Лидия изумленно уставилась на Виктора. Что произошло? Все смотрели на них. Даже выставленные на аукционе в «Таттерсолз» лошади, казалось, повернулись в их сторону и вопросительно поглядывали на них темными умными глазами. Виктор ударил ее по щеке перчаткой. Это было совсем не больно, но у Лидии оборвалось сердце.
      – Скажи ему, что он должен теперь делать, – прорычал Виктор.
      – Он может не знать, – возразил Кин, в тревоге переводя взгляд с одного на другого.
      – Я на днях говорил с ним об этом. Так что объясни ему, что делать, – повторил Виктор.
      – Вы должны потребовать удовлетворения, – сказал Лидии Кин.
      – На мой взгляд, он слишком молод для этого, – вступил в разговор великан, которого называли Понсби. – Пусть юноша извинится, и дело с концом. Он ведь не откажется. Правда, молодой человек?
      Лидия смотрела на мистера Понсби, и ей отчаянно хотелось спрятаться за него. Своим огромным ростом и могучим телосложением он напоминал ей старших братьев. Но здесь братьев нет. Она отказалась от их защиты, и ей самой придется выпутываться из этой ситуации.
      – Извините.
      Виктор покачал головой:
      – Не так уж он и молод. Юноша утверждал, что ему двадцать один год. Вы мальчик или мужчина, Ленард?
      Лидия распрямила плечи. Почему он на нее набросился? Виктор явно взбешен, шрам алой полосой выделяется на его побелевшем от ярости лице. Она беспомощно переводила взгляд с Понсби на Кина и обратно. Смотреть на Виктора Лидия была не в состоянии. От его гнева она может разрыдаться, и это будет отвратительно.
      – Требуйте удовлетворения, мистер Холл. Все будет в порядке, – тронул ее за рукав Кин, его голос звучал успокаивающе.
      – Он извинился, лорд Уэдмонт, вы можете сделать то же самое, – понуждал его Понсби, – и инцидент будет исчерпан.
      – Я не стану этого делать. Его высказывание задевает мою честь, не говоря уже о памяти моей покойной жены.
      – Вы сами говорили, что ваше супружество было кошмаром, – выпалила Лидия.
      Понсби опустил голову, теперь он ей не союзник. У Лидии возникло ощущение, что она переступила какую-то черту, ясно видимую этим трем мужчинам и совершенно недоступную ее пониманию. Но они-то думали, что она тоже видит ее.
      – Ничего не понимаю, – пробормотала Лидия.
      – По кодексу чести человек; получивший пощечину, никогда не принимает извинений, – пояснил Виктор. – Вы должны потребовать сатисфакции, затем мы назовем секундантов, и они обсудят условия и договорятся, как разрешить конфликт.
      Лидию удивило его терпеливое объяснение. Голос Виктора звучал устало и монотонно. Сердце у нее просто разрывалось.
      – Вы мужчина или дитя?
      «Ни то, ни другое!» – хотелось крикнуть ей.
      – Я требую удовлетворения, – прошептала Лидия. К горлу подкатил ком. «Мне нельзя плакать, я не заплачу», – про себя твердила она.
      – Отлично, сэр. Кин будет вашим секундантом. Моим секундантом я попрошу быть Шеридана и назову свои условия. – Виктор круто повернулся и сказал: – Понсби, если вы сейчас продадите мне вашу лошадь, я выпишу вам чек на пять тысяч фунтов.
      – Подожди, – вмешался Кин. Но Понсби уже пророкотал:
      – Согласен, милорд.
      Ей тут больше нечего делать. Повернувшись, Лидия быстро зашагала к выходу. Она не могла допустить, чтобы слезы при всех потоком хлынули из ее глаз. Только выйдя за ворота, она сообразила, какая связь между ее беззаботно брошенной фразой и гневом Виктора. Лидия пошла было назад, чтобы извиниться, но наткнулась на Кина.
      – Его жена погибла в огне? – Кин печально кивнул:
      – Он пытался вытащить ее, но балка обрушилась и ударила его по голове. Слуги едва спасли его.
      Лидия задохнулась.
      – Я не знал. Он сказал только, что она умерла три месяца назад. Я не имел в виду… ничего такого…
      Но теперь, поняв ситуацию, Лидия осознала, что ее слова были оскорблением и, даже хуже того, обвинением в убийстве.
      – Не знаю, как я заплачу пять тысяч за эту чертову лошадь. Я рассчитывал, что хватит и трех, – пробормотал Кин, думая о своем. – Где вы живете?
      – Здесь недалеко. Можно дойти пешком.
      – Отлично. Тогда прогуляемся.
      – Я… вы…
      – Я ваш секундант. Виктор попросил меня объяснить вам процедуру. Он сказал, что назовет свои условия, поэтому как ваш представитель я заявлю ему, что единственное, что он может сделать, – это извиниться перед вами.
      – Не нужно мне его извинений. Я не хочу драться… – Лидия увидела, что Кин просто оцепенел. – С ним. Я не хочу с ним драться. Он был так д-добр ко мне.
      – Не надо так волноваться. Все уладится, вот увидите.
      Лидия не понимала, каким образом это может уладиться. В любом случае ее дружбе с Виктором пришел конец.
 
      Виктор расхаживал по гостиной Шеридана. Эта комната, некогда бывшая зеленой и обставленная мебелью, стоящей на стилизованных крокодиловых лапах, теперь приобрела цвет слоновой кости и золота с вкраплениями бургундского. Когда-то здесь произошло нечто ужасное, но на все расспросы Виктора Шеридан отвечал уклончиво, не вдаваясь в подробности, хотя та ночь была богата событиями.
      Софи тогда забралась на крышу, чтобы спасти сына Шеридана, некий лорд Олгани упал и сломал ногу, мужчина, который в конце концов женился на сводной сестре Виктора Маргарет, был ранен.
      Когда-нибудь Виктор разберется во всей этой истории, но сейчас не до того. В комнату, едва заметно прихрамывая, вошел Тони. Они обменялись рукопожатием и заговорили о событиях, произошедших за те несколько месяцев, что миновали с их последней встречи.
      – Фелисити рассылает приглашения. Она убеждена, что обязана открыть сезон небольшой вечеринкой. Хочешь, я ее позову? Уверен, что она будет рада тебя видеть, – сказал Шеридан.
      – Нет, не стоит ее тревожить. Наверняка она с головой ушла в бухгалтерские книги.
      Фелисити вела дела, доставшиеся ей от первого мужа. Пока жена зарабатывала деньги, Тони, чтобы скоротать время, начал заниматься частными расследованиями по просьбам членов высшего общества.
      – Ты сейчас занят очередным деликатным делом?
      – Нет, ничего серьезного, – улыбнулся Тони, и в уголках его неестественно светлых глаз обозначились морщинки.
      Виктор готов был поклясться, что Тони видит человека насквозь и проникает в самые сокровенные тайники души. Виктору очень не хотелось начинать разговор с просьбы быть его секундантом, словно, если не думать о стычке с Ленардом, это происшествие разрешится само собой.
      Тони бросил на него загадочный взгляд и поинтересовался:
      – Хочешь что-нибудь разузнать?
      Как он догадался?
      – Я хочу, чтобы ты выяснил, почему моя теща содержится в Ньюгейтской тюрьме.
      – Вероятно, существуют официальные отчеты. Возможно, были публикации в газетах.
      – Да, но я бы не хотел, чтобы о моем интересе к этой теме стало известно.
      – Я буду осмотрителен. Что еще тебе нужно?
      – Чтобы ты был моим секундантом.
      Тони прищурился и откинулся на спинку кресла.
      – Конечно, ты всегда можешь рассчитывать на меня. Но как насчет Кина? Или ты опять намерен стреляться с ним?
      – Он будет секундантом моего противника. И еще, мне нужны будут те пистолеты. Они у тебя?
      – Да. Я смог их вернуть, после того как они были украдены. Ты в самом деле хочешь ими воспользоваться? Это все равно что открыть ящик Пандоры.
      – Я знаю, что они неточны. Но это как раз то, что мне нужно: прицелиться друг в друга и промахнуться. Я хочу лишь проучить некоего юного джентльмена, который слишком… зарвался. Для его же пользы.
      Сказав это, Виктор поморщился.
      – Главная опасность заключается в проклятии. – Думая о своем, Виктор пропустил реплику Шеридана мимо ушей. Одному Богу известно, испытает ли он когда-нибудь вновь чувство к женщине. Вероятно, первый брак настолько ожесточил его, что, похоже, теперь его привлекают только молодые люди. Не то чтобы он совсем свернул на неправедный путь, но ему следует отправить Ле-нарда в Бостон, пока ситуация не вырвалась из-под контроля.
      – Если ты не возражаешь, я все же воспользуюсь пистолетами.
      – Рад служить. Кин говорил тебе, что под обшивкой оружейного ящика я нашел надпись? Текст написан по-испански и довольно загадочный.
      – Как я полагаю, проклятие?
      Виктор поднялся и вслед за хозяином пошел вниз по лестнице.
      – В определенной степени. Победителя ждет счастливый брак, а супружеская жизнь побежденного превратится в ад. Изложено все это в стихах.
      – Правда?
      Прекрасно, в первой дуэли он потерпел поражение, и проклятие сбылось, но он не собирается жениться вторично. Не сказано же там, что неудача в первой дуэли будет преследовать его всю жизнь. Хотя в глубине души Виктор подозревал, что именно таки будет. Правда, если все пойдет по его плану, Ленард даже не притронется ни к одному из этих пистолетов.
      Тони распахнул дверь в библиотеку и жестом пригласил Виктора войти.
      – Я разобрал не все. Я не слишком хорошо владею испанским, к тому же стихотворение написано на незнакомом диалекте.
      Тони вынул из шкафа ящик орехового дерева и поднял крышку. Он отодвинул красную бархатную обшивку, под ней обнаружилась гравированная медная пластинка. Виктор разглядывал богато украшенные пистолеты с отделанными перламутром рукоятками. Красивое оружие. Сердце у него сжалось.
      – Я серьезно отнесусь к роли секунданта, – предупредил Тони.
      Это означало, что Тони приложит все усилия, чтобы ситуация разрешилась без кровопролития.
      – Именно этого я от тебя жду, – кивнул Виктор. Холодок пробежал у него по спине. Видимо, потому, что вспомнился тот день, когда Кин стрелялся с ним. Или потому, что эти проклятые пистолеты превратили его жизнь в ад. А может, причина была в том, что ему придется использовать их в дуэли с Ленардом.
      Дворецкий объявил о прибытии Кина.
      – Что ты так задержался? – проворчал Виктор. Кин бросил на него странный взгляд и одернул рукава сюртука.
      – Какого черта ты предложил Понсби такую огромную сумму за эту лошадь? Я не могу ее осилить.
      – Как Ленард? – Виктор не желал разговаривать о лошади.
      – Расстроен. А чего ты от него ожидал? Он не хочет стреляться, потому что, по его словам, ты был очень добр к нему. Полагаю, он примет любые твои условия.
      Виктор уселся на софу.
      – Этому поединку есть объяснение? – поинтересовался Тони, вручив Виктору бокал бренди, что было весьма кстати.
      – Разумеется, – ответил Виктор. – Он намекнул, что я убил свою жену. Я знаю, слухи об этом ходят.
      – Они связаны с ее последним появлением в Лондоне, – сказал Кин. – Она сама дала для этого повод.
      Виктор пожал плечами:
      – Я ее не убивал.
      – Мы это знаем. И Ленард не мог сделать на этот счет никаких намеков. Вероятно, ты просто неправильно истолковал его слова.
      – На чьей ты стороне? Ты же там был. Неужели его сводный брат отвернулся от него?
      – Я его секундант. Ты не забыл? Ты сам определил меня на эту роль. И сказал он только то, что сказал, когда ты пригрозил убить его.
      – Я не говорил об убийстве. Я сказал, что у меня есть желание выпороть его или бросить в Темзу. – Виктор подался вперед и потер лоб. У него не было намерения причинить Ленарду вред, он хотел лишь убить собственное неестественное влечение к этому юноше. – Его нужно отправить домой.
      – Знаешь, Виктор, – сказал Кин, – не нравится мне нее это. Позволь мне поехать к мистеру Холлу и сообщить, что ты принял его извинения.
      – Нет, так легко он не отделается. – Виктор прикрыл руками лицо, скрывая эмоции.
      – Тогда назови свои условия, и посмотрим, может быть, мистер Холл их примет, – сказал Тони.
      – Я буду удовлетворен, если он немедленно отправится домой в Америку.
      Виктор отнял ладони от лица и поднял голову. Его собеседники хранили молчание.
      – А если он не согласится на это условие? – наконец спросил Тони.
      – Тогда пусть объяснит, почему он сбежал из дома. Если у него действительно есть серьезная причина искать убежища здесь, в Англии, я не стану требовать, чтобы он вернулся домой, и принесу извинения за удар перчаткой.
      Он отставил свой бокал. Бренди успокаивало его и согревало. Виктор надеялся, что оно проникнет в глубины его сердца и отогреет его, хотя бы на мгновение.
      Он допускал, что мог убить свою жену. Не буквально, а своими требованиями и ожиданиями.
      Боже его упаси погубить своими страстями еще одну жизнь. Для них обоих будет лучше, если Ленард свернет с опасного пути.
      Когда Кин сообщил Лидии, что условием отмены дуэли может стать ее возвращение в Америку, она отказалась.
      Виктор не имеет права силой отправлять ее домой, она вернется сама, когда будет к этому готова.
      Что же касается альтернативного предложения – сообщить Виктору причину своего бегства, – то не могла же она рассказать, что сбежала, желая расстроить собственную свадьбу. Неужели мужчине нужно покидать страну, чтобы избежать брачных уз? К тому же она не знала, где сейчас ее жених. Мужчина, которого, как ей хотелось думать, она любила и который, как оказалось, намеревался воспользоваться ею, чтобы прибрать к рукам средства ее отца.
 
      Лидия могла бы предотвратить дуэль, признавшись, что она женщина. Но она была обижена и рассержена. К тому же, узнай Виктор правду, он непременно настоял бы на ее возвращении домой.
      Да пропади он пропадом! Она прекрасно жила, пока он не вмешался в ее жизнь.
      Кин постучал в ее дверь рано утром, еще до рассвета. Дженни – пока не получила приказания скрыться с глаз долой – пыталась остановить Лидию, хватала ее за руки и кричала:
      – Скажите ему правду!
      Лидия зажала Дженни рот рукой и втолкнула ее в спальню.
      – Прекрати, Дженни. Я должна идти.
      Ноги Лидии запутались в юбках горничной. Мужчина легко бы справился с этой проблемой, но Лидии пришлось крепко схватить Дженни за талию и использовать свое преимущество в росте и весе, чтобы запихнуть девушку в комнату.
      – Вас убьют! – вопила Дженни, пока Лидия не зажала ей рот.
      Тошнотворное чувство страха охватило Лидию, по спине побежали мурашки. Нужно было сказать Виктору правду. Ее разум отказывался верить, что дело зашло так далеко. Нужно было пресечь все в самом начале. Неужели мужчины так по-варварски воспринимают недоразумения? Нельзя в наши дни быть такими дикарями.
      Должно быть, это род некоего мужского ритуала, подобно тому, как два павлина, распустив хвосты и пронзительно крича, наскакивают друг на друга, готовые разорвать соперника в клочья, а потом расходятся, каждый с видом победителя. Позавчера Лидия наблюдала такую стычку между двумя этими сказочными птицами в самой старой части Лондона.
      – Ленард, нам пора. Я помогу вам закончить дела по дороге, – позвал ее Кин из соседней комнаты.
      Дженни шла вслед за Лидией до порога спальни. Она прижала ладошку ко рту, по ее лицу текли слезы. Кин придержал для Лидии дверь.
      – Идемте, Ленард. Не следует заставлять противника ждать.
      Лидия спустилась по лестнице и увидела ожидающую ее карету с зажженными фонарями. Кин внимательно смотрел, как она поднимается на подножку, потом сел в карету и захлопнул дверцу.
      – Обычно принято сообщать свою последнюю волю и оставлять завещание. Если вы этого еще не сделали, можете написать сейчас. – Кин подал Лидии доску с встроенным в нее письменным прибором. – На всякий случай.
      Дрожащей рукой Лидия взяла перо.
      – Все, что вам надо сделать, – это рассказать Виктору, почему вы здесь. Если из-за романа с вашей служанкой… – Кин не договорил.