Глава 2

В покинутой учениками лаборатории остались только мастер Малзра, его верный помощник Баррин и серебряный человек. Повсюду валялись чертежи и непонятные инструменты.

– Ты многому научился в свой первый день, – мягко проговорил Баррин. – Мы наблюдали за тобой. Ты хорошо взаимодействовал с окружающей обстановкой.

– У меня появился друг, – подал голос серебряный человек.

Улыбка осветила лицо Баррина.

– Да, Тефери. Мой одаренный ученик. Мы знаем об этом.

– Он многое мне рассказал, – продолжал Прототип с осторожностью. – Тефери показал мне академию. Он назвал меня Арти Лопатоголовый.

Маг тяжело вздохнул:

– Тефери – блестящий молодой маг, самый многообещающий ученик, но он любит доставлять неприятности. Он в два раза усложняет все для себя и в три раза для всех вокруг.

– Почему же? Тефери хорош в качестве первого друга, – прервал его Малзра с нехарактерной для него живостью. Он переводил взгляд с серебряного человека на человека из плоти и крови. Казалось, Урза думает о чем-то еще. – В конце концов, Баррин, ты ведь сам говорил, что у Прототипа есть свои чувства и эмоции, что ему нужны друзья.

– Да, – согласился маг и перевел разговор на другую тему. – Мастер Малзра хочет поскорее начать эксперимент, для которого ты и был создан. Вот почему мы позвали тебя этим вечером.

Баррин направился к одной из стен, открыл небольшой люк и вытащил длинный шест, увенчанный небольшим крюком. Затем он поднял шест к потолку, закрепил крюк в небольшом пазу и потянул вниз. Большая панель в куполе сдвинулась, медленно отделившись от округлого изгиба, и стала плавно опускаться вниз. Показалась большая сложная конструкция, состоящая из стеклянных цилиндров и изогнутых труб в металлической обшивке. Яркий свет исходил от спускающегося аппарата, размеры которого в несколько раз превышали размеры серебряного человека.

– Это устройство предназначено для искажения временного поля, – объяснил мастер Малзра. – Оно снабжено силовым двигателем, питающимся от четырех источников энергии – тепловой, механической, геомагнетической и, конечно, энергии Трана. Тепловая энергия снабжает молекулярные временные часы, точное мерило временного вектора, измеряемого атомной вибрацией в секунду. Механическая энергия вращает агрегат вокруг своей оси, создавая таким образом под этим прибором конус радиации, внутри которого проявляется временное искривление. Геомагнетическая энергия отвечает за выявление точных координат долготы, широты и высоты для прибытия в место назначения. Силовые камни Трана, разумеется, отвечают за главное управление машиной.

– А что это за… машина? – поинтересовался серебряный человек.

– Машина времени, – объяснил Баррин. – На самом деле она может переносить не только во времени, но и в пространстве. Этой ночью мы планируем проверить только временной фактор.

– Вы хотите, чтобы я управлял этой машиной? – догадался Прототип.

– Мы хотим, чтобы ты отправился на ней в путешествие, – ответил мастер Малзра. – Живые организмы не в состоянии путешествовать во времени. Любое существо, способное дышать, у которого бьется сердце, работает пищеварительная система, имеется сеть нервных окончаний и происходят непрекращающиеся химические реакции, не приспособлено к временным перемещениям.

– Такие организмы погибают, – объяснил Баррин. – Металлы менее восприимчивы к временным перегрузкам. Серебро из всех прочих металлов обладает наибольшим сопротивлением. Поэтому ты и сделан из серебра. Вот для чего ты вообще был создан – чтобы путешествовать через временной порог и, вернувшись, доложить о том, что было тобой обнаружено.

Серебряный человек приблизился к неизвестному устройству и стал внимательно рассматривать круг на полу под массивной машиной.

– Тефери говорил мне об этом. Каждая машина создана для какой-то определенной цели. Каждая машина создана для защиты вас и академии от… внешних врагов.

– Тефери знает так много? – удивился мастер Малзра.

– Похоже, как и все здесь, – произнес серебряный человек.

– Ну тогда да, – сказал создатель. – Машина – часть этой защиты. Ты не должен разглашать информацию, которую мы тебе сообщим.

– Разумеется.

– Мы намереваемся отправить тебя, следующий прототип и, возможно, даже человека в прошлое, во времена транов. Надо изменить ход событий и оградить транов от неверного пути, который привел к нынешней, недопустимой ситуации – наличию внешней угрозы.

– Отправить меня или следующий прототип, – повторил серебряный человек, размышляя о горящей печи, кучах металлолома и рабочих с лопатами.

– Этого никто не должен знать, – сказал Малзра.

– Да, конечно, – согласился серебряный человек.

– Сегодняшняя миссия будет не такой значительной, – стал заверять Баррин, чувствуя колебания Прототипа. – Если все пойдет как надо, ты отправишься в прошлое, но не дальше сегодняшнего утра.

– Что я должен делать? – поинтересовался Прототип.

– Ты должен встать сюда, в круг, – ответил мастер Малзра. – Это все. Ты будешь стоять и ждать, пока машина сделает свою работу. Когда возврат во времени начнет замедляться, ты должен выйти из круга, чтобы оказаться в нужном времени. Ты будешь оставаться вне фазы того времени, в которое отправишься, и сможешь наблюдать окружающую тебя обстановку, но никто не сможет увидеть тебя. Это необходимо для защиты временного континуума. Как только частицы твоего тела уравновесятся с окружающей средой, этот эффект, вне фазы времени, начнет уменьшаться и вскоре ты станешь видимым. Не важно, в фазе ты или нет, но ты сможешь влиять на окружающую действительность. Мы просим тебя пока не вносить никаких явных изменений, опять же для спасения временной целостности. Мы будем контролировать твое перемещение отсюда. Как только ты вернешься в настоящее, ты сообщишь нам в подробностях, что было тобой обнаружено. Понятно?

– Я понял, – вяло произнес серебряный человек. – Это мое предназначение. Для этого я был создан.

Баррин посмотрел на серебряного человека и покачал головой. Он повернулся к Малзре и зашептал ему на ухо:

– Не нравится мне это. Тефери травмировал его.

Малзра тихо засмеялся:

– Это тебя травмировал Тефери.

– Его эмоциональное восприятие еще слишком чувствительно, слишком свежо.

– Он доказал, что в состоянии эмоционально правильно ответить Тефери.

– Говорю тебе, мне это не нравится.

– Он понимает. Он знает, что для этого и был создан.

– А что, если он вмешается в поток времени?

– Тогда мы сразу вернем его обратно и нам станет понятно, что он не подходит для данного задания.

Пока мужчины говорили, серебряный человек молчал, не упуская, однако, ни слова.

– Я понимаю, что ты хочешь поскорее начать, Малзра, но у нас еще есть время. Если наш эксперимент удастся, мы станем управлять временем как захотим. Проверка живого существа – это не то же самое, что проверка машины. Ты не можешь просто демонтировать живой организм, вставить новые запчасти и запустить его.

– Напротив, это как раз то, что мы сделали сегодня утром, – подытожил Малзра, отворачиваясь от Баррина. Повелительно махнув рукой, он приказал серебряному человеку:

– В круг! Фаза включения мощности машины займет всего несколько минут.

Не проронив ни слова, Прототип ступил в круг и замер. Он почти чувствовал молчаливое влияние машины времени, висевшей над его головой. Он стоял точно в центре круга и обреченно смотрел на Малзру и Баррина.

Баррин воспользовался тем же шестом с крюком на конце, чтобы открыть спрятанную в полу панель. Камень в форме трилистника сдвинулся в сторону, и в комнате появился ряд кронштейнов. Медные катушки и пульсирующие трубки внезапно возникли под панелями управления. Баррин проверял множество изоляционных трубок в тех местах, где они соприкасались с полом, пока Малзра работал с регулировкой уровней и переключателей.

По трубкам начали двигаться жидкости. Послышалось гулкое жужжание со стороны больших стеклянных цилиндров. Зазвенела латунная арматура. Даже купол начал издавать непрерывное гудение.

Очень высокий звук наполнил лабораторию, и тонкий красный луч вырвался из основания машины. Он пронзил воздух и пронесся как раз над плечом серебряного человека, а затем аккуратно опустился в круг посредине пола. Луч, такой стремительный мгновение назад, заколебался и обогнул серебряного человека, продолжая свое движение. В следующее мгновение он закрутился в воронку и поглотил Прототипа…

Серебряный человек стоял, окунувшись в красный свет, и смотрел на своих создателей. Они были заняты рычагами, включая один энергетический ресурс и понижая другой, управляли все увеличивающимся спиралеобразным лучом и вводили координаты пространства и времени… Свет стал ярче. Движения создателей замедлились. Гул достиг апогея. Мастер Малзра и Баррин вскоре вообще перестали двигаться, как будто замерли в пространстве… или времени.

Прототип понимал, что происходит. Ревущая машина и вращающийся конус света вошли во временной поток, затем размеры воронки стали сокращаться, и она превратилась наконец в ничто. С нарастающей силой машина начала раскручиваться подобно мотку пряжи. Все вокруг завертелось. Выйдя из состояния неподвижности, мастер Малзра и Баррин стали выполнять все, что они делали до этого, но в обратном порядке. Их движения были странными и нелогичными. Однако не только они двигались, двигался и сам Прототип, точнее, его прошлый образ. Он медленно выходил из центра круга, куда вошел всего несколько минут назад, но теперь он шел спиной вперед.

Серебряный человек в изумлении глядел на происходящее, стоя внутри воронки. Его двойник совещался с Малзрой и Баррином. Слова были неразличимы из-за гула машины, но их смысл был ясным, хотя слова и звучали задом наперед, а звуки сбивали с толку. Чем дольше они говорили, тем меньше Прототип понимал смысл разговора. Призрачная машина времени поднялась к куполу лаборатории. Когда краткая беседа была завершена, прошлый образ серебряного человека направился к двери, не видя скрытой машины и еще не зная о предстоящем разговоре.

Течение времени снаружи ускорилось. Барин и Малзра стали обходить лабораторию, демонтируя вещи, забыв о разговорах, сведя выводы к гипотезам, повторяя шаг за шагом все действия в обратном порядке. Вскоре они уже двигались с такой скоростью, что были различимы только неясные очертания фигур, а затем расплылись и они. Лаборатория была пуста некоторое время, если не принимать во внимание мышей, изредка пробегающих по полу.

Затем оба ученых вернулись, за ними следовала компания ассистентов и преподавателей. Галереи наверху заполнились учениками, во все глаза смотревшими на происходящее внизу. Прошлый образ Прототипа медленно прошел назад и остановился в центре лаборатории. Его возвращение было встречено кивками и бурными аплодисментами. Создатели обступили его. Поток вопросов вновь продолжился.

Малзра внезапно, что показалось каким-то диким порывом, подошел к Прототипу, совершил какие-то манипуляции и через мгновение снял его голову.

Стоящий внутри машины времени серебряный человек был поражен тем, как легко его демонтировали. Тело еще стояло, хотя голова лежала теперь на столе как отвергнутая, ненужная деталь. Он даже мог увидеть внутреннее устройство своей головы. Платы и провода мерцали в корпусе. Малзра что-то вытаскивал из его черепной коробки. Движения пальцев мастера вызывали подергивания в теле прошлого образа Прототипа. Еще несколько покачиваний, и Малзра извлек какую-то коробочку и открыл ее. Внутри лежал темный кристаллический камень размером с детский кулачок. Как только Малзра извлек кристалл, все последние признаки жизни покинули Прототипа.

Серебряный человек с изумлением и страхом наблюдал за тем, как Малзра высоко поднял камень. Сдавленный смешок раздался с галереи. Малзра прокричал что-то такое, что мгновенно заставило смолкнуть весельчака, направился к столу и положил камень в металлический ящик.

Ученики на галерее начали двигаться. Малзра и Баррин занимались раскладыванием разных инструментов по ящикам и протиранием тряпками измазанных в машинном масле рук. Вскоре комната совсем опустела, в ней оставался только частично разобранный механический человек, который мирно стоял посреди лаборатории – безжизненный и безголовый.

Течение времени замедлилось. Туловище серебряного человека, стоявшего внутри машины времени, накалилось от перегрузок. Он шагнул из сверкающей воронки. Вернулся реальный ход событий. Ученики направлялись обратно в галерею, преподаватели убирали инструменты и вытирали руки от масла.

Пока еще вне фазы данного времени, невидимый для всех, серебряный человек приблизился к безголовому механизму, пристально рассматривая пустое отверстие в серебряной шее. Затем он ощупал свое горло, удивляясь тому, как легко может быть снята его голова. Его сознание и эмоции могут быть мгновенно изъяты, а само существо, как большой кусок угля, может быть выставлено на всеобщее обозрение. Он был всего лишь забавой для детей. Они называли его своим другом, но правда заключалась в том, что он оставался всего лишь Арти Лопатоголовым. А без этого темного камня внутри он не был даже Лопатоголовым. Серебряный человек смотрел на свою смерть.

Путешествие во времени завершилось. Внезапно он почувствовал толчок и, окунувшись в красный луч света, вновь оказался в вихре временного потока. Мастер Малзра возвращал его обратно.

Серебряный человек вернулся. Луч исчез в машине времени, которая начала подниматься, унося с собой клубы дыма, явившиеся следствием временных перегрузок.

Баррин и Малзра оставили свои рычаги и подошли к Прототипу.

Баррин заговорил первым:

– С тобой все в порядке?

– Ты готов представить отчет? – перебил Баррина Малзра.

– Моя оболочка сильно нагрелась, – ответил серебряный человек, – но я готов.

– Как далеко ты сумел перенестись? – спросил Малзра.

– Назад в сегодняшнее утро, в момент моего пробуждения.

– Превосходно. – Баррин и Малзра отметили ответ на листке бумаги. – Ты к чему-нибудь прикасался, двигал предметы?

– Я касался ногами только пола и передвигался только сам.

– Кто-нибудь тебя заметил и были ли еще какие-либо признаки твоего присутствия?

– Нет.

– Что ты видел?

Ответ на этот вопрос прозвучал не так быстро, как остальные.

– Я видел, как меня демонтировали. Я видел, как ядро моего существа было извлечено из меня. Я видел нечто маленькое, темное и хрупкое – то, что составляет мою душу и сознание.

Глава 3

Прошел почти месяц с тех пор, как Джойра присутствовала в лаборатории при оживлении серебряного человека. Она могла вспомнить каждое движение мастера Малзры. Время, которое Джойра посвятила изучению силовых камней, таких, как тот, что был в голове Прототипа, и тех, что были изображены в проектах по созданию артефактов, было лишь подготовкой к составлению отчета, который она обязана представить. Такую цену приходилось платить всем лучшим ученикам, допущенным к данной разработке. Ей оставалось выполнить всего одно задание – проинтервьюировать Прототипа.

Джойра тяжело вздохнула и застучала пальцами по листам с набросками. Она надеялась, что получит адекватное представление об интеллектуальном уровне и эмоциональном состоянии Прототипа при помощи этих заметок. Ни изучение силовых камней транов, ни инструкции по их восстановлению и ремонту не объясняли, каким образом Прототип мыслит и действует логически. Ей самой придется переговорить с ним.

Джойра уставилась в потолок своей комнаты. Переговорить с машиной означало победить его мнимого друга, этого спорщика Тефери. Мальчишка, а в свои четырнадцать он оставался всего лишь мальчишкой, был на одну треть одаренным, на другую треть проказником, а на третью – отступником. К сожалению, все эти три части сходили с ума по Джойре. Она как могла старалась избавиться от его приставаний, но казалось, он не замечал ее тонких насмешек и упреков. Если она говорила, что ей что-то неинтересно, он обещал, что ей будет интересно. Когда она говорила, что ненавидит его, он отвечал, что от ненависти до любви всего один шаг, всего один волос. При этом Тефери просил на память прядь ее волос. Джойра даже подозревала, что он не раз пытался создать любовный напиток, чтобы завоевать ее.

Она встала из-за стола и зашагала по своей маленькой комнате. Если бы только Тефери мог увидеть настоящего мужчину, такого, как тот, кого она нашла на берегу, кого кормила и прятала в своем тайном убежище среди скал… Но нет. Никто не должен знать о Керрике, кроме нее. Так было, так будет и дальше. Джойра села на край кровати и уставилась в окно. Там, за качающимися верхушками деревьев и валунами, скрывались берег и ее тайная любовь.

Она встряхнула головой, чтобы прогнать эти мысли. Чем скорее она поговорит с серебряным человеком, чем скорее закончит отчет, тем скорее вновь будет с Керриком. Схватив листок бумаги и металлическое перо, Джойра заспешила к двери, чтобы побыстрее найти серебряного человека.

Она обнаружила его в главном зале тихо сидящим на пне, принесенном специально для него, после того как он разломал три скамьи в академии. Прототип выглядел удрученным и сидел за столом согнувшись. Тефери примостился рядом, а еще кучка его преданных друзей, весело смеясь, сгрудилась вокруг. Сегодня в меню была морковь, и с помощью заклинаний Тефери заставлял овощи залетать в разные отверстия в черепе Арти, превращая их в смешные уши и длинный, изогнутый нос. К этим видоизменениям прибавились еще и другие: выуженный из салата латук предстал в виде волос; большие, навыкате, глаза были сделаны из сухих бисквитов, вставленных в глазницы.

Джойра подошла поближе и закачала головой. Если отчеты были верны, Прототип прекрасно понимал, что происходит, но, по всей видимости, ему было все равно.

– А мастер Малзра знает о том, что ты делаешь, а, Тефери?

Мальчишка поднял голову вверх, его лицо просветлело:

– Привет, Джойра. Ты уже знакома с Арти Лопатоголовым?

– Мастер Малзра знает о том, что ты делаешь? – рассерженно повторила Джойра.

Четырнадцатилетний подросток напустил на себя самодовольный вид. Он кивнул в ту сторону, где обычно обедали Малзра и Баррин.

– Мастер Малзра очень интересуется всеми моими выходками. Я – магическое дарование. Конечно, они знают о том, что я делаю.

– Это существо имеет разум, Тефери. Он думает. У него есть чувства. Ты не можешь так играть с ним.

– Нет, могу, и забавляюсь как хочу, – ответил Тефери. Он помахал в воздухе несколькими редисками и сделал из них подобие сережек по обеим сторонам головы Прототипа. – Что за интерес забавляться с теми, у кого нет ни мыслей, ни чувств.

Рассерженная Джойра взмахнула руками:

– В любом случае мне надо провести с ним беседу. Тефери улыбнулся:

– Давай. Я его переводчик. Верно ведь, Лопатоголовый?

Серебряный человек, украшенный бисквитами, морковками и редисками, остался безмолвным.

Протянув руку, Джойра сорвала листья латука с головы Прототипа.

– А ты хоть раз задумался, что ты можешь причинить ему вред, можешь сломать его? Это тонкая механика.

– Мастер Малзра хочет его проверить, – бойко ответил Тефери. Он заложил руки за голову и откинулся на спинку скамейки. – Я как раз провожу суровый экзамен. Если ты ревнуешь, я могу провести суровый экзамен и с тобой, в моей комнате.

Его друзья отреагировали на последнюю фразу изумленным «о-о-о…».

Джойра залилась краской.

– Мне неинтересны маленькие мальчики, – грубо ответила она, резко смахнув бисквиты с лица серебряного человека. Тот в свою очередь посмотрел на нее страдальческим взглядом. – Неинтересны подлые маленькие мальчики, которые выкалывают глаза воробьям, втаптывают розы в грязь и гадят на все прекрасное и хорошее. Вот кто ты, Тефери. Ты не просто шаловливый маленький мальчик, ты ребенок, который не в состоянии контролировать собственные поступки, не может понять, что вокруг живут такие же люди. Ты ребенок, который может лишь скулить, хныкать и портить все, что его окружает. Тебе придется очень много работать над собой, прежде чем ты вырастешь и станешь чем-то большим, чем просто вопящий младенец.

В течение всей своей тирады Джойра выдергивала морковь из самых разных мест на теле Прототипа.

Тефери не проронил ни звука. Он побледнел так, что, казалось, краска с его лица полностью перешла на разгневанное лицо Джойры. Когда она закончила, губы его тряслись, а глаза округлились, словно валявшиеся на полу бисквиты.

Джойра закончила и мягко, с царственным видом взяла за руку серебряного человека.

– Пойдем. У меня к тебе много вопросов.

Прототип встал так легко, как будто это ее изящная рука подняла его. Оглядываясь, унылый и смущенный серебряный человек последовал за Джойрой.

Баррин был уязвлен. Он отошел от перил в большом зале и зашагал взад-вперед. Они оба, Баррин и Урза, были свидетелями проказ Тефери. Они оба видели и слышали все через специальное стекло, созданное Баррином. Однако эти проказы, казалось, только забавляли Урзу, в то время как Баррина они приводили в бешенство.

– Я не понимаю, почему ты допускаешь все это! – бушевал он. – Наконец-то теперь у нас есть настоящее живое творение, которое ты сам создал, и при этом ты отдаешь его на растерзание этому… стервятнику!

– Все живое должно жить, Баррин, – спокойно произнес Урза. – Если Тефери сломает Прототипа, мы узнаем, что необходимо сделать доработки.

– Сломает? Доработки? – Баррин был вне себя. – Но ты же не можешь поступать так с живыми существами. Они должны жить, сам ведь сказал. Этому созданий всего месяц. Дай ему время.

– Время – это все, что я дал ему. Мы попробуем еще одно перемещение в конце месяца, – сказал Урза, направляясь к выходу.

– В любом случае, – недовольно проговорил Баррин, – я собираюсь попросить Джойру присмотреть за ним и держать его подальше от Тефери. Я действительно не понимаю, почему ты не даешь мне выгнать из академии эту ходячую неприятность.

Урза оглянулся, стоя в открытом дверном проеме.

– Я держу его здесь, потому что он – гений в магии, его ждет великая судьба. Возможно, он доставляет неудобства обществу, его окружающему. Он не такой, как все. Да, но я сам был когда-то таким, как он.

– И все еще таким остаешься, – ядовито проговорил Баррин, – но Тефери – это больше, чем неприятность. Джойра сказала об этом лучше. Он эгоист. Он опасен. Он причиняет людям боль и даже не думает извиняться. Он не сознает ответственности за свои поступки. Его не заботит заложенный в нем потенциал. До тех пор пока он не подрастет и не образумится, за ним будет тянуться след разрушений.

– Ты говорил то же самое обо мне, – подмигнул Урза. – Да, я держу здесь Тефери, потому что он напоминает мне меня самого.

Джойра проводила серебряного человека в свою комнату. Ему пришлось протискиваться в дверной проем боком, и на какое-то мгновение он замер с видом испуганного ребенка.

– Все в порядке. Я тебя не укушу, – заверила Джойра, жестом приглашая его войти и закрывая за ним дверь.

Замок щелкнул, и Прототипу показалось, что комната стала еще меньше. В этом небольшом пространстве он казался особенно громоздким.

– Моя комната не очень-то большая, но мне ее вполне хватает, а главное – она моя собственная. – Девушка подхватила лежавшее на виду нижнее белье и запихнула его в корзину в углу комнаты. – Это моя постель, – продолжала она, застилая кровать серым покрывалом и взбивая подушку, словно ожидая, что серебряный человек собирается лечь. – Вот здесь я держу мою одежду. В шкафу висят ученические платья, а моя роба в этом ящике. Одежда – один из недостатков тех, у кого есть кожа. Приходится постоянно ее чем-то прикрывать.