17

Жаркий и душный день тянулся мучительно долго. За это время случилась масса вещей – и ничего из них не было приятным. Наконец, вечерний ветерок, дующий в окно, принес прохладу.

С переднего сиденья машины ко мне обернулся капитан Маркс:

– Ну, говорите, если уж дело дошло до этого, Нельсон.

– Ближайший мотель с левой стороны, – сказал я. – Еще до того, как начнутся холмы. Там, где пальмы освещаются светом прожекторов.

Водитель патрульной машины дал знак машине, следовавшей за нами, и подкатил к бару. В сумерках перед неоновым попугаем, который не был еще зажжен, стояло несколько машин.

Капитан Маркс вышел из машины.

– Кто из вас шериф Купер?

Тот отделился от группы мужчин.

– Я... А вы капитан Маркс из Сан-Матес?

Тот ответил утвердительно, и они пожали друг другу руки.

Я посмотрел на наручники, красовавшиеся на моих запястьях. Машина, следовавшая за нами, свернула с шоссе и тоже остановилась перед баром. Из нее вышли полицейские в форме и в гражданском платье и присоединились к группе людей, стоявших под вывеской бара. Они пожали друг другу руки, а потом прислонились, кто к стене, кто к старенькому "форду", и начали обсуждать дело.

Было уже слишком темно, чтобы я мог различить их лица, но до меня иногда доносились обрывки их разговора. Один из них – его голос был похож на голос Флегла – поинтересовался, не передать ли деле соответствующим судебным инстанциям.

– Забудь об этом, – ответил шериф Купер. – Мы сможем это сделать только тогда, когда у нас будет труп. А для того, чтобы найти его, нам надо основательно поломать голову.

Помощник шерифа Харрис подошел к машине и посмотрел на меня.

– Я сразу понял, что вы подлец, – сказал он.

– А вы – недальновидный осел! – прошипел я и хотел выйти из машины.

Один из копов, приехавший со мной, удержал меня.

– Только без шуток, Нельсон! Нельзя сразу выходить из себя.

Глаза мои горели. Мне очень хотелось спать. Меня допрашивали поочередно целый лень, а теперь хотели, чтобы я не выходил из себя.

Капитан Маркс вошел в бар вместе с шерифом Купером. В дверях он обернулся и крикнул копам:

– О'кей, мальчики! Ведите Нельсона сюда!

Один из копов спросил:

– Пойдете добровольно, Нельсон, или нам отвести вас?

Я направился к двери бара, сопровождаемый двумя полицейскими. В баре посетителей не было. Уэлли стоял за стойкой, Мик сидел на одном из табуретов. Кора, приземистая кельнерша, сидела за одним из столиков и плакала.

Уэлли с презрением посмотрел на меня. Мик вытер себе нос тыльной стороной ладони. Кора заплакала еще громче. Бар уже не производил впечатления чистенького и ухоженного места. Я вспомнил вечер накануне своей женитьбы на Корлисс, вспомнил шушуканье, которое ползло вдоль стойки.

Капитан Маркс остановил меня на полпути и поинтересовался у шерифа Купера, осмотрел ли тот шкаф миссис Нельсон.

– Сразу же, как только вы позвонили, – ответил шериф. – Точнее, я поручил это дело миссис Джилли.

Мик снова потер себе нос.

– Моя жена бы с удовольствием это сделала, но она больна.

Капитан Маркс сел за столик напротив Коры.

– Это вы – миссис Джилли?

– Да, сэр.

– Вы хорошо знаете гардероб миссис Нельсон?

Кора вытерла глаза носовым платком.

– Довольно хорошо. И, по моему мнению, все находится на месте, кроме верблюжьего пальто, белого платья, которое она надела вчера вечером, сандалий и большой белой кожаной сумочки.

У одного из полицейских, прибывших из Сан-Матес, находился в руке большой потрепанный портфель. Он открыл его на стойке, вынул белое платье, испачканное кровью, и протянул его капитану Марксу. Тот показал его Коре.

– На миссис Нельсон было надето это платье, миссис Джилли?

Она внимательно осмотрела его.

– Да, сэр. Я еще помню, что одну из тесемок на плечах надо было закрепить... Вот видите, здесь? Я хотела сказать об этом Корлисс... Но потом все пошло кувырком...

– Что вы имеете в виду?

Кора посмотрела на меня, а потом отвела глаза.

– Ну, понимаете, мистер Нельсон слишком много пил... Потом Корлисс заплакала и сказала ему, что больше не хочет его видеть. Попросила, чтобы он уехал.

Уэлли облокотился на стойку.

– Зачем вы ее убили, Нельсон? Ведь Корлисс ничего вам не сделала, кроме хорошего?

Флегл взгромоздился на табурет.

– А Нельсон что, пил целый вечер?

– Целый вечер, – подтвердил Уэлли. – Этот парень уже четыре дня не был трезв. Когда он здесь появился, он был мертвецки пьян. И с этого момента я не видел его трезвым. – Потом он добавил более серьезным тоном: – Вы не поверите мне, если я вам скажу, сколько рома он выпил за это время.

Капитан Маркс откусил кончик своей сигары.

– Кто из них был за рулем, когда они уезжали?

– Она, – ответил Уэлли. – Нельсон уже был в таком состоянии, что мне пришлось помогать, чтобы посадить его в машину.

– Она вам сказала, куда собирается его отвезти?

Уэлли оперся руками о стойку.

– Мне нет, уважаемый. Ведь я здесь простой работник. Но тем не менее у меня сложилось впечатление, что она собирается его где-нибудь высадить. Понимаете, в каком-нибудь отеле или еще где-нибудь. Лишь бы подальше отсюда. – Он добавил доверительным тоном: – Вы же сами знаете, что нельзя, чтобы в ресторане находился человек в таком виде. Во всяком случае – в приличном ресторане. Мы живем главным образом за счет туристов, а большинство из них имеют детей.

Я попытался ухватиться за крошечную соломинку, которую увидел в его словах:

– Не понимаю, откуда у меня взялись силы убить ее, если я был до такой степени пьян, что меня даже пришлось волочить в машину?

– Вы что, хотите тем самым сказать, что миссис Нельсон еще жива? – саркастически спросил Флегл. – После того как мы нашли кровь и на ее одежде, и на переднем сиденье машины, и на пальто из верблюжьей шерсти? И это – спустя сутки?

– Я не знаю, где она, – бросил я.

Харрис поинтересовался у капитана Маркса, взяли ли эксперты из Сан-Матес парафиновый тест с моих рук.

Маркс сунул себе в рот сигарету.

– Да. И он показал положительные результаты. Тест его правой руки ясно показывает, что Нельсон стрелял из оружия незадолго до того, как его арестовали. Кроме того, на оружии были найдены первоклассные отпечатки его пальцев.

Я посмотрел на свою правую руку. Значит, я стрелял из огнестрельного оружия? И парафиновый тест обнаружил на моих пальцах следы пороха?

Капитан Маркс поднялся из-за стола и прислонился к стойке, где начал говорить с шерифом Купером:

– Судя по всему, он убил ее вчера вечером после одиннадцати. Стекло его наручных часов было разбито, и часы остановились без пяти одиннадцать. А когда они уехали?

– Мне кажется, около восьми, – сказал Купер. – Я заехал в бар в самом начале девятого, чтобы задать миссис Нельсон парочку вопросов в связи с этим делом. И Коннорс сказал мне, что они только что уехали.

Маркс начал реконструировать события дальше.

– Возможно, она остановилась где-нибудь на обочине дороги, с тем чтобы он немного протрезвел, прежде чем высадить его в каком-нибудь отеле. Нельсон пришел в себя и разозлился. Она защищалась, как дьявол, может быть, даже сумела нанести удары гаечным ключом или чем-нибудь другим. Это объясняло бы его синяки и ссадины. Может быть, она даже хотела воспользоваться револьвером, но Нельсону удалось вырвать его из ее руки и застрелить ее. – Он сдвинул шляпу на затылок. – Но все это не может подсказать нам, что же он все-таки сделал с ее трупом. Вполне возможно, просто привязал к нему камень и бросил в море. В этом случае пройдут дни, а может, и недели, прежде чем ее прибьет к берегу.

– Вы говорите, что в машине было много следов крови?

– Во всяком случае, немало. Группа Б, с позитивным резусом.

Голова Купера быстро дернулась вверх. В этот момент он был похож на старого козла, который пытается кого-то боднуть своими рогами.

– В таком случае, все ясно. Я сегодня делал запрос на станции переливания крови. Чудесная женщина, эта миссис Нельсон. Каждые десять дней сдавала свою кровь.

Флегл подвел меня, чтобы я встал спиной к бару.

– Ну как, Нельсон, вы все еще будете утверждать, что не убивали ее?

Я сделал над собой усилие, чтобы дышать ровно и спокойно.

– Если я это и сделал, то я этого не помню. Я только помню о нашем споре.

– О каком споре?

Я рассказал ему последнюю часть.

– Она хотела покончить со мной и приказала мне исчезнуть из ее жизни.

Мик провел языком по узкой верхней губе.

– Я видел вас... сквозь жалюзи. И я видел, как вы пытались овладеть ею силой. Корлисс отбивалась от вас ногами, ударив один раз и по лицу.

Все мужчины в баре уставились на меня такими глазами, словно я был куском дерьма. Я пытался найти хоть одно приветливое лицо – но напрасно. А потом я заметил Грина, человека из ФБР. Он сидел на табурете на другом конце бара, где когда-то сидел Волкович. Он только слушал спокойно и бесстрастно.

– А что еще говорила миссис Нельсон? – продолжал допытываться Флегл.

Я рассказал ему всю правду.

– Она запретила мне говорить с ней таким тоном, каким я говорил. Разрешила взять машину, все, что я хотел, но только уехать.

– Почему вы не сделали этого?

– Потому что я ее любил.

– И это называется любовью! – саркастически заметил Уэлли.

– Значит, она запретила разговаривать вам таким тоном, – вставил Флегл. – А каким тоном вы с ней говорили?

Я почувствовал себя в ловушке.

– Я обозвал ее потаскушкой.

– Почему?

– Потому что она вела себя, как потаскушка.

Флегл снял шляпу и провел себе рукой по волосам.

– Так-так... И после того, как вы ее так назвали, она предложила вам "кадиллак", стоящий пять тысяч, и все другое, чтобы вы исчезли с ее глаз.

Если смотреть с его точки зрения, ситуация казалась глупой.

– Я полагаю, она и свое кольцо заставила вас взять?

– Она просто спросила, хочу ли я, чтобы она вернула его мне.

– А что вы скажете относительно тех одиннадцати тысяч долларов, которые нашли у вас, когда вас арестовали?

– Это мои деньги.

Флегл с довольным видом поднял брови.

– Откуда у вас эти деньги?

– У меня было двенадцать тысяч, когда я сошел на берег, – сказал я. – Это за три года жалованье.

– А зачем вам нужны были деньги?

– Хотел купить ферму поблизости от Хиббинга, в штате Миннесота, где я родился. Хотел жениться и начать оседлый образ жизни.

Флегл провел рукой себе по рту. Ему не нужно было этого говорить – я и так знал, о чем он думал. Теперь картина была для него ясна. Отвернувшись от меня, он сказал:

– Хорошо, продолжим. Я хочу осмотреть бунгало, которое она занимала.

Бар и ресторан уже были закрыты, но Мик все еще продолжал сдавать бунгало туристам. У бунгало номер четыре стояла супружеская пара среднего возраста, рядом стоял зеленый автомобиль с номерными знаками штата Иллинойс. Когда мы хотели пересечь двор, я услышал, как женщина сказала:

– Послушай, Джо, расскажи им, что мы видели, когда приехали сюда вчера вечером.

– Нет! – категорически ответил мужчина.

В бунгало Флегл перевернул все, что было в платяном шкафу.

– Вы уверены, что больше ничего не пропало, миссис Джилли?

– Уверена, – ответила Кора. – Почти уверена. – Она провела рукой по одному из вечерних платьев Корлис. – Миссис Нельсон ушла не добровольно. Это я точно знаю. Ни одна из женщин не уйдет, оставив такие чудесные платья.

– Согласен с вами, – ответил Флегл. – Во всяком случае, такое очень маловероятно.

А мое внимание обратилось на какой-то блестящий металлический предмет, валяющийся под кроватью. Я прислонился к стене и задумался над тем, что бы это могло быть.

Шериф Купер вынул из кармана толстый конверт и передал его Флеглу.

– Бумаги, которые мы изъяли из сейфа. Коннорс знал шифр.

– В сейфе были и деньги? – поинтересовался Флегл.

– Семьсот восемьдесят долларов, – ответил Купер.

Уэлли сопровождал нас в бунгало.

Флегл спросил его, знал ли я шифр к сейфу. Уэлли покачал головой.

– Нет. Об этом знали только я и миссис Нельсон.

– Значит, доступа к сейфу у него не было?

– Нет, сэр.

Флегл покачал головой и начал сортировать бумаги, пробегая их наскоро глазами. Главным образом тут были расписки, счета, купчая на мотель, страховые полисы и уже погашенные платежи.

– Завещания нет?

– Я его не нашел, – ответил Купер.

– Сомневаюсь, чтобы Нельсон планировал так далеко, – вставил капитан Маркс. – Насколько я понимаю, деньги были для него второстепенными. Нельсон сам заработал большие деньги и хотел их сохранить. А когда девушка заявила ему, что она сыта им по горло, он просто потерял голову.

Закончив просматривать бумаги, Флегл раскрыл белую сумочку Корлисс и разложил ее содержимое на туалетном столике. Потом он с радостным видом выпрямился и помахал каким-то смятым куском бумаги.

– А это уже кое-что!

Капитан Маркс встал и посмотрел, что это за бумага. Это был банковский формуляр, который нужно было заполнять, чтобы попасть в банке к своему сейфу. Корлисс неправильно датировала формуляр, перечеркнула дату, а потом скомкала бумагу и сунула ее себе в сумочку, чтобы заполнить новый. Флегл спросил у Уэлли, был ли у Корлисс сейф в банках Сан-Диего.

– Да, кажется, был, – ответил тот. – Да, конечно, был. Теперь я вспомнил. Когда нам представился случай выгодно купить партию виски – пятьдесят ящиков, – но за наличный расчет, у Корлисс не оказалось достаточно денег на ее счету, тогда она предложила торговцу проехать вместе с ней в Даго и взять деньги из сейфа. Так они и сделали.

Со стороны двери послышался плаксивый голос Мика:

– А вчера днем она взяла из банка еще большую сумму, а вы у нее их отняли, так, Нельсон?

Уэлли на этот раз оказался джентльменом:

– Нет. Я не хочу защищать Нельсона, но нельзя его обвинять в том, что он не делал. Я не думаю, чтобы он взял деньги у Корлисс.

– Почему? – поинтересовался Флегл.

– Когда я появился здесь, я забрал у него его деньги, чтобы сохранить их. И у него их было предостаточно. У него было при себе 14 875 долларов.

– Видимо, избрал не ту профессию.

Моя куртка была такой же мокрой, как и в ту ночь, когда я убил Волковича. Я попытался добиться их понимания:

– Послушайте, господа! В этом деле вообще что-то нечисто. Я не верю, что Корлисс погибла. Но если и погибла, то убил ее не я. Это все, что я знаю.

– Откуда вы это знаете? – сразу задал вопрос Флегл.

– Потому что это не в моих правилах. Как бы пьян я ни был, я просто не могу убить женщину.

– Вы сами не подозреваете, на что вы способны, а на что – нет, – резко ответил Флегл, – люди вашего типа сами не знают, что нормально, а что нет. Вы живете одними только авантюрами, которые щекочут вам нервы, и больше ничем. По вашим же собственным словам, вы уже имеете патент капитана в кармане. Тем не менее вы предпочитаете выходить в море первым матросом, потому что вы боитесь ответственности. Вы были глубоководным ныряльщиком, и в Африке вы охотились за алмазами, в то время как другие люди спокойно работают за письменным столом или станком. Всю вашу жизнь вы занимались тем, что вам нравилось, совали свой нос во все уголки земного шара. Рыцарь удачи, который все время рисковал своей жизнью. Но на этот раз вы переступили грань.

Флегл прошелся по комнате, а потом остановился передо мной.

– Вы сами-то отдаете себе отчет, как отнесутся присяжные к вашему делу? Четыре дня назад ваш корабль вошел в гавань. Вы говорите, что купили билет в Хиббинг, хотели купить ферму и жениться. А на деле мы знаем, что вы пошли шляться по кабакам, играли в притоне в азартные игры, избили человека, что он чуть не умер. Мы знаем так же, что миссис Мейсон почувствовала к вам жалость и привезла вас сюда. Вы – статный и красивый мужчина. Корлисс Мейсон – молодая вдова со всеми чувствами нормальной женщины – влюбилась в вас. Вам тоже была нужна жена, точнее, определенная жена. Каким-то образом вы уговорили ее выйти за вас замуж. Но потом? Разве вы вели себя так, как ведет себя нормальный муж? Нет, и еще раз нет! Когда вы добились своей цели, вы опять начали пить и оскорблять свою молодую жену. Три дня вы были беспробудно пьяны. А когда ей стало ясно, что вы собой представляете и она захотела избавиться от вас, вы сорвали с нее одежду и изнасиловали ее. После этого вы убили ее и спрятали труп.

Я замахнулся на него руками, на которых были наручники. Цепь попала ему в подбородок и заставила откинуть голову.

Харрис быстро шагнул ко мне и нанес удар дубинкой.

– Выродок! – прошипел он. – Вонючий швед!

Удар заставил меня упасть на колени, а потом растянуться на полу. Моя шапка покатилась под кровать. Кусочек металла, на который я обратил внимание еще раньше, лежал почти рядом с ней.

Надо мной раздался громовой голос капитана Маркса:

– Мы с вами и так уже достаточно повозились, Нельсон. Рассказывайте же, наконец! Куда вы дели труп своей жены?

Я не шевельнулся, уставившись на кусочек металла. Корлисс была мертва, и говорят, что убил ее я. Копы утверждали, что мы уехали вместе из мотеля и нас никто больше не видел, пока меня не арестовали мертвецки пьяного. Корлисс больше не вернулась в мотель и ее больше никто не видел с тех пор, как она уехала вместе со мной.

Но что тогда означало обручальное кольцо, которое было немного великовато для ее пальца и которое валялось сейчас под кроватью на коврике, который мы купили вместо старого, в который мы заворачивали Волковича, под именем которого он был известен в этом районе?

18

Я долго смотрел на кольцо. Оно было на пальце Корлисс, когда мы сидели в ресторане. Я очень хорошо помнил об этом.

Время от времени она вертела его при разговоре.

"Пока ты обо мне так думаешь, ты не можешь любить меня по-настоящему", – сказала она тогда. – "Давай лучше разойдемся. Может быть, в следующий раз нам повезет больше".

Ее щеки были мокрыми от слез.

Я достал свою шапочку, упавшую под кровать. Одновременно с ней я поднял и кольцо и сунул его в шапку. Показывать его им было напрасной тратой времени. Ведь они были уверены, что Корлисс убил я. Ее кольцо? Ну и что из этого? Я ведь не мог доказать, что оно было на ней, когда мы выходили из мотеля и уехали. И тем не менее оно было у нее на пальце. Значит, через некоторое время после того, как она увезла меня на машине, она возвращалась в мотель.

Капитан Маркс помог мне подняться на ноги.

– Ну что, Нельсон? Будете говорить, или нам придется принимать крутые меры?

– О'кей, – сказал я. – Хочу сделать вам предложение.

– Какое? – спросил Флегл.

– Я сделаю полное признание и выдам труп в обмен на чистую одежду и душ.

Флегл кивнул.

– Договорились! Наконец-то вы становитесь разумным, Нельсон. Так что же вы сделали с трупом?

Я вытянул в его сторону руки в наручниках.

– Только без спешки. Сперва я должен принять душ и переодеться.

Маркс послал одного из своих людей для моей охраны. Стоя под душем, я изучил все свои синяки – на бедрах, на животе и на руках. Я был не просто избит, я был систематически избит. Мое тело было таким, словно кто-то прошелся по нему гаечным ключом, и причем с радостью выполнял эту работу. Тогда – муха, теперь – человек. Какая в этом разница?

За это время Грин, все еще спокойный и равнодушный, успел присоединиться к общему разговору:

– Значит, вы решили свою проблему, господа?

– Конечно! – капитан Маркс рассмеялся. – Душ и одежда в обмен на признание и труп. Нельсон, должно быть, чистюля.

– Да, наверное, – пробормотал Грин.

Флегл поинтересовался, нет ли каких известий в деле Липпи Сальца.

– Нет, пока нет, – ответил Грин, – но думаю, что их будет много еще до того, как наступит утро.

Ночные холмы, круто ниспадающие к дороге, словно замерли, так что было слышно похрустывание каждой веточки под ногами мужчин и их тяжелое дыхание. Вытянувшись в цепочку, они шли за мной.

– Еще далеко? – спросил Маркс.

– Теперь уже нет, – кривя душой, сказал я. – Взберемся на следующий холм, а там пойдем по ровной плоскости. Как же ее называют?

– Плато?

– Да, правильно, плато.

– Как вы додумались спрятать труп в пещере, Нельсон? – с удивлением спросил Флегл.

– Был как-то тут с одной девчонкой, – бросил я. И это соответствовало действительности. – На пикнике.

– На вас это похоже, – уколол меня Харрис.

Я свернул с тропинки и пошел поперек, по камням, чтобы сделать наш поход потяжелее. До того, как начать наше восхождение, капитан Маркс снял с одной моей руки наручник, и теперь он позванивал на каждом шагу. Я попытался сунуть руку с наручником в карман, но идти, поднимаясь по скалистой почве, с одной рукой было почти невозможно.

Позади меня Флегл поинтересовался:

– Время совпадает. Мы вышли из мотеля час сорок назад. Но где мы сейчас находимся?

– Я и сам хотел бы это знать, – буркнул капитан Маркс.

Но шериф Купер знал этот район.

– Мы сейчас находимся за Малибу. Если судить по звездам, то мы сперва свернули под углом к северу, а потом – к западу. После того, как вышли из каньона Топанга. Если мне не изменяет память, то автострада проходит как раз по другую сторону этой цепи холмов. Мимо подножия обрывистого утеса.

Я упорно продолжал подниматься все выше и выше, чувствуя уже запах моря. Я действительно бывал здесь однажды с одной девушкой. И целью моей была горная вершина в береговой цепи, бывшая несколько выше, чем соседние. Она находилась в полумиле от побережья. А от узкой дороги ее отделяла чаща, тянувшаяся в северо-восточном направлении через половину каньона Топанга. Крутая скала, о которой упоминал Купер, возвышалась с запада над 191-м шоссе с правой стороны, если ехать на север в сторону Фриско. Если ехать на машине, то до шоссе доберешься только через семь миль, а напрямик, вниз по обрывистому склону – здесь только две тысячи футов.

С самой верхней точки горы можно было на несколько миль вокруг все осмотреть в любом направлении. И во время нашего пикника с девушкой мы пришли к выводу, что ловкий человек вполне может спуститься по этому склону. Хотя девушка и возражала, что при этом можно сломать себе шею, но я считал, что такая задача мне по плечу. Через несколько минут мне придется убедиться, прав я или нет.

Уже какое-то время мы двигались по плато. Потом Флегл ускорил шаги и положил руку мне на плечо. Видимо, в нем проснулось недоверие.

– Минутку, Нельсон! Ведь здесь, наверху, никаких пещер нет! Скажите лучше, что вы задумали?

Я повернулся и очутился непосредственно перед ним. Кроме него самым близким ко мне был полицейский из Сан-Матес, стоявший ярдах в пяти-шести от нас. Остальные вообще были скрыты кустарником, и их фонарики светились, словно светляки.

В этот момент я нанес ему удар в диафрагму. Он охнул и упал в кусты. Я быстро взглянул в сторону полицейского. Я увидел, что тот выхватывает пистолет. А Флегл, прижав руки к животу, кричал копу истошным голосом:

– Да стреляй же быстрее, черт тебя побери! Что ты медлишь?!

Пуля ударила в ствол дерева, стоявшего рядом со мной. Я быстро исчез за скалой и начал стремительно спускаться вниз. Спуск оказался гораздо более трудным, чем я предполагал. Порой мне просто не за что было уцепиться, и сила земного притяжения неудержимо влекла меня вниз. Вскоре я потерял равновесие и в конечном итоге упал на живот.

Целый десяток карманных фонариков рыскал по склону. Я услышал слова шерифа Купера:

– Какой же он все-таки идиот! На этом склоне он наверняка сломает себе шею. Но на всякий случай... Харрис и Джексон! Быстро назад к машине! Перережьте ему путь! И быстрее!

Снова пуля отскочила от скалы, по моему разумению, слишком близко от того места, где я находился. Я быстро соскользнул дальше по склону, наставляя себе синяки, которых у меня и так было предостаточно.

Вскоре я застрял между скалой и стволом дуба, который вонзился в небо.

Какое-то мгновение я лежал без движения, пытаясь перевести дух и приказывая себе спуститься дальше. Но я боялся. А потом я сообразил, что если люди, стоящие наверху, и слышали меня, то видеть никак не могли, ибо я был скрыт довольно густым кустарником. Они стреляли, только ориентируясь на шум. Значит, я мог позволить себе перевести дух.

Я позволил себе не шевелиться в течение нескольких минут, наблюдая за машинами, проезжающими внизу, по 101-му шоссе. Они выглядели, как игрушечные автомобильчики, а их фары казались фонариками на рождественской елке. По ту сторону дороги мерцали огоньки – это светились окна в крайних домиках Малибу.

Я высвободился из расщелины и снова пополз вниз, то и дело натыкаясь на острые камни или теряя точку опоры. Последние ярдов восемьдесят были самыми трудными. Я осторожно спустился, дюйм за дюймом, стараясь, как насекомое, прилепиться к скале. Раза два я уже думал, что ветер сбросит меня вниз. Пальцы занемели от напряжения, ноги начали дрожать. И все-таки я добрался до подножия утеса. Прислонившись к скале, я в изнеможении закрыл глаза и потерял всякое представление о времени.

Потом, найдя небольшую лужицу, я умылся и кое-как привел одежду в порядок. Правда, на обеих коленях были дырки.

После этого я направился вдоль побережья в сторону неоновой рекламы бара. Перед баром я вышел на шоссе. Там я встал на такое место, где бы я не очень бросался в глаза, но где меня все-таки было видно, и вытягивал большой палец всякий раз, когда мимо меня проезжала машина, следовавшая в южном направлении.

Наконец мне повезло. Машина остановилась.

– Куда путь держишь, моряк? – спросил меня шофер.

– А вы куда? – спросил я, вместо того чтобы ответить.

– В Даго, – ответил он.

– Отлично! – сказал я и сел в машину. Руку с наручником я спрятал в карман.

– С какого судна, моряк? С пассажирского или грузового?

– С грузового, – ответил я, все еще тяжело дыша. – Почему вы взяли меня с собой? Когда-нибудь тоже служили в торговом флоте?

Он смущенно улыбнулся.

– Угадали. В конторе портового капитана. В Педро. Очень важный пост занимал. Стучал на пишущей машинке.

Если бы он только прибавил скорости! Не хотел бы я снова предстать перед законниками в "Пурпурном попугае"! Я бы с удовольствием вытолкал его из машины и сам сел за руль. Вместо этого я лишь вежливо улыбнулся:

– Бумажная война – тоже важная штука.

– Может быть, – согласился он.

Он прибавил газу. Я предоставил ему вести разговор.

Он покосился на меня и улыбнулся.

– Видимо, попали там в переделку, моряк? Там, где я вас подобрал?

– Угу, – ограничился я этим.

Чтобы доказать, что он отчаянный парень, он начал мне долго и нудно рассказывать, в какую драку он однажды ввязался с одним из механиков Локхида.

Я слушал его лишь краем уха и поддакивал в подходящих местах. При этом я все время продолжал думать о Корлисс. О ее словах. И о деле с утюгом. Корлисс утверждала, что это она постирала и выгладила мне вещи. А ожог от утюга был на руке Мэмми. Я должен был понять все это раньше. Но я был околдован белокурой русалкой.

Теперь я понял, почему Уэлли и Мик подсмеивались надо мной. Я мог выкрутиться из аферы с Волковичем или Липпи Сальцем. Но Корлисс оставалась моей женой – независимо от того, будет найдет труп или нет. И за это дело все равно повесят меня.

Я попытался вспомнить юридическую формулировку, но мне никак не удавалось этого сделать. Зато я вспомнил аналогичный случай, когда один человек был уличен в убийстве своей жены и приговорен к смерти. Труп так и не был найден, но суду было достаточно косвенных улик, чтобы приговорить человека к смерти.

Я попытался продумать свое положение.

Корлисс и я повздорили. Она выставила меня за дверь, перед свидетелями кричала, что не желает меня больше видеть. С другой стороны, всем было известно, что я очень вспыльчивый человек. Был отпущен из-под ареста под залог за то, что неистово избил человека. Целых четыре дня я пьянствовал. Мы вместе с ней уехали из мотеля. Через пять часов меня задержали в девяноста милях от мотеля. При мне нашли оружие, из которого недавно стреляли, нашли кровь на ее одежде и на сиденье машины. Эта кровь соответствовала группе крови Корлисс, а сама она исчезла. Вполне достаточно, чтобы вынести приговор на основании косвенных улик.

Парень за рулем внезапно заметил, что он все говорит и говорит, а я не слушаю, и смущенно кашлянул.

– Ну, а как вы сами выпутались из драки, моряк?

– Об этом нужно спросить мою шапочку, – ответил я.

19

Мы миновали Бальбоа, потом Корону-дель-Мар. Шофер спросил, не остановиться ли выпить по кружечке пива. Мне очень хотелось выпить, но я отказался.

Он пожал плечами и как улитка погрузился в молчание. Когда мы делали поворот у Лагуна Бич, свет прожекторов осветил заведение, в котором когда-то работал Липпи Сальц. Теперь за стойкой стоял новый бармен и в заведении было полно народу. Люди танцевали, пили и смеялись, а сам Волкович, он же Липпи Сальц, служил кормом для рыб. Скорее всего он сейчас находился или в брюхе акулы, или запутался в водорослях, где его пожирают рыбы. И ему теперь совсем не нужна была эта четверть миллиона, которую он обманным путем выудил у Пальмера.

Мне стало душно и я спросил у шофера, нельзя ли открыть окно с моей стороны.

– Конечно, можно, – ответил он.