Глава 8

Смена нарядов происходит в четыре часа, но никто не ушел домой. Тротуар возле комиссариата на 47-й улице чернел от фликов. И это понятно... Убийства случаются каждый день, но сегодня случай особый. Сегодня уложили одного из наших. Парни расступились, чтобы дать мне пройти. У меня приличная репутация, когда я не делаю глупостей. Я, Герман Стен, известный тип, постоянно имеющий дело со всякими мошенниками. Парень, вылавливающий убийц с помощью черной магии.

– Герман, как ты думаешь, кто мог убить Ника Казараса?

В дежурке находился лейтенант Фьячетти. Я поинтересовался, здесь ли еще наряд.

– Нет, полагаю он направился в Центральный комиссариат.

– Они обнаружили что-нибудь?

Лейтенант старался казаться спокойным, но его выдал дрогнувший голос.

– По-моему, Герман, ничего.

Я прошел в зал, где сидели дежурные, и разыскал Петерсона, друга Казараса. Это был высокий швед с короткими волосами. Отличный парень. Я сел рядом с ним и спросил:

– Свен, а чем вы обычно занимались?

Мой вопрос оторвал его от рапортов, которые он перелистывал без всякого интереса.

– Ничего, ни единой зацепки, за которую можно было бы ухватиться. Ничего кроме кучи свидетелей, которые ничего не хотят говорить. Никто ничего не слышал. Никто ничего не видел. Никто не знал, что Ник мертв уже несколько часов.

Я протянул ему сигарету.

– Расскажи, как прошел день.

Он затянулся сигаретой и вздохнул.

– Я зашел на минутку в отель «Астор» по делам. Когда я оттуда вышел, Ник сказал мне, что только что прошел ты и попросил его разыскать парня по имени Карл Симон, который проживает где-то в этом квартале. Единственный, кто соответствовал его приметам, по нашему мнению, был Джо Симон, один негодяй, которого мы зацепили в отеле на 42-й улице шесть месяцев назад.

– Это, вероятно, и есть тот самый тип, которого я разыскиваю, этот Джо. Что он теперь делает и сколько получил тогда?

Петерсон закурил другую сигарету от своего окурка.

– Он получил бы от двух до десяти. Но его выпустили под залог в пять тысяч долларов, и он исчез. У нас оставалось еще полчаса, и мы решили, что обойдем все отели, какие только успеем. Ник взял одну сторону улицы, я – другую, но ничего не обнаружил. Когда я вернулся в комиссариат, чтобы написать рапорт, Ника все еще не было. Но тогда это меня еще не взволновало.

– Почему?

– Потому что Ник рассказал мне, что ты оказал ему не знаю уж сколько услуг, и если он к концу дежурства ничего не обнаружит, то позвонит в комиссариат и один продолжит поиски. Этот Симон, которого ты разыскиваешь, имеет какое-нибудь отношение к неприятностям твоей жены?

– Да.

Петерсон пожевал сигарету, которую только что закурил.

– Во всяком случае, я ничего не знал, пока три часа назад не позвонил лейтенант Фьячетти и сообщил мне, что за кулисами театра на 45-й улице обнаружен труп Ника.

Я попытался уточнить некоторые детали.

– А с какой улицы вы начали обход?

– С 45-й.

– Дверь театра остается открытой всю ночь?

– Сторож клянется всеми святыми, что нет.

– Держу пари, что сторож уже старик.

– Совершенно верно.

– Значит, Ник был мертв уже несколько часов?

– Врач утверждает, что приблизительно часов семь.

– Другими словами, он позволил укокошить себя сразу же после того, как вы расстались.

– Похоже на это.

– А каким образом его прикончили?

– Пуля в затылок.

Я встал.

– Ну что ж, спасибо.

Петерсон принялся расхаживать по комнате, теребя пальцы и время от времени ударяя кулаком одной руки по ладони другой. В этом не было ничего театрального и наигранного. Он просто не мог спокойно сидеть, не мог примириться с гибелью друга.

– Негодяй, негодяй! О Господи, сделай так, чтобы он попал в мои лапы!

– Может, это простое совпадение, но Ника укокошили как раз после того, как я попросил его найти Симона. Вероятно, он спугнул вора, выходящего из театра. И все-таки трудно объяснить это все простым совпадением. Гораздо вероятнее, что за нами следили, что за мной следовали от Сент-стрит до Таймс-сквер. Если в деле замешан Симон, он не сомневается, что его будут разыскивать. Он является ключевой фигурой в деле Пат.

«И я в ожидании сигарет пила кока-колу у прилавка».

Я осведомился у Петерсона, нет ли у него фотографии Симона.

Он покачал головой.

– Нет. Мне она была не нужна, я знаю этого типа. Но Пурвис послал в архив за фотографией.

Я не шел, а плелся. Сейчас я не нашел ничего лучшего, как расположиться у телетайпов в ожидании поступления новостей. По мере поступления информации можно будет наблюдать за охотой на этого типа. Мне незачем терять время, шатаясь по театрам. К тому же я хотел повидать Джима. Убийство Ника и дневник Пат должны убедить его в моей правоте, он должен будет поверить мне. Наконец, я все же решил идти, но на пороге меня остановил лейтенант Фьячетти.

– Герман, ни одна муха не сможет уйти из Манхэттена.

Я поверил ему на слово, сел в машину и поехал к тюрьме. По дороге я остановился у цветочного магазина Крамера, где у меня открыт счет, и купил для Пат большой букет цветов.

Охранница поинтересовалась, не хочу ли я видеть Пат. Ну нет, после того что у меня было с Мирой! Но тут мне в голову пришла одна мысль, и я снял шляпу.

– Если это возможно.

Она проводила меня в комнату для свиданий и оставила одного. Я вытер лицо, надеясь, что история с Мирой не отразилась на нем. До чего мужчина может быть кретином! Я вел себя, как старый распутник с первой попавшейся шлюхой. Она появилась, прекрасная блондинка, и вот он, неприкрытый секс...

Пат все еще была одета в свое платье, что означало, что она не находилась на общем положении. Ей было страшно, но вид у нее все же был немного отдохнувший. Я никогда как-то полностью не осознавал, насколько она прекрасна. Большинство рыжих женщин испытывают много неприятностей из-за цвета волос. Но не она. У нее кожа, как у камелии: шелковистая и гладкая. Ее единственный дефект – маленькая родинка, на которую Свенсоны обратили свое внимание.

Охранница старалась держаться как можно незаметнее. Она подошла к столу, прошла мимо него к окну, села на подоконник и отвернулась.

Я обнял Пат. Очень осторожно, как хрупкий бокал.

– Как дела, малышка?

Она обняла меня и прижалась, как ребенок к матери.

– Я боюсь, Герман. Очень тебя прошу, уведи меня отсюда.

Она подняла на меня влажные глаза и, пристально глядя на меня, спросила:

– Ты по-прежнему веришь мне, несмотря на то, что газеты написали про меня такие ужасные вещи?

– Я верил тебе всегда.

– Я счастлива, Герман, – прошептала она, – я счастлива.

У нее был ротик маленькой девочки, нежный и мягкий. Но мне не нужно было наклоняться, чтобы поцеловать его. Совсем как с Мирой. Пат красивая девушка. Мысли понемногу продолжали свою работу, бегая по извилинам. Сложены они очень похоже. Если бы не цвет волос и веснушки на лице у Миры, можно было бы подумать, что они сестры.

– Ты знаешь Миру Белл? – спросил я Пат.

– Нет, – коротко ответила она, и ее волосы нежно коснулись моей щеки, когда она отрицательно качнула головой.

– Она дежурит внизу у телефона. Блондинка...

– Ах да, вспомнила. Очаровательная девушка.

– Ты когда-нибудь с ней разговаривала?

– Никогда.

– И она никогда не поднималась к нам?

– Во всяком случае, я этого не знаю. Герман, а почему ты это спрашиваешь?

Я не оставил ее вопрос без ответа.

– Это как раз то, что я хотел выяснить.

Я рассказал ей, насколько возможно, эту историю.

– Джим пытался достать счета телефонных разговоров из нашей квартиры, а она отказалась дать их ему. А судя по этим счетам, из нашей квартиры по крайней мере два раза в день вызывался Вилледж 736-46.

– Это номер телефона Кери?

– Да.

– Я не вызывала его, Герман. Поверь мне. И никогда раньше я не видела этого человека, до того момента, как очнулась у него на квартире.

– Скажи мне еще кое-что. Ты помнишь, у тебя было платье из бледно-зеленого шелка?

– Да.

– Куда оно делось?

Она стала тереть лоб, пытаясь вспомнить.

– Я не могу этого вспомнить, Герман. Я слишком боюсь и волнуюсь.

Я нежно взял ее за руку.

– Ты должна немного напрячься. Ну подумай. – Я встряхнул ее. – Вспомни!

– Я его отдала. Да, теперь я вспомнила. Кто-то позвонил ко мне и сказал, что они собирают вещи для Армии Спасения. И я отдала это платье и еще некоторые вещи, которые почти не носила.

– Это был мужчина или женщина?

– Женщина. Да, точно, это была женщина.

– Мисс Белл?

– Молодая девушка, телефонистка?

– Да.

– Нет, я совершенно уверена, что это была не она. Теперь я все вспомнила. Это была очень приятная старая дама с седыми волосами. Кроме этого, я дала немного всякого белья, чулки и старое манто из верблюжьей шерсти. Потому что было тепло, и оно просто висело в шкафу.

Пат пыталась не плакать, но ей это плохо удавалось.

– Я... мне тут не нравится, Герман. Я стараюсь храбриться, но я безумно боюсь.

Я ударил ее по щеке. Очень легко. Это была скорее ласка, чем удар.

– Не надо бояться. А после ты не видела эту старую даму?

– Нет.

Она не сообщила ничего нового, кроме еще одной вещи.

– Этот негодяй Симон, тот тип, который работал у Майерса, ничего такого тебе не предлагал?

– О, ничего определенного.

– То есть?

Пат покраснела.

– Ну, приблизительно неделю назад он мне сказал, что я очень красивая женщина и что, если это меня заинтересует, он сможет устраивать мне время от времени заработок в сто долларов и даже больше.

– И что ты ему ответила?

– Ровно ничего. Я влепила пощечину в его грязную рожу.

– Почему ты мне ничего не рассказала?

– Я боялась, что ты изуродуешь его.

Я стал раздумывать над создавшейся ситуацией. Не оставалось никаких сомнений, что это действительно был Джо Симон: он работал подавальщиком, пока не истек срок его наказания, и продолжал свои грязные делишки, снабжая определенных типов по определенному соглашению дорогими лакомыми кусочками.

– А тебе удалось что-нибудь выяснить?

– Думаю, что да.

Охранница покинула свое место на подоконнике и бросила на меня выразительный взгляд. Я понял намек и, взяв со стола букет цветов, преподнес его Пат.

Она спрятала лицо в цветах и улыбнулась мне сквозь слезы.

– Ты меня все еще любишь, дорогой?

Редко я чувствовал себя так скверно, как сейчас. Я поцеловал ее в нос.

– Моя дорогая, я не смог бы любить тебя еще больше, если бы даже и захотел, вот только если бы у тебя была сестра-близнец.

Я попрощался с ней и быстро смотался. По заключению медэкспертизы Пат имела половые сношения и, вероятно, не один раз. Но она, по крайней мере, находилась тогда без сознания. Но ведь я-то...

Выйдя из комнаты, я стал звонить в разные места в надежде разыскать Джима. Наряд уже прибыл на центральную улицу. Он ответил мне с той же интонацией, с которой мне говорила это блондинка.

– Я надеялся, что ты будешь спокойно сидеть до полуночи.

Я попросил его, чтобы он никуда не уходил, и быстро рванул на Сент-стрит. Там было, как и всегда, отвратительно. Старый Хансон по-прежнему сидел на своем месте. Он был уже в курсе дела.

– Это ужасно, Герман, то, что сделала твоя жена. У меня тоже была жена, которая меня обманывала. Но это было много лет тому назад.

– И что же ты сделал?

– Я развелся. Но, уверяю тебя, что не раз жалел об этом, возвращаясь в пустую квартиру. Если бы ты знал, какую ношу я взвалил на свои плечи!

Я шел вслед за ним, почти не слушая его, до кабинета инспектора Греди. Среди других там был и комиссар Рейхарт. Восточный и Западный Манхэттен находился под его наблюдением, а операцией распоряжается Греди.

– Значит, миссис Стен входит в число ваших друзей? Для полиции она всего лишь подозреваемая, как и другие. Оставьте в покое эту историю. Немедленно подключайтесь и форсируйте поимку убийцы детектива. Мне нужен мерзавец, который убил Казараса. Понятно, капитан?

– Да, – четко ответил Джим.

Он был достаточно вежлив, но не слишком соблюдал субординацию. Он мог позволить себе такую роскошь. Ведь он капитан уголовной полиции, и все же достаточно Греди поднять мизинец, чтобы его убрали из уголовной полиции и понизили до лейтенанта. Для нас, остальных, все гораздо сложнее. Мы только простые детективы первого класса. Одним жестом нас могут отправить на улицы города. И прощай мое жалованье лейтенанта, дающее мне свыше пяти тысяч в год.

Греди уселся за стол и уставился на Джима.

– Итак, почему вы прицепились к делу Стена?

Джим стал защищать свои позиции.

– Потому что я считаю, что оба дела связаны между собой.

– Черт возьми, – проворчал Греди.

Тут он заметил меня и стал расстегивать ворот рубашки.

– Что это ты тут высматриваешь, Герман? Мне кажется, я сказал тебе, чтобы ты взял отпуск на две недели.

– Да, сэр, действительно. Я только что вошел сэр.

Комиссар Рейхарт подошел поближе, скрестив руки на толстом животе.

– Вы ведете себя нескромно.

– Нет, сэр. Но моя жена не убивала Кери, понимаете? И как уже сказал капитан Пурвис, я тоже думаю, что убийство Казараса и дело Кери связаны между собой.

– Почему? – резко спросил Греди.

– Потому что Ник Казарас был фликом. Через четверть часа после того, как я попросил его найти Симона, того прохвоста, который работал подавальщиком в закусочной Майерса, кто-то застрелил его, выпустив ему пулю в затылок.

– А по моему мнению, тут совсем другое, – возразил Греди. – Вы снова вернулись к этому проклятому кока-кола. Послушай, Герман, ведь я уже говорил тебе, что собственными глазами видел твою жену вместе с Кери.

Я попытался, как можно вежливее, уличить его во лжи.

– Вы считаете, что видели Пат, сэр. Но это была другая женщина, загримированная под Пат.

– Кто же она?

– Этого я не знаю.

– А для чего она это делала?

– Этого я тоже не знаю.

И прежде чем старик успел мне возразить, я достал из кармана дневник Пат и положил его перед ним на стол.

– Вот еще одно доказательство. Я обнаружил дневник Пат сегодня после полудня, и в нем нет даже намека на имя Кери.

Греди принялся перелистывать дневник, изредка кидая взгляд по сторонам. Когда он снова заговорил, голос его заметно помягчел:

– Итак, ты утверждаешь, что это доказательство того, что Пат не убивала?

– Да, сэр.

Греди закрыл дневник и положил его в ящик стола.

– Весьма ценный документ. Прокурору будет интересно познакомиться с ним. Но это доказывает лишь одно: миссис Стен действительно очень ловкая женщина. Она знала, чем рискует, ведя себя так, как вела, и заранее решила обеспечить себе алиби. Весьма вероятно также, что дневник чрезвычайно заинтересует и помощника прокурора. Эти записи лишь подтвердят его предположение, что Пат решила убить Кери уже давно и только выжидала подходящий момент.

Я не думал о такой возможности и громко возмутился:

– Это ложь с самого начала до конца... – и добавил немного запоздало: – ...сэр... К тому же я знаю, какие образом пеньюар Пат и другие ее вещи оказались в квартире Кери.

– Я слушаю тебя очень внимательно. Расскажи-ка мне об этом.

– К ней приходила старая дама под предлогом сбора вещей для Армии Спасения, и Пат отдала ей то, что уже не носила.

– Откуда ты это узнал? И когда?

– Несколько минут назад.

– И кто тебе это сказал?

– Пат.

– Она сама тебе это сказала?

– Да.

Греди принялся считать вслух:

– Один, два... – и таким образом до десяти. Затем он выпрямился за своим столом с угрожающим видом.

– Слушай меня хорошенько, Герман. В течение последних пяти лет не проводилось никаких пожертвований и сборов в пользу Армии Спасения. Эту женщину опознали, она часто появлялась у Кери. Видели, как она поднималась по лестнице. Совершенно трезвая и понимающая, что она делает. Агенты Жиль и Мак обнаружили ее за запертой дверью голой и совершенно пьяной. Медэкспертиза установила, что у нее были половые сношения с мужчиной и, может быть, даже не один раз. Итак, не морочь мне больше голову. Нам надо заниматься убийством Казараса. Немного благоразумия! Ты ведь не мальчик!

Я засунул руки в карманы как раз вовремя – чтобы сдержаться и не вцепиться ему в глотку.

Греди продолжал немного спокойнее:

– Я очень огорчен за тебя, мой мальчик, и отлично понимаю, каково тебе. Но не заставляй меня принимать меры, о которых я первый потом пожалею. Ты хорошо делаешь свое дело, и я считаю тебя отличным парнем. Тебе выпала крупная неудача – ты попал в отвратительное положение. И я прошу тебя, отойди от всего на две недели. Постарайся встать на ноги с помощью своей телефонистки, столь темпераментной, и если ей нравится делать это под ритмическую музыку, включи радио.

Я почувствовал, как мне сдавило горло.

– Откуда вы знаете про Миру?

И тут же я все понял сам. Когда речь идет о работе, ничего святого не существует. Пока Джим разговаривал со мной в комнате, отвлекая мое внимание, Монт и Корк установили микрофон. Им нужно было знать все, что говорила и делала Мира, а также мы с ней вдвоем. Парни просто желали убедиться, что я ничего от них не скрываю.