Взаимосвязи отечественной и зарубежной литератур в школьном курсе

Ким Миронович Нартов, Надежда Витальевна Лекомцева

Взаимосвязи отечественной и зарубежной литератур в школьном курсе

Предисловие

Второе издание учебного пособия представляет собой обновленный (переработанный и тематически расширенный) вариант первого теоретико-методического издания книги К.М. Нартова с одноименным названием (1986 г.) В новой интерпретации методического материала сохранены все основные теоретические постулаты профессора К.М. Нартова (1929–1995), касающиеся концепции взаимосвязанного изучения иностранной и отечественной литератур в общеобразовательной школе.

Первая глава книги «Обращение к зарубежной классике в процессе школьного изучения литературы» прослеживает пути взаимосвязанного изучения отечественной и зарубежной классики в школах России на протяжении двух веков – XIX и XX. Здесь же формулируются задачи эстетического воспитания и литературного развития учащихся в процессе реализации взаимосвязей литератур в школьном курсе.

Вторая глава «Знакомство учащихся с произведениями иностранной классики и особенности ее восприятия» демонстрирует своеобразие эмоционально-эстетического восприятия и логического осмысления учащимися произведений зарубежных писателей, выявляет сходство и различие этого процесса относительно произведений отечественной и зарубежной литератур. Анализ особенностей восприятия учащимися художественных произведений служит важнейшей предпосылкой для их изучения.

Третья глава «Взаимосвязанное изучение русской и зарубежной литератур в средней школе» знакомит учителя с этапами развития мирового литературного процесса. В разделах главы представлены материалы по сопоставлению русской и зарубежной литератур в средних и старших классах (Пушкин – Шекспир, Лермонтов – Байрон, Гоголь – Бальзак, Чехов – Мопассан, Достоевский – Драйзер, «Песнь о Роланде» – «Слово о полку Игореве»).

Четвертая глава «Осуществление принципа взаимосвязанного изучения зарубежной и отечественной литератур в национальных школах России» содержит практические материалы для уроков, построенных на основе концептуально-теоретических воззрений К.М. Нартова, т. е. на сопоставлении произведений зарубежной и отечественной классики (здесь вкупе анализируются русская и лучшие образцы многонациональной российской литературы).

Соотнесенное изучение литератур народов мира сопровождается рекомендациями различного характера. На содержательном и теоретико-литературном уровнях проводятся параллели между творчеством Эсхила, К. Чапека, Л. Мештерхази и М. Карима (башкир.), К. Кулиева (балкар.), Ю. Шесталова (манс.) – миф о Прометее; Шекспира и Р. Гамзатова (аварск.), С. Шавлы (чуваш.) – сонеты; Шекспира и Ю. Рытхэу (чукот.) – трагические коллизии; Гёте, Фейхтвангера, Т. Манна и М. Булгакова (рус.), Г. Тукая (татар.), К. Иванова (чуваш.) – фаустианские сюжеты; Мицкевича и А. Пушкина (рус.), М. Казакова (марийск.) – лирика; Ф. Кафки и Г. Красильникова (удм.) – рассказы и др.

Для изучения литературного процесса XX столетия отобраны материалы обзорно-энциклопедического содержания по русскому и зарубежному модернизму: французский символизм (Ш. Бодлер – А. Блок), немецкий экспрессионизм (К. Эдшмид, Г. Гейм – Л. Андреев), итальянский футуризм (Ф.Т. Маринетти – В. Маяковский и В. Хлебников), французский экзистенциализм (А. Камю – А. Платонов), европейский авангард (поэзия конкретистов – А. Вознесенский) и др.

Индивидуально-стилевые тенденции в творчестве зарубежных писателей демонстрируются на парадоксах Б. Шоу, параболах Б. Брехта, «театре абсурда» С. Беккета, интертекстуальности М. Павича, сновидческих сюжетах Ф. Кафки и др. Проблемно-тематическая интерпретация гуманистических аспектов мировой литературы представлена во фрагментах о романе антитоталитарном (Дж. Оруэлл – Е. Замятин) и антивоенном (Ремарк, Олдингтон, Хемингуэй, Сартр, Камю). Объемный раздел посвящен проблеме интерпретации мифологических сюжетов и образов в литературе новейшего времени (миф о Прометее и гётевская «фаустиана» в XX в.) Раскрываются возможности изучения классических образцов зарубежной лирики (Шекспир, Мицкевич, Петефи) на основе соотнесения оригинальных текстов с их переводами на языки народов России.

Перечень авторов и произведений ориентирован на действующие ныне в РФ программы по литературе (под ред. Г.И. Беленького, Т.Ф. Курдюмовой, А.Г. Кутузова, В.Г. Маранцмана, Н.П. Михальской, К.М. Нартова, Л.М. Предтеченской). В пособии раскрывается методика изучения наиболее сложного для учителей средних школ раздела – творчества писателей XIX–XX столетий. Широко используются современные материалы из журнала «Иностранная литература» (научно-теоретические статьи, художественно-документальные материалы, тексты).

Таким образом, книга предлагает учителю необходимую теоретическую информацию для осмысления вопроса о взаимодействии литератур и, опираясь на достижения литературоведения в решении этого вопроса и определенный практический опыт школы, предоставляет ему материал для организации и проведения соответствующей работы в соответствии с действующими ныне программами.

Книга будет полезна для словесников всех типов школ (общеобразовательных, национальных, с гуманитарным уклоном), преподавателей иностранного языка, студентов филологических специальностей. Многие материалы (с обильным цитированием текстов) могут служить основой для конспектов уроков, внеклассных мероприятий и факультативных занятий.

В настоящем издании глава I написана К.М. Нартовым, переработана и дополнена Н.В. Лекомцевой; главы II и III написаны К.М. Нартовым, а глава IV – Н.В. Лекомцевой.

Пользуясь случаем, приношу свою искреннюю благодарность рецензентам: доктору филологических наук, профессору В.А. Аветисяну (заведующему кафедрой зарубежной литературы Удмуртского университета), доктору филологических наук, профессору Н.Д. Бурвиковой (проректору по научной работе Государственного института русского языка им. А.С. Пушкина), доктору педагогических наук, профессору И.С. Збарскому (сотруднику Института общего образования МО РФ), взявшим на себя труд ознакомиться с рукописью и давшим ряд ценных советов в процессе работы над текстом издания.

Благодарю коллег из зарубежных стран за солидные консультации, востребованные нами при анализе оригинальных художественных текстов на иностранных языках: преподавателя-филолога Силезского университета Катажину Жемла (Польша), аспиранта Государственного института русского языка им. А.С. Пушкина Аниту Денш и студентку Печского университета Марию Фюреди (Венгрия).

Выражаю признательность коллегам, оказавшим помощь с подстрочными переводами художественных произведений с чувашского и марийского языков на русский: библиотекарю Удмуртского университета С.Д. Кузьминой, студентке Ижевской медакадемии Н. Конышевой. Благодарю также Л.П. Годованную, В.Г. Гожева, А.А. Шудегова, А.А. Нартову-Бочавер за помощь с компьютерным набором текста.

Н.В. Лекомцева

Глава I

Обращение к зарубежной классике в процессе школьного изучения литературы

1

Отечественная и зарубежная литература в российской школе середины XIX-начала XX веков

В методике преподавания литературы уже с середины XIX века заметно стремление выработать определенную систему ознакомления учащихся с произведениями зарубежных писателей. Отнюдь не претендуя на сколько-нибудь полный обзор деятельности методистов в этом направлении, нельзя тем не менее не упомянуть имен Ф.И. Буслаева, В.Я. Стоюнина, В.П. Острогорского, уделивших в своих пособиях и программных требованиях значительное место принципам изучения зарубежной классики.

Ф.И. Буслаев в работе «О преподавании отечественного языка» (1848) указывал, что важнейшим фактором воспитания подрастающего поколения является «изучение языков и литературы, которое всего короче и дружнее сближает учащихся с миром духовного, возводя их от конкретного к отвлеченному и открывая им необозримое поле для деятельности всех нравственных сил их»[1]. Изучение литературного текста, чтение «есть основа теоретическому и практическому умению»[2]. Однако, будучи в науке последовательным сторонником сравнительно-исторического метода изучения явлений искусства (что должно интересовать нас в первую очередь), Буслаев в своих методических посылках ратует за «отечественную» словесность и предлагает ограничиться «подробным изучением классиков» и древней литературы. С зарубежной литературой учащиеся, по его мнению, должны знакомиться в малых дозах: «Если уж необходимо, чтобы учитель гимназии познакомил учеников с иностранными писателями, то пусть ограничится с самого начала номенклатурою собственных имен и оглавлений и сочинителей с самыми краткими характеристиками»[3]. В работе «О преподавании отечественного языка», осознавая возможности воспитательного и образовательного плана при изучении языка и литературы, методист предполагает пассивное восприятие учащимися излагаемого материала, апелляцию к их памяти, а не к творческому воображению и осознанию.

Одними из первых выступили за включение произведений зарубежной классики в курс словесности руководители закрытых учебных заведений России: военных гимназий, кадетских корпусов, юнкерских училищ. Уже в 1835 г. начальник Штаба военно-учебных заведений России Я.И. Ростовцев остро ставил вопрос о необходимости широкого литературного образования для будущих офицеров. Именно с приобщением к образцам мировой художественной классики он связывал умственное развитие и нравственное становление воспитанников военных училищ, выработки у них художественного вкуса и привычки к самостоятельному чтению, склонности к глубоким размышлениям и потребности в высказывании собственных суждений[4].

В 50-е годы XIX века заслуженной популярностью пользовался «Конспект русского языка и словесности для руководства в военно-учебных заведениях», составленный А. Галаховым и Ф. Буслаевым. Здесь в качестве основного метода изучения литературы рекомендуется историко-литературный. Отсюда неизбежно и большее внимание к произведениям западноевропейской классики. «Конспект» предлагал подробное изучение эволюции различных родов поэзии, что тоже требовало обращения к иностранному поэтическому материалу. Так закрепляются в программе имена Гомера, Платона, Аристотеля, Вергилия, Данте, Сервантеса, Гёте, Лессинга, Шиллера, братьев Гримм, Байрона, Вальтера Скотта, Диккенса. Элементы академизма, сократический метод обучения свидетельствуют о серьезности этого нового шага в развитии методики преподавания литературы, хотя нельзя не отметить и декларативности «Конспекта», нередко игнорирующего реальные возможности учебного заведения. Что же касается связей между отечественной и зарубежной литературами, то можно говорить лишь о сосуществовании двух параллелей в изучении их.

Содержание «Программы по русскому языку и словесности для кадетских корпусов» (1915) свидетельствует о том, что художественно-эстетическому воспитанию офицеров в России уделялось самое пристальное внимание. С приобщением к мировой художественной классике связывалось духовное развитие не только отдельной личности, но и нации в целом, потому что чтение художественной литературы способствует развитию творческого воображения, логического мышления, наблюдательности, утонченности чувств учащихся – качеств, считавшихся необходимыми для будущего офицера: «Литературная начитанность, при условии разумного выбора материала, всегда развивает в человеке высшие духовные потребности и укрепляет его мыслительные способности»[5].

В программу курса словесности был включен сложный материал по теории литературы. В качестве иллюстрации к теоретико-литературным понятиям предлагалось использовать произведения Гомера, Эсхила, Софокла, Еврипида, Шекспира, Мольера. Для расширения знаний в области эстетики рекомендовались искусствоведческие статьи Лессинга, Шиллера. Понятие об эпосе закреплялось в ходе изучения «Илиады», «Одиссеи», «Энеиды», «Шахнамэ», «Песни о Роланде», «Песни о Нибелунгах». В старших классах изучению всемирной литературы уделялась примерно половина времени, отведенного на уроки словесности. В списки для внеклассного чтения входило незначительное количество произведений зарубежных авторов: большая часть произведений иностранной классики изучалась непосредственно на уроках.

В помощь преподавателям военных училищ был учрежден журнал «Педагогический сборник», в котором также публиковались методические рекомендации к проведению уроков словесности по произведениям как отечественных, так и зарубежных писателей. Материалы журнала свидетельствуют о том, что воспитанников военных училищ России обучали самому тщательному стилистическому анализу художественных произведений, давали глубокие знания по теории жанров.

Подбор произведений для чтения в военных училищах России осуществлялся так, чтобы уводить от острых социальных проблем, не затрагивать устоев религии (не потому ли «Фауст» Гёте дан только в списках для самостоятельного чтения?) и раскрывать, в основном, вопросы теории жанров[6].

В отличие от военных учебных заведений, гимназический курс литературы в целом, и в том числе эпизодический – зарубежной литературы, был на практике часто скромнее. И официальные методические установки многим уступали буслаевскому «Конспекту». Это делается очевидным при обращении к «Плану распределения преподавания наук в высших народных училищах, гимназиях и прогимназиях, состоящих в ведомстве министерства народного просвещения», где рекомендовалось: «Изучение истории иностранной словесности древних и живых народов, по своей обширности, не может и не должно входить в курс гимназический. Довольно ограничиться в этом отношении немногими данными, выведенными из чтения тех немногих писателей, которые указаны выше и которые находятся в переводе на русском языке. Лучше ограничиться немногим, чтобы достигнуть успеха, нежели задать себе многосложную задачу, решение которой неудобопос-тижимо»[7].

Все, казалось бы, разумно. Но дело, однако, в целях изучения иноязычных литератур. И оказывается, что ограниченность материала «иностранной словесности», привлекаемого для изучения, есть прямое следствие узости задач, которые формулирует программа. Далее читаем: «И этого немногого достаточно, чтобы развить в учащихся природный дар слова до умения владеть им свободно и образовать в них вкус к изящному, что и составляет задачу гимназического учения русскому языку и словесности»[8].

Такое понимание задачи охватывает лишь часть общих образовательно-воспитательных устремлений. С этой точки зрения авторы программы определяют предельно минимальный набор произведений зарубежной классики. Это «Антигона» Софокла, «Король Лир» Шекспира, «Орлеанская дева» Шиллера. Кроме того, в программе упомянуты Кальдерон и Камоэнс, Расин и Корнель.

Обстоятельность и фундаментальность обращения к немногому действительно, как правило, предпочтительнее обзорных сообщений и многообразных сведений литературоведческого плана, почерпнутых из учебника. И в принципе «остается единственно верным и надежным путем при изучении словесности – чтение первоклассных писателей с разбором…»[9]. Но при этом программа ограничивает основную задачу только «развитием природного дара слова и образованием эстетического вкуса в учащихся»[10].

Эта программа объединяла в себе курс языка и литературы (1-я часть – «Русский язык», 2-я часть – «Теория и история словесности»). Упомянутые иностранные авторы привлекались в рамках изучения «теории словесности» для иллюстрации понятия о «драматической поэзии» – «древней классической» и «трагедии новых времен».

В 60-е годы в программу (в связи с частичной демократизацией общего образования как следствия отмены крепостного права) вошли многие имена иностранных писателей: Гомер, Эсхил, Софокл, Аристофан, Гораций, Данте, Шекспир, Сервантес, Корнель, Мольер, Андре Шенье, Беранже, Вальтер Скотт, Байрон, Шиллер, Гёте, Мицкевич. Характерно, что для изучения рекомендуются статьи Белинского, вошедшие с этого момента в школьную литературу. Все эти положения были закреплены и книгой В.Я. Стоюнина «О преподавании русской литературы» (1864).

Само преподавание все более осознается передовыми педагогами как область интеллектуального, нравственно-эстетического воспитания учащихся. «Каждое истинно эстетическое произведение отражает в себе жизнь, действительность, с которой связывается много нравственных, общественных и других вопросов. Разбирая такое произведение, мы необходимо должны подробно обсудить его содержание, без чего невозможна даже и одна эстетическая оценка… Основательный обзор содержания с указанием идеальной и действительной стороны дает возможность сделать и правильную эстетическую оценку относительно формы, которая в истинном поэтическом произведении всегда зависит от содержания. Таким образом, здесь соединяются развитие и умственное, и нравственное, и эстетическое»[11]. Стоюнин исповедовал «общечеловеческие» идеалы, его путеводной звездой была «постепенность» исторического процесса, ведущего ко всеобщему благоденствию, книга его способствовала демократизации литературного образования и послужила осознанию общности мирового историко-литературного процесса.

70—90-е годы XIX века характеризуются в области образования наступлением реакции. Это не могло не отразиться и на трудах выдающегося педагога В.П. Острогорского, чьи «Беседы о преподавании словесности» (1885) стали важнейшей рабочей книгой века в этой области. Утверждая необходимость историко-сравнительного подхода к изучению литературы, Острогорский ратовал в преподавании и за обращение к зарубежной классике, но в целом он делал акцент на отвлеченном «этико-эстетическом», порой просто внесоциальном изучении мировой литературы.

В течение 90-х – начале 900-х годов собираются учительские съезды, разрабатываются проекты программ преподавания литературы в средних учебных заведениях, наконец, предлагается программа (1905), достаточно умеренная по содержанию и принципам изучения, которая тем не менее не была утверждена. Из необязательных широко использовалась тогда программа, составленная К.П. Петровым, который стал также автором учебного пособия и хрестоматии по литературе гимназического курса. Его «Программа словесности (с приложениями)» (СПб., 1905) по сравнению с программой 1860-го поражает обилием имен и произведений иностранной литературы: около сорока писателей и названий крупнейших произведений! Но вся программа состоит из двух разделов: А. Теория словесности, построенная на материале зарубежной и отечественной литератур; Б. История русской словесности, от («Словесности русской» до «Литературы 40-х годов» включительно).

Не характеризуя программу в целом, отметим, что выведенная в раздел «Теория словесности» иностранная литература, по сути дела, перестала быть объектом изучения. Подход по жанрам («Поэзия лирическая», «Произведения, написанные прозой», «Произведения, написанные стихами», «Лирика литературная», «Поэзия драматическая») исказил, сделал невозможным представление о мировом литературном процессе хотя бы в его историко-хронологическом понимании. Социальная суть, общественная направленность классической зарубежной литературы оказалась сведенной к нулю, а анализ взаимодействия, соответствия в развитии русской и зарубежной литератур (произведения упоминаются рядом по признаку жанровой близости) исключался. Программа 1905 года доказательно проиллюстрировала, что дело вовсе не в том, чтобы предложить учащимся наибольшее число имен и произведений зарубежной классики.

В начале 900-х годов некоторое время «по требованию учебных планов Министерства Народного просвещения история русской словесности в гимназиях и реальных училищах изучается не систематически, не по учебнику, а преподавание ее состоит в чтении образцов с историческими объяснениями». Исходя из этих требований, К.П. Петров определил цель «Курса истории русской литературы» (1905) следующим образом: «помочь тем ученикам, которые хотели бы сгруппировать и сохранить в некоторой системе неизбежно отрывочные объяснения преподавателя и, кроме того, восполнить случайные пробелы в своем знании»[12].

В «Курс истории русской литературы» входил специальный раздел, посвященный переводной литературе «последнего десятилетия» (1894–1904), напоминающий более всего журнальный критико-библиографический обзор. Наряду с третьестепенными именами писателей в истории литературы автор называет произведения и имена тех, чье место в художественном развитии человечества действительно велико. В разделе дается краткий пересказ содержания и характеристика основных мыслей книги, оценивается и качество перевода. Учащийся, таким образом, знакомится заново с творчеством писателей, прочно занявших место в искусстве художественного слова. Характерно, что обзор этот дополнен новыми именами и фактами сравнительно с предыдущим (1904 г.) изданием. Однако в разделе отсутствует сколько-нибудь серьезная попытка охарактеризовать социально-эстетическое значение шедевров мировой классики, позиция автора при отборе имен эклектична (Октав Мирбо и его рассказы, «Фауст» Гёте в переводе П.И. Вейнберга, драмы Гауптмана, Сельма Лагерлеф, Генрих Ибсен и Герберт Уэллс).

«Русская историческая хрестоматия с приложением вышедших образцов иностранной литературы» того же автора (СПб., 1904)[13] знакомит с примерами иностранной словесности очень широко (на характеристике переводов и купюр в тексте не останавливается). Здесь три больших раздела: «Поэзия древнего Востока», «Поэзия классического мира», «Поэзия новых народов». В двух первых, помимо извлечений из индийской и персидской поэзии, очень полно представлены поэтические образцы Греции и Рима. Эпос, лирика, драма Эллады почти соответствуют (по набору имен и произведений) сегодняшнему вузовскому курсу. В третьем разделе «Поэзия новых народов» собраны образцы литературы Франции, Италии, Испании, Англии, Германии, Скандинавии. Материал о творчестве каждого писателя предваряется небольшой справкой о его произведениях. Характеристика национальных литератур нового времени в целом отсутствует. Всего в разделе рассмотрено 50 имен зарубежных литераторов.

Последней предреволюционной программой по литературе стала программа 1915 года[14], которая включала в себя «эпизодический курс истории всеобщей литературы в связи и наряду с курсом истории русской литературы». Этот «эпизодический курс» приурочивался к VI–VII, последним классам гимназии. Образовательные задачи этого курса включают процесс обогащения языка учащихся, развитие навыков свободной, образной речи. Несмотря на огромные временные разрывы и важнейшие «национальные» пропуски, это все же была, пожалуй, первая попытка в русской средней школе дать сжатую, наглядную и доступную пониманию учащихся картину развития всеобщей литературы. Такой замысел просматривается и в рекомендательных списках для чтения: III класс: «Песнь о Роланде»; IV класс: Байрон «Шильонский узник», Гомер «Илиада» и «Одиссея» (отрывки); V класс: Шиллер «Орлеанская дева»; VI класс: Гораций Оды и сатиры; Софокл «Эдип-царь», «Антигона», «Электра» (одна трагедия по выбору); Корнель «Сид»; Мольер «Скупой», «Мизантроп»; Гёте. «Вертер», «Фауст» (в связи с прохождением творчества Жуковского); VII класс: Байрон «Чайльд-Гарольд» (отрывок), «Каин»; Мицкевич «Пан Тадеуш» (в связи с изучением творчества Пушкина).

Надо заметить, что если в подборе и принципе «соответствия» зарубежной и отечественной литератур программа 1915 г. делала известный шаг вперед, то установка на исключительно «эстетический» анализ рекомендованных произведений, «вневременной», «вечный» и, следовательно, внесоциальный подход к явлениям литературы ясно отражали позиции дореволюционной официальной педагогики.

Программа давала также и «Примерные списки литературных произведений для внеклассного чтения», куда вошли и книги иностранных писателей: IV класс: Сервантес «Дон Кихот»; Вальтер Скотт (один из романов); V класс: Диккенс «Давид Копперфилд», «Крошка Доррит», «Домби и сын» (один из романов); VI класс: Виктор Гюго «93-й год», «Собор Парижской богоматери», «Труженики моря» (один из трех романов); Бомарше «Женитьба Фигаро»; VII класс: Диккенс «Записки Пиквикского клуба»; Эврипид «Алкеста»; Лессинг «Лаокоон».

Опуская «рекомендации по изучению», процитируем строки, свидетельствующие о стремлении составить целостное представление о литературном процессе: «Желательно как выяснение художественной ценности изучаемых произведений, так и указания на те взаимоотношения, которые связывают явления мировой литературы с памятниками литературы русской»[15]. В итоге должны были быть достигнуты две цели: «ценить и уважать творения общечеловеческих гениев»; «уяснить… рост национальной литературы и показать, как творчество русских писателей… именно в XIX веке… стало оказывать влияние на литературы Западной Европы»[16].

В целом же, характеризуя школьные программы по литературе дооктябрьского периода в России, мы должны отметить, что «эстетический» и «филологический» подходы в реальном учебном процессе членили и дробили литературу на отдельные явления, сводили многообразие живого, действенного слова исключительно к эволюции и «накоплению» жанров. Опоры на осмысление историко-и теоретико-литературного характера «сопоставлений» элементов иностранной и русской литературной классики не существовало. И все же мысль о необходимости изучать отечественную и зарубежную литературы в известном соотношении и во взаимной связи не остается совершенно без внимания в теории и практике школьного литературного образования того периода.

2

Зарубежная и русская классика в российской школе 20-80-х годов XX века

На протяжении XX столетия курс литературы в школах России претерпевал существенные изменения. Соответственно, изменения касались и текстов по зарубежной классике, которые предназначались для изучения в школах разного типа: семилетних (трудовых), восьмилетних, общеобразовательных десятилетних с преподаванием русского и родных языков, вечерних, в школах с гуманитарным уклоном и др.

При обучении словесности в советский период методика преподавания литературы исходила из специфических особенностей ее как искусства слова и реализации всех возможностей целенаправленно идеологического, нравственного и эстетического воспитания, заключенных в художественной литературе.

В первые годы после Октябрьской революции школа не располагала едиными программами. Преподаватели использовали программы для гимназий или составляли новые по своему усмотрению. В связи с этим А.В. Луначарский и П.П. Блонский, формулируя задачи духовного и эстетического воспитания в школах России в послеоктябрьский период, отмечали необходимость приобщения подрастающего поколения к мировой культуре путем чтения художественных произведений зарубежных и отечественных авторов, близких трудящимся по идеям, принципам, воззрениям. По их мнению, приобщение к лучшим образцам мировой художественной классики должно было способствовать развитию у школьников любви к чтению, становлению жизненных идеалов.

Говоря о целях эстетического воспитания, в частности о задачах литературного образования в 1919 году, видный советский педагог и психолог Блонский писал, что «отчуждение юношества от народов мира вовсе не входит в задачу индустриально-трудовой школы», наоборот, «трудовая школа» должна поднять юношу на высоты современной мировой культуры, сделать его обладателем всех наиболее ценных богатств ее»[17].

Неверно истолковывая принцип демократизации культуры, замечает автор, некоторые учителя стремятся к «упрощению культуры, к понижению культурного уровня школы». В итоге ученик оказывается обладателем только «популярных» суррогатов культуры. «Речь должна идти о том, чтобы сделать демократию аристократией духа в лучшем смысле этого слова, т. е. сделать ее наследницей и производительницей самых высших культурных ценностей»[18]. Печальный опыт старого, гимназического образования побудил многих педагогов «выбросить вон всякое филологическое образование, изгоняя из школы сперва древние, а потом и новые языки»[19]. Романтизм представляется им фантастическими бреднями, а реализм изображением грязи, пошлости, разврата. «В итоге весь подбор книг по новой литературе для «внеклассного чтения» обеспечен: пресно-бездарная народническая филантропия как последнее слово литературных изысканий педагогического либерализма»[20].

Блонский формулирует задачи изучения литературы в школе: развить в подростке любовь к чтению и умение читать хорошие книги, увлечь лучшими произведениями мировой литературы. Исходный пункт чтения – духовные запросы читателей, ищущих в книге отклики на собственные переживания и стимул к более высокой духовной культуре. Он называет список книг (около 300 наименований), которые, по его мнению, «могут дать литературное воспитание юношеству». Автор полагает процесс удовлетворительным, если юноша или девушка в течение четырех лет обучения в школе II ступени прочтут хотя бы 100 из них.

Приводим имена и произведения некоторых зарубежных авторов, рекомендованных Блонским для последовательного знакомства в четырех классах школы II ступени: Диккенс, Джером, В. Скотт, Конан-Дойл, М. Твен, Стивенсон, Хаггард, Лонгфелло, Киплинг, Эллиот, Рони-старший, Гра, Уэллс, Мольер, Шиллер, Байрон, Гёте, Гейне, Шпильгаген, Гауптман, Гюго, Ж. Санд, Андерсен, Леопарди, Синклер, Бьёрнсон, Лондон, Войнич, Ожешко, Мицкевич, Словацкий, Руссо, Ламартин, Беранже, Ибсен, Стриндберг, «Книга бытия», «Песнь песней», «Руфь», «Илиада», «Одиссея», Эсхил, Софокл, Еврипид, Платон, Лукиан, Лукреций, Вергилий, Гораций, Тацит, Расин, Шекспир, Кальдерон, Лессинг, Флобер, Золя, Мопассан, Франс, Гамсун, Уайльд, Шоу, Метерлинк, он также называет русские и иностранные журналы за последние годы.

Список Блонского разбит на четыре раздела, имена авторов подчас переходят из раздела в раздел (новые произведения). С учетом литературы последних десятилетий список, составленный Блонским, может быть взят в качестве основы максимально достижимого в средней школе (разумеется, не в полном объеме для каждого конкретного случая).

«Программа для I и II ступени семилетней средней трудовой школы» под редакцией П.Н. Сакулина была издана в 1921 г. Далеко не совершенная, она стала приметой формирования новой советской методики. Во многом эклектичная по методологическим установкам, она все же ориентировала на конкретный разбор художественного произведения, активизацию методов преподавания, широкое использование форм внеклассной работы.

В программе 1925 года, построенной по тематическому принципу, литературно-тематический ряд связывался с обществоведческими темами, а совокупность эта включалась в общие комплексные темы по всем школьным дисциплинам. Так, литературная тема «Город», наряду с произведениями Пушкина, Брюсова, Горького, включала и «Город-спрут» Верхарна; тема «Борьба за раскрепощение рабочего класса» предлагала для изучения не только произведения русской советской литературы, но и материалы зарубежной классики: «Углекопов» Э. Золя, «Ткачей» Г. Гауптмана, «Дурных пастырей» О. Мирбо.

Следует сказать, что при достаточно произвольном подборе и сопоставлении анализируемых творений программа все же содержала известные указания на родство разнонациональных литератур (хотя бы тематическое). Но эти незначительные достижения сводились на нет самим подходом к литературе как предмету, обслуживающему обществоведческие темы при игнорировании специфики литературы как искусства слова. Поэтому включенные в программу имена П. Ампа, Э. Верхарна, О'Генри, Г. Мопассана, О. Мирбо выглядели достаточно случайными и, конечно, не способствовали целостному представлению о литературе Запада.

Еще заметнее этот недостаток сказывался во многих хрестоматиях того времени, которые служили основным пособием при изучении литературы. Десятки произведений, приведенных «по-абзацно» или просто упомянутых по «тематическому принципу», создавали совершенно ложное понимание творчества А. Франса, А. Барбюса, Д. Лондона, Э. Синклера, Б. Келлермана и других известных западноевропейских писателей.

Я.А. Роткович очень верно охарактеризовал ту литературную мешанину, которая возникла в практике преподавания, когда учителя пытались в полной мере донести до учащихся предлагаемый программой «литературный комплекс»: «В связи с изучением комплексной темы на головы учеников обрушивались десятки произведений, самых разнообразных по своей национальной принадлежности, социальной устремленности, жанровым особенностям, степени доступности. Так, в Тульской опытно-показательной школе… при изучении темы «Капитализм и рабочий класс»… предлагались следующие произведения: к подтеме «Хищнический капитализм» – пьеса Островского «Свои люди – сочтемся», романы П. Мельникова-Печерского «В лесах» и В. Поленца «Крестьянин»; к подтеме «Финансовый капитал и империализм» – романы Джека Лондона «Мартин Иден», Э. Синклера «Джимми &Киггинс» и Б. Келлермана «Туннель»[21].

«Проектный метод» в школе, практиковавшийся в конце 20-х годов, требовал от литературы «современной агитационности». Это значило, что на практике работа велась с литературой исключительно сегодняшнего дня, не всегда художественно полноценной. Классика, как отечественная, так и зарубежная, была фактически отставлена.

Впервые стабильная программа по литературе (1933) наряду с русской классикой включала произведения народов СССР и зарубежных авторов. Что касается качества учебного материала по иностранной литературе, то позднее литературная критика отмечала расхождение, имевшее порой место между возрастными возможностями учащихся и сложностью предлагаемых им текстов (например, в VI классе предлагались для изучения «Вильгельм Телль» Шиллера и «Силезские ткачи» Гейне).

Действительно, неудачно подобранный материал, без учета его воспитательно-образовательных возможностей, прежде всего возможностей подлинно художественного восприятия, может дать противоположные теоретически заданным результаты. Необходим тщательный учет своеобразия литературного произведения словесного искусства. Методика преподавания литературы использует весь накопленный педагогический опыт и в то же время постулируется развитием методов научного литературоведения. Зарубежная литература, вся история литературы (как, следовательно, и методика ее преподавания) изучается в системе общего исторического процесса – такой виделась эта проблема на протяжении 30-х годов.

Виднейший советский методист М.А. Рыбникова активно пропагандирует в этот период подобный подход к литературному произведению, раскрывает отечественное и прогрессивное зарубежное искусство слова как могучее средство идеологического, нравственного и эстетического воспитания (итоговая работа – «Очерки по методике литературного чтения»).

В 30-е годы окончательно сформировалось два типа школ: с преподаванием на русском языке и на родном языке учащихся (национальная школа). В программы учебных заведений обоих типов были включены произведения зарубежных писателей. Так, в 1937 г. зарубежная литература была внесена в списки для внеклассного чтения в 5—10-х классах нерусских школ. Но в очень краткой объяснительной записке не оговаривалось, как можно использовать произведения зарубежных писателей в национальной школе. Общая цель литературного образования учащихся определялась как «подведение учащихся к пониманию закономерностей историко-литературного процесса»[22] и обучение анализу художественных произведений. Духовное образование молодежи на уроках литературы составителями программы сводилось к воспитанию политического мировоззрения. Составители учитывали возрастные особенности восприятия литературы школьниками: сочинения приключенческого содержания («Приключения Тома Сойера» М. Твена, «Таинственный остров» Ж. Верна) были рекомендованы для чтения учащимся в 5-м классе, а тексты философского содержания («Фауст» Гёте, «Гамлет» Шекспира) – в 10-м. Авторами программы также учитывалась возможность взаимосвязанного изучения произведений иностранной и русской классики, которое предполагалось проводить на уровне темы, жанров, литературных направлений. Поэтому в связи с изучением романтизма в 8-м классе для самостоятельного чтения предлагалась поэма «Паломничество Чайльд Гарольда» и драма «Каин» Байрона; при изучении литературы критического реализма в 9-м классе – роман Бальзака «Отец Горио», в 10-м – «Гобсек».

В 30-е годы изучение русской литературы в национальных школах представляло собой одну из составных частей в общей системе работы по русскому языку, о чем свидетельствует правительственное постановление «Об обязательном изучении русского языка в школах национальных республик и областей» (1938). В связи с этим словесникам рекомендовалось уделять особое внимание анализу («разбору») литературных произведений, словарно-фразеологической работе с текстами произведений, развитию речи нерусских учащихся. Значит, изучение иностранной литературы в те годы не входило в обязательный школьный курс, зарубежная литература была рекомендована учащимся национальных школ только для самостоятельного чтения. Тем не менее в списках для внеклассного чтения значилось более 40 произведений зарубежных писателей. Включение в 30-е годы в программу русских школ произведений А. Барбюса «Огонь», Л. Фейхтвангера «Семья Опперман», Э. Золя «Жерминаль» указывало на наметившуюся тенденцию намеренной политизации и идеологизации учебного процесса в школе.

Программа для нерусских школ 1941 года также свидетельствут об усилении идеологизации процесса литературного образования в школах. Круг тем, рекомендованных для обсуждения на уроках литературы в начале 40-х годов, отражал политические веяния антигуманной эпохи, оправдывавшей репрессии вообще и по отношению к интеллигенции, в частности («Если враг не сдается – его уничтожают»; «Огромное внимание товарища Сталина к советской литературе»)[23]. В списки для внеклассного чтения не было включено ни одного произведения зарубежных авторов, хотя в объяснительной записке к программе говорится о необходимости «установления связи русской литературы с мировой в целях более глубокого понимания творчества отдельных писателей и литературного процесса в целом»[24].

Условия военного времени создали простор для обращения к самым актуально значимым произведениям и на уроке, и во внеклассных занятиях. Это соответственно выдвигало на первый план интернациональные произведения искусства с ярко выраженным демократическим, свободолюбивым акцентом. Обращали на себя внимание антимилитаристские, антифашистские творения зарубежных писателей-современников. Так, в школу пришли книги Л. Фейхтвангера, А. Зегерс, В. Бределя, стихи И. Бехера, публицистические статьи Т. Драйзера, Г. Манна, Б. Шоу и других видных писателей Запада. В таких условиях программа, естественно, отставала от школьной практики, черпавшей материал в самых боевых и современных произведениях зарубежной литературы.

В отличие от программы для национальных школ, отводившей на уроки литературы в 8—10 классах всего по 80 часов, программа 1941 года для школ с русским языком обучения обязывала проводить по пять уроков литературы в неделю. И хотя в ней тоже очень узко ставилась задача воспитания учащихся средствами литературы, определявшаяся как «выпустить из 10-го класса юношей и девушек, начитанных в художественной литературе, знающих основные факты истории литературы, умеющих самостоятельно оценивать их и обладающих правильной литературной речью»[25], тем не менее, она создавала условия для духовного развития личности даже несмотря на намеренную политическую тенденциозность курса.

Программа 1941 г. для русских школ включала значительный объем произведений зарубежных авторов. В ней обобщался опыт преподавания мировой литературы в прежние годы, делался вывод, что произведения Гёте и Шекспира «могут быть в достаточной степени поняты и усвоены учащимися значительно лучше в 10 классе, чем в предшествующих»[26], поэтому их рекомендовалось изучать в конце 10-го класса. В старших классах предлагалось рассматривать во взаимосвязи проблемы, касающиеся литературных направлений. Два часа отводилось теме «Западноевропейский и русский классицизм», пять часов – теме «Западноевропейский и русский сентиментализм». И даже если в число произведений для обязательного чтения и изучения в классе входило немного произведений, то программой отводилось значительное количество времени на их изучение. Так, по 12 часов в 10-м классе уделялось на изучение «Гамлета» Шекспира, лирики и «Фауста» Гёте. Пять часов учитель мог использовать на творчество Мольера.

Помимо произведений для обязательного чтения, в программе указаны сочинения зарубежных авторов, которые преподаватели могли использовать по своему усмотрению. Но даже к необязательным для изучения в классе произведениям в программе обозначены проблемы. Кроме того, в ней указаны книги зарубежных писателей, предназначенные для внеклассного чтения. В некоторой степени они повторяют произведения, предназначенные для необязательного чтения. Это: «Коварство и любовь», «Разбойники» (8-й кл.), избранные стихотворения и драмы Шиллера, стихотворения Гейне (9-й кл.), «Фауст», «Страдания юного Вертера» Гёте, поэма «Германия» и лирика Гейне (10-й кл.).

Новой была рекомендация о проведении литературного кружка по зарубежной классике, которую предлагалось рассматривать во взаимосвязи с русской и другими национальными литературами. Для рассмотрения на занятиях литературного кружка предлагались лучшие образцы западноевропейского эпоса и эпоса народов нашей страны: «Илиада», «Одиссея», «Шахнамэ», «Песнь о Роланде», «Песнь о Нибелунгах» и др. На таких занятиях рекомендовалось проследить за развитием во времени «вечных образов»: Прометея, Фауста, Дон Жуана. Так, образ Фауста предлагалось обсуждать на обширном материале – от народной легенды о докторе Фаусте до «Фауста» Гёте и Пушкина, образ Прометея – на примере творчества Гесиода, Байрона и Шелли.

Программа 1941 года насыщена произведениями немецких писателей. По-видимому, включая в программу сочинения Гёте,

Шиллера, Гейне, Фейхтвангера, отвергнутые реакционерами в Германии, составители выразили собственные политические и гуманистические взгляды. При этом политическую тенденциозность замыслов они сумели удачно осуществить через подбор совершенных в эстетическом плане, высокохудожественных произведений немецких поэтов.

Нам представляется, что программа 1941 года имеет и сегодня важное методологическое значение для изучения зарубежной классики в школах России. В этой программе:

1) верно определены перспективы изучения мировой литературы в школе;

2) предложены разные формы ее изучения: на уроках, на занятиях по внеклассному чтению, в литературном кружке;

3) намечены практические подходы к взаимосвязанному изучению зарубежной и русской литератур (на уровне литературного направления, жанра, тематического совпадения);

4) указано на перспективность историко-литературного анализа художественных текстов.

Обращение к высокохудожественным текстам в программе 1941 г. позволило избежать откровенно политической тенденциозности, характерной для других школьных программ этого периода. Создается впечатление, что в предвоенные годы методисты, разрабатывавшие концепцию литературного образования для общеобразовательных школ страны, заметно опережали свое время. В эпоху культа личности, включая в программы по литературе высокохудожественные произведения иностранных писателей, отечественные ученые-методисты помогали воспитывать молодежь в духе гуманности. Апеллируя к разуму и сердцу школьников, произведения классиков зарубежной литературы внушали юношам и девушкам благородные идеалы и мужественные устремления.

Послевоенные годы не выдвигают принципиально новых методологических установок в изучении литературы. Применительно к изучению зарубежной литературы проблема эволюционировала в основном в количественном отношении.

60-е годы актуализировали проблему внеклассного чтения и факультативных занятий учащихся. Среди трех факультативов, утвержденных Министерством просвещения СССР, два были по зарубежной литературе: соответственно для VIII и IX–X классов. Что же касается основного курса литературы, то произведения иностранной классики были представлены в нем весьма скупо. В то же время нельзя определять уровень интереса советской педагогики и методики преподавания литературы к зарубежной классике только количеством имен, упоминаемых программой или включенных в учебные пособия (особенно в хрестоматии). Определяющим оказывается сам принцип обращения к зарубежной литературе, его цели. Выше говорилось о том, что множество авторов и произведений упоминались, когда литература вообще, в том числе и зарубежная, (а последняя – так и по преимуществу), служила всего лишь иллюстративным материалом к темам.

На протяжении 70—80-х годов постепенно кристаллизовалось новое отношение к роли и значению литературы, в том числе и зарубежной, задействованной в процессе общеэстетического воспитания школьников. В.А. Сухомлинский по праву считал произведения мировой художественной классики важнейшим средством духовного воспитания ученика, поскольку общение с книгой «увлекает ум и сердце, пробуждает раздумья о мире и самом себе, заставляет подростков видеть себя и думать о собственном будущем»[27].

В «Объяснительной записке» к программе по литературе (1985) утверждается: «В содержание школьного курса литературы входит изучение выдающихся по своему значению и доступных учащимся произведений русской литературы, литературы народов СССР и зарубежной классики, усвоение ряда основных понятий теории и истории литературы, формирование умений оценки и анализа художественных произведений, овладение богатейшими выразительными средствами русского языка»[28].

Предусматривая в IV–X классах знакомство с отдельными произведениями зарубежной литературы, программы 80-х годов фактически впервые ясно формулируют задачу постижения учащимися единства мирового литературного процесса и взаимодействия в нем отечественной и зарубежной литературы: изучение иностранной классики помогает понять место отечественной литературы в едином литературном процессе, ее вклад в мировую художественную культуру, способствует интернациональному воспитанию учащихся. «Важно там, где возможно, устанавливать взаимосвязи произведений русской и мировой литературы (Фонвизин – Мольер; Пушкин, Лермонтов – Байрон и др.)»[29].

В целом же имена зарубежных классиков, представленные в курсе VIII класса, дают возможность установить и рассмотреть прямое соответствие: творчество Мольера – русский классицизм, поэзия Байрона – раннее творчество Пушкина.

В курсе IX класса на материале творчества Шекспира, Гёте, Бальзака представлены различные этапы реализма: ренессансный, просветительский, критический. Но аннотации программы не нацеливают на осознание эволюции этого литературного метода, и возникает пропасть между иностранными литературами и отечественной реалистической литературой. Между тем именно общность и различия национальных типов реализма могли быть положены в основу рассмотрения, например, творчества Бальзака.

В X классе предлагается трехчасовой обзор современной зарубежной литературы для рассмотрения на примере творчества Э. Хемингуэя и Ю. Фучика, А. Сент-Экзюпери и Б. Брехта, П. Неруды и Ю. Тувима критического и социалистического реализма XX века, жанра повести и художественного репортажа, драмы и лирики нашего времени. Внеклассное чтение по зарубежной литературе не предусмотрено для десятиклассников вовсе.

Обратим внимание на то, какого рода соответствия в масштабах мирового литературного процесса выявляются при изучении русской классики в учебниках для старших классов. Например, в учебнике для VIII класса в связи с изучением древней отечественной литературы вслед за анализом «Слова о полку Игореве» по признаку эпического сродства упомянуты «Витязь в тигровой шкуре» и «Давид Сасунский». В разделе «Классицизм» назван Буало, но в связи с изучением творчества Ломоносова, Державина, Радищева возможны ассоциации с творениями зарубежных писателей-классицистов, можно бы сказать о трагедии или высокой комедии в классицизме, упомянуть Корнеля, Расина, Мольера.

В разделе «Романтизм» упомянуты выдающиеся писатели романтики Запада, что позволяет романтические поэмы Пушкина «Кавказский пленник», «Бахчисарайский фонтан», «Цыганы» рассматривать в связи с зарубежной романтической поэмой, в частности, «восточными поэмами» Байрона. Рассматривая «Бориса Годунова», авторы говорят о внимании Пушкина к творчеству Шекспира, что позволяет постичь традиции Шекспира в драматургии Пушкина и прояснить роль Пушкина, наследника и продолжателя лучших традиций мировой драматургии. Реализм романа «Евгений Онегин» не сопоставлен с реализмом западноевропейским, из-за чего новаторство и своеобразие произведений Пушкина оказываются приглушенными. В то же время мировое значение Пушкина достаточно обстоятельно обозначено в соответствующем параграфе.

Таким образом, многие разделы учебника можно было бы использовать для расширения представлений учащихся о принципах развития мировой литературы хотя бы в первоначально информативном плане: так, в связи с творчеством Гоголя совсем не лишним было бы поговорить о сатире в развитых европейских литературах, обратившись к статьям В.Г. Белинского, резонно и своевременно указать учащимся на «образованность русской литературы», хорошую осведомленность ее выдающихся представителей о всем процессе эволюции искусства художественного слова в мире и т. п.

В целом же, в учебниках литературы для старших классов имеются сведения, соотносящие достижения отечественной литературы с развитием западноевропейской, но проблема взаимосвязей отечественной и зарубежной литератур последовательно не раскрывается.

Обращение к программам и учебникам 80-х гг. позволяет заметить, что, видимо, эффективнее было бы:

1) строить изучение зарубежной литературы в средней школе по возможности синхронно с курсом литературы отечественной;

2) самой направленностью, запрограммированными акцентами при изучении зарубежной литературы углублять понимание учащимися своеобразия различных методов и направлений, закономерностей их возникновения, специфически национальных особенностей;

3) при этом вырабатывать у школьников осознание единства мирового литературного процесса, взаимодействия литератур как необходимого элемента их развития.

Надо заметить, что в 70—80-е годы знакомство учащихся с художественной литературой мира в основном осуществляется на факультативных занятиях, на которые в VIII–X классах отводится по 35 часов. Происходит уточнение и упорядочение плановой структуры факультативов, включаются новые имена и произведения (в рамках того же времени): по своим задачам, по количеству и значимости рекомендуемых авторов и произведений программы факультативы приобретают приметы систематического курса. Реформа школы ориентирует на дальнейшее совершенствование и развитие факультативов, в системе которых осуществляется углубленное изучение литературы.

В этом ряду следует упомянуть и «Учебные планы общеобразовательных школ на 1977/78 учебный год» (и последующие), где специально оговорено, что в VIII–X классах школ с преподаванием ряда предметов на иностранном языке «из общего количества часов, отводимых на иностранный язык в VIII–X классах, 2 часа в неделю предусматривается на изучение на иностранном языке литературы страны изучаемого языка»[30]. При этом нужно заметить, что постижение иностранного языка через литературу в подлинниках и знакомство с иностранной литературой в процессе изучения языка есть проблема самостоятельного и во многом лингвистического исследования.

Наконец, заслуживает обязательного упоминания книга С.В. Тураева и Д.Л. Чавчанидзе «Изучение зарубежной литературы в школе» (М., 1982), в которой обращается внимание на связи с русской литературой творчества Мольера, Байрона, Шекспира и Бальзака.

Таким образом, мы вправе говорить о наметившихся к 80-м годам тенденциях в школьном изучении литературы: акцентировать внимание на литературных взаимосвязях как способе формирования у учащихся целостного понимания мирового литературного процесса и как средстве их нравственно-эстетического воспитания.

3

Иностранная литература в школьных программах 90-х годов XX века

Начавшиеся еще в середине 80-х годов демократические преобразования в российском сообществе впоследствии серьезно отразились и на школьных программах. С отменой идеологических запретов лучшие образцы мировой литературы стали в большем объеме включаться в программы всех типов школ.

Появились солидные методические издания С.В. Тураева, Д.Л. Чавчанидзе, А.С. Чиркова, В.М. Пушкарской, Ф.И. Прокаева, И.В. Долганова, Б.В. Кучинского, Г.Н. Бояджиева, К.М. Нартова, В.Г. Маранцмана, В.С. Вахрушева, С.Е. Шамаевой, Е.А. Быковой, Л.К. Оляндэр, Л.П. Смольяновой, С.М. Петровой и др., позволявшие строить школьный курс отечественной литературы в сопряжении с зарубежной классикой. В этих методических пособиях, подробно раскрывавших способы изучения творчества Гомера, Данте, Шекспира, Сервантеса, Рабле, Мольера, Гёте, Байрона, Бальзака, Брехта, Б. Шоу, Хемингуэя и др., содержались разнообразные подробные материалы: сведения из биографии авторов, литературоведческая трактовка сюжетной основы художественных текстов, примерное планирование уроков, проблемные вопросы и задания, разъяснения по теоретико-литературным аспектам творчества писателей, оценочные высказывания критиков и современников писателей.

Начиная с 90-х годов, зарубежная классика заняла прочное место в программах всех типов школ. Отныне сам курс словесности в учебных заведениях среднего звена стал выражать понимание литературного процесса как отражения единого культурно-поступательного развития всей человеческой цивилизации. Школьный курс словесности, включая в качестве базового компонента литературное наследие русских писателей, был значительно расширен за счет вершинных явлений всемирной классики и произведений национальных писателей России.

В значительных объемах зарубежная классика оказалась представлена в программах по литературе (под ред. Л.М. Предтеченской, А.Г. Кутузова, Г.И. Беленького, Т.Ф. Курдюмовой, К.М. Нартова, А.И. Княжицкого и др.) Вкупе эти программы отразили процесс интенсивной интеграции отечественной культуры в западную. Параметрами для сопоставления произведений отечественной и иностранной литературы в этих программах стали: литературный метод (направление, течение); идейно-эстетическая позиция автора; мировоззренческий пафос писателя; проблемно-тематическое сходство (на уровне сюжета, характеров персонажей, конфликта); стилистическое своеобразие (на уровне эмоционального тона, художественной детали, формы и т. д.)

Создатели разнообразных концепций филологического образования в школе стали в большей мере учитывать художественные созвучия русской и западной классики. В частности, в программе для 11-го класса под ред. А.Г. Кутузова предложено проведение читательской конференции на тему: «Образ Дон Жуана в творчестве А. Блока, К. Бальмонта, В. Брюсова, М. Цветаевой». Программой В.Г. Маранцмана выдвинуты проблемы «Эпоха и жизнь души в поэзии А. Ахматовой и в мировой литературе (Катулл)»; «Развитие и истолкование библейских сюжетов и образов в мировой литературе Христос у М. Булгакова и у Ч. Айтматова; Мефистофель у Гёте и Пушкина; «нечистая сила» у Гоголя и Воланд у М. Булгакова)». Программа под ред. А.И. Княжицкого обратила внимание на мифологические соответствия в культурах разных народов (мифы творения, героические, эсхатологические); предложила письменные задания исследовательско-сопоставительного плана, типа: «Победители и побежденные в повестях Э. Хемингуэя «Старик и море» и В. Астафьева «Царь-рыба».

Уделив 20 % отведенного времени на экспериментирование (проведение уроков «по своему усмотрению»), программы под ред. Г.И. Беленького, Т.Ф. Курдюмовой и А.Г. Кутузова открыли новые возможности для творчества учителя. По существу, на современном этапе экспериментальными уроками стали именно занятия по зарубежной литературе, что подтверждается последними материалами журнала «Литература в школе», предоставленными учителями-практиками (уроки по творчеству Эсхила, Д. Дефо, Э.Т.А. Гофмана, Г. Гейне, Г.-X. Андерсена, П. Мериме, Д. Лондона, М. Меттерлинка, А. Сент-Экзюпери, Р. Брэдбери, и др.).

Как выясняется, сегодня наибольшую сложность на практике представляет программа завершающего года обучения. И учителя, и ученые-методисты задаются вопросом, какие произведения зарубежной литературы XX века могут быть рекомендованы для рассмотрения на уроках и для самостоятельного чтения учащихся. На наш взгляд, более конструктивно эта проблема решается в программах для гимназий и лицеев гуманитарного профиля, для школ с преподаванием курса «Мировая художественная культура» и в программе для национальных школ. Здесь указывается не только перечень авторов, но и ставится круг проблем, которые следует обсудить с учащимися в выпускном классе. Вводится принцип вариативности при подборе произведений для текстуального рассмотрения в ученической аудитории[31].

Вполне закономерно, что наиболее сложная парадигма сопоставляемых явлений может возникнуть в школах национальных регионов страны. По мнению составителей программы, русская литература, обладающая богатейшими гуманистическими и художественными традициями, играет важнейшую роль в национальной школе: «Будучи явлением мирового масштаба, позволяет ученикам, владеющим русским языком, приобщаться к мировым духовным ценностям»[32]. Знакомство с вершинными явлениями мировой, русской и родной литературы воспитывает в школьнике «гуманное отношение к людям разных национальностей, уважение к национальным особенностям, чувство единства челове-чества»[33].

Тройная параллель сопоставляемых произведений (на основе типологических связей) рассматривается в диссертационном исследовании С.М. Петровой «Взаимосвязанное изучение русской, родной, зарубежной литератур в якутской школе». На примере школьного курса литературы ею показана возможность соотнесения произведений разнонациональных авторов (Байрон – Пушкин – Таллан Бюре; Бальзак – Гоголь – А. Кулаковский; Гёте – Тургенев – П. Ойунский; Гюго – Короленко – Э. Эристин и др.). Идея межкультурной коммуникации на уроках литературы рассматривается и другими методистами. В пособие В.С. Вахрушева «Уроки мировой литературы» включены материалы для сравнения содержания сур Корана с лирикой Пушкина и документальной прозой Сент-Экзюпери. В хрестоматии В.Г. Маранцмана для 9-го класса приводится перечень проблемных вопросов для сопоставления трагедий Эсхила «Прометей Прикованный» и башкирского писателя М. Карима «Не бросай огонь, Прометей!». В Сыктывкарской гимназии искусств В.А. Лимеровой проводился эксперимент по изучению лирики Шиллера в коми школе (Шиллер – Некрасов – И. Куратов). Студентами Удмуртского университета апробировались возможности изучения произведений зарубежных авторов в удмуртской школе (Шекспир – Г. Сабитов; Диккенс – П. Блинов; Гейне – Лермонтов – М. Петров; Кафка – Г. Красильников и др.).

С развитием школ гуманитарного профиля (с углубленным изучением иностранных языков и историко-филологических дисциплин) фрагменты из произведений зарубежных авторов и небольшие лирические тексты стали рассматриваться в подлинниках на уроках иностранного языка (в учебных пособиях И.Л. Бим, Е.И. Пассова, Л.Н. Яковлевой, Э.Г. Каховой). Для школ филологического профиля были разработаны программы факультативных занятий (на русском языке) по американской и английской литературе (Н.П. Михальской), немецкой литературе (К.М. Нартовым). Поскольку художественная литература охватывает разнообразные общечеловеческие проблемы, обучение по вышеназванным программам и методическим материалам способствует формированию социокультурного кругозора старшеклассников.

Опыт взаимосвязанного изучения отечественной и зарубежной классики приобретает широкую популярность. Качественные этапы общей тенденции сближения отечественной и иностранной литератур в рамках учебной характеристики мирового литературного процесса в средней школе могут быть определены следующим образом:

1) Параллельное изучение произведений отечественной и зарубежной литератур, при котором литературные параллели возникают естественно, по ассоциации.

2) Осмысление взаимосвязи отечественной и зарубежной классики на основе и на уровне теории литературы, когда осознается общность литературного метода или жанра.

3) Знакомство с отдельными произведениями зарубежной литературы в связи с изучением отечественной литературы (Гёте – Жуковский; Байрон, Мицкевич – Пушкин и т. п.), когда на сходство только указывается.

Но более результативное осмысление проблемы взаимодействия национальных литератур в рамках школьного курса связано, прежде всего, с постановкой следующих вопросов:

1. Осознание и характеристика единства мирового литературного процесса.

2. Содержание международных литературных связей. Тематические, идейные, образные, стилевые мотивы, мотивы чувств как предмет межлитературных связей.

3. Типы межнациональных литературных отношений. Контактные связи. Типологические схождения как особая форма утверждения единства мирового литературного процесса.

4. Утверждение национального своеобразия каждой литературы как необходимого элемента всемирной литературы.

Совершенно очевидно, что эта группа вопросов не может быть привязана к изучению какой-либо одной темы и рассмотрена в полном объеме. Принцип взаимосвязи литератур должен пронизывать всю программу и отражаться в содержании большинства разделов соответствующих учебников. В этом случае можно рассчитывать на положительный результат.

Рассматриваемая проблема чрезвычайно важна и в собственно педагогическом смысле. Едва ли не общепринятая практика предельно изолированного подхода к изучению произведений зарубежной литературы, вне каких-либо связей и соответствий с литературой отечественной, как и обособленное знакомство с родной литературой, в воспитательном отношении мало продуктивны. Раскрытие понятия единства мирового литературного процесса, по возможности системный подход к его изучению позволяют решать важнейшую педагогическую задачу: формировать понимание единства всемирно-исторического процесса развития человеческого общества и неотделимой от него истории всемирной литературы.

Одним из средств повышения эффективности уроков литературы может стать взаимосвязанное изучение литератур, направленное на формирование духовно богатой, гармонически развитой личности с высокими нравственными идеалами и эстетическими потребностями и осуществляемое на основе изучения в средней школе выдающихся произведений русской, национальной и зарубежной классики.

4

Воспитательные и образовательные возможности взаимосвязанного изучения произведений отечественной и зарубежной литератур

Задачи собственно литературного образования и идейно-нравственного и эстетического воспитания учащихся средствами художественной литературы не могут быть строго разграничены. Любое приобретенное знание не может быть нейтральным по отношению к духовной сфере существования человека, строю его мыслей и убеждений, эмоциональным оценкам окружающего мира и т. п., не может не оказывать влияние на формирование его личности. Это понятно, ибо подлинные произведения искусства слова как историко-художественные памятники и своеобразные хранители нравственного и эстетического опыта человечества становятся источниками формирования чувств патриотизма, гражданственности, интернационализма и гуманизма.

Тем не менее в связи с гносеологической функцией литературы следует указать на некоторые специфические задачи литературного развития школьников в процессе взаимосвязанного изучения литератур. Это, конечно, более полное понимание самого процесса развития литературы с ее сменой методов и направлений, это органичное представление о целостности литературного процесса, пронизанного многообразными межнациональными связями и соответствиями.

Обращение к соотнесению разнонациональных литературных явлений позволит учащимся лучше усвоить систему основных теоретических понятий, глубже оценить идейно-эстетическую значимость произведений отечественной и зарубежной литератур, рекомендованных программой. Такая работа разовьет умение школьников самостоятельно анализировать литературное произведение, поможет лучше ориентироваться в потоке художественной литературы, не затрагиваемой школьным курсом.

Примечания

1

Цит. по: Рождественский С. В. Исторический обзор деятельности министерства народного просвещения. 1802–1902. – СПб., 1902. – С. 15.

2

Там же. – С. 90.

3

Цит. по: Рождественский С. В. Исторический обзор деятельности министерства народного просвещения. 1802–1902. – СПб., 1902. – С. 89.

4

См.: Симонов И.С. Педагогический сборник за 50 лет. 1864–1914: Краткий исторический очерк. – Петроград, 1914. – С. 2.

5

Общая программа и инструкция для преподавания учебных предметов в кадетских корпусах: Руководящие указания. Частные программы по всем учебным предметам. – СПб., 1915. – С. 44.

6

См.: Симонов И.С. Педагогический сборник за 50 лет. 1864–1914: Краткий исторический очерк. – Петроград, 1914. – С. 10.

7

План распределения преподавания наук в высших народных училищах, гимназиях и прогимназиях, состоящих в ведомстве министерства народного просвещения. – СПб., 1860. – С. 13.

8

Там же. – С. 14.

9

План распределения преподавания наук в высших народных училищах, гимназиях и прогимназиях, состоящих в ведомстве министерства народного просвещения. – СПб., 1860. – С. 13.

10

Там же. – С. 13.

11

Стоюнин В. Я. О преподавании русской литературы. 5-е изд. – СПб., 1898. – С. 7.

12

Петров К.П. Курс истории русской литературы. 2-е изд. – СПб., 1905. – С. 3.

13

В 1904 г. вышло 7-е издание пособия.

14

См.: Материалы по реформе средней школы. Примерные программы и объяснительные записки. – СПб., 1915.

15

См.: Материалы по реформе средней школы. Примерные программы и объяснительные записки. – СПб., 1915. – С. 45.

16

Там же. – С. 45.

17

Блонский П.П. Трудовая школа. – М., 1919. Ч. 2. – С. 40.

18

Там же. – С. 41.

19

Там же. – С. 41.

20

Там же. – С. 41.

21

Роткович Я.А. История преподавания литературы в советской школе. М., 1976. С. 44.

22

Программа по русскому языку и литературе для нерусской неполной средней школы. – М., 1937. – С. 22.

23

Программы по русскому языку и по русской литературе для нерусских средних школ РСФСР. 8—10 классы. – М., 1941. – С. 34; С. 36.

24

Там же. – С. 22.

25

Программа средней школы. Литература. 8—10 классы. – М., 1941. – С. 24.

26

Там же. – С. 13.

27

Сухомлинский В.А. Избранные произведения: В 5 т. – Киев, 1979. – Т. 1. – С. 389.

28

Программы восьмилетней и средней школы. Литература. IV–X классы. – М., 1985. – С. 3.

29

Там же. – С. 7.

30

Учебные планы общеобразовательной школы. – Рига, 1977. – С. 70.

31

Расширенный список и тематический обзор рекомендуемых для изучения произведений новейшего периода содержится в главе «О возможностях обращения к зарубежной литературе второй половины XX века» в кн.: Нартов К.М. Методическое руководство по изучению зарубежной литературы в национальной школе. – М., 1977.

32

Программа по литературе для национальных школ РФ. 5—11 классы. – СПб., 1995. – С. 55.

33

Там же. – С. 55.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.