Она нагнулась и подхватила с пола ребенка, который оглушительно орал, напуганный их громкими голосами.

– Смотрите, что вы наделали! – горестно прошептала Элис. По щекам у нее градом катились слезы. – Из-за вас Колин опять плачет!

Всхлипывая, она пронеслась мимо Натана в свою спальню и захлопнула дверь. Натан стоял как столб, недоумевая, почему такой простой вопрос вдруг вызвал такой тарарам. Потом молодой человек тихо чертыхнулся, повернулся на каблуках и поплелся в свое промозглое жилище – в полуразвалившийся сарай.

– Ну, успокойся, мой маленький, – уговаривала ребенка Элис, сидя в кресле-качалке и ласково поглаживая Колина по спинке. – Мама больше не позволит этому противному дядьке пугать тебя. Засыпай, а утром все будет хорошо.

Она улыбнулась своему сынишке – светловолосому голубоглазому мальчугану, который был так похож на своего отца. Досадуя на то, что сходство между Натаном Уэллесли и ее сыном просто бросалось в глаза, Элис поцеловала Колина и уложила его в кроватку. Приглушив свет лампы, стоявшей на тумбочке, Элис юркнула в свою постель, повернулась на бок и стала смотреть в окно на полную луну.

– Господи, ну пусть он уедет! – взмолилась женщина. Перед ее глазами возникло лицо Натана. Она не могла понять, как у столь отвратительного человека может быть такое красивое лицо. – Если бы той ночью он не прикинулся таким милым, то ничего бы, наверное, не случилось – жила бы ты тихо-мирно, – сказала она себе.

Но чем больше Элис думала о той ночи, тем сильнее трепетала… И вскоре все ее тело охватила сладостная дрожь. Женщина вспоминала руки Натана – такие сильные… Его поцелуи – такие страстные… Его голос – такой глубокий и волнующий… Неужели она действительно сожалеет, что замирала тогда в его объятиях? И что той сумасшедшей ночью обрела бесценное сокровище? Сожалеет о том, что у нее есть теперь ее прекрасный любимый малыш?

– Конечно же, нет, – прошептала Элис, нежно улыбаясь спящему сынишке. – Но, хоть он и подарил мне тебя, я успокоюсь только тогда, когда он уедет!

Элис стояла с Колином на руках перед дверью маленького аккуратного домика.

– Линн! – негромко позвала женщина. – Линн! Это я, Элис.

Краем глаза она увидела, что занавеска на окне чуть шевельнулась. А в следующий миг дверь открылась и на пороге появилась Линн Поттер.

– Доброе утро, Элис. Как поживаешь? – приветливо встретила ее подруга.

– Прекрасно, дорогая. А ты? – Элис улыбнулась в ответ.

– Да вроде бы неплохо. Я только что испекла лепешки, они еще горячие. Хочешь?

Элис кивнула и вошла в чистенькую комнату.

– И ты еще спрашиваешь?! Когда это я отказывалась от твоих лепешек?! В жизни не пробовала ничего вкуснее.

Линн улыбнулась. Улыбка получилась кривой, так как губы женщины рассекали шрамы, но Элис их не замечала. Она давно уже привыкла к обезображенному лицу подруги, и оно казалось ей милым и добрым.

– Сегодня годовщина, – негромко сказала Линн, входя в просторную светлую кухню.

– Какая годовщина? – спросила Элис, прекрасно понимая, что имеет в виду Линн.

– Пожара. Это было ровно год назад… Целый год нет со мной Джонатана и Изабель. – Линн закрыла глаза, и Элис беспомощно смотрела, как из-под ресниц подруги катятся слезы. – Целый год прошел с того дня, как… это случилось. – И Линн провела рукой по своему изуродованному шрамами лицу.

– Милая моя, хорошая, – прошептала Элис, обняв подругу, – постарайся не думать об этом. Не изводи себя, не надо. Ну прошу тебя…

– Знаю, что не надо, – всхлипнула Линн. – Но как я могу заставить себя не думать? В тот день я потеряла все. И из-за чего? Из-за какого-то разлившегося керосина!

– Не говори так. Ты потеряла не все, – убеждала ее Элис. – У тебя остались твои воспоминания… Твои друзья, которые любят тебя.

– Ох, Элис, ты же сама знаешь, что это неправда. Ни один человек в городе не рискнет посмотреть мне в лицо.

– Ну что ты выдумываешь, Линн?! Если бы ты решилась как-нибудь поехать со мной в город, ты увидела бы, что люди относятся к тебе так же, как и раньше. Единственный человек, которому не дает покоя твоя внешность, – это ты сама. Все прекрасно знают, что произошло, и никто не собирается обсуждать твои шрамы. Друзьям важна ты сама, а не твое лицо.

– Я понимаю, ты хочешь меня утешить… Но я-то знаю, что на самом деле все не так. Я видела, с каким ужасом смотрят на меня люди. Видела, как они отворачиваются, чтобы я не заметила, что им противно… А ведь подумать только, я была так хороша, что молодые люди дрались за право проводить меня из церкви! А с чем я осталась теперь? Мой муж и моя дочь погибли, а я похожа на чудовище. Иногда я жалею, что не умерла вместе с ними.

– Прекрати, Линн! – горячо запротестовала Элис. – Я не желаю этого слышать! – Увидев, как страдает ее подруга, Элис заговорила мягче: – Ты должна справиться с этим. Ты просто обязана снова научиться жить среди людей. Ты не можешь провести всю оставшуюся жизнь, запершись в этом доме и общаясь только со мной. Это просто… ненормально!

– Ненормально! – передразнила ее Линн. – Если бы я знала, что теперь нормально, а что – нет…

Тут Колин вдруг требовательно завопил, пытаясь обратить на себя внимание поглощенных беседой женщин. Элис дала Линн носовой платок и с улыбкой заявила:

– Я скажу тебе, что нормально. Нормально – это возиться с таким вот малышом. Если ты займешься им, я заварю чай и принесу лепешки.

Прерывисто вздохнув, Линн кивнула и прижала к себе Колина. Она улыбнулась ребенку, изо всех сил стараясь справиться со своим горем.

– Знаешь, Элис, из всех детей, которых мне доводилось видеть, твой Колин – самый красивый.

– Должна признаться, мне он тоже нравится, – ответила Элис, с любовью глядя на сына. – Впрочем, каждая мать, наверное, считает своего ребенка самым чудесным созданием на свете.

– Знаешь, он очень похож на тебя, – с нежностью проговорила Линн.

Элис быстро повернулась к буфету.

«Да нет же, не на меня, – про себя возразила она. – У Колина тоже светлые волосы, но глаза у него голубые, и если бы ты увидела его отца, то сразу бы поняла, на кого похож мой сын». А вслух она сказала:

– Считаю это комплиментом.

– Нет, в самом деле он очень красивый. Он напоминает мне ангела на витраже в церкви.

Элис рассмеялась и, ставя на стол чашки и тарелку с теплыми лепешками, заметила:

– Может, личико у него и ангельское, но ведет он себя как настоящий чертенок! Он такой непоседа, что у меня порой просто руки опускаются.

– А может, у него зубки режутся? – предположила Линн. – Попробуй смазывать ему десны бренди, иногда это помогает.

– Бренди? Ребенку?!

– Ничего страшного. Я все время успокаивала так Изабель…

Вспомнив о дочери, Линн опять помрачнела. Элис села и, стараясь говорить беззаботно, быстро спросила:

– Ну расскажи мне, чем ты тут занималась? Я ведь не видела тебя почти неделю.

Линн смахнула со щеки слезинку и крепче прижала к себе Колина.

– Неужели только неделю? – качая головой, произнесла она. – А мне показалось, что тебя не было целую вечность. Я уже начала беспокоиться, не случилось ли чего.

– Прости. Я не хотела тебя волновать. Просто… было трудно вырваться.

Линн вопросительно подняла брови:

– Трудно? Почему?

– Да все этот ужасный рейнджер! – раздраженно воскликнула Элис. – Он следит за каждым моим шагом, и если мне удается на пару часов улизнуть, он дожидается меня и начинает изводить бесконечными расспросами. Где я была да с кем я была!..

– Элис, я уверена, что он просто исполняет свой долг, – пыталась успокоить подругу Линн.

– Долг! – презрительно фыркнула Элис. – Не думаю, что его долг – шарить в моей спальне!

– Что? – не поверила своим ушам Линн. – Он это делал?

– Ну… Может, и не шарил… – с сомнением протянула Элис. – Но когда я последний раз вернулась домой, он был в моей спальне.

– Какой ужас! – всплеснула руками Линн. – А что он там искал, как ты думаешь?

– Понятия не имею! И расспрашивать его об этом не собираюсь!

– Как мне тебя жалко! В последние годы тебе и так пришлось несладко, а тут еще это… Должно быть, ты здорово намучилась с этим рейнджером. А он и правда так ужасен? Он что, грубиян неотесанный, урод?

При последних словах подруги губы Элис дрогнули.

– Нет, – честно ответила она. – Он не урод. И неотесанным грубияном его не назовешь. Наоборот, он почти всегда отменно вежлив, и, я уверена, многие женщины посчитали бы его… хм… красивым.

Линн подозрительно посмотрела на подругу, потом отхлебнула чая.

– Похоже, совершенно кошмарный тип, – хитро сказала она.

Элис бросила на нее сердитый взгляд.

– Да, кошмарный! Он такой шумный, такой навязчивый, он просто с ума меня сводит!

Линн взяла Элис за руку.

– Прости меня. Я не хотела тебя дразнить. Просто ты сама себе противоречишь. То ты говоришь, что он несносный наглец, то – что он вежливый и красивый.

– Ну, наверное, в нем всего понемножку, – пожала плечами Элис. – Иногда он вполне терпим, а иногда просто ужасен.

– А где он спит? – небрежно осведомилась Линн. Элис вытаращила на нее глаза. Ну и вопросик!

– Как где? В сарае, конечно!

– В этой протекающей развалюхе? Теперь понятно, почему он иногда раздражен.

– А где я, по-твоему, должна была его поселить? Не в комнате же Тома!

– Да уж, об этом и говорить нечего.

– Конечно, нечего! Что скажут люди, если узнают, что он ночует в доме? И так уже, наверное, пошли слухи, что одинокая женщина наняла работника. – Она глянула на Колина, который задремал на руках у Линн. – Особенно если эта женщина – я…

Линн с симпатией посмотрела на подругу. Она понимала, что Элис права. И хотя Линн давно гадала, кто же отец Колина, она никогда не задавала этого вопроса Элис. Линн знала: если Элис захочет с ней поделиться, то все расскажет сама. В отличие от сплетниц Биксби Линн никогда не осуждала Элис. Они были близкими подругами, и Линн очень ценила то участие, с которым Элис к ней относилась.

– В общем, – продолжила Элис, – он вовсе не из тех мужчин, с которыми приятно жить на одном ранчо.

– Правда? Послушать тебя, так он просто чудовище!

– Да нет, никакое он не чудовище… Он просто слишком большой. Слишком мужественный. Слишком… ну, я не знаю, слишком какой-то…

Линн задумчиво посмотрела на Элис, потом спросила:

– Элис, ты увлечена этим мужчиной?

– Увлечена? – вскинулась Элис. – Какая ерунда! С чего ты взяла?

– Ну, не знаю, мне так показалось. Ты слишком волнуешься, когда говоришь о нем, и взгляд у тебя становится каким-то странным.

– Уверяю тебя, я совершенно им не увлечена. И вообще он не в моем вкусе. Говорю же тебе, он шумный, назойливый…

– Большой, мужественный и красивый, – закончила за нее Линн.

Элис вскочила и начала нервно убирать со стола. Чашки и блюдца звенели, когда она ставила их в большой таз для мытья посуды.

– Я не увлечена им, – настаивала она, злясь на то, что у нее дрожат руки. – Я просто пыталась объяснить тебе, что он за человек. Тебе надо встретиться с ним, тогда ты все поймешь сама.

– Нет, милая. Знакомиться с ним я не собираюсь, – спокойно проговорила Линн.

– А вот он, кажется, собирается. И, боюсь, запросто может к тебе нагрянуть.

– Что ты имеешь в виду? – встревожено спросила Линн.

– Он спрашивал меня о тебе. В прошлый раз, когда я вернулась от тебя домой, он потребовал, чтобы я объяснила, где была и что делала. Когда я сказала, что навещала друга, он захотел знать, как этого друга зовут.

– О боже! – Линн в ужасе закрыла лицо дрожащими руками. – Я не хочу, чтобы он меня видел!

– Не волнуйся, я ничего ему не сказала, – попыталась успокоить подругу Элис.

– Он знает, что мне известно, кто он на самом деле?

– Нет, – покачала головой Элис, возвращаясь к столу. – Этот майор Джонс заставил меня пообещать, что я никому ничего не скажу. Иначе бандиты «не клюнут на приманку», как он выразился. Не очень-то приятно быть приманкой, ну да ладно… Наверное, я и впрямь должна была молчать как рыба, но надо же мне было поделиться хоть с кем-то!

– Не беспокойся, Элис. Я никому ничего не скажу.

– Я знаю и ценю это, – заверила ее Элис, а потом добавила: – Может, не такой уж он и плохой… В конце концов, он починил мне крышу дома, хотя никто его не заставлял…

Линн поставила чашку на стол и с изумлением воззрилась на Элис:

– Он починил крышу твоего дома?

Элис кивнула.

– А крышу сарая он тоже починил?

– Нет.

– Значит, он прежде подумал о тебе, а потом уж о себе.

Элис заерзала в кресле.

– Только, пожалуйста, Линн, не придумывай бог весть чего. Я признаю, капитан и впрямь сделал доброе дело, но это единственное доброе дело за все то время, что он торчит у меня на ранчо.

– Он на самом деле надоедает тебе?

Элис кивнула:

– Он надоедает мне тем, что все время задает вопросы.

– Вопросы? Какие?

– Разные. Я знаю, что он мне не верит. Боюсь, он думает, что, когда я бываю у тебя, я встречаюсь с кем-то из грабителей или что-то в этом роде. Поэтому я не удивлюсь, если он станет следить за мной и в один прекрасный день вломится сюда.

Линн в ужасе прижала руки к груди:

– А вдруг он сегодня за тобой поехал?

– Нет, это я знаю точно. Он поехал в город, что-то ему там нужно. Слава богу, что он довольно часто ездит в город. Это единственное время, когда я могу расслабиться и быть самой собой. Думаю, мне лучше вернуться домой, пока он не приехал и не обнаружил, что меня нет. Иначе остаток дня мне придется отбиваться от его назойливых вопросов.

Линн понимающе кивнула:

– Я бы хотела, чтобы ты мне кое-что сшила, если будет время.

Элис благодарно улыбнулась. Когда-то она была лучшей портнихой в Биксби. Она могла сшить все, что угодно, и менее способные к шитью женщины делали ей заказы. Но с тех пор, как появился Колин, отношение горожан к ней изменилось. Теперь только Линн пользовалась иногда ее услугами. Элис знала, что Линн и сама умела держать в руках иголку с ниткой, поэтому она была особенно благодарна подруге за заказы, хотя они приносили ей сущие гроши.

– Новое платье, Линн? Целый год ты ходила в трауре, теперь можно надеть что-нибудь поярче.

– Нет, Элис, – твердо сказала Линн, – мне не нужно новое платье. Я просто хотела, чтобы ты мне переделала старые брюки.

Элис рассмеялась. Линн с удовольствием слушала мелодичные звуки, которые за последний год слышала так редко.

– Опять ты со своими брюками! Ты совсем переметнулась в стан мужчин, Линн Поттер!

– А я тебе говорю, попробуй носить брюки. Намного удобней, когда работаешь. А то вечно приходится воевать с этими платьями да нижними юбками. Кроме того, кто тебя увидит? Никто ничего и не узнает.

– Боюсь, что ко мне это уже не относится.

– Ну да, конечно, я и забыла. Но когда все это закончится и твой телохранитель уберется, ты обязательно должна попробовать.

Пока женщины шли к двери, Линн достала из шкафа сложенные брюки и отдала их Элис.

– Ты ведь скоро опять навестишь меня, правда?

– Как только смогу выбраться. Тебе в городе что-нибудь нужно?

– Нет, – покачала головой Линн. – Того, что ты мне привезла в прошлый раз, хватит надолго.

Они вышли во двор. Элис села на коня и потянулась, чтобы забрать спящего ребенка.

– Счастливо тебе, дорогая, – сказала она, с улыбкой глядя на Линн. – И постарайся не грустить.

– Я, конечно, постараюсь, – покачала головой Линн, – но просить меня не грустить – это все равно что просить ветер не дуть. Тебе тоже счастливо, и поаккуратней там с мистером Большим, Мужественным и Красивым. Лучше держаться от него подальше.

Элис поудобней устроила Колина на коленях и тронула лошадь.

– Об этом не беспокойся. Чем дальше я от этого человека, тем мне спокойней.

– Где, черт возьми, вы были?

Элис сверху вниз смотрела на человека, который бесцеремонно схватил ее лошадь под уздцы и сверлил всадницу грозным взглядом.

– Я вам уже говорила, – ответила она ледяным тоном. – Это не ваше дело.

Резким движением Элис вырвала поводья у Натана из рук и пустила лошадь к сараю.

– Чтоб вам провалиться! – взревел Натан, тряся рукой, которая горела от рывка Элис.

Элис даже не оглянулась. Она на коне влетела в сарай, едва не лишившись головы. В самый последний момент женщина успела пригнуться. Почему, ну почему он приехал из города раньше ее? Теперь он до самой ночи будет изводить ее своими расспросами. Она остановила коня прямо перед стойлом, не обращая внимания на крики Натана, пока тот не появился у нее за спиной.

– Вы что, совсем спятили? – Он был взбешен. – Разве вы не знаете, как опасно заезжать на лошади в сарай? А если она испугается, встанет на дыбы, сбросит вас? Да вы же убьетесь!

Элис хранила молчание. Он, безусловно, прав. Ни один человек в здравом уме не станет гарцевать по сараю верхом на лошади, какой бы смирной та ни была. Элис не могла понять, что на нее нашло. Разве что Натан так разозлил ее, что она уже просто ничего не соображала.

– Не пойму, почему это вас так волнует, – зло ответила женщина и, чтобы скрыть смущение, принялась старательно отряхивать юбку. – Если я убьюсь, то вам не надо будет торчать здесь и охранять меня от бандитов. Думаю, возможность вырваться отсюда не слишком бы вас огорчила.

– Ради бога, заткнитесь. И дайте мне ребенка.

Элис изумленно уставилась на рейнджера, пораженная не столько его грубостью, сколько тем, что он и впрямь протянул руки, чтобы забрать у нее Колина. Раньше Натан не проявлял к ребенку ни малейшего интереса, поэтому сейчас Элис побоялась доверить ему малыша. Крепче прижав к себе сына, она коротко ответила:

– Нет.

– Что значит «нет»? – разозлился Натан. – Давайте сюда ребенка и слезайте с лошади. В сарае это непросто сделать и без младенца на руках.

– Я прекрасно справлюсь, – надменно заявила Элис и собралась перекинуть ногу через седло.

– О господи! – Натан подхватил женщину за талию и снял с лошади. – Вы самая упрямая, бестолковая, вредная… – Он поставил Элис на землю.

Все еще крепко прижимая Колина к груди, Элис бросила на Натана свирепый взгляд.

– Кто бы говорил! На себя посмотрите!

– Вы хоть представляете себе, как опасно ездить верхом с ребенком на руках? Какая-нибудь ямка или кочка, и…

– Прошу прощения, – перебила его Элис. – Хочу, чтобы вы знали: я отлично держусь в седле, и нигде этот ребенок не будет в большей безопасности, чем у меня на руках.

Натан с сомнением посмотрел на нее.

– Ни одна женщина на свете не способна хорошо держаться в седле, – заявил он. – А уж с ребенком на руках…

– Да что вы? – ехидно глянула на него Элис. – Ну, вы-то, конечно, ездите верхом как бог.

Натан позволил себе снисходительно улыбнуться.

– Вы, наверное, слышали, что говорят о техасских рейнджерах.

– He слышала и слышать не желаю!

Но Натан, не обращая внимания на слова Элис, продолжал:

– Настоящий рейнджер сидит в седле, как мексиканец, читает следы, как индеец, стреляет, как снайпер, и сражается, как черт.

Элис презрительно фыркнула, и Натан понял, что она на самом деле думает обо всех рейнджерах вообще и о капитане Уэллесли в частности.

– Вы довольно высокого мнения о себе, не правда ли, капитан? – ядовито осведомилась женщина.

– Это отнюдь не мое мнение, миссис Грэхем, – спокойно ответил Натан. – Так говорят все вокруг. – И, пока Элис не отпустила очередную колкость, быстро добавил: – А почему бы вам не сделать что-нибудь вроде заплечного мешка для малыша?

– Заплечного мешка? – удивилась Элис.

– Ну да. Вроде тех, какие носят индейцы. Вы сажаете ребенка в этот мешок себе за спину, тогда у вас обе руки свободны, и вы легко управляетесь с лошадью.

Некоторое время Элис раздумывала над словами Натана, потом спросила:

– А из чего можно сделать такой мешок? Он же должен быть очень прочным.

– Индейцы шьют их из шкур и кожи.

– Ax, к сожалению, шкуры у меня все вышли, да и кожи нет, – с притворным огорчением сказала Элис. Она повернулась к лошади и попыталась расседлать ее одной рукой, другой по-прежнему прижимая к себе Колина.

– Так, давайте-ка я расседлаю ее, – решительно произнес Натан и шагнул к Элис.

Она нетерпеливо вздохнула:

– Капитан Уэллесли, целый год я справлялась со всеми делами без посторонней помощи! Уверяю вас, я сама прекрасно могу расседлать лошадь.

Не обращая на нее внимания, Натан снял с лошади седло и бросил его в угол. Элис поймала себя на том, что, глядя на Натана, она с чисто женским удовольствием любуется игрой крепких мускулов под тонкой тканью рубашки. Натан накинул на седло попону и повернулся к Элис, отряхивая руки.

– Вы накормили утром лошадь или так торопились, что начисто забыли об этом? – сварливо поинтересовался он.

Все восхищение Элис мгновенно испарилось.

– Конечно, я накормила ее еще до того, как вы изволили продрать глаза!

Натан смущенно потупился. Он не спал, когда Элис рано утром пришла в сарай, полураздетая, в накинутой на плечи шали, с распущенными волосами. Натан лежал под одеялом, притворяясь спящим и безуспешно борясь с охватившим его желанием. Первые лучи солнца пробивались сквозь щели, озаряя Элис мягким светом. Под тонкой тканью рубашки угадывались пленительные контуры ее тела.

– Стало быть, накормили?.. – пробормотал рейнджер. – Ну, значит, вы сделали сегодня хоть что-то путное…

Элис устремила на него тяжелый взгляд.

– Если я правильно поняла майора Джонса, вы, сэр, здесь не для того, чтобы учить меня жить! – отчеканила она. – Вы здесь для того, чтобы в случае нужды защитить меня от бандитов. А теперь, если вы позволите, я бы хотела пойти в дом и покормить сына.

Натан сглотнул, тщетно стараясь отогнать от себя мысли о том, как она будет кормить ребенка. Досадуя на свое разыгравшееся воображение, он сказал:

– Как только вы закончите… ну, кормить… я бы хотел поговорить с вами о том, где вы были сегодня утром.

– Извините, но у меня нет времени на разговоры, – отрезала Элис. – У меня куча дел.

– Найдите время, миссис Грэхем.

Элис через плечо бросила на рейнджера уничтожающий взгляд.

– Прошу вас, капитан! Мне надо заняться ребенком, убраться в доме, приготовить ужин. У меня действительно нет времени, чтобы отвечать на ваши бесконечные вопросы. Уверяю вас, я навещала того же самого друга, что и в прошлый раз. Вот и все. К вашей охоте за бандитами это не имеет никакого отношения!

– А как же зовут этого друга?

Элис нахмурилась, с трудом подавляя раздражение.

– Я уже говорила вам, капитан, но могу повторить еще раз: это не ваше дело!

Не дожидаясь ответа, Элис вихрем пронеслась по двору и взлетела на крыльцо. Она не обратила никакого внимания на слова Натана, крикнувшего ей вслед:

– Кормите ребенка быстрей, леди. Через час я приду, чтобы поговорить с вами.

До самого вечера Элис хлопотала по хозяйству, то и дело поглядывая на маленькие часы, украшавшие каминную полку. Раздраженно покусывая губу, женщина ждала Натана. Однако он так и не пришел. С каждой минутой на душе у Элис становилось все тревожнее. Она понимала, что тяжелого разговора не избежать, поэтому ей хотелось поскорее покончить с этим неприятным делом. Но когда пришло время ужинать, все волнение Элис вдруг исчезло, уступив место бешенству. Как он посмел так с ней обойтись? Сам настаивал на этом разговоре, но и не подумал явиться! Она сердито переворачивала жарящиеся на сковородке гренки. «Хорошо, – сердито думала женщина, – пусть будет так». Он, наверное, рассчитывал, что за это время она остынет, так вот пусть и он маленько охолонет – в сарае без ужина! Элис подкрепилась в одиночестве гренками с беконом, прибралась в кухне, уложила Колина спать и занялась брюками Линн. Натан все еще не давал о себе знать. «Да куда же он запропастился?» – подумала она и тут же решила, что он, наверное, сидит в сарае и посмеивается над ней. Однако когда она пошла в сарай, чтобы накормить скотину, Натана там не было.

– Да какое мне, в конце концов, дело? – бормотала Элис себе под нос, втыкая иголку в толстую ткань брюк. – Может, он поехал в город и развлекается сейчас с какой-нибудь девкой. Почему-то мысль эта разозлила Элис еще больше, и она, фыркнув с досадой, отбросила свое шитье прочь.

Несколько долгих минут женщина сидела, пытаясь понять, что же привело ее в такое раздражение. «Я должна радоваться, что он не пришел», – говорила она себе, но вместо того, чтобы успокоиться, волновалась все больше и больше. «А вдруг с ним что-нибудь случилось? А что, если бандиты учуяли ловушку и напали на Натана? – проносилось у нее в голове. – И он лежит сейчас где-нибудь мертвый или тяжело раненный? Кто же меня защитит, если преступники надумают вломиться ко мне в дом?» Эти мысли довели Элис чуть не до истерики. Она вскочила с кресла и заметалась по комнате. Дважды бедняжка подбегала к своей спальне и, приоткрыв дверь, вглядывалась в полумрак, проверяя, спит ли Колин. Было уже больше девяти вечера – время, когда ни один порядочный мужчина не зайдет к приличной женщине. Элис приникла к окну, надеясь увидеть в сарае свет. И тут вдруг со двора в окно заглянул мужчина! Элис пронзительно вскрикнула, отскочила от окна, зажав руками рот, и метнулась к двери, чтобы запереть ее на засов. Но дверь с грохотом распахнулась, и в комнату ворвался Натан с «кольтом» в руке.

– He стреляйте! – закричала Элис. – Это я! Натан опустил револьвер.

– Боже правый! – прорычал он. – Почему вы кричали? Я думал, что на вас напали бандиты!

Элис не могла вымолвить ни слова. Когда она наконец справилась с собой и заговорила, голос ее все еще дрожал от страха и гнева:

– Ну почему вы всегда врываетесь ко мне в дом с вашим огромным «кольтом» и целитесь прямо в меня?!

– Потому, – сердито ответил Натан, – что в доме у вас постоянно творится что-то странное. То плачет невесть откуда взявшийся ребенок, то вы вопите на всю округу… Неизвестно почему… – Он снова окинул взглядом комнату и, не заметив ничего подозрительного, раздраженно пожал плечами. – Ну и что же вас так взбудоражило?

– Меня – с вашего позволения – «взбудоражило» то, что вы шатались ночью возле моей двери! – гневно сверкая глазами, выпалила Элис.

– Во-первых, еще не ночь, – парировал Натан, – а во-вторых, я – с вашего позволения – не «шатался»!

– А что же вы тогда делали?

– Я принес вот это – и хотел вам отдать. – Он протянул ей холщовую сумку.

– Что это? – с опаской осведомилась женщина.

– Если вы перестанете сердиться на меня, я, так и быть, все вам объясню.

– А меня это совершенно не интересует, – надменно заявила Элис и, отвернувшись к столу, принялась вытирать посуду.

Некоторое время Натан молча изучал спину Элис, а потом спросил:

– А кстати, зачем вы выглядывали в окно?

– Затем, что я испугалась.

– Испугались? Чего? Вас встревожили какие-то звуки? Голоса? Шаги?

– Нет, – покачала она головой. – Я испугалась, потому что… Потому что вы обещали прийти поговорить со мной, а сами так и не явились.

Натан смотрел на нее как на умалишенную.

– Вас не было в сарае, когда я ходила туда кормить скотину, и я подумала, что с вами что-то стряслось.

Натан был удивлен и раздосадован одновременно, когда понял, какое удовольствие доставили ему ее слова.

– Неужели вас огорчила бы моя смерть? – спросил он.

– Конечно, огорчила бы! – с жаром ответила Элис, – Я ведь тут у вас приманка, и если с вами что-нибудь случится, то кто же будет защищать меня от бандитов?!

– Понятно. – Натан сразу помрачнел. – Ну что ж, я, как видите, цел и невредим, а в сарае меня не было потому, что я ездил в город за подтяжками.

– За подтяжками? – изумилась Элис. – Вы специально ездили в город за подтяжками? А зачем они вам?

– Вот для этого, – показал он ей холщовую сумку, и Элис заметила, что к ней и впрямь прикреплена пара подтяжек.

– Да что же это? – не могла больше сдержать любопытства женщина.

– Это для ребенка.

– Для ребенка?

– Ага, – кивнул Натан. – Увидев, сколь легкомысленно вы носитесь верхом с ребенком на руках, я решил сделать вам заплечный мешок.

– Я езжу очень осторожно, – сжав зубы, процедила Элис. Опять он ее ругает!

– Ну ладно, – уступил Натан, – возможно, «легкомысленно» – не совсем верное слово. Однако все нормальные женщины почему-то прекрасно чувствуют себя в повозках… Но если уж вам так хочется ездить верхом, то, думаю, с этим вам будет удобнее.

Он подошел к ней и протянул странную сумку. Элис выхватила ее у него из рук, стараясь, чтобы их пальцы не соприкоснулись. Она подошла к лампе и внимательно рассмотрела сумку. В днище были прорезаны две дырки, а к верхнему краю крепились подтяжки.

– И что мне с ней делать? Положить туда Колина и таскать, как мешок картошки?

Натан нахмурился и шагнул к Элис.

– Давайте я покажу вам, как пользоваться этим мешком.

Элис послушно отдала ему сумку.

– Повернитесь и поднимите руки, – распорядился он. Элис послушно вскинула руки, и Натан надел сумку ей на спину, превратив холщовую торбу в удобный заплечный мешок.

– Видите, как все просто, – с довольной ухмылкой проговорил рейнджер. – Теперь вам надо только посадить туда ребенка, продев ножки в дырки на дне, и закрепить мешок у себя на спине. А можно носить его на груди, если вам так больше нравится. Тогда малыш все время будет у вас на глазах…

Элис отчаянно крутила головой, пытаясь заглянуть себе за спину.