Глава 8

Через час Ласситер снова увидел Риордана. Детектив расположился на стуле, позаимствованном в кабинете врача больницы Фэр-Окс. Когда сестра ввела Ласситера, Риордан резко вскочил и напряженно, словно пытаясь укрыть что-то за спиной, двинулся ему навстречу. Судя по лицу детектива, появление Джо радости ему не доставило.

— Значит, вы меня не послушали?

— Почему вы не сказали, что у вас есть подозреваемый?

— Он не является таковым, пока не поступило заключение медицинского эксперта, — довольно воинственно ответил Риордан. — До этого момента он всего лишь еще один пострадавший.

— Какой-то парень вываливается из окна горящего дома моей сестры, а вы о нем даже не упомянули! И вы считаете его жертвой?

— Он и есть жертва. Обгорел чуть ли не до костей.

— Вот как? Это лишь свидетельствует о его некомпетентности. Кто он?

— Джон Доу.

— Что значит Джон Доу?

— На полицейском жаргоне означает «неизвестный». Прибыв сюда, он не удосужился сообщить свое имя, звание и личный номер. Кроме того, у него не нашли ничего, что позволило бы установить личность.

Ласситер, помолчав секунду, спросил:

— А ключи от машины?

— Не было ни ключей, ни документов, ни денег. Одним словом, ни хрена.

— Вот теперь я все понял! Его сбросили с парашютом. Это, наверное, и есть ваша версия?

— Перестаньте!

— Вы проверили машины?

— Какие машины?

— Припаркованные! Машины, стоявшие по соседству. Вы их проверили?

— Да, — после некоторого колебания ответил детектив. — Как раз сейчас их и проверяют.

— Как раз сейчас? Да это же... — Неожиданно Джо почувствовал себя полностью обессиленным.

Казалось, в его голове лопнул какой-то шов, и усталость растеклась оттуда по всему телу. Но он сумел произвести простой арифметический расчет. Звонок по номеру 911 последовал около полуночи. Сейчас два часа дня. Прошло четырнадцать часов, и, судя по растерянности Риордана, никто не догадался пройтись по близлежащим кварталам и переписать номера припаркованных машин. Теперь это делать поздно, если, конечно, Джон Доу работал не в одиночку.

— Одежды на нем тоже не было, — сказал Риордан. — Уверен, вы собирались о ней спросить. Она пропиталась кровью, и ее пришлось срезать с тела. Медсестра выбросила все обрывки. Я попробовал их найти, но мусор уже увезли. Остается лишь ждать, когда парень очнется. Когда это произойдет, я задам ему те же вопросы, что задали бы вы, и сниму отпечатки пальцев. Прогоним отпечатки через компьютер и, если повезет, узнаем, кто он такой. Итак, почему бы вам не отправиться домой и не позволить мне заниматься расследованием?

— А что там?

— Где?

— У вас за спиной!

Риордан тяжко вздохнул, посмотрел в потолок и сделал шаг в сторону. За его спиной на столе стояла медицинская кювета с двумя довольно странными предметами. Одним из них оказался нож с клинком по меньшей мере в семь дюймов. Это был огромный нож, по-видимому, охотничий, из тех, которыми свежуют оленей. Ласситер подошел поближе и присмотрелся. Вообще-то это, скорее, армейский нож.

— К-К, — сказал Риордан.

— Что?

— Кинжал коммандос. На базах морской пехоты таких отыщется сколько угодно.

— Может быть, он солдат?

— Возможно, — пожал плечами Риордан. — Но суть в том, что он имел кинжал при себе. Это не тот случай, когда кто-то врывается в дом, хватает кухонный нож и начинает им орудовать. Парень приходит в дом с кинжалом. Это не хлебный нож, а боевое оружие...

— Вы хотите сказать, что мы имеем дело с преднамеренным убийством?

— Да. Этот молодчик знал, что делает.

Ласситер внимательно рассмотрел кинжал. У основания клинка и на рукоятке образовалась какая-то бурая желеобразная масса, похожая на кровь, к ней прилипло несколько волосков — светлых, тонких, очень нежных. Волосков ребенка. Волосков Брэндона. В ушах Джо снова зазвучал голос Тома Труонга: «В маленький мальчик совсем нет крови».

Рядом с кинжалом в кювете лежал небольшой флакончик — размером с сувенирную ликерную бутылочку. Изготовленный из тяжелого толстого стекла, он имел весьма необычный вид и казался очень древним. Венчала его металлическая, в форме короны пробка с крошечным крестиком. Внутри бутылочки было немного — примерно на полдюйма от дна — прозрачной жидкости.

— Сестры и врачи насажали повсюду своих отпечатков, — сказал Риордан. — Вы мне поможете?

С этими словами он вручил Ласситеру небольшой пластиковый пакет с прикрепленным ярлычком:

ДЖОН ДОУ

ПОЛ. УПРАВЛ. — 3601

02/11/95

Ласситер держал пакет, а Риордан при помощи карандаша столкнул туда кинжал и пузырек.

— Где он?

Детектив не ответил.

— Когда вернусь в управление, оформлю их как вещественные доказательства, — сказал он. — Снимем все отпечатки, исключим пальчики медицинского персонала и то, что останется, прогоним через ФБР. Потом посмотрим, что можно выжать из бутылки. Произведем анализ жидкости и полное следствие по кинжалу. — Выдержав короткую паузу, Риордан продолжил: — Кем бы этот парень ни был, ваша сестра сумела оставить на нем пометку. Медицинский эксперт обнаружил следы кожи и кровь на ее правой руке под ногтями. Я попрошу сделать анализ ДНК, и мы проведем сравнение. — Помолчав еще немного, он закончил: — Ну может быть, теперь вы все-таки отправитесь домой?

Ласситер следом за Риорданом направился к дверям. Детектив осторожно нес прозрачный пакет, держа за самый верх двумя пальцами. Когда они остановились, Риордан положил ладонь Ласситеру на плечо и смущенно пробормотал:

— Понимаете, мне вообще-то не следовало все это говорить... И показывать вещественные доказательства. Я хочу сказать... — он посмотрел в пол, — что для следствия вы один из подозреваемых.

— Неужели?

— Именно!

— Вы понимаете, что говорите, Джим?

— А что, если сестра оставила вам все свои бабки? А если вы ее на дух не переносили? В общем, вы понимаете, что я хочу сказать.

— Но это же полная чушь!

— Сам знаю, что чушь. Просто говорю, как это выглядит со стороны. У нас имеются инструкции, постоянно проводятся совещания, и нам постоянно вбивают в голову тезис об опасности «видимости должностного проступка».

— Должностного проступка?

— Да нет же! О видимости такового. И здесь есть большая разница. Человек проступка не совершал. Но создается видимость, что он это сделал. Вот, например, я показал вам это. — Риордан поднял пакет. — Данный поступок можно истолковать неправильно.

Ласситер покачал головой, но промолчал. Он слишком устал, чтобы злиться, кроме того, Риордан вовсе не хотел его обижать. А если придерживаться формальной точки зрения, то детектив абсолютно прав.

— Так или иначе, — продолжил Риордан, открывая дверь, — у вас масса дел. Вам надо обзвонить множество людей, договориться о некоторых процедурах. Пресса заинтересуется вами и вашей сестрой, а как только журналисты услышат, что это не просто пожар... — Фраза повисла в воздухе.

Здравый смысл Риордана подействовал на Ласситера как ведро холодной воды. Джо понял, что слишком увлекся расследованием, совершенно забыв об «извещении родственников» и о других делах, связанных со смертью близких людей. Риордан абсолютно прав. Конечно, ему предстоит обзвонить уйму людей. Кэти была его единственной родственницей — их родители давно умерли, — но оставался ее бывший муж, многочисленные друзья, коллеги на радиостанции, тетя Лилиан. А как насчет Брэндона? Отца у него не было, но зато имелись крестные родители. Так много людей следует известить, чтобы они не узнали о несчастье по телевизору или из газет. По мере того как Джо, спотыкаясь, брел за Риорданом, список неотложных дел увеличивался. Некоторые процедуры... Ему надо будет подыскать похоронное бюро, подобрать гробы, надгробные камни, места на кладбище.

Сделать предстояло очень много, но он продолжал думать о Брэндоне, о ноже, о запекшейся крови, о волосках. Господи, как он мог перерезать горло трехлетнему мальчугану?

— Я поговорю с Томми Труонгом, — сказал Риордан. — Спрошу, когда можно забрать тела и...

— В каком он состоянии? — спросил Ласситер.

— Кто?

Ласситер поднял глаза:

— Вы имеете в виду Джона Доу? Положение серьезное, но стабильное. Говорят, что выживет. Вас это радует?

— Да.

— Меня тоже.

Риордан следил за Ласситером, пока тот, пройдя коридор, не свернул за угол. «Здоровенный парень, — думал он, — высокий и широкоплечий. Настоящий атлет. Но в то же время чем-то раздражающий. Даже сегодня, здесь он шагает так, словно эта больница — его частное владение».

Риордан подумал, что ему, учитывая контакт с Ласситером, может быть, стоит отказаться от этого дела и передать его кому-нибудь другому. Но решил, что все это просто дерьмо. Он знал (если наплевать на ложную скромность), что является лучшим детективом управления, и понимал, что будет мучиться всю жизнь, если бросит дело из опасения потерять доходное место.

Кстати, с Ласситером у него обязательно возникнут проблемы — сомнений нет. Как говорится, никаких вопросов. И если это помешает ему получить работу в заведении парня... что ж, значит, так иногда складываются обстоятельства.

Вообще-то дело довольно простое. Имеется подозреваемый и орудие убийства. Риордан даже не сомневался, что очень скоро у него появятся и другие доказательства. Как правило, пустоты заполняются сами собой. Возникнут свидетели. А если нет, у прокурора и так уже достаточно оснований для предъявления обвинения. Конечно, они не знают имени парня и его мотивов, но в данном случае это не имеет никакого значения. В тюрьмах полно Джонов Доу, убивших множество людей по причинам, никому не известным.

Кроме того, им может просто повезти. Не исключено, что Джон Доу — псих, совершивший убийство по приказу своей собачки. Не исключено, что выплывет страховой полис. За преступлением может стоять экс-супруг и нынешний любовник.

Риордан надеялся, что все разрешится просто, в противном случае Ласситер сядет ему на шею и начнет твердить: сделай то, проверь это, займись тем. Нет. Все может обернуться гораздо хуже. Будь он сам Джо Ласситером — владельцем крупного детективного агентства — и окажись жертвой кровавого преступления его сестра и его племянник... он начал бы собственное расследование и вложил бы в него все деньги до последнего цента. И коп, занимающийся официальным расследованием — в данном случае небезызвестный Джимми Риордан, — куда бы он ни пошел, будет натыкаться на следы, уже оставленные Ласситером.

Этот парень способен бросить на дело дюжину людей. Две дюжины! Ребят, которые работали на ФБР, ЦРУ и Военную разведку. Тех, кто трудился в «Вашингтон пост», на радио и телевидении. Одним словом, все, что теперь называется «Ласситер ассошиэйтс». Следовательно, он способен задействовать чертову пропасть агентов и — будем смотреть правде в глаза — больше квалифицированных агентов, чем способно задействовать графство. И наверняка потратит на следствие гораздо больше денег. Это означает, что Джимми Риордану предстоит беседовать со свидетелями, которых уже успел допросить Джо Ласситер. Он будет входить в контакт с людьми, с которыми Ласситер встречался за несколько дней до этого, и ему придется разгребать кучи, перелопаченные до последней песчинки людьми из команды Ласситера. Одним словом, он станет расследовать то, что уже расследовано.

Риордану было противно даже думать об этом, кроме того, он действительно устал. Его разбудили в полночь, и с тех пор он практически не присел. И сейчас эти проклятые ноги предательски заболели. Возбуждение прошло, и мозги от уха до уха затянулись плотной паутиной. Ему как воздух требовалась чашка кофе, но прежде следовало позвонить в участок.

Это надо было сделать уже потому, что в одном Ласситер оказался прав. Об автомобиле Джона Доу следует позаботиться. Риордан решил направить на Кесвик-лейн и прилегающие улицы полицейскую машину для проверки всех номерных знаков. Их прогонят через компьютер транспортного департамента, и, если обнаружится автомобиль, не принадлежащий жителям округи, начнется обход всех домов в поисках его владельца. В том случае, если владельца не выявят, машину вскроют, и по номерам кузова определят место ее регистрации. Если владельца и там не окажется, он немедленно начнет его поиски.

Позвонив в полицию, детектив решил подождать старшую медицинскую сестру. Вскоре он увидел, как она проплывает по коридору. Это была дама с чудовищно большими грудями. Они образовывали нечто вроде широкой полки, на которой возлежали очки, от их дужек к ушам женщины тянулись металлические цепочки. Риордан, как ни старался, не мог отвести глаз от этого чуда света, хотя помнил, что существует инструкция, гласящая: «Чрезмерный зрительный контакт может рассматриваться как форма сексуального домогательства». Детектив записал имя старшей сестры, дату и время, после чего сообщил свое имя и заявил, что забирает личные вещи Джона Доу. Женщина заставила его под чем-то подписаться, и он, в свою очередь, попросил ее поставить свою подпись.

Затем Риордан отнес пакет к машине, запер его в багажнике и вернулся, чтобы поговорить с сестрой, извлекавшей вещи из карманов пострадавшего. Ему хотелось поставить точки над i. Когда имеешь дело с преднамеренным убийством, чрезмерной скрупулезности не бывает.

У медсестры из приемного покоя отделения неотложной помощи был перерыв, но он без труда отыскал ее в кафетерии, погруженную в чтение любовного романа. У Риордана вопросов к ней оказалось немного, а после того как она на них ответила, детектив взял себе чашку кофе и, усевшись за столик, открыл блокнот. Это был один из сотен его блокнотов — по одному на каждое крупное дело. Четыре на шесть дюймов, в черном переплете, узко разлинованные листки скреплены шестью металлическими колечками. На первой странице каждого блокнота Риордан четким и элегантным почерком выводил имя жертвы, номер дела и номера статей закона, которые были нарушены. «Что бы ни говорили о Джимми Риордане, никто не посмеет заявить, что он не в ладах с чистописанием, — подумал он. — Спасибо тебе, сестра Тереза!»

Листки этого блокнота пока оставались чистыми, но Риордан знал: скоро они заполнятся, и черная книжечка, подобно остальным, займет место на полке у него дома, в маленькой комнате, которую он использовал в качестве кабинета. Риордан сделал глоток кофе и задумался. Итак, Джон Доу. Об этом парне ему было известно лишь то, что, по словам одного из хирургов, он бормотал что-то по-итальянски.

Это может оказаться интересным. Но с другой стороны, наверняка создаст дополнительные трудности. Риордан высыпал в чашку сухие сливки, но цвет кофе почти не изменился. Не исключено, что Джон Доу окажется Джианни Доу. Впрочем, детектив надеялся, что этого не случится. Ему приходилось вести дела, в которых были замешаны иностранцы, а поскольку Фэрфакс расположен совсем рядом с Вашингтоном, в расследование постоянно совали нос посольства. Подобное внимание здорово мешало работать.

«А что, если этот парень окажется настоящим иностранцем, работающим в посольстве и вдобавок обладающим дипломатической неприкосновенностью?» — спросил себя Риордан.

Второй глоток кофе показался ему далеко не таким приятным, как первый.

Джо Ласситер не ушел из больницы. Поднявшись на несколько этажей, он шагал вдоль зеленой линии, идущей зигзагами из одного коридора в другой. Ему предстояло множество дел, но прежде чем приступить к ним, он хотел бросить взгляд на человека, зарезавшего Кэти и Брэндона. Какой-то ординатор сказал, что зеленая линия приведет его в ожоговую палату, и Джо пошел вдоль нее.

Если вы не дальтоник, то цвет легко заменит вам умение читать. Вам даже не понадобится говорить по-английски, когда вы следуете по нарисованной полосе. Вы можете быть больным, в дымину пьяным или владеть только тоголезским наречием — цветная линия доставит вас до места.

Ласситеру пару раз доводилось бывать в ЦРУ, где применялась та же система, однако цель ее оказалась совсем иной. Каждый, кто находился в Лэнгли, носил на пиджаке ламинированную картонку. На картонке было написано: ПОСЕТИТЕЛЬ, СОТРУДНИК или СЛУЖБА БЕЗОПАСНОСТИ — и нанесена цветная полоска, которая говорила не о том, куда вам следует идти, а куда доступ для вас закрыт. Если вы забредали в коридор, где в центре пола красовалась красная линия, а на вашей карточке полоска была зеленой, каждый понимал, что он здесь лишний. Следовал вопрос: «Простите. Вы уверены, что не заблудились?»

Не отрывая взгляда от зеленой линии, Ласситер миновал пару двойных дверей. Как настоящий дошкольник, совсем как Брэндон. Перед мысленным взором Ласситера возник Брэндон, старательно выписывающий свое имя огромными, корявыми буквами. Затем он увидел малыша спящим, с улыбкой на лице и горлом, располосованным, как у животного на бойне.

На смену Брэндону пришла Кэти в сопровождении голоса Тома Труонга: «Не типичный порезы на руках... такие раны бывать при защите...»

Кэти. В темноте. Спящая. До нее доносится какой-то звук. Она не знает, что происходит. Кинжал опускается, а ее руки вздымаются в рефлекторной защите...

Джо миновал пост медсестры, но его, кажется, никто не заметил. Он не представлял, что сделает, дойдя до ожоговой палаты. Может, просто посмотрит на этого типа?

Ну вот, наконец он на месте. Н-да, смотреть здесь особенно не на что. Джон Доу был виден через большое прямоугольное окно (поскольку других пациентов не было, Ласситер решил, что это и есть Джон Доу). От неподвижного тела отходили всевозможные трубки, а не скрытые под бинтами участки кожи густо покрывала белая мазь. Ласситер однажды сильно обжег руку, и название белой дряни неожиданно всплыло в его памяти: сильваден.

Насколько понял Джо Ласситер, парня никто не видел до того, как его лицо обгорело, поэтому сейчас он настоящий Джон Доу. Никакого имени или описания внешности. Последнее просто невыносимо. Кто он? Почему это сделал? Что думает о своем преступлении?

А может быть, он еще без сознания? Из коридора Ласситер не видел его лица. А если парень уже очнулся? Тогда он, возможно, сумеет ответить на пару вопросов. Простых вопросов. Ласситер потянулся к дверной ручке. Из-за ширмы сразу выглянул человек в одежде хирурга и, издав возмущенный вопль, выбежал в коридор.

Когда доктор сорвал маску с лица, Ласситер увидел, что у него крошечные голубые глаза и прикус, как у бурундука.

— Разве я не ясно выразился, ребята? Это стерильное помещение!

Ласситер ничего не ответил, но не отступил. Его взгляд был таким отрешенным, что бурундук, прежде чем продолжить, немного смутился.

— Никому не дозволяется входить в эту палату.

Врач явно принимал его за полицейского, и Ласситер не видел причины разубеждать его.

— Мистер Доу подозревается в двойном убийстве, — сказал он. — Я хотел бы побеседовать с ним, как только это станет возможным.

— В данный момент, — снисходительно произнес бурундук, — мой пациент находится под воздействием транквилизаторов и чрезвычайно уязвим для инфекции. Я дам вам знать, когда он немного оправится.

— Благодарю за сотрудничество, — кивнул Ласситер.

— В любом случае некоторое время он не сможет ничего сказать.

— Почему?

Бурундук ухмыльнулся и ткнул себя пальцем в горло:

— Я же говорил вам, ребята. Трубка в трахее.

— И что это означает?

— Это означает, что он не может говорить.

Ласситер посмотрел через стекло на Джона Доу, затем перевел взгляд на врача.

— И как долго?

Бурундук пожал плечами и с нажимом ответил:

— Послушайте, детектив, вам остается лишь терпеливо ждать. У него останутся шрамы на левой стороне лица, на шее и на груди... но он выкарабкается. А сейчас он никуда не убежит. Я буду вас информировать о его состоянии.

— Благодарю вас, — сказал Ласситер и удалился.

В тот же день, вечером, сделав по меньшей мере сорок телефонных звонков, Ласситер сидел на диване и пялился в телевизор. Половина из тех, кому он звонил, уже знали о несчастье и теперь требовали подробностей. Через некоторое время, повторив несколько раз одно и то же, Джо почувствовал, что отрешился от реальности. Его голос звучал нейтрально, как у ведущего теленовостей, сообщающего о плохом урожае в Айдахо.

Вторая половина звонков — в тех случаях, когда собеседники ничего не знали, — была гораздо хуже. Сообщение казалось им ударом грома с ясного неба в тихий погожий день. Люди бурно реагировали, и их эмоции снова выбивали Джо из колеи.

Сейчас он сидел у телевизора, переключая каналы, но смотреть ничего не мог. Ласситера не покидала тревога, ему казалось, что он забыл сделать нечто важное. Налив пива, он поднялся по винтовой лестнице на террасу третьего этажа. Дом стоял на холме, и Ласситер оказался на уровне верхушек деревьев. Облокотившись о перила, он взглянул сквозь черные ветви в бледное, затянутое дымкой небо. Звезд видно не было. Зазвонил телефон. Джо решил не отвечать, но передумал:

— Алло.

Трубка взорвалась голосом Риордана:

— Алло? И это все, что ты можешь сказать? Да чтоб ты сдох!

Ласситер бросил удивленный взгляд на телефон:

— Простите?

— Какого хрена вам потребовалось в ожоговой палате?

— И из-за этого весь шум?

— Он пытался убить себя. Доктора говорят, что парень так накачан наркотиками, что не может сосчитать до единицы. Тем не менее он вытащил трубку из трахеи. Когда они вбежали, трубка была зажата в его руке. Им силой пришлось разгибать ему пальцы.

Ласситера охватил леденящий ужас, в груди образовался противный липкий комок, мешающий дыханию. Он не хотел, чтобы Джон Доу умер. У Ласситера имелось множество вопросов, ответы на которые знал только Джон Доу. Кроме того, Джону Доу предстояло заплатить за содеянное. Он являлся той точкой, в которой сосредоточивались все мстительные замыслы Ласситера.

— Как он сейчас? Он не...

— Да, да, он выкарабкается. Устроить короткое замыкание в мозгу он не успел. Но давайте-ка лучше потолкуем о вас! Что вы задумали? Для вашего сведения, у меня теперь новый партнер — типичный мелкий чиновник по складу ума и характера. И сейчас он предположил, что Джон Доу вовсе не собирался себя убивать. Парень был накачан лекарствами и без постороннего вмешательства прикончить себя не мог.

— Что? Разве кто-нибудь...

Риордан не дал ему закончить:

— И в этот момент доктор Хузи лопочет что-то о «другом детективе», которого он видел у ожоговой палаты. Юный чиновник его тут же спрашивает: «Что это за другой детектив?» Из описания врача получается, что это не наш парень. По словесному портрету выходит, что это — вы.

— Я хотел всего лишь взглянуть на него, — признался Ласситер.

Риордан пролаял в трубку — лай этот, по-видимому, изображал язвительный смех.

— Точно. Любуемся витринами. Не шибко умно, надо сказать!

— Я даже не успел дверь открыть. Доктор меня вышвырнул.

— Слышал.

— Ну так вы слышали правду. Когда это случилось? Я имею в виду инцидент с трубкой.

Детектив игнорировал его вопрос:

— Отвечайте-ка лучше вы. Куда вы направились потом?

— Постойте! Так вы все-таки считаете, что я там был? И наложил пальцы парня на трубку? Вы требуете, чтобы я предоставил алиби? — Ласситер в сердцах чуть было не бросил трубку. — Я направился домой и с тех пор сижу на телефоне.

— Мы это проверим.

— Валяйте действуйте.

— Я обязан. И только благодаря вам, — сказал Риордан. — А теперь я хочу вам кое-что сказать. Хорошо? Я не думаю, что вы входили в палату, и считаю, что парень сам попытался наложить на себя руки. Доктора навещают его каждые десять минут. Кроме него, в палате лежит ребенок. Неподалеку сидит сестра. Кругом люди. Одним словом, никто посторонний этого сделать не мог. Но вы ведете себя как сорвавшийся с привязи бешеный слон. Вы мчитесь в больницу, прикидываетесь детективом.

— Я не говорил, что я детектив. Это доктор...

— Во-первых, — продолжал, не слушая оправданий, Риордан, — меня вызывают на ковер и врезают по заднице за то, что я не выставил охрану у изголовья Доу. Вообще-то я отдал соответствующие указания, но копы в лечебницу не торопятся. А во-вторых, мне придется потратить время на проверку ваших вшивых звонков. Если этого не сделать, могут возникнуть серьезные подозрения, так как всем известно, что мы знакомы. И еще одно. Я не думаю, что вы просто смотрели через стекло. Держу пари, вас одолела полоумная идея потолковать с парнем.

В ответ Ласситер только вздохнул.

— Это было бы потрясающе! — не унимался Риордан. — Допустим, ваша мечта сбылась, вы сердечно побеседовали, и Доу вывернул все свои потроха наизнанку. Но что произойдет, когда парень предстанет перед судом? Вам хорошо известно, как все это преподнесет защита.

— Почему он пытался убить себя? — спросил Ласситер.

— Может быть, не выдержал угрызений совести, — устало ответил Риордан.

— Интересно...

— Сделайте одолжение, — прервал его Риордан, — не интересуйтесь. И вообще ничего не предпринимайте. Отойдите в сторону и позвольте мне разгребать дерьмо.

Гнев Риордана стал причиной новой вспышки боли в голове и глазах Ласситера.

— Хорошо, я отойду в сторону, — сказал он, — как только вы сообщите мне, кто убил мою сестру и...

— Джон Доу. Вонючий Джон Доу убил вашу сестру.

— Кто он? И почему это сделал?

Глава 9

В день похорон было почти 27 градусов по Цельсию — необычно высокая температура для ноября. Яркие, как самоцветы, листья, опадая, кружились в знойном, почти тропическом воздухе. Приближалась зима, а погода стояла почти июньская, многоцветье листвы казалось искусственным и неуместным. Те, кто приехал на похороны издалека, готовились к прохладной погоде и теперь, истекая потом, страдали в твидовых, кашемировых, шерстяных и вельветовых костюмах. Даже Ласситер чувствовал себя неуютно. Невероятная жара, мокрые лица участников похорон, кружащиеся листья — все это походило на киносъемку, идущую в неправильной последовательности и не соответствующую времени года.

Джо никак не мог стряхнуть с себя ощущение нереальности происходящего. Даже гробы напоминали театральный реквизит. Меньший из них словно специально сделали совсем крошечным, чтобы подчеркнуть всю жестокость убийства.

Священник из унитарной церкви, которую Кэти начала посещать в прошлом году, походил на актера, играющего заученную роль. У него было серьезное печальное лицо, полностью соответствующее важности момента. Подчеркивая нахлынувшие на него чувства, священник театрально закатывал глаза и всплескивал руками.

Но эмоции эти были обращены не к Кэти. Священник сострадал всем — он просто утопал в сострадании, что делало его горе весьма расплывчатым. Вообще-то Ласситер претензий к нему не имел. Церковь была большая, и священник с сестрой так и не познакомились. Когда Джо по телефону договаривался о похоронной службе, священник попросил его помощи, чтобы, как он выразился, «персонифицировать церемонию». Он хотел знать, как обращались к покойной: Кэтлин или Кейт? Кэт или Кати? Он интересовался трогательными и забавными событиями ее жизни, чтобы напомнить родным и друзьям о «живой женщине».

Но сейчас, стоя у края могилы, священник произносил скучные и, как положено, утешительные слова. Он говорил о безграничном пространстве, в котором обитают теперь Кэти и Брэндон, о бесконечности и безмерности духа. Ласситеру его речь казалась бесцветной, слова без промаха попадали на отведенные им места. Но его тетушка Лилиан, наверное, слышала что-то другое и испытывала иные чувства, поскольку то и дело прижималась к племяннику и стискивала его ладонь.

До сознания Джо вдруг дошло, что ощущение нереальности преследует его с той минуты, как он узнал о смерти Кэти. Поначалу он считал это нормальной реакцией на неожиданное несчастье — своего рода шоком. Но стоя здесь, на кладбище, он понял, что ощущение нереальности столь глубоко потому, что он, как, впрочем, и другие, много раз видел похороны в кино. И те похороны были гораздо более впечатляющими, чем обычный обряд. Сейчас Джо ждал появления крупного плана или медленного наползания камеры на поросший травой холмик с силуэтом таинственного зрителя на вершине — любовника, издалека оплакивающего смерть возлюбленной, или убийцы, наслаждающегося горем, которое он принес. Чтобы увидеть церемонию в нужном свете, Ласситеру не хватало музыкального фона или необычного ракурса камеры.

Но этого так и не произошло. Картина оставалась нереальной, кроме того, в ней отсутствовал еще один важный элемент — понимание причины смерти тех, кого оплакивали.

Кэти и Брэндона никто не мог назвать жертвами случайного насилия. Убийства были явно преднамеренными. И в то же время... У полиции даже не нашлось никакой версии. А состояние человека, который мог дать ответ, неожиданно ухудшилось и стало критическим. Он лежал без сознания, с инфицированными легкими и гноящейся кожей. Ласситеру сказали, что, прежде чем его удастся допросить, пройдут недели.