5

Сержант Эндрю Уинстон бросил внимательный взгляд на кучку денег, лежавшую на столе, прикинул в уме, сколько там может быть, а потом посмотрел на карты, которые держал в руке. Нелегко было принять решение. В банке было семьдесят пять фунтов стерлингов, а чтобы остаться в игре, нужно было поставить пять фунтов. У него был шанс на выигрыш, но небольшой, и Уинстон колебался, предчувствуя поражение. Покер ему был больше по душе, а здесь не было полной уверенности. Да и вообще он позволил втянуть себя сыграть в карты лишь от скуки.

— Давай, Эндрю, шевели мозгами, — подбодрил его Энди Коллинз, сидевший напротив. — Делай ставку или выходи из игры. Или струсил?

Уинстон так и не получил возможности ответить на брошенный ему вызов. Чья-то рука из-за спины вырвала у него три карты и бросила их на стол рубашкой вверх.

— Он не трусит. У него прорезался здравый смысл.

Уинстон круто развернулся, чтобы вскочить на ноги и дать должный отпор обидчику. Подобное вмешательство в игру было серьезным нарушением правил. Но он сразу же остыл, узнав подполковника Дэвиса. На лице появилась радостная улыбка.

— Привет, босс. Никак не ожидал увидеть вас в этой забегаловке.

Дэвис покачал головой.

— Это не случайность. Я искал тебя.

Уинстон не мог скрыть удивления.

— А откуда вы знали, где меня можно найти? Дэвис снисходительно усмехнулся.

— Я и не знал, но перед тем, как зайти сюда, я побывал практически во всех пивных в Херефорде. — Кивнув на карты, добавил: — Забирай свои деньги. Нам надо потолковать.

Уинстон вопросительно взглянул на двух игроков, остававшихся за столом.

— О них можешь не волноваться, — убедил его Дэвис. — Коллинз не представлял для тебя никакой угрозы. Он мог разве что затянуть игру и вынудил бы вас сделать более высокие ставки. Главная угроза — Красавчик. Я думаю, ему пришла хорошая карта, и он мог сорвать большой куш.

Его предсказание решили тут же проверить. Вдохновленный предположением, что он мог бы успешно блефовать и вывести Уинстона из игры, Коллинз торжествующе раскрыл свои карты.

— Ну что, Красавчик. Уделал-таки я тебя.

Красавчик Пэррит возмущенно на него посмотрел.

— Ты, видно, вздумал пошутить, да шутка уж больно неудачная.

Он медленно, по одной, стал раскладывать свои карты на столе: король, дама и туз пик, а потом потянулся к пепельнице, набитой ассигнациями.

У Коллинза вытянулось лицо.

— Ах ты, мерзавец, я-то думал, что ты блефуешь.

Красавчик зло усмехнулся.

— Кто не рискует, тот не выигрывает, — пошутил и стал собирать деньги со стола.

На Уинстона это произвело должное впечатление, и он спросил у Дэвиса:

— А откуда вы знали?

Дэвис пожал плечами.

— Видимо, по той простой причине, что в свое время мне довелось провести больше времени за картами, чем тебе за ужином. И опять же потому, что изучаю людей и могу читать их лица.

Это была не похвальба, а констатация факта.

Уинстон поднялся из-за стола.

— А если бы вы ошиблись?

Дэвис весело рассмеялся.

— Я бы сам с тобой расплатился, — сказал он, и Уинстон нисколько не сомневался, что ему говорят правду.

— Так о чем вы хотели со мной потолковать, босс? — спросил Уинстон, когда Дэвис купил пару пинт пива и они прошли к свободному столику.

Дэвис пригубил из кружки и взглянул на Уинстона.

— Кое-что наклевывается, — сказал коротко, — и я бы хотел, чтобы ты к нам присоединился.

Он помолчал несколько секунд, смакуя пиво, а когда кружка опустела наполовину, пересказал события последних двух дней, внеся кое-какие коррективы.

Уинстон внимательно дослушал его до конца, не перебивая. Когда он заговорил, на его лице появилась ироническая улыбка.

— Прошу прощения, босс, но не упустили ли вы нечто очень важное?

Дэвис удивленно на него посмотрел.

— Что ты имеешь в виду?

Уинстон засмеялся.

— Да разве вы не видите? Или к старости вы перестали различать цвета? Я же черный, если вы не заметили.

Дэвис внимательно посмотрел на высокого выходца с Барбадоса.

— Черт меня побери — неужели ты и в самом деле черный? — сказал он с поддельным удивлением.

Обоим шутка понравилась, и некоторое время они продолжали улыбаться друг другу. Потом снова взял слово Уинстон.

— Нет, давайте поговорим серьезно, босс. Если вы и вправду намереваетесь послать меня к этим сумасшедшим фашистам, я вам вряд ли там смогу пригодиться, не так ли?

Теперь пришла очередь Дэвиса говорить всерьез. Он понимал, что нужно подбирать выражения, чтобы не обидеть собеседника.

— А может быть, ты кое-что забываешь, Эндрю? — спросил он. — Нравится тебе это или нет, но факт остается фактом — именно в черной общине Лондона вовсю торгуют наркотиками, — продолжил он с видимым сожалением. — У тебя есть возможность проникнуть в те места и завоевать доверие тех людей, с которыми у нас, белолицых, нет ни малейшего шанса.

Уинстон согласно кивнул.

— Да, в этом отношении вы правы, босс. Я об этом не подумал.

Они помолчали. Каждый думал о своем.

— Ну и что скажешь? — спросил наконец Дэвис. — Ты согласен?

Уинстону не приходилось долго думать. У него был мягкий характер, и он всегда готов был уступить. Он понимал, что его более воинственно настроенные соплеменники наверняка наградили бы его презрительным прозвищем «белый негр», если бы знали, чем он занимается. Но его отличало чувство гордости, которое никто и ничто не могло поколебать, — чувство гордости за себя как мужчину и как человека с темной кожей. Любые крайние точки зрения — вправо или влево — никак не вписывались в его представления о чести и совести. А когда кто-нибудь ему особо досаждал болтовней по расовой проблеме, он обычно отвечал: «А кровь у нас одного цвета».

Он взглянул Дэвису прямо в глаза и твердо сказал:

— Я с вами. До самого конца.

— Вот и хорошо, — ответил Дэвис, подняв кружку с остатками пива, как если бы хотел произнести тост. — Я провожу брифинг в Кремле в девять утра в четверг. А ты мне пока попробуй назвать имена ребят, на которых можно положиться. Ты теперь ближе к земле, а я несколько утратил контакт.

— А кто у нас уже есть? — поинтересовался Уинстон.

Скрывать от него информацию, казалось, не было нужды, подумал Дэвис. Он был твердо уверен, что Уинстон не проболтается ни при каких обстоятельствах.

— Я уже связался с майором Андерсоном в Белфасте. На нашей предстоящей встрече будут также капитаны Блейк и Финн, — сказал он. — Поскольку ты тоже решил к нам присоединиться, у нас теперь комплект офицерского состава. Теперь нам нужно подобрать пару десятков рядовых, молодых и надежных ребят, которые недавно прошли через «Дом смерти». Если мы выводим на улицы солдат, вооруженных для ведения настоящего боя, они должны обладать очень хорошей реакцией.

Уинстон согласно кивнул. В последнем с Дэвисом нельзя было не согласиться. В бою, естественно, важно знать, где друзья и где враги, но, по сути, это не имело такого уж большого значения. Ошибки случались, и их было трудно избежать: можно погибнуть под огнем со своей стороны, и каждый солдат это знал, и риск был оправдан. Когда подобное случалось, чаще всего назначалось расследование, но никогда не было крупного скандала. Но нельзя было допустить нечто подобное, когда имеешь дело с гражданскими. Достаточно застрелить одного невинного человека, и хлопот потом не оберешься.

Вот здесь-то и мог пригодиться опыт «Дома смерти». У него было и официальное название — здание для обучения служащих САС приемам рукопашного боя. В нем проигрывали на удивление правдоподобные ситуации, в которых происходили схватки грудь в грудь, а они требовали от участников реагировать на происходящее с быстротой молнии и приникать решения, не задумываясь ни на секунду. В любой момент перед ними мог предстать манекен или выскочить мишень, которая могла оказаться чем угодно — от террориста с винтовкой «армалит» до слепого, размахивающего дубинкой. Любое промедление означало смерть и потерю баллов. А если стрелять без разбора, возникал риск возвращения на учебную базу или что-нибудь похуже. Не одного солдата, стремившегося попасть в состав САС, отправляли назад лишь потому, что он плохо показал себя в «Доме смерти».

— Вам, конечно, понадобятся по меньшей мере четыре классных снайпера? — спросил Уинстон.

Дэвис кивнул.

— И еще пара специалистов по разминированию и парочка экспертов-подрывников, — согласился он. — Но главным требованием остается молодость, а это, скорее всего, означает, что придется брать новичков, не старых служак. Именно поэтому для нас так важны индивидуальные характеристики и особенности каждого. У нас не будет возможности потом разбираться с теми, кто чего-то не знает или не может вовремя сориентироваться. Командир каждого отряда должен быть абсолютно и полностью уверен в каждом своем солдате.

Уинстон некоторое время раздумывал над услышанным, а потом тихо присвистнул и сказал:

— Знаете, босс, вы ставите задачу не из легких.

Дэвис согласно кивнул.

— Знаю, говеная работа и тяжелая ответственность. Именно поэтому я бы и хотел, чтобы ты лично этим занялся. Рядовых будем набирать только по твоей рекомендации.

— Ну что ж, спасибо и на этом, босс, — пробормотал Уинстон, невесело усмехнувшись. Когда тебе на плечи взваливали непосильную ношу, это можно было рассматривать как комплимент. Он слегка повел головой в сторону стола, за которым продолжалась карточная игра. — Между нами говоря, я был бы склонен зачислить претендентом Красавчика. Временами он производит впечатление законченного мерзавца, но реакция у него, как у вонючего мангуста.

Дэвис бросил взгляд в сторону человека, о котором зашла речь.

— А есть у него какая ни на есть специальность? — спросил он.

Уинстон кивнул.

— Взрывчатка и подрывное дело. Этот парень способен проделать дыру в стене здания так, что не потревожит ни одно окно.

Это, конечно же, было преувеличением, но Дэвис понял, что имел в виду его собеседник.

— Возраст? — поинтересовался он.

Уинстон пожал плечами.

— Ему двадцать восемь лет, но выглядит он моложе. А на стрельбище показал результаты, внушающие уважение.

Уинстон широко улыбнулся.

— Несмотря на свое прозвище, он может похвастаться не только приятной внешностью.

Настала пора задать самый важный вопрос, и Дэвис не стал колебаться.

— А ты бы доверился этому парню, если бы ему случилось подстраховывать тебя сзади?

Ответ последовал без промедления.

— Скорее ему, чем сотне других, — отрезал Уинстон.

Дэвис воспринял личную рекомендацию так, как и следовало.

— Что же, забирай его с собой, — промолвил тихо.

Он допил пиво и поднялся из-за стола.

— А теперь можешь вернуться к своим партнерам и оставить им еще немного денег.

Уинстон жалобно на него взглянул, но все же усмехнулся.

— Ваша вера в меня, босс, вдохновляет на новые подвиги.

6

У Пола Карни зазвонил телефон. За последние два дня это было самое знаменательное событие. Он буквально пролетел через комнату, чтобы снять трубку.

— Пол? — Голос на противоположном конце звучал нерешительно. В нем проскальзывало чуть ли не извинение.

Так и должно быть, подумал Пол, узнав говорившего. Это был старший инспектор уголовной полиции Мэннерз. Тот самый, который фактически отстранил его от исполнения служебных обязанностей. И в голосе Пола не было должного энтузиазма, когда он ответил:

— Да. Что тебе?

На другом конце провода тяжело вздохнули. Видимо, Мэннерз понял, что чувствует сейчас Пол. В конце концов, приблизительно такой реакции он и ожидал.

— Послушай, Пол, я насчет того специального задания, о котором я тебе говорил, — промямлил он. — Они хотели бы с тобой повидаться.

— Они? Кто они? — с подозрением спросил Карни.

— Прости, Пол, но этого я тебе сказать не могу, — извинился Мэннерз. — Но как раз сейчас пара ребят из особого отдела уже находятся в пути к твоей квартире. Я уверен, что они тебе все объяснят.

Карни крайне возбудился. Еще бы — некая таинственность и ожидание неизвестного. Но подспудно притаилось и разочарование.

— Особый отдел, не много и не мало? — переспросил он раздраженно. — Какого черта, Гарри! Что происходит?

— Извини, но больше я тебе ничего не могу сказать, — отрезал Мэннерз.

Он и сам-то практически ничего не знал и мог лишь строить всякие предположения. Что бы на самом деле ни происходило, разгадку следовало искать на уровне значительно более высоком, чем старший инспектор уголовной полиции. Даже своему близкому другу он не мог сказать больше того, что уже сказал. Однако кое-что он мог добавить от себя и не стал этого скрывать.

— Есть небольшая приятная новость, и я думаю, тебе следует это знать, — продолжал Мэннерз после краткой паузы. — Помнишь ту партию зараженного героина, из-за которой ты так волновался? Ну, то дерьмо, которое убило ту девушку?

Карни среагировал моментально.

— Конечно, помню. Ну и что?

— Нам удалось конфисковать всю партию. Наверное, всю, — сказал Мэннерз. — Между прочим, ты был прав, это действительно оказалась страшная гадость. Разбавлено на семьдесят процентов с добавкой отбеливателя и прочей дряни. Разило наповал.

Карни облегченно вздохнул.

— Ну, спасибо, Гарри. Это действительно хорошая новость. А как вам удалось выйти на всю партию?

— Софридис разговорился, — ответил Мэннерз. — Он вывел нас на человека, который его снабжал. Мужик без стыда и совести. Погнался за прибылью и не подумал о последствиях. — Он немного помолчал. — Подумал, что тебе будет полезно узнать. Вот и все.

— Что ж, и на том спасибо. — Карни было неловко, и он не знал, что бы еще такое сказать своему боссу. Они оба долго молчали.

— Ну ладно, что бы ни было, удачи тебе, — заключил беседу Мэннерз и повесил трубку.

Карни тоже положил трубку на аппарат и стал расхаживать по комнате, размышляя над тем, что мог бы означать предстоящий визит. Ждать долго не пришлось. Не прошло и трех минут после телефонного звонка Мэннерза, как в дверь постучали негромко, но требовательно.

Когда Карни открыл дверь, перед ним стояли два человека. Энергичные и деловые. Смотрели на него без тени улыбки.

— Пол Карни? — спросил один из них.

Карни кивнул. Гости переглянулись и восприняли его признание как приглашение войти. Они пересекли порог, и второй закрыл за собой дверь.

Через несколько минут Карни уже сидел в автомобиле, на котором приехали его гости, и они направлялись к Скотланд-Ярду.

Макмиллан указал рукой на свободный стул у стола.

— Садитесь, пожалуйста, Карни. Выпить не желаете?

Карни чувствовал напряжение как физическое, так и моральное. Неужели это была первая ступень в каком-то испытании? Он не мог успокоиться. Полицейским не положено пить при исполнении. Может, они хотели его испытать и выяснить, соблюдает ли он устав?

Он заставил себя расслабиться и попытался оценить обстановку. Вся эта секретность кого угодно могла превратить в параноика. Скорее всего, ему предлагали выпить от чистого сердца и без злого умысла. Кроме того, официально он не находился на службе, а немного выпить явно бы не помешало. В конечном счете он кивнул.

— Да, сэр, с удовольствием. Если можно, шотландское виски.

По лицу комиссара пробежала легкая улыбка. Значит, Карни был настоящим мужчиной, а не просто роботом, выполнявшим приказы. Карни заметил улыбку и понял, что его действительно испытывали и он, кажется, выдержал экзамен.

Макмиллан встал, открыл железный ящик шкафа, где хранились архивы, достал оттуда бутылку «Гленфидича» и широкий стакан. Щедро туда плеснул и передал стакан Карни, а потом вернулся на свое место за столом. Некоторое время молча разглядывал Карни.

— Думаю, вы, несомненно, теряетесь в догадках, не можете понять, что происходит, — прервал он наконец молчание.

Карни позволил себе легкую усмешку.

— Да, сэр, можно и так сказать.

Старший лейтенант Фрэнкс взглянул на лежавшее перед ним тощее досье. Какое-то время он перебирал бумаги, а потом обратился к Карни.

— Ваш начальник свидетельствует, что вы хороший служака, Карни, — сказал он. — Вам знакома обстановка на улицах, и вы знаете своего противника.

Карни пожал плечами.

— Я просто выполняю свои обязанности.

Фрэнкс кивнул.

— Но, к сожалению, вам не всегда удается сдержать свои эмоции, — заметил он. Это была констатация факта, не обвинение, но Карни тут же перешел в защиту.

— Я ненавижу наркотики и ненавижу тех, кто их предлагает нашим детям, — с чувством сказал он.

— Как и мы все, — ответил Фрэнкс, — но мы носим форму, что налагает на нас определенные ограничения. Мы обязаны действовать в рамках строгих правил и руководствоваться в наших поступках мерками нашего общества. Вы вышли за все пределы, Карни, и вы знаете это не хуже меня.

Это уже было открытое обвинение, и нужно было как-то оправдываться. Карни слегка склонил голову.

— Да, сэр, я это знаю и сожалею о содеянном. — Он не попытался найти оправдание своему поступку.

Казалось, такой ответ удовлетворил Фрэнкса, лишь кивнувшего в знак согласия головой, и он посмотрел в сторону Макмиллана, обменявшись каким-то сигналом. Комиссар наклонился вперед, уперевшись о стол локтями и сложив пальцы в пирамиду.

— Ладно, джентльмены, — сказал он, — теперь давайте поговорим о деле, если вы не против.

В последующие сорок пять минут Карни пришлось отвечать на нескончаемый поток вопросов. Часть из них показалась ему не имеющей никакого отношения к делу, а некоторые другие носили столь личный характер, что он начал постепенно раздражаться, расценив их как вмешательство в его личную жизнь. Но мере того как беседа близилась к концу, он начал понимать, что присутствующие в комнате теперь знали все, что можно было знать о Поле Карни и как полицейском, и как мужчине: все о его мировоззрении, его личности, сильных и слабых сторонах. Теперь он чувствовал себя не в своей тарелке.

Наконец Макмиллан еще раз взглянул на своих коллег, давая понять, что они могут задать новые вопросы, но вопросов больше не было. Тогда он обратился к Карни.

— В таком случае займемся делом. Мне кажется, господин Карни, что вам не помешает найти работу. Такую работу мы можем вам предложить, если пожелаете. Должен признать, что работа не из простых. — Он помолчал. — Ну как, интересуетесь?

Карни все еще осторожничал.

— Думаю, зависит от того, какую работу вы предлагаете.

— Правильно, — задумчиво сказал Макмиллан со вздохом. — Откровенно говоря, передо мной небольшая проблема. Дело в том, что я не имею права вдаваться в детали, пока не получу вашего согласия, пока вы не скажете, что готовы выполнить эту работу. К тому же вам придется подписать соответствующие бумаги о неразглашении тайны, чтобы вам могли присвоить третью степень допуска.

Карни был поражен и не смог этого скрыть. Несколько секунд он глядел на Макмиллана с открытым ртом, пока не обрел дар речи.

— При всем к вам уважении, сэр, это какая-то дикость. Как я могу согласиться на работу, если не имею о ней ни малейшего представления? Она мне может не подойти, или я могу не подойти для этой работы. При всем желании из меня не получится писарь, заваленный кучей бумаги, и это уж точно.

Губы Макмиллана тронула улыбка.

— Мне нравится ваша откровенность, господин Карни, — промолвил он. — Но я могу вас заверить со всей ответственностью, что вам не грозит оказаться похороненным за столом с бумагами. Вам предстоит быть на воле и сражаться с преступностью. Более того, если можно так сказать, ваше место на переднем крае борьбы. — Он немного помолчал. — Но это все, что я могу вам сейчас сказать, не более того. А теперь решение за вами, и только за вами. Мы не можем продолжать, пока не получим вашего согласия.

У Карни кружилась голова. В отчаянии он возвел глаза на старшего лейтенанта Фрэнкса.

— Сэр, если я откажусь, какие у меня шансы вернуться на прежнюю службу?

Фрэнкс медленно покачал головой.

— Никаких, — отрезал он. — Те же качества, которые привлекают нас, исключают возможность вашего дальнейшего пребывания по прежнему месту службы в обычной полиции.

Суровый и окончательный приговор выбил Карни из колеи. Он принял решение незамедлительно и без колебаний.

— Ладно, скажем, я принимаю ваше предложение, — пробормотал он.

Макмиллан слегка кивнул и жестом пригласил Гривса приступить к делу. Тот вынул из кармана казенную бумагу и положил ее на стол перед Карни.

— Прочитайте и подпишите, — сухо приказал он.

Карни быстро пробежал бумагу глазами в надежде найти ключ к разгадке тайны, но не обнаружил в документе никаких указаний на то, что собой представляет работа, которую ему предлагали. Закончив чтение, он взглянул на Гривса, который молча протянул ему авторучку. Поколебавшись еще секунду, Карни вслух прочитал клятву о неразглашении и поставил свою подпись. Макмиллан и Фрэнкс тоже расписались в качестве свидетелей, после чего Гривс положил документ назад в карман. Дело было сделано.

— Вот и все. Теперь мы можем рассказать вам, что мы задумали, — заключил Макмиллан и приступил к детальному рассказу о планах, которые они к тому моменту разработали.

7

— Должен тебе сразу сказать, что вся эта затея вызывает у меня серьезные сомнения, — откровенно признался Барни Дэвис. — Но я дал свое согласие при условии, что принимаем эту идею как рабочую гипотезу, и вот теперь мне прислали тебя. Значит, если у нас что-то получится, с тебя и начнем.

Карни попытался подобрать подходящий ответ, но из этого ничего не вышло. Когда знакомство начиналось с подобного заявления, трудно было найти нужные слова. Да и к тому же он чувствовал себя здесь явно не в своей тарелке.

Он получил приказ явиться к подполковнику Дэвису в штаб-квартире САС в Херефорде. Так он и сделал. Но простой, казалось бы, акт — миновать часовых у ворот — вызвал в нем не меньше эмоций, чем у христиан, входивших в клетку со львами. Как и большинство штатских, Карни имел довольно слабое представление о САС и его деятельности. Реальных фактов почти никто не знал, и человеку с улицы оставалось лишь рисовать в своем воображении картину, используя легенды и вымыслы. А если верить легендам, САС состоял из людей особого склада, сверхгероев подобно капитану Марвелу или Супермену.

— Я постараюсь запомнить ваши слова, сэр, — сумел он выдавить из себя в конечном счете.

Дэвис улыбнулся.

— Урок первый, — сказал он, — у нас в САС не козыряют воинскими званиями. Человек заслуживает уважения за свои личные качества и способности, а не в зависимости от лычек и нашивок. В твоем конкретном случае и с учетом того, что человек ты здесь посторонний и, по сути, о тебе ничего не известно, на первом этапе на тебя будут смотреть как на еще одного рядового служащего. Так что не ожидай, что тебе будут отдавать честь солдаты, с которыми будешь работать. Для них ты всего лишь один из начинающих.

Дэвис помолчал и несколько смягчил тон.

— И совсем не обязательно величать меня «сэром», когда ко мне обращаешься. Но это так, между прочим. Достаточно называть меня «боссом».

Дэвис быстро перелистал досье, которое старший лейтенант Фрэнкс передал ему по факсу.

— Получается, что ты считаешь себя крутым парнем, — подытожил Дэвис, но в его голосе не было снисходительности.

Карни ощетинился.

— Я ничего такого не думаю, — запротестовал он. — Но мне не требуется чужая помощь, если вы именно это имели в виду.

Дэвис кивнул с довольным выражением.

— Вот и хорошо. Видно, ты не позволяешь наступать себе на пятки. Но не задирай нос. Не забывай, что, скорее всего, любой из моих солдат может тебя свернуть, наклеить марку и отправить почтой второго класса, прежде чем ты поймешь, что происходит.

Карни воспринял эту живую картинку буквально. Да и чувствовалось, что она была нарисована не ради похвальбы, а чтобы у него не осталось никаких иллюзий. И он свято поверил Дэвису.

— Думаю, комиссар Макмиллан уже ввел тебя в курс дела и в общих чертах ты знаешь, о чем идет речь, — продолжал Дэвис.

Карни согласно кивнул.

— Вы хотели бы, чтобы я выступил в роли консультанта отряда особого назначения. И в общем, чтобы служил проводником.

В свою очередь, кивнул и Дэвис.

— Коротко говоря, так оно и есть. Но ты будешь не просто консультантом, а скорее — собакой, идущей по следу. Нам нужен человек на месте. Тот, кто знает нужных людей в нужных местах.

— Либо ненужных людей в ненужных местах, — вставил Карни.

Дэвису это уточнение пришлось по душе, и он улыбнулся. На какое-то время он задумался.

— Конечно, в идеальных условиях тебе ни при каких обстоятельствах не следовало бы ввязываться в боевую обстановку. К сожалению, мы живем не в идеальном мире. Может возникнуть ситуация, когда ты окажешься на переднем крае. Тебе ведь не привыкать обращаться с оружием, стрелять?

Карни слегка пожал плечами.

— Обычная полицейская подготовка: пистолет и немного времени на стрельбище со снайперской винтовкой.

Дэвис еще раз заглянул в досье Карни.

— У тебя неплохо получалось, — заметил он сухо. Его слова походили на комплимент, единственный за весь разговор. Он сделал пометку в досье. — Но мы это вскоре проверим.

Он смерил взглядом Карни, как если бы тот был куском мяса.

— Когда у тебя в последний раз был экзамен по физической подготовке?

Карни попытался вспомнить.

— Не уверен, не помню, — признался. — Наверное, месяцев пять или шесть назад.

Дэвис сделал еще одну пометку.

— Этим, видимо, тоже придется заняться.

Он посмотрел на Карни оценивающе.

— Чисто внешне ты выглядишь недурно. Ты спортом каким-нибудь занимаешься? Может, ходишь в гимнастический зал?

Карни пожал плечами.

— Ну, бываю там, чтобы не потерять форму, раз или два в месяц, не чаще. Упражнения с гирями, на велосипеде, пару миль делаю на бегущей дорожке.

— Спортом не увлекаешься? Чем занят в свободное время? — допытывался Дэвис.

Карни грустно улыбнулся.

— Времени свободного у меня сейчас не так уж и много. В свое время баловался альпинизмом, а в школе был чемпионом по сквошу среди юношей.

Он внимательно посмотрел в глаза Дэвиса, подметив, что его слова не произвели на сасовца должного впечатления.

— Признаться, мы затронули тему, которую я и сам хотел поднять.

Дэвис вопросительно изогнул бровь.

— Ты это о чем?

Карни помолчал, подбирая слова.

— Знаете, я довольно четко себе представляю, с какими именно людьми мне предстоит работать, — начал он. — И я вполне готов смириться с тем, что, скорее всего, меня не примут с распростертыми объятиями, учитывая, что человек я посторонний и всякое прочее.