Дежурный капрал отвел Хаузера и Суартану из приемной в помещение казармы на втором этаже. При их приближении дверь плавно отъехала в сторону, изнутри пахнуло дымком и послышалась оживленная разноязыкая речь. В комнате находилось около тридцати солдат. Четверо увлеченно играли в карты за небольшим квадратным столиком, остальные развалились на кроватях, составленных в два яруса. Все вскочили, как только капрал перешагнул через порог.
      Дежурный НСО ткнул пальцем в ближайшего к нему солдата.
      – Ты, – приказал он, – покажешь этим людям их койки и объяснишь, что от них требуется.
      Солдат широко улыбнулся.
      – Есть, капрал, – ответил оп па терранглийском с каким-то неизвестным Хаузеру акцентом. Но явно не с французским, который часто встречался среди жителей Робеспьера. – Не беспокойтесь. Я прослежу за ребятами.
      Очевидно удовлетворившись этим, капрал молча вышел из комнаты, оставив Хаузера и Суартану в их новом прибежище. Они все еще были одеты в парадные мундиры безарианской армии, которые не успели сменить после дуэли. Их яркий наряд выглядел почти демонстративно на фоне серых флотских комбинезонов – повседневной одежды экипажей космических кораблей. Легкие и удобные, они легко трансформировались в боевые костюмы при помощи перчаток, тяжелых сапог и герметичных шлемов. Несомненно, такая предусмотрительность командования говорила о том, что новобранцы в любую минуту должны быть готовы к полету на шаттле.
      Хаузер почувствовал некоторую неловкость. Он резко выделялся среди присутствующих, а такое не приветствовалось даже среди равных по социальному положению. При том, что в казарме собрались столько людей самого разного происхождения, оп бы предпочел большую анонимность.
      – Итак, прибыло свежее мясо для боевой машины Легиона! – произнес, все еще улыбаясь, рекрут, назначенный старшим. Он был худощав, с рыжими волосами и правильными чертами лица. Рука, которую он протянул для приветствия Хаузеру, оказалась мягкой и нежной, почти женственной. – Мое имя Макдафф. Роберт Брюс Макдафф младший из Гленхавена. Если ты цивилизованный человек, то должен знать, что это на Каледонии.
      Хаузер улыбнулся в ответ, пожимая протянутую руку.
      – Боюсь, что покажусь вам невеждой, – пошутил он, – никогда не слышал о Каледонии и уж тем более о Глеихавене. Меня зовут Хаузер. А его – Суартана.
      Макдафф наградил индомейца своей простоватой улыбкой, но что-то в неприступном и суровом выражении лица Суартаны удержало его, и он убрал протянутую было руку., Затем повернулся и обвел казарму широким жестом:
      – Как видите, у нас еще есть свободные койки.
      Условия и удобства здесь не вполне соответствуют отелям, о которых пишут в Путеводителе Леклера, однако они вполне сносны. Иногда по матрацу проползет клоп-другой, но это не беда, бывает и похуже. Если останетесь в Легионе, то быстро убедитесь в моей правоте.
      Они подошли к двойному ряду коек. У одной Макдафф задержался и нетерпеливо хлопнул по металлической стойке:
      – Эй, Карлссон, почему бы тебе не пойти и не приготовить два комплекта постельных принадлежностей для двух наших новых джентльменов удачи, а? Через пару минут они будут готовы, так что поторопись.
      Белобрысый солдат дружелюбно кивнул.
      – Конечно, о чем речь, Мак, – ответил он, сползая с койки.
      Макдафф кивнул в сторону удаляющегося Карлссона:
      – Бедный парень крупно продулся прошлой ночью. Теперь ему несколько недель придется отрабатывать долг.
      Он посмотрел на Хаузера:
      – А ты как, играешь в карты? Хаузер отрицательно покачал головой:
      – К сожалению, нет. Я давно решил, что карты – не для меня. Какой это азарт, когда все время проигрываешь?
      Каледонец рассмеялся.
      – Человек признает, что в чем-то ограничен. Это мне по душе, – и он указал на нары: – Одна из тех коек – твоя, другая – твоего молчаливого друга.
      Хаузер отправился в направлении, указанном Макдаффом, и вдруг остановился как вкопанный, заметив маленькую, явно принадлежащую не человеку фигуру. Он повернулся к Макдаффу и жестом указал на несколько свободных коек по другую сторону прохода.
      – А можно нам занять вон те койки?
      Макдафф несколько секунд бесстрастно вглядывался в его лицо, потом пожал плечами:
      – Смотри сам, парень.
      Хаузер кивнул Суартане, и они перешли на другую сторону. Индомеец без разговоров расположился на нижней койке. Проверив матрац, Хаузер внезапно почувствовал, что гуманоид наблюдает за каждым его движением.
      Представители чуждых человечеству рас всегда заставляли его нервничать. Те немногие, что проживали на Лаут Безаре, знали свое место в обществе, но оказавшись на Робеспьере, Хаузер вдруг заметил, что здесь возмутительно много гуманоидов, причем очень многие считают себя равными людям. Этот аспект образа жизни, принятый в Содружестве, Хаузер упустил из виду. У них дома существовал естественный и ясный порядок вещей. Уро стояли на общественной лестнице выше индомейцев, но любой человек, даже самый бедный индомейский крестьянин, находился на голову выше любого чужака-нелюдя.
      Хаузер вспомнил об убренфарах и содрогнулся. Человечество допустило непростительную ошибку, не взяв под контроль миры распавшегося Копклава Семти. Нападение на Лаут Безар только лишний раз подтвердило, насколько опасно допускать чуждые расы в свободное космическое пространство… Неужели Легион действительно принимает гуманоидов в свои ряды? Или из них составляют особые подразделения после того, как процесс отбора новобранцев заканчивается? Вольфганг надеялся, что так оно и есть. Солдаты должны знать, что могут полагаться друг на друга, а он, например, никогда не привык бы считать своим боевым товарищем нелюдя…
      В этот момент, волоча два тюка с постельными принадлежностями, появился новобранец Карлсеон. Один он передал Суартане, второй – Хаузеру, затем, ни слова не говоря, вернулся на свою койку. Он был высок ростом, с бледным лицом и волосами настолько светлыми, что они казались белыми как снег. При ближайшем рассмотрении Хаузер решил, что Карлсеон моложе, чем он подумал вначале, довольно сдержанный и молчаливый, по крайней мере, по сравнению с прямодушным, почти нахальным Макдаффом.
      Вольфганг спросил себя, сумеет ли он стать своим среди этих людей, «типичных» перспективных легионеров. Однако вначале следовало еще выяснить, что означают слова «типичный легионер». Пока что он увидел недружелюбного, застенчивого юношу и наглого азартного картежника, имеющего манеры аристократа. Среди этой разношерстной компании, пожалуй, именно они с Суартаной, имея за плечами военное прошлое, лучше всего подходили на роль «легионеров».
      Хаузер скинул вещмешок на койку и развязал его. Плотно упакованный, он содержал два комбинезона и один комплект принадлежностей для защиты от окружающей среды, а также рабочие ботинки, нижнее белье, предметы личной гигиены и аптечку с комплектом первой помощи. Открыв флакон с лосьоном против роста волос, он неприятно поморщился. Это было дешевое зелье, вероятно, из тех, что индомейцы покупали на многочисленных переполненных рынках в Кота Дельта. Торопливо завинтив крышку, он извлек из вещмешка небольшую библиотеку на кристалле. Вставив кристалл в браслет, он поднес его к левому уху и, закрыв глаза, «увидел» каталог со списком компьютеризированных книг библиотеки. Здесь были курсы терранглийского, военные протоколы и процедуры, а также множество других базовых академических сведений. Картинка сменилась, на этот раз она содержала рекомендуемую программу обучения. Хаузер знал, что помимо содержания компьютер преподнесет ему курс простейшей ориентации, с описанием различных кораблей, так что он сможет разобраться в конструкции и типах транспортов, которые встречал утром. Но теперь ему не хотелось исследовать внутренности кристалла, и, опустив руку с браслетом, он разом очистил свое воображение.
      Один вопрос, однако, представлял сейчас важность. Ему не сразу вернули идентификационный диск, поэтому он аккуратно вставил его в гнездо и через секунду нахмурился. Это был не тот диск, что принадлежал ему раньше. На нем отсутствовал фамильный герб рода Хаузеров.
      Как и во многих чипах в библиотеке, доступ к идентдиску осуществлялся через компьютерный терминал. Хаузер тихим голосом подал команду через браслет-компьютер, затем стал следить за информацией, которая поползла по маленькому экранчику. Новый идентификационный диск характеризовал его только по порядковому номеру, а вот кредитный счет составлял всего-навсего пятьсот солов – стандартная премия для новичков-добровольцев. На мгновение он нахмурился снова, потом пожал плечами. Он слышал, что новобранцев таким образом заставляли порвать со своим прошлым. Если ему когда-либо понадобится доступ к кредитному счету или к чему-то другому, что являлось отголоском прошлого, он надеялся, что сможет это сделать через Деница.
      Хаузер вернул диск на привычное место на шее, затем принялся стягивать с себя парадный мундир. Макдафф, раскинувшийся на одной из соседних коек, громко откашлялся и повернул голову в сторону вновь прибывших:
      – Если вы чересчур скромны и предпочитаете не оголяться у всех на виду, можете сходить куда-нибудь переодеться.
      Поняв, к чему он клонит, Хаузер огляделся и на одной из коек в углу увидел женщину. Она была одета в такой же комбинезон, как и другие новобранцы, и, казалось, не обращала ни малейшего внимания на окружающих.
      Это была еще одна неожиданность. Хаузер не думал, что военная карьера в Содружестве доступна для женщин. На Лаут Безаре ни одна представительница слабого пола – по крайней мере из среды уро, – не смела и думать о том, чтобы заниматься какой-либо общественной деятельностью. Вспомнив дикторшу теленовостей, которую он видел на стереоэкране, когда летел с Лаут Безара, Вольфганг понял, что, вероятно, уже провел для себя определенную параллель. Женщины в этих мирах не вели такой замкнутый образ жизни, как на его родине. Он вновь пожал плечами.
      – Ей, похоже, до нас нет дела, – сказал он, стараясь придать голосу оттенок безразличия, и продолжил переодеваться, правда, отойдя чуть дальше. Ко многому еще предстояло привыкнуть, прежде чем можно будет считать, что он хорошо уживается с окружающей обстановкой.
      – Застегнув комбинезон, он поднял взгляд на Макдаффа:
      – Что ж, спасибо за наставления. Мне это необходимо, пока я здесь не акклиматизируюсь.
      Каледонец кивнул:
      – Да ладно, не беспокойся. Содружество большое, его хватит на всех.
      – Да уж, – Хаузер вновь подумал о гуманоиде и о женщине. – Ну а ты кто такой будешь, Макдафф? По внешности и разговору тебя можно принять за джентльмена, а не просто за грубого солдата. Как ты попал в Легион?
      – Я не единственный среди тех, кто похож на аристократа, – ответил Макдафф, – Но…
      – Прошу прощения, – прервал Макдаффа тихий, застенчивый голос. Гуманоид поднялся с нар и стоял теперь перед ними. Его низкая безволосая фигура, облаченная в укороченный комбинезон, из которого торчал хвост и шейные гребни, показалась уро насмешкой на человеческий облик.
      – В легионе не принято и считается проявлением дурных манер задавать вопросы относительно прошлого его членов. Такая информация может быть дана добровольно, но не в результате допроса.
      – Послушай-ка, эйл, у нас тут частная беседа, – сурово заметил Хаузер. – А среди людей дурным знаком считается, когда кто-то вмешивается в разговор, особенно если это существо низшего сорта!
      Ноздри гуманоида шевельнулись, как будто их коснулся «легкий летний ветерок, однако выражение лица осталось невозмутимым. Макдафф шагнул назад, словно удивленный или шокированный чем-то.
      – Эй, Маяги, не стоит беспокоиться о ерунде, – сказал он коротышке-гуманоиду. – Мне наплевать, если кто и узнает о моем прошлом. Но все равно спасибо за напоминание.
      Несколько долгих секунд Маяги изучающе вглядывался в лицо Хаузера. Затем повернулся и проследовал обратно к своей койке.
      – Я дам тебе хороший совет, парень, – заметил Макдафф. – Ты давай-ка тут полегче со своими аристократическими манерами. Здесь этого не потерпят. Откуда бы ты ни был, знай, что в Легионе царит равенство между представителями любых рас и миров.
      Хаузер подавил в себе приступ злости и сдержанно кивнул.
      – Хорошо… ладно, – ответил он. – Извини, если по незнанию нанес кому-то оскорбление, Макдафф.
      – Я же говорю, что пока еще не освоился здесь.
      Каледонец шумно выдохнул, затем снова улыбнулся:
      – Все нормально, но мы, кажется, отклонились от темы, представляющей большую важность. То есть от меня. Ты спрашивал, как меня угораздило очутиться в столь роскошных покоях?
      Хаузер кивнул, усмехнувшись.
      – Твоя правда, парень, мой отец владеет половиной земли в Гленхавене, и мне когда-то прочили карьеру банкира. Но игра в карты и кости всегда являлась моей слабостью, здесь я составлю конкуренцию любому и выиграю партию даже у шулера. Но это сейчас. А тогда я еще только начинал. После того как я спустил все свои сбережения, а также деньги, взятые в долг из… других источников, старик отказал мне в содержании. Он сказал, что я должен очень сильно измениться, чтобы иметь право вновь на него рассчитывать, – Макдафф помедлил. – Я раньше уже подумывал о военной службе, правда, где-нибудь в более близком к Каледонии районе. К несчастью, один мужик решил, что я ему якобы вернул не весь должок, и прислал ко мне своих ребят. Да вот беда: мозгов у них для этого оказалось куда меньше, чем мускулов. Завязался крутой такой разговорчик, и одного из бравых парней угораздило подойти не с того конца к моему нидлеру . Чем оставаться и оспаривать с комполом отличие самообороны от непредумышленного убийства, подумал я, не лучше ли смотаться в Иностранный Легион? Это, сказал я себе, как раз то местечко, где я смогу кардинально измениться. Для моего же собственного блага, ты же понимаешь.
      Хаузер изучающе смотрел на каледонца. Выражение лица его собеседника не изменилось, однако временами его карие глаза озорно блестели, откуда следовало, что тот был не совсем искренен.
      Хаузер не знал, говорил Макдафф правду или нет, однако открытость этого человека подкупала, и уро решил, что им не помешает подружиться. Тем не менее он не собирался переоценивать с виду дружелюбного каледонца. Что-то настораживало в его добродушном подмигивании, таило тщательно скрываемую, непонятную опасность.
 
      Просторный и светлый терминал космических шаттлов сверкал дюрапластом и отличался дешевой и довольно безвкусной обстановкой. Этот гражданский комплекс был временно приспособлен под военные нужды, и тридцать четыре новобранца в одинаковых серых комбинезонах странно смотрелись в помещении для отдыха, раньше заполненном толпами туристов в разноцветных одеждах.
      Но все терминалы Регулярных Войск были заняты последними лихорадочными приготовлениями к переправке людей, боеприпасов и продовольствия на «Соломон», которому предстояло лететь в систему звезды Солей Либерте. Подразделение новобранцев должно было войти в состав экспедиционного корпуса бригадира Шалева, и потому его оставили ожидать шаттл, который доставит их на транспортный лайтер «Вир Хакайм». Звездолет направлялся в один из орбитальных доков Инженерно-Строительной Корпорации для текущего ремонта. Поскольку маршрут корабля лишь приблизительно совпадал с маршрутом следования новобранцев, то они будут находиться на его борту до тех пор, пока в пути не повстречается другой корабль, направляющийся на Дэвро.
      Хаузер присел на один из стульев и оглядел остальных новобранцев. Лишь немногие из них являлись выходцами с Робеспьера. Он узнал еще двух индомейцев с Лаут Безара. Бедные, отчаявшиеся люди, беженцы, потерявшие веру в своего хозяина уро, фабриканта или землевладельца. Большинство же были такими, как Макдафф, кочевавшие из одного мира в другой, пока не решили наконец попытать счастья в Легионе.
      Одна группа рекрутов держалась несколько надменно и обособленно. Макдафф объяснил Вольфгангу, что все они направлены сюда из одного из регулярных подразделений Легиона, где они некоторое время уже проходили службу, вступив в ряды легионеров во время военных действий на одном из миров. Очевидно, Легион проводил большую. работу по вербовке на местах, однако Устав требовал, чтобы все его члены обязательно проходили официальный тренировочный курс на Дэвро. После этого можно было продолжать службу. Женщина, которую он видел в казарме – ее звали Катерина Воскович, – как и гуманоид Маяги, входила в эту группу.
      Хаузер видел, как эти двое оживленно беседовали в дальнем углу помещения. Воскович энергично кивала, пока низкорослый эйл что-то говорил ей.
      – Эй, ну-ка с дороги, аристо , – услышал он позади себя грубый окрик.
      Хаузер настороженно поднял голову и увидел, огромную фигуру одного из новобранцев, склонившегося над ним. Насколько он помнил, громилу прозвали «Кратер», возможно, из-за покрытого шрамами и прыщами лица… судя по задиристому тону, в нечто подобное он мог превратить и лица противников.
      – Что, медленно доходит? Я решил присесть именно здесь, а ты путаешься под ногами!
      Прежде чем Хаузер успел ответить, вмешался Суартана. Индомеец неслышно подобрался к Кратеру сзади и дотронулся до его массивного плеча.
      Тот вздрогнул и повернулся, взгляды их встретились. Однако тут же громила отпрянул назад, словно натолкнувшись на каменное лицо индомейца.
      – Не создавай себе лишних хлопот, – прошипел Суартана. – Это было бы глупо с твоей стороны. Понял, или объяснить подробнее?
      – Эй, что там происходит? – послышался новый голос.
      Легионер в маскировочной униформе с нашивками сержанта подошел к двум богатырям. Суартана мягко улыбнулся.
      – Все в порядке, сержант, – ответил он. – Я просто засмотрелся и случайно наткнулся на своего друга. А он испугался от неожиданности.
      – Да… – неохотно подтвердил Кратер, покосившись на Суартану. – Я немного испугался.
      Сержант долгое время пристально оглядывал обоих, затем кивнул. Когда он отошел, на соседний стул рядом с Хаузером опустился Макдафф.
      – Недурно ты тут устроился, дорогой. Надо же. Я бы никогда не додумался прихватить в Легион личного телохранителя. – Он ухмылялся, молчаливо подбивая Хаузера поспорить с ним. Но тот настороженно провожал взглядом сержанта, который находился еще в пределах слышимости. Глаза НСО сузились, и он сделал пометку на своем браслете.
      – Так, шишаки , всем внимание! – прогремел его голос. – Меня зовут сержант Д'Анджело, и мне поручено возглавлять вашу туристическую группу во время приятного путешествия на «Вир Хакайм». Шаттл готов к погрузке. Построились по одному и бегом на борт. В темпе!
      Хаузер, Макдафф и Суартана оказались почти в самом конце колонны. Когда они проходили по широкому трапу в пассажирский отсек, еще один НСО Легиона, на этот раз капрал, указал им жестом в сторону гравитационных кресел. Хаузеру досталось место рядом с женщиной.
      Когда все новобранцы заняли свой места, сержант Д'Анджело задраил герметичную дверь и повернулся к ним лицом. Он был еще одним пожилым ветераном, подобно легионерам на вербовочном пункте.
      – Для пользы вновь прибывших мне стоит предварительно ввести вас в курс дела. Возможно, лишь каждый пятый из вас станет легионером, но начиная с этого момента представим, что всех приняли, – он посмотрел на браслет. – Ровно через шесть минут корабль начнет выход на орбиту. Лайтер «Бир Хакайм» ожидает нас в систерме. – Несколько секунд он помолчал, затем продолжил:
      – Транспортные корабли, которые использует Легион, принадлежат БФС, но предназначены они исключительно для выполнения наших миссий, поскольку мы являемся частью Колониальной Армии, а не Регулярных Войск. В настоящий момент наш путь лежит на планету Дэвро, которую Легион называет своей базой. Тем не менее он официально не связан ни с одной из планетных администраций.
      Поэтому сейчас мы направляемся на космический корабль, который является частью Легиона, точно так же, как и наши наземные службы на Дэвро.
      Возможно, эти слова в данный момент не много значат для. вас, однако те, кому удастся пройти Основной курс, в скором времени поймут важность сказанного. У легионера нет другого дома, кроме Легиона… и корабли, переданные в наше распоряжение, подобно «Бир Хакайму», составляют часть этого дома. Вы наверняка оцените это, если, не дай Бог, вас подстрелят во время какой-либо операции на одной из заброшенных планет…
      Глаза сержанта Д'Анджело медленно скользили по лицам рекрутов:
      – Транспорты Легиона получают свои названия в честь мест, где легионеры проливали кровь, отрабатывая контракт. Так, к примеру, Бир Хакайм – это городок на Старой Земле, где произошло сражение задолго до появления космических кораблей.
      Как и во множестве других битв, небольшой по численности отряд Французского Иностранного Легиона – от него, кстати, мы и ведем свою историю и традиции – вел неравный бой с силами фашистского государства, называемого Нацистская Германия, под командованием генерала Роммеля. В компьютерной библиотеке, имеющейся на борту корабля, содержится подробнейший отчет об этой битве. Пока мы находимся в полете, вы имеете возможность воспользоваться своими чипами и ознакомиться с этим материалом. Это не просто совет… а приказ.
      Из рядов новобранцев донесся тревожный шепот, однако капрал тут же оборвал его, рявкнув:
      – Молчать! Установилась добрая традиция перед началом полета на любом транспортном корабле Легиона вспоминать тех героев, благодаря которым это судно получило свое название. Макдафф… пожалуйста, прочтите нам имена, обведенные черной рамкой на голопике.
      С дальнего конца отсека послышался голос Макдаффа:
      – Кениг Пьер, Амилаквари Дмитрий, Мессмер…
      Ритуал показался Хаузеру бесполезным и даже глупым, а голос кале донца, страстно декламирующего имена людей, которые давным-давно умерли, и память о которых жила лишь в традициях, свято поддерживаемых отщепенцами общества, вызвал у него ухмылку. Он даже не удержался и прыснул. Похоже, легионеры куда больше пекутся о прошлом, чем о настоящем. Может быть, во время боев они по-прежнему седлают животных… интересно, как это – воевать на слонах, лошадях или верблюдах?
      Резкая боль внезапно пронзила его руку и плечо. Отшатнувшись, он увидел возвышающегося над ним капрала с указкой в руках. Тот й ярости сверлил его глазами.
      – Веди-ка себя приличнее, шишак, – прошипел НСО.
      – Мессмер Травер, – тянулся голос Макдаффа. На секунду каледонец запнулся, затем продолжил: – Сьюзан Норман, а также другие офицеры и солдаты Тринадцатого сцецотряда Первой Свободной Французской Бригады.
      – Будем помнить о них, – тихо закончил Д'Анджело, задумчиво разглядывая Хаузера. Секундой позже он отвел взгляд и начал устраиваться в свободном кресле.
      Шаттл взмыл ввысь, а Хаузер все еще потирал больное плечо. Он усвоил первый урок Пятого Иностранного Легиона… К своим традициям здесь относятся очень серьезно. Ему предстоит научиться поступать точно так же, если он всерьез намерен остаться в этом странном мире, избранном им самим.

 
      «Бир Хакайм» был предназначен для перевозки полной роты легионеров, а также вспомогательных подразделений и снаряжения, необходимого для проведения самостоятельных операций на какой-либо отдаленной планете. Сейчас же на борту находилось менее сорока новобранцев да небольшая группа НСО, направляющихся на Дэвро в последний раз перед демобилизацией. Места на лайтере были заполнены лишь на четверть. Столько свободного пространства представлялось просто роскошным, однако рекрутам не дали возможности наслаждаться этой роскошью.
      Сержанты и капралы, казалось, были решительно настроены на то, чтобы среди вверенных им новобранцев никто не просиживал зря ни минуты. Их использовали для выполнения самой черной работы – от отскабливания старой краски и чистки туалетов до тяжелых ремонтно-строительных заданий. Строгого порядка в расписании не соблюдалось, и до Хаузера вскоре дошло, что все это имело целью просто занять свободные руки.
      Хаузер, Суартана и семеро других новобранцев, присоединившихся к команде Д'Анджело на Робеспьере, были избавлены от этих мероприятий во время первого этапа пути, но это не означало, что у них оставалась хоть минута свободного времени. Под наблюдением военврача они подвергались бесконечному набору тестов. После того как произошла встреча и стыковка «Бир Хакайма» с линкором «Аристотель», двигатели Ренье-Кесслера понесли их через межзвездное пространство все дальше и дальше от Солей Эгалите.
      Тесты, большую часть которых проводил компьютер, охватывали широкий диапазон, от физического состояния и академических знаний до разного рода психологических испытаний. Хаузер никогда не отдавал себе отчета в том, насколько щепетильно отбирались Легионом будущие солдаты. При том, что здесь могли открыть зеленую улицу любому проходимцу, тем не менее при отборе исследовались мельчайшие личностные особенности претендента. Это не могло не вызвать удивления.
      Впрочем, критерии, применяемые при отборе пригодных для службы в Легионе рекрутов, едва ли поддавались какой-то логике. Так, например, на всех НСО, казалось, произвели большое впечатление военная и теоретическая подготовка Хаузера. Но не в меньшей степени они проявили интерес и к маленькому робеспьерскому крестьянину по имени Лористон, чьими единственными несомненными достоинствами были лишь превосходная физическая подготовка и спокойный, флегматичный нрав, который не могли поколебать никакие тесты. С другой стороны, великан-новобранец Кратер, внешность которого показалась Хаузеру типичной для будущего легионера, быстро получил отказ, и его высадили вместе с несколькими другими на один из проходящих транспортов, когда «Аристотель» достиг планеты Мекка Гайдид, первого перевалочного пункта на долгом пути к Дэвро. Поговаривали, что Кратер был охарактеризован компьютером, как психически неуравновешенный. Очевидно, даже Легион ставил определенные преграды для людей, склонных к насилию. Одному из индомейцев было отказано вследствие каких-то медицинских проблем, но поступила новая партия рекрутов, и процесс продолжался.
      «Аристотель» взял курс на следующий колониальный мир, Бонапарт.
      Хаузер выполнил все тестовые нормативы, но окончательного решения о его пригодности так и не вынесли. Новобранцы, допущенные к прохождению Основного курса подготовки, получали красную нашивку на левый рукав, но даже после остановки на Бонапарте Хаузер все еще не имел этой отметки.