Глава 8

— Они еще вернутся, — спокойно сказал Фрейзер. — Можете не сомневаться.

Сражение закончилось, и они снова сидели в конференц-зале. На этот раз собравшиеся были куда более сплоченными, чем во время своей первой встречи. Даже Барнетт, казалось, менее настроен вести бессмысленные словесные перепалки. Ассистент сидел как на иголках, словно опасался, что кочевники смогут свалиться ему на голову прямо с потолка.

Фрейзер взглянул на капитана Хоули. Старший офицер апатично откинулся в кресле. Главная угроза миновала, а с ней и весь его энтузиазм. Фрейзер поражался огромному контрасту между стариком с отсутствующим взглядом и собранным бойцом с пистолетом в руке, склонившимся над раненым легионером. Фрейзер не был уверен, какие именно чувства преобладали в нем: жалость или разочарование.

Он закрыл глаза, вспоминая, как капитан повел вооруженных граждан на крышу. Они появились как раз вовремя, чтобы прийти на помощь Гарсии и Фрейзеру, у которых закончились патроны. А когда оборона вновь стала ослабевать, прибыл сержант Трент с двумя лэнс-отделениями и выручил защитников здания. Неожиданно спустя несколько минут водяные отступили.

Но они оставили страшный след на стенах «Песчаного Замка». Медицинская бригада еще не закончила подсчет убитых и перевязку раненых. Остальные легионеры проверяли поврежденные стены, восстанавливая охрану окруженного кипящим морем «Песчаного Замка». Фрейзер приказал Келли проконтролировать работы на периметре, освободив от присутствия на собрании. И теперь капитан жалел, что ее нет рядом и не с кем поделиться кое-какими мыслями. Келли была одной из немногих в «Песчаном Замке», с кем он мог говорить обо всем.

— Меры по охране крепости, которые мы предпринимаем в настоящий момент, должны воспрепятствовать повторению ужасной истории, — сказал Дювалье. Казалось, на нем совершенно не сказалась атака туземцев.

— Возможно, — Фрейзер холодно посмотрел на самоуверенного офицера. Резким контрастом ему выглядела исполнительный офицер Хоули Сьюзан Гэйдж. Она вернулась с поля боя с ошалелым выражением на лице и не принимала участия в обсуждении. — Необходимо вывести лэнс-отделения тяжелой артиллерии, чтобы они заняли ключевые позиции на стенах крепости и укрепили ее слабые участки. Мы должны в любую минуту быть готовы к встрече водяных на всем периметре стены. Но у нас есть еще две проблемы иного характера, — он повернулся к Сигриг Дженс.

Начальник проекта заерзала на стуле под его испытующим взглядом.

— Я не имею ни малейшего понятия о том, откуда у диких кочевников современное оружие, — сказала она. — Очевидно, это существенно усложняет наше положение. Я подготовлю приказ об отзыве «Циклопов».

— Ты не должна этого делать! — завопил Барнетт. — Это поставит крест на нашем проекте.

Дженс пожала плечами:

— Возможно. И на нас вместе с ним, как решат в «Морферм». Но безопасность персонала на Полифеме находится под моей ответственностью, Эдвард, и я не хочу подвергать этих людей неоправданному риску. Возможно, нам удастся возобновить проект, но только после того, как мы разберемся, в чем заключается угроза кочевников.

— Я рад, что вы придерживаетесь такого мнения, мэм, — сказал Фрейзер, не дав возможности Барнетту продолжить спор. — Но в данном случае «Циклоп» — лишь часть проблемы.

— Что вы хотите сказать? — удивленно приподняв бровь, спросила Дженс.

— Я думаю, что вам придется свернуть всю деятельность «Морферм» и в городе Орге, — объяснил капитан. — Все должно быть собрано в одном месте, здесь, в «Песчаном Замке». Опасность, которая угрожает людям в городе, вероятно, еще больше.

—' Это безумие! — взорвался Барнетт. — Мы не можем перебросить сюда все наши средства. И кроме того, нет ни одной веской причины поступать так. Кочевники не будут штурмовать Орг, даже если у них есть ракетные пистолеты. Черт побери, да в городе достаточно войск, чтобы самостоятельно справиться с каким-то кланом!

Фрейзер наклонился вперед, опершись локтями о стол.

— Во-первых, мистер Барнетт, кочевники расправятся с местной полицией быстрее, чем сверхновая звезда испепелит свои планеты. Они, черт возьми, едва не разгромили наш гарнизон, а Легион — это вам не разнузданная толпа. Во-вторых, не стоит полагать, что напавшие на нас кочевники по-прежнему управляются такой же клановой структурой, как и остальные племена.

— Минуточку, капитан Фрейзер, — вмешалась Дженс. — Я понимаю, что вы хотите сказать, но наши исследования говорят о том, что племена или кланы кочевников не могут действовать сообща. Они просто не способны выполнять приказы вождя, если он не является членом их клана. Кроме того, принципы совместного действия, совета или централизованного управления совершенно им чужды.

— Зато жители городов довольно хорошо их понимают, — прокомментировал Трент.

— Да, сержант, это так, — продолжила Дженс. — Но морская и наземная культуры Полифема радикально отличаются друг от друга.

— Это так, — согласился Фрейзер. — Они совершенно разные. Но не забывайте, что горожане произошли от кочевников, хотя их культура и жизнь были приспособлены к новым, нуждам. Мистер Кениг, мой специалист по взаимоотношениям с местными жителями, давно занимается изучением водяных, и он пришел к заключению, что кочевники могут обучиться чему угодно, если обстоятельства заставят их пойти на это. Особенно если какой-нибудь гениальный военачальник решит объединить все кланы на борьбу с внешней угрозой.

— Например, против горожан, — заметил канонир сержант Валко. — Или против нас.

— Это всего лишь гипотезы, — продолжал протестовать Барнетт. — Теория. Племенные татуиров ки на этих кикиморах были одинаковы. Я не знаю к какому клану…

— Рифовые Пловцы, — тихо сказала Сьюза Гэйдж. Она впервые открыла рот с начала заседания. Ее комментарий прозвучал как-то странно.

— Хорошо, пусть это будет Клан Рифовых Пловцов, — заявил Барнетт. — Это только одно племя. И у нас нет никаких свидетельств о том, что произошла консолидация.

— Пока прямых свидетельств нет, — согласился Фрейзер. — Но подумайте сами. Всего лишь несколько часов назад «Циклоп Морферм» был атакован кочевниками. В сообщении Ватанаки не говорилось, какой именно клан совершил набег — но это был определенно не тот клан, который мы называем Рифовыми Пловцами. Дело в том, что там было другое племя, но пользовались они точно таким же оружием.

Трент пристально взглянул на Фрейзера.

— И что более важно, они применили такую тактику, — добавил сержант.

— Точно, — Фрейзер кивнул в знак согласия. Такая же тактика. Прежде ни один клан не прекратил бы атаковать, пока полностью не убедился бы в том, что его членам не угрожает прежняя опасность или этих членов больше не осталось бы. Сегодня же два разных племени, разделенные сотнями километров, внезапно продемонстрировали сходное и нетрадиционное для водяных поведение. Не может быть никаких сомнений в том, что они участвуют в совместных действиях, мистер Барнетт… никаких сомнений.

— Итак, вы полагаете, что у них теперь есть централизованное руководство? — подытожила Дженс.

— Именно. Причем такое руководство, которое наладило связь с инопланетными производителями вооружения. Я не знаю, выдумали они эту тактику сами либо это инопланетные поставщики решили снабдить их новыми знаниями, но ясно одно: за этими беспорядками стоит кучка лохов, решивших манипулировать кланами кочевников в своих интересах. Несколько морских племен, объединенных одной целью, сотрут в порошок весь Орг, не остановившись даже отдышаться.

— Но не у всех же есть современное оружие, — заметил Барнетт.

— Это единственное, что спасло нас сегодня от поражения. Они пошли в наступление прежде, чем успели как следует вооружиться. Вероятно, кочевники страстно желают стереть нас в порошок… Даже если за всем этим стоят семти, я не думаю, что обуздать этих дикарей — легкая задача. Теперь же у них есть новые игрушки.

— И они собираются их опробовать, — закончила Дженс.

Фрейзер кивнул. По крайней мере, высокомерная дама стала вникать в суть дела. Хотя ее ассистент все еще казался несогласным.

— Откуда вы знаете, что кочевники собираются напасть на город? Если не считать набегов за рабами, дикари никогда не совершали ничего подобного. Это просто не отвечает их интересам.

— Зато интересы кочевников направлены в настоящее время прямо на нас, — заметил Трент. — И если в Орге остались люди…

— И это не единственный фактор, — спокойно сказал Фрейзер. — Вы все слышали, что сказал Хоуган перед началом битвы. Горожане убеждены, что мы проявляем двуличие и обделяем их оружием.

— Но это же нонсенс, — возмутился Барнетт.

— Конечно. Но если посмотреть с другой стороны, Посол, которого они к нам направили, не вернулся. И у нас есть лишь голые слова о том, что он погиб, пытаясь спасти капитана Хоули, — Фрейзер замолк, устало положив подбородок на сложенные в замок пальцы. — Сегодня мы потеряли много хороших парней, но смерть Хоугана совершенно перечеркнула нашу славную победу, обратив ее в мрачное поражение. Совет Орга не поверит нам, а ведь в городе и так царят антиземные настроения. Они убеждены, что мы не можем обеспечить им должную защиту.

— И что ты хочешь сказать, капитан? — поинтересовался Хоули, который наконец присоединился к обсуждению.

— Я хочу сказать, что в этой схватке мы лишились последней возможности набрать местное ополчение, и кроме того, мы потеряли Орг. Город перестал быть безопасным местом для людей. Действия толпы, которые я видел собственными глазами, напоминали репетицию, лохи только учились применять организованную тактику, — он повернулся к Дженс: — Еще раз повторяю, у нас недостаточно легионеров, чтобы защищать ваших людей и ваше имущество в городе. Мы должны сконцентрироваться здесь, на этом пятачке, где кочевникам не удастся превзойти нас численным превосходством.

— Вы умеете убеждать, капитан Фрейзер, — сказала Дженс, пытаясь улыбнуться. Она взглянула на Барнетта. — Вероятно, если бы я сразу послушалась вашего совета, то сейчас бы наше дело не казалось таким безнадежным.

— Ты собираешься пойти на это? — Барнетт даже выскочил из кресла, его лицо залила краска гнева. — Мы не должны закрывать порт и склады!

— Достаточно, Эдвард, — спокойно остановила Дженс своего заместителя. По ее тону было понятно, что она приняла решение, и ей больше не нужны препирательства. Начальник проекта повернулась к Фрейзеру: — Если вы назначите офицера, в рамках примирения, то я думаю, что мы сможем выработать детальный план эвакуации, который бы устраивал нас обоих. Как с военной точки зрения, так и с корпоративной.

Фрейзер откинулся на спинку кресла, волна облегчения расслабила его плечи. Он не был уверен в том, что представители «Морферм» когда-нибудь начнут прислушиваться к его словам.

— Спасибо, мисс Дженс. Ваше содействие существенно облегчает нашу задачу. — Некоторое время он смотрел на стол. — Капитан Хоули, если бы вы назначили руководить эвакуацией вашего исполнительного офицера, то, я думаю, дело бы пошло на лад.

Хоули пожал плечами:

— Если вы считаете, что Гэйдж справится с этой задачей, капитан… Пожалуйста.

— Что ж, хорошо. Если вы, мэм, вместе с Гэйдж приступите прямо сейчас к выработке плана, то, я Думаю, мы сможем начать эвакуацию сразу же после того, как я проверю, организована ли охрана «Песчаного Замка» надлежащим образом. Кроме того, вы должны передать кое-какие распоряжения на «Циклоп»…

— Я знаю, что вы невысокого мнения о гражданских, капитан, — сказала Дженс, улыбаясь. — Но, пожалуйста, не беспокойтесь. Мы действительно на вашей стороне и желаем сотрудничать с вами… Я хотела сказать, следовать вашим указаниям.

Собрание закончилось, но Фрейзер остался сидеть в кресле с хмурым взглядом, устремленным в никуда. Что ж, пока «Морферм» желают сотрудничать и подчиняются его указаниям, но нет никаких гарантий, что такое положение дел сохранится и после того, как минует непосредственная угроза.

А если события на Полифеме примут затяжной характер, то гражданские лица окажутся слабым звеном в цепи. «Интересно, — подумал капитан, — понимают ли организаторы этой заварушки, что время для них играет такую же важную роль, как и ракетные пистолеты?»

Если Легион полностью сосредоточит свои усилия только на обороне, то они рано или поздно проиграют.

Темнота казалась холодной и глубокой, почти бездонной пучиной. Майк Джонсон сражался в воде с невидимыми силами, пытаясь добраться до поверхности, снова оказаться на теплом воздухе и при свете дня.

Он резко открыл глаза и увидел, что искусственное освещение озарило темное ночное небо. Майк лежал на носилках, руки его покоились на животе. К левой ноге был присоединен массивный регенерационный блок, который тихо гудел и покалывал кожу. Когда он попытался пошевелить ногой, то ничего не почувствовал.

Джонсона охватила паника. Регенерационный блок ускорял естественные процессы заживления, однако был совершенно бесполезен при повреждении основных нервных каналов. Пока еще не существовало способов выращивать ампутированные конечности.

Только очень богатые аристократы на Земле могли позволить себе купить кибернетическую ногу, обыкновенный же легионер, прозябающий в дыре на Полифеме, мог считать, что ему крупно повезло, если бы удалось найти старомодный протез. Джонсон знал многих бывших легионеров, которые, утратив руку или ногу, не получали никакой помощи, не говоря уже об искусственных конечностях. Они кончали свои дни в убогой нищете, скитаясь, как крысы, по темным углам колониальных улочек или баров.

Майк попытался сесть, но ремни, которыми он был пристегнут, не позволяли ему пошевелиться.

— Эй! Помогите мне, черт побери! — закричал он. — Во имя Господа…

— Успокойся, сын мой, — послышался размеренный спокойный голос отца Фицпатрика, которого все в роте Браво называли падре. Более половины легионеров на Полифеме исповедовали католическую веру. Фицпатрик же принадлежал к церковной общине с центром на Фрихолде. Эта планета в течение Темных Столетий была практически отрезана от Земли и не признавала первичности власти Папы Римского. Впрочем, падре ничуть не хуже самого Папы справлялся с духовными обязанностями.

Джонсон формально был протестантом, но никогда не уделял особого внимания религии. Однако успокаивающая улыбка падре и его негромкий голос немного развеяли тревоги легионера.

— Отец… моя нога. Я не могу пошевелить ею. Она… есть?

Фицпатрик опустился на одно колено, чтобы взглянуть на диагностический индикатор регенерационной камеры. Он много времени проводил, помогая медикам, и в особенности доктору Рамиресу, поэтому неплохо разбирался в медицинских аппаратах.

— Все в порядке, сын мой, — спокойно произнес он. — Медицинский блок временно парализовал нервный узел, чтобы ты не ощущал боли. Ты ведь чувствуешь покалывание, разве не так?

Джонсон кивнул.

— Значит, все в порядке. Некоторое время ты не сможешь ходить, но потом, когда рана окончательно заживет, будешь бегать, как прежде, — мягкая улыбка коснулась открытого лица Фицпатрика. — Я видел солдат, гораздо больше пострадавших в пьяной потасовке в городе.

Заставив себя расслабиться, Джонсон облегченно вздохнул. — Спасибо, отец. Я… Я боялся…

— Не нужно говорить об этом, сын мой. Страх не входит в список достоинств легионера.

— А вы… вы не видели легионера Деландри, святой отец? Она — медик. Она пыталась помочь мне… когда меня ранили.

Фицпатрик кивнул головой.

— Деландри помогает доктору Рамиресу в перевязочной. Я передам ей, что ты о ней спрашивал, — падре ушел, прежде чем Джонсон успел произнести хоть слово. Он медленно передвигался между носилками с ранеными.

Джонсон попытался сосчитать раненых, и когда насчитал двадцать, неожиданно провалился в забытье.

Лейтенант Энтони Дювалье заметил падре, остановившегося перед очередным раненым, и заспешил к нему через внутренний двор крепости. Фицпатрик склонил голову, пробормотал какую-то молитву и перекрестился. Затем он медленно выпрямился.

Прошло несколько мгновений, прежде чем священник позвал медика.

— Приват Коню мертв, — произнес он печальным голосом. Врач кивнул, но на его лице не проявилось никаких эмоций. После кошмара сражения и понесенных потерь еще одна смерть не имела совершенно никакого значения.

Но Дювалье почувствовал боль. Несколько минут он молча стоял рядом с падре, а затем сказал:

— Коню был хорошим человеком. Однажды он сказал мне, что его родители жили в Тулоне, до тех пор пока не переехали на Дэвро.

Фицпатрик растерялся, слова Дювалье прозвучали неожиданно, но вскоре он очнулся.

— Тулон — это место, где родился ты, верно?

Дювалье кивнул.

— Как обстоят дела? — спросил лейтенант, показав на раненых.

— Не очень хорошо. Сегодня многих придется похоронить, а другие возьмут с собой крупицу земли, — по обычаю, большинство легионеров брали горстку земли с могилы погибших товарищей. Так было на каждой планете, на которой Легион терял своих сыновей. — Я не знаю, сколько всего пострадавших.

— Этого не должно было случиться, — прохрипел Дювалье. Он замолчал, пытаясь справиться с неожиданно нахлынувшей волной чувств. На лице его отразилась растерянность, когда падре испытующе заглянул ему в глаза. Но Фицпатрик понимающе кивнул и поспешил к другому раненому, оставив Дювалье наедине с горькими мыслями.

Два года он не мог вырваться из замкнутого круга, его карьера постепенно разрушалась. Нигде, кроме Легиона, не нужен офицер с таким личным делом. Полифем стал его последним пристанищем, его единственным шансом на удачу. Дювалье поклялся, что на этот раз, именно здесь он не позволит себе проявить слабость. Он будет исполнять свои обязанности, невзирая ни на какие препятствия. Но это так нелегко.

Его командир, капитан роты Браво, вынес куда большие испытания. Колин Фрейзер…

Сражение в «Песчаном Замке» всколыхнуло в Дювалье старые воспоминания. Он знал, что этой ночью вернутся почти забытые кошмары. Ужас, пережитый им на Фенрисе, никогда не оставлял его надолго, и каждый раз он заново переживал самые страшные моменты.

Два года назад на Фенрисе вспыхнули беспорядки, и 33-му Полку Оперативного Действия было приказано отправиться в провинцию Локи и уничтожить предполагаемый центр восстания. Их снабдили детальными разведывательными данными о численности повстанцев, об их вооружении и дислокации войск. Полковник тщательно продумал план подавления мятежа; как они думали, предстояла обыкновенная рутинная процедура.

Но выяснилось, что в основу их плана легла дезинформация. Силы повстанцев во много раз превосходили численность полка, кроме того, на вооружении они имели куда больше противовоздушных и противотанковых ракет, чем рассчитывало командование.

Дювалье помнил тот день, как будто все случилось вчера. Он был быстро продвигающимся по службе лейтенантом и отвечал за тыловую охрану. Это-то и спасло ему жизнь — он был один из восьмидесяти уцелевших. Это из полка численностью свыше восьмисот человек. И виной всему были неверные данные разведки.

Виной всему был Колин Фрейзер… теперь, по иронии судьбы, ставший героем, капитаном и начальником Дювалье.

Он просмотрел все заседания военного трибунала, опубликованные в видеожурнале, где Фрейзер давал показания против своего начальника майора Сент-Джона. Далее шло интервью с сенатором Варвиком, который считал, что, оклеветав Сент-Джона, заговорщики хотели подорвать его авторитет. И обвинение было выдвинуто в адрес Колина Фрейзера. Противники Варвика попытались защитить молодого лейтенанта, но потом оставили эту пустую затею. Почему же теперь он в Легионе? Если бы Фрейзер был ни в чем не виноват, то он бы до сих пор занимал какое-нибудь теплое местечко в штабе.

Дювалье вот уже в течение двух лет менял одну Должность на другую из-за своих личных проблем. Он перевелся в Легион в надежде начать все с начала. И угораздило же его попасть исполнительным офицером именно в роту Фрейзера, пожинавшего лавры после Хануманской кампании. Дювалье знал наверняка, что Фрейзер не догадывается о его мыслях, и поэтому крепко держал свой рот на замке.

Несколько минут во время сражения он тешил себя мыслью, что Фрейзер погиб, и испытал шок, узнав, что капитан оказался жив. Он неоднократно обдумывал план убийства капитана, но останавливался, мучимый сомнениями. Он вряд ли достигнет цели, если убьет старшего офицера.

Вот если тот погибнет в сражении…

Дювалье выкинул эту мысль из головы. Он несколько раз был близок к тому, чтобы поделиться своими сомнениями с Фицпатриком, но каждый раз его что-то удерживало. Должно быть, он чувствовал привязанность к священнику. Что подумает святой отец, если лейтенант поделится с ним своим прошлым.;, тем более ненавистью к Колину Фрейзеру. В любом случае Фицпатрик его не поймет. Он был на Ханумане и считает Фрейзера героем. В точности как и те люди, которые служили с ним раньше.

Дювалье взглянул на тела убитых, разбросанные по двору крепости. Если падре узнает, какую ненависть он питает по отношению к Фрейзеру, то будет шокирован — и Дювалье потеряет еще одного друга. И уж этого он не сможет простить убийце, погубившему 33-й полк на Фенрисе.

Глава 9

— Приятно чувствовать, что вернулся туда, куда нужно, а, Спиро? — весело спросил капрал Селим Башар у Карацолиса, включая магрэповые модули. ТМП[38] М-980 типа «Саблезуб» поднялся в воздух. — Я хотел сказать, что «Ветер» — это, конечно, хорошо, но «Ангел» гораздо лучше, правда?

В наушниках раздалось невнятное хрюканье грека. Башар нахмурился. Спиро Карацолис был самым близким другом капрала среди легионеров, если вообще не единственным, поэтому он прекрасно ощущал малейшие перемены в настроении грека.

Они познакомились на курсах начальной подготовки на Дэвро, будучи зелеными шишками, которых объединяло то, что они прибыли с одной и той же планеты под названием Новый Кипр. Больше между ними не было ничего общего. Башар вышел из богатых кварталов города, его отец, преуспевающий коммерсант, был немало удивлен, если не сказать шокирован, узнав о желании своего сына вступить в Колониальную Армию.. Сопротивление отца и жажда приключений толкнули Башара в ряды Легиона, где он мог начать все с нуля, и где отец не мог контролировать «его поступки.

Карацолис же — отпрыск бедной семьи — рос босоногим фермерским мальчиком. Он пас овец, которые единственные из земных животных адаптировались к жизни на Новом Кипре. Греческая семья считала военную службу лучшим выбором, который мог бы сделать мальчик. И Карацолис выбрал Легион только потому, что многие из его предков служили здесь задолго до его появления на свет. Юноши были полными противоположностями друг другу, начиная от происхождения и кончая честолюбивыми помыслами одного и скромными притязаниями другого, но почему-то их тянуло друг к другу, как магнитом.

Заслужив kepi noir[39], Башар и Карацолис не пожелали расстаться и некоторое время служили в пехотном подразделении, затем закончили курсы специальной подготовки и были переведены в Специальную Транспортную Роту Легиона. Они несли службу на стольких мирах, что Башар даже не мог их все припомнить. На Ханумане они потеряли потрепанный в многочисленных сражениях «Саблезуб», который Карацолис окрестил «Ангелом Смерти», проделав на нем долгий и трудный путь. Грек даже спас Башару жизнь. В этом не было ничего удивительного — они уже много раз вытаскивали друг друга из опасных передряг, начиная с первого дня их знакомства на подготовительных курсах на Дэвро. Опасность была благодатной почвой, на которой росли и процветали Башар и Карацолис, хотя, как многие из легионеров-ветеранов, они ни за что не согласились бы с подобным утверждением.

В настоящее время они получили новый «Саблезуб» «Ангел-Два», и на горизонте появилась куча опасностей, родная стихия для полубатальона Элис. Карацолис был отозван с линии обороны, как только Башар вернулся в «Песчаный Замок», чтобы в составе Транспортного Отделения приступить к эвакуации оборудования и персонала «Морферм Интерстеллар» из Орга. С того дня, как в городе поднялся мятеж: что-то сильно изменилось в обычно жизнерадостном греке.

Карацолис бесстрашно сражался и не раз был на волосок от смерти. Среди легионеров пошли слухи о том, что готовится приказ о награждении его медалью «За заслуги перед Легионом» за то, что в самый разгар битвы, а вернее, в критический момент, он захватил вражескую ракетную установку, освоил ее управление и открыл огонь по водяным из их оружия. Башар верил тому, что слышал от Других легионеров. Капитан Фрейзер быстро замечал хорошего легионера, заслуживающего продвижения.

Тогда что же беспокоит грека? Башар не знал ответа на этот вопрос, и сомнения причиняли ему столько же страданий, сколько и греку его боль.

— Эскорт Сопровождения, Эскорт Сопровождения, здесь Альфа-Два, — заскрипел в наушниках незнакомый голос. — Проверка связи.

— Альфа-Два, здесь Эскорт Сопровождения, — ответил Башар, используя позывные ТМП, которыми они будут пользоваться на протяжении всей операции под названием «Сопровождение». — Слышимость пять из пяти. Генераторы полностью заряжены. Диагностические тесты проходят нормально.

— Хорошо, Эскорт Сопровождения, — голос лейтенанта Гэйдж казался усталым и обеспокоенным, но Башар решил не задумываться над этим. Ответственность за организацию эвакуационной работы и усилия, которые было необходимо предпринять для того, чтобы слаженно руководить полусотней гражданских лиц, могли кого угодно заставить почувствовать громадную усталость. — Ориентировочное время прибытия 17.30 стандартных часов.

Башар ввел время на компьютерный терминал ТМП.

— Занесено, лейтенант, — ответил он. — Ты их готовь, а мы заберем.

— Ждите, Эскорт, — вяло ответила Гэйдж. Командная линия замолкла. Башар отчетливо воссоздал в памяти новый командный вездеход, созданный на базе одного из «Песчанников», напичканный по самую крышу компьютерным оборудованием и коммуникационными установками, из которого усталая Гэйдж рассылает сообщения ТМП, проверяя предварительно их готовность к работе.

Гэйдж была компетентным и ответственным исполнительным офицером.

Хотя Башара больше устроило бы, если бы операцию по-прежнему возглавляли капитан Фрейзер или сержант Трент. Хануман все еще отчетливо стоял в его сознании. Гэйдж была хорошим офицером, и Башару было больно вспоминать, как ее отделение погибло в жунглях.

Турок откинулся на спинку водительского кресла и выключил переговорное устройство.

— Эй, Спиро, — беззаботно спросил он, — послушай, коль скоро мы будем заниматься эвакуацией, может быть, нам посчастливится везти Катерину? Она была так прекрасна, когда мы ее вчера катали на «Ветре».

Катерина Воскович, девушка, которую они спасли от расправы обезумевшей толпы в Орге, произнесла не более четырех слов за все время пребывания на борту «Ветра». Но Башару нужно было найти хороший повод для разговора, чтобы отвлечь Карацолиса.

Но грек не клюнул на его наживку.

— У меня не работает система слежения, Башар, — сказал он. — Подай-ка мне оптический сенсор, пожалуйста.

Башар вздохнул и набрал команду на компьютерном терминале. Под воздействием всеобщего уныния его собственный боевой дух стал давать трещины.

Прожектора с трудом разгоняли темноту, которая пыталась поглотить блестящие корпуса вездеходов, скучившихся в центральной части «Песчаного Замка». Наблюдая за приготовлениями конвоя, готового отправиться в Орг, Колин Фрейзер чувствовал себя немного виноватым. Ему хотелось лично возглавить эвакуацию. Он до сих пор не мог смириться с мыслью о том, что вынужден переложить ответственность за проведение опасной операции на чужие плечи.

Капитан улыбнулся, вспомнив аналогичную ситуацию, с которой он столкнулся на Ханумане. Тогда он страстно желал возглавить диверсионную группу, которая должна была имитировать контрнаступление, в то время как остальные силы легионеров под руководством Фрейзера покидали Обезьянью Крепость с противоположной стороны. Тогда пушкарь Трент убедил его, что он должен оставаться с основными силами Легиона. Теперь, когда у него уже было побольше опыта, он сам понимал, что его место — в «Песчаном Замке».