Глава 4.

Из всех маневров, совершаемых космическим истребителем, приземление на носитель было самым сложным и опасным. Приводить поврежденный в бою истребитель было еще хуже, особенно если бортовая диагностика не могла точно указать повреждения от вражеских попаданий. Блейр изучал показания, заходя на посадочную траекторию и ожидая посадки Хоббса. Шесть янтарных лампочек соперничали за его внимание в системах левого борта, включая ускорители, оружие и посадочные приборы. Каждая из них могла отказать при слишком большой нагрузке, и результаты могли быть катастрофическими не только для истребителя, но, возможно, и для носителя.

Поэтому Хоббс садился первым. Как только Роллинс установил, что Блейр не ранен и ему не угрожает непосредственная опасность, офицер связи отключился. Если бы Блейр потерпел аварию при посадке, Хоббс не остался бы в космосе без топлива и с поврежденной взлетной палубой.

Так что Блейр ждал — мрачно и задумчиво. Его первый вылет с носителя закончился поражением. Он должен был обдумать возможность того, что другие истребители килрати скрываются за этим астероидом, держаться поближе к Хоббсу…

Сейчас он в основном удивлялся, как же они выжили. Кошки дважды удивили его сегодня: сначала — сделав засаду, затем — отступив, когда он с Хоббсом были лакомыми целями. Это было единственной причиной того, что Блейр и Хоббс были еще живы, и эта мрачная мысль беспокоила его. Неужели он все-таки растерял свои умения?

Он видел такое во время войны. Пилот-ветеран с великолепными показателями мог обнаружить, что его умение медленно уходит, и он все чаще ошибается. Такие летчики становились небрежными и невнимательными, и долго после этого не жили.

С самой Битвы за Землю, особенно после потери «Конкордии», Блейр чувствовал, что становится все более неуверенным по поводу войны и своей роли в ней. Неужели его сомнения ослабили его мастерство в кокпите? Если это было правдой, может быть, пришло время пересмотреть свою позицию… Он мог отступить в чисто административную сторону своей деятельности, как это сделал его предшественник… или он мог попросить нового назначения, или даже сложить с себя полномочия и оставить войну более молодому поколению, которое все еще знало, за что сражается, и имело блестящие способности к космическим боям.

Это было искушение. Но как Блейр мог уйти сейчас? Не будет ли это предательством по отношению ко всем своим товарищам, которые не были настолько удачливы? Ему очень хотелось поговорить с Ангел. Она всегда знала, как все перенести в перспективу.

— Лидер разведки, разрешаю посадку, — сказал Роллинс, прерывая его горькие мысли.

— Так точно, — ответил он. Блейр полностью перевел свое внимание на посадку. Истребитель и носитель точно сравнялись в скорости и направлении полета, и они дрейфовали на расстоянии меньше километра друг от друга. Используя минимальное ускорение, Блейр подлетел ближе, осматривая взлетную палубу и одновременно наблюдая за показаниями диагностики на случай, если какая-либо важная подсистема выйдет из строя. Пилот вроде Маньяка Маршалла мог провести более эффектную посадку, влетая на полной скорости и гася ее в последний момент удачным тормозным импульсом, но в этот раз Блейр решил не рисковать.

Самый критический момент любой посадки на носитель наступал в самом конце. Блейру нужно было навести «Тандерболт» прямо на узкий тяговой луч, который подхватывал истребитель и вел его на взлетную палубу и в ангар. Небольшая ошибка в расчетах могла привести к промаху мимо луча и столкновению с надстройкой носителя. Или можно было коснуться тягового луча не в том состоянии и повредить и истребитель, и взлетную палубу.

Расстояние в метрах в углу его дисплея все уменьшалось; Блейр задержал дыхание и активировал посадочный прибор. Прошло несколько секунд, затем янтарная лампочка повреждений замерцала, мигнула… и отключилась. Зеленый огонек показал, что шасси выпущены, но Блейр включил видеообзор взлетной палубы и присмотрелся к ним повнимательнее, просто чтобы быть уверенным. Ожоги от взрывов и выбоины на фюзеляжной броне заставили его вздрогнуть, но шасси были выпущены, и истребитель выглядел полностью готовым к посадке.

Затем он избавился от почти всей кинетической энергии, и отсчет расстояния замедлился. Затем истребитель внезапно вздрогнул, когда тяговой луч захватил его. Блейр по-прежнему держал руки на дросселе и ручке управления, готовый быстро ускориться в случае, если лучи откажут и посадку придется отменить. Медленно, осторожно, болезненно, истребитель приближался, и из кабины отчетливо была видна надстройка носителя.

Колеса коснулись палубы одновременно, и истребитель свободно покатился по ней, все еще движимый тяговыми лучами, державшими «Тандерболт», несмотря на отсутствие гравитации. Силовое поле в конце ангара отключилось, и истребитель мягко проскользнул в шлюзовой отсек. Секунду спустя корабль Блейра совсем остановился, и Блейр наконец успокоился и начал процесс выключения питания.

Чтобы восстановить давление в ангаре, ушло несколько минут. Блейр все еще возился с выключением питания, когда над головой зажглись красные лампы, показывая, что в атмосфере можно спокойно дышать, а искусственная гравитация вот-вот восстановится. Снаружи он видел механиков, державшихся друг за друга. Затем ощущение веса снова захватило его, медленно усиляясь, пока гравитация не стала такой, как на Земле. Техники, некоторые в полной форме, некоторые просто в рубашках, окружили истребитель.

Кокпит открылся. Блейр расстегнул ремни безопасности и медленно встал, напряженный, но все же радуясь тому, что снова может двигаться. Через пару секунд он спустился по лестнице, встроенной в борт «Тандерболта».

— Он весь ваш, мальчики и девочки, — сказал он техникам.

Рейчел Кориолис была там, ее лицо было нахмуренным.

— Похоже, вы чуть котам на корм не пошли, шкипер, — сказала она. — Вам нужно лучше с ними обращаться, если уж пришли сюда для этого!

Он пожал плечами, без особого желания огрызнуться в ответ.

— Может быть, механики не ругались бы так, если бы сами пошли на передовую?

— Что, и оставить все это волшебство? — ее ухмылка исчезла. — Капитан хочет видеть вас и Хоббса в своей рубке для доклада. И мне не кажется, что сегодня он в настроении давать медали. Понимаете, о чем я?

— Если эта миссия хоть как-то отражает ваши способности, полковник, я должен сказать, что удивляюсь, как вы получили такую хорошую репутацию.

Блейр и Ралгха стояли навытяжку перед капитанским столом, слушая, как Эйзен гневно оценивает их патрульное задание. Капитан «Виктори» был очень возбужден и не мог спокойно сидеть. Он ходил между стенами рубки, как животное в клетке, иногда останавливаясь, чтобы выпустить очередную критическую стрелу в сторону двух пилотов. Никто из них не ответил Эйзену, и Блейр на самом деле был согласен с большинством из того, что тот говорил. Задание было провалено от начала до конца, и, как старший офицер, Блейр нес всю вину за то, что было сделано не так.

Эйзен тяжело оперся на свой стол.

— Я ожидал большего от вас обоих, — сказал он, уже тише. — Особенно от вас, полковник. Но, может быть, я просто хочу, черт возьми, слишком много. Может быть, Конфедерация просто прошла через целую серию чудес в прошлом, а сейчас чудеса начинают заканчиваться. — Он поднял глаза. — Ну? Что можете сказать?

— Я все испортил, сэр, — мягко сказал Блейр. — Недооценил килрати и позволил ситуации выйти из-под контроля вместо того, чтобы контролировать… разные вещи. — Он посмотрел на Хоббса. — Я позволил отделить себя от своего ведомого, и получил в этот момент недопустимые повреждения. Это сделало невозможным продолжение боя, когда мы снова соединились, несмотря на то, что враг не собирался оставаться и сражаться.

— А вы, Ралгха? — спросил Эйзен. — Что-нибудь добавите?

Килрати-ренегат покачал головой.

— Ничего, капитан, кроме того, что полковник сражался умело и с честью.

— Честь не значит меня практически ничего по сравнению с победой, — заметил Эйзен, медленно выпрямляясь, — но, по крайней мере, вы вернулись целыми. — Он почти незаметно улыбнулся. — Конфедерации нужны все пилоты, которых удастся собрать, даже пара дряхлых болванов вроде вас.

— В следующий раз, сэр, я заверяю вас, что все будет по-другому, — сказал ему Блейр. — Можете рассчитывать на это.

— Ловлю вас на слове, — сказал капитан. — Хорошо, продолжим разговор. Мне нужно, чтобы более мощный патруль вылетел сейчас же. Принесите мне летный план на подтверждение. Я рекомендую не меньше четырех истребителей в этот раз, и, может быть, подкрепление из еще четырех, если первая команда встретится с проблемами. Мы выкурим этих ублюдков, одним способом или другим.

— Хорошо, сэр, — ответил Блейр. — Хоббс и я поведем их…

Эйзен покачал головой.

— Вы знаете распорядок. Не считая больших операций, вы только составляете расписание полетов. Вы — командир крыла, полковник, и вы не можете лезть в истребитель в каждой операции. Вы очень быстро истощите себя, а этого нам сейчас совсем не надо.

Блейр неохотно кивнул в знак согласия.

— Как пожелаете, капитан, — проговорил он.

— Хорошо. Вы оба свободны.

Снаружи рубки Ралгха протянул свою большую лапу и задержал Блейра.

— Мне очень жаль, мой друг, — серьезно сказал он. — Я подвел тебя сегодня. И тем не менее ты принял обвинения капитана Эйзена, которые должны были быть направлены на меня.

Блейр покачал головой.

— Я точно знаю, что это не только твоя вина, — сказал он, обращаясь к килрати. — Я должен был быть готов к появлению этих ублюдков.

— Тем не менее, я подвел тебя. Этот нахальный простолюдин и его вызов… Я не должен был позволять втянуть себя в схватку с ним, оставив тебя одного против остальных. — Ралгха помолчал. — Тебе не показалось, друг мой, что поведение врагов было необычным?

— Насколько? — спросил Блейр. Он тоже задумывался над тем, как была запланирована ловушка, но его особенно интересовали любые наблюдения, которыми мог поделиться Хоббс. В конце концов, Ралгха нар Ххаллас был самым близким к настоящему эксперту по психологии килрати на борту «Виктори».

— В начале мне показалось, что они хотели начать традиционную атаку. Не было никакой причины начинать эту первую атаку, если они хотели заманить нас в засаду. Только после того, как напали на меня, остальные отступили и попробовали заманить тебя в ловушку. Может быть, Империя особенно интересуется тобой?

— Мной? Как…

— Будь уверен, что у Империи есть источники информации внутри Конфедерации, агенты, которые могли узнать о твоем назначении на этот корабль. Шпионов подсадить очень просто, особенно когда у Империи есть возможность нанять много рабов-людей.

— Ты действительно думаешь, что человек может шпионить для килрати? — спросил Блейр. — И что Империя действительно может рассчитывать, что человек-раб будет работать в имперских интересах, когда его не может достать кнут?

— Всегда есть несколько человек, которые сознательно могут предать, мой друг. Их честь слабее, чем их амбиции или жадность. И у Имперской разведки есть много способов гарантировать сотрудничество даже тех, кто этого не хочет: наслоения личности, глубокое кодирование… много вещей. Определенно есть шпионы, которые отправляют доклады на Килрах. А с твоим послужным списком и репутацией, возможно, что Император или его внук выделили тебя как лидера людей, которого необходимо уничтожить. Война — гораздо более личная вещь в моем народе, чем в твоем, и это было бы большим триумфом — уничтожить командира крыла вроде тебя в битве.

— Так что, ты думаешь, что засада была спланирована? Это может значить, что на борту корабля есть агент…

— Не обязательно, — проговорил Ралгха. — Мы знаем, что Империя может перехватывать некоторые переговоры между нашими кораблями. Я несколько раз упоминал твое звание в радиосообщениях, и если эту информацию соединить со знанием того, что тебя перевели на «Виктори», и о перемещениях войск Конфедерации… Я чувствую, что ты должен обдумать эту возможность. Ловушка могла быть приготовлена в надежде на твое появление, но не приведена в действие до того, как начался бой.

Блейр пожал плечами.

— Может быть, ты прав. Но, с другой стороны, если бы я возглавлял этот вылет килрати, я бы сделал все, чтобы разделить и властвовать, как они и сделали; все равно, кто попадет в эту ловушку. — Он сделал паузу. — На самом деле, мне даже больше кажется, что они были чертовски заинтересованы в тебе.

— Во мне? Только этот первый килра…хра посмел бросить мне вызов.

— Вот что я думаю, — сказал Блейр. — Он напал в поисках безволосых обезьян, и только когда ты назвал себя, началось все это светопреставление. А когда ты прикончил того парня и вернулся ко мне, остальные внезапно стали очень робкими.

— Ты сомневаешься во мне, друг мой? — спросил Ралгха.

— Ты лучше знаешь. Мне просто любопытно, вот и все. — Блейр посмотрел на лицо своего друга. — Может быть, они боятся именно тебя. Твоя репутация должна быть по крайней мере не меньшей, чем моя после всех этих лет. Может быть, даже больше, если затронуть Империю. Ренегат благородных кровей стал пилотом истребителя Конфедерации… Я вижу немало килрати, нервничающих при виде тебя в бою.

Килрати громко фыркнул.

— Нет, вряд ли, друг мой. Я — позор среди моих сородичей. Я — ничто. Только для хорошего друга вроде тебя моя несчастная жизнь хоть что-то значит. — Ралгха на секунду отвел глаза, странно человеческим жестом. — Хотя я должен сказать, что действительно был рад снова оказаться там. Моя благодарность тебе за доверие и поддержку безгранична.

— Забудь об этом, дружище, — сказал ему Блейр. — Ты теперь вернулся туда, где тебе место.

Вечеринка по случаю победы была в самом разгаре, когда лифт привез Блейра к кают-компании, выделенной для летчиков. Он остановился в коридоре, не горя желанием идти внутрь. В конце концов, они отмечали успешную операцию, которая исправила ошибки, сделанные им и Хоббсом в первом полете, и Блейру не слишком хотелось, чтобы ему об этом напоминали. Но у него были определенные обязанности как у командира крыла, и частью этих обязанностей было оказание пилотам поддержки и при успехе, и при провале, даже если ему самому было горько.

Он расправил плечи и открыл дверь в кают-компанию.

Шум сначала показался практически оглушающим; грохот музыки спорил по громкости со звуками разговоров, смеха и аплодисментов, шедшими от нескольких мужчин и женщин, собравшихся около полетного симулятора в одном углу отсека. Блейр остановился у входа, осматривая комнату. Постепенно шум попритих, когда пилоты заметили его присутствие.

— Смотрите, пришел герой-завоеватель! — громко провозгласил Маньяк Маршалл. Полупустой стакан в руке и легкая неразборчивость в голосе давали знать, что он уже неплохо отметил успешное дневное сражение. Майор обнимался в углу с девушкой в форме отдела связи, но когда он повернулся к Блейру, она быстро убежала, присоединившись к наблюдателям у летного симулятора; на ее лице читалось облегчение.

— Ну, — продолжил Маршалл, — пришли на вечеринку в честь победы, полковник? Похоже, вам приходится их везде искать, а? Сами-то уже не можете дать повода, вот оно что.

Это вызвало пару нервных смешков. К счастью, одна из пилотов подошел к Маньяку с кувшином пива и предложила ему наполнить стакан. Маршалл нетвердо протянул свой стакан и позволил ей наполнить его. В последовавшей сравнительной тишине Блейр сделал шаг вперед и откашлялся.

— Я просто хотел заглянуть и поздравить Золотую эскадрилью с прекрасно проделанной работой, — громко сказал он. — Я уверен, что никто не гордится вами сегодня, как я.

— Да, очень прямо, — прервал его Маньяк. — Не просто десять килратских истребителей — два из них подбиты вашим покорным слугой — но еще и большой корабль. А также склад, оборудованный в этом астероиде. Все вычищено усилиями Маньяка Маршалла и Золотой эскадрильи… с умелой помощью двоих великолепных разведчиков, Блейра-Летящего-Не-Туда и Короля Кошачьего Рода! Что бы мы без них делали, а?

Блейр подавил вспышку гнева. Маршалл был пьян и неприятен, но ему действительно было чем похвастаться. Майор возглавил группу из еще трех истребителей, чтобы разведать тот же регион, где у Блейра с Хоббсом возникли проблемы, и разнес гнездо килратских истребителей и легкий крейсер, который прилетел после первого боя. Судя по рапортам, Маршалл очень умело держал свою команду вместе, ожидая прибытия подкрепления. Они сбили десять «Дралти» и сумели вывести из строя и большой корабль. Хотя несколько «Тандерболтов» были сильно повреждены, ни один из них не был уничтожен. Как ни посмотри, это была отличная работа.

— Капитан Эйзен попросил меня сообщить вам, что сегодня напитки будут оплачены из корабельного фонда развлечений, — продолжил Блейр, как будто Маршалл ничего не сказал. Обычно офицеры и члены экипажа сами платили за напитки, а их цена вычиталась из жалования. Но это был особый случай — первый триумф в новом походе «Виктори». — Так что развлекайтесь, пока есть время. Очень скоро вы уже вернетесь на линию фронта!

Это вызвало овацию присутствующих. Большинство пилотов пришли в кают-компанию на вечеринку, не считая пилотов и техников, у которых были ночные задания или первые вылеты с утра. Также здесь было много людей из других отделов. Блейр увидел в баре лейтенанта Роллинса, оживленно говорившего о чем-то с рыжеволосой красоткой из Синей эскадрильи.

Он снова оглядел комнату и увидел женщину, сидевшую в одиночестве за одним из столиков, ее холодный взгляд был направлен на него. Он вспомнил ее личное дело: лейтенант Лорел Бакли (позывной Кобра), член Золотой эскадрильи. Это было все, что он знал о ней, потому что записи о ее семье и биографии были схематичными. Она постоянно получала высокие оценки в квартальных ведомостях полковника Дулбрунина, но во всем остальном она была тайной.

Дверь за спиной Блейра открылась. Он оглянулся и улыбнулся Ралгхе, тот в ответ наклонил голову и прошел к бару.

— Эй, Хоббс, — новый голос выделился из шума, заполнявшего комнату. — Не хочешь сыграть со мной, а? Ставлю свое недельное жалование.

Килрати покачал головой. «Спасибо, нет», — ответил он, поворачиваясь к бармену, чтобы заказать что-нибудь выпить.

Блейр посмотрел на человека, позвавшего его друга. Это был сидевший неподалеку китаец-лейтенант, выглядевший где-то на тридцать стандартных лет до того, как вы не замечали его истинный возраст в глазах. Мужчина поймал взгляд Блейра и лениво улыбнулся ему, держа в руках колоду карт.

— Как насчет вас, полковник? — спросил он, умело тасуя карты. — Не хотите сыграть партию? Так как вы новичок, я позволю вам объявить игру.

— Думаю, мне стоит сохранить свои деньги, если вам все равно, — сказал Блейр, присаживаясь. Этот мужчина был еще одним пилотом из Золотой эскадрильи, и было похоже, что ему не доставляло никаких проблем служить с Хоббсом. Это сразу же расположило Блейра к нему. — Я давно понял, что не стоит играть в карты с корабельным шулером.

— Ну, это свободная Конфедерация. — Лейтенант положил карты и протянул руку. — Я Скиталец. С большим опозданием приветствую вас на борту, мне кажется. Или мне лучше принести вам соболезнования по поводу небольшого провала этим утром?

— Не слишком любите протокол, не правда ли? — спросил Блейр, пожимая протянутую руку. — Вы всегда представляетесь своим позывным, или вам не нравится имя Уинстон Чанг?

Он пожал плечами.

— Формальности обычно забываются, когда большинство времени проводишь, пытаясь выжить, согласны? — Он улыбнулся, поднял свой стакан и отпил. — То немногое свободное время, что у нас есть, не должно быть потрачено на подготовку салютов и изучение сложностей искусственных рабочих мест в вооруженных силах.

Блейр поглядел на него. Чанг ему определенно нравился, несмотря на свое непочтительное поведение, а, может быть, из-за него.

— Я удивляюсь, как вы с вашим поведением вообще сумели приспособиться к армейской жизни.

Скиталец снова пожал плечами.

— Я всегда чувствовал, что армия должна понять, как приспособиться ко мне, полковник, — сказал он, снова ухмыльнувшись. — В конце концов, я настоящий герой-летун, с пилотскими крылышками и остальным!

Блейр уже собирался сказать что-нибудь саркастическое в ответ, но его внимание отвлеклось на Хоббса. Килрати тихо допил свой напиток и отвернулся от бара, снова направляясь к двери; очевидно, ему было не слишком хорошо в компании людей. Ралгха, килратский аристократ до своего отступничества, никогда не питал пристрастия к большим группам и шумным сборищам, особенно, когда вокруг были не килрати. Это было одной из причин того, что люди считали его холодным и недружелюбным, но это было следствием как хищнических инстинктов, так и аристократического воспитания.

Когда он подошел к выходу, он столкнулся с женщиной, которая раньше наблюдала за Блейром, лейтенантом Бакли. Она дошла до двери прямо перед Хоббсом и остановилась, прислушиваясь к кому-то. Хоббс едва коснулся ее, но она быстро обернулась с искаженным от гнева лицом.

— Не трогай меня! — прохрипела она. — Никогда не прикасайся ко мне, ты, проклятый комок шерсти!

Ралгха отскочил от нее как ужаленный, начал говорить, затем передумал. Вместо этого он отвесил ей один из своих поклонов и осторожно обошел ее. Она пристально смотрела на него, пока за ним не закрылась дверь.

— Извините, лейтенант, — сказал Блейр, подавляя закипавший гнев. — Я хочу обсудить с вами… кое-что.

Чанг посмотрел на Блейра, затем на Бакли, его улыбка исчезла.

— Я понимаю, — кивнув, сказал он. — Но я надеюсь, что вы запомните кое-что, полковник. У нас на корабле много хороших людей. Даже таких, которые, возможно, не подходят к вашим понятиям о… приличии.

Блейр встал и прошел к двери. Бакли все еще стояла рядом, раздраженная и злая. Он взял ее за локоть и показал на дверь.

— Время для небольшого разговора, лейтенант, — тихо сказал он. — Выйдем.

Она позволила ему вывести себя в коридор. Когда дверь закрылась, и звуки вечеринки стали не слышны, они долго молча смотрели друг на друга.

— Не хотите ли объяснить мне, чем была вызвана эта вспышка гнева, лейтенант? — спросил Блейр.

Бакли метнула в него злобный взгляд.

— Я мало могу сказать, полковник, — сказала она, умудрившись произнести звание почти как неприличное слово. — Вы настаивали на том, чтобы летать с этим, и даже когда оно вас подвело, вы все равно будете на его стороне. Границы для разговора небольшие, не правда ли?

— Подполковник Ралгха нар Ххаллас — вышестоящий офицер, лейтенант, — резко сказал Блейр. — Вы будете говорить о нем с уважением. Я не могу допустить, чтобы один из моих офицеров обращался с другим пилотом с такой явной враждебностью и ненавистью. Когда-нибудь, возможно, вам придется летать вместе с ним, и когда это случится…

— Этого не случится, полковник, — жестко ответила она. — Я не могу летать с… ним, и если вы прикажете мне сделать это, я тут же уйду в отставку. Вот и все.

— Я должен отправить вас в отставку прямо сейчас, лейтенант, — сказал Блейр. — Но вы хороший пилот, и нам нужны все хорошие пилоты, каких мы можем найти. Я лучше поработаю над этим. Просто дайте Хоббсу шанс…

— Лучше вам не помещать нас в одно звено, сэр, — ответила она. — Потому что я не буду защищать его в бою. Лучше уж нам разойтись… тем или иным путем.

— Почему? Что он вам сделал?

— Он килрати, — резко ответила она. — Этого достаточно. И вы ничего не сможете сделать с моим образом мыслей.

— Я… понимаю. — Блейр изучал ее лицо. Было не очень хорошей идеей позволять чему-нибудь вроде этого медленно вскипать внутри крыла, но он не хотел скандала. По крайней мере, пока. — Я попытаюсь держать вас двоих порознь, лейтенант, но я ожидаю, что вы будете вести себя как офицер Конфедерации, а не как избалованный ребенок. Понимаете меня?

— Я не просила особых одолжений, сэр, — сказала она, пожимая плечами. — Просто думала, что вам стоит знать, как обстоит дело.

— Пока что вы знаете, где находитесь, лейтенант, — мягко сказал он. — Если мне придется выбирать между вами двоими, я каждый раз буду выбирать Хоббса. Я готов доверить ему свою жизнь.

Она подарила ему ледяную улыбку.

— Это будет вашей ошибкой, полковник.

Глава 5.

Этим вечером в кают-компании было куда тише, чем в день вечеринки, и народу было значительно меньше. Блейр только что закончил работу с очередной порцией рапортов и запросов. Он решил, что пара стаканов выпивки и несколько минут уединения, может быть, наблюдая за звездами в иллюминатор, помогут ему справиться с чувством заточения и тесноты, которое все чаще и чаще терзало его. Когда он быстро входил в дверь, он надеялся на одиночество. Он хотел забыть, хотя бы на несколько минут, что ему нужно было что-то делать с «Виктори», летчиками… и вообще на войне.

Но желание остаться одному покинуло его, когда он увидел Рейчел Кориолис за столиком неподалеку от бара; она смотрела голокассету, изображавшую чертежи истребителя, который Блейр не сумел узнать. Главные техник была одним из немногих людей на корабле, с которыми ему было уютно, и он был уверен, что она знает больше, чем та информация, которая предоставлялась ему в официальных записях: настоящие истории некоторых его пилотов и их биографии. После происшествия с Коброй Бакли неделю назад Блейр все еще пребывал в неведении о причинах поведения этой женщины и пока не смог найти никаких ответов.