- А ты сам видел? - спросил Паркер.
      - Чемоданчик?
      - Деньги.
      - Нет.
      - Тогда откуда же ты знаешь, что в чемоданчике были деньги?
      - Я этого не знаю. Но преполагаю, что судно перевозило контрабанду, Я взглянул на Кэссиди. - Этот "торговец" достаточно большой, чтобы взять на борт дополнительный груз?
      - На эту громадину можно погрузить Статую Свободы.
      - Это только предположения, - заявил Паркер. - Теперь давай займемся тобой, Питер. Ты что здесь делал?
      - Пришел со стариком.
      - Это мне известно. Зачем?
      - Я знаком с девицей, с которой Паланс был помолвлен. У них все разладилось. Девица боялась, как бы он ей не стал мстить. Мы со стариком были много лет друзьями, вот я и пошел поговорить с Беном, а он сказал, что говорить мне надо не с ним и что сегодня он встречается со своим сыном. Он пригласил меня пойти с ним. Вот и все дела.
      - Ясно. Теперь уходим. И не исчезай, Пит. Позванивай. Почаще.
      Было без четверти одиннадцать, когда я позвонил в дверь Лоле. Она отозвалась из-за двери:
      - Кто там?
      - Пит.
      Лола открыла дверь - и я расплылся в улыбке . Девочка, похоже, с каждым часом расцветала все больше и больше. На ней была голубая атласная пижама с откровенным декольте, доходящим до пояса. Она поцеловала меня, закрыла дверь и прильнула ко мне всем телом, обвив руками мою шею. Лола не отпускала меня и, подхватив её на руки, я отнес её в гостиную. Она умело изобразила бездыханное тело: голова её бессильно свесилась, руки болтались, тело обмякло. Я осторожно положил её на широкий мягкий диван и сел рядом. Я снова поцеловал её, повинуясь требованию, горящему в её взоре. Тут она села и спросила:
      - Что случилось?
      - А что?
      - Ты не расположен к поцелуям. Ты где-то далеко. Не со мной. - Уголок её рта дрогнул. - Как, уже?
      - Нет. Не так же быстро.
      - Тогда в чем дело?
      - Ты подписала со мной контракт.
      - Ну и? - На её лице возникло недоумение. - Послушай, если я могу рассчитывать, что ты меня сумеешь защитить от Фрэнка, если мне можно не бескопокиться о сломанном носе или выбитом глазе, тогда я готова выплатить тебе двадцать процентов до последнего цента - чего ты все равно не получишь, потому что, как я уже тебе говорила, он переписал страховой полис.
      - А кольцо? А кадиллак?
      - Я их не верну. Поверь, я не шутила, когда говорила, что заработала их. Но только не думай, что я какая-то там алчная дрянь. Я не такая. Клянусь, я впервые в жизни не хочу возвращать то, что от меня требуют вернуть. Но только никому не удастся сделать из меня дуру. Никому!
      - Никто и не собирается.
      - Я ведь не такая плохая, какой могу показаться. Уж поверь мне, - Она отвернулась.
      - Верю, - я взял её за подбородок и повернул лицо к себе. - Тебе можно теперь не думать о Фрэнке - до самой смерти.И кольцо, и кадиллак - они теперь твои.
      Между бровей у неё пролегла морщинка.
      - Что-то я не понимаю.
      - Он мертв.
      Ладонь Лолы взлетела к её рту, прижалась к губам. Во взгляде, медленно встретившемя с моим, сквозил ужас.
      - Ты... убил его?
      - Нет.
      Ужас растворился в её глазах и сменился испугом, недоумением и отчаянием. Рука бессильно упала.
      - Что случилось?
      Я ей все рассказал.
      Когда я закончил свой рассказ, кровь отлила от её лица, пальцы дрожали.
      - Где ты держишь эликсир жизни? - спросил я.
      - Что?
      - Виски. Тебе надо глотнуть.
      Она указала на дверь. Я пошел к двери, толкнул её и оказался в кухне. В белом шкафичке над раковиной я обнаружил целую батарею бутылок. Я налил в бокал брэнди, принес в комнату и заставил Лолу выпить залпом. Ее щеки быстро порозовели.
      - Но ведь и тебя ... могли убить, - прошептала она.
      - Такая возможность предусмотрена в издержках производства. Моего бизнеса. Это нормальный риск моей профессии и учитывается в размере гонорара. Кстати, о гонораре. - Я сел рядом с ней на диван. - Этот страховой полис теперь играет куда более важную роль, чем вчера.
      - Но я же сказала...
      - Я знаю, что ты мне сказала. Но ведь это ты мне сказала. Лучше мне послушать страхового агента. Ты не знаешь, кто он?
      Она приложила пальцы к вискам, пытаясь припомнить.
      - Фрэнк мне говорил как-то. Сейчас подумаю. Кейт. Или Грант. Не помню. Кейт Грант или Грант Кейт.
      - Ну, это несложно выяснить. У тебя есть телефонный справочник?.
      Лола встала с дивана и принесла мне книгу. Мы уселись рядом и стали листать справочник. Агента звали Кейт Грант. В справочнике были указаны два номера - офиса и домашний. Для звонка в офис было уже поздновато. Я позвонил ему домой. После нескольких звонков на другом конце провода раздался сонный голос:
      - Алло?
      - Мистер Грант?
      - Да, это я. .
      Я постарался изменить голос и заговорил на две октавы ниже. Лола прижала свое ушко к трубке вместе со мной.
      - Это мистер Паланс.
      - Фрэнк?
      - Нет, отец Фрэнка. Бен Паланс.
      - Да? Да, мистер Паланс?
      - Простите, что потревожил вас так поздно
      - Ничего страшного, сэр.
      - Дело очень срочное. Речь идет о страховом полисе Фрэнка. Он говорил мне о том, что изменил полис в пользу другого бенефициария. Это произошло накануне его ухода в рейс. Он упоминал имя молодой леди по имени Роуз Джонас.
      - Да, сэр, - подтвердил страховой агент. - Я помню: перерегистрация бенефициария. Он со мной связывался. И отдал мне соотвествующие распоряжения. Роуз Джонас - совершенно верно.
      - Благодарю вас, - Я положил трубку.
      - Ну вот, видишь? - воскликнула Лола.
      - Вижу, - мрачно заметил я и попрощался.
      - Ты куда?
      - Работать.
      В "Рейвене" было шумнее, чем в зале сената при обсуждении госбюджета. На сцене выступала Роуз Джонас со своей версией "Звездной пыли". Мне доводилось слышать вариации и получше, но аранжировка оказалась очень удачной, а уж зрелища подобного этому я в жизни не видывал,. Она была сложена так, что, без сомнения, в койке могла обеспечить комфорт: пркически обнаженная верхняя часть колыхалась в символическом бюстгальтере, а остальное тело без всяких признаков нижнего белья томилось в узком черном с блестками платье, в котором ей, надо думать, было невозможно сесть. Черные волосы были зачесаны на бок, так что виднелось одно ухо, а с другой стороны они волнами падали на обнаженное плечо. У неё были черные, как угли, широко посаженные глаза с дьявольским блеском, впалые смуглые щеки и страстный рот с ярко-красными губами. Она источала секс в зрительный зал, и каждая впадинка и возвышенность её тела, выставленного на всеобщее обозрение, посылали откровенный призыв. Я мог понять Фрэнка Паланса. Эта девица легко могла заткнуть за пояс любую блондинку.
      Найдя Тома Коннорса, я спросил у него:
      - Могу я подождать малышку?
      - Где?
      - В её гримерной.
      - Что, запал на нее?
      - Очень может быть. Но пока нет. У меня башка другим забита.
      - Неприятности?
      - Возможно. Ее дружок должен появиться?
      - Нет.
      - Почему такая уверенность?
      - Обычно он сначала звонит.
      - Тебе или ей?
      - Или мне или ей.
      - Ей сегодня звонили?
      - Нет.
      - Давно она здесь?
      - С семи.
      - Ладно. проводи меня в гримерную.
      Гримерная как гримерная - во всех кабаре такие: комнатка со сладким ароматом кольдкрема, трюмо с яркими лампочками вокруг зеркала. Я закурил и стал ждать. Том ушел. Когда Роуз наконец появилась, она не проронила ни слова. Она взяла пачку сигарет "Шерман", вытащила одну и закурила, глубоко затягиваясь и быстро выпуская струйку дыма.
      - Что вам здесь надо? - Она говорила медленно. Низким голосом.
      - Меня послал Фрэнк, - ответил я.
      - Какой?
      - Фрэнк Паланс.
      - Вы кто?
      - Пит.
      - А дальше?
      - Просто Пит.
      - И вас послал Фрэнк? Зачем?
      - Мне надо вам кое-что сообщить.
      - Хорошо. Сообщайте.
      - Он мертв.
      Длинная коричневая сигарета замерла в воздухе. Черные глаза прищурились. Между красных губ показался кончик красного блестящего языка и, скользнув по нижней губе, вернулся обратно в рот. Потом она произнесла:
      - Какого черта? Что вам надо? Кто вас послал?
      - Нам надо поговорить, Роуз.
      Сигарета вернулась в рот и из её ноздрей вылетели две струйки дыма. Она сощурилась, размышляя над моими словами. Медленно оглядев меня, спросила:
      - Говорить будем прямо здесь?
      - Честно говоря, здесь мне бы не хотелось
      - Мне можно одеться?
      - Разумеется.
      Она затушила сигарету в пепельнице, зашла за ширму, переоделась в платье и туфли, вышла и спросила:
      - Можно я сама отведу вас? Туда где можно спокойно поговорить.
      - Ради Бога!
      Она набросила на плечи норковый палантин, достала из комода сумочку и бросила мне на ходу:
      - Пошли, герой. Пытаешься подзаработать лишний доллар?
      - Ну да. Всегда пытаюсь честно подзаработать лишний доллар.
      Мы отправились на такси в Нижний Ист-Сайд и всю дорогу молчали только переглядывлись. Мы вышли на углу Аллен-стрит и Ривингтон. Я расплатился и она повела меня к ветхому зданию, которое лет тридцать не ремонтировалось - знаете, в таких сортиры находятся не в квартирах, а в общем коридоре. Мы прошли через вестибюль, воняющий крысами, свернули направо, и она быстро вставила ключ в скважину. Очень шумно отперла замок, распахнула дверь, и мы вошли. Я первым.
      Это была старенькая грязная комнатушка - гостиная и кухня одновременно - и пара незакрывающихся дверей в правой стене. Единственным признаком современности был телефонный аппарат на древнем дребезжащем холодильнике. Я обернулся к Роуз.
      В руке она держала пистолет.
      Маленький автоматический умелец.
      Он ей был ужасно к лицу.
      - Ну, чмыш, чего ты хочешь? Говори! - Роуз сняла палантин и сбросила его на пол. Потом уронила на него свою сумочку и повторила: - Давай, чмыш, говори, что тебе от меня нужно.
      - Фрэнк мертв.
      - Это ты уже говорил. Откуда ты знаешь?
      - Что знаю?
      - Что он мертв.
      - В газете прочитал.
      - Врешь.
      - Почему?
      - Это произошло слишком поздно, чтобы попасть в утренние газеты, и слишком поздно, чтобы попасть в вечерние газеты. Сообщение появится не раньше завтрашнего дня.
      - А ты-то откуда знаешь?
      - Поиграть решил со мной? - Она улбнулась и я опять заметил кончик её быстрого красного языка. Она устремила взгляд мимо меня на дверь в стене и позвала: - Тихоня! Выходи.
      Дверь отворилась и из неё показался толстенький коротышка. На нем были штаны и больше ничего. Округлое брюшко, начинавшееся сразу под грудью, поросло волосами. Ноги у него были босые и грязные. Глазки утопали в жирных складках лица и поблескивали точно у зверька, а когда он перевел взгляд на Роуз Джонас, блеск в его глазках стал ярким и хищным - ну совем как у дикого зверя.
      - Привет, Роузи. Красивое платье. Очень тебе идет. Новое? Оно мне нравится, Роуз.
      Она указала ему на меня стволом автоматического пистолета.
      - Этот один из новеньких ребят Джо?
      - Нет.
      - Уверен? А то этот умник все что-то вынюхивает. У него есть информация. Я же с тобой разговариваю, Тихоня.
      Коротышка нехотя отлепил свои глазки от её тела. Он посмотрел на меня и криво улыбнулся. Во рту у него недоставало одного переднего зуба.
      - Этот, что ль?
      - Ты его знаешь?
      - Знаю. Он был с ними. В конторе у Фрэнка.
      - Тогда все ясно. - Она подошла ко мне ближе. - Так кто же ты, черт побери?
      - Пит.
      - Кончай свою волынку, Пит. Ты кто?
      - Никто.
      - Расстегни пиджак.
      Я расстегнул. Она залезла внутрь рукой и стала искать документы, а я перед тем, как это сделать, сладко улыбнулся: это же было все равно, что отнять булку у восьмидесятилетнего старика. Левой рукой я схватил пистолет, а правой двинул ей в челюсть. Она рухнула как подкошенная на свой норковую палантин. Тихоня метнулся ко мне с изяществом беременного носорога, и даже если в голове у него были россыпи бесценных мыслей, каждая из них втолковывала ему, что самое главное в этой ситуации - направленный на него пистолет. Тихоня остановился на как вкопанный и, похоже, был на грани истерики.
      - Эй, не надо! Только не делай необдуманных поступков, парень. Подумай сначала!
      - А никто и не собирается совершать необдуманные поступки. Вот разве что мозги твои разбрызгаю по полу. Да вот только грязи тут от этого вряд ли прибавится.
      - Не надо. Прошу вас. Не говорите так, мистер.
      - Ты на кого работаешь, толстун?
      - Ась?
      - Работаешь на кого?
      - Слушайте, мистер...
      - Сам слушай, толстун. Ты сегодня пристрелил одного парня. Убил.
      - Не вам об этом говорить!
      Я вдруг сорвался на пронзительный фальцет.
      - Не мне? Да я же там был! Помнишь?
      - Не вам говорить об убийстве, мистер. Об этом пускай скажет судья и присяжные. А мне положен адвокат.
      - Послушай, умник! Ты мне лекцию о правосудии не читай! Мне нужна информация. Не воображай себя шибко умным, толстун. Ты стреляешь в стену только для того, чтобы мы поняли, что у тебя в руке пушка, и тут же просишь не шуметь. Но вот что постарайся понять. Хорошенько постарайся. Или я получу от тебя информацию, или ты получишь... свинцовую плюху. Такое бывает с теми, кто оказывает сопротивление при аресте.
      - Ты легавый?
      - Частный. На ладно. Монетка в автомате. Где же музыка?
      - Я работаю на Джо Эйприла.
      - Давно?
      - Пару месяцев.
      - Ты из Калифорнии?
      - Нет.
      - Откуда?
      - Детройтский я.
      - Чем занимается Эйприл?
      - Не знаю.
      Я засомневался, что он не врет, но не стал настаивать.
      - Где его логово?
      - Чего?
      - Пасется где он?
      - Гараж "Армандо".
      - Это где?
      - Угол Тридцать первой и Девятой.
      - Ладно. Где твой ствол?
      Он мотнул головой на раскрытую дверь.
      - В спальне.
      - Двигай!
      Я вошел с ним в вонючую комнатенку. Его кобура болталась на металлической стойке древней кровати. Я вытащил револьвер и, выведя коротышку обратно в кухню-гостиную, приказал ему сесть.
      Он сел. Роуз по-прежнему находилась в горизонтальном положении на полу.
      - Настоящее имя? - спросил я у него.
      С достоинством:
      - Родерик Даллас!
      Я подошел к холодильнику и во вторай раз за сегодняшний вечер позвонил в полицию, но на сей раз вызвал лично детектива-лейтенанта Луиса Паркера.
      Когда под окнами завыли полицейские сирены, Роуз Джонас все ещё полеживала на полу без движения.
      Я сыграл заключительный акт вместе с Паркером. Нам пришлось долго уламывать кое-кого, но в конце концов уломали. Затея была лихая, но ведь они и сами были лихие, эти крутые ребята из Калифорнии, которые обожали звонить почем зря. Надо было пробиться в самое их лежбище и брать всех скопом - накрыть всю их малину молниеносно и без шума. Должно было сработать. У нас могла получиться не просто облава, а лучше, чем облава, но для начала нам пришлось выдержать натиск стряпчих, слетевшихся со всех сторон с воплями о нарушении каких-то там поправок к Конституции. Я этих умников впервые видел, да и они меня, кажется, тоже. Вот их-то и понадобилось уламывать, но Паркер-то был полицейским до мозга костей и ему хватило ума понять, что именно так - одним наскоком быстро и без шума - мы сможем накрыть всю их малину.
      Такси домчало меня до гаража "Армандо" за четверть часа. Гараж представлял собой мрачное и на вид неприступное здание с задраенными окнами и спущенной металлической дверью на замке. Я нажал на кнопку звонка и услышал внутри шум и лязг. Открылось малюсенькое окошко и меня спросили, чего мне надо.
      - Эйприл, - коротко ответил я.
      - Ты от кого?
      - От Тихони.
      Окошко захлопнулось. Наступила тишина.Потом что-то заурчало и металлическая дверь, дернувшись, отъехала вверх - на достаточную высоту, чтобы я смог войти. Я вошел. Металлическая дверь со скрежетом опустилась. Сторож сказал:
      - В офисе.
      В длинном гараже стояло не больше пяти машин - новеньких, полированных. Мой провожатый открыл дверь офиса и я вошел. Здесь света было побольше. Теперь я рассмотрел провожатого - он оказался длинным худым парнем со смуглым рябым лицом. На нем был пиджак с подкладными плечами и светлосерая узкополая шляпа. Сидящий за письменным столом выглядел совсем по-другому. Открытое улыбающееся лицо, светлые волосы, ослепительно-белая рубашка с французскими манжетами и с монограммой Д.Э. на нагрудном кармашке - в общем, джентльмен с журнальной обложки .
      - Джо Эйприл? - уточнил я.
      - А тебе на что?
      - Я из Детройта. Вчера приехал. Повидался со старым корешом Родериком Далласом, которого все кличут Тихоней. Он посоветовал к тебе ткнуться.
      - Зачем?
      - Работенка нужна.
      - Постой. А откуда тебе известно, где Тихоня залег?
      - Да я Тихоню знаю с тех пор, как он под стол пешком ходил. Мы с ним частенько беседовали - можно сказать душу изливали - посредством междугородной телефонной связи.
      - Ишь ты какие словеса плетешь.
      - Сие есть предмет моей гордости, сэр.
      - И ты, значит, вел с ним междугородние телефонные разговоры аж из Детройта?
      - Это я могу себе позволить. Да и Тихоня рассказывал, что он здесь не нуждается.
      - Ладно. Так чего ты хоешь?
      - Очень немного. В Детройте я что-то слегка переработал и вот приехал в Нью-Йорк на краткий заслуженный отдых. Первым делом я решил навестить своего старинного кореша Тихоню, а он мне говорит, что залег на дно пока, так как он замочил какого-то чмыша сегодня. Он говорит, может, я тебе на что сгожусь. Я, признаться, обожаю собирать зелененькие хрустящие бумажечки с портретиками наших славных государственных деятелей. Вот я и пришел.
      Он меня пристально оглядел.
      - Баранку вертеть умееешь?
      - Шутишь! Я вертел баранкой, когда Тихоня ещё вертел мамкиной сиськой.
      - Помолчи-ка, приятель. Как тебя зовут?
      - Скотти. Скотти Сондерс.
      - Помолчи, Скотти. - Он потянулся к телефону, набрал номер , подождал и произнес:
      - Алло? Тихоня?
      - Это я, босс. - Тихонин свистящий шепот, казалось, эхом зазвучал под низким потолком гаража.
      - Как ты там?
      - Нормально. Малость поджилки трясутся.Но ничего.
      - Тут у меня твой дружок.
      - Который?
      - Скотти Сондерс.
      - А, да, босс. Стоящий парень.
      Лицо Эйприла просветлело. И на нем появилось выражение удовольствия. Он не испытывал бы такого удовольствия, зная, что в эту самую секунду "кольт" Паркера уткнулся стволом в висок бедняге Тихоне. Так что Тихоня не соврал насчет трясущихся поджилок.
      Эйприл решил устроить ещё одну проверочку.
      - А откуда он, этот краснобай?
      - Который?
      - Скотти Сондерс.
      - Оттуда же, откуда и я - из Детройта, босс. Очень смышленый паренек.
      - Ладно. Сиди и не рыпайся там. Я с тобой свяжусь. - Эйприл положил трубку, взглянул на рябого и кивнул на меня. - Познакоьмьтесь ребята. Джек Зигги. Скотт Сондерс.
      Мы обменялись рукопожатием.
      - Вообще-то это хорошо, что ты подвалил. - сказал Эйприл. - Пока Тихоня залег на дно, у нас как раз одного человечка и не хвататет. Ты знаком с Блохой Бернсом?
      - Нет.
      - Блоха из Калифорнии. Он мне рекомендовал Тихоню. для работы здесь. А теперь погляди на Зигги повнимательнее.
      Я поглядел и спросил:
      - А зачем?
      - Вы с Зигги будете работать в паре. Сегодня. Ты сегодня свободен?
      - Если заработок подходящий, то свободен.
      Эйприл кивнул Зигги, и тот вышел. Я услышал, как заурчала открываемая металлическая дверь. Потом дверь с таким же урчанием закрылась.
      - Садись, сынок, - предложил Эйприл.
      - Спасибо, - ответил я и сел.
      - Я тебе сейчас обрисую картину. Мы начали по новой заниматься старым рэкетом. Мы перегоняем автомобили по заказу.
      - Как это - по заказу?
      - К нам поступают заказы со всех концов ... ну, словом, отовсюду - с Кубы, из Мексики, из Южной Америки. Заказчик говорит. что ему требуется. И все. Зеленый "бьюик" с откидным верхом? Пожалуйста. Черный "кадиллак"-седан? Милости просим. Вот так-то. Мы рассылаем наших следопытов, чтобы они разыскали нужный нам образец - и угнали его. Ба-бах и все! Потом мы товар малость перекрашиваем, меняем молдинги - и дело в шляпе. Ну, как тебе?
      - Нравится. А какаой навар? Для шестерок вроде меня.
      Он выдвинул ящик стола. Там лежал автоматичский пистолет и куча банкнот. Он взял несколько бумажек со словами:
      - Тут пять сотен. Ну вот, теперь, считай, тебя внесли в платежную ведомость. Своим я плачу хорошо. Жаловаться не на что. Если будешь работать чисто и прилежно, я сделаю тебя богачом. Скурвишься - ты покойник.
      - Как этот Фрэнк Паланс? - тихо произнес я.
      - У Тихони слишком длинный язык
      - Когда он мне шепчет на ушко, не слишком длинный.
      - Фрэнк Паланс. Я взял его в дело, сосунка этого. Стелил ему мягко, купил на свои сухогруз, научил его, как все провернуть.
      - А как?
      - Он у нас экспортом занимался. Краденые тачки сплавлял за кордон.
      - Ну, и где же он лопухнулся?
      - Возомнил из себя невесть что, мало ему стало. А когда моим ребятам вдруг становится мало и они пытатся у меня под носом отстегнуть себе лишнего, то им каюк, братец! Я этого сосунка Паланса ввел в дело, я его и вывел. Да только мне захотелось это сделать самому.
      - Что-то не совсем ясно.
      Глаза у Эйприа были голубые. Он меня ими просто припечатал к стулу. И сказал серьезно:
      - Ты как считаешь, Тихоня любит пушкой баловаться?
      - Тихоня - нет!
      - Он сегодня такой шухер устроил - сильно меня подставил. Я попросил его взять Паланса за яйца, забрать бабки и принести все мне Бабки-то он принес, а Паланса угрохал - дурррак! А может, парень раскаивался, может, он бы смог оправдаться - в чем я сомневаюсь - но я теперь этого уж не узнаю. Тихоня вдруг с катушек слетел. И стал палить... Как думаешь, может, Тихоня слишком нервный для такой работы?
      - Не знаю.
      Эйприл выложил на стол пять сотенных купюр.
      - Вот бабки. Будет больше. Но только смотри, не зарывайся как этот Паланс. Играй спокойно, головы не теряй - и ты далеко пойдешь. Малый неплохо зарабатывал на этом деле, очень неплохо. Но вдруг ему захотелось хапнуть сразу много. Ну вот ему и запихнули весь его навар в глотку. Ну ладно, малыш, бери свои бабки.
      Я взял деньги, встал и засунул банконоты в карман.
      Заурчав, дверь гаража поднялась, потом снова опустилась.
      Вошел Зигги с револьвером в руке.
      - Ну что там? - спросил Эйприл.
      - Я ходил проверить, как дела у Тихони.
      - Так?
      - Ни Тихони, никого. Об остальном рассказала мне Лили.
      - Что за Лили?
      - Хозяйка кондитерской напротив. Тихоню замели.
      - Кто?
      - Легавые - кто же еще. Легавые замели Тихоню и Роуз Джонас тоже замели. - Он махнул револьвером в мою строну. - Этот гад подсадной.
      Эйприл плотно сжал губы.
      - Вот тебе и краснобай. Ладно. С ним я сам разберусь. - Он потянулся за автоматическим пистолетом в ящике письменного стола.
      Эти ребята не были дилетантами. Обитатели этого гаража были не то что Роуз Джонас, которая держала свой пистолет точно вареную сосиску. Здесь тебя могли бы пристрелить и никто бы бы ничего не узнал, ни одна живая душа. Такое было местечко. Здесь тебя пришьют - ты и глазом не успеешь моргнуть. Так что терять мне было ровным счетом нечего. А вот получить я мог жизнь. Тут дело не в мужестве или отваге... Просто мне ничего другого не оставалось, если, конечно, я не хотел превратиться в труп.
      Я прыгнул на него, невзирая на то что другой держал меня на мушке. Я прыгнул на него, хотя он достал свой автоматический, а другой помахивал стволом прямо перед моим носом. Я сделал изящный прыжок, который мог бы оказать честь Лоле Сазерн, мощно оттолкнувшись от пола, и вместе с Эйприлом и его вертящимся креслом покатился по полу, а Зигги заскакал вокруг нас, выбирая удобный момент для выстрела.
      Наконец ему показалось, что такой момент настал. Он выстрелил. Дважды. И убил босса.
      Автоматический пистолет Эйприла оказался у меня в руке и я, воспользовавшись его трупом точно щитом, три раза выстрелил и промахнулся, а потом пуля попала мне в плечо, а ещё одна прошила труп и достала мою грудь, но потом я уж не промахнулся и во лбу Зигги разверзлась кровавая дыра, из неё хлынула кровь и покрыла ему лицо красной маской, а из дыры вдруг забелела раздробленная лобная кость, и он упал, а я переполз через мертвого Джо Эйприла, попытался встать на ноги, но не смог...
      Я полулежал в кровати, прислонившись к подушке, и ждал их появления Паркера и прочих действующих лиц. Радости я не испытывал. Через три дня я собирался покинуть это заведение. Одна пуля прошла навылет через левое плечо и рана оказалась неопасной. Ее промыли, забинтовали - и все дела. Даже кость не задело. Другая пробила мышцу около легкого, но и тут мне повезло. Легкое не было задето. Но все же врачи решили его проверить, и мне сказали, что эта рана неприятная. Потому-то я и оказался на больничной койке. Но на три дня всего.
      Заснуть я не мог и в голове у меня крутились одни и те же мысли. Наконец я привстал, снял трубку с телефонного аппарата на столике и набрал номер Паркера. И вот теперь я ждал Паркера с гостями. Единственное, что сказал мне Паркер так это то, что ни Тихоня, ни Роуз Джонас не были поставлены в известность о смерти Эйприла и Зигги, что, конечно, делало честь сообразительности Паркера, но какого черта - убийство Фрэнка Паланса все равно было пока не раскрыто: мы знали, что его продырявил Тихоня, но не знали почему. Пока не знали.
      Я услышал в коридоре шаги и попытался придать себе как можно более бравый вид. Первым в палату вошел Паркер и долговязый худой парень с мешками под глазами. Паркер представил нас друг другу - Кейт Грант, Питер Чемберс - но у меня не было времени на обмен любезностями.
      - Мистер Грант, - пустился я с места в карьер, - в страховом полисе Фрэнка Паланса действительно был пункт о двойной компенсации в случае смерти от несчастного случая?
      - Да, сэр, именно так.
      - Полис у вас? - обратился я к Паркеру.
      - Нет, он в управлении. Он же вступает в силу.
      - Он больше не нужен, мистер Грант, - продолжал я. - Кто бенефициарий? Вы знаете?
      - Да.
      - Отлично. И кто же?
      - Вы хотите знать - кто им был первоначально?
      - Да.
      - Фанни Ребекка Форцинрассел.
      - Что-о?
      - Это такое имя, сэр. Фанни Ребекка Форцинрассел.
      - Ладно. В таком случае накануне его ухода в рейс три недели назад, насколько я понимаю, вас попросили изменить завещательное распоряжение. Верно?
      - Верно.
      - На чье имя?
      - Простите...
      - Вы изменили имя бенефициария - на чье имя?
      - А... На некую Роуз Джонас.
      - Постойте. Фрэнк Паланс занимался перевозками... противозаконных грузов. Он собирался пробыть на судне целый день. Вы хотите сказать, что он смог выбрать время для того, чтобы покинуть судно, приехать к вам в контору и обсудить страховые дела?
      - Нет, все было не так. Он отдал мне распоряжения по телефону. Я подготовил бумаги, как он и просил.
      Тут явно был прокол. Огромный прокол, как в автомобильной покрышке, напоровошейся на трехдюймовый гвоздь. Я мысленно скретил пальцы на правой руке.
      - Так значит он не успел ничего подписать?
      - Нет.
      Нет! Я шумно выдохнул Для меня это "нет" означало двадцать тысяч долларов. Нет!
      - А он собирался их подписать?
      - Да. Я же все подготовил. Но как вы верно заметили, у него в тот день не было времени. Я все сделал, как он просил, и бумаги дожидались его возвращения.
      Я заговорил уже спокойно и веско - ну точно дипломированный адвокат.
      - Поправьте меня, если я ошибаюсь, мистер Грант, но без подписи субъекта договора страхования изменение завещательного распоряжения не имеет юридической силы. Другими словами, в условиях страхования жизни Фрэнка Паланса сохраняется статус-кво. Правильно?
      - Абсолютно.
      Паркер усмехнулся.
      - Фанни Ребекка Форцинрассел. Повезло девчонке!
      - Благодарю вас, - сказал я с жаром. - Премного вам благодарен.
      Паркер выпроводил его из палаты и вернулся с Тихоней, Роуз Джонас и полицейским.
      - Ох ты, парень, тебе здорово досталось! - сказал Тихоня.
      - Тебе будет хуже, приятель. Тебя посадят на стул.
      На сей раз он предстал передо мной одетым - ботинки, штаны и плохо сидящий пиджак.
      - Очень может быть. - сказал он. - А может и нет. Таким тихоням, как я, частенько выпадает джокер.
      - В твоей колоде есть только один джокер, который может спасти тебя от стула. И этот джокер у меня, приятель.
      - У тебя? И ты его предлагаешь мне? - В уголках губ этого коротышки показалась слюна.
      Паркер удивленно вскинул брови, наблюдая за нами. Роуз Джонас достала пачку сигарет и задымила как паровоз.
      - Ты, Тихоня, большой любитель пострелять по живым мишениям?
      - Я-то не очень.
      - Ты Тихоня такой ненадежный И пострелять любишь по живым мишеням? Жмешь на спусковой крючок от страха, да? Стоит вас пугнуть, как вы уже палите во все стороны без разбора. Ты такой, Тихоня?
      - Это не про меня.
      - Да ведь над тобой издеваются, Тихоня. Тебя выдают за трусливую собачонку с поджатым хвостом. Ненадежный. Палит почем зря. Да они же смеются над тобой, Тихоня.
      - Кто смеется? Кто?
      - Да все. Вся братва. Джо Эйприл. Зигги.
      Он захихикал.
      - А, так ты с ними сцепился. Вот откуда у тебя свинцовые плюхи в брюхе.
      - Оттуда, оттуда. Но они надо мной не смеются, Тихоня. Они смеются над тобой. Они хохочут до колик. Они же на тебе крест поставили . Большой жирный крест. Тихоня-то наш - да его хлебом не корми - дай только кого-нибудь замочить. Нервный. Пугливый. Слышал бы ты, какие они шуточки про тебя отпускают.