- А я о нем. Но где связь?
      - Я помолвлена с сыном Бена.
      - С Фрэнком? С Фрэнком Палансом?
      - Ты с ним знаком?
      - Нет . Я о нем слышал, конечно, но мы ни разу не встречались. - Я привстал. - Послушай... Только не обижайся. Восприми мои слова буквально. Ладно?
      - Валяй.
      - Ты девочка, которая привыкла к приятностям в жизни и которая не видит для себя никакого будущего в своей нынешней профессии, потому что она не приносит ей материального благополучия, поэтому девочка думает: уж если когда я и выйду замуж, то удачно... а под словом "удачно" она имеет в виду деньги.
      - Ну и?
      - Ну и что там у вас с Фрэнком Палансом?
      - Не понимаю.
      - Как я слышал, он отличный малый и все такое, но он моряк или что-то в этом роде. Точка. Старший помощник и что-то в этом роде.
      - Неверно.
      Я вздернул брови, а она подняла левую руку.
      - Кольцо это мне купил Фрэнк. Кадиллак - подарок Фрэнка. У него собственный дом с кучей слуг в Скарсдейле и десятикомнатная квартира в Нью-Йорке. Он не старший помощник капитана. Он владелец собственного торгового судна.
      Пораженный услышанным, я только и смог выдавить из себя:
      - Жаль, что никто не удосужился дать мне полный отчет о старине Фрэнке.
      - Я познакомилась с ним месяца четыре назад. У нас был бурный роман так это называется. Но потом я поняла, что все это страшная ошибка и, чем дальше, тем все больше это становилось мне ясно. Фрэнк - мерзкий тип.
      - В каком смысле... мерзкий?
      - Мерзкий, злой, мстительный, отвратительный... Вот в каком смысле. Я его до смерти боюсь. Я не могу тебе передать, каким кошмаром для меня были эти четыре месяца. К счастью, он много времени проводил в плавании.
      - А со стариком ты об этом говорила?
      - Нет. Зачем его расстраивать. Фрэнк уже взрослый. Какой смысл бегать к его отцу и жаловаться.
      - А какой тогда смысл жаловаться мне?
      - Потому что ты... Я хочу, чтобы ты мне помог.
      - Но как?
      - Я хочу, чтобы ты меня защитил от Фрэнка. И... - Она запнулась на мгновение. - Я хочу оставить себе подарки Фрэнка.. Я их заработала.
      - И в каком сейчас состоянии дело?
      - Какое дело?
      - Ваш роман.
      - Я расторгла помолвку накануне его ухода в рейс.
      - Когда это произошло?
      - Три недели назад.
      - Когда он возвращается?
      - Сегодня.
      Я неловко заерзал. Мне предстояло затронуть малоприятную тему.
      - Кто платит гонорар?
      - Какой гонорар?
      - Ну, мне надо есть пить, платить за квартиру...
      - Я тебе ничего не могу предложить. Я практически разорена.
      - То есть как ничего?
      Наши глаза на секунду встретились, и потом, точно два подростка, застигнутые врасплох под темной лестницей, мы страшно смутились. Уставившись на солнце и заморгав , я заметил:
      - Между вами что-то произошло - ссора, что-то в таком духе?
      - Да.
      - Нечто, что обострило ваши отношения. Нечто, из-за чего все рухнуло?
      - Ну да. Соблазнительная брюнетка по имени Роуз Джонас. Певичка в клубе "Рейвен". В каком-то смысле можно сказать она стала для меня подарком судьбы. Ее появление дало мне прекрасный повод.
      - Он с ней давно знаком?
      - Пару месяцев.
      - Как они познакомились?
      - Понятия не имею.
      - А когда он её встретил?
      - Не знаю.
      - А когда у вас произошла ссора? И где?
      - Я же сказала. Накануне его отплытия в рейс. В его городской квартире. Ссора была серьезная. Очень. Он меня даже ударил - один раз, но и этого было достаточно. Он потребовал вернуть кольцо и машину, и заявил, что перепишет полис - немедленно - на её имя.
      Я сел в шезлонге и взглянул ей в лицо. Полис! Тут пахло деньгами. Деньги. Ни одна ищейка в мире не может похвастаться лучшим нюхом, чем я, когда дело касается хрустящих зеленых бумажек дяди Сэма.
      - Какой такой полис?
      - Ну, это был его очередной широкий жест - надо думать. Вроде шестикаратного кольца и кадиллака.
      - К черту жесты! Что за полис?
      - Он застраховал свою жизнь и составил страховой полис на мое имя. С условием выплаты двойной компенсации в случае смерти от несчастного случая.
      - Ты вдруг заговорила как страховой агент. Не обращай внимания - я опять пытаюсь острить. И сколько же?
      - Пятьдесят тысяч долларов ноль-ноль центов.
      - Неплохо.
      - Неплохо-то неплохо, но все уже в прошлом. Он же сказал, что собирается изменить завещательное распоряжение и уж если он сказал, так он и сделает. Так что можешь губы не раскатывать.
      - Мои губы не имеют никакого отношения к страховым полисам, - возразил я.
      - Неужели? - коварно изумилась она и встала - Ну так что, берешься за мое дело?
      Я оглядел её с ног до головы.
      - Надо подумать.
      - Подумай в бане. Я изнываю от жары.
      Мы двинулись к коттеджу.
      - Умираю от голода, - сказала Лола. - Не надо одеваться. Мы примем душ, выпьем, я приготовлю чего-нибудь этакое.
      - Не возражаю.
      В коттедже я сразу потерял её в анфиладе спален, принял теплый душ, побрился, оросил лицо приятно пахнущим лосьоном, который нашел в аптечке, и причесался. Все ещё голый, я стал рыскать по всем шкафам и наконец в какой-то кладовке нашел белоснежный махровый халат. Я надел его, и он тут же впитал в себя весь солнечный жар, полученный моим телом на воздухе. Я ширко зевнул. Мною вновь овладела дремота. Но меня ждала работа - и ещё было не время погружать свое размякшее тело в маняющий уют мягкой постели. В ящике письменного стола я нашел ручку и листок бумаги. И написал:
      "Настоящим поручаю Питеру Чемберсу представлять мои
      интересы в отношениях с Фрэнком Палансом. Его гонорар
      составит двадцать процентов от суммы, причитающейся мне
      по договору страховвания жизни вышеозначенного Фрэнка
      Паланса, оформленного в мою пользу."
      Я поставил дату и провел черту для её подписи. Положив составленнй документ на стол, я улегся в кровать, вздохнул, потянулся и уже был готов погрузиться в сон, как в дверь постучали.
      - Войдите! - крикнул я.
      На ней тоже был махровый халат. Тоже белоснежный, но немного не такой, как у меня, да и форму имел несколько иную. В верхней его части отчетливо просматривались две выпуклости, далее он сужался к поясу, а ниже опять расширялся. Мое сердце забилось так, словно в нем поселился маленький негритенеок с там-тамом. Она расчесала свои золотистые волосы, которые ниспадали волной на плечи, и наложила косметиу на лицо. Ее пухлые губы сияли красной помадой. Как же романтично, черт побери!
      - Подпиши бумагу там на столе! - стараясь сохранять спокойствие, сказал я.
      Лола прочитала, поставила подпись и, отложив ручку, улыбнулась.
      - Хоть ты и умный парень, ты себя обманываешь. Ведь этот полис уже не в мою пользу. Я же Фрэнка знаю. Но если все пока остается в силе - что ж, тебе же лучше. Я с удовольствием заплачу тебе двадцать процентов. - Теперь улыбка была ширкой и радостной. - потому что тогда мне достанется восемьдесят процентов... Но я надесюь, ты не собираешься его укокошить?
      - Нет. Не собираюсь.
      - Очень жаль. Ладно, теперь, когда бумага подписана, ты будешь работать на меня?
      - Угу.
      - Ну тогда тебе причитается настоящий гонорар. По крайней мере, аванс.
      - Неужели?
      - Аванс, - повторила она, подходя к кровати. - Небольшой аванс! Улыбка сползла с её полураскрытых губ, и ноздри слегка затрепетали. Она наклонилась надо мной: от неё исходил сладкий аромат - солено-сладкий, если говорить точнее, - и она прижалась к моему рту пухлыми красными губами.
      Я не шевелился. И не обнял её. Мы соединились только ртами, только широко раскрытыми влажными губами и горячими языками. Потом её щека заскользила по моей щеке, а язык проник мне в ухо, и я услышал её дыхание и теплый шепот:
      - Я люблю вас, мистер Чемберс. Я от вас с ума схожу, и знаю это, но я вас люблю, люблю, люблю...
      Потом она выпрямилась, отошла и встала около кровати. Не улыбалась только глаза сверкали и губы блестели. Ох уж этот её влажный теплый блеск...
      - Я тут недавно думал кое о чем...
      - О чем же? - Ее голос долетел до моего слуха точно издалека.
      - Ты такая смуглая.
      Теперь она заговорила хрипловато и медленно.
      - Нет. Вовсе не смуглая. Я же блондинка. И кожа у меня молочно-белая. А это загар.
      - Мне очень нравится твоя смуглая кожа.
      - Так странно. Даже смешно. когда смотришься в зеркало. Словно я какая-то двухцветная. Коричневая - белая, потом опять коричневая и белая...
      Я молчал. Ни слова не сказал. Я не произнес: "Интересно было бы посмотреть" - я молчал как рыба, и тут эта её улыбочка опять зазмеилась по губам, по блестящим красным полным губам, и губы эти извивались словно две маленькие непоседливые гусеницы позади которых виднелись ослепительно белые зубы. Не отрывая от меня взгляда, она медленно развязала пояс и резким движением отбросила халат в сторону.
      В Нью-Йорк мы вернулись в пятом часу. Она жила в доме номер 880 по Мэдисон-авеню. Поцеловав её на прощанье, я сказал:
      - Сиди дома и ни о чем не думай, я буду действовать.
      Я доехал на такси до отеля "Вэлли" - угол Восемьдесят шестой и Вест-Энд-авеню. Здесь жил старик Паланс. Я позвонил ему снизу, и он с радостью пригласил меня зайти. Он ждал меня у раскрытой двери. На нем была футболка, джинсы и сандалии. Старик Паланс был здоровенный, но не жирный. В момент рукопожатия с ним вам сразу становилось ясно, что он все ещё мужчина в расцвете сил.
      - Очень рад тебя видеть, Пит. Молодец, что заглянул ко мне.
      - И я рад тебя видеть, Бен.
      - Ну, заходи, заходи. - Он впустил меня в комнату и закрыл дверь. Давай-ка я тебе налью стаканчик. - Он махнул рукой на почти пустую бутылку на бюро. - Я предпочитаю бурбон. Но у меня есть и для гостей. А если нет, я заказываю в баре. Ты что будешь?
      - Ничего, Бен, спасибо.
      Его глаза опечалились.
      - А что такое? Ты не болен?
      - Нет.
      - Завязал?
      - Нет.
      - Значит, это деловой визит. В чем дело?
      - Дело связано с Фрэнком.
      В голосе старика зазвучали тревожные нотки.
      - У него неприятности?
      - А почему ты спрашиваешь, Бен?
      - Потому что он, дурак, сам нарывается на неприятности. - Бен залпом осушил свой стакан, выдвинул стул для меня, а сам уселся на другой. и, набив трубку и закурив, продолжал. - Ты садись, садись. Моя старуха, мир её праху, родила мне шестерых. Пятерых девчонок - ангельских созданий, а шестого - мальчишку. И он недоделком вышел. - Старик передернул плечами. Не знаю, может, общий баланс и хороший. Так что случилось, Пит?
      Я вкратце изложил ему суть. Когда я умолк, он покачал своей седой головой и заговорил, не выпуская изо рта трубку.
      - Она хорошая девочка, эта Лола. Слишком хорошая для него. Слушай, Пит, не хочешь сегодня вечерком сходить со мной?
      - Куда?
      - Я встречаюсь с ним поле рейса. Вечером в у него в офисе. Он должен прибыть в восемь. Парню уже тридцать пять, а старый папаша все равно за ним ходит как за малым дитятей. У меня есть ключ от его конторы. Я буду его там ждать. Мне надо с ним кое-что обсудить. Не Лолу - массу других вещей, но сегодня у нас состоится последний разговор. Или мы поладим, или конец всему. Я уже три недели только об этом и думаю.
      - Но я-то что могу сделать? Я же к вашим делам никакого отношения не имею.
      - Ты мой друг. И ему это известно. Он про тебя все знает. Вы же с ним не знакомы?
      - Нет.
      - Ну, тогда пойдем вместе. Дело пахнет скандалом, знаешь, какие бывают разборки между отцом и сыном, но пусть уж все одно к одному. В конце концов ты представляешь своего клиента. - И он грустно улыбнулся. - Мне это не нравится. Сильно не нравится. Может быть, поэтому я и не хочу идти туда один, мне нужен кто-то для поддержки. Кто-нибудь помоложе да поэнергичнее. Ничего себе разговор отца о собственном сыне, да?
      - Я тебе сочувствую, Бен.
      - Пора нам с ним кое-что выяснить раз и навсегда. И я хочу, чтобы ты присутствовал, Пит.
      - Хорошо.
      - Куда мне за тобой заехать?
      - Я сам за тобой заеду. Сюда. Около половины восьмого.
      - Отлично.
      Далее мой путь лежал в клуб "Рейвен" в Гринвич-виллидж. Клуб оказался типичным "подвалом" - злачным местечком со всеми характерными примочками. Посетителей здесь развлекали слащавой попсой, танцем живота и пародиями на популярных актрис, причем местным пародистам не надо было слишком напрягаться, чтобы изображать особ женского пола. Это было обыкновенное кабаре, где все - от бармена до гардеробщика - норовили тебя обжулить, но дела тут шли хорошо, ибо отбоя не было от публики, обожающей подобные низкопробные зрелища. Этот "Рейвен" находился здесь довольно продолжительное время и по праву считался старейшим увеселительным заведением в округе, постоянно обновляя свой репертуар. Многие наши нынешние знаменитости начинали свою карьеру на эстраде "Рейвена" и нередко стремительное падение с вершины славы забрасывало их обратно на эту же сцену. Интерьер заведения был прямо скажем мрачноватым: черные стены, черные столики с черными стульями и красные фонари, освещающие красный потолок. Оживал клуб довольно поздно - около десяти вечера, а последний заказ на спиртное тут принимали в четыре утра. В столь ранний час главный зал был ещё заперт, но бар уже работал, и всякий мучимый жаждой посетитель, которому удавалось сюда проникнуть, обслуживлася по первому классу. Менеджера звали Том Коннорс - в своем заведении он подрабатывал вышибалой и в этом качестве в иные ночи ему приходилось крутится почище уличного пса, сражающегося со своими блохами. В одну из таких ночей ( точнее, ранним утром) я случайно оказался в этом клубе и наблюдал следующую сцену: изрядно подвыпивший - и, видно, имевший слишком высокое о себе мнение - громила замахнулся на Тома пивной бутылкой, и Том ответил ему ударом в челюсть, одним, но точным ударом. Парень рухнул на пол, а когда кто-то решил его все-таки поднять, обнаружилось, что он мертв. Потом выяснилось, что у этого скандалиста пошаливало сердчишко - оно-то его и доконало в тот вечер, но сие происшествие и для Тома, и для "Рейвена" могло обернуться серьезными неприятностями, не слишком крупными, но нервотрепки бы всем хватило (ведь строго говоря, никакого преступления Том не совершил). В те времена мое слово для городской администрации кое-что да значило, и я это слово произнес. С того дня в глазах Тома Коннорса я стал большим человеком.
      В баре "Рейвена" я заказал себе шотландский виски с содовой и спросил у бармена, где Том.
      - А ты кто такой будешь, земляк?
      - Питер Чемберс.
      - Сию минуту!
      Бар представлял собой отгороженное от главного зала темное круглое помещение с кабинками вдоль стен и единственным официантом, который выглядел куда более потрепанным жизнью, чем престарелый молодожен. Бармен подал знак официанту, тот подошел, перегнулся через стойку, выслушал шопот бармена, взглянул на меня, не разгибаясь, ускользнул прочь и вернулся с Томом Коннорсом. Том положил свою лапу мне на спину и слегка потрепал по плечу.
      - Здорво, Пит-приятель. Давненько не виделись.
      - Выпьешь со мной, Том?
      - Не возражаю, - Он бросил бармену. - Джин и тоник в бокале. И в счет не ставь. Это старый друг заведения. Когда бы он ни появлялся здесь, счет ему не выставляй. Ты меня понял?
      - Да, - бармен смешал ему джин с тоником и поставил бокал на стойку. Том поднял бокал и отсалютовал мне.
      - Так вот я и говорю, давненько ты у нас не появлялся. Что, надоели наши представления? У нас тут появились две девочки, они танцуют самбу так, что у тебя волосы на голове зашевелятся.
      - Может, перейдем в кабинку, Том?
      - А чего ж нет. Бери свой стакан. - Мы зашли в кабинку и устроились за столиком друг напротив друга. - Ну, выкладывай, что у тебя за дело. Не скрывай ничего от старины Тома. У тебя здесь дипломатический иммунитет. Выкладывай.
      - Ты знаешь парня по имени Фрэнк Паланс?
      - Знаю.
      - И что за парень?
      - Парень и парень. Постоянный клиент. Больше ничего о нем сказать не могу. В кредит не просит, ведет себя тихо. Хорошая рекомендация, как думаешь?
      - А кто такая Роуз Джонас?
      - Малышка поет у меня.
      - И какая связь?
      - Ты о чем?
      - О связи между Фрэнком Палансом и Роуз Джонас.
      Он неспеша пил джин с тоником, и его зубы слегка лязгнули о край широкого бокала, когда он расплылся в усмешке.
      - Нет мне это нравится - как ты со мной толкуеешь. Прямо-таки следователь или адвокат. Я тебе никогда не рассказывал, как меня однажды вызвали свидетелем в суд? Взяли как-то одну дамочку, которая держала веселый дом, и нашли в её записной книжечке мое имя, а я женатый человек, у меня сын учится в колледже в Нью-Джерси...
      - Какое это имеет отношение...
      - К Нью-Джерси?
      - Нет, нет к Фрэнку Палансу и Роуз Джонас.
      Он оттолкнул пустой бокал и сложил руки на столе.
      - Мальчик любит девочку - вот какое отношение.
      - А девочка мальчика?
      - А девочка нет.
      - Ну, и на что это похоже?
      - Она им играет.
      - И велика ли её добыча?
      - Судя по тому, сколько он просаживает, - велика.
      - А у неё кто-то есть? Кто-то особенный?
      Он кивнул, многозначительно подмигнув.
      - Большой человек.
      - Кто?
      - Джо Эйприл.
      - Большой человек?
      - Очень большой.
      - Но очень глупый?
      - Как пробка.
      Я запустил эту информацию в свой компьютер, но никакого вразумительного ответа не получил
      - Джо Эйприл, говоришь... Большой и крутой. - Я покачал головой. Что-то не склеивается. Не может он быть таким большим, каким ты его мне обрисовал. Я давно в этом бизнесе, но о таком ничего не слышал.
      - Склеивается, ещё как склеивается.
      - Как?
      - А так, что он гангстер из Калифорнии.
      - Да ну!
      - Из Фриско. Прибыл к нам со своей маленькой мафией. Играет по-крупному и выигрышем сорит направо и налево. Либо он у нас все под себя подгребет, либо его быстро скрутят. Тут же высшая лига. У этого парня кишка не тонка. Но что касается шариков в башке - тут я не уверен в их наличии. Я же видал их, приятель. Самые башковитые как правило сидят тише воды ниже травы. А этот парень звонит очень много.
      - А что Роуз Джонас?
      - Он привез её с собой с Запада.
      - Кто, Эйприл?
      - Ну я же говорю.
      - Тогда как сюда затесался Фрэнк Паланс?
      - Этот Эйприл перетрахал половину телок в Нью-Йорке. Паланс смазливый парень. Я думаю, она его использует как кнутик для Эйприла.
      - А с чего это ей надо зарабатывать себе на жизнь?
      - Да они ведь разные бывают, приятель. Одни любят полеживать себе на шелковом белье да спать до полудня, другим нравится чем-то заниматься, не сидеть на месте, быть в центре внимания - аплодисменты, успех...
      - Ну и как, удается ей вызвать ревность у своего друга?
      - По-моему, не очень. Я так думаю, что Эйприл уже сыт по горло девчонкой Роуз. И похоже, Роуз это тоже чует. У неё в последнее время даже туго стало с деньгами.
      - А что Паланс?
      - Не понял.
      - Ну, допустим, Эйприл снял её с довольствия.
      - Ну и?
      - Фрэнк-то Паланс, насколько я знаю, подаяния не просит. Так что Роузи-малышка , наверное, с голоду не умирает.
      - Да ты бы видел эту Роуз, приятель. Имеет страстишку к купюрам. Но у неё прямо-таки дар растратить все вмиг - тут с ней никакая дама не сравнится, я уж, должу тебе, видал всяких. Она может поспорить на шампанское для всех посетителей клуба - а их бывает до двух сотен челлвек и если проигрывает, может поспорить по новой. Просто хохмы ради.
      - И что она хороша?
      - В каком смысле?
      - Как певица.
      - Ничего себе.
      - И внешние данные?
      - Красавица.
      - А как счиатешь, хоть чуточку она к Фрэнку испытывает теплые чувства?
      - Я считаю, она его терпеть не может.
      - Но почему?
      - Когда леди играет крапленой колодой, а у неё все идет наперексяк, она может эту самую колоду порвать и выбросить. Так они часто поступают, бедовые леди. Посмотрел бы ты, как она на него иногда смотрит... когда он сам этого не замечает... - Том поднял руки над столом и хлопнул в ладоши. Недобрым взглядом смотрит она на него , вот что я тебе скажу.
      - И как они познакомились?
      - Их свел Эйприл.
      - А откуда он Эйприла знает?
      - Вот тут я пас. Слушай, приятель, дай-ка я тебе дорасскажу ту историю, как я был свидетелем в суде, где та маленькая мадам начала колоться насчет своей маленькой черной записной книжечки, которая вовсе не была маленькой, да и черной её назвать было трудно, что бы газеты там ни писали на этот счет...
      Я зашел за стариком Беном в половине восьмого. Мы с ним выпили по стаканчику, поболтали, потом спустились вниз, поймали такси, и старик Бен сказал шоферу:
      - Саут-стрит. Когда приедем, я покажу дом.
      Саут-стрит без пяти восемь летним вечером тиха, пустынна и пропитана смогом, а старые дома выглядят мрачными и сильно потрепанными временем. Мы вышли из такси и оказались на абсолютно пустой улице, чью пустоту нарушал только черный автомобиль, замерший у тротуара. Сидевший за рулем человек спал. На улице не было ни души. Я последовал за Беном в узкий темный подъезд пропахший ароматами кухни, мы поднялись пешком по деревянной лестнице и оказались у двери с табличкой, освещенной желтым светом коридорной лампы:
      ФРЭНК ПАЛАНС - МЕЖДУНАРОДНЫЕ МОРСКИЕ ПЕРЕВОЗКИ
      - Лихо? - пробурчал старик. - А по мне, так черт знает что.
      Он вставил в замочную скважину большой ключ, отпер замок, толкнул дверь внутрь и, оставив ключ торчать в замке, пропустил меня вперед, потом вошел следом. Мы оказались в старомодном большом офисе. Письменный стол, кресла, скамейки, шкаф для бумаг, телефон и напротив входной дери у стены огромный сейф.
      - Тут в такое время суток прямо чувствуешь себя как в фантастическом замке, тебе не кажется? - заметил я.
      - Да нет. Что тут такого фантастического. - Он выдвинул нижний ящик письменного стола и извлек оттуда бутылку и два стаканчика. - Шотландский. Ты ведь это предпочитаешь?
      - Как всегда. А что же ты, Бен?
      - Я могу пить все что угодно. Хотя предпочитаю определенные этикетки. - Он разлил виски по стаканам. - Воды плеснуть?
      - Сделай милость.
      Он подошел к раковине в углу комнаты, повернул кран и подставил мой стакан под тонкую струйку воды со словами:
      - Скажи, когда будет довольно.
      - Довольно.
      Он подал мне стакан. Свой виски он выпил неразбавленным. Потом выдвинул кресло, уселся в него и задрал ноги на стол. Он наполнил свой стакан и продолжал пить виски как воду. Я же, опустившись на деревянную скамью, стал неторопливо поглощать содержимое своего стакана. Он пустился рассказывать мне всякие морские байки, и я слушал его вполуха и клевал носом. Так прошел час. Потом дверь распахнулась и появившийся на пороге парень весело произнес:
      - Привет, шкипер!
      Он появился бесшумно. Это был высокий мужчина с сильно отросшей щетиной. У него были черные быстрые глаза, тяжелые черные брови, квадратная нижняя челюсть и волевой подбородок. Одет он был в черные полотняные штаны, в черный свитер с высоким горлом, сюртук и флотскую фуражку. В руке он держал тяжеленный саквояж.
      Старик снял ноги со стола и поднялся. Я поставил свой стакан на скамью и тоже встал. Вошедший поставил саквояж на пол и обменялся со стариком рукопожатием.
      - Привет, шкипер, - повторил он и спросил. - А как зовут твоего друга?
      - Питер Чемберс.
      - А... я о вас слышал. - Он выбросил вперед ладонь и я её пожал. - Я Фрэнк. Паршивая овца в стаде. - С этими словами он улыбнулся. У него были большие белые зубы. Он сдвинул фуражку на затылок. У него оказались черные волосы, сальные и курчавые. Заметив бутылку на столе, он налил себе в отцовский стакан, выпил до дна и со стуком поставил стакан на стол. - Ну так. Чем обязан столь неожиданному визиту?
      - Нам надо поговорить, сынок. Прямо сейчас.
      Фрэнк указал на меня пальцем.
      - В его присутствии?
      - Он мой друг. Все, что ты намерен сказать мне, можешь говорить и при нем. Даже если ты скажешь, что ты убийца, мне наплевать - говори при нем. Он друг, а я своим друзьям доверяю.
      - Что ж, друг так друг.
      - Ну, говорить будем? Пора бы наконец нам все выяснить.
      - Ладно, говори. Но у меня времени в обрез. Что тебя тревожит, шкипер?
      - Мне кажется, ты занимаешься перевозкой нелегальных грузов, и это меня тревожит. Мне кажется, ты связался с мафией, и это меня очень тревожит. Мне кажется...
      - Перестань, шкипер.
      - Как ты мог в это вляпаться? Чем ты занимаешься? Откуда у тебя взялись деньги на покупку собственного торгового судна? А дом в Скарсдейле? А вся эта роскошная жизнь? На какие шиши? - В голосе старика зазвучали металлические нотки.
      Парень ухмыльнулся.
      - Да я ещё и не раскрутил дело по-настоящему. - Он наклонился к саквояжу, раскрыл его и вытащил стальной чемоданчик-сейф. Он поставил его на стол и любовно погладил ладонью. - Ты только посмотри сюда, папа. Здесь выручка от продажи груза, который я доставил в Южную Америку... наличными... американскими банкнотами. Знаешь, сколько тут? Сто пятьдесят "кусков" - вот сколько! И из них десять процентов - чистыми, не считая накладных расходов - мои! Неплохо, а, за один рейс? А дальше будет больше. Я сейчас над этим работаю.
      - И что ты собираешься с этим делать?
      - С чем?
      - С этими деньгами. С наличными.
      - Положу их в сейф, сяду и буду ждать. Потом зазвонит телефон. Потом приедут двое и заберут. Плохо ли?
      - Ничего хорошего. И ты это прекрасно понимаешь.
      - Все изменится к лучшему.
      - Каким образом?
      - А таким, что я буду полноправным партнером. У тебя, шкипер, очень честолюбивый сын. - Фрэнк взял чемоданчик и двинулся с ним к сейфу. Он встал на колени и начаал крутить цифровой диск, набирая код замка, а мы смотрели за его манипуляциями, отвернувшись от двери.
      - А представь, если бы из них семьдесят пять тысяч были мои! воскликнул он ликующе. - Семьдесят пять "кусков" за один рейс! Что ты на это скажешь, шкипер?
      - Скажу, что ты подлый вор! Скажу, что ты завяз в грязном бизнесе. И все это мне кажется недобрым делом, а недобрые дела имеют обыкновение рикошетить прямо в тебя.
      - И именно сейчас и отрикошетит! - произнес вдруг голос у нас за спинами.
      Не успели мы и слово вымолвить, как тот же голос продолжал весьма сурово:
      - Не оборачиваться! А иначе схлопочете пригоршню пуль, которые уж точно не отрикошетят. Вот вам для затравочки.
      Прогремел выстрел, и пуля влетела в стену. Комнату наполнил ядовитый запах горелого пороха. Мы не шевелились. Голос продолжал:
      - Так. Ты там с чемоданчиком, протяни его мне назад и не вздумай оборачиваться!
      Голос был тяжелый, горловой и скрипучий - незабываемый голос.
      Фрэнк подтолкнул ящик назад.
      Голос продолжал негромко отдавать команды.
      - Так, ещё немного. Еше немного. Вот умник. Так, теперь достаточно.
      Фрэнк проговрил:
      - Мне надо сказать одну вещь.
      - Говори. Только тихо.
      - Я обращаюсь к отцу и его другу. Я вас прошу: не предпринимайте никаких необдуманных шагов. Я не хочу, чтобы кто-то из вас пострадал. Если это грабеж - ладно, деньги все равно застрахованы. Поэтому не надо никаких героических порывов.
      - Умница, - произнес голос. - А теперь вставай.
      Фрэнк поднялся.
      - Замечательно. - продолжал невидимый гость. - А теперь положите ладони на затылок. Замечательно. Теперь подойдите лицом к стене - так и стойте. Замечательно.
      Все дальнейшее произошло в мгновение ока.
      Прогремели пять коротких выстрелов
      Фрэнк упал.
      Хлопнула дверь .
      Лязгнул в замке ключ.
      Из коридора донесся топот ног - человек сбегал по лестнице.
      Старик склонился над сыном, а я бросился к двери. Она не поддавалась. Внизу на улице взревел мотор и, визжа шинами, автомобиль укатил.
      - Он умер, - пробормотал Бен. - Он умер.
      Я стал звонить в полицию.
      Когда прибыл детектив-лейтенант Луис Паркер, дверь была уже открыта. В кармане у Фрэнка я нашел ключ, вытолкнул из скважины торчащий снаружи ключ и открыл замок. Я выскочил на улицу и огляделся по сторонам, но, конечно, никого не увидел.
      Фотографы и эксперты Паркера сделали свое дело и вскоре и они и старик ушли. Труп увезли. Паркер сунул сигару в рот.
      - Ну и что ты скажешь, приятель?
      - Убийство, малыш.
      - И что же это за убийство, приятель? Убийство во время совершения другого преступления - или что-то другое?
      - Что-то другое.
      - Но ведь из твоих слов следует...
      - Чистой воды преступление. И совершил его неизвестный. Фрэнк Паланс сам сказал, что не хочет героических жестов, что не хочет неприятностей. Неизвестный завладел чемоданчиком с деньгами, у него был ключ от двери, а трое мужиков точно манекены покорно стояли у стены, уткнув носы в обои и держа руки на затылках. Ему не обязательно было стрелять, так?
      - Неубедительно.
      - И еще.
      - Что?
      - Пять выстрелов в одного. Не в меня, не в старика. Он стрелял не в целях самообороны, лейтенант Это было хладнокровное преднамеренное убийство, убийство первой степени.
      - Тут ты прав на все сто, - согласился Паркер.
      Раздался стук в дверь.
      - Входите! - крикнул Паркер.
      Кэссиди, молодой детектив, распахнул дверь, мигнул мне в знак приветствия и обратился к Паркеру:
      - Фрэнк Паланс был официальным владельцем судна, лейтенант. - Он сунул руку в карман и вытащил сложенный листок бумаги.
      - Это ещё что? - спросил Паркер.
      - Таможенная декларация, сэр. Из неё явствует, что было на борту.
      - И что же, Кэссиди?
      - Канаты, сэр.
      - Канаты?
      - Да, сэр. Канаты и веревки на тридцать тысяч долларов.
      - А как же насчет полутораста тысяч долларов в чемоданчике?