Глава 8

Я снова вернулся домой – уже во второй раз за эту ночь, – поднялся наверх, разделся и лег в постель. Но заснуть я не смог. Мои мысли все время вертелись вокруг того, что должно произойти завтра в половине девятого, когда я открою хранилище. Я думал о том, как мне следует держаться, чтобы все выглядело естественно. Ведь если я догадался, что Брент в хранилище, о том же мог догадаться и Хельм. Он будет наблюдать за мной, сторожить каждый мой шаг. Учитывая его крайнюю подозрительность, это весьма вероятно, а моя затянувшаяся допоздна встреча с Шейлой наверняка укрепит его подозрения. Все это крутилось у меня в голове, пока наконец я не понял, как мне поступить. Надо открыто рассказать обо всем Хельму, что, мол, я не хочу поднимать шум раньше времени и предпочитаю подождать и посмотреть, чтобы Брент сам объяснил, каким образом он оказался в хранилище, – если он действительно там. Я снова попытался заснуть. Но теперь меня одолевали другие мысли, и они не были связаны с банком. Я думал о Шейле. Вновь и вновь мне не давал покоя наш разговор. Я вспоминал свои обвинения, и то, как она восприняла их, и еще многое другое. Я очнулся, когда уже начало светать. Я сидел на кровати. В голове была полная пустота и лишь одно, неизвестно откуда возникшее ощущение: она снова втягивает меня во что-то, снова чего-то недоговаривает.

Я снял трубку и набрал номер. Не надо долго работать в банке, чтобы запомнить номер телефона начальника охраны. Я попросил Дайера, и через минуту-другую в трубке раздался его сонный недовольный голос:

– Слушаю.

– Дайер?

– Да, кто это?

– Простите, что разбудил. Это Дейв Беннет.

– Что у вас стряслось?

– Мне нужна помощь.

– Какая помощь, черт побери?

– У меня есть основания подозревать, что в нашем хранилище спрятался какой-то человек. Это в отделении банка на Анита-авеню в Глендейле. Что именно он там делает, я не знаю, но хочу, чтобы вы были поблизости, когда я буду открывать хранилище. И захватите с собой пару своих людей.

До этого момента со мной говорил не более чем сонный тип, служивший когда-то детективом в городской полиции. Но тут он заорал так, будто его чем-то хлестнули:

– Что значит есть основания подозревать? Кто он?

– Все подробности при встрече. Сможете быть у меня к семи часам? Не слишком рано?

– Как скажете, мистер Беннет.

– Тогда встретимся у меня дома в семь, и прихватите своих людей. Я расскажу обо всем и объясню, что нужно делать.

Он записал адрес, и я вернулся в постель.

Я лежал, размышляя, правильно ли поступил, вызвав Дайера. Мало-помалу я начал понимать. Он должен подстраховать меня на случай, если Шейла солгала. Вместе с тем я хотел, чтобы он держался на расстоянии и не мешал Шейле переговорить с Брентом. Может, она и правда ни в чем не виновата. В общем, в том случае, если Брент попробует что-нибудь выкинуть, Дайер со своими парнями его не упустят. Ну а если Брент спокойно выйдет со своей дурацкой улыбочкой и скажет, будто его заперли случайно, а Шейла выяснит, что наши усилия не были напрасны, я не хотел бы поднимать шум. Я обдумал все и сделал вывод, что поступил правильно.

Около шести часов я встал, умылся, побрился и оделся. Я разбудил Сэма и велел ему сварить мне кофе, а также приготовить яичницу с беконом. Я объяснил ему, что жду гостей и, если они не успели позавтракать дома, их нужно будет покормить. Затем я пошел в гостиную и начал по ней расхаживать в ожидании. Было прохладно. Я затопил камин. Голова у меня кружилась.

Ровно в семь часов в дверь позвонили. Это был Дайер с двумя напарниками. Дайер – высокий, сухощавый, с худым лицом и колючими глазами. На вид – около пятидесяти. Двое других были примерно моего возраста, где-то за тридцать. Оба широкоплечие, с бычьими шеями и обветренными лицами – типичные полицейские, поступившие в службу охраны банка. Одного звали Хеллиген, другого – Льюис. Все трое не отказались от завтрака. Мы прошли в столовую, и Сэм тут же их накормил.

Я коротко рассказал Дайеру о Бренте, о том, что он отсутствовал два месяца, и о сделанной ему операции, о том, как Брент приходил вчера в банк за своими вещами и Хельм видел, как он вернулся в банк, но не вышел, о том, что поздно вечером Шейла ходила его искать и ей показалось, будто она заметила, как в банке мигнула красная сигнальная лампочка. Мне пришлось сообщить эти подробности, чтобы подстраховаться. Одному Богу известно, как будут развиваться события дальше, а я не был уверен в том, что могу полностью полагаться на Шейлу. Я промолчал о растрате, об отце Шейлы и прочем. Я рассказал только то, что было необходимо, и то лишь в общих чертах.

– Это были факты, а теперь о моих предположениях. Я не знаю, каким образом Брент оказался в хранилище. Возможно, он просто зазевался и мы его заперли по оплошности. А возможно, хотя и маловероятно, он спрятался там намеренно. Повторяю, я в этом не уверен. Но хочу, чтобы вы подежурили у банка и понаблюдали за тем, что происходит внутри. Если выяснится, что тревога была ложной, я отпущу вас. Если же Брент затеял что-то, ваша помощь будет не лишней. Не исключено, понадобится «скорая», все-таки человек провел в хранилище целую ночь и утром может почувствовать себя плохо. В таком случае я дам вам знать.

Я перевел дыхание. Мои доводы выглядели убедительно. Дайер продолжал с аппетитом поглощать яичницу с ломтиком жареного хлеба. Когда все трое покончили с завтраком, он добавил в кофе сахар и сливки и закурил сигарету.

– Значит, это только предположения?

– Да.

– Хочу заметить, вы заняли удобную позицию.

– Что вы имеете в виду?

– Этот тип являлся управляющим, не так ли?

– Да. Он исполнял обязанности главного кассира.

– Значит, он не мог допустить, чтобы его заперли случайно. Это как если бы хирург зашил себя в животе у больного во время операции. Да и как вы могли запереть его по ошибке. У вас наверняка предусмотрены на этот счет какие-то меры предосторожности.

– Безусловно.

– Вы соблюдаете их перед тем, как закрыть хранилище, и вчерашний день не был исключением?

– Насколько я помню.

– Вы заглядывали внутрь?

– Да, конечно.

– И никого не заметили?

– Нет, никого.

– Значит, он там спрятался.

Двое других согласно кивнули и посмотрели на меня так, будто я не понимал очевидного. Дайер продолжал:

– При желании в хранилище можно спрятаться. Я уже думал об этом, и не раз. По долгу службы приходится думать обо всем. Когда в хранилище закатывают тележки с документацией, за ними легко укрыться, если пригнуться и сидеть не шелохнувшись. Вот почему, когда вы заглянули в хранилище перед тем, как закрыть дверь, вы его не заметили. Но запереть случайно вы его не могли.

У меня засосало под ложечкой. К такому повороту я был не готов.

– Согласен, во всем этом есть что-то странное. Но у Брента безупречная репутация, и у меня нет оснований его в чем-то подозревать. Наоборот. Я проверял работу отделения и настолько воодушевлен его методами работы с вкладчиками, что собираюсь написать об этом статью.

– Как он сумел пройти туда незамеченным?

– Скорее всего, когда мы обнаружили паука. Очень большого.

– Такая мохнатая тварь?

– Именно. Мы все сбежались посмотреть и обсуждали, как от него избавиться. Теперь мне кажется, что и Брент стоял с нами. Потом мы вышли на улицу, чтобы выкинуть паука. Вот тогда-то, наверное, Брент и зашел в хранилище. Может, он там что-то искал. Может, собирался открыть свою сейфовую ячейку, не знаю. Как бы то ни было, он случайно остался там, когда я закрыл дверь в хранилище.

– Вы не находите, что здесь слишком много случайного!

– Нет.

– Если вам нужно, чтобы все служащие банка собрались в одном месте и глядели в одном направлении, а вы тем временем смогли незаметно проскользнуть в хранилище, то лучше такого паука ничего не придумаешь. Разве что гремучую змею.

– И где он, по-вашему, нашел паука?

– Вы ведь сами сказали, что он вернулся с гор, с озера Эрроухэд. Там таких тварей в избытке. А вот в окрестностях Глендейла я пока не встречал ни одного. Если этот тип выпустил паука, когда приходил в банк в первый раз, ему, чтобы проскользнуть в хранилище, оставалось лишь выждать, когда вы обнаружите паука.

– Это было бы слишком рискованно.

– Никакого риска. Вы сами сказали, что вам кажется, вы его видели и он глядел на паука вместе со всеми. Он открыл дверь своим ключом, чтобы узнать, что за шум? Не случилось ли чего?.. Уверяю вас, мистер Беннет, он не мог оказаться запертым в хранилище по недоразумению, такого быть не могло.

– И что вы предлагаете?

– Я предлагаю вот что. Я, Хеллиген и Льюис встанем у двери с оружием наготове и, как только вы откроете хранилище, возьмем его тепленьким и выясним, чем он там занимался. Если у него были определенные намерения, мы об этом тут же узнаем. Мне нет дела до того, кто именно забрался в хранилище. Отвечать ему придется по всей строгости.

– Я с вами не согласен.

– Почему?

Еще секунду назад я даже не знал, что возразить. Но одно я знал наверняка. Брента обязательно обыщут, и, если он не вложил деньги своего тестя в кассу, их обнаружат при нем, а человек, выходящий из банковского хранилища с девятью тысячами долларов, и к тому же неучтенных, не может не вызвать подозрений. Последует разбирательство, которое погубит меня. Я лихорадочно соображал. Я должен был срочно что-то придумать.

– Почему? Да по этическим соображениям.

– Что вы имеете в виду?

– Я не могу допустить, чтобы на глазах у остальных служащих с их начальником обращались как с обычным бандитом.

– Я не согласен.

– Поставьте себя на их место.

– Они служат в банке и должны понимать.

– Они не преступники.

– Каждый служащий банка с той минуты, как он входит в банк, и до того, как выходит из него, автоматически попадает под подозрение. В этом нет ничего, что затрагивало бы чье-либо достоинство. Этим людям доверены деньги вкладчиков, а это подразумевает большую ответственность и определенный риск. Проверки происходят регулярно. Об этом известно всем служащим, и до сих пор никто не возражал. Если у этого типа есть хоть капля ума, то, увидев нас с оружием в руках, пусть даже он трижды невиновен и оказался там по оплошности, он все поймет как полагается. Только не надо делать из него невинную овечку. Лучше объясните остальным служащим, что хотите их защитить. Они имеют на это право.

– У меня другое мнение.

– Это ваше право. Но я заявляю в присутствии Хеллегена и Льюиса, что предупредил вас. Вы слышали, что я сказал, мистер Беннет?

– Да, я слышал.

У меня еще сильнее засосало под ложечкой. Но приказы отдавал я. Поэтому велел им оставаться на улице и не входить, пока не возникнет необходимость. Пусть караулят Брента снаружи.

Я ехал впереди, показывая дорогу, они следом в машине Дайера. Когда я проезжал мимо банка, то просигналил, нажав на клаксон, и в зеркале заднего вида заметил, как Дайер помахал мне в ответ рукой. Они хотели, чтобы я показал им банк, потому что никогда здесь раньше не бывали. Проехав пару кварталов по Анита-авеню, я повернул за угол и остановился. Они поравнялись со мной и тоже остановились. Дайер высунулся из окошка:

– Порядок. Я запомнил.

Я двинулся дальше, снова повернул, проехал квартал и заглушил двигатель там, откуда хорошо просматривался банк. Через минуту-другую я увидел Хельма. Он открыл дверь и вошел в банк. Хельм каждое утро приходил первым. Еще через пять минут подъехал Снеллинг. Он припарковал машину возле аптеки. Потом показалась Шейла. Она задержалась возле машины Снеллинга и что-то ему сказала.

Занавески на дверях банка опустились – это было частью ритуала открытия банка. Но не связано с открытием хранилища. Тот, кто вошел первым, обязан осмотреть помещение. Это делается на случай, если кто-либо проник туда ночью. Известно, что иногда грабители пробираются в банк через крышу и дожидаются внутри, пока не откроют хранилище. После обхода помещения полагается подойти к входной двери и опустить занавески. Это является сигналом второму служащему, стоящему на противоположной стороне улицы, о том, что все в порядке. Но и это еще не все. Второй служащий обязан дождаться, пока первый перейдет дорогу и скажет на словах, что все в порядке. Так делают на случай, если в банке затаился тот, кто знает об условном сигнале. Преступник мог под угрозой оружия заставить служащего опустить занавески. Поэтому, если первый служащий не выйдет после того, как опустит штору, второй сразу поймет – в банке что-то неладно – и немедленно поднимет тревогу.

Занавески опустились, и на пороге появился Хельм. Снеллинг вылез из машины. Я тоже. Я пересек улицу. Снеллинг и Хельм вошли в банк. Шейла поравнялась со мной:

– Что ты собираешься делать, Дейв?

– Хочу дать ему шанс.

– Если только он не выкинул какой-нибудь глупости.

– Поговори с ним. Расспроси его, что он там делал. Я постараюсь смягчить ситуацию, насколько это возможно. Скажи, что я прошу его никуда не уходить, пока мы не пересчитаем наличность, и что ты уже внесла деньги. Разузнай все и дай мне знать.

– Остальные в курсе?

– Нет, но, думаю, Хельм догадывается.

– О чем бы ты сейчас помолился?

– О том, чтобы все поскорее разъяснилось.

Показался Адлер, и мы вошли. Я посмотрел на часы. Было двадцать минут девятого. Хельм и Снеллинг, взяв тряпки, вытирали пыль со своих столов. Шейла вернулась из гардеробной и тоже стала убираться. Адлер направился к своему шкафчику, чтобы переодеться в униформу. Я сел на свое место и достал бумаги. Это были те же самые документы, с которыми я работал вчера днем. Но мне показалось, это было так давно. Я снова принялся их листать. Если бы меня спросили, что в них было, я вряд ли смог бы ответить.

Зазвенел телефон на моем столе. Это была Черч. Она сообщила, что плохо себя чувствует, и спросила, можно ли ей остаться дома. Я не возражал. Она добавила, что не пропустила бы ни одного дня, но боится, что если не позаботится о своем здоровье, то заболеет по-настоящему. Я сказал, что ей действительно следует поберечься. Она выразила надежду, что я не забыл о счетной машинке и мы потратим деньги на очень нужную вещь, к тому же за год она полностью окупится. Я ответил, что помню. Она повторила, что плохо себя чувствует, и я пожелал ей поскорее поправиться. Здоровье – это главное. Она повесила трубку. Я снова посмотрел на часы. Было двадцать пять минут девятого.

Подошел Хельм и провел тряпкой по моему столу. Наклонившись, он тихо произнес:

– Там у аптеки околачивается какой-то подозрительный тип, и поодаль еще двое.

Я посмотрел в окно. Возле аптеки стоял Дайер и делал вид, будто читает газету.

– Да, я знаю. Это я их вызвал.

– Ясно.

– Хельм, вы что-нибудь говорили остальным?

– Нет, ни слова.

– И не говорите.

– Зачем их беспокоить, это ведь только подозрения.

– Верно. Я помогу вам открыть хранилище.

– Хорошо, сэр.

Наконец часы пробили половину девятого, и замок с часовым механизмом издал щелчок. Адлер вышел из гардеробной, поправляя на ходу ремень. Снеллинг, болтая с Хельмом, направился к хранилищу. Даже после того, как сработал часовой механизм замка, дверь в хранилище оставалась запертой. Необходимо было открыть кодовый замок с двумя комбинациями цифр. Для этого требовались двое – по одному на каждую комбинацию. Я выдвинул второй ящик своего стола, достал лежащий там револьвер и сунул в карман пальто.

– Я открою, Снеллинг.

– Не беспокойтесь, мистер Беннет. Мы с Хельмом уже набили руку. Мы делаем это мастерски. Можем даже под музыку.

– Я тоже хочу попробовать.

– Хорошо, вы открывайте, а я буду насвистывать.

Он заговорщицки подмигнул Шейле и принялся насвистывать. Он рассчитывал, что я забуду комбинацию и вынужден буду обратиться за помощью. Вот тогда-то он и посмеется над шефом. Хельм посмотрел на меня, я кивнул. Он набрал свою комбинацию цифр, а я свою. Я навалился на дверь. Дверь поддалась и отворилась.

В первую секунду мне показалось, что в хранилище никого нет. Я включил свет и никого не увидел. Но потом мое внимание привлекли странные отсветы на стальных панелях отсеков с сейфами. И еще я отметил необычное расположение тележек. Тележки представляли собой стальные каркасы высотой четыре фута. Загруженные документацией, они имели весьма внушительный вес – этакие громады на резиновых колесиках. Когда тележки закатывали в хранилище, то всегда ставили в ряд напротив двери. Теперь же они были выстроены одна за другой, и ближайшая была не более чем в трех футах от меня. Я сунул руку в карман, где лежал револьвер, и уже открыл было рот, чтобы позвать кого-нибудь, как в ту же секунду на меня обрушилась ближайшая тележка. Должно быть, Брент прятался за тележкой, согнувшись, точно бегун, готовый к нашему появлению, после того как щелкнул замок с часовым механизмом. Я отступил назад, все еще пытаясь достать револьвер, и тут же другая тележка врезалась в меня, точно пушечный снаряд. Одно из колес наскочило на мою ногу, и тележка всей массой рухнула на меня.

Я ударился обо что-то головой и на какую-то долю секунды, наверное, отключился. Потом до меня донеслись крики, и я увидел Адлера и Снеллинга, неподвижно застывших у стены с поднятыми за головы руками.

Но не это главное. В дверях хранилища стоял этот псих и, размахивая револьвером, истошно кричал, что это вооруженное ограбление, что все должны оставаться на своих местах и, если кто сделает хотя бы шаг, будет убит. Если Брент рассчитывал остаться неузнанным, то не скажу, что у него не было шансов. Одет он был совсем не так, как накануне. Должно быть, эту одежду он принес с собой вчера. Он был в плотной фермерской рубахе без ворота и казался втрое шире обычного. На нем были старые поношенные штаны и стоптанные башмаки. Нижнюю часть лица закрывал черный шелковый платок, на глаза надвинута шляпа. А голос был грубый и незнакомый.

Он не переставал кричать, но теперь уже ему вторила Шейла. Она стояла рядом со мной и требовала, чтобы он прекратил. Я нигде не видел Хельма. Тележка нависала надо мной, и я не мог толком ничего разглядеть. К тому же от удара по голове все вокруг плыло. Брент стоял прямо напротив меня.

Неожиданно от стены над его головой отскочил кусочек штукатурки. Я не слышал звука выстрела, но, судя по всему, след на стене был от пули. Дайер стрелял с улицы. Брент обернулся к окну, и я заметил, как Адлер потянулся к кобуре. Я согнул ноги и толкнул тележку на Брента. Тележка пролетела мимо и ударилась в стену рядом с Адлером. Брент оглянулся и выстрелил. Адлер ответил. Выстрелил и я. Брент выпустил еще одну пулю и подбежал к окну, выходившему во двор, где располагалась стоянка автомашин. Он размахнулся и бросил в стекло тяжелый саквояж, который все это время держал в руке. Стекло разбилось, и образовался большой проем, в который Брент тут же выпрыгнул.

Я вскочил на ноги и кинулся за ним. Дайер и двое его парней, обогнув банк, влетели во двор и побежали следом. Все это время они оставались на улице, а когда закричала Шейла, начали стрелять в окно.

Брент бежал, прижимая к себе тяжелый саквояж. Расстояние между нами сокращалось. Я бросился на землю и выстрелил. Он выстрелил тоже. Дайер, Хеллиген и Льюис ответили шквальным огнем. Брент сделал еще шагов пять по направлению к синему «седану», дверь которого была открыта. Секунда – и Брент был внутри. Машина резко рванула с места, едва он в ней оказался, и, выскочив со двора, повернула в сторону Гроув-стрит. Я прицелился в шины, и тут на углу появились двое мальчишек-школьников. Они остановились, хлопая глазами. Я не стал стрелять. Машина скрылась.

Я повернулся и побрел назад. Помещение банка застилал дым от выстрелов. Шейла, Хельм и Снеллинг склонились над Адлером. Он лежал у входа в хранилище, и из уха у него струилась кровь. По их лицам я понял, что Адлер мертв.

Глава 9

Я направился к телефону. Он стоял на столе в центре зала. Ноги у меня были как ватные. Дайер опередил меня. Он вошел с другой стороны через запасной вход.

– Мне нужен телефон, Дайер.

Он ничего не ответил и даже не взглянул на меня, а просто снял трубку и стал набирать номер. Очевидно, он считал, что именно я несу ответственность за все происшедшее, хотя бы потому, что не сделал, как он советовал. И он дал мне это понять. Я чувствовал свою вину, но не собирался ему уступать. Я схватил его за шиворот и тряхнул:

– Вы слышали, что я сказал?

Его лицо побелело. Он стоял передо мной, тяжело дыша. Ноздри раздувались, а маленькие серые глазки сузились и превратились в щелочки. Я нажал на рычаг и набрал номер головного отделения. Когда мне ответили, я попросил Лу Фрейзера. Он был вице-президентом, так же как и я, и вдобавок личным помощником «старика». Он замещал «старика» на время отлучки того в Гонолулу. Секретарша ответила, что мистера Фрейзера нет на месте, но затем попросила подождать, и вскоре я услышал в трубке его голос.

– Лу?

– Да.

– Это Дейв Беннет. Я звоню из Глендейла.

– Как дела, Дейв?

– У нас неприятности. Приезжай сюда и захвати с собой деньги. Может подняться паника среди вкладчиков.

– А что случилось?

– Ограбление. Убит охранник. Полагаю, наличности не осталось совсем.

– О'кей. Сколько вам надо?

– Для начала двадцать тысяч. Если окажется мало, пришлешь еще. Приезжай скорее.

– Еду.

Я еще не закончил говорить по телефону, а вокруг уже завыли полицейские сирены. Здание оцепила полиция; подъехала «скорая помощь». На улице перед банком собралась толпа человек в пятьсот, и с каждой минутой людей становилось все больше. Когда я повесил трубку, капля крови соскользнула с кончика моего носа и упала на, промокательную бумагу. За ней вторая, третья. Капли быстро слились в ручеек. Я провел рукой по голове. Волосы были липкие, а все пальцы – в крови. Я попытался понять, где я поранил голову, и вспомнил, что на меня рухнула тележка.

– Дайер?

– Слушаю, сэр.

– Скоро здесь будет мистер Фрейзер. Он привезет с собой деньги, чтобы мы могли сегодня работать, как обычно. Оставайтесь здесь с Хеллигеном и Льюисом и ждите дальнейших указаний. Будьте готовы исполнить все, что он вам скажет. Пусть полиция займется Адлером.

– Его уже увозят.

Я оглянулся и увидел, как двое его парней помогают санитарам «скорой», выносившим тело Адлера на носилках. Хеллиген открыл входную дверь, а Льюис и пять или шесть полицейских ждали их снаружи, оттесняя зевак. Адлера положили в машину. Хельм бросился следом, но я остановил его:

– Ступайте в хранилище и проверьте, как обстоят дела.

– Мы там уже были, Снеллинг и я.

– Что он украл?

– Всю наличность – сорок четыре тысячи. Кроме этого, он стамеской вскрыл сейфовые ячейки, выборочно, те, в которых находились ценные бумаги, и прихватил с собой. Он точно знал, где что лежит.

– Мистер Фрейзер уже выехал сюда. Он везет наличные для вкладчиков. Пока он в пути, составьте список вскрытых ячеек. Необходимо вызвать их владельцев. Обзвоните всех по телефону, если с кем-то не удастся связаться, отправьте телеграммы.

– Я займусь этим сейчас же.

В дверях снова показались врачи «скорой помощи». Они направились ко мне. Я замахал рукой, давая понять, что мне сейчас не до них, и они уехали, увезя Адлера. Ко мне подошла Шейла:

– С тобой хочет поговорить мистер Кайзер.

Он стоял позади нее. Банни Кайзер, тип, которому она помогла получить заем в сто тысяч долларов в тот день, когда я обнаружил растрату. Я хотел уже сказать ему, что все обязательства будут выполнены и он вместе с другими клиентами сможет получить деньги, как только вновь откроется банк. Но он показал на окна. Те, что выходили на улицу, были испещрены следами от пуль, а в выходившем во двор зиял огромный проем, через который Брент улизнул со своей добычей.

– Я вот что хочу предложить, мистер Беннет. У меня сейчас работают стекольщики, и они как раз начали вставлять в моем здании большие стекла. Там этого добра в избытке. Если хотите, я пришлю их, и они заменят у вас разбитые стекла. Эти неважно смотрятся.

– Да, это было бы хорошо, мистер Кайзер.

– Договорились.

– Спасибо.

Я протянул ему левую руку – правая была в крови – и он пожал ее. Должно быть, я пережил хорошую встряску, потому что в этот момент мне показалось, что я люблю его больше всех на свете. В такой ситуации даже одно доброе слово значит очень много.

Лу Фрейзер появился, когда стекольщики уже вынимали осколки из рам. Он привез небольшой несгораемый сейф с наличными, а также четверых кассиров и охранника в униформе – всех, кто смог поместиться в его машине. Я вкратце рассказал ему о случившемся, после чего он вышел на улицу, поднял над собой сейф и обратился к толпе:

– Все требования вкладчиков будут полностью удовлетворены. Через пять минут банк откроется, вкладчики встанут к окошкам и начнется обычная работа. Никого, кроме вкладчиков, в банк не впустят.

Он велел Снеллингу отбирать вкладчиков из толпы, а полицейским и новому охраннику построить их в очередь у входа. Фрейзер снова зашел в банк. Приехавшие с ним кассиры подняли опрокинутую тележку, выкатили остальные и вместе с Хельмом стали готовиться к выплатам. Дайер тоже вернулся в банк. Лу указал ему на меня:

– Уведи его отсюда.

Только тут мне пришло в голову, что, весь в крови, я, должно быть, ужасно выгляжу, сидя за столом в центре зала. Дайер направился к телефону и снова вызвал «скорую». Шейла достала носовой платок из моего кармана и еще раз промокнула кровь. Судя по выражению лица Лу, я понял, что вид у меня стал еще хуже.

Лу открыл двери и пригласил сорок или пятьдесят вкладчиков:

– Пожалуйста, проходите сюда и приготовьте свои книжки.

Он распределил вкладчиков в очереди к четырем окошкам. И спустя какое-то время те, кто стоял впереди, начали получать деньги. Они отходили, проверяя банкноты, и двое или трое человек из очереди, убедившись, что мы платим по счетам, тут же ушли. Один из вкладчиков, пересчитав полученные деньги, остановился и поспешил в конец очереди, чтобы положить их обратно.

Паника прекратилась.

Голова у меня кружилась, и сильно подташнивало. Следующее, что я помню, – сирена «скорой» и врач в белом халате, склонившийся надо мной, а рядом с ним два санитара.

– Вы сможете идти сами или вам нужна помощь?

– Я смогу.

– Лучше обопритесь на меня.

Я оперся на врача и выглядел, должно быть, ужасно, потому что Шейла отвернулась и заплакала. Впервые после всех событий она не сдержалась. Ее плечи тряслись, и врач кивнул одному из санитаров:

– Думаю, нам следует забрать и ее.

– Да, пожалуй.

Они повезли нас в одной машине. Она лежала на одних носилках, а я на других. Врач сидел в проходе между нами. Всю дорогу он занимался моей раной. Врач начал обрабатывать ее дезинфицирующим раствором, и я почувствовал сильное жжение. Но я не обращал внимания. Я думал о Шейле. Едва оказавшись за порогом банка, она окончательно утратила самообладание. Мне было больно слышать ее рыдания. Врачи успокаивали ее как могли, но основное внимание по-прежнему уделяли мне. Эту поездку я не забуду.

Глава 10

Больница, в которую нас привезли, была нам уже знакома. Сначала занялись Шейлой, потом – мной. Меня подняли на лифте и поместили в палату. Здесь мою рану осмотрели двое врачей. Один из них, тот, что постарше, был настроен весьма решительно.

– Плохи дела, мистер Беннет. Придется повозиться с вашей головой.

– Наложите швы – только и всего.

– Без наркоза не обойтись.

– Какой к черту наркоз. У меня уйма дел.

– Хотите, чтобы у вас остался шрам?

– Какой еще шрам?

– Послушайте, у вас серьезная рана, и если...

– Ладно, валяйте.

Он тут же ушел, и вскоре явился санитар, который начал меня раздевать. Я остановил его и попросил разрешения позвонить домой. Санитар набрал номер и, когда Сэм ответил, передал трубку мне. Я велел Сэму срочно мчаться сюда, захватив костюм, чистую рубашку, галстук и смену белья. После этого я разделся. На меня надели больничную рубаху, сделали укол против столбняка и повезли в операционную. Здесь мне поднесли ко рту маску и попросили подышать. Это последнее, что я запомнил.

Когда я очнулся, то обнаружил, что лежу в палате. Рядом сидела медсестра. Голова у меня была забинтована. Минут через пять я полностью пришел в себя, хотя и чувствовал слабость. Я попросил газету, которую заметил на коленях у медсестры. Это оказался утренний выпуск, и материал об ограблении занимал всю первую полосу. Там были фотографии Брента, Адлера и моя, давнишняя, футбольной поры. В газете сообщалось, что Брент скрылся, прихватив с собой приблизительно девяносто тысяч долларов, включая сорок четыре тысячи, украденные из банковского сейфа, и сорок шесть тысяч – из сейфовых ячеек. Я знал, что Брент спрятался в хранилище, говорилось в статье, и, несмотря на то что со мной были охранники, вошел в хранилище первым. Итог таков: я получил серьезную черепно-мозговую травму. В начавшейся перестрелке погиб Адлер. У него остались жена и ребенок. Похороны, как ожидается, состоятся завтра.