Глава 1

Я выехал в Глендейл оформить заем для трех новых водителей грузовиков в пивоваренной компании и по дороге вспомнил об одном клиенте из Голливуда, у которого истекал срок страховки. Решил заодно завернуть и к нему. Вот так, случайно, я и попал в этот «Дом смерти», о котором вы читали в газетах. Но когда я увидел его впервые, он вовсе не походил на «Дом смерти». Обыкновенный дом в испанском стиле, точь-в-точь как у всех у них в Калифорнии, с белыми стенами, красной черепичной крышей и пристроенным сбоку патио. Правда, стоял он как-то по-дурацки. Под домом гараж, над ним — первый этаж, а все остальные лезли вверх по склону холма, и как вам туда попасть — никому дела не было. К входной двери вели крутые каменные ступени. Делать нечего — пришлось припарковаться и подняться. Выглянула служанка.

— Мистер Недлингер дома?

— Не знаю, сэр. Кто его спрашивает?

— Мистер Хафф.

— А по какому делу?

— Личному.

Главная тонкость в нашем деле — ни словом, ни намеком не обмолвиться об истинной причине визита, пока не впустят в дом.

— Извините, сэр, но мне не разрешено никого впускать, пока не скажут, по какому делу.

Вторая тонкость. Начни я вдаваться в объяснения, по какому именно «личному» делу явился, только напустил бы туману, а это плохо. Скажи я честно, чего мне надо на самом деле, оказался бы в ситуации, в которую так часто попадают и которой так опасаются страховые агенты: служанка ушла бы, а затем вернулась и сказала «нет дома». Если бы я сказал, что подожду, то поставил бы себя в унизительное положение, а это еще никогда не помогало заключить сделку. Итак, чтобы всего этого избежать, надо попасть внутрь. Раз уж ты там оказался, они тебя выслушают, никуда не денутся. Поэтому любого страхового агента можно оценить по тому, как скоро он окажется в гостиной, на широком семейном диване, с одной стороны шляпа, с другой — все его охмурительные бумажки.

— Ясно. Я говорил мистеру Недлингеру, что, возможно, заскочу~ Ну ничего. В следующий раз заеду.

Чистая правда, кстати. Когда речь идет о страховке на автомобиль, мы всегда предварительно напоминаем клиенту, что срок подходит к концу, но этого я не видел вот уже год. Говорил я со служанкой тоном старого друга хозяина, не слишком довольного таким приемом. И это сработало. На ее лице появилось встревоженное выражение.

— Да нет, что вы~ входите, пожалуйста~

Если б я употребил все свои уловки, чтобы оказаться как можно дальше от этого дома, тогда, вероятно, жизнь моя сложилась бы совсем иначе.

Я бросил шляпу на диван. Довольно выпендрежная была у них гостиная, особенно эти кроваво-красные шторы. Впрочем, она мало отличалась от других гостиных в Калифорнии, разве что мебель была чуть подороже. С другой стороны, и мебель тоже не была какой-то особенной. Во всяком случае, ничего такого, что нельзя доставить из любого универмага утром, а днем оформить на все это барахло кредит. Испанская мебель из той породы, которая выглядит красиво, а сидеть жестко. Ковер размером двенадцать на пятнадцать мог бы сойти и за мексиканский, если бы не сделали его в Окленде, штат Калифорния. Правда, там были кроваво-красные шторы~ Но какое это имеет значение. Во всех «испанских» домах имеются красные бархатные шторы, висящие на железных штангах, иногда даже с красными бархатными тряпицами под гобелен. Все из одной помойки — гобелен с гербовым щитом над камином, гобелен с замком над диваном. С двух других сторон — окна и выход в холл.

— Да?

Там стояла женщина. Никогда ее прежде не видел. Года тридцать два, нежное лицо, бледно-голубые глаза, светло-пепельные волосы. Маленького роста, в голубой домашней пижаме. Вид у нее был усталый.

— Я хотел бы видеть мистера Недлингера.

— Мистера Недлингера сейчас нет. Я миссис Недлингер. Может, смогу вам помочь?

Делать было нечего. Пришлось расколоться:

— Нет, думаю, нет, миссис Недлингер. Я Хафф, Уолтер Хафф, из Генеральной страховой компании. Срок страховки на автомобиль истекает у мистера Недлингера через неделю или две. Я обещал ему напомнить, вот и подумал, дай заскочу. И разумеется, не хотел беспокоить вас и~

— Страховка?

— Да. Глупо, конечно, приходить днем, просто я оказался поблизости, ну и подумал — чем черт не шутит, может, застану. Как вы полагаете, когда лучше застать мистера Недлингера? Может, сегодня после обеда? Если он сможет уделить мне несколько минут, тогда бы я заехал вечером.

— А что это за страховка такая? Я как-то не проследила, хотя мне следовало бы знать~

— Мы все, как правило, не следим, пока вдруг чего-нибудь не случится. Самое заурядное столкновение, угон, поломка, загорание~

— О, да, да, понимаю~

— Дело вполне рутинное, просто следует страховку вовремя продлить, и защита интересов вашего мужа гарантирована.

— Меня это, конечно, не касается, но я знаю, что он подумывает о клубе автомобилистов. Там своя страховка, вот в чем дело.

— Он уже член клуба?

— Пока нет. Он давно хотел вступить, просто руки не доходили. Представитель клуба заходил к нам и тоже говорил что-то о страховке.

— В этом смысле нет ничего лучше клуба. Они точны, обязательны, всегда готовы пойти навстречу и бесконечно любезны. Слова дурного против них не могу сказать.

Этому тоже следует научиться. Никогда не оплевывать другую, пусть даже конкурирующую, компанию.

— И потом там дешевле.

— Да, для членов клуба.

— Мне кажется, только члены имеют право застраховаться.

— А насчет этого я вам вот что скажу. Если человек собирается вступить в клуб автомобилистов, ну, скажем, чтоб его обслуживали вовремя, помогали в трудный момент, позаботились о билетах и все такое прочее, тогда, если он приобретает еще и страховой полис, оно, конечно, выходит дешевле. Тут спору нет. Но если он собирается вступить в клуб только ради страховки~ Если посчитать все членские взносы, которые придется выплатить, чтоб получить страховую премию, то выходит куда дороже. Прикиньте все, и поймете — я могу помочь мистеру Недлингеру сэкономить малость деньжат.

А она все говорила и говорила, и мне ничего не оставалось делать, как поддерживать беседу. Впрочем, когда работаешь страховым агентом, приходится так часто вступать в разговоры с людьми, что уже перестаешь слушать, о чем они там говорят, только чувствуешь, клюнуло или нет. Вскоре я понял: этой женщине абсолютно безразличен клуб автомобилистов. Мужу, может, и нет, а ей точно наплевать. За этим крылось нечто другое, а все остальное — так, пустая болтовня. Возможно, она хотела провернуть сделку таким образом, чтобы выгадать что-то для себя, какие-нибудь несколько десятков долларов втайне от мужа. Такое бывает сейчас сплошь и рядом. И я раздумывал, что в этом случае сказать ей. Агент с приличной репутацией не влезает в подобные дрязги, но она все говорила и расхаживала по комнате. И тут я заметил то, чего прежде не замечал. Под голубой пижамой скрывались формы, которые могли свести с ума любого нормального мужчину. Поэтому далеко не уверен, что мне удалось достаточно убедительно произнести краткую и пылкую речь о высокой этике страхового дела.

Вдруг она взглянула на меня, и я почувствовал, как по спине у меня до самых корней волос пробежали мурашки.

— Вы занимаетесь страхованием от несчастных случаев?

Возможно, вы, в отличие от меня, не усмотрели бы в этом вопросе ничего особенного. Ну прежде всего, страховка от несчастных случаев продается, но не покупается. Вы можете приобрести любой страховой полис на разные случаи жизни: от пожара, от ограбления, даже от смерти, и никогда — от несчастного случая, который может произойти с человеком. Несчастный случай или нет — решает сама страховая компания, но полицейское расследование не ведется. Поэтому такой вопрос звучит несколько странно, я бы даже сказал — смешно. Во-вторых, когда затевается какое-нибудь грязное, темное дельце, первое, о чем они думают, — это свалить все на несчастный случай. Тут доллар лепится к доллару — за несчастный случай выплачивают самую приличную сумму, и еще это единственный вид страховки, которую вы можете оформить, оставив застрахованное лицо в полном неведении. Все сейчас жаждут лишь одного — денег. Знали б вы, сколько нынче развелось людей, которым куда милее и дороже свои близкие, так сказать, в мертвом, а не живом виде, о чем те бедняги и не ведают.

— Мы занимаемся различного рода страхованием.

Она снова переключилась на клуб автомобилистов, а я все старался отвести от нее глаза, но не получалось. Наконец она села.

— Так вы хотели, чтобы я переговорила с ним об этом, мистер Хафф?

Почему именно она должна говорить с ним о страховке, вместо того чтобы предоставить это мне?

— О, это было бы чудесно, миссис Недлингер.

— Просто для экономии времени~

— Да, время — это очень важно. Ему следует заняться этим безотлагательно.

Тут она предприняла еще один маневр:

— Я переговорю с мужем, а потом можете сами с ним повидаться. Допустим, завтра, скажем, в семь тридцать. К тому времени мы уже отобедаем.

— Завтра вечером как раз очень удобно.

— Я вас жду.

Я влез в машину, кляня себя на чем свет стоит. Превратился в дурака и размазню только потому, что какая-то бабенка как-то там особенно на меня посмотрела! Вернувшись в контору, я узнал, что меня разыскивает Кейес. Кейес возглавлял отдел исков и был самым тяжелым и утомительным человеком из всех, с кем мне доводилось иметь дело. Невозможно, например, просто сказать, что сегодня четверг, чтобы он при этом не взглянул на календарь, затем не проверил бы, какого он года, этого или прошлого, а потом не прочитал бы, в какой типографии он отпечатан, а потом не проверил бы, совпадает ли календарь с Мировым календарем. От такого количества лишней работы он бы должен быть худым как жердь. Однако напротив. С каждым годом он становился все толще, сварливее, вечно враждовал с другими отделами компании и только и знал, что сидел с расстегнутым воротничком рубашки и потел, и скандалил, и спорил, пока голова у тебя не начинала кружиться просто оттого, что ты находишься с ним в одной комнате. Но что касается фальшивых чеков, тут ему палец в рот не клади.

Когда я вошел, он вскочил и начал метать громы и молнии. Речь шла о полисе, который полгода назад я выписал водителю грузовика, а теперь этот парень спалил свою машину и пытался получить бабки. Но я Кейеса быстренько отшил:

— Чего теперь ныть-то? Я прекрасно все помню. И точно помню, как пристегнул к прошению памятку, где указал, что дело этого типа следует тщательно расследовать, прежде чем мы пойдем на риск. Мне сразу не понравилась его физиономия, и я не~

— Уолтер, я вовсе не ною. Я помню, что ты сказал, что дело надо расследовать. Вот она, твоя записка, у меня на столе. Просто я хотел сказать: если б другие наши отделы проявляли хоть половину твоего здравого смысла:

— О-о~

Вот он, Кейес, весь в этом. Даже когда собирается сказать что-нибудь приятное, все равно сперва настроение испортит.

— И вот еще, Уолтер. Они дали ход его полису, совершенно проигнорировав твое предупреждение, хотя оно, может, до сих пор лежит у них под носом. Они оплатили бы этот иск, когда грузовик позавчера сгорел, если бы я не послал туда сегодня утром кран, который грузовик и вытащил. И что ты думаешь обнаружили под мотором? Целую кучу стружки. Этот тип сам устроил пожар.

— Удалось его прижать к стенке?

— О да, он сознался. Завтра утром предстанет перед судом, и делу конец. Но я не к тому все говорю. Я просто удивляюсь, почему ты с первого взгляда на этого человека заподозрил неладное, а они~ Да ладно, от слов теперь толку нет. Хотел тебя предупредить, что послал докладную записку Нортону. Считаю, делом должен заняться президент компании. Хотя, положа руку на сердце, сомневаюсь, имеет ли президент компании хоть чуточку больше~

Он замолк, и я не стал его подначивать. Кейес был одним из старожилов. Он работал здесь со времен Старины Нортона, основателя компании, и был не очень высокого мнения о молодом Нортоне, унаследовавшем дело отца. Послушать его, так молодой Нортон все делал наперекосяк. И все сотрудники страшно боялись, как бы Кейес не столкнул их с шефом. Но что тут попишешь. Раз суждено иметь дело с молодым Нортоном, так и будем иметь с ним дело. И нет смысла позволять Кейесу втягивать нас в дрязги. Я никак не отреагировал на его выпад. Сделал вид, что не понимаю, о чем идет речь.

Когда я попал наконец в свой офис, Нетти, моя секретарша, уже собиралась уходить.

— Доброй ночи, мистер Хафф.

— Доброй ночи, Нетти.

— Ах да, чуть не забыла. Я оставила вам на столе записку. Насчет какой-то миссис Недлингер. Она звонила минут десять назад и просила передать, что ей удобно, если вы завтра придете. Сказала, позвонит и скажет, когда приходить.

— Ясно. Спасибо.

Она ушла, а я все стоял и смотрел на записку. Интересно, подумал я, какого рода предупреждение следует прикрепить к этому прошению. Если вообще следует.

Глава 2

Три дня спустя она позвонила и попросила передать, чтобы я заехал в три тридцать. Она сама открыла мне дверь. И никакой голубой пижамки. На этот раз на ней было нечто вроде белой матроски — длинная блуза, обтягивающая бедра, белые туфельки и белые чулки. Похоже, не один я оценил всю прелесть этих форм. Она и сама знала, причем знала прекрасно. Мы прошли в гостиную, на столе стоял поднос.

— Белли сегодня выходная. Я сама приготовила чай. Хотите чаю?

— Благодарю вас, нет, миссис Недлингер. Я только на минутку. На тот случай, если мистер Недлингер решил продлить страховку. Я подумал, он наконец решился, раз вы меня пригласили.

Внезапно я осознал, что ничуть не удивлен отсутствием Белли и тем, что она сама готовила чай. И твердо вознамерился уйти отсюда немедленно, и не важно — с продленным полисом или без него.

— Ну выпейте хоть чашечку! Я люблю чай. Приятное занятие — чаепитие, помогает немного расслабиться в середине дня.

— Вы, должно быть, англичанка?

— Нет, из Калифорнии. Родилась тут.

— Здесь не так много калифорнийцев.

— По большей части калифорнийцы — выходцы из Айовы.

— Я и сам оттуда.

— Надо же!

Белый костюм сыграл свою роль. Я сел.

— Лимон?

— Нет, спасибо.

— Два?

— Нет, вообще без сахара.

— Значит, не сладкоежка?

Она улыбнулась, и я увидел ее зубы. Крупные, белые, немного выступающие вперед.

— Я часто веду дела с китайцами. Они отучили меня от чаепития по-американски.

— Мне нравятся китайцы! Продукты для чоу мянь я всегда покупаю в маленькой лавочке у парка. У мистера Линга. Знаете?

— Знаю. Вот уже много лет.

— Ах вот как!

Она приподняла брови, и я заметил, что выглядит она вовсе не такой утомленной и увядшей, как в первый раз. А на лбу у нее были рыжие веснушки. Она поймала мой взгляд.

— Сдается мне, вы разглядываете мои веснушки.

— Нет, что вы~

— Нет, разглядываете! Из-за них я всегда носила тюрбан, когда выходила на солнце. Но люди так часто приставали, просили погадать, что пришлось с ним расстаться.

— А разве вы не предсказываете судьбу?

— Нет. Знаете, так и не удалось выучиться этому традиционному калифорнийскому ремеслу.

— Все равно, мне нравятся веснушки.

Мы сидели рядом и толковали о мистере Линге. Из заурядного бакалейщика он превратился в преуспевающего дельца, и каждый год мы были вынуждены обкладывать его недвижимость налогом на сумму двадцать пять тысяч долларов. Но вы даже представить не можете, каким потрясающим чуваком выглядел он теперь. Через некоторое время я все же вернулся к вопросу о страховке.

— Кстати, что там с полисом?

— Он все еще подумывает о клубе автомобилистов, но, наверное, продлит договор с вами.

— Что ж, очень рад.

С минуту она сидела молча, собирая край блузы в мелкие складочки и снова расправляя его.

— О той страховке~ Ну, от несчастного случая~ Я не сказала ему ни слова.

— Нет?

— Мне было неловко говорить с ним об этом.

— Понимаю.

— Язык не поворачивается предложить человеку застраховаться от несчастного случая. И все же~ Видите ли, мой муж — представитель лос-анджелесского отделения фирмы «Вестерн Пайп энд Сэпплай Компани».

— Она, по-моему, связана с укладкой трубопроводов?

— Да. В Лос-Анджелесе у него офис. Но большую часть времени он проводит на стройке.

— Но это же ужасно опасно! Лазить там по всяким ямам и трубам~

— Мне просто дурно становится, как только представлю!

— А компания его не страхует?

— Нет. Мне, во всяком случае, об этом ничего не известно.

— Человек, занятый таким опасным делом, должен~

И тут я решил, что, несмотря на ее привлекательные веснушки, мне следует все же выяснить, какую игру со мной затеяли.

— Слушайте, а что если я сам переговорю с мистером Недлингером? Эдак мягко и ненавязчиво. Не упоминая, где я почерпнул идею.

— Я просто не в состоянии говорить с ним об этом.

— Я же сказал, сам поговорю.

— Но ведь он спросит, что я думаю об этом. И я~ прямо не знаю, что тогда ему сказать. Я так ужасно волнуюсь~

Она соорудила еще один ряд складочек. И после довольно долгой паузы вымолвила наконец:

— Мистер Хафф, а нельзя ли мне самой оформить для него страховку так, чтоб он ничего не знал? У меня есть свои, небольшие правда, деньги. Я вам заплачу, он и знать ничего не будет, зато всем нам станет куда спокойнее.

Я прекрасно понял, куда она гнет. Даром, что ли, проработал страховым агентом пятнадцать лет. Раздавил сигарету в пепельнице, чтобы тут же подняться и уйти. Я собирался немедленно уйти отсюда, черт с ним, с непродленным полисом, и с ней! Бросить все немедленно, словно раскаленную кочергу~ Но я не сделал этого. Она смотрела на меня немного удивленно, лицо ее было совсем близко. И вот, вместо того чтобы уйти, я обнял ее, притянул к себе и поцеловал в губы. Крепко, до боли. Я весь дрожал, как листик на ветру. Она холодно взглянула на меня, потом закрыла глаза и ответила на поцелуй.

— А ты мне сразу понравился.

— Что-то не верится. Врешь.

— Разве я не пригласила на чай? Разве не велела прийти, когда Белли не будет? Ты мне понравился сразу, с первого взгляда. Мне понравилось, с каким важным видом ты рассуждал о своей компании и обо всем. Вот я и прицепилась к тебе с этим автомобильным клубом.

— Да уж, точно прицепилась~

— Теперь ты знаешь почему.

Я взъерошил ей волосы, и мы вместе взялись за складочки на блузе.

— Они у вас неровные выходят, мистер Хафф.

— Где же неровные?

— Внизу шире, чем наверху. Надо каждый раз захватывать материю равномерно — вот так, потом подвернуть, пригладить, и получаются очень славненькие складочки. Видишь?

— Я постараюсь.

— Ну, не сейчас~ Тебе пора уходить.

— Скоро увидимся?

— Возможно.

— Послушай, я не хочу долго ждать.

— Но Белли же не каждый день выходная. Я дам тебе знать.

— Когда дашь знать?

— Скоро. Только ты сам не вздумай мне звонить, слышишь? Сама позвоню. Обещаю.

— Ну ладно, так уж и быть. Поцелуешь меня на прощание?

— До свидания.

Я жил на Лос-Фелиз-Хиллз, в маленьком бунгало. Днем приходил слуга, филиппинский парнишка, но ночевать не оставался. В ту ночь шел дождь, и из дому я не выходил. Развел огонь в камине и сидел перед ним, пытаясь сообразить, к чему я иду. Я, конечно, понимал, к чему. Я стоял на самом краю пропасти, заглядывая в бездонную ее глубину. И старался уговорить себя отойти, отойти быстро и никогда к ней больше не приближаться. Но это я только так говорил. А сам продолжал стоять на краю обрыва, и в тот момент, когда, собрав всю волю, пытался оттащить себя от него, что-то заставляло меня придвинуться еще ближе и заглянуть еще глубже, чтобы рассмотреть, что там, на самом дне бездны.

Около девяти прозвенел звонок, и я сразу догадался, кто это. Там стояла она, в плаще и маленькой резиновой шапочке для плавания, на веснушках блестели капли дождя. Я помог разоблачиться, и она оказалась в свитере и джинсах — вполне стандартный голливудский наряд, но даже он выглядел на ней как-то необыкновенно. Я подвел ее к камину, и она села. Я сел рядом.

— Откуда ты узнала мой адрес?

Даже в такую минуту поймал себя на мысли, что вовсе ни к чему ей названивать мне в контору и задавать там разные вопросы.

— Из телефонной книги.

— А-а-а~

— Удивлен?

— Нет.

— Смотри-ка! Это мне нравится. Сроду не видывала такого самонадеянного типа.

— Что, муж в отъезде?

— В Лонг-Бич. Там закладывают новый колодец. Три шахты. Ему пришлось поехать. Ну а я вскочила в автобус и~ Уж мог бы, по крайней мере, сказать, что рад меня видеть.

— Замечательное место — Лонг-Бич~

— А Лоле я сказала, что иду в кино.

— Кто такая Лола?

— Моя падчерица.

— Сколько ей?

— Девятнадцать. Ну так ты рад меня видеть или нет?

— Да, конечно. Ведь~ я тебя ждал.

Мы немного поболтали. О том, как сыро на улице, выразили надежду, что дождь не превратится в потоп, как это случилось в ночь перед новым, 1934 годом, и решили, что я отвезу ее домой на машине. Потом она молча смотрела на огонь.

— Я совсем потеряла голову~

— Так уж и потеряла?!

— Ну, немножко.

— Жалеешь?

— Немножко. Ничего подобного прежде себе не позволяла. С тех пор как вышла замуж. Вот почему я здесь.

— Ты так себя ведешь, словно и впрямь случилось нечто особенное.

— Случилось. Я совершенно потеряла голову. Это тебе не что-нибудь.

— Ну и что?

— Просто я хотела сказать~

— Выдумываешь ты все!

— Нет, не выдумываю. Если б выдумывала, не приехала бы к тебе. Просто больше никогда не буду этого делать, вот и все.

— Ты так уверена?

— Конечно.

— Что ж, поживем — увидим.

— Нет, пожалуйста~ Видишь ли, я люблю мужа. И здесь, сейчас — больше, чем когда-либо.

Теперь уже я смотрел на огонь. Следовало распрощаться с ней, и немедленно, я точно знал. Но что-то не давало мне это сделать, а только подталкивало все ближе и ближе к краю. И еще я чувствовал: она говорит не то, что думает. Точь-в-точь как тогда, когда я увидел ее впервые. Тогда за ее словами тоже стояло другое. Никак не удавалось избавиться от этого ощущения, и я снова повернулся к ней:

— Интересно, почему «здесь и сейчас»?

— Ну, я беспокоюсь.

— Думаешь, в такую дождливую ночь ему там, на разработках, кран свалится на голову?

— Прошу, не надо так говорить!

— Но видно, именно это ты имела в виду?

— Да.

— Что ж, понять можно. Особенно если учесть весь набор.

— Я не понимаю. Какой набор?

— Ну, дождливая ночь, шахта, кран~

— И что?

— Упадет на него.

— Прошу вас, мистер Хафф, не надо! Не надо говорить такие вещи. Тут не до смеха. Вы меня пугаете до смерти. Почему вы так жестоки?

— Да потому, что именно ты собираешься опрокинуть на него этот кран!

— Я~ что?!

— Ну, может, не кран. Что-то другое. Что-то якобы случайно упадет ему на голову, и он погибнет.

Удар попал в цель, глаза ее засверкали. Прошла целая минута, прежде чем она заговорила. Ей надо было тут сыграть очень точно, но я застиг ее врасплох, и она никак не могла решить, как вести себя дальше.

— Ты~ шутишь?~

— Нисколько.

— Шутишь или рехнулся. Боже, да ничего подобного я в жизни не слышала!

— Я не рехнулся и не шучу. И ты слышала о таких вещах. Именно об этом ты только и думаешь, с тех пор как встретила меня. И именно поэтому ты сюда и заявилась.

— Ни секунды больше здесь не останусь! Слушать такие мерзости!

— О'кей.

— Я ухожу.

— О'кей.

— Ухожу сию же минуту~

Итак, я отступил от края пропасти, дал ей понять, что догадался о ее намерениях. Словом, сделал все, чтоб никогда больше мы не могли вернуться к этой теме, разве нет? Нет! Я только собирался это сделать. Я даже не встал, чтоб подать ей плащ. Я не отвез ее домой. Я обращался с ней как с приблудной кошкой. Но все время я твердо знал, что завтра вечером будет вот так же идти дождь и они там, в Лонг-Бич, будут себе бурить скважину, а я разведу в камине огонь и буду сидеть и глядеть на него. И ровно в девять снова раздастся звонок.

Войдя, она со мной даже не заговорила. Минут пять мы сидели у огня молча. Потом она сказала:

— Как только у тебя язык повернулся говорить мне такие вещи?

— Потому что это правда. Именно это ты собираешься сделать.

— Теперь? После того, что ты тут наговорил?!

— Да, после того, что я тут наговорил.

— Но, Уолтер, именно поэтому я и пришла к тебе сегодня. Я все обдумала. Мои две или три фразы ты мог понять превратно. Я даже рада, что ты заметил это и предупредил меня. Ведь я могла ляпнуть такое кому угодно и где угодно. И человек, не зная моих обстоятельств, все неправильно бы понял. Но теперь, я уверена, ты видишь сам, ничего подобного мне и в голову не могло прийти.

Это означало, что целый день она провела, трясясь от страха, вдруг я вздумаю предупредить мужа или выкину еще какой-нибудь фортель. И я решил продолжать игру.

— Ты назвала меня Уолтер. Как зовут тебя?

— Филлис.

— Филлис, можно подумать, оттого, что я обо всем догадался, ты откажешься от своей затеи. Нет, ты доведешь дело до конца, и я помогу тебе.

— Ты?!

— Я.

Снова я застиг ее врасплох, только на этот раз она даже не пыталась сыграть оскорбленную невинность.

— В таком деле не может быть сообщников. Это невозможно.

— Невозможно? Тогда послушай, что я сейчас тебе скажу. Тебе необходимо найти сообщника. Конечно, в идеале такие делишки лучше проворачивать в одиночку, чтоб ни одна душа на свете не знала, это уж точно. Но загвоздка в том, что одной тебе не потянуть. Не потянуть, потому что придется иметь дело со страховой компанией. Тебе нужен помощник. И никто не поможет лучше человека, знающего все ходы и выходы в страховом деле.

— А тебе зачем? Чего ты хочешь?

— Тебя. Это первое.

— Что еще?

— Денег.

— Ты хочешь сказать, что~ предашь свою компанию и сделаешь это ради меня и денег, которые мы получим?

— Именно. Совершенно верно. А тебе советую впредь не вилять, а говорить прямо, как есть, потому что если я начну дело, то доведу все до конца, и промашек быть не должно. Но мне нужна информация. Все подробности и детали. С этим~ не шутят.

Она закрыла глаза и вдруг заплакала. Я обнял ее и похлопал по спине. Смешно — после всего, о чем мы тут говорили, я утешал ее, словно малого ребенка, потерявшего пенни.

— Прошу тебя, Уолтер, пожалуйста! Не позволяй мне. Мы не должны~ Какое-то безумие~

— Да, безумие.

— И все равно мы сделаем это, я чувствую.

— Я тоже.

— Ты знаешь, к тому нет никаких причин. Он относится ко мне прекрасно, как только может относиться любящий муж к любящей жене. Я не люблю его, но ничего дурного он мне не сделал.

— И все равно ты на это идешь.

— Да. И помоги мне Бог. Потому что я все равно сделаю это.

Она перестала плакать и какое-то время молча лежала в моих объятиях. Затем очень тихо, почти шепотом, сказала:

— Он несчастлив. Для него будет лучше, если он умрет.

— Вот как?

— А разве нет?

— Не думаю. Не так уж плохи его дела.

— Знаю, знаю. Ты прав. Я сама стараюсь убедить его в том же. Но во мне сидит что-то такое~ Я не знаю, как назвать. Может, я ненормальная. Во мне есть что-то, что любит смерть. Иногда мне кажется, я сама — смерть. Смерть в алом саване, летящая в ночном небе над землей и такая прекрасная~ И печальная. И желающая осчастливить весь мир, всех-всех, кто его населяет. Унести их к себе, в ночь, от горестей и тревог, от несчастий. Ужасно, Уолтер. Я знаю, что ужасно. Я стараюсь это внушить себе. Но мне~ почему-то не кажется это ужасным. Мне кажется, что я действительно хочу сделать ему как лучше. Только вот он не понимает. А ты понимаешь меня, Уолтер?

— Нет.

— Никто не понимает.

— Но мы все равно сделаем это.

— Все, до конца.

— Все, до конца.

Через день или два мы вновь говорили об этом, но так спокойно, словно речь шла о прогулке в горы. Я хотел выяснить, какой был у нее план и не сделала ли она какого-либо неосторожного шага или жеста.

— Ты говорила ему что-нибудь? Я имею в виду — о страховке?

— Нет.

— Абсолютно ничего?

— Ни слова.

— Хорошо. Тогда какой же у тебя план?

— Сперва я хочу получить страховой полис~

— И чтоб он об этом не знал?

— Да.

— Господи Боже, да ведь они тут же тебя прищучат! Это первое, что их насторожит. Нет, это следует исключить с самого начала. Дальше?

— Он собирался строить плавательный бассейн. Весной. В патио.

— Ну?~

— И я подумала, можно так все подстроить, будто бы он разбил себе голову, когда нырнул и~

— Исключено. Это еще хуже~

— Но почему? Случается же такое с людьми.

— Не годится. Во-первых, некий болван, занятый тем же бизнесом, что и я, лет пять-шесть назад опубликовал в газете статью о том, что большая часть несчастных случаев происходит с людьми в ванной. И с тех пор ванны, бассейны и пруды сразу же вызывают подозрения. Компания тут же начинает оспаривать сам несчастный случай. Сейчас в Калифорнии как раз рассматривают два таких дела. Правда, ни в одном не фигурирует сколь-нибудь значительная сумма, но будь уверена, если всплывет вопрос о страховке, родственнички — первые кандидаты на виселицу. Потом, дело придется проворачивать днем, а разве ты можешь быть уверена, что кто-нибудь не подглядывает за тобой в этот момент через щелку в изгороди или с холма? Ведь бассейн — то же, что и теннисный корт, обязательно найдутся любопытные. Каждую минуту за тобой может кто-то наблюдать. И наконец, тут придется ждать удачного стечения обстоятельств, заранее спланировать ничего невозможно. Нельзя знать наперед, когда именно можно приступить к решительным действиям. Заруби себе на носу, Филлис, удачное убийство складывается из трех основных элементов.