Глава 19

Штрауд находился где-то между тьмой и светом, между жизнью и смертью, но не знал, к чему ближе… Невесомый, он парил среди едких запахов мертвого корабля и его замогильных ужасов. Он чувствовал только, как неведомая сила поднимает его выше и выше и несет прочь. Ноздри ему щекотал запах гари, но кожей он ощущал обжигающее прикосновение льда… Что это, яд змеедракона, растекающийся по его жилам?

Одиннадцатилетнего Штрауда придавило сдвинувшимся от страшного удара сиденьем, автомобиль горел. Отец навалился грудью на руль, жутко ревел автомобильный клаксон. Тело его матери выкинуло из машины, несмотря на пристегнутый ремень безопасности. По дороге юный Штрауд безмятежно спал и проснулся лишь от пронзительных криков родителей. Они возвращались в Чикаго из Эндоувера, где гостили в доме у его деда. Его родители говорили о том, что однажды все же придется принимать у деда все дела в Эндоувере, вступить во владение расположенным там родовым поместьем. И вот они мертвы. А он, прижатый сиденьем, не в силах выбраться из горящего автомобиля, и тело его отца уже лижут языки чадного пламени.

Он рыдал и вопил, рыдал и вопил, вопил, вопил — и тут чьи-то сильные руки бережно потянули его из-под сиденья и вынесли на свежий воздух. Это был подоспевший на помощь полисмен, заметивший черный столб дыма над загоревшейся машиной.

Его взял на воспитание его дед Аннаниас, и только спустя долгое время после гибели деда от рук Эндоуверского Дьявола Штрауд узнал, что его родители тоже были убиты Эндоуверским Дьяволом и что он сам был занесен в список его будущих жертв. Штрауд узнал правду лишь после многих лет скитаний — ему ее рассказал призрак Аннаниаса, несколько раз навещавший его в поместье Штраудов. Он всю свою жизнь верил деду, и ему пришлось принять на веру все, что ему поведал его призрак.

Теперь Штрауд осознал, что должен довериться Эшруаду, что Эшруад — это лишь еще одно проявление Аннаниаса, пришедшее к нему из глубин других поколений и других измерений.

Штрауда охватило сомнение, не пришел ли он к этому осознанию слишком поздно, не погубило ли его колебание в вере их столь многотрудно возникшие узы. Он опасался, не успел ли демон уже уничтожить хрупкое равновесие не следит ли вот в эту самую минуту за его муками и судорогами на медленно вращающемся вертеле. Ибо Штрауда всего объяло таким жаром, будто его сунули на медленный огонь.

Вдруг к горлу Штрауда подкатила тошнота — хороший симптом, признак жизни. Рвотные спазмы сотрясали все его тело с неимоверной силой, норовя, казалось, переломать ему кости. Штрауда охватило ледяное оцепенение, грудь будто налилась свинцом, позвоночник вытянулся, как негнущийся стальной прут… И только желудок болезненно сокращался, извергая омерзительную бурую жижу. Из глаз Штрауда хлынули слезы, и он, давясь и задыхаясь, выплюнул огромный горький комок и на мгновение даже испугался, не Уббррокксс ли это просто вырвал из него все нутро.

Яд змеедракона ослепил Штрауда. Он нестерпимой болью терзал каждую его мышцу, каждую в нем жилку, будто его завязывали сразу в сотню узлов. Это, видимо, результат воздействия стероидов[41] на мышечную ткань, отстраненно поставил диагноз Штрауд. Сократившиеся брюшные стенки, вероятно, стиснули кишечник, и теперь у Штрауда возникло ощущение, словно внутренности его съеживаются и весь он уходит, втягивается сам в себя, все глубже и глубже и глубже, а разум скорчился в тщетной попытке спрятаться от нестерпимой боли…

Оно убивает меня.

Оно везде… вокруг и внутри меня. Оно вертит мною, как куклой, бросая из огня в полымя.

Оно бьет по каждому моему нерву разрядами электрического тока.

Купаюсь в Боли.

Ох, сколько же во мне боли.

Ох, сколько же…

— Ты признаешь меля своим богом, Штрауд? — раздался голос древнего демона А Эшруад, теперь, похоже, совершенно бессильный, отступил куда-то далеко-далеко.

И Штрауд вдруг осознал, что это не он парит и плывет, а его разум отдаляется все дальше и дальше от мудреца из 793 года до нашей эры.

И фоном к его страшным мукам раскатился издевательски торжествующий хохот Уббррокксса. Штрауд слышал взрывы и безумный скрежет костей. Ему казалось, что вокруг него огненными бичами бьют молнии, а может быть, это рвутся брошенные с поверхности бомбы, вяло шевельнулась в его мозгу мысль, неужели я так и останусь навечно погребенным здесь под грудой костей, оставленных исчадием из исчадий ада.

Штрауд отчаянно пытался не потерять сознание и глотнуть хотя бы немного воздуха. Он звал на помощь своего деда, который, казалось, тоже покинул внука, не в силах видеть его смерть. Неужели все это так и кончится — безвестной гибелью в чреве проклятого корабля, приплывшего из далекого прошлого? — Штра-а-а-а-ауд, Штрауд, — позвал его Эшруад И до Штрауда наконец дошло, что Эшруад держит его на руках, окружая их обоих непроницаемым защитным полем. Вокруг них в куски разлетались прогнившие доски, сыпался водопад истлевших костей, но видеть этого своими глазами Штрауд не мог. Эшруад посредством какой-то неведомой телепатии передавал в мозг Штрауда эти картины.

— У нас остался лишь один выход, Штрауд, — произнес древний мудрец. — Ты тяжело ранен, и если не сольешься со мной, то умрешь.

— Слиться с тобой? — Штрауд не понимал, о чем говорит его далекий предок. — В черепе? Томиться там еще тысячу лет и ждать другого случая покончить с Уббрроккссом?

— Нет. Если ты сольешься со мной, я перейду в твою телесную оболочку. Это единственный для нас выход.

— Слиться?

— Ты готов?

Штрауд знал, что у него нет выбора. Он ослеп и уже переставал чувствовать руки и ноги. Так и так он умрет. Эшруад предлагал ему жизнь за жизнь.

— Да, готов.

— Выбор сделан…

Лишенного зрения Штрауда охватило острое отчаяние. Но вдруг он ощутил, как его объяло бушующее пламя. Но не обожгло. Это был ледяной огонь, пробежавший по всему его телу, оживляющий его онемевшие члены и сжигающий в себе яд змеедракона, бывшего еще одним проявлением Уббррокксса.

— Будь проклят, Эшруад! — услышал Штрауд разъяренный рык Уббррокксса, как будто и он тоже был внутри него и вокруг.

Штрауд ощутил, как вместе с ледяным холодом естества Эшруада в него вливается ледяное спокойствие. Он ощутил, как во все его члены, во все тело возвращается кристально чистая сила. Его слепым глазам возвращалось ясное и неимоверно зоркое зрение. Каждым своим нервом, каждой своей частичкой он ощутил проникновение в них могучей силы его предков. У его ног лицом к нему лежал хрустальный череп, выглядевший теперь никчемной ледышкой. Но нигде не было видно Эшруада, ибо он существовал теперь в Штрауде… в его голове, в его сердце, в его мышцах. В мозгу Штрауда теснились души тех, кто вместе с Эшруадом покинул хрустальный череп, и это приводило его в смятение, сбивало с толку, потому что в голове у него гудело от шума, голосов и звуков, Штрауду совершенно не знакомых. Он был потрясен и даже стал побаиваться собственного тела. Впервые в жизни Штрауд порадовался вживленной в его череп стальной пластинке. Он представил себе, в какого бы идиота, шизофреника он мог бы вскоре без нее превратиться при таком множестве душ, наводнивших его разум.

— Надеюсь, ты знаешь, что мы делаем, Эшруад, — сказал он вслух сам себе, ибо теперь он был Эшруадом во плоти, а Эшруад стал им, Штраудом.

— Теперь мы одолеем это зло, Штрауд, — ответил ему Эшруад.

— Истребим?

— Полностью.

— Но как?

— Подними пустой сосуд и возьми его с нами. Штрауд нагнулся поднять хрустальный череп и бережно уложил его в сумку.

— В этой чертовой норе и вы тоже начали сами с собой разговаривать, Штрауд? — Голос Сэма Леонарда потряс и напугал Штрауда, который подумал было, что он доносится из черепа, но, резко обернувшись, увидел выходящего к нему из тени доктора Леонарда.

— А где остальные? Почему вы один?

— Простите, Штрауд… Я пытался спасти их, но… но…

— Что с Кендрой?

— Схвачена демонами.

— Виш?

— Мертв… Он мертв, Штрауд… Я так и знал, что нам не надо идти за вами… Я предупреждал их…

— Возьмите себя в руки, доктор Леонард. — Это уже потребовал Эшруад, а Штрауд молчал, горюя о Кендре.

— Вы сами видели, как ее схватили? Значит, Кендра была жива, когда вы видели ее в последний раз? — Штрауд хотел выяснить подробности. Лихорадочно нащупав выключатель рации, он стал вызывать Кендру на связь.

В наушниках послышались ее душераздирающие вопли и стенания. Кендру истязали.

— Мы должны ей помочь, — решительно заявил Штрауд.

В голове у него раздался голос Эшруада, предостерегавший, что это ловушка. Но Штрауду уже было все равно. Он думал о том, как спасти Кендру от мучительных пыток.

— Надо идти! Сюда! — упрямо воскликнул Штрауд, указывая в темноту перед собой. Но говорил на самом деле и указывал направление Эшруад, а самого Штрауда тянуло броситься в ту сторону, откуда появился Леонард.

— Пойдем моим путем, — настаивал Эшруад. — Насколько я знаю Уббррокксса, женщину мы найдем там. Он использует твою женщину, чтобы заманить тебя. Он знает, что это твое уязвимое место. Не допусти этого, Штрауд.

Леонард с каким-то странным выражением лица прислушивался к беседе Штрауда с самим собой.

Наконец Штрауд решился.

— Идем прямо вперед.

— Но доктор Клайн как раз позади нас, — возразил Леонард.

— Единственный способ помочь ей — это уничтожить Уббррокксса.

— Значит, бросите ее без помощи? Послушайте, как она кричит! Как вы можете это стерпеть? — враждебно выкрикнул Сэм Леонард.

— Где ваше оружие, доктор Леонард?

— Она же зовет на помощь!

— Оружие где, вас спрашивают?

— Да потерял я его, потерял, черт побери… Спасибо, что сам живым выбрался!

— Ладно… Только не отставайте… Вот, возьмите. — Штрауд протянул ему духовое ружье.

— А сами вы как же? Чем будете сражаться?

— Чарами, — коротко бросил Штрауд.

— Ага… Что ж, это утешает.

Штрауд встряхнул распылитель, проверяя, сколько аэрозоли осталось в канистре.

Он уже более не дышал кислородом, запас которого в баллоне иссяк. Леонард, как ни странно, тоже. Оставалось только ждать, когда отравленный воздух убьет Леонарда. Штрауда же пока спасало волшебство Эшруада. Штрауд вместе со следовавшим за ним по пятам Леонардом зашагали вперед, а Эшруад тем временем в его голове обсуждал с другими душами их стратегию. Затем они сердитым шепотом заспорили из-за Леонарда. Что-то насчет его ненадежности. Штрауд получил сигнал избавиться от бедняги.

— Оно использует Леонарда и остальных против тебя, Штрауд. Ты должен быть сильным и бдительным.

Штрауд заверил Эшруада, что их новообретенные сила и обличие помогут ему в этом.

Кендра и доктор Вишневски добрались до носовой части корабля и неширокого лаза, через который недавно проникли в склеп. Как ни странно, но дошли они сюда без каких-либо помех и препятствий. Как будто подземное отродье удовольствовалось жизнью Штрауда, а их жизни ему были не нужны.

Кендра раз за разом пыталась вызвать Штрауда на связь, но в наушниках слышался лишь шорох статического электричества.

— Кислород кончается, — напомнил ей Виш. — У нас нет выбора. Надо спасаться, доктор Клайн.

Едва сдерживая подступающие слезы, Кендра молча кивнула, и они шагнули из затхлости подземного мира в предрассветную сумеречную тишину котлована, где армия по-прежнему недвижных зомби несла свой караул.

Карабкаясь по откосу, они чувствовали на себе взгляд этого легиона нежити, тысячи незрячих глаз вперились в них, словно одно страшное око Уббррокксса. Скрепя сердце Кендра и Виш, лишенные возможности воспользоваться доставившим их сюда вертолетом, осторожно, шаг за шагом продолжали свой долгий путь сквозь пугающе безмолвную армию окаменевших стражей.

— Дорога длиною в тысячу миль[42], — шепотом произнес Виш.

Проходя сквозь строй безропотно расступающихся зомби, Кендра думала о Штрауде, терзаясь чувством вины за то, что они бросили его в подземном лабиринте, хотя теперь у нее и не оставалось сомнений в том, что его тоже постигла злосчастная участь Леонарда. Вишневски также горевал об оставленных в туннелях друзьях, мучаясь тем, сколь малого они достигли столь дорогой ценой. Он нашел и сжал ладонь Кендры, и они так и шли рука об руку, черпая в этом соприкосновении решимость и поддержку, шли среди тысяч зомби, которые неспешно, словно потревоженные голуби, уступали им дорогу.

Комиссар Натан наблюдал на экране монитора за тем, как Кендра Клайн и Вишневски вышли из подземелья в котлован. Его потрясло, когда он убедился, что в живых остались только они двое. Это означало конец длинной мучительной ночи и наступление длинного мучительного дня.

Комиссар совсем уж было собрался послать вертолет, чтобы подобрать Кендру и Виша, но тут заметил, что они как ни в чем не бывало углубились в толпу зомби и смешались со стражами дьявольского корабля. И Натан понял, что те, кого он принял за оставшихся в живых людей, сами превратились в оживших мертвецов.

Армию теперь не удержать. С первым лучом солнца здесь начнется настоящий ад, и тысячи и тысячи горожан — какими бы больными они ни были — будут превращены в прах, чтобы спасти тех, кто еще не сдался неведомому недугу. Но и это еще спасения отнюдь не гарантировало.

Штрауд и Леонард пробирались темными закоулками корабля, приближаясь к его центральному отсеку, и пронзительные вопли Кендры становились все громче и громче. Повсюду вокруг себя Штрауд ощущал дыхание Уббррокксса, до него теперь дошло, что они и в самом деле оказались в чреве исчадия ада. Прямо перед ними показался какой-то сгусток темноты. Штрауд поднял над головой фонарь и направил туда слабеющий луч света. И увидел крабоподобный студенисто колыхающийся черный силуэт. По монстру суетливо ползали паразиты, которые, непрерывно чавкая и жуя, грызли его лоснящуюся черную шкуру.

— Уббррокксс! — воскликнул Штрауд, нажимая на клапан распылителя. — Стреляйте же, Леонард! Огонь!

Леонард на мгновение замер, а потом рывком поднял духовое ружье, прицелился в Штрауда и выстрелил. Со свистом прорезав воздух, стрелка ударилась в невидимое защитное поле, окружавшее Штрауда, и безвредно упала к его ногам. Штрауд обернулся как раз в тот момент, когда Леонард на его глазах обратился в гигантского кота, изготовившегося к прыжку. Штрауд ударил струей аэрозоли в злобные зеленые глазищи и разинутую клыкастую пасть, и кот покатился по земле, визжа от боли.

— Берегись, Штрауд! — окликнул его Эшруад. Длинные щупальца стиснули обволакивающее Штрауда невидимое поле и неотвратимо потянули его к жутким жвалам крабоподобного чудовища.

Штрауд, едва удерживая в руке штуцер распылителя, выпустил в отродье последние остатки аэрозоли. А монстр подтягивал его все ближе и ближе, и в его пасти перед Штраудом разверзлась бездонная пропасть.

— Рази его, Штрауд, рази! — скомандовал Эшруад. И Штрауд обнаружил, что из его руки вырастает ледяной меч, и принялся рубить им мерзко вздрагивающие щупальца. Из рваных ран демона повалили клубы удушливого сернистого дыма.

Монстр бросился на него с леденящим душу воем, в котором потонули возгласы Эшруада. Штрауд успел инстинктивно отскочить в сторону, и гигантская студенистая масса со страшной силой врезалась в переборку за его спиной, отломав огромный кусок корабельного борта. Чудовище исчезло, будто поглотив самого себя, оставив лишь разбегающихся в разные стороны осиротевших паразитов.