Ремингтон нацарапал свое имя и вернул документ Ноллвуду.

— Это вам. А теперь отдайте мои деньги.

Ноллвуд не расстался с кожаным чемоданчиком до тех пор, пока надежно не спрятал долговую расписку в тайниках своего жилета.

— Я буду время от времени связываться с вами, — пообещал он Ремингтону. — И, Гришэм… надеюсь, вам не следует напоминать, чтобы вы не наделали глупостей. Я всегда слежу за делами моих партнеров и… их друзей.

— Не сомневаюсь в этом.

— Тогда… поговорим о ваших друзьях… Если я не ошибаюсь, самым нежным другом для вас теперь является Саманта Баретт. — Рем стиснул кулаки. — Она красавица, Гришэм. Свеженькая. Едва со школьной скамьи. По-моему, она исключение из ваших обычных пристрастий. В постели она, должно быть, усердный ученик.

— Ты… липкий выродок… — Ремингтон схватил Ноллвуда за грудки. — Если ты хотя бы раз посмеешь просто упомянуть имя этой женщины, я переломаю тебе все кости до одной.

— Пустите, Гришэм! — прохрипел Ноллвуд. Ремингтон, не отпуская противника, нажал ему на кадык и крикнул:

— Я получил все, что хотел! Тэмплар, Хэррис, заберите этого подонка!

В молчание ночи ворвался шум приближающихся шагов и шелест кустов, как будто через них продирался человек. Не успел Ноллвуд пошевелиться, как оказался под дулом пистолета Тэмплара.

— Н-но… вы же должны были прийти один… — пролепетал Ноллвуд.

— Нет. Мне удалось узнать, какие именно тайники ваши люди не проверили. — И с выражением холодного презрения Ремингтон отпустил своего недруга.

Ноллвуд трясущимися руками принялся потирать шею.

— Я уменьшу свою часть прибыли и увеличу время погашения долга.

— Неужели? В вашем исполнении это обещание звучит особенно убедительно. — С этими словами Ремингтон отработанным движением запустил руку в карман жилета Ноллвуда и извлек оттуда свою долговую расписку. Он разорвал ее раз, и два, и три, и обрывки пустил по воздуху.

— Итак, о чем вы говорили? Какие деньги?

— Гришэм, чего вы хотите? Вы хотите получить деньги?

— Не обнадеживайте себя, Ноллвуд. Если бы мне нужны были только деньги, я бы не пустился в столь рискованное предприятие. Я ведь только что получил их.

— Тогда… что вам угодно?

— Упечь вас куда-нибудь подальше и избавить от вас наш мир.

На лбу Ноллвуда выступил липкий пот.

— На каком основании вы собираетесь это сделать? Вы только что уничтожили единственную улику, которой обладали.

— Неужели? Как неосмотрительно я поступил! — Ремингтон потер подбородок. — Хэррис, как вы думаете, не состряпать ли нам дополнительные улики, если я так неосторожно поступил с той, которой обладал?

— Думаю, это будет правильно, — отозвался Хэррис, выступая из-за спины Тэмплара.

— Хорошо. Мне даже стало легче.

— Какие улики? — потребовал ответа Ноллвуд. — И кто эти люди?

— Неужели я не представил их вам? Как это бестактно с моей стороны! Это Тэмплар и Хэррис, молодчики с известной вам Боу-стрит. У них уже есть наготове свора свидетелей, которые подтвердят совершение вами любого преступления, и есть письменные свидетельства тех, кто видел, но присутствовать на процессе не может. К счастью, Тэмплар и Хэррис заодно являются и любимчиками магистрата Боу-стрит… куда, собственно, им и предстоит вас доставить.

— Ах ты… ублюдок! А как насчет моих денег? Ты их приплетешь к этому делу?

— Ваших денег? — изумился Ремингтон. — Может, вы имели в виду мои деньги? Как быстро вы все забываете!

— Так ты собираешься их прикарманить? — заревел Ноллвуд и попытался броситься на Ремингтона. Но в ту же секунду пистолет Тэмплара блеснул у его виска, а Хэррис мертвой хваткой схватил его за руку.

— Осторожно, джентльмены, — предупредил Гришэм своих помощников, — мы вовсе не хотим поранить мистера Ноллвуда. В противном случае он не смог бы насладиться своим пребыванием в Ньюгэйте — Ремингтон сделал знак Хэррису и Тэмплару увести Ноллвуда. — Да, Ноллвуд, не беспокойтесь о своих денежках: я найду им превосходное применение.

— Дело сделано? — спросил Бойд, открывая заднюю дверь своей таверны и дожидаясь, пока Ремингтон проскользнет внутрь.

— Да… мистер Ноллвуд долгое время не будет иметь возможности кого-нибудь надуть.

— Он сообщил тебе какие-нибудь подробности дела, которое мы распутываем?

— Нет. Мы снова в тупике.

Бойд вздохнул:

— Этого-то я и боялся. — Он налил джин в два стакан? — А где же Тэмплар и Хэррис?

— Сопровождают Ноллвуда на Боу-стрит. Как только доставят его, присоединятся к нам. — Ремингтон водрузил кожаный чемоданчик Бойда на прилавок и раскрыл его. — Как ты думаешь, должен Ноллвуд гнить по году за каждый фунт из содержащихся здесь?

— Что ты собираешься делать с деньгами?

Ремингтон захлопнул чемоданчик:

— Буду вершить собственную справедливость. Это малая Толика того, что награбил Ноллвуд, но даже эта сумма может восстановить достоинство одного человека.

— Ты хочешь расплатиться по долгам Годфри. — Бойд знал своего друга, как себя самого. Он также знал, что Ремингтон сделает так, чтобы Годфри никогда не узнал имени своего спасителя.

— А ты знаешь, где находится сам Годфри?

— Знаю, — кивнул Ремингтон. — Но это не решает наших проблем. Мы снова в начальной точке поисков. Конечно, Тэмплар и Хэррис добудут кое-какие сведения о судовладельцах, и наверняка будет какая-нибудь информация от Джонсона. Ты уже связывался с ним?

— Неоднократно. В доках все спокойно. Но ведь и на море сейчас все спокойно. Тот, кто разработал всю эту операцию с исчезновением, решил быть осторожным.

— А как насчет компаний, которые проверяют наши друзья? Нет ли какой-нибудь зацепки там?

— Об этом мы узнаем, как только Хэррис и Тэмплар прибудут сюда. Хотя я не жду особых разоблачений. Если бы они узнали что-нибудь значительное, ты или я уже бы знали об этом от них.

Бойд откашлялся:

— А что с Самантой?

— Что с ней?

— Тебе удалось узнать что-нибудь от нее?

— Совсем немного, — улыбнулся Ремингтон. — Скорее ничего, что могло бы иметь отношение к пропавшим судам.

— А к чему это имеет отношение?

— Ко мне. Она разделяет твое мнение о том, что я убегаю от самого себя.

— Как много ты успел поведать ей о себе?

— Ничего.

— Поразительно, не правда ли, — пустился в рассуждения Бойд. — Ты знал так много опытных и умудренных женщин, одна проницательнее другой. И ни одна из них не рассмотрела тебя самого под той маской, которую ты на себя наклеил. И вот наивная, несмышленая девочка врывается в твою жизнь и всего за несколько дней раскусывает тебя, понимает, что ты лучше, чем сам о себе думаешь. — Бойд сделал паузу, надеясь, что его слова упадут на благодатную почву. — Она очень увлечена тобой. Ты много значишь для нее.

— Может быть.

— А ты готов дать ей что-нибудь взамен?

— Бойд, когда я с ней, я теряю голову. Я веду себя как школьник, я обо всем забываю: кто я, кто она, чем я должен заниматься… Я не могу позволить событиям развиваться таким образом.

— Почему? Потому, что она возможная ниточка, перебирая которую ты можешь выйти на важные факты, или потому, что она угроза твоему беззащитному сердцу?

— Оба варианта правильны.

— По крайней мере это честный ответ. Ты был правдив не только со мной, но и с самим собой.

— Мои личные чувства не имеют значения. Если Тэмплар и Хэррис ничего не разузнают, у нас не останется никакого другого источника информации, кроме Саманты. И поэтому… я должен продолжать встречаться с ней. — Ремингтон встретил ироничный взгляд Бойда и слегка изменил формулировку: — Ну хорошо. Мои чувства тоже имеют значение. Я не хочу прекращать свидания с ней.

— И правильно. Она красивая, теплая, влюбленная молодая женщина. Может, ей и удастся вернуть тебе то, что ты потерял. Кроме того… понимаешь ли ты, чего ты лишишь это невинное создание, если покинешь ее?

— Это причинит ей боль, оставит незаживающую рану.

— Подумай обо всем как следует, Рем. Я понимаю, что ты стараешься быть благородным. Но на карту поставлено не только целомудрие Саманты.

Граф Гришэм скривил губы в усмешке:

— Послушать Саманту, так меня заботит не ее невинность, а моя собственная нравственная безопасность.

— Она очень проницательна.

— Бойд, черт побери! С чего это ты так изменился?

— Рем, изменились обстоятельства — изменились Чувства. Возможно, Саманта полагает, что потеря физической невинности предпочтительнее нравственных страданий.

— Саманта еще слишком ребенок, чтобы понимать, что означает для леди потеря целомудренности. Это причинит страдание не только ей, но и ее семье. Она слишком доверчива и живет не реальностью, а чувствами, почерпнутыми из книг, причем лучшими чувствами лучших героев. А кстати, — Ремингтон вспомнил, что давно собирался удивить своего приятеля, — у Саманты теперь новая горничная.

— Да? — равнодушно протянул Бойд.

— Это Синтия.

— Синтия? — Бойд даже подпрыгнул. — Синтия из заведения Энни?

— Именно она.

— Что, собственно, она делает у Саманты?

— Я же сказал тебе: она ее новая горничная. Похоже, они встретились и познакомились всего несколько дней назад. Синтия сообщила Саманте, что ненавидит то, чем занималась у Энни, и Саманта предложила ей другую работу.

— Значит, Саманта знает о бывшей сфере деятельности Синтии?

— Да, моя героиня сообщила мне об этом сама, защищая Синтию, словно они лучшие подруги.

— Интересно, интересно… — Глаза Бойда лукаво вспыхнули.

— Так и думал, что ты скажешь именно это.

Беседа друзей была прервана каким-то шумом в коридоре. Они замолчали и прислушались. Условные сигналы: три стука… пауза, три стука… пауза. Довольный Ремингтон поднялся, чтобы открыть дверь Тэмплару и Хэррису.

— Мы доставили Ноллвуда на Боу-стрит, — отчитался Тэмплар, снимая пальто. — Оттуда ему прямая дорога на Олд-Бэйли и в Ньюгэйт. Мы долго не встретимся с этим негодяем.

— Очень хорошо, — удовлетворенно кивнул Ремингтон и протянул каждому джентльмену по солидной пачке денег.

— Это что… из награбленного Ноллвудом?

— Нет, это мои деньги. Деньги Ноллвуда найдут себе другое применение. Это не должно вас беспокоить.

— Похоже, это последние деньги, которые мы заработали, — объявил Хэррис. — Граф, мы ничего не смогли для вас сделать.

— Не удивлен, — спокойно принял известие Ремингтон, осушив стакан с джином. — Тот, кто все это затеял, не может быть глупым человеком. И он не торопится попасться в наши сети. Нам следует набраться терпения и выдержки. Скажите, вы проверили много компаний?

— Четыре компании, три частных лица. Все с нулевым результатом.

— Осталось проверить по крайней мере шесть компаний и столько же частных лиц. В среду ночью вы должны дать мне полный отчет.

— Вы даете нам всего два дня? — удивился Тэмплар.

— Два дня, — подтвердил Ремингтон, наливая себе новую порцию. — Я плачу вам за работу — тяжелую. Итак, — Гришэм поднял свой стакан, — ночью в среду в два часа, у Энни, идет?!

Хэррис и Тэмплар переглянулись и печально кивнули:

— Мы придем туда, Гришэм.

С тех пор как Саманта появилась в Лондоне, чтобы принять участие в сезонах, начались ее страдания. Голова раскалывалась от болтовни и сплетен, сердце сжималось от одиночества, разум отказывался ей повиноваться от дурного предчувствия.

Она ни слова не слышала о Ремингтоне после того, как он довез ее до дома из Воксхолла. Это было уже два дня назад. Девушка отчаянно скучала. Она искала его везде, куда вывозила ее добрейшая тетушка Герти. За сегодняшний вечер они успели посетить два званых вечера и наконец оказались в Карлтон-Хаус.

— Саманта! Какая встреча!

Ханжеское приветствие Клариссы вылилось на Саманту как ведро ледяной воды.

— Добрый вечер, леди Шелтен, — натянуто улыбнулась в ответ девушка.

— Пожалуйста, зовите меня просто Клариссой. В конце концов, обе мы добрые подруги Ремингтона, не правда ли? Сэмми слегка вздрогнула:

— Скажите, Кларисса, а сегодня маркиз сопровождает вас или он все еще недомогает?

— Он все еще хворает, бедняжка. Но ему удалось встретиться с вашим братом, чтобы обсудить дела, связанные с моей яхтой. Она должна быть просто потрясающей.

— Не сомневаюсь в этом, — ответила Саманта, сожалея, что нигде не видит своей тетушки, которая могла бы избавить ее от разговора с Клариссой. Вместо этого над ухом раздалось:

— Саманта! Это вы!

— Стефен! — радостно выдохнула Саманта, готовая заключить его в объятия. — Я так рада видеть вас!

Кажется, виконту ее радость доставила удовольствие.

— Это я рад, Саманта. Вы позволите пригласить вас на танец?

— Ну конечно.

Виконт взглянул на маркизу:

— Кларисса, вы позволите?

— Ну конечно, Стефен! Не могу же я стоять на пути такой прелестной пары.

Кларисса была сама невинность. Стефен взял Саманту под руку и повел в зал для танцев.

— Я так скучал по вам.

— Но мы виделись всего несколько дней тому назад.

Саманта оглядывалась, ища глазами графа Гришэма. Ремингтона нигде не было.

— Для меня время тянулось очень медленно. Я искал вас повсюду. Где вы были?

— Я… — Внутренний голос шептал Саманте, что следует быть очень осторожной. У нее были основания полагать, что Стефен и Ремингтон недолюбливают друг друга. — Я почти не выезжала. Моя горничная взяла расчет, и я занималась обучением другой.

— Понятно. Но я счастлив. Я уже начал опасаться, что вас увлек какой-нибудь хлыщ. — Имя Ремингтона прозвучало если не явно, так скрытно. — Надеюсь, ваше появление здесь означает, что вы решили в полной мере вкусить прелесть первого сезона.

— Да, конечно.

— Вы уже осмотрели Карлтон-Хаус целиком? — спросил Андерс, как только музыка смолкла.

— Нет, но…

— Тогда позвольте, я проведу вас по особняку. Это будет занимательная экскурсия.

— Ну… я… — Впрочем, разве у нее был выбор? Виконт уже уводил ее с сторону ярко освещенного вестибюля. Саманта мало-помалу успокоилась, обнаружив, что большинство комнат было занято людьми. Кроме того, она не увидит Клариссу.

Но на обратном пути в танцевальный зал Стефену все-таки удалось остановиться с девушкой в укромном уголке.

— Саманта… я не переставал думать о вас… — Стефен провел пальцами по щеке Саманты. — Понимаете ли вы, как вы красивы?

Сэмми отшатнулась:

— Стефен, пожалуйста, не надо, вы смущаете меня.

— Если вы позволите, я бы не хотел ограничивать одними словами выражение моих чувств к вам.

— Здесь слишком много людей, — ответила Саманта, пятясь к выходу.

— Мы можем уйти отсюда и побыть немного наедине.

— Не думаю…

— Я не буду торопить вас.

— Андерс, мне показалось, что леди уже отказала вам! — раздался за спиной виконта ледяной голос Ремингтона. У Саманты начали мелко-мелко трястись колени.

— Гришэм, моя беседа с леди Самантой вас не касается. Будьте любезны, поищите для себя развлечений где-нибудь в другом месте.

— Мне бы хотелось разорвать вам глотку, — спокойно ответил Ремингтон. — Еще слово — и я это сделаю.

— Ремингтон, не надо, пожалуйста. — На щеках Саманты горели два алых пятна. Граф кивнул:

— Хорошо. Но с условием, что я провожу вас в зал для танцев.

— Когда же вы успели стать таким галантным? — усмехнулся Андерс.

— Стефен, пожалуйста, не устраивайте сцен, — взмолилась Саманта. — Полагаю, мне действительно следует вернуться к танцующим. Тетушка будет меня искать.

— Как вам угодно, — поклонился Стефен, не сводя ледяного взгляда с Ремингтона. — Ас вами у нас еще будет возможность встретиться.

Саманта подобрала юбки и направилась в зал.

— Саманта! — окликнул ее граф. Девушка остановилась и слегка наклонила голову:

— Да, Ремингтон? Я вас слушаю.

— Нам надо поговорить.

— О чем?

— Чем, черт возьми, вы только что занимались?

— Разговаривала с виконтом Андерсом.

— Вы с ним флиртовали.

— Я вовсе не флиртовала. И вы знаете об этом лучше других. Именно вы говорили мне, что я очень правдивый человек. Не припоминаете?

— Припоминаю. — Ремингтон перевел взгляд на губы Саманты. — Я припоминаю и многое другое. Девушка зарделась:

— Ну а теперь позвольте мне пройти.

— Пройдите и попрощайтесь со всеми.

— Что-о?

— Я сейчас же отвезу вас домой.

— Но…

— Не спорьте со мной. Просто объясните своей тетушке, что я отвезу вас домой.

— Зачем? — недоумевала Саманта.

— Потому что ни один из нас не хочет оставаться здесь. И потому что мне надо поговорить с вами.

— Ну… хорошо.

Несколько минут спустя Саманта усаживалась в роскошный экипаж Ремингтона, изо всех сил стараясь не нервничать. Она должна сохранять спокойствие, не быть навязчивой, пытаться сделать вид, будто это не она не находила себе места в течение последних сорока восьми часов, отчаянно страдая из-за отсутствия этого человека.

— Почему вы так нервничаете? Ведь вы уже оставались наедине со мной.

— После понедельника… мне почему-то неловко.

— Почему?

— Потому что, — она отвела глаза, — мне хорошо известно, что вы регулярно раздеваете разных женщин. А у меня это был первый опыт общения с мужчиной. И после того недоразумения… на скамейке… я не вполне хорошо понимаю, как следует себя вести.

— Подвиньтесь ко мне.

— Что? — Саманта подняла лицо.

— Я сказал: подвиньтесь ко мне поближе. — С этими словами Ремингтон подвинулся к ней сам и усадил девушку себе на колени. — Господи, как я соскучился. — И он неистовым поцелуем впился ей в губы. В этом поцелуе было все: и страсть, и ревность, и страдание.

— Это все из-за Стефена? — спросила Саманта, на секунду оторвавшись от Ремингтона.

— Нет. — Он уже скользил губами по ее шее, спускаясь ниже. — В том смысле, что вы ошибаетесь, если думаете, что я не хотел убить его. Я хотел. А это из-за нас. — Ремингтон спустил рукав платья с плеча Саманты и пробежал языком по оголенной коже. — Это потому, что даже мысль о том, что вы можете принадлежать другому — любому другому, — для меня непереносима. Потому что вы моя. Потому что я устал от схватки, которую проиграл уже в момент нашей встречи. Потому что, если я не стану обладать вами, я умру. — Ремингтон уткнулся лицом во впадинку между ее грудями. — Этих аргументов достаточно?

— Да, — прошептала Саманта, путаясь пальцами в его волосах. — Ах, Рем, я тоже скучала. Я все время думала о том, что уже… почти произошло в Воксхолле.

Ремингтон закрыл ей рот своими губами и медленно положил ее на темный бархат сиденья.

Время перестало иметь для них значение, мироздание потеряло смысл перед желанием, охватившим обоих.

Ремингтон судорожно расстегивал пуговицы на платье Саманты, целуя каждый дюйм ее тела, обнажающегося под его руками. Но этого было недостаточно… для них обоих.

Одним рывком Ремингтон еще ниже опустил вырез ее платья и жадно впился глазами в ее нежные груди. Насладившись зрелищем набухающих девичьих сосков, Ремингтон приник ртом к тому, что Саманта так доверчиво предлагала ему.

Это было истинным блаженством. Кровь еще быстрее запульсировала в жилах графа, когда он почувствовал свежесть и сладость от прикосновения к ее волшебному телу. Все, что не было Самантой и им, перестало интересовать Ремингтона. Он желал ее. Здесь. Теперь. Каждой клеточкой своего существа.

Черт бы побрал этого Андерса! Черт бы побрал любого, кто имел на нее виды!

Ремингтон провел рукой по шелку ее чулка под платьем. Она дрожала. Да и сам он содрогался от желания. Экипаж качнуло, и рука Ремингтона скользнула вдоль бедра девушки.

— Я прикоснулся к тебе, — шептал он, целуя ее грудь. — Я прикоснулся…

Саманта блуждала рукой в волосах возлюбленного, прижимая его голову к своей груди.

— Да… это такое чувство. О! Ремингтон! — Девушка затаила дыхание, потому что ладонь возлюбленного оказалась уже там, где кончается бедро и начинается тайна.

— Позволь мне…

— Да…

— Я должен…

— Да…

— Саманта…

— Ах, Рем…

— Боже… — Ремингтон закрыл глаза, чувствуя влагу, которая принадлежала ему, пока только ему. Он медленно и осторожно вошел в нее одним лишь пальцем, чувствуя, что все ее тело раскрывается навстречу ему. — Ты великолепна, — шептал Ремингтон, — великолепна.

— Поцелуй меня, — попросила девушка. Гришэм накрыл ее губы своими. Он возбуждал ее ритмичными движениями языка и пальца.

— Я хочу войти в тебя, — прошептал он, не отпуская ее губ. — Господи! Я должен войти в тебя!

— Ремингтон… что происходит? — выдавила из себя Саманта, одновременно ощущая необыкновенное облегчение.

— Все хорошо, дорогая. Пусть это случится. — Он старался взять себя в руки. — Позволь мне сделать это для тебя… Экипаж подпрыгнул на булыжнике и остановился.

— Ремингтон… пожалуйста… не останавливайся… — умоляла Саманта.

— Не буду, не стану останавливаться, — шептал граф, совершенно не отдавая себе отчета в том, где они находятся.

— Госпожа! — раздался из-за дверцы экипажа голос Синтии. — Это вы?

Саманта открыла глаза, в которых еще отражалось неутоленное желание и появился страх.

— Ах… да… я.

Ремингтон был готов задушить Синтию голыми руками.

— Черт бы ее побрал… — выругался он сквозь зубы. — Господи… Саманта… прости меня, — сказал он, вытирая влажные пальцы. Больше он ничего не мог исторгнуть из себя. — Все в порядке, дорогая. — Он быстро помог возлюбленной натянуть платье, поправил ей прическу. — Все хорошо. Никто ни о чем не догадается.

У девушки было такое выражение лица, что он сам был готов разрыдаться.

— Мне безразлично, догадается кто-нибудь или нет… у меня все болит.

— Я знаю, дорогая, у меня тоже.

— Неужели? — удивилась Саманта.

— Больше, чем ты можешь себе представить. — Ремингтон слегка провел тыльной стороной ладони по ее щекам. — Я объясню тебе это в другой раз, когда мы доведем до конца то, что начали сегодня.

Девушка внимательно посмотрела на возлюбленного:

— Мы все-таки закончим то, что начали?

— Да, — подтвердил Ремингтон. Ни один из них не мог избавиться от этого наваждения, не мог стать прежним, таким, каким был до встречи со своей половиной. Застегивая пуговицы на ее платье, он шептал: — Когда в следующий раз ты снова будешь в моих объятиях, я доставлю тебе все удовольствия, о которых только можно мечтать.

— Когда же это будет?

— Когда мы снова окажемся наедине. — Ремингтон взял ее лицо руками и нежно поцеловал.

— Госпожа! С вами все в порядке?! — раздался встревоженный голос Синтии.

— Конечно, Синтия, конечно. Я выйду через секунду.

— До завтра, бесенок, — прошептал Ремингтон, целуя девушке на прощание руку.

— Ремингтон, — жалобно взмолилась девушка, — Ремингтон, до тех пор, пока мы снова не окажемся наедине… я бы не хотела, чтобы вы проводили время с другими женщинами.

Гришэм не стал смеяться над девическими страхами. Он даже не улыбнулся.

— Ты напрасно волнуешься, дорогая. С той ночи… в таверне… я не был ни с одной женщиной. Я даже не хотел никого. Только тебя.

— Даже у Энни?

— Даже у Энни.

— Я рада. — Лицо Саманты осветилось. Растроганный ее доверием, Ремингтон почувствовал, как потеплело у него на сердце.

— Ступай, любовь моя, — он открыл дверцу экипажа, — а не то Синтия снесет мне голову.

Дождавшись, когда слуга, помогавший ей выйти из кареты, отойдет на значительное расстояние, Саманта обратилась к Синтии:

— Что, вы полагаете, вы делаете?

— Полагаю, что спасаю вас. — И Синтия указала на герб рода Уортов, изображенный на дверце кареты. — Всем и так понятно, кто привез вас домой. Нетрудно догадаться, чем вы там занимались. — Молодая женщина окинула негодующим взглядом свою госпожу, одежда и волосы которой были далеко не в идеальном порядке. — Мне надо было вмешаться намного раньше.

Скорее рассерженная, чем расстроенная, Саманта направилась к дому.

— Сейчас мне вовсе не хочется сердиться, — бросила она через плечо, — но когда я только выходила из кареты, мне было что сказать вам. — С этими словами госпожа растворилась в дверном проеме.

Синтии оставалось только всплеснуть руками и посетовать на наивность госпожи. С этим графом Гришэмом греха не миновать. Но ее госпожа отказывалась замечать то, к чему может привести ее увлечение графом. Поэтому-то Синтия и решила сделать все возможное, чтобы не допустить дурных последствий.

Следуя своеобразному чувству долга, Синтия подошла к карете, открыла дверцу и произнесла:

— Сэр, я бы хотела поговорить с вами.

Из экипажа на нее смотрели два стальных серых глаза.

— Наверное, это было бы неплохо. Возможно, вы сможете прояснить мне свои взгляды на мораль и нравственность.

— Лорд Гришэм, я догадываюсь, что вы думаете обо мне. Очевидно, я этого заслуживаю. Но Саманта совсем другое дело. Я бы хотела, чтобы вы оставили ее в покое.

— Вы знаете ее всего несколько дней и уже берете на себя роль ее защитника?

— Почему бы и нет? Вы знаете ее не намного дольше, но берете на себя роль ее соблазнителя. — Синтия была так взволнована, что совершенно забыла, что она горничная, а не ровня лорду. — Сэр, ступайте обратно к Энни. Там ваши намерения будут поняты совершенно однозначно. И при этом вы никому не нанесете душевной травмы.

— Раз уж мы заговорили об Энни, почему вы покинули это славное заведение?

— Я не обязана отчитываться перед вами.

— Может быть, мне сперва следовало поинтересоваться, почему вы начали работать у Энни?

— Это мой выбор, и это не касается никого, кроме меня.

— Позволю себе не согласиться с вами. Поскольку вы служите у Саманты, это касается и меня тоже. И я очень настойчив в докапывании до истины.

Синтия ощутила внутреннюю дрожь из-за настойчивого интереса Ремингтона к ее прошлому.

— Все вы похожи один на другого, не так ли? Вам главное — повелевать и властвовать. Что касается меня, сэр, то мне уже нечего терять. В отличие от Саманты. И будь я проклята, если позволю вам надругаться над ней и обречь ее на жизнь высокопоставленной шлюхи. — Синтия подобрала юбки и направилась прочь. — До свидания, лорд Гришэм. Уверена, что Кэтрин с радостью удовлетворит все ваши желания.

Глядя вслед удаляющейся женщине, Ремингтон не переставал удивляться. Он был изумлен ее преданностью Саманте и ее безупречными манерами. Вряд ли она всегда была проституткой. Новая гувернантка Саманты становилась для него неразгаданной тайной.

Где-то невдалеке уличные часы пробили два раза, напоминая Ремингтону о делах. И он тут же скомандовал кучеру:

— Ну а теперь к Энни!

Экипаж тронулся и вскоре исчез из виду. Сразу после этого закрылась на прочный засов парадная дверь в доме Бареттов.