Глава 6

— Ноэль, не так близко к пруду, — велела Бриджит, одновременно протягивая руку за очередным побегом остролиста.

— Но Пушок хочет научиться плавать На лодке. — Растянувшись на животе, Ноэль подползла чуточку ближе к воде, усадив Пушка верхом на кусок плавающего дерева, который намеревалась превратить в лодку для своей игрушки. — И ему хочется научиться сейчас, до того как станет слишком холодно и вода замерзнет.

— Какой он у тебя отчаянный. — Оставив свое занятие, Бриджит подошла к Ноэль, сурово хмуря брови. — Но скажи, а Пушок умеет плавать? И что еще важнее, ты сама умеешь?

Ноэль задумалась.

— Нет. Мы не умеем.

— Вот как? Ну, вы попали в хорошую компанию — я тоже не умею. И поскольку я подозреваю, что глубина пруда гораздо больше, чем твой рост или мой и уж наверняка Пушка, я бы предпочла не искушать судьбу. Договорились?

— Договорились. — Ноэль с сожалением встала, вытирая ладони о накидку и таким образом перенося грязь с первых на последнюю. — А что ты делаешь?

— Собираю остролист.

— Зачем? Ты же сказала, что дядя не разрешает нам праздновать Рождество.

— Не разрешает. — Бриджит усмехнулась. — Но я надеюсь, что он передумает. — Она прищурилась, разглядывая свою быстро растущую коллекцию, и представила себе гостиную Фаррингтона, наполненную духом Рождества: стены, украшенные венками из омелы и остролиста, камин, пробудившийся ото сна, в котором ярко горит огонь, груду подарков на полу. А в центре всего — она, Эрик и Ноэль, стоящие возле пышного вечнозеленого дерева, символа этого времени года.

При этой мысли ее взгляд переместился на роскошную елку, которую она выбрала для этой важной роли, — идеального воплощения ее фантазии.

— Бриджит? — Голос Ноэль прервал ее сон наяву. — Я уже больше трех недель не видела дядю, только у окна его комнаты, — с того дня как ты с ним разговаривала. А ты?

Фантазия разбилась, наткнувшись на горькую реальность.

— Нет, милая. — Бриджит покачала головой. — Не видела. Очевидно, твоему дяде надо еще побыть одному.

— Еще? Он и так всегда один. Он не выходил даже тогда, когда тебя приезжал навестить твой дедушка. Хотя я уверена, он знал, что викарий был здесь, — я видела, как он наблюдал за подъехавшей каретой.

Бриджит слегка улыбнулась.

— Ноэль, ты проводишь слишком много времени, наблюдая за окном дяди.

— Я провожу много времени только потому, что он слишком долго там стоит. Если бы его там не было, то было бы все равно, как часто я туда смотрю, потому что он не видел бы этого. — И, приведя этот довод, Ноэль поджала губы. — Почему ты больше не ходишь к нему в гости?

Бриджит вздохнула.

— Мы с тобой это уже обсуждали. Я вообще не ходила к нему в гости, даже в тот единственный раз, когда зашла в его комнату. Я всего лишь ходила спросить, можем ли мы отпраздновать твой день рождения, и он позволил.

— Я не слышала, чтобы он кричал. И Пушок тоже.

— Это потому, что он не кричал. Я объяснила ситуацию, и он дал свое согласие.

— А тогда, если вы не ругались и ты ходила не в гости, почему ты так долго там пробыла?

Бриджит обдало жаром, когда она подумала об ответе на этот вопрос.

Те мгновения в объятиях Эрика были самым неожиданным и восхитительным из чудес — мучительным наслаждением и столь же мучительным страданием. О, он ее предупредил, был честен с самого начала. Не только объяснил, почему хочет лечь с ней в постель, но и предупредил о последствиях, о том, как это на ней скажется. Он оказался прав Они оделись и расстались, как чужие, и она осталась эмоционально уязвленной, ограбленной, она страстно желала того, что Эрик был не способен — и не желал — ей дать.

Но он ошибся в том, что эта боль заставит ее пожалеть о случившемся. Этого не произошло. Несмотря на страдания, Бриджит ни за что на свете не отказалась бы от тех мгновений. Теперь она стала женой Эрика, и даже если он решит разорвать их брак, все равно они связаны чудесными и неразрывными узами, и это воспоминание она будет лелеять в душе до конца своих дней.

Одиноких дней, если Эрик настоит на своем.

— Бриджит? — Ноэль дергала ее за юбку. — Ты что, не можешь вспомнить, о чем вы с дядей разговаривали? Щеки Бриджит вспыхнули еще ярче.

— Мы не слишком много обсудили, Ноэль. Только празднование твоего дня рождения, на что он согласился, и празднование Рождества — на это он не дал согласия.

— Почему ты считаешь, что можешь заставить его передумать насчет Рождества?

— Потому что я дура, — ответила Бриджит, с грустью глядя на пышную зелень в своих руках.

— Вовсе нет! — Ноэль мгновенно и яростно бросилась на ее защиту. — Ты просто оп-ты… миска, — прибавила она. — Оп-ты-мис-ка. Всегда забываю окончание, потому что не могу понять, при чем тут «миска».

Бриджит усмехнулась:

— Я тебя понимаю. Да, я оптимистка. Только играю я с огнем. Твой дядя наверняка взбеленится, когда узнает о моих планах.

— Ты ведь не боишься дядю, Бриджит?

— Нет, Ноэль, не боюсь.

— А чего ты боишься?

— Гм-м? — Бриджит не ожидала такого поворота беседы.

— Должна же ты чего-то бояться. Вот мы с Пушком боимся, что под кроватью прячутся громадные чудовища. Мы каждый вечер туда заглядываем, чтобы убедиться, что опасности нет. А чего боишься ты?

— Высоты, — призналась Бриджит.

— Высоты? — Ноэль от изумления широко раскрыла глаза. — Ты имеешь в виду высокие места?

— Угу.

— Ну и ну. — В голосе девочки слышалось недоверие. — Разве ты не лазила по деревьям, когда была маленькой?

— Только на невысокие деревья. — Бриджит погладила Ноэль по испачканной щечке. — Пошли. Помоги мне сорвать еще несколько побегов остролиста. К сожалению, он весь растет на этом месте — слишком близко от комнат твоего дяди, чтобы я могла быть спокойной. Давай покончим с этим и уйдем, пока он нас не заметил. — Она снова вернулась к прежнему занятию.

Бросив взгляд в сторону дома, Ноэль чуть было не сообщила Бриджит, что уже слишком поздно, что, судя по отодвинутому краешку занавески, дядя их уже разоблачил, но тут ее осенила блестящая идея.

— Только на невысокие… — повторила она, покусывая губку. — А насколько невысокие?

— Что? — Бриджит уже тянулась к следующей ветке.

— Ты сказала, что лазила только на невысокие деревья. Насколько невысокие?

— На совсем невысокие.

Ноэль зарылась лицом в мех Пушка.

— Теперь дело за нами, — шепнула она. С этими словами она потихоньку стала отходить в сторонку, пока не оказалась у дуба с толстой корой, возвышавшегося над прудом. Запрокинув голову, она смерила расстояние, а затем изо всех сил подбросила Пушка вверх. Игрушка застряла на самой нижней ветке. С быстротой молнии Ноэль взобралась на дерево, схватила Пушка и — просто для надежности — вскарабкалась еще на несколько веток вверх. Потом сосчитала до десяти и позвала:

— Бриджит!

Бриджит резко обернулась, ее взгляд заметался из стороны в сторону.

— Ноэль, где ты?

— Наверху.

Бриджит запрокинула голову вверх, на звук голоса, и увидела свою подопечную.

— Что ты там делаешь?

— Пушок застрял. Я залезла наверх, чтобы его достать.

— Ну, теперь можешь спуститься обратно.

— Не могу. Я… У меня платье зацепилось за ветку, и я не могу его отцепить.

— Ноэль…

— Я знаю, ты боишься, — перебила Ноэль успокаивающим тоном. — Поэтому почему бы тебе не позвать дядю? — Она услужливо показала рукой на дом. — Просто брось камешек в окно. Он услышит. Возможно, он и так стоит у окна.

Бриджит открыла рот от изумления.

— Ну, маленький чертенок! Ты все это нарочно придумала. Девочка улыбнулась.

— Позови дядю, Бриджит. Он тебе поможет.

— И не собираюсь. Сию же минуту слезай.

— Нет — Ноэль затрясла головой и поползла по ветке, нависающей над водой. — Эта ветка дальше очень тонкая, — объявила она. — Лучше тебе не рисковать. Лучше приведи сюда дядю, чтобы он .

Голос Ноэль оборвался и перешел в сдавленный вопль, когда с громким треском ветка обломилась и девочка рухнула прямо на середину пруда.

— Бриджит! — с непритворным ужасом взвизгнула Ноэль, колотя по воде руками. Ее темная головка исчезла под водой.

— О Боже!

Бриджит сбросила туфли, отшвырнула прочь остролист, стремглав бросилась вперед и с плеском вбежала в пруд, не задумываясь о своих дальнейших действиях.

Она добралась до Ноэль, когда та снова вынырнула на поверхность и била по воде руками и ногами, стараясь спастись. Бриджит лихорадочно попыталась ее схватить, но каждый раз Ноэль от нее ускользала.

Бриджит охватила паника. Отказавшись от всяких попыток удержаться на ногах, она рванулась к девочке и схватила ее за талию, но от этого движения их обеих отбросило к середине холодного как лед пруда Ледяная вода ударила Бриджит в лицо, обожгла глаза. Она старалась удержать равновесие, но дергающиеся руки и ноги Ноэль и собственная многослойная одежда, промокшая насквозь, мешали ей Она вслепую сражалась за их жизни, слабея с каждой минутой упорной борьбы. Наконец, собрав остатки сил, она подняла Ноэль вверх, моля Бога, чтобы ей удалось вытолкнуть ребенка на поверхность и дать ей вздохнуть. Ее собственные легкие разрывались без воздуха, в помутившейся голове стучал молот, она путалась ногами в платье и накидке, отчаянно пытаясь нащупать илистое дно.

Внезапно кто-то выхватил Ноэль из ее рук. А еще через секунду сильная рука подхватила ее под колени, подняв вверх и вытащив из воды Воздух, каким бы морозным он ни был, показался величайшим даром, и Бриджит сделала один большой глоток, потом другой — и зашлась в приступе хриплого кашля.

— Медленно, — приказал Эрик. — Дыши медленно. Не пытайся говорить.

— Но… Ноэль… — прохрипела Бриджит.

— Я же сказал тебе: не разговаривай. — Он опустил ее на берег, рядом кашляла и корчилась Ноэль. — Она в порядке. И ты тоже. Она глупая и безрассудная, но она в полном порядке.

С этими словами Эрик повернулся и пошел обратно в воду. Он вернулся как раз в тот момент, когда Ноэль выдавила, задыхаясь:

— Пушок!

Бриджит приподнялась на руках как раз вовремя, чтобы увидеть, как Эрик бросил племяннице намокшую игрушку.

— Вот. Он в лучшем состоянии, чем ты.

Уставившись на дядю глазами, большими, как блюдца, Ноэль схватила Пушка и зашлась в приступе кашля.

Опустившись на колени, Эрик нагнул Ноэль вперед, растирая ей спину и выдавливая воду из груди.

— Не пугайся. Ты проглотила почти половину этого пруда. Теперь ты возвращаешь воду на место.

Обхватив плечи руками, чтобы унять дрожь, Бриджит спрашивала себя, неужели она уже умерла и оказалась в раю. Эрик не только спас им жизнь и вытащил Пушка, он заботливо ухаживал за Ноэль, стараясь восстановить нормальное дыхание, и — о чудо из чудес! — поддразнивал ее.

Если это рай, решила Бриджит, то в нем просто чудесно, именно так, как всегда описывал его дедушка.

Вслед за этой мыслью ее одолел новый приступ удушья.

Эрик резко повернул голову.

— С тобой все в порядке? — спросил он и нахмурился, видя, что кашель Бриджит сменился неудержимой дрожью. Она молча кивнула.

— Черт побери, Бриджит. — Эрик отпустил Ноэль, стянул с себя насквозь промокшее пальто и завернул в него жену. Его глаза сверкали, выдавая силу его чувств.

Ноэль тут же расплакалась.

— Не надо ругать Бриджит. Она не виновата, это я виновата.

— Мне очень хорошо известно, Кто виноват. — Эрик подхватил на руки сначала Ноэль, потом Бриджит. — Надо отнести вас обеих в дом, пока вы не замерзли насмерть'. — Взгляд его темных глаз остановился на лице жены, потом опустился на траву за ее спиной. — Поскольку за один раз я могу унести только двоих сорвиголов и одного грязного кота, то, боюсь, остролисту придется подождать.

И с этими словами он зашагал к дому.

С довольной улыбкой Бриджит смотрела через плечо Эрика на быстро удаляющиеся ветки остролиста, пока они не скрылись из виду.

Чудеса, думала она, возможно, даруют нам небеса.

Но случаются они здесь, на земле.

— Ноэль, выпей всю эту чашку теплого молока и забирайся в постель.

Прислонясь к стене в спальне Ноэль, Бриджит массировала виски, в которых пульсировала боль Ноэль обеспокоенно взглянула на нее:

— У тебя очень красные щеки, Бриджит. Думаю, ты гораздо сильнее больна, чем я.

— Со мной все будет в порядке, — заверила ее Бриджит. — Как только уложу тебя, тоже лягу. К утру я приду в себя.

Ноэль с сомнением повиновалась, проглотила молоко, потом забралась в постель, положив рядом Пушка.

— Дядя был героем, правда, Бриджит?

Она слегка улыбнулась.

— Да, милая, героем. — С огромным усилием Бриджит заставила себя выпрямиться и пересекла комнату, чтобы поцеловать Ноэль на ночь. — Меня бросает в дрожь от мысли, что могло произойти, если бы лорд Фаррингтон не выбрал как раз эту минуту, чтобы выглянуть в окно.

— Он не выбирал именно эту минуту, чтобы выглянуть в окно, — возразила Ноэль как ни в чем не бывало. — Он наблюдал за нами почти целый час. Поэтому я и взобралась на дерево — я рассчитывала на его помощь. Но ты об этом уже догадалась. — Она пожевала губку. — А вот дальше все произошло неожиданно для меня. Я не собиралась падать в пруд. Это было очень страшно. Должно быть, дядя бежал очень быстро, если за такое короткое время добрался из своей комнаты до двери, а потом через двор до пруда.

— Мне оно не показалось коротким, — ответила Бриджит, чувствуя, как качается комната. — Мне оно показалось вечностью.

— Он даже не устроил мне догоняй за то, что я сделала. И тебе тоже — за то, что ты собирала остролист. — Ноэль задумчиво сморщила носик. — А где сейчас дядя?

— Не знаю, Ноэль. Вернулся к себе, полагаю. Хотя, если бы он появился здесь, я бы не стала сообщать ему о том, что ты запланировала его героический поступок. Не думаю, чтобы ему это понравилось.

— Да. Ему это не понравилось, — подтвердил низкий голос. — Поэтому будь уверена, Ноэль, тебя ждет основательный нагоняй за твои проделки — но завтра.

Бриджит, не веря своим глазам, уставилась на дверь, словно ища подтверждения невероятному событию.

Остановившись у самого порога, Эрик разглядывал племянницу с выражением, которое затуманенный лихорадкой мозг Бриджит мог назвать только нежным.

— А на сегодня все разговоры прекращаются, — скомандовал он. — Ложись спать.

— Но, дядя, Бриджит больна, — запротестовала Ноэль. Внимание Эрика переключилось на Бриджит, которая продолжала смотреть на него широко раскрытыми глазами, словно пыталась осознать реальность его присутствия.

— Племянница права. Ты действительно больна, — заявил он.

— Наверное. — Она прикрыла глаза. — Не только больна, но и в бреду. Могу поклясться, что ты стоишь в комнате Ноэль.

Эрик не улыбнулся.

— У тебя жар. Подозреваю, что сильный. Тебе надо лечь в постель.

— Очевидно, так и есть. — Бриджит повернулась и, слегка пошатываясь, направилась к своей комнате. — Очень хорошо. Уже иду, милорд. Уверена, что к рассвету я проснусь и пойму, что все это было сном опти-миски…

Приступ головокружения настиг ее, и пол рванулся ей навстречу.

Глава 7

— Не надо. — Бриджит замотала головой, отмахиваясь от холодного компресса, который упорно прижимался к ее лицу.

— Лежи спокойно и перестань сопротивляться мне, черт побери. — Твердая рука схватила ее за подбородок, и эта ужасная мокрая салфетка возобновила движение по ее лицу.

— Слишком холодная, — пробормотала она.

— Знаю, что холодная. — Его пальцы ослабили хватку. — Но ты вся горишь. Это единственный способ сбить тебе температуру.

С огромным усилием Бриджит чуть приоткрыла глаза.

— Эрик?

— Гм-м? — Он приложил салфетку к ее затылку.

— Я в постели?

— Да.

— У себя в комнате?

— Конечно.

— И ты за мной ухаживаешь?

— Я единственный, кроме тебя, взрослый человек в Фаррингтоне.

Ее глаза снова закрылись.

— Я и правда в раю Как чудесно! Наконец-то я могу наслаждаться своей мечтой. Я ждала этого целую вечность.

— Перестань, — резко приказал он. — Ты не в раю. Ты в Фаррингтоне. И ты не умрешь.

Страстность его тона почти ускользнула от погруженной в полубредовое состояние Бриджит. Она повернула голову и прижалась губами к его руке.

— Знаешь, как долго я тебя люблю? — прошептала она — Целую вечность. Можешь догадаться, сколько ночей я представляла себе, как ты приходишь ко мне? — Последовал едва слышный вздох. — Десятки. Сотни. Но фантазия никогда еще не была такой реальной. Никогда до. И даже после. Ни один сон не мог воссоздать те ощущения, которые я открыла для себя в твоих объятиях. — Смутный туман окутывал ее сознание. — Ты помнишь тот день, Эрик? Тот день, когда мы были вместе? Я помню. Каждую поразительную подробность. Ничто… никогда… мне. не было так… чудесно.

Снова погружаясь в лихорадочный сон, Бриджит не увидела страдальческого выражения на лице мужа, когда он погладил ее горячую как огонь щеку.

— Да, Бриджит, — ответил он хриплым, дрожащим голосом. — Я помню. И ты права, никогда еще мне не было так чудесно.

Он замолчал, глядя, как поднимается и опускается во сне ее грудь, не в силах прогнать разрывающие душу чувства, которые пробудили в нем ее признания, чувства, на который он давно считал себя неспособным Поднявшись, Эрик бесцельно зашагал по комнате, глядя в лицо непостижимой истине Он мог запереться от всех, закрыть двери для мира на долгое время. Но не сумел закрыть свое сердце от этого самоотверженного прекрасного ангела, своей жены.

Бриджит.

Уже больше месяца он избегает ее, думает о ней, желает ее. С самого начала эта борьба была изнурительной. С того дня как он лег с ней в постель, она стала безнадежной Какая насмешка! Он беспокоился о Бриджит, о том, что именно ей не удастся справиться с последствиями их поступка. И что же? Она приняла его условия, стала жить так же, как до того незабываемого дня, когда оказалась в его объятиях. Тогда как он сам каждую минуту, каждую бессонную ночь тосковал по ней. И не только в постели. Он тосковал по ее смеху, думал о ее мужестве, о том, как яростно она бросалась на защиту Ноэль. Ноэль.

Впервые Эрик обнаружил, что способен думать о племяннице без боли, отделить ее от обстоятельств, сопутствовавших ее рождению Это само по себе уже было чудом. И чудесным было преображение Ноэль. Не веря собственным глазам, он наблюдал, как Бриджит превращает Ноэль из неуправляемого, бунтующего ребенка в жизнерадостную, любящую девочку, устраивает ей дом, дает надежду на будущее. И заменяет мать.

Тихо выругавшись, Эрик отвернулся, стиснув зубы при воспоминаниях, пробуждающих угрызения совести. Если кто и виноват в том, что произошло, то это он сам. Вот почему он сделал то, что должен был сделать, выбрал единственно возможный для себя путь.

Не допускать Ноэль в ту пустыню, в которую превратилась его жизнь.

После того, что он вытерпел с Лизой, в нем все умерло, он не способен испытывать какие-то чувства — особенно по отношению к ребенку, которого отказалась признать его сестра.

Отказалась признать? Черт возьми, ей хотелось стереть из памяти даже рождение Ноэль, словно она была каким-то нежеланным подарком, который можно вернуть назад и забыть.

Эрик крепко зажмурился, в тысячный раз спрашивая себя, в чем была его ошибка.

Что произошло с его Лизой, которую он растил с младенчества, щедро одаривая вниманием и любовью? Боже милостивый, что он создал? Эгоистичную женщину, без чувства чести и каких-либо обязательств как по отношению к брату, так и по отношению к собственному ребенку?

В чем бы он ни ошибся, он не мог позволить себе сделать то же с Ноэль, допустить ее к себе. Она заслуживала лучшего, чем дядюшка с пустым сердцем, у которого в душе остались лишь пустота и ненависть к самому себе.

А теперь у нее появилось это лучшее — благодаря Бриджит.

Приглушенный всхлип заставил Эрика повернуть голову к кровати, и он нахмурился, увидев, что его жена разметалась во сне, сбив одеяло. Он подошел и поправил постель, натянув одеяло ей до подбородка.

— Ноэль! — вскрикнула она, сражаясь с тяжестью одеяла. — Я должна ее достать… Она утонет…

— Ноэль в безопасности, Бриджит, — прошептал Эрик, думая, кого он утешает — жену или себя. — И ты тоже.

— Эрик? — Она прошептала его имя, словно находилась где-то очень далеко.

— Я здесь, рядом. Тебе и Ноэль ничто не угрожает. А теперь спи.

Она тотчас же затихла, и ее красивое лицо смягчилось, когда она погрузилась в глубокий, спокойный сон.

Как она может ему доверять, во имя неба?

Или любить.

Воспоминание о признании Бриджит заставило сжаться сердце Эрика.

«Знаешь, как долго я тебя люблю? Целую вечность. Можешь догадаться, сколько ночей я представляла себе, как ты приходишь ко мне? Десятки, сотни… Ни один сон не мог воссоздать те ощущения, которые я испытала в твоих объятиях».

Наверное, эти признания вызваны лихорадкой. В конце концов, вечность просто невозможна: они знают друг друга менее двух месяцев. Значит, остальные ее признания также беспочвенны.

Но не те, которые говорили о ее страсти.

В истинности тех признаний, подумал Эрик, ощущая, как его обдает жаром, он мог поклясться. Никогда в самом смелом полете воображения, а тем более в реальности, он не ощущал такого опустошающего наслаждения, такой яростной, бесподобной бури чувств, и он не мог избавиться от этих воспоминаний, которые преследовали его, превратившись почти в навязчивую идею.

Очевидно, они преследовали и Бриджит.

Но похоть, как он определил ее для себя, не есть любовь. Поэтому, что бы ни чувствовала Бриджит или не думала, что чувствует, это не может быть любовью.

Неужели не может?

Утомленно вздохнув, Эрик подтащил мягкое кресло к изножью кровати, упал в него, набросил на себя одеяло и закрыл глаза.

Последнее, о чем он подумал, прежде чем погрузиться в сон, было наказание, которое необходимо изобрести для неугомонной племянницы, чего ему не очень-то хотелось делать. Ничего слишком сурового. По правде говоря, маленькая негодница хорошо сделала свое дело…

— Бриджит!

Вопль пронзил Эрика словно нож.

Вскочив на ноги, он затряс головой, пытаясь сориентироваться. Где он? Кто кричал?

— Бриджит… не уходи от меня! Ноэль.

, Память разом вернулась к нему Эрик бросил быстрый взгляд на кровать, удостоверившись, что Бриджит крепко спит, затем выбежал из комнаты, пролетел по коридору до комнаты Ноэль, распахнул дверь и обнаружил девочку сидящей на постели , и рыдающей так, словно у нее разрывалось сердце — Ноэль, что случилось?

Ноэль не удивилась его появлению, а просто, встав на колени, протянула к нему руки, все ее маленькое тело сотрясалось от рыданий.

— Дядя Мне приснился плохой сон… — Она замолчала, чтобы перевести дыхание. — Про Бриджит Она была так больна, когда ты уложил ее в постели И мама умерла от лихорадки Так сказала миссис Лоули Мне снилось, что я пытаюсь разбудить Бриджит и не могу… и она так и не проснулась и.

Эрик подошел к кровати, сделав всего четыре шага через комнату, и взял Ноэль на руки.

— С Бриджит все в порядке, — горячо заверил он девочку.

— Ты обещаешь?

— Обещаю — Эрик почувствовал', как напряжение покидает Ноэль — Она просыпалась?

— Да Собственно говоря, ей тоже снился плохой сон — Правда? — Ноэль подняла залитое слезами лицо, ужас ночного кошмара на время оставил ее — Но она же взрослая.

— У взрослых тоже бывают плохие сны, Ноэль — Эрик погладил ее по головке, отцовский инстинкт просыпался после долгого сна — Ночные кошмары — это просто страхи, которые ждут в засаде, пока остальные наши мысли уснут Затем, когда путь свободен, они бросаются и погружают наш мозг в хаос И так как страхи есть у всех, то у всех бывают и кошмары.

Ноэль переварила эту информацию и громко, прерывисто вздохнула.

— Если Бриджит права, и взрослым тоже приходится подчиняться правилам, и если ты прав, и у взрослых бывают страхи и кошмары, то какая разница между детьми и взрослыми — кроме того, что дети меньше ростом?

Губы Эрика тронула насмешливая улыбка.

— Не слишком большая, — признался он. — Только дети не пытаются скрыть свои чувства за стенами самообмана и самозащиты.

— Бриджит не прячет своих чувств. Ты просто не очень пристально смотришь, поэтому не видишь. По правде говоря, ты и свои собственные чувства видишь не слишком-то хорошо — Ноэль вытащила носовой платок из дядиного кармана. — Можно я возьму его?

— Не стесняйся — Эрик нахмурился — Что ты хочешь сказать? Чего я не вижу?

— Как сильно тебе нравится Бриджит. — Пожав плечами, Ноэль громко высморкалась, неподобающим для леди образом — И как сильно ты ей нравишься.

Эрик изумленно покачал головой.

— Ты уверена, что тебе еще только будет четыре года?

— Так ты мне сказал Ты говорил, я родилась на Рождество тысяча восемьсот пятьдесят шестого года.

— Это правда — Кончиком пальца он поднял ее голову за подбородок — Ты была крохотная и очень красивая. И очень громко кричала Ты начала вопить и брыкаться, как только появилась на свет Ноэль улыбнулась:

— Правда?

— Правда.

— Дядя, а как умерла мама?

Глядя в глаза Ноэль, Эрик ответил:

— Лихорадка, как и сказала миссис Лоули. Но не такая, как у Бриджит. Она была намного хуже. У нее началось воспаление легких, зима была очень холодная, и меня не было рядом, чтобы о ней позаботиться.

— Разве она была не в Фаррингтоне?

— Нет, Ноэль.

Девочка задумчиво помолчала.

— Мама убежала, правда?

Эрик застыл.

— Кто тебе сказал?