«Дорогой отец, у меня мало времени. Меня захватил Бариччи. Он знает, что я помогала лорду Тремлетту уличить его. Я не могу ему позволить причинить вред тебе, маме и Хлое. Поэтому я ухожу с ним. Знайте, что я люблю вас всех. Скажи Хлое, чтобы она позаботилась о моей мягкой игрушке, кошке Элизабет, той единственной вещи, оставшейся от моей прежней жизни до Фаррингтона». Андре нахмурился.

— Игрушечная кошка? — произнес он, ив голосе его послышалась жесткая вопросительная нота.

Страх сжал сердце Ноэль.

«Господи, — молилась она. — Пусть он ни о чем не догадается».

— Вы не можете этого понять, — сказала она потерянно, и по щекам ее покатились слезы, которые до сих пор ей удавалось сдерживать. — Я должна быть уверена, что Элизабет не забыта и не заброшена. Я понимаю, что это всего лишь детская игрушка, игрушечная кошка, набитая ватой, но это подарок моей матери, моей родной матери. Вот почему я назвала ее Элизабет, это полное имя Лиз, моей матери. Мать подарила мне Элизабет, когда я родилась. Это был единственный подарок, который я получила от нее.

— Очень трогательно, cherie. — Андре крепче обхватил ее за талию. — И я уверен, что ваша сестра исполнит ваше желание. А теперь идемте.

И он стремительно повлек ее к задней двери, а потом вниз по ступенькам. Они вышли в ночь.

Эшфорд ворвался в студию Сардо, чуть не сорвав дверь с петель. Комната оказалась пустой.

С лампами в руках, держа наготове пистолеты, он и Коньерз вбежали внутрь и принялись осматривать результаты учиненного хозяином погрома. Подойдя к окну, Эшфорд поднял с пола то, что осталось от изрезанного в клочья портрета Ноэль. Эшфорд почувствовал, как желчь поднялась к его горлу. С яростью он отбросил искромсанное полотно и как вихрь промчался через студию. Под ногами его шуршала бумага — растерзанные и брошенные эскизы к портрету Ноэль. Ноэль была на них изображена одетой и обнаженной в обольстительных позах. Господи, все обстояло гораздо хуже, чем он думал.

— Тремлетт, — позвал его Коньерз и поманил в дальний угол комнаты.

Они вместе оглядели выставленные там портреты. В их числе был портрет женщины, походившей на Кэтрин, и еще один, написанный, по-видимому, с Эмили Мэннеринг, и еще портреты четырех молодых черноволосых женщин с кожей, походившей цветом и прозрачностью на тонкий фарфор, с синими глазами…

В их ушах мерцали сапфировые сережки…

В парадную дверь городского дома Фаррингтонов отчаянно забарабанили. Блэйдуэлл поспешил открыть. — Лорд Тремлетт, — начал он, переводя взгляд с Эшфорда на коренастого мужчину рядом с ним. — Чем могу?..

— Где Ноэль? — выкрикнул Эшфорд и, оттолкнув Блэйдуэлла, поспешил в холл.

— Ноэль! — позвал он.

— Тремлетт? — Эрик вышел ему навстречу из гостиной. Вслед за ним показались Бриджит и Хлоя. — Что, во имя Господа, здесь происходит?

— Ноэль… Где она?

Эрик тотчас же понял, что произошло что-то очень скверное..

— Она на кухне, — ответил он. — А в чем дело? Что случилось?

— Сначала я должен увидеть Ноэль. Объясню потом. Он промчался через холл и чуть не вышиб дверь кухни. — Ноэль!

Кухня была пуста. Он тотчас же заметил записку на стойке. Коньерз и все семейство Бромли следовали по пятам за ним.

Пробежав глазами записку, Эшфорд содрогнулся:

— Господи! Нет!

Эрик вырвал листок у него из рук. Лицо его выразило крайнее недоумение и недоверие.

— Бариччи вломился сюда и похитил Ноэль? Бриджит издала крик ужаса. Хлоя подошла к ней. По щекам ее катились слезы.

— Ее похитили, но похититель не Бариччи, — ответил Эшфорд хрипло. — Это Сардо.

— Но она пишет…

— Бариччи арестован, лорд Фаррингтон, — тихо возразил Коньерз. — Я детектив Коньерз. Мы с моим напарником лично арестовали его. Мы думаем, ее похитил Андре Сардо.

— Тогда отправимся, черт бы его побрал, в его студию и найдем ее, — распорядился Эрик, бросая записку на пол,

Хлоя подняла и прочла записку. . — Ее нет в его студии, — с трудом произнес Эшфорд. — Мы с Коньерзом только что оттуда. Там нет ни малейших следов ни Ноэль, ни Сардо.

— Тогда откуда вы знаете, что похититель — он?

— Потому что теперь мы знаем, что это Сардо убил Эмили Мэннеринг и нескольких других женщин, которые, как и Ноэль, стали для него наваждением, — пояснил Эшфорд, пытаясь сохранить остатки здравомыслия. Он должен был держаться и спасти Ноэль. — Сардо невменяем. Он становится маньяком и убийцей, когда считает, что его предали. Сегодня днем он посетил Ноэль в вашем доме и случайно увидел написанное Ноэль оповещение о нашей свадьбе. Он счел это предательством. — На щеке Эшфорда задергался мускул — его спокойствию пришел конец. — Мы должны ее найти. Сразу же! До того, как он…

В глазах Эрика заметался ужас — он все понял.

— О мой Бог! — прошептал он. — Ноэль!

— Папа! — Хлоя схватила его за руку. Ее заплаканное лицо выражало одновременно боль и удивление. — Посмотри на это! — Она указывала на клочок бумаги, записку Ноэль. — В этом есть что-то странное. Ноэль никогда не называет тебя «отцом к тому же она не питала и не питает никаких чувств к Лиз и никогда не вспоминает первых четырех лет своей жизни. Но главное, имя ее мягкой игрушечной кошки не Элизабет, а Фаззи.

Слова Хлои прозвучали для всех как откровение. Мысль Эшфорда уже заработала. Он выхватил записку из рук Хлои.

— Хлоя, я должен расцеловать вас за вашу проницательность! — воскликнул он, чувствуя, как кровь забурлила в его жилах и надежда возродилась в сердце. — Вы такая же необыкновенная девушка, как и ваша сестра. Ноэль знает, где живет Бариччи? — повернулся он к Эрику.

— Вероятно, знает. Его адрес был в папке, собранной моим осведомителем. Я дал ей прочитать досье на него на Рождество.

— Значит, она хотела сказать этой запиской, куда ее отвез Сардо, — решил Эшфорд. — «Отец, должно быть, Бариччи. потому что квартира Бариччи расположена на Элизабет-стрит, — Продолжая говорить, Эшфорд направился к двери. Коньерз последовал за ним.

— Тремлетт, — поспешил за ними Эрик, — Ноэль — моя дочь. Я иду с вами.

Эшфорд не обернулся, не остановился. Он только кивнул:

— Пойдем пешком. Так будет скорее и незаметнее. Возьмите пистолет.

Ноэль пошевелилась на постели и вздрогнула, когда нож уколол ее. Квартира утопала во мраке. В полной темноте Андре втащил ее внутрь и повлек прямо в спальню.

— Тише, не шевелитесь, — приказал Андре, нависая над ней и медленно расстегивая пуговицы у нее на груди. Он уже сорвал с нее плащ и сбросил свой плащ и рубашку. К счастью, штаны его все еще находились на нем, вероятно, потому, что в его безумном мозгу прочно укоренилась мысль о совращении, а не о насилии.

Он потянулся, чтобы зажечь лампу, и ее тусклый свет залил спальню.

— Вот, — сказал он, сжав ее бедра своими ногами, мощными, как колонны, — теперь намного лучше. Я хочу видеть ваше лицо, когда наконец вы станете моей.

Нахмурившись, он внимательно вглядывался в ее лицо.

— Перестаньте смотреть на меня так. Я хочу видеть в ваших глазах страсть, а не ужас.

Он оставил в покое ее платье и склонился к ней, приподняв ее лицо за подбородок:

— Черт вас возьми! Покажите мне свою страсть! Ноэль судорожно сглотнула, пытаясь побороть ужас.

— Как я могу испытывать страсть, когда вы приставили нож к моему горлу? Уберите его, и я подчинюсь вам с радостью.

Андре испытующе смотрел на нее прищуренными глазами.

— Вы пытаетесь перехитрить меня? Вы надеетесь, что, если я уберу нож, вы сможете убежать? — спросил он, выпуская ее лицо, но не делая попытки убрать нож. — Это не сработает, cherie… Могу вам это обещать. Теперь вы моя. И если попытаетесь сбежать, добьетесь только того, что ваша смерть будет более мучительной. С другой стороны, стоит вам пойти мне навстречу, и ваши последние мгновения на этой земле станут райским блаженством.

Ноэль молча молилась, чтобы Бог послал ей силы.

— Я не буду пытаться убежать, — заверила она. — И вообще не понимаю вас, Андре. Я мечтала о том, что мы с вами будем вместе. Но я всегда думала, что, когда это произойдет, вы захотите, чтобы я желала вас так же, как вы меня, а не боялась.

— Вы мечтали о том, что мы будем вместе? — Его пальцы задержались на последней пуговице ее платья.

— Конечно, — она заставила себя улыбнуться, — мечтала. И вы, безусловно, догадывались об этом. Я не делала тайны из моей склонности к вам.

Она протянула руку и погладила его рукав. Он перевел взгляд на ее ласкающие пальцы: — Вы дразните меня. — .Нет, не дразню. К чему мне это? Я бы только привела

вас этим в ярость. По правде говоря, у меня нет ни малейшего желания бежать. Если бы я хотела этого, то кричала бы еще дома, а там у меня было больше надежды убежать от вас. — Она откинулась на подушку. — Вам не приходило в голову, что я не хочу, чтобы меня спасали?

Она почувствовала, что нажим лезвия на ее кожу ослабел, и мысленно возблагодарила за это Господа. Ей надо было выиграть время. Рано или поздно родители хватятся ее, кто-нибудь найдет на кухне ее записку и за ней придут. Они и… Эшфорд,

— Вы говорите, что последовали за мной по собственной воле? — Его губы сложились в горькую усмешку. — А как же лорд Тремлетт?

«Не следует недооценивать его, — напомнила она себе, — он умен. Он сразу поймет, что я лгу. Надо постараться, чтобы мои слова звучали как можно убедительнее и правдоподобнее».

Она пыталась сообразить, что ему может понравиться. Он жаждал признания своей исключительности и полной преданности. Очень хорошо. Она сыграет по его правилам.

— Я не буду вам лгать, Андре. Лорд Тремлетт — очень привлекательный мужчина. Только бесчувственная женщина была бы иного мнения. А как вам известно, я не такова. Но я и не лгунья. Я не притворщица. Если бы граф стал моим мужем, я была бы ему верна. И я проявляла к нему интерес, который вы заметили. Могла ли я желать его, как вас? Никогда. Андре, я желала только вас. Даже слишком сильно. Но вопрос о моем будущем был решен, и мне пришлось покориться. Даже если из-за вас мое сердце начинало биться сильнее, у меня не было выбора. Мои родители не допускали мысли о нашем счастье… — Она замолчала и пожала плечами. — Они никогда не позволили бы нам быть вместе. Для них имеет огромное значение знатность жениха, а у меня никогда не хватило бы духу взбунтоваться. И потому я покорилась. Я предпочла приличный брак бурной страсти.

Она говорила, а Андре внимательно наблюдал за ней пытливым и недоверчивым взглядом.

— Верность — замечательное качество в женщине, но крайне редкое. Мне приятно сознавать, что я не ошибся в вас, cherie. Но я хотел бы понять одно: будь у вас выбор, вы могли бы избрать одного и только одного любовника, человека, с которым хотели бы связать свою жизнь, — ваш выбор пал бы на меня?

Ноэль почувствовала, как острие ножа уперлось ей в горло.

— Да, — прошептала она. — Вне всякого сомнения.

— Тогда, возможно, еще не все потеряно, — пробормотал Андре, обращаясь скорее к себе, чем к ней. — Вы уже были близки с Тремлеттом?

Тут Ноэль стало ясно, что ложь была ее единственным шансом на спасение, Андре желал, чтобы она была чистой и нетронутой. Она должна прийти в его объятия девственной, Если бы она сказала ему правду, он тотчас же убил бы ее. Холодея от ужаса и отвращения, она подумала: а если он пожелает проверить это и поймет, что она солгала, то ей будет еще хуже, настолько плохо, что она больше не захочет жить.

— Нет, — ответила она, сжимая в кулаки руки, лежавшие по бокам тела. — Меня учили беречь свою невинность для супруга.

На губах Андре медленно расцвела улыбка, и на мгновение он показался ей тем самым красавцем художником, который несколько недель назад пришел в их дом, чтобы написать ее портрет. Но это был только фасад, за которым скрывался безумец и убийца.

— В таком случае, cherie, считайте эту кровать нашим брачным ложем, — пробормотал он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее.

«О Боже, как мне избежать этого? Что делать?» — лихорадочно соображала Ноэль, стараясь сделать так, чтобы ее неподатливые губы стали нежными и мягкими под его требовательным и жадным ртом. Должно быть, отчасти ей это удалось, потому что Андре одобрительно хмыкнул и поцеловал ее еще более страстно. Ноэль поняла, что не может продолжать разыгрывать эту комедию до бесконечности. Язык Андре, проникший в ее рот, его дыхание вызывали у нее омерзение, она была не в силах терпеть это дальше. Она попыталась увернуться, но его цепкие пальцы удержали ее за волосы, и он продолжал целовать ее. «Почему? О, почему?» — хотелось ей закричать. Должно быть, он почувствовал, как напряглось ее тело, замерло, оцепенело… Она не ответила на его поцелуй. Так почему он не оставлял ее в покое? Почему продолжал целовать, будто они оба испытывали страсть и она была полна готовности разделить ее с ним?

— Не пугайтесь, cherie, — пробормотал он, будто прочел ее мысли и теперь отвечал на ее безмолвный вопрос. — Вы должны привыкнуть ощущать меня внутри своего тела. Я собираюсь приучить вас к этому, Я хочу обладать вами полностью.

Ноэль с трудом удержалась от смеха. Должно быть, Андре заметил ее сдержанность и приписал это ее девической стыдливости.

Она крепко зажмурила глаза, когда Андре приподнял ее юбки, и чуть не заплакала от облегчения, когда он перестал ее целовать. Однако эта передышка продлилась недолго. Его губы коснулись ее шеи, подбородка. При этом лезвие ножа тоже переместилось с ее горла и оказалось на подушке возле ее головы. Оно теперь было в нескольких дюймах от нее, а ноги

Андре, сжимавшие ее бедра, не давали ей сдвинуться с места. Любая попытка высвободить свое тело была равноценна самоубийству.

— Не волнуйтесь, cherie, — выдохнул он, целуя ее в ложбинку между грудей. — Вы уже скоро будете при — надлежать, мне.

Ноэль услышала приглушенные шаги за дверью спальни, и мгновением позже дверь распахнулась.

— Отпусти ее, мерзавец! — приказал Эшфорд, врываясь в комнату со стремительностью пушечного ядра. За ним по пятам следовал ее отец, а за ним детектив в форме полицейского.

— Андре сделал судорожное движение — его лицо выражало крайнее изумление. Он будто не верил своим глазам.

Эшфорд прицелился в голову Андре, но Ноэль заметила его колебание — он пытался на глаз определить расстояние между ней и Сардо, но не смог этого сделать,

Ноэль мгновенно поняла, что настала ее очередь действовать.

В тот момент, когда Сардо отвернулся, она подняла колено и изо всей силы ударила его в пах. Он вскрикнул от боли и согнулся пополам — казалось, все клеточки его существа теперь были подчинены одному ощущению отчаянной боли в паху. Ноэль тотчас же использовала это его мгновенное замешательство и, рванувшись от него, с трудом вскочила на ноги. Поняв, что она сейчас ускользнет от него, Андре метнулся вслед. Он успел схватить ее за руку, прежде чем она сумела отскочить от него, сжал ее запястье, другой рукой нащупывая нож.

— Сука! — закричал он и рванул ее к себе — дикая ярость, полыхнувшая в его глазах, означала для нее неминуемую смерть. — Лживая распутная бабенка!

Прогремел выстрел Эшфорда. Голова Андре дернулась и склонилась набок, когда пуля вошла в его голову над ухом.

На одну долю секунды время будто остановилось. Потом зрачки Андре расширились — выражение ярости в его глазах сменилось величайшим изумлением. Его взгляд стекленел. Струйка крови вытекла из ранки и заструилась по шее и обнаженному плечу.

Он медленно осел на постель, и пальцы его, сжимавшие запястье Ноэль, разжались, а потом его рука безвольно опустилась. Он тяжело упад на 'простыни, и тело его застыло в неестественной позе.

Ноэль с ужасом смотрела на него, на ослепительно белые простыни, по которым медленно расплывалось огромное красное пятно.

Она понимала, что Андре мертв, и все же была не в силах осмыслить весь ужас происшедшего за последний час, и какая-то часть ее сознания все еще не могла поверить в реальность случившегося. Ей казалось, что это сон, чудовищный кошмар, от которого она должна вот-вот пробудиться, Только когда руки Эшфорда сомкнулись на ее талии, она начала приходить в себя.

— Все кончено, любовь моя. — Он заставил ее отвернуться от тела Сардо и нежно оправил ее платье. — Он не сможет больше причинить тебе вреда, ни тебе, ни кому-либо другому. — Его руки дрожали, грудь тяжело вздымалась. — Боже, я так боялся не поспеть вовремя! — Он с трудом перевел дыхание.

С глухим рыданием Ноэль прильнула к груди Эшфорда. Ей хотелось погрузиться в его любовь и нежность, чтобы его чувства растопили холод, пронизавший, как ей казалось, все ее существо. Ее тело содрогалось от только что пережитого ужаса.

— Ты нашел меня, — повторяла она снова и снова — Ты спас мне жизнь!

— Ты сама все сделала для своего спасения, — послышался из-за ее спины голос отца. Он тоже звучал прерывисто. Она почувствовала, как его любящая рука гладит ее волосы. — Если бы ты не дала нам указаний в своей записке, где тебя искать, если бы Хлоя не обратила внимания на некоторые ее странности… — Его голос пресекся, и Ноэль отстранилась от Эшфорда . и крепко сжала в объятиях отца.

— Со мной все в порядке, папа, — прошептала она. — Благодаря тебе, и Эшфорду, и Хлое, что вовсе меня не удивляет, — закончила она, разглаживая пальчиками мрачные складки, вокруг, его рта. — Ты прибыл вовремя.

— Слава Богу! — только и мог сказать Эрик и поцеловал ее в лоб, вручая заботам жениха.

Эшфорд обхватил и прижал ее к себе. Он гладил ее волосы, шею, лицо и руки, стараясь убедиться, что она не пострадала. Он пропускал пальцы сквозь пряди ее волос и подносил к губам смоляные локоны.

И впервые Эрик не изъявил недовольства, наблюдая эти ласки. Его глаза поверх головы дочери встретили взгляд Эшфорда, и он сказал:

— Тремлетт, у меня не хватает слов, чтобы выразить вам свою благодарность.

— В этом нет необходимости, — просто ответил Эшфорд. Рядом с этими двумя любящими и любимыми мужчинами Ноэль чувствовала, как к ней возвращаются силы, спокойствие, ощущение благополучия. С испытаниями последнего часа теперь покончено, как и с расследованием, соединившим их.

Уголком глаза она заметила детектива с пистолетом в руке, осматривающего безжизненное тело Сардо. Сдвинув брови, она вопросительно посмотрела в лицо Эшфорду.

— Детектив Коньерз, я хотел бы познакомить вас со своей невестой, — обратился к нему Эшфорд.

Убедившись, что Сардо мертв, Коньерз поднял голову и слегка поклонился, с восхищением и интересом глядя на Ноэль.

— Познакомиться с вами, миледи, большое удовольствие, И простите мне мою фамильярность, но должен признаться, что вы сообразительнее и находчивее любой известной мне женщины. Не говоря уже о том, что вы отважнее, чем большинство знакомых мне мужчин. Если вы раздумаете выходить за этого плута, Скотланд-Ярд будет счастлив принять вас на работу.

Впервые за эту ночь Ноэль улыбнулась:

— Благодарю вас, детектив Коньерз. Но так уж случилось, что я жду не дождусь, когда смогу выйти за «этого плута». — Она подняла на Эшфорда глаза, сияющие любовью. — Я очень, очень, очень хочу этого.

— Думаю, не так сильно, как желает вашей свадьбы сам «этот плут», — заверил ее Эшфорд, поднося ее пальчики к губам. — Я не могу дождаться первой недели апреля.

Наконец-то они могли подумать о будущем. И внезапно Ноэль вспомнила о главном, что составляло смысл их расследования, — о человеке, чей арест так мастерски обставил Эшфорд. — Вы взяли Бариччи? — спросила Ноэль.

— Взяли.

— Все прошло, как предполагалось? Он признался? Это он помог вам добраться до Сардо? Он знал, что Сардо — убийца? — задала Ноэль ему сразу тысячу вопросов, сделав только паузу, чтобы набрать в грудь воздуха. Ее естественное любопытство возвращалось к ней, по мере того как проходил шок. — У меня столько вопросов! — объявила она.

Эрик, еще несколько минут назад полагавший, что не засмеется больше никогда в жизни, усмехнулся.

— Как странно! — заметил он. — Нельзя ли отложить твои вопросы до того времени, когда мы вернемся домой? Твоя мать и Хлоя не находят себе места от ужаса.

— Конечно!

Хлоя и ее мать. Ноэль не могла дождаться встречи с ними, не могла дождаться минуты, когда обнимет их, когда сможет им сказать, что с ней все в порядке, поблагодарить сестру за ее наблюдательность и ум. Ведь если бы не она…

— Да, поезжайте домой, — посоветовал детектив Коньерз. — Я распоряжусь, чтобы тело убрали. — Уголок его рта дернулся в улыбке: — Считаю, что ваше дежурство окончено, миледи.

— Благодарю вас, — ответила ему улыбкой Ноэль. Она взяла свой плащ и объявила: — Я более чем готова. Эшфорд оправил складки ее плаща. Затем она взяла под руки отца и жениха, вознося безмолвные благодарственные молитвы к небесам.

— Идем, любовь моя, — прошептал Эшфорд, будто прочел ее мысли.