Сьюзен насухо вытерлась полотенцем и досадливо поморщилась – его явно давно не стирали. Да и ванная комната выглядела весьма и весьма запущенной.
      Папирус может подождать! – решила Сьюзен. И профессор тоже. Если ему нравится существовать в мире фантазий и грез, что ж… А вот дети не должны жить в свинарнике! Завтра же мы с ними устроим генеральную уборку. И за продуктами нужно бы сходить. Мне кажется, что хлопоты по дому отвлекут детей от грустных мыслей. Да и сколько же можно сидеть взаперти с отцом! Шарлотта выглядит очень исхудавшей, Скотт, впрочем, тоже. В их возрасте нужно хорошо питаться. Здоровая пища и крепкий сон в чистых постелях – вот что поможет им вновь стать обыкновенными детьми. Значит, с утра я проверю, есть ли в этом доме моющие средства, потом составлю список продуктов… Ох, а чем же я буду кормить их с утра? Кажется, я видела хлопья в шкафу… Ладно, с утра посмотрим. Сейчас и мне хочется спать. День был совсем не простой.
      Она тихо прошла в свою комнату, пожелав всем, и себе в том числе, приятных снов хотя бы этой ночью.
      Сьюзен долго ворочалась в постели, думая о том, что увидела сегодня днем. Она никак не могла заснуть, перед глазами стояли бледные лица детей и в ушах звучал глухой, срывающийся голос Шарлотты: «Он наверняка хотел принести ей чай!».
      Как же нужно любить женщину, чтобы сойти с ума от этой любви? – подумала она и вздрогнула, как от ледяного сквозняка. Сьюзен закусила губу, стараясь не расплакаться. Если бы он мог полюбить так же меня! Никогда в жизни я не смогла бы предать такую любовь. Никогда не смогла бы предать этих детей. Предать его мечты, надежды… Но кто я такая, чтобы судить ее? – Сьюзен почувствовала, что не может назвать жену Бьюинса по имени. Может быть, она никогда не любила профессора и недавно это поняла? Да мало ли что может быть! Я не имею права никого судить и тем более осуждать. Я в этом доме никто, и меня никоим образом не касаются проблемы взаимоотношений мистера и миссис Бьюинс. Мой учитель нуждается в поддержке, двое замечательных детей остались без присмотра – вот что меня должно волновать. А чувства мистера Бьюинса не имеют ко мне никакого отношения. Я должна как можно глубже спрятать свою любовь. И, если это, возможно, вообще похоронить ее. Нельзя даже мечтать о том, что когда-нибудь он скажет мне слова любви. Нет, нет и еще раз нет!
      Сьюзен сердито перевернулась на другой бок и вновь занялась планированием завтрашнего дня, чтобы хоть чем-то отвлечь себя от грустных мыслей. Она почувствовала, что засыпает, как вдруг услышала какой-то грохот в соседней спальне. Испуганная, она вскочила с кровати и бросилась туда, даже не накинув халат.
      И все же, как Сьюзен ни спешила, она оказалась не первой. В своей спальне профессор Бьюинс устроил настоящий погром, а Скотт пытался остановить его, повиснув на руке. Шарлотта стояла, вжавшись в стену, и тихо повторяла:
      – Папочка, не нужно, папочка!..
      Глаза ее были полны самого настоящего ужаса. Казалось, из их серой глубины уходят мысли и чувства. Оставался один всепоглощающий страх. Шарлотта уходила в мир своих кошмаров так же, как ее отец ушел в мир своих фантазий.
      Сьюзен бросилась к девочке и схватила за плечи. Она позвала девочку по имени, но Шарлотта не откликнулась на ее призыв. Тогда Сьюзен изо всех сил встряхнула девочку так, что у той мотнулась голова. Только тогда в глазах Шарлотты появилось какое-то выражение.
      – Он опять хотел сделать это… – пробормотала она.
      – Не говори глупости, Лотти! – крикнул Скотт. – Он больше не будет этого делать! Он же обещал ей!
      Как только Скотт зазевался, его отец тут же схватил светильник с прикроватной тумбочки и бросил на пол. Красивое стекло абажура рассыпалось на сотни осколков. Скотт вновь попытался остановить отца, но тот просто отшвырнул худенького мальчика в сторону. Он упал на пол и сильно ударился головой.
      Сьюзен поняла, что должна что-то сделать, чтобы прекратить это сумасшествие. Профессор на этот раз схватил столик и собирался запустить им в ту сторону, где на полу лежал его сын. Сьюзен поняла, что Бьюинс просто ничего не видит и не хочет видеть. Она бросилась наперерез и успела перехватить руку профессора до того, как он отправил столик в полет.
      Под тонкой нежной кожей ее руки вздулись мускулы и проступили вены. Хрупкой Сьюзен было тяжело удерживать сильного, закаленного в многочисленных экспедициях мужчину. И все же она понимала, что не должна позволить ему сейчас одержать верх. Медленно, буквально одной силой воли выигрывая по миллиметру, она отодвинула руку Бьюинса и заставила его опустить столик.
      Как только ей это удалось, Сьюзен сразу же, действуя исключительно по наитию, размахнулась и ударила профессора кулаком. Она попала в скулу, и Бьюинс закачался и тихо застонал от боли.
      Он недоуменно посмотрел на Сьюзен. В его глазах плескалась обида ребенка, который не понимал, за что его так жестоко наказывают.
      – Так делать нельзя! – жестко сказала Сьюзен. – Вы сейчас же ложитесь спать.
      Она взяла профессора за руку и уложила в кровать.
      – Вы тихо лежите и спите. Нельзя ничего ломать. Вы все поняли?
      Профессор только подавленно кивнул.
      – Вот и отлично! Вы просто молодец! – Сьюзен осторожно похлопала его по щеке. – А теперь спать!
      Когда она повернулась, на нее смотрели две пары совершенно серых глаз.
      – Скотт, – совершенно спокойно сказала Сьюзен, – немедленно отойди оттуда! У тебя голые ноги, ты можешь пораниться. Не хочу в два часа ночи возиться с твоими ранами.
      Мальчик ошеломленно посмотрел на нее, но все же послушался. Он осторожно отошел к Сьюзен и сестре, опасливо посматривая на безмятежно спящего отца.
      – Думаю, нам всем стоит уйти отсюда и дать вашему отцу возможность спокойно спать. – Она поманила за собой Шарлотту и Скотта и вышла за дверь.
      Жестом Сьюзен указала на дверь спальни Скотта, предлагая всем войти туда.
      – Что здесь происходит? – сердито спросила она, когда за Шарлоттой закрылась дверь.
      – Пап опять начал делать это! – воскликнула Шарлотта.
      – Ничего он не делает! – сердито прикрикнул на нее брат.
      – Не кричи на сестру! – велела ему Сьюзен. – Ты же видишь, она очень расстроена. Предлагаю всем успокоиться и тогда ты, Скотт, все нам объяснишь. Идет?
      Скотт хмуро кивнул.
      – Вот и отлично. Так что же произошло?
      – Просто отец иногда приходит в себя, понимает, что Каролы нет. Но, вероятно, просветление наступает не полное. Тогда он начинает все вокруг крушить и кричит, что никогда не сможет ее простить.
      – И часто с ним такое бывало?
      – Всего два или три раза. – Скотт пожал плечами. – Но сегодня он особенно разбушевался.
      – Я… я думала, он опять хочет… – Шарлотта шмыгнула носом и утерла мокрые дорожки слез со щек.
      Сьюзен, повинуясь порыву, прижала светлую голову девочки к своей груди и принялась ее успокаивать, осторожно покачивая Шарлотту.
      – Ну же, все в порядке, Лотти! Сейчас ты пойдешь в ванную и умоешься. Ты же не хочешь, чтобы завтра утром твои глаза опухли и были красными, как вишни?
      Сьюзен осторожно выпустила Шарлотту из своих объятий и позволила девочке отправиться в ванную. Как только Шарлотта вышла за дверь, Сьюзен повернулась к Скотту и тихо спросила:
      – Что происходит с Шарлоттой? Что опять может сделать мистер Бьюинс? И почему она впадает в ступор, как только с ним что-то не так?
      – Шарлотта нашла папу в ванной, когда он перерезал себе вены, – совершенно спокойно ответил мальчик, но в его серых глазах горело пламя.
      – Ты осуждаешь отца? – осторожно спросила Сьюзен.
      – Он не мог так с ней поступить! Шарлотта еще слишком мала, чтобы перенести такое! Сначала Карола начала открыто приводить в дом своих любовников, а теперь еще и папа выкидывает фортели!
      – Это очень плохое слово, Скотт, – автоматически сделала замечание Сьюзен. – В подобных случаях лучше говори «выходка». Хотя вообще не стоит употреблять это выражение. – Сьюзен немного помолчала и, собравшись с мыслями, выразила свою тревогу: – Я очень боюсь за Шарлотту. Она сегодня чуть не впала в такое же состояние, как и ее отец.
      – Если бы не вы, я бы не успел ей помочь, – признался Скотт.
      – Если это спасибо, то я для того к вам и пришла, чтобы помогать.
      – Вы случайно не фея-крестная из сказки, мисс? – Он с трудом, словно разучился делать это за многие месяцы постоянной тревоги, улыбнулся.
      Сьюзен весело рассмеялась. Не все потеряно, если эти дети могут еще шутить.
      – Мне кажется, что всем нам стоит постараться как можно быстрее привести профессора Бьюинса в нормальное состояние. И не только ради него, но и ради вас.
      – Он не должен был приходить в такое состояние, чтобы мы вынуждены были приводить его в чувство! – выкрикнул, вновь раздражаясь, Скотт.
      – Перестань, – устало попросила его Сьюзен. – Только Господь может судить людей за их поступки. И даже он всегда дает нам шанс раскаяться. Во всяком случае, так мне говорили в воскресной школе.
      – И вы этому верите?
      – Да, Скотт, я верю в это. Никто не имеет права осуждать другого. Твой отец сейчас страдает так сильно, что мы можем лишь сочувствовать ему и уж точно не обижаться на него.
      – Значит, я должен простить ему то, что он бросил нас с Шарлоттой в тот момент, когда ушла Карола? Простить ему попытку самоубийства? Простить ему ночные кошмары Шарлотты?
      – Вот когда он придет в себя, ты сможешь рассказать ему обо всем этом. Но сейчас, Скотт, есть ли в этом смысл? Твой отец все равно тебя не услышит.
      – Сейчас он не мой отец. Мой отец всегда был веселым. Он любил нас, старался поддержать, всегда внимательно выслушивал. Нет, сейчас он просто похож на отца, но не отец!
      – Вот видишь! Так как же ты можешь на него обижаться?
      – Вы все вывернули на изнанку, мисс! – то ли с восхищением, то ли с негодованием заметил Скотт.
      Сьюзен лишь пожала плечами.
      – Кстати, называй меня по имени.
      – Сью? – усмехнувшись, уточнил мальчик.
      – Если тебе так нравится.
      В комнату вошла умывшаяся Шарлотта. Скотт тут же вскочил с кровати и с трогательной заботой усадил сестру. Он нежно обнял девочку за плечи и прижал ее к себе.
      – Лотти, думаю тебе пора познакомиться с нашей доброй феей. Ее зовут Сью.
      Шарлотта бледно улыбнулась и прижалась к брату. Сьюзен почувствовала, как к горлу подступают слезы. Она отвернулась и сделала вид, что рассматривает плакаты, которыми были оклеены все стены комнаты Скотта.
      – Ладно, мне кажется, что нам сегодня все же стоит попытаться уснуть, – пробормотала она, не в силах справиться с волнением.
      – Я не буду спать одна! – взвизгнула Шарлотта.
      – Тогда, думаю, мне стоит принести сюда твое одеяло. Никто не хочет горячего молока?
      Дети дружно скривились.
      – Совершенно зря! – заметила Сьюзен. – Я видела у вас малиновый сироп… Вы даже представить не можете, насколько вкусным может быть молоко с малиновым сиропом!
      Скотт и Шарлотта переглянулись.
      – В общем, – резюмировала Сьюзен, – я сейчас вернусь!
      Она спустилась в кухню и согрела молоко, добавив в него сироп. Сьюзен надеялась, что горячее питье поможет детям расслабиться и уснуть.
      По пути к спальне Скотта Сьюзен чуть не упала на темной лестнице, но все же сумела справиться с балансирующими на подносе чашками.
      – Вот и молоко! – весело воскликнула она.
      Скотт и Шарлотта уже удобно устроились на широкой кровати. Сьюзен с удивлением увидела, что посередине между ними лежат ее подушка и одеяло.
      – Что это значит? – ошеломленно спросила она.
      – Мы боимся спать одни, – разъяснила Шарлотта.
      – Вас двое, – поправила ее Сьюзен.
      – Ну, пожалуйста, Сью! – попросил Скотт и скосил глаза на сестру, как бы давая понять, что это только страх Шарлотты.
      – Хорошо, – согласилась Сьюзен. – Я слишком устала, чтобы пытаться вас переупрямить, а потом еще и переносить свою постель. Но молоко все же придется выпить!
      Дети молча взяли по чашке и начали сосредоточенно пить молоко. Сьюзен прыснула, когда сквозь гримасу отвращения на их мордашках проступило сначала удивление, а потом восторг.
      – Вот уж не думал, что это может быть вкусно! – воскликнул Скотт.
      – Значит, ты никогда не пил молочных коктейлей, – рассмеялась Сьюзен. – А теперь подвиньтесь-ка, чтобы я могла лечь. И выключи свет, Шарлотта.
      Сьюзен удобно устроилась на большой кровати Скотта. К ней сразу же с двух сторон прижались дети. Она осторожно, словно боялась их спугнуть, раскрыла руки и обняла их за плечи, понимая, что не только Шарлотта сегодня испугалась. Но она слишком хорошо знала мальчишек, чтобы пытаться добиться этого признания и у Скотта.
      Если ему проще все свалить на сестру, ну что ж, с улыбкой подумала Сьюзен. Главное, что они согласились принять не только мою помощь, но и мою любовь. Сьюзен прислушалась к детскому дыханию. Измученные бесконечным днем, они сразу же уснули в ее теплых и нежных объятиях.
      Интересно, этих детей хоть иногда обнимала мать? Мне почему-то кажется, что Бьюинс был для них и отцом, и матерью. Как много им пришлось пережить за их маленькую жизнь!
      Сьюзен улыбнулась и осторожно наклонилась к Шарлотте, чтобы поцеловать девочку в лоб.
      В этот момент мальчик беспокойно зашевелился, и Сьюзен сразу же поспешила его успокоить, осторожно прикоснувшись к его лбу.
      – Спи, мой дорогой, – пробормотала она.
      Скотт затих и, как показалось Сьюзен, улыбнулся.
      Как хорошо, когда дети спят. Я только надеюсь, подумала она, что сегодня в своих снах они увидят что-то хорошее. Надо будет утром у них спросить.
      Сьюзен и сама не заметила, как уснула. Она часто просыпалась ночью, чтобы сказать Скотту или Шарлотте что-то успокаивающее, когда они начинали что-то бормотать или просто беспокойно спали. Но это не только не раздражало Сьюзен, а наоборот, приносило ей удовольствие. Ей нравилось чувствовать возле себя тепло их тел, понимать, что им очень нужна ее ласка и любовь.
      Не важно, что случится в конце всей этой истории, сквозь сон подумала Сьюзен, в очередной раз поправляя, оделяло на Шарлотте, главное, этой ночью я поняла, что такое материнство. Поняла, почему мама, несмотря ни на что, родила нас, четверых. Но с меня пока что довольно и этой пары. Что-то мне подсказывает, что у детей характер отца, а это значит, что легкая жизнь меня не ждет. Если бы только он мог хоть как-то мне помочь! Если бы только он понял, как много они стали значить для меня всего за один вечер! Как же мне хочется, чтобы ты, Бернард Бьюинс, пришел в себя и помог мне сделать всех вас счастливыми! Только тогда я сама смогу быть счастлива…
      Сьюзен представила, как на семейном снимке одна рука Бернарда лежит на ее плече, а другая – на плече Шарлотты. Скотт же с серьезным видом стоит рядом, но все же по-детски доверчиво прижимается к Сьюзен.
      В конце концов, это мои мечты! О чем хочу, о том и мечтаю! – подумала Сьюзен. Да, этого никогда не будет, но хотя бы пофантазировать я могу? Надоело быть реалисткой. Хочу мечтать о том, как мы с Бернардом будем счастливы. Как я решусь назвать его по имени не только в мечтах…
      Сьюзен и сама не заметила, как уснула. Проснулась она от того, что кто-то над ее ухом хрипло пробормотал:
      – Кто вы такая, черт возьми?! И что вы делаете в моем доме?

5