Сьюзен бежала по коридору, боясь опоздать на лекцию. В здании университета штата Иллинойс было уже тихо и пусто, и Сьюзен поняла: лекция началась. Она застонала и прижала руку к груди, где сердце разрывалось от напряжения.
      Я убью Джона! – подумала она, привалившись к двери аудитории и пытаясь отдышаться, прежде чем войти.
      Ему уже двадцать восемь лет, а он так и не научился возить с собой запаску в багажнике! И как я теперь буду объяснять профессору Бьюинсу причину своего опоздания? «Простите, профессор, мой брат, доктор исторических наук – идиот». Сьюзен недовольно фыркнула. Ничего более глупого придумать невозможно! Но входить все равно нужно. Я почти пять лет ждала этого курса. Джон уже больше десяти лет работает в археологии и всегда с придыханием говорил о профессоре Бьюинсе. Вроде бы он величайшее светило папирологии. Я никак не могу пропустить первую лекцию!
      Сьюзен глубоко вздохнула и толкнула дверь. Как можно тише она прокралась в аудиторию, в которой уже раздавался глубокий, отлично поставленный голос профессора. Сьюзен прижалась к стене, надеясь проскочить незамеченной.
      Она уже подходила к первым рядам столов, как услышала за спиной негромкое покашливание.
      – Кхм-кхм.
      Сьюзен обреченно обернулась, понимая, что ей сейчас придется расплачиваться перед грозным профессором за свое опоздание.
      – Простите, профессор, я опоздала, – покаялась она, низко опустив глаза, и с тревогой почувствовала, как ее лицо заливает румянец.
      – Приятно, что вы, мисс… – он не закончил фразу, предполагая, что Сьюзен представится.
      – Сьюзен Барбьери, – промямлила она, так и не поднимая взгляда от пола.
      – Приятно, что вы, мисс Барбьери, не разучились испытывать стыд за свои проступки, но мне кажется, что в вашем возрасте и положении студентки последнего курса университета уже пора бы научиться приходить вовремя на занятия, – попенял ей профессор.
      – Да, сэр, – пробормотала Сьюзен.
      – Или вы полагаете, что начало моей лекции не заслуживает вашего внимания, мисс Барбьери?
      – Ну что вы, сэр, – пролепетала она, раскаиваясь в том, что вообще решила пойти на его курс.
      – Или, может быть, вы знаете больше, чем я? – продолжал язвить профессор Бьюинс.
      – Что вы, сэр! Я знаю, что вы прекрасный специалист и… – начала оправдываться Сьюзен и подняла на него глаза.
      Слова тут же застряли в горле, а в груди образовалась какая-то пустота.
      Профессор Бьюинс оказался не старым сморчком, как представлялось Сьюзен, а великолепным (другого слова она просто не смогла подобрать) мужчиной. Судя по всему, профессору было около сорока лет, но его глаза горели удивительным огнем юности и задора, какой нечасто встретишь во взгляде пятнадцатилетнего подростка. Под прекрасным костюмом угадывались мускулы и не было ни намека на животик, так раздражающий Сьюзен в мужчинах. Поседевшие волосы Бьюинса отливали благородным серебром, а на полных чувственных губах, прятавшихся в аккуратной бородке, играла легкая усмешка.
      – Что вы хотели сказать, мисс Барбьери? – поинтересовался профессор, когда молчание затянулось.
      – Я хотела еще раз извиниться, – прошептала Сьюзен, отводя глаза.
      – Ваши извинения приняты, мисс, но постарайтесь не опаздывать на следующее занятие. Непунктуальным людям нечего делать в науке. А вы, как я слышал, всерьез увлеклись археографией и собираетесь остаться в нашем университете, чтобы отыскивать и публиковать новые памятники письменности? Я запомнил несколько ваших статей в журналах.
      – Да, сэр, я очень увлекалась археографией, – пробормотала Сьюзен, удивляясь, что столь знаменитый и титулованный ученый вообще запомнил ее, студентку.
      – Почему же в прошедшем времени? – усмехнувшись, спросил профессор Бьюинс.
      Потому что теперь я встретила вас и, кроме папирологии, меня больше ничто не сможет увлечь! – чуть не сказала Сьюзен, но вовремя опомнилась и лишь пробормотала что-то невразумительное в ответ.
      – Садитесь, мисс Барбьери, – велел ей профессор, – но учтите, я вас запомнил, так что теперь на экзамене вам придется отвечать не только на вопросы билета.
      – То есть? – удивилась Сьюзен.
      – Вам придется ответить и за это опоздание. Советую заниматься как можно усерднее, мисс.
      Сьюзен с глубоким вздохом то ли облегчения, то ли разочарования села на свободное место и вытащила конспект. Она внимательно слушала продолжение лекции профессора Бьюинса, но каждый раз, когда смотрела на него, Сьюзен забывала обо всем на свете и слышала не сухие факты и комментарии к ним, а бархатные нотки страсти, любви, пусть и не к ней, а к абстрактной науке, но даже этими крохами Сьюзен упивалась. А стоило профессору лишь посмотреть на нее, как щеки тут же заливал густой румянец.
      Боже мой! – восторженно подумала Сьюзен. – Это же надо – я влюбилась в своего преподавателя! Влюбилась с первого взгляда, как в сказке. Но что же мне теперь делать?! Как я смогу жить, зная, что никогда профессор Бьюинс не будет со мной? Он ни за что не женится на своей же студентке. Да что там не женится! Он даже не обратит на меня внимания! Для него я – всего лишь еще одно лицо из бесконечной череды. Но ведь в моих силах сделать все, чтобы он понял: я не как все, я лучше всех! Может быть, если профессор увидит, как старательно я изучаю папирологию, как отлично успеваю по его предмету, увидит мои статьи на эту тему в журналах, он вспомнит свою студентку хотя бы за тем, чтобы поспорить со мной. И может быть, тогда он поймет, что я все это сделала только ради того…
      – Мисс Барбьери! – ворвался в ее мысли глубокий баритон профессора Бьюинса.
      – Мне кажется, что вы где-то далеко от нас.
      – Простите? – Сьюзен непонимающе посмотрела на него.
      – Я задал вам вопрос, мисс, будьте добры, ответить на него.
      – Но я… я не услышала вопроса, – обреченно сказала Сьюзен.
      – Я не пойму вас, мисс, вы сегодня хотите вывести меня из себя? Я привык к тому, что на моих лекциях студенты слушают меня, а не мечтают о прекрасных принцах! – Он недовольно фыркнул.
      – Итак, мисс Барбьери, даю вам шанс исправиться. Чем интересен для нас акминский папирус?
      К тому моменту как профессор задал вопрос, Сьюзен уже успела собраться с мыслями и начала обстоятельный ответ. Она даже позволила себе немного улыбнуться. Ее родители долго возились с этим папирусом, а потом старший брат Джон продолжил их работу. Сьюзен глубоко вздохнула, прикрыла глаза, представляя себе многочисленные фотографии этого памятника древней мысли, и начала говорить:
      – В отличие от большинства папирусов, имеющих форму свитка, акминский папирус собран в виде книги, переплетенной в очень твердую кожу и содержащей в себе шесть исписанных листов. Состоит из двух механически соединенных частей. Более древняя первая часть состоит из таблиц, содержащих результаты умножения первых двадцати целых чисел на дробь две третьих и на дроби с единицей в числителе от одной третьей до одной двадцатой включительно. Более новая вторая часть состоит в изложении содержания и решения пятидесяти задач…
      – Спасибо, мисс Барбьери, думаю, в этой аудитории никто не смог бы ответить столь обстоятельно, – остановил ее профессор Бьюинс.
      Сьюзен зарделась. Он впервые не издевался над ней, а похвалил! Еще ничья похвала не была ей так приятна.
      – Я рад, что вы обращаете внимание если и не на мои лекции, то хотя бы на то, чем занимались ваши родители, а теперь и брат, – иронично усмехнувшись, сказал профессор Бьюинс.
      – Садитесь.
      Сьюзен села на место, чувствуя себя крайне униженной.
      Почему он так со мной обращается? – сердито думала она. – Я ведь не виновата, что мои родители были известными археологами и выкопали четверть того, что сейчас изучает Бьюинс! Два моих брата тоже стали археологами, но ведь и в этом я не виновата! Что же, мне нужно было податься, как младший брат Джордан, в автомеханики, лишь бы никто не напоминал мне о том, кто мои родственники?!
      Сьюзен постаралась отрешиться от своей обиды. Она понимала, что, если профессор еще раз заметит, что она не внимательна, он может сострить более неприятно в ее адрес, чем упомянув о трудах ее родителей и брата. Сьюзен сосредоточилась на лекции и, к собственному удивлению, поняла, что ее все сильнее захватывает повествование профессора Бьюинса. К концу лекции Сьюзен уже не помнила о том, что профессор ее серьезно оскорбил, как и не помнила о том, что хотела полюбить папирологию только за то, что он ее любит. Сьюзен поняла: она серьезно увлеклась этой наукой и теперь хотела бы работать именно в ней. Рядом с профессором Бьюинсом.
      Лекция закончилась, на взгляд Сьюзен, слишком быстро. Она нехотя встала из-за стола и медленно начала собирать свою сумку. Студенты шумной толпой потянулись к выходу, надеясь успеть хоть немного погреться на скупом, но уже довольно теплом февральском солнце. Ручка выпала из пальцев Сьюзен, и она со вздохом полезла под стол. Когда Сьюзен вылезла, она с удивлением увидела, что в аудитории, кроме нее и профессора Бьюинса, уже никого нет.
      Сьюзен покраснела, заметив на себе его взгляд, и, закинув ремень сумки на плечо, почти бегом бросилась к выходу.
      – Мисс Барбьери! – окликнул ее Бьюинс.
      Ну вот… – мысленно простонала она. Что еще ему от меня нужно? Неужели не достаточно унижений на сегодня? Особенно сейчас, когда он вдруг так много стал для меня значить!
      Готовясь к самому худшему, Сьюзен повернулась к нему лицом, на которое постаралась надеть маску безразличия.
      – Да, сэр? – вежливо спросила она.
      – Я должен извиниться перед вами, мисс Барбьери, – вдруг сказал он.
      Сьюзен не верила своим ушам.
      – Но… – растерянно начала она.
      – Да, я виноват в том, что позволил себе так некрасиво разговаривать с вами. Вы сделали все правильно: опоздав, постарались как можно незаметнее войти в аудиторию, а потом вежливо передо мной извинились. А я вместо того, чтобы усадить вас на место, стал вымещать на вас свое раздражение.
      – Но… – вновь повторила она.
      Сьюзен очень хотела сказать профессору, что вполне заслужила выволочку за свое опоздание. Конечно же ему следовало извиниться за упоминание ее родителей и брата в подобном контексте, но и это вдруг стало для Сьюзен незначительным.
      – Я очень устал, мисс Барбьери. Если бы вы только знали, как я устал! – сказал он, закрывая глаза.
      И только сейчас Сьюзен увидела, что ему на самом деле не так уж мало лет. В этот момент он выглядел на все свои сорок два года.
      – У меня серьезные проблемы с женой, дети сейчас в переходном возрасте, вы даже не представляете, какое это напряжение!
      Сьюзен удивленно смотрела на несокрушимого профессора, который вот уже пять лет был грозой университета и его гордостью. Профессора, который не побоялся охраны и неприятностей и пробрался тайком в частную коллекцию только потому, что ему было необходимо увидеть один из папирусов. Профессора, который рисковал своей жизнью, чтобы вытащить из-под завала коллег. Профессора, который не раз подставлял руки под яд скорпионов и змей, лишь бы сохранить бесценные на его взгляд папирусы. Да о профессоре Бьюинсе ходило столько легенд, что Сьюзен ни за что не смогла бы разобраться, где правда, а где ложь.
      – Профессор, – робко сказала Сьюзен, стараясь привлечь его внимание, – мне кажется, вам следует поехать домой и отдохнуть.
      – Домой мне сегодня хочется меньше всего, – с язвительной усмешкой ответил он. – Однако я совершенно распустился, да еще перед своей студенткой! Простите, мисс Барбьери, я и правда слишком устал и теперь вываливаю на вас свои проблемы, которые не могут интересовать молодую леди в принципе! До свидания, мисс Барбьери, я надеюсь, что, несмотря ни на что, я увижу вас на следующей лекции.
      Господи! Да я буду посещать все ваши лекции, лишь бы вновь увидеть вас! Даже в мыслях Сьюзен не могла сказать профессору Бьюинсу «ты». Он был недосягаем и пленителен, как мечта. Сьюзен хотела только одного: жить ради него, любить его, делать все, чтобы он был счастлив. Как же повезло той женщине, с которой он делит дом, время, свои мечты и… постель.
      Эта мысль вогнала ее в краску, и Сьюзен поспешила прочь, стараясь больше не думать об удивительном мужчине, который всего за полтора часа успел забрать ее сердце.
      Семестр пролетел слишком быстро, а лекции по папирологии были слишком редки. Но каждая минута, проведенная возле профессора Бьюинса, прочно запечатлелась в памяти Сьюзен. Ей было все равно, что рядом находились другие студенты, что профессор ни разу не заговорил с ней, главное – он был рядом, часто на расстоянии вытянутой руки. И ничто теперь не могло больше радовать Сьюзен, чем видеть его, дышать одним с ним воздухом, ощущать его запах, когда он проходил мимо, видеть его улыбку. Правда, в последние недели Сьюзен заметила, что улыбка появляется на губах профессора Бьюинса все реже, а в глазах его она различила затаенную боль.
      Что же с ним происходит? – напряженно гадала Сьюзен, рассматривая похудевшего и осунувшегося профессора. О чем он постоянно думает, что снедает его? Как бы я хотела подойти к нему, обнять и сказать: «Милый, не важно, что случится, мы всегда будем любить друг друга!»
      Сьюзен недовольно покачала головой, отгоняя прочь пустые мечты, и уставилась в свой ответ на экзаменационный билет. Она знала, что великолепно подготовлена, и все же ужасно волновалась. Ведь с момента первой лекции она ни разу не сказала лично профессору ни слова. А сейчас у них будет целых двадцать минут, чтобы общаться друг с другом. И Сьюзен было все равно, о чем они будут говорить – хоть о папирусах! – лишь бы быть рядом с ним!
      Наконец очередной студент отошел от стола экзаменатора, и Сьюзен, чувствуя, что сейчас сердце вырвется из груди, словно птица, села напротив профессора.
      – Ну-с, мисс Барбьери, вы вообще-то хотите отвечать или, может быть, поговорим о чем-нибудь другом? – поинтересовался он, улыбаясь Сьюзен, как старой знакомой.
      Вовсе не такой улыбки я ждала от вас! – с грустью подумала Сьюзен, но тут же постаралась взять себя в руки.
      У него жена, дети, зачем ему обращать внимание на какую-то студентку?! Я не должна даже думать о том, что между мной и профессором может быть что-то большее, чем отношения учителя и ученицы. Но мне и этого достаточно.
      – Вы не будете спрашивать меня, сэр? – удивленно спросила Сьюзен.
      – Я и так знаю, что вы прекрасно все выучили, мисс Барбьери, – спокойно сказал он.
      У Сьюзен был такой ошеломленный вид, что профессор невольно рассмеялся.
      – Понимаете, мисс Барбьери, преподаватель всегда знает, на что способен его ученик. Я знаю, что вы все выучили, проштудировали рекомендованную литературу, постарались найти дополнительные источники, вероятнее всего, расспросили брата. Я же видел, как горят узнаванием ваши глаза, с какой радостью вы впитываете новые знания. С удовольствием поставлю вам, мисс Барбьери высшую оценку.
      – Спасибо, – растерянно пробормотала Сьюзен.
      Ей казалось, что профессор просто не обращает на нее внимания, а, оказывается, он не только ее запомнил, но и выделил из толпы студентов.
      – Если честно, я хотел поговорить с вами, мисс Барбьери, о вашем будущем в науке. Мне кажется, что у вас есть потенциал ученого. Вы не хотите забыть о своей археографии и заняться вместе с моей командой новым исследованием? Мне нужны такие люди, как вы, мисс Барбьери. Мы бы смогли сделать по-настоящему важные открытия. Я придумал новый метод, но он требует серьезных доработок и проверок. Я вас заинтересовал?
      – Очень! – воскликнула Сьюзен.
      От избытка чувств она даже вскочила с места.
      – Ну-ну, – поспешил успокоить ее профессор Бьюинс. – Присядьте. Я приглашаю вас к себе соискателем. Через год-два вы сможете получить степень магистра, я помогу вам написать работу. А потом сможете стать и доктором. Я вижу в вас потенциал. Вы согласны прийти в мою команду?
      – Да! – выпалила Сьюзен, даже не задумываясь.
      – Только мне остается надеяться, что меня не постигнет печальная участь профессора Стокмена, который преподавал вам археографию, и вы не бросите меня! – Бьюинс заразительно рассмеялся.
      – Боюсь, мне еще придется объясняться с ним.
      – Конечно же, я не откажусь от вашего предложения, сэр! Как вы только могли такое подумать?! И потом, профессору Стокмену я ничего не обещала.
      – Значит, вы держите данное слово?
      – Разумеется. – Сьюзен пожала плечами.
      Странно, что он ее спрашивает об этом!
      – Как жаль, что людей, похожих на вас, мисс Барбьери, так мало!
      – Что вы хотите этим сказать? – насторожилась Сьюзен.
      – Вы считаете, что держать свое слово – это нормально. Вы не делаете из этого подвига, но и не раздаете обещаний направо и налево. Как же вы не похожи на нее! Чем же я вас заслужил, мисс Барбьери? – тихо, словно разговаривая с самим собой, спросил профессор Бьюинс.
      – Что вы имеете в виду? – вздрогнув, спросила Сьюзен.
      – Только то, что вы будете ценным приобретением в моей команде, мисс Барбьери! – быстро пришел он в себя и, смущенно улыбнувшись, продолжил:
      – Я в последнее время что-то совсем распустился! Пора бы взять себя в руки. Не к лицу грозному профессору обсуждать свои проблемы со студентами, не находите?
      Профессор Бьюинс обворожительно улыбнулся ей, даже не подозревая, как много значит для Сьюзен его улыбка.
      – Не слушайте болтовню пожилого человека! Вы еще слишком молоды, чтобы волноваться из-за всяких пустяков, которые я буду бормотать! – Он усмехнулся.
      – Что-то я в последнее время сам не свой, может быть, засиделся на месте? Не отправиться ли мне в экспедицию?
      Но Сьюзен чувствовала, что он хотел сказать что-то совершенно другое, что-то, что сделало бы ее безмерно счастливой.

      С замирающим от восторга сердцем Сьюзен шла по университету. Ей казалось, что сегодня – самый важный день в ее жизни. Наконец-то после долгих недель ожидания она вновь увидит профессора Бьюинса!
      Кто бы мог подумать, что лето будет тянуться так долго! Да еще и профессор решил назначить встречу только на конец сентября! Если бы у меня была такая возможность, думала Сьюзен, я бы начала работать с профессором сразу же, как только получила диплом. Я ведь соискатель, равноправная участница в его группе, так почему же мне не разрешили отправиться с группой в экспедицию? Мне так хотелось оказаться возле профессора Бьюинса, слышать его голос, видеть его глаза, хотя бы изредка прикасаться к нему…
      Сьюзен грустно покачала головой.
      Мои мечты глупы и неосуществимы! Кто я такая, чтобы профессор обратил на меня внимание? Нет, он видит во мне отличного специалиста, талантливую ученицу, но не больше. Когда же он увидит, что я – женщина? Что я хочу любить и быть любимой! Но ведь я его ученица, а он мой преподаватель. Что подумают люди, если кто-нибудь узнает о моих чувствах к нему? Как же все это запутано!
      Сьюзен в нерешительности замерла перед дверью в кабинет профессора Бьюинса. Она несколько раз глубоко вздохнула и, наконец решила постучать. На ее стук никто не откликнулся. Тогда Сьюзен толкнула дверь, но кабинет был закрыт.
      Странно… растерянно подумала она. Профессор не тот человек, чтобы опаздывать. Что же произошло? Почему его нет на месте? Я ведь специально звонила ему два дня назад, чтобы уточнить время встречи. Но он был какой-то странный: еле понял, что я от него хочу, не мог никак вспомнить меня. И вот теперь я стою перед закрытой дверью.
      Сьюзен устало провела рукой по лицу и попыталась успокоиться. Ее тонкие пальцы нервно сжимали ремешок сумочки, а в голубых глазах застыли слезы.
      Может быть, он решил, что не хочет со мной работать. Или нашел для своей группы кого-нибудь другого…
      Сьюзен в отчаянии закусила губу. Работать рядом с ним – единственная возможность хоть иногда видеть любимого, хоть как-то общаться.
      Нет, я не должна сдаваться! – твердо решила Сьюзен.
      Я сейчас пойду в секретариат и выясню, в чем, собственно, дело. Может быть, профессор просто заболел? Или у него проблемы дома… Все же двое почти взрослых детей – это не так просто. Помню, когда мои братья достигли переходного возраста, с ними никто не мог справиться. Да и вообще, мало ли что могло случиться! Профессор Бьюинс ведь тоже человек. У него могла сломаться машина или будильник…
      Успокаивая себя таким образом, Сьюзен толкнула дверь секретариата и вошла.
      – Добрый день, меня зовут Сьюзен Барбьери, у меня назначена встреча с профессором Бьюинсом, – сообщила она секретарям, которые до ее появления что-то возбужденно обсуждали.
      Все находящиеся в комнате переглянулись между собой и вновь уставились на Сьюзен.
      – Я просто хотела знать, что случилось с профессором, и когда он будет в университете, – быстро добавила она, не понимая, чем вызвала такой интерес к своей скромной персоне.
      – Понимаете ли, мисс Барбьери, – осторожно начала одна из дам, – у профессора сейчас очень серьезные проблемы. Он не сможет пока что встретиться с вами.
      – А когда он будет? – чуть не плача, спросила Сьюзен.
      – Думаю, не скоро. Пока что мы ничего не можем ответить вам, мисс. Как только он появится, мы обязательно скажем ему о том, что вы заходили.
      – Спасибо, – пробормотала Сьюзен и быстро вышла из кабинета, чтобы никто не видел ее слез.
      Как это понимать? Что же такое случилось с профессором, что никто не знает, когда он появится? Боже, наверное, произошло что-то страшное!
      Терзаемая жуткими видениями, Сьюзен брела по коридорам университета, не замечая, куда она идет. Все ее мысли были о профессоре Бьюинсе, о его странном исчезновении. Сьюзен была готова поверить в самое страшное. Она не сомневалась, что, если бы профессор знал о том, что не сможет с ней сегодня встретиться, он бы обязательно или прислал кого-нибудь вместо себя, или просто отменил встречу. Но в любом случае предупредил бы Сьюзен о своем отсутствии.
      – Эй, Сьюзен! Сьюзен Барбьери! – ворвался в ее мысли чей-то крик.
      Сьюзен обернулась, хотя сейчас не имела никакого желания говорить с кем бы то ни было.
      О нет! Только не это… – мысленно простонала Сьюзен. Теперь уж точно я буду занята часа на полтора!
      – Мелани! Как ты здесь оказалась? – быстро надев маску удивления и радости, воскликнула Сьюзен, распахивая свои объятия школьной подруге.
      – Как же я рада тебя видеть! – как всегда начала тараторить Мелани. – Если бы ты только знала, как неприятно видеть вокруг чужие лица! Никогда не думала, что мне будет не по себе в новой компании!
      – Так что ты здесь делаешь, Мелани? – еще раз спросила Сьюзен, надеясь все же получить ответ.
      – Я здесь буду писать магистерскую.
      – Но ведь ты училась в Индианаполисе?
      – Ну и что? Мы живем в свободной стране! – пожала плечами Мелани. – Могу ехать, куда хочу. И потом, мне здесь нравится гораздо больше.
      – Ох, Мелани! Готова спорить на что угодно, ты сбежала из родного университета, чтобы «все начать заново»! – рассмеялась Сьюзен.
      Мелани покраснела и отвела глаза.
      – Ну, сложно сказать, что ты не права, – пробормотала она. – Мы не сошлись характерами с моим преподавателем.
      – Ты, как всегда, оказалась умнее, – усмехнулась Сьюзен.
      – Но если он действительно ничего не понимает во фразеологии! И не желает видеть ничью точку зрения, кроме своей собственной! Только подумать: контаминация фразеологизмов – грубое нарушение! Да это же великолепный творческий прием! Если бы ты только знала, какой иллюстративный материал я нашла!
      – Мелани! Остановись! – попросила ее Сьюзен.
      – Но почему? Тебе не интересно? – Подруга была явно огорчена.
      – Мне, бесспорно, было бы интересно, если бы я хоть что-то понимала! – рассмеялась Сьюзен. – Я же не рассказываю тебе о папирологии!
      – А что это такое?
      – Наука, занимающаяся изучением папирусов. Но это, собственно, не важно. Теперь мне понятно, что ты здесь делаешь, и я не могу не признать, что очень рада тебя видеть. – Сьюзен обняла свою подругу. – Почему бы нам не отметить эту встречу парой молочных коктейлей? Как в детстве.
      Мелани расцвела в улыбке.
      – Отличная идея, Сью!
      – Если ты, конечно, свободна.
      – Я уже обо всем договорилась. Через два дня приступаю к работе под чутким руководством профессора Селлиджера.
      – Как же тебе везет! – Сьюзен вздохнула.
      Она взяла Мелани под руку и повела ее по коридору.
      – А что такое? Мне кажется или неунывающая Сью чем-то серьезно расстроена?
      – Не просто расстроена. Я в состоянии, близком к коме. Я не знаю, что мне теперь делать!
      – Ладно, Сью, не причитай. Что случилось?
      – Понимаешь, я должна была начать работать над новым проектом в группе профессора Бьюинса. Сегодня он пригласил меня на собеседование. А сам не пришел.
      – Так вот в чем проблема!
      – Дело даже не в том, что он не пришел, а в том, что я понятия не имею, когда профессор наконец-то появится! – воскликнула Сьюзен. – Я весь последний семестр мечтала только о том, чтобы работать под его началом. И вот… – Она грустно покачала головой.
      – Помочь тебе я ничем не могу, но кое-что объяснить вполне способна. – Мелани загадочно улыбнулась. – Только, мне кажется, для обстоятельного разговора лучше бы где-нибудь присесть за столик. И потом, ты же мне обещала коктейль!
      – Я? – удивилась Сьюзен.
      Она была уверена, что ни словом не обмолвилась о том, что хочет угостить подругу. С трудом Сьюзен улыбнулась и сказала:
      – Ты как всегда неисправима. Я рада, что хоть что-то в этой жизни постоянно.
      Мелани лишь пожала плечами и взяла Сьюзен под руку.
      Вскоре они уже сидели в студенческом кафетерии. Подруги, как и в школьные годы, заказали себе по молочному коктейлю и неспешно потягивали их через трубочки.
      – Что нового в твоей жизни, Сью, с тех пор как мы расстались после школы? – поинтересовалась Мелани.
      – Да ничего, – равнодушно пожала плечами Сьюзен. – Я все это время посвящала учебе и братьям.
      – Мне всегда казалось, что они вполне взрослые ребята, – заметила Мелани с легким удивлением.
      – Да, они гораздо старше меня, но в жизни – сущие дети! Как ты понимаешь, после смерти родителей все домашние заботы легли на мои плечи: парням нужно было учиться. Джон вообще защищал диссертацию, Джим готовился к экзаменам в магистратуру, а Джордан прочно засел в гараже со своими машинами. Мне даже порой казалось, что так он пытается забыться. В общем, я готовила еду, убирала, стирала и так далее. Как ты понимаешь, не до личной жизни.
      – Я не знала, что твои родители погибли, – тихо сказала Мелани, поднимая глаза на подругу. – Как это произошло?
      – В одной из экспедиций. Попали под обвал. Это было пять лет назад, я только поступила в университет и мечтала, что поеду летом с ними, как ездили Джон и Джим, пока учились. Этого не произошло. – Сьюзен помолчала немного. – Знаешь, мне до сих пор кажется, что они просто еще в одной поездке.
      – Мне всегда казалось, что ты очень плохо относишься к их работе. И вот ты тоже стала археологом.
      – Ну я не совсем археолог. – Сьюзен с трудом улыбнулась. – Мне не нравилась их работа только потому, что они постоянно были в отъезде. Меня вообще братья вырастили. Но когда родители возвращались, это был настоящий праздник. И те немногие дни, когда они были дома, прочно остались в моей памяти.
      – Наверное, очень тяжело расти, когда папа с мамой по девять месяцев что-то где-то раскапывают?
      – Когда я была совсем маленькой, я на них обижалась, а потом поняла: для них нет жизни без работы. И мне пришлось смириться. Тебе, может быть, покажется странным, но мы были очень счастливой семьей, потому что знали: мы друг друга любим.
      – Да, ты права, это самое главное, – задумчиво сказала Мелани. – Но все же – неужели ты никогда не бегала на свидания? Я же помню, что еще в школе половина мальчиков мечтала о том, чтобы сходить с тобой в кино! И лишь грозный вид твоих братьев, которые постоянно забирали тебя из школы, их отпугивал.
      Сьюзен рассмеялась.
      – Да уж, братья всегда стремились защищать меня от несуществующих опасностей. Конечно, я встречалась с парнями, но до сих пор ничего серьезного так и не получилось. О том, что такое настоящая любовь, я узнала совсем недавно, – тихо закончила она.
      – Что-то мне подсказывает, что твое чувство осталось без ответа, – мрачно сказала Мелани, внимательно посмотрев на хмурое лицо подруги.
      – Скорее всего, оно так и останется без ответа. Если бы было иначе… Моя любовь может сделать несчастными многих хороших людей, – тихо проронила Сьюзен, пряча лицо в ладонях.
      Первые слезинки уже скользили по ее щекам.
      – И ты, я так понимаю, уже собралась отойти в сторону и молча страдать?
      – А что я еще могу сделать, Мелани? – устало спросила Сьюзен и, предупреждая возмущенный возглас подруги, продолжила: – Вот послушай историю. Одна очень умная и талантливая студентка однажды опоздала на лекцию выдающегося педагога. Она робко вошла в аудиторию, стараясь быть тише мыши, но, как только профессор обратил на нее внимание, девушка поняла, что пропала. Профессор был не высушенным сморчком, а самым прекрасным мужчиной на свете. Но, как всегда, не без недостатков: у профессора есть жена и двое почти взрослых детей. Весь семестр студентка молчала, стараясь ни взглядом, ни движением, ни даже мыслью не выдать своих чувств. А профессор, казалось, не замечал ее. И вот в конце семестра, вместо того чтобы устроить форменную пытку на экзамене, как он это обычно делает, профессор предложил своей студентке прийти к нему в группу соискателем. И она согласилась. Не только потому, что ее заинтересовал предмет, но и ради того, чтобы хоть изредка видеть его.
      – Да, Сьюзен, ты попала, – после долгого молчания сказала Мелани.
      – Я и сама это понимаю, – тихо откликнулась она.
      – Слушай, этого профессора, совсем случайно, не Бернардом Бьюинсом зовут?
      – Случайно или нет, не знаю, но зовут его именно так. – Сьюзен попробовала улыбнуться.
      – Это ты к нему сегодня утром пришла на собеседование?
      – Да.
      – Боже мой, Сью! Ты же ничего еще не знаешь!
      – А что я должна знать? – настороженно спросила Сьюзен.
      – Теперь и я по уши влипла в эту странную ситуацию, – пробормотала Мелани. – Значит, так: самое главное, о чем я тебя прошу, не перебивай меня. И не принимай все близко к сердцу. Насколько я знаю, уже сейчас все в порядке.
      – Мелани, ты меня пугаешь! – взволнованно воскликнула Сьюзен.
      – Я постараюсь быть как можно более краткой. Теперь, кажется, моя очередь рассказывать истории. Значит, так… – Мелани провела рукой по лицу, как будто собиралась с силами, – твой профессор на днях пытался покончить жизнь самоубийством.
      – Боже мой! – Сьюзен в страхе прижала ладонь ко рту. – Но как же…
      – Ты заешь, что Бьюинс уже давно женат и имеет двух детей. Он любит свою жену просто до сумасшествия. Только вот миссис Бьюинс не отвечает ему взаимностью. В университете уже давно Ходили слухи о том, что она изменяет мужу чуть ли не каждый день, только профессор не хотел в это верить до того дня, пока его жена не собрала свои вещи и не отправилась к любовнику, открыто заявив, что больше не желает жить с книжным червем. Скандал был такой, что пол-улицы слышало их крики! Так что, теперь весь университет только и делает, что обсасывает со всех сторон эту тему. Профессора отправили в творческий отпуск, работу группы приостановили. Резюме: во всей этой истории лично мне жалко детей.
      – Что же ему пришлось пережить, когда от него ушла жена? – с ужасом сказала Сьюзен. – Да еще и потерять детей.
      – Зря переживаешь. – Мелани ядовито усмехнулась. – Миссис Бьюинс решила, что не стоит обременять себя детьми, и оставила их мужу. Я только одного не понимаю: как он мог пытаться покончить с собой, если у него на руках остались двое детей? Верх безответственности!
      – Не спеши никого осуждать, Мелани. Кто знает, что творится сейчас в его душе.
      – Да, конечно же ситуация неприятная. Миссис Бьюинс не стоило ворошить все их грязное белье посреди улицы, но, раз так вышло, ему стоило бы задуматься о будущем, о своих детях, а не страдать от душевных ран.
      – Ох, Мелани, когда ты по-настоящему полюбишь, ты поймешь, как сложно бывает думать о других, когда в твоей душе горит пожар!
      – Видишь ли, в чем проблема, его выписали из больницы, потому что он совершенно здоров, но профессор до сих пор проявляет полное безразличие ко всему на свете. Только благодаря детям он до сих пор не умер от голода. Я не знаю, как двое подростков умудряются справляться со всеми домашними делами. А если учесть, что они тоже пострадали…
      – Бедные дети! – искренне посочувствовала Сьюзен.
      – Да, вот потому-то я так и отнеслась к попытке профессора покончить с собой. Он обязан подумать о детях, раз их мать оказалась неспособна этим заняться. Кстати, говорят, что до того, как миссис Бьюинс покинула семью, детьми все равно занимался только отец. Им сейчас вдвойне тяжелее. Эта миссис Бьюинс просто самолюбивая похотливая самка, думающая только о своих прихотях. Ни ее муж, ни тем более дети не заслужили такого к себе отношения!
      – Я с тобой согласна, Мелани, но ведь ты должна понимать, что сердцу нельзя приказать полюбить или разлюбить.
      – Боюсь, что в случае миссис Бьюинс речь идет не о сердце, а о совершенно другом органе!
      – Мелани! – укоризненно воскликнула Сьюзен.
      – А что? Только из-за ее похоти страдают дети, да и твой обожаемый профессор. И никто сейчас не протянет им руку помощи. Насколько я поняла из разговоров, Бьюинсы вели весьма уединенный образ жизни, друзей у семьи нет, да и какие могут быть друзья, если миссис Бьюинс бросалась на все, что двигалось!
      Сьюзен предпочла проигнорировать это замечание. Мелани, на ее взгляд, всегда была излишне резка в своих оценках и, судя по всему, не желала исправляться.
      – У них даже нет родных! Я вообще до сих пор не могу понять, как твой профессор мог жениться на такой ужасной женщине.
      – Значит, им никто сейчас не может помочь? – еще раз уточнила Сьюзен.
      – Дети не могут даже нанять домработницу или сиделку отцу! Ведь они несовершеннолетние. А признать мистера Бьюинса недееспособным и отправить их в интернат власти не могут. Он слишком ценен как ученый. Да и у детей есть мать. В общем, все делают вид, что профессор в отпуске и все в семье нормально.
      – Какой ужас! – воскликнула Сьюзен. – Когда же дети следят за отцом, если они должны учиться?
      – А они ходят в школу по очереди.
      – Кошмар! Нет, кто-то должен помочь им пережить эту трагедию! Дети должны учиться, профессор должен работать. Семья должна быть семьей, даже если так вышло с их матерью. Мне кажется, что со временем миссис Бьюинс одумается и попросит у детей и мужа прощения. Тогда она сможет выйти за своего любимого и все у них наладится.
      – Ты не просто оптимистка, Сью, ты фантазерка!
      – Но почему?
      – Потому, что мистер Бьюинс хочет, чтобы жена была рядом с ним. И точка.
      – Но если она любит другого!
      – Мне кажется, что миссис Бьюинс из той породы людей, которые могут любить только себя. Допивай коктейль и постарайся выкинуть из головы то, что я тебе рассказала. Мне кажется, что перипетии в семье Бьюинс произвели на тебя слишком сильное впечатление. Помни, Сьюзен, что есть еще и твоя жизнь, которую тоже нужно как-то налаживать.
      – Я помню об этом, Мелани, и, что самое главное, я знаю, как все исправить.

      – Что-то мне это не нравится… – протянула Мелани. – Выкладывай, что ты задумала?
      – Я хочу поселиться у мистера Бьюинса и помочь им справиться с проблемами.
      – Как же это, интересно? – Мелани была явно ошеломлена идеей подруги.
      – Буду вести домашнее хозяйство, заниматься с детьми, возьму на себя все проблемы с оплатой счетов и налогов. В общем, побуду немного женой профессора. – Сьюзен улыбнулась, но тут же испуганно замолчала.
      – Эй, Сью! Тебе не кажется, что ты слишком много на себя берешь? – подозрительно спросила Мелани.
      – Нет, не кажется. Должен же им кто-то помочь! Я не собираюсь тащить мистера Бьюинса под венец или спать с ним. Не собираюсь заменить детям мать. Я просто хочу помочь! Должен же кто-то то сделать, так почему бы не я?
      – Например, потому, что тебя это, дорогая моя, никоим образом не касается! – отрезала Мелани.
      – Ты не права, профессор очень… – Сьюзен запнулась, не зная, как выразить свои чувства.
      – Ну? – подбодрила ее Мелани, иронично приподняв бровь.
      – Профессор очень важен для меня. – Сьюзен наконец, собралась с мыслями.
      – Он важен для твоей карьеры в науке. И только. Запомни это, Сью, если не хочешь лишних проблем!
      – Но ты же знаешь, что я чувствую…
      – Ни слова больше! – резко прервала ее Мелани. – Ты что, не понимаешь, чем может обернуться для тебя и Бьюинса этот не начавшийся роман?
      – Что ты хочешь сказать?
      – Боже, Сью! История не нова: начавший стареть профессор решил освежить воспоминания о прекрасных днях своей юности, использовав для этого свою студентку. Как говорится, седина в бороду – бес в ребро.
      – Но профессор Бьюинс не обращал на меня как на женщину никакого внимания! – воскликнула Сьюзен.
      Она была поражена тем, как Мелани перевернула ее историю.
      – Это еще не все, – осадила ее подруга. – Есть другой вариант. Не слишком умная, но весьма привлекательная студентка решила вдруг, что ей очень нужна степень магистра. И тут под руку подвернулся профессор, погрязший в неразрешимой домашней склоке и разводе. Вот студентка и решила всем этим воспользоваться.
      – Мелани, да как ты можешь даже предполагать такое?!
      – А может быть, – задумчиво продолжила Мелани, не замечая негодования Сьюзен, – эти две версии объединят. Как ты думаешь, станет ли лучше и Бьюинсу, и его семье от перешептываний и перемигиваний за их спиной?
      – Но ведь я хочу предложить свою помощь от чистого сердца!
      – Сью, милая, я знаю, что ты прекрасный и чистый человек. Знаю, что ты не сможешь использовать других ради достижения своих целей. Но пойми же ты наконец: не все люди такие! Некоторые увидят в твоем шаге лишь корысть и желание поживиться на чужом горе. И, скорее всего, таких будет гораздо больше, нежели тех, кто поймет, что ты искренне сочувствуешь и профессору, и его детям. Ты же собралась сделать это не из корыстных побуждений, а, Сьюзен?
      – Нет, конечно!
      – Хотя я, если бы была на твоем месте, попробовала бы приручить профессора сейчас, когда он практически ничего не соображает. Глядишь, уже к Рождеству стала бы миссис Бьюинс…
      – Мелани, что ты такое говоришь?!
      – Ну, признайся, ты ведь хочешь этого?
      – Чего – этого?
      – Выйти замуж за профессора.
      – О боже, Мелани! Неужели ты не можешь найти другую тему для разговора?
      – Думаешь, незаметно, как светятся твои глаза, когда ты говоришь о нем? Я уж не упоминаю о рассказанной тобой душещипательной истории.
      – Я умею трезво оценивать свои возможности. Даже если очень сильно чего-то хочу, – спокойно сказала Сьюзен.
      Но за видимым спокойствием разгоралась буря.
      Неужели я действительно хочу заарканить мистера Бьюинса? – с ужасом подумала Сьюзен, сделав вид, что тщательно перемешивает содержимое своего стакана.
      А если Мелани права и все мои порывы – всего лишь желание стать его женой? Чего же тогда стоит моя любовь? Нет. Я же понимаю, что, как только в семье профессора Бьюинса все придет в норму, я должна буду уйти. В одном Мелани права – если я сейчас сделаю то, что хочу, это серьезно скомпрометирует профессора.
      – Если ты хочешь провернуть дельце так, чтобы никто ничего не подумал, сделай вид, что ты просто очень хочешь, чтобы профессор помог тебе получить следующую ученую степень.
      – Но ведь это будет значить, что я хочу им воспользоваться! – воскликнула Сьюзен.
      – Все равно люди будут думать, что тебе что-то нужно от Бьюинса, – рассудительно заметила Мелани и пожала плечами. – Пусть уж лучше решат, что все дело в магистратуре. Я бы сделала именно так.
      – Но как же я объясню все…
      – А тебе ничего и не нужно будет делать.
      – То есть?
      – Очень просто. Кто-нибудь довольно скоро заведет речь о тебе и твоем странном положении в семье Бьюинса, если ты действительно твердо решила помочь ему.
      – Да, я сделаю это, даже если потом мне придется уехать в Австралию! – твердо сказала Сьюзен.
      Мелани покачала головой.
      – Я никак не могу понять, ты наивная дурочка, или очень расчетливая стерва? Но все равно я тебе помогу.
      Сьюзен рассмеялась и обняла подругу.
      – Но-но, аккуратнее! – с деланым неудовольствием пробурчала Мелани. – Ты так опрокинешь на меня стакан!
      – Я так тебе благодарна!
      – За что, интересно?
      – За поддержку. Это для меня очень важно, Мелани. Если бы только еще домашние меня поняли…
      – Тебе еще предстоит битва с братьями?
      Сьюзен только глубоко вздохнула.
      – Да-а-а, – протянула Мелани. – Прости, но здесь я тебе не помощник.
      – И все равно я готова на все, чтобы помочь ему.
      – Сьюзен, ты готова на все, чтобы помочь им, – мягко исправила ее Мелани.
      Сьюзен покраснела.
      – Я ведь делаю это только потому, что люблю его, Мелани, – призналась она. – И мне очень бы хотелось верить, что больше никто не поймет этого, даже он. Мои чувства только все усложнят.
      – Ты так и собираешься всю жизнь любить его и взирать на свое божество издалека?
      – Разве у меня есть выбор, Мелани?
      – А разве нет?
      Сьюзен покачала головой.
      – Нет, других вариантов нет. Я не буду заставлять его полюбить меня или воспылать ко мне неземной страстью. Это пошло и глупо. Нельзя приказывать сердцу. Поэтому я и разлюбить его не смогу. Сердцу не прикажешь, Мелани.
      Сьюзен внимательным взглядом окинула прилегающую к дому территорию. Небольшой белый особняк утопал в зелени кустов жасмина и боярышника, но даже в зелени, радовавшей глаз в конце сентября, чувствовался какой-то упадок. Сразу же становилось ясно, что кустов давно не касались ножницы садовника, а газонная трава выросла уже почти до щиколоток. Да и возле дома собралось много всякого мусора, явно никто не утруждал себя уборкой двора. Но сам дом радовал чистыми белыми стенами и темно-вишневой черепичной крышей.
      После этой зимы, если все останется как есть, дом станет таким же неухоженным, как и двор с садом. Что они себе думают! Ведь это их дом, место, где они живут! – недовольно подумала Сьюзен. Мы даже после смерти родителей поддерживали дом в порядке, несмотря на то что нам было очень тяжело. Или здесь живут неряхи и весь дом держался на миссис Бьюинс, или профессор находится в гораздо более тяжелом состоянии, чем я предполагала. Нужно с этим что-то делать! Завтра же вызову садовника, и на неделе нужно будет выяснить, не нуждается ли дом в покраске. Издалека вроде бы все в порядке, но…
      Сьюзен ухватилась за выдвижную ручку чемодана и пошла по дорожке, обдумывая свои планы на завтрашний день. Она старалась думать о чем угодно, кроме того, что ее ждет в этом доме. Как его жильцы отреагируют на это вторжение? Может быть, ее выставят за дверь еще до того, как она успеет объяснить, зачем вообще явилась?!
      Покрепче сжав ручку чемодана, Сьюзен гордо вскинула голову.
      Сейчас не время бояться, убеждала она себя. Если я уж решилась на эту аферу, то должна пойти до конца. Иначе зачем нужно было устраивать скандал в собственном доме? Братья меня просто на смех поднимут, если я сегодня же вернусь! Они не желают верить, что у меня может что-то получиться. Но они ошибаются.
      Растянув губы в приветливой улыбке, Сьюзен позвонила в дверь. Довольно долго никто не открывал, и она уже решила еще раз позвонить, как дверь распахнулась. На Сьюзен смотрели заплаканные серые глаза, точно такие же, как у ее любимого профессора Бьюинса. Сьюзен вдруг подумала, что девочка была бы красавицей, если бы не ужасная одежда и жуткая прическа.
      – Привет, – ласково сказала она, – не бойся, можешь впустить меня. Я пришла, чтобы помочь вам.
      – Скотт! – закричала девочка.
      К ней сразу же подбежал высокий нескладный подросток, так сильно похожий на профессора Бьюинса, что Сьюзен даже вздрогнула.
      – Что случилось, Лотти? – спросил он у сестры.
      – Не смей называть меня так! – словно кошка, прошипела рассерженная девочка.
      – А как же тебя называть, может быть, Шарли? – поинтересовался он.
      – Может быть, вы впустите меня в дом, а потом закончите выяснять отношения? – с улыбкой спросила Сьюзен.
      – А кто вы такая? – Скотт, наконец, соизволил обратить на нее внимание.
      – Мне кажется, что у мистера Бьюинса мог быть более воспитанный сын, – сурово сказала Сьюзен. – Я уже объяснила вашей сестре, что пришла помочь вам. Будьте добры, молодой человек, открыть мне дверь и отнести мой чемодан в комнату для гостей.
      Ошеломленный Скотт распахнул перед Сьюзен дверь и отошел в сторону.
      – Спасибо, – сдержанно поблагодарила Сьюзен. – И где же я буду жить, пока вам будет нужна моя помощь?
      – Кто вам сказал, что нам нужна помощь? – насупленно спросила Шарлотта.
      – Например, ваш давно нестриженый газон, мусор на участке, заросшие кусты, неубранная с веранды от вечерней росы деревянная мебель… да и ваши манеры оставляют желать лучшего. Мне продолжить?
      – Нет, мисс. Но мы можем обойтись без чьей бы то ни было помощи! – гордо вздернув подбородок, сказал Скотт.
      – Ты очень похож на своего отца, Скотт. Ты тоже сильный и уверенный в себе человек.
      Мальчик зарделся от ее комплимента.
      – Но ты должен понимать, – продолжила Сьюзен, – что вы сами просто не в силах справиться с хозяйством. А ведь ваш дом не маленькая квартирка.
      – Но до сих пор… – вновь решил он попробовать спорить с Сьюзен.
      – Хочешь правду, Скотт? Уже сейчас каждому видно, что вы не справляетесь. Ваш отец, как я поняла, в очень тяжелом состоянии, ваша мать сейчас не может вам ничем помочь, родных у вас нет. Ты понимаешь, что, если мистер Бьюинс не придет в себя, вас с сестрой просто отдадут в приют?! Я уж не говорю о том, куда могут упрятать вашего отца!
      – Но ведь нас до сих пор никуда не отдали и папа дома! – вступила Шарлотта.
      – Только потому, что никто не хочет еще сильнее раздувать этот скандал. Руководству университета проще делать вид, что все в порядке, и профессор Бьюинс просто в отпуске. Но еще несколько недель, и уже нельзя будет закрывать глаза!
      – А как вы нам поможете, мисс? – после паузы спросил Скотт.
      Сьюзен сразу же почувствовала, что сопротивление почти сломлено. Она должна была убедить этих несчастных детей в том, что действительно может и хочет помочь в их горе.
      – Мы просто сделаем вид, что ваш отец нанял меня, чтобы присматривать за вами и за домом, пока он в отпуске.
      – Но ведь это все шито белыми нитками! – возмутился Скотт.
      – Если вы смогли воспользоваться кредитной картой вашего отца и его чековой книжкой, неужели вы не сможете заключить со мной контракт от его имени? – хитро улыбнувшись, поинтересовалась Сьюзен.
      – Откуда вы знаете про… – Скотт замялся.
      Ему явно было неловко признаваться, что он пользовался счетом отца без его ведома.
      – Это как раз проще простого! – Сьюзен облегченно рассмеялась. – Где еще вы брали бы деньги на еду и оплату счетов?
      – А вы не промах, мисс! – Шарлотта рассмеялась вместе с ней.
      Сьюзен поняла, что эту битву она выиграла, но в глазах Скотта все еще плескалась настороженность.
      – А зачем вам это нужно, мисс? – сердито спросил он и бросил на сестру суровый взгляд.
      – Я очень уважаю профессора Бьюинса, я была его студенткой и сейчас должна была бы начать работать с ним. Мне больно видеть его в таком состоянии. Я… – Сьюзен замолчала, испугавшись, что сейчас признается детям в том, что любит их отца. Она справилась с собой и продолжила: – Я хочу, чтобы ваш отец как можно быстрее поправился. В конце концов, от него зависит моя степень магистра.
      – Значит, вы это делаете лишь для того, чтобы получить диплом?
      – Не только, Скотт. В этом случае я могла бы просто сменить руководителя. Мне нравится ваш отец: он отличный ученый и прекрасный человек. Мне понравились вы: я сама была такой же в вашем возрасте, так же стремилась сама преодолеть все трудности. Мне больно видеть, как страдают хорошие люди, и, раз уж мне нечем заняться, пока профессор в творческом отпуске, я могу направить свою кипучую энергию на вас.
      В тот момент, когда Сьюзен закончила свою страстную речь, на кухне раздался какой-то грохот. Все вздрогнули от неожиданности. Дети переглянулись, Сьюзен увидела, как на их лицах мелькнул страх. Они опрометью бросились в кухню, она постаралась не отставать от них.
      – Что случилось? – на бегу спросила она у Скотта.
      – Папа, – просто ответил тот.
      Через секунду Сьюзен поняла, что мальчик прав: посреди кухни стоял профессор Бьюинс в грязном, засаленном халате. Его черные, чуть подернутые сединой пряди свисали на глаза и явно нуждались в горячей воде и шампуне. Но больше всего Сьюзен поразили его глаза. Еще никогда она не видела такой безысходной тоски. Сьюзен с болью поняла, что перед ней пустая оболочка профессора Бьюинса, разум же его находится где-то очень далеко.
      – Профессор! – тихо позвала она.
      – Папа! Что случилось?! – в один голос воскликнули дети.
      Но ответа они не получили.
      Сьюзен опустила взгляд на руки Бьюинса и охнула от ужаса. На его красивых кистях с длинными пальцами пианиста, которыми она не раз тайно любовалась, вспухали красные ожоги. На полу валялся чайник.
      – У него ожог! – воскликнула Сьюзен. – Где у вас аптечка?
      Скотт и Шарлотта с ужасом смотрели на руки отца и не могли пошевелиться. На запястьях все ярче проступали горизонтальные шрамы. Сьюзен было достаточно одного взгляда, чтобы понять, что так напугало детей.
      – Ну же! – прикрикнула она. – Шевелитесь быстрее! Ему нужна помощь!
      Скотт первым очнулся от шока и выбежал из кухни. Сьюзен подошла к Шарлотте и прижала девочку к себе, чтобы она не видела отца. Сьюзен сразу же почувствовала, как обмякла в ее руках Шарлотта, и услышала сдавленные рыдания.
      – Не надо плакать, милая, – тихо прошептала Сьюзен. – Все хорошо, папа просто уронил чайник. Сейчас Скотт принесет аптечку, мы обработаем ожога и приведем вашего отца в приличный вид. Вот увидишь, как только мы его вымоем и побреем, он сразу же станет гораздо лучше.
      – Лучше? – сердито переспросила Шарлотта. – Соображать станет лучше? Хотя нет, он просто станет лучше пахнуть!
      – Зачем ты так, – укоризненно сказала Сьюзен. – Ваш отец очень плохо себя чувствует. Но, вот увидишь, пройдет совсем немного времени, и все будет в порядке.
      Сьюзен осторожно погладила девочку по голове. Шарлотта не вырвалась, а только сильнее прижалась к ее груди.
      Боже мой, когда, интересно, этого ребенка в последний раз целовали на ночь?! – с состраданием подумала Сьюзен. Они очень несчастны, все трое, и я должна сделать все, что в человеческих силах, чтобы помочь им!
      – Я принес аптечку! – закричал Скотт, врываясь в кухню. Он тут же замер на пороге, когда увидел Сьюзен, обнимающую Шарлотту. – Что случилось?
      – Тебе сейчас лучше увести сестру, – спокойно сказала Сьюзен. – Я сама справлюсь с профессором Бьюинсом.
      Мальчик быстро понял ситуацию и мягко взял сестру за руку.
      – Пойдем, Лотти, – тихо сказал он.
      – Нет, я останусь. Ей понадобится помощь. Ты же знаешь папу! – заупрямилась Шарлотта.
      – Но ведь тебе плохо! Я не хочу, чтобы еще и ты упала в обморок и обожгла себе что-нибудь! – воскликнул Скотт.
      – Со мной все в порядке, – отчеканила Шарлотта и отстранилась от брата. – Это была минутная слабость. Я в состоянии помочь моему отцу.
      – Прекращайте спорить! – прикрикнула на них Сьюзен. – Сейчас не время для этого!
      Две пары одинаковых серых глаз внимательно посмотрели на нее. Брат и сестра молча переглянулись и одинаковым движением вскинули подбородки.
      – Что нужно делать? – с самым упрямым видом спросила Шарлотта.
      Сьюзен с облегчением перевела дух. Она одержала еще одну маленькую победу: дети признали в ней лидера и согласились слушаться ее распоряжений. По крайней мере, в ближайшее время.
      – Скотт, помоги мне снять с твоего отца этот ужасный халат. И осторожнее с рукавами. Еще лучше, если мы его вообще разрежем. Можно это сделать?
      Дети переглянулись.
      – С удовольствием! – мрачно сказала Шарлотта и вытащила из кухонного стола ножницы.
      – Отлично, тогда ты, Шарлотта, разрежешь рукава. Мы должны посмотреть, как сильно он обжегся. Может быть, придется вызывать «скорую». А я пока найду мазь от ожогов.
      К счастью, Бьюинс не сильно навредил себе, и уже через десять минут все ожоги были покрыты толстым слоем мази и забинтованы. Сам же виновник беспокойства не проявлял совершенно никаких эмоций. Он даже ни разу не поморщился от боли. Тело его было на кухне, а дух где-то в совершенно другом месте, а может быть, и времени.
      – Слава богу! – облегченно выдохнула Сьюзен. – Я думала, все будет гораздо хуже.
      – Что мы будем делать теперь? – спросил бледный от пережитого волнения Скотт.
      – Теперь ты поможешь мне его вымыть. Шарлотта, ты можешь поменять белье на постели отца?
      Девочка утвердительно кивнула.
      – Вот и отлично. Тогда, милая, иди займись этим.
      Шарлотта вновь кивнула.
      – С тобой все в порядке? – с тревогой спросила Сьюзен.
      – Он наверняка хотел принести ей чай! – срывающимся голосом сказала она.
      – Кому ей? – не сразу поняла Сьюзен.
      – Кароле! – мрачно ответил Скотт.
      – При чем здесь какая-то Карола?
      – Карола – это наша мать, – растолковала ей Шарлотта.
      – Почему же вы ее называете по имени? – удивилась Сьюзен.
      С каждой минутой ей все меньше нравилось то, что происходит в этом доме.
      Скотт только пожал плечами.
      – Она всегда требовала, чтобы мы звали ее по имени.
      – Папа всегда, когда мы заняты, пытается отнести ей чай, – неестественно спокойным голосом сказала Шарлотта.
      – Но ведь вашей матери здесь нет! – опешила Сьюзен.
      – Для него есть.
      – Для него нет нас, – с горечью в голосе продолжил Скотт.
      – Все! Хватит на сегодня печальных мыслей! – распорядилась Сьюзен, хлопнув в ладоши. Она почувствовала, что вот-вот разрыдается.
      Шарлотта кивнула и пошла готовить отцу постель.
      – Давай-ка, Скотт, отведем его в ванную, – предложила Сьюзен.
      – Я несколько раз пытался уговорить его помыться, но не мог с ним справится! – признался Скотт.
      – Теперь нас двое, – невозмутимо заметила Сьюзен. – Надеюсь, ты сможешь его побрить? У меня это точно не получится!
      – Но ведь вы же не можете мыть его, – пробормотал покрасневший мальчик.
      – Послушай, ты ведь взрослый парень и знаешь, откуда берутся дети. Так вот, мне двадцать четыре года, неужели ты думаешь, что я не знаю, как устроены мужчины?
      Скотт смутился и покраснел, но зато перестал задавать вопросы, которые смущали и саму Сьюзен.
      Через полчаса они вывели из ванной приведенного в приличный вид профессора Бьюинса.
      – Ну вот, – удовлетворенно сказала Сьюзен. – Он почти такой же, каким я его помню!
      – Почему же почти? – поинтересовался Скотт, укладывая отца в чистую постель.
      – Потому что профессор Бьюинс никогда не смотрел на нас такими пустыми глазами, – тихо ответила Сьюзен. – Мне кажется, что на сегодня нам всем хватит переживаний. Предлагаю что-нибудь перекусить и лечь спать.
      – Отлично, – без всякого энтузиазма согласились дети.
      – Тогда давайте спустимся в кухню, я все приготовлю, а вы просто посидите со мной. Я ведь не знаю, что и где у вас лежит!
      – А у нас почти ничего не лежит! – хихикнула Шарлотта.
      – То есть?
      – Мы уже давно не ходили в магазин, – пояснил Скотт. – Боюсь, ужин вам будет не из чего приготовить.
      – Есть яйца и молоко? – спросила Сьюзен.
      – Только скисшее.
      – А мука?
      – Есть, – подумав, сказала Шарлотта.
      – Этого вполне достаточно. Обещаю вам царский пир!
      Сьюзен быстро и без проблем приготовила оладьи и нашла в холодильнике баночку джема и малинового сиропа, а заодно и неоткрытый пакет молока с не истекшим сроком годности. Дети следили за ее действиями голодными глазами. Наконец она поставила тарелки на стол и улыбнулась им.
      – Ну что же вы сидите? Ешьте!
      Через пять минут тарелки опустели, и сытые и разморенные дети откинулись на спинки стульев.
      – Думаю, вам стоит сейчас принять душ и отправиться на боковую, – предложила Сьюзен.
      Скотт и Шарлотта дружно кивнули и медленно пошли из кухни. Сьюзен быстро перемыла посуду и решила проверить, как себя чувствуют дети. Она вышла в прихожую и прислушалась к тому, что происходит наверху. Все было тихо.
      Сьюзен улыбнулась и поднялась по лестнице. Она увидела две двери, за которыми могли находиться только детские: судя по плакатам и предупредительным знакам на них. За первой в свете ночника беспокойно спала Шарлотта. Сьюзен поправила одеяло и поцеловала девочку. Она не знала, приняла бы эту ласку бодрствующая Шарлотта, но во сне девочка сразу же затихла и уснула гораздо спокойнее.
      Со Скоттом у меня этот номер не пройдет! – с усмешкой подумала Сьюзен.
      Она отворила вторую дверь. Как Сьюзен и предполагала, Скотт не спал, но старательно делал вид, что читает книгу.
      – Привет, почему не спишь? – спросила Сьюзен.
      – Не спится, – пожал он плечами. – Как Шарлотта?
      – Уже уснула.
      Сьюзен осторожно присела на край кровати и взяла книгу из рук Скотта.
      – У тебя был тяжелый день. Мне кажется, что было бы лучше сейчас постараться уснуть.
      – Я отнес ваш чемодан в комнату для гостей, – сказал Скотт, ложась на подушку.
      – Спасибо, – поблагодарила его Сьюзен.
      – А день был таким же, как и все эти чертовы последние полгода!
      – Не выражайтесь, сэр! – одернула его Сьюзен. – Все же вы в обществе дамы.
      – Простите, – пробормотал он.
      – Тебе было тяжело, Скотт, но теперь станет легче. – Сьюзен улыбнулась ему. – Просто поверь мне.
      Скотт улыбнулся в ответ, но промолчал. Сьюзен встала с кровати и пошла к двери. На самом пороге Скотт окликнул ее:
      – Мисс!
      – Что?
      – Я так и не спросил, как вас зовут.
      – Сьюзен Барбьери, приятно познакомиться.
      – Значит, Сью?
      – В вашем доме всем принято давать сокращенные имена? – поинтересовалась она. – Шарлотта – Лотти, а как же тебя зовут? Ско – вождь племени апачей?
      Скотт улыбнулся смущенно – так, словно разучился это делать.
      – Нет, меня все зовут Скоттом. Я ведь несу ответственность за сестру, не могу же я пользоваться прозвищем!
      Сьюзен почувствовала, как ее сердце сжалось от боли за этого мальчика, который принял на себя мужские обязанности задолго до того времени, как стал мужчиной.
      – Спи спокойно, Скотт, – пожелала ему Сьюзен. – Теперь тебе не о чем волноваться.
      Она прикрыла за собой дверь и вышла. Уже через пять минут, когда Сьюзен проходила мимо его комнаты, оттуда доносилось лишь тихое сопение.

      Это ужасно, но я полюбила этих детей, так же, как и их отца! – подумала Сьюзен, вставая под душ. Как только они выдержали такое испытание? Неудивительно, что они готовы теперь впустить в дом совершенно незнакомого человека, лишь бы не оставаться один на один с сумасшедшим отцом. Видеть изо дня в день, как он все глубже погружается в мир мечты и иллюзии. Постоянно жить в напряжении, думая о том, не сорвется ли он и не попытается ли еще раз наложить на себя руки. Бедные дети!
      Сьюзен почувствовала, как по ее щеке катиться слеза.
      Я должна сделать все, чтобы помочь им пережить эти черные дни. Я уверена, пройдет еще несколько дней, и мистер Бьюинс придет в себя. Он сильный человек и прекрасный ученый, а значит, не сможет жить без своей науки. Может быть, подкинуть ему кое-что из материалов, которые Джон привез из последней экспедиции? Там есть очень интересные папирусы. И уж если они не заинтересуют профессора, я не знаю, как заставить его вернуться в этот мир!
      Сьюзен насухо вытерлась полотенцем и досадливо поморщилась – его явно давно не стирали. Да и ванная комната выглядела весьма и весьма запущенной.
      Папирус может подождать! – решила Сьюзен. И профессор тоже. Если ему нравится существовать в мире фантазий и грез, что ж… А вот дети не должны жить в свинарнике! Завтра же мы с ними устроим генеральную уборку. И за продуктами нужно бы сходить. Мне кажется, что хлопоты по дому отвлекут детей от грустных мыслей. Да и сколько же можно сидеть взаперти с отцом! Шарлотта выглядит очень исхудавшей, Скотт, впрочем, тоже. В их возрасте нужно хорошо питаться. Здоровая пища и крепкий сон в чистых постелях – вот что поможет им вновь стать обыкновенными детьми. Значит, с утра я проверю, есть ли в этом доме моющие средства, потом составлю список продуктов… Ох, а чем же я буду кормить их с утра? Кажется, я видела хлопья в шкафу… Ладно, с утра посмотрим. Сейчас и мне хочется спать. День был совсем не простой.
      Она тихо прошла в свою комнату, пожелав всем, и себе в том числе, приятных снов хотя бы этой ночью.
      Сьюзен долго ворочалась в постели, думая о том, что увидела сегодня днем. Она никак не могла заснуть, перед глазами стояли бледные лица детей и в ушах звучал глухой, срывающийся голос Шарлотты: «Он наверняка хотел принести ей чай!».
      Как же нужно любить женщину, чтобы сойти с ума от этой любви? – подумала она и вздрогнула, как от ледяного сквозняка. Сьюзен закусила губу, стараясь не расплакаться. Если бы он мог полюбить так же меня! Никогда в жизни я не смогла бы предать такую любовь. Никогда не смогла бы предать этих детей. Предать его мечты, надежды… Но кто я такая, чтобы судить ее? – Сьюзен почувствовала, что не может назвать жену Бьюинса по имени. Может быть, она никогда не любила профессора и недавно это поняла? Да мало ли что может быть! Я не имею права никого судить и тем более осуждать. Я в этом доме никто, и меня никоим образом не касаются проблемы взаимоотношений мистера и миссис Бьюинс. Мой учитель нуждается в поддержке, двое замечательных детей остались без присмотра – вот что меня должно волновать. А чувства мистера Бьюинса не имеют ко мне никакого отношения. Я должна как можно глубже спрятать свою любовь. И, если это, возможно, вообще похоронить ее. Нельзя даже мечтать о том, что когда-нибудь он скажет мне слова любви. Нет, нет и еще раз нет!
      Сьюзен сердито перевернулась на другой бок и вновь занялась планированием завтрашнего дня, чтобы хоть чем-то отвлечь себя от грустных мыслей. Она почувствовала, что засыпает, как вдруг услышала какой-то грохот в соседней спальне. Испуганная, она вскочила с кровати и бросилась туда, даже не накинув халат.
      И все же, как Сьюзен ни спешила, она оказалась не первой. В своей спальне профессор Бьюинс устроил настоящий погром, а Скотт пытался остановить его, повиснув на руке. Шарлотта стояла, вжавшись в стену, и тихо повторяла:
      – Папочка, не нужно, папочка!..
      Глаза ее были полны самого настоящего ужаса. Казалось, из их серой глубины уходят мысли и чувства. Оставался один всепоглощающий страх. Шарлотта уходила в мир своих кошмаров так же, как ее отец ушел в мир своих фантазий.
      Сьюзен бросилась к девочке и схватила за плечи. Она позвала девочку по имени, но Шарлотта не откликнулась на ее призыв. Тогда Сьюзен изо всех сил встряхнула девочку так, что у той мотнулась голова. Только тогда в глазах Шарлотты появилось какое-то выражение.
      – Он опять хотел сделать это… – пробормотала она.
      – Не говори глупости, Лотти! – крикнул Скотт. – Он больше не будет этого делать! Он же обещал ей!
      Как только Скотт зазевался, его отец тут же схватил светильник с прикроватной тумбочки и бросил на пол. Красивое стекло абажура рассыпалось на сотни осколков. Скотт вновь попытался остановить отца, но тот просто отшвырнул худенького мальчика в сторону. Он упал на пол и сильно ударился головой.
      Сьюзен поняла, что должна что-то сделать, чтобы прекратить это сумасшествие. Профессор на этот раз схватил столик и собирался запустить им в ту сторону, где на полу лежал его сын. Сьюзен поняла, что Бьюинс просто ничего не видит и не хочет видеть. Она бросилась наперерез и успела перехватить руку профессора до того, как он отправил столик в полет.
      Под тонкой нежной кожей ее руки вздулись мускулы и проступили вены. Хрупкой Сьюзен было тяжело удерживать сильного, закаленного в многочисленных экспедициях мужчину. И все же она понимала, что не должна позволить ему сейчас одержать верх. Медленно, буквально одной силой воли выигрывая по миллиметру, она отодвинула руку Бьюинса и заставила его опустить столик.
      Как только ей это удалось, Сьюзен сразу же, действуя исключительно по наитию, размахнулась и ударила профессора кулаком. Она попала в скулу, и Бьюинс закачался и тихо застонал от боли.
      Он недоуменно посмотрел на Сьюзен. В его глазах плескалась обида ребенка, который не понимал, за что его так жестоко наказывают.
      – Так делать нельзя! – жестко сказала Сьюзен. – Вы сейчас же ложитесь спать.
      Она взяла профессора за руку и уложила в кровать.
      – Вы тихо лежите и спите. Нельзя ничего ломать. Вы все поняли?
      Профессор только подавленно кивнул.
      – Вот и отлично! Вы просто молодец! – Сьюзен осторожно похлопала его по щеке. – А теперь спать!
      Когда она повернулась, на нее смотрели две пары совершенно серых глаз.
      – Скотт, – совершенно спокойно сказала Сьюзен, – немедленно отойди оттуда! У тебя голые ноги, ты можешь пораниться. Не хочу в два часа ночи возиться с твоими ранами.
      Мальчик ошеломленно посмотрел на нее, но все же послушался. Он осторожно отошел к Сьюзен и сестре, опасливо посматривая на безмятежно спящего отца.
      – Думаю, нам всем стоит уйти отсюда и дать вашему отцу возможность спокойно спать. – Она поманила за собой Шарлотту и Скотта и вышла за дверь.
      Жестом Сьюзен указала на дверь спальни Скотта, предлагая всем войти туда.
      – Что здесь происходит? – сердито спросила она, когда за Шарлоттой закрылась дверь.
      – Пап опять начал делать это! – воскликнула Шарлотта.
      – Ничего он не делает! – сердито прикрикнул на нее брат.
      – Не кричи на сестру! – велела ему Сьюзен. – Ты же видишь, она очень расстроена. Предлагаю всем успокоиться и тогда ты, Скотт, все нам объяснишь. Идет?
      Скотт хмуро кивнул.
      – Вот и отлично. Так что же произошло?
      – Просто отец иногда приходит в себя, понимает, что Каролы нет. Но, вероятно, просветление наступает не полное. Тогда он начинает все вокруг крушить и кричит, что никогда не сможет ее простить.
      – И часто с ним такое бывало?
      – Всего два или три раза. – Скотт пожал плечами. – Но сегодня он особенно разбушевался.
      – Я… я думала, он опять хочет… – Шарлотта шмыгнула носом и утерла мокрые дорожки слез со щек.
      Сьюзен, повинуясь порыву, прижала светлую голову девочки к своей груди и принялась ее успокаивать, осторожно покачивая Шарлотту.
      – Ну же, все в порядке, Лотти! Сейчас ты пойдешь в ванную и умоешься. Ты же не хочешь, чтобы завтра утром твои глаза опухли и были красными, как вишни?
      Сьюзен осторожно выпустила Шарлотту из своих объятий и позволила девочке отправиться в ванную. Как только Шарлотта вышла за дверь, Сьюзен повернулась к Скотту и тихо спросила:
      – Что происходит с Шарлоттой? Что опять может сделать мистер Бьюинс? И почему она впадает в ступор, как только с ним что-то не так?
      – Шарлотта нашла папу в ванной, когда он перерезал себе вены, – совершенно спокойно ответил мальчик, но в его серых глазах горело пламя.
      – Ты осуждаешь отца? – осторожно спросила Сьюзен.
      – Он не мог так с ней поступить! Шарлотта еще слишком мала, чтобы перенести такое! Сначала Карола начала открыто приводить в дом своих любовников, а теперь еще и папа выкидывает фортели!
      – Это очень плохое слово, Скотт, – автоматически сделала замечание Сьюзен. – В подобных случаях лучше говори «выходка». Хотя вообще не стоит употреблять это выражение. – Сьюзен немного помолчала и, собравшись с мыслями, выразила свою тревогу: – Я очень боюсь за Шарлотту. Она сегодня чуть не впала в такое же состояние, как и ее отец.
      – Если бы не вы, я бы не успел ей помочь, – признался Скотт.
      – Если это спасибо, то я для того к вам и пришла, чтобы помогать.
      – Вы случайно не фея-крестная из сказки, мисс? – Он с трудом, словно разучился делать это за многие месяцы постоянной тревоги, улыбнулся.
      Сьюзен весело рассмеялась. Не все потеряно, если эти дети могут еще шутить.
      – Мне кажется, что всем нам стоит постараться как можно быстрее привести профессора Бьюинса в нормальное состояние. И не только ради него, но и ради вас.
      – Он не должен был приходить в такое состояние, чтобы мы вынуждены были приводить его в чувство! – выкрикнул, вновь раздражаясь, Скотт.
      – Перестань, – устало попросила его Сьюзен. – Только Господь может судить людей за их поступки. И даже он всегда дает нам шанс раскаяться. Во всяком случае, так мне говорили в воскресной школе.
      – И вы этому верите?
      – Да, Скотт, я верю в это. Никто не имеет права осуждать другого. Твой отец сейчас страдает так сильно, что мы можем лишь сочувствовать ему и уж точно не обижаться на него.
      – Значит, я должен простить ему то, что он бросил нас с Шарлоттой в тот момент, когда ушла Карола? Простить ему попытку самоубийства? Простить ему ночные кошмары Шарлотты?
      – Вот когда он придет в себя, ты сможешь рассказать ему обо всем этом. Но сейчас, Скотт, есть ли в этом смысл? Твой отец все равно тебя не услышит.
      – Сейчас он не мой отец. Мой отец всегда был веселым. Он любил нас, старался поддержать, всегда внимательно выслушивал. Нет, сейчас он просто похож на отца, но не отец!
      – Вот видишь! Так как же ты можешь на него обижаться?
      – Вы все вывернули на изнанку, мисс! – то ли с восхищением, то ли с негодованием заметил Скотт.
      Сьюзен лишь пожала плечами.
      – Кстати, называй меня по имени.
      – Сью? – усмехнувшись, уточнил мальчик.
      – Если тебе так нравится.
      В комнату вошла умывшаяся Шарлотта. Скотт тут же вскочил с кровати и с трогательной заботой усадил сестру. Он нежно обнял девочку за плечи и прижал ее к себе.
      – Лотти, думаю тебе пора познакомиться с нашей доброй феей. Ее зовут Сью.
      Шарлотта бледно улыбнулась и прижалась к брату. Сьюзен почувствовала, как к горлу подступают слезы. Она отвернулась и сделала вид, что рассматривает плакаты, которыми были оклеены все стены комнаты Скотта.
      – Ладно, мне кажется, что нам сегодня все же стоит попытаться уснуть, – пробормотала она, не в силах справиться с волнением.
      – Я не буду спать одна! – взвизгнула Шарлотта.
      – Тогда, думаю, мне стоит принести сюда твое одеяло. Никто не хочет горячего молока?
      Дети дружно скривились.
      – Совершенно зря! – заметила Сьюзен. – Я видела у вас малиновый сироп… Вы даже представить не можете, насколько вкусным может быть молоко с малиновым сиропом!
      Скотт и Шарлотта переглянулись.
      – В общем, – резюмировала Сьюзен, – я сейчас вернусь!
      Она спустилась в кухню и согрела молоко, добавив в него сироп. Сьюзен надеялась, что горячее питье поможет детям расслабиться и уснуть.
      По пути к спальне Скотта Сьюзен чуть не упала на темной лестнице, но все же сумела справиться с балансирующими на подносе чашками.
      – Вот и молоко! – весело воскликнула она.
      Скотт и Шарлотта уже удобно устроились на широкой кровати. Сьюзен с удивлением увидела, что посередине между ними лежат ее подушка и одеяло.
      – Что это значит? – ошеломленно спросила она.
      – Мы боимся спать одни, – разъяснила Шарлотта.
      – Вас двое, – поправила ее Сьюзен.
      – Ну, пожалуйста, Сью! – попросил Скотт и скосил глаза на сестру, как бы давая понять, что это только страх Шарлотты.
      – Хорошо, – согласилась Сьюзен. – Я слишком устала, чтобы пытаться вас переупрямить, а потом еще и переносить свою постель. Но молоко все же придется выпить!
      Дети молча взяли по чашке и начали сосредоточенно пить молоко. Сьюзен прыснула, когда сквозь гримасу отвращения на их мордашках проступило сначала удивление, а потом восторг.
      – Вот уж не думал, что это может быть вкусно! – воскликнул Скотт.
      – Значит, ты никогда не пил молочных коктейлей, – рассмеялась Сьюзен. – А теперь подвиньтесь-ка, чтобы я могла лечь. И выключи свет, Шарлотта.
      Сьюзен удобно устроилась на большой кровати Скотта. К ней сразу же с двух сторон прижались дети. Она осторожно, словно боялась их спугнуть, раскрыла руки и обняла их за плечи, понимая, что не только Шарлотта сегодня испугалась. Но она слишком хорошо знала мальчишек, чтобы пытаться добиться этого признания и у Скотта.
      Если ему проще все свалить на сестру, ну что ж, с улыбкой подумала Сьюзен. Главное, что они согласились принять не только мою помощь, но и мою любовь. Сьюзен прислушалась к детскому дыханию. Измученные бесконечным днем, они сразу же уснули в ее теплых и нежных объятиях.
      Интересно, этих детей хоть иногда обнимала мать? Мне почему-то кажется, что Бьюинс был для них и отцом, и матерью. Как много им пришлось пережить за их маленькую жизнь!
      Сьюзен улыбнулась и осторожно наклонилась к Шарлотте, чтобы поцеловать девочку в лоб.
      В этот момент мальчик беспокойно зашевелился, и Сьюзен сразу же поспешила его успокоить, осторожно прикоснувшись к его лбу.
      – Спи, мой дорогой, – пробормотала она.
      Скотт затих и, как показалось Сьюзен, улыбнулся.
      Как хорошо, когда дети спят. Я только надеюсь, подумала она, что сегодня в своих снах они увидят что-то хорошее. Надо будет утром у них спросить.
      Сьюзен и сама не заметила, как уснула. Она часто просыпалась ночью, чтобы сказать Скотту или Шарлотте что-то успокаивающее, когда они начинали что-то бормотать или просто беспокойно спали. Но это не только не раздражало Сьюзен, а наоборот, приносило ей удовольствие. Ей нравилось чувствовать возле себя тепло их тел, понимать, что им очень нужна ее ласка и любовь.
      Не важно, что случится в конце всей этой истории, сквозь сон подумала Сьюзен, в очередной раз поправляя, оделяло на Шарлотте, главное, этой ночью я поняла, что такое материнство. Поняла, почему мама, несмотря ни на что, родила нас, четверых. Но с меня пока что довольно и этой пары. Что-то мне подсказывает, что у детей характер отца, а это значит, что легкая жизнь меня не ждет. Если бы только он мог хоть как-то мне помочь! Если бы только он понял, как много они стали значить для меня всего за один вечер! Как же мне хочется, чтобы ты, Бернард Бьюинс, пришел в себя и помог мне сделать всех вас счастливыми! Только тогда я сама смогу быть счастлива…
      Сьюзен представила, как на семейном снимке одна рука Бернарда лежит на ее плече, а другая – на плече Шарлотты. Скотт же с серьезным видом стоит рядом, но все же по-детски доверчиво прижимается к Сьюзен.
      В конце концов, это мои мечты! О чем хочу, о том и мечтаю! – подумала Сьюзен. Да, этого никогда не будет, но хотя бы пофантазировать я могу? Надоело быть реалисткой. Хочу мечтать о том, как мы с Бернардом будем счастливы. Как я решусь назвать его по имени не только в мечтах…
      Сьюзен и сама не заметила, как уснула. Проснулась она от того, что кто-то над ее ухом хрипло пробормотал:
      – Кто вы такая, черт возьми?! И что вы делаете в моем доме?

      – Профессор? – сонно спросила Сьюзен, осторожно снимая с себя руку Шарлотты. – Говорите, пожалуйста, тише. Дети не спали полночи.
      Сьюзен не стала уточнять, по чьей вине они не спали. У Бернарда Бьюинса и так был довольно потрепанный вид, чтобы заставлять его испытывать еще и стыд.
      – Да, я профессор. А кто вы? – вновь повторил он свой вопрос.
      – Пап? – недоверчиво спросил Скотт, садясь на кровати. – Ты как себя чувствуешь?
      – Не очень, сын, – честно признался Бернард и осторожно притронулся к большому синяку на скуле.
      – У тебя отлично поставленный удар правой, Сью! – весело сказал Скотт.
      Сьюзен покраснела. Она даже представить не могла, что когда-нибудь сможет причинить боль другому человеку, и уж тем более Бернарду Бьюинсу!
      – Мне кажется, я что-то пропустил! – недовольно сказал Бернард.
      – Да, пап, ты довольно долгое время был не в себе.
      – Скотт, хоть ты мне можешь объяснить, что эта женщина делает в нашем доме? Или, например, какое она имеет отношение к моему синяку! – рассердился Бьюинс.
      Шарлотта испуганно застонала и заворочалась во сне.
      – Тише! – умоляюще попросил Скотт отца. – Давай выйдем и поговорим где-нибудь в другом месте. Я не хочу будить Шарлотту!
      Бернард Бьюинс с нежностью посмотрел на спящую дочь и согласно кивнул.
      – Кажется, мне сейчас лучше спуститься в кухню и попытаться приготовить хоть что-нибудь на завтрак, – пробормотала Сьюзен, предпочитая ретироваться, пока Скотт будет рассказывать отцу обо всем, что случилось во время его помешательства.
      Она быстро встала с кровати и, смущенно покраснев под пристальным взглядом Бернарда, поспешила набросить халат. Как только Сьюзен вышла из комнаты, Скотт поправил одеяло на сестре и вышел в коридор.
      – Будет лучше, если мы поговорим в твоем кабинете, – тихо сказал он отцу. – Мне многое нужно тебе сказать, и ты должен будешь многое мне объяснить. Только, прошу тебя, пусть этот разговор останется между нами. Ни Сьюзен, ни тем более Шарлотте не нужно знать, о чем мы говорили.
      – Мне кажется или ты сильно вырос за эти несколько дней, сын? – задумчиво спросил Бернард.
      Скотт пожал плечами.
      – Сложно было не повзрослеть!
      Скотт первым вошел в кабинет отца, поражаясь тому, как сильно все изменилось за несколько недель: еще буквально месяц назад он и представить себе не мог, что войдет в святая святых их дома не просто без приглашения отца, а впереди него!
      Бернард быстро приходил в себя. Он сел за свой стол и жестом предложил сыну присесть в кресло напротив.
      – Я лучше постою, – бросил Скотт.
      Бернард удивленно поднял бровь. Никогда раньше сын не отказывался от предложения садиться, и уж тем более не ставил условий отцу. Кажется, я многое пропустил, огорченно подумал он. Что вообще, черт возьми, происходило в этом доме?
      – Ты просто безумствовал, – сказал Скотт.
      Бернард понял, что задал свой вопрос вслух.
      – Объясни мне, пожалуйста, – попросил он сына.
      – Как только ты узнал, что Карола уходит к другому, сразу же после той безобразной сцены, что вы устроили перед домом, ты вернулся и упал на диван. Два дня ты вставал с него лишь для того, чтобы сходить в туалет. Ты отказывался есть и никак не реагировал на наши попытки заговорить с тобой. В понедельник нам пришлось идти в школу, хотя мы очень боялись оставлять тебя. И как оказалось, не напрасно.
      Скотт замолчал, пытаясь справиться с собой. Он отвел глаза в сторону, чтобы не встречаться с внимательным взглядом отца. Он уже успел забыть о том, каким пристальным и внимательным может быть этот взгляд. Мальчик глубоко вздохнул и продолжил:
      – Шарлотта первой вбежала в дом. Она спешила проверить, все ли с тобой в порядке. А я задержался во дворе, думал немного убраться, но ты, как всегда, унес ножницы в дом. Как ни странно, это спасло всех нас! Я не знаю, что было бы, если бы я не пошел вслед за Лотти! – Скотт вновь замолчал.
      Ему казалось, что в горле появился большой тугой комок слизи, мешающий не только говорить, но и дышать. Он нервно сглотнул и силой воли заставил себя вернуться в тот день. – Я пришел всего на пятнадцать минут позже. Если бы я смог опередить ее!
      – Да что случилось-то, в конце концов?! – не выдержал Бернард.
      – Шарлотта вернулась домой, – без всякого выражения продолжил Скотт, – и нашла тебя в ванной с перерезанными венами. Вся ванна была в крови, а ты уже ничего не чувствовал.
      – Неправда… – прошептал пораженный Бернард. – Я не мог оставить вас!
      – И тем не менее, ты это сделал! Посмотри на свои запястья. Швы сняли совсем недавно, и эти шрамы никогда не пройдут, – с убийственным спокойствием сказал Скотт. – Я нашел Шарлоту на полу в ванной, у нее было что-то вроде эпилептического припадка. Я вызвал «скорую», и тебя с Шарлоттой забрали в больницу. Ты потерял много крови, но все же выжил. Видно, твоего образования не хватило на то, чтобы правильно вскрыть вены. Шарлотту тоже быстро привели в порядок и вернули домой. Но после всего, что она увидела, ей все время кажется, что ты снова попытаешься покончить с собой. Вот и вчера она чуть не впала в летаргию или что-то вроде того, когда увидела, как ты все крушишь в своей комнате. И так было каждый раз, когда ты выходил из ступора.
      – Какое сегодня число? – хрипло спросил Бернард.
      – Двадцать девятое сентября.
      – Боже мой… – пробормотал он и закрыл лицо руками. – Как же вы все это время жили?
      – Очень плохо. Мы по очереди ходили в школу, хорошо хоть там поняли наши проблемы. Мы воспользовались твоей кредитной картой, чтобы покупать еду, да и пора было платить за свет, телефон и дом. Шарлотта каждый день боялась оставаться с тобой наедине, и я не знал, будет ли она в порядке, когда я вернусь. Но Лотти категорически отказывалась пропустить свою очередь сторожить тебя. Мы старались привести тебя в порядок, но я не мог просить Шарлотту помочь тебя вымыть. Впрочем, проблем с тобой почти не было: большую часть времени ты лежал на диване и был где-то очень далеко. Иногда ты пытался отнести чай Кароле, и мы тебе не мешали. Самое страшное начиналось, когда ты принимался буйствовать. Не знаю, что на тебя находило, вероятно, ты возвращался из своих грез и понимал, что ее больше нет с тобой. Мы пытались удержать тебя от разрушений, и обычно нам это удавалось. Но вчера, если бы не появилась Сьюзен, ты бы меня мог вполне убить.
      – Как же так? – растерянно спросил Бьюинс.
      – Я пытался помешать тебе разбить об пол лампу. Ты отбросил меня к стене, а потом пытался бросить в меня столиком, что стоит возле твоей кровати. Сьюзен вырвала его у тебя из рук и ударила тебя. Только тогда ты затих, и она смогла тебя уложить. Я бы и сам справился, если бы Шарлотта вновь не начала биться в припадке. А Сьюзен успела не только успокоить Шарлотту, но и спасти меня. Если бы не она, я уже сейчас был бы или с повязкой на голове, или вообще… – Скотт не смог закончить свою мысль.
      – Я чуть не убил собственного сына! – пробормотал Бернард, с ужасом разглядывая шрамы на запястьях.
      – Ты чуть всех нас не убил! – крикнул Скотт. Он больше не мог сдерживать все, что накипело в его душе за эти дни. – Мы не могли даже отойти в магазин за едой! Каждый день мы боялись, что тебя отправят в психушку, а нас отдадут в интернат! Шарлотта начала плакать во сне, ей каждую ночь снились кошмары! Только сегодня она спала спокойно и то потому, что рядом была Сьюзен. Не ты, папа, а какая-то Сьюзен, которая пришла к нам вчера вечером!
      Скотт не стал признаваться отцу, что и он спал спокойно, ощущая рядом тепло ее тела и ее нежные руки, ласково поправляющие на нем одеяло.
      – Ты прав, мне нет никакого оправдания, – спокойно сказал Бернард. – Я ответил на вашу любовь и привязанность черной неблагодарностью. Я не заслуживаю того, чтобы называться вашим отцом. Если вы захотите, я могу отвезти вас к матери.
      – Прекрати самобичевание, – хмуро попросил Скотт. – Ты действительно очень виноват перед нами. Нам ведь тоже было тяжело знать, что Карола уходит от нас. Как бы плоха она ни была, как бы не замечала нашего существования… Все же лучше знать, что мать где-то есть. Но мы к ней никогда не пойдем. И ты это должен понимать.
      – Я понимаю, Скотт, – тихо сказал Бернард. – Что же мы теперь будем делать?
      – Попытаемся жить дальше. Только я тебя прошу, не заговаривай с Шарлоттой о том, что произошло. Она будет рада, что ты наконец-то поправился. Хватит с нее переживаний.
      – Ты очень любишь свою сестру, – с гордостью сказал Бернард.
      – Должен же хоть кто-то ее любить! – сердито бросил Скотт.
      – Я люблю вас! – с болью в голосе сказал Бернард.
      – Если бы ты нас любил, ты бы никогда не позволил себе так распуститься.
      – Мне было очень плохо, Скотт!
      – Ты должен был думать о нас! Нам всем было плохо! – со свойственным юности эгоизмом сказал Скотт.
      – Если ты сможешь, прости меня, сын, – тихо попросил его Бернард.
      Мальчик лишь покачал головой. Бернард нахмурился, понимая, что теперь ему придется приложить все силы, чтобы вновь завоевать любовь и доверие сына. А ведь я еще не говорил с Шарлоттой! – подумал он.
      – Сын, я тебе обещаю, что теперь всегда буду с вами и постараюсь сделать все, чтобы вы были счастливы! Мне не для кого жить, кроме вас.
      – Тебе стоит сначала разобраться в том, что ты чувствуешь к Кароле, а уж потом с тем, что испытываешь к нам. Мне всегда казалось, что ты любишь нас только потому, что мы являемся ее детьми.
      – Ты не прав. Ведь вы и мои дети тоже! Прошу тебя, не осуждай меня! Сейчас мне кажется, что любовь к вашей матери была каким-то наваждением… Но я этим переболел.
      – Не хочу об этом говорить, – мрачно сказал Скотт. – Не сейчас, во всяком случае. Вы можете решить сами свои проблемы. Я не знаю, как сильно ты ее любил и любишь ли до сих пор, но ты ведь всегда говорил, что и нас любишь! Ты и этим не переболел ли?
      – Прошу тебя, не осуждай меня! Я достоин осуждения, но мне так нужна ваша поддержка! – Бернард встал и подошел к сыну, стараясь заглянуть ему в глаза.
      Скотт моя копия! – с гордостью подумал он. Но, боюсь, мое упрямство передалось мальчику так же, как и ум с проницательностью! Когда-нибудь он станет великим ученым!
      – Сью говорит, что нельзя никого осуждать, – хмуро пробормотал Скотт, стараясь все же не встречаться с взглядом отца.
      – Кто такая эта Сьюзен?! – вновь задал очень интересующий его запрос Бернард.
      – Она пришла вчера вечером. Сказала, что хочет помочь нам. И мы ей поверили.
      – Как я понял, она действительно вам помогла?
      – Да, мне нравится Сью, и я не хочу, чтобы она уходила. Ты ведь не заставишь ее уйти?
      – Но разве это прилично, чтобы молодая девушка жила с нами в одном доме?
      – Нашей репутации уже ничто не сможет повредить, – мрачно сказал Скотт. – А она действительно хочет помочь нам. И особенно тебе.
      – Что ты имеешь в виду? – удивленно спросил Бернард.
      – Я надеюсь, что хотя бы это ты сможешь понять. А сейчас я хочу есть. Может быть, Сью нашла хоть что-то в холодильнике, чтобы приготовить завтрак! И вообще нужно ей помочь.
      Скотт вышел из кабинета, и Бернард проводил его удивленным взглядом. Он гордо улыбнулся.
      Да, мой мальчик действительно вырос. Но он разучился доверять мне. Я негодный отец, если из-за своих переживаний смог забыть о детях! Как же теперь мне вновь завоевать их любовь и доверие? Сможет ли Скотт когда-нибудь с гордостью сказать, что я его отец? А Шарлотта? Как бы мне не пришлось нанимать специалиста, чтобы помочь ей! И, кажется, пора бы уже познакомиться с феей, которая спасла моих детей.
      Но сначала Бернард отправился в ванную. Он бросил быстрый взгляд в зеркало и присвистнул:
      На скуле красовался огромный синяк, лицо сплошь было в мелких порезах и царапинах, словно его пытался брить человек, в первый раз в жизни, взявший бритву в руки.
      Бороду мою убрали, но меня хотя бы вымыли! – подумал Бернард, почувствовав, что оптимизм возвращается к нему. Надо все же хоть как-то привести себя в порядок. Неудобно появляться в таком виде перед молодой леди. Хотя если меня кто-то вымыл, а Скотт говорил, что не мог просить Шарлотту помочь ему, значит, помогала эта Сьюзен? Боже мой!
      Бьюинс ошеломленно посмотрел на себя в зеркало.
      Мир сошел с ума!
      Сьюзен суетливо возилась на кухне, пытаясь привести в порядок на этот раз свои мысли и чувства. Профессор явно пришел в себя, и теперь ей предстоял новый раунд борьбы. Да, сейчас он уже мог нести ответственность за своих детей. Но кто будет нести ответственность за него? Сьюзен чувствовала, что он еще не полностью оправился от болезни. Да и кто-то должен был готовить и убирать в доме! Вряд ли кто-то согласится сейчас наняться в дом, где произошли такие странные события. Но кроме всех этих соображений, Сьюзен останавливала мысль о том, что дети не смогут пока обойтись без нее. Всего за несколько часов она привязалась к ним душой. Так, словно, это были ее собственные дети.
      Нет, я не могу сейчас уйти, подумала Сьюзен. Скотт не хочет принимать помощь отца. Мне кажется, что он еще долго будет настороженно относиться к профессору. Шарлотта плохо спит и постоянно находится в таком напряжении, что я не знаю, как она до сих пор не сошла с ума! Ей сейчас очень тяжело. Да и Скотту не проще, но он старательно скрывает свои чувства, так как должен быть сильным ради сестры. Я должна остаться, как бы он ни просил меня уйти!
      Сьюзен приняла самый решительный вид и с удвоенной силой начала греметь сковородками.
      – Что ты хочешь готовить? – спросил ее Скотт, входя в кухню.
      – Еще не знаю. – Сьюзен пожала плечами. – Это будет зависеть от того, найду я хоть что-то в вашем холодильнике или нет.
      – Мне кажется, вчера еще оставались яйца и молоко.
      – Точно! – Сьюзен обрадовалась тому, что теперь она может занять свой ум другими, более насущными вопросами. А что может быть насущнее еды? – Я могу приготовить омлет. Вы любите омлет?
      – Если бы ты знала, как плохо готовила Карола! А папа часто уезжал в экспедиции. Так что мы привыкли есть все. Хочешь, я помогу тебе?
      – Отлично, Скотт! – обрадовалась Сьюзен. – Достань яйца и молоко. Как пользоваться вашим комбайном?
      Они со Скоттом нашли кусок ветчины и помидоры, Сьюзен решила пустить и их в дело. Готовка сразу же отвлекла Сьюзен от грустных мыслей. Она с головой погрузилась в приготовление завтрака, надеясь поразить семью Бьюинс своими кулинарными талантами. Через пять минут омлет уже весело подрумянивался на сковороде, распространяя восхитительный запах.
      – Ты умеешь готовить, – с уважением сказал Скотт, когда они накрыли стол и сели возле него, ожидая, когда завтрак будет готов.
      – Если бы ты жил с тремя вечно голодными юношами и родителями-археологами, ты бы и не тому научился! – отозвалась Сьюзен, рассмеявшись.
      – Что это все значит? – удивился Скотт.
      – У меня трое старших братьев. А родители вечно были в экспедициях. Так что уже в одиннадцать лет я могла приготовить вполне сносный обед. А в пятнадцать братья советовали мне задуматься о карьере повара.
      – И что ты решила?
      – Но они же шутили! Мы – семья потомственных археологов. У меня почти не было выбора. Вот сейчас я решила, что займусь папирусами.
      – Конечно, потому что встретила отца! – язвительно заметил Скотт.
      – А что в этом плохого? – поинтересовалась Сьюзен. – Твой отец – талантливый ученый и отличный педагог. Он может заинтересовать студента своим предметом. А я и так хотела заниматься чем-то подобным.
      – Мой отец может быть каким угодно ученым, – хмуро сказал Скотт, – но вот отец он никакой!
      – Ты зря так говоришь! – укоризненно воскликнула Сьюзен. – Да, он сорвался. Но разве ты никогда не делал ничего, за что тебе потом было бы стыдно? Ты не должен укорять своего отца. Дай ему шанс все исправить. Мне кажется, что он вас очень-очень любит! Так позволь же ему доказать тебе свою любовь.
      – Я не знаю, Сью! Я боюсь того, что будет дальше. Но ты ведь от нас не уйдешь?
      Скотт поднял на нее свои огромные серые глаза, и Сьюзен поняла, что, даже если бы хотела, никуда не смогла бы уйти.
      – Не забывай, что хозяин в этом доме – ваш отец. Но я останусь с вами, Скотт, так долго, как вы этого захотите! – пообещала Сьюзен. – Она не смогла сдержаться и сжала мальчика в объятиях.
      – Сью остается?! – завопила Шарлотта, вбегая в кухню.
      – Да! – подтвердил Скотт.
      Несмотря на смущение, он не пытался вырваться из объятий Сьюзен.
      Шарлотта издала какой-то пронзительный крик и бросилась Сьюзен на шею. Она рассмеялась и еще крепче прижала к себе чужих детей, которые с каждым часом становились ей все ближе.
      Профессор Бьюинс, ты кретин! – обругал себя Бернард, наблюдая за этой сценой из коридора.
      Вот уже какая-то Сьюзен, которую дети знают меньше суток, смогла завоевать их любовь и уважение, а ты только все разрушил.
      Он бросил быстрый взгляд на счастливые лица сына и дочери.
      Черт! Я еще и ревную вместо того, чтобы поблагодарить ее за то, что она присмотрела за ними, протянула руку помощи в самый нужный момент. Я должен молиться на эту девушку, а не завидовать ей.
      Бернард внимательно посмотрел на Сьюзен, раскладывающую горячий омлет на тарелки и о чем-то оживленно болтающую с детьми. Только сейчас он заметил, что сама Сьюзен выглядит почти ребенком: стройная, невысокая, без макияжа и с собранными в хвост волосами, она казалась гораздо младше своих лет. Ее огромные голубые глаза сверкали, словно капельки росы на листьях после грозы, а алые полные губы щедро дарили добрые и нежные улыбки. Дети тянулись к ней, словно первые хрупкие росточки к весеннему солнцу.
      Если она смогла помочь моим детям, может быть, она поможет и мне? – вдруг подумал Бернард и устыдился свой мысли. Я должен сам справиться со своими чувствами. Я не могу нагрузить на ее хрупкие плечи еще и свои проблемы. И потом, она так молода! Она ведь совсем не знает жизни. А мне уже почти сорок. У меня двое взрослых детей и распутная жена, которую я любил больше жизни. Что я могу предложить ей? Я не должен позволять себе даже мечтать о ней! Пусть она останется доброй феей только для моих детей. Он собрался с силами и вошел в кухню.
      – Доброе утро! – поздоровался Бернард.
      – Папа! – закричала Шарлотта и бросилась ему на шею.
      Бернард поднял девочку в воздух и поцеловал в щеку.
      – Я скучал по тебе, малышка! – тихо сказал он.
      – Я тоже очень скучала по тебе, папа. Ты теперь будешь с нами?
      Бернард сразу же понял, что имеет в виду его дочь. Он крепко обнял девочку и зарылся лицом в ее светлые волосы, так напоминающие волосы другой женщины.
      – Да, теперь я всегда буду с вами.
      – Тогда знакомься, – серьезно начала Шарлотта, отцепившись от отца, – это мисс Сьюзен… – Девочка замолчала, поняв, что не знает, как продолжить.
      – Сьюзен Барбьери, – сказала она и протянула Бернарду руку. – Мы уже знакомы с профессором. Вы ведь помните меня, сэр?
      И Бернард сразу вспомнил, где он уже видел эти волшебные голубые глаза.
      – Боже, мисс Барбьери, вот уж не ожидал вас здесь увидеть! – воскликнул он.
      – Я и сама не ожидала от себя такого, – призналась Сьюзен. – Не знаю, правильно ли я поступила, вмешавшись в дела вашей семьи, но мне казалось, что вам всем очень нужна моя помощь. – Она смущенно замолчала, не смея поднять на Бернарда глаза.
      – И мы вас очень благодарим за нее, мисс Барбьери, – тепло сказал Бернард. – Наша благодарность стократно возрастет, если вы останетесь с нами. Вы очень нужны детям.
      Сьюзен обрадованно улыбнулась. И хотя она мечтала услышать, что нужна именно ему, все же это было лучше, чем ничего.
      – Я остаюсь! – сказала она.
      Скотт и Шарлотта удовлетворенно переглянулись. Так, словно все шло по какому-то заранее придуманному ими плану.

      – Скотт, Шарлотта, вы не хотите составить мне компанию, чтобы съездить за продуктами? – спросила Сьюзен после завтрака.
      – Отлично! – сразу же согласилась Шарлотта.
      Скотт выглянул из окна во двор.
      – А где ты припарковала свою машину?
      – Да я до сих пор без машины. Поэтому мне и нужна ваша помощь: донести пакеты до дома из магазина.
      – У тебя что, нет машины? – удивленно спросил Скотт.
      – Терпеть не могу водить, – призналась Сьюзен. – Ужасно боюсь не вписаться в поворот!
      – Я могу отвезти всех вас и заодно помочь с сумками! – вызвался Бернард.
      Ему уже начало казаться, что его просто не замечают.
      – Но, мистер Бьюинс, мне кажется, что вы еще слишком слабы для того, чтобы садиться за руль.
      – Я замечательно себя чувствую! – сердито ответил он.
      – Все несколько часов назад… – продолжала упорствовать Сьюзен.
      – Я не помню, что было несколько часов назад, – отрезал он. – К сожалению, я не мог контролировать себя, но сейчас я адекватно воспринимаю окружающую меня действительность, а значит, могу вести машину. Надеюсь, эти мои способности вы не станете ставить под сомнение, мисс Барбьери? Как скоро вы будете готовы? – резко спросил он.
      – Через полчаса. Мне нужно еще составить список, – растерянно произнесла она.
      Сьюзен не ожидала от профессора такого напора. Она почувствовала, как на глазах появляются слезы, и поспешила отвернуться к окну, чтобы дети ничего не заметили.
      Я ничем не заслужила такого обращения! – сердито думала Сьюзен. Я ведь только хотела помочь им всем! Мне действительно страшно за него. Складывается ощущение, что Бернард еще не вполне оправился. И потом, в машине будут дети, я не могу рисковать их здоровьем!
      – Не беспокойтесь, я совершенно уверен в своих силах, – негромко сказал подошедший к ней Бернард. – И потом, я до смерти устал сидеть в четырех стенах!
      Его теплое дыхание шевелило волоски на затылке Сьюзен, и она вздрогнула от внезапно хватившего ее возбуждения.
      Только этого не хватало! Будет просто ужасно, если я начну возбуждаться от одного его присутствия! Сьюзен постаралась взять себя в руки. Она осторожно повернулась и оказалась почти прижата к широкой груди Бернарда.
      – Если это попытка попросить прощения, то ваши извинения приняты, мистер Бьюинс! – независимо задрав подбородок, сказала она.
      – А вы та еще штучка, мисс! – Бернард рассмеялся.
      – Мистер Бьюинс! – укоризненно воскликнула Сьюзен. – Здесь же дети! Да и вообще…
      – Что же вообще, мисс Барбьери?
      – Вы не можете говорить обо мне в таком тоне. Разрешите.
      Она с самым серьезным видом двинулась вперед, стараясь вырваться из кольца его рук. Бернард не убирал руки ровно на секунду дольше, чем это было прилично. Сьюзен лишь выразительно приподняла бровь и с самым независимым видом прошествовала мимо.
      Боже мой, что я делаю?! – подумал Бернард, глядя ей вслед. У меня дети чуть младше этой девушки. Я еще не развелся с женой. И вообще она моя студентка! Кажется, болезнь плохо отразилась не только на моих умственных способностях, но и на моральных принципах.
      – Пап, не стой столбом, – попросил его Скотт. – И так все слишком понятно.
      – Что? – ошеломленно спросил Бернард.
      – Ну, то, что ты очень нравишься Сьюзен, а она сразу же понравилась тебе, – с детской непосредственностью сообщила отцу Шарлотта.
      – Не ваше дело, юная леди! – отчитал ее Бернард.
      Шарлотта лишь пожала плечами.
      – На всякий случай, может быть, тебе будет от этого легче, нам очень нравится Сьюзен, – спокойно сказал Скотт. – Пойдем, Лотти, нужно одеться. Да и папе стоит чуть-чуть подумать о том, что он собирается делать дальше.
      – Выпороть бы вас, чтобы не лезли не в свое дело, – пробурчал Бернард.
      – Физические наказания – не метод воспитания. Ты сам всегда так говорил, – парировала Шарлотта.
      – Кажется, я ошибался. Вас следовало в детстве пороть, а не учить читать и писать. Что-то вы оба у меня слишком умные!
      – Генетика! – пожал плечами Скотт и увлек за собой сестру, еле сдерживающую смех.
      За одно спасибо, они не разыграли этот спектакль при Сьюзен. Я бы не знал, куда деваться от стыда! – сердито подумал Бернард. Но неужели даже дети заметили, что меня неудержимо влечет к этой девушке? И влекло, еще когда она сидела в аудитории, только я сам себе не мог признаться в этом. Тогда еще я был болен страшной болезнью под названием Карола. Но сейчас я должен взять себя в руки. Сьюзен не для меня. Она должна найти приличного парня и выйти за него замуж, завести с ним детей. Что я могу дать ей? Двоих почти взрослых детей, скверный характер, быстро стареющего и дряхлеющего мужчину? Нет, она слишком хороша и заслуживает большего. Запомни, Бьюинс, она не для тебя. И не может быть никаких вариантов. А сейчас иди проверь машину. Не хочу, чтобы сегодня что-нибудь сломалось. Сьюзен тогда будет иметь полное право сказать, что она была права, когда не хотела принимать мою помощь!
      Бернард усмехнулся, вспомнив вызов, который он прочитал в глазах Сьюзен, ее вздернутый подбородок и упрямо сжатые губы.
      Если бы она только знала, как мне хотелось в тот момент ее поцеловать! Заставить ее губы раскрыться мне навстречу. Чувствовать ее тело в своих руках. Целовать ее до умопомрачения. Хотя нет! – остановил Бернард поток своих мыслей. Умопомрачения мне хватит на всю жизнь.
      Он невесело усмехнулся и пошел в гараж.
      – Так, Карола, значит, решила взять отступные, – пробормотал он, не заметив спортивного «феррари» последней модели – свое недавнее приобретение.
      Впрочем, нам сейчас нужен семейный автомобиль, а не дорогая игрушка. Если бы ты знала, Карола, как мне хочется найти тебя и сказать, что больше у тебя нет власти надо мной! Все, я переболел этим наваждением. Хватит с меня моей любимой женушки. Пусть живет, как ей хочется. Не буду о ней думать сейчас. Мне нужно прийти в себя, немного побыть с детьми. Когда я почувствую, что готов, я подам заявление на развод, и, если нужно, найму лучше детектива, чтобы он отыскал Каролу. Не хочу больше никогда думать об этой женщине, как о моей жене. Но это все не сейчас. Мне нужно время.
      Бернард постарался отвлечься от грустных мыслей, занимаясь машиной. Он и не заметил, как в гараж вошел Скотт. Некоторое время мальчик внимательно рассматривал отца и, наконец, кивнул, словно принял какое-то важное решение.
      – Папа! – позвал он.
      – Что случилось, Скотт? – В голосе Бернарда прозвучала тревога.
      – Ничего страшного. Я просто подумал над тем, что говорила мне Сьюзен… – Мальчик замялся.
      – И что же наша добрая фея говорила тебе? – поторопил Бернард сына.
      – Она говорила, что никто не имеет права осуждать другого человека. И мне кажется, что она права.
      – Да, мисс Барбьери действительно очень умная девушка, к ее словам стоит прислушиваться.
      Скотт удовлетворенно кивнул и развернулся, чтобы выйти из гаража.
      – Так что ты хотел мне этим сказать? – остановил его отец.
      – Я больше не сержусь на тебя. Пойду, потороплю их.
      Бернард подошел к сыну и обнял его. Он прижал к себе нескладного подростка, так напоминающего его самого в детстве, и взлохматил и без того растрепанные волосы на его макушке.
      – Я люблю тебя и горжусь тобой, сын.
      – Да ладно тебе, – буркнул Скотт, пытаясь вырваться из отеческих объятий. – Телячьи нежности – к Шарлотте. Ей бы это понравилось.
      Бернард рассмеялся.
      – Скажи еще, что тебе не нравится! – Он отпустил мальчика. – Иди, поторопи наших дам. Скажи, что карета подана. Кстати, пока ты не ушел: не хочешь сам вывести машину из гаража?
      – Ты мне позволишь? – У Скотта загорелись глаза.
      – Я недавно понял, что ты у меня уже совсем взрослый парень. Так почему бы тебе не начать учиться водить машину?
      – Классно, па! – крикнул Скотт и плюхнулся за руль.
      Когда Сьюзен и Шарлотта вышли из дома, на машине уже красовались несколько свежих царапин. Сьюзен с неудовольствием посмотрела на них и покачала головой, всем своим видом осуждая Бернарда.
      – Это не папа! – сразу же сообщил ей Скотт. – Это я!
      Сьюзен перевела глаза на него. Под ее осуждающим взглядом мальчик сразу же смутился.
      – Всегда знал, что самопожертвование до добра не доведет, – пробормотал он.
      – Мне кажется, Скотт, что ты слишком много учишься. Образование тебе явно вредит. Пересаживайся назад. Думаю, будет логичнее, если впереди поедет мисс Барбьери. Садитесь в машину, дамы. – Бернард распахнул дверцу и помог усесться дочери, а затем подал руку Сьюзен.
      Когда он прикоснулся к ее нежной коже, по телу Сьюзен тут же прошла волна возбуждения. И это не укрылось от Бернарда. Он поднял на Сьюзен глаза, и она увидела страсть, горящую в них. Сьюзен вздрогнула и поспешила отнять руку.
      Бернард почувствовал, что краска смущения покрывает его лицо впервые за много лет. Он вовсе не хотел, чтобы Сьюзен почувствовала, как сильно он реагирует на нее.
      – Ну, сколько же можно там копаться?! – возмутилась Шарлотта. – И этот человек требует, чтобы я по утрам не занимала ванную дольше получаса!
      – Зачем тебе полчаса? – спросила Сьюзен, забравшись в машину и повернувшись к детям.
      – Вот я и говорю, что полчаса мне мало!
      – А сколько же тебе нужно?
      – Ну, чтобы накраситься, причесаться, сделать маникюр…
      – Ты делаешь маникюр каждое утро? – поразилась Сьюзен.
      – Но лак постоянно облупливается!
      – Ясно. Кажется, нам с тобой нужно будет заехать в косметический магазин.
      – Зачем?
      – Думаю, тебе не помешает помощь более опытных людей в выборе лака. Да и с твоими волосами нужно что-то делать.
      – А что с ними не так? – расстроилась Шарлотта.
      – Нужен хороший шампунь и обязательно бальзам. Да, тогда купим сразу и маску для волос.
      – Вы собрались смести в магазине все подчистую? – поинтересовался Бернард.
      – Да, мне кажется, что вам стоит придумать себе занятие на тот час, который мы с Шарлоттой потратим на магазин! – весело сообщила Сьюзен.
      – Всего-то час! – Бернард в зеркало заднего вида подмигнул Скотту. – Мы не успеем съесть и половину пиццы!
      – Тогда мы вам с удовольствием поможем, – вступила с игру Шарлотта.
      – Нет уж, продолжайте грабить магазин! Настоящие мужчины не нуждаются в женской помощи!
      Через неделю Сьюзен уже чувствовала себя полноправной хозяйкой в доме Бьюинсов. Она взяла на себя все хлопоты по дому, почти силой заставив профессора сесть за работу. Каждое утро Сьюзен вставала первой и готовила завтрак для детей и Бернарда. Затем отправляла детей в школу и принималась за дом. Она даже представить не могла, что можно так все запустить!
      – Я еще никогда не видела столько грязи, даже когда Джордан принес в гостиную свой первый двигатель! – пожаловалась она в пятницу за ужином.
      – А откуда же грязь? Ведь двигатель закрыт? – поинтересовался Скотт.
      – Так братец разобрал двигатель там же. Хорошо мама находилась в очередной экспедиции. Иначе бы у меня было на одного брата меньше! Вы закончили есть? Тогда, мне кажется, вам не помешало бы заняться уроками.
      – Но ведь впереди уик-энд! – попыталась сопротивляться Шарлотта.
      – Ты хочешь все выходные просидеть над домашним заданием? Мне кажется, что лучше уж все сделать сегодня, а потом спокойно гулять два дня.
      – Я и так бы спокойно гуляла! – пробормотала Шарлотта, но все же подчинилась. – Скотт, подожди! Я не могу понять эти дурацкие тригонометрические функции!
      – Отстать, Лотти! У меня своих дел полно! – откликнулся брат.
      – Но я же написала за тебя сочинение!
      – Спасибо! Ты просто отличный друг! – спокойно ответил он из гостиной.
      Шарлотта тут же бросилась туда. В дверях кухни она остановилась.
      – Если что, вы подтвердите, что убийство было совершенно в состоянии аффекта! – попросила она и схватила газету со стола.
      Сьюзен и Бернард весело рассмеялись.
      – Я тоже всю жизнь дралась с братьями за место под солнцем, – улыбнулась Сьюзен.
      – А сколько их у вас? – спросил Бернард.
      – Трое.
      – То, что Джон Барбьери ваш брат, я знаю. Неужели и Джим тоже?! – удивленно воскликнул он.
      – Да, – подтвердила Сьюзен.
      – Мне казалось, что это просто совпадение. Я читал его статьи. Молодой человек подает большие надежды.
      – Ну не такой уж он и молодой! – рассмеялась Сьюзен. – Он старше меня на пять лет.
      – Когда вам будет сорок, вы поймете, что тридцать – не так уж и страшно, – спокойно сказал Бернард.
      Сьюзен посмотрела на него и поняла, что только что допустила бестактность.
      – Простите, – пролепетала она.
      – Такая молодая девушка, как вы, и не может думать иначе, – успокаивающе поглаживая ее по руке, сказал Бернард.
      От этого прикосновения Сьюзен покраснела еще больше. Она вскочила из-за стола и пробормотала:
      – Вымою-ка я посуду…
      – Мне вам помочь?
      – Нет, спасибо, я справлюсь сама. Может быть, вы лучше поможете Шарлотте с математикой?
      Сьюзен ужасно боялась оставаться с ним наедине. Она понимала, что не может позволить себе лишнее с Бернардом, но так же хорошо она понимала и то, что не сможет ни остановить его, ни остановиться сама.
      – Кстати, о детях. Я хотел сказать вам спасибо.
      – За что?! – удивленно воскликнула Сьюзен.
      – Они могли меня возненавидеть. А вы научили их не судить других людей.
      – Это же нормально! Вы их отец, я и раньше знала, что вы их очень любите, а сейчас в этом убедилась. И они просто не имеют никакого права осуждать вас.
      – Все равно, спасибо, Сьюзен. – Он в первый раз назвал ее по имени.
      Сьюзен почувствовала, как у нее подгибаются колени. Она схватилась за мойку, чтобы не упасть.
      – Может, все же помочь вам с посудой?
      – Нет, спасибо, я хочу остаться с ней наедине. – Сьюзен улыбнулась и отодвинулась от него подальше. Просто так, на всякий случай.
      Бернард пожал плечами и вышел из кухни. Но у двери он обернулся и спросил у Сьюзен:
      – Мне кажется, что я провожу с детьми слишком мало времени?
      – Учтите, что они в школе. – Сьюзен пожала плечами.
      – Но ведь сейчас уик-энд. Может быть, сводить их в какой-нибудь «Баскин Роббинс»?
      – Зимой сводите! – решила Сьюзен. – Сейчас стоит такая чудная погода. Почему бы вам не выехать на пикник? Река Чикаго очень красива в это время. Она несет свои воды величественно и неспешно… А вокруг стоят красные и желтые деревья… Трава уже пожухла, но так здорово пахнет… На некоторых травинках висят паутинки, усыпанные капельками росы, словно бриллиантиками!
      – Вы так замечательно рассказываете! – воскликнул Бернард. – Я уже сейчас туда хочу.
      – Вот и свозите завтра детей. А я вам все приготовлю.
      – Наверное, лучше послезавтра. Я слышал метеопрогноз, завтра обещают грозу.
      – Нет-нет! Поезжайте прямо завтра, чтобы дети могли спокойно отдохнуть в воскресенье. Я как раз, пока вас не будет дома, навешу Джона. Я уже давно не была у них с Бетти на обедах. Нужно узнать, как она себя чувствует.
      – Кто такая Бетти?
      – Жена Джона, – пояснила Сьюзен.
      – А! Скажите, Сьюзен, а вы обязательно должны поехать к брату на обед?
      – Не хочу сидеть дома одна.
      – Почему же одна?
      – Ну вы ведь уедете. Бернард пожал плечами.
      – Не вижу ни одной причины, почему бы вам не поехать с нами!
      – Но… – Сьюзен замялась.
      – Что «но»?
      – Вы же хотели побыть с детьми.
      – Сьюзен, я буду только рад, если вы поедете с нами. И дети будут рады. Они так привязались к вам!
      Почему мне так больно при мысли, что он думает только о детях?! – спросила себя Сьюзен.
      Но, с другой стороны, почему он должен думать обо мне? Нет, пора бы уже выкинуть из головы мысль о том, что у нас с Бернардом может что-то получиться.
      – Так вы едете с нами?
      Сьюзен заставила себя улыбнуться.
      – Да.

      Сьюзен вытащила из машины плед и расстелила его на пожухлой осенней траве. От реки доносился веселый смех Шарлотты и Скотта. Сьюзен подняла голову и улыбнулась.
      Кажется, детям нравится этот пикник, подумала она, доставая из корзины еду. Бернард просто молодец! Я бы ни за что не догадалась взять с собой удочки и попытаться ловить рыбу! Особенно сейчас, когда рыба не клюет.
      Сьюзен усмехнулась, но все же решила, что не будет разочаровывать детей и Бернарда.
      Если им так хочется порыбачить, что ж… все же Бернард типичный ученый: знает все о папирусах, и ничего не понимает в рыбной ловле!
      – Сью, иди к нам! – закричала Шарлотта. – У меня, кажется, клюет!
      – Правда? – искренне удивилась Сьюзен.
      Может быть, я была поспешна в своих выводах? – подумала она.
      Хорошо, что ничего никому не сказала. Вообще же нужно было позвонить Джону и поинтересоваться, можно ли сейчас хоть что-то поймать. И если можно, то что.
      – Сью! – вновь закричала Шарлотта, умоляя ее поторопиться.
      – Уже иду!
      Сьюзен быстро спустилась по крутому берегу и увидела, что вся компания с азартом смотрит на поплавок, который, действительно дергался.
      – Вот это да! – выдохнула Сьюзен.
      – Правда, здорово? – с гордостью спросила Шарлотта. – Больше ни у кого не клюнуло!
      – Это все потому, что новичкам везет! – Скотт был явно обижен на несправедливость судьбы. Какая-то девчонка может поймать большую рыбу, а у него даже не клюет!
      – Может быть, ты поможешь сестре справиться с этой рыбиной? – мягко спросил Бернард.
      – Кто сказал, что мне нужна помощь? – гордо вскинув голову, поинтересовалась Шарлотта.
      Ее отец только усмехнулся.
      – Мне казалось, что они очень дружны, – прошептала удивленная Сьюзен.
      – Так и есть, – тихо ответил ей Бернард, – вот только они вспоминают об этом в те моменты, когда нужно объединиться. А так они самые обыкновенные брат и сестра в переходном возрасте. Не хотите прогуляться?
      – А как же дети?
      – Уверяю вас, добрая фея, с ними ничего не случится! – рассмеялся Бернард.
      – О чем это вы там шепчетесь? – подозрительно спросил Скотт.
      – Я уговариваю Сьюзен прогуляться со мной по берегу. А она боится оставить вас без присмотра, словно вы маленькие и неразумные дети!
      – Мистер Бьюинс, я ничего подобного не говорила! Из правильных посылок вы делаете совершенно неправильные выводы! – сердито осадила его Сьюзен.
      – Кстати, Сьюзен, почему бы вам не называть меня по имени? Как-то странно: живем под одной крышей, а вы до сих пор обращаетесь ко мне только по фамилии. Хорошо еще, не называете «сэром»!
      – Мне не кажется это приличным, сэр! – съязвила Сьюзен.
      – Не знал, что вас так сильно волнуют правила, установленные общественной моралью.
      – Правда, Сью, зови папу Бернардом! – потребовала Шарлотта. – Давай! Ты же ничего не боишься.
      – И уж тем более общественного мнения, – уколол ее Бернард.
      – Пока что я не вижу никакого повода, чтобы обратиться к вам. – Сьюзен покраснела и отвернулась, сделав вид, что ее очень интересует окружающий пейзаж.
      – Например, вы можете сказать: «Я не прочь прогуляться с вами, Бернард».
      Сьюзен смерила его ледяным взглядом. Ей все больше и больше нравилась эта игра. Кажется, они с профессором поменялись ролями. Теперь она изо всех сил старалась не замечать те робкие знаки внимания, которые он ей оказывал.
      – Боже мой! Никогда не думал, что в Иллинойсе может быть так холодно! – Бернард обхватил себя руками и потер плечи, как будто действительно очень замерз.
      Сьюзен не выдержала и фыркнула.
      – Слушайте, и, правда, шли бы вы погуляли! А то всю рыбу распугаете! – посоветовал им недовольный Скотт. – И Лотти можете с собой взять.
      – Не смей называть меня Лотти! – взвизгнула его сестра.
      – А вот сейчас нам с вами, Бернард, кажется, действительно лучше уйти! – пробормотала Сьюзен и взяла его под руку.
      – Вот видите, не так уж и сложно называть меня по имени.
      Сьюзен пожала плечами.
      – Мне приходилось решать и не такие проблемы!
      – Вы очень отважная девушка.
      – Это вопрос, похвала или порицание? – с улыбкой спросила Сьюзен.
      – Нет, это констатация факта.
      – И какими же фактами объективной действительности вы можете подтвердить свою гипотезу? – Сьюзен подняла на него глаза и несколько раз взмахнула своими длинными пушистыми ресницами.
      Боже мой! Я же с ним флиртую! – с ужасом подумала она. Но, увидев, как в его глазах разгораются огоньки, почувствовала, что уже не сможет остановиться.
      – Вы пришли к нам на помощь, когда все вокруг отвернулись. Вы поддержали моих детей, даже когда их собственная мать забыла о своем долге. Вы помогли мне выбраться из заколдованного круга.
      – Мне кажется, что я просто ударила вас, – пробормотала Сьюзен. – И, честно признаться, не ради вас, а ради Скотта.
      – Сейчас это не имеет никакого значения. Главное, что вы привели меня в чувство. Знаете, никто меня никогда не бил. Вы первая, кому удалось поставить мне синяк. Да еще такой красивый!
      – Честное слово, я не хотела! – начала оправдываться Сьюзен.
      Бернард весело рассмеялся.
      – Я до конца жизни буду вспоминать, как смотрел на себя в зеркало и думал: неужели такая хрупкая женщина может обладать такой силой?
      – Мне пришлось научиться быть сильной.
      – Вы все еще переживаете смерть родителей? – сочувственно спросил Бернард.
      – Мне кажется, что я никогда не смогу до конца смириться с этим. Я ведь даже на археологический пошла только потому, что хотела доставить им удовольствие. После того, что выкинул Джордан, я не могла поступить иначе!
      – Я подозреваю, что ваш брат не стал археологом?
      – Он стал автомехаником! – Сьюзен улыбнулась. – Не зря же Джордан постоянно таскал домой двигатели.
      – Наверное, это было ужасное потрясение для ваших родителей!
      – Да, особенно при условии, что они узнали об этом, когда Джордан пригласил их на вручение дипломов. Весь год, что он учился, родители были в одной из бесчисленных экспедиций.
      – Вам было очень плохо без них?
      – Ну как сказать… С одной стороны, расти без мамы и папы довольно тяжело, но ведь у меня было целых три старших брата. И все, заметьте, разного возраста. Как только одному надоедало возиться со мной, эстафету сразу же принимал другой.
      – Вы, наверное, были очень дружны?
      – У вас есть младшая сестра?
      – Нет.
      – Тогда вы не поймете, что это за отношения. Вот Скотт прекрасно понимает. Старший брат – это не просто друг или родственник, это что-то гораздо большее. Вот и сейчас, когда я уже выросла, им все кажется, что их маленькой Сьюзен требуется защита. И дело здесь даже не в дружбе. Скорее, это долг, обязанность, странное проявление любви – называйте, как хотите!
      – По крайней мере, они вас никогда не обижали. Мне очень не нравится, когда Скотт постоянно задевает Шарлотту.
      – Как же, не обижали! Меня до сих пор зовут малявкой!
      – Не поверю!
      – Как-нибудь сами услышите. Они могут позвонить и попросить: «Пригласите, пожалуйста, малявку к телефону».
      – Что, серьезно?
      – Пару раз такое уже было, – мрачно подтвердила Сьюзен.
      – По сравнению с этим «Лотти» звучит вполне безобидно! – Бернард весело и заразительно рассмеялся.
      Сьюзен не выдержала и рассмеялась вместе с ним.
      – Вы не волнуйтесь, – отсмеявшись, сказала она, – со временем это пройдет. Сейчас у обоих переходный возраст. Но подождите пару лет, и Скотт будет ходить за Шарлоттой по пятам и отваживать одним взглядом ее ухажеров! Она будет в сердцах хлопать дверью, а Скотт будет кричать не «Лотти», а «Шарлотта», требуя у нее объяснений.
      – Забавная картинка, – пробормотал Бернард.
      – Что вас огорчает? – спросила удивленная Сьюзен.
      – Вы нарисовали очень интересное будущее, и я с нетерпением жду, когда же оно наступит. Но, судя по вашим описаниям, в нем нет места для меня.
      – Глупости! – воскликнула она. – В это время вы будете сидеть в своем кабинете и мечтать хоть о минуте покоя в этом дурдоме. Дело не настолько серьезно, чтобы вам следовало вмешиваться. Они и сами разберутся в своих отношениях. Вашим детям можно доверять.
      – Можно ли доверять мне?
      – Бернард, прекратите даже думать о том, что произошло! – требовательно воскликнула Сьюзен.
      Она остановилась и повернулась лицом к нему.
      Сьюзен просто пылала от гнева, и от этого показалась Бернарду особенно прекрасной. Ее черные волосы развевались на ветру, а голубые глаза метали молнии. Тонкие пальчики сжались в кулаки, а спина гордо выпрямилась. Сьюзен изо всех сил старалась стать одного с ним роста, чтобы говорить на равных.
      – Да, вы совершили страшную ошибку. Еще страшнее то, что дети стали жертвами этой ошибки. Но теперь все прошло. Слышите? Все позади. Вы должны научиться жить и радоваться жизни. Дети уже простили вас, так простите же себя сами!
      Бернард неожиданно сделал к ней шаг и прижал к себе. Его губы сразу же нашли ее и впились в них напряженным поцелуем. Сьюзен вздрогнула и тут же обмякла в его руках. Она не могла, да и не хотела сопротивляться власти этих губ, их трепетному желанию. Но вот поцелуй прервался.
      – Бернард, – прошептала она, – что вы делаете?
      – Я просто учусь снова радоваться жизни. Мне кажется, что я схожу с ума!
      – Да, это действительно похоже на безумие, – согласилась с ним Сьюзен, глубоко дыша. – Мы не должны этого делать!
      – Да, не должны, – подтвердил Бернард.
      Сьюзен посмотрела в его серые глаза, ставшие вдруг удивительно теплыми, посмотрела на его полные красивые губы и сделала шаг ему навстречу…
      На этот раз в себя они пришли от крика Шарлотты, зовущей их посмотреть на ее улов.
      Сьюзен трясущимися руками поправляла блузку, а Бернард пытался пригладить волосы.
      – Кажется, нам лучше пойти к детям. Если что, они нас остановят, – пробормотал он.
      – Да-да, вы правы, – быстро согласилась Сьюзен.
      Она сейчас была согласна на что угодно, лишь бы оказаться как можно дальше от его колдовских глаз, от волшебных губ, которые дарили ей неземное блаженство.
      Сьюзен поспешно стряхнула несуществующие пылинки с брюк и поспешила вернуться к детям.
      Бернард пошел за ней, ругая себя за то, что так и не сумел удержать страсть, которая сжигала его с того самого момента, как он увидел ее, растрепанную и заспанную, но невыразимо привлекательную.
      Я совершаю безумство! Эта девушка не для меня. Я же знал, что Карола не для меня, и все равно женился на ней. К чему это привело? Ни к чему хорошему, кроме Скотта и Шарлотты. Я должен взять себя в руки и попытаться не думать о Сьюзен, как о женщине. Но, черт возьми, как же это сложно!
      Бернард с восторгом смотрел на удаляющуюся тонкую фигурку. Но, опомнившись, он помотал головой, пытаясь заставить наваждение покинуть его. Дыхательные упражнения помогли унять дрожь в коленях, и Бернард, изобразив дежурную улыбку, поспешил присоединиться к компании на берегу, хохотавшей над полурасползшимся мокрым ботинком, который Шарлотта держала в руках.
      – Я так понимаю, это и есть твой улов? – уже по-настоящему улыбаясь, спросил он.
      – Она хотела пожарить это! – смеялся Скотт, хватаясь за живот.
      – У меня в корзине есть кое-что более съедобное, – сквозь смех сказала Сьюзен. – Может, поднимемся наверх? Или вы еще хотите порыбачить?
      – Нет уж! С меня хватит! – Шарлотта улыбнулась и изо всех сил забросила башмак на середину реки.
      – Ну, зачем же ты его выкинула?! – расстроился Скотт. – Я хотел сделать из него чучело! И все же почему не клевало?
      Сьюзен улыбнулась и покачала головой.
      – Наверное, сегодня не очень подходящий день, Скотт, – предположила она. – Я проголодалась, так что, если вы собираетесь поймать еще пару-тройку башмаков, можете вообще остаться без обеда!
      – Я реалист и знаю, что в реке колбаса не водится. Я с вами, Сьюзен, – сказал Бернард.
      – На одного больше! – Сьюзен притворно вздохнула.
      – И мы! – закричали дети.
      – Ну вот! Кажется, вам так и не удастся умереть от обжорства! – рассмеялся Бернард.
      – Значит, я буду считать вас своими избавителями, – нашлась Сьюзен.
      – Спасать прекрасных дам – что может быть лучше!
      Бернард галантно подал Сьюзен руку и помог ей подняться на пригорок.
      – Тебе не кажется, что они только что до одури целовались? – шепотом поинтересовалась Шарлотта у брата.
      – Не могу сказать, что меня это расстраивает! – улыбнулся он. – Все идет так, как и должно идти, не так ли, Лотти?

      Сьюзен подала полотенце Бернарду, вызвавшемуся помочь ей с посудой после ужина. Он взял полотенце и ласково улыбнулся ей. Сьюзен почувствовала, как краска смущения заливает ее щеки. Прошло пять дней, а она все никак не могла забыть поцелуев на берегу Чикаго.
      Господи, когда он так улыбается, мне кажется, что я схожу с ума! Я готова забыть обо всем и броситься ему на шею, лишь бы он еще хоть раз так мне улыбнулся! – подумала Сьюзен, моментально забыв о посуде.
      Что же мне делать? – мучился Бернард. Я никак не могу заставить себя не думать о ней, как о женщине! Она так наивна, так восхитительно красива! И так молода…
      Их пальцы переплелись, и по телам прошла легкая дрожь возбуждения.
      – Пап, а можно мы с Шарлотта сегодня уйдем ночевать к Спенсерам? – спросил Скотт.
      Сьюзен и Бернард отпрянули друг от друга, будто дети застали их за чем-то постыдным.
      – Это еще зачем? – справившись с собой, спросил Бернард.
      – Родители Дэна и Алисии уезжают на выходные, а им вдвоем скучно!
      – Их оставили одних?!
      – Дэну уже есть шестнадцать.
      – А мне казалось, что вы с ним ровесники… – протянул Бернард, хитро посматривая на сына.
      Скотт отвел глаза и пробормотал:
      – Тебе казалось.
      – Чем вы там, молодые люди, собираетесь заниматься? – Подозрительность Бернарда усиливалась с каждой минутой.
      – Ну, как… поиграем во что-нибудь, Дэн говорил, что у него какой-то новый боевик. Девчонки будут болтать полночи…
      – В общем, им будет весело! – закончила Сьюзен. – Мне кажется, что ребят стоит отпустить.
      – Смею вам напомнить, что я тоже был когда-то пятнадцатилетним и ходил на такие вечеринки, – сурово осадил ее Бернард.
      – Тогда что же вас смущает? – невинно хлопая ресницами, спросила Сьюзен.
      – Я точно помню, что мы смотрели совсем не боевики.
      – А что же?
      – Да обыкновенную… – Бернард осекся, заметив, что Скотт смотрит на него с открытым ртом.
      – Так что вы смотрели, профессор? – язвительно усмехнувшись, уточнила она.
      – Ерунду всякую, – пробурчал Бернард. – Я уверен, что они будут пить пиво!
      – И что в этом плохого? Или вы убежденный трезвенник? Что-то это не заметно по вашему бару. Может быть, все дело в том, что вы боитесь, как бы Скотт не перебрал и не потерял контроль над собой? Или что Шарлотту кто-нибудь соблазнит и вместо двух детей у вас на руках окажется трое?
      – Что вы такое говорите, Сьюзен?! – возмутился Бернард. – Я доверяю своим детям!
      – Так почему бы их не отпустить? – Она игриво приподняла бровь. – Шах, профессор Бьюинс.
      Бернард поджал губы и сердито посмотрел на нее, но тут же поднял руки вверх и рассмеялся.
      – Вы не правы, это мат! Как умный человек, не терпящий позора, я сдаюсь. Вы победили в этом споре. Скотт, вы можете идти. Но предупреждаю: если, не дай бог, я что-то нехорошее узнаю об этой вечеринке…
      – Пап, ты же нам доверяешь! – Скотт рассмеялся и выскочил из кухни, не дожидаясь, пока отец передумает.
      Сьюзен покачала головой и вернулась к посуде.
      – У вас большое будущее в науке, – вдруг сказал ей Бернард.
      – С чего вы это взяли? – удивилась Сьюзен.
      – Очень просто: вы заставили меня изменить решение, опираясь только на мои высказывания. Да еще и ловко заманили меня в ловушку. Признаться, я не ожидал от вас такого проворства.
      – О, мистер Бьюинс, я еще многим могу удивить вас! – Сьюзен призывно улыбнулась и сунула в руки оцепеневшему Бернарду мокрую тарелку. – А сейчас подайте детям пример того, как важно помогать женщине в домашних хлопотах.
      Сборы в гости с ночевкой проходили так бурно, что Сьюзен вздохнула с облегчением, когда за Скоттом и Шарлоттой наконец-то закрылась дверь.
      – Вы уже устали от них? – сочувственно спросил Бернард.
      – Сейчас – да, – призналась она, – но через пять минут мне станет скучно без них.
      Бернард кивнул и прошел в гостиную, жестом предложив Сьюзен следовать за ним. Они удобно расположились в креслах возле камина, который был затоплен из-за дождливой и холодной погоды. За окном бушевал ветер, но в комнате было тепло и уютно.
      Бернард протянул Сьюзен бокал вина и сел напротив. Он молча придвинул шахматную доску и повернул к Сьюзен белые фигуры. Она кивнула и сосредоточенно сделала первый ход.
      У них уже вошло в привычку каждый вечер перед тем, как пойти спать, сыграть несколько партий в шахматы. Они были достойными противниками, и даже непоседливая Шарлотта часто застывала, внимательно следя за поединком.
      – Скажите, Сьюзен, вы еще не думали о том, чтобы уйти от нас? – тихо спросил Бернард, передвигая своего коня.
      Сьюзен вскинула голову и непонимающе посмотрела на него. Она просто не могла поверить в то, что Бернард сейчас сказал ей такое.
      – Нет-нет! – воскликнул он, увидев реакцию Сьюзен. – Я совсем не то имел в виду!
      – Тогда что же, Бернард?
      – Черт побери! – громко выругался он и вскочил со своего кресла. – Если бы вы только знали, Сьюзен, что вы со мной делаете, просто называя по имени!
      – Я вас не понимаю, – дрожащим голосом произнесла она.
      Бернард отвернулся к окну и крепко сжал в руках пустой стакан из-под виски. Он наклонил голову и прижался горячим лбом к оконному стеклу.
      – Мне почти сорок лет, – глухо сказал он. – Я женился на Кароле, когда мне было двадцать. И только через пять лет я ее уговорил родить ребенка. Шарлотта получилась совсем случайно. Я очень рад, что в тот день остался дома и сам просматривал почту. Я увидел результаты анализов и письмо от акушера, где говорилось, когда Карола может сделать аборт. Вечером я впервые в жизни кричал на нее. Но Каролу это не испугало. Она честно призналась мне, что хотела избавиться от ребенка, чтобы я ничего не узнал. Девять месяцев я не спускал с нее глаз. Хотя иногда мне кажется, что я зря заставил ее рожать. Причем не только Шарлотту, но и Скотта. Ведь если бы дети были желанными для нее, может быть, она смогла бы стать им матерью. Но постепенно наша жизнь наладилась: я занимался детьми, а Карола – своими делами. Мы жили как чужие люди: привет, пока, как дела, дай мне денег… И все же я очень любил ее! Карола много лет была для меня всем. Даже дети не могли заменить ее. И когда я узнал, что жена мне изменяет, я просто не смог в это поверить, хотя доказательства были железные. Я ушел в науку, старался как можно меньше бывать дома. Дети росли вообще без родителей. Я чувствовал себя последним негодяем, но не мог заставить себя быть рядом с ними, любить их и не думать о том, кто их мать. Не думать о той боли, что она причиняла мне каждый день, каждую минуту. А потом Карола решила уйти. Что было дальше, вы и так прекрасно знаете. – Бернард невесело усмехнулся.
      – Зачем вы все это рассказываете? – после долгого молчания спросила Сьюзен.
      – Для того чтобы вы поняли, с кем имеете дело. Вы молоды и неопытны. Вы не понимаете, почему люди причиняют друг другу боль. Вы уверены, что это происходит случайно, без злого умысла. Вам еще так мало лет, Сьюзен!
      – В двадцать пять у вас уже был ребенок, – парировала она.
      Плечи Бернарда дрогнули, но он так и не обернулся к Сьюзен.
      – И я и так знаю, с кем я имею дело! – смело добавила она.
      Сьюзен встала с кресла и подошла к Бернарду. Она положила руку ему на плечо и осторожно уткнулась лбом в его спину. Бернард еле заметно вздрогнул, но не отстранился.
      – Сьюзен… – хрипло пробормотал он.
      – Вы с высоты своей кафедры слишком привыкли к тому, что все вокруг должны слушать только вас и принимать ваши слова за истину. А теперь послушайте меня, профессор Бьюинс. Когда я пришла в этот дом, я увидела двух очень несчастных детей, которые были готовы принять помощь от совершенно незнакомого человека только потому, что больше им не к кому было обратиться. Как бы ни складывались их отношения с вашей женой, все же она для них не чужой человек. И детям было безумно тяжело, когда она ушла. Правда, они надеялись, что у них еще остался отец, который, собственно, и был для них матерью.
      Бернард невесело усмехнулся. Сьюзен немного выждала, но никакой реакции больше не было. Она глубоко вздохнула и продолжила:
      – Но их отец и сам толком не знал, что ему теперь делать. Блестящий ученый, один из самых светлых умов нашего времени оказался бессилен перед простой житейской драмой. Он предпочел уйти в себя. Дети делали все, что только возможно, чтобы отец чувствовал их поддержку, только дело в том, что ему эта поддержка была не нужна. Ему вообще ничто не было нужно, кроме воспоминаний. Но дети были еще слишком малы, чтобы понять, что иногда лучше просто оставить человека в покое, дать ему переболеть. Им было особенно сложно это сделать из-за того, что отец постоянно пытался нанести себе вред. И вот пришла я. Если бы вы знали, что я почувствовала, когда не увидела никакого выражения в ваших глазах! Это было гораздо страшнее того погрома, что вы учинили на кухне. А потом, когда мне пришлось останавливать вас, чтобы вы не убили собственного сына…
      Сьюзен почувствовала, что больше не может говорить. Слезы и пережитый ужас сдавливали ей горло. Бернард резко повернулся к ней и взял пальцами ее подбородок.
      – Вы меня презираете, Сьюзен?
      – Почему? – искренне удивилась она.
      На этот раз Бернард поспешил спрятать взгляд.
      – Я ничтожество. Я не смог поставить интересы своих детей выше собственных. Я пытался уйти от проблем, а не решать их. Если бы вы знали, как сильно до сих пор болят эти чертовы шрамы!
      Бернард поднял руку и закатал рубашку. Сьюзен вздрогнула, когда увидела бледно-розовые полосы на его запястьях.
      – Иногда я даже сожалею, что не довел все до конца, – пробормотал Бернард. – Я слабак, Сьюзен, и вы имеете полное право презирать меня.
      Он вновь отвернулся к окну. Бернард так сильно сжал в пальцах стакан, что стекло тихонько заскрипело. Сьюзен протянула руку и вытащила стакан из его ледяных пальцев. Она поставила стакан на подоконник и осторожно взяла руку Бернарда. Вид бледно-розовых шрамов вновь заставил ее вздрогнуть. Сьюзен осторожно провела по ним пальцем.
      – Вы не правы, Бернард, – дрожащим голосом прошептала она, – я не презираю вас.
      – Значит, вы меня жалеете? Честно признаться, это еще более неприятно! – Он резко рассмеялся, но сразу же осекся, когда Сьюзен прикоснулась губами к его запястью.
      – Вы глупец, Бернард! – Она улыбнулась. – Я не презираю вас и не жалею, я просто люблю вас.
      Ее полные зовущие губы были так близко… Они манили Бернарда, требовали, чтобы он сейчас же поцеловал их. Бернард чувствовал, что он слишком измотан, чтобы сопротивляться этому влечению. Он вновь прикоснулся к подбородку Сьюзен и заставил ее посмотреть ему в глаза.
      – Сьюзен, – прошептал он, все еще надеясь очнуться от этого наваждения.
      Она лишь приложила палец к его губам, призывая к молчанию, и подалась навстречу ему. Бернард понял, что больше не может сопротивляться тому зову, что бурлил в его крови с первой же минуты их встречи. Он впился в нежные губы Сьюзен страстным поцелуем. Бернард пил ее страсть, как умирающий от жажды путник пьет ледяную ключевую воду.
      Сьюзен не могла понять, что с ней происходит. Как она могла решиться признаться Бернарду в своих чувствах, как осмелилась сделать первый шаг, как будет жить дальше? Все эти вопросы пронеслись в голове Сьюзен в одно короткое мгновение, и сразу же страсть затопила ее сознание.
      Сьюзен тихо застонала и прижалась к Бернарду. Ее тонкие пальцы зарылись в его волосы, нежно перебирая посеребренные пряди. Словно пианист, пробующий новый инструмент, он, едва касаясь, одними подушечками, провел пальцами по ее спине. Сьюзен выгнулась навстречу этой ласке, чувствуя, что сходит с ума от желания.
      – Я схожу с ума… – пробормотал он.
      Пальцем Бернард провел по ее груди, чуть задев напрягшийся сосок, и Сьюзен в этот момент показалось, что мир сейчас взорвется. Она прикоснулась губами к щеке Бернарда и дорожкой из поцелуев добралась до мочки его уха. Глухой стон страсти вырвался из его груди.
      Ловкие пальцы Бернарда быстро расстегнули пуговицы на платье Сьюзен. Платье и тонкое белье упало к ее ногам, обнажая красоту молодого и свежего тела. Бернард чуть отступил, чтобы полюбоваться идеальными пропорциями.
      – Ты похожа на древнегреческую богиню, – пробормотал он, осторожно целуя ее грудь.
      Сьюзен молчала, потому что в этот момент Бернард схватил губами ее сосок. Голова у нее закружилась, Сьюзен чувствовала, как страсть жаркими волнами накатывает на нее, заставляя тело мелко подрагивать и выгибаться навстречу ласкам Бернарда. Сьюзен понимала, что не сможет долго выдержать эту сладкую пытку. По крайней мере, в одиночестве.
      Она быстро расстегнула пуговицы на рубашке Бернарда и приложила свою маленькую ладонь к его груди там, где бешено билось сердце.
      – Поцелуй меня, – попросила Сьюзен.
      Бернард медленно поднялся и вновь слился с ее губами. Дрожащими руками Сьюзен нашла пряжку его ремня и расстегнула ее.
      – Сьюзен, что ты делаешь?! – воскликнул Бернард, останавливая ее руку.
      – Я просто не хочу сходить с ума в одиночестве, – прошептала она ему на ухо и осторожно прикусила мочку.
      – Ты заставляешь меня чувствовать себя похотливым самцом, – задыхаясь, сказал Бернард и подхватил ее на руки. – Я надеюсь только, что мне хватит терпения донести тебя до кровати.
      Сьюзен улыбнулась и поцеловала его в шею, где билась синяя жилка. Опустив Сьюзен на софу, Бернард быстро освободился от остатков одежды и осторожно накрыл ее своим большим и сильным телом. Сьюзен подалась ему навстречу. Она мечтала только об одном: ощутить его в себе, заполнить эту мучительную пустоту.
      Бернард одним мощным толчком вошел в ее трепещущее лоно. Глаза Сьюзен широко распахнулись, губы дрожали от страсти, обуревавшей ее.
      – Что-то не так? – обеспокоенно спросил Бернард, останавливаясь.
      Сьюзен только помотала головой и крепко прижалась к нему. Она медленно начала двигаться, приглашая Бернарда присоединиться к ней.
      Каждый раз, проникая в нее, Бернарду казалось, что он падает в пропасть, чтобы каким-то колдовским образом подняться к солнцу. С каждым движением солнце становилось все ближе и ближе. Ему уже казалось, что он сможет притронуться к нему рукой, схватить его и заставить взорваться тысячью тяжелыми раскаленными каплями.
      Сьюзен застонала и еще плотнее прижалась к Бернарду, пытаясь стать одним целым. Она тоже видела волшебный свет, она стремилась к нему, словно мотылек. Только этот свет нес ей возрождение, а не забвение.
      – Я могу достать до солнца, – прошептал ей на ухо Бернард.
      Вместо ответа Сьюзен прижалась к его губам в страстном поцелуе, заглушающим их стоны. Она выгнулась дугой, прижимаясь к телу Бернарда. Она отдавала ему всю себя, до последней капли. И он брал, возвращая взятое сторицей. Ногти Сьюзен впились в спину Бернарда, но он ничего не замечал. Наконец он смог достать свое солнце.
      Сьюзен пришла в себя лишь несколько мгновений спустя. Она чувствовала на себе тяжесть тела Бернарда – и как ей не хотелось, чтобы это заканчивалось!
      Бернард приподнялся на локтях и внимательно посмотрел Сьюзен в лицо. Сьюзен улыбнулась ему и, утомленная, закрыла глаза. Он осторожно провел пальцем по ее щеке и удивленно обнаружил на бархатной коже влагу. Прикоснувшись к ней губами, Бернард ощутил соль.
      – Ты плачешь? – удивленно спросил он. Сьюзен улыбнулась.
      – Если только от счастья…
      – Скажи, ты не раскаиваешься в том, что мы… – он замялся, не зная, как закончить.
      – Что мы были близки? – уточнила Сьюзен.
      – Да.
      – Если бы ты только знал, как долго я этого ждала! Я пыталась убедить саму себя в том, что не буду позволять себе даже думать о том, что мы можем быть близки. Уговаривала себя, что хочу просто помочь вам. Металась ночами в постели, думая о том, что ты рядом, за стеной, но не смела прийти к тебе. Я не смела даже мечтать об этом. Ты же мой профессор, серьезный, взрослый человек…
      – А я не мог решиться, потому что ты студентка, молодая неопытная девушка. Я до сих пор чувствую себя совратителем!
      – Кто из нас совратитель, это еще вопрос. – Сьюзен призывно облизнула губы.
      – Женщина, ты сводишь меня с ума!
      – Ну, так что же тебя останавливает? – спросила она и осторожно начала двигать бедрами.
      Бернард застонал и пылко набросился на ее губы. Сьюзен сразу же почувствовала его страсть. Она улыбнулась и придвинулась ближе.
      – Ну уж нет, леди, во второй раз этот номер у вас не пройдет! – заявил Бернард, счастливо улыбаясь.
      Он вскочил с софы и перекинул Сьюзен через плечо, словно она была его добычей. Осторожно придерживая ее под колени, Бернард принялся подниматься по лестнице.
      – Я хочу, чтобы ты была моей, как это положено: на кровати в спальне!
      – А мне все равно, где и когда, – отозвалась Сьюзен. – Главное, чтобы мы были вместе.
      Бернард осторожно опустил ее на пол и внимательно посмотрел ей в глаза.
      – Что случилось? – спросила Сьюзен.
      Его лицо было напряженным и застывшим, словно охлажденная лава.
      – Ты веришь, что мы можем быть вместе? Ты хочешь этого после всего, что я сделал?
      – Сейчас мы вместе, Бернард, и зачем думать о том, что будет завтра? Люби меня сегодня, а с завтрашним днем мы уж как-нибудь разберемся!
      Сьюзен привстала на цыпочки и поцеловала его.
      – Ни за что не смогу отказаться от такого заманчивого предложения! – пробормотал Бернард и подхватил ее на руки. – Но пока еще я решаю, что и как буду делать в своем доме!

      Сьюзен пошевелила рукой во сне, словно отгоняла назойливую муху. Бернард улыбнулся и чуть отодвинулся от нее, чтобы не шевелить тонкие, чуть вьющиеся волоски. Он осторожно провел пальцем по ее щеке, наслаждаясь нежностью ее кожи.
      – Что же мне теперь с тобой делать? – шепотом спросил он, стараясь говорить как можно тише, чтобы Сьюзен не проснулась.
      Легкая улыбка заиграла на ее губах. Бернард почувствовал, как желание вновь пробуждается в нем.
      Эта женщина просто сводит меня с ума! – подумал он. Как же она прекрасна! Я хочу быть с ней, жить для нее, любить ее… но мне почти сорок лет, она вдвое моложе меня! Как же нам теперь быть? Я не имею никакого права разрушать ее жизнь. Через двадцать лет я превращусь в старую развалину, а Сьюзен будет молодой и привлекательной женщиной. Может быть, она встретит другого мужчину, и он сумеет дать ей больше, чем могу дать я. Молодого, красивого, свободного от обязательств. Но как же я смогу отпустить ее? Я уже сейчас не представляю жизни без Сьюзен! В кои-то веки у меня дома порядок и покой. Дети сидят вечером дома и не пытаются убежать к друзьям от бесконечных скандалов. Скотт вновь принялся за учебу, и, как мне кажется, только ради того, чтобы сделать Сьюзен приятное. Шарлотта теперь спокойно спит по ночам, да и днем больше не впадает в прострацию. И я чувствую, что все еще могу радоваться жизни и мое сердце еще способно любить. И все это сделала Сьюзен всего-то за несколько дней. Она смогла подарить нам счастье и уют за какие-то три недели! А Карола не смогла этого сделать почти за двадцать лет. Черт! Да у нее никогда даже не возникало мысли отказаться от своих удовольствий, или перенести визит к парикмахеру, чтобы съездить с нами на пикник! Ей всегда было наплевать на то, во что одеты дети, есть ли у них чистая постель и вкусная еда. Об отношении ко мне даже думать не хочется! Карола всю жизнь считала, что я просто неприятное дополнение к кошельку. Она была уверена, что я никуда не исчезну, что всегда буду рядом с ней, пытаясь услужить, как-то помочь… Сколько раз она падала на диван после очередного ночного похождения и говорила, что у нее началась мигрень! И я как последний дурак суетился вокруг нее, заваривал чай, убеждал детей не шуметь, менял компрессы на голове. Я был совершенным идиотом! Только сейчас я начинаю понимать, что Карола пользовалась мною всю свою жизнь. Она никогда не любила меня, и даже не уважала. Неужели я теперь хочу компенсировать все, чего не имел столько лет, за счет этой наивной девочки?
      Он посмотрел на безмятежно спящую Сьюзен и почувствовал, как тревожно забилось сердце.
      Неужели я столько лет прожил с Каролой только потому, что мы похожи: мы оба хотим использовать тех, кто искренне нас любит? Бред! Бернард недовольно покачал головой. Я не смогу обидеть Сьюзен. Она такая нежная, такая ранимая, такая наивная! Нет и не было в моей жизни женщины лучше Сьюзен. И уже никогда не будет.
      Бернард наклонился к ней и поцеловал в манящие губы.
      – О-о-о… Мне нравится так просыпаться! – пробормотала она.
      – Мы могли бы поспать и еще. Я, наверное, эгоист, но просто никак не мог справиться с порывом, и мне ужасно хочется вновь поцеловать тебя, моя милая Сью!
      – Не стоит заглушать в себе естественные желания. Это может привести к негативным последствиям, стрессы, сам понимаешь! – с серьезным видом сообщила она, приподнимаясь на локте.
      – Вот как? – пробормотал Бернард и вновь припал к ее губам.
      Сьюзен почувствовала, как с ее обнаженного тела соскользнула простыня. Поток прохладного воздуха заставил Сьюзен вздрогнуть. Но теплые губы Бернарда подняли в ее теле горячую волну страсти. Сьюзен развела ноги и призывно подалась бедрами навстречу Бернарду. С тихим стоном еле сдерживаемой страсти он погрузился в ее пылающее лоно.
      – Я схожу с ума! – пробормотал Бернард, медленно двигаясь.
      Сьюзен ничего не ответила. Страсть захватила ее, и она уже не могла ни думать и ни говорить. Во всей Вселенной остались только они одни. Не было больше ни разницы в возрасте, ни проблем с детьми. Были только мужчина и женщина, любящие друг друга в бесконечности сияющих звезд.
      Сьюзен уютно устроилась возле плеча Бернарда. Она вдыхала его чистый мужской запах и грелась в тепле его сильного тела.
      Это мой мужчина! – с гордостью подумала Сьюзен, еще сильнее прижимаясь к Бернарду. Господи, как же долго я мечтала об этом! Если бы только он знал, как сильно я его люблю. Если бы только можно было выразить словами мои чувства!
      – О чем ты задумалась? – тихо спросил ее Бернард.
      – О том, что я самая счастливая женщина на свете! – ответила Сьюзен и поцеловала его.
      – Тогда я самый счастливый мужчина.
      – Почему?
      – Потому что возле меня лежит самая красивая, самая желанная, самая умная, самая добрая и нежная, да еще и самая счастливая женщина на свете!
      – О, профессор, а вы, оказывается, мастер говорить комплименты!
      – Как вы уже успели убедиться, леди, я могу не только говорить!
      Бернард наклонился над ней и захватил губами мочку уха. Сьюзен вздрогнула и подалась всем телом к нему.
      – Ты сводишь меня с ума, – прошептал Бернард.
      – Я это слышу с прошлой ночи. Надеюсь только, что у тебя хватит сил остаться в здравом уме. Это была бы серьезная потеря. Я никогда не смогла бы себе простить, если бы по моей вине ты не внес соответствующий вклад в копилку человеческих знаний! – Она весело рассмеялась.
      – Есть один способ сохранить мой разум для науки и всего человечества.
      – И какой же? – поинтересовалась Сьюзен, хотя и так прекрасно знала ответ.
      Бернард принялся целовать ее скулы, полные губы, ямочку возле ключицы и в скором времени добрался до венчающего грудь розового соска. Он осторожно прикусил его, заставив Сьюзен застонать от удовольствия.
      – Пап, Сью, мы вернулись! – раздался в коридоре на втором этаже голос Скотта.
      Сьюзен и Бернард тут же отодвинулись друг от друга и только и успели прикрыться простыней, как в дверь влетели счастливые дети.
      – Вас не учили стучать? – совершенно спокойно спросил Бернард.
      Шарлотта ойкнула и спряталась за спину брата. Краска смущения заливала ее лицо.
      Сьюзен почувствовала, что краснеет ничуть не хуже Шарлотты. Да и Скотт явно чувствовал себя не в своей тарелке. Один лишь Бернард оставался островком спокойствия в этом море смущения.
      – Прости, па… – пробормотал Скотт.
      – Больше так не делай, сын, – строго сказал Бернард. – Мне казалось, что вы вернетесь только к обеду?
      – Так сейчас почти четыре часа дня! – воскликнула Шарлотта. – Вы что, не знаете?
      Бернард и Сьюзен смущенно переглянулись.
      – Кажется, действительно пора вставать, – пробормотала Сьюзен и пожала плечами.
      – Да, – подтвердил Бернард. – Дети, идите в кабинет и ждите меня. Мне нужно с вами поговорить.
      Скотт и Шарлотта послушно кивнули и вышли из комнаты.
      – У нас проблема, – сказала Сьюзен.
      – Ты о детях?
      – Да. Я не знаю, как они отреагируют на то, что мы с тобой теперь… – Она замялась.
      – Что мы с тобой теперь вместе, – помог ей Бернард.
      – Мне нравится такая формулировка!
      – А мне нравится, когда ты счастлива! – Он встал с кровати и подал Сьюзен руку. – Пора бы вам, леди, встать.
      – Так что же мы будем делать с детьми?
      – Ну двоих я уже сделал, думаю, у меня есть некоторый опыт.
      – Сейчас не до шуток! Как мы все объясним Скотту и Шарлотте?
      Он принялся медленно одеваться.
      – Бернард, – тихо позвала его Сьюзен.
      Он тяжело вздохнул.
      – Понимаешь, может быть, я и не прав, но мне кажется, что Скотт и Шарлотта предполагали подобный поворот событий. Возможно, даже и хотели его. Скотт несколько раз позволял себе комментировать наши с Каролой отношения. Могу только сказать, он уверен, что с другой женщиной нам всем было бы лучше.
      – Скотт не должен так говорить! – возмутилась Сьюзен. – Я не знаю Каролу, поэтому не могу сказать о ней ни плохо, ни хорошо. Не зная подоплеки ее поступков, не могу и осуждать за них. Одно я знаю точно: Карола их мать, а значит, они должны относиться к ней с должным уважением!
      – Как-нибудь при случае расскажешь это Скотту. Мне кажется, что в вопросах морали и нравственности ты гораздо убедительнее меня. Особенно сейчас, когда я в столь двусмысленном положении.
      – Что это значит? – с тревогой спросила Сьюзен.
      – Давай не будем сейчас об этом, – попросил он.
      – Бернард, или мы с первого дня говорим обо всем начистоту, или я сейчас же собираю свои вещи и ухожу. Я честна с тобой и поэтому имею право на ответную честность.
      – Боже, Сьюзен, мне просто не хочется делать тебе больно! – Бернард почувствовал, как раздражение охватывает его.
      – Что ты имел в виду под фразой о двусмысленном положении? – настаивала она.
      – Очень просто! – выпалил Бернард. – Ты почти на двадцать лет меня младше, я твой преподаватель, от которого только что со скандалом ушла жена, я недавно пытался свести счеты с жизнью. Еще у меня двое детей, разница с которыми у тебя всего-то восемь лет! Да ты бы могла быть моей дочерью!
      – Так вот что тебя волнует! – Сьюзен с облегчением рассмеялась. – Скажем честно, у меня будет гораздо больше проблем, чем у тебя.
      – Это еще почему?
      – Я ворвалась в твой дом, словно цунами, сделала все, чтобы стать незаменимой, буквально залезла к тебе в постель. Все подумаю, что это было сделано лишь ради того, чтобы заарканить ныне свободного профессора.
      – Черт, я опять думаю только о себе! – Бернард раздраженно обхватил голову руками и сел на кровать. – Из-за этого я чуть не потерял детей, ум, а теперь еще мог и лишиться тебя!
      – Если ты думаешь, что из-за таких пустяков, как вспыльчивый характер, я тебя брошу, ты очень глубоко ошибаешься. Ты от меня так просто не отделаешься, Бернард Бьюинс!
      Сьюзен подошла к нему и нежно обняла.
      – Я уже тебе сказала, что люблю тебя. И мне все равно, о ком ты думаешь: о себе, о детях, главное, чтобы ты хоть иногда думал обо мне. Большего мне и не нужно.
      – Честно признаюсь, в последнюю неделю я думал о тебе гораздо больше, чем позволяют правила приличия.
      – Уже приятно! – Сьюзен рассмеялась и поцеловала его в макушку. – А теперь иди разбирайся с детьми. Я пока приготовлю обед.
      – Не хочешь составить мне компанию? – поинтересовался Бернард.
      – Только не говори, что тебе страшно!
      – Скажем так: я не знаю, на какую реакцию рассчитывать. То ли меня заклеймят позором, то ли потребуют, чтобы я немедленно на тебе женился.
      – Пока не поговоришь, не узнаешь, – философски заметила Сьюзен.
      Она еле могла справиться с волнением, ведь только что Бернард говорил об их свадьбе как о чем-то вполне возможном. Она просто не могла поверить в это!
      – Ну, я пошел. – Бернард тяжело вздохнул и вышел из комнаты.
      А что, если и правда, когда-нибудь он наберется сил и предложит мне стать его женой? – подумала Сьюзен, глядя в спину Бернарду. Она недовольно покачала головой. Эта ночь явно не пошла мне на пользу! Я ведь убеждала себя, что хочу просто помочь ему, что не позволю себе ничего лишнего. И вот, пожалуйста – я уже мечтаю о кольце на пальце! Пора бы остановиться. Я взрослая девочка и знаю, что в сказках сплошной обман. Вот уж правда: чем больше мы имеем, тем больше нам хочется! Ну, с чего я взяла, что Бернард серьезно задумывается о женитьбе? После всего, что с ним случилось, я бы и на пушечный выстрел к церкви не подошла! И ведь он до сих пор ни разу не сказал мне, что любит меня! Нет, пора браться за ум. Я должна радоваться жизни рядом с ним, пока есть такая возможность. Не нужно думать о том, что будет завтра. Буду жить тем, что есть сегодня.
      Сьюзен закусила губу, стараясь не расплакаться, и принялась собирать свою одежду.
      Бернард чувствовал, как от волнения его сердце глухо бьется в грудной клетке. Он медленно спускался по лестнице, пытаясь разобраться в путанице чувств и мыслей.
      Когда я сказал о женитьбе, что это было? Я действительно хочу жениться на Сьюзен или просто так к слову пришлось? Скоро я превращусь в развалину, а она так и останется молодой и красивой. Зачем же я ей нужен? Сьюзен не из тех, кто гоняется за мужем с деньгами. Но ведь я не могу позволить ей жить со мной как любовнице. Это унизительно. Значит, я должен жениться?
      Бернард непроизвольно бросил взгляд на безымянный палец, с которого всего лишь два дня назад снял кольцо.
      К чему думать об этом, если я еще не развелся с Каролой? Нужно в первую очередь привести в порядок наши с ней отношения, а уж потом разбираться со Сьюзен. И опять же я не должен забывать о детях! Как все запутано…
      Бернард покачал головой и толкнул дверь кабинета, где его ждали встревоженные дети. Он жестом предложил им сесть в кресла и сам сел не за стол, а напротив них на диванчик.
      – Думаю, сегодня стоит расставить все точки над «i». Как только я пришел в себя настолько, чтобы адекватно воспринимать окружающую действительность, я увидел Сьюзен и понял, что хочу быть с этой женщиной. Мы оба сопротивлялись этому влечению, но, как вы поняли, бастионы пали. – Бернард позволил себе усмехнуться. – Мне кажется, что вам нравится Сьюзен. И я бы не хотел, чтобы после того, что вы увидели, ваше отношение к ней изменилось. Сьюзен сделала все, чтобы помочь нам, она совершенно бескорыстно протянула руку, когда все от нас отвернулись, она сделала то, что не смогла сделать ваша мать, она сделала нас настоящей семьей!
      – Папа, остановись! – попросил Скотт. – Мы и сами прекрасно знаем, кто такая Сьюзен и чем мы ей обязаны. Наверное, мы это понимаем еще лучше, чем ты. Есть только одно «но».
      – В чем же дело? – с замиранием сердца спросил Бернард.
      Он боялся, что именно сейчас дети вспомнят о Кароле.
      – Ты сам сказал, что Сьюзен сделала нас семьей. Мы с Лотти поговорили и решили, что теперь ты должен жениться на Сьюзен! Ты же сам должен понимать, что она нужна нам, так же сильно, как и мы ей.
      – Вот в том, что мы ей нужны, я совсем не уверен.
      – Знаешь, папочка, мне кажется, что ты еще не совсем оправился от болезни, – спокойно сказала Шарлотта.
      – То есть? – опешил Бернард.
      До сих пор только Скотт позволял себе критиковать его.
      – И слепому видно, что Сьюзен тебя любит, а значит, ты ей нужен. Да и к нам она очень хорошо относится. В общем, вы должны разобраться с вашими проблемами. А мы будем очень рады, если Сьюзен станет твоей женой.
      – У тебя еще есть темы для беседы? А то мы собирались помочь Сью на кухне, – совершенно спокойно сказал Скотт. – Да, пап, у тебя все же есть вкус!
      – Ни слова больше, – предупредил его Бернард.
      Сын лишь пожал плечами и вышел из комнаты. Шарлотта подбежала к отцу и обвила его шею руками.
      – Пап, Скотт прав, Сьюзен действительно отличный выбор! Она красивая, умная, добрая и очень ласковая. Если ты будешь чуть решительнее, ты сможешь добиться ее согласия. Хотя мне кажется, что она и так пойдет ради тебя на все. Просто как в сказке! Начинаю сама хотеть замуж!
      – Даже не думай, – строго приказал ей Бернард.
      – Какой же ты смешной, пап! – Шарлотта звонко поцеловала его в щеку и выбежала из кабинета.
      Вот это да… – ошеломленно подумал Бернард. Дети совсем выросли, если уже начали указывать мне, что делать с женщинами! Не могу сказать, что мне это нравится, но разговор снял целую серию проблем. Мне и правда, нужно разобраться в своей личной жизни. А точнее развестись с Каролой, чтобы я мог с чистой совестью просить Сьюзен стать моей женой.
      Бернард почувствовал, что он больше не боится думать о том, чтобы связать свою жизнь с жизнью Сьюзен. Он чувствовал, что она никогда не сможет предать, чувствовал ее искреннюю любовь, ее нежность. Бернард знал, что он верит Сьюзен, как самому себе.
      Или даже больше! – подумал он и, весело насвистывая, вышел из комнаты.
      Сьюзен суетилась у плиты, переживая за Бернарда. Она не знала, как дети отреагируют на то, что их отношения перешли на такой уровень. Сьюзен чувствовала, что они очень хорошо к ней относятся, и что с интересом наблюдают за ней и Бернардом. Но наблюдать – это одно, а увидеть своими глазами их в одной постели – совершенно другое!
      Она так нервничала, что уронила на пол стопку тарелок.
      – Сью, ты в порядке? – с тревогой спросил Скотт, подбегая к ней.
      – Да, все отлично, просто выскользнули из рук, – пробормотала она, не смея поднять глаза на мальчика.
      – Мы поговорили с папой. Ты нам нравишься, и мы знали, что все так закончится, – спокойно сообщил он. – Шарлотта даже очень рада этому.
      – А ты?
      – Ты нам действительно нравишься, Сью, и если ты сможешь сделать папу счастливым, то я буду только рад, что ты живешь в нашем доме.
      – И все же тебя что-то смущает, Скотт!
      – Да, я не знаю, сможет ли он сделать тебя счастливой, а я очень не хочу, чтобы ты от нас уходила, – мрачно закончил он.
      – Я тоже этого очень не хочу, милый, – пробормотала Сьюзен и обняла его. – Я верю, что у нас все будет хорошо.
      – Мой любимый братец, как всегда, разбил тарелки? – с усмешкой спросила Шарлотта.
      – Нет, тарелки разбила я.
      – Не стоило так волноваться! – беспечно сказала девочка. – Нет не решаемых вопросов. Вот только нам придется поторопить папу. А то он может затянуть все на несколько лет!
      – Что все? – не поняла Сьюзен. Скотт лишь махнул рукой.
      – Это наши проблемы, а не твои. Что у нас на обед?
      Через час они накрыли стол. Сьюзен заставила детей переодеться к обеду и сама поднялась наверх, чтобы привести себя в порядок. Все же сегодня не совсем обычный обед! Но сердце ее тревожно билось в груди. Только сейчас она поняла, что Бернард куда-то делся. Липкий страх наполнил ее сердце. Дрожащими руками Сьюзен расстегивала платье, пытаясь убедить себя, что ничего не случилось.
      Не было никакого повода. С детьми он разобрался, наша первая ссора так и не стала раздором с взаимными обвинениями и битьем посуды. Хотя нет, посуду я все же разбила! Сьюзен невесело усмехнулась. Сейчас все просто отлично! Может быть, он переживает из-за того, что вступил со мной в связь, когда еще не разведен? Но я же чувствую, что он давно не считает Каролу своей женой! Любовь к ней перегорела, как прошлогодняя листва. Это освобождение далось ему тяжело, но Бернард все же справился. Где же он, черт возьми?!
      Сьюзен не выдержала напряжения и сердито рванула пуговицы, которые никак не хотели расстегиваться. Словно градины, они попадали на пол с тихим стуком.
      Ну вот… Мама была права, когда говорила, что у меня необузданный нрав! Теперь придется браться за нитку с иголкой.
      Расстроенная Сьюзен собрала пуговицы, автоматически отметив, что следует купить в дом набор для рукоделия.
      Сьюзен достала из шкафа свое любимое платье из шелка с вставками из шифона и приложила его к себе. Как всегда она была неотразима в этом наряде. Насыщенный, очень глубокий цвет лазури, оттенял ее голубые глаза, превращая синее небо в морскую волну. Мягкий шелк струился к полу, очерчивая великолепную фигуру Сьюзен. Шифоновые вставки и нижняя юбка, кокетливо выглядывающая из-под шелка, добавляли платью очарования.
      Она надела платье и туфельки на небольшом каблучке. Волосы Сьюзен решила оставить распущенными.
      Может быть, это и чересчур для домашнего обеда, подумала Сьюзен, внимательно рассмотрев себя в большом зеркале, но ведь и день сегодня необычный! Только бы с Бернардом все было в порядке. В конце концов, мало ли куда он мог поехать! Бернард взрослый человек, и ему моя опека не нужна.
      Сьюзен глубоко вдохнула, стараясь привести в порядок свои смятенные чувства, и расправила плечи. Дети не должны догадаться о том, что творится в ее душе.
      Она спускалась по лестнице, когда дверь открылась и в дом вошел Бернард. Он на минуту застыл на пороге, любуясь Сьюзен.
      – Бернард… – прошептала она, не веря своим глазам.
      – Ты само совершенство!
      – Ты ездил…
      – Да, я должен был как-то отблагодарить самую прекрасную женщину за то, что она сделала для меня и моих детей.
      – Мне достаточно и того, что ты рядом! – запротестовала Сьюзен.
      – Мне этого недостаточно. Я думал, что они самые красивые, но ты смогла затмить и их!
      Бернард улыбнулся и протянул Сьюзен огромный букет нежно-кремовых роз.
      – Они прекрасны! Спасибо, Бернард. – Она почувствовала, как глаза защипало от подступивших слез.
      – Ну же! Не нужно повышать влажность в моем доме. Я просто подарил тебе цветы. Это нормально – дарить дорогой женщине цветы.
      Сьюзен лишь покачала головой и бросилась Бернарду на шею. Он прижал ее к себе и осторожно поцеловал в зовущие губы. Сьюзен ответила на его поцелуй.
      – Скотт, ты делаешь за меня математику всю неделю! – обрадованно произнесла Шарлотта.
      – Это еще почему? – поинтересовался Бернард, отрываясь от покрасневшей Сьюзен.
      – А он мне проспорил! Я говорила, что ты поехал за цветами, а Скотт был уверен, что ты решил поехать… – Шарлотта замолчала, получив увесистый толчок в бок от брата.
      – Все это не важно! – быстро сказал Скотт. – Сью, ты отлично выглядишь! Тебе очень идет этот цвет, и я даже не думал, что ты можешь быть красивее, чем есть. Кстати, к вопросу о еде: я очень голоден! Мы не ели уже почти десять часов. Я чуть не умер с голоду!
      Сьюзен подозрительно переводила взгляд с одного на другого. Она чувствовала, что все, кроме нее, отлично поняли, зачем, если не за цветами, мог ехать Бернард. Но прочие участники этой сцены выражали на своих лицах вежливое нетерпение. Сьюзен пожала плечами, решив, что у людей должны быть общие тайны, если им так это нравится.
      – Пойдемте обедать!

      Сьюзен, гордо выпрямившись, сидела в гостиной родного дома. Ей казалось, что сейчас спина просто поломается, словно упрямое деревце, от излишнего напряжения. Рассерженный Джон нависал над ней, и Сьюзен знала, что такая позиция не предвещает ничего хорошего для нее. Она вновь чувствовала себя виноватой, как будто она безответственная девчонка, прогулявшая всю ночь неизвестно где и неизвестно с кем.
      Мне уже двадцать четыре года! – убеждала себя Сьюзен, стараясь не выглядеть такой виноватой. Я имею право сама решать, с кем и как мне жить. Я могу строить свою жизнь так, как мне хочется! Джон должен это понять. А если он не желает понимать, что ж, придется ему просто принять этот факт.
      – И как вы, юная леди, объясните мне то, что с вами происходит? – сурово спросил Джон, грозовой тучей нависая над креслом, в котором сидела Сьюзен.
      Ей ужасно хотелось забиться как можно глубже в мягкое кресло и не высовывать оттуда даже носа, пока гроза не пройдет мимо, но Сьюзен понимала, что нельзя сейчас уступить брату. Она еще сильнее выпрямилась и почти уткнулась носом в его грудь.
      – Разве я должна что-то тебе объяснять, Джон? – совершенно спокойно спросила Сьюзен.
      – Черт возьми! Да что ты… – От возмущения ее брат просто не находил слов.
      Сьюзен приподняла одну бровь и усмехнулась, всем своим видом давая понять Джону, что ему следует конкретнее выражать свои мысли и чувства.
      – Сьюзен, ты понимаешь, что делаешь?
      – На данный исторический момент я сижу в кресле в своей гостиной, а ты на меня орешь, словно я в чем-то провинилась перед тобой, – пожав плечами, спокойно ответила она.
      Лицо Джона посинело, как будто он задохнулся от возмущения. Сьюзен даже начала забеспокоилась о его здоровье. Хватая ртом воздух, он поднял палец и отошел от сестры.
      – Хорошо, если ты не хочешь понять меня и помочь мне помочь тебе…
      Сьюзен усмехнулась.
      – Так вот, – продолжил Джон, решив проигнорировать очередную выходку своенравной сестры, – если ты не хочешь меня понять, мне остается только одно: самому объяснить тебе все. И не обижайся, если тебе будет больно или обидно!
      Сьюзен махнула рукой, предлагая брату продолжать.
      – Ты живешь в доме женатого мужчины.
      – И? – безразлично проронила она.
      – Вас видели вместе в ресторане!
      Сьюзен на этот раз не удостоила его даже взглядом.
      – Вы там сидели за одним столиком, а когда вышли – целовались!!! – Возмущению Джона просто не было предела.
      – Милый, тебе рассказать о том, как это бывает между мужчиной и женщиной? – приторно-ласковым тоном поинтересовалась Сьюзен. – Тогда как же ты умудрился заделать ребеночка Бетти? Или все вышло случайно?
      – Я не собираюсь обсуждать с тобой мои отношения с Бетти!
      – В таком случае почему я должна обсуждать с тобой мои отношения с Бернардом? – парировала Сьюзен.
      – Потому что я твой старший брат! Я несу за тебя ответственность.
      – У меня еще двое старших братьев.
      – Должен тебе сообщить, что они тоже не в восторге.
      – Почему же сейчас меня отчитываешь один ты?
      – Только потому, что я в отличие от этих юнцов прекрасно понимаю, к чему могут привести твои необдуманные поступки.
      Сьюзен расхохоталась.
      – Боже, Джон, ты должен был стать не ученым, а священником! Можешь привести мне соответствующий моменту пример из Библии! Может быть, это на меня подействует сильнее, что твой обвиняющий перст?
      – Не богохульствуй!
      – Прости, – пробормотала Сьюзен, на этот раз понимая, что действительно перегнула палку.
      – Уже лучше. Значит, так. Я думаю, что тебе нужно вернуться домой, к нам с Бетти, и спокойно продолжать учебу. Забудь о профессоре Бьюинсе. Он тебе не пара.
      – А кто же мне пара, Джон?
      – Ну, кто-нибудь твоего возраста. Без жены и детей, без попытки самоубийства и загубленной карьеры.
      – Кто тебе сказал, что карьера Бернарда загублена?! – взвилась Сьюзен.
      – Милая, я же сам вращаюсь в этой сфере.
      Больше никто не воспринимает всерьез доктора Бьюинса. Он почти год ничего не писал. Не вышла ни одна его статья! Бьюинса уже почти забыли. Тебе было бы лучше подумать о своем будущем.
      – Ты хочешь, чтобы я стала синим чулком, никогда не встречалась с мужчинами, не вышла замуж, не родила детей и положила свою красоту и молодость на алтарь науки? А Бернард, если хочешь знать, сейчас заканчивает новую серию статей. Между прочим, ты будешь поражен многими его выводами. И я говорю это не только потому, что люблю его! Бернард сделал прорыв в папирологии, и кому это знать, как не мне, обреченной на участь старой девы!
      – Ну, зачем ты так?!
      – А чего же ты хочешь?
      – Я хочу, чтобы ты была счастлива.
      – Джон, пойми же ты, наконец: я счастлива с Бернардом! Я рядом с любимым мужчиной, мне с ним спокойно, комфортно, я нашла общий язык с его детьми…
      – Вот только он все никак не позовет тебя замуж! Ведь есть одна проблема – миссис Бьюинс! – язвительно сказал брат.
      – Эта проблема в скором времени будет решена, – спокойно ответила Сьюзен, хотя в ее душе все кипело от негодования.
      Как Джон может так с ней поступать? Ведь она всеми силами гонит прочь мысли о том, что Бернард никак не предложит ей стать его женой, он ведь даже не заикается об этом! И нет никаких новостей о том, разводится ли он с Каролой.
      – Судя по твоему виду, Бьюинс даже не начал развод.
      Сьюзен горестно вздохнула. Все же Джон знал ее очень хорошо, лучше, чем следовало бы. Он читал ее, словно раскрытую книгу, прекрасно понимая, что она пытается скрыть. Обманывать его не было никакого смысла.
      – Я не хочу говорить на эту тему, – тихо ответила она.
      – Сьюзен, ты же моя маленькая глупенькая сестричка! Я ведь люблю тебя и хочу только одного: чтобы ты была счастлива! – Джон подошел к ней и присел на корточки, так что его глаза оказались вровень с глазами Сьюзен. – Ну же, малышка, забудь о своей влюбленности и возвращайся домой. Бетти будет рада тебя видеть. Я постоянно занят, и она очень скучает, все время спрашивает о тебе…
      – Джон, ну как же ты не понимаешь?! Я не могу вернуться! – Сьюзен в отчаянии заламывала руки. – Я люблю Бернарда, я люблю его детей. Я никогда не смогу их оставить. Без меня они пропадут.
      – А ты? Что будет с тобой, когда необходимость в твоей помощи исчезнет?
      Сьюзен мрачно улыбнулась.
      – Тогда я уйду и буду надеяться, что вы не выгоните меня из родного дома.
      – Я тебя не понимаю! Ты же сама знаешь, что когда-нибудь Бьюинсу надоест развлекаться с молоденькой девушкой и он даст тебе от ворот поворот. Почему же ты обрекаешь себя на страдания?
      – Джон, сейчас я знаю только одно: я люблю Бернарда. И мне кажется, что он любит меня. Пусть я обманываюсь, пусть принимаю свои желания за правду, но мне хочется в это верить. И я буду верить и надеяться, что это продлится всю жизнь.
      – Еще одна проблема, Сьюзен. Он старше тебя, серьезно старше. Ты не думала о том, что будет через двадцать лет?
      – Каждая минута, проведенная рядом с ним, стоит годов одиночества. Я знаю, что меня ждет.
      – Тогда зачем же?.. – Джон вскочил и принялся ходить по комнате, пытаясь успокоиться.
      – Я хочу любить его, знать, что он, просыпаясь, первым делом проверяет, рядом ли я, хочу чувствовать его взгляд на себе, радоваться случайному прикосновению. В конце концов, я надеюсь родить от него ребенка!
      – Только этого нам не хватало! – Джон схватился руками за голову. – Я надеюсь, ты не беременна?
      – Нет. Не хочу, чтобы мой ребенок был незаконнорожденным.
      – А если он так и не позовет тебя замуж? Что тогда?
      – Тогда я буду очень страдать, но все равно не оставлю Бернарда. Неужели ты не понимаешь, что я люблю его? Подумай о том, что ты чувствуешь к своей жене. Вспомни, как ты хотел бросить науку, лишь бы она была с тобой. Я же вижу, как вы радуетесь, просто прикасаясь друг к другу, вижу, как горят ваши глаза, вижу, как ты расцветаешь, стоит Бетти войти в комнату. – Сьюзен помолчала, давая брату время прочувствовать все, что она только что сказала, и закончила: – А теперь поставь меня на место Бетти, а себя на место Бернарда.
      Джон лишь покачал головой.
      – Это не то, Сьюзен, крошка. Совсем не то.
      – Все счастливые пары счастливы одинаково!
      – Ты забываешь о том, что они несчастны по-своему!
      – К чему такие похоронные лица? – поинтересовалась Бетти, впархивая в комнату.
      Сьюзен чуть не расхохоталась, заметив, как на лице брата появилась блуждающая улыбка.
      – Привет, Бетти! Ты выглядишь заметно… лучше! – нашлась Сьюзен, внимательно рассматривая заметно округлившийся животик Бетти.
      – Ты хотела сказать – круглее! – поправила ее Бетти и весело рассмеялась. – Милый, я как всегда не смогла удержаться! У меня полная машина покупок, не мог бы ты это все разгрузить, а мы со Сьюзен пока поболтаем о наших женских проблемах!
      Джон с недовольным лицом пошел исполнять распоряжение жены, прекрасно понимая, что она просто нашла предлог, чтобы выгнать его из комнаты. Как только за ним закрылась дверь, Бетти бросилась Сьюзен на шею и крепко обняла.
      – Если бы ты только знала, как я за тебя рада!
      Сьюзен ожидала чего угодно, но только не такой реакции. Ошеломленная, она смотрела на радующуюся Бетти.
      – Ты думала, что я, как и мой глупый муж, буду отговаривать тебя, убеждать бросить все и вернуться домой?
      – Ну что-то в этом роде, – пробормотала Сьюзен.
      – Я люблю Джона, он прекрасный человек и отличный муж, но в некоторых вопросах твой брат непроходимый тупица и жуткий упрямец!
      – Сложно с тобой не согласиться.
      – Сьюзен, я считаю, что, если ты действительно любишь своего профессора, ты просто должна забыть обо всех и обо всем и быть счастлива. Кто знает, как долго продлится ваше счастье? Может быть, до конца жизни, а может быть, еще лишь несколько часов? Не хотелось бы, конечно, сглазить, но в жизни случается всякое. Лови момент, детка!
      – Знаешь, Бетти, ты меня успокоила. Я уже и правда начала думать, что для всех было бы лучше, если бы мы с Бернардом не встретились.
      – И кому бы от этого было лучше? Хочешь, я расскажу тебе, что было бы, если бы ты не появилась в этом доме?
      – Не хочу, но ты ведь все равно расскажешь? – Сьюзен бледно улыбнулась.
      – Так вот, – Бетти предпочла не обращать внимания на колкость, – профессор бы, скорее всего, угодил в психушку, он так и не смог бы оправиться от стресса. Дети попали бы в интернат и выросли несчастными.
      – Если бы собственный отец не убил бы их.
      – Да что ты говоришь! – ахнула Бетти. – Рассказывай!
      – Я не могу рассказывать тебе такие ужасы. Не в твоем положении.
      – Не тебе судить о моем положении. И потом, мне нельзя волноваться, а если я что-то очень хочу узнать, меня просто трясет от волнения. Вкладывай! У тебя есть еще минут двадцать, пока Джон разгрузит машину.
      – Что ты там такое купила?
      Бетти рассмеялась.
      – Если я буду все перечислять, это займет гораздо больше двадцати минут. Так что случилось в доме знаменитого профессора, когда ты там появилась?
      Сьюзен глубоко вздохнула, собралась с силами и принялась рассказывать. Когда она закончила, Бетти несколько минут молчала, обдумывая услышанное.
      – Твой рассказ заставил меня изменить свое мнение.
      – Ты перешла в лагерь моего братца? – сердито спросила Сьюзен.
      – Нет. Я поняла, что ты никуда не можешь уйти от них. Теперь вы связаны по рукам и ногам. Сьюзен ты принесла в их дом счастье, покой, вкусную еду, в конце концов, – все то, о чем они уже успели забыть или никогда не знали. Даже если ты захочешь уйти, никто тебя не отпустит.
      – Ты так думаешь? – с надеждой спросила Сьюзен.
      – Я знаю это наверняка! Ты нужна им, а это значит гораздо больше, чем какая-то там любовь!
      – Не говори так! Ты же любишь моего брата?
      – Ах, я еще не определилась! – Бетти состроила рожицу и вновь расхохоталась. – Кстати, всегда хотела спросить, как профессор в постели?
      – Бетти!
      – Да ладно тебе! Джон скоро станет профессором и будет преподавать в университете, и мне бы очень хотелось знать, как это на нем отразится. Не строй из себя святую невинность!
      Сьюзен рассмеялась и обняла Бетти.
      – Могу сказать тебе по секрету, что он просто великолепен! – Она игриво подмигнула Бетти и вскочила с кресла. – Мне пора идти. Как думаешь, прощаться с Джоном или не стоит?
      – Я передам ему твои поцелуи и сестринскую любовь.
      – Отлично!
      – Да, пока ты не убежала, приходите всей семьей к нам на Рождество. Мне даже удалось вырвать у Джордана и Джима обещание быть. Все же Рождество – семейный праздник.
      – Что ты имеешь в виду под всей семьей?
      – Тебя, твоего ненаглядного профессора и детей.
      – Но будет ли это удобным?
      – Кому?
      – Ну всем.
      – Ах, Сьюзен, прекрати! Если когда и мириться с родственниками и с неизбежным, так точно на Рождество! Только обещай, что поможешь мне с обедом.
      – Хорошо, Бетти, с обедом я помогу, но ничего больше обещать пока не буду. Я должна узнать, согласятся ли Бернард и дети.
      – Думаешь, они могут струсить?
      – Думаю, струсить могу я. Зная моих братьев… Хоть один из них хорошо отнесся к Бернарду?
      – Как тебе сказать… – пробормотала Бетти. – Они не очень довольны, но не придают этому такого значения, как Джон. Они думают, что ты просто играешься. Знаешь, влюбиться в преподавателя, такое часто бывает…
      – В пятнадцать лет! А мне уже давно не пятнадцать. Прости, Бетти, но мы, скорее всего, не придем.
      – Сьюзен, где же твой бойцовский пыл?! Подумай о том, что братья не решатся устраивать склоку при чужих людях, тем более детях. Как раз ты дашь им шанс привыкнуть к тому, что у тебя с Бернардом все серьезно. И положишь на меня!
      – Мне не хочется тебя напрягать, Бетти!
      – А мне очень хочется, чтобы со мной обращались, как с полноценным человеком, а не как с ценным сосудом!
      – Прости, милая, но сейчас ты действительно ценный сосуд!
      Бетти схватила подушку и запустила ею в Сьюзен. Она увернулась и бросилась к двери.
      – Так вы придете? – вдогонку спросила Бетти.
      – Мы подумаем, и я тебе позвоню. Пока спасибо тебе за поддержку. Сейчас мне она очень нужна.
      Домой Сьюзен вернулась в приподнятом настроении. К ней сразу бросился Бернард.
      – Ну, как? – спросил он.
      – Что как? – не поняла Сьюзен.
      – Как братья отреагировали на новость?
      – Как братья! – Сьюзен усмехнулась. – Они никак не могут привыкнуть к тому, что я уже взрослая. Джон категорически отказывается понимать, что я тебя люблю, а остальные просто решили не обращать внимания на мою блажь.
      – Может быть, мне стоило поехать с тобой?
      – Спасибо тебе, Бернард, за заботу, но ты бы очень усложнил жизнь Джону. Как бы он отчитывал меня при тебе! Он тебя уважает как ученого, но признать в роли моего любовника никак не может.
      – Почему ты говоришь обо мне, как о любовнике? – хмуро спросил Бернард.
      – А разве это не так?
      Сьюзен знала, что ей не следует говорить такие слова, но сегодня она слишком устала. И в одном Джон был прав: она не хотела быть любовницей.
      – Скажи мне, Сьюзен, что случилось?
      – Не важно, Бернард, все это не важно…
      – Я же вижу, что тебя что-то тревожит!
      – Прости, мне нужно побыть одной.
      Сьюзен развернулась и пошла к лестнице. Бернард схватил ее за руку и прижал к стене.
      – Ты делаешь мне больно! – сердито воскликнула Сьюзен и принялась вырываться.
      – Прости, но другого способа остановить тебя я не нашел. В чем дело, Сьюзен?
      – Какая разница? Считай, что у меня испортилось настроение в канун критических дней!
      С тобой не все в порядке. Раньше ты не была такой язвительной.
      – Я не язвительная!
      – Сьюзен, прекрати это ребячество! Мне казалось, что рядом взрослая женщина! Что с тобой творится?
      Бернард встряхнул ее, как нашкодившего щенка.
      – Отпусти меня, пожалуйста, – тихо попросила Сьюзен. – Я и вправду не хочу об этом говорить. Мне очень тяжело сейчас, Бернард. Ты должен понять и помочь мне.
      – Как я могу помочь тебе, Сьюзен?
      – Просто отойди сейчас в сторону, хорошо? Мне нужно побыть одной. Совсем одной, Бернард.
      Он медленно отпустил руки и отошел. Сьюзен тут же пулей взлетела по лестнице и закрыла за собой дверь. Она упала на кровать, где они провели столько незабываемых часов, и расплакалась.
      Быть любовницей это так унизительно! – думала она, стараясь удержаться от рыданий. Такое ощущение, что я зависла где-то на полпути между мечтой и реальностью. Бернард уже спит со мной, но все еще не знает, любит ли. Ну почему я не могу стать для него женой?
      Бернард стоял под лестницей и непонимающе смотрел наверх. Из гостиной вышли дети и с осуждением посмотрели на него.
      – Ну что я такого сказал?! – воскликнул Бернард.
      – Ты не сказал ничего лишнего, – ответил Скотт.
      – Ты не сказал того, что нужно было сказать, – добавила Шарлотта.
      – И вы туда же! Мне кто-нибудь объяснит, что происходит в этом доме!? Что-то в последнее время я слишком часто задаю этот вопрос…
      Шарлотта покачала головой и пошла наверх, к Сьюзен. Скотт подошел к отцу и положил руку ему на плечо.
      – Пап, ты отличный парень, но в женщинах совершенно не разбираешься.
      – Можно подумать, ты разбираешься! – Если бы Бернард не был так расстроен, он бы от души позабавился разыгрывающейся сценой.
      – По крайней мере, я понимаю, что Сьюзен страдает от того, что она твоя любовница и живет с нами до тех пор, пока удовлетворяет тебя.
      – Что ты такое говоришь?! – возмутился Бернард.
      – Прости, пап, но это правда. Ты просто не слышал, что о вас с ней говорят другие.
      – Но я ничего не замечал!
      – Ты не замечал, что Карола тебе изменяет.
      – Я уже слышал, как в школе пару раз прошлись на ваш счет. И не ученики, а учителя. Ты должен как-то решить этот вопрос.
      – Но как?
      – Пап, ты сегодня головой не ударялся? – Скотт начал терять терпение. – Сьюзен хочет, чтобы ты на ней женился. Это что, так сложно понять?
      – Но ведь я еще не развелся с вашей матерью!
      – Почему?
      – Потому что это не так просто, особенно если учесть, что я не знаю, где она вообще сейчас находится!
      – А когда ты с ней разведешься…
      – …Я сразу же женюсь на Сьюзен.
      – Почему?
      – Потому что я люблю ее. Хотя никак не могу понять, почему я разговариваю на эту тему с тобой!
      – Вот и я не могу этого понять! Ты должен поговорить об этом со Сью. Я ни разу не слышал, чтобы ты говорил ей, что любишь ее, О свадьбе я вообще молчу.
      – И откуда ты у меня такой умный? – пробормотал Бернард, ероша волосы на макушке сына.
      – Жизнь, папа, учит всему!
      Бернард покачал головой.
      – Так ты идешь к ней? – спросил Скотт.
      – Нет, у меня одно очень важное дело.
      – Какое же?
      – Я съезжу, возьму копии документов о том, что начал развод с вашей матерью, и куплю Сьюзен кольцо.
      – Вот это я понимаю! – одобрил Скотт. – Только давай побыстрее. Мы пока успокоим Сьюзен.
      – И не смей ей ничего говорить про кольцо и документы! А то я тебе уши надеру!
      – Это не твой метод воспитания! – крикнул Скотт с лестничного пролета. – Мы будем ждать тебя, пап!
      Бернард усмехнулся. Сын вырос настолько, что уже учит его, как вести себя с женщинами.
      Этот мир сошел с ума! А то, что Скотт прав, только доказывает это. Каким же дураком я был! – подумал Бернард. Мне казалось, что Сьюзен вполне достаточно моих поцелуев, ласк, что она понимает, как сильно я ее люблю, как нужна она мне. Не зря же говорят, что женщина любит ушами! Может быть, я просто боялся сказать ей эти слова? Если так, то время для страхов прошло. Я уверен, что не делаю ошибки. Самую большую ошибку я уже совершил, так что теперь мне нечего опасаться. Я сделаю все, чтобы Сьюзен навсегда была со мной.
      Бернард схватил со столика ключи, набросил куртку и побежал в машине. Сегодня он мечтал о том, чтобы скорее надеть на пальчик Сьюзен кольцо. И не важно, что он еще женат. Его брак одна сплошная фикция с самого начала. Всю жизнь он ждал только Сьюзен. И вот теперь, когда она рядом с ним, он ни за что на свете не позволит ей уйти.
      Сьюзен лежала на кровати, а Шарлотта с совершенно несчастным видом гладила ее по плечу. Шум выезжающей со двора машины заставил Сьюзен беспокойно поднять голову. Они с Шарлоттой недоуменно переглянулись.
      – Почему твой отец уезжает? – спросила Сьюзен.
      – Надеюсь, только потому, что у него хватило мозгов понять свои ошибки.
      – Не говори так! – строго одернула ее Сьюзен.
      Раздался тихий стук в дверь.
      – Скотт, ты? Входи! – крикнула Сьюзен.
      – Папа уехал, но скоро будет. И мне кажется, что его возвращение вернет нашу жизнь в нормальное русло.
      – Что ты имеешь в виду под нормальным руслом? – кисло спросила Шарлотта.
      – То, что было до того, как Сьюзен поняла, что ей очень хочется замуж.
      – Скотт! – воскликнула Шарлотта и собралась ударить брата подушкой.
      – Он прав, Лотти, – остановила ее Сьюзен. – Я, кажется, сошла с ума! Ну зачем я нужна Бернарду? Он взрослый мужчина, вон вы уже какие большие, а я для него маленькая девчонка!
      – Он любит тебя, только вот не знает, что об этом нужно говорить! А если папа не может сказать, что ты ему нужна, это скажем мы, – поспешил успокоить ее Скотт.
      – Иметь двух детей, разница с которыми всего-то десять лет, это просто медицинское чудо! – рассмеялась Сьюзен и прижала их к себе.
      – Только не проси называть тебя мамой, – скривился Скотт.
      – Почему это? – поинтересовалась Шарлотта. – Я очень даже не против.
      – Лотти, ну как ты не понимаешь! Я уже мечтал о том дне, когда приду в школу со Сьюзен под руку и скажу всем, что она моя девушка. А если я при этом буду называть ее мамой? Ерунда какая-то получается! Правильно я говорю, Сью?
      Сьюзен лишь рассмеялась, понимая, что эти дети стали для нее как родные, и Бетти права: она просто не может оставить их!
      – Можете звать меня, как вам нравится. Меня устраивает и Сью. Скотт прав, будет очень странно, если вы станете звать меня мамой, поскольку вы собственную мать зовете по имени.
      – Ты сделала для нас за несколько месяцев гораздо больше, чем она за всю жизнь! – хмуро сказал Скотт.
      – Что же я такое сделала? – растерялась Сьюзен.
      – Ты нас любила. А она нет! – ответила Шарлотта и нахмурилась, точно как брат. – Я не хочу, чтобы она появлялась в нашей жизни. И даже думать о ней не хочу. Ее нет!
      – Да, – подтвердил Скотт, – для нас ее больше нет.
      – Дети, как вы можете так говорить! Сьюзен растерялась, она и представить не могла, что дети настолько не любят собственную мать.
      – Знаешь, когда ты застаешь маму в постели с другим мужчиной, когда она должна идти к тебе на творческий вечер в школу… – Скотт лишь покачал головой. – Об одном жалею: что сразу же не рассказал об этом папе! Может быть, тогда бы он быстрее на что-то решился.
      – Она всегда думала только о себе. Не хочу ее знать!
      – Не сметь так говорить! – приказала Сьюзен. – Ваша мать тоже человек, и она так же, как и все, имеет право на счастье! Со стороны мои отношения с вашим отцом выглядят тоже не лучшим образом. Но ведь вы нас не осуждаете?
      – Вы совсем другое дело! Ты любишь папу и любишь нас!
      – Ваша мама любит вас. Только проблема в том, что она любит другого человека, не вашего отца. Дайте ей шанс! Вы хотите вычеркнуть ее из своей жизни, даже не задумываясь о том, почему она так поступила. Может быть, сейчас, когда все улеглось, вам стоит с ней встретиться и поговорить? Мне кажется, что она просто не решается сделать первый шаг. Будьте сильнее и умнее. В конце концов, она носила вас под сердцем девять месяцев, рожала вас, кормила. Она заслуживает вашего уважения. И я требую, чтобы вы относились к ней уважительно.
      – Договорились, мы ее уважаем. Ты довольна, Сью? – спросил Скотт, раздосадованный отповедью.
      – Нет. Вы должны написать ей письмо к Рождеству!
      – И что мы там напишем? «Здравствуй, дорогая Карола, прости, что не писали, не было возможности: папа сошел с ума, а мы чуть не умерли от страха»?
      – Не иронизируй, – прервала его Сьюзен. – Достаточно просто поздравления, чтобы она знала, что вы готовы принять ее и поговорить с ней. Может быть, она просто боится?
      Шарлотта и Скотт дружно фыркнули.
      – И все же вы напишете ей открытку. Ну, я прошу вас!
      – Только ради тебя, Сью, – мрачно сказал Скотт.
      В дверь позвонили.
      – Что-то рано ваш папа вернулся, – удивилась Сьюзен.
      – Странно, что он звонит, он должен был взять с собой ключи! – пробормотала Шарлотта.
      – Мало ли, кто это может быть! – Сьюзен пожала плечами. – Я спущусь и открою.
      Она сбежала по лестнице, все же надеясь, что это Бернард вернулся и они с ним смогут нормально поговорить. Сьюзен только сейчас поняла, что была несправедлива к Бернарду. Он просто не мог понять всего, что накипело у нее на душе, а если она постарается объяснить… может быть, вместе они смогут найти какой-то выход.
      Сьюзен улыбнулась и распахнула дверь, но улыбка тут же сошла с ее лица.
      – Кто вы? – спросила она высокую светловолосую женщину с томными карими глазами.
      – Я Карола Бьюинс, хозяйка этого дома! – с достоинством ответила женщина. – А вот кто вы такая?

      – Карола? – удивленно переспросила Сьюзен.
      – Для вас, моя милая, миссис Бьюинс.
      Карола оттолкнула Сьюзен и прошла в дом.
      Она недоверчиво осмотрелась и хмыкнула.
      – Теперь мне все ясно! Значит, слухи были правдивы.
      – Какие слухи? – Сьюзен се еще не могла прийти в себя.
      Она ожидала чего угодно, но только не увидеть на пороге жену Бернарда.
      – Слухи о том, что мой муж привел молоденькую девчонку и живет с ней на глазах у собственных детей.
      Сьюзен опустила голову. Хотя она бы предпочла обрисовать ситуацию в других словах, Карола в общем была права: Бернард действительно с ней сожительствовал, и дети были этому свидетелями.
      – Это хорошо, моя дорогая, что в вас еще осталась хоть капля стыда. Если вы не потеряли способность краснеть, значит, вы еще на что-то годны. И как вас только угораздило купиться на обещания моего мужа?! Неужели вы не понимаете, что Бернард просто вас использовал?
      – Папа не использовал Сью! – не выдержала Шарлотта.
      Сьюзен подняла глаза наверх и увидела, что дети стоят на лестнице и с ужасом смотрят на жуткую сцену, разыгравшуюся внизу. Скотт крепко сжимал кулаки, а Шарлотта была белее мела.
      – Здравствуйте, мои дорогие! – пропела Карола. – Я по вас так скучала!
      – Ты ни капли не скучала! Думаешь, мы не знаем, что произошло?! – сердито крикнул Скотт.
      – Как ты со мной разговариваешь? Я все же твоя мать!
      – Ты сама просила всегда называть тебя по имени. Какая же ты нам мать? – Скотт равнодушно пожал плечами.
      – Скотт! О чем мы только что говорили? – сердито шикнула на него Сьюзен.
      – Прости, но я не хочу, чтобы она оскорбляла тебя и папу!
      – Ах, вот как? Значит, я оскорбляю эту девицу и вашего отца?! – Карола покрылась красными пятнами от гнева и раздражения.
      – Да, папа живет со Сьюзен, но он собирается на ней жениться! Он только что поехал за кольцом.
      – За каким кольцом? – спросила удивленная Сьюзен.
      Скотт закусил губу и покраснел.
      – Я обещал папе, что не буду тебе ничего говорить, Сью. Но раз уж так получилось… Папа просто подумал, что тебе не нужно знать о том, как идет процесс развода. Он вообще хотел сделать тебе сюрприз: принести документы, подтверждающие, что он больше не женат, и попросить твоей руки. Но я его убедил, что ему следует рассказать тебе все.
      – Нет, что происходит в этом доме! – патетично воскликнула Карола. – Только мать за порог, как они все уже успели снюхаться с какой-то девкой!
      – Не говори так о Сью! – закричала Шарлотта.
      Она сбежала по лестнице и прижалась к Сьюзен.
      Мелкая дрожь сотрясала тело девочки, и Сьюзен боялась, что сейчас сознание Шарлотты не выдержит, и она вновь отправится в какие-то неизвестные края. Сьюзен крепко обняла Шарлотту и прижала ее к своей груди.
      – Ну, тише, милая, тебе не стоит так волноваться. Все проблемы можно решить. Мы же взрослые люди! Мы сейчас поговорим с твоей матерью, и все будет хорошо. Я тебе обещаю!
      – Если она появилась, хорошо уже не будет, – мрачно сказала Шарлотта.
      – Как ты говоришь о своей матери? – возмутилась Сьюзен. – Немедленно извинись!
      – Не буду, – мрачно ответила девочка. – От нее одни несчастья! Из-за нее папа чуть не сошел с ума, из-за нее мы чуть не попали в приют, все из-за нее!
      – Марш в свою комнату! – взвизгнула Карола. – Я с тобой позже поговорю!
      – Никуда я не пойду, ты не имеешь никакого права мне приказывать! Ты мне никто! Тебя нет! Уходи отсюда и больше никогда не появляйся здесь! Я тебя просто ненавижу!
      Сьюзен схватила Шарлотту за руку и повернула к себе лицом. Она видела, как глаза девочки стекленеют и закатываются. Сьюзен вспомнила жуткую сцену в комнате Бернарда и легонько ударила Шарлотту по щеке.
      – Немедленно приди в себя! – потребовала она. – Лотти, ты должна быть сильной! Не позволяй этому взять верх! Скотт!
      Мальчик подбежал к Сьюзен.
      – Возьми немедленно сестру и уведи ее наверх. Сиди там с ней и смотри, чтобы ничего не случилось. Как только я поговорю с вашей матерью, я зайду к вам. До этого не смейте делать ни шагу из комнаты. Ты меня понял?
      – Да, – ответил Скотт и сглотнул.
      Сьюзен видела, как в нем борется стремление помочь ей и страх за сестру.
      – Скотт, я справлюсь, – тихо, чтобы Карола не услышала, сказала Сьюзен. – Ты должен позаботиться о Шарлотте. Посмотри на нее, она почти ушла!
      Скотт еще раз кивнул и, схватив за руку, почти силой потащил сестру наверх. Сьюзен облегченно вздохнула, только когда дверь детской за ними закрылась.
      – Я смотрю, что за короткое время вы отлично научились справляться с ними. Мне все время было очень тяжело в чем-то убедить детей. Переходный возраст!
      Сьюзен хотела сказать, что возраст тут вовсе ни при чем, но решила промолчать, понимая, что Кароле все равно невозможно что-нибудь доказать.
      – Пойдемте в гостиную, – устало сказала Сьюзен. – Там дети нас не смогут услышать. Мне почему-то кажется, что им лучше не слышать этого.
      Карола усмехнулась, но не стала возражать и лишь позволила себе прокомментировать:
      – Надо же, в моем собственном доме любовница моего мужа приглашает меня пройти в гостиную!
      Я буду выше того, чтобы устраивать свару! – твердила себе Сьюзен, чувствуя, как расправляются плечи и поднимается подбородок. Я буду выше!
      – Итак, о чем вы вообще хотели со мной поговорить? – поинтересовалась Карола, наливая себе виски.
      – А не рановато ли? – не сдержалась Сьюзен.
      – Не вам мне указывать, что и как делать. Я вообще не знаю, как вы теперь сможете смотреть порядочным людям в глаза! Стоило только мне отлучиться на несколько недель, как в моем доме уже появилась девица, мечтающая окрутить моего мужа. На который день ты прыгнула к нему в постель?
      – Во-первых, я обращаюсь к вам на «вы», хотя и не очень сильно вас уважаю, – ледяным тоном произнесла Сьюзен, – во-вторых, наши отношения с Бернардом вас совершенно не касаются. А поговорить я вас пригласила только для того, чтобы выяснить, собираетесь ли вы забирать детей после развода.
      – Какой развод? О чем это вы? Мы с Бернардом живем, душа в душу уже почти двадцать лет!
      – Не лицемерьте хотя бы при мне, – устало попросила Сьюзен. – Я знаю все о ваших отношениях.
      – Бедняжка, что же мой распутный муж рассказал тебе такого, что ты ему поверила и даже решила утешить в постели? Интересно, как он с тобой этим занимался? Ко мне он не притрагивался уже почти целый год. Наверное, ты прошла хорошую школу, если сумела заставить его флаг вновь гордо реять на флагштоке! – Карола неприятно рассмеялась, а Сьюзен даже передернуло от такой образности. – Скольких женатых мужиков ты уже окрутила?
      – Какое вы имеете право оскорблять меня?! – Сьюзен поняла, что больше не сможет сдерживаться. – Вы бросили мужа и детей, вы изменяли Бернарду на протяжении всей совместной жизни, вас никогда не интересовали ваши дети, вы даже и не думали о том, чтобы стать для них матерью!
      – Очень мило! Смазливая любовница будет читать мне мораль! – Карола неприятно расхохоталась.
      – Да, мы с Бернардом живем вне брака, да, он все еще женат на вас. Но он хочет исправить эту ужасную ошибку.
      – Кто тебе это сказал, девочка?
      – Я знаю, что Бернард любит меня!
      – И что? Я тоже любила многих мужчин. Но в итоге вернулась домой, в семью. Бернард просто проигрался с тобой, крошка, попользовал тебя. А теперь, когда я вернулась домой, он попросит тебя уйти. И ничто, даже твои постельные фокусы не заставят его отказаться от меня.
      – Он уже отказался от вас, когда начались наши отношения. Бернард не тот человек, чтобы заводить любовниц.
      – А кто ты тогда такая? Ты и есть любовница, подстилка. Хотя должна признать, что ты принесла определенную пользу! Давно я не видела этот дом таким чистым. Да и дети выглядят неплохо… если хочешь, я могу нанять тебя няней и домработницей.
      Сьюзен впервые в жизни почувствовала, что такое ненависть. Больше всего на свете ей хотелось наброситься на Каролу и разодрать в кровь ее холеное, все еще красивое, несмотря на распутную жизнь, лицо.
      – И не сжимай кулачки, дурочка! – Карола вновь расхохоталась и глотнула виски. – Ты ничего не сможешь со мной сделать. Я вернулась домой и не собираюсь отсюда уходить. Надеюсь только, ты не пользовалась моей одеждой и косметикой? Ну что смотришь? Ты же воспользовалась моим мужем?
      – Уходите прочь! – с трудом смогла сказать Сьюзен.
      – Что?! – воскликнула Карола.
      – Уходите прочь. В этом доме вам никто не рад. Теперь я вижу, что зря старалась уговорить детей дать вам еще один шанс. Вы лживая, мерзкая, отвратительная… Вы не имеете права быть рядом со своими детьми, не имеете права даже находиться в одной комнате с ними и с Бернардом. Хватит им той боли, что вы уже причинили. Уходите к своему любовнику.
      – А теперь послушай меня, крошка. – Карола нехорошо улыбнулась и принялась наступать на Сьюзен. – Это мой дом, мой муж, мои дети. И мне плевать, что ты думаешь по этому поводу. Ты здесь никто, ты просто любовница, и, если хорошенько подумаешь, конечно, если ты вообще можешь думать, ты поймешь, что я права. Как раз тебе не место возле детей и Бернарда. Это ты у нас маленькая распутная и лживая тварь. И как ты думаешь, если начнется судебное разбирательство, с кем оставят детей? С отцом, который сначала пытался убить себя, потом принялся за своих детей, да еще и приволок в дом распутную девку, или со мной? Да, я изменила мужу, но сделала это только от безысходности. Я надеялась, что мне удается встретить мужчину, который сможет позаботиться обо мне и о детях. Но я поняла, что нельзя уходить из семьи, как бы тяжело не было. Судьи поверят мне, а уж я сделаю все, чтобы Бернард не увидел детей до их совершеннолетия. Как ты думаешь, кого он обвинит в этом? Конечно же тебя! А может быть, ты, наоборот, хочешь избавиться от них? Что, если я расскажу об этом Бернарду?
      – Он не поверит вам!
      – Но сомнение навсегда останется в его душе. И уж поверь мне, я никогда не позволю ему забыть о том, что где-то есть его дети. Да, кстати, я думаю, что в закрытом учебном заведении им будет лучше всего. Что-то мне не нравится, как ведет себя Шарлотта. Она распустилась, да и Скотт тоже хорош! Да, они будут учиться в закрытой школе и возвращаться домой только на две недели в году. Конечно же, я отправлю их в разные школы.
      – Вы не сделаете этого! Скотт и Шарлотта очень любят друг друга, им будет тяжело порознь! Это же ваши дети! Как вы можете делать их инструментами шантажа?!
      – Я прекрасно знаю об этом. И поэтому могу распоряжаться их судьбой.
      – Они же на всю жизнь возненавидят вас!
      Карола только усмехнулась.
      – Да что же вы за монстр такой! – воскликнула Сьюзен, чувствуя, что больше не может сопротивляться.
      – Ну, монстр не монстр, а я привыкла добиваться своего. Сейчас я хочу, чтобы ты ушла из этого дома навсегда. Выбирай: или ты остаешься с Бернардом, или с ним остаются дети. Кто для тебя важнее, мисс Сострадание?
      Сьюзен отвернулась и закусила губу. Она понимала, что Карола победила в этой схватке. Сейчас она надеялась только на одно – что она не разрыдается прямо здесь, не доставит этой ужасной женщине такого удовольствия.
      – Так что ты решила? – вкрадчиво спросила Карола.
      – Я ухожу, – глубоко вздохнув, ответила Сьюзен.
      – Вот и отлично! Я потом пришлю тебе твои вещи, если ты оставишь свой адрес.
      – Я хочу проститься с детьми.
      – Нет!
      – Почему?
      – Не хочу, чтобы ты рассказала им то, что им вовсе не следует знать. Ты сейчас выйдешь в дверь и никогда больше не переступишь порога этого дома.
      Сьюзен кивнула головой и поспешила выйти. Как только за ней захлопнулась дверь, Карола победно улыбнулась. Она, как всегда, добилась своего!
      Это оказалось даже проще, чем я думала! Если бы эта Сьюзен действительно оказалась расчетливой дрянью, я не смогла бы так просто с ней справиться. Как же легко манипулировать честными людьми!
      Карола рассмеялась и налила себе еще одну порцию виски.
      – Где Сьюзен? – спросил Скотт, входя в комнату.
      Шарлотта шла следом за ним, настороженно посматривая на мать.
      – Она ушла, решила, что не может оставаться в этом доме. Все же быть любовницей унизительно! – Карола покачала головой.
      – Кому, как не тебе, об этом знать, – усмехнулась Шарлотта.
      – Что ты себе позволяешь?! – закричала на нее Карола. – Вам вообще было приказано сидеть в своих комнатах.
      – Подняться наверх нам приказала Сьюзен, а не ты. Сейчас Сью нет, так что мы вольны поступать так, как считаем нужным.
      – Вы будете поступать так, как вам прикажу я!
      – С чего бы это? – лениво спросил Скотт, разваливаясь в кресле.
      – Я ваша мать, в конце концов!
      – Удивительно, что ты об этом вообще вспомнила.
      – Скотт, не смей так со мной разговаривать!
      – А как я с тобой должен разговаривать?
      – Ты должен уважать меня!
      – За что? – поинтересовалась Шарлотта. – За то, что ты постоянно изменяла отцу, за то, что ни разу не обратила на нас внимания, за то, что сейчас поспешила разрушить нашу жизнь?
      – Значит, эта дрянь, любовница вашего отца, вам дороже родной матери?
      – Не смей так говорить о Сьюзен! – потребовал Скотт и сжал кулаки.
      – Ты слишком много себе позволяешь в последнее время! – бросила ему Карола. – Я не желаю говорить об этой Сьюзен. Она не заслуживает того, чтобы о ней помнить. Эта дрянь увела у меня вашего отца.
      – Если из вас двоих кто-то и является дрянью, так только ты! – крикнула Шарлотта.
      Карола подошла к девочке и ударила ее по лицу. Скотт сразу же бросился на помощь Шарлотте. Он стал между матерью и сестрой и угрюмо посмотрел на Каролу, заносящую руку для второго удара.
      – Только попробуй, – тихо сказал он. – Хватит и того, что Шарлотта перенесла по твоей вине.
      – Что здесь происходит? – спросил Бернард, входя в комнату.
      – Вернулась Карола, выгнала Сьюзен, попыталась избить Шарлотту, в общем, жизнь возвращается в нормальное русло! – с кривой ухмылкой доложил Скотт.
      Он схватил сестру за руку и потащил ее из комнаты. На щеке Шарлотты расплывалось красное пятно.
      – Лотти, немедленно покажи мне, что у тебя с лицом! – потребовал Бернард, не обращая никакого внимания на Каролу.
      Шарлотта послушно повернулась к нему и подставила щеку. Бернард осторожно прикоснулся к ней и покачал головой.
      – Что тут произошло, Скотт?
      – Карола плохо говорила о Сьюзен, называла ее дрянью. Шарлотта не выдержала и ответила, что если кто-то здесь и дрянь, то только Карола.
      – Шарлотта, ты должна немедленно извиниться за свои слова! – потребовал Бернард.
      – Но я же сказала правду! – возмутилась девочка.
      – Правду можно было сказать и другими словами, – осадил ее отец. – В конце концов, Карола тоже человек, и ты не имеешь права называть ее так.
      – Хорошо. Карола, прости меня за то, что назвала тебя дрянью. В следующий раз я найду другое…
      – Шарлотта! – прикрикнул отец.
      – Все, я извинилась, – хмуро отозвалась девочка.
      – Хорошо. Скотт, отведи Шарлотту на кухню и приложи ей к щеке лед. Может быть, опухоль хоть чуть-чуть спадет. А мне нужно поговорить с вашей матерью о том, что здесь только что произошло. И, кстати, где Сьюзен?
      – Она заставила ее уйти! – крикнула Шарлотта.
      Скотт схватил ее за руку и почти силой поволок за собой. Он прекрасно понимал, что не стоит сейчас оставаться между двух огней.
      – Что ж, об этом мы поговорим, и не только об этом, – тихо произнес Бернард.
      Его голос звучал угрожающе, и Карола впервые в жизни почувствовала, что она перегнула палку. Кажется, Бернард сильно изменился за те месяцы, что она не была дома.
      Он бросил еще один хмурый взгляд на свою жену, который заставил Каролу поёжиться.
      – Мы обязательно поговорим, но только после того, как я успокою Шарлотту. Тебе же все равно нет до нее никакого дела! Как, впрочем, и до меня. Одно мне очень хочется знать: что заставило тебя вернуться в этот дом?
      Бернард больше не сказал ни слова. Он развернулся и вышел из гостиной. Лишь грохот закрывающейся двери выдавал его напряжение. Карола вздрогнула и сразу же потянулась к стакану с виски. Ее руки дрожали так, что она разлила янтарную жидкость на пол.
      А если он действительно догадается, зачем я вернулась? Смогу ли я заставить Бернарда выполнить все, что я хочу? Впрочем, он всю жизнь был подкаблучником. Пусть немного повоюет. Я-то знаю, кто выиграет в конце концов!

      Сьюзен трясущимися руками сняла пальто и бросила его на диван. Она поспешила вытереть с лица мокрые дорожки, но слезы по-прежнему текли из ее глаз.
      – Черт! – выругалась Сьюзен. Неожиданно она почувствовала облегчение. – Черт!
      – Что с тобой? – спросила Бетти, вошедшая в комнату. – В первый раз слышу, как ты ругаешься. Хорошо, что этого не слышит Джон!
      – Бетти, это конец!.. – простонала Сьюзен и бросилась ей на шею. – Мне так нужна твоя помощь!
      – Да что случилось-то, в конце концов?! – не выдержала Бетти.
      – Мне пришлось уйти от Бернарда.
      – Как же так? – растерянно спросила Бетти.
      – Его жена вернулась домой…
      – И этот негодяй указал тебе на дверь после всего, что между вами произошло?! – Возмущению Бетти не было предела. – Ты должна пойти к нему и сказать все, что ты о нем думаешь! Сьюзен, ты должна стать сильнее. Подумаешь, какой-то там Бьюинс! Да он не стоит и твоего мизинца! Даже представить себе не могу, что он оказался таким подонком!
      – Бетти, ты тоже ругаешься! А тебе уж точно это вредно! – Сьюзен против воли улыбнулась. – Бернард меня не бросал, он даже не знает, что я ушла. Хотя нет, он уже, наверное, вернулся домой. Дети должны были ему рассказать. Если этого не сделала Карола.
      – Подожди-ка. Я совершенно запуталась во всей этой истории, – призналась Бетти. – Пойдем на кухню. Чашка горячего чаю тебе не повредит, да и мне поможет собраться с мыслями.
      Через полчаса Сьюзен почти успокоилась, во всяком случае, до такой степени, что смогла вполне сносно пересказать Бетти свой разговор с Каролой. О многом Сьюзен умолчала, чтобы зря не расстраивать Бетти. И все же Бетти выглядела очень огорченной, но в то же время и рассерженной.
      – Да как она посмела приказывать тебе, когда она давным-давно перестала быть в этом доме хозяйкой?! Она плохая жена и отвратительная мать. Таких, как она, нужно сажать за решетку, чтобы они не могли навредить нормальным людям!
      – Бетти, я уже жалею, что рассказала тебе все это. Тебе нельзя сейчас волноваться!
      – Да, ты права. И все же, как подумаю о том, что эта негодяйка посмела тебе угрожать… Я надеюсь, ты не восприняла всерьез ее угрозы?
      – Именно поэтому я и ушла.
      Бетти подозрительно посмотрела на нее.
      – Подожди-ка, ты хочешь сказать, будто поверила бреду этой мерзавки?
      Сьюзен истерично хохотнула.
      – Никогда не думала, что ты знаешь такие слова!
      – Я знаю и не такие. Сьюзен, признавайся: Ты ей поверила?
      – Да, я ей поверила! А что еще мне оставалось делать? Я не могу так просто отдать ей детей, лишь бы быть рядом с Бернардом! А она готова на все. Карола сейчас похожа на лису в капкане. Если нужно, она отгрызет себе лапу, лишь бы выбраться.
      – Или она отгрызет лапу кому-нибудь другому, – задумчиво добавила Бетти. – Как бы этим другим не оказалась ты.
      – Она всегда добивается того, что ей хочется. А сейчас ей зачем-то понадобился Бернард. Я могу терпеть оскорбления, но я не имею права предавать Скотта и Шарлотту!
      – Знаешь, Сьюзен, тебе нужно завести своих детей, – со вздохом сказала Бетти. – Ты слишком привязалась к чужим.
      – Они для меня не чужие! – Сьюзен сердито посмотрела на Бетти, как будто та была заодно с Каролой.
      – Уже нет, – легко согласилась Бетти. – И это-то меня и пугает… Ладно, пей чай. Даже если я тебе скажу, что ты должна позвонить Бернарду и рассказать ему о том, что задумала Карола, ты ведь все равно меня не послушаешься.
      – Я не могу разговаривать с ним. Он подумает, что я его предала.
      – С чего ты взяла? Ты же заботилась не о себе, и даже не о нем, а о его детях. Сьюзен, в первую очередь они его дети, а уж потом в некоторой, очень малой, заметь, степени твои!
      – Я все это понимаю, Бетти. Но я не могу, просто не могу!..
      – Может быть, дело не только в несчастных сиротках?
      – Почему ты называешь их сиротками?
      – Лучше не иметь матери вообще, чем иметь такую мамашу! – сердито фыркнула Бетти.
      – Смотри не скажи что-то подобное при них, – попросила Сьюзен, и тут же спохватилась. – Хотя ты уже никогда с ними не познакомишься…
      – Хватит пессимизма! – рассердилась Бетти. – Давай-ка, покажи мне Сьюзен, которую я знаю. Ты же могла противостоять трем старшим братьям и вдруг испугалась какой-то молодящейся карги! Возьми же себя в руки! На тебя просто противно смотреть!
      – Если бы ты знала, как мне противно, – сказала Сьюзен и улыбнулась.
      – Вот так-то лучше. А теперь выкладывай, что еще тебя не устраивает в этой жизни. Не только же из-за Каролы ты ушла?
      Сьюзен поставила чашку на стол и отвернулась. Ей было тяжело признаться даже самой себе, но было еще кое-что, что заставило ее уйти сейчас, пока еще не поздно.
      – Мне ужасно не нравится Карола, я никогда не думала, что буду, способна ненавидеть кого бы то ни было, – тихо начала Сьюзен. – Но даже она оказалась кое в чем права.
      Она замолчала, и Бетти предпочла не вмешиваться, позволяя ей собраться с мыслями. Сьюзен несколько секунд тупо смотрела в окно, пытаясь найти в своей душе силы для того, чтобы вслух сказать о том, что долго мучило ее бессонными ночами, когда она чутко прислушивалась к дыханию Бернарда, спящего рядом.
      – Карола назвала меня любовницей, и ведь она права. Все это время я старалась не думать о том, в каком свете выглядят наши с Бернардом отношения. Я уверяла саму себе, что мне это совершенно безразлично.
      – Но ведь это не так? – с понимающей улыбкой, спросила Бетти.
      – Да, это совсем не так. Сначала я даже не думала о том, что могу стать близка с Бернардом. Я запрещала себе всякие мысли о нем, как о мужчине. Только силой воли я заставляла себя думать о том, как я могу ему помочь. Потом я поняла, что Бернард тоже что-то чувствует ко мне. А когда мы оказались в постели… – Сьюзен не смогла продолжать, она лишь махнула рукой.
      Бетти осторожно погладила ее по плечу.
      – Давай, милая, если ты не сможешь сказать мне об этом сейчас, как же ты будешь жить, неся в душе такую тяжесть?
      Сьюзен кивнула и глубоко вздохнула.
      – Я ничего не видела вокруг, кроме нашей любви. Но со временем это проходит. Я люблю Бернарда! – с жаром сказала она. – Но я теперь уже могу относительно трезво смотреть на окружающий меня мир. И я понимаю, что для всех я просто любовница. Да и для Бернарда тоже. Это так унизительно, если бы ты только знала, Бетти!
      – Согласна, в роли любовницы нет ничего приятного. Но почему ты решила, что для Бернарда ты так мало значишь?
      – Знаешь, он ни разу не признался мне в любви!
      – Вот еще показатель! – фыркнула Бетти. – Сьюзен, я не думала, что ты так плохо разбираешься в мужчинах.
      – Раньше мне не было никакой нужды в них разбираться. Если меня что-то не устраивало, я просто уходила. А сейчас я не могу решить все так просто!
      – Кажется, ты действительно полюбила его, – задумчиво сказала Бетти.
      – Вот только он меня ни капли не любит. Я даже иногда думаю, не было ли это простой благодарностью по отношению ко мне?
      – Что это?
      – Ну, то, что он со мной переспал, – смутившись, ответила Сьюзен.
      – Только женщины могут думать о сексе, как о способе выражения тех или иных чувств! Мужчины занимаются им только потому, что им этого хочется. Да и как, по-твоему, он должен подделать возбуждение, если его нет?
      – Бетти!
      – То, о чем я говорю, совершенно нормально и естественно. И если твоих познаний в области анатомии недостаточно, то я с удовольствием могу с тобой поделиться…
      – Не надо! – быстро сказала Сьюзен. – Так ты думаешь, это была не благодарность?
      – Нет, это любовь.
      – Но почему же…
      – Почему он ни разу не говорил с тобой об этом?
      Сьюзен кивнула.
      – Например, потому, что мужчины способны выжать из себя «я тебя люблю», лишь когда просят руки! Помню, я почти два года ждала от твоего братца эти слов. Хорошо хоть сейчас приучила его говорить мне это хотя бы раз в неделю. Знаешь, Джон воспринимает признание мне в любви как часть супружеского долга. Если бы мы заключали контракт, мне пришлось бы вносить этот пункт! Так что тебе стоило просто подождать пару недель, пока Бернард созреет до женитьбы.
      – Есть одна проблема, Бетти: он ничего не говорил мне о том, что собирается на мне жениться.
      – Сьюзен, надо быть последним подонком, чтобы, будучи женатым на одной женщине, предлагать руку и сердце другой. Я искренне надеюсь, что твой Бернард не такой. Думаю, он просто ждал, когда же разведется с Каролой.
      – Он ведь даже не сказал мне, что разводится с ней!
      – Сьюзен, мне уже надоело слушать о том, что должен был сказать тебе Бернард! Тебе важно то, что он говорит, или то, что он чувствует по отношению к тебе?
      – Конечно же мне важны его чувства! Но я хотела бы видеть хоть какое-то подтверждение! И вообще, зачем об этом говорить? Между мной и Бернардом все кончено. Мне должно быть безразлично, что он когда-нибудь чувствовал ко мне, если вообще чувствовал.
      – Опять за старое! С чего ты взяла, что все кончено?
      – Я пришла в эту семью для того, чтобы помочь им быть вместе, а не для того, чтобы разлучить их. Как ты думаешь, будет ли Бернард любить меня, если я стану причиной его разлуки с детьми?
      – Да не разлучит их Карола! – Бетти рассердилась не на шутку. – Ты ведешь себя, как вздорная девчонка, которая вбила себе в голову, что из-за нее случился пожар на другом конце земного шара! Если у тебя есть какие-то проблемы с Бернардом, вы должны выяснять их без посредников вроде Каролы. Только ты и он! И выкини из головы мысли о том, что тобой просто попользовались. Готова спорить, что это Карола тебе нашептала. Если я только встречу ее, сразу же убью! Звонок телефона заставил их вздрогнуть.
      – Наверное, твой братец уже о чем-то прослышал! – рассмеялась Бетти. – У него феноменальный дар узнавать обо всем, что с тобой случилось, еще до того, как ты сама поняла, что же произошло.
      Бетти подняла трубку.
      – Дом потомственных археологов Барбьери. У телефона единственный нормальный человек в этом семействе – бухгалтер Бетти Барбьери, – представилась она.
      Сьюзен не смогла удержаться от смешка. В этом была вся Бетти, и за это ее обожали все без исключения. Но улыбка сразу же сошла с лица Сьюзен, как только она увидела тревожный взгляд Бетти, брошенный в ее сторону.
      – Если это Бернард, меня нет, – прошептала Сьюзен.
      Бетти сделала большие глаза и протянула ей телефонную трубку. Сьюзен с ужасом отшатнулась. Она понимала, что не может сейчас разговаривать с Бернардом. Когда угодно, но только не сейчас!
      Бетти по-прежнему жестами и мимикой настойчиво требовала, чтобы Сьюзен взяла трубку. И Сьюзен не оставалось ничего иного, как спастись бегством. Бетти лишь покачала головой.
      – Мистер Бьюинс, Сьюзен сейчас слишком расстроена, чтобы разговаривать с вами. Она ужасно себя чувствует, а ведет еще хуже.
      – То есть? – не понял Бернард.
      – Она только что убежала, лишь бы не разговаривать с вами. Я, к сожалению, не могу преследовать ее по всему дому, хотя следовало бы надавать ей подзатыльников!
      – Ну что вы, миссис Барбьери, – пробормотал он.
      – Нет, Сьюзен заслуживает хорошую взбучку. Если бы вы только знали, что она мне наговорила сейчас! Мне даже кажется, что Сьюзен сошла с ума. Вы должны приехать и поговорить с ней.
      – Но как же я приеду, если она не хочет меня видеть?
      – В том-то и проблема, что видеть вас она очень даже хочет, но боится.
      – Миссис Барбьери…
      – Просто Бетти, пожалуйста! – прервала она.
      – Хорошо, Бетти, поверьте мне, я не сделал ничего такого, что могло бы отвратить от меня Сьюзен! Во всяком случае, я не понимаю, что я мог сделать!
      – Не считая того, что вы женились, – пробормотала Бетти. – Но это сложно поставить вам в вину, ведь тогда Сьюзен была лет пяти от роду и еще не знала, что вы ее судьба.
      – Я развожусь с женой, – хмуро сказал Бернард. – И постараюсь сделать это как можно быстрее.
      – Вот и отлично, – спокойно сказала Бетти. – Только я никак не пойму, при чем здесь Сьюзен?
      – Я хочу на ней жениться!
      – Почему?
      – Что за допрос, Бетти?! – не выдержал он.
      – Всего один ответ, Бернард! – попросила она. – Ну же, не откажите беременной женщине!
      – Простите, я не знал о вашем положении, если наш разговор вас встревожил, мне очень жаль, – пробормотал смущенный Бернард.
      – Меня гораздо больше тревожит унылый вид Сьюзен: Так почему вы решили на ней жениться? Это такой способ отблагодарить ее за помощь вашей семье? Вы же знаете, что она влюбилась в вас еще в университете, чуть ли не заочно. Теперь у вас есть отличная возможность отблагодарить Сьюзен за ту поддержку, что она оказала вам и вашим детям, да и оставить при себе хорошенькую любовницу…
      – Если бы я не знал, что вы в положении, Бетти, я бы сейчас сказал вам что-то очень грубое. То, что вы говорите, просто отвратительно! Знаете, когда я начал приходить в себя и смог присмотреться к Сьюзен, мне показалось, что я увидела ангела. Она добра, умна, остра на язык, постоянно весела, еще и безумно красива – да Сьюзен просто идеал! И дети с ней ладят гораздо лучше, чем с собственной матерью. Я не мог не полюбить Сьюзен. Не знаю, как я для нее, но для меня она – воплощенная мечта. Я хочу жениться на ней не из благодарности, не потому, что она хорошая хозяйка и няня для моих детей, нет, я эгоист. Я хочу жениться на Сьюзен потому, что люблю ее и не вижу жизни без ее любви!
      Бетти так расчувствовалась, что невольно всхлипнула.
      – Что с вами? – испуганно спросил Бернард.
      – Нет-нет, все в порядке! Просто я мечтала о том дне, когда я услышу такие слова от мужа.
      Может быть, мне тоже стоит от него уйти? Пусть поймет, какое сокровище теряет!
      – Так что же мне делать со Сьюзен? – прервал ее Бернард.
      – Сказать ей то же самое при личной встрече! – сердито ответила Бетти. – Она уже давно страдает от неизвестности. Если вам, мужчинам, кажется, что для выражения ваших чувств вполне достаточно взглядов и прикосновений, то нам, женщинам, нужны еще и слова. Было бы просто великолепно, если бы вы хоть иногда говорили нам о своей любви. Так что бросайте все и приезжайте к нам. Вы очень нужны Сьюзен, а она нужна вам. Не позволяйте никому разрушить ваше счастье.
      – Боже мой, Бетти, как вы правы!
      – Как скоро вы приедете? – деловым тоном спросила Бетти. – Успеете к обеду? Да, и захватите с собой детей. Я давно хочу с ними познакомиться.
      – Я не успею к обеду.
      – В чем дело? – сурово осведомилась Бетти.
      – Я должен решить еще один очень важный вопрос. Кажется, пришло время мне серьезно поговорить с собственной женой.
      – Желаю удачи, Бернард. И жду вас к ужину. Заберите от меня Сьюзен, я не могу спокойно смотреть, как она мучается! Мне это вредно.
      – Я обязательно заберу ее, Бетти. До встречи.
      Бетти положила трубку и, отправилась на поиски беглянки. Но Сьюзен не заставила себя долго искать. Она стояла под дверью кухни и, судя по ее напряженному лицу, старалась сделать какие-то выводы из того, что смогла услышать.
      Ну, зачем я убежала? – спрашивала Сьюзен саму себя. Это просто какое-то ребячество, честное слово! Я же понимаю, что нам с Бернардом нужно поговорить. Может быть, Бетти и права, он просто не знал о том, как важны для меня слова любви. А вдруг я придумала эту любовь? Вдруг на самом деле он меня не любит, а только использует? Как же я могу даже допускать такую мысль! Нет, Бернард не пойдет на такое. Я должна верить в то, что он хороший, если я действительно люблю его.
      Сьюзен сердито фыркнула.
      Опять какое-то ребячество! Поделить весь мир на белое и черное, и тогда все будет понятно. Я ведь уже знаю, что Бернард слаб, как и любой человек, ведь он пытался покончить с собой и не подумал о том, что будет с детьми. Почему я так верю в то, что на этот раз он не поддастся Кароле? Много лет она вертела им, как хотела. Что помешает Бернарду и сейчас вновь стать подкаблучником? Боже мой, о чем я только думаю! Хватит с меня мыслей о Бернарде и уж тем более о его жене. Я должна начать новую жизнь, без него. Так будет лучше для всех. Или хуже?
      – Стоишь страдаешь? – с усмешкой осведомилась Бетти.
      – Я тебе уже надоела? Судя по тому, что я услышала, ты уже пытаешься избавиться от меня? – хмуро спросила Сьюзен.
      – Именно! – весело подтвердила Бетти. – Мне жутко надоел твой кислый вид. Если бы ты только слышала, что мне говорил Бернард! Ты бы уже бежала к нему впереди своей тени!
      – Но я этого не слышала. И не хочу никуда бежать. Я боюсь Каролу! – наконец призналась Сьюзен, в том числе и самой себе. – Боюсь того влияния, которое она когда-то имела на Бернарда. Я хочу быть уверена, что Бернард будет только со мной, что он не попадется на ее крючок! А еще я хочу быть уверена в том, что Карола не сможет навредить ни ему, ни детям. Я ужасно боюсь того, что может быть, если только у меня хватит смелости вернуться к нему! Вот такой вот парадокс. – Сьюзен развела руками.
      – Бояться не стыдно, – успокоила ее Бетти. – А уж такую женщину и подавно. Думаю, тебе не помешает немного вздремнуть. Я тоже посплю. Лучшее лекарство от любых неурядиц – здоровый сон.
      – Мне кажется, я еще долго не смогу уснуть… – пробормотала Сьюзен. – Да, мне показалось, что ты приглашала Бернарда к обеду?
      – Угу, но он не сможет приехать. Ему нужно решить один очень важный вопрос.

      Бернард положил трубку и задумчиво посмотрел на телефон. Разговор с Бетти на многое раскрыл ему глаза. Даже когда Скотт прямо сказал ему о том, что Сьюзен просто хочет стать его женой, Бернард никак не мог до конца поверить в то, что проблема лишь в этом. Ему казалось, что их случайно вспыхнувшая любовь может длиться вечно и ничто не способно помешать им любить друг друга. Сам-то он был готов к косым взглядам и перешептываниям за спиной: брак с Каролой давно приучил Бернарда к этому.
      Но я, как всегда, не подумал о Сьюзен! – корил себя Бернард. Как же ей бедняжке было тяжело встречать знакомых, идя под руку со мной! Я-то видел только восхищенные взгляды мужчин и не замечал, как после встречи они обменивались кривыми ухмылками. А Сьюзен все это видела, но ни разу не сказала мне о том, сколь тяжело для нее столь двусмысленное положение. И я идиот! Почему я не рассказал ей о своих чувствах? Ну кто мне мешал признаться ей в любви?! Ведь возможностей было сверх меры! Каждый раз, когда мы куда-нибудь ходили, каждый вечер, когда ложились спать, каждое утро, когда просыпались… Я ведь ночами часто смотрел на нее и удивлялся, какое сокровище мне досталось совершенно случайно. И, наверное, был прав, когда понимал, что ничем не заслужил ее любви и преданности!
      Бернард откинулся в кресле и прикрыл глаза. Его голова раскалывалась от боли, такой знакомой боли. Так же было, когда он понял, что Карола предала его. Бернард вздрогнул и усилием воли заставил себя открыть глаза. Комната плыла и качалась. Он потер виски, стараясь вернуть себе чувство реальности.
      Я не должен сдаваться. Один раз я позволил себе слабость – и к чему это привело? Я чуть не погиб сам и не погубил детей. Нет, я не имею права быть слабым. Только не сейчас.
      Взгляд его снова упал на телефонную трубку. Новый аппарат «а-ля тридцатые», как выразилась Сьюзен, она где-то раздобыла совсем недавно. Бернард улыбнулся, вспомнив, с каким жаром она уверяла, что его кабинет будет смотреться гораздо лучше с этим старинным монстром, нежели с современным аппаратом из пластика. Он был готов разрешить Сьюзен делать все, что угодно, лишь бы она была счастлива, даже превратить его кабинет в лавку древностей! Но Бернард не мог не признать, что в итоге она оказалась права.
      Все вокруг напоминает мне о Сьюзен! Она провела в этом доме всего четыре месяца, и уже успела так много сделать не только для нас, но и для него. Везде чувствуется ее рука! Куда бы ни посмотрел, я сразу же вижу Сьюзен. Как же я смогу жить без нее? Всю жизнь я мечтал о такой любви, надеялся, что брак подарит мне это волшебное чувство, и так жестоко обманулся. Но что, если я опять думаю только о себе? Что, если для Сьюзен будет лучше остаться одной, найти себе мужчину своего возраста, без детей, без проблем и жить с ним счастливо много-много лет? Да и имею ли я право оставлять детей без матери? Как ни крути, а она их мать и до сих пор моя жена. Я несу ответственность за нее! Хотя есть ли у Каролы хоть какие-то материнские чувства и понимает ли она, что также несет ответственность за детей и в некоторой степени за меня, это еще вопрос. Вот Сьюзен прекрасно понимала, нет, скорее чувствовала, когда она нужна детям, когда мне необходимо ее внимание. И самое удивительное в том, что она всегда была рядом! Ни разу я не могу вспомнить, чтобы она опоздала ко мне, засидевшись с детьми, или чтобы из-за меня не проверила, как у них идут дела в школе. Каждый раз, как только кто-то из нас нуждался в ее внимании, она появлялась, словно джинн из бутылки. Да, Сьюзен необыкновенная женщина!
      Бернард улыбнулся, но тут же улыбка покинула его лицо. Бросив еще один хмурый взгляд на телефон, он вновь обхватил голову руками.
      А теперь я должен раз и навсегда решить, что для меня важнее: мое счастье или счастье Сьюзен. Да, она меня любит, но не привяжу ли я ее к себе своей любовью? Пройдет еще совсем немного лет, и я превращусь в старую развалину. Сьюзен человек чести, она ни за что не оставит меня, будет ухаживать за мной, и даже мысли не допустит о том, чтобы уйти. Да еще и дети. Имею ли я право заставлять ее принимать на свои хрупкие плечи ответственность за них? Ведь она должна рожать своих детей, воспитывать их, а не возиться с двумя сложными подростками. Не станет ли моя любовь к ней в конечном счете, камнем на шее? Как же все запуталось…
      Бернард встал с кресла и подошел к окну. Он надеялся, что холодное стекло поможет унять дикую головную боль.
      Нежные женские руки обвили шею Бернарда. Теплое податливое тело прижалось к его спине. Мягкие бедра потерлись об него, стремясь вызвать волну желания.
      – Ты предлагаешь мне взять сейчас то, в чем отказывала несколько лет? – иронично усмехнувшись, спросил Бернард.
      – Разве я когда-нибудь отказывала тебе? – удивилась Карола.
      Бернард не ответил и вернулся в кресло. Сейчас они были в его кабинете, на его территории, и Бернард искренне надеялся, что это поможет ему выиграть последний бой с Каролой.
      – Ты, вероятно, хотела поговорить со мной об условиях развода? – спокойно спросил он, перебирая какие-то бумаги на столе.
      – Какой развод? О чем ты? Мы ведь образцовая семья!
      – Не считая того, что ты ушла к любовнику, не преминув оповестить об этом полгорода. – Бернард и сам удивлялся той язвительности, которая сегодня овладела им при встрече с Каролой.
      – Бернард, дорогой, я вернулась домой. Только сейчас я поняла, что значит семья. Мне было так плохо без тебя и детей!
      – Так плохо, что ты в первый же час ударила Шарлотту?
      – Я не хотела сделать ей больно! Просто девочке не помешает хороший урок. Она слишком много себе позволяет. Все же я ее мать!
      – Проблема в том, что Шарлотта забыла о том, что ты ее мать. Где ты была, когда она просыпалась ночью от кошмаров, где ты была, когда она в первый раз влюбилась, где ты была, когда она выиграла состязания по верховой езде? Ты кочевала из одной постели в другую, думая только о своих удовольствиях. Чтобы быть матерью, недостаточно родить ребенка. Нужно еще и воспитывать его.
      – Хочешь сказать, что эта твоя Сьюзен успела так воспитать детей, что они забыли родную мать?
      – Сьюзен сумела заслужить их уважение. И этим она отличается от тебя. Выгодно отличается, заметь.
      – Ты хочешь, чтобы она заменила детям мать?
      – Сложно заменить то, чего они никогда и не знали. Нет, Сьюзен не сможет заменить им мать, она сможет сделать для наших детей гораздо больше, чем смогли мы.
      – Мне кажется, что именно это в ней тебя так привлекает! Найти бесплатную няньку!
      – Не перебивай меня, Карола! – потребовал Бернард. – Сьюзен стала для них другом. Дети безоговорочно принимают ее авторитет, они готовы подчиняться ей, и не потому, что она их мать, или моя любовница, или еще почему-то, а потому, что они верят ей. Готов поспорить, если бы ты приказала что-то детям, они вряд ли подчинились бы, а если бы их об этом попросила Сьюзен, никаких проблем не возникло бы!
      По выражению лица Каролы Бернард поняла, что попал в точку. Но его жена быстро взяла себя в руки.
      – Может быть, ты и прав. Но сейчас-то я вернулась! И я хочу стать матерью для Скотта и Шарлотты и женой для тебя!
      – Ты хочешь, чтобы я дал тебе второй шанс? – подозрительно спросил Бернард.
      – Именно! – просияла Карола.
      Ей уже казалось, что муж колеблется. Не зря же он спросил про второй шанс!
      Но Бернард сразу же разбил иллюзии Каролы.
      – Этого никогда не будет, – спокойно сказал он. – Ты не воспользовалась первым шансом и сразу же потеряла мое доверие на всю оставшуюся жизнь. Я никогда не приму тебя в качестве свой жены.
      – Тогда, может быть, ты примешь меня в другом качестве?
      Карола обольстительно улыбнулась и потянулась к ширинке Бернарда. Он с кривой усмешкой наблюдал за ее попытками быть соблазнительной. На полпути Бернард перехватил руку Каролы и сжал ее, не давая двигаться.
      – Видишь ли, после того, как я узнал, что такое настоящая любовь, мне стал противен банальный секс.
      Карола вздрогнула, как от пощечины. Она привыкла к тому, что даже в самом крайнем случае, когда у нее уже не остается аргументов, этот прием всегда срабатывает. И вот, оказывается, Бернард больше не поддается на ее хитрости!
      Что же с ним сделала эта маленькая дрянь?! – возмущенно подумала Карола, стараясь сохранить на лице улыбку.
      – Но, милый, мы же столько лет были счастливы! Я знаю твое тело, как свое, я знаю, что тебя заводит, что доставляет тебе наибольшее удовольствие. Позволь мне еще раз показать тебе, на что способна настоящая женщина!
      Бернард расхохотался и отпустил руку Каролы. Она с недоумением смотрела на него. Этот смех выбил Каролу из колеи сильнее, чем выбила бы вспышка гнева или неуемная страсть. Впрочем, страсть она легко превратила бы в свой козырь.
      – Что с тобой? – испуганно спросила Карола, потому что Бернард никак не мог успокоиться.
      – Знаешь, я только что подумал о том, что отличает настоящую женщину от настоящей дряни. Настоящая женщина даже не подумает о любви, как о средстве. Ты проиграла и этот бой, Карола. Выкладывай, что тебе нужно. У меня сегодня еще много дел. Мне нужно успеть разобраться с тобой до ужина. Мы с детьми приглашены в гости.
      – И ты поедешь в гости один, без жены?! – возмутилась она.
      – Дело в том, что мы приглашены в гости к родственникам моей жены.
      – Прости, но твоя жена пока что я!
      – Это ненадолго. И ты давно перестала быть моей женой. Так что давай-ка обсудим условия нашего с тобой развода.
      – Какой развод?! Я не дам тебе развода!
      – А я и не собираюсь у тебя ничего просить: Дело уже в суде. И так как мы не могли найти тебя, судья принял решение рассматривать дело без твоего участия.
      – Но они не имеют на это права!
      – Не думал, что ты столь наивна. Кстати, я начал дело о лишении тебя родительских прав. И мне кажется, что его я тоже выиграю. Я просто предлагаю тебе, Карола, упростить друг другу жизнь. Ты сейчас же подписываешь документы на развод, а я даю тебе щедрые отступные. Ты ведь за деньгами сюда приехала?
      – Как ты мог подумать такое?!
      – Я запретил тебе доступ к моему личному счету несколько дней назад. И ты сразу же примчалась. Прости, но я не могу оплачивать тебе содержание любовников. Мне нужно подумать о том, что дети скоро пойдут в колледж. Я должен дать им приличное образование.
      – Значит, ты заботишься о детях, но и думать не хочешь обо мне?! – возмутилась она.
      – Думать о тебе я точно не хочу. А заботиться… – Бернард безразлично пожал плечами, словно его этот разговор вообще ни капли не интересовал, – не считаю себя обязанным.
      – И это после всего, что я для тебя сделала!
      – Карола, прекрати истерику. Я очень устал за сегодняшний день. Говорю открытым текстом: я люблю Сьюзен, и, если она согласится, я сделаю ее свой женой. Тебе придется уйти. И лучше было бы для нас для всех, чтобы ты сделала это по-хорошему. Я предлагаю тебе ежемесячное содержание в размере тысячи долларов. Й ты остаешься формально матерью для Скотта и Шарлотты. Мне все же хочется верить, что они для тебя хоть что-то да значат!
      – Все из-за этой маленькой лживой дряни! – крикнула Карола.
      – Да, ты права, все из-за Сьюзен. Если бы не она, я бы никогда не понял, что не любил тебя, а просто хотел, как ребенок хочет красивую игрушку. Но я уже наигрался в эти игры, Карола. Ты согласна на мои условия?
      – Тысяча долларов? – Она презрительно усмехнулась. – Да за кого ты меня держишь?!
      – За жадную и расчетливую стерву. Больше я не дам ни цента ни при каких условиях!
      – А если я начну процесс о лишении тебя отцовства? – поинтересовалась она.
      – Ты его проиграешь. Пусть моя репутация на данный момент несколько запятнана, но, как только станет известно о том, что я женюсь на Сьюзен, все будет по-прежнему. А вот тебе не отмыться никогда. Ты не сможешь разрушить мою семью.
      Карола с ненавистью смотрела на Бернарда. У нее оставался последний козырь.
      – В таком случае, я требую, чтобы мне перешла половина дома!
      – С чего бы это? – устало спросил Бернард. – Дом принадлежал моим родителям. Сьюзен за четыре месяца вложила в него больше средств и сил, чем ты за двадцать лет нашего брака. Я с удовольствием верну тебе все твои вещи только потому, что мне противно жить рядом с ними.
      – Я ненавижу тебя, Бернард! – закричала Карола, брызгая слюной.
      – Вот это как раз мне совершенно безразлично. Никак только не могу понять, что я когда-то в тебе находил?! – презрительно бросил он. Бернард достал из ящика стола бумаги и протянул их Кароле. – Подписывай!
      Мучимая бессильной яростью, Карола подписала бумаги не глядя и швырнула ручку на стол.
      – Ты бы хоть прочитала, – лениво произнес Бернард.
      Карола расхохоталась.
      – Ты никогда не обманешь меня. Порядочных людей не стоит опасаться. Что ж, желаю счастья, если твоя птичка вдруг решит вернуться к тебе. Лично мне это кажется маловероятным…
      – Что ты хочешь этим сказать? – насторожился Бернард.
      Ему не понравился ни тон Каролы, ни странный блеск в ее глазах.
      – Мы тут немного поболтали со Сьюзен, пока тебя не было. Знаешь, две женщины, особенно если у них один мужчина, всегда найдут о чем поговорить…
      – Ближе к делу, Карола! – прорычал Бернард.
      – Так вот, мне пришлось рассказать Сьюзен о том, что у тебя бывает роман с каждой хорошенькой студенткой. Боюсь, я ее огорчила, ведь она была о тебе лучшего мнения.
      – Сьюзен знает, что ты ей соврала! – Бернард вскочил на ноги и был готов наброситься на Каролу с кулаками, но вовремя взял себя в руки.
      – Да? – Карола ядовито усмехнулась. – Тогда почему же она ушла? Не знаю, Бернард, как ты будешь оправдываться, да и станет ли она слушать эти оправдания. Ангелы… – а ты ведь считаешь ее ангелом? – требуют от окружающих неукоснительного исполнения норм морали.
      – Убирайся к черту, Карола, – устало проронил Бернард и упал в кресло.
      Голова болела немилосердно, у него почти не осталось сил терпеть эту боль.
      – Прощай, Бернард, ты всегда был неудачником, и на этот раз останешься в проигрыше.
      Карола вышла и захлопнула за собой дверь.
      Интересно, она попрощается с детьми? – вдруг подумал Бернард. Как же мне теперь оправдаться перед Сьюзен? Я-то думал, будет достаточно прийти к ней и рассказать о том, как сильно я ее люблю! А теперь, оказывается, мне придется убеждать ее в том, что она – единственная студентка, в которую я влюбился. Нет, что я такое говорю! Она – единственная женщина, которую я полюбил. Только бы Сьюзен смогла поверить мне, а не Кароле. Что будет, если она решит, что эта тварь говорила правду? Ведь в плохое всегда проще верить, чем в хорошее.
      Бернард уронил голову на стол. Ему казалось, что в висок ввинчивается раскаленный стержень. Каждый раз, как только он начинал думать, стержень проникал в глубь его мозга еще на несколько миллиметров, причиняя новую мучительную боль.
      Где же мои таблетки? – сердито подумал Бернард. Странно, с того времени как Сьюзен поселилась в этом доме, я ни разу не пользовался ими. У меня не было ни одной мигрени. Вот еще один повод поблагодарить Сьюзен!
      В дверь тихо постучали. Бернард знал, что это пришли дети, он чувствовал, что Карола больше не будет его беспокоить. Все же она знала меру и всегда, проиграв, могла остановиться. Он понимал, что детям сейчас очень нужна его помощь. Превозмогая боль, Бернард крикнул:
      – Войдите!
      В кабинет шагнул Скотт, с самым решительным видом прижимая к груди рюкзак. За его спиной топталась Шарлотта.
      – Папа, мы решили, что, если ты сейчас же не пойдешь за Сью, мы с Шарлоттой уйдем жить к ней.
      Стараясь сохранить серьезное выражение на лице, Бернард строго посмотрел на дочь и спросил:
      – Ты тоже уйдешь?
      Девочка кивнула и постаралась спрятать глаза.
      – Почему вы так решили?
      – Если мы переселимся к Сьюзен, ты будешь вынужден увидеться с ней, – разъяснил Скотт. – И потом, мы боимся, что ты разрешишь ей снова жить с нами.
      По презрительной интонации, с которой Скотт произнес местоимение «ей», Бернард понял, что речь идет о Кароле. Дети просчитали все ходы: помирить папу с обожаемой Сьюзен или сбежать из дома, где вновь появится их мать.
      – Она не зашла к вам?
      – Нет, и не могу сказать, что сильно опечален этим событием! – признался Скотт, дерзко глядя на отца.
      Бернард понимал, что следовало бы отругать мальчика за то, как он говорит о своей матери, но у него не было ни сил, ни особенного желания.
      Интересно, будет ли Сьюзен призывать их вежливо говорить о матери и теперь, после того как познакомилась с ней? – подумал он. Наверное, будет. Сьюзен слишком добра, чтобы помнить зло, которое ей причинили. Я только надеюсь, что ее доброта позволит ей принять мою любовь после того поклепа, что возвела на меня Карола. Да, Сьюзен простит мне не только реальную вину, но и воображаемую, ведь она любит меня. И пусть я старше ее на много лет, пусть у меня взрослые дети, пусть наши отношения начались не лучшим образом, Сьюзен сможет все это мне простить и принять, если поверит, что я люблю ее!
      В глазах Бернарда появился прежний блеск. Дети с облегчением переглянулись.
      – Можете идти распаковывать вещи. Да, и переоденьтесь. Нужно будет произвести хорошее впечатление. Сегодня мы едем в гости к семье Сьюзен просить ее руки!
      Скотт завопил «ура!», а Шарлотта бросилась к отцу обниматься. Бернард подхватил ее и закружил, как не делал уже много лет. Но все же двенадцатилетняя Шарлотта сильно отличалась от пятилетней, и Бернард был вынужден вскоре поставить ее на пол.
      – Вот уж не думал, что ты так выросла, – пробурчал он отдуваясь.
      – Пап, а что мне надеть? – поинтересовалась Шарлотта, невинно глядя на него.
      – Да, ты действительно выросла. И давно тебя это волнует?
      – Несколько месяцев. До сих пор Сьюзен помогала мне. Но сейчас ее нет…
      – Тебе не хватает Сьюзен только поэтому?
      – Нет, мне не хватает Сью потому, что она добрая, честная и очень веселая. Пап, ты просто должен был в нее влюбиться! Мы со Скоттом с первой же минуты ее появления в нашем доме не сомневались, что вы будете вместе. Только я была уверена, что ты сделаешь ей предложение раньше.
      – Ты, кстати, проспорила мне! – победоносно воскликнул Скотт.
      – Мужчины! – фыркнула Шарлотта, и Бернарду показалось, что он уже где-то видел подобное.
      – Да, тебе действительно не хватает Сьюзен, – пробормотал он. – Иначе у кого ты будешь набираться этих женских штучек?
      – Так мы идем или нет? – спросил Скотт, нетерпеливо пританцовывая на месте.
      – Не забывай, что мы приглашены на ужин! – напомнил ему отец.
      – Ну и что? Тебе ведь еще нужно время, чтобы помириться с Сьюзен! Почему-то мне кажется, на этот раз она не сделает первый шаг!
      – Ты тоже вырос слишком быстро. Ну и что же вы стоите? Марш переодеваться!
      Через секунду Бернард услышал их топот на лестнице. Головная боль почти прошла, и Бернард вновь чувствовал себя собранным и очень сильным. Он улыбнулся, представив, как обрадуется Бетти его появлению. За один неполный день ей уже надоели слезы и страдания Сьюзен.
      А вдруг она не простит меня? Сьюзен так много перенесла по моей вине! Вдруг она решит, что ей лучше быть одной? От нас ведь только хлопоты. Что тогда будет с детьми? Что будет со мной? Сьюзен приучила нас к ласке, к теплу, как мы будем обходиться без всего этого?
      Улыбка сползла с лица Бернарда.
      Нет, я должен все выяснить раз и навсегда. Я должен рассказать Сьюзен о том, как сильно люблю ее. Если она любит меня хоть вполовину так же, она согласится стать моей женой. А если нет… по крайней мере, я буду знать, что все мои мечты разрушены.

      Сьюзен не знала, чем бы себя занять. Мысли о том, что сейчас делает Бернард и как чувствуют себя дети, вновь ставшие свидетелями ужасной сцены, не давали ей покою. Она хотела чем-нибудь отвлечься, но книга падала из рук, а сон никак не шел.
      Может быть, мне не следовало убегать из дому? – Сьюзен усмехнулась. Я опять все перепутала! Мой дом здесь, а то был дом Каролы и Бернарда. Когда же я наконец, это пойму?! Это их дом, их дети, их жизнь. Мне не должно быть до них никакого дела! Всего-то четыре месяца назад я пришла к ним, зная, что не буду требовать ничего взамен. Я думала, что моя помощь совершенно бескорыстна! А оказалось, я хочу окрутить Бернарда и выйти за него замуж! Мелани хотела просто представить все в том свете, что я хочу им воспользоваться, а получилось, что это на самом деле чистая правда.
      Сьюзен раздраженно вздохнула и перевернулась на другой бок. Она чувствовала, что сейчас расплачется, но изо всех сил сдерживала слезы, не позволяя жалости к самой себе.
      А не воспользовался ли мною Бернард? – вдруг подумала она. А что? Я молодая и красивая женщина, он одинокий мужчина. Я привела в порядок его дом, помогла ему с детьми, так почему бы и не утешить его в постели? Боже, да что же со мной такое случилось, что я вообще могу думать в таком ключе?! Общение с Каролой не пошло мне на пользу. Я стала почти такой же, как и она: во всем вижу одну только выгоду.
      Сьюзен стало так противно, что она еле сдержалась, чтобы не броситься под душ и не попытаться смыть все гнусные мысли.
      Нет, Бернард ни за что на свете не воспользовался бы мной. Если честно, это я затащила его в постель, а не он меня. Это я пришла в его дом, навязалась ему со своей помощью. Бернард ни в чем не виноват. И ведь дети полюбили меня совершенно искренне! Неужели я могла допустить мысль о том, что и они просто видели во мне способ достижения каких-то своих целей? Да что же со мной такое происходит?!
      Сьюзен услышала, как внизу зазвучали какие-то голоса. Она закуталась в одеяло и подумала о том, чтобы закрыть дверь на замок и не выходить из комнаты, а то еще заразит своими ужасными мыслями остальных.
      Не хочу, чтобы братья видели мое кислое лицо! И, если уж быть честной, не хочу видеть и их! Джон не сдержится и напомнит, что он с самого начала не хотел отпускать меня. Джим подтвердит, что это было пустой авантюрой и неразумно влюбляться в мужчину, вдвое старше тебя. А Джордан мне посочувствует и предложит проехаться с ветерком по хайвею, чтобы разогнать печаль.
      Голоса внизу стихли, и Сьюзен решила, что гости перебрались в гостиную или в столовую. Она не знала, сколько сейчас времени, а потому не могла определить, пришло ли время ужина. Но никто не позвал ее к столу, и Сьюзен была рада этому. Кажется, Бетти смогла убедить братьев том, что их младшей сестричке нужно не общество, а время, чтобы переварить случившееся и понять, на каком же она свете и как ей жить дальше.
      Действительно, как мне дальше-то жить? Сьюзен грустно усмехнулась и почувствовала, как по щеке бежит еще одна слезинка. Их было так много за этот день, что она даже перестала вытирать слезы. Я люблю Бернарда и знаю, что это навсегда. Еще я знаю, что никто не сможет мне заменить его. Знаю, что больше никогда не буду счастлива. Как же дальше жить? Я даже начинаю понимать Бернарда в его решении покончить с собой, когда ушла Карола. Тогда его спасли дети, а кто же спасет меня?
      Сьюзен показалось, что дверь приоткрылась. Она притворилась спящей, надеясь, что тогда ее оставят в покое. И действительно дверь через несколько секунд закрылась. Сьюзен вздохнула с облегчением. Она могла спокойно плакать в одиночестве.
      Теперь я всегда буду одна! – подумала Сьюзен, и эта мысль прорвала тщательно выстроенную из самодисциплины и запретов плотину. Слезы полились потоком и рыдания сотрясали ее тело.
      – Сьюзен, милая, не нужно плакать, – услышала она тихий шепот Бернарда.
      Сильные руки крепко взяли Сьюзен за плечи и перевернули ее. Сьюзен вцепилась в Бернарда, не веря, что он все же пришел. Она подняла глаза и встретилась с его серыми, словно предрассветный туман, глазами. Но сейчас в них стоял не лютый холод, а тепло любви. Сьюзен смотрела на Бернарда, не в силах поверить своему счастью.
      – Ты пришел… – пробормотала она.
      – Да, я пришел! Я пришел для того, чтобы вымолить у тебя прощение.
      – Но, Бернард…
      – Мне очень тяжело говорить об этом, Сьюзен. Я прошу тебя только об одном: не перебивай меня. Двадцать лет назад я женился и думал, что это на всю жизнь. Мне тогда казалось, что я любил Каролу. Может быть, это так и было, но она сделала все, чтобы мое чувство перегорело. Я переболел этой страшной заразой, страстью к Кароле. Я был свободен, одинок и очень, очень страдал. И вот появилась ты. Ты спасла меня не только от смерти, ты спасла меня от боли и от одиночества, двух самых страшных врагов. Ты вернула мне семью, вернула тепло, вернула надежду. Я уже и не думал, что буду стараться как можно дольше быть дома, что мне будет безразлична работа, а ведь раньше именно в ней находил убежище от своих проблем. Но ты смогла сделать невозможное: ты вновь оживила мое сердце. Много дней и ночей я не мог признаться сам себе в том, что полюбил тебя. Мне казалось это глупостью: как же, профессор влюбился в свою студентку!
      Бернард грустно усмехнулся и перевел дыхание. Но, как только Сьюзен собралась что-то сказать, он жестом остановил ее и продолжил:
      – Ты была так прекрасна, так наивна и чиста, что я не смог противиться соблазну. Сейчас я понимаю, что поступил как последний эгоист! Я должен был подождать, пока не разведусь с Каролой, чтобы я мог дать тебе все, а не постыдную роль молоденькой любовницы при стареющем профессоре. Я как всегда думал только о себе!
      Правильные черты его лица исказились от боли и гнева на себя, по щеке покатилась слезинка. Сьюзен удивленно посмотрела на Бернарда.
      – Почему ты винишь себя?
      – Если бы я тебе сказал в самом начале о том, как сильно я тебя люблю, ты бы никогда не поверила лживым словам Каролы и не ушла от меня!
      – Но это никак не могло повлиять на мое решение уйти.
      – Ты думаешь, что я изменял Кароле?
      – Нет! Ты бы ни за что не стал изменять ей. Я верю в то, что ты человек чести и умеешь хранить данное обещание.
      – Но ведь Карола сказала тебе, что я изменял ей со студентками.
      – Карола наговорила кучу гадостей, но такой мерзости я от нее не слышала! – Сьюзен кипела от негодования. – Да если бы она только посмела мне сказать что-то подобное, я бы сразу же выцарапала ее лживые глаза!
      Бернард рассмеялся и прижал ее к себе.
      – Чему ты так радуешься? – спросила удивленная Сьюзен.
      – Тому, что Карола в очередной раз солгала.
      – Ничего не понимаю, – призналась она.
      – Карола сказала мне, будто она довела до твоего сведения, что я постоянно заводил любовниц среди своих студенток. Она намекнула, что ты обиделась и поэтому ушла.
      – Глупость какая! Я ушла вовсе не поэтому. Я ушла потому… – Сьюзен подскочила на кровати и отодвинулась от Бернарда. – Боже мой, что мы с тобой делаем?! Ты должен немедленно уйти!
      – Сьюзен, что с тобой? Если ты беспокоишься о своих братьях, то я уже с ними пообщался, и мы договорились, что я переговорю сначала с тобой, а уж потом с ними. Так что нас никто не потревожит!
      – Дело не в братьях, – отмахнулся Сьюзен. – Ты должен немедленно уйти.
      – Никуда я от тебя не пойду! Я люблю тебя и хочу быть с тобой. Ты нужна мне как воздух, Сьюзен! Когда же ты, наконец это поймешь?
      – Я и так это понимаю, – раздраженно сказала она, – но ты должен уйти.
      – Если ты это понимаешь, то ты должна понять, что я никуда не уйду отсюда. Только вместе с тобой.
      – Бернард, речь не о нас! Подумай о своих детях!
      – Они очень хотят, чтобы мы с тобой были вместе. Сегодня мне вообще выдвинули ультиматум: или я возвращаю тебя домой, или они уходят жить к тебе.
      Сьюзен была искренне тронута такой привязанностью к ней Скотта и Шарлотты. И все же она не могла забыть угрозы Каролы.
      – Но мне кажется, если им придется выбирать между нашим счастьем и жизнью с отцом, они выберут отца.
      – Теперь уже я ничего не понимаю. И мне почему-то кажется, что без Каролы здесь не обошлось.
      – Да, ты прав. – Сьюзен тяжело вздохнула. – Бернард, знай, что я люблю тебя, и это не глупая влюбленность молодой девушки, я не идеализирую тебя, я знаю о твоих недостатках, знаю и о достоинствах, и я люблю тебя такого, какой ты есть. Это самое настоящее чувство. Но мы должны расстаться.
      – Почему?! – выкрикнул Бернард и вскочил с кровати. От волнения он принялся расхаживать по комнате. – Чего ради мы должны жертвовать нашей любовью?
      – Ради твоих детей.
      – Ты мне объяснишь, что происходит, в конце-то концов?!
      – Карола сказала, что, если мы будем вместе, она лишит тебя родительских прав и заберет детей себе. А потом отправит их учиться в закрытые школы и сделает все, чтобы ты Их видел как можно реже. Да и друг с другом она им не даст общаться.
      – И ты поверила в то, что я так просто отдам ей своих детей?
      – Я поверила в то, что Карола вполне способна привести свою угрозу в исполнение. Я не могу позволить тебе разлучиться с детьми. Они не виноваты в том, что мы полюбили друг друга вопреки всему. Они не должны расплачиваться за нашу любовь.
      – Они и не будут расплачиваться. Во-первых, как я уже говорил, я бы ни за что не отдал детей Кароле. Во-вторых, она не стала бы затевать этот судебный процесс: это требует денег, которых у нее нет. В-третьих, прочитай-ка вот это. И вообще, Сьюзен, я иногда думаю, что ты просто святая! Не знаю, как и жить с тобой!
      Бернард усмехнулся и протянул Сьюзен бумаги. За своей усмешкой он хотел скрыть нежное и щемящее чувство благодарности, которое в нем побудил рассказ Сьюзен. В который раз она хотела пожертвовать всем ради него и его детей!
      Я сделаю все, чтобы она была счастлива! – в который раз поклялся себе Бернард.
      Сьюзен быстро просмотрела их и, не веря тому, что в них написано, подняла на Бернарда глаза.
      – Значит, она добровольно развелась с тобой? – удивленно спросила Сьюзен. – И все, чем она мне угрожала, было, неправдой?
      – Да, Карола всю свою жизнь построила на лжи: она лгала мне, лгала детям, лгала своим любовникам. Она думала, что только ложь может победить.
      – Но она ошибалась, – тихо сказала Сьюзен.
      – Да, она ошибалась. Победить может только настоящая любовь, – подтвердил Бернард.
      Он подошел к Сьюзен и нежно обнял ее. Его сильные ласковые руки пробежали по ее спине, вызывая дрожь страсти. Сьюзен прильнула к его губам в жадном долгом поцелуе. Голова у нее кружилась, и Сьюзен уже ничего не видела и не чувствовала, кроме захватывающего ощущения полета к сияющим солнцам Вселенной.
      Она не заметила, как она и Бернарда оказались обнаженными. Медленно, словно еще до конца не веря в то, что все закончилось, в то, что они теперь вместе, Бернард повел Сьюзен по знакомой дороге в страну наслаждения.
      Они лежали, прижавшись друг к другу. Их тела переплелись, а дыхания сливались в одно.
      – Я люблю тебя, Сьюзен, – прошептал ей на ухо Бернард. – И я каждый день буду говорить тебе об этом. Уж больше я никогда не допущу, чтобы ты сомневалась в этом.
      – Я тоже очень люблю тебя, Бернард! – Сьюзен рассмеялась и звонко поцеловала его. – Я очень рада, что ты внял словам своего сына и Бетти. Мне действительно очень важно слышать от тебя слова любви.
      – А мне важно видеть доказательства, – пробормотал Бернард и осторожно прикусил мочку ее уха. – Я люблю тебя, Сьюзен!
      – Таким ты мне ужасно нравишься, – промурлыкала она. – Повтори-ка еще раз.
      – Я люблю тебя!
      – Ох, как же хорошо, когда любимый мужчина понимает все твои желания.
      – О черт! – воскликнул Бернард и хлопнул себя по лбу. – Я опять веду себя как последний эгоист!
      – Что случилось? – обеспокоенно спросила Сьюзен.
      – Где мои брюки?
      Сьюзен лишь пожала плечами.
      – Гм, конечно, в обнаженном виде это делать несколько странно, – пробормотал Бернард.
      – Что – это? – с самым невинным видом поинтересовалась Сьюзен.
      – Женщина, не искушай меня! Сама же будешь разочарована, – предупредил ее Бернард.
      – Разочарована в чем?
      Бернард нашел наконец, брюки и полез в карман. Сьюзен, как только увидела, что он достает, резко выпрямилась.
      – Бернард, что… – пробормотала она.
      – Тс! – Бернард приложил палец к ее губам. Он встал на колени перед Сьюзен и торжественно произнес: – Сьюзен Барбьери, согласна ли ты стать моей женой?
      Он раскрыл коробочку и достал из нее золотое кольцо с крупным сапфиром.
      – Боже мой, какая красота… – пробормотала Сьюзен. Она все еще не могла прийти в себя и понять, что же происходит.
      – Я подбирал под цвет твоих глаз. Не отвлекайся! – попросил ее Бернард. – Итак, сделаешь ли ты меня самым счастливым человеком? Ты выйдешь за меня замуж?
      – Да! – ответила Сьюзен, вкладывая в это короткое слово всю свою любовь.
      Бернард осторожно надел ей на палец кольцо и поцеловал свою невесту.
      – Чтобы прожить всю жизнь вместе, – прошептал он.
      – В горе и в радости, – добавила Сьюзен.
      Бернард покачал головой.
      – Нет, в нашей жизни будет только радость. Я сделаю все, чтобы ты больше никогда не плакала, потому что я люблю тебя, Сьюзен! И никакая, даже самая жестокая ложь не сможет разлучить нас.
      – Никогда, – эхом отозвалась Сьюзен и припала к его губам долгим, страстным поцелуем.