Джек вошел в комнату и улыбнулся, глядя на нее. Оливия сидела в кресле и покачивала в такт музыке ногой в туфельке на небольшом каблучке. Она явно постаралась выглядеть как можно лучше. Джек уже успел забыть, какой красивой и яркой может быть Оливия. Нельзя сказать, чтобы его не устраивала домашняя Оливия в пижаме и стоптанных тапочках, но все же...
      – Тебе идет это платье, – сказал он, садясь на подушку у ее ног.
      Оливия подняла палец к губам и жестом попросила Джека помолчать, пока закончится композиция.
      – Ты любишь Джо Кокера? – спросила она, уменьшая звук. Любимая песня закончилась, можно и поговорить.
      – Я не очень хорошо отношусь к афро-американской культуре, – признался Джек. – С его фамилией у меня если и связаны приятные ассоциации, так только с милой ушастой собачкой!
      – Как ты такое можешь говорить, это же Джо Кокер! – возмутилась она. – Ты должен дать мне слово, что внимательно послушаешь и только тогда вынесешь вердикт.
      – Хорошо, даю тебе слово. Вот сейчас я его слушаю и не могу сказать, что мне не нравится!
      – А почему тебе нравится? – не отставала Оливия.
      – Потому что тебе нравится.
      – Так нечестно!
      – Зато правдиво. – Джек улыбнулся и развел руками. – Так ты будешь клубнику?
      – Конечно, буду!
      – Тогда спускайся ко мне, – потребовал Джек. – Не зря же ты притащила сюда гору подушек?
      Оливия пожала плечами и вскоре удобно устроилась рядом с Джеком. Наверное, ни с одним мужчиной она не смогла бы чувствовать себя так свободно.
      – Где она? – спросила Оливия.
      – У тебя глаза горят от вожделения.
      – Да, да, да! Я хочу ее!
      – Ничего себе признание! – развеселился Джек.
      – Пошляк! – сообщила ему Оливия и потянулась к тарелке с крупными алыми ягодами. – Она выбрала самую крупную ягоду и положила в рот. Лицо ее сразу же расплылось в блаженной улыбке. – Почти оргазм! – пробормотала она.
      – То же самое ты говорила, когда уничтожала в невероятных количествах мороженое!
      – И как я жила без этого... – Она взяла следующую ягоду и, на этот раз растягивая удовольствие, откусила от нее сначала небольшой кусочек.
      – Не хватает шампанского, – сказал Джек и тут же осекся.
      Оливия беззаботно махнула рукой, давая понять, что ее это сейчас не тревожит и не задевает. Вновь ее алые губки раскрылись и жемчужные зубы откусили небольшой кусочек. И вновь она зажмурилась от удовольствия.
      – Ну или хотя бы взбитых сливок.
      Оливия покачала головой.
      – Это само по себе так вкусно, что всякие добавки не нужны. Попробуй! – Она протянула свою ягоду Джеку, и тот осторожно взял ее губами. Когда его теплые губы прикоснулись к ее пальцам, она вздрогнула и поспешила убрать руку. – Как ты думаешь, мне выходить после праздников на работу? – слегка охрипшим голосом спросила она.
      – Это решать только тебе. Мне почему-то кажется, что тебе не очень-то хочется...
      – Ты прав. В последнее время я разленилась. Но и мистера Беринга я подводить не могу. Видно, придется взять себя в руки.
      – Одно хорошо, теперь тебе не придется туда ездить на общественном транспорте. Я буду привозить тебя и забирать.
      – А ничего не скажут? – обеспокоенно спросила Оливия.
      – Даже если и скажут, какое нам дело? Да половина сплетников будет утверждать, что они-то давно все поняли! И потом, твоя беременность со временем станет заметна. Еще месяца два – и даже бесформенные свитера не спасут.
      Оливия вздохнула и в качестве успокоительного отправила в рот еще одну ягоду.
      – Ты прав. С другой стороны, разве мы должны перед кем-то отчитываться?
      – Только не перед коллегами! – рассмеялся Джек. – Максимум перед твоей матерью. Уж она-то непременно потребует от меня полного отчета о том, что с тобой и как ты себя чувствуешь! Кстати, я должен тебе кое в чем признаться... – Джек покраснел и замолчал.
      – В том, что за моей спиной созванивался с Эстель? – спокойно спросила Оливия.
      – Откуда ты знаешь? – удивился Джек.
      – Мама случайно проболталась. Все в порядке. Я от вас чего-то подобного ожидала. И ты, и она все время пытаетесь меня контролировать. Один папа в меня верит.
      – Мы верим в тебя и знаем, что ты уже давно взрослая девочка...
      – Ну не так уж и давно! – Оливия игриво подмигнула ему.
      Джек расхохотался.
      – Значит, ты не сердишься?
      – Конечно же сержусь! Но что с вами поделаешь?
      – Да уж. Мы с Эстель не можем все пустить на самотек.
      Оливия пожала плечами и расстроенно посмотрела на тарелку. Там оставалась одна ягода.
      – Ты все разморозил?
      – Конечно. Тебе мало? – удивился Джек. – Смотри, окидает.
      – Мне просто неловко, что я съела все одна. Ты почти и не попробовал.
      – Я попробовал. Ягода из твоих рук показалась мне самой вкусной из всех, что я когда-либо ел!
      Оливия залилась краской и отвела взгляд. Она-то думала, что уже привыкла к заигрываниям Джека. Но почему-то после поцелуя под омелой все его шутки стали приобретать новое звучание.
      – Предлагаю поделиться, – преувеличенно весело сказала она и уже потянулась за ягодой, как вдруг погас свет.
      – Ой... – Оливия попыталась найти руку Джека. Почему-то сразу же стало страшно и неуютно.
      – Если ты посидишь несколько минут, я спущусь в подвал и проверю пробки. Может, короткое замыкание?
      – Не трудись. Посмотри, у соседей тоже нет света. Видно, авария на подстанции.
      – Где у тебя тут телефон? – спросил Джек.
      – Нет, не уходи! – потребовала она и наконец-то нашла руку Джека. Словно в спасательный круг Оливия вцепилась в его плечо и поняла, что не отпустит его от себя, пока свет не появится.
      – Что это с тобой? – удивился Джек. – Никогда не думал, что ты боишься темноты.
      – Я тоже не думала. Это, вероятно, действие гормонов. Не ходи никуда, а? – попросила она. – От того, что мы начнем звонить, свет раньше не появится.
      – Но мы хотя бы узнаем, что случилось!
      – И почему вам, мужчинам, обязательно нужно знать, что случилось? – раздраженно спросила она.
      – Вам, женщинам, нужно знать «зачем», – поддразнил ее Джек. – Но я же не возмущаюсь!
      – Так ты не пойдешь звонить? – с надеждой спросила Оливия.
      – Нет, конечно! Ты права, кто-нибудь позвонит и без меня. А если тебе страшно, зачем же я буду куда-то уходить?
      – Мой герой! – удовлетворенно произнесла Оливия. – Не дергайся, а то я тебя перепачкаю. – Она провела пальцами вверх по его предплечью и, словно слепая, исследовала лицо.
      Джек не смог удержаться и, когда пальцы Оливии прикоснулись к его губам, поцеловал их.
      – Не шали! – потребовала она игривым тоном. Боже мой, что я делаю? Я ведь заигрываю с Джеком. Он неправильно поймет меня, точнее поймет правильно, но ведь я не хочу этого! Или хочу?
      Ее пальцы на секунду замерли в нерешительности. Она чувствовала, что Джек почти перестал дышать, лишь бы не спугнуть ее. Чуть отстранившись от него, она прислушалась к своим ощущениям. Тяжелая волна жара поднималась из самых глубин ее существа, медленно затапливая сознание и лишая разума. Оливия хорошо знала, что это такое. И поняла, почему переспала с Джеком после вечеринки. Если и тогда ему удалось пробудить в ней такие же чувства...
      Их глаза привыкли к темноте, а отраженный снегом лунный свет позволял что-то различать предметы. Оливия увидела, что Джек напряженно смотрит не нее, и смущенно улыбнулась.
      – Осталась последняя, – прошептала она. Почему-то в темноте всегда сложно говорить в полный голос. Она откусила половину ягоды. Сладкий сок остался на ее губах.
      Лицо Джека в неверном отраженном свете было напряженным. Темным пятном выделялись губы, и она вспомнила их вкус.
      Да, я не должна это делать, но, боже мой, как же хочу! – думала она, поднося к губам Джека половину ягоды. У меня вот уже пять месяцев не было мужчины. Ночь с Джеком не считается, я ведь ничего не помню.
      Он захватил губами ее пальцы и осторожно прикоснулся к ним языком.
      Я сейчас умру от желания! Плевать на то, что это Джек. Плевать, что он уже один раз со мной переспал. Плевать на последствия. Я хочу его. Сейчас же!
      – Джек, – тихо прошептала она.
      Но вместо того, чтобы откликнуться, Джек осторожно приложил палец к ее губам. Он взял ее ладони в свои руки и принялся целовать каждый пальчик, чуть захватывая губами. Оливия не выдержала и тихо застонала. Вновь мир переворачивался, вновь она то ли катилась куда-то, то ли летела. Не в силах думать, она мечтала только об одном: быть как можно ближе, чувствовать его не рядом, а внутри.
      А губы Джека продолжали свой неторопливый путь. Вот он уже добрался до сгиба локтя. Легкие, словно крылья бабочки, прикосновения сводили с ума.
      – Джек! – пролепетала Оливия. – Я хочу...
      Но вот его губы оказались рядом, и он медленно провел языком по ее губам.
      – Ты такая сладкая, – прошептал он.
      Но Оливия уже почти ничего не слышала. Она томилась от желания отдаться ему прямо сейчас, здесь. И недоумевала, как могла все это время закрывать глаза на то, как сильно тянет ее к Джеку. Почему столько лет была слепа? Вот он, ее идеальный мужчина, рядом. Почему они разговаривали, обнимались, целовались при встрече, но никогда не чувствовали этого безумного влечения.
      – Просто пришло наше время, – прошептал ей на ухо Джек, словно подслушал ее мысли, и осторожно захватил губами мочку уха.
      Да, пришло наше время! – подумала Оливия и откинула голову назад, словно моля его прикоснуться к ее шее.
      Джек прочертил дорожку из поцелуев от нежной кожи за ухом к пульсирующей жилке на шее, потом припал к ней губами, и вот уже их сердца забились в одном бешеном ритме.
      – Поцелуй меня! – потребовала Оливия.
      Он наклонился к ее трепещущим в ожидании ласки губам. Это было не легкое прикосновение ветерка и даже не нежность морской волны. Это был шторм, буря, ломающая ветви деревьев, огромные валы, захлестывающие с головой. Это была первозданная страсть мужчины и женщины.
      Когда они наконец оторвались друг от друга, дыхание их сбилось, а в груди разливалась тупая боль, словно они слишком глубоко нырнули и с трудом смогли выбраться на поверхность.
      Но вот уже рука Джека медленно опустилась с плеча Оливии на ее грудь. Пальцы нашли под тонкой тканью внезапно отвердевший сосок. Он наклонился и обхватил его губами, заставляя Оливию извиваться от страсти и желания.
      Она и не заметила, как рука Джека оказалась на ее бедре и шелковистая ткань медленно начала подниматься вверх. Неожиданно холодным показался воздух комнаты, и мурашки пробежали по ее телу. Но вот пальцы Джека осторожно отодвинули тонкую ткань трусиков. Оливии казалось, что они везде: и щекочут жесткие волоски, и ласкают ее, и проникают в ее святая святых.
      Больше не было ни колебаний, ни размышлений. Осталось только тело, жаждущее мужской ласки. Оливия откинулась назад и хрипло что-то прошептала.
      Джек поднял голову и вопросительно посмотрел на нее.
      – Не смей останавливаться! – потребовала Оливия. – Если ты меня не возьмешь сейчас, я сойду с ума!
      В глазах Джека появилась усмешка, и он демонстративно отодвинулся от Оливии.
      – Я не верю, что ты хочешь этого, – улыбаясь, словно Чеширский Кот, сказал он.
      – Джек Эйстон, не издевайся надо мной! Прошу тебя. – Оливия облизала губы и призывно подалась ему навстречу.
      Джек вздрогнул, но тут же взял себя в руки.
      – Расскажи мне, как сильно ты этого хочешь.
      – Ты сошел с ума! Какие разговоры?! – Хочешь его, так подойди и возьми! – сказала она самой себе. Ты же всегда брала то, что хочешь. А это всего лишь мужчина, пусть и самый желанный. Тем более ты должна это сделать.
      Она медленно поднялась. Загадочно улыбаясь, она расстегнула молнию на платье, повела плечами – и шифон оказался у ее ног. Джек сглотнул и попробовал отвести взгляд, но не смог. Оливия победно улыбнулась и медленно провела рукой по своему телу от груди к белому кружеву трусиков.
      Через тонкую ткань лифчика Джек видел темные напряженные соски Оливии, и это зрелище действовало на него, как красная тряпка на быка. Он попробовал встать, но Оливия повелительным жестом вернула его обратно на подушки. Она осторожно опустилась на колени, и ноги Джека оказались зажатыми между ее ног. Потом наклонилась к нему и дразнящим языком провела по его губам.
      – Теперь будем играть по моим правилам. И ты будешь умолять меня сделать это! – прошептала Оливия и расстегнула одну пуговицу на его рубашке. – Она прикоснулась губами к ямочке на его шее и почувствовала восхитительный мужской запах Джека. Дрожащими от возбуждения пальцами она расстегнула все пуговицы и провела пальцем по напряженным мускулам на животе. – А ты у нас атлет! – проворковала она и обвела языком контур его соска. – И очень вкусный. Интересно, ты везде такой? – Нарочито медленно она расстегнула молнию на его джинсах и пальчиком провела по напрягшемуся члену.
      – Оливия, – пробормотал Джек.
      – Ты хочешь сказать, как сильно меня хочешь? – поинтересовалась она, тщательно исследуя языком и губами каждый доступный ей сантиметр.
      – Ты сводишь меня с ума! – пробормотал Джек, когда Оливия осторожно прикоснулась пальцами к головке, все еще скрытой тканью трусов. – Может, разденемся?
      – Э нет, мистер Эйстон! – проворковала она. – Это было бы слишком просто для вас, после того что вы сделали со мной. Скажи, что ты хочешь сейчас сделать?
      Джек тяжело, как-то со всхлипом вздохнул и прошептал, наклоняя голову Оливии к своим губам:
      – Я хочу раздеть тебя и целовать, целовать, пока ты не будешь кричать от возбуждения и не станешь умолять меня войти в тебя.
      – А потом? – срывающимся голосом спросила она.
      – А потом раздвину эти прекрасные, самые красивые на всем свете ножки и попробую на вкус то, что между ними. Готов спорить, ты похожа на землянику.
      Он вновь захватил ухо Оливии и положил руки ей на попку, опуская ее на свой напряженный член. Пальцы Джека держали Оливию крепко, но не причиняли боли.
      – Дальше! – попросила она, медленно двигая бедрами.
      – Я войду в тебя медленно, так медленно, что ты сойдешь с ума, ожидая, когда же мы станем по-настоящему близки. И в этот миг ты поймешь, что никогда никуда больше не уйдешь от меня. Ты поймешь, что я теперь единственный мужчина в твоей жизни. Ты хочешь этого, Оливия?
      Мысли вихрем пронеслись в ее голове, но она сейчас хотела только Джека и ей плевать было на последствия.
      – Да, сделай так! – попросила она и выгнулась навстречу его губам, покрывающим поцелуями шею и грудь.
      Джек осторожно расстегнул ее бюстгальтер и отбросил его куда-то. Затем он поднял Оливию и помог ей освободиться от одежды. Одним быстрым движением он снял джинсы и сбросил к ногам боксерские трусы.
      – Черт, меня заводит твое белье! – сообщила Оливия и подошла к нему, прижимаясь к его обнаженному телу.
      Она зажмурилась, вызывая в памяти видение его большого гладкого члена идеальной формы.
      – Ты прекрасна, – прошептал ей на ухо Джек.
      – Ты тоже. Чего мы ждем?
      Джек улыбнулся и медленно опустился на пол, увлекая ее за собой. Оливия не поняла, как она оказалась внизу, но вот уже Джек придавливал ее тяжестью своего тела и они самозабвенно целовались.
      – Давай же! – попросила Оливия, выгибаясь навстречу ему.
      Джек лишь покачал головой и медленно спустился вниз, покрывая поцелуями ее грудь и живот. И вот он развел бедра Оливии и прикоснулся языком к ее жаждущему лону.
      Она тихо застонала и прогнулась, чтобы быть как можно ближе к нему. Джек ласкал ее так, как ни один мужчина до него. Она то взлетала к небесам, то, будто на русских горках, падала в пропасть, чтобы вновь взлететь.
      – Джек, я сейчас... – Она запнулась, не в силах говорить. – Я хочу с тобой...
      Джек медленно оторвался от нее.
      – Да, ты совсем как земляника на солнечной поляне, – пробормотал он, нависая над ее телом.
      Оливия чувствовала, что сходит с ума. Она больше не могла ждать ни секунды, каждый миг промедления превращался в сладкую пытку, но Джек все медлил, вглядываясь в ее лицо.
      – Ты уверена, что это не повредит? – вдруг спросил он.
      Оливия застонала от разочарования.
      – Если ты сейчас же не сделаешь этого, я просто сойду с ума! – прошептала она, поднимая бедра и прикасаясь кожей к напряженному члену Джека.
      И вот он, глядя прямо в ее глаза, начал медленно опускаться. Вот он возле самого входа, вот чуть-чуть погрузился в нее, еще чуть-чуть...
      Оливии казалось, что это никогда не кончится. Она пыталась поднять бедра навстречу Джеку, но он прижимал ее своим сильным телом, и она просто не могла ничего поделать. Она лишь стонала и умоляла Джека поторопиться. Наконец она почувствовала, как к ней прикасаются его жесткие волоски, и застонала от наслаждения. Еще ни с кем она не чувствовала такой полноты. Ей казалось, что Джек растворяется в ней, а она растворяется в Джеке.
      Он застыл на бесконечное мгновение. Открыв глаза, она посмотрела на него и блаженно улыбнулась, потому что увидела в его глазах обожание и бесконечную любовь.
      Оливия медленно приподняла бедра, предлагая ему продолжать, и Джек осторожно начал подниматься. Темп все убыстрялся, и Оливии стало казаться, что они танцуют какой-то сумасшедший первобытный танец наслаждения и страсти.
      Она прижалась к Джеку, стараясь стать еще ближе, хотя это было уже невозможно. Она слышала, как бешено бьется его сердце в унисон ее сердцу. Джек что-то пробормотал, но она уже не смогла понять, что именно. Вселенная вспыхнула и взорвалась красками перед ее глазами, а потом распалась на множество мелких осколков, невыносимых в своей яркости.
      Прошло много времени, прежде чем они, тяжело дыша, смогли оторваться друг от друга. Джек перевернулся на бок и осторожно поцеловал Оливию в щеку.
      – Даже не трогай меня! – попросила она, благодарно сжимая его руку. – Если я о чем и жалею, так только о том, что ничего не помню из нашей первой ночи. – Она уткнулась в его плечо и блаженно улыбнулась.
      – Я люблю тебя, Лив, ты слышишь?
      Она кивнула и поцеловала руку Джека, наслаждаясь его запахом, вдруг ставшим таким родным. Джек привлек ее к себе и начал укачивать, словно ребенка.
      – Больше я тебя никуда не отпущу, – тихо сказал он.
      – А я больше никуда и не пойду, – пробормотала Оливия и провалилась в сон.
      Она не слышала, как Джек переносил ее на кровать, и не видела, как он сидел всю ночь рядом и любовался ею. И лишь когда начало светать, Джек обнял Оливию и уснул с улыбкой на губах.

      Оливия потянулась и нехотя открыла глаза, вспоминая, что снилось ей что-то очень приятное. Она перевернулась на другой бок и поняла, что ей чего-то не хватает.
      Точнее, кого-то, сориентировалась она, окончательно просыпаясь и растерянно осматриваясь. И куда же пропал Джек?
      Оливия счастливо рассмеялась и встала с кровати. Напевая, она оделась и причесалась. Теперь она даже в самом страшном кошмаре не могла представить себя неухоженной и растрепанной перед Джеком. Он окончательно перестал быть другом. Но она не чувствовала потери: Джек стал для нее чем-то гораздо большим.
      Что же это такое? – спрашивала она себя, спускаясь вниз. Что со мной происходит? Ну ладно, вчерашнюю ночь можно объяснить гормонами. Но сегодня я чувствую эйфорию, а вовсе не раскаяние, как должна была бы. Где все-таки Джек?
      Ни в гостиной, ни в кухне Джека не было. Впрочем, она была так увлечена анализом своих чувств и переживаний, что даже слегка обрадовалась его отсутствию. Ей нужно было подумать в тишине и одиночестве. Только садясь за стол с чашкой чая, она наконец-то заметила записку.
      «Срочно пришлось ехать на работу. Надеюсь, ты не будешь скучать? Готов спорить, сейчас же побежишь звонить Кейт или Эмилии – тебе ведь так хочется с ними все обсудить? Любящий вас Джек».
      Оливия расхохоталась и чуть было не перевернула на себя чашку горячего чая. Она покачала головой и поспешила успокоиться. Все же нужно было решить важный вопрос: кому позвонить, Кейт или Эмилии. Удивительно, но почти всегда Джек мог предсказать ее поступки.
      Позвоню сначала Кейт! – решила Оливия, перебираясь с едой и телефоном в гостиную. Что мне мешает потом позвонить Эмилии? Все же у нее сейчас еще глубокая ночь!
      Она отправила в рот очередную ложку джема, понимая, что это теперь ее любимое лакомство на неопределенный период, и набрала номер Кейт.
      Подруга ответила сонным голосом, и Оливии даже стало немного стыдно, ведь сегодня последний выходной.
      – Алло, – сказала Кейт, удивительным образом вкладывая в это простое слово все свое недовольство людьми, которые не имеют совести и звонят в такую рань.
      – Кейт! У меня такая новость! – закричала Оливия.
      – Что ты орешь?! – возмутилась подруга. – Ты выходишь замуж за Джека? Так этого следовало ожидать...
      – Вообще-то о свадьбе мы еще не говорили, – смутилась Оливия.
      – А пора бы. От тебя скоро останется один живот. И как ты себе представляешь эту картину – в белоснежных кружевах?
      – К черту кружева! – завопила Оливия и пустилась по комнате в первобытном танце.
      – Эй, что ты там делаешь? – испуганно спросила Кейт. – Оливия, не сходи с ума, ты только что вышла из больницы. Не хочешь же туда попасть еще раз?
      – Я радуюсь жизни, – ответила она, обессиленно падая на диван.
      – Мне уже не удастся поспать? – спросила Кейт позевывая.
      – Нет! – отрезала Оливия. – Потому что ты должна порадоваться за меня! Можешь считать это обычным эгоизмом беременной женщины, но...
      – Ясно. Что там у тебя?
      – У меня прошлой ночью был просто потрясающий, сводящий с ума секс! – выпалила Оливия.
      – У меня тоже. Вот только я в отличие от тебя хочу спать!
      – И ты даже не спросишь с кем? – В голосе Оливии прозвучала обида.
      – А что тут спрашивать? И так ясно, что переспать ты могла только с Джеком.
      – Почему это ясно?
      – Оливия, ваши отношения развивались так, что с первого мгновения становилось понятно: Джек тебя не отпустит. Ни за что на свете. Так что тебе оставалось или продолжать бесполезный бунт, или смириться и признаться самой себе, что ты тоже к нему неравнодушна.
      – С чего ты взяла, что я к нему неравнодушна?
      – Господи, Оливия, ты меня сводишь с ума!
      – Ну, Кейт, миленькая! – простонала она в трубку. – Мне так хочется знать!
      – Хорошо, – сдалась подруга. – Начать с того, что ты постоянно устраивала ему сцены и ходила надутая как мышь на крупу.
      – Он меня сильно обидел.
      – Оливия, обидеть может только человек, который что-то для нас значит.
      – Джек для меня много значит. Ты же помнишь, как хорошо мы с ним дружили, а он предал мою дружбу.
      – Я так понимаю, Джека сейчас нет дома? – спросила Кейт.
      – Нет. Если бы он был дома, я бы к тебе не приставала.
      – Попрошу Джека сообщать об отлучках из дома, чтобы успеть спрятаться куда-нибудь.
      Оливия обиженно замолчала.
      – Ладно, – смилостивилась Кейт. – Если бы это был какой-то другой мужчина, ты бы, ни секунды не задумываясь, порвала с ним все отношения. А Джеку ты, конечно, устраивала скандалы, даже уходила из дома, но все же вернулась. Если он будет достаточно терпелив – а Джеку терпения не занимать, – он может в итоге заставить тебя сделать все так, как нужно ему. И ты, что самое удивительное, поддашься и даже ничего не заметишь! Мне кажется, если бы ты не придавала так много значения цветам-конфетам и импозантности очередного кавалера, ты бы уже давно заметила тихую и нежную привязанность Джека. Да и за собой бы внимательно посмотрела. Ты ведь таешь, когда он рядом. А стоит только Джеку что-то сказать, как ты сразу же начинаешь заглядывать ему в рот и ловить каждое слово. Видела бы ты свое лицо в эти моменты!
      – Что все и правда так плохо? – спросила Оливия.
      – Глупая! – рассмеялась Кейт. – Все просто замечательно! Говоришь, он супер в постели?
      – Он просто бог! – благоговейно сказала Оливия и закатила глаза, вспоминая прошлую ночь. – Ни с одним мужчиной до него я не испытывала ничего подобного. Знаешь, я всегда занималась сексом, а этой ночью я занималась любовью. Кажется, теперь я поняла, в чем разница.
      – Очень хорошо, вы, мисс Хэмстон, просто на глазах прогрессируете. Осталось только признаться, что ты любишь Джека, и я могу задуматься над нарядом для вашей свадьбы.
      Оливия замолчала и удивленно уставилась на баночку с джемом. Впрочем, ни баночки, ни джема она не видела. Почему раньше ей не приходила в голову эта простая мысль? Ведь если бы Джек был ей безразличен, ей даже в голову бы не пришло жить с ним под одной крышей, не то что спать! Да, для хорошего секса, на взгляд Оливии, любовь не была необходимым условием. В ее жизни было много мужчин, и лишь об одном она могла бы сказать: да я любила его. Но это было так давно, что его черты почти стерлись из памяти и она уже забыла то чудное чувство.
      – Ну, что надумала? – ворвался в ее мысли голос Кейт.
      – Мне нужно в себе разобраться. Да, мне хорошо с Джеком. И как с человеком вообще, и как с мужчиной...
      – И что тебе еще нужно?
      – Я боюсь сделать ошибку, Кейт. Кто знает, вдруг я еще встречу мужчину своей мечты?
      – О боже! Оливия, скорее всего к тому моменту тебе исполнится девяносто девять лет! И ты вообще-то помнишь, что беременна от Джека?
      – Конечно, помню! Но это еще не значит, что я должна любить его.
      – Дело твое, но я просто никак не могу понять, зачем ты себя обманываешь. Чего ты боишься, Оливия? – настойчиво спрашивала Кейт. – Серьезных отношений? Так у тебя и так все куда уж серьезней. Что тебя останавливает?
      – Если бы я знала ответы на эти вопросы, я бы уже давно была бы счастлива. Хорошее настроение испарилось, словно роса под жаркими лучами августовского солнца.
      – Прекрати немедленно хандрить! – потребовала Кейт. – На тебя беременность плохо влияет. Ты то кидаешься на всех подряд, то закатываешь истерики, то мучаешься мировой скорбью. Прекрати самокопание и постарайся быть счастливой. Это ведь тоже искусство. Жалко, что ему не учат в школах.
      – Ты права, – со вздохом ответила Оливия. – Я не знаю, что со мной такое творится. Может быть, я просто боюсь поверить Джеку? Боюсь, что он вдруг окажется совсем не таким, каким я его себе представила? Как Джордж, Адам и Ник...
      – Оливия, прошу тебя, остановись: если ты будешь перечислять всех своих мужчин, мы будем разговаривать до утра следующего дня! – попросила Кейт.
      Оливия рассмеялась.
      – На самом деле тех, на кого я возлагала какие-то надежды, было не так уж и много. И что самое интересное, последний был лет пять назад. С тех пор – ничего серьезного.
      – Да ты, оказывается, трусиха! – Кейт рассмеялась.
      – Никакая я не трусиха. Но, если бы ты только знала, как больно каждый раз ждать чего-то такого, а потом обманываться!
      – На этот раз ты ничего такого не ждала! Он сам пришел к тебе. Ты ведь даже палец о палец не ударила, а получила самого потрясного мужика километров на сто вокруг. Надеюсь только, мой этого не слышал.
      – Ты и правда считаешь, что он... – Оливия хмыкнула, – потрясный?
      – Твой Джек просто золото. Кстати, если ты все же не решишься ни на что в этот раз, можешь за будущее Джека не волноваться. Помнишь Бетти из финансового?
      – Крашеная блондиночка с силиконовой грудью? Плохо помню...
      – Именно. Так вот, в последнее время Бетти просто замирает, когда Джек проходит мимо. А если бы ты только видела, как колышется ее грудь!..
      – Так, – протянула Оливия. – И что Джек?
      – Пока что ходит мимо, не замечая силиконового счастья. Но учти, Оливия, как только ты окончательно и бесповоротно откажешь ему, он может и поддаться. По крайней мере Бетти будет его обожать, а не устраивать истерики раз в неделю.
      – Я не устраиваю истерики! – возмутилась Оливия.
      – Конечно! Ты просто орешь так, что уже весь район в курсе ваших взаимоотношений, и кидаешься в Джека всем, что только попадается под руку. Хорошо, что у него отличная реакция! Тебя спасает только одно: эти истерики его забавляют. Джек мне рассказывал содержание той, когда у тебя закончилось средство для кутикулы и он неосторожно сказал, что до утра можно пережить. Но, Оливия, ты уже не маленькая и должна понимать, что даже самое забавное зрелище со временем может надоесть.
      – Как только он появится, я сразу же все выясню про эту Бетти с силиконом!
      – Эй, Оливия, ты слышала, что я тебе сказала?!
      – Про Бетти?
      – Нет, про истерики! Не смей устраивать ему сцену. – Кейт задумалась. – Хотя нет, устрой, это будет еще одним доказательством, что он тебе небезразличен. Оливия, ты ревнуешь!
      – Да, я ревную! Если только что-то узнаю, убью обоих!
      – Вот это да! Не удивляюсь, что у вас была потрясающая ночь: такой темперамент! Резюмирую разговор: ты любишь Джека и пора бы уже в этом признаться хотя бы себе. Все, я хочу вернуться к своему мальчику в постельку и разбудить его для замечательного дня. Я люблю его и не боюсь в этом признаться. И заметь: когда я думаю, что занимаюсь сексом с любимым человеком, все становится раз в пять прекраснее! – Кейт звучно чмокнула воздух и отключилась.
      Оливия растерянно поднялась и положила трубку на базу.
      А что, если Кейт права? Может быть, я просто боюсь серьезных отношений? Да и как не бояться, если все мужчины, с которыми я встречалась, оказывались последним мерзавцами. Нет, не последними, каждый был хуже предыдущего! А что, если и Джек окажется совсем не тем, за кого я хочу его принимать?
      – Эй, есть в этом доме кто-нибудь, кто любит клубнику? – спросил Джек из прихожей.
      От неожиданности Оливия выронила чашку, и на светлом ковре образовалось огромное пятно. Она села на диван, закрыла лицо руками и залилась слезами.