Оливия тряхнула роскошными черными кудрями и запустила пальцы в волосы, чтобы немного помассировать голову, – высокая, серьезная, как говорила мама, прическа ужасно утомила ее. Ей уже несколько дней так хотелось чего-нибудь легкомысленного! Ведущий программист Оливия Хэмстон тяжело вздохнула, подобрала волосы, которые так и норовили залезть в глаза, и принялась за работу.
      – Зря! Так было очень хорошо! – прозвучал над ее ухом тихий голос ее давнишнего приятеля Джека.
      – Как так? – игриво поинтересовалась Оливия, надеясь, что шутливое заигрывание со старым другом ее немного отвлечет.
      – Когда они были распущены. Правда, половина отдела сразу же перестала работать...
      – Вот видишь! Я же не могу позволить себе затормозить работу всей фирмы. Мистер Беринг меня просто убьет!
      – Разве можно убить такую красоту! – рассмеялся Джек.
      – Тебе бы все шутить! – Оливия покачала головой.
      – Опять работы навалилось? – сочувственно спросил Джек.
      Оливия ничего не ответила, лишь махнула рукой, давая ему понять, что она уже успела смириться.
      – Да еще и этот стиль одежды! – тихо, чтобы больше никто не услышал, пожаловалась она.
      – Надоело носить юбки ниже колена?
      – Не издевайся! Ты и так прекрасно знаешь, что я предпочитаю такую длину. Я готова терпеть даже белые блузки и полное отсутствие украшений, – даже простой цепочки! – но вот подобранные волосы – это просто ад!
      – Не знаю даже, что тебе ответить... – Джек рассеянно провел пятерней по голове, на которой волосы всегда были чуть длиннее, чем у тойтерьера.
      – Иногда, я даже тебе завидую! – поделилась Оливия.
      – Не смей стричься! Нация может и не перенести потери такого состояния!
      – Все! – Оливия рассмеялась и шутливо велела ему: – Пошел прочь, а то меня выгонят даже не за неподобающий ответственному сотруднику вид, а за пустые разговоры на рабочем месте!
      Джек рассмеялся и махнул ей рукой на прощание. Оливия улыбнулась и с нежностью посмотрела ему вслед.
      Как приятно знать, что хотя бы один мужчина общается с тобой не как с красивой куклой, а как с товарищем. Я рада, что у меня есть Джек!
      Оливия улыбнулась своим мыслям и вернулась к работе. Даже пять минут разговора с другом вернули ей силы и спокойствие. Судя по всему, сегодня она все же закончит этот идиотский проект! Оливия любила свою работу и получала искреннее удовольствие, когда она была выполнена превосходно, как, впрочем, случалось всегда. Но слишком часто творческие проекты перемежались рутиной, которую она ненавидела всеми фибрами души.
      Вот и сейчас она программировала информационный портал для небольшой, но очень довольной собой риелторской конторы. Ни новых идей, ни какого-то выдающегося дизайна в этом проекте быть не могло в принципе. Впрочем, интересные проекты «Программ компани» – уже почти родной для Оливии дизайнерской компании – перепадали нечасто. Уж кто-кто, а она это отлично знала! Оливия трудилась на благо «Программ компани» вот уже почти пять лет: очень серьезный срок для предприимчивой молодой женщины. Так что она уже не раз задумывалась о том, чтобы покинуть фирму – благо выгодные предложения поступали постоянно. Но что-то всегда останавливало ее, а Оливия давно научилась доверять своей интуиции.
      Брошу все к черту, надоело! – сердито подумала она, забивая последнюю команду. Сколько можно сидеть за компьютером и удовлетворять чье-то тщеславие! В принципе мне так и так сидеть за компьютером, но бывают же моменты, когда мне это ужасно нравится! Почему у нас так мало творческих проектов? Исключительно потому, что, как только человек становится шишкой, пусть даже и размером с прыщ, ему сразу же хочется оповестить об этом весь свет. А что может быть лучше, чем свой сайт в Интернете? Вот только мозгов на что-нибудь приличное не хватает!
      Она довольно зло ударила по кнопке “enter” и откинулась на стуле, чтобы посмотреть, как все будет работать. Впрочем, Оливия могла бы и не устраивать проверку, она была первоклассным специалистом и уже забыла, когда в последний раз ошибалась.
      – Как всегда сама безупречность? – поинтересовался кто-то из ее коллег.
      Оливия не сочла нужным отвечать на это ехидное замечание. Когда она только появилась в отделе, мужчины попытались взять ее под крылышко и покровительственно объясняли, где включается питание у компьютера. Но довольно скоро они поняли, что перед ними серьезный соперник, а уступить пальму первенства женщине не хотел никто. И все как один занялись травлей коллеги, но Оливии это было совершенно безразлично. Она превосходила на голову их всех и не стеснялась об этом прямо говорить.
      Самой себе она признавалась, что дело не только в ее профессионализме и человеческой зависти. Оливия так и не научилась сдерживать порывы и в горячке часто могла обидеть человека, но как бы сильно она потом ни раскаивалась, сил подойти и попросить прощения никогда не находилось. Да еще и постоянные довольно грубые отказы... Ну что она могла сделать, если давно для себя решила, что не заводит романов на работе...
      – Оливия, не хочешь выйти освежиться? В этом году просто безумный август! – выразительно обмахиваясь листами с какими-то набросками, сообщила Кейт – в огромном Нью-Йорке единственный близкий Оливии человек, за исключением, пожалуй, Джека, который давно занял в ее сердце место лучшего друга. Но ведь с ним не обсудишь новую помаду и вечную тему «все мужики...».
      – Удалось вырваться? – лениво откидываясь на кресле, поинтересовалась Оливия.
      Кейт отмахнулась и жестами поторопила подругу. Оливия сразу же поняла, что вовсе не жара и усталость заставили Кейт оторваться от карандаша и ватмана. Подруга явно что-то хотела сообщить. Прямо сгорала от нетерпения!
      – Если кто-то мне будет звонить, я вернусь через десять минут! – сообщила Оливия и степенно удалилась.
      Как только она вышла за порог кабинета, где ютились программисты, вся чинность сразу же улетучилась и Оливия, блестя глазами, повернулась к подруге.
      – Ну? – спросила она.
      – Не здесь же! – Кейт выразительно подняла плечи и кивнула на проходящих по коридору сотрудников. Она увлекла подругу на крышу, где уже несколько лет специально для жаркой погоды был устроен небольшой садик с фонтанчиком. Но ни деревца в кадках, ни тонюсенькая струя воды от жары не спасали, и даже на тридцатом этаже чувствовался запах раскаленного асфальта. Но Кейт прекрасно знала, что сейчас в рекреационном саду, как прозвали это место сотрудники фирмы, не будет ни души.
      – Так что случилось? – повторила Оливия свой вопрос.
      – Ты просто упадешь! – восторженно заявила Кейт.
      – Не хотелось бы... Все же тридцатый этаж... Боюсь, когда я приземлюсь, мне будут безразличны любые новости и сплетни.
      – Я бы ни за что не стала тебя вызывать, если бы речь шла о каких-то слухах! – чуть обиженно сказала Кейт.
      – Так что тогда?
      – Если тебе так не хочется слушать сплетни, может быть, и не стоило отвлекать тебя от работы... Ты явно была увлечена...
      – Кейт! – сердито одернула ее Оливия.
      – Ладно! – сдалась та. – В эту пятницу наши устраивают корпоративную вечеринку!
      – Вот так новость, – разочарованно протянула Оливия. – А что ты еще хотела в канун десятилетия «Программ компани»? Я просто ненавижу эти ужасные вечеринки, когда все в черном с самым серьезным видом обсуждают внешнюю политику очередного президента!
      Кейт загадочно улыбнулась.
      Оливия сразу же насторожилась.
      – Хочешь сказать, что на этот раз все будет совсем не так?
 
      Оливия с удовольствием повертелась перед огромным зеркалом в дамской комнате «Гардиен-холла». Определенно, ей очень шло это облегающее платье белого муслина в мелкий синий цветочек. Плечи и грудь оно больше открывало, чем закрывало, так что любой мог по достоинству оценить фигуру мисс Хэмстон. Соломенная шляпка, закрепленная огромными атласными лентами в тон цветам на платье, и тонкие перчатки завершали образ.
      – Готова спорить, половина будет одета под Скарлетт! – рассмеялась Оливия.
      – Но ни одна не будет похожа на нее так, как ты!
      Оливия не стала отрицать очевидное: небольшой рост, черные, чуть вьющиеся волосы, зеленые глаза, полное пренебрежение к общественному мнению... Как другие только посмели использовать этот образ?
      Кейт, чья кожа была точно молочный шоколад, намотала на голову несколько слоев белых тряпок, облачилась в холщовую рубашку и юбку и закончила свой костюм огромным ярко-красным платком.
      – Что-то ты мне сильно напоминаешь Мамми! – подозрительно глядя на подругу, сказала Оливия.
      – Ну кто-то же должен за тобой присматривать! – ничуть не смущаясь, ответила Кейт и ловким жестом, словно всю жизнь это делала, поправила чалму.
      – Нужно было все же подобрать тебе какое-нибудь симпатичное платье с кринолином!
      – Прекрати! – попросила Кейт. – Готова спорить, что только я решусь одеться так, как и положено было чернокожей в колониальной Америке. Все остальные будут выглядеть просто глупо! Я не стыжусь своих предков. – Кейт вздернула подбородок и пошла к выходу. – Так ты идешь?
      – Проблема в том, что белые будут стыдиться самих себя, – пробормотала Оливия и последовала за подругой.
      Кейт немного ошиблась: в зале был еще один человек, одетый в холщовые штаны и рубашку. Оливия чуть было не открыла рот от удивления, когда увидела маскарадный костюм своего шефа – мистера Беринга. Если кожа Кейт была цвета молочного шоколада, то кожу шефа можно было сравнить разве что с настоящим горьким шоколадом, где какао не менее девяноста девяти процентов.
      – Добрый вечер, леди! – поприветствовал их шеф, величаво склонив голову.
      Оливия облегченно вздохнула – все же шеф, несмотря на проявленное чувство юмора, не изменился. Вероятно, это самое чувство юмора он вот уже лет десять скрывал. И весьма преуспел в этом.
      – Добрый вечер, мистер Беринг! – хором, словно на уроке, ответили Оливия и Кейт.
      При шефе всегда хотелось вести себя, как примерные ученики в классе, что-то было в его фигуре настолько величавое, что Оливия никак не могла отделаться от желания присесть в реверансе – и не только на костюмированной вечеринке в колониальном стиле!
      – Я вижу, вы правильно выбрали роли. Я так и думал, что вы, Оливия, будете изображать Скарлетт О’Хару! И я рад, что у вас достало смелости выглядеть не смешно, Кейт.
      – У нас не было особенного выбора, мистер Беринг, – ответила за них обеих Оливия.
      – Ну что ж, леди, веселитесь, отдыхайте, готов поспорить, что такие очаровательные девушки не могут не любить смеха и компании! – Шеф подмигнул растерянным Кейт и Оливии и чинно удалился.
      Они удивленно переглянулись.
      – Что бы это значило? – поинтересовалась Оливия.
      – Попомни мои слова, этот вечер нам с тобой запомнится на всю жизнь! – пророчески произнесла Кейт, многозначительно подняв вверх указательный палец.
      – Да уж! Игриво подмигивающий Беринг! Уф! – Оливия приподняла брови и сделала вид, что утирает пот со лба.
      – Здравствуйте, дамы! – поприветствовал их Джек.
      – Ого! – воскликнули они с Оливией в один голос и сразу же рассмеялись.
      – Расспросите подробнее своих родителей, не было ли у них второго ребенка! – посоветовала Кейт. – Уж слишком вы похожи!
      – Ну я же не виноват, что решил одеться как Рэд Батлер! – виновато развел руками Джек.
      – А у меня просто не было выбора, ты же знаешь!
      – И все равно это странно! – резюмировала Кейт.
      – Тогда мне больше ничего не остается, как стать твоим кавалером на этот вечер, Оливия.
      Она окинула Джека придирчивым взглядом и, удовлетворившись осмотром, кивнула. Тогда Джек подставил согнутые в локтях руки, одну – Оливии, другую – Кейт и весьма довольный собой повел дам в зал.
      – Мне будут завидовать все вокруг! – прошептал он так, чтобы слышали только его спутницы.
      – Почему это? – поинтересовалась Кейт.
      – Потому, что я поймал в свои сети двух самых очаровательных леди в этом зале, да еще собираюсь наслаждаться их обществом весь вечер!
      – Ну, обществом Оливии ты можешь наслаждаться столько тебе хочется, а вот я очень хочу найти себе какого-нибудь Тома и закрутить с ним интрижку... Вдруг удастся убежать на север? Что-то захотелось на свободу...
      – Кто-то уже лишил нашу Кейт свободы? – поинтересовался Джек.
      – Не завидую я человеку, который попробует это сделать! – усмехнулась Оливия.
      – Почему это? – Кейт игриво усмехнулась. – Если он будет красив, обходителен, нежен, внимателен, щедр...
      – Кейт, остановись! – взмолился Джек. – Я сейчас почувствую себя полным ничтожеством!
      – Это еще почему?
      – Не отвечаю многим требованиям. – Джек подмигнул Оливии, и она с трудом сдержала смех. – Схожу за напитками.
      Как только спина Джека растворилась в толпе, Кейт дернула Оливию за рукав и требовательно спросила:
      – Что он хотел этим сказать?
      – Чем этим?
      – Оливия, не хорошо быть злопамятной! – возмутилась Кейт. – Сколько можно вспоминать разговор на крыше! Почему Джеку так хочется соответствовать моему идеалу?
      – Может, он собирается закрутить с тобой роман?
      – Брось, Оливия, все давно знают, что Джек по уши влюблен в тебя!
      Оливия не выдержала и расхохоталась.
      – Ну что ты смеешься! – возмущенно сказала ее подруга. – Это же видно!
      – Кейт, мы просто друзья, как ни сложно понять дружбу между мужчиной и женщиной. И даже если Джек и был когда-то в меня влюблен, все уже позади. Он слишком хорошо меня изучил и к тому же в курсе всех моих романов. Какая может быть любовь?!
      – Тогда при чем здесь...
      Но она не успела задать вопрос, так как появился Джек, с трудом удерживая в руках три бокала шампанского.
      – Прошу, леди! И побыстрее, а то я сейчас все уроню!
      Оливия взяла бокал и растерянно посмотрела на Кейт.
      – Что случилось? – спросил Джек, и Оливия в который раз удивилась тому, как хорошо он чувствует ее настроение.
      – Прости, конечно, но почему ты не взял вино? – смущаясь спросила она, все же Джек старался. – Не пойми меня неправильно, просто мне не стоит пить шампанское.
      – Там есть еще виски и текила. Если хочешь...
      Оливия выразительно скривилась.
      – Похоже, мистер Беринг все же пожадничал, – прокомментировала Кейт.
      – А в чем, собственно, дело? Никогда не слышал об аллергии на шампанское!
      Оливия тяжело вздохнула.
      – Не знаю почему, но, как только я выпью шампанского, голова отказывает. Утром не могу вспомнить, что и как делала! Пару раз такое слышала утром о своих похождениях, что зареклась даже смотреть на шампанское!
      – Брось, Оливия, ты же не девчонка семнадцати лет! – рассмеялась Кейт. – Что может случиться со взрослой и уверенной в себе женщиной от бокала шампанского? Впрочем, можешь попросить сок...
      – Ладно, – решилась она. – Но если я полезу на стол танцевать канкан и вы меня не остановите...
      – Вот еще, добровольно отказываться от такого шоу! – фыркнула Кейт.
      – Мы берем на себя полную ответственность! – рассмеялся Джек. – А если тебе захочется танцев, нам придется танцевать только ирландские. Надо же соответствовать образу! Так что тебе не придется одной отвечать перед начальством за безобразное поведение.
      Оливия рассмеялась и подняла свой бокал.
      – За «Программ компани»! – провозгласила она.
      – За «Программ компани»! – воскликнули Джек и Кейт, и бокалы со звоном столкнулись в воздухе.
      Оливия сделала небольшой глоток и с удовольствием зажмурилась. Как же приятно было легкое покалывание на языке от пузырьков воздуха!
      – Это потрясающе вкусно! – заявила она.
      – Только не увлекайся, – попросила Кейт, – не хочу нести тебя домой!
      – Ты все равно не справишься, так что страдать придется Джеку.
      – Разве это повинность? – насмешливо откликнулся он. – Чем будем заниматься?
      Они внимательно осмотрелись. Все еще чинно стояли кружками и о чем-то беседовали. Но в воздухе уже что-то витало. Все же не зря в этом году решили устроить маскарад: все работники, даже самые серьезные, как-то неловко переминались с ноги на ногу, словно породистые лошадки, которым не терпится взять с места в карьер.
      – Кажется, пора устроить шоу! – пробормотала Оливия и решительно двинулась через толпу к оркестру.
      – Что это она? – спросила Кейт у недоумевающего Джека.
      В ответ тот лишь пожал плечами.
      – Не знаю, но у меня есть нехорошее подозрение, что Оливия что-то задумала.
      – Подозрение, – хмыкнула Кейт. Она была уже совершенно уверена в том, что подруга сейчас сделает что-то невообразимое. Но, впрочем, останавливать Оливию не собиралась: давно уже пора расшевелить народ. И Кейт согласна во всем помогать подруге, лишь бы вечеринка удалась.
      – Ну что вы там копаетесь?! – сердито топнув ножкой, спросила Оливия. – Кстати, Джек, ты умеешь танцевать вальс?
      – Умею, а что?
      – Отлично! Ты просто чудо! – просияла Оливия, и Джек понял, что лучше ему было бы не признаваться.
      Сама же возмутительница спокойствия подошла к оркестру и о чем-то тихо переговорила с дирижером. Он весело улыбнулся и кивнул. Оливия взяла в руки микрофон.
      – Добрый вечер, леди и джентльмены! – поприветствовала она зал.
      В ответ раздались вежливые недоуменные хлопки.
      – Прежде всего, я бы хотела поздравить вас с десятилетием «Программ компани»!
      Зал вновь захлопал, на этот раз уже с одобрением.
      – А также поблагодарить организаторов этого прекрасного вечера!
      И вновь аплодисменты. Кейт и Джек настороженно переглянулись: уж слишком хорошо все шло, они-то знали, что Оливия что-то задумала!
      – А теперь предлагаю открыть наш вечер! Прошу вас! – Оливия улыбнулась дирижеру и положила микрофон.
      Как только зазвучали первые такты вальса, Джек понял, что задумала Оливия.
      – Кажется, без ирландских танцев все же не обойдется! – обреченно заметила Кейт. – Ну что ты стоишь как столб? Ты же Рэд Батлер, самый галантный джентльмен! Не видишь, что ли, дама ждет? – Она раздраженно подтолкнула растерянного Джека по направлению к Оливии.
      Все вокруг почтительно расступились.
      Джек подошел к Оливии и поклонился. Оливия ослепительно улыбнулась в ответ и вложила свою ладонь в его протянутую руку. Джек едва ощутимо вздрогнул от этого прикосновения, успев только подумать, что уже успел забыть, какая нежная у Оливии кожа и как чудно пахнут ее волосы.
      Но вот начался танец, и Джек забыл обо всем на свете, он просто наслаждался близостью Оливии, наслаждался ее запахом, мягкими прикосновениями рук, переливчатым смехом. Джек очнулся лишь тогда, когда музыка закончилась, и с удивлением понял, что к ним присоединились многие собравшиеся в зале. А те, кто остался в стороне, с удовольствием аплодировали.
      – Спасибо тебе, – тихо прошептала Оливия на ухо Джеку, и он вновь вздрогнул, почувствовав, как ее теплое дыхание шевелит волоски на висках. – Кажется, мы их расшевелили!
      – Тогда я требую возмещения морального вреда! – улыбнулся Джек.
      Оливия удивленно приподняла бровь.
      – Ты сегодня танцуешь только со мной!
      Она рассмеялась и, схватив Джека за руку, побежала через толпу, вновь приводя все в движение.
      Кейт с удивлением смотрела на Оливию и Джека и никак не могла понять, почему они до сих пор не закрутили романа, но вот ее кто-то подхватил под руку и увлек в веселом галопе. Ирландские танцы, которые пророчила Кейт, начались даже раньше, чем она предполагала.
      Задыхающаяся и раскрасневшаяся Оливия упала на стул возле барной стойки, совершенно не заботясь о том, что будет с ее кринолинами.
      – Шампанского, пожалуйста! – крикнула она.
      – А ты не увлеклась? – поинтересовалась Кейт, появившаяся словно из-под земли.
      – Знаешь, может быть, мой организм перестроился, но я совершенно трезва! Хотя это всего-то второй бокал. И все равно странно! – Оливия залилась веселым смехом.
      – Ну-ну! – скептически заметила Кейт и знаком попросила и ей налить. Она подняла бокал и провозгласила: – За то, что бы нас с тобой ничто не опьяняло в этой жизни: ни вино, ни мужчины!
      Оливия с удовольствием отпила небольшой глоток и заинтересованно посмотрела на подругу.
      – С чего бы такие тосты?
      – Я, кажется, готова влюбиться! – поделилась Кейт и засмущалась.
      – Вот это да! Смущающаяся Кейт! – рассмеялась Оливия. – Да, подруга, сразу же понятно, что дело серьезно! Что тебя останавливает?
      – Раньше ничего хорошего из этого не получалось. Одни сплошные разочарования.
      – Но ведь и я раньше не могла пить шампанское. А все мои романы хоть и заканчивались не слишком хорошо, приносили мне массу удовольствия. Если бы была такая возможность, я бы и сама влюбилась. Разве ты не чувствуешь? В воздухе какие-то перемены, готова спорить, сегодня что-то случится. Но меня это радует. Все меняется, Кейт, так почему бы и не попробовать изменить что-то в своей жизни?
      – Да, ты права. – Кейт резко встала и поправила свой тюрбан. – У меня помада не потекла?
      – Все отлично, – успокоила подругу Оливия. – Куда это ты?
      – Влюбляться! – весело воскликнула Кейт и исчезла в толпе.
      Оливия долго смотрела ей вслед, пока перед глазами все не начало кружиться. Она потрясла головой, что-то происходило. Но Оливия уже просто не могла себя контролировать. Кажется, коварное игристое вино все же сыграло с ней злую шутку.

      Оливия очнулась от того, что закрылась входная дверь. Она села на постели и растерянно осмотрелась. В сером свете нарождающегося дня было очень хорошо видно ее карнавальное платье, неопрятной грудой валяющееся возле постели, белье и чулки, разбросанные в самых неожиданных местах. Чувство, что произошло что-то непредвиденное, пронзило Оливию. Она вскочила с постели и бросилась в ванную.
      – О нет! – простонала она. – Нет, нет и нет! Этого просто не может быть! – Все, абсолютно все, указывало на то, что она была близка этой ночью с каким-то мужчиной. – Боже мой! – причитала Оливия, пытаясь хоть как-то бороться с последствиями. – Боже мой! – Через полчаса она вышла из ванной, сделав все мыслимые процедуры, но спокойствия это не прибавило.
      Оливия быстро убралась в комнате, поменяла белье на постели. Она всеми возможными способами старалась отвлечь себя от мысли о том, что переспала с неизвестным мужчиной, к тому же будучи пьяной!
      В семь часов утра Оливия не выдержала и позвонила Кейт.
      – Что такое? – раздался сонный голос подруги. – Сегодня суббота, если ты не в курсе.
      – Кейт, беда! – Оливия чуть было не расплакалась.
      – Да что случилось-то? – тут же встревожилась подруга.
      – Кейт, только что из моей квартиры ушел мужчина, с которым я переспала!
      – Прости, дорогая, но если ты будешь звонить меня после каждого мужика...
      – Ты не понимаешь, Кейт!
      – Действительно, – легко согласилась та. – Ты можешь нормально объяснить? Он причинил тебе вред?
      – Да как тебе сказать? – задумалась Оливия. – Судя по тому, как я себя чувствую, все было просто отлично...
      – Тогда в чем же дело?
      – Я его не знаю, Кейт!
      – То есть?
      – Я не знаю, с кем переспала. Причем я не просто не знаю его имени, я даже не помню, как он выглядел, не помню, как мы пришли ко мне домой, не помню, где я его подцепила. Хотя нет, скорее всего, на вечеринке. Ты помнишь, как я уходила?
      – Нет, я ушла раньше. Ты мне сказала, что все в порядке и ты тоже уйдешь через полчаса.
      – А Джек? – с надеждой спросила Оливия.
      – Если честно, я сейчас тоже не одна и тогда была не одна, – смущаясь ответила Кейт, – поэтому не смотрела, где Джек. Мне показалось, что ты вполне вменяема... Черт, нужно было тебя забрать!
      – Успокойся. Я уже взрослая девочка и сама отвечаю за свои поступки. Но как же я могла?!
      – Ну, Оливия, с кем не бывает! Ты сейчас пьешь таблетки?
      – Да, – с сомнением сказала она, понимая, что в этом цикле постоянно забывала о таблетках. Но ведь иногда она их пила!
      – Ну вот, одной проблемой меньше, – поспешила успокоить ее Кейт. – Сейчас же поезжай в больницу и сдай анализы на заболевания, передающиеся половым путем. Сифилис тебе точно не нужен.
      – Это уж да! – согласилась Оливия. – И все же мне тридцать пять лет, а я напиваюсь до чертиков и провожу ночь с человеком, о котором не знаю вообще ничего! Даже как он выглядит!
      – Да ладно тебе! – протянула Кейт. – Все будет отлично. Зато у нас теперь есть опыт.
      – Если посмотреть с этой стороны...
      – Через пару недель ты будешь смеяться, рассказывая об этом приключении. И потом, тебе же хорошо?
      – Знаешь, мне даже чуточку жаль, что я его не знаю!
      – Это почему же?
      – Мне так хорошо, что не передать. И это, несмотря на то что я ужасно испугалась, а потом отмывалась в ванной с час!
      – Действительно жаль, – согласилась Кейт.
      – Кстати, откуда ты разговариваешь? Что-то очень странный звук!
      – Из ванной. Не хотелось будить Эда.
      Да, это что-то новенькое, обычно Кейт не церемонится со своими кавалерами. Даже не оставляет их на ночь...
      – Значит, он Эд. Мне кажется или ты по уши влюбилась?
      – А бывает влюбиться не по уши? – со вздохом спросила Кейт. – Ладно, отправляйся в больницу и звони мне, как только получишь результаты.
      – Пока! – попрощалась Оливия и положила трубку.
      Она бросила взгляд на часы: половина восьмого, в больнице она будет в половине девятого. Нормально. Кому какое дело, почему она пришла в субботу в больницу в такую рань!
      Ровно в десять часов утра Оливия получила результаты анализов. Она была совершенно здорова.
      – Ну слава богу! – облегченно пробормотала она, когда вышла из больницы, и тут же позвонила Кейт, предлагая подруге отметить в каком-нибудь кафе благополучное завершение этого приключения.
 
      Через две недели Оливия уже и думать забыла о костюмированном бале и о том, что было после. Она с головой ушла в работу – наконец-то появился интересный проект, а в выходные должна была приехать давняя подруга Эмилия, которая вот уже пять лет жила в Лондоне и, судя по всему, не собиралась возвращаться.
      Оливия стояла в аэропорту Кеннеди и раздраженно посматривала на часы. Рейс задерживался. Впрочем, Оливии уже давно было пора к этому привыкнуть: как только прилетала Эмилия, с самолетами обязательно что-нибудь случалось! Но Оливия опасалась говорить об этом вслух – чтобы не сглазить. А вот Эмилия ничего не замечала, она была уверена, что так происходит со всеми.
      – Лив! – услышала Оливия свое детское прозвище и сразу же узнала голос подруги.
      Она обернулась и раскрыла объятия невысокой, чуть полноватой, но совершенно от этого не страдающей, Эмилии.
      – Эм! Как я рада тебя видеть! – воскликнула Оливия, обнимая подругу. – Как долетела?
      – Как всегда болтанка. Когда они научатся делать нормальные самолеты?! – возмутилась Эмилия.
      Оливия счастливо рассмеялась.
      – Если бы ты знала, какой у тебя лондонский акцент!
      – Меня уже несколько лет принимают за кокни!
      – Какие у тебя планы? – спросила Оливия, когда они получили багаж и пытались найти свободное такси.
      – Сейчас заедем в отель, оставляем мою сумку и вперед за тряпками! Мне нужно полностью обновить гардероб к осени. Я слышала в «Мери Стоун» распродажа?
      – В Нью-Йорке всегда распродажа! Кстати, «Мери Стоун» английский бренд.
      – Тем более мне интересна их распродажа в Нью-Йорке! В какой поедем отель?
      – Какой отель?! – возмутилась Оливия. – Остановишься у меня. И никаких возражений. Я хочу провести с тобой весь уик-энд! Мы и так редко видимся.
      – Я просто думала, а вдруг ты уже живешь не одна...
      – Если ты опять начнешь мне рассказывать, что в тридцать пять нельзя одной, я тебя посажу в самолет и отправлю обратно без всякого шопинга! – пригрозила Оливия.
      – О нет, только не без этого!
      Подруги переглянулись и рассмеялись.
      Как приятно встречаться с теми, кто любит тебя, несмотря ни на какие твои причуды, подумала Оливия. Надо будет не забыть рассказать Эмилии о той ночи. Вот она посмеется!
 
      Они забрались вдвоем с ворохом одежды в одну кабинку. Ну не ходить же туда-сюда по магазину, чтобы показать, как сидит кофточка!
      – Слушай, ты в свой размер нормально влезаешь? – удивленно спросила Оливия.
      – Тебе кажется, что я поправилась?
      – Да нет! Просто я никак не могу влезть в восьмой! А ведь у меня вес не меняется лет с двадцати трех!
      – Ну-ка, ну-ка! – Встревоженная Эмилия подалась навстречу подруге. – Я отлично вхожу в свой двенадцатый! Подожди пару секунд!
      Подруга выскочила из примерочной и вернулась с брюками ярко-розового цвета.
      – Что это ты такое принесла?! – возмутилась Оливия. – Я никогда в жизни это не надену!
      – Тебя никто и не просит в них отправляться на работу или на свидание! – нетерпеливо перебила ее Эмилия. – Мне просто нужно кое-что выяснить. Надевай!
      Оливия подчинилась и с трудом влезла в брюки. Она с ужасом посмотрела на свое отражение и тут же отвернулась.
      – Ужас какой!
      – Родная моя, ты знаешь, что это десятый размер?
      – Какой?! – в ужасе воскликнула Оливия и попыталась изогнуться так, чтобы увидеть ценник.
      – Десятый! – четко сказала Эмилия. – Или у меня уже такой акцент, что ты не понимаешь?
      – Да все я понимаю! Но...
      – Что – но? – лениво поинтересовалась Эмилия.
      – Но почему я с трудом влезаю даже в десятый?!
      – У меня есть одна догадка, но ты сразу же начнешь возмущаться...
      – Говори! – позволила Оливия. – Я слишком много ем в последнее время!
      – Ты еще и много ешь?
      – У меня просто волчий аппетит. Я могу уничтожить недельные запасы за один день! А по шоколадкам я просто схожу с ума! Моему организму явно чего-то не хватает. Тут как-то в автомате не было «Баунти», так я чуть ли не побежала отпрашиваться у шефа, чтобы сбегать куда-нибудь, где этот дурацкий батончик есть! А потом ударилась в слезы, меня весь отдел успокаивал, все спрашивали, что у меня случилось, но я же не могу честно сказать, что просто ужасно хочу батончик! Настоящая истерика из-за шоколадки.
      – А больше ничего странного не замечала?
      – Нет.
      – Слушай, Оливия, когда у тебя должна начаться менструация?
      – А что?
      – Ответь, пожалуйста, на мой вопрос.
      Оливия пожала плечами и полезла в свою записную книжку. В ее голове постоянно был такой объем информации, что помнить еще и о цикле не было ни возможности, ни желания.
      – Я не записала, – растерянно сказала она.
      – Она уже прошла?
      Оливия напряглась, пытаясь вспомнить.
      – Ты что, не помнишь?! – изумилась Эмилия.
      – Всего-то три дня неудобств! – отмахнулась Оливия. – У меня сейчас столько дел!
      – Везучая, – тяжело вздохнула Эмилия, – я всегда помню и две недели морально готовлюсь! Ладно, вернемся к теме нашего разговора. Когда у тебя там последняя запись?
      – Шестнадцатое июля.
      – Ты пила гормональные таблетки?
      – Да.
      – Кстати, а сейчас?
      – Я потеряла пачку, все никак не могла купить, прошло больше двух дней, и я решила просто быть поосторожнее.
      – Понятно. От тебя я такого, между прочим, не ожидала. Когда это было?
      – Недели две назад.
      – В августе ты их пила?
      – Да.
      Эмилия взяла у подруги органайзер и нашла в нем календарь.
      – Тогда, считаем: шестнадцатое июля плюс двадцать восемь дней – четырнадцатое августа плюс еще двадцать восемь – девятое сентября. Сегодня двадцатое.
      Эмилия подняла глаза на подругу.
      – Что это ты так на меня смотришь?
      – Оливия, ты понимаешь, что у тебя задержка уже больше двух недель? Это много...
      – Но ведь я ни с кем... О боже мой! Нет, этого просто не может быть! Не может быть!
      – Что такое, Лив? – встревоженно спросила Эмилия. – Что у тебя случилось?
      – Понимаешь, со мной произошла странная история. До сих пор не знаю, как к этому относиться. На корпоративной вечеринке я пила шампанское, ты же знаешь, как оно на меня действует. Но сначала все было просто отлично. Я веселилась, танцевала, а потом... – Оливия замолчала, словно собиралась с силами.
      – Что потом? – поторопила ее подруга.
      – Потом я проснулась дома в своей постели, из которой буквально пять минут назад вылез какой-то мужчина. Я не знаю, ни кто он, ни как выглядит, ничего!
      – Но вы точно...
      – Эмилия, как ты думаешь, можно ли в этом ошибиться?
      – Вот так история! Ты хоть проверилась?
      – Да, я ничем не больна. Мне попался чистый экземпляр! – Оливия грустно усмехнулась.
      – Так, теперь давай дальше разбираться. Ты в это время еще пила таблетки?
      – Да вроде...
      – Вроде или да? – настаивала Эмилия.
      – Да! – твердо ответила Оливия хотя бы для того, чтобы подруга отстала с дурацкими расспросами. – Не могу я быть беременной! Не могу!
      – Ладно! – облегченно вздохнула Эмилия. – Скорее всего, ты слишком много работаешь. Нужно больше отдыхать, Лив, гулять, получать какие-то положительные эмоции. Организм пытается все это получить от еды, раз уж ты его не балуешь и заставляешь работать. Но все же сходи к врачу, не должно быть такой задержки, особенно после таблеток.
      – Меня только одно огорчает...
      – Что же?
      – Я ничего не могу купить, пока не похудею!
      Эмилия облегченно рассмеялась – ее подруга вновь была такой же, как и прежде.
      Но вот Оливия с трудом заставила себя улыбнуться. Себя-то обманывать всегда сложнее, а она отлично помнила, что в этом месяце постоянно забывала выпить таблетки!
      Нет-нет, я просто устала, отсюда и все проблемы! – решила она.
 
      Вечером они решили никуда не идти, а устроить домашний ужин с едой из ресторана. Оливия набросала на ковер подушек с дивана, зажгла свечи и предложила подруге располагаться. Но Эмилия вскочила с криком, не успев толком сесть.
      – Ты что-то где-то забыла? – спросила удивленная Оливия, чуть не вывалив на ковер рис с овощами.
      – Это не смешно! – со слезами в голосе сказала Эмилия.
      – Что не смешно?
      – Твои шуточки.
      – Какие шуточки?! – возмутилась Оливия.
      – Так развлекаются в первом классе! – Обиженная Эмилия встала на колени и принялась шарить рукой по полу.
      – Да что это с тобой такое?! – недоуменно воскликнула Оливия, наблюдая за этой странной сценой.
      – Вот! – тоном государственного обвинителя заявила подруга и протянула Оливии запонку. – Мне было больно, когда я на нее села.
      – Ты что, думаешь, будто это я ее тебе подложила?! – возмутилась Оливия.
      – Откуда же она тогда взялась?!
      Оливия задумалась, нахмурив лоб, но морщины почти сразу же разо
      – Я знаю! – воскликнула она.
      – И? – все еще обиженно спросила Эмилия.
      – Ее явно забыл мужчина, который был со мной той ночью! Теперь у меня есть ниточка! – Оливия осторожно забрала запонку и положила ее в шкатулочку на столе.
      – Что же ты с ней будешь делать? Устроишь поиски? – Обида на ее лице сменилась любопытством.
      Оливия вновь нахмурилась. И правда, что делать с этой находкой? С одной стороны, хотелось бы найти этого загадочного мужчину, а, с другой – что она ему скажет? Зачем его искала? Если он не остался до утра, значит, не хотел, чтобы об этой связи узнала Оливия. Может быть, он женат? Тогда тем более не имеет смысла пытаться его искать.
      – Нет, – наконец решила она. – Я не буду его искать. Мне кажется, он этого не хочет. Мало ли, вдруг там счастливое семейство с тремя детьми. И тут я: здравствуйте, вы тут со мной как-то переспали, получите вашу запонку!
      – Дурацкая ситуация! – согласилась Эмилия. – Но все же оставь вещицу на всякий случай.
      – На какой такой случай? – подозрительно поинтересовалась Оливия.
      – Вдруг ты все же...
      – Даже не произноси это слово! – потребовала Оливия. – Ты просто не представляешь, как дурно мне становится при одной этой мысли!
      – Оливия, для женщины быть матерью нормально!
      – Я понимаю. Но когда вижу беременную с этим ужасным животом, я сразу же стараюсь куда-то спрятаться! А когда знакомые встречают меня на улице и начинают показывать какие-то фотки УЗИ, на которых видны одни черные пятна, и требуют, чтобы я немедленно высказала свое мнение об их сыночке, меня бросает в дрожь! – Оливия даже поежилась. – Где-то в середине это выглядит даже эстетично, но в конце? Ужас! Они, бедные, еле ходят, волосы колтуном, ногти обламываются, даже за стол нормально не сядешь – живот мешает. Нет уж!
      – Но, Лив, ты подумай, потом появляется маленький комочек, которому ты дала жизнь!
      – О детях даже не упоминай! – воскликнула Оливия. – Я не знаю, с какой стороны к ним подойти. Мне проще научиться водить, чем перепеленать младенца!
      – Есть подгузники.
      – Вот это да! – ядовито сказала Оливия, пытаясь сделать вид, что ее удивило это замечание.
      – В общем, ясно. Ты еще недозрела.
      – Вот именно!
      – Только учти, пока ты дозреешь, может стать поздно.
      – Не смогу родить, усыновлю. Так мне даже будет проще. Если вообще когда-нибудь почувствую, что мне хочется познать радости материнства!
      – Очень надеюсь, что ты не беременна!
      – Сплюнь! – попросила Оливия. – Давай оставим мои проблемы в покое. Лучше расскажи, как у тебя дела. Ты, как мне кажется, для материнства уже созрела.
      – Созреть-то созрела, вот только думаю, не забеременеть ли «случайно». Или сразу же заплатить за искусственное оплодотворение!
      – Что, все так плохо? – сочувственно спросила Оливия.
      – Да как тебе сказать, есть один славный парень, вот уже два года зовет меня замуж...
      – Так в чем же дело? Мы ведь уже не раз говорили, что замуж и любовь – разные вещи!
      – Ну не мой он тип! – развела руками Эмилия. – Во всем не мой: из всех видов спорта предпочитает шахматы, обожает духовную музыку средневековья, невысокий, да еще и рыжий!
      – А тебе нужен блондинистый атлет, увлекающийся двигателями внутреннего сгорания? – поинтересовалась Оливия. – Ты с ним спала?
      – Нет, конечно! Если я с ним пересплю, потом вообще не отвяжусь!
      – Откуда тогда знаешь, что он не твой тип?
      – Ну не мой – и все!
      – Ясно, это как у меня с беременностью: одна сплошная нелюбовь.
      – Аккуратнее: в моем случае нелюбовь только с одной стороны!
      – Даже не хочу думать! – твердо заявила Оливия и потянулась к третьей порции крылышек.
      Эмилия лишь усмехнулась, но решила ничего не говорить. В конце концов, подруга и сама все поймет. Возможно, так будет даже лучше: меньше шансов сделать непоправимую глупость!

      Оливия раздраженно ударила по клавиатуре, но это не принесло желаемого результата: компьютер по-прежнему висел, причем впервые за десять лет! Она уже была готова побросать вещи в сумку и отправиться домой с твердым намерением больше никогда не возвращаться в «Программ компани». Оливия не была подвержена истерикам и беспричинным слезам. Она давно решила, что не стоит нервничать из-за того, чего не в состоянии изменить, а нервничать из-за того, с чем можешь справиться, в высшей степени глупо.
      Но сегодня привычные мантры не срабатывали. Впрочем, у Оливии была серьезная причина для истерики. Вот только она никак не хотела признаваться самой себе в том, что проблема существует. Подумаешь, вес так и не сбрасывается, а по утрам в последнее время подташнивает! Если бы у нее было меньше работы и больше свободного времени, она уже давно бы сходила к врачу и выяснила, что же такое с организмом.
      У меня, видно, начинается гастрит, решила Оливия. Она еще раз попробовала реанимировать компьютер, но он все так же оставался глух к ее попыткам. Оливия сглотнула, чувствуя, что сейчас ей вновь станет плохо. Точно гастрит! Была же права мама, когда запрещала мне питаться всухомятку!
      Она поморщилась и тяжело вздохнула.
      – Может быть, от меня ты примешь помощь? Говорят, ты сегодня уже послала к черту столько народу, что, если бы они все пошли по указанному адресу, в аду план за год был бы перевыполнен процентов на двести!
      – Ты ко всем подкрадываешься так незаметно или только я удостаиваюсь этой чести? – ядовито спросила Оливия своего приятеля.
      – Прости, я просто хотел помочь, – растерянно ответил Джек и удивленно посмотрел на подругу.
      Конечно, характер у Оливии был не сахар, но еще никогда она не позволяла себе такие выпады. Уже две недели Оливия сама не своя. Ее явно что-то тревожит, но говорить об этом она не собирается. Джек это отлично чувствовал.
      – Прости. – Оливия устало потерла переносицу. – Еще только десять часов, а я уже успела сделать со своим железным другом что-то, от чего он впал в глубокую кому. Да и спать хочу, словно вот уже несколько дней подряд болтаюсь по ночным клубам. Как ты думаешь, это старость?
      – Я думаю, это усталость. Тебе нужно взять несколько дней выходных и хорошенько выспаться, – участливо сказал Джек и осторожно положил руку на плечо Оливии. – Давай-ка посмотрим, что у тебя случилось.
      Оливия откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Ей хотелось только одного: оказаться в своей постели и закрыть глаза. Ни думать, ни тем более что-то делать сил не было.
      Джек прав, честно призналась самой себе Оливия. Хотя мне иногда кажется, что он всегда прав. И это немного раздражает. Впрочем, меня сейчас раздражает практически все! Нужно что-то с собой делать. Для начала извиниться перед Фредом, на которого я вчера наорала. А ведь он был вовсе не виноват.
      Оливия бросила быстрый взгляд направо, где сидел Фред, не слишком расторопно вчера передавший ей документацию. Вместо обычной улыбки Оливия получила хорошую порцию ледяного презрения. Фред не забыл вчерашнего инцидента и прощать Оливию не собирался.
      Но ведь он-то тоже должен понимать, как мне сейчас тяжело! – возмущенно подумала она и тут же себя остановила. Если так будет продолжаться, я скоро превращусь в типичную неудовлетворенную стерву и буду бросаться на всех подряд!
      – Ну вот и все! – удовлетворенно сообщил Джек. – Продолжай работать, теперь все должно быть в порядке. Правда, судя по элементарности ошибки, я бы тебе все же советовал отправиться домой. Готов отдать правую руку и любимую мышку в придачу, ты сегодня все равно ничего путного не сделаешь...
      – Не пророчь! – попросила Оливия. – Мне так плохо, что я вот-вот расплачусь!
      Джек удивленно посмотрел на нее.
      – Ты мне что-то не нравишься в последнее время. После этой вечеринки ты словно сошла с ума! То плачешь, то смеешься, загоняла уже всех за шоколадными батончиками... Что происходит, Оливия?
      Она опустила глаза, не зная, как рассказать Джеку о том, что ее беспокоит. Да и стоит ли рассказывать, если она даже не уверена в том, что подозрения Эмилии имеют какую-то почву. Она-то точно знает, что этого не может быть. Потому что не может быть никогда!
      – Ладно, если не хочешь сейчас говорить, не надо. Может, когда-нибудь потом... – Джек замолчал.
      Оливия поняла, что его обидел отказ поделиться, но как она может ему рассказать обо всем, что случилось с ней за эти чертовы три недели! Она неловко улыбнулась.
      – Прости, Джек, но мне нужно работать. Я должна сегодня все закончить. А поболтаем мы с тобой как-нибудь потом.
      Джек с деланным равнодушием пожал плечами и пошел к себе. Оливия вздохнула и, подперев голову рукой, подумала, что она очень несчастна! Если так пойдет и дальше, еще через три недели ей точно придется увольняться, потому что все вокруг ее возненавидят.
      Жалость к себе заполонила ее всю и начала переливаться через край горькими слезами. Оливия всхлипнула, пытаясь удержать этот поток, и почти сразу же уронила голову на руки. На мгновение в офисе установилась мертвая тишина, которая сменилась встревоженным гомоном.
      – Оливия, что с вами?! – воскликнул Фред, сразу же забыв обо всех своих обидах.
      Оказывается, Фред не так уж на меня и обижался, поняла Оливия. Какой же он милый и чудный молодой человек! Я не заслуживаю его жалости.
      От этой мысли Оливия заплакала еще сильнее. А вокруг все пришло в движение, и уверенные в себе, состоявшиеся мужчины забегали вокруг Оливии словно наседки, перемежая бесполезную беготню восклицаниями:
      – Что у тебя случилось?!
      – Опять закончились шоколадки в автомате?! Я сбегаю!
      – Она слишком много работает!
      – Оливия, может быть, принести воды? Сходите кто-нибудь за водой!
      Оливия подняла голову и сквозь слезы пробормотала:
      – Вы все такие милые!
      Это было все, на что хватило сил: истерика разразилась с новой силой. Наконец кто-то догадался позвать Кейт, и подруга тут же прибежала на помощь.
      Ей сказали, что Оливии плохо, но увидеть такое Кейт не ожидала. Она вообще не могла вспомнить, плакала ли когда-нибудь ее подруга, что уж говорить об истерике!
      – Дайте воды! – первым делом потребовала Кейт.
      Кто-то уже успел сбегать за водой и сейчас протягивал ей пластиковый стаканчик. Кейт недолго думая вылила его на голову подруги.
      Ожидавшая вздохов и причитаний и даже где-то в глубине души наслаждавшаяся ролью слабой женщины, Оливия была шокирована этим поступком. Она подняла на Кейт растерянный взгляд и уже собралась было разразиться гневной тирадой, что теперь по милости подруги похожа на мокрую курицу, как вдруг улыбнулась.
      – Спасибо, Кейт, кажется, это единственное, что могло бы привести меня в чувство! – Она посмотрела на столпившихся вокруг программистов и смущенно улыбнулась. – Простите, что заставила вас побегать...
      – Да ничего, главное, что теперь с вами все в порядке, – за всех ответил Фред. – Ведь все в порядке?
      – Да, все в порядке! – вымученно улыбаясь, сказала Оливия. – И... простите меня, пожалуйста!
      – Ладно, хватит тут разводить сантименты! – сердито потребовала Кейт. – Сейчас ты пойдешь к мистеру Берингу и до конца дня возьмешь отгул. Нет. Даже не до конца дня, а до конца недели.
      У Оливии не было никакого желания спорить, тем более что желания работать было не больше. Она покорно кивнула и выключила компьютер.
 
      Оливия апатично лежала на диване и отравляла в рот одну конфету за другой. Она никак не могла понять, зачем включила телевизор, ведь всякие дурацкие шоу терпеть не могла с детства. Но в этот вечер почему-то особенно тяжело было сидеть одной в пустой квартире. А так хоть какой-то эффект присутствия.
      Слезы, вновь подступившие к горлу, Оливия поспешила заесть очередной конфетой, но все же один тихий всхлип вырвался из ее груди.
      А что, если Эмилия права? Уже три недели, как у меня должна была начаться менструация, и до сих пор никакого намека. Да еще и тошнота по утрам... Нет, нет! Это может случиться с кем угодно, но только не со мной. По крайней мере, не сейчас. Господи, если это случилось...
      Оливия вздрогнула и схватила в руки пульт. Она холодела от одной мысли, что беременна.
      Я ведь не знаю, с кем тогда переспала! Хотя, может быть, это вина Кевина? Впрочем, последний раз мы с ним спали на седьмой день цикла. Слишком рано. Или такое бывает?
      Оливия задумчиво теребила в руках пустую коробку из-под конфет. С ней явно что-то происходит: раньше она ни за что не смогла бы съесть целую коробку без пагубных последствий для пищеварения.
      Все же придется сходить к врачу. Хотя бы для того, чтобы выяснить, что может быть, а чего быть не может. В этот момент Оливия поняла, что все же последние десять конфет были явно лишними, и бросилась в ванную.
      Умывшись ледяной водой, Оливия посмотрела на себя в зеркало и ужаснулась: если бы она не была уверена в том, что зеркало может отражать только ее, то точно бы решила, что это какой-то странный оптический обман. У женщины в зеркале была кожа зеленоватого цвета, под глазами набухли огромные мешки, а сами глаза были красными как у кролика. Оливия перевела взгляд на свое тело и только сейчас поняла, как сильно она поправилась. В домашней бесформенной футболке она выглядела не на десятый, а на двенадцатый размер. Это открытие явилось последней каплей. Оливия опустилась на холодный кафельный пол и заплакала.
      Это была даже не истерика, вызванная гормональными бурями, а слезы разочарования и недоумения. Как же такое могло случиться с ней? Почему именно она?! Это так не вовремя, так некстати!
      Наконец слезы жалости к себе закончились, и Оливия, хлюпнув носом, пошла за телефоном. Похоже, ей остается только одно: позвонить маме и попросить совета. Может быть, этот звонок хотя бы заставит ее решиться сдать анализы. Сколько же можно держать себя в неведении и нервном напряжении?
      Я сейчас даже надеюсь, что больна, устало подумала Оливия. Это был бы выход для меня. Да, буду думать, что у меня просто проблемы со здоровьем. Отсюда и задержка, и лишний вес, и нервозность. А тошнота более чем объяснима: я никогда столько не ела!
      И все же Оливия взяла телефонную трубку и набрала номер.
      – Алло? – раздался на другом конце провода такой знакомый, такой родной голос.
      – Мам! Мне очень нужна твоя помощь! – жалобным голосом сказала Оливия и вновь расплакалась.
      – Что случилось, милая? – встревоженно спросила миссис Хэмстон. – Лив, ты в порядке?
      Как хорошо, что хоть в подростковом возрасте у меня не было этих самых гормональных бурь! – обрадованно подумала Оливия, услышав ласковый голос матери. Я умудрилась не испортить отношения с родителями. Если кто-то и может мне сейчас помочь, так только мама. Конечно, она все расскажет папе, а тот расстроится... Но, может быть, все и обойдется?
      Оливия собралась с духом и выпалила:
      – Мам, я не знаю, что делать. У меня был незащищенный секс и... – Оливия запнулась.
      – Ты чем-то заразилась? – встревоженно спросила ее мать.
      – Только этого не хватало! – Оливия облегченно вздохнула и подумала, что все могло быть и хуже. В конце концов, можно было и ВИЧ подхватить!
      – Тогда что же? Мне казалось, ты спокойно относишься к подобным вопросам... Кстати, что об этом думает Кевин?
      – Какое Кевин имеет отношение к моей личной жизни?! – сердито спросила Оливия.
      – Между прочим, он и есть твоя личная жизнь.
      – Ой, мам, у нас свободные отношения! Ты же знаешь.
      – Знаю, но не понимаю. – Миссис Хэмстон тяжело вздохнула. – Что ж, ясно, что дело не в Кевине. Что ты натворила, Оливия?
      – Еще не знаю. – Она вновь всхлипнула. – Понимаешь, я в этом месяце принимала таблетки через пень-колоду, у меня задержка уже три недели, меня тошнит по утрам, я набрала вес и ем, как молодой кашалот. Что со мной такое?
      – Ты еще не поняла?! – радостно воскликнула миссис Хэмстон.
      – Нет, нет и нет! – быстро сказала Оливия, словно слова могли что-то изменить.
      – Лив, тебе уже тридцать пять! Мне всегда казалось, что ты умная девочка. Точнее, уже давно женщина. Зачем же отрицать очевидное?
      – Эстель! – В минуты сильного волнения Оливия часто называла мать по имени. Им обеим такое общение казалось более доверительным, ведь мама для нее была не только матерью, но и – что сейчас было гораздо важнее – лучшей подругой.
      – Ну что, Эстель?! Дорогая, все признаки указывают на это. Если ты мне еще скажешь, что у тебя землистый цвет лица и ты моментально устаешь, я вообще не буду сомневаться ни секунды! Со мной все было точно так же.
      – Так что мне делать-то?! – в отчаянии спросила Оливия.
      – Идти к врачу или хотя бы зайти в аптеку и купить тест. Нужно знать наверняка. А вдруг мы все же ошибаемся и у тебя серьезные проблемы со здоровьем?
      – Мамуль, ты не могла бы приехать ко мне? – жалобно попросила Оливия. – Я сама не решусь сходить к врачу.
      – Но ведь еще только среда. Ты же работаешь!
      – Я взяла отгулы до выходных. У меня сегодня компьютер зависал три раза за один час. Так что, пока я все не выясню, я не смогу успокоиться. Так ты приедешь?
      – Хорошо, Лив, я еще успею на ночной автобус. Буду в Нью-Йорке часов в семь утра.
      – Встретить тебя?
      – Зачем? – удивилась Эстель. – Я отлично помню, как к тебе ехать. Но что сказать отцу?
      – Не говори ему, что я могу быть... – Оливия запнулась – она все никак не могла выговорить это!
      – Но как же я ему объясню свой срочный отъезд?
      – Скажи, что я заболела.
      – Оливия, я никогда не скажу ему такое! Папа сойдет с ума от волнения. Я скажу правду, он обрадуется, вот увидишь.
      – Особенно он обрадуется, когда ты сообщишь, что я даже не знаю, кто отец этого гипотетического ребенка. И, мам, даже если я вдруг беременна... – Оливия все же хоть и с трудом, но выговорила это слово, – я буду делать аборт. Ты же понимаешь, что я сейчас...
      – Ладно, – прервала ее Эстель. – Об этом поговорим, когда я приеду и мы точно все узнаем. А пока что я скажу отцу все как есть. В конце концов, мы можем тебе только советовать, решать за тебя мы не можем. Ты знаешь, что лет с десяти мы тебе доверяли безоговорочно. И ты не совершила еще ни одну глупость.
      – Не считая того, что переспала неизвестно с кем и даже не помню толком об этом, – горько произнесла Оливия.
      – Прекрати даже думать об этом. Что толку, если изменить все равно ничего нельзя? И кто знает, может быть, уже к следующему лету ты будешь благодарить Бога за эту ночь?
      – Мама! – предупреждающим тоном протянула Оливия.
      – Все-все! До завтра, милая.
      Оливия положила трубку и облегченно вздохнула. Несмотря на то что мама как всегда умудрилась все сделать по-своему, теперь, когда она поделилась своими тревогами с самым близким человеком, стало гораздо легче на душе.
      Уже через десять часов мама приедет ко мне и все будет хорошо, подумала Оливия, заворачиваясь в теплый плед. Она положила голову на подушку и не заметила, как уснула.
 
      Резкий дверной звонок разорвал утреннюю тишину в квартирке Оливии. Она резко вскочила и от головокружения чуть не упала. Уже знакомая и привычная тошнота подкатывала к горлу.
      Что такое? – удивленно подумала Оливия. Кто это так поздно? Она бросила быстрый взгляд на часы и поняла, что уже утро. Она проспала всю ночь и даже не заметила, когда уснула! Оливия бросилась к двери и уже через несколько секунд, уткнувшись носом в плечо матери, вновь начала всхлипывать.
      – Ну-ну! – Эстель погладила дочь по голове. – Что это ты? Лет с трех не видела тебя плачущей!
      – Я так рада тебя видеть! – честно призналась Оливия. – Проходи. Я очень хотела тебя встретить, но, не поверишь, после того как мы вчера поговорили, прилегла на диван и тут же уснула.
      – Очень даже верю! – рассмеялась Эстель. – Я, помню, тоже постоянно хотела спать...
      – Мама! – укоризненно воскликнула Оливия. – Я не хочу даже думать об этом. Что отец?
      – Сказал, что будет счастлив стать дедом. И что, если ты решишь посвятить себя карьере, он с удовольствием займется внуком или внучкой. А еще лучше, если их будет сразу двое.
      – Я так поняла, вы уже все спланировали?
      Эстель лишь пожала плечами, как бы говоря: ты же знаешь отца.
      – Мам, я же тебе вчера сказала, что даже если я... В общем, ребенка не будет!
      – Давай сначала выясним, есть ли вообще, о чем спорить, – миролюбиво предложила Эстель и протянула дочери пакетик с тестом.
      – Когда ты только успела? – пробормотала Оливия, не слишком удивляясь. Вот если бы мама не привезла тест, она бы удивилась.
      – Я же знала, что ты еще полдня будешь решаться дойти до аптеки, раз уж три недели не могла собраться!
      – И как им пользоваться?
      – Там все подробно написано. У тебя есть пластиковые стаканчики?
      Оливия кивнула.
      – Отлично! Тогда возьми один и отправляйся в ванную. Только, Лив, сделай все как следует, не хотелось бы ошибиться!
      Дочь тяжело вздохнула и удалилась. Она так хотела, чтобы они ошибались, чтобы все это было неправдой и она сейчас увидела доказательство этому. Но со вчерашнего вечера ничего не изменилось. Оливия тяжело вздохнула и разорвала пакетик.
      Эстель только сейчас позволила волнению вырваться наружу. Видя, как переживает дочь, она просто не могла себе позволить даже побледнеть, но сейчас, когда Оливии не было в комнате, Эстель заломила руки и закусила губу. Впрочем, она была почти на сто процентов уверена, что скоро станет бабушкой, достаточно посмотреть на Оливию! И все же очень волновалась.
      Наконец Оливия вышла из ванной. Ее лицо было непроницаемым, но это сказало Эстель гораздо больше, чем любые эмоции. Оливия молча протянула матери тест: окошечко было ярко-голубым, как весеннее небо.
      – Значит, мы не ошиблись, – тихо сказала Эстель.
      – И что делать дальше? – растерянно спросила Оливия.
      – Для начала реши все для себя. Только прошу, дорогая, не принимай скоропалительных решений, о которых потом будешь сожалеть всю жизнь! Хотя бы поговори с врачом.
      Оливия вздохнула и кивнула.
      – Хочешь, я схожу с тобой? – нежно обнимая дочь, спросила Эстель.
      Оливия покачала головой.
      – Все же мне тридцать пять, пора быть самостоятельной. Но ты побудешь со мной хотя бы до понедельника?
      – Я останусь у тебя столько, сколько ты захочешь.

      Доктор Стейтси белозубо улыбался своей новой пациентке, всем своим существом выражая радость от общения с ней. Оливия даже стало немного неловко, она-то никакой радости не испытывала! Но доктор Стейтси считался лучшим специалистом, которого могла позволить ее страховка, так что приходилось напрягать мышцы лица и посылать доктору не менее восторженные улыбки.
      – Итак, мисс Хэмстон, с чем вы ко мне пожаловали?
      – Понимаете, у меня задержка... три с половиной недели. Вчера я купила тест...
      – И как?
      – Положительный результат. Но ведь возможна и ошибка? – с надеждой спросила она.
      – Понимаете ли, дорогая моя мисс Хэмстон, когда наступает беременность, организм начинает вырабатывать определенные гормоны, нет ни одного состояния, когда бы это могло повториться. Так что вероятность ошибки ничтожно мала.
      – И все же она есть? – настаивала Оливия.
      – Ошибка может быть в том случае, если плод не укрепился и произошел выкидыш. Получается, вроде как бы гормоны в норме, а беременности уже нет. Но у вас уже большой срок задержки, так что, если вы все еще не можете поверить, мы сейчас сделаем анализы и я вас осмотрю.
      – А в этом случае результат будет точным?
      Доктор усмехнулся.
      – Знаете, я в своей жизни видел больше беременных женщин, чем не беременных, так что уже научился определять беременность практически на глаз. У вас все признаки налицо. Но чтобы вы не волновались, мы проведем все положенные процедуры.
      Оливия согласно кивнула, чувствуя, что пора сдаваться и решать, что же делать дальше.
 
      Через два часа доктор принялся улыбаться еще шире, хотя Оливия была уверена, что это уже невозможно.
      – Я не ошибся, мисс Хэмстон, вы ждете ребенка. Ваш срок пять недель. Так что уже меньше чем через восемь месяцев вы сможете увидеть своего малыша!
      Оливия опустила глаза и почувствовала, что стремительно краснеет.
      – Что-то не так? – участливо спросил доктор.
      – Понимаете, я не могу сейчас родить ребенка! – умоляюще сказала Оливия.
      – Почему же?
      – Я... я не готова.
      – Вы говорите глупости, мисс Хэмстон! И в вашем-то возрасте! – недовольно прервал ее доктор и, чтобы подчеркнуть свои слова, постучал стетоскопом по столу. – Вам уже тридцать пять лет, ваш организм сделал все, чтобы вы не опоздали. Как я понимаю, эта беременность случайная?
      Оливия лишь кивнула и отвела глаза, все же неприятно признаваться, что все проблемы из-за неаккуратности.
      – Так вот, наше тело часто знает гораздо лучше нас, что, как и когда нужно делать. Оно чувствовало, что может упустить последний шанс. Скажите, вы делали когда-нибудь аборт?
      – Нет.
      – Когда двадцатилетним не рекомендуют прерывать первую беременность, сами понимаете, что можно советовать в вашем возрасте!
      – Не такой уж у меня и возраст, – сердито бросила Оливия.
      – Да, для карьеры, любви и тому подобное вы еще молодая женщина. Но для рождения ребенка... В общем, мисс Хэмстон, это ваш последний шанс родить. Я говорю вам это вовсе не потому, что хочу получить еще одну пациентку. Поверьте моему опыту, слишком часто ко мне приходят женщины за сорок, отчаянно пытающиеся забеременеть. У многих в анамнезе несколько абортов, совершенных, когда им было не до того. И чем все заканчивается? В лучшем случае они лежат семь месяцев в клинике, а потом начинаются преждевременные роды и большинство младенцев не выживает.
      – Но ведь... – робко начала Оливия.
      – Вы хотите сказать, что это не про вас? Все так думают, мисс Хэмстон, абсолютно все! Если вы не желаете думать о здоровье вашего будущего ребенка, подумайте хотя бы о себе! Поздние роды гораздо хуже, чем ранние. Что вас останавливает сейчас? У вас есть работа, и она останется за вами. Когда ребенок родится, конечно, придется нанять няню, есть еще родственники, которые хотя бы иногда будут помогать вам. Подумайте, мисс Хэмстон, многие женщины работают и растят ребенка!
      – Я все это понимаю, доктор! – раздраженно прервала его Оливия. – Для меня это не составляет проблемы, дело в другом.
      – В чем же?
      – Я не имею ни малейшего понятия, кто отец моего ребенка! – выпалила Оливия.
      Вместо смятения и растерянности на лице доктора появилось недоумение.
      – Вам это мешает любить ребенка?
      – Нет, но...
      – Тогда что же? Как минимум треть моих пациенток растят детей в одиночестве. Это не правильно, но такое уж нам с вами выпало время. Только помните, что, если ребенка будет любить хотя бы один человек, это уже неплохо. Многие дети лишены и этого.
      – Понимаете, я забеременела исключительно из-за того, что выпила лишнего.
      – И сколько же вы выпили?
      – Бокала два шампанского.
      Доктор расхохотался.
      – Это, конечно, не очень хорошо и во время беременности вы должны вообще отказаться от алкоголя, но объем вы назвали смехотворный. У вас достаточно здоровый организм, Оливия... Можно я буду вас так называть?
      Она согласно кивнула.
      – Уверяю вас, – продолжал доктор, – ребенок не пострадал. В любом случае чуть позже мы возьмем пробы околоплодных вод, и, если будут какие-то нарушения в развитии, я сам предложу вам сделать аборт, как бы противно моей природе это ни было.
      – Доктор, прошу вас! Чем больше срок, тем хуже мне будет! Дайте направление сейчас! – взмолилась Оливия.
      – Вы понимаете, что больше не сможете родить? – уточнил доктор.
      Оливия сглотнула, но уверенно ответила:
      – Да.
      – И все же настаиваете на аборте?
      – Да!
      – Скажите, Оливия, вы выполните одну мою просьбу? Все же вы пришли ко мне за советом...
      – Смотря, что это будет за просьба, – осторожно ответила Оливия.
      – Я прошу вас подумать еще хотя бы три дня. Я запишу вас на операцию на понедельник. Если вы так же будете уверены в том, что хотите избавиться от ребенка, мы сделаем вам аборт и постараемся, чтобы операция не повредила вам. На этом сроке три дня роли не сыграют, но я хочу, чтобы вы их использовали с пользой для себя и для ребенка.
      – Договорились, – спокойно ответила Оливия – для себя она уже все решила. – Тогда встретимся через три дня. – Она встала и пошла к двери.
      Уже когда она выходила, доктор Стейтси тихом голосом сказал ей:
      – Только помните, что у зародыша, так почему-то принято называть человека до конца второго месяца в утробе матери, уже наметились голова, ручки и ножки, пройдет всего ничего – и у него начнет биться сердце. Подумайте о нем как о ребенке, а не как о куске плоти.
      Оливия вздрогнула, но не обернулась.
      Я все уже решила и не привыкла отказываться от своих решений, с трудом сдерживая дрожь, подумала она.
 
      – Ну как? – встревоженно спросила Эстель, когда дочь вернулась домой.
      – Мы договорились подождать три дня, а потом я уже решу, что делать дальше. Хотя, не знаю, зачем ждать...
      – Ты так уверена, что не хочешь этого ребенка? – Голос Эстель задрожал, и Оливии стало жаль мать.
      Но что она могла сделать? Как можно рожать, не желая ребенка и не зная, кто его отец?
      – Оливия, дорогая, скажи мне честно, почему ты не хочешь дать ему шанс?
      – Мам, я не смогу. Ты же знаешь, один только взгляд на сопливых малышей заставляет меня бежать как можно дальше! Я уже не говорю об ужасном животе... – Оливия даже передернулась от отвращения.
      – Ладно, давай пока что не будем об этом говорить, – миролюбиво предложила Эстель. – Раз уж тебе так повезло и у тебя получилось целых три выходных дня, почему бы нам не сходить куда-нибудь? Кто знает, когда в следующий раз мы с тобой увидимся?
      – Отлично! – Оливия тоже постаралась сделать вид, что все в порядке. – А не пойти ли нам в кино?
      – Хорошая мысль! – одобрила Эстель. – Я буду готова через пять минут.
      Мама поняла, что меня сейчас лучше не трогать, удовлетворенно подумала Оливия. Сходим в кино на какую-нибудь комедию, отвлечемся, завтра пробежимся по магазинам, послезавтра просто погуляем по городу и весь день проведем вместе. Давно у меня не было таких замечательных выходных!
      Но комедия оказалась семейной мелодрамой, в которой главная героиня сначала родила ребенка, а уж потом нашла свою любовь. В магазинах Оливии на глаза попадались исключительно вещи для беременных и распашонки. А на прогулке по городу они, похоже, встретили всех жительниц Нью-Йорка, ожидавших ребенка.
      Эстель видела, что дочь уже на пределе и что еще один агукающий младенец – и она сорвется.
      – Слушай, Лив, почему бы нам не зайти в книжный? – деланно весело спросила Эстель.
      – Давай! – легко согласилась Оливия, надеясь, что хотя бы там не будут толпами фланировать беременные женщины.
      В магазине Оливию почему-то сразу же неудержимо потянуло к стенду с литературой для будущих матерей. Эстель видела это, но решила не вмешиваться. Она понимала, какая сложная борьба сейчас идет в душе дочери, и старательно прятала улыбку, заранее зная ее исход.
      Оливия с самым рассеянным видом, старательно притворяясь, будто ей вовсе неинтересно, листала богато иллюстрированную книгу «Мой малыш». Быстро подсчитав, сколько дней зародышу, она сразу же нашла соответствующую фотографию и чуть не выронила книгу из рук. Отчетливо были видны ножки и ручки, головка, еще непропорционально большая, была притянута к груди. Оливии даже показалось, что она видит крошечные пальчики.
      Украдкой обернувшись, она продолжила рассматривать книги на полке, отложив «Мой малыш» в сторонку, твердо намереваясь купить ее.
      Следующая книга, попавшаяся Оливии в руки, вызвала бурю негодования. Как можно публиковать фотографии того, как делается аборт! Тошнота подступила к горлу Оливии, и она поспешила поставить книгу на место. Но несколько строк огненными буквами горели в ее мозгу: «Ребенок пытается увернуться от инструмента, которым врач сначала разорвет его тело на части, а потом размозжит голову словно орех, ведь она уже слишком большая, чтобы войти в трубку вакуумного отсосника».
      Богатое воображение тут же нарисовало Оливии яркую картинку. Она покачнулась и поспешила ухватиться за стенд, чтобы не упасть.
      – Ну-ну, успокойтесь! – раздался над ухом Оливии женский голос, и кто-то мягко подхватил ее под руку. – Я тоже, когда увидела эту книжку, чуть не потеряла сознания, а потом еле добралась до туалета!
      – Спасибо, – пробормотала Оливия, чувствуя, что ей становится лучше.
      – Знаете, раньше я никак не могла понять, зачем эта книжка стоит на стенде...
      Оливия посмотрела на свою собеседницу и мысленно застонала: из толпы народа, бродившей по магазину, к ней на помощь подошла единственная беременная женщина. Невысокая пышная блондинка, со здоровым румянцем на щеках с удовольствием демонстрировала свой огромный живот окружающим. Она протянула Оливии руку и представилась:
      – Маргарет Пенстли.
      – Оливия Хэмстон.
      – Вы тоже ждете ребенка? – улыбаясь спросила Маргарет.
      Оливия лишь кивнула.
      – Впрочем, к этому стенду подходят только будущие матери, – беззаботно заметила Маргарет.
      – Так почему здесь стоит эта книга? – дрожащим голосом спросила Оливия.
      – Когда я узнала, что жду ребенка, мне показалось, что мир рухнул. Я твердо была уверена в том, что нужно сделать аборт. Доктор всеми силами отговаривал меня и дал три дня на раздумья...
      – Вы случайно не у доктора Стейтси наблюдаетесь? – чуть улыбнувшись, спросила Оливия.
      – У него! Как вы догадались?!
      – Просто мне он тоже дал три дня...
      – Ясно, – пробормотала Маргарет. – Тогда вы тем более должны понимать, что я тогда чувствовала! Пытаясь чем-то занять себя, я зашла сюда и конечно же подошла к этому стенду. Вы открыли книгу случайно, а я же с какой-то маниакальной страстью принялась читать все это с первой страницы. Чем все закончилось в тот день, я вам уже рассказывала.
      – Почему вы решили отказаться от аборта? – спросила Оливия.
      – Я как-то вдруг поняла, что это ребенок, а не какой-то там зародыш или плод. Отвратительные слова! Если бы врачи их не использовали, абортов было бы г
      Оливия закусила губу и отвернулась. Легко, очень легко представить, что к тебе эти картинки не имеют никакого отношения. Еще легче прийти завтра к доктору Стейтси и сказать, что своего решения она не изменила. А потом лечь на стол и уснуть, после чего уйти свободной и одинокой. Она ведь уже так привыкла быть свободной и одинокой!
      – Подумайте о том, как потом вы будете жить, зная, что сделали, – тихо сказала Маргарет. – Я поняла, что не смогу ни спать, ни работать. У меня тоже нет мужа, нет и родных, но я уверена, что мои дети будут самыми счастливыми на всем свете, ведь я люблю их!
      Оливия почувствовала, что сейчас расплачется. Она могла вынести все: уговоры доктора Стейтси, увещевания матери, легко могла привести с десяток причин, по которым нужно избавиться от ребенка, но как она заставит себя забыть об этих картинках и жутких словах? Как не думать о том, что совершила убийство, лежа одинокими ночами в холодной постели?! Как жить дальше, зная, что навсегда лишила себя радости увидеть первую улыбку, первый шаг, услышать первое слово?! Кажется, так говорила мама?
      Морщинки, появившиеся на лице Оливии в последние дни, разгладились, и она подняла голову.
      – Мне кажется, вы сделали правильный выбор! – улыбнулась Маргарет. Она протянула Оливии визитку. – Здесь есть и мой домашний телефон. Если у вас будут какие-то вопросы, знайте, что я всегда рада помочь вам.
      – Спасибо, Маргарет, если бы вы знали, как уже мне помогли! – поблагодарила ее Оливия, пряча визитку в сумочку.
      – В конце концов, если женщины не будут предостерегать друг друга от ошибок, кто же им поможет? Не мужчины же!
      Они рассмеялись, и Маргарет, махнув на прощание рукой, легкой, танцующей походкой вышла из магазина. Оливия удивленно смотрела ей вслед. До этого все беременные женщины казались ей неуклюжими и неловкими. К тому же блеклые спутанные волосы, обломанные ногти, землистый цвет лица. Но Маргарет была прекрасна, словно сошла с картин Тициана. Она не жаловалась, не проклинала судьбу. Она научилась любить своих детей, таких нежданных и ненужных, но вдруг ставших самыми родными существами на земле.
      И о чем я, спрашивается, вообще думала? – спросила у себя Оливия. Только маму и папу зря расстраивала. Хотя мне иногда кажется, что они с самого начала всерьез не воспринимали мое решение сделать аборт. Если кто-то и знает все о тебе, так только твои родители.
      – Ты что-нибудь выбрала? – спросила Эстель, подходя к дочери.
      – Да, мам. – Оливия протянула ей книгу «Мой малыш».
      – Значит, ты все же сделала правильное решение? Я рада. Ни минуты не сомневалась в твоей разумности.
      – Только я так и не знаю, что же мне делать дальше! – Оливия развела руками.
      – Это тебе расскажет врач. Я только помню, что нужно пить какие-то витамины и обязательно фолиевую кислоту. Ты пойдешь завтра к доктору Стейтси?
      – Конечно.
      – Он и расскажет тебе, что делать дальше. Все же я была беременна тридцать шесть лет назад.
      – Я вовсе не то имела в виду, – расстроенно сказала Оливия. – Как мне дальше жить?
      – Для начала научись спокойно относиться к тому, что ты теперь не одна. Теперь вас двое. Ну-ка скажи: «Я жду ребенка».
      – Это же глупо! – возмутилась Оливия.
      – Отнюдь не глупо! Ты ведь до сих пор не желаешь смириться с тем, что теперь твоя жизнь изменится. Давай громко: «Я жду ребенка»!
      – Мам...
      – Не стесняйся! Многие женщины готовы кричать об этом на весь мир. Давай, Лив, ты должна это сделать!
      Оливия тяжело вздохнула.
      – Я жду ребенка, – тихо сказала она.
      – Я ничего не услышала, а ведь еще слишком рано для старческой глухоты!
      – Я жду ребенка, – уже громче сказала Оливия.
      – Все равно слабо.
      Оливия почувствовала, что вышла из себя. Она набрала побольше воздуха в легкие и на весь магазин крикнула:
      – Я жду ребенка!
      На миг в зале воцарилась полная тишина, затем на Оливию со всех сторон посыпались поздравления. Эстель поняла, что дочь этого уже не выдержит, и, схватив Оливию за руку, вывела ее из магазина.
      – Ну и как? – участливо спросила мать.
      – Знаешь, ты была права. Я уже спокойно воспринимаю тот факт, что у меня будет ребенок! – удивленно ответила Оливия.
      – Вот и отлично. Пройдет еще немного времени – и ты научишься его любить. Мне тоже было очень сложно принять тот факт, что теперь моя жизнь будет подчинена красному орущему комочку. Но из этого комочка получилась красивая умная женщина, так что я страдала не зря. – Эстель усмехнулась и обняла дочь.
      – Я очень тебе благодарна за все, мама. Если бы ты не приехала, я бы наделала глупостей.
      – Для того родители и существуют, чтобы уберегать детей от глупостей. – Эстель улыбнулась и поцеловала Оливию в лоб.
      – Слушай, мне ужасно хочется есть! – заявила дочь и тут же потянулась к ларьку с хот-догами.
      – Ну уж нет! – возмутилась Эстель. – Теперь никакого фастфуда! Только натуральная полезная пища. И ты должна следить за своим весом!
      – Я пятнадцать лет за ним следила! – отмахнулась она. – А сейчас хочу хот-дог.
      – А как насчет салата с креветками?
      – Ой, я сейчас согласна и на пророщенную пшеницу, лишь бы что-то было в желудке! Я вот только не знаю, говорить мне кому-то о беременности?
      – А как ты собираешься это скрывать? – задала резонный вопрос Эстель. – Но на работе пока что можешь никого не оповещать. Говорят, это плохой признак. А друзьям почему бы и не сказать? Они порадуются вместе с тобой.
      – Думаю, сначала они будут дико шокированы... – пробормотала Оливия.

      Оливия последний раз помахала маме рукой и тяжело вздохнула. Когда Эстель была рядом, все казалось таким простым и ясным, но вот она уехала и Оливия вновь почувствовала себя маленькой одинокой девочкой, только что попавшей в огромный город. Быть независимой, успешной, популярной Оливия научилась давно, а вот кто научит ее быть матерью? Наверное, этому тоже нужно учиться самостоятельно, набивая шишки и синяки.
      Вот только проблема в том, что синяки и шишки я могу получить не одна. Что, если пострадает мой ребенок?
      В ужасе Оливия вздрогнула, но постаралась побыстрее отогнать от себя видения всяческих бед, понимая, что начинает склоняться в другую крайность и из детоненавистницы скоро превратится в наседку.
      Сейчас три раза вздохну быстро, потом еще три медленно и отправлюсь на работу спокойной и уверенной в себе Оливией. Такой, какой меня привыкли видеть все вокруг!
      Она поймала такси и попала в офисе как всегда за три минуты до начала рабочего дня.
      – Привет, Оливия!
      – Как дела, мисс Хэмстон?
      – Вам уже лучше?
      Со всех сторон на нее сразу же посыпались вопросы. И Оливия вновь чуть не расплакалась, понимая, какие рядом с ней работают милые и отзывчивые люди!
      – Спасибо, все в порядке. Это было простое переутомление. Так что всем настоятельно советую отдыхать как можно больше! – Оливия улыбнулась и села за компьютер. Наверное, стоит сообщить шефу, что я жду ребенка. Нехорошо получится, если он узнает об этом из третьих рук. Ведь пройдет еще несколько месяцев и не догадаться о том, что со мной происходит, будет просто невозможно! Да, в перерыве пойду к мистеру Берингу.
      Оливия с головой погрузилась в работу и оторвалась от монитора только тогда, когда ее окликнул Джек.
      – О, привет! – обрадованно сказала Оливия. – Как дела?
      – Я зашел узнать, как твои дела. Вся пятница прошла под знаком «Бедняжка Оливия Хэмстон сошла с ума». Что ты тут натворила?
      – Знаешь, у каждой женщины наступает в жизни момент, когда ею руководит не разум, а гормоны, – уклончиво ответила Оливия. Оказывается, сказать «я жду ребенка» в магазине, среди незнакомых людей, гораздо проще, чем сообщить об этом старому другу.
      – Ясно, – пробормотал смутившийся Джек. – Не хочешь вместе сходить на ланч?
      – Прости, мне нужно зайти к Берингу.
      – Ладно. Тогда встретимся вечером? Во сколько ты сегодня закончишь?
      – В пять.
      – Отлично! Значит, до пяти!
      Но не успел он отойти на пару шагов, как Оливия окликнула его, проклиная начавшую подводить ее память.
      – Джек, сегодня я уйду раньше! У меня очень важное дело.
      – Ну хорошо. – Джек с деланным безразличием пожал плечами. – Тогда до завтра!
      – До завтра! – Оливия улыбнулась ему и помахала рукой.
      Как только Джек ушел, она положила голову на руки и подумала, что стала слишком быстро уставать. Но перерыв слишком короток, чтобы позволять себе расслабляться. Оливия тряхнула головой и поднялась из-за стола.
      Перед дверью в кабинет Беринга Оливия в растерянности остановилась. Как же сказать об этом? И как Беринг воспримет новость, что она скоро отправится в отпуск? Или пообещать ему, что после рождения ребенка она вернется через две недели.
      Глупо обещать то, что не сумеешь выполнить наверняка. Попрошу два месяца, а дальше будет видно, решила Оливия.
      Она постучала и вошла.
      – О привет! – обрадованно сказала шеф. – Как вы себя чувствуете?
      – Спасибо, хорошо, – ответила Оливия.
      – Присаживайтесь, – жестом радушного хозяина предложил Беринг. – Надеюсь, что теперь, когда у вас все в порядке, вы закончите проект в срок?
      – Конечно! – Она закончит не просто в срок, а значительно раньше, но сообщать об этом никому не будет: ей нужны хотя бы небольшие перерывы.
      – Что привело вас ко мне?
      – Мне нужно сообщить вам одну важную новость, мистер Беринг.
      – И что же это? – насторожился он.
      – Я жду ребенка! – выпалила Оливия и удивилась, что лицо шефа расплылось в улыбке.
      – Ух, а я-то думал, что вы собрались от нас уйти!
      – Но почему?
      – Как минимум раз в неделю вы заявляете об этом всему отделу! Вот я и решил, что в ближайшее время лишусь ценного сотрудника...
      – Ну, меня-то вы все равно лишитесь...
      – Если у вас со здоровьем все будет в порядке, то почему бы не работать до последнего, мисс Хэмстон? Вы ведь не можете жить без работы... А потом я с удовольствием дам вам четыре месяца, а еще пару можете взять из своих накопившихся отпусков. А там вам уже будет полегче, ребенок чуть подрастет и не будет требовать вашего постоянного присутствия.
      – Спасибо, мистер Беринг! – благодарно улыбнулась Оливия. – Я не знала, как мне просить об отпуске.
      – Как работодатель я вам все равно обязан его предоставить. А как отец троих детей прекрасно понимаю, как вам будет тяжело в первое время. Но, учтите, мисс Хэмстон, через полгода после рождения малыша вы должны будете стать прежним полноценным сотрудником.
      – Конечно! Вы правильно сказали, я не могу без работы. И потом, я подумала, что часть могла бы делать дома...
      – Нет уж! Дома вы должны отдыхать. Мы перестанем вас чрезмерно загружать, тем более что вам сейчас вредно много сидеть за компьютером.
      – И что же мне делать?!
      – Я тут уже давно подумывал, не дать ли вам отдельный кабинет, мисс Хэмстон. И тут такой повод...
      Оливия лишилась дара речи.
      – Как отдельный кабинет?
      – Уже давно нужно было сделать кого-то начальником вашего отдела. Вы на эту кандидатуру подходите лучше всех. Вы великолепный специалист, отлично знаете свое дело, вас невозможно разжалобить, мужчины уважают вас и даже любят, несмотря на злословие. Короче, не будет зависти. Так что с завтрашнего дня вы, мисс Хэмстон, начальник отдела. Готовьтесь переезжать. Еще какие-то вопросы?
      – Нет, мистер Беринг, – ответила ошеломленная Оливия.
      – А теперь идите обедать. Вам сейчас нужно хорошо питаться.
      – Да, конечно, – пробормотала она и быстро вышла из кабинета.
      Кто бы мог подумать, что грозный Беринг не только войдет в ее положение, но и предложит повышение. Оливия не раз слышала страшные истории о том, как женщин под любым предлогом увольняли, как только становилось известно, что они беременны.
      Ну что ж, одной проблемой меньше! – облегченно вздохнув, решила Оливия. Сейчас найду Кейт и мы с ней пойдем обедать. Уж ей-то нужно все рассказать...
      Кейт, как всегда, корпела над своим планшетом.
      – Уже прошло тридцать минут с начала перерыва, а ты до сих пор работаешь! – возмутилась Оливия.
      – Ой, ты меня испугала!
      – Извини. Пойдем обедать, а то у меня уже в животе урчит!
      – Хорошо, вот сейчас только...
      – Сейчас же! – капризно потребовала Оливия и сама испугалась. Она даже в детстве ни у кого ничего не требовала, и уж тем более не пыталась заставить весь мир крутиться вокруг нее.
      – Что это с тобой? – удивилась Кейт. – Надеюсь, ты просто шутила.
      – И да и нет! – устало сказала Оливия. – Пойдем в кафе, и я все тебе расскажу.
 
      – Ты – что?! – Кейт удивленно вытаращила глаза.
      Оливия покачала головой, такую реакцию она и предполагала, но в глубине души надеялась, что подруга воскликнет что-то типа: «Какая радость!».
      – Я жду ребенка. Что в этом странного? Это нормально для женщины! – Оливия сразу же улыбнулась, вспомнив, как те же слова говорила ей Эмилия.
      – Это нормально для домохозяйки, замужней дамы, кого угодно, но только не для тебя!
      Оливия обиженно надулась.
      – А я что, ненормальная женщина?
      – Прости, но ты не создана для радостей семейной жизни. По крайней мере, ты производишь такое впечатление.
      – Обманчивое впечатление. Очень хорошо, что я не сообщила тебе об этом, когда думала, что делать дальше.
      – Так ты решила оставить ребенка?
      – Да! – твердо сказала Оливия.
      – А как же работа?
      – С Берингом я уже договорилась. Кстати, с завтрашнего дня я начальник отдела! Все же они попали мне под каблук!
      – Что-то я не понимаю шефа, – призналась Кейт. – Ты же уже через пару месяцев исчезнешь чуть ли не на год!
      – Мы договорились, что я работаю до последнего. После родов мистер Беринг дает мне шесть месяцев, чтобы снова войти в колею.
      Кейт лишь покачала головой.
      – Что ты этим хочешь сказать? – насторожилась Оливия.
      – Тебе будет очень, очень сложно! И это начнется уже сейчас. Ты хоть представляешь, сколько в наше время стоит ребенок?!
      – То есть? – Оливия не поняла подругу.
      – Пеленки, распашонки, врачи, питание... Перечислять можно до бесконечности!
      – У меня есть деньги, – перебила ее Оливия.
      – Конечно! Но они имеют одно отвратительное свойство: заканчиваются.
      – Я всегда смогу заработать.
      – Оливия! Ты просто не понимаешь, что такое ребенок! В первые четыре месяца ты даже не сможешь нормально поспать, потому что тебе нужно будет каждые три часа его кормить. А потом начнутся первые зубки, расстройства желудка, ветрянка и так далее вплоть до первой сигареты и первого секса! И чем старше ребенок, тем сложнее. Поверь мне. У меня семь младших братьев и сестер. Это просто ад!
      – Я не знала, что у тебя такая большая семья. – Оливии стало немного стыдно, ведь она ни разу не спросила Кейт о том, кто ее родители, где они живут, если ли у нее братья или сестры.
      – Вот поэтому я так уверенно говорю: ребенок – это очень, очень сложно.
      – Я понимаю, Кейт, но что ты мне предлагаешь? Сделать аборт? Я не могу. Уже не могу. Я полюбила этого ребенка и хочу родить его!
      – Да бога ради! Только, Оливия, почему ты одна должна тащить этот крест? Все же в создании ребенка участвовали двое. Почему бы тебе не найти его отца?
      – Но как? – растерялась Оливия. – И потом, что я ему скажу? Здравствуйте, мы с вами напились на вечеринке и переспали, теперь я буду рожать вашего ребенка, так что придется мне помогать!
      – Отличный вариант! – одобрила Кейт. – Именно так тебе и нужно сделать.
      Оливия лишь махнула рукой.
      – Ты не справишься сама. По крайней мере этот мужчина мог бы тебе помочь материально.
      – Я решила оставить ребенка, мне и разбираться с ним.
      – Это неправильная позиция! – не сдавалась подруга. – Мужики только и делают, что осеменяют женщин, а потом куда-то испаряются, а ты крутись как хочешь. Кто ему мешал воспользоваться презервативом? Я уж не говорю о том, что ты была в полном беспамятстве и это попахивает изнасилованием. Ты его вообще посадить могла бы!
      – Это уж совсем смешно, Кейт! Ты же видела, я выглядела вполне вменяемой.
      – Оливия, он должен был подумать о предохранении! Так что эта проблема и его, и твоя. Ты не должна все взваливать на себя. Все знают, что ты сильная женщина, но, скажи мне, что ты будешь отвечать ребенку, когда он спросит, где его папа.
      – Ну, скажу что-нибудь...
      – Зачем тебе обманывать собственного ребенка? Найди отца. Если он не окажется полным мерзавцем, он тебе поможет. А если окажется, ты будешь иметь полное моральное право сказать своему ребенку, что его отец мерзавец, и не врать о разбившемся летчике.
      – Ладно, уговорила, – наконец решилась Оливия. – Мне, если честно, уже очень тяжело. Так сложно сосредоточиться на работе! Но как я его буду искать? Не спрашивать же у всех подряд, не вы ли со мной переспали!
      На иронию подруги Кейт не обратила ровным счетом никакого внимания.
      – Во всяком случае, круг подозреваемых ограничен, – наконец выдала она.
      – Вот это да! – Оливия расхохоталась. – Теперь они уже подозреваемые!
      – Можешь называть их хоть гипотетическими отцами, мне все равно! – отмахнулась Кейт. – В любом случае это мог быть только кто-то с вечеринки, если я все правильно поняла? У тебя еще кто-то был в то время?
      – Ну, я встречалась в самом начале месяца с Кевином...
      – Это какой был день?
      – Седьмой, – уверенно ответила Оливия: теперь она изучила свой цикл вдоль и поперек и такие вопросы больше не ставили ее в тупик. Зато, думала она, если бы раньше я больше внимания обращала на работу своего организма, этой ситуации можно было бы избежать.
      – Маловероятно, но проверить стоит, – вернул Оливию к действительности голос подруги.
      Она с трудом сообразила, о чем говорит Кейт.
      – И как я буду проверять? – поинтересовалась она.
      – Например, ты можешь подойти к нему и прямо спросить, как он смотрит на то, чтобы стать отцом. Если обрадуется, можешь больше ничего не делать и никого не искать. Неделя туда, неделя сюда. Не ровно же девять месяцев ты будешь носить ребенка!
      – Это нехорошо, Кейт.
      – Какая тебе разница?! Вдруг он уже много лет мечтает стать отцом? А ты подаришь ему ребеночка. Тут и до свадьбы недалеко...
      – Метишь в подружки? – поинтересовалась Оливия.
      – Я только забочусь о тебе.
      – Ладно, – оборвала ее Оливия. – Я сегодня пойду к доктору и уточню у него, могло такое быть или нет.
      – Думаю, он скажет, что не могло. Но проверить Кевина стоило бы!
      Оливия задумалась, помешивая трубочкой молочный коктейль.
      – Тут и так все ясно, Кевин отпадает, – наконец сказала она. – Надо решить, как искать других.
      – У тебя же есть запонка! – воскликнула Кейт. – Помнишь, ты мне показывала ее! Как жаль, что в тот вечер я не обращала внимания на детали одежды мужчин!
      – Ну и что? Не буду же я ходить с ней по всему офису и требовать, чтобы хозяин признался!
      – Зачем требовать? Давай составим список тех, кто мог бы с тобой переспать, с кем ты могла бы согласиться и у кого могут быть золотые запонки. Потому что переспать с тобой мечтает подавляющее большинство, а вот деньги на такие запонки есть не у всех.
      – А если это наследство дедушки?
      – Оливия, ты совершенно не разбираешься в ювелирном деле! – попеняла ей Кейт.
      – Это ты на глаз можешь оценить стоимость запонки. Вот и просвети меня.
      – Эта вещица из последней коллекции итальянского ювелирного дома «Каррера и Каррера». Ты ее рассмотри повнимательней, явный эротический подтекст, а это их вотчина.
      – Ну ладно. И кто это может быть?
      – Давай думать.
      Через полчаса у них в руках был короткий список из трех имен. Так что круг подозреваемых максимально сузился.
      – Теперь за дело, Оливия! – провозгласила Кейт.
      – И как я буду выяснять, чья это запонка?
      – Достаточно подойти к человеку и показать ему эту штуку. Уверена, владелец себя проявит. А дальше сама решай, что с ним сделаешь: либо потащишь в суд, либо попытаешься получить добровольное согласие.
      – А если у него жена и дети?
      – Оливия, какая тебе разница?! Детей теперь у него будет на одного больше. Нужно было думать до того, как вы переспали, так что теперь поздно.
      – Хорошо, – вздохнула Оливия и посмотрела на изящные часики. – Пойдем на работу.
      До конца дня она внимательно рассматривала всех троих подозреваемых, благо они работали в ее отделе. Но ни один не проявлял никаких признаков тревоги, заинтересованности или чего-то еще. Никто не подмигнул Оливии, не посмотрел на нее дольше, чем обычно. Все трое вели себя сдержанно и достойно, и Оливии эта идея начала казаться глупой.
      Нет, Кейт права, я не должна тащить все одна! – твердо решила Оливия. В конце концов, мы оба совершили ошибку и, как бы ни были хороши последствия этой ошибки, нужно вместе ее исправлять. У ребенка должен быть отец.

      Оливия несмело постучала в дверь кабинета доктора Стейтси и вошла.
      – Добрый вечер, Оливия. Как вы себя чувствуете? – поинтересовался доктор, и лицо его растянулось в улыбке.
      – Неплохо, – осторожно отозвалась Оливия.
      – Так что вы надумали? – беспокойно спросил он. – Нам готовить операционную?
      Оливия тяжело вздохнула, но уверенно ответила:
      – Нет. Я решила оставить ребенка.
      – Вот и молодец! – с довольной улыбкой похвалил ее доктор. – Теперь нам стоит начать все сначала.
      – То есть? – удивилась Оливия.
      – Вы пройдете полный осмотр у всех специалистов, чтобы мы могли исключить возможные осложнения или, если все же что-то не в порядке, вовремя принять меры. Я вас сейчас подробно расспрошу о ваших родителях и обо всем, что вы знаете об отце ребенка.
      Оливия покраснела и опустила глаза.
      – В чем дело? – встревоженно спросил доктор.
      – Я о нем ничего не знаю, – тихо сказала она.
      – Ой, как же я мог забыть! – Он выразительно ударил себя рукой по лбу, и Оливия невольно улыбнулась. – Кстати, я, как врач, прописываю вам на весь срок беременности только положительные эмоции. Да, еще вы должны начать принимать витамины и минеральные комплексы, ведь в наши планы входит родить здорового ребенка...
      – Конечно! – подтвердила Оливия и мечтательно улыбнулась. Она уже легко представляла себя рядом с маленьким красным комочком, который будет ее любимым сыном или обожаемой дочуркой.
      – Как у вас с финансами?
      – Мой ребенок должен получить все самое лучшее! – твердо сказала Оливия – У меня достаточно денег, и я всегда могу заработать еще, чтобы он ни в чем не нуждался.
      – Вот и хорошо, – похвалил свою пациентку доктор. – Вижу, у вас появился позитивный настрой. Похоже, вы станете образцовой матерью.
      Оливия вновь зарделась, но теперь уже от комплимента.
      – А теперь давайте-ка немного поработаем! – предложил доктор и начал заполнять новую карту пациента.
 
      Домой Оливия возвращалась разбитая, разговор с доктором Стейтси вымотал ее. Она даже поймала такси, что позволяла себе крайне редко, только когда опаздывала, а пунктуальностью Оливия отличалась с самого раннего детства. Но она так устала, что у нее осталось только одно желание: упасть на кровать и уснуть беспробудным сном. И даже вместо привычной пробежки по лестнице – для поддержания формы – Оливия воспользовалась лифтом.
      Она подошла к двери своей квартиры и, действуя автоматически, принялась открывать замки. Каково же было ее удивление, когда дверь не открылась. Оливия нахмурилась и покачала головой, в последнее время нижний замок часто заедал, а она все никак не могла найти время, чтобы вызвать слесаря и сменить его или хотя бы обратиться к консьержу. Все же квартиру Оливия снимала, так почему бы с проблемами не разбираться владельцам?
      Оливия пробовала и нажать на дверь, и чуть оттянуть ее, но все было бесполезно, и в конце концов она просто сломала ключ в замке. Ошеломленно глядя на обломок ключа в своих руках, Оливия тут же начала считать, во что ей обойдется починка двери. Тяжело вздохнув, Оливия спустилась вниз, чтобы попросить консьержа о помощи.
      – О, мисс Хэмстон! – удивленно воскликнул он.
      – Добрый вечер, – поздоровалась Оливия. – У меня сломался ключ в замке. Что делать в такой ситуации?
      – А, собственно, зачем вы хотели войти? – как-то странно на нее посмотрев, спросил консьерж.
      – Вообще-то там находятся мои вещи! – раздраженно бросила Оливия.
      – Ах там еще остались ваши вещи.
      Подозрительность консьержа куда-то исчезла, вот только Оливия теперь не понимала, что вообще происходит. Где еще могут быть ее вещи, как не в квартире?
      – Что значит «остались мои вещи»? Где им еще быть? – возмущенно спросила она.
      – Но вы же должны были уже съехать.
      – Куда это? – удивлению Оливии не было предела.
      – Но ведь срок вашей аренды закончился.
      – И что? Мы продляем договор каждый год. Вы же знаете, что я здесь живу уже четыре года!
      – Простите, мисс Хэмстон, как часто вы проверяете свой почтовый ящик? – вдруг спросил консьерж.
      Оливия удивленно посмотрела на него. Что за странные вопросы? Какое ему, консьержу, дело до того, как часто она проверяет свой ящик?!
      – Раз в месяц, чтобы забрать счета. Все, кто хочет со мной пообщаться, или звонят, или пишут по электронной почте.
      – И когда вы в последний раз проверяли его?
      – Ничего не понимаю. Это что, допрос? – Оливия чувствовала, что начинает нервничать. Все это было так странно...
      – Простите, но...
      – Хорошо, – сдалась она, тяжело вздыхая и прикрывая глаза, видит бог, ей стоит больших усилий сдержаться и не наорать на этого тупого служащего. – Я собиралась проверить почту завтра или послезавтра!
      – Боюсь, у меня для вас плохие новости, мисс Хэмстон.
      – Не удивляюсь! – буркнула Оливия. – Что случилось-то?
      – В прошлом месяце истек срок вашего контракта.
      – Это я уже слышала! – раздраженно перебила она.
      – Дело в том, что арендодатель не будет продлевать этот контракт.
      – С чего бы это?! – возмущенно фыркнула Оливия. – Я не причиняю никаких хлопот, плачу всегда за три дня до срока, что еще нужно?
      – Понимаете ли, хозяин решил продавать этот дом, а покупатели поставили условие – выселить всех жильцов. Они собираются сделать здесь капитальный ремонт и значительно уменьшить квартиры, чтобы можно было сдавать их большему числу арендаторов.
      – Куда уж уменьшать! – только и смогла сказать Оливия. – Но почему я узнаю об этом сейчас, да еще от вас, а не от хозяина?
      – Вам прислали письмо, но вы просто его еще не видели...
      Оливия бросилась к ящику и нервно распахнула его. Так и есть, среди вороха рекламных проспектов лежал скромный конверт. Дрожащими руками она вскрыла его и быстро просмотрела письмо.
      Листы выпали из рук Оливии, и она почувствовала, что сейчас расплачется.
      – Что же мне теперь делать? – устало спросила она неизвестно у кого.
      – Там написано, что вы должны были вывезти свои вещи до вечера сегодняшнего дня...
      – Это я уже читала! – рассердилась Оливия. – Что вы сегодня весь день повторяете то, что я уже слышала или видела? Куда я пойду в семь вечера?!
      – Простите, мисс Хэмстон, но я только выполняю свою работу. Единственно, что я могу сделать для вас, так это позволить вам вывезти вещи завтра. Вы успеете еще нанять какой-нибудь склад, чтобы там сложить все...
      – У меня была полностью меблированная квартира, – перебила его Оливия. – Мне нужно вывезти только свои личные вещи, а их не так уж и много. Меня больше волнует, куда я поеду сейчас.
      – В отель. А завтра найдете что-нибудь... – несмело предположил консьерж.
      Оливия тяжело вздохнула и оперлась плечом на стену.
      И поехать-то не к кому. Пытаясь придумать хоть что-то, она принялась просчитывать варианты. Родители слишком далеко, завтра я должна быть на работе. У Кейт такая маленькая квартирка, что в ней и одной-то тесно, не то что вдвоем. Кто еще? Оливия снова вздохнула. Больше никого и нет. Кейт права, трудности уже начинаются и мне так тяжело решать их самой! Если бы я знала, кто отец моего ребенка, можно было бы прийти к нему, ну не выгнал же бы он меня на улицу на ночь глядя! Боже мой, как же я устала...
      – Мисс Хэмстон, вам плохо? – встревоженно спросил консьерж.
      – Уже все в порядке, – успокоила его Оливия, открывая глаза. – Вы поможете открыть дверь и забрать хотя бы самое необходимое? За дверь и замок я заплачу.
      – Конечно, я помогу вам, только я схожу за инструментами...
      Оливия кивнула и пошла к лифту. Она вышла на успевшей стать родной площадке и всхлипнула. Как тяжело уходить сейчас, когда она уже даже распланировала, куда поставить детскую кроватку и где хранить коляску! Ну почему она так одинока?! Может быть, это наказание за то, что она всегда старалась быть независимой и так никого и не впустила ни в свою жизнь, ни в свое сердце?
      Только таких мыслей мне и не хватало! – сердито оборвала себя Оливия. Мне сейчас нужно думать только о здоровье ребенка. Больше ничего меня волновать не должно. В конце концов, есть же люди, которые ничего не делают, а у них все всегда отлично, случай помогает. Может быть, и мне случай поможет хотя бы сегодня, всего-то один раз!
      Она почувствовала, что сил стоять больше нет, и присела на корточки возле двери. Слезы сами собой полились из глаз, знакомая истерика вновь подкатывала к горлу. Оливия всхлипнула и попыталась взять себя в руки, но гормоны в который раз за последние несколько недель оказались сильнее, и она, уронив голову на руки, разрыдалась, словно маленькая девочка, испугавшаяся ночного кошмара.
      – Господи, Оливия, что с тобой?! – раздался над ее ухом встревоженный голос Джека. – Я-то думал просто заглянуть на огонек, раз уж мимо шел, а тут...
      Оливия всхлипнула и подняла на него заплаканные глаза.
      На кого же я сейчас похожа?! – промелькнула тревожная мысль, но тут же исчезла под гнетом жалости к себе.
      – У меня сломался ключ в замке, – пожаловалась Оливия и всхлипнула.
      – Было бы из-за чего расстраиваться! – Джек махнул рукой. – Что-то ты, подруга, совсем расклеилась в последнее время...
      Оливия вновь всхлипнула и внимательно посмотрела на Джека. Ей сейчас просто жизненно необходимо выговориться и выплакаться! Так почему бы это не сделать на мужском плече? Тем более что Джека она уже давно и хорошо знает, его плечо самое безопасное место во всей вселенной, в этом Оливия была уверена на сто процентов.
      – Понимаешь, это еще не все. Оказывается, я должна была сегодня съехать, но я не проверяла почту и поэтому не видела письма от моего арендодателя.
      – Тоже не катастрофа! – фыркнул Джек. – Кстати, нужно будет проконсультироваться с юристом, все ли они сделали правильно, если не все...
      Джек нахмурился, и Оливии стало даже немного жалко хозяина дома, если окажется, что он где-то нарушил закон. Но тут она посмотрела на запертую дверь и жалость к нему куда-то улетучилась.
      Как все-таки хорошо, когда рядом есть мужчина, готовый решить все твои проблемы, подумала Оливия, глядя на Джека.
      – И где ты думаешь жить, пока не найдешь квартиру? – осторожно спросил он.
      – В отеле. Но есть еще одна маленькая проблемка... Пока маленькая, – добавила Оливия, невесело усмехаясь.
      – И что же это за проблемка? – осторожно спросил Джек.
      – Ты обещаешь никому пока ничего не говорить? – Оливия подняла на него свои огромные зеленые глаза, и Джек вздрогнул под их пронзительным взглядом.
      – Конечно, обещаю, – пробормотал он и сразу же поспешил добавить: – Но, если ты не хочешь рассказывать мне эту тайну, я не обижусь. Все же это твое дело, я всего лишь друг.
      Оливия опустила глаза и едва слышно произнесла:
      – Ты не просто друг, Джек, ты мой самый верный друг. – Она вздохнула и закончила: – У меня будет ребенок.
      Несколько томительных секунд стояла гробовая тишина. Наконец Оливия несмело подняла глаза на Джека и увидела на его лице выражение безграничного удивления. Это было бы даже забавно, не будь она сейчас так обеспокоена судьбой своего ребенка. Уж очень не хотелось скитаться по отелям и нервничать в поисках приличной квартиры за умеренную цену. Все же это Нью-Йорк, здесь жилье размером с коробку из-под обуви стоит как обувной завод!
      – Это просто замечательно, – пробормотал Джек. – А как же Кевин? Почему вы до сих пор не вместе?
      – Кевин здесь ни при чем! – сердито бросила Оливия. И почему все сразу вспоминают Кевина? Она-то его не видела вот уже больше месяца! – Помнишь вечеринку в честь десятилетия «Программ компани»?
      Джек кивнул.
      – Так вот, там я все же выпила явно лишнего, потому что утром проснулась, когда не известный мне мужчина уходил из квартиры. Как ты думаешь, чем мы занимались ночью? – Оливия не стала дожидаться ответа. – Мой ребенок – плод этой ночи. Жаль, что я не знаю, кто его отец. Сейчас мне так нужна его помощь!
      – Ты что, вообще ничего не помнишь? – уточнил Джек, но Оливии почему-то показалось, что он хотел сказать что-то другое.
      – Нет, ничего. Я помню, как мы с тобой танцевали вальс. Потом один сплошной провал.
      – Ну дела, – протянул он.
      – Как видишь, у меня достаточно поводов для слез. – Она устало улыбнулась.
      – А что ты думаешь с ребенком?
      – Буду рожать и воспитывать. Знаешь, – доверительно сказала Оливия, – сначала я думала сделать аборт, а потом поняла, как это ужасно. А теперь я еще и понимаю меру своей ответственности перед ребенком. Я уже хочу этого ребенка! Хочу любить его, баловать, любоваться им...
      Оливия счастливо улыбнулась, и Джек почувствовал, как в глазах у него предательски защипало.
      – Вот только для начала надо найти квартиру, не хотелось бы ехать в больницу из
      – Я знаю, что нам делать, – решительно сказал Джек и протянул ей руку. – Тебе сейчас не стоит сидеть на холодном полу, мало ли что...
      Оливия удивленно посмотрела на него, но руку взяла и встала с пола.
      – И что же? – спросила она.
      – Ты уже вызвала слесаря?
      – Консьерж обещал прийти и взломать дверь.
      – Отлично. Как только мы сможем попасть к тебе, забираем самые необходимые вещи и отправляемся ко мне домой.
      – Но как же... – растерянно начала Оливия, она даже и представить не могла, что ее слабость приведет к такому предложению.
      – У меня огромный дом, мне там скучно, а временами даже и страшно одному. А вдвоем, точнее втроем, нам будет просто замечательно! Тебе дом понравится. В нем большие окна, выходящие в садик, уютная кухня и настоящий камин в гостиной.
      – Но ведь...
      – «Но» у тебя стало любимым словом? – поинтересовался Джек. – Если ты уж решила принять мою помощь...
      – Я еще не говорила этого! – запротестовала Оливия.
      – Раз ты мне сказала о ребенке, значит, ты доверяешь мне и готова принять эту самую помощь, – заявил Джек.
      Оливия не смогла найти слабое звено в этой логической цепочке. Да ей и не хотелось его искать. Как было бы здорово довериться Джеку, переложить на него все проблемы и спокойно спать в его доме с большими окнами и настоящим камином!
      – Давай, Оливия, соглашайся! – попросил Джек. – Я буду очень рад принять и тебя и ребенка у себя в доме.
      – Пока что мы с ребенком одно целое, – улыбаясь сказала Оливия.
      Джек сразу же понял, что она сдалась.
      – А вот и консьерж! Откройте нам, пожалуйста, дверь, а то дама уже заждалась! – обрадовался он. – Еще полчаса – и мы поедем домой.
      – К тебе домой, – поправила его она. – И это временно. Я согласилась только потому, что мне сейчас некуда идти, да и не в том я положении, чтобы искать квартиру. Правильно? И нужно будет как-то донести это до остальных, а то пойдут слухи...
      – Если ты считаешь, что нам нужно сделать так, значит, это правильно, – улыбнулся Джек. – Только, знаешь, мне бы очень хотелось, чтобы мое скромное жилище стало домом и для тебя, Лив!
      Она вздрогнула и с удивлением посмотрела на Джека. Откуда он узнал ее ласкательное имя? Им пользуются только родители и Эмилия – самые близкие ей люди. Даже Кейт и та называет ее только Оливией!
      – Что такое? – встревоженно спросил Джек. – Ты себя нехорошо чувствуешь?
      – Ты такой милый и добрый! – вдруг сказала Оливия и вновь залилась слезами, но на этот раз, как и мечтала, на плече у верного друга.
      Ошеломленный Джек стоял и осторожно поглаживал ее по шелковистым волосам, пытаясь как-то успокоить. Он только искренне надеялся, что Оливия не слышит, как бешено бьется его сердце.
      Она будет жить рядом! – восторженно думал Джек. Они будут рядом. Теперь уж, Оливия, я тебя никуда не отпущу!

      Оливия удобно устроилась с ногами в кресле и с видимым удовольствием положила в рот первую ложку кофейного мороженого. Оно мягко растворялось на языке, и сладкий вкус сливок постепенно сменялся чуть резковатым привкусом кофе. Прикрыв глаза, Оливия чуть не застонала от удовольствия.
      Почти как оргазм, подумала она, набирая следующую порцию и с тем же удовольствием отправляя ее в рот. Странно, всю жизнь терпеть не могла кофейное мороженое, а вот сейчас просто схожу с ума. Спасибо Джеку, он никогда не забывает купить пару-тройку ведерок!
      Оливия бросила быстрый взгляд на Джека, устроившегося в соседнем кресле. Он читал «Нью-Йорк таймс» и чему-то улыбался, но, почувствовав взгляд Оливии, сразу же оторвался от газеты и вопросительно посмотрел на нее.
      – Только не говори, что теперь тебе хочется мятного мороженого! – с усмешкой заметил Джек.
      – Нет, на данный момент я самая счастливая женщина на свете! – довольно улыбаясь, сообщила Оливия. – Ближайшие три часа мне ничего этакого хотеться не будет.
      Джек скептически покачал головой.
      – Во всяком случае, я постараюсь ограничиться тем, что имеется у нас в холодильнике, – пообещала Оливия, старательно выскребая ложечкой ведерко из-под мороженого. Поняв, что ложечкой тут не справиться, Оливия пустила в дело палец.
      Джек с трудом сдержал смешок. Последнее время Оливия вела себя просто удивительно. Любовь к кофейному мороженому была меньшим злом. В большей степени Джека удивляло то, что подруга теперь пренебрегала всеми правилами хорошего тона, если ей было так удобно. Раньше он и представить себе не мог Оливию непричесанной и без макияжа или облизывающей пальцы. Но если раньше она казалась недосягаемой вершиной, то теперь стала домашней и уютной.
      – Тебе не кажется, что ты ешь слишком много мороженого? – осторожно спросил Джек. – Что говорит доктор по этому поводу?
      – «Если вам, дорогая Оливия, хочется мороженого – это значит только одно: его нужно съесть!» – старательно копируя белозубую улыбку доктора Стейтси, ответила его словами Оливия.
      – Но ведь ты можешь набрать лишний вес. Разве это не опасно?
      Оливия лишь махнула рукой и принялась за следующее ведерко. Джек мысленно прикинул, что в холодильнике еще осталось четыре ведерка, стало быть на этот вечер его квартирантке хватит обожаемого лакомства.
      – И потом, пока же я не набираю вес. Доктор Стейтси даже немного обеспокоен тем, что все так же и осталась на отметке сто тридцать пять фунтов, а уже давно должна была бы весить фунтов на пятнадцать больше!
      – Это плохо? – встревоженно спросил Джек.
      – Как тебе сказать... Вроде бы ребенок развивается нормально, а я сильно понервничала со всеми этими переездами. Доктор считает, что пока волноваться не о чем, – сообщила Оливия и отправила в рот очередную ложку мороженого.
      Джек вдруг понял, что больше никогда даже близко не подойдет к кофейному мороженому. И он подозревал, что, как только Оливия родит ребенка, она тоже откажется от этого лакомства.
      Кофейное мороженое не самый худший вариант, подумал Джек, вновь углубляясь в газету. А если бы она начала есть землю или облизывать гвозди? Рассказывают же о таком.
      Оливия вновь блаженно зажмурилась.
      Как же хорошо вот так сидеть рядом в выходной день и молчать, подумала она. Мне иногда кажется, что все в доме Джека приспособлено для того, чтобы обзавестись семьей и вот так проводить тихие вечера вдвоем, а потом и с детьми. Мне перед Джеком даже неудобно, я ведь живу у него уже больше двух месяцев. Хоть он и говорит, что я его не смущаю и не мешаю ему, все же от меня много беспокойства. Вспомнить только, как он не спал вместе со мной ночами, когда меня тошнило. Бедный Джек, даже представить не могу, каково это – ухаживать за беременной женщиной! Но Джек отлично понимает, что я часто за себя не отвечаю. Вот и вчера, когда я закатила истерику из-за того, что в холодильнике не было манго... Если бы он только знал, как мне тогда его хотелось! Даже больше, чем мороженого.
      Она виновато посмотрела на Джека.
      – Если ты хочешь извиниться за вчерашний скандал, можешь этого не делать, – спокойно сказал он, не отрываясь от газеты. – Я же понимаю, что ты просто не могла себя контролировать. Гормональные бури.
      – Спасибо тебе, Джек! – признательно сказала Оливия и почувствовала, как на глаза навернулись слезы.
      – Ты что это? – удивленно спросил он.
      – Тоже гормоны, – пытаясь улыбнуться, ответил она.
      Джек покачал головой и встал с кресла. Он подошел к Оливии, встал перед ней на колени и положил руки ей на плечи.
      – Слушай меня внимательно, – попросил он. – Я знаю тебя уже много лет, знаю, что ты сильная, что можешь постоять за себя. Но я также знаю, что ты милая и ранимая женщина. Ты переживаешь очень непростой период. Тебе уже сейчас очень сложно, а ведь когда ребенок родится, проблем только добавится...
      – Это я и так знаю! – вздохнув, перебила его Оливия.
      – Так вот, я предложил тебе свою помощь не только потому, что ты была в безвыходном положении, но и главным образом потому, что ты дорога мне, Оливия. Я не буду давить на тебя, я уже давно понял, что все решения ты принимаешь сама. Я просто попрошу тебя, Оливия, остаться в моем доме по крайней мере до тех пор, пока ребенку не исполнится полгода, когда ты сможешь вернуться на работу на полный день.
      – Но, Джек, я и так загостилась у тебя. Ведь мы договаривались, что это ненадолго. Мне уже давно нужно было бы найти себе квартиру и переехать от тебя. Я ведь понимаю, сколько неудобств доставляю одним своим присутствием!
      – Интересно, что же это за неудобства? – поинтересовался Джек.
      – Ты даже не можешь привести домой женщину... Не каждая поймет присутствие в доме беременной подруги!
      – Эта проблема решаема, – усмехнулся Джек. – И потом, сейчас в моей жизни есть только одна женщина. И зовут ее Оливия Хэмстон.
      – Это очень смелое признание. – Оливия попыталась улыбнуться, но это у нее получилось плохо, в словах Джека уж слишком очевиден был личный подтекст.
      – Пока что меня больше интересует твое удобство и спокойствие, чем спокойствие каких-то гипотетических красавиц! – рассмеялся Джек. – Я хочу, чтобы моя обожаемая подруга родила здорового ребенка и почувствовала себя счастливой, став матерью. Мне бы очень не хотелось, чтобы ты подсознательно обвиняла ребенка в том, что ты что-то не успела, с кем-то не встретилась. Сейчас у тебя есть возможность спокойно заниматься своими делами. Все проблемы я беру на себя. Позаботься о себе и о ребенке.
      Оливия облегченно вздохнула. Как хорошо, что она ошиблась! Джек имел в виду совсем другое. Все-таки он настоящий верный друг!
      – Знаешь, иногда я ужасно завидую женщине, которая станет твоей женой! – призналась Оливия. – Она получит в свое полное распоряжение такое сокровище! И мне, право, неудобно, что я тебе мешаю устраивать жизнь...
      – Об этом мы уже с тобой говорили. Пока что кандидатур нет, – улыбнулся Джек. – И вообще, женщина, с которой я буду готов пойти к алтарю, должна быть достаточно ума, чтобы не ревность меня к беременной подруге! Согласись, это глупо.
      Оливия кивнула.
      Это значит только одно: я не подхожу под каноны Джека, подумала она. Никогда бы я не смогла принять вот такую Оливию, пусть даже с огромным животом.
      – Ты обещаешь мне, что больше не будешь плакать? – вернул ее Джек к действительности. – Если хочешь выразить мне свою признательность, можешь приготовить на Рождество индейку, благо оно уже скоро.
      – Договорились! – весело воскликнула Оливия. – Слушай, у меня к тебе огромная просьба.
      – Неужели еще одно ведерко мороженого?! – в притворном ужасе спросил Джек.
      Оливия пожала плечами и смущенно улыбнулась.
      – Если бы ты знал, как мне его хочется! – протянула она.
 
      Вечером Оливия почти силой выставила Джека к друзьям, которые вот уже почти три недели пытались зазвать его в бар. Закрыв за ним дверь, Оливия облегченно вздохнула: ее совесть успокоится хотя бы на пару дней. Пусть посидит с друзьями, поболтает, расслабится, думала Оливия, поднимаясь в свою комнату. Может быть, в баре будет какая-нибудь симпатичная блондиночка – я помню, такие нравятся Джеку. Он завяжет с ней роман, и из этого, глядишь, и выйдет что-то толковое. Если уж я решилась завести ребенка, положительному во всех отношениях Джеку тем более пора задуматься о семье. Да, ему очень нужна милая и добрая домашняя женщина. Такая, которая будет готовить ему разные невероятные блюда, ждать его с работы и всячески создавать уют... Кстати, не купить ли мне сюда какую-нибудь милую безделушку?
      Оливия остановилась возле окна на площадке между двумя этажами. Она внимательно посмотрела на широкий подоконник и подумала, что было бы здорово набросать здесь разноцветных подушек. Но сразу же вздохнула и пошла дальше.
      Пусть этим занимается женщина, которая будет жить в этом доме вместе с Джеком. Не стоит мне лезть сюда. Тем более что любая женщина сразу же поймет, что идея с подушками могла принадлежать только сопернице, пусть даже соперница и ждет ребенка непонятно от кого... А все равно у меня бы получилось украсить этот дом лучше, чем у кого-то другого! Ведь я знаю Джека столько лет...
      Оливия грустно вздохнула, поймав себя на чувстве ревности к женщине, которой еще нет и в помине.
      Я схожу с ума! – решила она. Подумать только, я ревную Джека к какой-то блондинке, которой и близко возле Джека еще нет! Боже мой, ревновать Джека! Да, он мне небезразличен и мне не все равно, кто станет его женой, но ведь это только потому, что я люблю его, как любила бы брата, если бы родители решились на второго ребенка.
      Успокоив себя таким образом, Оливия легла на свою кровать и свернулась клубочком. Она вновь чувствовала себя одинокой и никому не нужной. Но сейчас ее успокаивала мысль, что скоро рядом с ней будет ребенок, человек, которому не все равно, что она чувствует.
      Я несправедлива к людям, остановила себя Оливия. Если бы я сейчас позвонила маме и сказала бы, что мне плохо, она бы бросила все и примчалась ко мне. Но ведь я не хочу ее расстраивать. Да и папа разнервничается... Хватит с них того, что беременная незамужняя дочь живет в доме старого друга. Пора бы взять себя в руки. Я ведь никогда не позволяла жалости к себе взять верх. Я должна быть сильной ради своего сына.
      Оливия вздрогнула, поняв, что впервые в мыслях определила пол ребенка.
      Или дочки, поспешила добавить она, почему-то не слишком в это веря. Интересно, на кого он будет похож? Я все же надеюсь, что на моего папу.
      Глаза Оливии начали слипаться, и она почувствовала, что сейчас уснет.
      Интересно, что сейчас делает Джек? – возникла странная мысль, и сон как рукой сняло.
      Оливия села на кровати и нахмурилась.
      Я не должна даже думать об этом. Хорошо, что хоть Джек не догадывается о моих мыслях! Как я вообще могу его ревновать или пытаться следить за ним? Неужели из-за того, что он проявил доброту и дружеские чувства, я уже решила, что имею на него какие-то права? И ладно бы, если бы хоть что-то я к нему чувствовала, кроме дружеского расположения!
      От самобичевания Оливию отвлек телефонный звонок. Она недовольно сняла трубку, разговаривать с кем бы то ни было не хотелось.
      – Оливия Хэмстон, – по привычке представилась она.
      – Знаешь, я думала, что вы с Джеком наконец-то перестанете валять дурака и ты скажешь Оливия Эйстон! – раздался в трубке веселый голос Кейт.
      – Кейт! Ты уже приехала?! – восторженно воскликнула Оливия. – Как же хорошо!
      – Неужели тебе плохо рядом с Джеком? – изумленно спросила подруга.
      – Нет, Джек просто золото!
      – Так когда же ваша свадьба? Я заслужила место подружки?
      – Какая свадьба, Кейт?! Приди в себя! Мы просто друзья, – попыталась вразумить ее Оливия.
      – Просто друзья не живут друг с другом.
      – Видишь ли, в моем положении сложно говорить о какой-то романтике. Тем более о том, что мы живем друг с другом. Если ты понимаешь, что я хочу сказать!
      – Отлично понимаю, только не знаю, что вас останавливает. У тебя уже начался второй триместр, никакой опасности нет...
      – Кейт! – возмутилась Оливия. – Я не собираюсь спать с Джеком. Мы друзья. Хватит того, что он мне помогает. И потом, Джек совсем не мой тип.
      – Твой не твой, но ребенка усыновить он готов...
      – Я не имею никакого права пользоваться Джеком только ради того, чтобы предоставить ребенку суррогат отца.
      – Что значит – суррогат! Джек будет великолепным отцом!
      – Я не буду связывать Джека по рукам и ногам только потому, что так мне будет удобно. Мы с ним договорились, что я останусь у него до того времени, как окончательно оправлюсь после родов и выйду на работу.
      – И какой же это срок?
      – Шесть месяцев с рождения ребенка.
      – Значит, вы будете жить вместе еще год? Оливия, если бы ты была чуть умнее, ты бы уже давно женила его на себе! Тем более что Джек, судя по всему, вовсе не против.
      – Кейт, как ты можешь такое говорить?! Он найдет себе нормальную женщину, женится на ней, заведет своих детей. А со мной будет поддерживать теплые отношения, если, конечно, жена позволит. Максимум, о чем я его могу просить, так это стать крестным отцом ребенку. Крестным, Кейт! – подчеркнула Оливия.
      – Слушай, мне кажется, ты его ревнуешь, – подозрительно заметила Кейт.
      – Ничего подобного! – Оливия смутилась и поняла, что не смогла его скрыть.
      – Готова спорить, ты сейчас покраснела! – довольно заявила подруга.
      – Так, тема закрыта. Лучше расскажи, как съездила в Лондон.
      – Отлично! Кстати, твоя Эмилия просто прелесть! Спасибо, что позвонила ей и попросила помочь мне. Она столько всего интересного показала. Все же коренная кокни – это же так называется? – лучший проводник!
      Оливия прыснула в трубку.
      – Что я такого смешного сказала? – обиженно спросила Кейт.
      – Во-первых, ты забавно произносишь слово «кокни». Во-вторых, мы познакомились с Эмилией в школе. В Лондоне она живет всего-то лет пять!
      – Вот это да! – восхищенно воскликнула Кейт. – А ощущение такое, будто десять поколений ее семьи прожили там! Она была отличным проводником и гидом.
      – Я рада, что тебе понравилось. А вот я нескоро попаду в Лондон...
      – Как твой животик? – спросила Кейт. – Уже начал расти?
      – У меня всего-то четырнадцатая неделя! – усмехнулась Оливия. – Но, знаешь, последние несколько дней мне кажется, что джинсы стали тесноваты в талии.
      – Ух ты! – Оливия поняла, что таким образом подруга выразила свой восторг. – Скажи-ка мне, как продвигается твое расследование.
      – И не напоминай! – тяжело вздохнула Оливия. – Я в последние недели выгляжу дура дурой! Пристаю с этой запонкой ко всем подряд. Мужики уже начали меня бояться!
      – Мы же составили список. При чем тут все остальные? – поинтересовалась Кейт.
      – Понимаешь, список закончился еще полтора месяца назад. Теперь же я перехватываю каждый заинтересованный взгляд и спрашиваю, как относится его автор к ювелирным изделиям дома «Каррера и Каррера».
      – Судя по всему, дело с мертвой точки не сдвинулось, – мрачно сказала Кейт.
      – Именно так. – Оливия тяжело вздохнула.
      – Ну, у тебя есть Джек...
      – Отстань, а? – попросила Оливия. – Рождение ребенка с браком никак не связано. Зачем мне делать несчастными сразу троих людей? Джек будет все время чувствовать, что я вынудила его на этот шаг. Я буду замечать это и мучиться. Да и ребенку будет не слишком приятно узнать в один прекрасный день, что Джек вовсе не его отец.
      – Еще скажи, что тебе не нравится жить с ним!
      – Конечно, нравится! Кто бы еще разъезжал по супермаркетам на такси в три часа ночи только потому, что я зареванная пришла в его спальню и сообщила, что умираю хочу кофейного мороженого?
      – И он поехал?!
      – Мне до сих пор стыдно, – призналась Оливия.
      – Если это не любовь, то я ничего не понимаю в этой жизни! – твердо заявила Кейт.
      – Тема закрыта. Ты же не хочешь со мной поссориться?
      – Это шантаж! – обиженно сказала Кейт.
      – В моем положении женщине можно почти все.
      – Ага, жить у «просто друзей», гонять несчастного влюбленного мужика ночью за мороженым...
      – Остановись! – потребовала Оливия. – Я же сказала, что мне стыдно!
      – Чего стыдиться-то? Каждая женщина мечтает о таком! Готова спорить, каждое утро ты получаешь завтрак в постель.
      – Ну, – замялась Оливия. – Мы же спим в разных комнатах, а Джек слишком вежлив, чтобы войти ко мне в комнату утром. Мало ли в каком я виде? Так что свой завтрак я получаю на кухне.
      – Если бы ты знала, как я тебе завидую! – вздохнула Кейт. – Ради такого я готова даже родить... Эд, конечно, прелесть, но он плохо разбирается в том, что нужно женщине.
      – Ребенка нужно рожать только ради того, чтобы дать новую жизнь, – строго остановила ее Оливия. – Я так поняла, с Эдом у тебя все серьезно?
      – Да, он верно ждал меня из Лондона. Я была просто удивлена. Кстати, он в последнее время все чаще говорит о том, что пора бы нам с ним остепениться, и ставит в пример тебя. И теперь я понимаю, о чем он! Я все же была права, когда сказала Эмилии, что ты станешь образцовой матерью! – довольно сообщила Кейт.
      – И что она ответила?
      – Что не сомневалась в этом с первого дня.
      – Приятно знать, что хоть кто-то уверен в твоих способностях!
      – А в чем дело?
      – Мама постоянно звонит мне и дает советы, что делать, когда начнутся схватки, как кормить ребенка. Я ей объясняю, что мне еще пять месяцев гулять с животом, а она не желает слушать. И потом, многие до меня рожали и после меня рожать будут. Это же нормально! А у папы каждый раз, когда он со мной говорит, голос дрожит от слез. Представляешь, как мне сейчас весело им звонить? Мне вообще кажется, что они с отцом сошли с ума при мысли, что скоро у них появится внук! Да и Джек иногда чудит...
      – И в чем же это проявляется?
      – Накупил просто горы книг, в том числе и доктора Спока. Старательно их изучает и даже что-то конспектирует.
      Кейт рассмеялась.
      – Ты смеешься, а мне приходится выслушивать избранные места! – пожаловалась Оливия.
      – Мне кажется, он подошел к отцовству более ответственно, чем ты, дорогая моя!
      – Какое отцовство!? Ты что, с ума сошла?! Уж кто-кто, а Джек тут точно ни при чем! – уверенно сказала она.
      – Хотелось бы сказать «тебе виднее», но это не твой случай.
      – Спасибо, что напомнила.
      – Ты все еще надеешься найти отца ребенка?
      – Если честно, уже почти не верю в это. Может быть, случай?
      – Я бы не стала полагаться на случай и продолжила поиски. Или... – Кейт замолчала.
      – ...Заарканила Джека, – раздраженно закончила за нее Оливия. – Не могу я этого сделать, пойми ты! И, Кейт, я же просила больше не поднимать эту тему.
      – Ладно, ладно! Не нервничай, тебе нельзя.
      – Не раздражай меня!
      – Лучше скажи мне, как это жить в пригороде?
      – Ой, просто замечательно! – Оливия сразу же оживилась. – От дома Джека до парка всего-то три минуты хода. Мы теперь с Джеком возвращаемся с работы, ужинаем и отправляемся на прогулку. Сейчас там так здорово! Желтые листья под ногами, прохладно и тихо. Красота!
      – Милая семейная идиллия, – все же не сдержалась Кейт. – Прости, прости! А как сам дом?
      – Дом большой, но... как бы это сказать? Ему не хватает женской руки. Нет цветов, подушек, каких-то статуэток... В общем, ты понимаешь, о чем я!
      – Так займись домом! Тем более, как я поняла, работа у тебя в голове сейчас не держится.
      – Я не хотела бы оставлять в доме Джека следов своего пребывания. Ведь когда-нибудь я все же уйду, а ему еще налаживать свою жизнь. А присутствие, пусть и незримое, другой женщины всегда чувствуется. Сама знаешь, как неприятно быть с мужчиной, у которого на диване валяются плюшевые мишки или коллекция розовых слоников на полочке! И даже зная, что слоников собирала его бывшая, просто все никак их не заберет, как-то очень неуютно себя чувствуешь, будто кто-то за тобой подглядывает!
      – Я в таких случаях что-то – совсем случайно, разумеется, – делала с этим вещичками. Обычно мужчины даже и не замечали изменений в интерьере. И потом, может быть, я тебя разочарую, но твои следы уже остались в доме. Ты знаешь, что мужчины и женщины даже посуду ставят по-разному! И кресло ты уже подвинула так, как тебе удобнее, и, готова спорить, вытащила в гостиную плед...
      Оливия рассмеялась.
      – Ты знаешь меня как облупленную!
      – Сама такая, – отмахнулась Кейт. – Так что, если тебе хочется положить подушечек на диван, вперед! Готова спорить, Джек даже не заметит.
      – Мне кажется, заметит. Он очень любит свой дом.
      – Джек вообще удивительный мужчина, – согласилась Кейт. – Ладно, я тебе завтра позвоню, у меня в ванной уже вода остыла, пора домываться!
      – Так ты со мной из ванной разговариваешь! – возмутилась Оливия. – Я-то думала, приехала – и сразу же к телефону!
      – Понимаешь, через час за мной заедет один очень милый молодой человек по имени Эд.
      – Ясно! – Оливия улыбнулась – Хорошо тебе отдохнуть.
      – Спасибо! Завтра рано не звони. Могу быть не дома или очень занята.
      – Смотри – аккуратнее, я, конечно, помогу тебе советом...
      – Последние три месяца я сама осторожность!
      Они рассмеялись и положили трубки. Оливия опустила глаза на свои пальцы и поняла, что все это время крутила в руках проклятую запонку. Она недовольно покачала головой. Кажется, найти отца ребенка становится навязчивой идеей! Она пожала плечами и положила запонку на тумбочку. И все равно мысли о подруге заставили ее улыбнуться.
      Разговор с подругой поднял ей настроение, но спать хотелось по-прежнему. Оливия потянулась и чуть ли не с вожделением посмотрела на кровать. Впрочем, в последнее время она с удовольствием только спит и ест. Если бы не нужно было ходить на работу, Оливия больше ничем не занималась бы.
      Завтра у меня выходной! Не выйду из комнаты до полудня, твердо решила она и не раздеваясь свернулась клубком под одеялом. Сейчас немного подремлю, а потом приму ванну и лягу нормально.
      Ей показалось, что она только закрыла глаза, но, оказывается, за окном уже стемнело. Оливия проснулась от того, что в комнату вошел Джек.
      – Привет, – сонно сказала она. – Ты уже вернулся?
      – Да. Опять уснула не раздеваясь? – Джек осторожно присел на кровать.
      – Ты же знаешь, ничего не могу с собой поделать! – Она улыбнулась и развела руками.
      – Разве тебе не жмут джинсы?
      – Пока нет.
      Джек улыбнулся ее шутке и рассеянно посмотрел на тумбочку. Вдруг он щелкнул пальцами и потянулся к запонке.
      – Я уж думал, что потерял ее! Хотел идти заказывать пару к той, что у меня осталась. Где ты ее нашла?

      – Где я ее нашла?! – Оливия вскочила с кровати и истерично хохотнула.
      – Ну да, – удивленно ответил Джек. – Я проверил все: и под диванами, и под шкафами, гардероб облазил вдоль и поперек...
      Оливия громко рассмеялась, запрокинув голову. Джек испуганно посмотрел на нее. Судя по всему, у Оливии начинается очередная истерика.
      – Значит, ты даже не помнишь, где ее потерял! Боже мой, как смешно, умереть можно от смеха! Какой же ты подлец, Джек! – вдруг заявила она.
      Джек непонимающе смотрел на стремительно краснеющую от гнева Оливию.
      – С чего бы это я стал подлецом? – удивленно спросил он.
      – Ты хотел знать, где я нашла эту запонку?
      – Уже не хочу. Может, тебе стоит прилечь? А я пока сделаю горячего чаю. У тебя опять начинается истерика, и опять без причины. Давай, Лив, залезай под одеяло и успокаивайся.
      – Не смей меня так называть! – закричала она.
      – Да что с тобой творится? – возмутился Джек. – Когда я вернулся, ты спала как ангел, и вдруг нате вам: я и подлец, и не могу называть тебя по имени. У тебя опять кончилось мороженое?
      – С этой минуты я для тебя мисс Хэмстон. И запомни, я ненавижу кофейное мороженое! Нет, вы только подумайте: где я ее нашла?! – с трагическими интонациями в голосе обратилась она к невидимой аудитории.
      – Тебе и правда лучше прилечь. – Джек опасливо посмотрел на Оливию.
      – Я знаю, что мне нужно делать. – Она повернулась на пятках и подошла к гардеробу. Выудив откуда-то из глубины чемодан, она начала как попало бросать туда свои вещи.
      Джек непонимающе смотрел на нее, пытаясь понять, что же он такое сделал и как теперь успокоить подругу, у которой так некстати разыгрались гормоны.
      – Оливия, дорогая, объясни мне хотя бы, в чем дело, прежде чем куда-то уходить на ночь глядя, – попросил он.
      – В чем дело?! – Оливия подняла голову от чемодана. – Ты хочешь знать, в чем дело?!
      – Именно, – спокойно сказал Джек, но в его голосе уже чувствовались металлические нотки.
      – И ты хочешь знать, где я нашла эту чертову запонку?!
      – Если честно, больше всего я хочу, чтобы ты успокоилась, пришла в себя и прекратила орать, – раздраженно попросил он. – Ты же знаешь, тебе нельзя волноваться, это очень вредно для ребенка...
      – Значит, тебя беспокоит ребенок? Еще бы! Теперь-то я поняла, почему ты так носился со мной!
      Джек подошел к ней и, схватив за плечи, грубо встряхнул. Но Оливия и не подумала успокаиваться. Она размахнулась и влепила Джеку звонкую пощечину.
      – Не смей ко мне прикасаться, ты, отвратительное животное! – потребовала она. – После того что ты сделал, тебе должно быть стыдно даже стоять рядом со мной!
      Джек понял, что грубой силой с ней сейчас не справиться. Он молча отпустил Оливию и пошел в ванную умыться и успокоиться. Он чувствовал, что, если останется с Оливией в одной комнате еще хотя бы на пару минут, он может наделать глупостей. За его спиной раздавались сдавленные всхлипы и ругательства, произносимые сквозь зубы.
      Когда Джек вернулся, чемодан был сложен, а Оливия вызывала такси.
      – Отмени вызов, – спокойно потребовал Джек.
      – С чего бы это? – Оливия вызывающе задрала подбородок, готовясь к очередной схватке.
      – Потому что я тебя никуда не отпущу в такое время.
      – По какому праву ты пытаешься руководить мною?
      – Я чувствую себя ответственным за тебя. Ты сейчас в таком состоянии, что не можешь отвечать за себя. Отмени вызов, и давай спокойно поговорим. Я так и не смог понять, каким образом какая-то запонка могла спровоцировать такой скандал.
      Оливия тяжело опустилась на кровать, чувствуя, как к горлу подступает тошнота, а перед глазами все плывет. Она уронила голову на руки и вдруг расплакалась.
      – Ну вот! – растерянно сказал Джек и попробовал ее обнять, но Оливия сердито оттолкнула его руки.
      – Почему ты мне сразу не сказал? – устало спросила она.
      – Не сказал – что? – уточнил Джек с замирающим от дурных предчувствий сердцем.
      – Не сказал, что это твой ребенок! Как я сама не догадалась, почему меня не насторожила такая забота?! Ведь, если разобраться, кто я тебе? Просто очень хорошая знакомая... Я нашла твою запонку у себя дома. Но почему, почему ты мне не сказал!?
      – Прости, я не мог. – Джек опустил голову и отвел взгляд от лица Оливии.
      – Почему, Джек?!
      Он встал с кровати и подошел к окну. Там, за стенами этого уютного дома, разыгрывалась настоящая буря. Завывал ветер, с бешеной скоростью неслись по небу тучи, и где-то вдалеке уже мелькали молнии.
      Будет гроза, подумал Джек.
      Оливия сидела с непроницаемым лицом, и лишь побелевшие костяшки пальцев, которыми она сжимала покрывало, выдавали ее напряжение. Как же ей хотелось услышать какую-нибудь ложь! Она была готова поверить во все что угодно, только не в то, что все это время Джек знал и не говорил ей! Все что угодно...
      Ну скажи, что ты просто одолжил свои запонки или что зашел ко мне, увидел меня с другим мужчиной и случайно ее потерял. Скажи же что-нибудь! – мысленно молила Оливия.
      – Да, ты права, – наконец тихо сказал Джек. – Я должен был тебе сказать. Должен был это сделать еще утром, когда понял, что ты неадекватно воспринимаешь действительность. Вечером мне казалось, что ты нормально себя чувствуешь, я надеялся, я так хотел верить, что ты заметила мои чувства. И только когда на рассвете ты спросонья поинтересовалась, кто я такой и что делаю у тебя, я понял, что ошибался, жестоко ошибался. И мне ничего не оставалось, как спастись бегством. Я ведь знал, что ты разорвешь со мной все отношения, как только узнаешь, что я был с тобой той ночью. Вот я и молчал. А потом ты сказала, что ждешь ребенка. Я сразу понял, что это мой ребенок. Скажи, как после этого я мог отпустить неизвестно куда любимую женщину, которая носит под сердцем моего ребенка?
      Оливия закрыла глаза. По ее щеке катилась одинокая слезинка.
      – Ты мог бы просто мне все сказать, – прошептала она.
      За окном раздался резкий гудок клаксона.
      Оливия встала и шатаясь спустилась вниз. Джек стоял, прижавшись лбом к оконному стеклу. Вдруг он сорвался и бросился за Оливией. Она уже открывала входную дверь, таща за собой чемодан.
      – Оливия! – окликнул ее Джек.
      Она обернулась, и в полутьме коридора ее лицо выделилось бледным пятном с двумя темными провалами, там, где Джек привык видеть изумрудный блеск.
      – Не уходи! – Он вложил в эти слова всю свою любовь, всю свою боль. – Не уходи...
      Оливия отвернулась и покачала головой.
      Дверь за ней захлопнулась с глухим стуком, и сердце Джека пропустило один удар. Он тяжело опустился на пол и прислонился спиной к стене. Хотелось плакать, но слез не было. Не было ничего. Теперь, когда ушла его любовь, ничто не имело смысла.
 
      Оливия сидела на кровати своего номера в каком-то небольшом отеле на самой окраине. Она не заметила, как наступило утро, и почти не помнила, как попала сюда. Перед глазами все так же стояло умоляющее лицо Джека, а в ушах звучало: «Не уходи».
      Неужели он действительно любит меня? – удивленно думала Оливия. Почему же я была так слепа все эти годы? Сколько я уже знаю Джека? Не помню точно. И всегда он был другом – верным, надежным другом. И вдруг... Может быть, я ничего не видела только потому, что не хотела замечать? Ведь если бы я узнала о чувствах Джека, мне пришлось бы или ответить на них, или навсегда порвать с ним. Если бы я ответила, все стало бы очень, очень серьезно. А я ведь никогда не хотела ничего серьезного. С Джеком так не получилось бы. Может, я уже давно вышла бы за него замуж, если бы хотела этого.
      Оливия удивленно посмотрела на свои ладони. Синие полоски, оставленные впившимися ногтями, выделялись на них словно рубцы.
      Но к чему об этом думать? Разве это что-то меняет? Он переспал со мной. Да, я могла выглядеть вменяемой. Охотно верю, что Джек не мог воспользоваться мною. Он вообще бы никем не смог воспользоваться. Но почему, почему он мне не рассказал об этой ночи?! Пусть не сразу, пусть хотя бы в тот вечер, когда я к нему переехала! Но узнать об этом сейчас... Мне кажется, я просто не выдержу этого.
      Она закусила губу. Соленый вкус крови словно отрезвил Оливию, на глаза навернулись слезы, и она расплакалась, уткнувшись лицом в подушку.
      Но Оливия так и не смогла наплакаться вволю: резкая боль в груди заставила ее вскрикнуть и вскочить с постели. Что-то было не так, она сразу же почувствовала это!
      Боже мой, ребенок! – испуганно подумала она и бросилась из своего номера, чтобы позвать кого-нибудь на помощь.
      Новый приступ боли застал ее в коридоре. Левая рука онемела, и Оливия не могла ею пошевелить. Она прислонилась к стене и, тяжело дыша, постаралась переждать боль, но она только усиливалась.
      Неужели все закончится так? Нет-нет, этого не должно случиться! У меня ведь довольно большой срок. Я уже тринадцать недель ношу под сердцем этого ребенка! Даже доктор говорил, что сейчас уже нечего опасаться. Все будет хорошо. Я сейчас глубоко подышу, а потом медленно, осторожно дойду до ресепшена и попрошу вызвать такси. Доберусь до клинки доктора Стейтси – и все будет хорошо.
      – Господи, помоги мне! – взмолилась Оливия, опускаясь на пол, – она не могла больше стоять.
      – Вам плохо? – раздался встревоженный голос.
      Из-за шума в ушах и слабости Оливия уже не могла различить, кто это говорит.
      – Врача, – тихо простонала она. – У меня тринадцать недель беременности.
      Вата в ушах мешала расслышать, что творится вокруг, но, судя по беготне и шуму, врача вызвали. Оливия успокоенно улыбнулась: Бог услышал ее молитву, теперь у нее и у ее маленького все будет хорошо.
 
      Оливия пришла в себя от какого-то странного запаха. Она попыталась приподняться на постели, но сил почему-то не было. Тогда она осторожно приоткрыла глаза и осмотрелась. Огромное окно во всю стену, небольшая комната, почти вся занятая кроватью, какой-то пейзаж на стене, выкрашенной в розовый цвет.
      Я в больнице, поняла Оливия.
      Память одним резким толчком вернулась к ней, и она беспокойно завозилась на постели, пытаясь понять, все ли в порядке с ребенком.
      – Все хорошо, мисс, – услышала она успокаивающий голос.
      Оливия повернулась и увидела, что в палату входит медсестра.
      – Лежите спокойно, вам сейчас вообще запрещено шевелиться.
      – Мой ребенок?
      – Все хорошо. Угрозы выкидыша уже нет. И если вы будете хорошей девочкой, вы родите своего малыша вовремя.
      Оливия облегченно вздохнула и откинулась на подушки.
      – Хотите кому-нибудь позвонить? Отцу ребенка или родителям? – спросила медсестра, поправляя подушки и одеяло на ее кровати.
      – Да, пожалуйста! Мне ведь нужны все документы?
      – Для начала было бы хорошо, если бы вы позвонили своему акушеру. У кого вы наблюдались?
      – Доктор Стейтси.
      – Отлично! – обрадовалась она. – Замечательный выбор, мисс Хэмстон. Доктора Стейтси мы хорошо знаем, уже через пару часов вы увидите своего доктора.
      – Откуда вы знаете, как меня зовут?
      – Вас же забрали из отеля, – напомнила медсестра. – Мы выяснили, в каком вы номере живете, дальше все было элементарно.
      Оливия кивнула.
      – Сейчас я принесу вам телефон. Но только не волнуйтесь!
      Она вновь согласно кивнула и задумалась, кому еще можно позвонить.
      Маме звонить не буду, решила Оливия. Позже, когда я пойму, что произошло, и когда меня выпишут. Не раньше. Если позвоню сейчас, они там с ума сойдут от переживаний! Жаль, что Эмилия далеко, она бы мне сейчас помогла. Остается только Кейт. Хотя она тоже занервничает...
      Благодарно улыбнувшись медсестре, Оливия взяла трубку и быстро набрала номер подруги, надеясь, что та дома.
      – Алло? – услышала она недовольный голос Кейт и только сейчас вспомнила, что накануне у Кейт было свидание и, возможно, сейчас она отвлекает ее от чего-то важного.
      – Кейт, у меня проблемы, – сразу же сообщила Оливия.
      – А Джек не может их решить? – устало поинтересовалась подруга.
      – Нет, – отрезала Оливия. – Я в больнице, потом тебе скажут координаты. Приезжай, пожалуйста, как можно быстрее!
      – Что случилось? – испуганно спросила Кейт.
      – Не знаю, мне стало очень плохо.
      – А сейчас?
      – Все в порядке, я в больнице, и мне запретили двигаться и нервничать.
      – Ничего полежишь! Не смей вставать! – сердито приказала Кейт. – Я буду через полчаса! Куда ехать-то?
      Оливия передала трубку медсестре и попросила ее объяснить подруге, что это за больница.
      Кейт оказалась на удивление пунктуальной, но Оливию осматривал врач, так что ей пришлось подождать; правда, она вознаградила себя за долгое ожидание, подробно расспросив врача о состоянии Оливии.
      – Как ты себя до этого довела? – потребовала Кейт объяснений, как только оказалась в палате. – Доктор сказал мне, что это все результат сильного нервного расстройства! Что у тебя случилось?
      – Джек отец ребенка, – просто ответила Оливия.
      Кейт смешно разинула рот и села на край постели подруги.
      – Вчера он опознал свою запонку. Я сразу же собрала вещи и, устроив истерику, ушла от него в отель. А под утро мне стало плохо. И вот я оказалась здесь.
      – Но как же так? – растерянно спросила Кейт.
      Оливия лишь вздохнула и пожала плечами.
      – Ты же знаешь, я выглядела совершенно вменяемой в тот момент, а Джек, как оказалось, давно в меня влюблен. Я конечно же начала с ним заигрывать. Наверное, это происходило на уровне рефлексов...
      Кейт понимающе кивнула.
      – А он, глупый, решил, что я наконец-то ответила на его чувства. Утром же, когда я спросонья спросила, кто он такой, Джек все понял и предпочел сбежать. А когда узнал, что я беременна, сразу же решил заботиться обо мне и ребенке до конца жизни.
      – Вот так история, – растерянно произнесла Кейт. – И что вы решили?
      – Я потребовала, чтобы он больше никогда ко мне даже не подходил. Больше в моей жизни Джека не будет.
      – Брось, Оливия, он любит тебя!
      – Он обманул меня, Кейт! Он знал, что я ношу его ребенка, и все равно обманывал меня! Такое не прощают.
      – Ладно, сейчас мы не будем обсуждать эту тему, – твердо сказала Кейт. – Что мне для тебя сделать?
      – Приходи ко мне почаще! – попросила Оливия. – Здесь не очень весело, а я не знаю, сколько придется проваляться в этой больнице! Да, зайди утром к мистеру Берингу и скажи, что со мной случилось. Только, Кейт, прошу тебя, пусть об этом больше никто не знает!
      Кейт скорчила обиженную гримаску.
      – Можно подумать, о твоей беременности кто-то узнал!
      – И все-таки постарайся плотнее закрыть дверь во время разговора с Берингом и напомни ему, что он обещал пока молчать! Если что, для остальных у меня грипп.
      – И для Джека?
      – А чем он отличается от остальных?
      – Например, тем, что он отец твоего ребенка!
      – У моего ребенка нет отца.
      – Тоже мне, непорочное зачатие! – фыркнула Кейт.
      – Прошу тебя, никому! – взмолилась Оливия. – Особенно Джеку. Ты же не хочешь, чтобы у меня снова что-нибудь случилось?
      – Это шантаж! – воскликнула подруга. – И ты им в последнее время злоупотребляешь!
      Оливия слабо улыбнулась и пожала плечами.
      – Что-нибудь еще? – спросила Кейт.
      – Попробуй найти мне квартиру. Только нормальную и на долгий срок. Не хочу с грудным младенцем искать жилье.
      – Хорошо, Оливия. Главное, не волнуйся и делай все, что скажет врач. И не забудь позвонить маме и сказать, что ты переехала от Джека. Могу поспорить, уже сегодня она позвонит к нему и дико испугается за тебя!
      – Да, – согласилась Оливия.
      – Ты сегодня очень покладистая, – похвалила ее Кейт. – Всегда бы так!
      – Пользуйся, пока я еще слабая. И потом, сегодня ты предлагаешь исключительно здравые вещи.
      – А если я тебе предложу все же позвонить Джеку? Мне кажется, он имеет право знать, что с его ребенком!
      – Нет! – отрезала Оливия. – Он не признал этого ребенка официально сразу же, а теперь нечего пытаться изображать из себя преданного отца.
      – Но он бы его признал!
      – Усыновил родного ребенка?! Спасибо, уж лучше ему без отца! Я постараюсь стать лучшей матерью.
      Кейт вздохнула.
      – Я верю в тебя, Оливия. – Она наклонилась и поцеловала подругу в лоб.
      – Смотри только, слушайся врача так же, как слушалась меня! – Кейт погрозила ей пальцем. – Мне очень не хочется, чтобы с вами что-то случилось.
      – Еще бы! Ведь сейчас важно не только мое здоровье, но и жизнь ребенка.
      – Кто бы знал, что из тебя получится такая мать. Смотрю на тебя и думаю: не решиться ли мне? Эд совсем не против...
      Оливия улыбнулась подруге и помахала ей рукой. Как только Кейт вышла, она закрыла глаза, понимая, как сильно устала, и сразу же уснула.
 
      Кейт пришла домой и задумчиво уставилась на телефон.
      В конец концов, Оливия сейчас не слишком-то хорошо соображает, постаралась успокоить себя Кейт. И все равно это нехорошо, ведь Оливия просила меня... Она убьет меня, если узнает... Но всегда можно свалить на Беринга!
      Она схватила записную книжку и нашла телефон Джека.
      – Привет, это Кейт! – поздоровалась она.
      – Привет. Где Оливия? – без паузы спросил Джек.
      – В больнице. Она перенервничала, и у нее случился сердечный приступ. Сейчас она уже более или менее в норме, но врачи беспокоятся, как этот приступ отразится на состоянии вашего ребенка.
      – Ты уже знаешь? – спросил он.
      – Да. И мне кажется, как только Оливия придет в себя, тебе стоит еще раз попытаться доказать свою любовь.
      – Я готов ехать к ней прямо сейчас!
      – Не нужно! – поспешила охладить его пыл Кейт. – Врач строго запретил любые эмоции – и положительные и отрицательные. Подожди немного. Я буду держать тебя в курсе.
      – Спасибо тебе, Кейт! Я уже весь измучился, не зная, где она и что с ней! – усталым голосом сказал Джек.
      – Тебе самому стоит отдохнуть и прийти в себя.
      – Да-да, главное, что с ними все в порядке. Звони мне как можно чаще, – попросил он.
      – Какую же ты глупость сделал, Джек! – все же не сдержалась Кейт.
      – Когда именно? – невесело усмехнувшись, спросил он.
      – Когда не рассказал все Оливии.
      – Тем утром? – уточнил он.
      – Нет, – тяжело вздохнув, поправила его Кейт. – В тот день, когда понял, что любишь ее.

      Оливия сердито посмотрела на доктора. Сколько же можно держать ее в больнице, тем более что ребенку не угрожает опасность. Это был простой сердечный приступ. Все же, как правильно сказала мама, она уже не девочка, тридцать пять лет, конечно, не слишком много, но и не мало. Да и Джек заставил поволноваться...
      Она поморщилась при одной только мысли о бывшем друге, который оказался любовником на одну ночь и отцом ее ребенка.
      – Дорогая моя, – ласковым тоном, словно разговаривал с тяжелой больной, начал доктор Стейтси, – вы же должны понимать, что сердечный приступ – это очень, очень плохо! Я опасаюсь, как пройдут наши роды.
      Оливия усмехнулась. Доктор собирается рожать вместе с ней? Интересно было бы посмотреть!
      – Здесь теперь есть проблема: при естественных родах ваше сердце может не выдержать нагрузки, а при кесаревом сечении мы не может знать, как вы отреагируете на наркоз.
      – Хотите сказать, что в любом случае я могу умереть?
      – Вряд ли, – совершенно спокойно ответил Стейтси, – но хлопот доставите нам предостаточно!
      – Очень мило! – прокомментировала Оливия. – И что теперь делать?
      – В первую очередь прекратить попытки вырваться из больницы. Мы должны провести комплексное обследование.
      – Но разве я не могу приходить в больницу, когда нужно делать какие-нибудь процедуры? Например, сегодня я целый день лежала пластом и разглядывала потолок. Надо сказать, не слишком интересное занятие! Вы первый человек, которого я увидела, не считая нянечки.
      – Никто не запрещает вам читать или разгадывать кроссворды. И потом, приглашайте друзей, общение вам не только не повредит, но, наоборот, поможет. Вам нужны положительные эмоции. Я так понимаю, приступ был вызван сильным эмоциональным напряжением?
      Оливия только кивнула.
      – Значит, вычеркиваете из своей жизни все, что может вас волновать. Отложите выяснение отношений хотя бы на пять месяцев. Ваша задача сейчас родить ребенка.
      – Я и сама это понимаю. Дело в том, что я повздорила с отцом моего ребенка. Как я могу отложить, как вы выразились, выяснение отношений с ним?
      – Вы же говорили, что не знаете отца?! – опешил доктор.
      – Приступ случился как раз тогда, когда я узнала, кто он, – буркнула Оливия.
      – Дорогая моя, мне кажется, вам необходима помощь специалиста. Я пришлю к вам психотерапевта.
      – Вы думаете, что я не в себе? Узнать, кто отец твоего ребенка, и получить от этого сердечный приступ...
      – Он плохой человек? – осторожно спросил доктор Стейтси.
      – Замечательный, – спокойно ответила Оливия. – Наверное, самый замечательный мужчина на всем свете. И если бы он не был таким замечательным, у меня никогда не возникло бы к нему никаких претензий.
      – Понятно! – Стейтси с уверенным видом покивал. – Я пришлю к вам доктора.
      Оливия слабо махнула рукой. Раз уж ее не отпускают из больницы, пусть хоть психотерапевт к ней придет!
      – Еще какие-нибудь жалобы? – поинтересовался доктор.
      – Знаете, мне до чертиков надоело это странное желе, которое называется едой. Очень хочется чего-нибудь острого и копченого! – сглатывая слюну, попросила Оливия.
      – Понимаете ли, сейчас вашим лечащим врачом является другой специалист, да и больничная диета...
      – Со мной может что-нибудь случиться, если я съем крылышко-гриль? – прямо спросила Оливия.
      – Если оно будет свежим, ничего, – твердо ответил Стейтси. – Ваш лечащий врач меня убьет!
      – А мы ему не скажем! – Оливия улыбнулась и подмигнула доктору.
      – Ради того, чтобы вы улыбались, я готов даже закрыть глаза на то, что вы нарушаете режим!
      – Доктор, вы самый милый человек на свете! Я сейчас же позвоню подруге и попрошу ее привезти крылышки. С перцем!
      – Только, прошу вас, Оливия, не говорите, что я вам разрешил это безумие!
      – Конечно же я буду молчать! – возмущенно воскликнула Оливия. – Ради крылышек я сейчас готова продать душу дьяволу и не переживу, если меня их лишат!
      – А как же кофейное мороженое?
      – Это уже в прошлом, – глухо ответила Оливия, и лицо ее помрачнело. Как странно, подумала она, теперь мне достаточно вспомнить вкус этого мороженого, и сразу же перед глазами возникает лицо Джека. Сколько я буду прятаться от него? Все же, как ни крути, это его ребенок, и Джек охотно признает свое отцовство. Как мне заставить его забыть о нас? Как заставить себя не думать о том, что где-то есть мужчина, которому небезразлична моя судьба и судьба моего ребенка?
      – Ну вот, вы опять загрустили! – огорченно воскликнул доктор Стейтси. – Оливия, пожалуйста, прекратите думать о плохом! Скоро к вам придет психотерапевт и объяснит, как пользоваться различными методиками, позволяющими забыть или хотя бы на время избавиться от неприятных воспоминаний.
      – Это было бы хорошо, – мрачно сказала Оливия.
      – Ну-ну, дорогая моя! Не стоит так огорчаться. Вы уже должны были понять, что отрицательные эмоции вам противопоказаны. Ребенок может родиться нервным и беспокойным. Подумайте хотя бы о себе! Вам же не нужны бессонные ночи, нет? Сейчас вы должны думать только о том, что вы драгоценный сосуд, в котором зреет величайшее чудо – новая жизнь! Не волнуйтесь, и до встречи во вторник.
      – До свидания, доктор Стейтси! – тоном благовоспитанной ученицы воскресной школы ответила Оливия.
      Доктор кивнул ей и пошел к двери. На полпути он остановился и, с заговорщицким видом подмигнув Оливии, сказал:
      – Мне почему-то кажется, что вас выпишут к концу следующей недели! До свидания.
      Оливия от радости чуть было не подпрыгнула на кровати, но вовремя одумалась.
      Провести выходные дома, что может быть приятнее! Как же мне надоели эти стены, эта кровать и особенно это окно. За ним всегда одно и то же свинцовое небо!
      Но радость Оливии несколько поутихла, когда она вспомнила, что теперь ей некуда возвращаться.
      И что же я буду делать? Кейт до сих пор не нашла мне ничего подходящего. Квартир много, но нет ни одной, где было бы комфортно и мне, и ребенку. А несколько раз переезжать туда-сюда с огромным животом, а потом с грудным ребенком не слишком весело. Найти бы хоть что-то на год, а дальше уже легче будет. Интересно, как у меня дела с финансами? Как только вернусь, сразу же потребую отчет из банка. Моя болезнь случилась так не вовремя! Конечно, страховая компания заплатит какую-то часть. Но вот какую? Ну почему я в таком положении должна думать еще и об этом?! Во всем виноват Джек!
      Она сердито надула губы и скрестила руки на груди.
      Подумать только! Мне уже начинает казаться, что было бы лучше задержаться в больнице. По крайней мере, у меня здесь есть кровать, душ и постоянная еда, какой бы противной она ни была. А самое главное, Джек никогда меня не найдет здесь! Готова спорить, он уже допросил Кейт. Нужно будет спросить у нее об этом.
 
      Джек придирчиво осмотрел букет из тридцати пяти алых роз и одной белоснежной. Он наделся, что Оливия поймет смысл его букета. А даже если и не поймет, будет повод встретиться и объяснить ей хотя бы это.
      Почему ты не захотела меня выслушать? – мысленно обратился к ней Джек, расплачиваясь за букет. Почему ты сразу же убежала и попыталась спрятаться от меня? Ты же всегда была такой рассудительной. Никогда не принимала скоропалительных решений. Что с тобой случилось, Лив?
      Джек тяжело вздохнул, прекрасно понимая, что бессмысленно задавать такие вопросы куда-то в пространство.
      – Куда отправить букет?
      Вопрос продавца вывел Джека из ступора. Он назвал адрес больницы и попросил доставить букет как можно быстрее.
      – Вы будете вкладывать записку?
      Джек задумался. Он так много хотел сказать Оливии, но как все это вместить на небольшой картонный прямоугольник?
      – Буду, – все же решил он.
      Он долго держал в чуть подрагивавших пальцах ручку. Наконец, словно очнувшись, быстро что-то написал и закрыл конверт.
      – Прошу вас, как можно скорее! – сказал он.
      Как только Джек очутился на улице и вдохнул морозный воздух, грусть вновь овладела им. Скоро Рождество. Кейт сказала, что еще неизвестно, выпишут ли Оливию на праздники, а ведь Джек мечтал встретить Рождество вместе. Он даже купил подарки Оливии и будущему ребенку. Но согласится ли Оливия вернуться в его дом?
      Джек еще раз тяжело вздохнул и поднял воротник пальто. Кажется, на Рождество пойдет снег.
      Если она не захочет вернуться сама, мне придется применить силу. Вот только как заставить Оливию вернуться, чтобы меня потом за решетку не упекли? Хоть признавай ее недееспособной! Но уж этого Оливия мне никогда не простит. Я должен что-то придумать. Хотя бы потому, что ей просто некуда идти. Нужно уговорить Кейт прекратить поиски, тогда Оливия окажется в безвыходной ситуации. И ей останется только одно: искать комнату в третьесортном отеле, потому что все приличные гостиницы будут заняты – все же это Рождество, – или перебираться ко мне. Да, нужно поговорить с Кейт! Хотя мне почему-то кажется, что она и так не слишком старается...
 
      Оливия рассеянно листала прошлогодний номер «Менс хелп», забытый кем-то из больных, и пыталась понять, как мужчины могут после всего этого называть женщин сплетницами и трещотками, да еще и обижаться на женские журналы! Через каждые две строки проглядывала мысль: «все женщины – дуры». Впрочем, Оливия решила, что удивляться тут нечему: в женских журналах сквозная мысль была чуть сложнее, но тоже не слишком приятная: «все мужчины – себялюбивые животные, поэтому нет особого греха в том, чтобы их немножко обмануть. Совсем чуть-чуть». Она фыркнула и отложила журнал.
      За окном пошел снег, и Оливия с удовольствием предалась приятным мечтам о том, как всего-то через три-четыре года будет ходить со своим мальчиком на каток. Сомнений в том, что родится мальчик, у нее уже не было.
      – Мисс Хэмстон? – позвала ее медсестра, осторожно приоткрыв дверь. – Вы не спите?
      – Нет, я просто задумалась, – отозвалась Оливия. – Что-то случилось?
      – Во-первых, через десять минут к вам придет наш психотерапевт. А во-вторых, вам передали вот это. – Она распахнула дверь и внесла в комнату огромную корзину ярко-алых роз, среди которых словно льдинка сияла одна белая.
      – Здесь есть записка, – сказала медсестра, но Оливия лишь махнула рукой.
      – И так понятно, что это от Джека! – чуть нервничая, сообщила она. – Вот только как он узнал, где я нахожусь? Неужели Кейт разболтала?
      – Вы в ссоре?
      – Можно сказать и так. – Оливия усмехнулась.
      – А почему букет такой странный?
      – Не могли бы вы поднести его ближе? – И как только букет оказался возле нее, быстро пересчитала головки цветов. – Так я и думала. Алых роз тридцать пять, мне сейчас тридцать пять лет. Белая роза одна – это мой будущий ребенок. Точнее, – Оливия запнулась и густо покраснела, – наш будущий ребенок.
      Медсестра ничего не сказала и лишь кивнула.
      – Видно, он очень перед вами провинился, – уже выходя из палаты, прокомментировала она.
      Оливия тяжело вздохнула и махнула рукой, давая понять, что не желает сейчас даже думать об этом, не то что обсуждать.
      Как только за медсестрой закрылась дверь, Оливия не удержалась и вытащила записку.
 
      « Моей дорогой Оливии и моему дорогому ребенку – скорейшего выздоровления.
       Любящий вас Джек».
 
      Как всегда лаконично! И все же как он узнал, где я? – думала она, рассматривая букет. Следовало бы отослать его обратно, но розы такие красивые, да еще и пахнут! Когда за окном метель, что может быть лучше огромного букета роз? Из Джека получился бы прекрасный муж. Он бы никогда не забывал о семейных датах, приносил бы цветы просто так, готовил бы ужины... Но почему мне так не везет!
      От обиды на судьбу Оливия даже хотела немного поплакать, но потом вспомнила, что сейчас придет психотерапевт, и решила взять себя в руки.
      Я вообще больше не хочу о нем думать. Хватит с меня мистера Джека Эйстона. Вот только как я могу о нем не думать, когда у меня под сердцем его ребенок!
 
      – Добрый день, мисс Хэмстон!
      Дверь открылась, и в палату вошла дама. Уже не молодая, но возраст ее не чувствовался. К ней подходило одно определение – великолепная. Великолепный макияж, строгий костюм, подчеркивающий великолепную фигуру, великолепно уложенные волосы и открытая улыбка – ну кто может думать о том, сколько ей лет?!
      Оливия чуть завистливо вздохнула и представила, во что она превратилась за неделю, проведенную в больнице.
      – Добрый день, – ответила она.
      – Меня зовут доктор Хьюлит. Но я предлагаю обращаться друг к другу по имени. Ведь мне вы будете рассказывать то, чего не рассказывают иногда и лучшей подруге.
      – Вы думаете, у меня есть что-то настолько ужасное, что я не доверю это даже подруге? – изумилась Оливия.
      – Не думаю, но всякое бывает. Итак, зовите меня Кристина.
      – Оливия, – представилась она и протянула руку.
      Кристина пожала ее и присела возле кровати Оливии.
      – У вас очень красивое и редкое имя. Доктор Стейтси кратко обрисовал мне ситуацию. Давайте я расскажу то, что знаю, а вы будете дополнять и поправлять меня, если я где-то не права?
      Оливия кивнула.
      – Вот и отлично. Значит, вы случайно забеременели и не знали от кого?
      Оливия вздохнула и выразительно пожала плечами, как бы давая понять, что уж кто-кто, а она не хотела, чтобы все так получилось.
      – Вы долго думали, оставлять ли ребенка, и все же решились рожать. Это очень правильное решение, и я всецело его одобряю. А совсем недавно вы нашли отца вашего ребенка. И, найдя его, заработали себе сердечный приступ?
      – Все именно так. Если кратко, – подтвердила Оливия.
      – Первое, что вы должны усвоить, Оливия, ни один мужчина не стоит того, чтобы попадать из-за него на больничную койку!
      – Это я и сама понимаю. – Она обреченно махнула рукой, показывая на кипу журналов. – Хорошие матери этому учат каждую девочку еще со школы, но почему-то женщины продолжают страдать из-за мужчин. Можно простить измену, но переварить новость о том, что лучший друг, приютивший тебя, поддержавший в сложной ситуации, отец твоего ребенка, не так-то просто. Причем он-то это знал. До сих пор не могу понять, что же его заставило не признаться мне сразу же после того, как мы переспали! Хоть бы на анализах сэкономила. – Она горько усмехнулась.
      Слова лились стремительным потоком, словно полноводная река. Оливия только сейчас поняла, как же сильно ей хотелось выговориться. Кейт не позволяла ей даже заговаривать на эту тему, боясь потревожить подругу. А рассказать все матери у Оливии все еще не было сил. И вот появился человек, который не только выслушает ее, но и посоветует, что делать дальше.
      – А вот теперь он посылает мне цветы, явно замаливает грехи. И я уверена, обязательно появится здесь. А я даже не знаю, как мне реагировать на этот визит! – закончила Оливия.
      – Очень красивый букет! – заметила Кристина.
      – Да, вкуса у Джека не отнять! Теперь он будет посылать мне букеты, конфеты, хорошо бы не явился петь серенады!
      – Не нужно быть такой язвительной, Оливия! – попеняла ей Кристина. – Многие женщины на вашем месте отдали бы многое, только бы отец их ребенка хоть чуть-чуть походил на вашего Джека.
      – Он не мой, – буркнула Оливия.
      – Проблема как раз в том, что Джек теперь ваш. Он из той редкой породы мужчин-однолюбов, которые готовы следовать за своей любимой хоть на край света и годами добиваться ее благосклонности. А теперь, когда вы ждете от него ребенка, надеяться, что Джек оставит вас в покое, по крайней мере глупо.
      – Я и сама это понимаю! – вздохнула Оливия. – Ну и что мне теперь делать? Я, конечно, могу сменить имя, уехать в другой город, а потом до конца жизни мучиться угрызениями совести. Джек уже любит этого ребенка. А что я скажу сыну, когда он спросит, где папа? И как буду объяснять, почему убежала?
      – Очень сложные вопросы, Оливия, и я рада, что вы сами себе их задаете. Теперь давайте вместе подумаем, стоит ли окончательно вычеркивать Джека из вашей жизни?
      – А как же иначе?!
      – Почему бы не позволить ему видеться с ребенком? Ведь это вовсе не значит, что вы должны выйти за него замуж! Или дело в другом?
      – В чем? – подозрительно спросила Оливия.
      – Почему вы так уверены, что существует только два варианта развития ваших с Джеком отношений? Вы даже не задумались о том, что все можно было бы оставить по-прежнему...
      – Ничего себе, по-прежнему! Я хоть и не помню ничего из той ночи, но результат-то растет и развивается! – Оливия указала на свой живот.
      – Многие любовники, расставаясь, остаются друзьями. Мне кажется, что и у вас имеется не один такой друг, отношения с которым начали развиваться как роман. Но они себя исчерпали и вы остались просто друзьями.
      – Но там были какие-то отношения! А тут просто секс – и в результате ребенок.
      – Разве этого мало?
      – Слишком много, – устало ответила Оливия.
      – Давайте вернемся к исчерпанным отношениям, – предложила Кристина. – Вы считаете, что ваши с Джеком отношения тоже можно отнести к разряду исчерпавших себя?
      – Они даже толком и не начались.
      – Вот! – восторженно воскликнула Кристина. – В чувствах Джека мы с вами разбираться не будем. Наша задача попытаться понять, что происходит с вами. А теперь, Оливия, подумайте: почему вы спокойно встречаетесь со своими бывшими любовниками, с кем-то даже поддерживаете приятельские отношения и ни у них, ни у вас не возникает неловкости в общении?
      – Вы же сами говорили, что наши отношения с ними исчерпаны...
      – Правильно, а почему вы не можете даже встретиться с Джеком? Почему вы не можете даже думать спокойно о нем?
      – Вы хотите сказать... – Оливия замолчала и отвернулась к окну. Скоро весь город завалит снегом. Вот только снег в Нью-Йорке всегда грязный. А какой он красивый, белый и пушистый дома! Как же хочется выбежать на мороз и губами ловить снежинки! – вдруг подумала она. Перед глазами вставали картинки из детства: вот они с папой на заднем дворе лепят снеговика, вот катаются на коньках, а мама весело хохочет: уж очень забавно у них получается танцевать вальс.
      – О чем вы подумали, Оливия? – мягко спросила Кристина.
      – Я вспомнила детство.
      – Что именно? Это очень важно! Наше подсознание часто подсказывает, как найти выход. Важно только научиться расшифровывать эти послания.
      – Я вспоминала, как мы с папой зимой лепили снеговиков и катались на коньках.
      – У вас была счастливая семья?
      – Почему была?! – возмутилась Оливия. – Мы и сейчас счастливы. Жаль только, что видимся редко, но мне нужно работать...
      – Вы любите своего отца?
      – Очень. Если вы хотите найти причину в моем детстве, вы не правы. У меня прекрасные родители, которые любят меня и друг друга.
      – Ваши родители любят друг друга. Это ключевая фраза, Оливия. В вашем представлении, идеальная семья эта та, где царит любовь.
      – А разве может быть иначе? – удивилась Оливия.
      – Если бы вы знали, какие жуткие модели иногда закладываются в детском возрасте! Но сейчас нас интересуете вы и ваши модели.
      – И что там с моими моделями? – полюбопытствовала Оливия, удобнее устраиваясь на подушках.
      – Я сейчас попробую объяснить вам, что происходит в вашей душе. Учтите, вы можете со мной не согласиться, скорее всего не согласитесь, но давняя практика показывает, что психотерапевт ошибается редко. Я прошу вас хотя бы прислушаться к моим словам. Вы готовы?
      – Конечно!
      – Вы привыкли к тому, что семья – значит любовь. Между этими понятиями в вашем мозгу поставлен знак равенства. До сих пор вы не встретили ни одного человека, с которым были бы готовы создать семью. Я не слишком верю в любовь: все легко объясняется на уровне гормонов, а большей частью наше тело и наше сознание, стараясь не привлекать к этому нас, проводит анализ, насколько подходит тот или иной кандидат. Проблема в том, что ваш аналитический центр принял решение, что Джек полностью подходит вам. Вы бы никогда не переспали с ним, будучи в сознании, правильно?
      Оливия медленно кивнула.
      – Ваше подсознание было совершенно свободно в это время, и тело приняло свое, единственно верное решение. И разве не удивительно, что вам удалось с первого раза и в не очень подходящий день забеременеть? Вероятно, природе ваши с Джеком наборы генов показались самыми подходящими для объединения. Что происходит дальше? Ваше сознание, вернувшись к своей главной роли, принялось наводить порядок. Джек просто друг, и не больше. Вот вы стали с ним вместе жить и все сильнее привязываться к нему. Разве у вас не возникало никогда мысли, что, если бы не дружба и беременность, выйти замуж за Джека было бы лучшим вариантом?
      Оливия вновь кивнула.
      – И вот вы узнаете, что преданный друг оказался на самом деле предателем. Сознание кричит: «Предательство, пожар, воры!» Вы разворачиваетесь и уходите, но ведь ваши чувства уходят вместе с вами. Если бы Джек был вам так уж безразличен, случился бы приступ?
      – Нет, но ведь он мой друг...
      – Тогда почему вы представляете его своим мужем?
      – Я не... – начала Оливия, но сразу же за-пнулась.
      Кристина улыбнулась и встала.
      – Я могла бы научить вас закрываться от этих мыслей, но тогда бы ваше подсознание продолжало бы терроризировать вас, пытаться привлечь внимание. Лучше думать об этом наяву, чем страдать от кошмаров ночами.
      – Но что мне делать-то?! – воскликнула Оливия.
      Кристина лишь развела руками.
      – Здесь все зависит от того, до чего вы додумаетесь. Мне бы хотелось верить, что вы сделаете правильные выводы. До свидания, Оливия. Если вас не выпишут, мы встретимся в следующий понедельник. А если выпишут, я могла бы дать вам координаты хорошего врача. Вам все же нужна помощь, и я рада, что вы это понимаете. Вот моя визитка. Как только понадобится рекомендация, звоните.
      Кристина еще раз улыбнулась на прощание и вышла из палаты, оставив Оливию в недоумении.
      И что все же мне теперь делать? – спросила она себя и внимательно посмотрела на букет.
      В одном Кристина права, подумала Оливия, если бы Джек был так уж безразличен мне, я бы просто выбросила этот букет и подумала о том, как жить дальше. А все эти размышления и стенания на тему «что я скажу ребенку» просто глупость! Да, я что-то чувствую к Джеку, и это не просто дружба или благодарность. Я могу это признать, но прощать его я не собираюсь!

      Оливия с трудом натянула пальто и поморщилась.
      – Что это с тобой? – спросила ее Кейт. – Ты нормально себя чувствуешь?
      – Да, просто подумала, что еще только четвертый месяц, а я уже ни во что не влезаю. Что же делать на шестом? Как раз февраль будет...
      – Будет февраль, придумаем что-нибудь, – успокоила ее Кейт. – В конце концов, ты живешь в городе распродаж. Недели через две после Рождества нужно будет пройтись по магазинам. Уже что-то должно появиться.
      – Ладно, лучше скажи, где ты нашла мне квартиру?
      Оливию давно волновал этот вопрос, но еще в среду Кейт довольно грубо оборвала ее, сказав, что, раз уж Оливия доверила ей такое важное дело, она может спокойно болеть и не мешать людям.
      – Увидишь! – пробормотала Кейт и вновь бросила на дверь какой-то странный взгляд.
      – Кто-то должен приехать? – спросила Оливия.
      – Нет, что ты, – как-то неуверенно протянула подруга. – Ты все вещи собрала?
      – Я уже три раза все внимательно проверила. Зубная щетка в правом кармане, пижама в сумке. И даже если я что-то и забыла, всегда можно будет вернуться. Хотя не знаю, имеет ли смысл возвращаться за зубной щеткой!
      – Есть примета, если что-то забыл в доме, обязательно туда вернешься! – угрожающе заявила Кейт. – Ты же не хочешь возвращаться сюда?
      – Мне все равно придется возвращаться в больницу всего-то через пять месяцев! – спокойно сообщила Оливия. – Мы уже можем ехать?
      – Да, конечно. Ты попрощалась с врачами?
      – Слушай, Кейт, ты что, пытаешься меня здесь задержать? – удивилась Оливия. Другого объяснения странному поведению подруги она не находила.
      – Что ты такое говоришь?! – возмутилась Кейт. – Так ты попрощалась?
      – Да. Еще утром. Потом ждала тебя полдня. Я хочу домой!
      – Сейчас едем! Подожди только минутку, мне очень нужно в туалет!
      Оливия тяжело вздохнула, но указала рукой подруге, где в палате удобства. Но не успела Кейт пройти и половину пути, как дверь распахнулась и в палату вплыл огромный букет белоснежных лилий.
      – Боже мой, какая красота! – пробормотала пораженная Оливия.
      – Я рад, что тебе нравится! – довольно сообщил Джек, показываясь из-за букета.
      – Так! Кейт, выходи сейчас же! – потребовала Оливия.
      Подруга с виноватым выражением л
      Оливия строго посмотрела на нее.
      – И что это значит? – спросила она.
      – Я приехал, чтобы забрать тебя домой, – сказал Джек. – Ты уже собралась?
      – Так вот почему ты задерживала меня? – набросилась Оливия на бедную Кейт.
      – Ой, я оставила на плите молоко и забыла выключить утюг! – пролепетала Кейт и выбежала из палаты.
      – Вернись сейчас же! – потребовала Оливия, но подруга уже была вне пределов досягаемости.
      – Не обижайся на нее. Это я заставил Кейт помочь мне найти тебя и забрать домой.
      – С тобой я вообще не желаю разговаривать! – гневно сказала Оливия. – И видеть тебя не желаю, и иметь с тобой ничего общего не хочу!
      – Есть кое-что, связывающее нас сильнее любых уз! – улыбнулся Джек и сделал шаг, чтобы обнять Оливию.
      Она отскочила в угол и угрожающе подняла руки.
      – Не прикасайся ко мне!
      – Лив, это просто глупо, – попробовал вразумить ее Джек. – Ты хочешь устроить скандал на всю больницу? Хватит уже и того, что ты устроила дома! Помнишь, чем закончилось? – Джек обвел рукой больничную палату. – Так что не волнуйся и дыши глубже. Мне очень хочется, чтобы ты вернулась домой. Скоро Рождество, Лив, это домашний, семейный праздник.
      – Я никуда с тобой не поеду! – твердо сказала Оливия.
      – Прекрати ломать комедию, – раздраженно произнес Джек, но тут же взял себя в руки и заговорил с Оливией нежным голосом, словно уговаривал неразумного ребенка не лезть в трансформаторную будку.
      – Не поеду!
      – И куда же ты поедешь, если не ко мне домой? Как ты уже догадалась, квартиру Кейт тебе не нашла. Да и ты ее сейчас не найдешь, все же через неделю Рождество. Поедешь в отель? Но номера не заказать за месяц. Есть, конечно, еще третьесортные гостиницы... Я настолько противен тебе, что ты предпочтешь на Рождество общество тараканов?
      – Я поеду к родителям, они всегда рады мне, – уже не так уверенно сказала Оливия. Но как только она поняла, что это на самом деле решение всех проблем, морщинки на ее лице разгладились и она весело улыбнулась. – И почему я раньше об этом не подумала?!
      – Видишь ли, проблема в том, что я взял на себя смелость пригласить их к нам. Утром в сочельник они приезжают.
      – Ты все решил за меня! – возмутилась Оливия. – Джек Эйстон, ты просто не оставляешь мне выбора! Это нечестно!
      – Может быть, но лишать меня счастья каждый день видеть тебя, наблюдать, как развивается наш ребенок, еще хуже. Если бы ты только знала, что я пережил, когда ты пропала неизвестно куда! А потом позвонила Кейт и сказала, что ты в больнице. И я даже не мог приехать, потому что боялся волновать тебя. Нет уж, Оливия, теперь я тебя никуда не отпущу!
      – Очень мило, – язвительно заметила Оливия. – Но пока что я дееспособна. Я не хочу жить с тобой под одной крышей. Ты предал меня, и если раньше я ощущала к тебе определенные нежные чувства, то ты умудрился все разрушить. Ты мне стал безразличен, Джек.
      – Настолько безразличен, что ты бережно хранила все мои букеты? – улыбаясь спросил он.
      Оливия покраснела и отвела глаза. Если бы он знал, что лепестки роз с самого первого букета она сложила в пакетик, чтобы потом сделать подушечку и положить ее возле кроватки ребенка, чтобы хоть что-то напоминало ему об отце.
      – Говорить не о чем! – твердо сказал Джек. – Собирайся, мы едем домой.
 
      Тихо напевая себе под нос знакомые с детства рождественские гимны, Оливия развешивала ветви омелы над камином. Она осторожно слезла с табуретки и отошла на несколько шагов, чтобы полюбоваться результатом. Удовлетворенно кивнув, она подошла к камину и принялась перебирать украшения, решая, что и куда повесить.
      – Мне иногда кажется, что ты просто идеал! – тихо прошептал ей на ухо Джек.
      Оливия вздрогнула и чуть не выронила стеклянный шар с домиком и кружащимися хлопьями снега.
      – Ты меня испугал! – возмутилась она.
      – Не хочешь узнать, почему ты идеал? – поинтересовался Джек.
      Оливия отвернулась и сделала вид, что занята украшениями. Вот уже неделю она старательно демонстрировала неприязнь к Джеку. Даже разговаривать с ним она начала только три дня назад и то потому, что утром принялась беседовать о погоде с собственным отражением.
      – Ну давай, Оливия, признайся, что тебе интересно, – подначил ее Джек.
      – И вовсе мне не интересно, – как можно безразличнее ответила она, поправляя ветку омелы.
      Джек проследил за ее движением взглядом и усмехнулся.
      – Что? – чуть раздраженно спросила Оливия.
      – Мы стоим под омелой!
      – Что дальше? – поинтересовалась она, хотя прекрасно знала эту примету.
      Джек подошел к ней вплотную и осторожно взял двумя пальцами за подбородок. Он поднял голову Оливии так, чтобы видеть ее глаза.
      – Знаешь, дорогая, – тихим проникновенным голосом сказал он, – ты ведешь себя просто глупо. Сколько же можно обижаться? Ты ведь даже не позволила мне толком объяснить, почему все вышло именно так!
      Оливия отвела глаза – она не хотела об этом говорить ни сейчас, ни через неделю, ни через месяц. Никогда. Такое просто нельзя забыть.
      – Хватит сердиться, Лив, я тебя люблю и очень хочу, чтобы и ты чувствовала ко мне что-то, только не презрение и обиду.
      Его теплое дыхание шевелило тонкие волоски у ее виска. Волна дрожи прошла по ее телу. Она подняла испуганные, непонимающие глаза на Джека. Такое с ней бывало только тогда, когда мужчина привлекал ее физически. Что же происходит? Неужели она хочет Джека?!
      – Ты тоже это чувствуешь? – прошептал Джек и осторожно прикоснулся языком к мочке ее уха.
      Оливии показалось, что ось вращения земли как-то странно изменилась: пол накренился и медленно поплыл под ногами.
      – Мы стоим под омелой, а значит, должны поцеловаться. Ты же не хочешь, чтобы у нас случилось несчастье?
      Его губы были так близко, его теплое дыхание заставляло сердце сбиваться с отлаженного ритма, а запах – его пьянящий запах сильного мужчины – сводил Оливию с ума. Если бы сейчас Джек попросил ее отдаться ему здесь, прямо в гостиной, у нее не было бы сил отказать.
      Тело перестало подчиняться разуму. Руки обвили шею Джека, и губы прижались к его губам в долгом страстном поцелуе.
      Еще никто никогда так не целовал ее! Губы Джека были нежны, но в то же время требовательны. Терпкие и сладкие, они сводили с ума, кружили голову.
      – Ох, кажется, мы не вовремя, но дверь была открыта...
      Оливия вздрогнула и отодвинулась от Джека.
      – Привет, мам, пап, – пробормотала она и покраснела.
      – А вы и есть Джек? – спросила Эстель, старательно делая вид, что ничего не произошло.
      – Моя мама – Эстель, мой отец – Уильям. Родители, это Джек Эйстон, отец моего ребенка.
      – Очень рада познакомиться, Джек! – Эстель проигнорировала протянутую руку и нежно поцеловала ошеломленного Джека, словно он был ее любимым зятем уже много лет. – Если тебе можно, то почему бы и мне не попробовать? – Эстель подмигнула дочери.
      – Это было вовсе не то, о чем ты думаешь! – трагическим шепотом сказала Оливия.
      Эстель лишь кивнула.
      – Да-да, конечно, я сразу поняла, что все только потому, что вы стояли под омелой. Примета все-таки!
      Оливия закатила глаза и покачала головой. Мать в своем желании выдать ее замуж была неисправима! Уильям Хэмстон же оказался более сдержанным и поздоровался с отцом своего будущего внука за руку.
      – Как ты себя чувствуешь, дорогая? – заботливо спросил он дочь, нежно обнимая ее.
      – Сейчас уже отлично! – бодро ответила Оливия. – Я рада, что вы приехали. Сама бы на это Рождество я не смогла бы приехать.
      – И не нужно! – категорично сказала Эстель. – Мы хотим понянчить внука, так что, я, как мать и женщина, запрещаю тебе любые волнения. Мы тут кое-что с собой привезли для малыша. Хотите посмотреть?
      – Нельзя заранее ничего покупать! – возмущенно сказала Оливия. – Плохая примета.
      – С каких это пор ты стала верить в приметы, Лив? – весело поинтересовался Джек.
      – С тех самых пор, как оказалась под омелой, – язвительно ответила Оливия, бросив на Джека суровый взгляд. – Давайте посмотрим все это позже, мне еще нужно управиться с индейкой.
      – Я тебе помогу! – вызвалась Эстель. – А папа с Джеком пока что поговорят о своих мужских делах. – Она подхватила дочь под руку и повела ее на кухню, безошибочно угадывая, где та находится.
      – Ну рассказывай! – потребовала Эстель, когда они закрыли за собой дверь.
      – А что рассказывать? – удивилась Оливия. Она наклонилась над духовкой проверить, как поджаривается птица. Быстрые нервные движения выдали ее с головой.
      Эстель грустно улыбнулась и покачала головой.
      – Лив, дорогая, я же вижу, как ты нервничаешь. Расскажи мне, что тебя тревожит. Может быть, я сумею помочь?
      – Мам, что ты можешь сделать? Я беременна от лучшего друга и самого замечательного мужчины, которому всецело доверяла уже много лет. И об этом узнала совершенно случайно. Джек сам себя выдал. Если бы не дурацкая история с запонкой, знаешь, чем бы это все закончилось?
      Эстель покачала головой.
      – Я бы вышла замуж за Джека, он бы усыновил собственного ребенка. И до конца жизни я бы считала его благодетелем. Одно сплошное сослагательное наклонение!
      – Мне кажется, Джек честный человек, – осторожно заметила Эстель.
      – Может быть, – не стала спорить Оливия. – Вот только жаль, что не со мной!
      – Зачем ты так говоришь, Лив? – Мать осуждающе поджала губы.
      – Потому что так оно и есть!
      – Ладно, Джек, конечно, был не прав, когда ничего тебе не сказал. Но и его можно понять! Представь себя на его месте: если скажешь, сразу же потеряешь и любимую женщину и ребенка. Он тебя очень хорошо знает.
      – Если он меня хорошо знает, он отлично представлял себе, на что идет, когда врал мне!
      – Почему же тогда ты живешь у него?
      – Только потому, что мне больше некуда податься.
      – Неправда, Оливия, – жестко сказала мать. – Если бы ты хотела, ты бы уже давно придумала какой-нибудь выход. Я твоя мать и знаю тебя лучше, чем кто бы то ни был. Ты всегда могла что-то придумать, чтобы не делать того, что тебе не нравится.
      – А сейчас не смогла.
      Эстель поморщилась.
      – Прекрати, пожалуйста! Ты можешь обманывать себя сколько угодно, но со мной будь честной. Я терпеть не могу, когда ты пытаешься лгать мне.
      – Что ты хочешь услышать?!
      – Я хочу услышать, что ты собираешься делать дальше. Если ты намерена дать второй шанс Джеку, так прямо ему и скажи. Если не намерена, мы немедленно забираем тебя и уезжаем. Хотя мне жаль Джека. Он отличный парень, как раз то, что тебе нужно. Когда же ты наконец перестанешь бояться серьезных отношений?
      – Можно я сама буду решать, что мне нужно, а что нет? – разозлилась Оливия. – И ничего я не боюсь!
      – Только не волнуйся, дорогая! Но я никак не могу понять, что у вас происходит...
      – Мы уже взрослые, разберемся сами, – отрезала она.
      – А мне кажется, что не разберетесь. Разве что Джек возьмет тебя за руку и силком потащит к алтарю.
      – Еще чего не хватало! – возмутилась Оливия. – Я не выйду за него замуж. Никогда. Да, он отец моего ребенка, но это не значит, что я должна ради него все забыть и отказаться от личной жизни. Я и так много для него делаю.
      – Например?
      – Например, живу с ним. Я позволю ему видеться с ребенком в любое время. Да, я приняла бесповоротное решение. Теперь у меня есть сын...
      – Или дочь, – прервала ее Эстель.
      – Да, – согласилась Оливия. – И я должна жить ради него. Но ставить крест на своей жизни тоже не собираюсь. Я молодая, красивая, успешная. Что же мне теперь привязать себя на всю жизнь к одному мужчине?
      – Я привязала себя к одному мужчине, и, хотя он меня порой раздражает, особенно когда начинает что-то ремонтировать в доме, я не могу пожаловаться на свою судьбу.
      – Мы с тобой разные, мама.
      – Мы обе женщины, а значит, можем понять друг друга. Вот я сейчас и хочу это сделать.
      – Мамочка, я очень устала за эти дни. Если бы ты только знала, что я передумала и перечувствовала!
      – Я не хочу, чтобы ты страдала, детка. – Эстель встала, подошла к Оливии, положила руку ей на плечо и улыбнулась. – Я просто хочу помочь тебе, Лив. Чем дольше ты будешь колебаться, тем сложнее будет сделать выбор. А выбор нужно делать...
      – Какой выбор? Мне не из чего выбирать.
      – Перед тобой стоит очень простая дилемма: простить Джека и начать с ним новую жизнь или всеми силами подавить симпатию, нежность, или как ты называешь то, что к нему чувствуешь, и навсегда вычеркнуть его из своей жизни.
      – Тут нет никакой дилеммы! Как только я приду в себя, а Джек успокоится, я уйду и начну новую жизнь, где ему не будет места.
      – Все же он отец твоего ребенка.
      – И что мне теперь – заставить его жениться на мне?
      – Судя по всему, он очень даже не против.
      Оливия тяжело вздохнула и закатила глаза. Мать опять оседлала своего любимого конька.
      – Мамочка, я не хочу замуж за Джека!
      – Но ведь он тебе нравится!
      – Да, он хороший человек и до недавних пор был отличным другом.
      – Оливия, я вовсе не о том!
      – О чем же?
      – Если бы ты только видела вас со стороны под этой омелой! Да вы оторваться друг от друга не могли! А ведь мы, как приличные люди, звонили в дверь минут десять и только потом решились войти. Теперь-то я понимаю, почему вы не слышали звонка! Как ты можешь после этого еще размышлять о чем-то? У тебя на лбу крупными буквами написано, как ты хочешь Джека.
      – Мама! – воскликнула шокированная Оливия.
      – А что тебя смущает? Я уже давно догадывалась, что ты не девушка, и никогда не требовала, чтобы ты сохраняла так называемую невинность до свадьбы. В наше время это глупо.
      – Да я не о том!
      – Может быть, тебе это покажется странным, но я тоже женщина. Ох, Лив, если бы ты только знала, что со мной творилось, когда я была беременна!
      – Мам, избавь меня от подробностей!
      – Я к тому, что во второй триместр женщине можно все, кроме алкоголя и сигарет. Но с этим проблем у нас нет. А секс, особенно если тебе хочется, даже нужен. Все же положительные эмоции. Тебе этого сейчас не хватает.
      – Прошу тебя, давай не будем обсуждать эту тему! – Оливия покраснела до корней волос и, чтобы скрыть это, отвернулась к духовому шкафу.
      – Вот все и готово! – преувеличенно бодро сказала она. – Индейка по твоему фирменному рецепту!
      – Надеюсь, ты все сделала правильно? Не хотелось бы ударить в грязь лицом перед будущим зятем. А то скажет, что я тебя вырастила неумехой!
      – Мама! – Возмущению Оливии не было предела. – Только, прошу тебя, не скажи чего-нибудь в этом роде за столом.
      – А что в этом такого?! Я хочу, чтобы ты была счастлива!
      – Позволь мне решать самой, что и как делать. Даже если я буду несчастна, я буду знать, что в этом виновата только я.
      – Как знаешь! – Эстель немного обиделась на дочь, но сразу же вспомнила, что скоро станет бабушкой, и решила пока оставить Оливию в покое. – Чем тебе помочь?
      – Нужно перенести все на стол и попросить мужчин открыть вино.
      – Стол сервирован?
      – Конечно! Мы ведь вас ждали...
      – Мне нравится это «мы»!
      Оливия покачала головой и открыла духовку, чтобы вытащить индейку. Умопомрачительный запах поплыл по кухне.
      – Мм! – протянула Эстель. – Мне не стыдно перед Джеком! Давай-ка я это сделаю! Тебе не стоит сейчас поднимать ничего тяжелее ведерка с мороженым.
      – Откуда ты знаешь? – изумилась Оливия.
      Эстель почему-то покраснела и отвела глаза.
      – Ты сама мне вроде бы говорила...
      – Ничего подобного! Я рассказала только доктору Стейтси, а он не мог проболтаться хотя бы потому, что никогда тебя не видел. Я имею право знать! Мне было немного стыдно...
      – Нечего тут стыдиться! Беременным простительны и не такие причуды.
      – Так откуда ты знаешь о мороженом?
      Эстель вздохнула.
      – Ты всегда умела добиваться своего!
      – Мама, не уходи от ответа! – потребовала Оливия.
      – Мы с Джеком уже давно перезваниваемся. Практически с того дня, как ты к нему переехала.
      – Так! Значит, вы за моей спиной плели какие-то планы?!
      – Какие планы, Лив?! Просто Джек порядочный человек. Он позвонил нам и объяснил, как ты у него оказалась. Успокоил нас с отцом. Мы ведь волновались, у кого ты живешь, как он к тебе относится.
      – А после того, как Джек позвонил, волноваться перестали?
      – Конечно! Это поступок порядочного человека.
      – Кажется, кто-то у меня сегодня получит!
      – Оливия, прошу тебя, оставь все споры и ссоры до послезавтра! Сегодня сочельник, вокруг тебя только те, кто искренне любит тебя и желает тебе счастья. Не огорчай нас с папой, не устаивай скандала! Представь только, как ему было нелегко в последние три месяца...
      На этот раз Оливия тяжело вздохнула.
      – А ты еще удивляешься, что я умею добиваться своего! Твои гены!
      – Значит, ты не будешь выяснять отношения с Джеком?
      – Не сегодня по крайней мере.
      – И еще, Лив, я обещала ему, что ничего тебе не скажу. Если бы не эту глупая оговорка...
      – Ты что же, хочешь, чтобы я вообще ничего ему не говорила? – изумилась Оливия.
      – Если тебе не сложно!
      – Все. Больше не хочу ни о чем думать! – Оливия подняла руки и сняла фартук. – Делайте что хотите!
      – Немедленно прекрати истерику, Лив! – тихим твердым голосом потребовала Эстель, уверенная, что Оливия по привычке, сохранившейся с детства, не сможет ослушаться мать, когда она говорит таким тоном. – В этом доме ты сейчас хозяйка, так, будь добра, не впадай в истерику и не устраивай скандала на тему «меня никто не любит».
      Оливия закрыла глаза и тяжело вздохнула.
      – Мне кажется, что эти гормональные бури никогда не прекратятся! – устало сказала она. – Ты думаешь, я в нормальном состоянии ушла бы из дома посреди ночи? Или начала бы сейчас кричать?
      – Думаю, что нет. Но, детка, человек тем и отличается от животного, что думает и чувствует, а не только чувствует.
      – Ладно, уговорила! Иди в гостиную и пришли мне кого-нибудь помочь справиться с индейкой.
      Эстель улыбнулась дочери и вышла из кухни, отметив, что Оливия не уточнила, кого из мужчин ей прислать. Значит, морально готова принять помощь от Джека.
      – Джек, дорогой, помоги Лив справиться с индейкой! – попросила Эстель, появляясь в гостиной с ослепительной улыбкой.
 
      Ночью Оливия долго не могла уснуть. Она постоянно прокручивала в голове сегодняшний день. Воспоминания проносились перед глазами, словно кинолента, отматываемая назад. Вот все разложили подарки, уговаривая друг друга не трогать их до утра, но потом согласились с тем, что подарки для маленького можно открыть и сейчас. Вот появилось восторженное лицо Джека, попробовавшего первый кусочек индейки. Он сразу же сообщил присутствующим, что теперь отказывается готовить и уж лучше будет голодать неделями, но хотя бы раз в месяц есть такую вкуснятину.
      Она улыбнулась, вспомнив восторг и обожание в глазах Джека. Как же приятно знать, что тебя любит такой мужчина!
      Как наяву увидела Оливия высокую фигуру Джека, его мощные плечи и сильные руки, кожу на щеках, чуть колючую от пробивающейся щетины, услышала его заразительный смех.
      Тело стало невесомым, волны страсти затопили ее. Вкус его губ все еще преследовал ее, прикосновения его рук горели на теле. Больше всего Оливия сейчас мечтала вернуться в ту ночь, когда они были близки, чтобы вспомнить, как это было.
      Наверное, чудесно, подумала она и томно улыбнулась.
      Но тут же улыбка сошла с губ Оливии.
      С ума сойти! – сердито подумала она, вертясь в постели и вспоминая поцелуй Джека. Я жду ребенка, какой тут может быть секс?! Тем более с Джеком. Нужно сейчас же бежать отсюда, из этого дома. Еще пара дней рядом с ним – и я не знаю, чем это все закончится для меня.

      Оливия спустилась вниз и потянула носом воздух. Из кухни пахло чем-то восхитительным, а стук ножа и звон тостера указывал на то, что миссис Хэмстон сама решила заняться готовкой. Оливия и не подозревала, что так сильно соскучилась по маминым завтракам!
      Гренки с сыром, опознала она волнующий аромат и поспешила на кухню.
      – Доброе утро, соня! – поприветствовал ее Джек и подвинул стул, предлагая садиться. – Тебе чай или кофе?
      – Чай и два кусочка сахара, пожалуйста! – попросила Оливия. – Что ты делаешь на кухне в такую рань и где родители? Если честно, ожидала увидеть здесь маму...
      – Они уехали рано утром. А я готовлю завтрак. Ты спустилась как раз вовремя.
      – Почему они со мной не попрощались? – Оливия обиженно надула губы и подвинула к себе баночку с абрикосовым джемом.
      – Они к тебе заходили. Ты пробормотала что-то невразумительное, что можно было с одинаковой долей вероятности интерпретировать и как прощание, и как предложение отправиться куда подальше.
      Джек явно развлекался за ее счет, но Оливия решила, что сегодня слишком хороший день, чтобы обижаться на него, да и абрикосовый джем, как она уже давно знала, лучшее лекарство от обиды и хандры.
      – А чего это они собрались так рано уезжать? – спросила Оливия и запустила в банку палец. Она старательно его облизала и подняла глаза на Джека. – Вы же вроде бы договаривались на три дня?
      Джек отвернулся к бекону, скворчащему на сковороде.
      – Господи, Оливия, у нас в доме что, ложек нет?! – поинтересовался он.
      – У тебя в доме есть ложки, – язвительно сказала Оливия. – Но ложкой очень сложно достать весь джем!
      – Ты уже все доела?! – Джек решил пропустить мимо ушей ее выпад – за последнее время он уже успел привыкнуть к подобному общению.
      Осторожно разложив по тарелкам бекон и гренки, Джек поставил их на стол и взял из рук Оливии кристально чистую банку, где три минуты назад было полно джема.
      Он строго посмотрел на Оливию и покачал головой. Она закусила губу и пожала плечами, изо всех сил стараясь придать лицу выражение раскаяния.
      – Уж очень вкусно, – извиняющимся тоном сказала она.
      – Ты поправишься.
      – Скоро я все равно буду напоминать разжиревшего бегемота. Два-три килограмма погоды не сделают. Все равно после родов придется худеть.
      – Ты же понимаешь, что ожирение может плохо сказаться на твоем здоровье и здоровье ребенка?
      – Понимаю, но мне ужасно хотелось этого джема, а доктор Стейтси сказал, что я могу есть все, что мне хочется.
      – Готов поспорить, он добавил: в разумных пределах.
      Оливия опустила глаза и сделала вид, что увлечена гренками. Джек покачал головой и полез в кладовку за еще одной банкой.
      – У нас есть еще? – обрадованно спросила Оливия.
      – Ты не наелась?
      – Нет, я просто беспокоюсь о тебе. Все же как-то нехорошо получилось: я съела всю банку, а ведь ты тоже хотел джема...
      Джек расхохотался, и Оливия поймала себя на мысли, что ей очень приятно слышать его низкий смех. Она испуганно приказала себе не улыбаться, но губы против ее воли растягивались чуть ли не до ушей. Он так заразительно смеется!
      – Ты просто прелесть, Лив! А я в последнее время все покупаю в двойном размере. Кто знает, чего тебе захочется в следующую минуту?
      – Пока что мне хочется бекона.
      – После джема? – удивился Джек.
      – Но он такой сладкий! У меня теперь во рту противно.
      Оливия с увлечением принялась за бекон, игнорируя вилку и нож. В последнее время она ничего не могла с собой поделать и во время праздничного обеда сдерживалась из последних сил. Пальцы постоянно приходилось облизывать, и это нравилось Оливии даже больше, чем сам прием пищи.
      – Знаешь, если бы пальцы облизывал кто-то другой, мне было бы противно, а ты умудряешься делать это эротично, – вдруг сказал Джек.
      Оливия поперхнулась и закашлялась. Испуганный Джек сразу же подал ей стакан воды и постучал по спине.
      – Ты мог бы не отпускать подобные комментарии, когда я ем, – заметила она. – И что в этом эротичного?
      – Если бы ты только видела себя со стороны...
      – Вряд ли меня это могло бы возбудить, я не страдаю нарциссизмом, – спокойно ответила Оливия. – И вообще, мы выбрали какую-то странную тему для беседы за завтраком.
      – Ты как всегда права, дорогая, – легко согласился с ней Джек и вновь принялся хлопотать на кухне. – Кстати, ты так и не распаковала свои подарки... И спасибо за шарф и перчатки, они мне очень понравились.
      – Какие перчатки? – спросила Оливия.
      – Те, которые ты мне подарила.
      – Это не я, это мама позаботилась, беспокоилась, что я не приготовлю тебе подарок!
      – Значит, спасибо Эстель. Кстати, твоя мама просто прелесть! Но мне было приятно думать, что это твой подарок, – с легкой обидой в голосе сказал Джек.
      – Может быть, в последнее время мы с тобой живем и не очень-то мирно, но, кто в этом виноват, разбираться сейчас не хочу, уж слишком день хороший...
      – И ты уже успела наесться сладкого, – перебил ее Джек.
      – Да, сладкое повышает уровень серотонина в крови. Радуйся, я могла бы закатить тебе скандал! И подарок я тебе приготовила. Не знаю, почему ты его не нашел до сих пор.
      – Если честно, я и не искал. Но, если ты закончила есть, мы могли бы пойти и покопаться в той куче коробок, что еще осталась под елкой.
      Оливия сразу же вскочила.
      – Ну и чего ты ждешь? – спросила она, чинным шагом удаляясь в гостиную.
      Джек улыбнулся и покачал головой. Чем больше становился срок беременности у Оливии, тем смешнее и удивительнее делалась она сама.
      – Эй, мистер Обижалка, вот ваш подарок! – окликнула его Оливия и протянула эффектно упакованную коробку.
      Джек развернул бесчисленные ленточки и слои оберточной бумаги. Но в большой коробке лежала коробочка поменьше. Джек распаковал и ее. Он почти не удивился, когда увидел еще одну коробочку.
      – Сколько их там? – спросил он у Оливии.
      Но она не снизошла до ответа, с увлечением примеряя перчатки и шарф, подаренные матерью. Оливия подозревала, что у Джека если и не такие же, то похожие. Это вполне в духе Эстель.
      Джек продолжал распаковывать подарок. Наконец в пятой по счету коробочке он обнаружил совсем уж небольшой сверток. Он улыбнулся, поняв, что достиг цели. Чуть дрожащими от волнения руками он распаковал сверток и рассмеялся: в нем лежали запонки и булавка для галстука.
      – Как тебе? – невинно хлопая глазами, спросила Оливия.
      – Очень мило!
      – На них гравировка.
      Джек перевернул первую запонку и прочитал – «не». Он хмыкнул и перевернул вторую, там было выгравировано – «нас». Брови Джека удивленно поползли вверх.
      – Что означает «не нас»? – спросил он у Оливии.
      – Положи по центру булавку и поймешь.
      Джек перевернул булавку. «Не теряй нас», прочитал он.
      – Надеюсь, тебе понравилось? – спросила Оливия.
      Джек посмотрел на нее и вновь не смог удержаться от смеха.
      – Я, конечно, понимаю, что выгляжу не фонтан, но зачем же так прямо об этом заявлять?! На тебя бы посмотрела, если бы ты оказался на четвертом месяце беременности!
      – Я смеюсь не над тобой. Хотя сейчас, во фланелевой пижаме и шарфе с перчатками, ты выглядишь очень забавно. Мне просто понравился твой подарок. Я ничего подобного не ожидал. Это значит, ты простила меня?
      – Нет, это значит только то, что я могу отнестись к этой ситуации с некоторой долей юмора.
      – И на том спасибо! Ты нашла мой подарок?
      – А я-то, наивная дурочка, думала, что подарки приносит Санта-Клаус! – воскликнула Оливия. – Неужели его нет?!
      Джек улыбнулся.
      – И как ты могла об этом думать, если сама готовила мне подарок?
      – Я просто ему помогала. Я сейчас сразу же скажу, где твой подарок!
      – И как ты его узнаешь?
      – Вот этот! – Оливия вытащила из кучи подарков огромную коробку, упакованную в красную бумагу с елочками.
      – Как ты догадалась? – удивился Джек. – Здесь такого типа подарков еще как минимум три!
      – Элементарно, Ватсон! Только на этом мое имя написано твоим почерком.
      Джек улыбнулся и подхватил ее на руки. Он просто не мог воспротивиться этому порыву.
      – Поставь меня туда, откуда взял! – потребовала Оливия, весело повизгивая.
      – Тебе же нравится.
      – Какой женщине не нравится, когда ее носят на руках? Но все же лучше меня опустить, я слишком плотно позавтракала...
      Джек осторожно поставил ее на пол, и она оказалась в его объятиях. Оливия вздрогнула и подняла на него глаза.
      – Не надо, Джек, мы ведь не под омелой, да и праздник почти закончился.
      Джек вымученно улыбнулся и разжал кольцо рук. Оливия отошла на безопасное расстояние.
      – Так ты посмотришь, что внутри? – спросил Джек, чуть хриплым голосом.
      – А если я попробую угадать?
      – Ни за что не догадаешься!
      Она прищурила один глаз и внимательно посмотрела на коробку, словно изображала рентгеновский аппарат. Потом скорчила забавную гримаску и закусила губу. Оливия так натурально играла, что Джек уже ожидал увидеть капельки пота, выступившие на лбу от напряжения.
      – Ну? – поторопил он ее.
      – Ты мешаешь процессу!
      – Извини.
      Оливия еще немного поморщилась и наконец выпалила:
      – Золотая коллекция «Битлз»?
      – Коробка слишком большая. Нет! Не знал, что тебя интересует «Битлз».
      – Ты еще многого обо мне не знаешь, – спокойно сказала Оливия. – Требую вторую попытку.
      Джек пожал плечами.
      – Там очаровательная статуэтка кошки, вырезанная из черного дерева.
      – Господи, Оливия, как жаль, что я не спросил, чего тебе хочется. У меня бы и мысли о таких подарках не возникло!
      – А жаль, – пробормотала Оливия. – И все же что это?
      – Если ты так и не смогла отгадать, остается только открыть коробку.
      – Уговорил! – Оливия быстро сорвала оберточную бумагу и вытащила из коробки потрясающе красивое черное платье, украшенное россыпью стразов.
      – Боже мой, Джек! Зачем?! – удивилась она.
      – Тебе нравится?
      – Оно не может не нравиться! Это «Донна Каран»?
      Довольный собой, Джек кивнул.
      – Оно же стоит целое состояние! Немедленно верни в магазин, я не могу его принять! – потребовала Оливия.
      – Но ведь ты так смотрела на него, – растерянно сказал Джек. – Мне казалось, оно тебе ужасно понравилось.
      – Когда это я на него смотрела? Мы не ходили вместе по магазинам.
      – В каком-то журнале.
      – Джек, я очень тебе благодарна и за подарок, и за заботу – не каждый мужчина смог бы запомнить, что понравилось женщине в журнале мод, – но я не могу его принять! Мне даже страшно представить, сколько стоит такое платье!
      – Этот вопрос тебя не должен волновать.
      – Ты стал миллионером? – поинтересовалась Оливия.
      – Нет, но зарабатываю я вполне достаточно.
      – Джек! Опомнись, мы же работаем в одной конторе! Могу себе представить твой заработок! Я-то не зарабатываю столько, чтобы позволить себе покупать такие платья!
      – Можешь обижаться на меня, Лив, но ты ведь толком не знаешь, чем я занимаюсь. А начальство считает, что мой труд должен оплачиваться дороже твоего.
      – И кто же ты у нас?
      – Главный финансовый эксперт.
      – Кто?! – Удивлению Оливии не было предела. – Так ты из этих яйцеголовых ребят, что сидят где-то наверху и решают, что будет из нашей продукции продаваться, а что не будет?
      – Ты упрощенно, но довольно верно объяснила то, чем я занимаюсь. Так что, Лив, зарабатываю я много больше, чем ты. Кроме того, я из довольно состоятельной семьи. Кстати, еще один повод не отказываться от моей помощи. И на очередном семейном обеде, посвященном Новому году, я хочу познакомить тебя со своими родственниками. В магазине мне сказали, что платье на корсете, так что его могут носить женщины от десятого до четырнадцатого размера. Ты в нем будешь смотреться шикарно и сейчас, и после родов.
      – Забирай его немедленно! – потребовала Оливия.
      – Но почему! Ты же поняла, что я не влез в долги...
      – Ты только что сказал, что мой труд не должен высоко оплачиваться, что я пустое место! Да еще и эти родственники! Тебе было бы стыдно за меня, если бы я надела что-то из своего гардероба?
      – Я этого не говорил, не передергивай. Я уверен, что ты незаменимый человек в офисе и у тебя великолепный вкус. – Джек замолчал, словно что-то решал для себя. Наконец он добавил: – И, Лив, должен честно признаться, твои гормональные вспышки мне порядком надоели! Ты сейчас же наденешь это платье и примешь его в подарок. Можешь считать это моральной компенсацией.
      – Я его не надену!
      – Все, с меня хватит! – Джек резко развернулся и вышел из гостиной. Оливия услышала, как хлопнула входная дверь. От этого звука она вздрогнула, словно от пощечины. Через пять минут заурчал мотор его машины.
      Куда же он поехал? – удивилась Оливия. А вдруг у него есть другая женщина?
      Она покачала головой и залилась краской.
      Сначала непонятно с чего я устроила истерику, теперь вот ревную Джека. А ведь он просто хотел сделать мне приятное... Какая же я дура! Да, мне неудобно принимать от него такой дорогой подарок. Но ведь я не вынуждала его к этому! И, между прочим, он до сих пор видит во мне женщину, а не сосуд! А я считала Джека своим другом, но так и не потрудилась выяснить, чем он занимается. Оказывается, я всегда была жуткой эгоисткой. Бедный Джек! Как он натерпелся от меня...
      Оливия положила платье на диванчик и долго любовалась им. Да, наконец решилась она, я возьму это платье. Джек не может долго на меня сердиться, скоро он вернется, а я пока что попробую сделать так, чтобы он простил мне эту глупую выходку.
 
      Джек слишком резко крутанул руль и почувствовал, что машину заносит на обледенелой дороги. Он тут же сбросил скорость и остановился у обочины.
      Так и до аварии недалеко! – подумал он, вытирая испарину со лба. А если со мной что-то случится, кто позаботится об Оливии и ребенке? Но она тоже не права, я ведь не хотел сказать ничего обидного! Да, я понимаю, она обижается на меня из-за того, что я все сразу не рассказал, и имеет на то полное право. Я повел себя просто как мальчишка. Но ведь как сложно было признаться Оливии в том, что он, пусть и не понимая, воспользовался ее беспамятством. Это даже попахивает изнасилованием. Джек поморщился. Хоть Оливия отдавалась мне со всей страстью, но это было только тело, сознание было затуманено. Мне нужно было не бежать позорно, а остаться у нее и попробовать объясниться. Но что теперь сожалеть об этом...
      Джек с досадой ударил кулаком по рулю.
      Срывать злость на машине не дело. Нужно вернуться домой и сказать Оливии, что я ее понимаю. Все же ей сейчас нелегко. Подумаешь, вспылила один раз. И о
      Джек уверенно включил зажигание и поехал обратно. Но остановился возле супермаркета, подумав, что возвращаться с пустыми руками не стоит. Пусть Оливия сразу же решит, что он пытается ее купить, но так будет легче объясниться с ней.
      Тележка быстро наполнилась всяческими деликатесами: никогда нельзя угадать, чего Оливии захочется на этот раз. И уже почти на выходе Джек увидел клубнику. Он сразу же представил, как протянет Оливии букет цветов и летние ягоды посреди зимы, и улыбаясь бросил две упаковки клубники в тележку.
 
      Услышав шум подъезжающей машины, Оливия нервно взбила волосы. За то время, что отсутствовал Джек, она успела принять душ, уложить волосы и даже немного подкраситься. Дрожащими руками она возилась с последней застежкой на своем новом платье и одновременно пыталась влезть отекшими ногами в узенькие модельные туфли на высоченном каблуке. Наконец ей это удалось, и, бросив последний взгляд на свое отражение в зеркале, она спустилась вниз.
      Джек внес в дом два огромных пакета и, с трудом балансируя свертками, умудрился закрыть дверь.
      – Джек! – тихо позвала его Оливия, стоявшая в лестничном пролете.
      Он подняла глаза, и пакеты выпали из его рук.
      – Я отвратительно вела себя, – призналась Оливия. – Просто свинство с моей стороны подозревать тебя в чем-то нехорошем. А когда я надела это платье, то сразу поняла, что не смогу от него отказаться. Спасибо тебе огромное, Джек. – Она выпалила эту мини-речь одним духом, словно боялась, что он ее прервет и запас ее смелости и раскаяния истощится.
      Но он молчал и только смотрел на Оливию восхищенными глазами.
      – Тебе нравится? – спросила она и покрутилась.
      Джек с трудом сглотнул и кивнул.
      – Ты само совершенство! – пробормотал он.
      – Прямо уж, совершенство... – Она зарделась от смущения. Было видно, что ей приятен восхищенный взгляд Джека.
      – А я тут тебе кое-что принес, – пробормотал он. – Не знаю, что на меня нашло, я ведь должен понимать, как тебе сейчас нелегко... – Он откуда-то выудил букет хризантем и протянул ей. – Мир? – все еще ошеломленно улыбаясь, спросил Джек.
      Оливия приняла цветы, уткнулась в них лицом и, оторвавшись от них, улыбнулась Джеку.
      – Мир! – сказала она. Но тут же, заметив в руках у Джека ягоды, запрыгала на месте и захлопала в ладоши. – О боже, клубника! Ты просто добрый волшебник, Джек! Только теперь я поняла, чего мне не хватало уже дня три.
      – А что, джем не может компенсировать клубнику?
      – Конечно же нет! – Оливия сразу же потянулась к коробке, но Джек осторожно убрал лакомство подальше.
      – Ее сначала нужно разморозить.
      Оливия умоляюще посмотрела на него.
      – Всего-то три минуты в микроволновке!
      – Ладно, – сдалась она. – Ты ее разморозь, а я пока переоденусь. Не дело бегать по дому в таком роскошном платье. Поднимайся ко мне. – И Оливия легко взбежала по лестнице наверх.
      – Мне и так нравится, – сказал ей вслед Джек, но она уже не слышала его.
      В своей спальне Оливия быстро сняла шикарное платье и, с определенной долей благоговения упаковав его в чехол, задумалась: что же надеть сейчас? Почему-то раньше эта проблема ее не волновала, а теперь стало стыдно и за удобную, но такую старую фланелевую пижаму, и за мятые свитера.
      Пришло время привести себя в порядок! – решила она. Где-то у меня было очаровательное шифоновое платьице. Для поедания клубники оно как раз то что нужно.
      Надев платье, она внимательным взглядом окинула комнату и поспешила убрать трусики, каким-то странным образом оказавшиеся на спинке кровати, и толстенные шерстяные носки, валявшиеся посреди комнаты.
      Потом быстро сбегала вниз и схватила с подоконника в лестничном пролете гору подушек, которые все же недавно решилась туда положить. Разбросанные по ковру в ее комнате, они сразу же создали атмосферу непринужденности.
      Моя кровать – запретная зона! – твердо решила Оливия. Что бы такое включить?
      Она долго перебирала диски и наконец определилась с выбором: Джо Кокер с его протяжными соулами самое то! Оливия поставила диск и на секунду прикрыла глаза, растворяясь в прекрасном голосе исполнителя блюза.

      Джек вошел в комнату и улыбнулся, глядя на нее. Оливия сидела в кресле и покачивала в такт музыке ногой в туфельке на небольшом каблучке. Она явно постаралась выглядеть как можно лучше. Джек уже успел забыть, какой красивой и яркой может быть Оливия. Нельзя сказать, чтобы его не устраивала домашняя Оливия в пижаме и стоптанных тапочках, но все же...
      – Тебе идет это платье, – сказал он, садясь на подушку у ее ног.
      Оливия подняла палец к губам и жестом попросила Джека помолчать, пока закончится композиция.
      – Ты любишь Джо Кокера? – спросила она, уменьшая звук. Любимая песня закончилась, можно и поговорить.
      – Я не очень хорошо отношусь к афро-американской культуре, – признался Джек. – С его фамилией у меня если и связаны приятные ассоциации, так только с милой ушастой собачкой!
      – Как ты такое можешь говорить, это же Джо Кокер! – возмутилась она. – Ты должен дать мне слово, что внимательно послушаешь и только тогда вынесешь вердикт.
      – Хорошо, даю тебе слово. Вот сейчас я его слушаю и не могу сказать, что мне не нравится!
      – А почему тебе нравится? – не отставала Оливия.
      – Потому что тебе нравится.
      – Так нечестно!
      – Зато правдиво. – Джек улыбнулся и развел руками. – Так ты будешь клубнику?
      – Конечно, буду!
      – Тогда спускайся ко мне, – потребовал Джек. – Не зря же ты притащила сюда гору подушек?
      Оливия пожала плечами и вскоре удобно устроилась рядом с Джеком. Наверное, ни с одним мужчиной она не смогла бы чувствовать себя так свободно.
      – Где она? – спросила Оливия.
      – У тебя глаза горят от вожделения.
      – Да, да, да! Я хочу ее!
      – Ничего себе признание! – развеселился Джек.
      – Пошляк! – сообщила ему Оливия и потянулась к тарелке с крупными алыми ягодами. – Она выбрала самую крупную ягоду и положила в рот. Лицо ее сразу же расплылось в блаженной улыбке. – Почти оргазм! – пробормотала она.
      – То же самое ты говорила, когда уничтожала в невероятных количествах мороженое!
      – И как я жила без этого... – Она взяла следующую ягоду и, на этот раз растягивая удовольствие, откусила от нее сначала небольшой кусочек.
      – Не хватает шампанского, – сказал Джек и тут же осекся.
      Оливия беззаботно махнула рукой, давая понять, что ее это сейчас не тревожит и не задевает. Вновь ее алые губки раскрылись и жемчужные зубы откусили небольшой кусочек. И вновь она зажмурилась от удовольствия.
      – Ну или хотя бы взбитых сливок.
      Оливия покачала головой.
      – Это само по себе так вкусно, что всякие добавки не нужны. Попробуй! – Она протянула свою ягоду Джеку, и тот осторожно взял ее губами. Когда его теплые губы прикоснулись к ее пальцам, она вздрогнула и поспешила убрать руку. – Как ты думаешь, мне выходить после праздников на работу? – слегка охрипшим голосом спросила она.
      – Это решать только тебе. Мне почему-то кажется, что тебе не очень-то хочется...
      – Ты прав. В последнее время я разленилась. Но и мистера Беринга я подводить не могу. Видно, придется взять себя в руки.
      – Одно хорошо, теперь тебе не придется туда ездить на общественном транспорте. Я буду привозить тебя и забирать.
      – А ничего не скажут? – обеспокоенно спросила Оливия.
      – Даже если и скажут, какое нам дело? Да половина сплетников будет утверждать, что они-то давно все поняли! И потом, твоя беременность со временем станет заметна. Еще месяца два – и даже бесформенные свитера не спасут.
      Оливия вздохнула и в качестве успокоительного отправила в рот еще одну ягоду.
      – Ты прав. С другой стороны, разве мы должны перед кем-то отчитываться?
      – Только не перед коллегами! – рассмеялся Джек. – Максимум перед твоей матерью. Уж она-то непременно потребует от меня полного отчета о том, что с тобой и как ты себя чувствуешь! Кстати, я должен тебе кое в чем признаться... – Джек покраснел и замолчал.
      – В том, что за моей спиной созванивался с Эстель? – спокойно спросила Оливия.
      – Откуда ты знаешь? – удивился Джек.
      – Мама случайно проболталась. Все в порядке. Я от вас чего-то подобного ожидала. И ты, и она все время пытаетесь меня контролировать. Один папа в меня верит.
      – Мы верим в тебя и знаем, что ты уже давно взрослая девочка...
      – Ну не так уж и давно! – Оливия игриво подмигнула ему.
      Джек расхохотался.
      – Значит, ты не сердишься?
      – Конечно же сержусь! Но что с вами поделаешь?
      – Да уж. Мы с Эстель не можем все пустить на самотек.
      Оливия пожала плечами и расстроенно посмотрела на тарелку. Там оставалась одна ягода.
      – Ты все разморозил?
      – Конечно. Тебе мало? – удивился Джек. – Смотри, окидает.
      – Мне просто неловко, что я съела все одна. Ты почти и не попробовал.
      – Я попробовал. Ягода из твоих рук показалась мне самой вкусной из всех, что я когда-либо ел!
      Оливия залилась краской и отвела взгляд. Она-то думала, что уже привыкла к заигрываниям Джека. Но почему-то после поцелуя под омелой все его шутки стали приобретать новое звучание.
      – Предлагаю поделиться, – преувеличенно весело сказала она и уже потянулась за ягодой, как вдруг погас свет.
      – Ой... – Оливия попыталась найти руку Джека. Почему-то сразу же стало страшно и неуютно.
      – Если ты посидишь несколько минут, я спущусь в подвал и проверю пробки. Может, короткое замыкание?
      – Не трудись. Посмотри, у соседей тоже нет света. Видно, авария на подстанции.
      – Где у тебя тут телефон? – спросил Джек.
      – Нет, не уходи! – потребовала она и наконец-то нашла руку Джека. Словно в спасательный круг Оливия вцепилась в его плечо и поняла, что не отпустит его от себя, пока свет не появится.
      – Что это с тобой? – удивился Джек. – Никогда не думал, что ты боишься темноты.
      – Я тоже не думала. Это, вероятно, действие гормонов. Не ходи никуда, а? – попросила она. – От того, что мы начнем звонить, свет раньше не появится.
      – Но мы хотя бы узнаем, что случилось!
      – И почему вам, мужчинам, обязательно нужно знать, что случилось? – раздраженно спросила она.
      – Вам, женщинам, нужно знать «зачем», – поддразнил ее Джек. – Но я же не возмущаюсь!
      – Так ты не пойдешь звонить? – с надеждой спросила Оливия.
      – Нет, конечно! Ты права, кто-нибудь позвонит и без меня. А если тебе страшно, зачем же я буду куда-то уходить?
      – Мой герой! – удовлетворенно произнесла Оливия. – Не дергайся, а то я тебя перепачкаю. – Она провела пальцами вверх по его предплечью и, словно слепая, исследовала лицо.
      Джек не смог удержаться и, когда пальцы Оливии прикоснулись к его губам, поцеловал их.
      – Не шали! – потребовала она игривым тоном. Боже мой, что я делаю? Я ведь заигрываю с Джеком. Он неправильно поймет меня, точнее поймет правильно, но ведь я не хочу этого! Или хочу?
      Ее пальцы на секунду замерли в нерешительности. Она чувствовала, что Джек почти перестал дышать, лишь бы не спугнуть ее. Чуть отстранившись от него, она прислушалась к своим ощущениям. Тяжелая волна жара поднималась из самых глубин ее существа, медленно затапливая сознание и лишая разума. Оливия хорошо знала, что это такое. И поняла, почему переспала с Джеком после вечеринки. Если и тогда ему удалось пробудить в ней такие же чувства...
      Их глаза привыкли к темноте, а отраженный снегом лунный свет позволял что-то различать предметы. Оливия увидела, что Джек напряженно смотрит не нее, и смущенно улыбнулась.
      – Осталась последняя, – прошептала она. Почему-то в темноте всегда сложно говорить в полный голос. Она откусила половину ягоды. Сладкий сок остался на ее губах.
      Лицо Джека в неверном отраженном свете было напряженным. Темным пятном выделялись губы, и она вспомнила их вкус.
      Да, я не должна это делать, но, боже мой, как же хочу! – думала она, поднося к губам Джека половину ягоды. У меня вот уже пять месяцев не было мужчины. Ночь с Джеком не считается, я ведь ничего не помню.
      Он захватил губами ее пальцы и осторожно прикоснулся к ним языком.
      Я сейчас умру от желания! Плевать на то, что это Джек. Плевать, что он уже один раз со мной переспал. Плевать на последствия. Я хочу его. Сейчас же!
      – Джек, – тихо прошептала она.
      Но вместо того, чтобы откликнуться, Джек осторожно приложил палец к ее губам. Он взял ее ладони в свои руки и принялся целовать каждый пальчик, чуть захватывая губами. Оливия не выдержала и тихо застонала. Вновь мир переворачивался, вновь она то ли катилась куда-то, то ли летела. Не в силах думать, она мечтала только об одном: быть как можно ближе, чувствовать его не рядом, а внутри.
      А губы Джека продолжали свой неторопливый путь. Вот он уже добрался до сгиба локтя. Легкие, словно крылья бабочки, прикосновения сводили с ума.
      – Джек! – пролепетала Оливия. – Я хочу...
      Но вот его губы оказались рядом, и он медленно провел языком по ее губам.
      – Ты такая сладкая, – прошептал он.
      Но Оливия уже почти ничего не слышала. Она томилась от желания отдаться ему прямо сейчас, здесь. И недоумевала, как могла все это время закрывать глаза на то, как сильно тянет ее к Джеку. Почему столько лет была слепа? Вот он, ее идеальный мужчина, рядом. Почему они разговаривали, обнимались, целовались при встрече, но никогда не чувствовали этого безумного влечения.
      – Просто пришло наше время, – прошептал ей на ухо Джек, словно подслушал ее мысли, и осторожно захватил губами мочку уха.
      Да, пришло наше время! – подумала Оливия и откинула голову назад, словно моля его прикоснуться к ее шее.
      Джек прочертил дорожку из поцелуев от нежной кожи за ухом к пульсирующей жилке на шее, потом припал к ней губами, и вот уже их сердца забились в одном бешеном ритме.
      – Поцелуй меня! – потребовала Оливия.
      Он наклонился к ее трепещущим в ожидании ласки губам. Это было не легкое прикосновение ветерка и даже не нежность морской волны. Это был шторм, буря, ломающая ветви деревьев, огромные валы, захлестывающие с головой. Это была первозданная страсть мужчины и женщины.
      Когда они наконец оторвались друг от друга, дыхание их сбилось, а в груди разливалась тупая боль, словно они слишком глубоко нырнули и с трудом смогли выбраться на поверхность.
      Но вот уже рука Джека медленно опустилась с плеча Оливии на ее грудь. Пальцы нашли под тонкой тканью внезапно отвердевший сосок. Он наклонился и обхватил его губами, заставляя Оливию извиваться от страсти и желания.
      Она и не заметила, как рука Джека оказалась на ее бедре и шелковистая ткань медленно начала подниматься вверх. Неожиданно холодным показался воздух комнаты, и мурашки пробежали по ее телу. Но вот пальцы Джека осторожно отодвинули тонкую ткань трусиков. Оливии казалось, что они везде: и щекочут жесткие волоски, и ласкают ее, и проникают в ее святая святых.
      Больше не было ни колебаний, ни размышлений. Осталось только тело, жаждущее мужской ласки. Оливия откинулась назад и хрипло что-то прошептала.
      Джек поднял голову и вопросительно посмотрел на нее.
      – Не смей останавливаться! – потребовала Оливия. – Если ты меня не возьмешь сейчас, я сойду с ума!
      В глазах Джека появилась усмешка, и он демонстративно отодвинулся от Оливии.
      – Я не верю, что ты хочешь этого, – улыбаясь, словно Чеширский Кот, сказал он.
      – Джек Эйстон, не издевайся надо мной! Прошу тебя. – Оливия облизала губы и призывно подалась ему навстречу.
      Джек вздрогнул, но тут же взял себя в руки.
      – Расскажи мне, как сильно ты этого хочешь.
      – Ты сошел с ума! Какие разговоры?! – Хочешь его, так подойди и возьми! – сказала она самой себе. Ты же всегда брала то, что хочешь. А это всего лишь мужчина, пусть и самый желанный. Тем более ты должна это сделать.
      Она медленно поднялась. Загадочно улыбаясь, она расстегнула молнию на платье, повела плечами – и шифон оказался у ее ног. Джек сглотнул и попробовал отвести взгляд, но не смог. Оливия победно улыбнулась и медленно провела рукой по своему телу от груди к белому кружеву трусиков.
      Через тонкую ткань лифчика Джек видел темные напряженные соски Оливии, и это зрелище действовало на него, как красная тряпка на быка. Он попробовал встать, но Оливия повелительным жестом вернула его обратно на подушки. Она осторожно опустилась на колени, и ноги Джека оказались зажатыми между ее ног. Потом наклонилась к нему и дразнящим языком провела по его губам.
      – Теперь будем играть по моим правилам. И ты будешь умолять меня сделать это! – прошептала Оливия и расстегнула одну пуговицу на его рубашке. – Она прикоснулась губами к ямочке на его шее и почувствовала восхитительный мужской запах Джека. Дрожащими от возбуждения пальцами она расстегнула все пуговицы и провела пальцем по напряженным мускулам на животе. – А ты у нас атлет! – проворковала она и обвела языком контур его соска. – И очень вкусный. Интересно, ты везде такой? – Нарочито медленно она расстегнула молнию на его джинсах и пальчиком провела по напрягшемуся члену.
      – Оливия, – пробормотал Джек.
      – Ты хочешь сказать, как сильно меня хочешь? – поинтересовалась она, тщательно исследуя языком и губами каждый доступный ей сантиметр.
      – Ты сводишь меня с ума! – пробормотал Джек, когда Оливия осторожно прикоснулась пальцами к головке, все еще скрытой тканью трусов. – Может, разденемся?
      – Э нет, мистер Эйстон! – проворковала она. – Это было бы слишком просто для вас, после того что вы сделали со мной. Скажи, что ты хочешь сейчас сделать?
      Джек тяжело, как-то со всхлипом вздохнул и прошептал, наклоняя голову Оливии к своим губам:
      – Я хочу раздеть тебя и целовать, целовать, пока ты не будешь кричать от возбуждения и не станешь умолять меня войти в тебя.
      – А потом? – срывающимся голосом спросила она.
      – А потом раздвину эти прекрасные, самые красивые на всем свете ножки и попробую на вкус то, что между ними. Готов спорить, ты похожа на землянику.
      Он вновь захватил ухо Оливии и положил руки ей на попку, опуская ее на свой напряженный член. Пальцы Джека держали Оливию крепко, но не причиняли боли.
      – Дальше! – попросила она, медленно двигая бедрами.
      – Я войду в тебя медленно, так медленно, что ты сойдешь с ума, ожидая, когда же мы станем по-настоящему близки. И в этот миг ты поймешь, что никогда никуда больше не уйдешь от меня. Ты поймешь, что я теперь единственный мужчина в твоей жизни. Ты хочешь этого, Оливия?
      Мысли вихрем пронеслись в ее голове, но она сейчас хотела только Джека и ей плевать было на последствия.
      – Да, сделай так! – попросила она и выгнулась навстречу его губам, покрывающим поцелуями шею и грудь.
      Джек осторожно расстегнул ее бюстгальтер и отбросил его куда-то. Затем он поднял Оливию и помог ей освободиться от одежды. Одним быстрым движением он снял джинсы и сбросил к ногам боксерские трусы.
      – Черт, меня заводит твое белье! – сообщила Оливия и подошла к нему, прижимаясь к его обнаженному телу.
      Она зажмурилась, вызывая в памяти видение его большого гладкого члена идеальной формы.
      – Ты прекрасна, – прошептал ей на ухо Джек.
      – Ты тоже. Чего мы ждем?
      Джек улыбнулся и медленно опустился на пол, увлекая ее за собой. Оливия не поняла, как она оказалась внизу, но вот уже Джек придавливал ее тяжестью своего тела и они самозабвенно целовались.
      – Давай же! – попросила Оливия, выгибаясь навстречу ему.
      Джек лишь покачал головой и медленно спустился вниз, покрывая поцелуями ее грудь и живот. И вот он развел бедра Оливии и прикоснулся языком к ее жаждущему лону.
      Она тихо застонала и прогнулась, чтобы быть как можно ближе к нему. Джек ласкал ее так, как ни один мужчина до него. Она то взлетала к небесам, то, будто на русских горках, падала в пропасть, чтобы вновь взлететь.
      – Джек, я сейчас... – Она запнулась, не в силах говорить. – Я хочу с тобой...
      Джек медленно оторвался от нее.
      – Да, ты совсем как земляника на солнечной поляне, – пробормотал он, нависая над ее телом.
      Оливия чувствовала, что сходит с ума. Она больше не могла ждать ни секунды, каждый миг промедления превращался в сладкую пытку, но Джек все медлил, вглядываясь в ее лицо.
      – Ты уверена, что это не повредит? – вдруг спросил он.
      Оливия застонала от разочарования.
      – Если ты сейчас же не сделаешь этого, я просто сойду с ума! – прошептала она, поднимая бедра и прикасаясь кожей к напряженному члену Джека.
      И вот он, глядя прямо в ее глаза, начал медленно опускаться. Вот он возле самого входа, вот чуть-чуть погрузился в нее, еще чуть-чуть...
      Оливии казалось, что это никогда не кончится. Она пыталась поднять бедра навстречу Джеку, но он прижимал ее своим сильным телом, и она просто не могла ничего поделать. Она лишь стонала и умоляла Джека поторопиться. Наконец она почувствовала, как к ней прикасаются его жесткие волоски, и застонала от наслаждения. Еще ни с кем она не чувствовала такой полноты. Ей казалось, что Джек растворяется в ней, а она растворяется в Джеке.
      Он застыл на бесконечное мгновение. Открыв глаза, она посмотрела на него и блаженно улыбнулась, потому что увидела в его глазах обожание и бесконечную любовь.
      Оливия медленно приподняла бедра, предлагая ему продолжать, и Джек осторожно начал подниматься. Темп все убыстрялся, и Оливии стало казаться, что они танцуют какой-то сумасшедший первобытный танец наслаждения и страсти.
      Она прижалась к Джеку, стараясь стать еще ближе, хотя это было уже невозможно. Она слышала, как бешено бьется его сердце в унисон ее сердцу. Джек что-то пробормотал, но она уже не смогла понять, что именно. Вселенная вспыхнула и взорвалась красками перед ее глазами, а потом распалась на множество мелких осколков, невыносимых в своей яркости.
      Прошло много времени, прежде чем они, тяжело дыша, смогли оторваться друг от друга. Джек перевернулся на бок и осторожно поцеловал Оливию в щеку.
      – Даже не трогай меня! – попросила она, благодарно сжимая его руку. – Если я о чем и жалею, так только о том, что ничего не помню из нашей первой ночи. – Она уткнулась в его плечо и блаженно улыбнулась.
      – Я люблю тебя, Лив, ты слышишь?
      Она кивнула и поцеловала руку Джека, наслаждаясь его запахом, вдруг ставшим таким родным. Джек привлек ее к себе и начал укачивать, словно ребенка.
      – Больше я тебя никуда не отпущу, – тихо сказал он.
      – А я больше никуда и не пойду, – пробормотала Оливия и провалилась в сон.
      Она не слышала, как Джек переносил ее на кровать, и не видела, как он сидел всю ночь рядом и любовался ею. И лишь когда начало светать, Джек обнял Оливию и уснул с улыбкой на губах.

      Оливия потянулась и нехотя открыла глаза, вспоминая, что снилось ей что-то очень приятное. Она перевернулась на другой бок и поняла, что ей чего-то не хватает.
      Точнее, кого-то, сориентировалась она, окончательно просыпаясь и растерянно осматриваясь. И куда же пропал Джек?
      Оливия счастливо рассмеялась и встала с кровати. Напевая, она оделась и причесалась. Теперь она даже в самом страшном кошмаре не могла представить себя неухоженной и растрепанной перед Джеком. Он окончательно перестал быть другом. Но она не чувствовала потери: Джек стал для нее чем-то гораздо большим.
      Что же это такое? – спрашивала она себя, спускаясь вниз. Что со мной происходит? Ну ладно, вчерашнюю ночь можно объяснить гормонами. Но сегодня я чувствую эйфорию, а вовсе не раскаяние, как должна была бы. Где все-таки Джек?
      Ни в гостиной, ни в кухне Джека не было. Впрочем, она была так увлечена анализом своих чувств и переживаний, что даже слегка обрадовалась его отсутствию. Ей нужно было подумать в тишине и одиночестве. Только садясь за стол с чашкой чая, она наконец-то заметила записку.
      «Срочно пришлось ехать на работу. Надеюсь, ты не будешь скучать? Готов спорить, сейчас же побежишь звонить Кейт или Эмилии – тебе ведь так хочется с ними все обсудить? Любящий вас Джек».
      Оливия расхохоталась и чуть было не перевернула на себя чашку горячего чая. Она покачала головой и поспешила успокоиться. Все же нужно было решить важный вопрос: кому позвонить, Кейт или Эмилии. Удивительно, но почти всегда Джек мог предсказать ее поступки.
      Позвоню сначала Кейт! – решила Оливия, перебираясь с едой и телефоном в гостиную. Что мне мешает потом позвонить Эмилии? Все же у нее сейчас еще глубокая ночь!
      Она отправила в рот очередную ложку джема, понимая, что это теперь ее любимое лакомство на неопределенный период, и набрала номер Кейт.
      Подруга ответила сонным голосом, и Оливии даже стало немного стыдно, ведь сегодня последний выходной.
      – Алло, – сказала Кейт, удивительным образом вкладывая в это простое слово все свое недовольство людьми, которые не имеют совести и звонят в такую рань.
      – Кейт! У меня такая новость! – закричала Оливия.
      – Что ты орешь?! – возмутилась подруга. – Ты выходишь замуж за Джека? Так этого следовало ожидать...
      – Вообще-то о свадьбе мы еще не говорили, – смутилась Оливия.
      – А пора бы. От тебя скоро останется один живот. И как ты себе представляешь эту картину – в белоснежных кружевах?
      – К черту кружева! – завопила Оливия и пустилась по комнате в первобытном танце.
      – Эй, что ты там делаешь? – испуганно спросила Кейт. – Оливия, не сходи с ума, ты только что вышла из больницы. Не хочешь же туда попасть еще раз?
      – Я радуюсь жизни, – ответила она, обессиленно падая на диван.
      – Мне уже не удастся поспать? – спросила Кейт позевывая.
      – Нет! – отрезала Оливия. – Потому что ты должна порадоваться за меня! Можешь считать это обычным эгоизмом беременной женщины, но...
      – Ясно. Что там у тебя?
      – У меня прошлой ночью был просто потрясающий, сводящий с ума секс! – выпалила Оливия.
      – У меня тоже. Вот только я в отличие от тебя хочу спать!
      – И ты даже не спросишь с кем? – В голосе Оливии прозвучала обида.
      – А что тут спрашивать? И так ясно, что переспать ты могла только с Джеком.
      – Почему это ясно?
      – Оливия, ваши отношения развивались так, что с первого мгновения становилось понятно: Джек тебя не отпустит. Ни за что на свете. Так что тебе оставалось или продолжать бесполезный бунт, или смириться и признаться самой себе, что ты тоже к нему неравнодушна.
      – С чего ты взяла, что я к нему неравнодушна?
      – Господи, Оливия, ты меня сводишь с ума!
      – Ну, Кейт, миленькая! – простонала она в трубку. – Мне так хочется знать!
      – Хорошо, – сдалась подруга. – Начать с того, что ты постоянно устраивала ему сцены и ходила надутая как мышь на крупу.
      – Он меня сильно обидел.
      – Оливия, обидеть может только человек, который что-то для нас значит.
      – Джек для меня много значит. Ты же помнишь, как хорошо мы с ним дружили, а он предал мою дружбу.
      – Я так понимаю, Джека сейчас нет дома? – спросила Кейт.
      – Нет. Если бы он был дома, я бы к тебе не приставала.
      – Попрошу Джека сообщать об отлучках из дома, чтобы успеть спрятаться куда-нибудь.
      Оливия обиженно замолчала.
      – Ладно, – смилостивилась Кейт. – Если бы это был какой-то другой мужчина, ты бы, ни секунды не задумываясь, порвала с ним все отношения. А Джеку ты, конечно, устраивала скандалы, даже уходила из дома, но все же вернулась. Если он будет достаточно терпелив – а Джеку терпения не занимать, – он может в итоге заставить тебя сделать все так, как нужно ему. И ты, что самое удивительное, поддашься и даже ничего не заметишь! Мне кажется, если бы ты не придавала так много значения цветам-конфетам и импозантности очередного кавалера, ты бы уже давно заметила тихую и нежную привязанность Джека. Да и за собой бы внимательно посмотрела. Ты ведь таешь, когда он рядом. А стоит только Джеку что-то сказать, как ты сразу же начинаешь заглядывать ему в рот и ловить каждое слово. Видела бы ты свое лицо в эти моменты!
      – Что все и правда так плохо? – спросила Оливия.
      – Глупая! – рассмеялась Кейт. – Все просто замечательно! Говоришь, он супер в постели?
      – Он просто бог! – благоговейно сказала Оливия и закатила глаза, вспоминая прошлую ночь. – Ни с одним мужчиной до него я не испытывала ничего подобного. Знаешь, я всегда занималась сексом, а этой ночью я занималась любовью. Кажется, теперь я поняла, в чем разница.
      – Очень хорошо, вы, мисс Хэмстон, просто на глазах прогрессируете. Осталось только признаться, что ты любишь Джека, и я могу задуматься над нарядом для вашей свадьбы.
      Оливия замолчала и удивленно уставилась на баночку с джемом. Впрочем, ни баночки, ни джема она не видела. Почему раньше ей не приходила в голову эта простая мысль? Ведь если бы Джек был ей безразличен, ей даже в голову бы не пришло жить с ним под одной крышей, не то что спать! Да, для хорошего секса, на взгляд Оливии, любовь не была необходимым условием. В ее жизни было много мужчин, и лишь об одном она могла бы сказать: да я любила его. Но это было так давно, что его черты почти стерлись из памяти и она уже забыла то чудное чувство.
      – Ну, что надумала? – ворвался в ее мысли голос Кейт.
      – Мне нужно в себе разобраться. Да, мне хорошо с Джеком. И как с человеком вообще, и как с мужчиной...
      – И что тебе еще нужно?
      – Я боюсь сделать ошибку, Кейт. Кто знает, вдруг я еще встречу мужчину своей мечты?
      – О боже! Оливия, скорее всего к тому моменту тебе исполнится девяносто девять лет! И ты вообще-то помнишь, что беременна от Джека?
      – Конечно, помню! Но это еще не значит, что я должна любить его.
      – Дело твое, но я просто никак не могу понять, зачем ты себя обманываешь. Чего ты боишься, Оливия? – настойчиво спрашивала Кейт. – Серьезных отношений? Так у тебя и так все куда уж серьезней. Что тебя останавливает?
      – Если бы я знала ответы на эти вопросы, я бы уже давно была бы счастлива. Хорошее настроение испарилось, словно роса под жаркими лучами августовского солнца.
      – Прекрати немедленно хандрить! – потребовала Кейт. – На тебя беременность плохо влияет. Ты то кидаешься на всех подряд, то закатываешь истерики, то мучаешься мировой скорбью. Прекрати самокопание и постарайся быть счастливой. Это ведь тоже искусство. Жалко, что ему не учат в школах.
      – Ты права, – со вздохом ответила Оливия. – Я не знаю, что со мной такое творится. Может быть, я просто боюсь поверить Джеку? Боюсь, что он вдруг окажется совсем не таким, каким я его себе представила? Как Джордж, Адам и Ник...
      – Оливия, прошу тебя, остановись: если ты будешь перечислять всех своих мужчин, мы будем разговаривать до утра следующего дня! – попросила Кейт.
      Оливия рассмеялась.
      – На самом деле тех, на кого я возлагала какие-то надежды, было не так уж и много. И что самое интересное, последний был лет пять назад. С тех пор – ничего серьезного.
      – Да ты, оказывается, трусиха! – Кейт рассмеялась.
      – Никакая я не трусиха. Но, если бы ты только знала, как больно каждый раз ждать чего-то такого, а потом обманываться!
      – На этот раз ты ничего такого не ждала! Он сам пришел к тебе. Ты ведь даже палец о палец не ударила, а получила самого потрясного мужика километров на сто вокруг. Надеюсь только, мой этого не слышал.
      – Ты и правда считаешь, что он... – Оливия хмыкнула, – потрясный?
      – Твой Джек просто золото. Кстати, если ты все же не решишься ни на что в этот раз, можешь за будущее Джека не волноваться. Помнишь Бетти из финансового?
      – Крашеная блондиночка с силиконовой грудью? Плохо помню...
      – Именно. Так вот, в последнее время Бетти просто замирает, когда Джек проходит мимо. А если бы ты только видела, как колышется ее грудь!..
      – Так, – протянула Оливия. – И что Джек?
      – Пока что ходит мимо, не замечая силиконового счастья. Но учти, Оливия, как только ты окончательно и бесповоротно откажешь ему, он может и поддаться. По крайней мере Бетти будет его обожать, а не устраивать истерики раз в неделю.
      – Я не устраиваю истерики! – возмутилась Оливия.
      – Конечно! Ты просто орешь так, что уже весь район в курсе ваших взаимоотношений, и кидаешься в Джека всем, что только попадается под руку. Хорошо, что у него отличная реакция! Тебя спасает только одно: эти истерики его забавляют. Джек мне рассказывал содержание той, когда у тебя закончилось средство для кутикулы и он неосторожно сказал, что до утра можно пережить. Но, Оливия, ты уже не маленькая и должна понимать, что даже самое забавное зрелище со временем может надоесть.
      – Как только он появится, я сразу же все выясню про эту Бетти с силиконом!
      – Эй, Оливия, ты слышала, что я тебе сказала?!
      – Про Бетти?
      – Нет, про истерики! Не смей устраивать ему сцену. – Кейт задумалась. – Хотя нет, устрой, это будет еще одним доказательством, что он тебе небезразличен. Оливия, ты ревнуешь!
      – Да, я ревную! Если только что-то узнаю, убью обоих!
      – Вот это да! Не удивляюсь, что у вас была потрясающая ночь: такой темперамент! Резюмирую разговор: ты любишь Джека и пора бы уже в этом признаться хотя бы себе. Все, я хочу вернуться к своему мальчику в постельку и разбудить его для замечательного дня. Я люблю его и не боюсь в этом признаться. И заметь: когда я думаю, что занимаюсь сексом с любимым человеком, все становится раз в пять прекраснее! – Кейт звучно чмокнула воздух и отключилась.
      Оливия растерянно поднялась и положила трубку на базу.
      А что, если Кейт права? Может быть, я просто боюсь серьезных отношений? Да и как не бояться, если все мужчины, с которыми я встречалась, оказывались последним мерзавцами. Нет, не последними, каждый был хуже предыдущего! А что, если и Джек окажется совсем не тем, за кого я хочу его принимать?
      – Эй, есть в этом доме кто-нибудь, кто любит клубнику? – спросил Джек из прихожей.
      От неожиданности Оливия выронила чашку, и на светлом ковре образовалось огромное пятно. Она села на диван, закрыла лицо руками и залилась слезами.
      – Что случилось? – оторопело спросил Джек.
      – Я неудачница! – заявила она и показала рукой на ковер.
      – Ерунда какая! Было бы из-за чего плакать.
      – Нет, это просто еще одно доказательство. Мне не везет с мужчинами. Не везет так, что, когда я встретила единственного человека, с которым бы все получилось, я просто испугалась и поспешила спрятать голову в песок. Как ты только терпел меня все это время!
      – Особенно сложно было, когда ты считала меня своим другом. – Джек улыбнулся и присел на корточки напротив нее. Он осторожно взял руки Оливии, и они сразу же утонули в его ладонях. – Знаешь, говорят, идеально друг другу подходят мужчина и женщина, когда его ладонь полностью накрывает ее ладонь. Смотри-ка! – Он положил ладошку Оливии себе на колено и накрыл своей ладонью. – Иногда мне кажется, я способен вытерпеть от тебя что угодно. А иногда хочется развернуться и уйти к черту, чтобы забыть тебя. Но я же понимаю, что это невозможно, ведь я люблю тебя, Лив, и только тебя. Ни одна другая женщина не сможет мне заменить тебя – твоих глаз, твоего смеха, даже твоих истерик. И если после родов они исчезнут, я даже буду немного огорчен!
      Оливия шмыгнула носом и улыбнулась Джеку.
      – Я не заслуживаю этого! – сказала она.
      – Ты заслуживаешь большего, чем я могу тебе дать, но придется принять и это. Потому что я больше не позволю тебе никаких поисков. Все, Оливия, теперь ты принадлежишь мне.
      – Кто такая Бетти? – вдруг спросила Оливия.
      – Какая Бетти? – удивился Джек.
      – Из финансового.
      Он нахмурился, пытаясь вспомнить, но лишь покачал головой. Вот уже много лет Джек не замечал ни одной женщины, кроме Оливии.
      – Блондинка с шикарной грудью, – раздраженно пояснила она. – Кейт сказала, что это силиконовая долина пялится на тебя.
      Джек пожал плечами.
      – Я предпочитаю худеньких брюнеток с зелеными глазами, очень похожих на Скарлетт О’Хару.
      – А если я поправлюсь после родов?
      – Значит, я буду любить полненьких брюнеток.
      – Ты такой милый! – пробормотала Оливия, вновь собираясь заплакать.
      Джек сквозь силу улыбнулся. Оливия поняла, что он хотел услышать совсем другое, но сил сказать у нее не было.
      Прости, Джек, но не сейчас! – подумала она.
      – Ну-ну, прекрати это, – попросил Джек, вытирая пальцами первые дорожки из слез. – Я терпеть не могу, когда ты плачешь. Чувствую себя идиотом и не знаю, что делать. Давай, Лив, улыбнись мне! Доктор прописал тебе положительные эмоции.
      Оливия через силу улыбнулась, но когда подумала, что Джек даже и не заметил эту Бетти, улыбка ее стала гораздо шире.
      – Вот так-то лучше! – похвалил Джек.
      – Я слышала, ты что-то говорил о клубнике? А кофейное мороженое ты случайно не купил?

      Оливия проснулась перед рассветом, когда все вокруг кажется призрачным и ты не знаешь, где находишься: во сне или наяву. Она почувствовала, что что-то не так. Оливия взволнованно потрогала свой живот, в последнее время ей часто снилось, что он куда-то пропадает, но все было в порядке. Огромный живот оставался на месте.
      Еще неделя, подумала Оливия, прижимаясь к теплому телу Джека. Он во сне что-то пробормотал и обнял ее. Еще неделя – и ты, мой сынок, появишься на этот свет.
      Она начала разговаривать с ребенком, как только увидела первые снимки УЗИ. Оливия и раньше знала, что носит не просто плод или зародыш, а человека, но теперь он был так похож на маленького ребеночка! Вот ручки, ножки, а вот головка. Если присмотреться, можно различить глазки и носик. Когда рядом никого не было, Оливия часто беседовала с сыном вслух, но сейчас рядом тихо посапывал Джек и не хотелось его будить, поэтому она разговаривала с сынишкой про себя, твердо зная, что сын ее понимает.
      Теперь она точно знала, что носит под сердцем сына. Три месяца назад они с Джеком ходили на УЗИ, и доктор сказал, что сомнений быть не может: у них родится мальчик. А потом, когда Джек вышел, от всей души поздравил Оливию с очаровательным сыном, который явно будет похож на ее мужа. Оливия покраснела и отвела глаза. Она так и не сказала Джеку, что любит его, а все разговоры о женитьбе пресекала на корню и даже немного поссорилась с мамой на этой почве.
      Ничего, как только ты, маленький, родишься, мама поговорит с папой и они поженятся. Я протяну тебя Джеку и скажу, что я самая счастливая женщина на всем свете: я родила сына для любимого мужчины. Джек будет растроган, и я удивлюсь, если он не расплачется от счастья. А пока что признаваться рано. Если я признаюсь, меня силой поведут в церковь, твоей маме не хочется входить в церковь с огромным животом. Я хочу, чтобы все было красиво. Вот исполнится тебе годик, и мы с папой обязательно поженимся. Я как раз похудею... Интересно, а зачтется мне в отпуск то, что я работаю до сих пор? Нужно будет поговорить с Берингом. Приглашу его на свадьбу, а потом поговорю, и тогда он точно не откажет!
      Оливия снова задремала, представляя себе будущую свадьбу. Но что-то мешало ей уснуть по-настоящему. Она беспокойно поворочалась с боку на бок. Что-то определенно было не так. Она опустила руку и почувствовала, что лежит на мокром.
      – О боже, – пробормотала Оливия.
      Джек сразу же проснулся и встревоженно посмотрел на нее.
      – Это ужасно! – пробормотала она.
      – Что случилось?
      – Я описалась. – Оливия покраснела до корней волос. – Ты был прав – не нужно было пить столько на ночь!
      Джек вскочил с кровати и включил свет.
      – Где твоя сумка? – спросил он.
      – При чем тут сумка? У меня есть еще неделя!
      – Кажется, у нас с тобой осталось несколько часов, – спокойно сказал Джек.
      И только тут Оливия поняла, что ее мочевой пузырь тут ни при чем. У нее отошли воды.
      – Давай, дорогая, вставай, поедем в больницу. Доктор Стейтси предупреждал, что мальчики могут быть очень нетерпеливыми.
      Оливия почувствовала, как паника накрывает ее с головой. Она уже наизусть знала, что и в какой момент ей нужно делать, но все случилось так неожиданно!
      – Ну же, Лив, я хочу быть уверен, что с вами все в порядке и вы под наблюдением. Я очень люблю вас и не переживу, если что-то случится...
      Она тяжело поднялась и вдруг села обратно и разрыдалась.
      – Ну что такое?! – огорченно воскликнул Джек. Для него все случившееся тоже было неожиданностью, но кто-то же должен сохранять светлую голову, а Оливии еще предстоят роды.
      – Ты женишься на мне? – вдруг спросила она.
      – Конечно же! Мы ведь уже решили, что после рождения ребенка обсудим этот вопрос. Ты побрилась?
      – Джек, ты должен на мне жениться прямо сейчас!
      – Господи, Оливия, чего тебе только в голову не придет! – изумился он. – Давай, дорогая, я на тебе женюсь, как только вы вернетесь домой.
      – Нет, ты должен жениться прямо сейчас! – настаивала она. – До того, как сын родится.
      – Лив, ну где я найду священника в это время! Да и о какой свадьбе может идти речь? Мы ведь даже не сможем позвать родителей!
      – Они приедут в течение двух часов. Мама горы свернет, лишь бы попасть на эту свадьбу, да и папа ни за что не пропустит такое событие. Джек, ты должен это сделать!
      – Но почему сейчас, Лив?!
      – Потому... потому что я люблю тебя! Черт возьми, пользуйся моментом! Ты же знаешь, как мне сложно было это сказать. Я хочу за тебя замуж прямо сейчас, пока не испугалась, пока уверена в том, что смогу сделать тебя самым счастливым мужчиной на земле.
      – Я и так самый счастливый мужчина не земле, потому что у меня есть любимая женщина, которая через пару часов родит мне ребенка. Но если ты так настаиваешь... – Джек подошел к телефону. – Кого мы позовем?
 
      Оливия сидела в кресле-каталке, к ее вене тянулась капельница с каким-то раствором. Рядом стоял взволнованный Джек.
      Запыхавшиеся родители доставали платочки, чтобы вытереть некстати выступившие слезы. Кейт в кроссовках и джинсах опиралась на руку своего парня, явно надевшего пальто прямо на пижаму, и поэтому постоянно запахивающего полы.
      Но Оливии было все равно. Она выходит замуж за любимого мужчину. Она скоро станет матерью. Почему, ну почему, она столько лет не видела Джека? Почему проходила рядом со своим счастьем, своей любовью и не замечала ее?
      – Начнем, пожалуй. – Старенький священник, работающий в церкви при больнице, прокашлялся.
      – Поторопитесь, пожалуйста, святой отец, – попросила Оливия, поморщившись – схватки усиливались. – Вы же не хотите устроить сразу же и крестины?
      – Мы собрались здесь в этот день... А впрочем, раз такое дело... – Священник махнул рукой. – Согласен ли ты, Джек Франклин Эйстон, взять в жену Оливию Кэтрин Хэмстон, чтобы быть с нею в горе и в радости, в здравии и в болезни, пока смерть не разлучит вас?
      – Да! – твердо сказал Джек и с любовью посмотрел на Оливию.
      Согласна ли ты, Оливия Кэтрин Хэмстон, взять в мужья Джека Франклина Эйстона, чтобы быть с ним в горе и в радости, в здравии и в болезни, пока смерть не разлучит вас?
      – Да! – почти крикнула Оливия, понимая, что уверена в своем выборе.
      – Властью, данной мне Богом, объявляю вас мужем и женой! Можете поцеловать невесту.
      Но, как только Джек наклонился к Оливии, чтобы запечатлеть на ее губах поцелуй, ужасная боль скрутила ее тело и она тихо застонала.
      – Поцелуй придется отложить. Вот теперь уж точно началось! – пробормотала она, вытирая со лба пот. – Но я знаю, что у тебя теперь не будет возможности сбежать, Джек Эйстон! Теперь ты связан со мной клятвой! – Оливия улыбнулась и позволила медсестре увезти себя в операционную, оставив Джека и немногочисленных гостей в недоумении.
      – А я и не собирался, – пробормотал Джек, с тревогой глядя ей вслед.
 
      Четыре мучительных часа Джек сидел в приемной, уперев локти в колени и положив голову на руки. Пальцы он запустил в волосы и периодически нервно их подергивал. Мать и отец Оливии сидели, тесно прижавшись друг к другу. Кейт постоянно пила кофе и твердила: «Ни за что на свете».
      Но вот наконец в приемную вышла медсестра и подозвала Джека.
      – Вы можете пройти к ним. Все хорошо. Оба здоровы и чувствуют себя отлично, только устали.
      Джек взволнованно кивнул и пошел вслед за ней.
      Оливия полулежала на кровати и с удивлением и каким-то страхом смотрела на розовый сморщенный комок у себя на руках. Джек осторожно подошел и положил руку на ее плечо.
      – Наш сын, – пробормотал он.
      – Понятия не имею, на кого он похож! – заметила Оливия, удивленно рассматривая сына.
      – Это не имеет значения. – Джек наклонился к ней и нежно поцеловал в щеку. – Я люблю тебя, Оливия, и благодарен тебе за это чудо!
      – Посмотрим, будешь ли ты мне так благодарен, когда начнутся бессонные ночи! – фыркнула она, но все же улыбнулась.
      – Знаешь, после всего что я сегодня пережил, я к тебе больше и пальцем не притронусь! – вдруг сказал Джек.
      – Вот еще! – Возмущению Оливии не было предела. – Если бы не секс, мы с тобой так никогда и не оказались бы вместе. Да и нашего сына бы не было. Я готова для тебя на все, Джек, даже второй раз пережить это. И знаешь почему?
      – Почему?
      – Потому что я люблю тебя!