– Ужасно самодовольное высказывание, Куин. Племянница была уязвлена.
      – Очень жаль, что ты так считаешь. – Слезы подступили к ее глазам.
      – Куин, дорогая моя девочка, – мягко сказала Фиона. – Я знаю, тебе больно, но не думаешь ли ты, что пришла пора немного смягчиться? Морин заплатила за свои грехи. Ей пришлось нелегко.
      Куин не желала слышать о том, как страдала Морин. Она вообще ничего не хотела слышать о сестре. Если та и была несчастна, только по собственной глупости.
      – Жизнь вообще нелегкая штука, тетя Фиона. Разве Морин этого еще не поняла?
      Пронзительный взгляд тетушки не дрогнул. Куин отвела глаза…
      После этого разговора она чувствовала легкие угрызения совести и злилась на себя. Почему она должна чувствовать себя виноватой?
      Поэтому, когда в пятницу около часа дня в доме появилась Морин, у Куин не было настроения оказывать ей сердечный прием.
      – Привет, Морин, – сухо бросила она, открыв дверь.
      – Ты, как всегда, приветлива.
      Насмешливо улыбнувшись, Морин впорхнула на кухню, обдав Куин запахом дорогих духов. Сегодня она выглядела потрясающе: длинное, облегающее шерстяное пальто черного цвета, дополненное парой аккуратных кожаных перчаток и сапогами на высоком каблуке.
      – Тетя Фиона в гостиной, – сказала Куин. Она разглядывала наряд Морин, пока сестра снимала пальто и пристраивала его на спинку стула. На ней был малиновый костюм, явно от известного модельера. Ослепительная круглая золотая брошь украшала левый лацкан, тяжелые золотые серьги сверкали в ушах. Если у Морин и Роберта были проблемы с деньгами, то по одежде об этом нельзя было догадаться.
      Когда сестра пошла в гостиную, чтобы поздороваться с тетей, Куин специально осталась на кухне. Она принялась замешивать фарш для мясного хлеба и чистить картошку на ужин.
      Время от времени до нее доносился приглушенный звук голосов из гостиной, но разобрать, о чем идет речь, она не могла.
      Прошло уже более получаса, как приехала Морин, когда Куин услышала стук высоких каблуков по непокрытому полу в коридоре. Через несколько секунд Морин вошла в кухню. За ней в инвалидной коляске следовала Фиона.
      – Мы подумали, что неплохо было бы выпить по чашечке чаю, – объяснила тетя.
      – Я приготовлю, – вызвалась Куин. Не обращая внимания на Морин, она наполнила чайник водой, поставила его на плиту и прислонилась спиной к кухонному столу.
      Морин подошла к банке с печеньем и подняла крышку.
      – Вкуснотища! Песочное печенье с кокосом. Достала одно печенье и откусила кусочек. Ее ясные глаза встретились с глазами Куин. Она неуверенно улыбнулась.
      – Всякий раз, как я ем песочное печенье с кокосом, вспоминаю о летних днях на озере. – Внезапно в ее улыбке появилась горечь. – Хорошее было время, правда? – тихо спросила она.
      Куин не хотела об этом вспоминать, но волна красочных образов подхватила ее воображение и унесла за собой.
      Элинор Демпси и ее мужу принадлежал коттедж на берегу маленького озера недалеко от Ниагарского водопада. И каждый год Фиона, Куин и Морин проводили там неделю.
      В первый раз они отправились туда, когда Куин было девять, а Морин двенадцать. В последний день перед отъездом шел проливной дождь. Сначала они с Морин и детьми Элинор, Эми и Патриком, расстроились. В этот день они хотели пойти купаться. Но вскоре Фиона и Элинор развеяли их тоску. Было предложено испечь двойную порцию песочного печенья с кокосом, а остаток дня они вшестером провели, играя в разные игры.
      С тех пор в их семье появилась традиция – раз в неделю печь песочное печенье с кокосом и играть в игры. Так они и делали из года в год.
      Куин отогнала сладостно-горькие воспоминания. Ей не хотелось вспоминать о тех днях, когда она была молода и наивна и боготворила старшую сестру. Она не хотела, чтобы в ней проснулось теплое отношение или сочувствие к Морин. Свист чайника заставил ее обернуться. Наполнив заварочный чайник, она поставила его на стол. И снова Куин старалась не обращать внимания на Морин.
      – Ты не присоединишься к нам? – спросила Фиона, когда Куин направилась к выходу.
      – У меня полно дел наверху.
      – Ради Бога, Куин! – сказала Морин. – Вернись! Не надо убегать только потому, что я здесь.
      Куин почувствовала, как от злости кровь прилила к щекам и к горлу подкатил комок. Как характерно для Морин поставить сестру в глупое положение!
      – Не слишком ли много значения ты придаешь своей персоне?
      Она повернулась и, стараясь не смотреть тете в глаза, воззрилась на Морин.
      – Я же сказала, у меня много дел наверху. Может, на этом и завершим разговор, или ты хочешь продолжить?
      Глаза Морин округлились.
      – Может, хватит, или мы так и будем ругаться?
      Она повернулась к Фионе:
      – Тетя Фиона, я стараюсь, но ты же видишь…
      – Куин… – спокойно сказала старушка. Племянница неохотно перевела взгляд на тетю. Выражение ее лица было напряженным и несчастным, и Куин пожалела, что вовремя не прикусила язык. Призвав на помощь все свои силы, она повернулась к сестре:
      – Морин, я не собираюсь ругаться. Просто не хочу чаю, и у меня действительно полно дел.
      – Ну что ж, прекрасно, иди. Мне все равно. – Морин лучезарно улыбнулась Фионе: – Ну, так что вы собираетесь делать на День благодарения? Вы с Куин придете к нам? Или она предпочитает остаться здесь одна?
      Куин остановилась как вкопанная.
      – К вам?
      Нет уж, она ни за что не пойдет к Морин и Роберту на День благодарения. Она рассчитывала провести праздник здесь, дома, как они это делали всегда.
      Морин прищурила глаза.
      – Да, ведь ты же не думаешь, что тетя Фиона будет готовить на всех нас, не так ли?
      – Нет, я собиралась все приготовить сама.
      – Куин прекрасно готовит, – вмешалась Фиона. – А я могу ей помочь. Кроме того, я уже пригласила Питера на обед.
      – Пригласила?
      Куин впервые об этом слышала.
      – Великолепно! – улыбнулась Морин. – Раз уж мы собираемся обедать здесь, скажите, что мне с собой захватить.
      Куин стиснула зубы.
      – Я вас оставлю, чтобы вы могли обговорить детали.
      И вышла из кухни. Через полчаса, услышав, как захлопнулась задняя дверь, она подошла к окну и выглянула на улицу. Спустя несколько секунд показалась Морин. Куин наблюдала, как сестра открыла дверцу автомобиля. Морин собиралась сесть в со машину, но замешкалась. Причина ее медлительности стала очевидной, когда Куин заметила Питера. Со своего наблюдательного пункта она видела, как Морин улыбается Кимблу.
      Они стояли и уже минут пять оживленно болтали. Куин хотела отойти от окна, но почему-то не могла. О чем они разговаривают?
      Она стиснула зубы, увидев, что Питер положил руку на плечо Морин. Этот жест вызвал у Куин раздражение, и в какой-то момент ей захотелось распахнуть окно и крикнуть сестре: «Неужели тебе недостаточно одного мужчины?»
      Глядя на этих двоих, Куин чувствовала, что ее терзает непонятное чувство, очень похожее на ревность.

* * *

      Наступил День благодарения, пасмурный и холодный. В одиннадцать часов утра пошел снег. К полудню замело весь двор и подъездную дорожку. Впрочем, кухня от этого казалась еще теплее и уютнее, чем обычно. Утром Куин развела огонь в камине, разделала индейку и в восемь часов поставила ее запекаться в духовку.
      Запахи, по которым она так скучала, распространились по всему дому, и Куин поймала себя на том, что, занимаясь делами, напевает под нос песенку. Она любила День благодарения почти так же сильно, как Рождество. Даже мысли о том, что сегодня должны приехать Роберт и Морин, и растущее напряжение не могли испортить ей настроение.
      Питер приехал в час дня. Он дважды постучался в заднюю дверь, открыл ее и вошел. Куин обернулась, не отходя от плиты. Она как раз добавляла муку в бульон.
      Кимбл широко улыбнулся ей, и Куин улыбнулась в ответ. Хотя она все еще чувствовала себя несколько неловко в присутствии этого мужчины, сегодня ее мысли были заняты другим.
      – Знаю, что пришел слишком рано, – сказал он. – Но я подумал, может, вам понадобится моя помощь.
      Он снял куртку, повесил ее на спинку стула и закатал рукава свитера. Сегодня свитер был песочного цвета.
      – Вообще-то понадобится. Вы не могли бы разложить обеденный стол в столовой?
      Куин посмотрела ему вслед, когда он вышел. Сегодня на нем не было кроссовок. Он по-прежнему был одет в джинсы, но уже в новые, и она не могла не заметить, как они облегали его крепкий зад и сильные ноги. От этих мыслей, хоть и невысказанных, она совсем смутилась.
      Куин поспешила вернуться к прерванному занятию. Она ощущала странное волнение. Нет ничего необычного в том, что она восхищалась привлекательным мужским телом, ведь так? Почему же она так смутилась?
      Когда Питер вернулся на кухню, она старательно избегала его взгляда.
      «Прекрати вести себя как идиотка! Он не умеет читать мысли!»
      – Где еще требуется моя помощь? – спросил Кимбл. – Давайте я помешаю соус, а вы пока займетесь чем-нибудь другим.
      – Давайте.
      Она выпустила из рук деревянную ложку, и, когда он взял ее, их руки на мгновение соприкоснулись. От этого мимолетного прикосновения у Куин перехватило дыхание, и она снова не могла заставить себя взглянуть ему в глаза. Боялась, что он прочтет ее мысли?
      Прошло уже двадцать минут, как к ним присоединилась тетя, но, готовя картофельное пюре, проверяя, зажарилась ли индейка, нарезая овощи для салата и доводя закуски до совершенства, Куин спиной ощущала присутствие Питера.
      Они болтали и шутили с тетей. Время от времени Куин вставляла пару слов, но в основном слушала их. У Питера сегодня явно было хорошее настроение. Если бы их встреча произошла в этот день, он бы, несомненно, очаровал ее.
      – Как твоя семья встречает День благодарения? – складывая льняные салфетки, спросила тетя.
      Куин оторвалась от своего занятия – она подсчитывала серебряные столовые приборы и заметила, как потемнели глаза Питера.
      – Они все соберутся дома у моего брата в Оук-парке.
      – Ваша семья живет в районе Чикаго? – спросила Куин. Он кивнул.
      – Совсем близко. Вам повезло.
      Куин хотела, задать еще вопрос, но Кимбл явно не был настроен говорить о своей семье. Интересно почему? Может, у него в семье такая же ситуация, как и у нее? Случилось что-то неприятное? Только она успела об этом подумать, как услышала звук подъезжающей машины.
      Через несколько минут Морин, Роберт и дети столпились на заднем крыльце. Радость Куин поугасла, хотя она и заставила себя улыбнуться. Прошлой ночью, лежа в кровати и вспоминая о событиях минувшего дня, она решила, что, несмотря ни на что, постарается быть любезной с сестрой. Может, она никогда не простит и не забудет о том, что произошло между ними, и не сможет снова полюбить Морин, но постарается наладить с ней отношения.
      Хотя бы ради Фионы.

* * *

      Питер не мог припомнить, когда в последний раз ему было так хорошо. Даже вражда между Куин и Морин, казалось, утихла – или была забыта на один день. Морин оставила свои привычные колкости, даже когда Роберт сам на них напрашивался.
      А Куин! Питер улыбнулся. Она действительно старалась изо всех сил. На протяжении всего обеда она поддерживала непринужденную беседу и вела себя так, будто все было в порядке. Питер понимал, что ей, должно быть, нелегко.
      Питеру понравилось все, в том числе и еда.
      – Все очень вкусно, – похвалил он. Фиона улыбнулась:
      – Это все Куин. А вот фасоль в горшочке и клюква – от Морин.
      Питер кивнул:
      – Знаю. Вообще-то это я помогал мешать соус. – Он повернулся к Куин: – Все просто замечательно!
      – Спасибо. – Она улыбнулась. Ее светло-карие глаза светились теплотой.
      «Ей надо почаще улыбаться», – подумал он.
      –. Да, Куин постаралась на славу, – вставил Роберт. Питер чуть не подавился кофе. Слова Роберта прозвучали настолько фальшиво, что, даже постаравшись, он не смог бы это повторить.
      «Да, Куин постаралась на славу», – передразнил он его про себя. Боже ты мой, и что только нашли в нем эти две женщины?
      – Спасибо, – поблагодарила Куин.
      Кимбл нахмурился. Разве она до сих пор не поняла, что за человек этот Роберт? Он взглянул на Морин, и их взгляды встретились. Он был готов поспорить, что она пыталась подавить улыбку.
      После обеда сестры одновременно встали из-за стола.
      – Я помогу тебе убраться, – предложила Морин. – В конце концов, на тебе была вся готовка.
      Питеру стало интересно, согласится ли Куин. Чуть поколебавшись, она кивнула.
      – Я помогу вам отнести посуду на кухню, – предложил он.
      – Все в порядке, – ответила Куин. – Мы с Морин сами справимся. А ты посиди с Робертом и Фионой. – Она огляделась. – Если захочешь пирога, так и скажи, не стесняйся. Если нет, то мы позже принесем его в гостиную.
      После того как сестры направились на кухню, остальные пошли в гостиную. Роберт поставил детям видеокассету с записью диснеевского мультфильма, а сам подошел к буфету, где Фиона хранила виски. Налил себе выпить.
      – Будешь? – спросил он Питера.
      – Нет, спасибо.
      – А ты, тетя Фиона?
      – Может, чуть попозже.
      Питер уселся рядом с тетушкой. Какое-то время они смотрели с детьми мультфильм «Король Лев». Роберт, не обращая на них внимания, перевернул первую страницу журнала «Плэйн дилер».
      Через полчаса Питер стал искать предлог, чтобы уйти на кухню. Ему было любопытно увидеть, как ведут себя сестры, оставшись наедине. Он уже почти решил, что попросит налить ему еще чашечку кофе, когда на помощь пришла Фиона:
      – Питер, ты не принесешь мне кусочек тыквенного пирога?
      – Конечно. С удовольствием. Кимбл направился на кухню.

* * *

      Некоторое время Куин и Морин молча занимались делами, время от времени говоря что-то вроде: «Куда это положить?» или «Я положу остатки картошки в пластиковый контейнер, хорошо?»
      Но когда половина посуды была перемыта, Морин сказала:
      – Сегодня был хороший день. Мне все очень понравилось.
      Куин кивнула. День действительно был замечательным.
      – Как в старые добрые времена. Куин промолчала. Старые времена уже не вернуть. Все изменилось.
      – Ты когда-нибудь вспоминала о том времени, когда мы были детьми? – В голосе Морин слышалась печаль.
      – Иногда. – Куин продолжала скрести посуду. Ей не хотелось разговаривать.
      – Хорошее было время, правда?
      – Да.
      «Тогда я еще считала тебя совершенством».
      Она еще усерднее занялась посудой.
      – Иногда я жалею, что нельзя снова стать детьми.
      – Да, нельзя.
      – Разве тебе не хочется?
      – Да нет, не хочется.
      Лгунья! Ей сто раз хотелось повернуть время вспять.
      Морин вздохнула:
      – Значит, ты счастлива. Ни о чем не жалеешь? На какое-то время в комнате повисла тишина. Что Морин хочет от нее услышать?
      – Я бы так не сказала. Я о многом жалею. Да, о многом, – наконец ответила Куин. И снова принялась яростно оттирать кастрюлю.
      «И в первую очередь я жалею о том, что идеализировала тебя».
      – Куин, почему ты не смотришь на меня? Ты так сильно меня ненавидишь, что не выносишь моего вида?
      – Я не ненавижу тебя, Морин. Просто хочу побыстрее домыть посуду, чтобы присоединиться к остальным и попробовать десерт. Может, не будем больше возвращаться к этой теме?
      – До каких пор ты будешь меня наказывать? – продолжала настаивать Морин.
      Куин тщательно ополоснула миску и поставила ее сушиться. Затем обернулась и взглянула на сестру:
      – Морин, я не желаю сейчас об этом говорить. И буду тебе очень признательна, если мы оставим эту тему.
      «Может, если бы ты извинилась, если бы признала, что была не права…»
      Морин взглянула на сестру. Ее глаза сверкали.
      – Нет, Куин, я не хочу оставлять эту тему! Я так больше не могу. Я решила расставить все точки над „i”.
      Куин цинично улыбнулась:
      – Я решила. И так всегда. Морин, ты когда-нибудь хоть на секунду задумывалась о том, чего хотят другие?
      Морин поджала губы.
      – Знаешь, чего я никак не могу понять? Почему ты злишься на меня, но при этом ведешь себя так, будто Роберт тут ни при чем? Поверь мне, если бы ты знала, как все было на самом деле…
      – Ох, умоляю тебя, можешь оставить при себе все эти отвратительные подробности. И не надо все сваливать на Роберта. Это бесполезно. Не забывай – я прекрасно знаю, что ты собой представляешь.
      – Ну да, конечно, – сказала Морин, – я такая плохая большая девочка, соблазнила Роберта, маленького невинного мальчика!
      – Думаю, он не возражал…
      – Ты не считаешь, что в танце участвуют двое? – парировала Морин. – Моя вина лишь в том…
      Куин оторвалась от мытья посуды и взглянула на сестру:
      – Да, я прекрасно понимаю, что в танце участвуют двое, но кто-то один приглашает другого на танец, и мы знаем, кто этот кто-то! Но меня не удивляет, что ты убеждена в обратном. Ты всегда пыталась свалить на других вину за свои ошибки.
      – Думаю, ты ждешь не дождешься, когда мой брак полетит ко всем чертям, чтобы запрыгнуть в постель к Роберту, так? – Глаза Морин превратились в узкие щелочки. – Хочешь отплатить мне за то, что я, как ты считаешь, причинила тебе столько зла, да? – Она засмеялась, и этот звук пронзил внезапно повисшую тишину. – Что ж, если ты так хочешь, путь свободен!
      – Меня не удивляет, что ты всех судишь по себе! – в ярости бросила Куин. Она могла бы догадаться, что Морин поймет все именно так.
      В это мгновение сестра повернулась к двери, и от того, как изменилось выражение ее лица, у Куин мурашки побежали по спине.
      Куин вытерла руки о передник и обернулась. Кровь прилила к ее щекам. На пороге стоял Питер.
      О Боже! Что он успел услышать?

Глава 6