- Добрый вечер, Метран, - почтительно обратился Лорин к убеленному сединами старцу. - Здоров ли ты?
      - Да, я чувствую себя хорошо, просто отлично, - ответил Метран, задыхаясь, закашлялся и прибавил сварливым тоном: - Что-то здесь чересчур темно, а я бы хотел видеть как следует! - Он взмахнул своей старчески дрожащей рукой, и на стенах вдруг вспыхнули все шесть факелов, ярко осветив комнату. "Интересно, почему Лорин сам не мог этого сделать? - подумала Ким. - Он ведь тоже маг". - Ну вот, так уже лучше, значительно лучше. - Метран шаркающей походкой подошел к креслу и неторопливо опустился в него. Его спутник пристроился рядом, а второй стражник Метрана встал в дверях рядом с Вартом. Пол Шафер присоединился к стоявшей у окна Дженнифер.
      - Где же король? - спросил Лорин. - Варт должен был передать ему, что я вернулся.
      - А он и передал, - тут же откликнулся Горлас. Было слышно, как Варт хихикает, стоя у двери. - И мне было поручено от имени нашего славного короля Айлиля приветствовать тебя и твоих... - он огляделся, - четверых спутников...
      - Четверых? Так их всего четверо? - прервал его Метран и снова закашлялся так, что остальных его слов было не разобрать.
      Горлас метнул в его сторону злобный взгляд и продолжал:
      - Да, и твоих четверых спутников. И мне было поручено также позаботиться о них и как можно удобнее устроить их. У короля был трудный день, и он предпочел бы отложить официальное знакомство с ними до завтрашнего утра. Сейчас ведь уже глубокая ночь, и вы, я уверен, понимаете... - Его улыбка была в высшей степени любезной, даже заискивающей. - А теперь, Лорин, познакомь меня, пожалуйста с нашими гостями, и мои люди проводят их в отведенные для них покои... Тебе ведь, друг мой, тоже пора отдохнуть, не правда ли? Уж отдых-то ты, безусловно, заслужил!
      - Спасибо, Горлас, - улыбнулся Лорин, но в голосе его чуть слышно зазвенела сталь. - Однако при сложившихся обстоятельствах я считаю именно себя ответственным за благополучие тех, кто совершил Переход со мною вместе, и сам позабочусь о них до тех пор, пока король нас не примет.
      - Значит, ты утверждаешь, Серебряный Плащ, что сумеешь позаботиться о наших гостях лучше королевского канцлера? - И снова Кевину, который напряженно внимал этой словесной перепалке, послышался звон стали, но теперь уже в голосе Горласа. И хотя ни канцлер, ни маг не тронулись с места, казалось, что в залитой светом факелов комнате сверкнули два меча.
      - Вовсе нет, Горлас, - возразил Лорин. - Это всего лишь вопрос моей чести.
      - Но ты измучен Переходом, друг мой. Предоставь эти утомительные хлопоты мне.
      - Это вовсе не утомительные, а приятные хлопоты - позаботиться о друзьях.
      - Лорин, я вынужден настаивать...
      - Нет.
      Повисло ледяное молчание.
      - Ты понимаешь, что у меня практически не остается выбора? - прошипел Горлас. И вдруг громогласно заявил: - Что ж, я обязан выполнить приказ короля. Варт, Лагот... - Оба стражника сделали шаг вперед.
      Да так и приросли к полу, лишь наполовину успев выхватить мечи из ножен.
      Прямо за их спинами Кевин увидел очень спокойное лицо Мэтта Сорина и могучую фигуру того атлета по имени Колл, что пришел вместе с Дьярмудом. И это зрелище наполнило душу Кевина невыразимым, каким-то детским восторгом.
      В этот самый миг кто-то гибкий и стройный, сверкнув драгоценными украшениями, со звериной ловкостью перемахнул через подоконник и легко соскочил на пол рядом с Дженнифер, и она почувствовала, как чья-то рука мимоходом ласково погладила ее по голове. И услышала голос Дьярмуда:
      - Что это за шум в такой поздний час? Неужели усталому солдату нельзя спокойно поспать? Во дворце собственного отца!.. Ба, да это Горлас! И Метран! Как, и Лорин здесь? Так ты вернулся, Серебряный Плащ? И, как я вижу, не один! Что ж, как раз вовремя! - Его внезапный нагловатый напор заставил всех остальных умолкнуть. - Эй, Горлас, пошли-ка кого-нибудь из своих людей к отцу - он, конечно же, захочет поприветствовать наших гостей!
      - Но король не принимает, господин мой, - процедил сквозь зубы канцлер. - И он послал меня...
      - Что? Он не может прийти? В таком случае я сам займусь столь высокими гостями - как член королевской семьи, если угодно. Серебряный Плащ, представь меня, пожалуйста...
      И Лорин с должным почтением и изяществом во второй раз представил принцу всех по очереди. И Дьярмуд дан Айлиль во второй раз, поднеся к губам руку Дженнифер, произнес: "Ах какой персик!" И она снова невольно засмеялась, хотя на этот раз целовать ее руку принц не спешил.
      Впрочем, когда он выпрямился, то заговорил исключительно сухо, официальным тоном, но при этом широким гостеприимным жестом раскинув руки:
      - Добро пожаловать в Парас-Дерваль, дорогие гости! - Инстинктивно чувствуя опасность, Кевин оглянулся и заметил, что благодушного выражения на лице Горласа как не бывало, а в глазах светится злобная ярость. - Рад приветствовать вас как самых близких друзей моего отца и всей нашей семьи. - В голосе Дьярмуда отчетливо слышался смех, хотя вид у него был в высшей степени серьезный. - Отныне дом короля Айлиля - это ваш дом; ваша честь это наша честь. И всякий злой умысел против вас - это злой умысел против нас и предательство Дубовой Короны великого Королевства Бреннин. Я лично позабочусь о том, чтобы вас сегодня устроили как можно удобнее. - Произнося эту последнюю фразу, Дьярмуд все-таки не удержался и метнул восторженный и одновременно коварный взгляд в сторону Дженнифер.
      Она снова вспыхнула, но принц уже успел отвернуться.
      - Горлас, - негромко сказал Дьярмуд канцлеру, - что за людей ты себе набрал? По-моему, они никуда не годятся. Несколько часов назад, когда я вернулся из Южной твердыни, мне, например, доложили, что они слишком много пьют. Я понимаю, сейчас праздник, но право же... - Дьярмуд говорил так участливо и в голосе его звучал такой мягкий упрек, что Кевин еле удержался от смеха. - А ты, Колл, - принц обернулся к своему помощнику, - вели поскорее приготовить четыре комнаты в северном крыле дворца...
      - Не надо четыре, - прервала его Дженнифер. - Мы с Ким поселимся вместе, так что достаточно трех. - Она решительно избегала смотреть на принца, и Кимберли, наблюдая за ними, заметила, что от изумления брови Дьярмуда поползли вверх.
      - Нам тоже достаточно одной на двоих, - тихо заметил Пол Шафер. И Кевин со страстной надеждой, вдруг проснувшейся в душе, подумал: ах, абба, вдруг это путешествие ему действительно поможет? Хорошо бы...
      - Мне жарко, - заявил вдруг Метран, ни к кому конкретно не обращаясь. - И почему это здесь повсюду так ужасно жарко?
      Северное крыло дворца, из верхних окон которого был виден раскинувшийся за стеной город, выходило в сад. Когда они наконец остались в своей комнате одни, Кевин открыл стеклянную дверь и вышел на широкий балкон с каменными перилами. Прямо над головой висел месяц и светил достаточно ярко, чтобы можно было рассмотреть кусты и цветочные клумбы у них под окном.
      - А сад-то довольно жалкий, - сообщил Кевин Полу, тоже вышедшему на балкон.
      - Так ведь Дьярмуд же говорил, что у них тут давно дождей не было.
      - Да, правда. - Оба некоторое время молчали. Прилетевший откуда-то легкий ветерок чуть веял прохладой.
      - А ты заметил, какая здесь луна? - спросил вдруг Пол, опершись о перила. Кевин кивнул:
      - Ты тоже заметил? Она, похоже, больше нашей, да? Интересно, что дает подобный эффект? И как это действует на природу?
      - По-моему, здесь приливы должны быть гораздо выше.
      - Да, наверное. А еще здесь должны чаще встречаться всякие оборотни.
      Шафер мрачно на него глянул.
      - Что ж, я бы этому не удивился. Скажи, а что ты думаешь насчет всех этих интриг?
      - Ну, Лорин и Дьярмуд, похоже, по одну сторону баррикад.
      - Вроде бы. Но Мэтт, по-моему, в этом принце не очень-то уверен.
      - И, как ни странно, меня это совсем не удивляет.
      - Да уж. А как тебе Горлас? Ему бы морскую пехоту в помощь... Слушай, неужели он всего лишь выполнял приказ короля? Или все-таки...
      - Да ты что, Пол! Я же видел, какое у него было лицо, когда Дьярмуд назвал нас своими "близкими друзьями". Восторга он явно не испытал, ничего не скажешь.
      - Вот как? Ну что ж, это, по крайней мере, упрощает дело. Хотя я бы, например, хотел побольше узнать об этой Джаэль. И об этом брате Дьярмуда.
      - О безымянном принце? - Кевин явно пытался подражать мрачным интонациям Лорина. - О том, кого собственного имени лишили?
      Шафер фыркнул.
      - Смешные люди! Ну да, о нем.
      - Это мы вскоре выясним. Мы же с тобой и раньше много чего выяснять умудрялись.
      - Это верно, - кивнул Пол Шафер, и лицо его осветила редкая теперь улыбка.
      - О, Ромео, где ты, мой Ромео? - донесся до них откуда-то слева жалобный призыв. Оба одновременно повернули головы и увидели на соседнем балконе чрезвычайно печальную Ким Форд, которая умоляюще простирала к ним руки. До земли было футов десять.
      - Уже иду! - мгновенно отозвался Кевин и перепрыгнул через перила.
      - Перелети ко мне, Ромео! - продолжала взывать Кимберли, и Дженнифер, стоявшая в дверях у нее за спиной, невольно рассмеялась.
      - Да иду я, иду! - Кевин делал вид, что ему очень трудно преодолеть те десять футов, что отделяли теперь его, стоявшего на земле, от ее балкона. Вы как там, нормально устроились? - спросил он деловито. - А наглые насильники к вам еще не вламывались?
      - К сожалению, нет! - пожаловалась Ким. - Не нашлось ни одного мужчины, у которого хватило бы смелости спрыгнуть к нам на балкон.
      Кевин засмеялся.
      - Придется, видно, мне постараться, не то наш принц меня опередит.
      - Сколько ты ни старайся, - заметила Дженнифер Лоуэлл, - вряд ли можно успеть быстрее, чем этот наглый тип!
      Пол Шафер, поняв, что начинаются обычный треп и перебрасывание сомнительными намеками, сопровождаемые хохотом, отошел к дальнему краю балкона. Он прекрасно понимал, что все эти фривольные шуточки - лишь способ снять напряжение, но все же ему не хотелось принимать участие в подобных играх. Опершись своими красивыми длинными пальцами о край широких перил, он якобы рассматривал сад внизу, действительно из-за засухи выглядевший не лучшим образом, а на самом деле почти ничего вокруг не замечал. Глаза его были как бы обернуты сейчас внутрь собственной души, и перед ним, настойчиво требуя его внимания, разворачивался издавна знакомый пейзаж...
      Но даже если б Шафер самым внимательным образом стал всматриваться в темноту, он вряд ли сумел бы различить в тени под кустами некое существо, скорчившееся там и давно уже наблюдавшее за молодыми людьми. Этой черной тварью владело сейчас одно желание - убить, а Пол как раз стоял так, что попасть в него отравленным дротиком, которые в избытке имелись у убийцы, было легче легкого. И уж тогда-то он непременно бы умер...
      Но страх все же пересилил жажду крови в душе этого исчадия Тьмы. Ему был дан приказ выследить и доложить, но никого пока не убивать.
      Именно поэтому Пол остался жив и продолжал смотреть вокруг - в никуда, - совершенно ни о чем не подозревая. Через некоторое время, впрочем, он глубоко вздохнул и оторвал свой взгляд от невидимого прочим объекта созерцания. И всмотрелся в густые тени под балконом.
      И УВИДЕЛ НЕЧТО ТАКОЕ, ЧЕГО НЕ ЗАМЕТИЛ БОЛЬШЕ НИКТО.
      Прямо напротив него, на каменной внешней стене замка, стоял громадный, просто немыслимых размеров серый пес, а может, волк, и смотрел на него, Пола, через залитый лунным светом сад, и в глазах его, которые не могли принадлежать ни волку, ни псу, таилась такая глубокая и древняя печаль, какой Пол никогда в жизни не видел и даже представить себе не мог. Это странное животное на стене смотрело на него совершенно ЧЕЛОВЕЧЕСКИМИ глазами и куда-то его звало. Этот призыв Пол чувствовал безошибочно - он был необычайно, пугающе властным. Полускрытое ночным мраком, существо это притягивало к себе, и глаза его были видны в темноте неестественно ясно, они так и впились в лицо Пола, высматривая что-то в его душе, и Пол, заглянув в эти бездонные колодцы отчаяния и боясь утонуть в них, тут же отпрянул от перил. Кем бы ни было это существо на стене, оно, безусловно, тоже пережило тяжкую утрату, огромное горе, и боль его, казалось, пронизывала сейчас всю Вселенную. И оно звало Пола к себе, звало...
      Чувствуя, как в жаркой летней ночи он весь покрывается ледяным потом, Пол Шафер догадался: это существо тоже случайно попало в хаотический водоворот того внутреннего магического видения, которое случайно пробудила в нем "проверка" Лорина.
      С огромным, почти физическим усилием он вырвался из плена новых ощущений. Но, отвернувшись, испытал странное чувство раскаяния, от которого болезненно сжалось сердце.
      - Кев! - с огромным трудом окликнул он своего друга. Отчего-то ему не хватало воздуха, он задыхался и едва слышал собственный голос.
      - Что случилось? - мгновенно откликнулся Кевин и перелез к нему на балкон.
      - Вон там. На стене. Ты ничего не видишь? - Пол показал ему рукой, но сам смотреть не стал.
      - А что такое? Там ничего нет. Что ты видел?
      - Да я и сам не знаю... - Пол тяжело дышал. - Не знаю, что это было такое. Похоже, большая собака.
      - Ну и что?
      - Ну и она во что бы то ни стало хотела заполучить меня, - сказал Пол Шафер.
      Потрясенный этими словами, Кевин не нашелся: что ответить. Некоторое время они так и стояли - молча, глядя друг на друга, но испытывая совершенно различные чувства. Затем Шафер ушел в комнату, а Кевин постоял еще немного на балконе, успокаивая встревоженных девушек. Войдя наконец в спальню, он, увидел, что Пол уже улегся на более узкую и менее удобную из двух стоявших там кроватей и лежит на спине, подложив под голову руки.
      Кевин молча разделся и тоже лег. Тонкий лунный лучик просочился в дальний конец комнаты и бродил там, не тревожа, впрочем, никого из них двоих.
      Глава 5
      Они съезжались в город всю ночь. Суроволицые мужчины из Родена, родины короля Айлиля, и весельчаки из обнесенной высокими стенами приморской крепости Сереш, что высится в устье реки Саэрен; моряки из Тарлиндела и воины из Северной твердыни, хотя последних было не много - большая часть гарнизона осталась охранять границы Бреннина от того, кто томился в темнице далеко на севере. Прибыли также гости из прочих многочисленных городов и деревень великого королевства, а также с измученных засухой крестьянских хуторов. Вот уже несколько дней желающие участвовать в празднике тонкими струйками стекались в Парас-Дерваль, до отказа заполняя гостиницы и постоялые дворы, а те, кому места не хватало, селились во временных лагерях, наспех сооруженных на окраинах города под самыми стенами дворца. Некоторые пешком совершили далекое путешествие из восточных и некогда очень богатых земель, что расположены в долине реки Глейн; опираясь на свои знаменитые резные посохи, они прошагали через выжженные солнцем и ставшие пустынными поля, некогда служившие житницей всей стране, и в конце концов вышли на пыльную и забитую повозками Линанскую дорогу. И с пастбищ северо-востока, где пасутся стада молочных коров, тоже прибыли гости пастухи верхом на своих лошадях, которыми они, согласно закону, зимой торгуют с теми племенами народа дальри, что живут по берегам реки Латам. И хотя порой на их лошадей было больно смотреть, так они исхудали, каждая из них все же имела роскошную упряжь и седло, а также не менее роскошную попону; все это каждый Всадник Бреннина обязан был изготовить, прежде чем приобретать лошадь; считалось, что такая попона - это что-то вроде мольбы, обращенной к великому Ткачу, дабы тот одарил коня быстротой и легкостью бега. И даже из-за реки Линан прибывали в столицу гости - суровые темноволосые крестьяне, населявшие земли в окрестностях Гуин Истрат, - на своих широких шестиколесных повозках; все это были исключительно мужчины, ибо в тех местах, даже в Дан-Mope, расположенной достаточно близко от Парас-Дерваля, поклонялись Богине-матери.
      Зато из всех прочих мест женщины и дети устремлялись в столицу шумными и пестрыми толпами. Несмотря на жестокую засуху и постепенно овладевавшее людьми отчаяние, жители Бреннина собирались все же устроить себе праздник, дабы, во-первых, засвидетельствовать свое почтение Верховному правителю, а во-вторых, возможно, просто чтобы хоть ненадолго забыть о своих бедах.
      Утром огромные толпы людей пришли на площадь перед воротами дворца, просторная балюстрада которого была вся увешана знаменами, разноцветными флажками и вымпелами. Но самое удивительное, знаменитый гобелен Йорвета Лесного тоже был вывешен там на всеобщее обозрение - хотя и на один только день, - дабы каждый мог видеть, как Верховный правитель Бреннина будет стоять на стене Парас-Дерваля под этим символом власти Морнира и великого Ткача.
      Однако же далеко не все на площади говорило о вещах святых и высоких. По внешнему краю толпы сновали жонглеры, клоуны, фокусники со сверкающими клинками и разноцветными шарфами, а бродячие певцы и поэты пели свои непристойные песенки, опустошая карманы хохочущих зрителей, ибо за плату мгновенно сочиняли новый куплет про любого, на кого укажет импровизированным сатирам их сиюминутный благодетель. Между прочим, беспощадно острые языки этих певцов породили немало горячих ссор и длительных дрязг, хоти сами они со времен Колана считались неприкосновенными для всех блюстителей закона, и наказать их мог только Совет гильдии. Пробираясь в бурлящей толпе, громко нахваливали свой товар коробейники, а многие из них поспешно ставили разноцветные палатки где-нибудь с краю и там уж торговали вовсю. Вдруг гул над толпой превратился в могучий рев, более всего напоминавший раскаты грома небесного: на балюстраде показались люди.
      Приветственный рев толпы Кевин воспринял болезненно. Не меньше мучило его и отсутствие темных очков. Стиснутый со всех сторон так, что невозможно было шевельнуться, зеленовато-бледный, он с завистью посмотрел на Дьярмуда и выругался про себя, настолько элегантным и свежим выглядел тот. Повернувшись к Ким - это телодвижение стоило ему немалых усилий, - он получил в ответ суровую, но все же сочувственную усмешку, и сочувствие Ким бальзамом пролилось на душу Кевина, хотя и несколько уязвило его гордость.
      Было уже очень жарко. Солнце больно слепило глаза, равнодушно сияя в безоблачном небе. В глазах рябило от невероятно пестрых одежд, в которые нарядились придворные Айлиля. Сам же король, которому их так и не представили, стоял в глубине балюстрады, несколько заслоненный от ревущей толпы своей болтливой яркой свитой. Кевин закрыл глаза, мечтая только о том, чтобы оказаться в тени и не торчать в первом ряду, выставленном на всеобщее обозрение... Нет, ну они здесь, во дворце, ей-богу, как краснокожие индейцы! Точнее, красноглазые. Кевин закрыл глаза; стало немного легче. Даже зычный голос Горласа, вещавшего о великих деяниях Айлиля, свершенных им за годы долгого правления, сразу стал глуше, отошел на периферию сознания. "Господи, что за вино они тут делают!" - сердито думал Кевин, чувствуя себя совершенно больным и опустошенным после вчерашней попойки с Дьярмудом. Даже выйти по-настоящему из себя у него сил не было!
      Вчера к ним в дверь постучали примерно через час после того, как они наконец улеглись спать. Ни тот ни другой заснуть еще не успели.
      - Ты осторожней там, - быстро прошептал Пол, приподнимаясь на локте. Кевин уже успел вскочить и обувался, намереваясь подойти к двери.
      - Кто здесь? - спросил он, не касаясь ни дверной ручки, ни запора.
      - Одна развеселая ночная компания! - весело откликнулся знакомый голос. - Да открывай же! Мне надо Тегида куда-нибудь спрятать!
      Смеясь, Кевин оглянулся через плечо. Пол тоже вскочил и успел наполовину одеться. Кевин отпер дверь, и Дьярмуд быстро проскользнул в комнату, таща два бурдюка с вином, в одном из которых затычка уже отсутствовала. Вслед за ним в комнату ввалились Колл, тоже с вином, и пресловутый Тегид; далее следовали двое слуг с целым ворохом одежды.
      - Это вам на завтра, - пояснил принц, заметив вопросительный взгляд Кевина. - Я же обещал о вас позаботиться. - Он передал ему один из бурдюков и улыбнулся.
      - Что было с твоей стороны очень мило, - откликнулся Кевин. Взяв бурдюк, он поднял его повыше - несколько лет назад его научили делать это в Испании, - и темная струя полилась ему прямо в горло. Потом он передал бурдюк Полу, который тоже выпил, так и не сказав ни единого слова.
      - Ах! - воскликнул Тегид, падая на длинную и широкую скамью у стены. Я весь высох, точно сердце Джаэль. Выпьем же за нашего короля! - крикнул он, тоже поднимая бурдюк. - И за его славного наследника, принца Дьярмуда! А также - за наших досточтимых гостей и за... - Остаток тоста потонул в звуках льющегося ему в глотку вина. Наконец бульканье прекратилось, и Тегид вынырнул из-под бурдюка, ошалело озираясь. - Что-то жажда меня сегодня вконец одолела, - пояснил он невпопад.
      Пол, как бы между прочим, заметил, обращаясь к принцу:
      - Если у вас действительно есть желание устроить веселую вечеринку, то вы, случайно, комнаты не перепутали?
      Дьярмуд грустно улыбнулся.
      - Уж не думаете ли вы, что нашей основной целью была именно ваша спальня? - с легким презрением сказал он вполголоса. - Ваши очаровательные спутницы приняли, разумеется, наряды для завтрашнего праздника, но более, к сожалению, мы ни о чем с ними так и не смогли договориться. А эта маленькая... Ким, кажется? - Он только головой покачал. - Ох и язычок у нее!
      - Примите мои соболезнования, - весело посочувствовал ему Кевин. - Мне от этого язычка тоже не раз доставалось.
      - В таком случае, - предложил Дьярмуд дан Айлиль, - давайте выпьем за братское сочувствие друг к другу! - И, задав тон дальнейшей попойке, принц принялся с достаточной долей остроумия и непристойности живописать нравы и привычки тех придворных дам, с которыми Полу и Кевину, видимо, предстояло в самом ближайшем будущем познакомиться. Видимо, он считал подобные сведения абсолютно для них необходимыми и ничуть не смущался, проявляя исключительную осведомленность не только в области светских интриг, но и в весьма интимных сторонах жизни описываемых им особ.
      Кроме принца в комнате Пола и Кевина постоянно оставались только Тегид и Колл, остальные то и дело менялись, и каждая новая пара приносила с собой полные бурдюки. Когда же явилась последняя смена, лица вошедших показались веселой компании чересчур серьезными.
      - В чем дело, Карде? - спросил Колл одного из них, светловолосого.
      Тот негромко кашлянул, и Дьярмуд, развалившийся в глубоком кресле у окна, мгновенно повернулся к нему.
      - Творится что-то странное, господин мой, - очень тихо начал Карде. Я решил, что лучше тебе сразу узнать об этом. Там внизу, под этими самыми окнами, валяется мертвый цверг!
      Даже сквозь хмельной туман Кевин сразу увидел, как подействовали эти слова на Дьярмуда.
      - Ничего себе! - Принц вскочил. - Узор удался на славу... И кто же из вас его прикончил?
      Карде перешел на шепот:
      - В том-то и дело, господин мой! Эррон его уже мертвым нашел. И глотка у него была... располосована от уха до уха! Эррон говорит... похоже на волка, хотя... при всем моем уважении, господин мой... но с таким волком я бы ни за что встретиться не хотел!
      Все примолкли. Кевин посмотрел на Пола. Тот сидел на своей кровати и отчего-то показался Кевину еще более хрупким, чем всегда. Лицо Пола было, как всегда, непроницаемо-спокойным. Молчание прервал Дьярмуд:
      - Ты, кажется, сказал, тело нашли под этими окнами?
      Карде кивнул. Принц, не дожидаясь дальнейших объяснений и рывком отворив дверь, выбежал на балкон и перемахнул через перила. За ним последовал Пол Шафер. Это означало, что и Кевин должен прыгнуть туда же. Он с трудом вышел на балкон вместе с Коллом и Карде, перелез через перила и некоторое время висел, на руках, потому что голова продолжала кружиться, потом отпустил руки и свалился в какие-то кусты. Колл и Карде спрыгнули в сад за ним следом. В комнате остался только Тегид - его немыслимые габариты не позволяли совершать столь легкомысленные прыжки.
      Между тем принц, Пол и трое воинов из отряда, Дьярмуда уже стояли возле какой-то окровавленной бесформенной кучи на земле. Кевин, стараясь вдыхать ночной воздух как можно глубже, чтобы хоть немного прочистить мозги, подошел и остановился рядом с Полом, глядя на то, что лежало перед ними.
      Глаза его вскоре привыкли к темноте, и он даже пожалел, что теперь видит так хорошо. Голова мертвого цверга была практически отделена от туловища; разорванная когтями плоть свисала клочьями. Одна рука тоже была почти оторвана, плечо держалось лишь на обнажившемся хряще, а грудь была исполосована следами страшных когтей. Грудь эта была темно-зеленого цвета и совершенно безволосая. Даже в темноте Кевин мог различить темные пятна густой крови на сухой траве. Стараясь почти не дышать и практически протрезвев, он с огромным трудом подавлял подступавшую к горлу тошноту. Никто не проронил ни слова; свирепая ярость и злоба, явственно читавшиеся в искаженных чертах мертвого цверга, придавали этому затянувшемуся молчанию зловещий оттенок.
      Наконец Дьярмуд поднял голову и на несколько шагов отступил от трупа.
      - Карде, - сказал он, и голос его показался Кевину странно ломким, - я хочу, чтобы ты удвоил сегодня стражу у дверей наших гостей. А завтра я желаю получить подробный отчет о том, почему никто из вас не видел, как все произошло и кто именно убил эту тварь. Если я ставлю где-то стражу, то от нее должна быть хоть какая-то польза.
      - Хорошо, господин мой, - сказал потрясенный Карде и поспешил удалиться вместе с остальными воинами.
      Колл, все еще сидевший на корточках возле мертвого цверга, обернулся через плечо и мрачно заключил:
      - На такое обычный волк не способен!
      - Знаю, - откликнулся принц. - Если это вообще был волк.
      Кевин оглянулся и посмотрел на Пола Шафера, который стоял спиной ко всем и внимательно рассматривал внешнюю стену сада.
      Затем все четверо снова влезли на балкон, пользуясь трещинами в дворцовой стене как лестницей и по очереди хватаясь за протянутую руку Тегида. Вскоре они уже опять сидели у них в комнате. Дьярмуд, Тегид и Колл вскоре ушли. Принц, правда, оставил им два бурдюка вина и успел сделать одно заманчивое предложение, которое обоими было принято.
      В итоге Кевин практически все вино выпил сам - прежде всего потому, что Пол в очередной раз оказался не в настроении говорить с ним о чем бы то ни было.
      - Теперь наша очередь! - прошипела Ким на ухо Кевину, пихая его локтем. И это, похоже, было действительно так. Горлас плавным жестом пригласил их выйти вперед, и они вышли и, как их и наставляли, стали махать руками громко приветствовавшей их толпе.
      Кимберли, правда, махала только одной рукой, а другой поддерживала Кевина. Через какое-то время до нее вдруг дошло, что именно эту сцену и показывал им Лорин два дня назад в отеле "Парк-Плаза". Она оглянулась и вздрогнула, увидев лениво хлопавшее у нее над головой знамя: на нем изображены были огромный дуб и месяц над ним.
      Кевин, чрезвычайно благодарный Ким за поддержку, тоже умудрился несколько раз махнуть рукой и даже выдавить из себя улыбку, думая о том, до чего же заряжена слепой верой бушующая внизу толпа. Ведь на такой высоте вместо них могли бы выступить любые четверо придворных. В голову ему также пришла мысль - он и сам удивился, что мыслит так ясно! - что здешние сотрудники все же, видимо, делают ставку в основном на знать. Во всяком случае, окружающие явно хорошо знали, что они из другого мира, и кое-кто, похоже, был ужасно этим недоволен.
      Головная боль становилась просто невыносимой. Во рту был мерзкий гнилостный вкус, точно там поселилась какая-то плесень. "Надо бы как-то собраться, - думал Кевин, - а то ведь нас еще королю представлять будут". А завтра им с Полом предстояла долгая дорога верхом, и бог знает, что ожидало их в конце этого пути.
      Ибо последнее предложение Дьярмуда, сделанное сегодня ночью, оказалось совершенно неожиданным.
      - Послезавтра на рассвете мы отправимся к югу, - сказал он. - За реку. Что-то вроде налета, если хотите, только очень тихого. Никто не должен об этом знать. Если считаете, что справитесь, можете поехать с нами. По-моему, вам это было бы интересно. Не то чтобы совсем безопасно... Но, я надеюсь, мы сумеем о вас позаботиться! - Последние слова он произнес с улыбкой, собственно, все и решившей для них обоих. Прекрасный ход, как потом догадался Кевин; этот хитрец привык все делать так, как хочется ему, и, естественно, своего добился и на этот раз.
      Большой зал дворца был создан великим архитектором древности Томазо Лалом. Знаменитый Гинсерат, что впоследствии изготовил Сторожевые Камни и многие другие памятники, ставшие истинным воплощением силы и красоты, считался его учеником.
      Двенадцать величественных колонн поддерживали высокий потолок зала. Почти под потолком, в узких оконных проемах красовались витражи Делевана, запечатлевшие различные сцены, связанные с периодом основания великого королевства Йорветом и с первыми войнами Бреннина с Эриду и Каталом. На последнем витраже, украшавшем западную стену как раз над королевским троном, Конари и юный Колан скакали на север через Равнину, чтобы в последний раз сразиться с Ракотом Могримом, и светлые волосы обоих развевались на ветру. Особенно этот витраж, созданный почти тысячу лет назад, был хорош в закатные часы, когда лица славного короля и его золотоволосого сына, как бы изнутри подсвеченные солнцем, казались совершенно живыми, удивительно одухотворенными и возвышенными. Таково было искусство Делевана, таково было искусство Томазо Лала.
      Ступая по инкрустированным драгоценной мозаикой каменным плитам пола меж высоких колонн, Кимберли впервые за все это время почувствовала некий священный трепет. Эти стройные колонны, эти дивные витражи, эти старинные гобелены, которые она встречала повсюду, этот изукрашенный драгоценными камнями пол, эти расшитые самоцветами одежды придворных и даже прелесть этого шелка цвета лаванды, из которого было сшито ее платье... Она глубоко вздохнула, хотя и постаралась сделать это незаметно, и заставила себя не смотреть больше по сторонам.