Вперед! За ними.
      Девушка вложила нож в ножны, тогда как Первый Похищенный уже почти выбежал из дверей дома - и тут же замер на месте словно олень, столкнувшийся со снопом яркого света, который ударил в окна кухни. Его лучи залили и Девушку, и плененную женщину, и, огибая их фигуры, устремлялись дальше, в направлении другой комнаты, после чего всем присутствующим стало ясно, что они здесь уже не одни.
      * * *
      Нашел все-таки, черт побери! - подумал Стивен, сворачивая со Скраб-Пойнт Роуд на еще более узкую и ухабистую дорогу, у поворота на которую он увидел почтовый ящик с надписью "Холбэрд". Некоторое время дорога шла в гору, но вскоре он оказался на вершине холма, после чего предстояло преодолеть небольшой спуск. Впереди, в нескольких сотнях ярдов от себя, он увидел дом, все окна которого были ярко освещены. У крыльца стояли две машины - Клэр и еще чья-то. Припарковавшись за машиной Клэр, он до отказа дернул на себя рукоятку ручного тормоза.
      Выключил мотор и погасил фары.
      Неожиданно входная дверь в дом распахнулась, и его взору предстала фигура какого-то человека, за которой маячили другие силуэты, размерами поменьше.
      А это еще что за группа встречающих? Они что, вечеринку здесь решили организовать?
      Между тем в дверном проеме появлялись все новые и новые фигуры.
      Огибая вторую припаркованную машину, они приближались к "мерседесу", но двигались при этом слишком уж быстро, чересчур поспешно. Стивену это ему не понравилось, тем более, что бегущие люди как бы стремились взять его машину в обхват... Внезапно его поразила вроде бы нелепая мысль о том, что здесь у него могут возникнуть какие-то неприятности. А вдруг Клэр решила нанять банду головорезов, которые намеревались помешать ему встретиться с ней, повидаться с Люком? В общем-то это было на нее непохоже, но с этими бабами сам черт никогда ничего не разберет.
      И все же что-то здесь определенно не состыковывалось, поскольку даже если это и в самом деле были бандюги, то по меньшей мере половину их набирали среди цирковых лилипутов. Нет, что-то здесь не так, не нравилось ему все это, ох как не нравилось.
      Стивен успел вовремя нажать на кнопку, блокирующую замки на всех дверях, после чего снова включил фары, свет который выхватил последнюю выбежавшую из дома фигуру.
      С топором в руке. Причем на сей раз это был уже никак не лилипут.
      Стивен потянулся к ключу зажигания. Прежде он сомневался в том, что когда-либо в жизни испытывал настоящий страх, даже тогда, когда увидел лежащее на кровати безжизненное тело Мэрион, лицезрея дело рук своих и раздумывая над тем, что же делать дальше. Однако в данную минуту ему стало действительно страшно; адреналин мчался по кровеносным сосудам со скоростью вашингтонского экспресса, а мочевой пузырь вдруг опасно напомнил о себе судорожными спазмами. Двигатель "мерседеса" с ревом вернулся к жизни, и Стивен собирался было уже включить заднюю передачу, когда вспомнил про ручной тормоз и опустил руку вдоль кресла.
      И в этот самый момент увидел, как женщина - Боже Правый! - да ведь она даже выше него! - протянула руку, и мужчина вложил ей в ладонь рукоятку топора. В то же мгновение Стивен почувствовал, как кто-то другой ползет по кузову машины, слегка раскачивая ее своими движениями, после чего внезапно и почти одновременно раздались два оглушительных взрыва, спереди и сзади, а сам он оказался засыпан - голова, лицо, все тело - мелкими, похожими на пыль стеклянными осколками.
      Стивен вцепился в рычаг переключения передач. Сквозь мутную пелену белесых трещин, которыми сплошь покрылось лобовое стекло машины, он увидел, как женщина в очередной раз подняла топор и вторично, со все той же ошеломляющей силой нанесла очередной удар по растрескавшемуся стеклу, отчего все то, что от него еще оставалось, окончательно завалилось внутрь кабины. Издав короткий вопль, Стивен ударил по газам, причем настолько резко, что машина судорожно скакнула назад, кинув его самого на руль, стукнулась задним бампером о заляпанный засохшей грязью край каменистого склона, и мальчишка теперь он совершенно отчетливо разглядел, что на самом деле это был никакой не лилипут, а просто мальчишка, хотя и странный какой-то, - скатился с крыши машины на землю.
      Через пустой проем в кузове "мерседеса", где всего несколько секунд назад было совершенно целое лобовое стекло, ему были видны женщина, мужчина и вся остальная их братия, которая бежала к нему, стремительно надвигалась, тогда как сам он продолжал сдавать машину назад, моля Бога лишь о том, чтобы сзади не попалось какое-нибудь дерево. Вроде бы по пути сюда никаких деревьев он здесь не заметил, но удостовериться в этом теперь уже не мог, поскольку и заднее стекло превратилось в молочно-белую, непроглядную стену, да и сам он тоже не мог отвести взгляда от этих людей, большинство из которых были наполовину нагими. Груди женщин подпрыгивали на бегу, а скатившийся на землю малец проворно вскочил на ноги - надо же, со стоящим членом! совершенно голый и, казалось, ничуть не поранившийся, словно какое-то неуязвимое привидение или лесной зверек, - после чего припустился бежать следом за остальными.
      А Стивен все гнал "мерседес" задним ходом - черт с ней, с краской и резиной! - царапая кузов об острые края камней. Мотор пронзительно ревел, да и до него самого только тогда дошло, что все это время он пронзительно орет, вопит и визжит - и так продолжалось вплоть до тех пор, пока фары машины снова не выхватили поворот на Скраб-Пойнт Роуд.
      Стивен ударил по тормозам, однако успел все же заметить, что большинство его преследователей, по крайней мере тех, кого он разглядел, находились примерно в сотне ярдов от него, однако, даже несмотря на разделявшую их довольно длинную дистанцию, и не думали сбавлять темпа бега и сейчас стремительно приближались к нему. Резко кинув машину на проезжую часть, он почувствовал, как ее начинает заносить вбок, и только было начал выворачивать руль, как прямо перед ним показалась фигура мужчины, в яростном броске нырнувшая прямо на капот, кинувшая что-то и тут же снова исчезнувшая из виду. А уже через долю секунды Стивен почувствовал жуткую боль от удара чего-то тяжелого и твердого, саданувшего его по лбу прямо над левым глазом. Это был молоток-гвоздодер, отлетевший после соприкосновения с его головой назад, в сторону заднего стекла - там, в стекле, он и застрял, зацепившись раздвоенным концом о край металлического остова машины и уставившись концом рукоятки, словно укоряющим перстом, ему в спину.
      У Стивена все поплыло перед глазами, как после жуткой попойки - хотя он не припоминал, чтобы когда-либо напивался до такой степени, - и он лишь каким-то чудом, буквально в нескольких дюймах пролетел мимо откуда ни возьмись появившейся белой березы, судорожно сжимая в руках руль, на оплетке которого оставались широкие кровавые мазки от попавших между ладонями и кожей стеклянных осколков.
      Чувствовал он себя хуже некуда, желудок был готов вывернуться наизнанку.
      Стивен осознавал, как через рану во лбу из него стремительно, словно вода между пальцами, вытекают остатки сознания, и потому яростно, как никогда раньше за всю свою жизнь, цепко удерживал его - пожалуй, даже еще яростнее, чем цеплялась за него самого умирающая Мэрион, - поскольку они все еще преследовали его и были теперь совсем недалеко от машины.
      И еще эта проклятая ночь - ни черта нигде не видно, хоть глаз выколи.
      22.05.
      Они установили, что "мерседес" гнал где-то под семьдесят миль в час, и хотя никому особо не хотелось утруждать себя сейчас выписыванием штрафа за превышение скорости, все прекрасно понимали, что на Шоссе номер шесть полно крутых поворотов, и, следовательно, оставалось либо догонять нарушителя, либо дожидаться того момента, когда этот дурень сам себя угробит где-нибудь впереди. Плюс к тому ехал он как-то неровно, петляя из стороны в сторону, словно раненый канюк. Плюс еще это вдребезги разбитое заднее стекло.
      Выехав на ровный участок дороги, который начинался сразу за перегороженным участком местности, где раньше располагался универсам Хэрмона, Харрисон включил мигалку, сирену и надавил на педаль газа.
      А потом "мерседес" настолько резко остановился, что они чуть было не врезались ему в задний бампер.
      И увидели, как нарушитель вышел из машины.
      При виде этого человека у Питерса все похолодело внутри. В сущности, полицейских всегда так и подстреливали, пока они как утки сидели в своих патрульных машинах, тогда как преступники стреляли в них через лобовое стекло. Он машинально протянул руку в сторону заднего сиденья и схватил свой тридцать восьмой калибр. Тем временем Харрисон и Манетти распахнули дверцы сбоку от себя и, прикрываясь ими наподобие щитов, навели на него свои револьверы. В принципе, Питерс поступил бы точно так же, не будь он таким старым, медлительным и толстым.
      - Стоять на месте! - скомандовал Манетти, В облике которого лишь подергивающаяся щека выдавала то, что внутри у него все поджилки трясутся от страха.
      - Встать лицом к машине, опустить ладони на кузов. Живо!
      Мужчина продолжал отупело смотреть на них.
      Возникла напряженная пауза.
      Манетти повторил приказ.
      Мужчина еще пару секунд постоял неподвижно, после чего повернулся и сделал то, что ему было сказано.
      Все облегченно перевели дыхание.
      Питерс вылез из машины, тогда как Манетти и Майлз Харрисон стали приближаться к мужчине.
      На нем был довольно дорогой костюм, хотя сам он сейчас походил черт-те знает на кого. Кровь, вытекавшая из раны над левым глазом, заливала лицо и уже насквозь пропитала край дорогой рубашки. Сам он был словно обсыпан какой-то пудрой или порошком, а когда Питерс подошел ближе, то увидел, что и ладони у парня тоже окровавлены.
      Кровь на ладонях не особенно четко ассоциировалась со штрафом за превышение скорости.
      Короче говоря, все это было очень даже неприятно.
      Манетти продолжал держать нарушителя под прицелом своего револьвера, тогда как Харрисон ловко ощупывал его карманы.
      Только теперь все они увидели, что за порошок покрывал его с ног до головы - как выяснилось, переднего стекла у "мерседеса" не было вовсе.
      - Сэр, вы можете объяснить мне, что здесь произошло? - спросил Манетти, однако водитель лишь беззвучно шевелил губами, явно пребывая в почти полной отключке.
      Прошло несколько секунд, когда они наконец разобрали, что именно он бормочет себе под нос, и когда это случилось, их интерес к водителю "мерседеса" возрос многократно.
      Заскочив домой, Питерс прихватил запасную пинту виски, но пока к ней еще не прикасался, и в данный момент был даже рад этому обстоятельству.
      - Погодите-ка, - перебил нарушителя Манетти. - О каких детях вы нам толкуете? Дети и... кто еще? Женщина?
      - Да, что-то похожее на женщину, черт бы ее побрал! Все стекло мне вдребезги разнесла! - Стивен показал на лобовое стекло машины. - И еще там был какой-то парень с топором и... один Господь Бог знает, сколько всего их там было. Они окружили меня со всех сторон! Клянусь всем святым, что половина их бегала вокруг меня нагишом и...
      - Кстати, сэр, а зачем вы туда поехали?
      - Повидаться с женой.
      - Ваша жена тоже была там? Вы можете повернуться, сэр. Все в порядке, поворачивайтесь.
      Водитель "мерседеса" повернулся - белый как мел.
      - Ее я таки не видел, - ответил он. - Не знаю. Я вообще даже из машины вылезти не успел.
      - Она там живет? - спросил Питерс.
      - Нет, приехала погостить... у знакомых.
      - У кого именно? Кто эти знакомые?
      - Эми и Дэвид... как его... вот еб... совсем вылетело из головы, как фамилия Дэвида! Боже Правый, не могу даже... Я хочу сказать, что знаю их уже... ну, примерно...
      Речь этого человека не столько лилась, сколько прыгала, скакала рывками, словно кто-то бросил ему за шиворот только что извлеченную из костра картофелину.
      - Да вы успокойтесь, сэр, - сказал Манетти. - А кровь на ладонях у вас откуда?
      - Стекло! Да я же весь в осколках. Высадили стекло и обсыпали меня им с ног до головы! Да вы сами посмотрите!
      Он протянул руки вперед. Глубоких порезов Питерс не обнаружил, так что, судя по всему, это была лишь стеклянная пудра. Впрочем, ее также не мешало бы удалить. Однако прежде ему хотелось разобраться в другом.
      Судя по всему, обитатели того дома попали в беду.
      - Ну, а сейчас вы можете вспомнить их фамилию?
      - Ну конечно. Разумеется, могу. Дэвид и Эми... Боже... Вот же дерьмо! Дерьмо!
      - А вас-то как зовут, сэр? Вас лично?
      - Стивен. Стивен Кэри.
      - Может, сейчас припомните и их фамилию?
      - Я...
      Не нравилось Питерсу все это. Глаза у парня были словно стеклянные.
      - Ну ладно. А проводить нас туда сможете? Вы помните, по какой дороге ехали?
      - Я... я...
      - Надо вернуться назад, правильно? - спросил Манетти, указывая Стивену за спину.
      - Да. Узкая такая, ухабистая дорога. Думаю, что смогу ее отыскать. Но я... Мне бы не хотелось... возвращаться туда. Вы меня понимаете?
      Он едва не плакал.
      - Сэр, - перебил его Манетти, - вы понимаете, что в настоящий момент ваша жена и друзья могут находиться в опасности? В очень большой опасности.
      - Да, - кивнул Стивен. - И сын тоже.
      - Ваш ребенок тоже там?
      - Да, сын. Л-Люк.
      - Нет, сэр, вам все же следует попытаться проводить нас туда. Ради вашей жены и вашего же сына.
      - У-у.
      - А мне кажется, что стоит сделать это.
      - Вот дерьмо. Да я же говорю вам... говорю вам, что не хочу возвращаться туда. Вы даже не представляете себе, что это... за дерьмо... Я не хочу туда ехать...
      Стивена бил такой колотун, что Питерс опасался, как бы он не рухнул прямо у них на глазах. Ему уже доводилось наблюдать, как люди после подобных переживаний впадают в шоковое состояние, а этот парень, судя по всему, был на грани того.
      Он шагнул вперед.
      - Успокойтесь, сэр, - сказал он. - Ну, успокойтесь. Смотрите, посмотрите же на меня.
      Стивен поднял взгляд, и Питерс показал ему свой револьвер. Говорить он старался как можно мягче, спокойнее.
      - Видите, мы все вооружены. Вы меня поняли? Более того, мы прямо сейчас, немедленно соберем дополнительные силы. Вы даже глазом не успеете моргнуть, как сюда стянутся новые полицейские отряды. Можете быть уверены, мы постараемся сделать все как надо. Ведь мы остаемся полицией, и это наш долг. О'кей?
      Казалось, что на мужчину его слова особо не подействовали.
      - Кстати, вы не заметили, не было в руках у кого-либо из них огнестрельного оружия? Ну, ружья, обрезы, пистолеты?
      - Нет.
      - А что-нибудь еще в этом роде?
      - Нет.
      - Ну вот, вы же понимаете, к чему я клоню?
      - Я видел ножи, видел топоры...
      - Но другого оружия не было, правильно?
      Стивен кивнул.
      - Таким образом вы поняли, что я имею в виду. С нами вы будете находиться в полной безопасности.
      Тот, однако, продолжал колебаться.
      - Ну пойдемте, сэр. Садитесь в машину. Покажите нам ту дорогу, и мы вместе отправимся на поиски вашего сына. Пошли. И потом, вам ведь надо перебинтовать голову, да и руки тоже. В машине у нас есть аптечка первой помощи. О'кей?
      - Я...
      - О'кей. Пошли. Идите за мной.
      Стивен, похоже, и в самом деле находился на грани шока. Если он действительно отключится, то они никогда не отыщут то место, так что им следовало поторопиться. На основании того, что Питерс знал по прошлым временам, они и так могли уже опоздать.
      Он взял Стивена под руку и повел его к патрульной машине - тот шел как лунатик.
      - Сюда, сэр, - сказал Питерс, открывая дверцу.
      Стивен забрался в салон, Питерс сел рядом с ним.
      Харрисон и Манетти приготовились к отправке.
      Питерс глянул на сидевшего рядом с ним мужчину - крупного, высокого, насмерть перепуганного.
      Я тебя понимаю, парень - подумал он.
      Включив сирену и мигалку, они развернулись и поехали в обратном направлении.
      22.10.
      Обнаженная девушка с таким видом тянула за собой Эми, словно вела на поводке сопротивляющуюся собаку, время от времени дергая за кожаные ремни, когда та останавливалась, чтобы присмотреться к окружавшей ее темноте.
      Тропа была узкой, а деревья у них над головами образовали естественный свод из густо переплетенных ветвей. Было очень темно, отчего складывалось впечатление, будто они бредут по туннелю, длинной и черной извилистой трубе, внутренние контуры которой лишь изредка проступали в слабом свечении луны.
      Все вокруг пугало Эми.
      Случайная ветка царапнула ее по щеке, другая скользнула по краю платья.
      Откуда-то спереди послышалось шуршание крыльев потревоженной птицы.
      Земля под босыми, исцарапанными, избитым ногами Эми была устлана чем-то мягким и скользким, отчего у нее возникло ощущение, будто она шагает по мертвечине.
      От тел окружавших ее существ и в самом деле исходил запах смерти.
      Пройдя через поле, они стали подниматься по пологому склону холма. Эми чувствовала, что ее ноги совершенно неприспособлены для подобных путешествий. Ночь выдалась теплой, однако все ее тело колотила неукротимая дрожь, а проникавший под платье легкий ветерок заставлял ее кожу покрываться пупырышками и в данных условиях представлялся ей еще одним инструментом пытки.
      Вскоре плотный свод листвы над головами расступился и их залили лучи лунного света. Они оказались на поляне неподалеку от кромки леса. Вскоре склон холма стал заметно круче, и Эми увидела на фоне ночного неба проступившие контуры более высоких деревьев.
      Разглядела она и пленивших ее людей, но от этого ей стало еще хуже. Как выяснилось, в темноте было все же как-то приятнее.
      Обнаженная девушка-подросток, двое мальчиков-близнецов, которые бежали впереди нее, словно радуясь веселой игре.
      Что они со мной сделают? - подумала она, с каждым шагом снова и снова возвращаясь к одному и тому же вопросу, который глухими ударами, словно приступы мигрени, отдавался в ее голове.
      Что они собираются делать?
      Единственное, что помимо этого вопроса волновало ее в данную минуту, была судьба Мелиссы, однако, как ни странно, она была совершенно неспособна думать на эту тему, не рискуя при этом впасть в полное отчаяние. Мелисса осталась с Клэр. Мелисса не осталась с Клэр. Они нашли Мелиссу, тогда как Клэр успела спрятаться. Они нашли только Клэр и Люка, но не Мелиссу. Все эти альтернативы, кроме первой, казались ей слишком жуткими, чтобы даже начать размышлять над ними.
      Впрочем, даже столь простые вопросы и допущения лишь изредка прорывались на поверхность ее сознания. Грохот в голове не утихал ни на минуту, жестокий, эгоистичный инстинкт самосохранения вопил о помощи, заставляя ее искать пути к спасению.
      Что они собираются делать? Со мной.
      Несколько раньше, когда они еще только шли от дома по поросшему травой полю, она позволила себе - правда, только однажды - обернуться и посмотреть назад. Высокая женщина куда-то исчезла. Как, впрочем, и мужчина, а также один или двое детей. Она не знала, куда они ушли, и не могла позволить себе даже мыслей на эту тему, а все из-за того, что именно она увидела у себя за спиной.
      А увидела она немыслимо грязного мальчика, один глаз которого был затянут бельмом.
      И ту девочку в коже.
      Мальчик нес пару человеческих рук, отрубленных чуть ниже лопаток. Нес так, как обычно носят дрова.
      Это были руки Дэвида. Его обручальное кольцо и наручные часы...
      Девочка же, облаченная в человеческую кожу, с птичьим пером в волосах и с бриллиантовым кольцом, болтавшимся на обвивавшей шею веревке, несла его ноги.
      Перекинула их себе через плечи - по одной через каждое плечо - и так и несла.
      Шедшая перед ней голая девочка-подросток несла желтое пластиковое ведро, которое стояло у Эми в ванной под раковиной. Что находилось в ведре, ей было не видно.
      Впрочем, гадать на этот счет особенно и не хотелось.
      К тому моменту она была готова полностью отключиться, ибо давно уже ощущала сладостные позывы того теплого кокона, который мог окутать ее со всех сторон и защитить, чувствовала, как он нежно обволакивает ее сознание, явно намереваясь со временем поглотить и все тело.
      Но затем внезапно и совершенно спонтанно снова возник все тот же вопрос: "А как же я? Что они намерены делать? И что могу сделать я сама?" В сущности, все это были составные части одного и того же вопроса, который вдруг самым неожиданным образом вступил в отчаянный конфликт с коконом - и вышел из него победителем, яростно разметав остатки его клейкой паутины, от которых вскоре не осталось и следа.
      Где-то в глубине потоков струившейся в ней крови клокотала безумная ярость к этим существам за все то, что они сотворили с Дэвидом, хотя поначалу Эми даже не осознавала ее присутствия, ибо эта ярость уже успела стать частью ее самой. Отчасти к ней примешивался прежний жуткий страх, хотя главным оставался все тот же мучительный, гулко колотившийся в сознании вопрос.
      Теперь же ее разум окончательно очистился, тогда как тело все еще хранило память всего того, через что ей пришлось пройти. Оно видело, слышало и чувствовало абсолютно все, что произошло.
      Сверчки, сосны, крохотные колючки звезд...
      Эми даже обрадовалась этой неожиданно наступившей просветленности, этому скользившему по ногам, неугомонному и прохладному ветерку, благодаря которому они вновь обретали свою прежнюю чувствительность и наливались силой.
      Сулило ли все это ей хоть какую-то надежду на спасение или нет, ее сейчас даже не особо и волновало, ибо место некогда активного сознания теперь заняло все чувствующее и все воспринимающее тело.
      Ее тело - и все тот же вопрос.
      * * *
      - Мама, сюда... кажется. Да нет, конечно же сюда.
      Люк понимал, что его голос звучит не вполне уверенно.
      Но ничего не мог с этим поделать. Вечером, пусть даже и таким лунным, как сейчас, все казалось совсем не таким как днем. И потом, они ведь убегали, скрывались от врагов. Люк был явно напуган, и именно этот страх стал причиной его неуверенности и смущения, что, в свою очередь, бесило мальчика, причем настолько сильно, что в любую секунду он был готов разрыдаться.
      Между тем мать ни словом, ни жестом не выразила ему своего недовольства, раздражения или чего-то подобного и лишь продолжала терпеливо следовать за ним.
      - Все в порядке, Люк, - тихо проговорила она. - Иди дальше, и мы обязательно найдем то место.
      Люк уже начинал сомневаться в том, что тот настил на дереве действительно был самым подходящим местом, хотя Клэр, похоже, полагала, что это именно так - по крайней мере, что он может быть таковым, - и уже одно это хоть как-то приободряло мальчика. Теперь к его страхам начала примешиваться также некоторая толика радостного возбуждения, поскольку он и самому себе казался настоящим мужчиной, которому доверили выполнение серьезного дела. Серьезного и совершенно конкретного дела.
      Вскоре они миновали заросли кустарника; на сей раз Люку повезло больше и он почти не оцарапал ноги об острые колючки. Лишь однажды мать приструнила его, когда он все же наступил на одну из них и коротко вскрикнул, а она сказала, что им нельзя шуметь, поскольку нельзя было знать наверняка, как далеко находятся их преследователи. Голос ее при этом звучал как-то странно, и все же какая-то часть ее серьезности передалась и Люку, так что если бы он даже не знал о том, что мать идет совершенно босая и в одном тоненьком платье - впрочем, как и он сам, одетый лишь в ночную пижаму, - то после этого он, даже если бы наступил сразу на десять колючек, то и тогда не издал бы ни звука.
      А временами так хотелось вскрикнуть - уж очень острые они были.
      Вскоре под их ногами оказался лишь мох и толстый слой сосновых иголок. Они приближались к холму, на вершине которого Люк стоял в тот день и видел укрепленный на ветвях дерева настил. Теперь у него уже почти не оставалось сомнений в том, что он не сбился со следа и нужное ему дерево окажется на вершине следующего холма. И все же он стоял, крутил головой то в одну сторону, то в другую, задирал ее вверх, но так и не находил то самое дерево. Темного настила нигде не было; он не видел его, зато продолжал слышать шаги взбирающихся следом за ними по холму мерзких чудовищ.
      - Ну что, здесь? - прошептала Клэр. - Где?
      Мелисса издала булькающий звук. А вдруг они услышали ее? И не получилось ли так, что он миновал три холма вместо двух? А вдруг он вообще все перепутал? Люку снова захотелось плакать.
      - Где-то... - В голосе мальчика задрожали близкие слезы. Нет!
      А что, если они взошли на холм не с той стороны?
      На том холме, разве что чуть ниже, имелась небольшая прогалина... по левую руку, сразу за зарослями высокой травы, которая начиналась от самого дома, после карликовых деревьев.
      Люк посмотрел вниз, влево от себя. Сейчас, в лучах лунного света, он прекрасно различал все особенности местности, хотя знакомой прогалины так нигде и не было - ни прямо под ними, ни левее.
      Хотя нет - вон же она! Справа от него! Ну конечно, он просто сделал лишний полукруг, потому что слишком спешил и к тому же двигался в темноте, и вместо того чтобы взобраться по прямой, свернул чуть вправо. Так вот почему на пути у него попадалось гораздо меньше колючек.
      - Сюда! - воскликнул Люк.
      Он достиг вершины, отчетливо различая на фоне темного неба контуры соседнего, своего холма. Ему даже показалось, что сейчас эта вершина стала как-то выше, но может, это тоже все из-за темноты? Какой же коварной оказалась эта темнота.
      - Видишь? - спросил он мать. - Пошли. Туда!
      - Осторожно! - прошептала Клэр.
      Но он уже бежал вниз, после чего снова стал взбираться по склону; теперь Люк уже прекрасно все видел, а потому ловко перепрыгивал через заросли колючек, и наконец подбежал к основанию ствола того самого дерева, где с ощущением триумфа в сердце стал поджидать мать.
      * * *
      Люди никогда не смотрят наверх, - подумала Клэр. - По крайней мере, так все говорят. Так что, если тебе надо от кого-то спрятаться, прячься наверху.
      И вот сейчас она связывала вопрос сохранности их жизней со справедливостью народной мудрости.
      Однако ключи от машины остались на лежащей на кухонном столе книге, а потому так просто убраться отсюда им все же не удастся. Разве что на время спрятаться.
      Впрочем, и это неплохо, - подумала она, - все лучше, чем всю ночь брести спотыкаясь по темному лесу в компании восьмилетнего мальчика и имея на руках крохотного ребенка. Можно было, конечно, идти по дороге, но там они на добрую четверть мили будут со всех сторон на виду, тем более в лунную ночь, а кроме того, чтобы выбраться на дорогу, им пришлось бы в очередной раз огибать дом.
      А в доме сейчас находились те, и ей не хотелось без крайней необходимости даже приближаться к этому жуткому месту.
      Таким образом все их надежды теперь связывались с деревянным настилом.
      У подобной позиции было и еще одно преимущество - сквозь листву деревьев поверх холмов им станут видны горевшие в доме огни. Далековато, конечно, но все же видно, и если кто-то проедет мимо, например какая-нибудь машина, то они сразу это заметят и в любой момент смогут спуститься.
      Клэр молила Бога, чтобы так оно и случилось, причем у нее были на то определенные основания. Дело в том, что убегая по поросшему травой полю, она краем глаза заметила, как к дому действительно подкатила какая-то машина. Она даже на несколько секунд остановила Люка и стала всматриваться, надеясь на то, что подъехавшие спасут их. Почему-то ей казалось, что так оно и будет.
      А потом услышала, как машина с ревом умчалась обратно.
      Стивен? Не исключено. В принципе, как раз сейчас он и должен был подъехать.
      А впрочем, кто бы ни был этот человек, он все равно уехал, в чем она убедилась окончательно, когда услышала удаляющийся рокот двигателя машины. Правда, она все же надеялась, что первое, что в подробной ситуации сделает любой человек, кем бы он ни оказался, так это сразу же обратится в полицию и сообщит им обо всем увиденном.
      - Ложись, - шепнула она сыну. - Ложись посередине. Надеюсь, этот настил достаточно широк, чтобы снизу нас никто не заметил. И постарайся делать как можно меньше движений.
      Люк поступил так, как сказала ему мать.
      Держа на руках Мелиссу, которая наконец снова уснула - слава Богу, ночь выдалась теплой и спокойной, - Клэр сделала то же самое.
      Лежа на настиле, она смотрела ввысь, пытаясь вытеснить из своего сознания нагромождение мучивших ее звуков и образов.
      Даже сейчас, в такую ночь, звезды оказывали на нее успокаивающее воздействие. Если попытаться - а она действительно пыталась, - то можно будет представить себе, как дети мирно и тихо лежат, спят и видят сны, такие далекие от мира взрослых.
      Ей было интересно, о чем думает Люк, что он видит в этих звездах.
      Эми рассказывала ей, что до них дом принадлежал доктору и его жене, у которых было по меньшей мере двое детей, и что после смерти муха эта женщина жила там с одним из них. Возможно, именно они и построили этот настил. Сейчас им, наверное, столько же лет, сколько и самой Клэр, а то и больше.
      А потом она подумала об Эми. Снова услышала ее крики... но тут же вытолкнула их за пределы своего сознания, отбросила прочь.
      Если все будет складываться нормально, они смогут провести здесь ночь, а утром спустятся вниз и выйдут на дорогу. Если, разумеется, дома все окажется спокойно.
      Совершенно спокойно. Все в порядке, - подумала Клэр. - Все будет прекрасно.
      Единственная проблема, которая продолжала мучить ее и не давала рукам окончательно избавиться от противной дрожи, заключалась в том, что она чувствовала себя здесь полностью изолированной от всего остального мира. Все они были отрезаны от него.
      Почти как... в ловушке.
      И вниз был только один путь.
      В памяти всплыл один эпизод, наполнивший ее леденящим страхом.
      Когда Клэр была девочкой, ее дядя имел на окраине Нью-Йорка молочную ферму. Дядя был крепким, крупным мужчиной, ростом больше шести футов. С детьми он бывал довольно крут и к тому же обладал довольно своеобразным чувством юмора. Если ты девочка, то он, бывало, возьмет тебя на руки и начинает тискать и тереться своей двухдневной щетиной о твою нежную щеку, пока у тебя на глазах не появляются слезы; а если мальчик, то таю сожмет тебе руку, что аж кости захрустят - естественно, с тем же финалом.