Остаток дня она посвятила работе над рукописью. Неплохо будет, подумала она, - еще до приезда гостей провести кое-какую подготовительную работу; не зря же говорится: "Лиха беда начало".
      Обе двери дома она оставила открытыми настежь, чтобы издалека услышать звук мотора любой проезжающей машины. На поверку, правда, оказалось, что за весь день это случилось лишь однажды - когда по грязной дороге прогрохотал серый пикап, вскоре окончательно скрывшийся из поля ее зрения. Интересно, подумала она, - всего одна машина, и это за сколько же часов?
      Карла улыбнулась. Боже Праведный, да ведь она и в самом деле здесь совершенно одна. И тут же подумала о том, как хорошо она сделала, что взяла напрокат новую машину - все не так много шансов, что заглохнет где-нибудь посередине дороги. Что и говорить, ей никак не улыбалась перспектива голосовать у обочины, чтобы добраться до города, тем более, что в подобной местности эта процедура могла растянуться на целый день. С другой стороны, она уж точно не пропустит момент их прибытия; более того, услышит их приближение еще минут за пять до того, как сами они увидят с дороги ее дом.
      Постепенно смеркалось, и ветер все ощутимее стучался в стены дома. По окнам била шуршащая листва деревьев. Карле хотелось, чтобы ребята поскорее приехали. Примерно час назад она поставила мясо в духовку, не без основания полагая, что это блюдо можно будет сохранять теплым сколь угодно долго. Хотя, естественно, намного лучше будет, если они все же поторопятся, особенно если учесть, что она снова чертовски проголодалась. Между тем в комнату с кухни проникали все более ощутимые и аппетитные запахи запекаемого мяса.
      Карла уложила рукопись в папку и отнесла ее к себе в спальню. Этот вечер выдался намного более теплым, чем предыдущий, и она решила немного побыть снаружи - от мясных ароматов у нее аж все внутренности переворачивались.
      Она натянула свитер, открыла переднюю дверь и ступила за порог.
      Прежде чем совершить второй шаг, Карла по непонятной для себя причине глянула под ноги - и через мгновение искренне порадовалась этой предусмотрительности. Она не могла поверить собственным глазам. Боже ж ты мой, - подумала она. - Какая мерзость! И ведь надо же, ступи она хоть на полшага правее и обязательно вляпалась бы. Чуть согнувшись, она пристально смотрела на пол, испытывая небывалое отвращение и одновременно чувствуя себя в самом что ни на есть идиотском положении, как человек, с которым в канун Дня всех святых сыграли какую-то дурацкую шутку.
      Похоже на то, - подумала Карла, - что где-то поблизости бродит здоровенная собака. Причем основательно накормленная. Собака, которой нравится гадить на крыльце чужих домов. Боже Милостивый.
      Она присмотрелась повнимательнее. Скорее, это даже не одна, а целых две собаки, а если и одна, то чертовски странная, поскольку одна часть испражнений казалась намного темнее другой. И надо же как это у них аккуратно получилось: навалять вторую кучу прямо поверх первой. Точность-то какая. Интересно, - подумала она, - смогу ли я отыскать этих тварей?
      Карла прошла в одну сторону, потом в другую, затем обошла дом вокруг. Ничего. Вот уж попались бы они ей - заживо содрала бы с них шкуру. Но откуда они пришли и куда подались после этого? Ничто вокруг не указывало на их присутствие. Надо же, эдакая парочка неуловимых пакостников.
      Она вернулась в дом и стала искать, чем бы можно было убрать все это с крыльца. С края мойки свисало полотенце, оставшееся после вчерашней уборки в доме. Сложив его в несколько слоев, Карла подхватила целую пригоршню экскрементов и выбросила их в мусорный бак, который стоял позади дома. Да, одной ходкой тут явно не ограничишься, - подумала она. Затем снова прошла в дом за ведром и половой щеткой. Налив в ведро воды, добавила туда стирального порошка и принялась оттирать оставшееся пятно - сначала стоя, а потом и вовсе опустившись на колени.
      Так она и стояла на четвереньках, когда к дому подкатила машина. Что и говорить, хронометраж был отменный, ибо к тому времени Карла уже успела справиться со своей яростью и отвращением, после чего вся эта история начала казаться ей даже в чем-то смешной. Первым из машины вышел Джим. Карла встала, а он подошел к ней, улыбнулся и заключил ее в свои объятия. По-прежнему стоя с половой щеткой в одной руке, она тоже постаралась обнять его.
      - Вот, какая-то собачка решила пометить мое крыльцо, - сказала Карла. Как говорится, добро пожаловать на природу.
      18.40.
      Питерс похлопал Ширинга по плечу и проводил его к себе в кабинет. Сняв шляпу, очки, он положил их на письменный стол, обошел его и уселся в кресло. Приятно было немного расслабиться.
      - Закрой дверь, - сказал он.
      Ширинг сделал так, как ему было сказано, после чего встал неподалеку от стола в ожидании дальнейших указаний. Питерс издал звук, отдаленно похожий на стон. Сейчас вид у этого здоровяка был на редкость унылый и явно усталый. Ширинг по собственному опыту знал, что может означать подобная физиономия шефа, и потому не ждал от предстоящего рабочего дня особых радостей. За дверями кабинета у него на столе лежал очередной незавершенный рапорт - на сей раз о столкновении трех машин на Первом шоссе. Глядя на Питерса, он понял, что дописывать его ему придется уже во в нерабочее время.
      - Ну что ж, - сказал Питерс, - похоже, кое-что у нас уже есть. Я только что разговаривал с этой нашей Джейн Доу. Зовут ее миссис Морин Уэйнстайн; она из Ньюпорта, штат Род-Айленд; если не ошибаюсь, сорока двух лет; прибыла в наши края, чтобы навестить своего сына и невестку, которые проживают в Сэнт-Эндрюс. Машину оставила где-то между Любеком и Уайтингом - она и сама толком не помнит, где именно.
      - А это не может быть черная "шеви-нова", модель семьдесят восьмого года?
      - Именно она и есть.
      - Примерно полчаса назад Уиллис сообщил, что нашел ее в трех милях к северу от Мертвой речки.
      - Ну что ж, и машина, значит, отыскалась. Идентифицировать успели?
      - Минутку.
      Ширинг вышел из кабинета, подошел к своему столу и начал копаться в лежавших на нем бумагах. К столу Питерса он возвращался легкой рысцой.
      - Все сходится, - сказал он. - Автомобиль зарегистрирован на имя Альберта Уэйнстайна, Ньюпорт, Род-Айленд. Уиллис не обнаружил следов кражи, хотя дверца со стороны водителя взломана. Вещи разбросаны по переднему сиденью, сумочка выпотрошена. В бумажнике остались восемьдесят пять долларов и куча кредитных карточек. Странное дело, а? Когда он мне сообщил, я сразу подумал: это именно то, что мы ищем.
      - Так, ладно. Проблема заключается в том, что мы до сих пор толком не представляем, с чем имеем дело.
      - Что вы хотите сказать?
      - По ее словам, это были дети.
      - Подростки?
      - Нет, дети. Малышня, ну, там лет семь-восемь-девять-десять. Были среди них и подростки, но абсолютное большинство именно в таких пределах. Причем она говорит, дикие дети, одетые в какие-то шкуры. Ну как, Сэм, ничего тебе это не напоминает?
      У Ширинга отпала челюсть. - Прошу тебя, Джордж, не надо так шутить.
      - Я вполне серьезно, Сэм. Все та же дребедень, о которой полгода назад рассказывал наш землекоп. Тот самый старикан с пустой квартой пшеничной водки за пазухой. Всякая шпана в шкурах и кожах, бродящая и бегающая по берегу. Только, как мне помнится, он говорил, что среди них были и те, что заметно постарше, взрослые, возможно. Мы записали его показания?
      - Джордж, да мы же его тогда в "клоповник" посадили.
      - Я так и подумал. Как бы то ни было, наша миссис Уэйнстайн утверждает, что их было не меньше дюжины. Машину она остановила потому, что увидела маленькую девочку, которая в полуголом виде брела по дороге. А как вышла, тут они на нее и набросились. Отметины у нее на спине оставлены палками. Сказывается мне, что они так и гнали ее, как пастух телку, с дороги до самого побережья. Говорит, что вообще хотели убить ее, и я почему-то склонен ей верить. Вот она и решила, что даже бросившись с обрыва на скалы, сохраняла больше шансов уцелеть.
      - А сама-то она как, выкарабкается?
      Питерс нахмурился. - Ногу, наверное, придется отнять, а то и обе. Доктора еще не пришли к окончательному выводу, смогут они спасти ее правую ногу или нет.
      Питерс встал из-за стола, прошел к настенной карте и принялся водить по ней пальцем.
      - Я вот о чем думаю, - сказал он. - Помнишь тот небольшой разговор, который около месяца назад состоялся у нас в Карибу? Насчет статистики пропаж люд ей, по которой за последние несколько лет процент загадочных исчезновений в северной части побережья оказывается чуть большим, нежели, скажем, между Джонспортом и ниже, к Бар-Харбор? Ну, немного большим, чем вроде бы следовало ожидать. И это несмотря на то, что к югу плотность населения намного выше, чем у нас, города крупнее, ну и все такое прочее?
      Ширинг кивнул.
      - А теперь, - продолжал Питерс, - обрати внимание на тот факт, что в подавляющем большинстве случаев исчезали рыбаки, ловцы омаров и всякая молодежь. Мы тогда заявили в ответ на это, что океан к северу гораздо более неспокойный и это вполне объясняет факт исчезновения первых двух категорий лиц; а поскольку работы в наших местах почти нет и процент безработицы среди молодежи особенно высок, сюда же можно присовокупить и третью категорию. Правильно? Ну, в общем, отбрехались мы тогда. А вдруг, Сэм, мы все же ошибались? Предположи, что причина могла быть вовсе не в этом. Что тогда, а?
      Ширинг поднял на шефа недоуменный взгляд:
      - Но дети, Джордж.
      - Тот пьяница упоминал и взрослых. Ну хорошо, посмотри-ка сюда. Вот Мертвая речка, а вот, примерно в миле от нее, в море, тот самый Дроздовый остров, на котором у нас в прошлом году пропала группа рыбаков. Где, говоришь, тот чудик видел эту малышню?
      - Чуть южнее Катлера.
      - Значит, не более чем в трех милях. А теперь представь, что на этом отрезке побережья что-то происходит.
      - Что происходит?
      - Хотел бы и я знать, черт побери. Я сегодня весь день мозги себе наизнанку выворачивал, все вспоминал, с чем еще ассоциируется у меня этот Дроздовый остров и вообще этот район. И примерно час назад вспомнил. Случилось это три года назад, в июле - мальчик по фамилии Фрэйзер. Ну как, вспомнил?
      - Ну конечно. Мальчишка вздумал в шторм покататься на лодке.
      - Точнее, в ветреную погоду, Сэм. Но ты вспомни, что тогда говорил его отец. Лодка была большая и прочная, а сам парень - ничего себе мальчик! Сколько ему тогда было? Восемнадцать или девятнадцать лет, и с лодкой он мог управляться как никто другой. Так что непогода была ему нипочем.
      - Ну ошибся, значит. Ты же знаешь, Джордж, стоит хотя бы раз ошибиться - и все, каюк.
      - Так мы тогда ему и сказали, и действительно, все и на самом деле могло обстоять именно так, а потому не исключено, что сейчас я просто дую на воду. Но постарайся посмотреть на это с другой стороны и увязать все эти статистические выкладки с исчезновениями именно рыбаков, лодочников и тому подобных, и ты начнешь задумываться. К югу от Бар-Харбора тоже на лодках плавают, а все равно у нас статистика выше.
      Так вот, возвращаясь из больницы, я подумал: а может, причина того, что у нас такой высокий процент пропаж людей пропорционально численности населения, заключается именно в том, что сама эта численность такая маленькая. Возьми что само побережье, что этот чертов остров - на него вообще никто ногой не ступает, - и тогда легко предположить, что если кто захочет, он без особого труда отыщет там какой-нибудь укромный уголок. Так схоронится, что его и за несколько лет ни одна живая душа не заметит, если, разумеется, он будет вести себя тихо.
      - Как подпольщики, да?
      - Ну, что-то в этом роде.
      Ширинг задумался над подобной вероятностью. В словах Питерса была своя правда, хотя, чтобы увязать все концы с концами, требовалось ох как поломать голову. В общем-то, ничего невозможного этом не было, особенно если у тебя имеется достаточное количество людей - как в данном конкретном случае, - и к тому же, если заодно с малышней действуют и взрослые. Дети и взрослые... Он задумался над тем, что все это могло бы значить.
      В разгар туристского сезона на всем побережье появляется столько лодок, что исчезновения нескольких из них, пожалуй, никто даже и не заметит. Затем, через штат Мэн в Канаду в обоих направлениях вдоль побережья курсирует огромная масса машин - взять хотя бы эту самую миссис Уэйнстайн, - причем многие из них совершают очень дальние рейды. И если на столь большом отрезке пути кто-то из них вдруг затеряется, то потом будет очень трудно определить, где именно это произошло, особенно если вовремя припрятать саму машину. По дорогам бродит масса местных оболтусов, которых совсем нетрудно подловить а полиция после этого придет к выводу, что тот или иной юнец попросту сбежал из дому. И наконец, был еще пляж, на котором тот пьянчуга - как бишь его звали-то? - видел их. Пляжные вечеринки, ночные танцы-обжиманцы с поцелуйчиками. Интересно, а дети тоже целуются? Впрочем, неважно. Как бы то ни было, а масса людей могла таким образом затеряться, да так, что и концов не найдешь. Дико, конечно, звучит, и все же не невозможно.
      Кроме того, Сэм давно научился доверять интуиции Питерса. Несмотря на все разговоры Джорджа насчет того, что он, Сэм, дескать, домогается его места, на самом деле Ширингу хотелось совсем другого, а именно - и дальше работать с этим усталым, толстым стариком и еще многому научиться у него, а отнюдь не сидеть в его кресле. Если в штате и был лучший, чем Питерс, полицейский, то Ширинг о таковом пока не слыхал. Разумеется, ему хотелось получить повышение по службе, возможно, очень даже хотелось, однако он был вполне готов ждать того момента, когда Питерс сам дозреет до этого.
      - Таким образом проблема заключается в том, чтобы определить, где именно следует искать, - проговорил Ширинг. - Я прочешу пять квадратных миль, двигаясь от Катлера к Мертвой речке и постепенно спускаясь к морскому побережью.
      Питерс кивнул.
      - Только людей надо будет побольше взять, - добавил Ширинг.
      - Обязательно. И знаешь что, Сэм, начни-ка собирать их прямо сейчас.
      - Добро. Когда начинаем? Сегодня вечером?
      - Непременно. По-моему, погодка благоприятствует, да и прогноз, вроде бы, тоже обещали неплохой. Все лучше, чем дожидаться, когда новое тело из воды выловим.
      - Так, ладно, надо только жену предупредить.
      - Да, и постарайся доставить сюда того забулдыгу. Как, говоришь, его зовут?
      - Дэннер, Доннер - что-то в этом роде. Не волнуйся, отыщем.
      - Только не тяни, Сэм.
      - Исключительно за счет скорости и поддерживаю стройную фигуру, осклабился Ширинг.
      - Ну-ну, сынок, не очень-то язык распускай, - буркнул Питерс.
      19.30.
      Марджи мыла на кухне посуду. Ну вот, это больше всего на нее похоже, подумала Карла. - Еще и пары часов не провела на новом месте, как тут же взвалила на себя половину домашних обязанностей. Она перевела взгляд на остатки запеченного мяса. Надо же, - пронеслось в голове, - все умяли, даже на сандвич и то не осталось. Смахнув полотенцем крошки в мусорное ведро, она спросила у сестры:
      - Помощь нужна?
      - Обязательно.
      А все же хорошая у меня сестренка, - подумала Карла. - И приятно, что она сейчас рядом. Ей всегда было трудно понять сестер, которые цапались друг с другом или вообще не ладили. Лично у нее с сестрой все получалось с точностью до наоборот. Более того, Марджи была, пожалуй, единственным на земле человеком, с которым Карла могла ужиться. Ругались они очень редко, а если подобное и случалось, то обычно продолжалось совсем недолго, да и потом никто из них не таил зла. Скорее всего, так получалось именно потому, что они не были соперницами; в этом заключался секрет волшебной формулы. А кроме того, ей просто повезло на сестру.
      Выглянув в окно, Карла увидела, что остальные стоят на крыльце, покуривают и о чем-то болтают. Ну и пусть немного охладятся, - подумала она.
      - Карла, мы можем с тобой выкроить минутку, чтобы поговорить?
      - Разумеется. А о чем бы ты хотела поговорить?
      - Ну... о разном. Так давно не общались. Во всяком случае, мне кажется, что очень давно.
      - По поводу Дэна?
      - В том числе. - Марджи умолкла, извлекая из мыльной пены стеклянную банку. - А знаешь, чем я занималась всю последнюю неделю?
      - Чем же?
      - Ходила по психиатрам. Целых трех посетила.
      - И что же?
      - Представь себе, было очень даже интересно, - с чуть озадаченным видом проговорила Марджи.
      - Первой оказалась женщина. Она полчаса выслушивала меня, а под конец заявила, что мне надо прописать пилюли.
      - Какие пилюли?
      - Я даже и не спросила. Наверное, что-то для поднятия настроения, антидепрессанты какие-нибудь. Они чуть что, сразу пилюли прописывают. Вторым был мужчина. Он тоже вознамерился накачать меня какими-то таблетками и к тому же провести стационарное обследование в больнице.
      - В больнице?
      - Да, если верить его словам, я пребывала в глубокой депрессии.
      - И это действительно было так?
      - Ну, сейчас мне уже гораздо лучше, чем было три месяца назад. Тогда на меня вообще такая хандра навалилась, что мне и в голову не могла прийти мысль сходить к психиатру. И это очень странно, правда ведь? В конце-то концов я ведь все же потом выкарабкалась.
      - Идиоты какие-то!
      Марджи оторвала взгляд от посуды и улыбнулась.
      - Зато с третьим "психом" все было гораздо лучше. Никаких пилюль, никаких больниц. Мы с ним целый час проболтали о том о сем, и под конец он заявил, что, как ему кажется, мы с тобой просто соперничаем друг с другом.
      - И ты что, в самом деле считаешь себя моей соперницей?
      - Возможно.
      - Но чего ради, Боже мой?
      - Знаешь, я постоянно ощущаю бесцельность, жуткую пустоту своего существования.
      При этих словах сестры Карла расхохоталась.
      - Ну да, тебе это незнакомо, а меня действительно изводит чувство бесполезности всего того, что я делаю.
      - Большая часть из того, что ты когда-то делаешь, - проговорила Карла, - вполне разумно, тем более, если тебе нравится этим заниматься. Само по себе то, что ты живешь, уже имеет определенный смысл. А ты ведь не можешь жить, ничего не делая, правильно? - Карла снова рассмеялась. - И это "ощущение бесцельности" у тебя, моя дорогая, возникло лишь потому, что ты слишком часто впадаешь в бездействие. Вот это-то на самом деле и является совершенно бесцельным и бесполезным, плюс к тому очень скучным. А в твоем конкретном случае, также и пустым разбазариванием весьма добротного материала - причем я имею в виду отнюдь не одну лишь работу.
      - Дэн говорит, что я добротный материал.
      - Ну так и прислушайся к его словам.
      - Обычно я ему не очень-то верю.
      - Это и заметно.
      - А знаешь, мне и в самом деле кажется, что я постоянно конкурирую с тобой и при этом почти всегда проигрываю. - Марджи вздохнула. - Ну скажи, как, черт побери, тебе удалось остаться столь цельной личностью, тогда как я на протяжении всех этих лет был? просто нулем без палочки? - Она сунула на полку последнюю вымытую тарелку. - Как так получилось?
      - Никакой ты не нуль, - возразила Карла.
      - И мне никогда не стать президентом "Дженерал моторс".
      - А ты что, и в самом деле хотела бы стать президентом "Дженерал моторс"? - спросила Карла.
      В этот момент распахнулась задняя дверь и в кухню вошли Ник, Дэн, Лаура и Джим.
      - В картишки перекинемся? - потирая ладони, восторженным тоном спросил Ник.
      Судя по всему, это была именно его идея, поскольку он действительно неплохо играл в карты. Карла повернулась к сестре:
      - Потом договорим, ладно?
      Марджи кивнула.
      В компании остальных они сели за стол. Карла приготовила кофе, и они приступили к игре. Лаура, правда, поначалу принялась было возражать и заныла, что, дескать, глупо тратить первый вечер пребывания на природе на какие-то дурацкие карты. На самом же деле она просто устала, как, впрочем, и все остальные, а потому особо не настаивала на своем. "Какая-то она нарочитая, показная, - подумала Карла, глядя на Лауру. А затем, скользнув взглядом по обтянутой майкой груди блондинки, мысленно добавила: - Причем не только в своих словах. Хо-хо".
      Стоявшие снаружи женщины наблюдали за карточной игрой, хотя абсолютно ничего в ней не понимали. Одна из них, коренастая, с бледным невыразительным лицом и со странным, каким-то отвислым ртом и заостренным подбородком, была одета в то, что некогда являлось платьем, а теперь превратилось в обычный мешок из хлопчатобумажного тряпья. Другая же была заметно моложе, стройнее и могла бы показаться даже симпатичной, если бы не этот нездоровый цвет ее кожи, косматые волосы и совершенно отупелый взгляд. На ней были старая, слишком туго обтягивавшая грудь клетчатая рубашка и мешковатые брюки цвета хаки. Втайне она очень гордилась этими деталями своего туалета, хотя и едва ли могла припомнить причину этого чувства.
      Женщины стояли молча, бледные, похожие на омываемых лунным светом личинок навозных мух. Они видели, как один из сидящих мужчин перетасовал и принялся сдавать карты: потом все зажали их в руке наподобие веера и принялись по очереди и неспешно бросать по одной на стол. Все, что происходило на глазах этих женщин, тут же ими забывалось. Они словно ждали наступления какого-то события... - но оно так и не наступало. Так они и стояли, покуда терпение их окончательно не иссякло, после чего обе, не сговариваясь, но словно подчиняясь единой воле, повернулись и медленно побрели в сторону ручья.
      Сверчки, яростно стрекотавшие в высокой траве, при приближении женщин тут же умолкли. Дом окружила полная, гробовая тишина, хотя длилось это совсем недолго, в сущности, какое-то мгновение, поскольку изнутри тотчас же послышался чей-то громкий смех. Гулявший снаружи прохладный, чуть зябкий ветерок все чаще напоминал, что не за горами зима, когда окончательно стихнут все эти звуки в высокой траве и на смену им с наступлением темноты придут голоса ночных птиц и завывание ветра.
      19.50.
      Женщины прошли около полумили в сторону берега, ступая по узкой полоске тропинки, которая едва белела у них под ногами, озаряемая слабым лунным светом. Тропинка эта была им хорошо знакома: на протяжении всего последнего года дом пустовал, а потому они постепенно стали относиться к нему как к своей собственности, хотя при этом и проявляли осторожность, стараясь, чтобы их там никто не заметил. В двух милях к северу оттуда стоял еще один дом, но люди жили в нем круглый год. Они видели острый топор, которым ловко колол дрова живший в доме мужчина; видели и троих его крепких сыновей, увлеченно копошившихся вокруг стоявшего во дворе автомобиля. Оставался, правда, еще один, третий дом - примерно в трех с половиной милях на юго-восток, - однако рядом с ним проходило шоссе, а потому приближаться к нему было небезопасно.
      Зато этот вот дом... Этот дом слишком уж долго пустовал. По ночам, в темноте, дети играли в нем, время от времени вытворяя на его чердаке всевозможные ребячьи фокусы. Словно вспомнив о нем, молодая женщина кивнула какой-то своей мысли и грязной, заскорузлой рукой потерла полные груди. Ну что ж, скоро они снова продолжат в нем свои игры.
      Женщины медленно брели по тропе, пока перед ними не раскрылся громадный купол ночного неба - наконец-то они увидели море. Перед ними раскинулась широкая полоса прибрежной зоны, спокойная и неестественно белая на фоне беспрерывно меняющейся панорамы волн, а само море казалось диким водоворотом света и движения на фоне спокойного, безмятежного неба, звезд и луны. И в такой же степени, как другие женщины знали друзей, книги, магазины и мужей, этим двум было знакомо лишь вот это - и, пожалуй, немного еще кое-чего. А так - песок, небо и море.
      В том месте, где тропинка углублялась в песчаные дюны, обе женщины на несколько секунд остановились, тупо уставившись на море. Там, вдалеке, должен был находиться остров, где несколько когда-то живших и давно забытых поколений людей дали жизнь и им самим. И хотя отделявшее их от острова расстояние было слишком большим, чтобы можно было что-то разобрать, их глаза все же выхватили у кромки горизонта темное пятно, которое и должно было быть этим самым островом. В их душах при этом не пробудилось абсолютно никаких эмоций - разве что ощущение собственной принадлежности, некоего родства, связи, причем связь эта была действительно крепкой. Изредка помаргивая, они смотрели в сторону моря. Маленькие ночные птицы скакали у самой кромки воды, поклевывая песок; в раскинувшемся позади них лесу жабы жадно заглатывали мотыльков и слизней. Женщины продолжили путь к своей пещере, до которой теперь оставалось всего несколько ярдов.
      Ночная прохлада выгнала наружу населявших прибрежную зону крабов-привидений. Женщинам очень нравилось гоняться за ними; в сущности, это была одна из их любимых забав. Стремительный шаг влево или вправо, и крабы на шесть-семь футов разлетались в разные стороны. Женщины пристально наблюдали за их неуклюжими, но довольно проворными боковыми перемещениями; при этом они никогда не пытались поймать их - просто пугали.
      Дышали крабы жабрами, которые постоянно приходилось увлажнять, а потому днем они глубоко зарывались в толщу песка и наружу выбирались - чтобы поохотиться - лишь по ночам или в дождливую, ненастную погоду. Ночью их белесые тела становились почти незаметными на фоне окружающего песка, а потому о существовании животных можно было догадаться лишь по их движениям. В такие мгновения весь пляж словно оживал и начинал шевелиться у них под ногами. Женщины со смехом гонялись за крабами, едва ли толком осознавая, что все живое на пляже боялось их и старалось ненадежнее и поскорее укрыться от непонятных и слишком навязчивых пришельцев.
      20.05.
      Когда женщины вернулись, мужчина сидел совершенно голым, а его красная рубаха, потрепанные джинсы и тяжелые ботинки свисали с края навеса неподалеку от огня. Судя по исходившему от костра густому белому дыму, сложен он был из хвойных веток - мужчине определенно нравился его запах и ему хотелось подольше удержать его вокруг себя. Ему и в голову не приходило, что на протяжении нескольких последних месяцев в пещере стояла устойчивая вонь мочи, испражнений, сырости и гниющего мяса, которыми буквально пропиталось все его тело. Впрочем, ничего этого он, в сущности, даже не замечал. Единственное, о чем он думал сейчас, было то, что жившая в доме женщина тоже развела огонь, и именно запах этого костра вскоре позволит ему подкрасться к ней незамеченным.
      Войдя в пещеру, обе женщины рассмеялись.
      - Мы испоганили им крыльцо, - сказала молодая. Потянувшись вперед, она ухватила мужчину за половой член, хотя и знала, что подобная выходка может разозлить его. Впрочем, раньше это ему даже нравилось. Пенис стал стремительно увеличиваться в размерах. Осклабившись, он погрузил свою левую ладонь в ее грязные космы и потянул на себя. Женщина снова засмеялась.
      На среднем и безымянном пальцах правой руки мужчины не доставало по фаланге. Протянув эту руку, он просунул ее в вырез клетчатой рубашки женщины и грубо потер ладонью ее груди; при этом большой и указательный пальцы постарались ухватиться за ее сильно выступающие соски. Глаза женщины по-прежнему ничего не выражали, хотя между зубами просунулся кончик языка, которым она стала подразнивающе водить из стороны в сторону. Именно этого мужчина и ждал.
      Отпустив волосы женщины, он с размаху ударил ее ладонью по щеке. Та упала, заскулила и тут же сплюнула на грязный пол пещеры кровавый сгусток слюны. Заметив это, старуха предусмотрительно отодвинулась в сторону теперь приближаться к нему было опасно. Несколько мгновений мужчина и женщина пристально смотрели друг на друга, после чего обе женщины проворно отошли подальше, в прохладную глубину пещеры, оставив его в полном одиночестве.
      В наполнявшем каменное помещение тусклом свете пламени они разглядели третью женщину, которая готовила к предстоящей жарке самодельные сосиски. Женщина эта была беременна, более того - почти на сносях, и в данный момент круто вздувшийся живот словно еще больше подчеркивал ленивое, тупое выражение ее лица. Подобно остальным обитателям пещеры, от крайне редких выходов на солнце цвет ее лица был неестественно бледным. У нее так же, как и у них, были длинные, грязные космы, а надетая на нее медвежья шкура в ряде мест была заляпана пятнами из давно засохшей и затвердевшей смеси грязи, пищи и золы.
      - Мы испоганили им крыльцо, - повторила молодая. Словно позабыв про гнев мужчины, они снова принялись смеяться, и вскоре неестественная отвислость рта толстой старухи нашла свое объяснение - у нее совершенно не было зубов, отчего сама она чем-то походила на странную рептилию. Ее беззубые челюсти пребывали в беспрестанном движении, словно у ящерицы, которая пытается проглотить крупную муху. Она опустилась на колени рядом с беременной, ворот ее платья распахнулся, обнажив тонкие, отвислые груди.
      - Там есть и другие, - сказала молодая, прислоняясь спиной к влажной стене пещеры. - Две женщины и трое мужчин. Мы через окно видели.
      Беременная кивнула, хотя в данный момент ничто из сказанного ее ничуть не волновало. Сосиски были почти готовы. Около часа назад она нарезала кишки на куски около восемнадцати дюймов каждый, вывернула их наизнанку и сходила на ручей, чтобы прополоскать. Вернувшись в пещеру, она вскрыла позвоночник, берцовую и бедренную кости, чтобы добраться до костного мозга.
      Потом острым ножом нарубила филейную часть, смешав ее с мозгом, двумя почками и несколькими фунтами мяса, соскобленного с берцовой кости. Приблизившись к огню, она перемешала костный мозг, немного почечного жира, после чего добавила к ним мясо.
      Теперь она набивала приготовленный фарш в кишки и старательно завязывала их концы. Когда мужчина отойдет от костра, она немного подождет, чтобы улегся дым, потом добавит в него более твердой древесины и начнет готовить ужин.
      Со стороны висевшей у нее над головой клети послышался скребущийся звук, но она не обратила на него никакого внимания. Остальные две женщины рассмеялись и стали показывать пальцами. Сделанная из металлической решетки клеть была подвешена за прочную веревку к стальному кольцу, надежно вбитому в потолок пещеры футах в двадцати у них над головами. Конец веревки спускался вдоль стены и крепился к массивной скобе. Все эти материалы они отыскали на помойках, разбросанных на несколько миль в округе.