Эмиль и трое близнецов

      Он расчувствовался не на шутку. Поэтому ему пришлось немедленно сварить еще один грог.
      А потом капитану Шмауху уже было пора отправляться на борт своего парохода. Он надел брезентовый дождевик и зашагал под ливнем. В сторону Швеции.
      После ужина мальчишки снова сидели одни на террасе. Вторник тоже был с ними. Родители отпустили его до девяти часов. Дождь барабанил по крыше. Ребята скучали.
      Вдруг кто-то тихо постучал, и они увидели прижавшееся к стеклу лицо.
      Все четверо вскочили. Профессор подбежал к двери и распахнул ее:
      - Кто там?
      На пороге стояла закутанная в плащ фигура. Ребята не сразу поняли, что это Ганс Шмаух.
      - Извините, если я вам помешал, - сказал он торопливо, входя на террасу, - но мне нужен ваш совет. - Он снял с себя мокрый плащ. Представляете, что случилось. Около восьми часов мистер Байрон велел мне принести стакан чая к нему в номер. Принес я ему, значит, этот чай, а когда хотел уйти, он меня остановил. Сказал, что хочет у меня спросить одну вещь, но никто не должен об этом знать. Я кивнул. А что я мог еще сделать? Тогда он сказал: "Ты отличный гимнаст. Я видел, как ты работаешь на брусьях. У тебя есть талант. Если я буду тебя учить, ты станешь великолепным акробатом. А главное, ты такой маленький и легкий! Разреши, я тебя подниму!" Он поднял меня одной рукой и так стал крутить, что у меня потемнело в глазах. Потом он меня снова поставил на пол. "Чай стынет, мистер Байрон", - сказал я и хотел выйти. Но он преградил мне дорогу и спросил, охота ли мне стать цирковым артистом и выступать с ним. "Но ведь у вас же есть ваши близнецы, - сказал я. - Зачем вам нужен третий?" - "Мне не нужен третий, мне нужен второй". И знаете, что он еще сказал?..
      Мальчишки взволнованно слушали.
      - То, что он мне еще сказал, звучало так смешно, - продолжал свой рассказ Ганс. - И вместе с тем так жутко. Он сказал: "Джекки становится слишком тяжелым".
      - Слишком тяжелым? - переспросил Вторник.
      - Ну да. Джекки растет. И чем больше он становится, тем больше он весит. И оттого, что он все больше весит, его отец уже не в силах делать с ним некоторые упражнения, или это становится слишком опасно. Если Джекки и дальше будет так расти, мистер Байрон вообще больше не сможет с ним работать.
      Мальчики стояли и молчали.
      - Вот почему мистер Байрон предлагает мне уехать с ним и Макки. Ночью, тайком. Чтобы Джекки ничего не подозревал. Я для него очень удачная замена, сказал мне мистер Байрон, такого не скоро найдешь.
      Эмиль схватился за голову:
      - Бог ты мой, разве может человек бросить своего сына где-то на побережье только потому, что он быстро растет! Это же чистое безумие! А что Джекки будет делать?
      - Бедный Паульхен! - прошептал Густав.
      Профессор нервно ходил взад-вперед по террасе.
      - Хорошенькая история! Этого мы не допустим. Разжаловать одного из близнецов! И взять третьего на это место! Об этом и речи быть не может.
      - Какое счастье, что все наши отправляются в Данию! - сказал Густав. Хоть мешать не будут.
      Эмиль ударил кулаком по столу.
      - Этот мускулистый чурбан еще крякнет от удивления! Мы займемся этим делом. - Эмиль обернулся к Гансу. - Когда он решил отсюда смываться?
      - Мистер Байрон говорит, что это всецело зависит от меня, потому что я для него находка, счастливый случай, который не повторяется.
      - Мы подождем, пока взрослые уедут, - заявил Профессор. - Потом нам снова придется держать военный совет. До тех пор, Ганс, - слушай внимательно! - до тех пор, значит, ты будешь этому Байрону зубы заговаривать. Ясно?
      Ученик официанта кивнул.
      - Чур, на этот раз я не буду сидеть у телефона. Так и знайте.
      - На этот раз мы вообще обойдемся без телефона, - объяснил Густав. - На этот раз придется всем действовать.
      Ганс Шмаух снова нацепил на себя свой мокрый плащ.
      - Вы только не пропадайте, - сказал он, направляясь к двери. - Пароль "Эмиль"! - крикнул он перед тем, как исчезнуть.
      - Пароль "Эмиль", - ответили остальные.
      На этот крик отозвался лишь ветер, гудящий в саду.
      Глава девятая
      СЫЩИКИ ОСТАЮТСЯ ОДНИ
      Через два дня взрослые и Пони уехали утром в Варнемюнде, чтобы там сесть на пароход, отплывающий в Данию. Женщины, а особенно разволновавшаяся Клотильда, хотели быстренько, в последнюю минуту, дать ребятам еще тысячу всевозможных полезных хозяйственных советов. Но господин Хаберланд буквально силком загнал их в купе, сунул Профессору двадцать марок и сказал:
      - Обедать будете в столовой. Все остальное, что вам понадобится, купите в лавке у Варкентиена. Кроме того, в кладовке есть кое-какие запасы. Запирайте вечером дом как следует. Не делайте глупостей! А если окажетесь в безвыходном положении, дайте телеграмму в Копенгаген. Мы будем жить в гостинице "Англетер".
      - В телеграмме нужды не будет, - заверил его Профессор.
      - Тем лучше, - сказал отец. - Желаю вам веселого развития.
      И он поднялся в вагон.
      Несколько минут спустя Эмиль, Густав и Профессор остались одни. Ничто больше не препятствовало их свободному развитию.
      Они вернулись домой. Погода стояла пасмурная, дул холодный ветер. О том, чтобы купаться, нечего было и думать.
      Профессор взял с письменного стола карандаш и бумагу и поправил очки.
      - Прежде всего, - начал он, - нам нужно составить план действий. Каждый по очереди будет день дежурить. Сегодня - я. Завтра - Эмиль. Послезавтра Густав. Дежурный должен будить остальных, ходить в магазин, варить кофе, готовить ужин, хранить ключ от дома и вообще делать все, что надо.
      - А зубы каждый сам себе чистит? - спросил Густав и глупо захихикал.
      Но он тут же стал серьезным и сказал, что не умеет варить кофе.
      - Научишься, - решил Эмиль.
      Потом они пошли в кладовку и произвели полную инвентаризацию наличных запасов. Они точно записали, сколько там есть яиц, консервов, колбасы, картошки, огурцов, яблок, хлеба, сала, масла и т.д.
      - Взрослые должны быть поражены, как легко мы становимся самостоятельными, - сказал Профессор и взял, поскольку он был дежурным, сетку, чтобы отправиться за покупками.
      Эмиль и Густав пошли вместе с ним.
      В магазине они долго рассматривали все, что было выставлено в витрине, а хозяин предлагал им то одно, то другое.
      Профессор растерянно поглядел на друзей.
      - Извините за беспокойство, господин Варкентиен, - сказал он наконец, но, как я вижу, все это у нас уже лежит в кладовке.
      И они вышли с пустой сеткой.
      - Все постигаешь на опыте, - заявил Профессор, когда они пришли домой.
      - Ага, - сказал Густав, сбегал за яблоком и вонзился в него зубами.
      Профессор тут же взял опись наличных продуктов и вычеркнул одно яблоко.
      - Безупречный порядок - залог успеха! - заявил он.
      Густав пробормотал, жуя:
      - Все это мура!
      Когда они собрались пойти в столовую, Эмиль предложил:
      - Мы могли бы сэкономить эти деньги. Послушайте, давайте я сам приготовлю обед!
      - А что ты приготовить? - осведомился Густав.
      - Я сделаю яичницу, - заявил Эмиль и засучил рукава. - Яйца есть. Масло и колбаса тоже. Я пожарю колбасу и залью яйцами. Если мы съедим это с хлебом, то будем сыты. А на сладкое консервированный клубничный компот.
      Эмиль повязал себе передник Клотильды, приготовил на столе масло, яйца, колбасу, нож и соль, поставил сковородку на огонь, положил масло, потом нарезанную ломтиками колбасу, разбил о край сковородки два яйца и ловко вылил их на колбасу, а потом посыпал все это солью.
      Друзья следили за его увлекательными действиями с огромным вниманием и тихим восхищением.
      - Желток не растекся, - с гордостью заметил Эмиль. - Это самое трудное.
      Тут они увидели, что у открытого окна стоит Вторник. Потом он подтянулся, залез на подоконник и уселся там, как завороженный глядя на Эмиля.
      - Как настоящий повар!
      - Достигается упражнением, - объяснил Эмиль. - Если мама занята, я сам готовлю еду - больше ведь у нас некому.
      Потом Вторник сообщил, что ему разрешили остаться ночевать у Профессора. Ребята были этому страшно рады.
      - Но в Копенгаген мои старики ехать наотрез отказались, - сказал Вторник. - Им почему-то не хочется! Ну, разве это уважительная причина?
      - Какие же они у тебя упрямые! - возмутился Густав.
      - Как можно в таких условиях свободно развиваться? - И Вторник пожал плечами.
      Эмиль прикрутил газ.
      - Все вместе мы есть не сможем, - объяснил Эмиль. - Первую порцию получит Густав, как самый прожорливый.
      Мальчики рассмеялись.
      Но Густав не смеялся вместе со всеми.
      - Эх вы, погремушки! - сказал он. (Это ругательство он сам выдумал.)
      Профессор вынул из буфета тарелку и вилку. Эмиль переложил яичницу на тарелку и отрезал два ломтика белого хлеба.
      Густав сел за кухонный стол, накрошил хлеб в глазунью и стал есть.
      Профессор принес посудное полотенце, и они повязали его Густаву вокруг шеи вместо салфетки. Густав выглядел, как пациент у зубного врача.
      Эмиль тем временем жарил вторую порцию яичницы с колбасой. Профессор тоже сел за кухонный стол и сказал:
      - А сейчас самое главное. Пока мы с Эмилем будем есть и мыть посуду, Густав и Вторник сбегают в гостиницу и поговорят с Гансом Шмаухом. Необходимо выяснить, не изменились ли планы у мистера Байрона. Если нет, то Ганс должен обо всем с ним договориться. Нам надо точно знать, когда он намерен удрать и как - поездом или пароходом.
      - Может, одолжить им свою мотоциклетку? - со смехом спросил Густав. Выходит, мы будем сидеть сложа руки, пока он будет готовить побег. Так, что ли? Ведь мы можем просто пойти к нему и сказать: "Послушайте, дорогой, не валяйте дурака! Не вздумайте смываться, не то вам придется иметь дело с нами!" Так будет куда лучше. Верно?
      - Нет, - сказал Эмиль, - так не будет лучше. Если мы пойдем к нему, он для отвода глаз задержится на два-три дня, а потом тайком удерет. Пусть без Ганса. Но Джекки все равно останется с носом.
      - Вот именно, - сказал Профессор. - Следуйте моим указаниям.
      - И скажите Гансу, - добавил Эмиль, - чтобы он назначил побег на как можно более поздний час.
      - Почему? - спросил Вторник.
      - Потому что ночью Джекки будет спать и не заметит, что его отец сбежал. А утром, когда он проснется, отец с Макки уже вернутся - об этом мы позаботимся. И Джекки не узнает, что отец хотел его бросить.
      Густав встал.
      - Такой вкусной яичницы я в жизни не ел. Официант, отложите мне клубнику на потом!
      Он спихнул Вторника с подоконника в сад и сам выпрыгнул вслед за ним.
      Слышно было, как они бежали по посыпанной гравием дорожке. Потом хлопнула садовая калитка.
      Эмиль и Профессор поели, а Густаву отложили его порцию клубники. Затем Эмиль вымыл посуду, а Профессор тщательно вытер ее и убрал в буфет.
      Труднее всего пришлось им со сковородкой, но и ее они в конце концов отскребли и довели до такого блеска, что в нее можно было смотреться как в зеркало. Потом они помыли руки, и, вешая полотенце на гвоздь, Эмиль сказал:
      - А вообще-то с отцами получается какая-то чепуха. Одного мальчика отец хочет бросить, а другому - силком навязывают отца.
      - Кому это? - спросил Профессор. И, так как Эмиль ему ничего не ответил, удивленно взглянул на него. И вдруг до Профессора дошло. - Ах! Вот оно что!..
      - Учти, - тихо сказал Эмиль, - об этом я не говорил еще ни с одним человеком, далее с мамой. С ней-то уж во всяком случае...
      - Я никому не скажу, - обещал Профессор. - Честно.
      Эмиль почему-то перевесил сковородку с одного гвоздя на другой, потуже завернул водопроводный кран, притворил окно.
      - Понимаешь, я же должен с кем-нибудь об этом поговорить... Своего отца я чуть-чуть помню. С тех пор мы с мамой живем одни. И мне даже в голову не влетало, что может быть по-другому. Знаешь, я всегда думал: вот подрасту, начну зарабатывать, и мы заживем как надо - в каникулы будем путешествовать, снимем другую квартиру, побольше, купим красивую мебель и хорошие книжки. А два раза в неделю будет приходить какая-нибудь тетка помогать по хозяйству. Одним словом, навыдумал я невесть чего. И вдруг вместо всего этого у нас в доме появляется какой-то незнакомый человек и хочет жениться на моей маме. И кто теперь снимет большую квартиру? Он! И кто будет путешествовать с моей мамой? Он! И кто будет оплачивать приходящую работницу?. Он! Он зарабатывает деньги. А я - буду ли я зарабатывать или нет, уже не имеет никакого значения. Я даже смогу получить высшее образование, сказал он. Понимаешь, он всегда теперь будет третьим. Всегда. И я больше ничего не могу рассказать маме, потому что ей уже, наверно, все мое совсем не интересно. И вечером невозможно заснуть, и я лежу с открытыми глазами, а когда она входит в комнату, я притворяюсь, будто сплю, хотя самому хочется реветь в голос, как маленькому... - Эмиль тяжело вздохнул. - Ну ладно, авось как-нибудь все образуется. Если уж она в него влюбилась, пусть женятся. Наверно, не так уж важно, что мне все это не в жилу.
      - Наверно, - сказал Профессор. - А она в самом деле в него влюбилась?
      - Еще бы! А то чего ради она бы за него пошла? Влюбилась! Да он вообще-то неплохой дядька. У нас с ним все нормально. - Эмиль взглянул на своего друга. - Ну, что ты об этом думаешь?
      - Я думаю, что ты эгоист, вот что! - сказал Профессор. - Ты не считаешь? Твоя мать ведь не только твоя мать. Она еще и молодая женщина. С тех пор как твой отец умер, она ради тебя об этом забыла. Потому что ты был маленьким. Но теперь ты уже не маленький. И вот после стольких лет она снова немного о себе подумала. Это ее полное право.
      - Я себе это повторяю сто раз на день. Но, знаешь, мне все равно грустно. И это очень жаль.
      - В жизни много такого, о чем приходится жалеть, - сказал Профессор. Этого мы с тобой изменить не можем. Но все же лучше, чтобы жалел ты, а не твоя мама.
      - Само собой, - согласился Эмиль. - Но мне кажется, что во мне сидят два человека. Один все понимает и кивает головой. Другой закрывает на все глаза и тихо плачет. С тобой такое бывает?
      - Я об этом читал, - сказал Профессор. - Но сам я не такой. Если я убежден в разумности какого-то поступка, я уже не страдаю.
      - Тебе можно позавидовать! - задумчиво сказал Эмиль. - Во всяком случае, я был очень рад, когда получил твое приглашение! Потому что мне так трудно притворяться. Мама могла бы что-то заметить. Подумай только! Она тут же сказала бы, что брак не состоится. Ведь она ему с самого начала заявила: "Я выйду замуж, только если мой мальчик не будет против!" И ему пришлось спрашивать у меня согласия.
      - Очень благородно с ее стороны! - восхитился Профессор.
      - Еще бы, старик! - сказал Эмиль. - Моя мама!
      Потом они надели плащи и пошли к гостинице. В ольховой роще они встретили Густава и Вторника.
      - Завтра мы даем бой, - сказал Густав, - потому что завтра у Ганса выходной день. Вот Байрон и решил вечером с ним смыться, прихватив и Макки, конечно. Ганс ждет от нас указаний, как ему себя вести. Мистер Байрон намерен отбыть с последним пароходом. Потому что Джекки к этому времени уже уснет. Из Варнемюнде он поездом отправится в Польшу, к родственникам. Там он будет тренировать нового близнеца, прежде чем снова выступать на сцене.
      - У меня совсем простой план, - сказал Вторник. - Мы подкараулим его на причале. Как только он появится, мы отправим его назад, в постельку.
      Профессор покачал головой.
      - Этот план слишком простой. Он может сорваться. Мы должны перехватить этого типа уже в пути, чтобы он не мог отговориться. А не то он нас просто на смех поднимет. Он должен испугаться, что мы сообщим о нем в полицию.
      Они сели на скамейку и не меньше получаса обсуждали, что делать... Когда они встали, план действий был составлен во всех подробностях.
      Заключался он в следующем: Ганс должен объяснить мистеру Байрону, что ему никак нельзя сесть на пароход с ним вместе в Корлсбюттеле. Он, Ганс, сядет лишь на следующей станции, то есть в Хайдекруге.
      - А как попадет Ганс в Хайдекруг? - спросил Густав.
      - Ну и вопросы же ты задаешь! - воскликнул Эмиль. - Само собой, на твоей мотоциклетке.
      - А... - сказал Густав.
      - А сыщики, напротив, - объяснил Профессор, - сядут на пароход не в Хайдекруге, как Ганс Шмаух, и не в Корлсбюттеле, как мистер Байрон и Макки, а еще раньше, в Граале. Мы спустимся в каюту и оттуда будем следить, садится ли в Корлсбюттеле этот тип. В Хайдекруге на борт поднимается Ганс Шмаух. А перед Варнемюнде мы выйдем на палубу и скажем: "Многоуважаемый господин Пашульке, где ваш сын Пауль? И почему вместо него с вами едет ученик официанта? Если вы не хотите, чтобы мы в Варнемюнде сдали вас полиции за то, что вы бросили на произвол судьбы своего сына и похитили чужого мальчика, то возвращайтесь-ка подобру-поздорову в Корлсбюттель. Как вам это проделать на поезде или в такси, - решайте сами. Но нам очень важно, чтобы Джекки ничего об этом не узнал". Неужели вы думаете, что Байрон заартачится?
      - Нет, он струсит и без всяких разговоров вернется в Корлсбюттель! крикнул в восторге Вторник. - У него не будет другого выхода.
      - Да, неплохо придумано, - согласился Густав. - А как сыщики попадут в Грааль?
      Они поглядели на него с укором.
      - А, понимаю, - сказал Густав. - Тоже на моей мотоциклетке.
      - Вот именно! -подтвердил Эмиль. - Тебе придется мотаться туда-сюда столько раз, сколько нужно, чтобы доставить всех сыщиков в Грааль. А потом ты уже один поедешь из Грааля через Корлсбюттель и Хайдекруг до Варнемюнде и предупредишь там полицию. На случай, если мистер Байрон вздумает выкинуть какую-нибудь штуку. Ты будешь там до прибытия парохода и встретишь нас на пристани. Понятно?
      - Мне-то понятно, - сказал Густав. - А вот моей мотоциклетке что-то не очень.
      Глава десятая
      ПРИКЛЮЧЕНИЕ НА ВОДЕ И НА СУШЕ
      Следующий день - это была среда - по дому дежурил Эмиль. Когда он рано утром открыл дверь, чтобы взять оставленные у порога молоко и хлеб, он вдруг остановился как вкопанный: на газоне сидел Ганс Шмаух. Увидев изумление Эмиля, он рассмеялся и сказал:
      - Доброе утро! У меня ведь сегодня выходной. Его надо использовать.
      - Почему ты не позвонил в дверь?
      - Нет уж, звонить в дверь по утрам я ни за что не буду. Я достаточно долго служу в гостинице, чтобы знать, как ужасно, когда тебя звонком вытаскивают из постели. А посидеть здесь на травке было очень приятно. Барометр поднимается!
      Они пошли на кухню и стали варить кофе. Тем временем Эмиль объяснял Гансу план, который накануне обсудили сыщики.
      - Еще раз повторяю основное... - сказал он. - Мы, сыщики, сядем на пароход в Граале, Байрон и Макки - в Корлсбюттеле, ты - в Хайдекруге. А Густав будет стоять с мотоциклеткой в Варнемюнде на пристани. Если Байрон вздумает упираться, Густав позовет полицию. А мы будем держать артиста за жабры.
      Ганс Шмаух нашел, что план отличный. Они накрыли стол для завтрака и разбудили остальных. Вторника они величали в это утро "барышня", потому что он спал на кровати Пони.
      Ганс с салфеткой под мышкой образцово их обслуживал.
      - Как настоящий официант! - сказал восхищенно Густав. - Еще стакан молока, пожалуйста.
      - Сию минуту, сударь! - подхватил в тон Ганс Шмаух.
      Он побежал на кухню, принес на подносе стакан молока, поставил его перед Густавом и спросил, продолжая игру:
      - Вы намерены долго здесь пробыть, сударь? Погоду обещают хорошую. А гостиница наша первоклассная. Вам у нас понравится.
      - К сожалению, мне тут же надо вернуться в Берлин, - сказал Густав. Дело в том, что вчера, уезжая, я запер жену и детей в шкаф и по ошибке захватил с собой ключ.
      - Жаль, - сказал Ганс Шмаух. - А то вы могли бы в пятницу посмотреть в нашем кинотеатре фильм "Эмиль и сыщики".
      - Что? - завопили все мальчишки, повскакав с мест.
      Ганс вынул газету из кармана и прикрепил ее к раме какой-то картины. В полгазетного листа было напечатано объявление:
      ЭМИЛЬ И СЫЩИКИ
      ЭТО ФИЛЬМ,
      в котором участвует 200 детей,
      в основе которого лежит действительное происшествие,
      который снимался в Берлине в наши дни для детей от 8 до 80 лет,
      который с завтрашнего дня доказывают в кинотеатре "Маяк".
      Они прочитали это объявление несколько раз подряд. Густав ходил взад-вперед и выкрикивал:
      - Заходите, уважаемые зрители! Вы увидите самых замечательных детей нашего времени! Заходите! В первой половине от смеха вы умрете, а во второй - вновь оживете!
      - Я волнуюсь, как будто сам должен выступать, хотя это уже готовый фильм, в котором мы к тому же даже не участвовали.
      - Да ведь никто не будет знать, что мы сидим среди зрителей, успокаивал его Эмиль. - Или, чего доброго, ты проболтался, Ганс?
      - Что вы, ни слова! - уверил ребят будущий официант. - Про вас здесь никто ничего не знает.
      - Твое счастье, - сказал Густав. - Нам неохота, чтобы на нас глазели.
      - Этого еще не хватало! - воскликнул Вторник. - Мы мальчишки, а не кинозвезды.
      Вдруг Ганс ударил себя по лбу:
      - Ну и дырявая же у меня башка! Я ведь пришел, чтобы позвать вас покататься на парусной лодке! Поэтому я и встал так рано. Давайте уедем подальше и устроим где-нибудь пикник. А после обеда вернемся.
      - Я останусь дома. Сегодня я дежурный, - сказал Эмиль.
      - Что за чушь! - возмутился Густав. - Дом никто не унесет. Поедешь с нами, погремушка!
      - Места всем хватит, - сказал Ганс. - Да и каюта там есть.
      Но Эмиль стоял на своем.
      - Я тоже не смогу с вами поехать, - сказал Вторник. - Мне надо вернуться к обеду. Если я не приду обедать, родители запретят мне тут ночевать, это уж точно. И тогда я не смогу участвовать в погоне за мистером Байроном. Я уже пропустил один раз самое интересное, просидел тогда все время у телефона. Но на этот раз я буду с вами, и все!
      - Ну что ж, тогда мы втроем пойдем на яхте. Завести мотор, если надо будет, я смогу, но в парусах, так и знайте, я ничего не смыслю.
      - Зато я смыслю, - сказал Ганс. - А вы будете слушаться моей команды.
      Они побежали на кухню, и Профессор выдал им продукты для пикника. Они взяли с собой яблоки, консервы, колбасу, хлеб, масло, ножи, вилки, тарелки и даже салфетки положили в корзинку.
      Эмиль, как дежурный, записал в тетрадь, что выдано.
      Густав схватил битком набитую корзину:
      - Я ее понесу. С продуктами надо бережно обращаться.
      - Все это мура! - сказал Эмиль и засмеялся.
      - Вовсе не мура, - возмутился Густав. - Еду надо уважать.
      И они все пошли к причалу.
      - Возвращайтесь вовремя! - крикнул Эмиль, когда Густав уже завел мотор. - У нас сегодня еще много дел впереди.
      - Ау-у! - крикнул Густав, садясь за весла.
      - Он опять жрет яблоко, - сказал Вторник Эмилю и тоже крикнул в ответ: - Ау-у!
      Лодка выходила из гавани. Ганс стоял у мачты и подымал большой парус.
      Профессор надел берет и помахал ребятам. Яхта прошла мимо причала в открытое море. Дул легкий ветерок.
      - Они уже заглушили мотор, - сказал Вторник.
      Эмиль кивнул и, рукой защитив глаза от солнца, провожал взглядом друзей. Ганс поднимал теперь фок-мачту. Яхта держала курс на северо-запад.
      Яхта "Кунигунда IV" шла уже несколько часов. Все еще дул легкий бриз. Ганс показал Профессору и Густаву, как надо обращаться с парусами.
      Ребята были счастливы, что плыут в открытое море. Они уже перекусили, и вообще все получалось как нельзя лучше. Солнце сияло. Ветер ласкал их загорелые лица, словно хотел подружиться с ними.
      Густав забрался в маленькую каюту, лег на койку и заснул. Ему снилось, что он мчится на своей мотоциклетке прямо по воде.
      Профессор сидел рядом с Гансом, который управлял парусом, и глядел на море. Иногда он видел проплывающую мимо медузу, иногда рыбу.
      Вдруг Ганс Шмаух крикнул:
      - Это что такое? - и показал вперед.
      Это был остров, и они направили к нему лодку.
      - Давайте подплывем поближе, - предложил Ганс.
      - А чего там смотреть? Песок да трава, - сказал Профессор.
      Они подплыли уже совсем близко к острову.
      - Пальма! - завопил вдруг Ганс. - Посреди Северного моря - пальма! Кто бы мог подумать?
      - Судя по ее виду, она больна гриппом, - поставил диагноз Профессор.
      И тут яхту здорово тряхнуло! Ганс и Профессор свалились с сидений.
      Густав вскочил на ноги и больно стукнулся головой о потолок каюты. Ругаясь, он выполз на свежий воздух.
      - Мы что, тонем? - осведомился он.
      - Нет, наоборот, мы сели на мель, - сказал Шмаух. Густав огляделся по сторонам.
      - Погремушки вы, а не моряки. Мимо этой жалкой кучки песка не могли проехать? Был бы еще настоящий остров!
      Он вылез из лодки...
      - Сесть на мель в открытом море - это же надо!..
      - Все из-за пальмы: я хотел разглядеть ее получше, - смущенно пробормотал Ганс.
      - Теперь уж наглядишься на нее вдоволь! - гневно крикнул Густав и подошел к этому причудливому растению. - Редчайший экземпляр. Пальма-то в горшке!
      Профессор взглянул на часы.
      - Нам пора возвращаться. Кончайте глазеть.
      Они все навалились на лодку, пытаясь столкнуть ее с мели. От напряжения ребята стали красные как раки. Но лодка не двигалась с места. Ни на сантиметр!
      Густав разулся и вошел в воду.
      - Раз-два, взяли, - скомандовал он, - все вместе, толкайте! Раз-два, взяли!
      Он поскользнулся на водорослях, плюхнулся в воду и исчез на несколько секунд.
      Когда он вновь появился на поверхности, он долго отплевывался и в бешенстве ругался. Потом снял совершенно мокрый тренировочный костюм и повесил его сушить на ветку пальмы.
      - Ну вот, видишь, и тропическое растение пригодилось, - заметил Профессор.
      Они снова уперлись в нос яхты и, наверно, не меньше получаса пыхтели, как грузчики, которые переносят рояль. Но яхта, увы, не рояль. Она по-прежнему не двигалась с места.
      - Чертова посудина! - кричал Ганс. - Ну, давайте. Раз-два, взяли... Еще раз - взяли...
      Но, как они ни старались, ничего не получалось.
      - Веселая история! - сказал Густав. - Что будем делать, ребята, если нам не удастся столкнуть ее с мели?
      Ганс лег на корму и закрыл глаза.
      - Уберем паруса и станем островитянами. Счастье, что у нас есть с собой консервы.
      - Теперь уже ничто не помешает нашему свободному развитию. Здесь нет ни телефона, ни почтового ящика. Настоящие робинзоны!
      Профессор ударил кулаком по песку.
      - Мы должны вернуться! - крикнул он. - Должны!
      Густав огляделся. Вокруг не было ничего, кроме воды и облаков. Он зло рассмеялся:
      - Пошли пешком, Профессор, тут недалеко!
      Глава одиннадцатая
      ПРОВЕРКА ПАСПОРТОВ
      Вечерело. Солнце зашло за облако и залило небо и море розоватым светом.
      Эмиль и Вторник уже больше часа стояли на причале и ждали ребят. Эмиль приготовил им бутерброды. Вторник, сжимая под мышкой пакетик, прыгал на ножке от радости, что будет участвовать в таком интересном приключении.
      В гавань один за другим возвращались парусники разных форм и размеров. Но та яхта, которую они ждали, почему-то не появлялась.
      - Вот они! - крикнул Вторник, показывая на лодку, направляющуюся к причалу. Но это были не они.
      - Как-то странно, - сказал Эмиль. - Будем надеяться, что с ними ничего не случилось.
      - А что с ними может случиться? Море как зеркало, полный штиль. Просто ушли небось далеко, и все. Эмиль крикнул проплывающей лодке:
      - Вы не встречали "Кунигунду IV"?
      - Нет, мы вообще девочек не видели! - крикнул парень в ответ, а его спутники рассмеялись.
      - Дурак! - буркнул Вторник.
      - Подождем еще полчаса, - решил Эмиль. - Если их не будет, придется идти в Грааль пешком, а не ехать на мотоциклетке.
      Они терпеливо ждали. Потом Эмиль вынул из кармана листок бумаги и написал записку: "Мы без вас пошли в Грааль. Поторопитесь! А то пропустите пароход". Он прикрепил эту записку к столбу, к которому привязывали "Кунигунду", так, чтобы, причалив, они ее сразу заметили.
      - Их все еще нет? - спросил Эмиль, вернувшись к Вторнику.
      - Как видишь!
      - Бродяги несчастные! Ну, делать нечего, придется переть пешком.
      И ребята отправились в Грааль. Они шли быстрым шагом, иногда переходя на бег. В лесу было сумрачно и влажно.
      Рядом тянулись болота. Тучи комаров преследовали путников. Лягушки прыгали по тропинке. Где-то вдали куковала кукушка. Через час они вышли на луг, где паслись черно-белые коровы. Одна из них - а может, это даже был бык - помчалась на них галопом, опустив голову. Они со всех ног бросились наутек. Наконец они добежали до какой-то ограды, перебрались через нее и оказались на песчаной дороге, ведущей к пляжу. Корова - а может, и бык удивленно и серьезно посмотрела на ребят, потом повернулась и потопала к стаду.
      - Вот зверюга! - сказал Вторник, тяжело дыша. - Еле убежали. Я чуть не потерял пакет с бутербродами.
      В это время Профессор на острове глядел на часы.
      - Сейчас пароход отходит из Грааля, - сказал он. - С ума сойти можно!
      У Ганса, лежавшего на песке под пальмой, глаза наполнились слезами.
      - Я во всем виноват! Делайте со мной, что хотите.
      - Высказался! Несет невесть что! - воскликнул Густав. - Господа, только в беде познается величие души! - заговорил он, передразнивая Ганса. - Не беспокойтесь, Эмиль и без нас покажет этому мистеру Пашульке, где раки зимуют. У Эмиля и Вторника котелки еще варят.
      - Без нас у них с погоней ничего не выйдет, - сказал Профессор. - Эмиль и Вторник - всего двое сыщиков - это мало. К тому же они наверняка все еще стоят на причале в Корлсбюттеле и ждут нас. Может, они как раз в эту минуту заявляют в полицию, что наша лодка пропала.