- Что за неслыханная дерзость! В жизни такого не видел! - возмутился господин Грундайс. - Извините меня, пожалуйста, - обернулся он к кассиру и влепил Профессору звонкую пощечину.
      - От этого ты не перестанешь быть вором, - сказал Профессор и так двинул Грундайса головой в живот, что тот чуть не упал.
      И вот тут Густав трижды ужасно громко загудел. Теперь уже все банковские служащие повскакали с мест и сгрудились у окошечек, а управляющий пулей вылетел из своего кабинета.
      И тут, в довершение всего, в зал вбежали десять мальчишек с Эмилем во главе и окружили кольцом господина в котелке.
      - Что случилось, черт побери? Эти мальчишки как с цепи сорвались! закричал управляющий.
      - Эти хулиганы утверждают, будто я украл у одного из них те деньги, которые хотел только что разменять у вашего кассира, - объяснил господин Грундайс, дрожа от злости.
      - Да, так оно и есть! - крикнул Эмиль и подскочил к окошечку. - Он украл у меня одну стомарковую ассигнацию и две по двадцать марок. Это случилось вчера, после обеда. В поезде, который ехал из Нойштадта в Берлин! Пока я спал.
      - А ты можешь это доказать? - строго спросил кассир.
      - Я в Берлине уже целую неделю, а вчера весь день, с утра до вечера, провел в городе, - заявил вор и вежливо улыбнулся.
      - Как вам не стыдно лгать! - завопил Эмиль, чуть не плача от бешенства.
      - А как ты докажешь, что этот господин тот самый, который ехал с тобой в поезде? - спросил управляющий.
      - Да никак, конечно, - презрительно буркнул вор.
      - Раз ты был с ним вдвоем в купе, значит, у тебя нет свидетелей, объяснил один из служащих. У друзей Эмиля сразу вытянулись лица.
      - Есть, - закричал Эмиль, - у меня есть свидетель! Это фрау Якоб из Гросс-Грюнау. Она сидела вместе с нами в купе. А потом сошла. И еще велела мне передать от нее сердечный привет господину Курцхальцу у нас, в Нойштадте.
      - Похоже, что вам без алиби не обойтись, - сказал управляющий вору. - А у вас есть алиби?
      - Само собой разумеется, - заявил вор. - Я живу здесь неподалеку, в гостинице "Крейд".
      - Со вчерашнего вечера, - уточнил Густав. - Я всю ночь проторчал в гостинице, переодетый в посыльного, так что бросьте заливать.
      Служащие улыбнулись; их интерес к мальчикам заметно возрос.
      - Пожалуй, нам придется до выяснения оставить эти деньги здесь, господин... - сказал управляющий и вырвал из блокнота листок бумаги, чтобы записать имя и адрес вора.
      - Его фамилия Грундайс, - сказал Эмиль. Господин в котелке громко расхохотался.
      - Вот видите, - сказал он, - здесь явно какое-то недоразумение. Моя фамилия Мюллер.
      - Ой, как подло врет! В поезде он сказал, что его фамилия Грундайс! - в бешенстве закричал Эмиль.
      - У вас есть документы? - спросил кассир.
      - К сожалению, я их не захватил с собой, - ответил вор. - Но если вы подождете, я тут же сбегаю за ними в гостиницу.
      - Он врет, врет! Это мои деньги, и он должен мне их вернуть! - кричал Эмиль.
      - Допустим, что ты и прав, мой мальчик, но так просто такие вещи не решаются, - объяснил кассир. - Как ты докажешь, что это твои деньги? Может быть, ты помнишь номера?
      - Конечно, нет, - сказал Эмиль. - Разве придет в голову, что тебя могут обокрасть? Мне их дала мама для бабушки, которая живет здесь, в Берлине, Шуманштрассе, дом пятнадцать.
      - Может, на одной из бумажек был оторван уголок или ты запомнил еще какую-нибудь другую примету?
      - Нет, я ничего такого не заметил.
      - Господа, даю вам честное слово, это мои деньги. Не стану же я грабить детей! - воскликнул вор.
      - Стой! - вдруг завопил Эмиль и даже подпрыгнул, так ему сразу стало легко. - Стой! В поезде я булавкой приколол конверт с деньгами к подкладке кармана. Значит, все три бумажки должны быть проколоты!
      Кассир поднял ассигнации на свет. Все затаили дыхание. Вор отступил на шаг. Управляющий нервно барабанил пальцами по столу.
      - Мальчик прав! - воскликнул кассир, побледнев от волнения. Ассигнации в самом деле проколоты!
      - А вот и булавка, которой это сделано, - сказал Эмиль и гордо положил булавку на стол. - Я даже палец себе уколол.
      Тут вор вдруг с быстротой молнии сорвался с места, растолкал детей, да так энергично, что они повалились на пол, промчался через зал, рванул дверь и был таков.
      - Догнать его! - крикнул управляющий.
      Все кинулись к дверям.
      Но когда служащие выскочили на улицу, вора уже окружили не меньше двадцати мальчишек. Они держали его за ноги, повисли на нем, вцепились в его пиджак. Он размахивал руками как сумасшедший, пытаясь вырваться. Но мальчишки не выпускали его.
      А по улице к ним уже бежал постовой, за которым Пони сгоняла на своем велосипеде. И управляющий потребовал, чтобы полицейский задержал этого человека, который называет себя то Грундайсом, то Мюллером. Потому что он, по всей вероятности, железнодорожный вор.
      Кассир сходил за проколотыми деньгами и булавкой и отправился вместе с ними. Это было удивительное шествие! Впереди шагали постовой и кассир, между ними - вор, а сзади - человек сто детей, не меньше! Так и шли они всю дорогу до полицейского участка.
      А Пони-Шапочка ехала рядом на своем маленьком никелированном велосипеде. Вдруг она кивнула счастливому Эмилю и крикнула:
      - Эмиль, послушай! Я сейчас мотану домой и расскажу про весь этот цирк!
      Эмиль кивнул в ответ и тоже крикнул:
      - Передай всем привет. Скажи, что я буду к обеду!
      - Знаешь, на что все это похоже? - снова крикнула Пони. - На школьную экскурсию. В зоопарк. Она завернула за угол и, трезвоня, исчезла.
      Глава пятнадцатая
      ЭМИЛЯ ВЫЗЫВАЮТ В ГЛАВНОЕ УПРАВЛЕНИЕ ПОЛИЦИИ
      Шествие остановилось у ближайшего полицейского участка. Постовой тут же доложил дежурному о случившемся. Эмиль дополнил рассказ несколькими подробностями. Потом у него спросили, где и когда он родился, как его имя и фамилия и где он проживает. И все это дежурный записал чернилами в толстую книгу:
      - А вас как зовут? - спросил он вора.
      - Герберт Кислинг, - ответил тот.
      Тут трое мальчишек - Эмиль, Густав и Профессор- громко расхохотались. И кассир, который передал дежурному сто сорок марок и булавку, тоже не смог удержаться от смеха.
      - Во дает! - воскликнул Густав. - Сперва его звали Грундайс. Потом Мюллер. А теперь, оказывается, Кислинг! Интересно бы узнать, как его зовут на самом деле!
      - Потише, - пробурчал дежурный. - Мы его выведем на чистую воду.
      Господин Грундайс - Мюллер - Кйслинг назвал тем временем свой нынешний адрес - гостиницу "Крейд". Потом - год и место рождения. Документов у него не было.
      - А где вы проживали до вчерашнего дня? - спросил дежурный.
      - В Гросс-Грюнау, - ответил вор.
      - Наверно, опять загибает! - крикнул Профессор.
      - Потише! -снова пробурчал дежурный. - Это мы тоже выясним.
      Кассир спросил, можно ли ему идти. Прежде чем его отпустить, дежурный также записал и все его данные. Кассир дружески похлопал Эмиля по плечу и удалился.
      - Кислинг, украли ли вы вчера вечером в поезде, идущем от Нойштадта в Берлин, сто сорок марок у ученика реального училища Эмиля Тышбайна? спросил дежурный.
      - Так точно, - мрачно подтвердил вор. - Не знаю, право, как это со мной случилось. На меня что-то нашло. Мальчишка примостился в уголке и заснул. И вдруг из его кармана выпал конверт. Я поднял его и хотел просто посмотреть, что в нем. А так как у меня как раз совсем не было денег...
      - Он все врет! - не вытерпел Эмиль. - Я ведь приколол деньги к подкладке. Конверт не мог выпасть.
      - Точно, врет, - подтвердил Профессор. - Если бы деньги ему были позарез нужны, он бы давным-давно их разменял. Ведь он на наших глазах платил за такси, и ел в кафе яичницу, и пил пиво.
      - Потише! - пробурчал дежурный. - Не волнуйтесь, мы и это выясним.
      И он записал все, что ему рассказали.
      - А вы не могли бы меня пока отпустить, господин дежурный? - спросил вор и расплылся в такой вежливой улыбке, что даже глаза зажмурил. - Я ведь не отрицаю, что украл эти деньги. Где я остановился, вы тоже знаете. У меня в Берлине кое-какие дела, и мне хотелось бы ими заняться.
      - Ну и шутник же вы! - воскликнул дежурный и позвонил в Управление полиции, чтобы прислали машину, так как задержан железнодорожный вор.
      - А когда мне вернут мои деньги? - озабоченно спросил Эмиль.
      - Ты их получишь в Управлении полиции, - ответил дежурный. - Сейчас вас туда отвезут. И там во всем разберутся.
      - Эмиль, - прошептал Густав, - тебя повезут на машине с мигалкой на Александерплатц.
      - Чушь! - буркнул дежурный. - Тышбайн, у тебя есть деньги на метро?
      - Да, ребята вчера собрали, - сказал Эмиль. - А портье гостиницы "Крейд" дал мне взаймы десять марок.
      - Настоящие сыщики, ничего не скажешь! Ну и ребята, черт побери! -пробурчал дежурный, но вполне добродушно. - Значит, так, Тышбайн; ты доедешь на метро до Александерплатц, а там, в Управлении, найдешь следователя Лурье. Что будет дальше, сам увидишь. А деньги тебе вернут.
      - Можно мне сперва отдать портье его десять марок? - спросил Эмиль.
      - Конечно.
      Вскоре приехала полицейская машина, и господину Грундайсу - Мюллеру Кислингу пришлось в нее сесть. Дежурный вручил сопровождающему полицейскому протокол, который он написал, и сто сорок марок. Булавку он ему тоже передал. И машина уехала. Дети, все еще толпившиеся перед участком, проводили ее громкими криками. Но вор даже не оглянулся. Видно, он очень гордился тем, что едет в машине.
      Дежурный пожал Эмилю руку, и Эмиль поблагодарил его. Потом Профессор объявил ребятам у подъезда, что деньги Эмиль получит в Управлении полиции и что операция закончена. И ребята группами разошлись по домам. Только те, с кем Эмиль за эти сутки подружился, проводили его сперва до гостиницы, а потом до станции метро Ноллендорф. Он попросил их позвонить Вторнику, чтобы диспетчер тоже был в курсе всего. А потом он сказал, что прежде чем вернется в Нойштадт, надеется с ними со всеми еще встретиться. Но все же он сейчас хочет поблагодарить их за помощь. И деньги он им тоже отдаст.
      - Если ты вздумаешь отдавать нам деньги, я тебя просто изобью! закричал Густав. - И вообще нам еще надо подраться. Помнишь, из-за твоего дурацкого костюма?
      - Да ладно, - сказал Эмиль и взял Густава и Профессора за руки, - у меня сейчас такое хорошее настроение, что драться неохота. Я не переживу, если положу тебя на обе лопатки.
      - Это тебе все равно не удалось бы, даже если бы у тебя было плохое настроение, болван! - крикнул Густав.
      Потом они втроем поехали на Александерплатц, в Управление полиции; там они долго блуждали по коридорам, прошли мимо множества дверей, пока, наконец, не попали к следователю Лурье. Он как раз завтракал. Эмиль назвал себя.
      - Явился! - воскликнул господин Лурье, не прекращая жевать. - Эмиль Штульбайн, Юный сыщик-любитель. Мне уже докладывали о тебе по телефону. Комиссар ждет тебя. Хочет сам с тобой побеседовать. Пошли.
      - Моя фамилия Тышбайн, - поправил его Эмиль.
      - Какая разница! - сказал господин Лурье и снова принялся за бутерброд с колбасой.
      - Мы тебя здесь подождем, - сказал Профессор. А Густав крикнул Эмилю вдогонку:
      - Не задерживайся! Когда при мне едят, я тут же начинаю умирать с голоду.
      Господин Лурье повел Эмиля по коридорам; сперва они свернули налево, потом направо, потом снова налево. Наконец он постучал в какую-то дверь. До них донесся голос:
      - Войдите!
      Лурье приоткрыл дверь и, все еще продолжая жевать, сказал:
      - Я привел своего юного коллегу, господин комиссар. Эмиль Фишбайн, вы о нем уже слышали.
      - Моя фамилия Тышбайн, - поправил его Эмиль.
      - Что ж, тоже красиво, - сказал господин Лурье и так толкнул Эмиля, что тот, как мячик, влетел в комнату.
      Комиссар оказался милым человеком. Он усадил Эмиля в удобное кресло и велел ему снова рассказать всю историю с начала до конца. Затем комиссар сказал торжественно:
      - Ну, а теперь ты получишь свои деньги.
      - Ура!
      Эмиль облегченно вздохнул и спрятал деньги в карман. Очень тщательно.
      - Смотри, чтобы их снова у тебя не украли.
      - Нет уж, этого не будет! Я сейчас же отнесу их бабушке.
      - Ах да, чуть не забыл. Дай мне твой берлинский адрес. Ты пробудешь здесь еще несколько дней?
      - Надеюсь, - сказал Эмиль. - Я живу на Шуманштрассе, дом пятнадцать. У Хаймбольдов. Это фамилия моего дяди. Ну, и тети, конечно.
      - Вы, мальчишки, молодцы, - сказал комиссар и закурил толстую сигару.
      - Верно, ребята действовали толково, - восторженно подхватил Эмиль. - И Густав со своим клаксоном, и Профессор, и малыш Вторник, и Крумбигель, и братья Миттенцвай - словом, все. Знаете, как с ними было здорово, особенно с Профессором. Сила!
      - Ты тоже кое-что стоишь, - заметил комиссар и задымил сигарой.
      - Да, я еще хотел вас спросить, господин комиссар: что теперь будет с Грундайсом или как его там зовут? В общем, с вором?
      - Им сейчас занимаются. Надо опознать его личность. Его фотографируют, снимают отпечатки пальцев. А потом все это будут сверять с данными нашей картотеки.
      - А это что такое?
      - Всех преступников, которых нам удается поймать, мы фотографируем, берем у них отпечатки пальцев. У нас даже есть данные на тех, кого мы еще не задержали, а только ищем. Ведь вполне вероятно, что твой вор, прежде чем тебя обокрасть, совершил и другие кражи, верно?
      - Верно. А мне это даже в голову не пришло...
      - Минутку, - оборвал комиссар Эмиля, потому что на столе зазвонил телефон. - Да, да... интересный для вас случай...Зайдите-ка все ко мне... сказал он в трубку, потом положил ее и добавил, обращаясь к Эмилю. - Сюда сейчас придут несколько репортеров: они будут брать у тебя интервью.
      - А что это такое? - спросил Эмиль.
      - Брать интервью - это значит задавать вопросы.
      - Ну да! - воскликнул Эмиль. - Обо мне напишут в газете?
      - Наверно, - сказал комиссар. - Когда ученику реального училища удается задержать вора, он становится знаменитым.
      В дверь постучали, и в кабинет вошли четыре репортера. Комиссар пожал им руки и вкратце рассказал о приключениях Эмиля. А все четверо усердно записывали то, что говорил комиссар.
      - Просто великолепно! - сказал один из репортеров. - Мальчик из провинции выступает как сыщик!
      - Может, возьмете его себе на службу? - посоветовал другой и засмеялся.
      - А почему ты не подошел сразу к полицейскому и не рассказал ему все? спросил третий.
      Эмиль вдруг испугался. Он вспомнил сержанта Йешке из Нойштадта и свой сон. Неужели он теперь сам попался?
      - Ну, ну, - подбодрил его комиссар.
      Эмиль пожал плечами и сказал:
      - Эх, пусть будет что будет! Я не подошел к полицейскому потому, что в Нойштадте я раскрасил памятник великому герцогу Карлу - сделал ему красный нос и черные усы. Можете меня арестовать, господин комиссар!
      Но, судя по лицам присутствующих, никто из них не был возмущен, напротив, все дружно рассмеялись. А комиссар сказал:
      - Ну что ты, Эмиль! Разве мы можем посадить в тюрьму нашего лучшего сыщика!
      - Правда? Ой, как я рад! - с облегчением воскликнул Эмиль. А потом он подошел поближе к одному из репортеров и спросил его: - Разве вы меня не узнали?
      - Нет, - ответил тот.
      - Ведь это вы купили мне вчера в трамвае билет, когда кондуктор хотел меня высадить.
      - Было дело! - воскликнул репортер. - Теперь я тебя вспомнил. Ты еще спрашивал мой адрес, чтобы вернуть мне мелочь за билет.
      - Можно, я вам сейчас отдам? - спросил Эмиль и вынул из кармана десять пфеннигов.
      - Да что ты, и не думай! -сказал репортер. - А ты ведь мне даже тогда представился.
      - Конечно, - объяснил мальчик, - человек должен знать, с кем он говорит. Но вы, наверно, забыли: меня зовут Эмиль Тышбайн.
      - А меня - Кестнер, - сказал репортер, и они пожали друг другу руки.
      - Великолепно! - воскликнул комиссар. - Оказывается, вы старые знакомые.
      - Послушай, Эмиль, - сказал господин Кестнер, - не пойдешь ли ты со мной в редакцию? А до этого мы где-нибудь съедим по пирожному со взбитыми сливками.
      - Вы разрешите мне вас пригласить? - спросил Эмиль.
      - Ну и парень!
      Все снова рассмеялись, и вид у всех был очень довольный.
      - Нет уж, платить буду я, - твердо сказал господин Кестнер.
      - Что ж, спасибо, я с радостью приму ваше приглашение, но меня ждут в коридоре Профессор и Густав.
      - Ну, мы их, само собой, тоже прихватим, - сказал господин Кестнер.
      У других репортеров были еще вопросы. Эмиль охотно на все отвечал. Репортеры записывали.
      - Вор этот - новичок? - спросил один из них.
      - Не думаю, - ответил комиссар. - Может, нас еще ждет какой-нибудь сюрприз. Во всяком случае, позвоните мне, пожалуйста, через полчаса.
      Потом все встали и распрощались. А Эмиль пошел вместе с господином Кестнером к следователю Лурье. Тот жевал теперь бутерброд с сыром.
      - А вот и сам Цвербайн! -воскликнул он, увидев Эмиля.
      - Тышбайн, - невозмутимо поправил Эмиль.
      Потом господин Кестнер усадил Эмиля, Густава и Профессора в машину и повез их прежде всего в кондитерскую. Дорогой Густав вдруг как гуднет своим клаксоном. Ребята рассмеялись, увидев, что господин Кестнер испугался. В кондитерской они все очень веселились. Уплетали вишневый пирог со взбитыми сливками и болтали о чем попало: о военном совете, который они держали на площади Никельсбург, о том, как они гнались за такси, о ночи в гостинице, о Густаве в роли посыльного, о скандале в банке. И господин Кестнер сказал в конце разговора:
      - Вы все трое действительно отличные ребята!
      Они очень возгордились от этой похвалы и даже съели еще по кусочку вишневого пирога.
      Потом Густав и Профессор побежали к остановке автобуса, а Эмиль, пообещав позвонить после обеда Вторнику, поехал вместе с господином Кестнером в редакцию.
      Здание, где делают газету, оказалось огромным. Почти таким же, как Управление полиции на Александерплатц. А в коридорах был такой шум и сутолока, словно там проводили состязания по бегу с препятствиями.
      Они вошли в комнату, в которой за столом работала красивая белокурая девушка. И господин Кестнер принялся ходить взад-вперед по комнате и диктовать этой девушке все то, что ему рассказал Эмиль, а она быстро-быстро стучала на машинке. Иногда он останавливался и спрашивал Эмиля:
      - Все верно?
      И диктовал дальше только после того, как Эмиль кивал головой.
      Потом господин Кестнер снова позвонил комиссару полиции.
      - Что вы говорите? - изумился он. - Просто невероятно!.. Ему пока не рассказывать?.. Ну да?.. И это тоже он?.. Я так рад!.. Огромное вам спасибо... Вот будет сенсация!..
      Господин Кестнер повесил трубку, поглядел на мальчика так, словно видел его впервые, и сказал:
      - Эмиль, пошли скорее наверх. Нам надо тебя сфотографировать.
      - Да что вы! - с удивлением пробормотал Эмиль, и покорно пошел за господином Кестнером, поднялся с ним еще на три этажа и очутился в светлой комнате.
      Там он причесался, и его сфотографировали.
      Потом господин Кестнер повел Эмиля в типографию - ну и грохот же там стоял: казалось, что стучат сразу на тысяче пишущих машинок! - отдал какому-то дяденьке странички, которые напечатала красивая белокурая девушка, и сказал, что он тут же вернется, потому что это очень срочный материал, ему надо только прежде отправить мальчика к бабушке.
      Потом они на лифте спустились на первый этаж; и вышли на улицу. Господин Кестнер остановил такси, усадил в него Эмиля, дал шоферу деньги, хотя мальчик и запротестовал, и сказал:
      - Отвезите, пожалуйста, моего юного друга на Шуманштрассе, дом пятнадцать.
      Они крепко пожали друг другу руки, и господин Кестнер сказал на прощание:
      - Когда приедешь домой, передай от меня привет твоей маме. Она, видно, очень милая женщина.
      - Еще бы! - воскликнул Эмиль.
      - Да, и последнее! - крикнул вдогонку господин Кестнер, когда машина уже тронулась. - Обязательно прочти сегодняшний вечерний выпуск нашей газеты. Ты будешь удивлен!
      Эмиль обернулся, чтобы помахать господину Кестнеру. И господин Кестнер ему тоже помахал.
      Потом машина скрылась за углом.
      Глава шестнадцатая
      КОМИССАР ПОЛИЦИИ ПЕРЕДАпТ ПРИВЕТ
      Такси ехало уже по Унтер-ден-Линден, когда Эмиль спросил вдруг шофера:
      - Мы, наверно, скоро приедем?
      - Так точно.
      - Извините, пожалуйста, но я забыл, мне вначале надо попасть, на Кайзераллее, в кафе "Жости". Там я оставил букет цветов для тети и чемодан. Не будете ли вы так любезны заехать сперва туда?
      - Что значит "любезен"? У тебя есть деньги на случай, если не хватит тех, которые я уже получил?
      - Да, деньги у меня есть. А я не могу прийти к тете без цветов.
      - Ну что ж, ладно, - сказал шофер и свернул налево.
      Они проехали через Бранденбургские ворота, потом мимо зеленого тенистого Тиргартена и Ноллендорфской площади. Теперь, когда все хорошо кончилось, Берлин казался Эмилю куда приветливей и уютней. Но все же он на всякий случай ощупал свой верхний карман. Деньги были на месте.
      Получив свои вещи в целости и сохранности, Эмиль поблагодарил девушку за стойкой, снова сел в такси и сказал шоферу:
      - Ну, а теперь к бабушке!
      Они развернулись, проделали весь этот длинный путь в обратном направлении, пересекли реку Шпрее и покатили по узким старым улочкам с серыми домами. Эмилю хотелось глядеть в окно, но, как назло, ему все время что-то мешало: то он возился с чемоданом, который без конца падал с сиденья, то воевал с ветром, который вырывал у него букет из рук.
      Шофер затормозил. Машина остановилась у дома пятнадцать на Шуманштрассе.
      - Ну вот мы как будто и приехали, - сказал Эмиль и вылез из такси. Сколько я вам должен добавить?
      - Нисколько, наоборот, я тебе еще верну тридцать пфеннигов.
      - Что вы! - воскликнул Эмиль. - Купите себе на них несколько сигар.
      - Спасибо, малыш, я не курю, а жую табак, - сказал шофер и поехал дальше.
      Эмиль поднялся на третий этаж и позвонил в дверь, на которой была табличка "Хаймбольд". До него донеслись громкие возгласы, потом дверь распахнулась, и он увидел бабушку. Она схватила Эмиля за шиворот, поцеловала его в левую щеку и одновременно шлепнула по правой, потом втащила за волосы в квартиру и закричала:
      - Ах ты, негодник, ах ты, негодник!
      - Хорошенькие вещи узнаешь о тебе, - сказала тетя Марта дружелюбно и подала ему руку.
      А Пони-Шапочка - на ней был мамин передник - сунула ему локоть, пропищав:
      - Осторожно! У меня руки мокрые. Мою посуду. Бедные мы, женщины!
      Потом они все прошли в комнату, Эмиля усадили на кушетку, и бабушка с тетей Мартой стали его так рассматривать, словно он очень ценная картина Тициана.
      - Деньги принес? - спросила Пони.
      - Еще бы! - воскликнул Эмиль, вынул из кармана три бумажки, протянул сто двадцать марок бабушке и сказал: - Вот, бабушка, возьми. И мама передает сердечный привет. И просит тебя не сердиться, что ничего не послала в прошлый месяц. Но было мало работы. Зато в этот раз она посылает больше обычного.
      - Спасибо, мой милый мальчик, - ответила бабушка, протянула ему назад ассигнацию в двадцать марок и сказала: - Это тебе. За то, что ты такой отличный сыщик.
      - Нет, я не возьму этих денег. У меня ведь есть двадцать марок, которые мне дала мама.
      - Эмиль, бабушку надо слушаться. Спрячь скорее деньги!
      - Нет, я их не возьму.
      - Ну и болван! - воскликнула Пони-Шапочка. - Я не заставила бы себя просить!
      - Нет, бабушка, мне не хочется.
      - Возьми, говорят, не то у меня от бешенства разыграется ревматизм, пригрозила бабушка.
      - Ну, скорее убери эти деньги, - сказала тетя Марта и сама сунула ему бумажку в карман.
      - Что ж, если вы уж так настаиваете... - простонал Эмиль. - Спасибо, бабушка.
      - Это я должна благодарить тебя, это я должна благодарить тебя, ответила бабушка и погладила Эмиля по голове.
      Потом Эмиль подал тете букет. Торжественно развернули бумагу, и все растерялись - то ли плакать, то ли смеяться.
      - Сушеные овощи! - заявила Пони.
      - Ну конечно, они с вечера лежат без воды, - печально объяснил Эмиль. Тут нечему удивляться. Когда мы их вчера утром купили у Штамницев, они были совсем свежие.
      - Не сомневаюсь, не сомневаюсь, - сказала бабушка и поставила завядшие цветы в воду.
      - Может, еще отойдут, - утешила его тетя Марта. - Ну, а теперь давайте обедать. Дядя придет домой поздно. Пони, накрой на стол!
      - Сейчас! - ответила девочка. - Эмиль, а что у нас на обед?
      - Понятия не имею.
      - А что ты больше всего любишь?
      - Макароны с ветчиной.
      - Ну, значит, ты уже знаешь, что у нас на обед.
      Собственно говоря, накануне Эмиль уже ел макароны с ветчиной. Но, во-первых, любимое блюдо можно есть хоть каждый день, а во-вторых, Эмилю казалось, что с последнего обеда в Нойштадте у мамы прошло не меньше недели. И он накинулся на макароны, словно он был господином Грундайсом - Мюллером Кислингом.
      После обеда Эмиль и Пони вышли на улицу, потому что Эмилю не терпелось опробовать маленький никелированный велосипед Пони. Бабушка прилегла на кушетке. А тетя Марта пекла яблочный пирог. Она славилась в семье своими яблочными пирогами.
      Эмиль мчался по Шуманштрассе, а Пони бежала за ним и держалась за седло, уверяя, что это необходимо, не то ее кузен упадет. Потом ему пришлось слезть, потому что Пони захотела продемонстрировать, как она делает восьмерки и тройки.
      И тут к ним подошел полицейский с портфелем под мышкой и спросил:
      - Скажите, дети, в доме пятнадцать живут Хаймбольды?
      - Да, - сказала Пони. - Это мы. Одну минуту, господин майор.
      Она поставила велосипед в подвал и заперла его.
      - Что-нибудь плохое? - спросил Эмиль, который все еще беспокоился из-за проклятого Йешке.
      - Совсем наоборот. Это ты ученик Эмиль Тышбайн?
      - Да, я.
      - Ну, тогда я могу тебя от души поздравить!
      - У кого это день рождения? - поинтересовалась Пони, которая, вернувшись из подвала, услышала только последние слова.
      Но полицейский ничего больше не сказал; он молча поднимался по лестнице. Тетя Марта ввела его в комнату. Бабушка проснулась и села на кушетке. Ее явно разбирало любопытство. Эмиль и Пони-Шапочка стояли у стола, сгорая от нетерпения.
      - Дело вот в чем, - начал полицейский, раскрывая портфель. - Вор, которого сегодня утром помог задержать ученик реального училища Эмиль Тышбайн, оказался не кем иным, как грабителем банка в Ганновере, которого разыскивают вот уже месяц. Он похитил большую сумму денег. Нашим специалистам удалось установить его личность. И он уже во всем признался. Почти все деньги нашлись - они были зашиты в подкладке его костюма. Ассигнации по тысяче марок.
      - С ума сойти! - воскликнула Пони-Шапочка.
      - Две недели назад, - продолжал полицейский, - банк назначил премию тому, кто поймает грабителя. И так как ты, - он обернулся к Эмилю, задержал его, ты получишь эту премию. Господин комиссар полиции передает тебе привет, он рад, что ты вознагражден за твое мужество.
      Эмиль поклонился.
      И тут полицейский вынул из портфеля пачку денег и пересчитал их на столе, а тетя Марта, которая с вниманием следила за его жестами, прошептала:
      - Тысяча марок!
      - Вот это да! - воскликнула Пони.
      Бабушка подписала квитанцию. И полицейский ушел. Но перед этим тетя Марта угостила его стаканом наливки из дядиного шкафа.
      Эмиль сел рядом с бабушкой; он был не в силах произнести ни слова. Бабушка обняла его и сказала, покачивая головой:
      - Прямо трудно поверить. Прямо трудно поверить.
      Шапочка вскочила на стул и, дирижируя, словно в комнате находился хор, пропела:
      - А вот теперь, а вот теперь мы всех мальчишек пригласим на чашку кофе.
      - Да, - сказал Эмиль. - Это мы тоже сделаем. Но прежде всего... ведь теперь, собственно говоря, мама... как вы считаете?.. Мама может приехать в Берлин?..
      Глава семнадцатая
      ФРАУ ТЫШБАЙН ВОЛНУЕТСЯ
      На следующее утро жена булочника фрау Вирт из Нойштадта позвонила в дверь парикмахерши фрау Тышбайн.
      - Доброе утро, фрау Тышбайн, - сказала она, войдя в квартиру. - Как поживаете?
      - Доброе утро, фрау Вирт. Я так волнуюсь! До сих пор не получила ни строчки от сына. Как звонят в дверь, бегу, думаю, почтальон. Вас завить?
      - Нет. Я зашла к вам, чтобы... короче, потому что мне надо вам кое-что сообщить.
      - Я вас слушаю.
      - Эмиль передает вам привет и...
      - Бога ради, что с ним случилось?.. Где он? Что вам известно? закричала фрау Тышбайн. Она ужасно разволновалась и в страхе всплеснула руками.
      - Да с ним все в порядке, дорогая. В полном порядке! Он поймал вора. Представляете! И полиция прислала ему в награду тысячу марок. Ну, что вы скажете? И все просят вас поехать в Берлин двенадцатичасовым поездом!
      - А откуда вы все это узнали?
      - Ваша сестра только что позвонила из Берлина к нам в магазин. Эмиль тоже сказал несколько слов. Просил, чтобы вы приехали. Теперь, когда у вас столько денег, это ведь можно себе позволить.
      - Вот оно что, вот оно что... да, конечно, - рассеянно бормотала фрау Тышбайн. - Тысяча марок? За то, что он поймал вора? Как это только ему взбрело в голову ловить вора? Всегда одни только глупости у него на уме!
      - Ну, как сказать! Тысяча марок - деньги немалые.
      - Не говорите мне об этой тысяче марок!
      - Конечно, бывают и большие несчастья. Так вы поедете?
      - Еще бы! У меня не будет ни минуты покоя, пока я не увижу Эмиля.
      - Тогда пожелаю вам доброго пути. Надеюсь, эта поездка доставит вам удовольствие.
      - Большое спасибо, фрау Вирт, - сказала парикмахерша и закрыла за гостьей дверь, все еще недоуменно качая головой.
      Уже в берлинском поезде фрау Тышбайн пережила еще одно потрясение. Против нее какой-то господин читал газету. Фрау Тышбайн очень нервничала, взгляд ее рассеянно блуждал по купе. Она глядела в окно, считала телеграфные столбы, чтобы хоть как-то скоротать время, и больше всего ей хотелось бежать за поездом, чтобы подталкивать его сзади, - ей казалось, он ползет как черепаха. Она вертелась во все стороны, не находя себе места, и вдруг ее взгляд случайно упал на газету, которую читал ее сосед.