– Постараюсь, чтобы они не нарушали правил. Тебе помощь нужна? Какая-нибудь дополнительная информация о Томе Кигане? Правда, у нас ничего особенного нет.
Драммонд отрицательно покачал головой.
– Только обычные сведения: фамилия, адрес, номер уголовного дела. Я уже и так слишком много знаю из газет и стараюсь выбросить все это из головы. Один лишь наводящий вопрос с моей стороны, и весь сеанс пойдет насмарку – результаты не примут к рассмотрению в суде. Если они, конечно, вообще когда-нибудь попадут в суд. А ведь, насколько я знаю, это единственное, на что ты делаешь ставку.
Гейдж умоляюще посмотрел на Драммонда.
– Пожалуйста, никаких наводящих вопросов. Пол улыбнулся.
– Хорошо, давай отсюда. Предоставь все специалисту.
Дик Гейдж вышел из комнаты. Драммонд установил освещение и видеокамеру, чтобы в объектив попадали и он сам, и кресло Кигана, протащил под дверью из соседней комнаты кабель и подключил его к монитору.
Тщательно все подготовив, Пол сел в кресло, включил камеру, оснащенную собственной звукозаписывающей системой, подсоединил запасной магнитофон и начал пробный прогон.
Глядя прямо в камеру, он произнес:
– Проверка видеоаппаратуры и кассетного магнитофона. Я, доктор Пол Драммонд, судебный следователь. Нахожусь в полицейском участке Западного округа Лос-Анджелеса. – Он назвал также дату и время, и это тоже было зафиксировано камерой и магнитофоном.
Прогнав еще несколько кадров, Драммонд с помощью дистанционного управления остановил камеру, перемотал видео– и аудиопленки на начало, прослушал их, открыв дверь в соседний кабинет, чтобы проверить качество записи на мониторе.
Аппаратура работала нормально. Драммонд вновь перемотал пленку на начало и убрал ее в специальный ящик. Если потребуется представить пленку в суде, она станет убедительным доказательством объективности полученной им информации. В соответствии с законом все должно было проводиться строго по правилам.
Ровно в четыре тридцать, заслышав приближающиеся голоса, Драммонд включил записывающую аппаратуру. В комнату вошел Дик Гейдж – на этот раз в пиджаке, узел галстука затянут. Гейдж протянул Драммонду лист бумаги со сведениями о Кигане и впустил в комнату его самого, оставив дверь открытой.
Внимание Драммонда целиком было сосредоточено на Кигане, но он все же успел заметить четырех мужчин за дверью. Они быстро прошли по коридору и исчезли из виду, видимо войдя в соседний кабинет. Драммонд вопросительно посмотрел на Гейджа, впрочем не ожидая от него никакого ответа. Гейдж выразительно пожал плечами, давая понять, что ему абсолютно ничего не известно об этих людях.
– Том, это – доктор Пол Драммонд. Пол – это Киган, – представил их друг другу Дик Гейдж.
Мужчины обменялись рукопожатиями.
– Я вас оставляю, Пол, – сказал Гейдж, вышел в коридор и прикрыл за собой дверь.
Перво-наперво Драммонду было необходимо, чтобы Киган расслабился. Благожелательно улыбаясь, Драммонд внимательно изучал пациента. Высокий, атлетического сложения мужчина с коротко подстриженными седеющими волосами, одет в недорогой темно-синий костюм в полоску, лет двадцать назад вышедший из моды. Бросалась в глаза нервозность Кигана – пальцы его жилистых рук все время нервно перебирали нечто невидимое, на морщинистом не по годам лице – беспокойство, глаза бегают. Внезапно Драммонд почувствовал симпатию к этому загнанному как зверь человеку.
– Том, постарайтесь расслабиться. Мы специально приготовили для вас мягкое удобное кресло. Не хотите ли снять пиджак? – Голос Драммонд а звучал спокойно и тихо.
Киган, кивнув, снял пиджак, Драммонд повесил его на спинку своего кресла. Когда Киган усаживался в кресле, Драммонд заметил, что у него неладно с координацией движений. Но причина этого была ему пока неясна – то ли результат нервозности от необычной обстановки, то ли какая-то серьезная патология. Очевидно только одно – странное и необычное поведение.
Драммонд сел в кресло.
– Том, я хотел бы обратить ваше внимание на эту видеокамеру и магнитофон. Сейчас они будут снимать и записывать нашу беседу. Ничего не имеете против?
Киган кивнул головой, сказал:
– Согласен, – но слово можно было угадать только по движению его губ.
Драммонд повернулся лицом к камере, повторил все, что уже говорил во время пробы, но добавил:
– Здесь со мной Том Киган. – Он заглянул в бумажку, которую передал ему Гейдж. – Ломита-стрит, четыре-пять-девять, Лос-Анджелес. Сейчас мы поговорим о событиях, которые произошли двадцать четвертого сентября сего года.
Многолетний опыт помогал Драммонду легко определять характер человека лишь по одному внешнему виду. С Киганом же он попал впросак. Судя по одежде Кигана, его иссеченному морщинами обветренному лицу, крючковатым пальцам, перед Драммондом сидел простой, малограмотный человек. И Пол уже приготовился услышать соответствующую речь. Но вот Киган заговорил. Медленно, запинаясь, с трудом подбирая слова. И Драммонду стало ясно, что перед ним явно обеспокоенный, ошеломленный, но образованный человек.
– Я присутствую... на сеансе... гипноза... в надежде, что он поможет... мне... вспомнить, что произошло... двадцать четвертого сентября. Я знаю... что получил травму головы... и с того самого дня... находился в госпитале...
– Расскажите, пожалуйста, своими словами, что вы помните. Только то, что вы помните или припоминаете о том дне. И больше ничего, – вновь обратился к Кигану Драммонд.
Опустив голову, Киган уставился в ковер на полу, черты его лица обострились, губы плотно сжались, глаза заблестели, словно он пытался проникнуть сквозь какую-то пелену, застилающую жизненно важную информацию. Потом покачал головой и с отчаянием и какой-то безысходностью выдавил из себя единственное слово:
– Ничего.
За плечами Драммонда была многолетняя практика. Он лечил сотни больных, страдающих различными фобиями – страхами. Но никогда еще не встречал столь растерянного, абсолютно не умеющего контролировать себя человека, как Том Киган в этот момент.
– Ну хорошо, Том. А теперь я хочу, чтобы вы расслабились и почувствовали себя удобно. В туалет не хотите?
– Нет.
– Вы носите контактные линзы?
– Нет.
– Лечили ли вас до двадцать четвертого сентября – а может, вы сами лечились – от какого-либо физического или нервного недомогания.
Киган напрягся, словно силясь что-то вспомнить.
– Не помню.
– Вы боитесь чего-нибудь?
Драммонду и так было ясно, что этот человек страдает какой-то фобией, но он хотел услышать это от самого Кигана.
– Не могу припомнить.
– Что именно вы не можете вспомнить?
– Ничего. – Пальцы Кигана нервно сжались в кулаки. – Я ничего не могу вспомнить.
– Хорошо, Том. Постарайтесь расслабиться. Скажите, что вы знаете о гипнозе.
– Немногое.
– Как вы думаете, что такое гипноз?
Киган пожал плечами.
– Это, наверное, когда человек засыпает?
– Нет. Это распространенное, но неверное представление. Гипноз – это состояние расслабления, или, как говорят врачи, релаксации. Чем глубже гипнотическое состояние, тем больше расслабляется человек. Мы сейчас проведем сеанс гипноза. Но вы в любое время можете открыть глаза, и мы прервем сеанс. Вы перестанете спать и выйдете из-под моего контроля. Пожалуйста, помните об этом.
Киган кивнул головой.
– А теперь я буду задавать вам вопросы. Мы поговорим только о событиях, которые произошли двадцать четвертого сентября. Только об этом. Я специально не стану задавать вопросы, которые могут показаться вам сложными и неприятными. Если все же вопросы покажутся вам такими, прошу вас сказать мне об этом. Или просто не отвечайте на вопрос. Вы хорошо все поняли?
– Да.
– Я собираюсь применить гипнотическую индукцию. Ее называют также прогрессирующей релаксацией. Совершенно ничего особенного, вам будет очень приятно. Все ясно?
– Да.
– Есть у вас ко мне какие-нибудь вопросы?
– Нет.
– Хорошо. Расслабьтесь и устройтесь поудобнее в кресле.
Драммонд подошел к креслу, в котором сидел Киган, и откинул спинку. Коснувшись рукой Кигана, Пол почувствовал, что того лихорадит. Драммонд похлопал Кигана по плечу.
– Прошу вас, расслабьтесь, – снова повторил он.
Потом вернулся к своему креслу, несколько минут стоял молча и неподвижно, концентрируя все свое внимание, затем спокойным монотонным голосом произнес:
– Прошу вас поднять глаза кверху, закатить их так, словно вы хотите заглянуть вовнутрь собственного лба. Делайте это, пока я считаю до "трех". Один... два... три. Теперь ваши глаза закрываются... просто закройте глаза.
Драммонд продолжал сеанс гипноза, внушая Кигану необходимость последовательно сосредоточить все свое внимание на каждой части тела, полностью расслабить каждую из них. Пол постепенно переходил от одной части тела к другой, начиная с головы и закончив ногами. Едва Драммонд дошел до ног, щеки Кигана раскраснелись и он впал в гипнотический транс.
Драммонд продолжал все глубже и глубже вводить пациента в гипнотическое состояние, начав теперь счет в обратном порядке и констатируя на каждой цифре, какое состояние испытывает Киган: тяжесть во всем теле, сонливость, усталость. Досчитав до нуля, Драммонд убедился, что Киган прекрасно реагирует на внушение и находится в глубоком трансе.
– Все хорошо, Том. Напоминаю вам, что мы говорим о событиях двадцать четвертого сентября. И больше ни о чем. А теперь я хотел бы, чтобы вы вернулись назад к...
На эти слова Киган отреагировал так, словно на него воздействовали электрошоком.
Он резко выпрямился – спинка кресла сразу же вернулась в первоначальное положение. Тело его напряглось, каждая мышца превратилась в натянутую струну. Глаза, не мигая, уставились в белую стену. В расширившихся зрачках застыл неописуемый ужас. Кигана била крупная дрожь. На лбу выступили капли пота и по щекам медленно стекали за воротник. Побелевшие от напряжения пальцы впились в подлокотники кресла, словно все его существо цеплялось за уходящую жизнь.
Драммонд застыл, ошеломленный. За всю свою практику он тысячу раз внушал гипнотическую регрессию, но подобную реакцию наблюдал впервые. Движимый скорее интуицией, чем опытом профессионала, Пол властно приказал:
– Возвращайтесь в настоящее, Том! Немедленно!
И снова ошеломляющая реакция. Киган так же внезапно расслабился, откинулся в кресле, голова его свесилась набок, глаза закрылись.
Драммонду пришлось срочно решать дилемму. В его задачу входило лишь восстановить в памяти Кигана события, связанные с ограблением банка. Но если по какой-то причине регрессия отрицательно сказывалась на Кигане, нужно срочно прерывать сеанс. С другой стороны, Драммонд прекрасно понимал, насколько важно было для дальнейшего расследования уголовного дела восстановить память Кигана.
Вопрос в том, этично ли ему, Драммонду, профессионалу, принимая во внимание острую реакцию Кигана, продолжать сеанс. Имеет ли он моральное право продолжить эксперимент, воспользовавшись другими методами, применяя другие слова? Риск был велик. Если Киган даст повторно такую же реакцию, то конвульсии подобной силы могут вызвать сердечный приступ или паралич, не говоря уже о серьезной мозговой травме.
Пребывая по-прежнему в состоянии глубокой концентрации внимания, Драммонд тем не менее уловил звук открывающейся двери и заметил руку Дика Гейджа, протягивавшего ему какую-то бумажку.
Драммонд взял листок и прочитал: "Что случилось?" Написано явно не рукой Гейджа. Вместо подписи – какие-то каракули.
Драммонд обратился к Кигану.
– Том, сейчас я прикоснусь к вам, для того чтобы вы чувствовали себя комфортно. Вы просто расслабьтесь, оставайтесь в этом же гипнотическом состоянии и не обращайте внимания на то, что я буду говорить вам в течение следующих нескольких минут.
Драммонд снова опустил спинку кресла Кигана, усадил его поудобнее и повернулся лицом к камере.
– Сейчас вы наблюдали крайне острую аллергическую реакцию на метод регрессии. Причин подобной реакции может быть множество. Чтобы установить истинную причину, необходимо провести более тщательное исследование. Мне не хотелось бы вновь применять метод регрессии. Повторная острая реакция может причинить непоправимый ущерб здоровью господина Кигана. Я считаю, что сеанс следует прекратить.
В наступившей тишине Драммонд ясно расслышал, как за дверью, в соседней комнате, кто-то выругался: "Дерьмо!" Голос был не Дика Гейджа. Дверь слегка приоткрылась. В нее просунулся Гейдж и стал делать Полу какие-то знаки.
Драммонд продолжал:
– Том, сейчас вы хорошо слышите меня. Может быть, вы хотите мне что-нибудь сказать или рассказать... о чем-нибудь!
Киган медлил с ответом. Потом слегка поперхнулся и откашлялся.
– Не могу вспомнить. Помогите мне вспомнить.
На какое-то мгновение Драммонд заколебался, потом принял решение.
– Хорошо, я помогу вам. Но не здесь и не сейчас. Об этом мы поговорим позже. А сейчас я снова начну считать до пяти... и, когда скажу "пять", вы откроете глаза. Откроете широко. И почувствуете себя расслабленным и спокойным...
Когда Киган приподнялся в кресле, Драммонд повернулся к камере.
– Сеанс закончен, – сказал он, но, как всегда, оставил камеру включенной. Обычно он выключал ее только тогда, когда пациент покидал комнату.
Пол помог Кигану встать.
– Как вы себя чувствуете? Все хорошо?
– О да, все прекрасно, – ответил Киган, хотя выглядел он далеко не "прекрасно".
– Что вы думаете о проведенном сеансе, Том?
Киган нахмурился.
– Я хорошо себя чувствовал... можно сказать, прекрасно. И было очень легко. Хотя я не помню ни одного вопроса. Вы задавали мне вопросы?
– Вы чувствовали себя хорошо в течение всего сеанса?
– Конечно.
– А вас ничего... не расстроило из того, что я говорил вам?
– Нет.
Внезапно на лице его снова отразилось мучившее его беспокойство.
– Не могли бы вы помочь мне вспомнить, доктор?
– Попытаюсь, Том. Попробую что-нибудь придумать.
Открылась дверь, и вошел лейтенант Гейдж. Лицо его выражало смешанное чувство разочарования и симпатии.
– С ним все в порядке? – спросил Гейдж.
Драммонд кивнул.
– Том попросил меня помочь ему. Я займусь им как частным пациентом. Может быть, еще не все потеряно.
Лицо Гейджа осветилось улыбкой.
– Великолепно.
– Но у меня нет денег, доктор. Сколько это будет стоить? – печально спросил Киган.
– Насчет денег не беспокойтесь. Полиция Лос-Анджелеса оплатит счет, – подмигнул Драммонд Гейджу.
Потом протянул Кигану визитную карточку.
– В городе я бываю еженедельно – с понедельника до среды.
Повернувшись к Гейджу, Пол спросил:
– А что теперь будет с Томом? Он вернется в госпиталь?
– Нет. Его выписали. Отвезем его домой. Драммонд перевел взгляд на Кигана.
– Значит, договорились? Встречаемся в следующий понедельник в десять часов утра по адресу, указанному на карточке. Бульвар Уилшир. Если я понадоблюсь вам раньше, позвоните по одному из этих телефонов. Хорошо?
– Спасибо, доктор. Большое спасибо.
– Вам просто нужно расслабиться, Том. Возможно, дома, в привычной обстановке ваша память восстановится сама собой. Сейчас же вы в состоянии стресса и слишком напрягаетесь, это мешает вам вспомнить что-либо. Пусть память восстановится сама собой.
Гейдж вывел Кигана в коридор, потом вернулся к Драммонду.
– Вернусь в три часа и помогу тебе с аппаратурой.
Драммонд, нахмурившись, кивнул в сторону Кигана:
– Дома он будет один?
– Да. Знаю, чего ты опасаешься. Его имя намозолило глаза – о нем писали все газеты. Так что ему может грозить опасность. Честно говоря, Драм, ведь кроме адреса мы ничего об этом парне не знаем. До настоящего момента нас не интересовала его биография. Я кого-нибудь пошлю с ним. Может, удастся отыскать родственника, который поухаживает за ним.
Гейдж собрался было уже уходить, когда Драммонд окликнул его:
– Дик...
– Да?
– Что это за парни были с тобой?
– Не знаю, дружище. – Глаза Гейджа сверкнули. – Они не соизволили даже представиться.
Глава 4
"Бар энд гриль", принадлежавший Дюку, был местом встреч не только сотрудников полицейского участка Лос-Анджелеса и полиции Санта-Моники, на границе с которой стояло здание участка, но также полиции Беверли-Хиллз и всех тех, кто по своей профессии так или иначе был связан с органами охраны правопорядка.
Это тускло освещенное заведение с немыслимыми рюшками на занавесях и непрерывно транслировавшимися по телевизору политическими и спортивными новостями принадлежало Ральфу Дюку, бывшему сержанту, проработавшему двадцать лет в полицейском участке Лос-Анджелеса. Уйдя на пенсию, он продолжал поддерживать тесную связь с полицией.
Не удивительно, что заведение Дюка было единственным в городе, на которое не совершались налеты грабителей.
К шести вечера в баре уже было полно посетителей. Дик Гейдж и Драммонд скользнули в единственную свободную из восьми кабинок, расположенных у стены справа от входа. В зале пустовало несколько столов – маленьких, круглых, на четыре персоны; столы – под черное дерево, украшены красивой чеканкой. Было несколько свободных мест и в баре. Но все предпочитали уютные кабинки, привлекавшие возможностью уединения, поэтому они всегда пользовались большим спросом. В заведении Дюка существовал неписаный закон: поскольку посетители здесь часто обменивались секретной информацией, время, на которое занимали кабинки, не ограничивалось и к гостям никогда не подсаживали посторонних, если на то не было специального разрешения.
– Приятного аппетита, – сказал Гейдж, пригубив пиво.
– За удачное расследование... преступлений.
Гейдж сделал несколько больших глотков.
– Так что же, черт побери, произошло?
– Можно предположить несколько вариантов. Регрессия – всего лишь несколько слов: "Я хотел бы, чтобы вы вернулись назад..." – оживила в его памяти то, что эти негодяи совершили с ним. Это воспоминание и могло вызвать у Кигана такую реакцию. Одному Богу известно, что произошло с ним до того, как грабители швырнули его в витрину магазина.
Гейдж кивнул.
– Думаю, одного этого ему было бы достаточно. А что еще?
– Возможно, регрессия вызвала у него совершенно иное, еще более страшное воспоминание. Ведь реакция была просто поразительная – его охватил невероятный страх. За годы своей практики я провел немало психоанализов при помощи гипноза, мне доводилось наблюдать самую различную эмоциональную разрядку – слезы, безудержные рыдания, страх, даже неукротимую ярость, но с такой реакцией, как у Кигана, я сталкиваюсь впервые. У него были настоящие конвульсии, словно он получил приличный электрошок.
Гейдж покачал головой, как бы соглашаясь с доктором, и вновь отхлебнул пива.
– Знаешь, Дик, – продолжал Драммонд, – этот Киган заинтриговал меня. Это просто загадка. Меня интересует его прошлое. Но главное – я хочу помочь ему. Нельзя допустить, чтобы человек постоянно пребывал в таком страхе. Я займусь им всерьез. Ради него самого. – Драммонд язвительно усмехнулся. – Хочу договориться со своей совестью по поводу бешеных заработков в долине. Впрочем, они у меня были и до знакомства с тобой.
Гейдж сделал вид, что обиделся.
– А разве я что говорил?
– Абсолютно ничего. – Драммонд жестом заказал официантке еще два пива.
Дик помахал кому-то рукой. Драммонд обернулся, чтобы получше разглядеть, кого приветствует друг, и увидел довольно привлекательную девушку. Опять Дик что-то затевает! Пол метнул сердитый взгляд на Гейджа. За минувший год он научился распознавать все попытки Гейджа сосватать его. Но сейчас все сделано настолько грубо, что не заметить этого было невозможно.
– Я должен идти, – сказал Драммонд, сделав вид, что собирается уходить, ибо девушка была потрясающая.
– Куда ты? Сиди! – прошипел Гейдж, продолжая улыбаться девушке и приглашая ее к столу. – Это же для дела.
– Ну, конечно! Обычные твои штучки, Гейдж. Актер из тебя отвратительный.
– Точно тебе говорю.
– Так я и поверил, – рассмеялся Драммонд.
Девушка уже стояла у столика – высокая, стройная, в элегантном сером шерстяном костюме. Белокурые волосы выгорели на солнце. Зеленые глаза светятся доброжелательностью. Девушка улыбалась Гейджу, нарочито не замечая Драммонда. И если несколько минут назад Пол еще мог сомневаться в том, что встреча специально подстроена Гейджем, то теперь он был в этом абсолютно уверен.
– Привет, лейтенант, – весело поздоровалась девушка с Гейджем.
– Привет, Карен, – игриво ответил Дик, слегка приподнявшись со стула и пожимая ей руку. – Весьма рад снова видеть вас. Как вы прекрасно выглядите – просто великолепно!
Уловив в разговоре девушки британский акцент, Драммонд понял, почему Гейдж столь высокопарно приветствовал ее.
– Спасибо, лейтенант. А вы сегодня очень... весьма элегантны.
Гейдж, вспомнив о своем помятом костюме, неглаженой рубашке и распущенном галстуке, захохотал.
– Да, я, конечно, весь такой... элегантный. Карен, познакомьтесь с моим другом Драммондом и присоединяйтесь к нам. Выпить не желаете?
Очаровательная улыбка девушки и насмешливые зеленые глаза поразили Драммонда. Теперь его уже не волновало, была ли эта встреча специально подстроена Гейджем или нет.
Пол приподнялся и, пожимая девушке руку, испытал какое-то необыкновенное удовольствие от прикосновения к мягкой и нежной коже.
– Карен Биил, – представилась девушка.
– Пол Драммонд.
– А я вас знаю, – сказала она, бросив на Драммонда кокетливый взгляд. – Дик только что сказал мне.
– Ах да...
Уголком глаза Драммонд заметил ликующую, слегка глуповатую улыбку Гейджа.
Дик вышел из кабинки, пропустил на свободное место девушку, давая понять, что она может побыть с ними.
– Карен, – сказал Дик Драммонду, вновь усаживаясь на своем месте и подав знак официантке, – журналистка из "Лос-Анджелес таймс", отдел городских новостей. Пишет о преступности.
– А, понятно, – отреагировал Драммонд.
– А это – Пол, – сказал Гейдж, обращаясь к девушке. – Пол Драммонд, врач, доктор наук, гипнотерапевт, гипноаналитик, психотерапевт, психоаналитик, специалист по судебному гипнозу. Одним словом, славный парень. Что будет пить очаровательная леди?
Подошла официантка с пивом на подносе.
– Водку с тоником, пожалуйста.
Гейдж вздохнул.
– Такая воспитанная – настоящая англичанка. Готов спорить, что в вашей стране преступники, когда грабят кого-нибудь, непременно снимают шляпу. – Он сделал заказ, и официантка ушла.
Карен обратилась к Драммонду.
– Вы должны знать, что Дик мне о вас уже все рассказал.
– Кто? Я? – Дик изобразил на лице удивление.
– Я собираюсь написать статью о судебном гипнозе. Дик говорил, что у вас большой опыт в этой области и вы успешно сотрудничали с ним в расследовании ряда дел. Мне бы хотелось, чтобы вы поведали мне немного о своей работе. Буду очень вам обязана. Более того, я хочу написать о вас статью. Могу сделать хорошую рекламу.
Говорила Карен мягко, нежно, очень убедительно и совершенно естественно. Драммонд не уловил в ее голосе никакого жеманства. Она просто просила о помощи и не предлагала никакой сделки.
Пол взглянул на Гейджа. Но тот сделал вид, что его очень интересуют пузырьки в кружке с пивом. Губы Гейджа сложились трубочкой, будто он беззвучно насвистывал какую-то мелодию.
– Я пробуду в городе... еще два дня. Сколько вам понадобится времени?
– Не знаю. Я абсолютно не разбираюсь в проблеме судебного гипноза, могу только догадываться. Может быть, два... три часа.
– Когда бы вы хотели начать?
Карен пожала плечами.
– В любое время. Мне бы хотелось подготовить статью на этой неделе – к среде. Так что любое время, которое вы выкроите для меня в течение двадцати четырех часов.
– О, понимаю, – рассмеялся Драммонд и, сощурившись, с укором взглянул на Гейджа, который вопросительно вскинул брови.
– Есть какие-то сложности? – спросила Карен с невинным выражением лица.
Драммонд смутился. Либо его друг, мастерски доведя идею до совершенства, сговорился с Карен и расставил ему ловушку, подстроив все так, чтобы у Пола не было другого времени, кроме сегодняшнего вечера... Либо ситуация складывалась сама собой, и все шло именно к этому.
Какой из вариантов устроил бы его больше? Карен привлекала Пола своей внешностью, и где-то в глубине души ему импонировало, что он проведет в ее обществе несколько вечерних часов. Разумеется, это будет деловая встреча. Девушке просто нужно помочь. Если бы она пришла к нему в рабочий кабинет и обратилась за помощью, он без колебаний провел бы с ней наедине столько времени, сколько потребовалось бы. Так и в этом случае – чисто деловая встреча.
– Какие-нибудь сложности? – еще раз вежливо уточнила Карен.
– Нет. Часа два я вам могу уделить.
– Вы бы не могли сказать точно, когда именно?
Лейтенант Гейдж вдруг полез в карманы и зашуршал бумажкой.
– Черт побери! Совсем забыл. Я же должен позвонить... Вы тут побеседуйте, я скоро вернусь.
Гейдж ушел.
– Он такой милый. – Карен понимающе покачала головой.
– Дик? С чего вы это взяли?
– Он просто в восторге от вас.
– А что он рассказал вам обо мне?
– Ничего особенно. На прошлой неделе я разговаривала с ним об ограблении банка в Map-Виста, и Дик сказал, что хочет испробовать на Томе Кигане методы судебного гипноза. Это – единственный возможный ключ к разгадке преступления. Мне тут же пришло в голову, что о гипнозе как об одном из способов расследования преступлений писали мало, а это могло бы заинтересовать читателей. Я сказала об этом Дику, и он пообещал познакомить меня с вами, если ему удастся затащить вас к Дюку. В пятницу вечером он позвонил мне и пригласил сюда.
– Простите, но как из всего этого можно сделать вывод, что он от меня в восторге?
Карен недоуменно наклонила голову.
– Ну почему сразу такой выговор? Я не успела подойти сюда, а уже почувствовала по вашему взгляду, интонациям какое-то подозрительное отношение ко мне.
– Сначала ответьте на мой вопрос, а потом уж я отвечу на ваш.
– Хорошо. Он рассказал мне, при каких обстоятельствах вы познакомились, что вашу жену убили и он занимался расследованием этого убийства. И с тех пор вы дружите. Вот и все, Пол. Дик ваш истинный друг, а не сплетник.
Драммонд улыбнулся.
– Может, он и не сплетник, но ужасный сводник. Глаза Карен засияли.
– О, значит, вы думаете, что он устроил этот тет-а-тет...
Драммонд кивнул головой.
– Обещаю вам, все будет в пределах допустимого. Дику и его Анне – вы знакомы с его женой? – следовало бы иметь в Лас-Вегасе собственную церковь для венчания.
Она несколько высокомерно кивнула.
– Возможно, что-нибудь и пришло ему в голову, но только после нашего разговора о гипнозе, честное слово, все началось именно так, как я рассказала. Поверьте, я очень заинтересована в статье о гипнозе.
– Ну вот и прекрасно. Простите за излишнюю подозрительность. Давайте начнем все сначала. Теперь я могу сосредоточиться на том, чтобы помочь вам, а не...
– Что вы хотите сказать?
– О, это прозвучало бы довольно грубо.
– ...а не беспокоиться о том, как поскорее и получше овладеть мною, да?
Драммонд покачал головой.
– Кто, находясь в здравом уме, решил бы овладеть вами? Дело в том, что у Дика уже сорвалось несколько подобных трюков. Я сам продумываю свои планы. Сам, по-своему и в свое время.
– Ну, разумеется.
По бару прокатился громовой хохот. Так отреагировала на что-то небольшая группа, собравшаяся у телевизора. Обернувшись, Драммонд увидел на экране знакомое лицо.
– Крейн, – с явным пренебрежением заметила Карен. – Чего он добивается на этот раз? Добить, Милтона Бёрна? А может, он обнародовал еще один пункт своей предвыборной платформы. Сбросить, например, на Москву напалмовую бомбу в День благодарения?
– Забавно, – улыбнулся Драммонд.
– А как вы относитесь к подобной идее?
– Сегодня утром я подвозил одного студента. Приятный парень. Неплохо разбирается в политике. На протяжении всего пути от Апленда до самого университета он высказывал зловещие предположения относительно Джека Крейна. А на прощание процитировал строчку из книги Роберта Дювалля "Апокалипсис сегодня". О запахе напалма ранним утром. Вы следите за политикой США, Карен?
– Работая в газете, без этого не обойтись. Но мне действительно нравятся американские политики. Она куда живописнее, чем наши. Их замечания друг о друге просто потрясающи. Наши британские ребята гораздо цивилизованнее – по крайней мере кажутся такими. В ваших парнях есть что-то от барышников. Да и вся предвыборная кампания больше похожа на хорошую склоку. Остается только надеяться, что Джек Крейн не такой уж "крутой парень", каким кажется. Иначе он станет бедствием в мировом масштабе.
Не успел Драммонд ответить ей, как появился Дик Гейдж.
– Прошу прощения, – сказал он извиняющимся голосом, – я просто готов взорваться. Еще одно убийство в супермаркете. Бог мой, опять эти мафиозные разборки. Драм, спасибо за старания. И немедленно дай мне знать, если добьешься чего-нибудь от Кигана.
– Разумеется.
– До свидания, очаровательная леди. Как это ни печально, но я вынужден попрощаться. Хорошенько разрисуйте этого парня, ему нужны деньги.
Уходя, он помахал рукой.
– У вас не получилось с Киганом? – спросила Карен.
– Ничего. Послушайте, вы свободны сегодня вечером?