Мисс Киган достала толстый, обтянутый кожей альбом, положила его на колени и, переворачивая страницы, отыскала несколько черно-белых фотографий. Передавая их гостям, она рассказывала о каждой.

– Майкл женился, когда ваш отец ушел на пенсию, мисс Киган? – спросил Драммонд.

– Нет. Киганы всегда женились поздно – на лице ее появилась застенчивая улыбка – либо вообще не женились. Майкл обзавелся семьей только в тысяча девятьсот сорок четвертом году. Тогда ему было тридцать шесть. Элис была симпатичной девушкой из Нортриджа. У меня есть одна фотография Майкла вместе с ней, снятая в Ёсемите.

– Как раз тогда Майкл и переехал в Нортридж? – спросила Карен.

– Да, именно тогда это и произошло. Отец Элис был строителем, к тому времени он построил несколько магазинов, один из которых должен был стать аптекой с фармацевтическим отделом. Поскольку Нортридж находится к нам ближе, чем Пасадена, Майкл решил переехать. Таким образом, Элис жила рядом с родителями, а мы могли чаще видеться с Майклом.

– Значит, до этого момента вы всегда жили в семье, мисс Киган? – спросил Драммонд.

– Да. Когда умер Фрэнк, мама очень нуждалась во мне. А потом и здоровье отца пошатнулось... – Она слегка вздрогнула. – Я встретила одного человека... но он был с Запада, а я никак не могла оставить родителей. Вот с тех пор я и здесь. Давно же это было.

– А Том... он родился в тысяча девятьсот сорок шестом?

Воспоминание о Томе, казалось, вызвало у нее новый прилив беспокойства, словно она переступила черту, отделявшую ее прошлую жизнь от настоящей.

От Драммонда не ускользнуло, как изменилось выражение лица старушки. Ведь все те, о ком она говорила до сих пор, уже мертвы и вызывали в ней только ностальгические чувства. Но Том был жив, и поэтому вызывал настоящее беспокойство.

Сияние ее глаз, морщинки, прорезавшие на мгновение лоб, говорили о том, что и в свои восемьдесят лет она внутренне готова к любому сражению. В эту минуту Драммонд мог с уверенностью сказать, что это кроткое, благородное создание было одержимо страстью, которую смело можно назвать страстью "сражающейся ирландки". Несмотря на всю свою хрупкость, Сисси Киган была крепким орешком.

– Бедняга Том. Ваш телефонный звонок был для меня подобен шоку. Я уже похоронила его и все же боялась услышать об этом.

– Мисс Киган, – обратилась к ней Карен, – коль уж мы заговорили о Томе, вы позволите мне записать ваш рассказ?

Сисси взглянула на магнитофон, но ее мысли были где-то далеко.

– Да, пожалуйста. Я уже давным-давно боюсь слушать новости.

– Можно вас попросить рассказать о нем с самого его детства. И как можно подробнее. – Драммонд говорил настойчиво, но мягко.

– Конечно. Я всегда злюсь, когда думаю... Да уж ладно. Давайте с самого начала. Так вот, Том родился в тысяча девятьсот сорок шестом году. Все считали его чудесным мальчиком, живым и сообразительным.

Она пролистала альбом и вытащила несколько фотографий молодого Тома: в кругу семьи, на пляже, верхом на пони, играющий в футбол с дедом.

– Клянусь, он заново пробудил у моих родителей интерес к жизни. Для всех нас это были самые прекрасные годы. А потом... бедная Элис... Она так внезапно ушла из жизни.

– Тому тогда было шесть лет? – спросил Драммонд. – Мы располагаем кое-какой информацией от друга семьи в Нортридже, от одного отставного полицейского по имени О'Релли.

– От Джеральда? Мы были знакомы много лет.

– Итак, вы решили жить у вашего брата в Нортридже, чтобы помогать ему с воспитанием Тома?

Сисси грустно кивнула.

– Конечно. Здоровье моих родителей пошло на поправку, и я решила, что Том нуждается во мне больше. Майкл хорошо там устроился. Том пошел в школу, и ему там очень нравилось.

Драммонд улыбнулся.

– Мы слышали, он блестяще учился. Глаза Сисси Киган блеснули гордостью.

– Ах, каким же он был учеником! Его любимыми предметами были химия и прочие естественные науки. Разумеется, Майкл был потрясен его способностями и учил тому, чего не преподавали в школе.

– Он получил стипендию в Калифорнийском университете.

– И более того. Он имел массу наград. Я полагаю, ему следовало бы поступить в один из старейших университетов Новой Англии. И он, конечно, поступил бы, но ему хотелось быть поближе к дому.

– Он закончил учебу в шестьдесят восьмом. И каковы были его планы на будущее?

– Он колебался. Майклу, разумеется, очень бы хотелось, чтобы сын вместе с ним занимался бизнесом. Но он понимал, что Том слишком одарен, чтобы разливать по бутылочкам медицинские препараты. Но началась эта ужасная война, и Том решил сначала исполнить свой долг, а потом составлять планы на будущее. Он считал, что если пойдет добровольцем до того, как его призовут, то сумеет более свободно распоряжаться своим временем в армии, а может, даже займется тем, что пригодится ему в дальнейшем.

Драммонд кивнул и сказал, больше обращаясь к Карен:

– Что вполне объясняет, почему он служил четыре года вместо двух. Возможно, он подписал даже краткосрочный контракт с армией.

– Том так и сделал, – ответила Сисси. – Он слышал, что армии требуются химики, и думал, что приобретет там ценный опыт. Он несколько раз проходил специальные собеседования по этому поводу.

– А где проводились собеседования, мисс Киган?

– Во многих местах. На одно собеседование он летал даже в Вашингтон. Но почти ничего не рассказывал об этом. – Она заволновалась и нахмурилась. – Практически он вообще ничего не рассказывал. Когда он прошел все эти собеседования, а было это как раз до подписания контракта, мы с Майклом заметили, что его что-то очень беспокоит. Но он не захотел говорить об этом. Нам показалось, что он связан обещанием не разглашать военную тайну или что-то в этом роде. Это было на него не похоже – он очень открытый мальчик, всегда делился с нами... Но мы старались не давить на него.

– А где он начинал свою службу, мисс Киган? – спросила Карен.

– Он начал службу в Форт-Брагг, но пробыл там недолго. В первый отпуск приехал через три месяца. Как же резко он изменился за такое короткое время!

– А в чем это выражалось? – спросил Драммонд.

– Он стал тихим, задумчивым, словно внутри него шла постоянная борьба. Однажды я спросила его, в чем дело. Он ответил, что, если армия всегда будет такой неорганизованной, как ему кажется, Америке никогда не выиграть ни одной войны. Он сказал, что столкнулся в армии с административной чехардой – подписывал контракт, что будет заниматься наукой и технологией, а его послали обычным клерком в хозчасть. Он был ужасно расстроен.

– Что же все-таки случилось потом? – спросила Карен.

– Он вернулся в Брагг, и несколько недель мы ничего о нем не знали. Майкл решил, что Тома послали во Вьетнам, и, возможно, из-за этого у него случился сердечный приступ. Через какое-то время он стал жаловаться на расстройство пищеварения. Однажды, не услышав, как он умывается, я пошла проверить, что с ним. Вошла в спальню и увидела, что Майкл лежит на полу. В тот же день он умер в госпитале.

– Как все это ужасно, – печально сказала Карен.

Сисси кивнула головой:

– Это было страшное время.

– А Том приехал на похороны? – спросил Драммонд.

– Да, приезжал. И я едва узнала его. Физически он выглядел довольно неплохо, но показался мне... каким-то странным. Не могу описать это. Он просто стал другим, не таким, как прежде. Как-то духовно вырос, словно повидал такое, что не каждому доведется увидеть. Он казался... я бы сказала, напуганным.

– А может, это было связано со смертью отца? – спросил Драммонд.

– Нет-нет. Тут что-то совсем другое.

– А он не рассказывал вам о своей службе в армии? Что-нибудь такое, из чего можно было догадаться, где он служил и чем занимался?

Сисси отрицательно покачала головой.

– Очень немного. Извинялся, что редко пишет, говорил, что ему часто приходилось переезжать с места на место и писать по сути не о чем. Но я чувствовала, что ему просто не разрешалось писать о том, где он и чем занимается. – Она вздохнула. – Уже тогда мне подумалось, что я теряю его навсегда. Боже мой, как же быстро хорошее в жизни сменяется плохим. Буквально в одну минуту; счастливая семья, Том – многообещающий студент, затем уходит из жизни Майкл, а в Томе происходят странные перемены.

– Именно тогда вы и решили вернуться сюда, мисс Киган? – поинтересовалась Карен.

– Да, моя дорогая. Прошло три года, как умер отец, за матерью некоторое время ухаживала медсестра. Я переговорила с Томом, и он согласился продать дом в Нортридже, чтобы я могла вернуться сюда и ухаживать за матерью.

– После этого вы часто встречались с Томом? – спросил Драммонд.

– Я не видела мальчика два года. Позвольте, я налью вам чаю. – Разливая чай, она продолжала: – За это время я получила от него несколько писем, некоторые вообще без обратного адреса. Одно письмо было из какого-то места под названием Эджвуд, в Мэриленде. Но ни в одном из писем он не писал о том, чем занимается. Затем в один ужасный день я получила первое письмо из Вьетнама. У меня чуть не остановилось сердце. Каждый вечер в новостях сообщалось о том, что там творится. Ужасные вещи. И мысль о Томе... – Она замолчала, но жест ее был красноречивее слов.

Сделав глоток чаю, Драммонд поставил чашку.

– А вы не помните, когда именно вы получили первое письмо, мисс Киган? Полагаю, это было очень давно...

– Конечно, это было давно, но весь этот период я помню так, словно все произошло вчера. Ведь Том был для меня как родной сын, к тому же у меня не осталось ни одного родственника – мать умерла вскоре после моего возвращения сюда. Поэтому он был постоянно в моих мыслях. Первое письмо из Вьетнама я получила на Рождество в шестьдесят девятом году. К тому времени он служил в армии уже шестнадцать месяцев.

– А в каком тоне было написано письмо? Он сообщал вам что-нибудь о происходящих событиях, упоминал какие-нибудь имена?

– Нет, никогда он этого не писал. В письме говорилось, что у него все прекрасно и никакая опасность ему не угрожает, чтобы я не беспокоилась. Так же письма, вероятно, писали своим родственникам почти все парни.

– Не создалось ли у вас впечатления, что он занимается просто поставками, как он говорил раньше, и не участвует в сражениях?

Прежде чем ответить, мисс Киган внимательно посмотрела на Драммонда.

– Я никогда не верила, что все эти четыре года Том работал только снабженцем. Слишком много секретности было вокруг его службы. И слишком он талантлив для такой простенькой работы. Но я заметила и еще кое-что...

– Что же именно?

– Его ни разу не повышали в звании. Даже капрала не дали. А между тем из Тома получился бы превосходный офицер. Вот это для меня всегда оставалось загадкой.

– Мисс Киган, – поинтересовалась Карен, – а на какой адрес вы ему писали?

Драммонд обернулся к Карен и благодарно улыбнулся – хороший вопрос.

– Всегда один и тот же: почтовый ящик в Эджвуде, в Мэриленде. И на всех его письмах, даже из Вьетнама, был тот же адрес.

– А он никогда не упоминал никаких имен? – вмешался в разговор Драммонд. – Джека Крейна, например.

Подумав немного, Сисси покачала головой.

– Никаких. Я в этом абсолютно уверена. Письма его мало чем отличались друг от друга, я чувствовала, они проходят жестокую цензуру. Словно ему разрешалось писать одни и те же фразы, не более.

– Итак, прошло два года. Очередной рождественский отпуск у Тома был примерно в семьдесят первом, так?

– Совершенно верно, доктор. У Тома было четыре недели рождественского отпуска, но со мной он провел очень мало времени.

– Он сильно изменился?

– Знаете, это был совсем другой человек. Нервный, взгляд бегающий. Он плохо спал, ему все время снились кошмары. Из теленовостей и из газет я знала, что многие наши парни возвращались именно в таком состоянии, и поэтому я была не очень удивлена. Но у меня просто сердце разрывалось от боли.

– А сам он не пытался поделиться с вами, не рассказывал никаких подробностей?

– Я пыталась разговорить его, задавала вопросы... Но не могла к нему пробиться. Он жил в мире собственных кошмаров.

– Не знаете ли вы, где он провел остаток своего отпуска, мисс Киган? – поинтересовалась Карен.

– Нет, моя дорогая. Через несколько дней он стал таким неспокойным, таким нервным, что я начала серьезно опасаться за его здоровье. Однажды он сказал, что готов уехать куда глаза глядят. И это был последний раз, когда я его видела. Потом я получила от него еще два письма, и оба из Вьетнама. А еще я слышала, что он находился в какой-то частной клинике в Мэриленде после нервного срыва.

– Это вам написал сам Том? – спросил Драммонд.

– Нет. Письмо пришло из клиники. Они пообещали, что Том напишет сам, как только сможет, но я так ничего и не получила от него.

При этих словах Драммонд нахмурился.

– Вы хотите сказать, что ваша переписка с Томом оборвалась в тысяча девятьсот семьдесят втором году?

– С Томом – да. Но нынешним летом ко мне приезжали двое мужчин. Они представились как армейские врачи и сообщили мне, что у Тома было сильное нервное потрясение, он потерял память. Сказали, что Том сейчас проходит обследование и они надеются, что память у него восстановится. Домой же он вернуться пока не может.

– Мисс Киган, а вы не просили разрешения навестить его? – спросила Карен.

– Конечно, просила. Но они посоветовали мне не делать этого. Они сказали, дело не только в том, что мне придется далеко ехать, – Том просто меня не узнает. Они сказали также, что у Тома очень расшатана психика, случаются припадки бешенства и он может даже причинить мне вред. Итак, вопреки своему страстному желанию увидеть Тома, я последовала их совету.

– И с того самого момента, как Том исчез из дома, вы никогда больше не видели его?

Медленно и печально она покачала головой.

– Проходили недели, месяцы, а потом уже и годы. Сначала я получила одно случайное письмо из клиники, в котором мне сообщали, что никаких изменений в состоянии здоровья Тома не наблюдается, а потом и вообще прекратили писать. В целях самозащиты я давно уже считаю Тома умершим. Безнадежность так разрушает душу. И вдруг как гром среди ясного неба ваш телефонный звонок. Сначала я подумала, что это тот телефонный звонок, которого я так боялась все последние годы.

Драммонд покачал головой.

– Нет, он жив, но, боюсь, все еще в состоянии амнезии. Он совершенно случайно оказался на месте ограбления банка, просто шел мимо и был ранен. Полиция пригласила меня восстановить его память и получить у него информацию о грабителях. Разумеется, мне ничего не удалось добиться, но теперь он мой частный пациент, я хочу ему помочь. Сейчас он живет в моем доме в Палм-Дезерт, в ста милях отсюда.

У Сисси Киган слезы навернулись на глаза.

– Ах, бедняга, бедняга. Но где же он был все это время? Чем занимался?

– Он живет в Голливуде и перебивается случайными заработками. Но давно ли он занимается этим, мы не знаем. До сегодняшнего дня мы очень мало знали о его прошлом. То, что вы рассказали, окажет мне огромную помощь, мисс Киган. По крайней мере, теперь я знаю, что потеря памяти, амнезия, не связана с ударом, который ему нанесли грабители. Вы также подтвердили наши опасения относительно его службы в армии. Мы тоже не думаем, что все эти четыре года он прослужил в армии в хозчасти.

– Тогда что же с ним случилось, доктор?

– Не знаю. И возможно, мы никогда этого не узнаем. Но смею вас заверить, мы сделаем все возможное, чтобы разобраться в этой запутанной истории. И будем держать вас в курсе. – Драммонд встал. – Большое спасибо за гостеприимство и за помощь.

– Я вам обоим очень благодарна. Я сердцем чувствовала, что Том жив. Буду молить Бога, чтобы поскорее его увидеть. Доктор, если ему что-нибудь понадобится, у него есть деньги. Майкл все оставил ему. Дайте мне знать, сколько будет нужно, и я пришлю.

– Я непременно это сделаю. И, прежде чем мы уйдем, еще один вопрос, мисс Киган. Вам никогда не приходилось слышать, чтобы Том напевал или декламировал вот такой куплет: "Триц... блиц... триц... блиц... укокошим сотню лиц"?

Удивленно сдвинув брови, мисс Киган покачала головой.

– Когда Том вернулся из Вьетнама, он часто разговаривал во сне и просыпался весь в поту, что-то кричал, но слов разобрать было нельзя. Что же означает этот куплет?

– Мы не знаем. Но мне кажется, для Тома он очень важен. И если мы узнаем, что это значит, то, вероятно, узнаем и то, что произошло с Томом во Вьетнаме.

Драммонд подал знак Карен, но та уже предусмотрительно выключила магнитофон.

– Еще раз благодарим вас, мисс Киган. Постараемся вернуть вам Тома как можно скорее.

Они уже направлялись к машине, когда тетя Сисси, стоя в дверях, окликнула Драммонда.

– Доктор Драммонд... а как же так получилось, что никто из армии не сообщил мне, что Том был выписан из клиники? Как они могут делать такие ужасные вещи?

Драммонд обернулся и кивнул в знак согласия.

– Это действительно ужасно. И это мы тоже хотим выяснить.