Хохлов воззрился на Старлитца в скорбном удивлении:
      - Леха, почему ты хочешь, чтобы гулаги были "смешными"? Гулаги - это не смешно. Погромы - это не смешно. Война - это не смешно. Изнасилование это совсем не смешно. Человеческая жизнь, знаешь ли, очень трудна. Мужчины и женщины действительно страдают в этом мире.
      - Это я знаю, приятель.
      Хохлов оглядел его с головы до ног, потом медленно покачал головой:
      - Нет, Леха, ты этого не знаешь. Ты не можешь этого знать так, как знает это русский.
      Старлитц задумался. Это казалось неизбежной и неотвратимой правдой.
      - Ты спросил этих девушек, из Боснии ли они?
      - С чего мне их об этом спрашивать? Ты знаешь официальное отношение Кремля к конфликту в Югославии. Ельцин говорит, что наши братья, православные славяне, не способны на подобные преступления. А рассказы о насилии в лагерях - паникерская клевета, распространяемая католиками, хорватами и боснийскими мусульманами. Расслабься, Леха. Все женщины, кого я привез, - эстонские профессионалки. Даю тебе слово.
      - Раф только что дал мне свое слово, что все обстоит иначе.
      Хохлов поглядел ему в глаза:
      - Леха, кому ты веришь? Какому-то хиппи-террористу или бывалому закаленному офицеру КГБ, который на хорошем счету в русской мафии?
      Старлитц поглядел на усыпанный цветами аландский луг:
      - Ладно, Булат Романович... Я тут было... я действительно подумывал... ну знаешь, может, мне следует что-то предпринять... Ладно, не важно. Теперь к делу. Наша операция с банком разваливается на части.
      Хохлов был неподдельно поражен.
      - О чем ты говоришь? Ты это не всерьез. Все у нас идет отлично, в Петербурге нас любят.
      - Я имею в виду, что старую даму нельзя купить. Она просто вне досягаемости. Сделка провалена, ас. Не знаю, как и когда выдохся драйв, когда мы потеряли темп, но, уж поверь, запах гнили я чую. Эту ситуацию не вытянуть, приятель. Думаю, настало время нам с тобой к чертям отсюда убираться.
      - Ты не смог провести свою рекламную сделку? Очень жаль, Леха. Но это не важно. Я уверен, мы сможем отыскать другую схему добывания капитала, такую же дешевую и быструю. Всегда остаются "наркотики и оружие".
      - Нет, сам расклад тут смердит. Это затея с видео меня на это навела. Булат, я когда-нибудь говорил тебе о том факте, что я лично никогда не появлюсь на видео?
      - То есть как, Леха?
      - По крайней мере, раньше так было. Если б на меня тогда, в восьмидесятые, направили видеокамеру, она бы треснула или раскололась или плата бы сгорела. Меня просто нельзя заснять на видеопленку.
      Медленно-медленно Хохлов вынул из внутреннего кармана пиджака серебряную фляжку. Он сделал долгий задумчивый глоток, потом скривился, лицо у него дернулось. Наконец взгляд его с усталой неторопливостью сосредоточился на Старлитце.
      - Прошу прощения. Не мог бы ты это повторить?
      - Все дело в видео. Вот почему я и занялся онлайн бизнесом. Первоначально я был самым что ни на есть обычным агентом, образцовым "никем". Но это видеонаблюдение начало серьезно действовать мне на нервы. Я не мог даже дойти до забегаловки на углу за пачкой сигарет, чтоб не забили тревогу с полдюжины, черт бы их побрал, камер. Но потом я обнаружил онлайн анонимность. Онлайн шифрование. Онлайн псевдонимы. Лично мне это действительно было на руку. Теперь у меня появился способ оставаться в подполье, оставаться совершенно никому не известным, даже если за мной наблюдали и отслеживали двадцать четыре часа в сутки. Я нашел способ быть самим собой.
      - Леха, ты что, пьян?
      - Нет. Слушай внимательно, ас. Я все начистоту выкладываю.
      - Тебя что, Раф чем-нибудь напоил?
      - Конечно. Мы кофе пили.
      - Леха, ты на наркотиках. У тебя есть ствол? Отдай его мне немедленно.
      - Раф роздал все пушки детишкам из АИЯС. Они придерживают оружие, пока наемники не протрезвеют. Простая мера предосторожности.
      - Может, ты еще не акклиматизировался. Трудно спать, если солнце никогда не садится. Тебе следует прилечь.
      - Послушай, ас. Я не какой-то там паршивый слабак, который не знает, когда он на кислоте. Правила обычных людей просто ко мне неприменимы, вот и все. Я не обычный мужик. Я - Легги Старлитц, я - очень, очень странный парень. Вот почему я обычно оказываюсь в подобных ситуациях. - Старлитц провел ладонью по потному скальпу. - Помнишь ту мафиозную цыпочку, какую ты закадрил в Азербайджане?
      Хохлов помедлил, чтобы порыться в памяти.
      - Ты имеешь в виду милую и очаровательную Тамару Ахмедовну?
      - Ее самую. Жену секретаря обкома. Я был откровенен с Тамарой ровно в такой же ситуации. Я ей прямо сказал, что ее мирок разваливается на части. Я не мог сказать ей почему, я просто знал. В то время она мне тоже не поверила. Точно так же, как ты не веришь мне сейчас. Знаешь, где сейчас Тамара Ахмедовна? Торгует подержанными автомашинами в Лос-Анджелесе.
      Хохлов побледнел.
      - Ладно, - сказал он и выхватил из внутреннего кармана пиджака сотовый телефон. - Не говори мне ничего больше. Понимаю, у тебя дурные предчувствия. Дай мне сделать пару звонков.
      - Хочешь телефон Тамары?
      - Нет. Не уходи. И не сделай ничего опрометчивого. Все, о чем я прошу, просто дай мне кое с кем связаться.
      Хохлов начал торопливо набирать цифры.
      Старлитц прошел мимо сауны. Четверо расчувствовавшихся пьяных в чем мать родила выскочили из домика и побрели шатаясь по тропке перед ним. Их бледные потные шкуры были улеплены мятыми березовыми листьями от финских веников. С экстатическим уханьем двусмысленной боли они бросились в холодное море.
      Где-то внутри товарищи по Новому Мировому Порядку распевали "Старое доброе время" (2). Русские никак не могли попасть в такт.
      Раф с наслаждением дремал на криволинейном диване от Аалто, когда его разбудили Хохлов и Старлитц.
      - Нас предали, - объявил Хохлов.
      - Да? - сонно переспросил Раф. - Где? Кто предатель?
      - К несчастью, вышестоящие. Раф, протирая глаза, задумался:
      - Почему ты так говоришь?
      - Им очень понравилась наша идея, - сказал Хохлов. - А потому они ее у нас украли.
      - Интеллектуальное пиратство, приятель, - пояснил Старлитц. - Дрянной у нас мирок.
      - С Аландами покончено, - продолжал Хохлов. - Высшие круги Организации решили, что мы проявляем слишком много инициативы. Они желают пожестче контролировать такую роскошную идею. Наши финские хакеры попрыгали за борт и перешли к ним. Они перемаршрутизировали все "саны" на Калининград.
      - А где это, Калининград? - спросил Раф.
      - Это дурацкий клочок России по ту сторону всех трех независимых балтийских государств, - с готовностью объяснил Старлитц. - Они говорят, что превратят Калининград в новый русский Гонконг. Старый Гонконг вот-вот сожрут и переварят китайцы, так что мафия решила, что пора России породить свой собственный. Они превратят этот крохотный аванпост в Балтийскую беспошлинную зону, она же европейское буферное микрогосударство. Нашим финским хакеришкам они платят втрое против нашего плюс авиабилет.
      - Всемирный банк помогает им кредитами на развитие, - вмешался Хохлов. - Всемирный банк просто без ума от их идеи с Калининградом.
      - Плюс Европейский союз, приятель. Европейцам только и подавай что беспошлинные зоны.
      - И финны тоже, - сказал Хохлов. - Вот что самое худшее. Финны нас продали. Россия раньше должна была по две сотни долларов на каждого финна. В обмен на списание с долга каких-то дрянных пятидесяти миллионов долларов мои боссы всех нас сдали финнам. Они рассказали финнам о наших планах, и они продали нас, как если б мы были какой-нибудь паршивой танковой дивизией. Финская группа уничтожения уже вылетела прямо сюда, чтобы нас прикончить.
      Круглое мясистое лицо Рафа потемнело от ярости.
      - Так, значит, вы предали нас, Хохлов?
      - Это мои боссы пустили нас под откос, - стойко ответил Хохлов. - По сути, я вычищен. Меня вышибли из Организации. Наша идея понравилась им гораздо больше, чем им нравился я. Так что я буду пущен в расход. Я труп.
      Раф повернулся к Старлитцу:
      - За это мне придется пристрелить Булата Романовича. Ты, надеюсь, это понимаешь?
      - А у тебя что, есть пушка, приятель? - вопросительно поднял брови Старлитц. - Оружие у Айно. - Спрыгнув с дивана, Раф бросился вон из комнаты отдыха.
      Хохлов и Старлитц поспешно последовали за ним,
      - Ты позволишь ему застрелить меня? - краем рта спросил Хохлов.
      - Послушай, парень выполнил свои обязательства. Он всегда выполнял свое вовремя и по инструкции.
      Айно они застали в подвале одну. При ней было старое ружье для охоты на лосей.
      - Где арсенал? - потребовал Раф.
      - Я приказала Матти и Йорме увезти все оружие с этого участка. Твои наемники - ужасающие скоты, Раф.
      - Ну конечно, они скоты, - отозвался террорист. - Вот почему они идут за Шакалом. Одолжи мне на минуту ружье, дорогая. Мне нужно пристрелить этого русского.
      Айно загнала в казенник патрон размером с большой палец и встала:
      - Это мое любимое ружье. Я никому его не отдам.
      - Тогда пристрели его сама, - сказал Раф, ловко отступая на полшага. Его мафиози сорвали программу Движения. Они предали нас финским угнетателям.
      - С материка летит полиция, - вмешался Старлитц. - Все кончено. Пора разбегаться, девочка. Пора убираться отсюда.
      Айно не обратила на него ни малейшего внимания.
      - Я же говорила тебе, что русским нельзя доверять, - сказала она Рафу. Она побелела как полотно, но держала себя в руках. - Какое отношение к Финляндии имеют эти американские наемники? Мы б легко со всем справились, если б не твои амбиции.
      - Человеку нужна мечта, - объяснил Раф. - Каждому нужна великая мечта.
      Айно навела ружье в грудь Хохлову.
      - Пристрелить вас? - запинаясь, спросила она его по-русски.
      - Я не полицейский, - с готовностью предложил Хохлов.
      Айно задумалась, однако ружье не шевельнулось.
      - Что вы сделаете, если я вас не застрелю?
      - Понятия не имею, - удивленно отозвался Хохлов. - Ты что планируешь делать, Раф?
      - Я? - переспросил террорист. - Ну, я бы мог убить тебя голыми руками. - Он поднял пухлые, с ямочками ладошки в позу карате.
      - Ну да, очень тебе это поможет против вертолета с озлобленной финской группой уничтожения, - отозвался Старлитц.
      Раф расправил плечи:
      - Как бы мне хотелось с оружием в руках защищать эту землю и погибнуть на ней! Насмерть сразиться с финскими угнетателями! Однако, к несчастью, у меня нет арсенала.
      - Спасайся, Раф, - сказала Айно.
      - Что ты такое говоришь, дорогая? - спросил Раф.
      - Беги, Раффи. Спасай вою жизнь. Я останусь здесь с твоими дурацкими шлюхами и твоими пьяными голыми неудачниками, а когда появятся полицаи, вот тут я их постреляю.
      - Не слишком мудрый ход, если собираешься выжить, - сказал ей Старлитц.
      - Почему я должна бежать, как вы? Мне что, позволить моей революции рухнуть от первого же толчка властей? Даже без толики сопротивления? Это мое священное дело!
      - Послушай, ты всего лишь одна маленькая девочка, - взялся увещевать ее Старлитц.
      - Ну и что? Они переловят всех этих глупых шлюх, мужчин и женщин, пока те будут валяться в пьяном ступоре. Полицаи наденут на них наручники, тем все и кончится. Но не на меня. Я буду сражаться. Я буду стрелять. Может, меня убьют, может, меня схватят живьем. Тогда мне просто придется жить в маленьком каменном домике. Совсем одной. Долгое, долгое время. Но я этого не боюсь! У меня есть мои убеждения. Я была права! Я не боюсь.
      - Знаете, - весело сказал Хохлов, - если мы возьмем моторку, через три часа мы можем быть уже у побережья Дании.
      Водяная пыль летела им в лицо, и Аландские острова таяли вдали.
      - Надеюсь, в Дании нам не слишком часто придется проходить через паспортный контроль, - озабоченно сказал Хохлов.
      - Паспорта не проблема, - отозвался Раф. - Не для меня. И не для моих друзей.
      - Куда мы направляемся? - спросил Хохлов.
      - Ну, возможно, затея с аландским офшорным банком была несколько преждевременна, - раздумчиво произнес Раф. - Я провидец. Я всегда на двадцать лет опережаю время - но сейчас, возможно, всего на двадцать минут. - Раф вздохнул. - Чудесная девушка эта Айно! Она так мне напомнила... ну, столько было чудесных девушек... Но мне следует пожертвовать моей привычкой ударяться в поэтические мечты! В этот трагический момент мы должны перегруппироваться, мы должны обеими ногами твердо стоять на земле. Ты со мной согласен, Хохлов? Нам следует отправиться в единственное место действия в Европе, которое гарантирует прибыть.
      - В бывшую Югославию? - с готовностью спросил Хохлов. - Говорят, из Белграда можно бесплатно позвонить по телефону куда угодно во всем мире. Используя валюту, которой больше и не существует-то вовсе!
      - Там очевидный потенциал, - продолжал Раф. - Разумеется, это требует дельцов, умеющих приземляться на ноги и сухими выходить из воды. Людей действия. Лучших на своей стезе.
      - Босния-Герцеговина, - выдохнул Хохлов, поднимая раскрасневшееся лицо к новому, без устали поднимающемуся солнцу. - Новый фронтир! Что скажешь, Старлитц?
      - Думаю, я какое-то время просто пооколачиваюсь тут и там, - отозвался тот и зажал себе нос большим и указательным пальцами.
      Внезапно и без дальнейших слов он перевалился спиной за борт в темную воду Балтики. Через несколько кратких мгновений он уже исчез из виду.
      Примечания переводчика
      1. Да здравствует цифровая революция! (исп.)
      2. "Auld Lang Syne" - песня, которой по традиции заканчивается встреча друзей, собрание и т.п.