* * *

Сниффи привиделась хрустальная вазочка с шариками восхитительного, чуть подтаявшего, бананового мороженого, посыпанного молотым арахисом. Но чудесный сон был грубо нарушен. Над самой крышей истошно ревел турбинами громадный вертолёт. Толком ещё не проснувшись, Сниффи скатился с кровати на пол, заполз под ржавую панцирную сетку и замер среди пыли и мусора. За ним охотятся! В груди гулко стучало сердце. Немного погодя, Сниффи почти овладел собой. Ведь он ребёнок, так? А кому нужен ребёнок?

Свист и рокот вертолёта мало-помалу затихли вдали. Сниффи вылез из-под кровати и, чуть-чуть раздвинув светомаскировку, осторожно выглянул в окно. В безоблачно-голубом утреннем небе не было ни пятнышка.

Сниффи почувствовал голод. Конечно, мороженое давно стало легендой, но есть всё равно что-то нужно. Сниффи натянул разбитые кроссовки, вылинявшие джинсы и рваную футболку. В брошенном двухквартирном доме на Бруксе он поселился после того как покровительствующие ему бандиты из Торговой Палаты недели две назад захватили эту и прилегающие к ней улицы. Сниффи выволок из-под задней лестницы порядком тронутый ржавчиной велосипед, водрузил поперёк руля бейсбольную биту с автографом некогда знаменитого, а теперь позабытого игрока, вскочил в седло и направился к университетскому городку.

Пригород Западного Роли все более превращался в дремучий лес. Многие годы деревья здесь не вырубали, и теперь высокие сосны подпирали небо своими вершинами, а под ними, жадно ловя редкие лучи света, жались дубы и клёны. Над самыми узкими улицами мощные ветви, переплетаясь, образовывали толстый зелёный полог — весьма удобное прикрытие от вертолётов.

Перекрёсток Брукса и Уэйда перегораживали три сгоревших грузовичка с наваленными в кузова дырявыми мешками с песком. Бока давно превратившихся в металлолом машин покрывали полные злобы и болезненного хвастовства надписи, вкривь и вкось начертанные боевиками из местных отрядов самообороны. За грузовиками затаились два бандита, пристально вглядывающихся в верхушки деревьев, хотя вертолёта слышно не было.

Сниффи остановился, прислонил велосипед к покосившемуся пожарному гидранту и дальше последовал пешком.

Оказалось, что обоих бандитов он знает. Широкоплечего звали Трампом. На нём были грязные, латаные-перелатанные джинсы и рубашка, на голове — алая бейсболка с изображением угрюмого волка, с поясного ремня свисала чёрная лыжная шапка. Глядя на молодое лицо Трампа, Сниффи попробовал догадаться, сколько тому на самом деле лет. Сорок? Пятьдесят? Шестьдесят пять? Представить, что этот головорез с жидкой бородёнкой гораздо старше, чем выглядит, было невозможно.

На краю изрешечённого кузова «тойоты» лежали ветошь, длинный латунный шомпол и банка вонючего растворителя, с помощью которых напарник Трампа чистил штурмовую винтовку. На спине его форменного камуфляжного жилета красовалась кличка «Гетти», вышитая либо его девчонкой, либо матерью, либо даже бабушкой. Запихав кусок ветоши в ствол винтовки, Гетти сказал:

— Пригибайся пониже, малыш, а то не ровен час пулю схлопочешь!

— Что-то случилось? — с наивным видом поинтересовался Сниффи.

— С самого утра тут кружит неизвестно чей вертолёт, — ответил Трамп.

— Может, это вертолёт Национальной Гвардии? — предположил Сниффи.

— Вряд ли. Скорее, европейцев. На нём я заметил, вроде бы, швейцарский флаг. Белый крест на красном поле. Город осматривают, заразы, — мрачно изрёк Гетти.

Пока они разговаривали, вертолёт вернулся и, свистя лопастями всего в сотне ярдов над верхушками деревьев, пролетел прямо над ними. Сниффи инстинктивно бросился на покрытый трещинами асфальт, но, приподняв голову и прищурившись, разглядел, что вертолёт грузовой, а не военный. Меж тем люк вертолёта распахнулся, и в небе закружилось жёлтое облачко. Поток воздуха от винта, ударив по облачку, разметал его на отдельные листки, и они устремились вниз, навстречу деревьям и улицам. Вертолёт, сделав круг, выбросил ещё партию листков и скрылся за домами.

Над перекрёстком порхало несколько листков. Сниффи поймал один прямо в воздухе и увидел отпечатанный на дешёвой газетной бумаге портрет лысого мужчины в очках с толстыми стёклами. Подпись под портретом гласила:

Сидни Джи Хаверкемп — естественный возраст 42 года, волосы светлые, рост 162 сантиметра, вес 84 килограмма. В недалёком прошлом Хаверкемп был доктором биохимии и действительным членом общества по исследованию человеческих возможностей.

Служба Здравоохранения Европейского Сообщества гарантирует вознаграждение в пятьдесят ампул омолаживателя любому, кто доставит доктора Хаверкемпа живым и невредимым.

— Чёрт возьми, — пробормотал Гетти. — Европейцы, и те разыскивают Хаверкемпа.

— Целых пятьдесят ампул! — Трамп мечтательно закатил глаза. — Года два-три жизни, не меньше.

— Подумаешь, пятьдесят ампул. — Гетти презрительно сплюнул. — Умник, что изловит Хаверкемпа, загребёт столько омолаживателя, сколько захочет.

— Всякому известно, что Хаверкемп мёртв, — твёрдо заявил Сниффи. — Мёртв давным-давно.

— Ты что-то путаешь, парень, — серьёзно возразил Гетти. — Хаверкемп живёт в Коста-Рике. Говорят, он заправляет несметными отрядами накачанных дурманом парней, и в его власти — вся страна.

— А я слышал, что его держат люди из Продовольственной Программы в старой тюрьме где-то на Западе, — поделился Трамп.

Гетти, ещё раз изучив листок, сказал:

— Чертовы европейцы! Напишут же! Сто шестьдесят два сантиметра! Что за сантиметры такие?

— А как, по-твоему, Сниффи, если по-человечески, то какого Хаверкемп роста? — спросил Трамп.

Сниффи небрежно запихал листок в карман джинсов. Под пристальным взглядом Трампа ему сделалось не по себе, и он потерянно забормотал:

— Думаю, ростом он — дюймов шестьдесят пять — шестьдесят шесть. Гляди-ка, патруль пожаловал!

И действительно, на гребне ближайшего к востоку по Уэйд-Авеню холма показались четыре фургона. Окна фургонов были закрыты ставнями из стальных полос, на раскачивающихся антеннах мотались флажки с чёрными остроугольными буквами УОЛ на красном фоне. Всякому сразу становилось ясно, что патруль принадлежит Университетской Оборонной Лиге. Фургоны спустились к подножию холма и встали, не глуша двигателей. Видимо, вскоре патрульные убедились, что обстановка здесь спокойная, и в первом фургоне отворилась боковая дверца. Наружу высунулся толстый парень в кожаном шлеме и драном пиджаке, проворно сгрёб несколько листков с мостовой и, поскорее убравшись в безопасное чрево машины, гулко захлопнул тяжёлую дверцу.

Сниффи, Гетти и Трамп перевели дыхание.

— У университетских кишка тонка для ближнего боя, — с расстановкой проговорил Трамп.

— Что с них возьмёшь?! — с холодной ненавистью произнёс Гетти. — Одно слово, интеллектуалы! Хотят жить вечно!

Что правда, то правда, яйцеголовые из Лиги действительно избегали ближних боев. Несколько месяцев назад, не поделив что-то с Чёрными Беретами, они полдня методично обстреливали центр Западной Роли из 105-миллиметровых орудий, установленных на верхних этажах небоскрёба в северной части университетского городка, но даже затем руины штурмовать не стали. Вполне возможно, что и утренний облёт был совершён по просьбе Лиги.

Гетти помыл руки, перепачканные ружейной смазкой, под струёй коричневатой воды из пластиковой бутыли и придирчиво осмотрел пальцы. Ногти и прежде выглядели неважно, а теперь их ещё и разъел растворитель. На большом пальце правой руки ноготь вообще треснул пополам. У самого Сниффи ногти давно стёрлись до самого мяса, и, хоть он и носил безумно дорогие искусственные, кончики пальцев все равно давно превратились в уродливые мозоли. Да и с волосами на голове творилось что-то неладное. Вот уже год они оставались короткими, пшеничного цвета завитушками длиной всего в два дюйма, но зато Сниффи не приходилось заботиться о причёске.

Влажный ветерок, прошелестев в ветвях дуба, бросил Трампу под ноги очередной листок. Тот поднял его, ещё раз бегло просмотрел текст объявления о розыске и, наколов листок левым глазом Сидни Хаверкемпа на ржавую антенну «тойоты», спросил:

— А может, поиски Сидни Хаверкемпа европейцы используют лишь как прикрытие? Может, в действительности они замышляют проникнуть в глубь страны и захватить нас?

— Лучше бы им сюда не соваться, — авторитетно заявил Гетти.

Послышался протяжный автомобильный гудок. Это, следуя давно заведённому обычаю, водитель за квартал до блок-поста нажал на клаксон. Трамп поспешно натянул на лицо лыжную шапочку с прорезями для глаз и, выпятив грудь, вышел на дорогу. С тыла, вооружённый автоматической винтовкой М-16, его прикрывал Гетти.

— Эх, мне бы пушка тоже не помешала, — завистливо пробурчал Сниффи.

— Не лезь в дерьмо, парень, целее будешь, — посоветовал ему Гетти.

К перекрёстку подкатил бронированный фургон. В нём сидели служащий кентуккской компании по продаже бройлеров и охранник. Бандиты, хотя и обрадовались жареной курятине, пропуск для порядка потребовали.

Торгаш, порывшись в кожаной сумке, вытащил толстую пачку пёстрых листков и листочков. Здесь нашлись пропуска и Университетской Оборонной Лиги, и Коричневых Беретов, и Департамента полиции Роли, и Добровольческих Христианских Отрядов, и Наблюдательного Совета Бевелью, и Народного Фронта Освобождения Графства Робсон, и даже жёваные листочки крошечных вооружённых группок, подчинивших себе всего один-два квартала.

— В ваш конец города залетал вертолёт? — поинтересовался Трамп.

— Да, сэр. Листовки разбрасывал. Кажется, потом вертолёт приземлился за университетом.

— Как думаешь, отыщут европейцы старика Хаверкемпа?

Торговец, хрипло рассмеявшись, кивнул на своего телохранителя и сказал:

— Бобби считает Хаверкемпа антихристом.

— Точно, ведь у него, как у антихриста, пять глаз и девять рогов, — подтвердил Бобби — чернокожий гигант с изувеченным, почти лишённым подбородка лицом. По-видимому, Бобби наткнулся на прыгающую мину. Неудивительно, что, по его мнению, конец света уже наступил.

— Отыскать его по таким приметам будет несложно. — Трамп улыбнулся собственной остроте.

Наконец в пачке был найден пропуск Торговой Палаты, но он оказался просроченным.

Трамп достал из кармана чистый бланк, от души шлёпнул по нему резиновой печатью и выдал торгашу в обмен на пять старых серебряных четвертаков пошлины. После окончания этой процедуры Сниффи приблизился к машине и, просунув белобрысую голову в окошечко, спросил:

— У вас куриная печёнка найдётся?

Бобби выпучил глаза.

— А у тебя и деньги водятся, малыш?

— У меня с собой двадцать миллиграммов. Меняю на полуторакилограммовую упаковку печёнки.

Услышав про двадцать миллиграммов, Бобби притих. Торговец открыл фургон и, получив от Сниффи самодельную ампулу, вручил ему картонную коробку с замороженной куриной печёнкой.

Фургон покатил к следующему блок-посту, старательно объезжая колдобины, а Трамп, задумчиво глядя на Сниффи, пробормотал:

— Похоже, парень, у тебя всегда при себе лишняя ампула с омолаживателем.

— Причём стабильно отменного качества, — буркнул Гетти.

Листки с проклятого вертолёта, несомненно, пробудили в бандитах подозрительность.

— Всё дело в моём нюхе, — с запинкой ответствовал Сниффи. — Хоть я и ребёнок, но легко распознаю качество товара по запаху. Если бы не я, вы бы, парни, всё время нарывались на омолаживатель-суррогат. — Привязав коробку к багажнику велосипеда, он добавил: — Хотите куриной печёнки? В ней прорва полезного для костей железа.

— Ты и в продуктах разбираешься? — удивился Гетти.

По спине Сниффи покатились капельки холодного пота. Напрасно он распустил язык. Сниффи, сжав правой рукой ручку бейсбольной биты, прикинул расстояние до банки с растворителем. Если плеснуть растворитель Гетти в лицо, то, возможно, удастся треснуть Трампа по лбу прежде, чем тот выстрелит… Сниффи мысленно приказал себе не паниковать. Вряд ли бандиты что-то заподозрили. Опять воображение играет с ним злые шутки.

— Пока, парни, мне пора, — быстро проговорил Сниффи и, собрав волю в кулак, повернулся к бандитам спиной, не спеша взгромоздился на велосипед и надавил на педали.

Отъехав подальше и убедившись, что с блок-поста его не видно, Сниффи крадучись пересёк Уэйд и оказался на территории Университетской Оборонной Лиги. Ему, конечно, вообще не следовало возвращаться в Роли, но очень уж хотелось знать, что творится в городе, да и прятаться на вонючей ферме порядком надоело. К тому же прекрасное знание города, в лаборатории которого он проработал много лет, свело риск к минимуму. Да и вообще, чего бояться? Голова у него работает отменно, закалённые ежедневным риском нервы тоже вряд ли подведут.

Сниффи поехал медленнее. Вокруг царило запустение. Под толстым слоем опавшей листвы предательски скрывались обломки кирпичей, куски осыпавшейся штукатурки и проржавелые останки рухнувших водосточных труб. Заброшенные блиндажи и доты в этой части города были оплетены зелёными гирляндами вьюна, стены, двери и оконные рамы многих домов зияли пулевыми отверстиями, а крыши были разнесены ракетами и артиллерийскими снарядами.

Вскоре Сниффи достиг кварталов, окончательно не покинутых людьми. К его удивлению, жители Роли постепенно усвоили трудную науку выживания в условиях почти непрерывных вооружённых стычек. Двери уцелевших домов были тщательно обиты стальными листами и надёжно заперты на засовы, стекла на окнах заклеены крест-накрест бумажными полосами, пустые проёмы забиты досками и фанерой. Среди огородов, курятников и водяных цистерн виднелись бомбоубежища и траншеи. Каждый день в дома на два-три часа подавалось электричество, а раз в неделю — вода. В отдельных районах города установилось подобие нормальной жизни. Почти на всех домах красовались нанесённые краской из пульверизаторов эмблемы УОЛ, а самые отчаянные жители, плюющие на бесчинства Национальной Гвардии, вывесили даже флаги Северной Каролины.

В восточной части университетского городка, по местным понятиям, вообще жизнь била ключом — кто-то что-то тащил в дом, кто-то что-то строил, кто-то копошился на собственных чахлых огородиках, а возле баптистской церкви Сниффи даже увидел, как управляющий Лиги раздаёт небольшие дозы омолаживателя университетского производства дюжине горожан преклонного возраста. В прежние времена, когда существовала Федеральная программа здравоохранения, поддерживаемая Центральным правительством, все старики получали инъекции регулярно. Правда, уже тогда злые языки поговаривали, что омолаживатель хоть и творит чудеса, избавляя людей от недугов и возвращая в их тела молодость и здоровье, но быстро вызывает болезненное привыкание к себе. Одно время ходили даже неправдоподобные, по мнению Сниффи, слухи о том, что регулярно принимающие омолаживатель становятся агрессивными, безжалостными, не дорожащими ни своей, ни чужими жизнями. Впрочем, кое у кого омолаживатель действительно вызывал непредвиденные побочные эффекты.

Вот и сейчас намётанный глаз Сниффи различал людей, которые испытали на себе эти эффекты. Например, белокурая девочка выставляла напоказ свои стройные ноги, но даже блузка с пышными воланами и свободная ветровка были не в силах скрыть горб — результат запущенного случая разрушения костей. А вот замер, опираясь на тяжёлую трость, хмурый гладколицый старикашка. Ясное дело, у него прогрессирующий артрит. В прежние времена Сниффи отдал бы правую руку, чтобы заполучить подобных уродов для исследований в свою лабораторию, но даже тогда желающих войти в контрольную группу не находилось. Неудивительно, ведь стареть никому не хотелось. Чтобы остаться навсегда молодым, достаточно было лишь с юных лет регулярно колоть себе омолаживатель. Правда, не у каждого это получалось, поскольку медикамента на всех не хватало, дозы день ото дня дорожали, и молодыми оставались лишь те, кто обладал обширными связями или огромными деньгами. Но урвать себе долю омолаживателя жаждал всякий. Те, кому это не удавалось, взялись за оружие. По всей стране возникли отряды самообороны и просто банды, охотящиеся за препаратом. Полиция и Национальная Гвардия превратились в преступные вооружённые формирования, наживающиеся на перепродаже и производстве зелья. Правительство, лишившись опоры силовых структур, в одночасье пало. В стране воцарилась анархия…

Повсюду валялись проклятые жёлтые листки. Усилием воли заставив себя не обращать на них внимания, Сниффи проехал вдоль оплетённой колючей проволокой лужайки к бетонным лотам Лиги и помахал рукой часовым, засевшим за мешками с песком у ворот, и снайперам на вышках. Охранники без вопросов пропустили его, безобидного мальчишку, в лагерь. Проехав по Пуллен, Сниффи слез с велосипеда и спрятал его в кустах у насыпи. Дальше тянулся посёлок беженцев — заброшенное футбольное поле, усеянное хижинами и потрёпанными вылинявшими палатками. Пройдя по периметру поля, Сниффи попал на территорию госпиталя Красного Креста. Минут через десять в одной из палаток он отыскал доктора Сесили Рассел, славящуюся на всю округу тем, что она вопреки запрету руководителей Лиги, защищающей госпиталь, лечила бесплатно абсолютно всех. Сесили, сидя за грубо сколоченным деревянным столом поедала скудный завтрак — горстку вареного коричневого риса.

— Привет, Сесилия! — воскликнул Сниффи.

Она, смерив его хмурым взглядом, отрезала:

— Я тебя сто раз просила, зови меня доктором Рассел.

Волосы её утратили блеск, оправа очков держалась на проволочке и куске бинта, белая блузка после множества операций была запятнана кровью. Сниффи в который уже раз подумал, что, когда ей было тридцать пять, она выглядела куда привлекательнее, чем сейчас, став двадцатилетней.

— Чего ты злишься, Сесилия?

— Уходи, Сидни.

Сниффи с подозрением огляделся и, убедившись, что её никто не слышал, прошипел:

— Не называй меня так.

— Так кто же из нас злится?

— Я принёс тебе куриную печёнку. Тебе или детишкам беженцев… Кому она достанется, решишь сама.

Сниффи положил коробку на стол, сел рядом с Сесилией на перенесённую сюда садовую скамейку и сунул пригоршню холодной печёнки себе в рот.

— Зачем ты принёс это?

— Печёнка тебе полезна. В ней масса железа, а у тебя в крови недостаёт красных кровяных телец.

— Задобрить меня пытаешься?

— Может быть, может быть, любовь моя.

— Опять ерунду порешь.

— Просто мне хотелось сделать тебе приятное, Сесилия. Почему, сам не знаю. Я живу по принципу «живи и радуйся жизни».

— Ты не думаешь о будущем.

— А к чему думать о будущем. Ведь мы бессмертны.

— Разве?

— Конечно, ведь за последние годы мы не только не постарели, но и стали моложе.

— Непостижимы мысли человека, желающего вечно оставаться двенадцатилетним.

— Страховка ещё никому не вредила. А сей юный возраст я выбрал впрок, про запас. Неизвестно ведь, как будут идти поставки омолаживателя.

— А тебе разве не хочется достичь половой зрелости?

Сниффи сумел сохранить хладнокровие.

— Половой вопрос меня не волнует.

Доктор Рассел замерла, уставясь в миску, затем вынула ложкой что-то из риса и с брезгливой гримасой отшвырнула в сторону. Наверное, ей попался таракан. Сниффи достал из кармана листовку, расправил её и положил на стол перед Сесилией.

— Сесилия, что ты думаешь о летавшем сегодня вертолёте?

— А зачем мне о нём думать?

— Похоже, европейцы затеяли охоту на всю нашу прежнюю команду. Но, думаю, и на этом они не успокоятся. Не исключено, что, начав с Роли, они попытаются захватить всю страну.

— По мне, так пусть себе захватывают. Быть может, порядок здесь наконец-то наведут.

— Тебе что же, свобода не дорога?

— Мне дороги мир, законность и гарантированное здравоохранение.

— Со временем здесь и без европейцев наладится жизнь.

— Когда наладится? Через сотню-другую лет?

— Да хоть через сотню-другую. — Сниффи пожал плечами. — Куда нам спешить?

— Через сотню-другую лет, дурачок, мы оба будем давным-давно мертвы!

Сниффи рассмеялся.

— Если мы и умрём, то уж точно не от старости.

— Напрасно веселишься. Ведь после того как во внутреннем дворе университета приземлился один из вертолётов европейцев, тебе не позавидуешь.

— А что европейцы здесь позабыли?

— Они горят желанием то ли препарировать тебя, то ли арестовать.

— Арестовать меня? Но за что? Ведь я преступлений не совершал.

— Оставь меня в покое, — сказала Сесилия, не скрывая отвращения.

Бедняжка Сесилия была бесхребетной интеллигенткой с узкими взглядами на жизнь.

Она знать не желала, что, разработав омолаживатель, Сниффи всего лишь выполнил работу, заказанную преуспевающими медицинскими компаниями.

— Сесилия, давай решим, что нам делать дальше.

— Возвращайся на ферму, а я тебя не выдам.

— Разумеется, не выдашь. Куда ж ты денешься?

— А с чего это ты рассчитываешь на мою помощь? — спросила Сесилия, разглядывая листок.

— Ты уже позабыла про куриную печёнку и про инъекции?

— К чёрту твои инъекции!

Сниффи бережно извлёк из кармана джинсов пузырёк, отвинтил крышку и, демонстративно принюхавшись, прошептал:

— Чистый омолаживатель. Обезвоженный, с характерным запахом. Высшая проба!

— Уходи. — В голосе Сесилии явственно прозвучало отчаяние.

Сниффи заметил на её висках бисеринки пота. Несомненно, её организм требовал новой дозы дурмана.

— Тебе не обойтись без очередного вливания, — сказал он. — Подумай, сколько больных погибнет, если ты ослабнешь или заболеешь.

— Уговорил. Но не здесь же…

Сниффи быстро оглядел обширное помещение госпитальной палатки. Повсюду на складных койках под одеялами цвета хаки лежали перевязанные окровавленными бинтами раненые. Никого постороннего и ничего подозрительного.

— Я быстренько уколю тебя в бедро, а ты мне дай несколько медицинских игл. А то мои совсем затупились.

— Ничего ты от меня не получишь!

— Да ладно тебе, Сесилия. У тебя же куча игл, ты как-никак руководишь госпиталем Красного Креста.

— Иглы предназначены только для тяжелобольных и умирающих.

— Без очередных доз омолаживателя мы все умрём естественной смертью. Такова логика жизни. Верно?

Сесилия уныло кивнула и провела Сниффи в операционную, отделённую от палат брезентовым пологом.

— Ты молод только внешне, но ум и опыт у тебя как у взрослого мужчины, — злобно прошептала она. — Так и не корчи из себя мальчишку, веди себя соответственно возрасту.

— Теория Фрейда ко мне не подходит. А вот у тебя, согласно этой теории, явная склонность к самопожертвованию и самоубийству.

Доктор Рассел, прикусив нижнюю губу, повернулась к Сниффи спиной, приспустила брюки и слегка нагнулась. Сниффи достал шприц, набрал в него жидкость из баночки прямо через крышку и, слегка шлёпнув Сесилию по ягодице, вонзил иглу.

— Чёрт! Игла-то у тебя тупая!

— Я предупреждал!

Они вернулись на скамейку перед деревянным столом. Сниффи принялся с интересом наблюдать за действием дурмана. Вскоре на бледных щеках Сесилии проступил румянец, руки задрожали. Пытаясь скрыть довольную усмешку, она встала, потянулась и зевнула.

У входа послышался топот, а через секунду в палатку вошли люди в форме. Европейцы! Сниффи юркнул под стол, переполз в операционную и стал украдкой наблюдать. Доктор Рассел встала навстречу гостям — двум рядовым, вооружённым миниатюрными автоматами французского производства, и сержанту с тяжёлым, будто вытесанным из гранита подбородком. Один из солдат толкал перед собой тележку из нержавейки, уставленную белыми баночками с латинскими надписями и красными крестами на этикетках.

— Кто вы? — несколько громче, чем требовалось, спросила Сесилия. — И что вам здесь нужно?

— Вы доктор Сесилия Рассел? Руководитель этого госпиталя?

— Да.

— Мы прибыли к вам, доктор Сесилия Рассел, с миссией дружбы и доброй воли. Наш шеф, герр Шпитцлер из Европейского Красного Креста, передаёт вам наилучшие пожелания и просит принять в дар вот эти медикаменты. — Сержант указал на тележку.

— А медицинские иглы вы привезли?

— Да.

— А антибиотики?

— Тоже.

— Отлично. И чем же я могу вам помочь?

— Нам хотелось бы заручиться поддержкой местных добровольческих отрядов. Мы надеемся полностью прекратить здесь боевые действия и наладить экономические отношения между… — Взгляд сержант упал на стол, и он на секунду запнулся. — Вижу, к вам уже попали наши листовки. Быть может, вы знаете, где разыскать доктора Хаверкемпа?

— Да он, поди, давно уже мёртв.

— По нашим сведениям, он всё ещё жив.

— Я не видела доктора Хаверкемпа вот уже многие годы. А зачем он вам?

— Предпочёл бы не отвечать на ваш вопрос. Впрочем, достаточно и того, что он — преступник.

— Я… Э-э-э… — Сесилия, на секунду запнувшись, добавила: — Медицинские исследования, которыми занимался Хаверкемп, по-моему, были вполне законными.

— В своих исследованиях он проявил преступную халатность.

— И что же вы с ним сделаете, если поймаете?

— Пустим ему пулю меж глаз. — Сержант с усмешкой ткнул указательным пальцем себе в переносицу. — Вот сюда. Но пуля будет не свинцовая, а с зарядом гуманизма.

Сниффи счёл, что услышал достаточно. Пора было сматываться из госпиталя.

Проскочить мимо солдат было нереально. Это же не олухи из добровольческих отрядов и банд, а настоящие профессионалы, каких здесь давно не видели.

Привезённая солдатами тележка с медикаментами стояла совсем рядом. Сниффи высмотрел на ней скальпель. Если удастся завладеть скальпелем, то можно будет прорезать дыру в задней стенке палатки и выскользнуть незамеченным.

Сниффи ползком залез под тележку и высунул руку, но нашарить вслепую скальпель ему сразу не удалось. Немного выждав, он сделал вторую попытку. Его рука уже коснулась холодной ручки скальпеля, как вдруг кто-то грубо сжал его запястье и выволок из-под тележки. Солдат-европеец!

— Кто этот мальчишка?! — рявкнул сержант.

Сесилия, охнув, взволнованно запричитала:

— Это мой сын Чип. Чип, радость моя, зачем ты залез туда?

— Прости, ма. Мне было интересно.

— Запомни, сынок, что именно любопытство сгубило кошку.

— Герр Шпитцлер не говорил нам, что у вас есть сын, — заметил сержант.

— Так он и не знал о моём сыне.

Сниффи решил, что настало время разыграть комедию, и, извиваясь в руках солдата, заверещал:

— Мистер, мистер ведь вы не сделаете мне больно? Ведь не убьёте меня?

— Отпусти его, — скомандовал сержант.

Солдат выполнил приказ, но остался в шаге за спиной Сниффи.

— Спасибо, сержант. — Сниффи одёрнул футболку. — А то я уж испугался, что угодил в лапы к фашистам.

Сержант удивлённо уставился на Сниффи.

— Сколько тебе лет, парень?

— Двенадцать, сэр.

— Следовательно, ты не можешь знать, каким был мир прежде, чем доктор Хаверкемп сделал своё злосчастное открытие. Откуда же тебе известно о фашистах?

— Нам о них рассказывали в школе.

— Все школы давным-давно закрыты.

— Меня обучала мама.

— Он очень способный ребёнок, — пояснила Сесилия.

— Да уж, не по годам способный мальчуган. — Глаза сержанта подозрительно сузились. — Мы покажем его герру Шпитцлеру.

С истошным воплем Сниффи бросился на четвереньки, воспользовавшись замешательством солдат, молниеносно прополз под ближайшей койкой и понёсся к выходу.

Сниффи выбрался наружу. Здесь у него было явное преимущество перед европейцами: он знал местность, а они нет. Через полторы минуты бега зигзагами между палатками и хижинами он оказался на краю футбольного поля, выкатил из кустов свой велосипед, вскочил в седло и погнал к Восточной площади.

Ему было совершенно ясно, что бейсбольная бита более не защитит его. Беспощадные враги уже знают, как он выглядит! Теперь ему отчаянно нужен пистолет.

Достигнув территории Торговой Палаты, Сниффи почувствовал облегчение. Членом банды он, конечно же, не был, но её руководитель — генерал Рокфеллер — приходился ему, как-никак, родным дядей.

Университетская Оборонная Лига заодно с европейцами, поскольку позволила вертолёту приземлиться на своей территории. Наверняка европейцы попытаются объединить свои силы и с отрядами Национальной Гвардии. Следовательно, Сниффи лучше всего держаться поближе к банде Рокфеллера.

Штаб-квартира торговцев была самой крупной крепостью в Западной Роли, а возможно, и во всём штате Северная Каролина. Сюда вела лишь единственная дорога с юга, со всех остальных сторон улицы были заминированы и перерыты двойным рядом траншей, повсюду были замаскированы пулемётные гнёзда. Некогда штаб торговцев был обычным многоквартирным домом, но теперь все окна в нём были заложены мешками с песком, и имелись лишь узкие бойницы, из которых можно было вести прицельный огонь. На крыше располагались зенитки, надёжно защищающие от непрошеных гостей с воздуха. Периодически из подземного гаража выкатывались грузовые форды, превращённые в броневички, объезжали владения торговцев и вновь скрывались под землёй.

Количество вооружения в штаб-квартире торговцев заставляло многочисленных покупателей относиться к ним с уважением. А покупателей сюда каждый день наведывалось немало. Часто к торговцам приходили люди с трясущимися руками и остекленевшим взором, а выходили бодрыми и счастливыми. Наведывались сюда и богачи, но даже им приходилось оставлять личные автомобили, не доехав как минимум квартал, поскольку торговцы не желали, чтобы в их владения прикатила бомба на колёсах, как это когда-то случилось.

Вертолетов в небе видно не было, и Сниффи быстро пересёк лужайку и соскочил с велосипеда у крыльца штаб-квартиры торговцев. Его терзал страх, ему явственно казалось, что его тощую шею стягивает удавка. Чувство было не из приятных.

В тени крыльца стояла очередь покупателей, вдоль неё прохаживался вооружённый автоматом охранник в чёрных очках и с подозрением вглядывался в лица.