Голос прошептал ему сладко, нежно, радостно:

— Алан!

Он попытался протянуть руки. Лицо приблизилось, прижалось к его лицу. Нежные руки обвились вокруг его шеи; еще более нежные губы целовали его глаза. Он слышал тихие рыдания. Алан знал, что погоня кончилась, и он победил.

Это было на пятый день после битвы в расщелине. А на шестой он сидел на кровати, весь обложенный подушками.

И Смит, и Киок, и Ноадлюк, и Татпан, и Топкок, и Вегарук, его старая экономка, — все приходили навещать его; а Мэри только изредка и лишь на несколько минут отлучалась от него. Но Тоток и Амок Тулик не приходили. Алан видел странную перемену в Киок и решил, что они умерли. Он боялся спросить, потому что больше всех других любил этих двух недостававших товарищей.

Смит первый рассказал ему подробности того, что случилось; но он мало останавливался на битве в пещере — Мэри сама уже рассказала Алану об этом.

— С Грэйхамом пришло больше тридцати человек, а семь раненых осталось на нашем попечении. Теперь, когда Грэйхам умер, они в смертельном страхе: боятся, как бы мы не отдали их в руки правосудия. А без Грэйхама и Росланда, которые могли за них заступиться с помощью денег, они знают, что погибли.

— А наши люди? — тихо спросил Алан.

— Сражались, как дьяволы.

— Да, я знаю, но…

— Они, не теряя ни минуты, пришли с гор.

— Вы понимаете, о чем я хочу спросить, Смит?

— Да, Алан. Семеро убитых, включая Соквэнну.

Он стал перечислять их по именам. Тотока и Амок Тулика среди них не было.

— А Тоток?

— Ранен. Был на краю смерти, и это чуть не убило Киок. Она с ним днем и ночью, и ревнует, как дикая кошка, если кто-нибудь другой пытается ухаживать за ним.

— В таком случае, я доволен, что Тоток ранен! — Алан улыбнулся, а потом спросил:

— А где Амок Тулик?

«Горячка» опустил голову и покраснел, как мальчик.

— Спросите ее, Алан.

Немного спустя Алан задал тот же вопрос Мэри. Она тоже покраснела, ее глаза таинственно засияли.

— Вы должны подождать, — промолвила она и больше не прибавила ни слова, хотя он наклонил ее голову и держал в руках мягкие нежные волосы, угрожая не отпустить их до тех пор, пока она не откроет ему секрета. В ответ Мэри тихо вздохнула, прижалась своим зарумянившимся лицом к его шее и прошептала, что охотно принимает наказание. Таким образом, осталось тайной, куда исчез Амок Тулик и что такое он делает.

Немного спустя Алан решил, что догадывается, в чем дело.

— Я не нуждаюсь в докторе, но вы были очень заботливы, если послали Амок Тулика за ним. — Потом он вдруг спохватился: — какой я бесчувственный дурак! Конечно, есть другие, которым доктор нужнее, чем мне.

Мэри кивнула головой.

— Но я думала главным образом о вас, когда посылала Амок Тулика в Танана. Он поехал верхом на Кооке и может вернуться каждую минуту.

Она отвернулась, так что Алан мог видеть только кончик розового уха.

— Очень скоро я поправлюсь и буду готов к путешествию, — сказал он. — Тогда мы отправимся в Штаты, как и предполагали.

— Вам придется ехать одному, Алан. Я буду слишком занята устройством нового дома.

Она сказала это таким спокойным серьезным голосом, что он был изумлен.

— Я уже распорядилась нарубить лес в предгорьях, — продолжала она. — Смит и Амок Тулик скоро приступят к постройке. Мне очень жаль, что вы считаете таким важным ваше Дело в Штатах, Алан. Будет немного тоскливо, когда вы уедете.

Он прошептал:

— Мэри!

Она не повернулась.

— Мэри!

Когда она обернулась, Алан опять увидел легкий трепет жилки, которая билась у нее около горла.

Теперь он узнал секрет — его тихо прошептали горячие нежные губы, прижавшиеся к его губам.

— Я не за доктором послала, Алан. За обручальными кольцами. Они нужны не только нам с вами, но и «Горячке» Смиту с Ноадлюк, и Тотоку с Киок. Конечно, мы можем обождать…

Ей не пришлось кончить. Алан с такой страстью приник к ее губам, что ее сердце затрепетало от радости.

Мэри шептала ему на ухо такие вещи, которых он никогда не ожидал от нее. И никогда не надеялся услышать. Она вела себя, как маленькая дикарка, пожалуй, даже немного сумасбродно. Но ее слова наполнили душу Алана счастьем, какого, думалось ему, не испытывал ни один человек в мире.

Она вовсе не желает возвращаться в Штаты. Она никогда этого не хотела. Ей там ничего не нужно, ничего из того, что оставили ей созидатели богатств Стэндишей. Разве только он сможет употребить их на благо изголодавшегося населения Аляски. Даже и в этом случае она боится, как бы деньги не разрушили ее мечту. Только одно может дать ей счастье. И это его мир. Она любит этот Мир таким, каков он есть, — обширные тундры, горы, первобытный Честный народ и стада оленей. Теперь ей стало ясно значение слов, когда он называл себя уроженцем Аляски, а не американцем. И Для нее тоже дороже всего стала Аляска. За Аляску она будет сражаться рядом с ним до самой смерти.

Сердце Алана билось с такой силой, что, казалось, вырвется из его груди. Все время, пока Мэри делилась с ним своими надеждами и сокровенными мечтами, он гладил ее шелковистые волосы, которые рассыпались по ее груди и лицу. В первый раз за много лет слезы радости брызнули из его глаз.

Так пришло к ним счастье. Только когда незнакомые голоса раздались снаружи, Мэри подняла голову. Она быстро подошла к окну и осталась там — видение нежной красоты и сияние распустившихся волос.

Потом она с легким криком обернулась. Ее глаза светились как звезды, когда она взглянула на Алана.

— Это Амок Тулик, — сказала Мэри Стэндиш. — Он вернулся.

Она медленно подошла к Алану, поправила подушки и откинула его волосы со лба.

— Мне пора идти привести себя в порядок, — сказала она. — Они не должны застать меня в таком растрепанном виде.

Их пальцы сами до себе сплелись в крепком рукопожатии.

На крыше дома Соквэнны снова запел маленький серогрудый дрозд.

Примечания