ГЛАВА XIV

Заснуть после целого ряда таких неожиданных приключений в ожидании того, что могло случиться впереди, для Альдоса казалось физически невозможным. Но, тем не менее, он заснул и спал крепко, так что полчаса спустя Мак-Дональду пришлось его будить. Они развели огонь, слегка позавтракали, а затем Альдос согрел воды и отмочил все пластыри. Рубцы, конечно, были еще заметны, но он предпочитал показаться Иоанне лучше с ними, чем в пластырях. Старый Дональд посмотрел на него сквозь прищуренные глаза.

— Похоже на то, — сказал он, — будто вы дрались с медведем. Может быть, вы хотите пластыря еще!

— А вам хочется, чтобы я был похож на клоуна из цирка? — возразил Альдос. — Нет уж, слуга покорный. Я приглашен на завтрак к Блектонам. Хорошо бы было как-нибудь отделаться от него.

— А вы прикиньтесь больным! — посоветовал старый охотник, весело засмеявшись, так как ему действительно казалась забавной внешность Альдоса. — А интересно было бы посмотреть на вас днем, как вы прыгали из окна.

Альдос отправился по тропинке к Блектонам. Мак-Дональд пошел его проводить. Было темно, как всегда на Севере перед самым рассветом. Луна уже давно зашла на западе. Когда через несколько минут они остановились на открытом месте, то Альдос едва мог различить в темноте чуть заметные очертания фигуры старого охотника.

— Выпрыгнув через окошко, я оставил у них свой револьвер, милейший Мак, — обратился он к старику. — Там у меня в избушке есть мешок, а в мешке имеется еще другой. Захватите его и достаточное количество зарядов. Прихватили бы вы там ружье и для себя, а то вашему уже скоро исполнится сорок лет.

Мак-Дональд так крякнул от обиды, что этот звук можно было бы принять за рев медведя.

— Мое ружье никогда мне не изменяло, — ответил он, — а прыгать через окна мне все равно, как я полагаю, не придется никогда.

— Ну, ладно! — сказал Альдос и пожал своему собеседнику руку в темноте. — Значит, Мак, как только рассветет, вы уже будете около Блектонов?

— Это значит через три четверти часа, Джонни? Ладно, буду! Три оседланные лошади и одна под багажом.

Затем они расстались. Альдос отправился прямо к Блектонам. Как он и ожидал, весь дом был уже освещен. На кухне трещал в плите огонь. Альдосу открыл сам Блектон, одетый в пижаму и с трубкой в зубах. Но трубка тотчас вывалилась у него изо рта, как только он увидел изуродованное лицо своего приятеля.

— Что такое? — воскликнул он. — Что с вами случилось?

— Так себе, простой случай, — объяснил Альдос, многозначительно пожав плечами. — Блектон, я попрошу вас второй услуги. Объясните дамам так, как вы сами найдете это необходимым. Я же скажу вам всю правду: я удирал через окошко прямо сквозь стекла и порезался. Ну, как мне сознаться в этом, если я джентльмен?

Блектон протянул к нему обе руки и с секунду подумал.

— И не надо, не сознавайтесь! — посоветовал он. — Я скажу им, что вы просто оступились со скалы и свалились прямо в колючий кустарник. Ведь с этим тоже не шутят.

Они пожали друг другу руки.

— Меня так и распирает от любопытства, — продолжал Блектон, — но делать нечего, Альдос, надо участвовать в вашей игре.

Через несколько минут к ним вышли мадам Блектон и Иоанна. Увидев Альдоса, они так и ахнули от изумления. Блектон воспользовался этим психологическим моментом.

— Что бы вы подумали, — обратился он к ним, — о человеке, который шел, разинув рот, по тропинке, споткнулся о камень и свалился вниз со скалы прямо в колючие кустарники? Ведь они хуже бритвы, мисс Грэй!

И он весело засмеялся.

— Это ужасно! — посочувствовала Альдосу мадам Блектон, которой успел уже подмигнуть супруг и тихонько толкнул ее ногой. — Эти колючки прямо-таки невозможны!

Взглянув на Иоанну, Альдос понял, что она вовсе этому не поверила и даже вовсе не слушала объяснений Блектона.

— Я предчувствовала, — обратилась она с улыбкой к Альдосу, — что случится что-нибудь недоброе. Очень рада, что не худшее, чем это.

Через полчаса Альдос уже совсем позабыл о своем безобразии. Супруги Блектон предусмотрительно позабыли о нем и об Иоанне и только раз или два по выражению ее глаз он замечал, что она догадывается о правде.

Мак-Дональд явился с точностью до одной минуты. Он держал все время на поводу лошадь, предназначенную для Иоанны, пока Альдос не вывел Иоанну на улицу. Она протянула старику руку, и он низко склонил перед ней свою лохматую голову. Пять минут спустя они уже ехали по торной дороге гуськом: впереди всех Мак-Дональд, затем лошадь с багажом, потом Иоанна и, наконец, позади всех Альдос.

Несколько раз проезжая дорога делала повороты, спускаясь сквозь покрывавшие горы густые леса в долину, находившуюся между двумя рядами горных цепей. Но они ехали напрямик выгадывая расстояние, и когда однажды свернули с одного такого изгиба на тропинку, то Иоанна приостановила свою лошадь и поехала рядом с Альдосом.

— Мне хотелось бы знать, — сказала она, — что произошло с вами вчера вечером. Можете ли вы мне это сообщить?

Несмотря на все его старания обставить дело так, чтобы оно не показалось ей чреватым последствиями, его рассказ произвел на Иоанну именно такое впечатление. Помолчав некоторое время, когда он окончил свой рассказ, она крепко ухватилась одетой в перчатку рукой за луку своего седла; дыхание ее ускорилось, румянец сошел с лица; она долго, не мигая, глядела вперед. Ей не хотелось, чтобы он заметил в ней страх.

— Но ведь они могли убить вас? — спросила она наконец.

— Возможно, что они задали бы мне отличную трепку, — ответил Альдос. — Но мне некогда было дожидаться этого и к тому же нужно было торопиться к Мак-Дональду. Поэтому я предпочел выскочить через окно.

— Нет, они хотели вас убить. Может быть, я поступила бестактно, но сегодня ночью я во всем открылась мадам Блектон. Она относилась ко мне, как сестра. Я сразу же полюбила ее. Мне уже давно хотелось поговорить по душам с такой женщиной, как она. Я рассказала ей обо всем: о том, что случилось со мной в Миэтте, о вас, о Куэде и как я увидела его потом здесь, на станции, и как он выслеживал нас затем. И она мне тоже кое-что наговорила! Возможно, что ей и на ум не приходило, как она меня этим напугала, но она мне тоже рассказала все о Куэде и Кульвере Ранне. И теперь я боюсь Кульвера Ранна даже больше, чем Куэда, хотя и не видела его ни разу. Меня-то они не посмеют тронуть! Мне страшно за вас!

При последней фразе у него от радости забилось сердце.

— Вы боитесь за меня? — воскликнул он. — За меня?

— Да, — продолжала она. — Куэд уже точит зубы на вас, а мадам Блектон сообщила мне, что Кульвер Ранн в тысячу раз опаснее его. Вы так еще недавно говорили мне, что богатство вас вовсе не интересует. Тогда зачем же вы отправляетесь сейчас к золоту? Зачем вам из-за него рисковать? Ну, зачем?

Он ответил не сразу. Некоторое пространство ему пришлось проехать опять позади нее, так как сосновые ветки настолько сгустились, что могли пропустить по тропинке только одного. Затем он снова поехал рядом с ней.

— Я все расскажу вам об этом золоте, — сказал он. — Мы едем туда не ради него.

Он так близко склонился к ней, что его рука лежала на луке ее седла.

— Посмотрите, — продолжал он с какой-то особой нежностью в голосе, — посмотрите на этого Мак-Дональда! Не золото, а именно сам Мак-Дональд влечет меня на Север, милая Ледигрей. Не золото влечет к себе и Мак-Дональда. Странно, почти невероятно странно то, что я сейчас расскажу вам. Сегодня мы едем на поиски могилы — это для вас. Но там далеко, в двухстах милях к северу отсюда, есть другая могила, которая зовет к себе Мак-Дональда. Я иду туда с ним. Совершенно случайно там оказалось и золото. Вы и представить себе не можете, как сорок лет тому назад этот самый старик, который так величаво едет впереди нас, любил женщину, которой нет уже на свете. Вы даже не можете и вообразить, как вот уже почти полвека, из года в год, и летом и зимой, этот человек обходит все северные горы, позабыв обо всем на свете и думая только об одном: как бы найти место ее вечного упокоения. А между тем это так, милая Ледигрей. Да, да! Я предполагаю, что я единственное существо на свете, которому он доверил эту свою тайну, и она стала и моей. Возможно, что он немножко сумасшедший, но какое это красивое умопомешательство!

Он смолк.

— Ну? — прошептала Иоанна. — И что же было дальше, Джон Альдос?

— Не особенно приятно рассказывать, — продолжал он. — Я хотел было из всего этого написать роман, да ничего не вышло. Ее звали Джен. Оба они были еще детьми, когда их семьи в простых фургонах отправились искать счастья на запад, в прерии. Вместе они росли и полюбили друг друга. Ее родители и его мать скончались раньше, чем они успели пожениться. Затем немного позднее умер и его отец — и они остались совершенно одни. Но и после этого они не разлучались. Он рассказывал мне, как, взявшись за руки, они обходили вместе все горы, как нужно было охотиться, чтобы не умереть с голоду. Они проводили в таких охотах целые месяцы одни в горах, а когда раскладывали вечером костер, то оба усаживались перед ним рядышком, и она начинала ему петь. «У нее был голос, как у ангела!» — сказал он мне однажды. Затем, лет сорок тому назад или несколько больше началась золотая лихорадка. Тысячные толпы устремились к долине реки Стайкин. Пошли туда и они, присоединившись к небольшой партии в двенадцать человек — десять мужчин и две женщины. Эта партия отклонилась от общего пути и пошла по таким местам, куда никто другой не показывал и носа. Скоро они нашли золото.

Впереди Мак-Дональд повернулся в седле и посмотрел на них. На минуту Альдос прервал свой рассказ.

— Пожалуйста, продолжайте! — сказала Иоанна.

— Скоро они нашли золото, — повторил Альдос. — Они нашли его так много, дорогая Ледигрей, что некоторые из них просто обезумели; стали как звери. Это оказались целые залежи золота в свободном виде, и Мак-Дональд рассказывал мне, что в один день он и Джен наполнили золотыми орешками все свои мешки и карманы. Затем случилось нечто неожиданное. Налетела буря. Она так засыпала все горы снегом, что через него не могло пройти ни одно живое существо такого веса, как человек или лошадь. Снег выпал на целый месяц раньше, чем его можно было ожидать, и с первой же минуты все они были осуждены на голодную смерть. Их съестные припасы истощились.

Не стану рассказывать вам о тех ужасах, которые продолжались для них целые месяцы и о которых мне рассказывал сам Мак-Дональд, — вы сами, Иоанна, можете себе их представить. Итак, эти одиннадцать человек и три женщины были захвачены врасплох. Они, которые могли спать на мешках с золотом, — и вдруг остались без крошки хлеба. Все их лошади погибли во время метели. Впоследствии они нашли два замерзших трупа и съели их. Двое мужчин отправились на лыжах и исчезли без вести. Затем случилась первая ужасная вещь. Двое других мужчин поссорились из-за горсти бобов, и один из них убил другого. Это был муж одной из женщин. Потом последовала вторая ссора — и на этот раз из-за этой женщины. На ее стороне стояли Мак-Дональд и муж другой женщины, их врагами выступили все остальные мужчины — самцы. Муж был убит, а Мак-Дональду с Джен пришлось бросить всех и удалиться. Они построили себе маленькую деревянную лачугу. В ту ночь, когда они убегали от них, они успели захватить с собой только кое-что из пищи и два-три одеяла, то есть то, что могли тащить на себе. Они знали, что их ожидала смерть. Но шли все-таки вместе, рука об руку.

Наконец Мак-Дональд нашел большую пещеру где-то сбоку какой-то горы. Они пришли туда слишком поздно, так как на четвертый день Джен уже умирала. Я представляю себе картину: молодой Мак-Дональд сидит в пещере, обнимает холодное тело женщины, которую так горячо любил, рыдает над ней, зовет ее по имени, просит ее открыть глаза, заговорить с ним, — пока наконец, его мозг не выдерживает, и он сходит с ума. Так оно и случилось. Он сошел затем с ума.

Иоанна задышала чаще. Бессознательно она вцепилась в руку Альдоса, которая все еще лежала на луке ее седла.

— Как долго оставался потом в пещере Мак-Дональд около покойницы; он не мог вспомнить об этом уже никогда, — продолжал Альдос. — Он не помнит также, похоронил ли он свою жену или так и оставил ее лежать в пещере на песке и как выбраться потом из гор. Но он все-таки выбрался, и к нему потом вернулся рассудок. И вот, Иоанна, с тех самых пор вот уже сорок лет, как он всю свою жизнь проводит в том, чтобы как-нибудь отыскать ту пещеру. Но все его поиски до сих пор оставались тщетными. Никаких слухов до него не доходило с тех пор, ни один новый турист или искатель не натыкался на эту пещеру и на ту уединенную долинку, в которой были найдены такие богатые залежи золота. Год за годом Мак-Дональд совершает свои экскурсии на Север. Год за годом, как только наступает зима, он возвращается оттуда и всякий раз без успеха.

Но вот он стал проводить в тех забытых местах и зимы, так же благополучно, как и каждое лето, — я говорю забытых потому, что золотая лихорадка уже кончилась, и старую телеграфную линию обслуживают больше волки, чем люди. Вы только подумайте, Иоанна, сорок лет! Сорок лет этого странного, красивого помешательства, сорок лет неумирающей любви, веры, упорных розысков и разочарований! И вот в эту самую весну Мак-Дональд почти достиг успеха в своих поисках. Теперь уже ему хорошо известно, где находится в горах та неуловимая долинка и как найти дорогую пещеру.

— Он нашел ее? Да? — воскликнула Иоанна. — После стольких лет и вдруг нашел?

— Почти, — тихо ответил Альдос. — Но самый настоящий финал трагедии в жизни Мак-Дональда еще впереди, дорогая Ледигрей. Он настанет, когда он опять будет стоять на белом песчаном полу в пещере, и я содрогаюсь при одной только мысли о том, что в тот момент буду находиться рядом с ним. Для меня это будет ужасно. А чем это будет для него — не знаю. Но час этот еще не пробил. Дело было так: этой весной старый Мак-Дональд спускался с Севера по первой ростепели и вдруг наткнулся на шалаш, в котором какой-то несчастный человек умирал от оспы. Это был полуиндеец Дебо. Безбоязненно Мак-Дональд принялся ухаживать за ним. Он говорит, что это сама судьба натолкнула его именно на этот шалаш, потому что в своем диком бреду Дебар проговорился, что только что был в этой самой золотой долинке, которую Мак-Дональд с таким трудом разыскивает уже сорок лет. Старый Мак-Дональд понял, что он говорил именно о той самой долинке, потому что Дебар бредил о мертвых людях, о кожаных мешках, наполненных золотыми орешками и уже полуистлевших, о завалившихся деревянных лачугах и о других мелочах, которые, точно острые иглы, вонзались в самое сердце Мак-Дональду. Как он старался спасти этого человека! И наконец, это ему удалось.

Они отправились оттуда на юг уже вместе, придумывая как бы им собраться с силами и отправиться обратно к золоту. Они хотели отправиться туда немедленно, но у них вовсе не было лошадей и не хватало пищи. В недели, которые потянулись перед ними, Дебар описывал ему дорогу к той долинке во всех подробностях, шаг за шагом, пока, наконец, Мак-Дональд не убедился что может отправиться туда наверняка, по прямой линии, как орел летит в свое гнездо. Когда они добрались, наконец, до Желтой Головы, то мы с ним познакомились; он сам пришел ко мне. Я обещал ему, что пойду туда вместе с ним в эту Долину Золота, как он называет ее; я же думаю, что это — Долина Молчащих Людей. Ибо не золото зовет нас туда, а одинокая пещера с ее белым мягким песчаным полом.

Иоанна выпрямилась в седле.

— И этот человек, этот полуиндеец, продал себя ради той девчонки? — произнесла она, глядя на качавшиеся перед ней сутулые плечи Мак-Дональда.

— Да, из-за той девчонки. Теперь вы будете спрашивать меня, почему именно я туда поехал и почему буду драться, если это окажется необходимым?

Она обернулась к нему. Глаза ее сияли.

— Нет, нет и нет! — воскликнула она. — Ах, Джон Альдос! Как бы я хотела быть мужчиной только для того, чтобы отправиться туда вместе с вами двоими, чтобы постоять там вместе с вами в этом священном склепе, в этой пещере… Если бы я была мужчиной, то обязательно отправилась бы туда и — уверяю вас — даже дралась бы!

Обернувшись назад, Мак-Дональд увидел, как два человека позади него, мужчина и женщина, пожимали друг другу руки. Минуту спустя он свернул лошадь с проезжей дороги на узенькую тропинку, которая вела уже через горный кряж.

ГЛАВА XV

В течение целого часа они взбирались на перевал, который вел в долину по ту сторону горного кряжа, так что им вовсе не пришлось разговаривать. Дорога представляла собой заброшенную индейцами тропу, узенькую и местами почти отвесную. Два раза Альдосу пришлось помочь Иоанне сойти с лошади, чтобы она могла миновать опасные места пешком. Когда же после высокого подъема он помогал ей влезть на лошадь опять, и она тяжело дышала от усталости, то он почувствовал на своем лице ее дыхание. На минуту счастье заслонило от него все: он уже не мог думать больше ни о чем, только Мак-Дональд привел его в себя.

Они добрались, наконец, до вершины перевала, и тут старик достал свою длинную медную подзорную трубу и окинул взглядом те места, которые они оставили за собой. Под ними, блестя на утреннем солнце, лежала Желтая Голова, и тут Альдосу вдруг пришло на ум, что именно отсюда, с этого самого места Мак-Дональд высматривал своих врагов. Он посмотрел на Иоанну. Любуясь красотой развернувшейся перед ней картины, она легко и свободно дышала, потом вдруг обернулась к нему, и глаза их встретились.

— Быть может, они уже следуют за нами? — спросила она.

Он покачал головой.

— Это не опасно, — постарался он ее разуверить.

Через несколько минут Мак-Дональд сложил свою подзорную трубу и, не сказав ни слова, сел опять на лошадь. В том месте, где начинался спуск в долину, он снова остановился. На Севере, сквозь утреннюю дымку, блестела на солнце снежная вершина горы Зуб от Пилы. Мак-Дональд протянул к ней свою длинную, сухую руку и сказал:

— То, что мы ищем, находится по ту сторону вот этой самой горы. Отсюда будет десять миль.

И, обратившись к Иоанне, продолжал:

— Вы еще не устали, мисс Грэй?

Альдос видел, как она сжала губы.

— Нет, — ответила она. — Можете ехать дальше.

Тронулись в путь. Когда они стали постепенно спускаться с самой вершины подъема вниз, то Альдос шел позади Иоанны, и его сердце стало сжиматься от опасений; старый вопрос стал приходить ему в голову и это его угнетало. Его глаза ни на минуту не отрывались от Иоанны, А она все время смотрела на гору, по ту сторону которой находилось то, к чему она так стремилась. Он задавал себе этот старый вопрос и не находил на него ответа. Почему Иоанна до сих пор не посвятила его в свою тайну? И что могли означать этот визит к могиле и эта ее миссия в горы?

По узенькой индейской тропинке они спустились в густой дремучий сосновый лес. Полчаса спустя они выбрались из него к веселому ручейку, текшему по дну долины. За все это время Иоанна не обернулась назад ни разу, и Альдос не сказал ни слова. Мак-Дональд свернул на Север, и теперь снеговая гора была уже прямо перед ними. В ней было что-то дикое и отталкивающее. Она была безобразна и гола. На ней не росло ни малейшей травки, и при свете солнца она казалась политой свежей кровью. Альдос заметил, какое впечатление она произвела вблизи на Иоанну и, чтобы положить этому конец, поехал с ней рядом.

— Мне хотелось бы, — сказал он, — чтобы вы поближе познакомились с Мак-Дональдом. Точно мы с вами чуждаемся его. Что, если я приглашу его приостановиться и ехать дальше за вами?

— Пожалуйста, — ответила она. — Я ничего не имею против.

— Я тоже, — воскликнул он. — Я уверен, Ледигрей, что вы полюбите этого старика. При этом я попросил бы вас дать ему понять, что вам уже все известно о его Джен. Скажите ему, что вы узнали это от меня.

Она кивнула ему головой и улыбнулась.

— Хорошо, — сказала она.

Минуту спустя, Альдос передал Мак-Дональду, что Иоанна желает с ним поговорить. Он вынул изо рта трубку, хотя еще не докурил, вытряхнул из нее пепел и бросил себе в карман. Затем, не сказав ни слова, приостановил лошадь, пропустил мимо себя Иоанну и поехал позади. Альдос стал во главе кавалькады. Минут десять спустя он обернулся назад и увидел, что Иоанна и старый охотник ехали вдоль ручья уже рядом, и что Иоанна ему что-то рассказывала. Он посмотрел на часы. Перед ним, может быть, в миле расстояния, возвышалась утесистая горка, позади которой, если судить по чертежам инженера Келлера, должно было находиться голое ущелье, выходившее к бассейну, примыкавшему к самой горе. Он почти доехал до него, когда к нему подскакал Мак-Дональд.

— Отправляйтесь назад, Джонни, — сказал он с какой-то особой мягкостью в голосе. — Там вы нужнее.

И он, пришпорив коня, умчался вперед.

Пока они подъезжали к устью ущелья, Мак-Дональд уже скрылся из виду. Тек маленький ручей, который по веснам превращался в дикий поток. Все это русло было завалено в хаотическом беспорядке гравием и оторванными от гор глыбами камней, и через этот хаос должен был осторожно пробираться Альдос, ведя за собой Иоанну. Спустился туман, и с каждой минутой небо становилось все мрачнее, пока, наконец, солнце не скрылось совсем, и их не стал окутывать непроницаемый и почти ощутимый физически мрак. Глухой гром прокатился над ними, оставив за собой долго перекликавшееся в горах эхо. Альдос обернулся назад и посмотрел на Иоанну. К его удивлению, глаза ее сияли, и она с улыбкой закивала ему головой.

Первые крупные капли дождя стали падать на них, когда они выехали на открытое место. Проход свернул направо; слева от них скалы уступили свое место красивому лужку, покрытому густой травой, и Альдос догадался, что это и был тот бассейн в горах, о котором говорил ему Келлер. В сотне ярдов от них виднелась полоса леса, и, взглянув на него, Альдос увидел поднимавшийся около него дымок. Слышался звон топора, которым орудовал Мак-Дональд. Он опять обернулся к Иоанне и на этот раз увидел, что поняла и она: они достигли цели своего путешествия. Было видно, как она взволнована, потому что ее голос слегка дрожал.

— Это… здесь? — спросила она.

— Да, — ответил он. — Где-нибудь выше леса. Мне кажется, что я уже отсюда вижу то маленькое ущелье, о котором мне рассказывал Келлер.

Она больше не говорила ничего, пока они не въехали, наконец, в лес. И как раз вовремя, потому что не успел Альдос ссадить ее с лошади, как небо вдруг провалилось, и полил дождь. Ее волосы были уже мокрыми, когда он довел ее до палатки. Оказалось, что Мак-Дональд уже раскинул ее и разостлал одеяла, но сам куда-то скрылся. Оглушительно гремел гром. В течение нескольких минут подряд тянулся его непрерывный рев, потрясавший горами, точно величественный великан, стрелявший из гигантских пушек.

— Где же Мак-Дональд? — спросила Иоанна.

— Должно быть, любуется где-нибудь молнией, — ответил Альдос. — Когда я бежал сюда с вами, он треножил лошадей.

Он видел, как она дрожала, хотя и знал, что ей не было холодно. В полумраке палатки ему вдруг захотелось быть к ней поближе и взять ее за руку. А затем, так же неожиданно, как и начался, дождик прекратился совсем. Альдос поднялся и откинул полу палатки.

— Кончился, — сказал он. — Вы здесь посидите в палатке одна, Ледигрей. А я пойду и посмотрю, насколько удалось нашему Мак-Дональду промокнуть.

Иоанна не ответила, и Альдос ушел. Он знал, где найти старого охотника. Он дошел до конца леса и, вероятно, разыскивал теперь то слепое маленькое ущелье, в котором находилась гробница. И действительно, на расстоянии ружейного выстрела от себя он увидел уже возвращавшегося назад Мак-Дональда. Альдос не спрашивал его ни о чем, но старик, у которого с волос на голове и с бороды сбегали потоки воды, сразу прочитал по его глазам вопрос и ответил на него, показав рукой назад.

— Это там, — сказал он. — Сейчас же за той черной скалой. Уцелела и плита, и на ней вы найдете надпись. Действительно это Мортимер Фиц-Юз.

Над ними стали рассеиваться облака. Солнечный луч вдруг прорвал их и, пока они стояли так и осматривались кругом, засияло во всей своей красоте солнце и залило своим ласковым светом все горы. Мак-Дональд выколотил свою шапку о коленку и выжал другой рукой воду из бороды.

— Ну, за что мы примемся сейчас? — спросил он.

Альдос повернул к лесу. Иоанна сама ответила на этот вопрос. Она шла к ним навстречу. Не прошло и двух-трех минут, как она уже стояла рядом с ними. Альдос протянул ей руку, и она тотчас же подала ему свою. Мак-Дональд понял. Он повел их за собой прямо к черной скале. Дойдя до нее, он остановился. Альдос и Иоанна прошли дальше мимо него. Затем они тоже остановились, и Альдос освободил руку Иоанны.

С неожиданностью, которая удивила их всех, они наткнулись на могилу. Иоанна не произнесла ни малейшего звука. Альдосу показалось даже, что она перестала дышать. Целую минуту она простояла без движения, точно ее совсем оставила жизнь. Затем она медленно выступила вперед. Он не мог видеть ее лица. Так же медленно, как и она, он следовал за ней шаг за шагом по мере того, как она продвигалась вперед. Она стояла, наклонившись над плитой, стараясь вчитаться в уже начавшие стираться от времени буквы. Она подалась всем телом вперед, крепко прижав руки к бокам. Затем еще медленнее, чем подходила к могиле, обернулась к Альдосу и Мак-Дональду. Лицо ее было смертельно бледным. Она подняла руки к груди и крепко стиснула пальцы.

— Это его имя, — сказала она, и в ее голосе зазвучала едва сдерживаемая нотка ужаса. — Это его имя!

Иоанна посмотрела прямо на Альдоса, и он заметил, что она хотела ему что-то сказать и не могла. А затем подошла к нему и схватила его обеими руками за руку.

— То, о чем я хочу просить вас, ужасно, — едва выговорила она. — Вы можете подумать обо мне, что вам угодно, но только я должна иметь доказательства! Я должна, должна их иметь!

Она дико уставилась на него, и вдруг его стала осенять настоящая правда. Имя было выжжено раскаленным железом вот на этой самой деревянной доске, вделанной в плиту. Но ведь это одно только имя! А было ли что-нибудь там внутри, под этой грудой наваленных камней?

Позади них стоял Мак-Дональд и слышал их разговор. Теперь он выступил вперед. Своими сильными, как у гиганта, руками он отстранил немного назад Иоанну и с неожиданной для них обоих любезностью сказал:

— Вы и Джонни, уходите-ка обратно в палатку и постарайтесь развести там огонь. Я добуду вам доказательства!

— Пойдемте, — обратился к ней и Альдос и снова предложил ей руку.

Мак-Дональд вывел их из пещеры и, когда они все трое дошли до палатки, он незаметно для Иоанны захватил с собой лом и лопатку и побежал назад. Она вошла в палатку, и Альдос стал разводить костер на том месте, где уже потух костер Мак-Дональда. Ему ужасно хотелось тоже побежать обратно к могиле и начать помогать ему в его святотатственной работе. Но он знал, что Мак-Дональду было нужно, чтобы он оставался с Иоанной, потому что если пойдет он, то вместе с ним пойдет и она.

Он удивился той быстроте, с которой Мак-Дональд выполнял свою работу. Не прошло и получаса как уже послышался его призывный свист, и Альдос увидел его возле карликового сосняка у самого леса. Горец стоял там и держал что-то в руке. Оглянувшись назад, чтобы убедиться, что Иоанна еще не вышла из палатки, Альдос побежал к нему во весь дух. Мак-Дональд держал руке свой красный шейный платок, в котором что-то находилось, и протянул его Альдосу.

— Было совсем неглубоко, — сказал он. — Оказалось почти на самой поверхности; ну, вот совсем, совсем под самыми камнями!

Его голос звучал как-то хрипло и неестественно.

В платке оказалось что-то тяжелое, и трепет пробежал по всему телу Альдоса, когда он стал его разворачивать. Он не мог удержаться от восклицания, увидев часы и кольцо. Часы были золотые. Крышка на них уже достаточно потускнела, но все-таки он мог разглядеть на них инициалы, разобрать которые не смог. Кольцо тоже было золотое и представляло собой змею, ухватившую себя пастью за хвост, мужское, приблизительно со среднего пальца. Опять глаза Альдоса и Мак-Дональда встретились, и Альдос снова увидел странное, почти смущенное выражение на лице старого охотника. Он отвернулся и зашагал к палатке, и все с тем же выражением Мак-Дональд последовал за ним, опустив руки так, что они болтались у него по бокам, как плети.

Иоанна, услышав их издали, вышла из палатки, увидев Мак-Дональда, она вскрикнула от испуга и ухватилась за край мокрой палатки. Затем нетвердой походкой она шагнула вперед, догадавшись, что именно Альдос держал в платке. Он не сказал ей ни слова. В эти томительные полминуты, пока она рассматривала предметы, ему казалось, что ее сердце готово было разорваться на части. Затем она отступила назад, в ее глазах засветилось отвращение, она подняла руки так, точно хотела отмахнуться от вещей, и вдруг заплакала.

— Как все это невыносимо! — застонала она. — Унесите их обратно! Унесите их назад!

Пошатываясь, она пошла к палатке и остановилась около нее, закрыв лицо руками. Альдос обернулся к старому охотнику и передал ему вещи, которые все еще держал в руках.

Минутку спустя он уже стоял около палатки один, с таким же выражением на лице, которое было у Иоанны, и сердце его дико колотилось.

Войдя в палатку, Иоанна открыла лицо. Теперь уже в нем не было того скорбного выражения, которому Альдос только что был свидетелем; в ее глазах засветилась душа вдруг воскресшей или вновь родившейся женщины. Сердце Альдоса запрыгало от радости, тогда как Мак-Дональд, поднимаясь вверх и спускаясь затем вниз в пещеру, ворчал себе в бороду.