В результате в специальном отделе накапливалось очень полезное и удобное досье, в котором были на учете все темные делишки видных горожан. Просто удивительно, какими люди становились покладистыми, стоило напомнить им о полузабытых фактах из их прошлого. Дикон извлекал двойную выгоду: во-первых, он получал необходимую информацию, во-вторых, его дела часто разрешались сами собой. Мужчины, развлекавшиеся маленькой интрижкой на стороне, вдруг снова становились верными мужьями, а подозрительные жены корили себя за излишнюю подозрительность и щедро платили Дикону за услуги. Зачастую женщины испытывали к нему чувство неловкости и даже враждебности: он олицетворял в их глазах опасность и страх, не дававший им заснуть по ночам. Они были рады вновь обрести свой надежный мир, который, как они думали, оказался под угрозой. Они были рады признать свою неправоту. Дикон вручал им отчет и забирал поспешно выписанный чек. Интересно, думал иногда Дикон, в каком качестве он фигурирует, когда мужу приходит уведомление из банка: в качестве модного портного или, может быть, тренера по теннису?
      – Я этим больше не занимаюсь, – сказал Дикон. – Сыт по горло.
      – Ну да... – Мэйхью посмотрел на него испытующим взглядом. – Я не могу сказать, что удивлен. – Он помолчал. – Надеюсь, тебе не приходила в голову идея о возвращении в полицию?
      Дикон отрицательно покачал головой.
      – Мне кажется, тебя вряд ли возьмут. – Мэйхью показал на стакан Дикона. – Даже при том, что ты перешел на водичку.
      – Мне они тоже не нужны. Даже при вшивой зарплате и убийственных дежурствах.
      Мэйхью ухмыльнулся.
      – Как ты на самом деле, а, Джон?
      Дикон прикурил еще дну сигарету. Помолчав, он сказал:
      – Ранен, но в строю.
      – Это было год назад. – Теперь Мэйхью говорил тихо, будто сам с собой.
      – Я помню, – Дикон дернул плечом. – Ну и что? Мэйхью посмотрел в дальний угол комнаты. Игрок в бильярд уходил. Мэйхью не спускал с него глаз. У двери человек обернулся, ощутив на себе чужой взгляд, и сообщнически подмигнул Мэйхью, чего тот и дожидался. Как только дверь закрылась, он улыбнулся и сказал:
      – Он их не упустит. – Потом обернулся к Дикону: – Ну, что там у тебя стряслось? Ты позвонил мне в рабочее время.
      – В прошлую пятницу, пятнадцатого числа, девушка по имени Кэтрин Лоример умерла на твоем участке при подозрительных обстоятельствах. Кэти Лоример.
      – Да.
      – Что «да»?
      – Я слышал об этом. Это не мое дело.
      – Не твое. Это дело Д'Арбле.
      – Правильно.
      – Инспектора Д'Арбле. – В голосе Дикона послышалось сожаление.
      – Ну что ж, если долго лизать чью-то задницу, то получишь продвижение по службе и дурной запах изо рта. – Мэйхью хихикнул. – Я думаю, его мать им гордится.
      – Когда я работал с ним, Д'Арбле не мог найти и задницы, даже своей собственной.
      – Теперь его инстинкты работают, – заметил Мэйхью. – А что с ней?
      – Она утонула в ванне.
      Мэйхью кивнул.
      – Мне так и сказали. И что же дальше?
      – Там немного пошарили: судебный эксперт побывал в квартире девчонки, в заключении написали, что это «несчастный случай».
      – Продолжай...
      – Это действительно так?
      Мэйхью посмотрел на Дикона, пытаясь понять выражение его лица.
      – Я не слышал никаких других версий. А разве есть сомнения?
      – Именно об этом я и спрашиваю.
      Мэйхью задумался.
      – В любом случае это камень не в мой огород. Дознание ведь было проведено?
      – Было. – Дикон предвидел следующий вопрос и ответил на него: – «Несчастный случай».
      Мэйхью пожал плечами, как бы говоря: вот, пожалуйста. Вслух он спросил:
      – А кто этим интересуется?
      – Ты знаешь девушку по имени Лаура Скотт?
      – Та самая подружка Мэгги? Вечера сплетен в турецких банях...
      – Та самая. Она жила вместе с Лоример. Это она обнаружила тело.
      – А... – Мэйхью отхлебнул еще немного из своего стакана. – Я думаю, девушка была расстроена. Дикон улыбнулся.
      – Она наверняка чертовски истерична, – добавил Мэйхью.
      – Кошмарами на ближайшее время она обеспечена, – согласился Дикон. – Но я не думаю, что у нее началось размягчение мозгов, если ты это хочешь ей приписать.
      – Я знаю, как это бывает, Джон. Если есть кто-нибудь виноватый, то жить легче. Драму пережить проще, чем трагедию. – Мэйхью посмотрел на дверь, потом поднял стакан на уровень глаз, пряча полуулыбку. – Это становится интересно.
      – Он вернулся, – заключил Дикон.
      – Да. Его друзья уехали минуту назад. Он ждал именно этого.
      – Я лучше пойду, – предложил Дикон, – а то он будет злиться. Ему хочется, чтобы это было сделано.
      – Пусть этот мудак попотеет, – сказал Мэйхью. – Он своего не упустит.
      – Но ты можешь упустить его.
      – Не сейчас. – Мэйхью едва сдерживал ухмылку. – Он сделал свой выбор и знает, что мне это известно. Он приговорен.
      – Я знаю его? – спросил Дикон.
      – Нет. Он здесь новый человек, лишь недавно из Глазго. За его голову назначена награда. Имеется пара психов, которым не терпится поговорить с ним о том деле с золотыми слитками, в котором не все заладилось. Он думает, что под моим крылышком он в безопасности.
      – Это действительно так?
      Мэйхью нахмурил брови.
      – Дай мне передохнуть. Его дни сочтены, но он еще сослужит мне службу, пока дружки не найдут его. – Он бросил быстрый взгляд на человека, сидевшего теперь на табурете за стойкой бара над кружкой с элем, потом снова посмотрел на Дикона. – С чего она решила, что это не случайная смерть?
      – Ты будешь смеяться, если я скажу.
      – Тогда не говори. Я думал, ты больше не занимаешься детективной работой.
      – Вообще-то нет. Она позвонила мне потому, что ей был нужен кто-нибудь, с кем можно было бы поделиться, и еще потому, что вспомнила, что я служил в полиции. Позвонила потому, что знала Мэгги.
      – И тебя.
      – Не совсем так. Мы встречались всего пару раз. Она была подругой Мэгги.
      – О'кей. Она позвонила и сказала: «Я считаю, что мою подружку прикончила мафия, а полиция не хочет этим заниматься», и ты ответил...
      – Для нее это вполне реально. Фил. – В голосе Дикона проскользнуло раздражение.
      – Ты же сам сказал, что я буду смеяться над ее версиями. – Мэйхью замолчал. – Но все же тут что-то есть... ведь так? Надо искать ключ к разгадке, – сказал он с мрачным видом, копируя Шерлока Холмса.
      Дикон рассмеялся и сделал шутливый жест почтения.
      – Что-то есть, – сказал он. – Но мало.
      – Тогда из-за чего ты хлопочешь?
      Правда вертелась у Дикона на кончике языка, ему хотелось сказать, что так он будет ближе к Мэгги, что ему хочется поговорить с Лаурой Скотт о той Мэгги, которую он не знал, о Мэгги, которая была подростком, студенткой, молодой женщиной, ходившей на вечеринки, игравшей на ипподроме в Червелле, получавшей звание бакалавра искусств в смешной шапочке и мантии. Дикону хотелось знать о ее амбициях, ее стремлениях, даже о ее любовниках. Целый мир до их встречи... Прошлое потеряно для него, так же как и будущее. Но, может быть, он сумеет узнать хотя бы немного, совсем чуть-чуть из прошлого. Вернуть себе чуточку Мэгги.
      Наконец Джон сказал:
      – Может, мне удастся убедить ее, что нет никаких причин беспокоиться. Разве это будет так уж плохо?
      На сей раз уважительно кивнул Мэйхью.
      – Ты прав. И все-таки, что-то в этом есть? Даже если это и смехотворно, я должен знать, если мне придется копаться в этом. Ты ведь этого хотел от меня.
      Аккуратно сложенная одежда, ощущение насилия в квартире, плавающего зловещими потоками воздуха, – вряд ли полицейский поверил бы этому, тем более такой, как Фил Мэйхью.
      Дикон спросил:
      – Насколько легко утонуть в ванне?
      – Кокаин, спид , маленький «косячок» после трудного рабочего дня, – полувопросительно произнес Мэйхью.
      – Ничего не было.
      – Выпивка?
      – Нет.
      – Кто это установил?
      – Вскрытие.
      Мэйхью немного подумал.
      – Я не знаю. Это вполне могло иметь место. Несчастные случаи часто происходят дома. Вы входите или выходите из ванны, ваша нога скользит, вы падаете, ударяетесь головой о бортик. Через минуту вы уже захлебнулись, для этого может оказаться достаточно чайной ложки воды. Мне кажется, что этой девчонке просто не повезло. Одни попадают в переделку, другие выкарабкиваются. Метаболизм – знаешь, что это такое? У нее был слабый череп. Один может пройти через побои, пытки, годы кошмарных концлагерей и выжить, а другой умрет от разрыва сердца, не выдержав громкого выхлопа автомобиля на улице.
      – Согласен, – сказал Дикон, – но из квартиры Кэтрин Лоример кое-что пропало. Деревянная африканская статуэтка примерно вот такой высоты. – Дикон поднял ладонь дюймов на двадцать над столом.
      – Это тебе сказала сама Скотт?
      – Да.
      – Статуэтка принадлежала ей?
      – Нет, ее подруге.
      – И когда Скотт видела эту штучку в последний раз?
      – Я знал, что ты это спросишь.
      Мэйхью посмотрел на Дикона с неудовольствием.
      – Ради Бога, Джон!
      – Хорошо, хорошо. – Дикон вытащил еще одну сигарету из пачки. – Она говорила это очень уверенно.
      – Ты думаешь, нечистый на руку полицейский?
      – Возможно.
      Мэйхью рассмеялся.
      – Не думаю. Ребята из моей бригады не слишком увлекаются предметами искусства. Пара бесхозных видеокассет или, может быть, содержимое бара – еще туда-сюда. Она продала или подарила ее...
      – Я говорил ей все это, – прервал его Джон.
      Мэйхью вздохнул.
      – О'кей. Я посмотрю, куда дует ветер. Вряд ли я найду что-нибудь, кроме вонючего собачьего дерьма.
      Дикон хмыкнул, потом громко рассмеялся.
      – Хороший ты парень, Мэйхью!
      Друг улыбнулся ему в ответ.
      – Ты выглядишь гораздо лучше, чем в последние полгода. Жизнь продолжается, Джон.
      – Похоже на то, – согласился Дикон.
      Мэйхью заерзал на стуле, это был тактичный намек.
      – Я позвоню тебе.
      – Ладно.
      – Я рад, что мы встретились. Не пропадай.
      Дикон смял в пепельнице сигарету и встал. Уже выходя, он заметил быстрый взгляд человека, сидевшего за стойкой. Высокий тощий мужчина с редкими рыжеватыми волосами и давно не бритой щетиной. Дикон прошел мимо него, направляясь к выходу. Мэйхью был прав: его одеколон отдавал какой-то дрянью.

* * *

      Все старались раздеться, насколько это допускали приличия. Разогретый воздух был сухим и легким, словно искрящееся шипучее вино. При такой жаре волосы пересыхали и становились ломкими. Гайд-парк выглядел, как после прямого попадания нейтронной бомбы. Трава пестрела неподвижными полуголыми телами, а в горячем воздухе была разлита музыка из десятков радиоприемников и магнитофонов. Едва вы переставали слышать одну мелодию, как вас тут же настигала другая.
      Однако никто из лежащих на траве людей не давал себе труда пошевелить рукой или ногой, отбивая такт. Эти люди добровольно принесли себя в жертву солнцу и теперь распластались на земле, будто спасаясь от мерцающей над ними туманной жары. Обычно бледная, кожа англичан сейчас приобрела коричневатый оттенок и блестела от кремов для загара. Девушки были изысканны и привлекательны. Дикон подумал, что обратил на это внимание впервые за долгое время.
      Он вышел на огибающую парк дорожку для верховой езды. Здесь ему пришлось остановиться, чтобы пропустить наездницу. Девушка была одета довольно нелепо – на ней были брюки для верховой езды, тяжелый цилиндр и бюстгальтер. Она выглядела удивительно эротично, словно только что начала раздеваться. Она гарцевала на большой и резвой гнедой лошади, ладоней шестнадцати в холке . Мощные вены вздувались на шее и загривке коня, и было видно, что ему не терпится пуститься вскачь, ощущая каждой жилкой скорость и глядя далеко за пределы парка. И всадница и конь сгорали от избытка энергии, которая искала выхода. Девушка сидела очень уверенно, низко опустив руки и выпрямившись в седле. Она придержала гнедого еще секунду, потом слегка укоротила повод и ткнула скакуна сапогом в бок, за подпругой. Лошадь взвилась на дыбы, а потом перешла на быстрый аллюр, который вряд ли бы одобрила администрация парка.
       ~~
      Мэгги, скачущая верхом по пляжу. Мэгги, отправляющаяся на конную прогулку в Бодмин-Мур. Мэгги в черном жакете, цилиндре и с сеточкой для волос среди других всадников, собравшихся на местную встречу ранним утром, когда от холода заходятся зубы. Будучи американкой, она ездила верхом не иначе как по-английски – даже дома, в Массачусетсе. Особенно дома,в Массачусетсе. Хендерсоны не принадлежали к нуворишам, и потому их взгляды всегда были обращены на восток, к их английским корням. Все, что находилось за границей первых поселений, было, по их мнению, территорией беглецов и вульгарных джентльменов удачи.
      Дикон снова подумал о похоронах Мэгги. Ее отец и брат выглядели чужаками на маленьком кладбище в Корнише – их семисотдолларовые костюмы, клубные галстуки и аккуратные прически бросались в глаза. Жена Питера Хендерсона умерла в прошлом году, а теперь он стоял здесь и с каменным лицом смотрел на могилу дочери.
      Потом брат Мэгги, Эдвард, немного прошелся вместе с Диконом по тропинке вдоль утесов.
      – Не думаю, что мы с отцом сказали друг другу больше десяти слов в самолете. Теперь я с вами, но я все равно не знаю, что сказать, – проговорил он.
      Дикон полюбил его за это. Эдвард был старше сестры на три года и был очень похож на нее. На обратном пути Дикон остановился около маленькой смотровой площадки, которую так любила Мэгги.
      – Как только мы приезжали, – пояснил он, – она сразу же приходила сюда, пока я разбирал вещи.
      Эдвард постоял немного, глядя вдаль. Потом снял с мизинца кольцо с печаткой и швырнул его далеко в море. Оно блеснуло на солнце, потом пропало в бесконечной голубизне моря и неба. Эдвард сказал:
      – Почему я это сделал? Я не знаю, почему я, черт возьми, сделал это.

* * *

      На улице, как и в парке, играла музыка. Такая погода гнала людей из дома. Это было нетипично,даже странно, и Дикон почему-то почувствовал себя не в своей тарелке. Возможно, именно английский климат превратил англичан в замкнутых домоседов. Экспансивность была не в их характере, даже их язык был беден на такого рода слова.
      Лаура ждала его. Едва он нажал на кнопку квартиры, она открыла дверь, не соединяясь по домофону. Он поднялся на один лестничный пролет и нашел квартиру. Дверь была слегка приоткрыта. Она услышала, как он хлопнул ею, и что-то крикнула. Он направился на голос и нашел ее в кухне. Она разговаривала по телефону.
      – Да, – говорила она. – Да, в шесть... Отлично. – Она продиктовала свой адрес, потом номер телефона, одновременно показывая рукой на открытую бутылку вина и стаканы на столике.
      Дикон налил стакан вина и подал ей, потом нашел в холодильнике апельсиновый сок и наполнил им стакан для себя.
      Положив трубку, Лаура сказала:
      – Это агент по продаже недвижимости. Я могла бы... Я думаю, надо продать эту квартиру... – Она взглянула на его стакан. – Вы что, не пьете вообще?
      – Нет, – ответил Дикон.
      Лаура отпила немного вина.
      – Я живу здесь уже пять лет. Эта квартира мне всегда нравилась. Но теперь мне кажется, что я не смогу здесь больше жить. – Она замолчала. – Вы видели его? Этого... – Она сделала неопределенный жест, пытаясь вспомнить имя.
      – Фила Мэйхью.
      – Да.
      – Видел. Никакого результата, и я не думаю, что он может быть. Фил все проверит, но вряд ли ему удастся что-нибудь найти.
      – А вам удастся?
      Дикон улыбнулся.
      – Он подозревает, что у вас... слишком богатое воображение.
      Вопрос вертелся у нее на языке, но вместо этого она спросила:
      – Что он собирается делать?
      – Полистать протоколы, поспрашивать людей, с которыми вы встречались.
      – Инспектора Д'Арбле?
      – Вряд ли. Скорее, судмедэкспертов. – Он поставил стакан на кухонный стол. – Можно мне осмотреть квартиру?
      – Конечно. – Лаура встала и подошла к двери.
      – Нет, – остановил ее Дикон. – Я сам.
      Пока он ходил по комнатам, Лаура сидела в кухне, прислушиваясь к звукам открываемых и закрываемых дверей. Тишина раздражала ее – было такое впечатление, что ее обыскивают. Где-то минут через десять она услышала, что он вошел в ванную.
      «Должно быть, это случается ежедневно», – подумал Дикон. В Лондоне полно старых домов. Каждый день сотни людей входят в комнаты, где кто-то умер. В этих комнатах они веселятся с друзьями или сидят в одиночестве и смотрят телевизор, едят готовый ужин из картонных коробок, работают допоздна над проектами, принесенными из офиса, лежат в кроватях и смотрят на тот же потолок, на те же стены, на то же небо, на которые смотрел умерший.
      Большинство старых особняков теперь поделены на квартиры. Спальни превратились в кухни, столовые или кабинеты. Богачи, занимающие последний этаж, скорее всего, пользуются большими спальнями. Тысячи старых домов, десятки тысяч комнат. А сколько там умерло людей? Миллионы. Люди ежедневно едят, и спят, и разговаривают, работают и готовят себе еду, занимаются любовью в комнатах, где кто-то умер. Даже если вы не знаете об этой смерти, это не имеет значения.
      Дикон посмотрел на разбитое зеркало и на свое отражение в нем, потом увидел в зеркале ванну. Он попытался представить себе утопленницу так, как описывала ее Лаура: нога перекинута через бортик, тело будто подвешено в прозрачной воде. Одновременно он воображал тишину комнаты, где лежит мертвое тело, тишину, вызванную не умиротворенностью, а ужасной потерей.
      Когда он вернулся в кухню, Лаура налила себе еще вина. Она поднесла стакан к губам и замерла, глядя на Дикона.
      – Ну и как? – спросила она.
      – Пока ничего. Я смотрел не очень внимательно. Здесь была полиция, здесь живете вы. Вряд ли удалось бы что-нибудь обнаружить, а если что-то и было, этого уже давно нет. Я просто хотел почувствовать место.
      – Полиция осматривала всю квартиру несколько раз... окна, входную дверь.
      – Я в этом не сомневаюсь. Искали следы взлома. Очевидно, они не...
      – Я не понимаю... – Не закончив фразу, она пошла к двери. – Давайте перейдем сюда.
      Дикон последовал за ней в гостиную и сел в кресло. Лаура примостилась на диване. Она хмурилась.
      – Если здесь кто-нибудь был...
      – Вы начинаете в этом сомневаться?
      – Отнюдь, – покачала она головой. – Но как же он проник сюда?..
      – А как вошел сюда я?
      – Что?
      – Вы даже не поговорили со мной по домофону, чтобы проверить, кто пришел. Вы услышали звонок, нажали на кнопку, открывая дверь в подъезде, потом распахнули входную дверь в квартиру и продолжали разговаривать по телефону.
      – Я знала, что это вы. Я ждала вас.
      – Вы думали,что это я, – предполагали это. – Дикон закурил сигарету. – Вы слышали о Бостонском душителе? Лаура кивнула.
      – Знаете, – продолжал Дикон, – как он попадал к своим жертвам? Я вам скажу: он просто звонил в дверь.
      – Как вы.
      – Да, как я.
      Лаура посмотрела на него, потом сходила на кухню, принесла оттуда пепельницу и поставила, ее перед Диконом. Пошарив в сумочке, она достала маленький голубой ингалятор, поднесла ко рту и, нажав кнопку, глубоко вдохнула.
      – Дело даже не в доверчивости, – продолжал Дикон, – просто люди не обращают внимания на такие вещи. Зачем им это? Каждый живет своей жизнью: проблемы на работе, неоплаченные счета, в доме течет крыша и прочее, и прочее. Кто-то звонит в дверь и говорит, что принес посылку. Почему они должны не верить ему? Им даже трудно предположить, что самый обычный день вдруг может превратиться в кошмар. В конце концов вы...
      Лаура прервала его:
      – Я впустила вас, чтобы сказать вам о своих подозрениях: Кэйт была убита в этой квартире.
      Дикон пожал плечами.
      – Может быть, вам стоило бы быть осторожней. Но если бы я вам сказал, что пришел снять показания счетчика, вы, скорее всего, все равно впустили бы меня. Обычно бывает именно так. Не переживайте из-за этого. Как правило, люди верят тому, что им говорят. Почему бы и нет? Несколько лет назад одной девушке позвонил мужчина и попросил к телефону ее соседку по квартире. Девушка ответила, что подруги нет дома – она поехала к своим родителям, а потом на трехдневную телеконференцию. Парень сказал, что ему чертовски досадно, потому что он пробудет в городе только один день, а он давний друг этой девушки – не помню, как ее зовут, пусть будет Мэри, – и хотел пригласить ее на обед. Первая девушка – ее имя я хорошо помню, ее звали Хилари, – согласилась, что действительно очень жаль, и поболтала с парнем пару минут. Он спросил про родителей Мэри – поправился ли ее отец, как движется ее карьера на телевидении и все такое, – потом предложил Хилари поужинать с ним, сказав, что у него все равно нет никаких определенных планов и он никого не знает в Лондоне. У нее тоже было свободное время, и парень казался приятным. Она пошла. У них был потрясающий вечер, ей было весело с ним. Потом он отвез ее домой на такси, и она пригласила его выпить стаканчик перед сном. Он заглянул к ней, выпил немного бренди и пару чашек кофе, после чего ушел.
      – Что же дальше? – спросила Лаура.
      – Перед уходом, уже стоя в дверях, он сказал: «Мне понравился этот вечер, но вас не назовешь умной. Вам просто повезло. Я не знаком с Мэри и никогда с ней не встречался. Я наугад взял это имя из телефонной книги. Вы были пятой в моем списке».
      Лаура посмотрела на Дикона, ожидая продолжения.
      – Что он сделал потом?
      – Ушел.
      – Не причинив ей вреда?
      – Вся соль заключалась не в этом, во всяком случае, не для этого парня. В определенном смысле он был прав – Хилари действительно повезло. Я не говорю, что этот парень вполне нормален, но он не собирался убивать или насиловать ее. Может быть, он и думал об этом, но ему было достаточно знать, что она в его власти. Кто знает, через полгода или через год он мог вернуться к этому, так или иначе. Это взрослый вариант детской игры, когда дети кого-нибудь выслеживают.
      – Вы знали эту девушку? Эту Хилари?
      – Нет. Она заявила в полицию, и это дело поручили мне.
      – Я не понимаю, как ему это удалось.
      – Очень просто.
      – Но у него была какая-то информация – он что-то знал о родителях Мэри и всякое такое.
      Дикон прикурил новую сигарету, потом посмотрел на ингалятор, который Лаура положила на диван рядом с собой.
      – Как вы переносите табачный дым? Что у вас? Астма?
      – Не волнуйтесь, – ответила она. – У меня действительно астма. Не из-за курения, это сезонное. В последнее время в воздухе много пыльцы.
      – Он ничего не знал, – продолжал Дикон. – Она сама рассказала ему обо всем. «Мэри сейчас у родителей» – во множественном числе. Значит, оба они живы. «Она собирается заехать к ним перед конференцией» – следовательно, они живут где-то неподалеку. А если это не так, значит, они переехали или там живут еще чьи-то родители. Если вы говорите о ком-то, то предполагается, что вы знаете его родителей. «Она все еще носит длинные волосы?» Здесь шансы пятьдесят на пятьдесят. Если «да», то это только подтверждает, что вы знакомы. Если «нет», значит, вы были знакомы в то время, когда у нее была длинная прическа. Он спрашивает, поправился ли ее отец. Не секрет, что пожилые люди часто болеют. Такой неопределенный вопрос звучит даже лучше, чем упоминание о какой-то конкретной болезни отца, так как в этом случае может показаться, что вы знакомы с семьей гораздо ближе, чем тот человек, с которым вы говорите. Все мошенники владеют этой техникой. Вы слушаете, собираете информацию, а потом выдаете ее обратно. И люди слышат от вас нечто внушающее им доверие. А на самом деле они сами рассказали вам об этом в предыдущем разговоре.
      – И вы думаете, что Кэйт была... что это – чистая случайность? Какой-нибудь сумасшедший?
      Дикон тяжко вздохнул.
      – Вы позвонили мне... вы знали Мэгги... вы верите в то, во что верите, – по всему этому я задавал вопросы циничному и жизнерадостному полицейскому, у которого и своих проблем навалом. А так как он мой друг, он будет задавать вопросы другим полицейским, которые еще меньше интересуются этим. Я не уверен, что Кэйт убита, не исключено, что она поскользнулась в ванне. Вот выв этом уверены. Вы знаете,что украденная статуэтка и аккуратно сложенная одежда имеют какое-то значение. А я этого не знаю.
      – Но вы не исключаете, что могут иметь?
      – Не исключаю.
      – Но... – начала она.
      – По правде говоря, я не думаю, что это был маньяк, если предположить, что там вообще кто-то был.
      – Не маньяк?
      – Нет.
      Он не стал продолжать, и она некоторое время обдумывала сказанное им. Наконец она проговорила:
      – Потому что тогда – если бы ее убил маньяк, – это не выглядело бы как несчастный случай.
      Дикон согласно кивнул.
      – Тогда кто же?
      – Кто-то, кого она знала. Или, как в случае с Хилари, кто-то, о ком она думала, что знает его. Кто-нибудь, принесший посылку. В принципе это не так важно.
      – Это не... – Лаура не была уверена, что он имеет в виду. Может быть, не один Мэйхью считает, что у нее, как он выразился, «слишком богатое воображение».
      Они встретились глазами, и она поняла, что Дикон ждет от нее ответа. Спустя минуту она сказала:
      – В этом все дело.
      – Да, – сказал Дикон. – Именно в этом.

* * *

      Весь день на небе не было ни облачка. Теперь синева сгущалась, наступали сумерки. Лаура подошла к окну и посмотрела на темнеющие вдали силуэты домов и башен. Они были озарены последними лучами солнца.
      Дикон дал ей несколько минут, чтобы собраться с мыслями. Потом он попросил:
      – Расскажите мне о своей работе.
      – О банке? – Лаура вернулась на диван. – Я начала там работать год назад, Кэйт пришла туда раньше меня. Мы программисты. А Кэйт, помимо того, еще и АБД. – Не дожидаясь его вопроса, она объяснила: – Администратор базы данных. Специалист по наладке, если хотите. – Она не замечала, что говорит о Кэйт как о живой.
      – Чем вы занимались?
      Лаура пожала плечами.
      – Писали программы.
      – Мне это не слишком много говорит, – улыбнулся Дикон.
      – Ну как... Все, что требовалось. – Она колебалась в поисках наиболее короткого объяснения. – Представьте себе, что многим людям нужно регулярно делать один и тот же расчет, но каждый раз с разными исходными цифрами. Программа делает за них всю работу. Это как матрица. Люди вводят свои данные, компьютер дает ответ. Компьютер знает, чего хочет пользователь, – ему об этом сообщает программа.
      – Для чего используются программы?
      – Для чего угодно, как я уже говорила. От международных сделок до расчета годовой прибыли. Можно даже рассчитать представительские расходы в процентах от оборота. Компьютеры делают все, что им велят. В свободное время большинство программистов используют их в качестве текстовых редакторов – пишут письма друзьям и всякое такое.
      – Ваша работа конфиденциальная?
      – Что вы имеете в виду?
      – Секретная. Деликатная. Охраняется от конкурентов.
      Лаура немного подумала.
      – Нет. Я так не считаю. В какой-то степени как раз наоборот. Едва программист завершает программу, как она становится общедоступной. В этом весь смысл: моя работа, работа Кэйт и других программистов всегда сдается в публичный файл – в этом и заключаются услуги, которые мы оказываем. – Она поняла, о чем он подумал, и высказала это вслух: – Здесь не за что убивать, – яимею в виду то, что я пишу: у тех, кто связан с банковским делом, есть свои программы, а всем остальным они не нужны. – Она рассмеялась. – Я думаю, что многие программы гораздо лучше моих.
      – Если вы правы насчет смерти Кэйт, – сказал Дикон, – то обязательно должен быть ответ на вопрос: почему?
      –  Я права. -Голос Лауры дрогнул, как если бы она вдруг усомнилась в собственной интуиции.
      – Хорошо, давайте поговорим о чем-нибудь другом. Большинство преступлений являются домашними, в том смысле, что их совершает кто-нибудь, близко знакомый с жертвой. Я спрашивал вас о парнях Кэйт.
      – Да.
      – Вы сказали, что она ни с кем особенно не сходилась.
      – Это так.
      – Она всегда ночевала дома. Следила за собой. Спала одна.
      Лаура улыбнулась.
      – Ну, не совсем так.
      – Кто это был?
      – Конечно, у нее были дружки. – Лаура повела плечами. – Был некто по имени Руперт Лоусон, по правде говоря, бывший дружок. Они то сходились, то расходились.
      – Почему?
      – Он так хотел.
      – А Кэйт?
      – Я не знала, любила ли она его. Если даже и не любила, то испытывала к нему сильную симпатию. Они изредка виделись – он звонил и приглашал ее пропустить по рюмочке. Я думаю, что Кэйт смирилась с тем, что их отношения не имеют будущего. Настоящей страстью Руперта были деньги: он сколачивал свой первый миллион. – Она подняла руку ладонью вверх. – На самом деле он просто великовозрастный яппи , возможно и способный на внезапные финансовые атаки из засады, но не более того.
      – Вы сказали «великовозрастный».
      – Ему года тридцать два – тридцать три. Староват для фондовой биржи. Они там выходят из строя уже к тридцати.
      – У вас есть его адрес?
      – Вы только зря потеряете, время. – Тем не менее Лаура подошла к бюро и достала оттуда записную книжку.
      – Отнюдь! Негативный результат – тоже результат. – Дикон смотрел, как она переписывает адрес. – Это примерно как осмотр вашей квартиры – мне надо все почувствовать. Кто знает, что может сообщить Руперт? – Она протянула ему листок. – Представьте, что я – полицейский и верю в то же, что и вы. Допустите на минуту, что я... – Он мельком взглянул на адрес, после чего сложил листок и положил его в карман. – Руперт будет первым в моем списке лиц, с кем надо поговорить. Вы думаете, что я напрасно потрачу время, а я так не думаю – для меня не существует такого понятия. Вот вам пример. Некто, по имени Дональд Блейк, был найден мертвым у себя на кухне, где он что-то разделывал большим ножом, каким пользуются мясники.