Верлорды - Восхождение Волка

Хоган увидел, как Уитли пошевелился – отлично. Теперь можно повернуться и к зверю.

Но что это за существо? Когда Хоган увидел его склонившимся над своим учеником, то принял его за большую дикую собаку или волка. Но теперь он видел, что перед ним лежит человекоподобное, ходящее на задних конечностях существо, и это открытие поразило Хогана. За долгие годы службы у герцога Бергана старый следопыт исколесил почти все леса в западных землях герцогства, защищал во время осады город Брекенхольм и немало повидал на своем веку. Но сегодня он дал маху, решив, что на его ученика напала просто дикая кошка или волк. Встречать такого зверя ему еще не приходилось. Нужно что-то решать, причем быстро. Монстр начал медленно подниматься, хватаясь за ствол дерева, глядя на Хогана налитыми кровью глазами.

Рисковать нельзя, нужно действовать наверняка.

Не медля ни секунды, Хоган поднял над головой свою палицу, и стал похож на палача, готовящегося отрубить голову осужденного на плаху. Палица просвистела в воздухе, и опустилась на голову зверя. Монстр безжизненно повалился на землю.

Хоган услышал, как за его спиной заворочался Уитли, а сам наклонился, чтобы получше рассмотреть оглушенное существо. Рядом с ним на земле лежал меч – Вольфсхед. Старый следопыт встревожился, отбросил с головы монстра закрывавшие его лицо волосы и сгреб с земли пригоршню листьев, чтобы стереть кровь.

Холодок пробежал по спине Хогана, когда он увидел под кровавой маской человеческие черты. Перед ним лежал человек. Совсем еще мальчик.

– Принеси веревки с моего седла, Уитли, – приказал Хоган, не оборачиваясь. – Самые крепкие. Быстро.

Глава 3

Слова Лесовика

Хоган посмотрел на потемневшее небо, затянутое дождевыми облаками. Они плыли в направлении Даймлинг-роуд, окутанные серой пеленой дождя. Двигаясь на восток, они вскоре начнут заливать главную лесную дорогу.

Старый следопыт опустил прикрытые плащом плечи, чувствуя на них груз всех своих прожитых пятидесяти двух лет. Он никогда не боялся опасностей, подстерегающих человека в огромном диком лесу, – ни болот, ни зыбучих песков, ни диких, зачастую плотоядных зверей. До сих пор в этом древнем лесу оставались уголки, куда еще не ступала его нога – так огромен был Дайрвуд. Хоган всегда любил такие места, открывавшие перед ним все новые и новые лесные тайны. Но сейчас ему было не до новых открытий. Больше всего в эту минуту ему хотелось оказаться за надежными стенами Брекенхольма, и чем быстрее, тем лучше. Вместе с пленником и учеником, которых придется волочить за собой.

Хлынул дождь, но верный Арго не обращал на него внимания, как и на необычно тяжелую поклажу, которую ему приходилось тащить. Хоган оглянулся через плечо. Уитли сидел, съежившись, на спине Ченсера, пытаясь по возможности укрыться от дождя. У парня оказался твердый характер, в чем Хоган не был уверен до их встречи с сегодняшним пленником. Хоган никогда не потакал своему ученику и не принимал во внимание его благородное происхождение. Когда они были в лесу, это был лес Хогана, и только Хоган был здесь хозяином. Зато когда все, что необходимо, было сказано и сделано, Уитли стал искусным охотником и следопытом, и если он проявит такое же умение в воинском деле, то станет ценным прибавлением при дворе герцога Бергана.

Хоган перевел взгляд на их пленника, которого они тащили за собой по земле. Деревянные носилки, которые они сделали из стволов молодых деревьев и веток, оказались достаточно прочными. Юный Лесовик лежал на них, крепко связанный от лодыжек до самого горла. Первый день путешествия выдался тяжелым для всех, потому что пленник отчаянно рвался, стремясь освободиться от пут. Порой Хоган опасался, что под этим напором не выдержат даже его мастерски завязанные узлы. К счастью, узлы и веревки выдержали. С вечера того же дня Хоган начал подмешивать в воду, которой они поили пленника, немного легкого снотворного, добытого из пышно растущего на земле плюща. После этого Лесовик затих и покорно ехал в неизвестное.

Хоган не знал, что ему думать о пленнике, у него было единственное желание – как можно скорее передать его в руки герцога Бергана.

Его светлость решит, что с ним делать. После того как Хоган обнаружил, что их пленник оказался не диким зверем, а юношей, его отношение к нему несколько изменилось. Сейчас старому следопыту было стыдно за то, что он сломал парню руку во время той драки три дня назад, но ведь, если разобраться, в тот момент Хоган искренне верил в то, что его ученику грозит смертельная опасность. Более того, этот пленник не был обычным парнем.

Хоган вспомнил уроки, которые он давал Уитли, когда они были еще в Брекенхольме. Лесовики из Дайрвуда были племенем, ведущим отшельническую жизнь в самых темных и негостеприимных уголках древнего леса. Цивилизованные граждане Брекенхольма единодушно сходились на том, что кровожадных, жестоких Лесовиков скорее следует считать дикими зверями, чем людьми. Не имели дела с Лесовиками и другие лесные племена – любая попытка установить с ними какой-то контакт непременно заканчивалась кровавой резней. Очевидно, герцогу Бергану будет приятно заполучить одного из них в свои руки.

Когда Уитли отошел от пережитого потрясения, он взялся ухаживать за раненым пленником – менял повязки на ранах, готовил какие-то отвары и примочки, и к тому времени, когда Лесовик полностью пришел в себя, его раны почти затянулись.

Высмотрев подходящее место для ночной стоянки, Хоган слегка натянул поводья, останавливая Арго. Под густой высокой елью раскинулась просторная, покрытая мхом лужайка. Хоган подал знак Уитли, и они дружно соскочили с седел. Хоган отдал ученику поводья своего коня и отправился осматривать лужайку.

За эти дни они проехали почти пятьдесят долгих и трудных километров, двигаясь очень медленно из-за плохой дороги и тяжелых носилок, которые приходилось тащить за собой. Хоган полагал, что теперь они покинули земли Лесовиков. По крайней мере, надеялся, что это так. Донесшийся издалека раскат грома не улучшил и без того мрачного настроения следопыта. Отцепив носилки от Арго, они с Уитли принялись сооружать ночлег.

На ужин у них были вареный кролик и корнеплоды, которые Хоган нашел здесь же, неподалеку. Уитли наблюдал за тем, как Хоган кормит Лесовика с ложки. Своего пленника они одели в пару запасных бриджей Уитли и тяжелый зимний плащ Хогана.

Потом, по-прежнему сидя на корточках, Хоган поднес к губам юноши бурдюк с водой, и тот начал жадно пить – его кадык так и прыгал под охватывающими горло веревками. Старый следопыт не спешил, давая пленнику полностью утолить жажду. Не варвар же он, в конце концов! Хоган скользнул взглядом по руке пленника, которую сломал ударом своей палицы. В тот первый день рана выглядела ужасно, сломанная кость выпирала наружу, грозя прорвать натянувшуюся кожу, и Хоган туго перебинтовал руку пленника, преодолевая при этом подступавшую к горлу тошноту. Поначалу рана доставляла юноше постоянную боль, однако за те дни, что они пробирались сквозь лес, его страдальческие стоны постепенно стихли. Старый следопыт опасался, что у парня начнется гангрена, и в этом случае, как только они приедут в Брекенхольм, ему придется отрезать руку. Хоган осторожно отвернул край плаща, и у него отвисла челюсть.

Конечно, любой сразу мог заметить, что рука недавно была повреждена, но теперь подживала.

Недавно – да, но не всего лишь день назад! На руке остались синяки, но в целом она выглядела весьма неплохо. Хоган склонил голову вбок и осторожно провел свободной рукой по раненой руке пленника. Юноша даже не вздрогнул, продолжая жадно пить воду. Ни боли, ни воспаления, ни раны. Какими, интересно, способностями к целительству обладает этот парень? И как он это делает? Хоган оглянулся на Уитли, который заканчивал с кроликом, а затем быстро прикрыл руку пленника плащом. То, что он увидел, было невероятно и необъяснимо. Способности к целительству в сочетании со звериными повадками, которые Хоган наблюдал во время их путешествия, еще сильнее разжигали в нем желание как можно скорее доставить юношу герцогу Бергану.

Старый следопыт отошел и сел рядом с Уитли – оба они находились по другую сторону костра от пленника. Протянув руку к своему седельному мешку, Хоган ухватил эфес Вольфсхеда и плавным движением вытащил меч наружу. Внимательно рассмотрев Вольфсхед в неярком свете костра, он осторожно положил меч на землю – вначале лезвие, затем рукоять. Потом, порывшись в своих мешках, Хоган вытащил на свет божий обшарпанную записную книжку, перехваченную посередине шнурком. Развязав шнурок и перелистав страницы, старый следопыт принялся вписывать на чистом листе свои заметки о захваченном в плен юноше, пользуясь вместо карандаша остро заточенным угольком.

Молодой Лесовик сидел и не мигая смотрел на огонь.

– Как ты думаешь, он говорит по-нашему? – спросил Уитли, наблюдая за парнем.

Хоган набил табаком тонкую камышовую трубочку, прикурил от вынутого из костра уголька и только потом ответил:

– Сомневаюсь. Если хочешь, можешь попробовать поговорить с ним, но по мне, это будет пустой тратой времени. Это дикарь, Уитли. Им язык не нужен. Между нами и им слишком мало общего.

– Однако что он может сделать нам, мастер Хоган?

– Хочешь освободить его и посмотреть, что будет? Не забывай, однажды он уже едва не содрал с тебя кожу, поэтому на твоем месте я бы прекратил этот дурацкий разговор.

– Но я уже говорил, мастер, что он не убил меня, хотя ничто ему не мешало это сделать, – возразил ученик. – Просто сидел и наблюдал за мной. Если бы он захотел меня убить, это было бы для него раз плюнуть!

Хоган глубоко затянулся из трубки и выпустил изо рта три красивых колечка дыма.

– Уитли, так рисковать просто неразумно. Я верю, когда ты говоришь, что он не стал нападать на тебя, но понимаешь, это самый удивительный юноша, которого я когда-нибудь встречал. Когда в нем закипает кровь, он начинает меняться – ты сам это видел, а что это значит, нам с тобой хорошо известно. Когда кровь в нем успокаивается, этот парень становится похожим на человека не меньше, чем сам герцог Берган. Ну, другой породы, конечно, не такой благородный. Так сказать, дворняжка, полукровка.

Юный Лесовик продолжал сидеть и смотреть на огонь, погрузившись в свой собственный мир.

– Когда я был молодым, их было больше, но сейчас они почти полностью исчезли после походов Вергара. – Хоган пожевал свою губу, вспоминая давно прошедшие деньки. – Честно говоря, я и сам не знаю, хорошо это или плохо, но это совсем другая история.

Хоган не сомневался, что Уитли известно про подвиги Волка практически все – они не раз говорили о них еще в Брекенхольме. Да и герцог Берган следил за тем, чтобы все дети в его лесных землях знали историю Верлордов[2], а Уитли к тому же был на редкость внимательным учеником.

– В любом случае, – продолжал Хоган, – если кто-то и знает, что делать с этим парнем, то это герцог Берган. Ты сам его можешь об этом спросить, когда мы вернемся домой. Более мудрого и щедрого господина, чем его светлость, не найти. Можешь мне поверить, уж я-то успел кое-что повидать. А рассуждать на такие темы не мое дело. Если тебя интересует политика или забота о благе народа, значит, ты выбрал не ту профессию. Следопыт должен быть одиноким, спокойным и далеким от мирских проблем.

– Я знаю, мастер Хоган, – ответил Уитли, энергично кивая головой. – Поверьте, я думал над этим долго и усердно. Я понимаю, от чего отказался, но такая жизнь по мне. А поскольку я ваш ученик, то намерен впитывать в себя ваши уроки, как губка.

– Как мох, дружок, как мох. Ты же не в Брекенхольме сейчас, верно? – Старый следопыт подмигнул ученику и затянулся трубкой.

– Освободите меня.

Старый следопыт и его ученик удивленно вскинули головы. Юный Лесовик заговорил. И не одно слово сказал, а целую фразу. С быстротой молнии Хоган вскочил на ноги и потянулся за своей палицей, а затем, держа ее наготове, встал возле ног связанного пленника.

– Молчал три дня и вдруг заговорил. Хочешь, чтобы мы тебя отпустили? Этого просишь? Клянусь Богом, парень, язык, может быть, у тебя и есть, а вот мозгов в голове не хватает.

– Освободите меня, – повторил пленник, глядя теперь прямо в лицо старому следопыту, и добавил: – Прошу вас, сэр.

Это окончательно добило Хогана. Он мог еще предположить, что этот дикарь способен произнести пару отдельных слов, не больше, но «Прошу вас, сэр»? Чем, интересно, еще сможет удивить его этот необычный парень?

– Почему ты думаешь, что я могу освободить тебя? Я же видел, какой ты на самом деле, помнишь? Да, тогда ты не причинил вреда моему ученику, но я ни секунды не сомневаюсь в том, что ты порвешь нас обоих в клочья, если только это придет тебе в голову. Но даже если ты не убьешь нас, так сбежишь назад к своим грязным сородичам и расскажешь им, где мы находимся. Нет, парень, извини. Ты останешься с нами. Отпустить тебя на свободу или нет, решать не мне, а герцогу Бергану.

– Вы не понимаете, – хриплым, ломающимся голосом произнес юноша. – Если хотите остаться в живых, развяжите меня.

– Пожалуй, я слишком сильно огрел тебя тогда по голове, парень, – сказал Хоган, присаживаясь на корточки рядом с пленником. – Угрожать в том положении, в каком ты находишься, может только сумасшедший, ты не согласен? Мне мало дела до того, кто ты есть, но будь уверен, мои узлы не разорвать даже самому сильному зверю. Повторяю еще раз: ты отправишься с нами.

Юноша напрягся, перевел взгляд в темноту леса.

– Клянусь, сэр, это не мне следует опасаться!

Из непроглядной глубины леса раздался крик, вначале едва слышный. Он был похож на крик оказавшегося в беде дикого животного. Хоган осмотрелся вокруг, настороженно вслушиваясь. Крик повторился, и в ответ ему в лесу прозвучал ответный крик. Сливаясь, эти крики походили на кошачий концерт. И они приближались.

– Что это такое, мастер? – спросил Уитли, озабоченно вертя головой.

Хоган не ответил, продолжая вслушиваться, а за него ответил Дрю.

– Они приближаются, – прошептал он. – Лесовики идут.

Глава 4

Бой или бегство

Чтобы оценить создавшееся положение, Хогану хватило нескольких мгновений. Носилки с привязанным к ним пленником замедляли движение, успеть уйти вместе с ними было делом невыполнимым. О том, что происходило с людьми, попавшими в лапы Лесовиков в Дайрвуде, следопыту было известно, и у него не было ни малейшего желания испытать это на собственной шкуре. Встав на колено, он вытащил нож и принялся быстро разрезать опутывавшие пленного юношу веревки.

– Уитли, присмотри за лошадьми, – приказал он, продолжая орудовать ножом.

Уитли не тронулся с места, он застыл от страха, слушая кровожадные крики приближавшихся Лесовиков.

– Живо! – крикнул Хоган.

Уитли вздрогнул, подхватил с земли тяжелое седло Арго и поспешил к лошадям.

– Слушай, парень, хорошенько слушай, – сказал Хоган, наклоняясь к Дрю и продолжая резать веревки. – У тебя есть шанс. Единственный. Если ты обманешь меня, я тебя прирежу. Если я заподозрю, что ты с ними, я тебя прирежу. Если ты будешь мешать мне защищаться, я тебя прирежу. Если я заподозрю хоть на миг, что ты собираешься напасть на меня, я…

– Вы тоже меня прирежете, – закончил за него пленник. – А вообще-то меня зовут Дрю.

Хоган кивнул, разрезая последнюю веревку.

– Похоже на правду, и я надеюсь, что мы найдем общий язык, юный Дрю.

На морщинистом лице следопыта промелькнуло подобие улыбки. Затем Хоган провел пальцами по тетиве своего короткого лука, проверяя, хорошо ли она натянута, и закинул лук себе на плечо.

Дрю понял, что этот человек не бросает слов на ветер, и согласно кивнул, потирая освобожденными руками затекшую шею.

Следопыт со своим учеником быстро свернули лагерь, вылили в костер остатки ужина и загасили угли землей и грязью. Дрю наблюдал за ними. За все это время ему еще не доводилось забираться так далеко в восточную часть Дайрвуда, и все здесь было для него в новинку. Все, кроме криков Лесовиков, от которых стыла кровь в жилах.

– Могу я вам помочь? – спросил Дрю старого следопыта, подходя к нему. Хоган заканчивал седлать своего коня, Уитли делал то же самое. Крики как будто удалялись. Во всяком случае, стали тише. Дрю взглянул в чащу.

– Возьми свой меч, парень, – сказал старый следопыт, не глядя на Дрю.

– Вы настолько доверяете мне? – удивился юноша.

– Не совсем так, – сердито ответил Хоган. – Однако раз такое дело, надо же тебе чем-то защищаться.

– Сказать по правде, я плохо им владею, – заметил Дрю, поднимая меч с земли.

– Тогда, если я ошибся в тебе, это можно считать за счастье, – отрезал Хоган.

Ученик следопыта закинул за плечи дорожный мешок, коротким движением затянул ремни. По вершинам деревьев продолжал стучать дождь, весь разговор шел под нескончаемый стук капель.

– Уитли, не так ли? – спросил Дрю, пытаясь перехватить взгляд ученика. Юноша заметно нервничал и отводил глаза в сторону. Но Дрю не отставал от него. – Спасибо за то, что ухаживал за мной, это все, что я хотел тебе сказать. Я ценю твою заботу.

Уитли оглянулся. В его глазах Дрю прочитал страх, такой же, как во время их первой встречи в лесу. Что было потом, Дрю не помнил, все было застлано кроваво-красным туманом. Слава богу, что он сумел тогда побороть в себе этот кошмар и не причинил Уитли никакого вреда. Но все равно Дрю чувствовал себя виноватым перед Уитли.

– Не стоит благодарности, – ответил ученик следопыта, пробираясь ближе к своему учителю. Дрю не обиделся на то, что Уитли пытается держаться от него подальше. Поменяйся они ролями, он сам вел бы себя точно так же. Они друг за другом подошли к старому следопыту, который заканчивал седлать коня. Все трое отметили про себя, что крики Лесовиков больше не слышны.

– Вот как мы поступим, – прошептал Хоган, похлопывая по седлу Арго. – Вы двое садитесь верхом. Я побегу рядом. Арго и Ченсер – добрые кони, и если со мной что-нибудь случится, они довезут вас до Брекенхольма. Там, впереди, дорога Даймлинг-роуд, она приведет нас к дому. Кони хорошо знают ее. Я постараюсь не отстать, но если произойдет что-то непредвиденное, не останавливайтесь. Гоните вперед, что бы ни случилось.

Он взял Дрю за руку, чтобы подсадить его в седло, но Арго неожиданно рванулся в сторону. Дрю инстинктивно прикрылся руками и отступил от испугавшегося коня. Хоган мгновенно успокоил Арго, обхватил ладонями его морду и что-то прошептал на ухо. После этого Арго смирился и позволил Дрю сесть на себя. Уитли уже сидел верхом на Ченсере.

Не говоря больше ни слова, Хоган тронул Арго и побежал рядом с ним, держа в одной руке повод, а в другой свою охотничью палицу. Дрю низко склонился в седле, чтобы не задевать головой низко свисающие ветки – точно так же пригнулся и Уитли, сидевший верхом на Ченсере.

Чем быстрее скакали кони, тем сильнее отставал от них Хоган, все дальше отпуская из руки длинный повод – так было меньше риска со всего маху упасть на землю, зацепившись за что-нибудь ногой. Дрю был поражен ловкостью, с какой старый следопыт перепрыгивал через лежавшие деревья и канавы, уклонялся от кроличьих нор и торчащих из земли корней.

Дрю тревожно вглядывался в темноту Дайрвуда, постоянно оглядывался через плечо, выискивая признаки погони. Что-то было не так, он чувствовал это. Прищуривая глаза, юноша всматривался вправо и влево, в пролетавшие мимо кусты и деревья. Так, еще раз слева. Да, вот оно! Что-то двигалось рядом с ними, совсем близко, всего в каких-то нескольких метрах, быстро нагоняя беглецов.

Нужно предупредить старого следопыта. Дрю еще раз взглянул вперед, приготовился крикнуть, но в тот же миг врезался лицом в свисавшую сосновую ветку. Пока ветка отскочила в сторону, а Дрю успел выплюнуть забившиеся в рот иголки, было поздно.

Хоган уже падал на мох с глубоко торчавшим из левого плеча древком стрелы. Удар был не смертельным, но достаточно сильным, чтобы свалить следопыта с ног. В момент удара Хоган выпустил из руки повод, освободив Арго. Конь привстал на задние ноги и пронзительно заржал, увидев упавшего на землю хозяина.

Дрю слетел со спины Арго, словно падающий с дерева лист. Успев свернуться клубком, он даже не ударился о землю и сразу же вскочил на ноги, чувствуя на коже холодное прикосновение висевшего на переброшенной через плечо перевязи Вольфсхеда. Уитли провезло меньше. Его Ченсер резко рванул в сторону, чтобы пропустить мимо себя запаниковавшего, помчавшегося в лесную чащу Арго. От этого рывка ученик следопыта вылетел из седла и тяжело рухнул на землю.

Вскочив на ноги, Дрю бросился бежать в гущу деревьев, ища спасения в их тени. Проведенное в Дайрвуде время отточило его инстинкт самосохранения до совершенства. Ему уже доводилось прятаться и убегать от Лесовиков – что ж, он проделает этот трюк еще разок. Дрю бежал, низко пригибаясь, стараясь как можно больше увеличить отрыв от оставшегося у него за спиной хаоса. Инстинкт подсказывал ему: «Беги». Инстинкт настаивал: «Спасай свою шкуру». Только так и можно выжить в лесу. Только поэтому Дрю до сих пор жив. Здесь, в лесу, выживают только сильнейшие. Теперь Дрю опустился на четвереньки, стелясь над землей, продираясь сквозь густые заросли папоротника.

Запыхавшись, Дрю остановился, протер глаза, поморгал, пытаясь собраться с мыслями. Что с ним происходит? Он не похож на самого себя. Разве он был когда-нибудь предателем и трусом, который думает только о собственной безопасности? Из темноты до него долетел крик Уитли.

«Почему ты остановился? – спросил Дрю его внутренний, низкий, рычащий голос. – Беги, дурак».

Но Дрю вспоминал о том, как колдовал над его ранами ученик следопыта. О том, как делился с ним едой и питьем старый следопыт. Да, он был их пленником, но они же заботились о нем. Они позволили ему вновь почувствовать себя человеком.

Нет, не станет он убегать. Он не такой. Он не животное, и неважно, сколько времени он прожил в Дайрвуде бок о бок с дикими зверями. Дрю повернулся и побежал назад.

От удара о землю Уитли едва не потерял сознание. Он совершенно не чувствовал своих ног, зато чувствовал боль в спине – да еще какую! Перед глазами у него плыли яркие пятна, а в ушах пронзительно звенело. Ученик следопыта с трудом осмотрелся.

Ченсер стоял рядом, дрожа от страха, и нервно рыл копытами землю, с губ коня свисали клочья пены. Метрах в десяти позади коня на земле лежал Хоган, а Арго и Дрю исчезли. Старый следопыт перевернулся на живот, пытаясь ухватить рукой обломившееся древко торчащей из его плеча стрелы.

Сквозь стиснутые от боли зубы он что-то кричал своему ученику, но Уитли не мог разобрать, что именно. Затем Хоган начал подниматься на ноги.

В ту же секунду из темноты выступила фигура – босая, черная от грязи. Это был мужчина, низенький и коренастый, с небольшим охотничьим луком в руке. Торс мужчины прикрывала звериная шкура, рваная и обтрепанная по краям. С плеча свисал небольшой колчан со стрелами, а свободной рукой незнакомец указывал на следопытов.

Затем мужчина вытащил из колчана новую стрелу – с коротким древком, зловеще заостренным кремневым наконечником и оперением из черных глухариных перьев. Лесовик – а это был именно он – медленно и зловеще обернул к Уитли свое лицо, черное от грязи и краски. На груди Лесовика сухо потрескивало ожерелье, сделанное из черепов мелких животных. Лесовик, оскалившись, ухмыльнулся, обнажив свои острые, обточенные ритуальным напильником зубы. При виде приближающегося Лесовика из глаз Уитли хлынули слезы. Позади Лесовика, хватаясь за ствол дерева и пошатываясь, поднялся на ноги Хоган. Увидев грозившую его ученику опасность, он вытащил из-за голенища сапога нож и качнулся вперед, направив лезвие перед собой и пытаясь что-то крикнуть. Земля шаталась под ногами старого следопыта, окружающий мир размывался и плыл у него перед глазами. Может быть, та стрела была отравлена? От Лесовика можно ожидать чего угодно.

Ухмыляясь, Лесовик с луком повернулся к старому следопыту и натянул тетиву своего лука, целясь в живот Хогану.

– Нет! – крикнул Уитли, разрывая повисшую над лесом тишину.

Все дальнейшее произошло настолько стремительно, что впоследствии Уитли с трудом мог восстановить ход событий. Лесовик только что стоял, собираясь выпустить свою стрелу в Хогана, а в следующую секунду уже летел назад, сбитый с ног вылетевшим из подлеска Дрю. Недавний пленник набросился на Лесовика словно дикий зверь и вцепился прямо в грудь своему противнику. Лук вылетел из руки Лесовика, треснул и развалился пополам.

Лесовик и Дрю покатились по земле, стремясь подмять друг друга. Лесовик, рыча, сумел поймать Дрю в захват, заломил за спину его руки и пригвоздил к земле. Хотя Дрю был немного выше Лесовика, он уступал ему в силе и весе. Юноша крутился по земле, пытаясь вырваться, но Лесовик не выпускал его.

Затем Лесовик издал победный клич, похожий на безумный птичий крик, и в ответ из глубины леса раздались такие же крики других Лесовиков. Эти крики, которыми наполнился лес, пока что звучали издали, но быстро приближались.

Уитли видел, как Лесовик обнажил свои острые зубы, и глаза ученика широко раскрылись от ужаса. Ни для кого давно не было тайной, что Лесовики охотно поедают любую свою жертву, кем бы она ни была. Дикарь обрушился на Дрю и укусил его за шею.

Оценивая то, что случилось вслед за этим, следует признать, что это было ошибкой со стороны Лесовика. Дрю пронзительно вскрикнул, а затем его спина неожиданно и резко изогнулась. Этого оказалось достаточно, чтобы подбросить Лесовика в воздух, после чего он грузно свалился на землю.

Дрю молниеносно вскочил на ноги. Плечи его сгорбились, а руки стремительно вытянулись в длину. Под копной спутанных волос Уитли смог рассмотреть лишь злобно сверкнувшие желтые глаза на скрытом в тени лице Дрю и его согнувшиеся, выросшие, щелкающие друг о друга ногти.

– Никто не смеет кусать меня, – прорычал Дрю, показывая Лесовику свои собственные заостренные зубы. Затем он стрелой бросился на Лесовика и вцепился ему в грудь. Уитли успел заметить мелькнувшие в воздухе пальцы Дрю, заканчивавшиеся теперь мощными загнутыми когтями, которые принялись разрывать в клочья тело Лесовика.

Все чувства Дрю обострились. Его кровь стремительно бежала по жилам, наполняя тело могучей силой. Каждый нерв был напряжен, а чувствовал себя Дрю лучше, чем когда-либо. Он ощущал проснувшегося в себе хищного зверя. Это было упоительное ощущение, но Дрю знал, что если он целиком поддастся ему, то уже никогда не возвратится в свое первоначальное состояние. Дрю еще не умел достаточно хорошо контролировать свои поступки в измененном состоянии. Это значит, что он может стать опасным для своих товарищей в не меньшей степени, чем вот этот Лесовик, в ужасе пятившийся сейчас назад. И Дрю собрал всю волю в кулак, чтобы остаться самим собой, приближаясь к врагу.

Сжав кулак, он изо всех сил ударил Лесовика в подбородок. Раздался сухой треск сломанной челюсти, и Лесовик снопом свалился на землю. Дрю наклонился над ним, ожидая, что Лесовик попытается подняться, но тот лежал неподвижно, без признаков жизни, с располосованной когтями грудью.

Но следом шли другие Лесовики. Их крики, напоминавшие собачий лай, кошачий визг и совиное уханье, приближались.

Дрю потряс головой, чтобы поскорее прийти в себя. Кипевшая внутри его ярость начала утихать, и он наклонился, чтобы помочь Уитли подняться на ноги.

– Как ты? – спросил Дрю молодого ученика, которого продолжало раскачивать из стороны в сторону.

– Не очень, – ответил тот, – но я жив.

– Хорошо, тогда забирайся как можно быстрее на Ченсера, а я погляжу, что там с мастером Хоганом, – прошептал Дрю.

– Бегите, – чуть слышным голосом произнес старый следопыт. Кровь отлила от его лица, губы посинели. Чем бы ни была смазана отравленная стрела, ее яд делал свое черное дело. Дышал Хоган редко, слабо, с трудом выталкивая из себя слова. – Не задерживайтесь. Идите на Даймлинг-роуд. Ченсер сделает все остальное. Сам. Идите.

Дрю кивнул, а затем, не обращая внимания на пытавшегося протестовать Хогана, взвалил старого следопыта себе на плечо, подволок к Ченсеру и усадил на спину коня, перед Уитли. Ученик крепко ухватился одной рукой за пояс мастера, другой за гриву Ченсера. Дрю взял коня за поводья и пошел пешком по тропинке, поспешая как только можно и ведя за собой Ченсера с его седоками.

Глава 5

Даймлинг-роуд

На Даймлинг-роуд они вышли довольно скоро, от покинутого злополучного лагеря до дороги оказалось не более двух километров. Таким образом, их неуклюжее путешествие оказалось, по счастью, коротким. Раздававшиеся за спиной крики Лесовиков подстегивали Дрю и Ченсера, не давая замедлить шаг. Оказавшись на дороге, они смогли прибавить хода, и теперь Дрю уже не тянул Ченсера за собой, а бежал рядом с ним.

К радости путешественников, Лесовики решили оставить погоню и отстали. Дрю подумал, что эти дикари просто-напросто избегают немногочисленных открытых дорог, пересекающих в нескольких местах Дайрвуд. А может быть, Даймлинг-роуд находилась, по мнению Лесовиков, слишком близко от цивилизованных поселений, трудно сказать. Во всяком случае, Лесовики явно не были расположены продолжать преследование, и слава богу. После марш-броска по лесным дебрям, который продолжался не менее часа, Ченсер устал и потому вскоре перешел с галопа на рысь, а затем и вовсе на неторопливый шаг.

При первой же возможности Уитли предложил сделать остановку, чтобы отдышаться и оценить свое незавидное положение.

Дрю знал, что ученик следопыта страдает не только от физических ран, но и от уязвленной гордости. Он пытался скрыть свой стыд и смущение от того, что не смог быть полезным во время нападения Лесовика. Да и при первой встрече с Дрю Уитли не мог шевельнуться от страха – хотя ему и было тогда больно после падения на землю, но все же… Конечно, Дрю делал все возможное для того, чтобы поднять настроение своему новому напарнику и вернуть ему уверенность в себе, однако оставались проблемы, с которыми Уитли предстояло разбираться самостоятельно.

Состояние Хогана было хуже некуда. С помощью Дрю Уитли осмотрел его раны, начав с остатков застрявшей в плече мастера стрелы.