Сегодня были моя первая игра в Бидди-Лиг и, вообще, первый день в настоящей баскетбольной лиге. Я до безумия счастлив в связи с этим знаменательным событием. Бидди-Лиг представляет собой организацию для тех, кому 12 и меньше. На самом деле мне тринадцать, но тренер Лефти достал поддельное свидетельство о рождении. Лефти — потрясающий мужик: он возит нас на игры в собственном микроавтобусе и всегда покупает нам кучу жрачки. Я слишком юн, чтобы разбираться в педиках, но, думаю, Лефти из них. Хотя он крутой баскетболист и здоровый мужик, ему нравится вытворять с тобой разные штуки, типа засунуть руку тебе между ног и там пошуровать. Когда он так сделал, меня обуяли сильные подозрения. По-моему, маме мне лучше про такое не рассказывать. Не желаю описывать первую игру, играл я паршиво, и мы бы по-любому продули. Я волновался, потому прихватил свою девчонку Джоан на матч, проходивший на 153-й улице у негритянской церкви, называемой Минисинк. Наша команда зовется Бойз-клуб из Мэдисон-сквер, что находится на Восточной 29-й улице. В стартовой пятерке двое итальянцев, двое черномазых и я.
      Когда матч закончился, и мы стояли на платформе в метро на 155-й, Тони Миллиано затеял драчку с Кевином Долоном. Тони — здоровенный верзила, обожающий подраться, а Кевин — эдакий мелкий хитрожопый хуек. Какие-то ребята попытались их разнять, но Тони им не позволил, и все орал: «Хочу крови!» Зрелище жуткое, но увлекательное, сам-то я драться не люблю, зато обожаю посмотреть, как другие машутся. Кевин попросил меня запрыгнуть на Миллиано сзади, однако тот слишком огромный, чтобы я с ним связывался. И, вообще, кому нужно помогать этому мудачку? Он вечно впутывает меня в различные неприятности в начальной школе Св. Агнес, куда мы с ним ходим. Только сегодня настучал сестре Мэри Грейс, что я плевался из окна столовой в первоклашек.
 
       Ни разу не видел, чтобы в октябре было так тепло, как сегодня. По этому поводу мы смотались с тренировки (Тони, Йоги и я) и решили сгонять на пароме на Стейтен-Айленд. Мы сожрали по сэндвичу в «Lucy's», затем на 2-й авеню прицепились сзади к автобусу и приехали на паромную пристань. Как-то раз я свалился с автобуса типа такого на резком повороте, и мне задним колесом чуть не раздавило в лепешку яйца, но это катанье прошло достаточно гладко, мы сбросили по пятицентовику в турникет и свалили. Как раз паром отчаливал от пристани. Тут Тони извлекает бутылку чистящей жидкости «Carbona», а также несколько тряпок и предлагает нам занюхнуть и забалдеть. Я был за, поскольку «Carbona» является одним из лучших дешевых наркотиков, которые ты можешь достать, она даже сильнее клея. Мы вылезли на верхнюю палубу судна, смочили тряпки и уткнули туда мордахи. Через четыре глубоких затяжки мы уже куда-то поплыли, в ушах у меня зазвенели колокола, перед глазами замелькали огоньки. Мне представилось, что я гребу на лодке по реке черной воды, только вот она плывет назад, а не вперед, и тучи вместо лиц хохочут жутким безумным смехом, эхо которого не затихает. Еще затяжки, еще более ебанутые видения, и колокольный звон все громче по мере того, как я вдыхаю субстанцию в легкие. Я дышал минут десять, но потом меня затошнило, я не мог держать тряпку и пришлось ее бросить. Я встал у контррельса. Мутило меня по-страшному. Начал изо всех сил блевать. Глаза —как шары для боулинга, слезились ужасно. Тони и Йоги тоже стало нехорошо, и они поспешили присоединиться к процессу. Потом нам полегчало настолько, что мы расслышали вопли на нижней палубе и, протеревши глаза, поняли, что попали точно на голову какому-то типчику. Усугубляло дело то, что парень оказался как бык здоровым и весьма агрессивно настроенным. Поспешили переместиться в ближайший укромный уголок, ибо понимали, что чувак в любой момент до нас доберется. Смотались к другому борту корабля, перелезли через ограждение и спрыгнули на нижнюю палубу с ловкостью Стива Макуина.
      Потом мы совершили отступление в туалет, забились в последнюю кабинку, заперли дверь и перевели дух. Минут через десять заслали Йоги проверить, все ли чисто на берегу. Вернувшись, он дал нам сигнал выходить, и мы поспешили съебаться с корабля через выход на ближайший автобус. Зашли в симпатичный парк где-то посередине острова и весь день играли в мяч с местными слабаками, в игру брали каждого желающего, даже ребят лет по шестнадцать. Уже почти стемнело, когда мы пришли на обратный рейс, внимательно высматривая по сторонам нашего знакомца, и поклялись, что больше никогда не будем нюхать эту фигню на пароме.
 
       Сегодня забрали-таки старую миссис Макналти. Была такая невероятно свихнувшаяся дама, жившая в доме напротив наших окон через аллею. Она имела жуткую привычку каждый вечер у раковины, в одном только лифчике и трусах, устраивать мессу, словно перед ней алтарь. Все молитвы она знала назубок, но при упоминании Девы Марии или же Христа разражалась страшными непристойностями по их адресу. У нее был стандартный набор предметов для церковной службы, то есть золотой потир и все такое, но когда начиналась та часть, которую католики называют «освящение», она запихивала этот потир между ляжек и принималась вопить: «Господи, вылижи меня, выешь мою пизду!» В таком вот духе. И о Богородице гнала всякую хрень, гаже не придумаешь. Я много раз все это очень хорошо наблюдал, и мне становилось не по себе. Дело не в том, что я сильно верующий (по правде говоря, я перестал им быть с восьми лет после того, как однажды в первый раз в жизни пришел в церковь и, чтобы подружиться с богом, пригласил его к себе в гости вместе посмотреть чемпионат США по бейсболу), просто не понимаю, что за моча должна ударить в башку, чтобы потом такую херню творить. Не поверите, она подчас настолько могла разойтись, что выла как безумная, и во всем доме было слышно. Когда я рассказал о ней приятелям, многим захотелось на нее посмотреть, наверное, они думали, что все это очень сексуально или типа того. Но дама была старая, как минимум шестьдесят пять, поэтому смотреть, как она, так вырядившись, чудит, было страшно отвратительно, и я всегда отворачивался. Думаю, последнее время на нее кто-то часто жаловался. Видел я, когда сегодня возвращался из школы, как ее запихивали в скорую помощь, а она была вся такая спокойная из себя.
 
       Все мелкие жулики, вроде нас, живущие на нижнем Ист-сайде , занимаются одним делом: изыманием дамских сумочек. Начало положили нищие джанки, но сейчас дошло и до нас, Бандитов с Пеленок (так нас обозвали в вечернем выпуске газеты). Самое тупое — это воровать в собственном квартале. Здесь все соседи друг друга знают. Потому мы отправляемся повыше, на Восточные 60-е, там собираем урожай, разбившись на группки, а потом растворяемся в темноте; мы работаем командой, но, возможно, набив руку, станем ходить поодиночке. Один чувак подходит к даме и спрашивает дорогу к метро, и, если повезет, она показывает, вытянув руку, сумочка же висит прямо на запястье, тут ее сшибает другой чувак, и вы оба исчезаете. Если уловка не срабатывает, у тебя есть пять секунд на попытку отнять силой (это максимум, потом она начнет звать полицию), и, если снова не вышло, рвешь когти. Только старые пробитые джанки не могут остановиться, если начинается драка, мне же достаточно геморроя и без регулярных походов на дело. Пишу обо всем об этом в дневнике, потому что сегодня у меня был самый удачный день. У дамы, которую мы обули, было 123 доллара и еще мелочь — это хороший куш. Плюс книжка дорожных чеков, нам они без надобности, зато старший брат Йоги купил ее за пять долларов. Сказал, они те же наличные. Большинство людей думает, что подобные штуки катят лишь со старухами, но вот этой сегодняшней даме можно было бы в придачу и засадить. Тоже, видимо, еще та извращенка: полная сумочка фоток с голыми тетками, причем не только из порножурнальчиков. Где показывают не только сиськи, но и пизду. Были там полароидные снимки, кто-то сам делал. На одной две тетки друг друга вылизывают, несколько штук с чувихами, отсасывающими у чуваков. Еще на одной семь человек такой херней занимаются, не знал, что такое вообще бывает. Но круче всего — это где жирную старую суку на столе ебет, вот честное слово, осел... весь клуб охренел. Старший брат Герби сказал, что он такое видал в одном мексиканском ночном клубе, когда служил на флоте. Мы, то есть мой партнер Карсон и я, продавали эти фотки по три бакса штука и спихнули все, кроме одной, на которой сексуальная тетка на кровати с широко раздвинутыми ногами демонстрирует волосатую пизду. На лице улыбка, словно говорит: «Все в полном порядке». Сильно меня возбуждает. Мы поделили выручку и потопали по домам — бандиты с пеленок снова наносят удар.
 
       Сегодня днем Лефти возил нас в Бронкс в какую-то католическую школу участвовать в показательной игре. Многие из ребят приболели, получилось так, что для встречи у нас была только одна пятерка, а после удаления Карсона за нарушения в последнем тайме, в конце осталось всего четыре человека. Впрочем, это фигня, другая команда вообще состояла из самых слабосильных ботаников, когда-либо выходивших на площадку, и мы сделали их очков по меньшей мере на сорок. Да, достойного противника подыскал нам Лефти. И после этого месива нас ждал еще один приз, помимо победы... Карсон залез в шкафчики игроков другой команды после того, как его выгнали с площадки, и притырил их ценные вещи. Мы заставили его поделиться добычей, натянули свои шмотки поверх формы, от душа, надо думать, отказались и быстренько сделали ручкой.
      Когда доехали до следующего квартала на Фордхам-роуд, мы заставили Лефти заехать в фаст-фудовскую забегаловку, изнывшись, что хотим, чтобы он купил нам гамбургеров. Все молчали в тряпочку насчет обувания соперников, поскольку Лефти запрещает делать нам две вещи: говорить слово «пидорас» и красть вещи у другой команды при условии, что там белые. В забегаловке он заказал каждому по одному бургеру, и на это мы дружно сказали, какого хрена, поскольку те бургеры были породы мелких двадцатицентовых бутиков, и надо съесть штук восемь, а то и больше, чтобы хотя бы наесться, и, собственно, этого мы и добились. Лефти по этому поводу бесконечно огорчался, потому что счет потянул баксов на девять, а него была только пятерка. В результате получилась бурная сцена, поставившая в неудобное положение Лефти, которому пришлось оставить менеджеру часы, пока он не принесет остальное. Тем не менее Лефти на нас отыгрался, отказавшись везти команду назад в нижний Ист-сайд, и весь вспотевший запрыгнул в свою тачку. Мы сильно приуныли, заметив толпу ребят, которых мы недавно ограбили, направляющуюся к нам вдоль парковки со всякими трубами и прочими прибамбасами, жаждущую надрать задницу сукиным детям из Бидди. «Придется вам, козлята, отвечать за свои поступки», — язвительно прогудел Лефти на прощание и покинул нас, бегом уносящих своих жопки по Фордхам-роуд, где мы удачно влезли в такси и помчались к ближайшему метро, имея на хвосте толпу сердитых баскетболистов-католиков вместе с их приятелями, возглавляемую недоброго вида итальянским священником в развевающейся рясе.
 
       Сегодня вечером мы целой оравой прокатились, прицепившись к автобусам, от 3-й авеню до 10-й улицы, а потом сделали по полной команду главных соперников из Бойз-клуба на Томпкинз-сквер. Мы ехали по четыре человека на колбасе двух шедших друг за другом автобусов, и до 14-й улицы все было круто, но там нас засекли копы, и пришлось разбежаться в разные стороны. Они не стали париться нас ловить, мы оторвались, и вдруг Герби, показав на околачивающихся на улице проституток, заорал, что с ними тусуется мамочка Педро, и все стали издеваться над этим ботаником. Фишка же была в том, что Герби это не придумал, и мамаша Педро в натуре стояла там на панели, опершись одной ногой о стенку дома, и при полном параде, как принято у блядей. Тут Тони наклонился ко мне и пробормотал: «Понимаешь, моя старшая сестрица как-то сказала матухе, а я подслушал, что папаша Педро банчил джанком в баре, и они оба сидят на герыче, и, сечешь, теперь он выгнал свою бабу на панель». Когда до всех доперло, что там на самом деле матушка Педро, они перестали стебаться, но он уже успел смыться. На игре он тоже не показался, однако когда мы потопали домой, сделав тех хуесосов на десять очков, то видели Педро на его остановке на 27-й улице. Убежал он, по-моему, в слезах. Хуево, наверно, иметь таких вот предков. Герби же на это насрать, и он все орал в окно Педро: «Почему малыш заплакал? Потому что его отец мудак, а мама подстилка!»
 
       Сегодня старший брат Педро отловил Герби, когда тот шел со школы, и как следует отхуярил его за то, что он орал вчера вечером про маму и папу Педро.
 
       Сегодня ночью на углу 2-й авеню и 25-й улицы вспыхнул гигантский пожар в трех домах. Пламя полыхало чуть ли не до неба, поди нехило, в два раза выше самих зданий. Никогда не видел, чтобы так горело. Мы с ребятами чуть живот со смеху не надорвали, потому что продавец пиццы прямо на улице, вот бля буду, шлепнулся на колени перед пожарными и слезно умолял их не разбивать фасад из цельного стекла, который он поставил всего месяц назад. Этот остолоп обрыдался, дом весь в огне, а он думает, что каким-то чудом все станет как раньше или что-то в этом роде. Так этому мудиле и надо, он никогда не дает в долг и даже не разрешает попользоваться туалетом. И теперь большой суровый дядька стоит на коленях на улице. Наверно, часов пять ушло, чтобы потушить только здесь. В одном месте огонь поднимался выше окна моей спальни.
      Кстати, слышал, что старший брат Герби со своими пацанами отпиздили старшего брата Педро за то, что тот вчера отделал Герби. Похоже, скоро дела перейдут в междоусобную войну местных банд.
 
       Сегодня суббота, холодно, Бойз-клуб закрыт на ремонт, и я решил съездить в этот дерьмовый Манхэттен, где обитает мой двоюродный братец, и повидать его. На самом деле я терпеть не могу это место, где полно всяких склочных ирландских католиков, которые на меня пялились во все глаза, когда я притащил компанию черных пацанов поиграть в парке против друзей моего братана, больших любителей нажраться пивом. Тем не менее там много и хороших людей, если разобраться, и мне лучше привыкать к ситуации, потому что я собираюсь вскоре переезжать туда с родителями и заканчивать второе полугодие в школе, куда ходят все эти чуваки.
      В общем, швырнул я банкой розового лимонада в разносчика, выпил целую кварту за завтраком и потопал на Вест-сайд ловить поезд «А», идущий в город. Ехать туда до конечной остановки на 207-й улице ебанешься как долго. Будто в Олбани собрался, и хорошо, что я прихватил с собой кучу спортивных журналов развеять скуку. Итак, читаю я про то, как Билла Расселла кроют со страшной силой, все нормально, тут доезжаем мы до 125-й, и в поезд заползает старый пьянчуга-ирландец, садится рядом, от него несет, как от целого завода, и он неразборчиво начинает мне излагать свою душещипательную историю, как всегда и бывает в подобных случаях. Я не выношу этих старых пидорасов, и уверен, они меня по всем поездам вылавливают, потому что в наполовину пустом вагоне всех остальных пропускают и идут сразу ко мне. Либо гнусные попрошайки, либо, еще хуже того, алкаши. Проблема в том, что у меня вечно недостает наглости послать их или самому пересесть, и так получилось, что следующие две остановки я был вынужден выслушивать херню, которую мне втирал этот тип (причем я и половины не мог разобрать, чего он там болтает), и даже начинал нести в ответ всякий бред, типа: «Да-да, я вас прекрасно понимаю, то же самое случилось с одним моим знакомым, и он вот так же спился и так далее ля-ля-ля...»
      То есть я воспринимаю этих мудозвонов всерьез, будто они говорят осмысленные вещи. Сегодняшний урод всех переплюнул.
      Он постоянно лез на меня своей отупевшей рожей, распинаясь, как он случайно пришил свою жену, уронив на нее зеркало, когда они его вдвоем вешали, и прочий бред, и каждые десять секунд тыкал мне в лицо бутылкой «Твистера» с предложением отпить. Но, как всегда бывает, на 18-й улице нарисовывается коп, работающий в подземке, и вышвыривает этого чела, а тот печально и жалостливо кивает мне на прощанье, когда поезд трогается, словно думает: «Кто бы теперь меня выслушал?» — и я ощущаю тупую тоску, обычную после подобных встреч.
 
       Сегодня у нас не было уроков из-за Хеллоуина. Я пошел потусить на 29-й с ребятами из Бойз-клуб и наткнулся на Герби с компанией, играющих наверху в бильярд. Решил, что будет прикольно пошататься сегодня вечером с этими челами. Мы отправились в спортзал и на лестнице, где ошивались еще несколько мудаков, вымазали мордахи кремом для обуви и разорвали рукава рубашек для создания посредственного маскарада. Бадди, один из немногих черномазых, кто общается с Герби и его пацанами, конечно, ни в каком креме не нуждался, и рукава ему особо рвать не надо было, по причине наличия у него таких штук во всякий день, и на Хеллоуин и так просто. Потом раздобыли вдобавок длинные носки у страдающего варикозным расширением вен папаши одного чувака, набили их мукой и стали нападать на девчонок в черной школьной форме, затеявших устроить танцы в церкви, и от муки у них на спине оставались огроменные белые следы. Они довольно смешно носились по зданию, угрожая пожаловаться на нас монахиням. Господи, кого хоть немного ебет, что подумают эти несчастные монахини... Я больше не учусь в католической школе, поэтому у этих блядских пингвинчиков задницу мне надрать больше не выйдет.
      Для следующего охуенно потешного прикола мы поднялись в ближайший дом и положили бумажный пакет с собачьими какашками перед дверью квартиры на верхнем этаже, подожгли сверток, слиняли пониже и стали слушать, как старый педрила топает по нему, сбивая пламя. Я представляю выражение лица этого лоха, когда он вытирал свои тапки в туалете бумажными салфетками.
      На 24-й мы встретили распевающих хеллоуинские песенки детишек. Черножопый Бадди разбил яйцо о голову маленькой блондинистой девочки, наряженной ангелочком. Она в слезах убежала, на крылышках остался желток. Неужели нет ничего святого для этих совершенно сумасшедших челов? Сегодня вечером нет. Особенно после того, как старший братец Герби угостил нас вином, нас развезло, и мы придумали набить носки камешками вместо муки и лупить ими всяких лохов, чтобы еще посмеяться, а еще мы били окна и сматывались от копов по крышам, и вообще отрывались на полную до трех утра. Наконец, я и остальные пошли дрыхнуть, впрочем, мне по-любому завтра огребать от бати, потому что мне сильно поплохело от того красного вина, и я заблевал новый половичок.
 
       Вечером мы играли в турнире для тех, кому 13 и меньше, проходившем в Бронксе. Модный район, называемый Ривердейл... огромные каменные особняки... много плюща и плавательных бассейнов и так далее. Напоминало путешествие в Утику из нашего Бойз-клуба на Восточной 29-й, но Лефти водит как бог, мать его, и мне понравилось. Карсона опять одолела морская болезнь, сдержаться у него не получилось, и он был вынужден наблевать в кожаную рабочую перчатку Лефти, которую мы нашли под запасной шиной в задней части машины. Однако Лефти о происшествии сообщать не стали, так что приятных ему ощущений в следующий раз, когда ему придется что-то делать и потребуются перчатки. Мы приехали в спортивный зал на Ривердейл-хай, местечко, ебать его в рот, фешенебельное, бля буду. Потоки света с красивых высоких потолков, толпы убогих болельщиков на трибунах. Мы сразу же отправились в раздевалку, поскольку и так на полтора часа опоздали. Наша команда умеет быстро переодеваться, потому что мы из тех, кто носит форму весь день, не снимая. Играем мы или нет, просто нам влом таскать с собой эти геморройные сумки с барахлом, снимаем мы только рубашки и брюки, и вот мы уже через минуту на площадке. После встречи то же самое, никакого, разумеется, душа, запрыгнул в штаны, натянул рубашку и за порог.
      В общем, вышли мы на площадку, а там эти типчики, с кем мы играем, все расфуфыренные в голубой с золотым форме, там и сям звездочки, старательно выполняют разминку. Смотрелись мы несколько жалко рядом с этими мальчиками, но толпа нас нормально встретила за то, что мы беспризорники с нижнего Ист-сайда, бедные и нечесанные, а эти замечательные родители, которые имеют по несколько тачек, курят трубки, ну и тому подобная херня, короче, они собрались поприветствовать несчастненьких из гетто, прелесть какая, как мило с их стороны. Итак, мы капельку размялись, пошли и сели на свои места, и Лефти велел нам нажимать на них с самого начала. К концу первых четырех минут мы вели на 23 очка, а приличные мальчики из Лейк-Пикскил, или откуда они там еще, не ебет, совсем растерялись. Они попросили перерыв. Мы перестали прессинговать чисто из жалости, и остаток игры прошел не столь увлекательно. Похоже, задницы у них свинцовые, а слова «драйв» они никогда не слышали. В общем, мы все время забрасывали мячи элементарными показушными приемами, благодаря нашим взрослым пацанам. Очень скоро мы настолько их обогнали, что Лефти велел нам притормозить, чтобы мужики, устроившие все это дело, не принялись проверять у нас свидетельства о рождении и не обнаружили, что половина наших ребят не имеет права участвовать в матче. Один из наших нападающих, нигер с детской физиономией, в этих посиделках для 13-ти и младше участвует уже, наверно, лет десять, не меньше, без говна. Счет 53-20 к перерыву.
      В раздевалке произошла одна из самых хреновых историй за сезон. Троих наших чуваков Лефти словил за нюханьем клея в сортирных кабинках. Я успел смыть в унитаз свое палево, и наставник решил, что я здесь действительно по делу. Лефти весьма разговнился, но запах клея от меня он не учуял, а этим лохам пришлось просидеть в запасе весь второй тайм. Еще Лефти удивляет меня, когда ссыт кипятком, если кто-нибудь скажет популярное словечко «пидорас». Можно подумать, он, которого не терзают сомнения насчет того, что можно хватать ребят за член или яйца, пока команда дружно молится перед игрой, прямо такой большой ревнитель морали, что охренеть. В общем, поскольку других лидеров не было, все очки набрал я и догнал до 42, что очень здорово, так как я последнее время столь много не забивал. Я уже вижу перед собой все эти призы Самого Ценного Игрока Сезона, если так будет и дальше продолжаться. Мы выиграли с жутким преимуществом. После матча нам дали бесплатную содовую и прочую ерунду, и все местные болельщики запрудили проход, когда мы уходили, хлопали нас по спине и повторяли: «Хорошо играл, сынок», — и так далее, точно как принято в фильме «Оставьте это Бобру», папашы породы Фреда Макмуррэя в твидовых костюмах и кучка сильно накрашенных баб с пуделями, орущих, какие мы были молодцы. У них были прически из взбитых обесцвеченных волос, чем они мне один в один напомнили блядей, проходившим по расценкам выше обычного, с 14-й улицы. Меня подмывало предложить одной отсосать, но мы без какого-либо базара быстро набились в машину для возвращения домой. Сегодня пятница, и вечером нам хочется отправиться в парк на Ист-ривер нажраться, раскуриться и подышать клеем. Именно этим мы и занялись.
 
       Сегодня мы перевезли последнюю мебель в нашу квартиру в новом районе в верхней части Манхэттена. Я здесь уже успел побывать и составил себе четкое представление о том, какое, в общем и целом, говно местные обитатели. Самые лоховские лохи в городе, мать их. Все коридоры в нашем новом доме и все скамейки в парке забиты старыми щебечущими ирландками. Они либо сплетничают, либо читают молитвы, или там еще толпень мужиков, которые давно здесь, или совсем недавно приплыли — они обряжаются в широкие пальто, тусуются перед кафетерием, обсуждают операции, счета в матчах или коммунистическую угрозу. Мальчики моего возраста все, как один, образцовые и примерные, хотя большинство компашек по выходным бухает пиво. Мой двоюродный братан Кевин познакомил меня как-то кое с кем из здешних лошков, и сегодня я развлекался, играя с ними в мяч. Очень возможно, что я сюда впишусь. В любом случае вокруг полно отличных баскетбольных площадок.
      Сами понимаете, самое хуевое, что из-за переезда придется возвращаться в эту треклятую католическую школу, прервав на середине офигенный год в частной. Объясню почему. Католические школы — это полное блядство, там всякие психи в этих ебаных воротничках, и в своей набожности они всегда правы и постоянно носятся со своими резиновыми ремешками, пуская их в действие из-за малейшего прикола над ними, и капают, и капают классу безмозглых детишек на мозги: «Кто нас сотворил?..», «Бог нас сотворил...» Такой вот бред. А старые склочные коровы, то есть монашки, еще хуже. Собираюсь обматерить первую же тварь, которая попробует проделать со мной это дерьмо со «смирением», надеюсь, что так меня скоренько вытурят. Я уже выбил себе стипендию в шикарной частной школе на следующий год, так что планирую спустить на тормозах учебу в этой грамматической школе. До обеда я встречаюсь с. Кевином, мы затеяли побухать. Будет круто, поскольку потом можно пойти «отоспаться у него» и избежать мамочкиных наездов. Придумал сказать ей, что меня тошнит от запаха краски, которой они будут красить завтра дом, должно прокатить.
 
       Родичи двоюродного братца на выходные умотали, так что Крис, Вилли и я завалили к нему сразу после школы и принялись грабить шкафчик с алкоголем. Брат обитает в роскошном районе округа на Парк-террас, его родокам принадлежит шикарный пентхаус с настоящим маленьким баром и прочей хренью. Нам там охуительно нравится, поскольку в выходные нам некуда податься, в парке зависнуть без мазы, и по этой причине мы задумали потусить это время здесь, будет круто, потому что не так уж много всяких скотов заваливают сюда и портят обстановку. Прошлый раз, когда предки братика свалили, два персонажа у него нажрались, и Жирный Эдди облевал весь новый диван. Надо полагать, Жирный Эдди вряд ли еще тут появится... этот долбаный диван до сих пор воняет блевотиной. В общем, мы затарились пакетом апельсинового сока, чтобы замутить отвертку, мило расселись на табуреточках в баре, и нам сделалось охренительно.
      В таком ключе прошло часа два: мне слегонца дало по шарам, но не сильно, потому что меня вечно тянет блевать, если я чересчур перебираю, а в этом ничего хорошего нет. Крис, ебать его в рот, слаб насчет алкоголя, однако всем известно, что он «выливатель», и потому в пьянке, как правило, держится. «Выливателем» называется чувак, который претендует на то, что выпьет не меньше остальных, и при всем этом знает, что будет в таком случае в говно, и потому он втихаря пробирается к окну или с левыми отмазками отлучается в сортир, где выливает половину, а то и больше, содержимого стакана, а после просит налить еще. Я как-то вечером в парке наблюдал, как он заявил, что выпьет упаковку пива, но всякий раз, открывая банку, я замечал, что он делает один небольшой глоток, а остальное выливает. Ребята могут подтвердить, так как его банки падают и «бухают», а у других же звенят. Брату пришлось убедиться, что он достаточно трезв, чтобы не созывать сюда малолеток со всей округи, которые могут разнести квартиру. Он, как и я, легко заводится, когда начинают пиздеть о девчонках, кто кого трахал, и гнать, сколько стоят уличные бляди... По крайней мере, мы пока были в состоянии передвигаться. Потом был еще Вилли, до этого объявивший о планах обожраться до невменяемости, и это, мать его, он и сделал. Напился в сиську, даже не мог сам дойти в толчок. Надо было, чтобы его кто-нибудь поддерживал, пока он ссыт. В итоге он упал и разбил до крови башку о трубу. Начал вопить, нести какую-то хуйню, разъебошил статуэтку какого-то блядского святого с птичкой на черепушке. Мой братец Кевин принялся исходить по этому поводу говном и объявил, что нам нужно вытащить пидораса на воздух попуститься. Вот так этот козел испортил праздник, на улице стоял собачий холод и снег, можно сказать, валил стеной. Мы с Кевином взяли его под руки и поволокли по улице в сторону парка, а Крис, уже несколько протрезвевший, соскребал снег с машин и тер им рожу, впрочем, без толку. Теперь он приутих, как нам вроде показалось, стал приходить в себя, однако у входа в парк мы повстречали его подружку из нашего квартала Дебору Дакстер, которая шла домой. Она модель, с портфелем, какие все они таскают. Вилли вырвался от нас, устремился к ней, пытаясь облапать, и, когда приблизился вплотную, она треснула его кулаком прямо по кумполу и, не переставая браниться, ушла. Несчастный Вилли свалился на дорогу, мы порастирали ему морду снегом, но этот урод сломался прямо там и нам пришлось тащить мертвый груз в парк на себе. Возле спортивной площадки мы стали шлепать его по щекам, трясти и так далее, но безуспешно. Забеспокоились, что у него может отказать желудок, как на прошлой неделе у одного чувачка из нашего класса. И тут мы изрядно влипли... Нас заметил коп и подвалил к нам. «Вот черт», — естественно сказал я. Тот приблизился к поверженному телу, наклонился, посмотрел зрачки, потом перевел на нас нехороший взгляд и произнес скрипучим голосом, подобающему строгому полицейскому: «Вы, ребята, что, клеем дышали?» Тут я очень удивился, потому что такой вопрос часто задавался в нашем старом квартале на 20-х улицах Ист-сайда, а здешним копам и в голову бы не пришло, что пацан из этой ирландской дыры в самом верхнем Манхэттене может употреблять наркотики или хотя бы нюхать клей; местные «синие братья» обычно удовлетворяются признанием, что застуканный в отрубе ботаник просто-напросто напился в жопу. Наверно, этого полицейского недавно перевели сюда из какого-нибудь наркоманского района. Но мы быстро и дружно сказали «нет», и он нам поверил из-за ужаса на наших лицах при одном только предположении о клее и незамедлительности нашего ответа. Тем временем я придумывал убедительную отмазку, типа получил удар, играя в баскетбол, но это же, блин, совсем не покатит, ведь сейчас начало февраля, мать его так. Тут как гром среди ясного неба совсем некстати встрял наш сообразительный Крис: «Видите ли, мистер полицейский, дело в том, что он катался на санках, потерял управление, ударился головой о фонарный столб и потерял сознание». Вот молодец, проявил себя просто настоящим гением, пидор тупорылый: во-первых, у нас не было санок, во-вторых, поблизости не было даже самой ничтожной, мать ее, горки, в-третьих, что тоже немаловажно, снег шел первый раз за целую зиму, причем только последние двадцать минут, и на всей спортивной площадке его было столько, что не хватило бы и на пару снежков. И этот распиздяй болтает о катании на санках... Господи! Коп чуть со смеху не умер, потом посмотрел на Криса, что-то пробормотал и покачал головой.