Дамджон заявил: у него есть планы относительно этих комнат. Мол, всегда нужны помещения, где на несколько дней, а то и недель можно разместить свежеприбывших в Лондон девочек. Ну, пока их по квартирам не распределили. У самого Дамджона тоже имелась недвижимость в большом, судя по всему, количестве, однако он чуть ли не китайской стеной отгородил законную часть бизнеса от незаконной. Боннингтонские комнаты стали бы отличным местом для укрощения «квартирных» девочек!
      Клидеро так не считал и умолял Дамджона передумать. Против девочек он не возражал, но, боже, риск-то какой! Если кто-нибудь узнает, его, Рика, выгонят с работы, возможно, даже в тюрьму посадят. «А вы представляете, мистер Клидеро, куда вас посадят, если выяснится, что вы наживаетесь на торговле людьми и сексуальном рабстве, что несовершеннолетних к проституции склоняете?» Тут Клидеро чуть ли не разрыдался, он ведь даже не знал, что одна из чешек, которую он помог заарканить, оказалась несовершеннолетней. Она соврала ему и паспорт получила по фальшивому удостоверению личности. Сейчас, услышав юридическую характеристику своих деяний, Рик понял, какими ужасными они покажутся черствым, несострадательным людям. Он просил Дамджона отпустить с крючка, исключить из списков, уволить; хотел вернуться к прежней жизни и забыть о тайных глубинах и рифах подводного мира.
      Пустое колебание воздуха. Дамджон уже принял решение и отступать не собирался. Очень неприятно обнаружить, что по уши увяз там, где собирался лишь ноги помочить. Той ночью Клидеро заснул в слезах. Увы, у меня услышанное ни капли сочувствия не вызывало.
      Естественно, Рик поставил условие: навещать комнаты будут только ночью и держать девушек по одной. А когда Шрам привел молчаливых рабочих с инструментами, чтобы сделать небольшой ремонт, он заявил, что хочет присутствовать, и изводил всех жуткими советами. Зацементированное в пол кольцо было его идеей. Никакая звукоизоляция в мире не поможет, если девушка поднимется на первый этаж и начнет барабанить во входную дверь.
      Новый «проект» запустили месяца через два, а Рика поставили в известность, когда первую девушку – хорватку, которую нашел другой агент Дамджона, уже поселили. Поначалу, думая о несчастной дурочке, он очень боялся. Потом стало легче, но Рик постоянно искал предлог оказаться поближе к внутренней стене, что разделяла архив и подвальную комнату (там, в конце коридора, я чувствовал необыкновенно сильную концентрацию страданий и горя), и вслушивался, желая проверить, как работает звукоизоляция.
      О спокойном сне пришлось забыть, среди ночи Рика будили жуткие сны: его арестовывают и запирают в камеру, почему-то оказывающуюся подвальной комнатой с матрасом.
      Но хорватка провела в тайной темнице всего две недели; потом ее отправили на одну из квартир. Дамджон продолжал посылать Рика в Восточную Европу, в подвал поселили вторую девушку, потом третью… Ни дать ни взять конвейерное производство; беспокойство Рика притупилось, и он стал привыкать к новым порядкам.
      Зато на четвертый раз начались проблемы, на четвертый раз стряслась беда. Если три – число счастливое, то четыре – дьявольское, проклятое… Клидеро снова затих: его разум чуть ли не физически боролся с наплывом воспоминаний. Дыхание сбилось, и Рик задрожал еще сильнее прежнего.
      – Как ее звали? – тихо спросил я. Клидеро не ответил, но в ту самую секунду мой внутренний радар запеленговал призрачную девушку: она еще не в комнате, но с каждой секундой все ближе и ближе. – Как ее звали, Рик?
      – Их было две, – поежившись, буркнул он. – Снежна и Роза, родные сестры. Сразу две, боже, я счастью своему не мог поверить. Лучше бы я никогда их не видел! Честное слово…
      К тому времени Клидеро отработал у Дамджона уже два года и как ценный специалист со стажем имел собственные счета для финансирования операций: один в чешском банке, другой в российском. Набравшись опыта в Москве, Вильнюсе и Санкт-Петербурге, он знал: провинциальных мышей ловить куда проще, чем городских. Поэтому в тот раз и заехал дальше обычного – во Владивосток, родину тихоокеанского флота и дальневосточного университета. Рик читал, что экономика Приморского края находится в полном упадке, и надеялся обнаружить обширные пласты бедности и отчаяния.
      Однако во Владивостоке было по-настоящему страшно. Один шаг за пределы туристического маршрута – и Клидеро окружили и бандиты и сутенеры, куда отчаяннее, серьезнее и непреклоннее, чем он. В таком городе можно совершенно незаметно превратиться из хищника в жертву.
      Рик не знал, на что решиться: с одной стороны, он чувствовал себя очень уязвимым и незащищенным, а с другой – не хотел возвращаться с пустыми руками: Дамджон не любил оплачивать поездки, не приносившие хорошей прибыли. В конце концов, Клидеро отправился на автобусе в соседний городок Октябрьский, оказавшийся совершенно другой песней. Вот где он увидел настоящую российскую глубинку: заколоченные витрины магазинов и обнищавших людей, у которых не осталось ни средств, ни возможностей хоть как-то поправить свое положение. Конечно, иностранный турист выделялся среди них, как белая ворона, но местное население напоминало стаю побитых собак, а не акул. Здесь можно было охотиться более или менее безнаказанно.
      В Октябрьском он и встретил Снежну; не в клубе или баре, а за прилавком круглосуточного универсама. Миловидная девушка отличалась свежим и наивным изяществом – идеальный кандидат для одной из квартир Дамджона, от клиентов отбоя не будет.
      С другой стороны, Рик опасливо подозревал, что Снежна не из тех, кто купится на его обычные байки. Она серьезно отвечала на пустяковые вопросы, над шутками не смеялась, а покупки упаковывала с непроницаемой педантичностью, показывая, что не привыкла тратить время на пустые фантазии. Тем не менее Клидеро приготовился к долгой осаде, так как по опыту знал: шансы упускать нельзя. Такой, как Снежна, неразумно чахнуть в Сибири: на Западе она будет жить в роскоши, а о деньгах думать не придется…
      Как ни странно, наживку девушка проглотила с большой охотой – Рику даже стараться не пришлось – и засыпала его вопросами о будущей работе, квартире, переезде. Если она получит загранпаспорт, Рик поможет оформить английскую визу? Сперва Снежна просто съездит, осмотрится и уже на месте примет окончательное решение.
      Вместо того чтобы соблазнять и охмурять девушку, Клидеро чуть не захлебнулся в ее энтузиазме и был вынужден жать на тормоза. Не предупредив Дитера по имейлу, он не мог отправить ее в Стокгольм, да и паспорт быстрее, чем за несколько дней, даже по расширенным регулярными взятками каналам не оформишь. Перво-наперво он велел Снежне прийти следующим утром в паспортный стол и заняться документами, а потом, пока бюрократы танцуют свой медленный танец, у нее будет предостаточно времени, чтобы уладить все свои дела.
      В паспортный стол Снежна явилась не одна, а с Розой на буксире. Увидев их вдвоем, заметив, как покровительственно девушка обнимает младшую сестру, как свирепо смотрит на любого, кто осмелится взглянуть в ее сторону, Рик все понял. Возможно, на свой счет у Снежны не осталось ни амбиций, ни иллюзий, но для Розы она хочет всего и сразу.
      Клидеро сразу смекнул, откуда и зачем такое покровительство: если Снежна была миловидной, то Роза – настоящей красавицей, по крайней мере его типажу соответствовала идеально. Рик не знал, что я встречался с Розой в стриптиз-клубе, и, описывая ее, ненадолго впал в лирическое настроение. Девушка просто загляденье: огромные карие глаза, длинные каштановые волосы, изящные, чуть ли не идеальной формы округлости… По словам Рика, она бы даже во время секса казалась девственницей: другими словами – мечта, в любом, и особенно непотребном, смысле.
      Итак, продолжая обещать сестрам луну и радугу в придачу, он забронировал билеты до Стокгольма и послал Дитеру краткое сообщение: мол, следующая партия будет двойной. Со Снежной он виделся еще трижды, не позволяя себе большего, чем поцелуй в щеку. Девушка искренне верила: новый друг помогает по доброте душевной, не преследуя личного интереса. Как могла Снежна догадаться об истинных намерениях Рика, если цинизма не хватало даже заподозрить, что он не прочь залезть к ней под юбку?
      В Лондон Клидеро полетел разочарованный, сексуально возбужденный, но вместе с тем довольный удачно проведенной операцией. За двойной улов ожидалась премия, так что в архив он вернулся на подъеме.
      Хорошее настроение исчезло примерно через неделю, когда Дамлжон между делом сообщил: в секретные комнаты поселили новую девушку. «Новую девушку?». – заинтересованно переспросил Рик. Может, удастся наконец сбросить сексуальное напряжение, которое он ощущал с тех пор, как увидел Розу?
      Увы, запертой в подвале Боннингтонского архива оказалась Снежна. Выяснив это, Рик испытал весьма противоречивые чувства. С одной стороны, думая о Снежне, он вспоминал ее младшую сестру и захлебывался от странного ощущения, на две пятых состоящего из ностальгии и на три пятых из похоти. С другой – девушка уже наверняка догадалась, во что он втянул их с Розой – в сексуальное рабство продал! – так что встреча с ней ничего хорошего не сулила. Естественно, укрощение и нужно для того, чтобы выбить из новеньких все мысли о непокорности, сделать покладистыми и уступчивыми. Но как взглянуть Снежне в глаза? От этой мысли становилось не по себе.
      Поэтому Рик и решил взять тайм-аут: сказал Дамджопу, что не сможет участвовать в укрощении новой девушки. На вопрос «Почему?» выдал жалобную историю о выделениях из рабочего органа и регулярных визитах к венерологу. Естественно, Лукаш не хотел портить едва полученный товар, поэтому, не вдаваясь в подробности, принял извинения Рика и нашел другого «инструктора».
      «А что с Розой?» – как можно небрежнее поинтересовался Клидеро. «С Розой ничего, – ответил Дамджон, – по крайней мере для тебя ничего». Для квартир девушка была слишком хороша. Пару недель на привыкание, и Лукаш собирался попробовать ее в «Розовом поцелуе», а подготовкой думал заняться сам…
      Закрыв тему, Клидеро с головой ушел в работу. Увы, желание не давало покоя: Рик все думал о Розе, мечтал увидеть ее снова и, возможно, даже обучить новому ремеслу. Впустую: стоит попросить Дамджона, он рассмеется в лицо, а потом еще использует неожиданную страсть против самого Рика – это очень в его духе. К тому же хорошо развитое чувство самосохранения не позволяло рисковать доходными заказами ради сексуальной озабоченности. Раз младшая сестра превратилась в мираж, Клидеро начал мечтать о старшей. Может, зайти к ней, узнать, как дела? Рик каждый день мысленно проигрывал эту идею, пока незаметно для себя не воплотил в жизнь. В одну из пятниц он остался на работе последним, попрощался с Фрэнком, несколько раз обошел вокруг здания, дожидаясь, пока в фойе не погаснут огни, а потом открыл секретную комнату и спустился в подвал.
      Снежна спала. Процесс укрощения надламывает девушек духовно и физически, и в свободное от побоев, угроз и насилия время они спят. По словам Рика, он лег рядом, по картинке из подсознания – сверху, и прильнул к губам несчастной.
      Снежна проснулась: сопротивляться страшно, ко от мысли, что мучения начнутся снова, еще страшнее.
      Напряженная, словно струна, девушка приготовилась к очередному испытанию, а потом увидела, кто перед ней.
      Доля секунды – и запуганная, боящаяся пошевелиться жертва превратилась в дикую кошку, которая бросилась на Рика, осыпая громкими проклятиями. Чуть глаза не выцарапала: Клидеро остановил ее буквально в паре сантиметров, схватил за руки и прижал к дивану.
      По девушка не успокаивалась: плевалась и кричала: «Иуда! Ублюдок! Обманщик! Чудовище!»
      Клидеро разозлился: в конце концов он хотел только секса; ничего особенного по сравнению с тем, через что она уже прошла. Он попытался объяснить это Снежне, однако та дралась, словно бешеная. Подробности размывались и теряли отчетливость как в рассказе Рика, так и в его воспоминаниях. Я видел агонию: его рука поднималась и опускалась, ключи бились, подобно цепу, и при каждом движении по запястью растекалась мучительная боль. Я видел секс: развязка получилась судорожной, словно эпилептический припадок, но в сознании Клидеро все смешалось так, что нарушилась последовательность событий. Он не знал, не хотел знать, не позволял себе лаже думать о том, была ли девушка жива, когда он наконец разрядился.
      Осознав, что натворил, Рик забился в панике, которая даже в воспоминаниях ощущалась почти так же сильно, как в реальности. В полной прострации он долго сидел у трупа Снежны, смеялся, как маньяк, и скулил, как побитый пес. Боже, что сделает Дамджон, если узнает? К какой смерти приговорит? Нет, это просто шлюха: в следующий раз придется съездить в Восточную Европу бесплатно, найти замену, и все образуется. Дамджону все равно, он позволит сорваться с крючка и уйти… Нет, не позволит, накажет, замучает…
      И так снова и снова.
      Наконец часа через два Клидеро смог взять себя в руки и прорвать душную пелену ступора. Лукаша нужно поставить в известность: случившееся не утаить, а ему самому не спрятаться – все равно найдут.
      Стараясь не смотреть на диван, где лежало изуродованное тело, он кое-как вытерся одеялом и захромал вверх по ступеням. Ужас был так велик, что Рику то и дело казалось, что он споткнется и упадет.
      Первым делом он позвонил в клуб по номеру, зарезервированному для крайних случаев – какой случай считать крайним, если не этот? На несуразное, сбивчивое признание Дамджон отреагировал не гневом, не потворством, а холодным, беспристрастным прагматизмом. Подробности, Лукаш хотел знать все подробности. Где сейчас тело? В каком состоянии? Как умерла девушка? Рик не забыл запереть дверь? Он кончил в нее? Презервативом пользовался? Ключи из комнаты вынес или оставил у тела?
      Бесконечные, но абсолютно объективные вопросы привели Рика в чувство и помогли разобраться в содеянном. К концу разговора он полностью успокоился. Дамджон велел идти домой и вымыться, как следует вымыться, уделяя особое внимание ногтям. Ключи следовало на ночь замочить в отбеливателе, а потом прокипятить, одежду – сжечь, только не во дворе, на глазах у всех соседей. По словам Дамджона, лучше всего съездить на свалку: пропитать вещи керосином, бросить горящую спичку и проследить, чтобы сгорели дотла.
      Рик сделал, как ему велели. Подробный план действий успокаивал, так же как решения, которые принимались за него. Когда изнасиловал и убил Снежну, ему казалось, жизнь сошла с рельсов и поезд с грохотом летит в пустоту. А сейчас получалось, он приземлился с другой стороны ущелья и катится дальше.
      Однако выходные получились до жути сюрреалистичными. Рик бродил по квартире, боялся выйти на улицу, даже телефонную трубку поднять боялся. Разбитая ключами рука одуряюще пульсировала, а потом распухла и онемела: Рик промывал ее в антисептике и глотал кокодамол, словно конфеты.
      У Томаса Стсрнса Элиота есть стихотворение о мужчине, который, убив девушку, держит ее в ванной с дезинфицирующим средством и в один прекрасный день не может понять, кто мертв: он или она. Примерно то же самое случилось с Риком, по крайней мере он так утверждал, но его слова подтверждались болью, просочившейся в сознание.
      В субботу после обеда приехал Шрам с сообщением от Дам-джона: все в порядке. Рику запрещалось появляться в секретных комнатах: отныне и навсегда они для него закрыты. С телом разобрались, так что ни один человек на свете не свяжет его с Клидеро. Теперь у него огромный долг перед мистером Дамджоном, который, Шрам нисколько не сомневался, однажды придется вернуть. А пока, точнее в понедельник, Рику следовало выйти на работу как ни в чем не бывало: мистер Дамджон в оба глаза проследит, чтобы он не привлекал к себе лишнего внимания: никаких больничных, истерик в присутствии коллег, крупных ошибок или срывов.
      – Вот как получилось! – мрачно усмехнулся Рик. Он неожиданно превратился в одну из «квартирных» девочек: за него решали, как себя вести, заставляли прятать свои истинные чувства и ломать комедию, от которой грозила расколоться голова.
      Но Клидеро смог себя заставить: в душ, побриться, одеться и па работу. Казалось, он попал в какую-то безумную галлюцинацию, основанную на событиях его прошлой жизни, но в архиве никто не посмотрел на него косо и неладное не заподозрил. В обеденный перерыв Рик спустился в читальный зал и проштудировал все местные газеты: ни в одной не сообщалось, что в Сомерс-тауне или другом районе Лондона обнаружили девушку с разбитым лицом.
      Как обычно, Рик почувствовал на себе целительное действие рутины. Понедельник прошел без единого промаха или намека на то, что с ним что-то не так. Даже удалось инсценировать «несчастный случай» с ящиком стола, который объяснил, откуда на руке рана, и позволил спокойно носить повязку. Рик не сломался, а умело оседлан волны хаоса, который убийство внесло в его жизнь.
      В семнадцать тридцать (через полчаса после официального окончания рабочего дня и в строгом соответствии со сложившимися традициями) Клидеро ушел домой, поужинал, посмотрел телевизор и выпил пиво. Да, около десяти Рик заснул, измученный эмоциональным напряжением пустого дня, по главное – он выдержал: получилось однажды – получится столько раз, сколько надо.
      Во вторник мир снова полетел в тартарары. Одна из работающих на полставки девушек выбежала из хранилища с оглушительными криками: она видела призрака, женщину без лица. Едва услышав ее рассказ, Клидеро бросился в уборную, где его рвало, рвало, рвало… Выйти он решился лишь через полчаса и остаток дня провел в стороне от оживленных бесед и жутких сплетен. Рик понимал: одно-единственное слово и прощай маска невозмутимости, поэтому куда безопаснее изобразить, что он выше этих детских разговоров.
      В среду Клидеро все-таки взял больничный. От перспективы встретить Снежну в хранилище начиналась паника. Не дай бог столкнуться с ней лицом к лицу, точнее, лицом уже-к-не-лицу, в темной тесной комнатушке, где никто не услышит его криков! Позвонив Элис, Рик сослался на расстройство желудка, задернул шторы и спрятался.
      Дамджон все-таки узнал. Второй визит Шрама оказался куда неприятнее первого, великан пытался втолковать Рику: мистер Дамджон ожидает от своих подчиненных высокого уровня профессионализма, особенно в том, что касается выполнения гребаных приказов и распоряжений. Объяснение сопровождалось наглядными примерами: на кухонной утвари Шрам показывал, что случится, если ее хозяин вздумает подвести мистера Дамджона. А еще напомнил: если Клидеро не возьмет себя в руки, на него повесят обвинение в убийстве, так что, по меткому выражению Шрама, он должен задницей чувствовать, чем рискует. Рик очень старался, но получалось не всегда. На следующий день он смог вернуться в Боннингтон, где все отнеслись к нему с огромным сочувствием: «Бедняга, еще от болезни не оправился!» Смог Клидеро и сохранить бесстрашие до конца недели, хотя чувствовал себя приговоренным к смерти, которого собирались казнить экспромтом, а не в заранее утвержденный день.
      Когда случилось самое страшное и Рик наконец встретил призрака, не в хранилище, а посреди коридора, то в самом прямом, физиологическом, смысле наложил в штаны от паники и страха, настолько сильного, что мозги отшибло. Оправившись от шока, Клидеро обнаружил, что лежит на полу в грязных, липнущих к телу брюках, а руки дрожат так, что даже встать не получается.
      Как только удалось подняться, Рик бросился вон из архива, прекрасно понимая: стоит кого-нибудь встретить и начать разговор, он не выдержит и голова разорвется на куски.
      Вечером Клидеро отправился к Дамджону в «Розовый поцелуй». К его ужасу Лукашу сложившаяся ситуация показалась забавной. Нет, естественно, серьезная сторона тоже имелась: женщина, на которую он, Дамджон, потратил время и деньги, погибла, да и последующие очистительно-профилактические операции создали определенные неудобства. Однако он искренне верил, что наказание должно соответствовать преступлению, а в случае Рика все получилось идеально.
      Короче говоря, Лукаш велел Клидеро учиться жить со случившимся и попутно освежил в его памяти угрозы Шрама. Если Рик не приспособится к ситуации, всегда есть второй, вполне подходящий Дамджону вариант.
      – Этот тип – садист! – простонал Клидеро. – Гребаный садист! Мой страх доставляет ему удовольствие, он им просто упивается!
      Я ничего не сказал, зато уже не сомневался: мы в подвале не одни. Такое ощущение, что даже воздух сгустился: Снежна здесь, слушает, саваном обвившись вокруг Рика. В видимый образ еще не воплотилась, но удивительно, что Клидеро ничего не чувствует: его жертва заполонила комнату.
      – На каком этапе появился Маккленнан? – поинтересовался я.
      Рик оскалился и глухо зарычал:
      – Маккленнан, ублюдок! Боже, это ведь все ради прикола делалось! Я вернулся в архив, никуда не высовывался, все идиотские распоряжения Дамджона выполнял. Целый сентябрь продержался, но, представляешь, каково мне было? Боже милостивый, куда ни повернешься, везде она. Я постоянно ее видел, мои коллеги постоянно ее видели, и каждый раз она говорила одно и то же: «Где Роза? Я беспокоюсь о Розе».
      Я заявил Дамджону: так не пойдет, в один прекрасный день Снежна назовет мое имя, а заодно и его. С телом он разобрался, теперь нужно разобраться с остальным. С тем, что от нее осталось… Дамджон согласился и привел Маккленнана.
      Рик повернулся ко мне, и измученное лицо скривилось в полубезумную умоляющую маску.
      – Маккленнан не изгнал ее, а наложил ограничивающее заклинание, чтобы Снежна не могла говорить. Свою задницу Дамджон прикрыл, однако меня с крючка не спускал: мол, пусть мучается!
      Клидеро замолчал и, то и дело вздрагивая, спрятал лицо в ладонях. Я попытался сопоставить уже известные факты с новыми. Похоже, все сходится. Эмоциональная фонограмма, которую я слушал, сжимая затылок Рика, полностью подтверждала его рассказ. Итак, он говорил правду, по крайней мере в своем собственном понимании.
      – А что с документами? – спросил я. – Ну, с русской коллекцией, откуда она на самом деле взялась?
      Мелко трясущейся рукой Клидеро вытер сопли и слезы.
      – Их держала на квартире девушка, не Снежна, а из предыдущей партии. Семейные ценности, так сказать. Увидев письма и фотографии, я понял: тут можно заработать. Почему бы не продать их в архив? Девушке я пообещал сносить ее сокровища к оценщику. Использовав одну из квартир Дамджона, временно пустующую, в качестве почтового адреса, я замутил историю с русскими эмигрантами. Якобы договорился У со стариком через третьи руки, а на самом деле работал в одиночку. Что же, следовало догадаться раньше: Шрам с Маккленнаном в Бишопсгейте оказались не случайно. По всей видимости, повесив трубку после разговора со мной, Рик тут же перезвонил Дамджону.
      – А Роза? Удалось с ней встретиться?
      Не поднимая глаз, Рик с несчастным видом покачал головой.
      – Дамджон не разрешал, в клубе и на квартирах появляться не велел, и с тех пор всего раз посылал, хм, на поиск новых талантов. Твердит, что я на испытательном сроке, должен ждать, понадоблюсь – он сам позовет.
      Как ни странно, именно в этот момент сжался мой желудок. Сострадание к Рику, учитывая его поступки, я бы вряд ли почувствовал. Однако то, что он снова начал вербовать девочек, с моей точки зрения, превращало его в нелюдь и ставило в один ряд с Асмодейом и К 0.
      Однако хотелось выяснить кое-что еще.
      – Послушай, Рик, – начал я, – Роза пропала. Дамджон где-то ее спрятал, опасаясь, что она заговорит и поможет мне разобраться в этой истории. Розе известно о смерти сестры. Или Дамджон сказал, или сама как-то выяснила, но выяснила наверняка, потому что бросилась на меня с ножом, думая: это я изгнал дух Снежны. Другими словами, вы в равном положении: оба знаете достаточно, чтобы сдать Дамджона полиции. Едва страсти поутихнут, он скорее всего вас убьет. Тебя на свободе Лукаш держит только потому, что твое исчезновение привлекло бы слишком много внимания. Поэтому единственный шанс остаться в живых – сотрудничать со мной, понял?
      Рик медленно поднял глаза и кивнул.
      – И ты будешь молчать? – похожим на жалобный вой голосом спросил он. – Никому не скажешь, что я…
      Тут сдерживаемые последние тридцать минут эмоции вырвались на свободу.
      – Господи, конечно же, молчать не буду! – заорал я. – Ты что, совсем из ума выжил?
      В моем голосе было столько ядовитого презрения, что Рик, поморщившись, прижался к стене. Я помахал ключами перед его носом.
      – Варианта у тебя только два: сесть в тюрьму или прямо сейчас разбить голову о стенку. Выбирай скорее, Рик, у меня мало времени.
      Клидеро лишь качал головой. Я перегнул палку, и его сознание включило естественную блокировку.
      – Нет, нет, не хочу, – твердил он. – Не хочу втюрьму. Не хочу, не хочу…
      – Уверен, это тебе понравится больше, чем второй вариант, – мрачно заверил я.
      – Не хочу! – застонал он и, низко опустив голову, встал на четвереньки.
      Так, пока паника не отступит, от Рика больше ничего не добьешься. Я сгорал от нетерпения, понимая, как важно найти Розу раньше, чем Дамджону изменит его циничное хладнокровие, но приходилось сдерживаться: одно неосторожное движение – и Клидеро окончательно сломается.
      Впрочем, все обещало решиться и без меня: в тот момент стал расползаться клубившийся по углам сумрак.
      Рик этого не заметил, потому что не замечал вообще ничего, однако эпицентром происходящего был именно он. Сумрачные ручейки потекли к нему, окружили, словно вода воронку, с каждой секундой становясь глубже и темнее. На Снежну не похоже, но я уже минут десять ждал от нее каких-то сигналов, так что, в чем дело, понял сразу.
      Думаю, удивляться не стоило: со дня гибели девушка боролась с притяжением этой комнаты, но сильное волнение и безотчетный страх Рика ярким маяком горели среди мрака и сумбура смерти. Снежна не могла не прийти.
      Только явилась она в другой ипостаси. Между мной и раскачивающимся взад-вперед Риком стояла не женщина, а просто тьма, клубящаяся, сгущающаяся тьма.
      Наконец почувствовав неладное, Клидеро испуганно взглянул на меня, будто это я играл с ним злую шутку, а затем попытался разогнать мрак руками. Зря старался: ничего, естественно, не вышло. Негромко вскрикнув, Рик откатился к стене – тьма следом. Она липла к его лицу, обволакивала тело, проходила насквозь.
      – Кастор! – кричал Рик. – Убери… Убери се! Не надо… Я даже не пошевелился: все равно почти ничего сделать бы не смог, только не сейчас. На моих глазах происходил какой-то паранормальный осмос: мгла просачивалась под кожу Клидеро и дальше, вглубь.
      Крики стали глуше, а потом какими-то протяжными, нечеловеческими. Замолотив руками, Рик стал слепо хвататься за свое лицо.
      Только разве это лицо? Ото лба до нижней губы – пульсирующая масса красной плоти. Сверху безжизненные колечки темно-каштановых волос, а под массой угадывался широко раскрытый рот с кроваво-красными губами.
      Иллюзия – если, конечно, то была иллюзия – оказалась длиной в глубокий вдох. Потом будто нажали на кнопку выключателя: передо мной снова сидел Рик, просто Рик. Он вскрикивал, бормотал что-то неразборчивое и хватался за лицо, будто пытаясь оторвать его от черепных костей. Пришлось вмешаться, а то не ровен час глаза себе выцарапает.
      – Я помогу! – вскрикнул он и поднял руку, будто пытаясь заслониться от удара. – Пожалуйста, Кастор, я помогу! Мы будет работать вместе! Скажи ей, что я уже помог! Не позволяй меня трогать, пожалуйста!
      – Отлично, Рик, только сначала отдышись, ну, давай! На это ушло некоторое время. Увидев, что Рику уже лучше, я бросил ему на колени сотовый.
      – Нужно позвонить, – велел я. – Настал еще один случай крайней необходимости.

21