Рик снова попробовал встать; тело не слушалось. Он глупо таращился на меня, а из губы, прокушенной, когда по челюсти стукнули наручники, текла кровь.
      – Ч-черт! – протестующее захрипел он, брызгая алой слюной. – Лежать, Рик! – без тени шутки предупредил я. – Ослушаешься – получишь еше, и на этот раз не дай бог что-нибудь сломаю.
      Вытерев рот тыльной стороной руки, Клидеро взглянул на меня. Казалось, ему трудно даже сфокусировать взгляд. – Да ты свихнулся, мать твою!
      – Ага, Шерил тоже так считает. Впрочем, она далеко не эталон душевного здравия, особенно учитывая историю ее семьи. К тому же Шерил не знает тебя так, как я, верно, Рик?
      Клидеро все-таки попытался встать, заслоняясь рукой, на случай если я снова ударю, и на этот раз смог подняться на четвереньки. В брошенном на меня взгляде горели злость и неприкрытый вызов.
      – Я ничего не крал! – заявил он. – Тайлер действовал в одиночку. Если думаешь, что я замешан в грязном воровстве…
      Хватит, не желаю слушать эту ересь!
      – Джон тут совершенно ни при чем! – рявкнул я. – Узнав о его проделках, я сначала думал, он как-то связан с призраком, потому что проверил всю русскую коллекцию и, не обнаружив ровным счетом ничего, стал хвататься за любую зацепку. Когда Тайлер ударил меня фонарем по лицу и столкнул с той гребаной лестницы, я был кровно (в буквальном смысле) заинтересован сделать его виноватым. Однако в истории с призраком он не участвовал. По-моему, у него просто не совсем обычное хобби: Джон любит старые документы. Проникнув в его сознание, я видел, что он своюубогую спальню ими оклеил.
      Нет, Рик, документы ты не крал, ты девушку убил. Если говорить о карме, сколько девятнадцативековых метрик соотносимы с одной человеческой жизнью?
      Собрав силы для решающего броска, Клидеро перекатился на левый бок и рванул было к двери. Однако я заблаговременно разгадал коварный замысел и, поставив ногу между его коленями, как следует толкнул в спину, удвоив силу рывка. Рик снова упал, сильно ударился и зарычал от боли.
      Не дав прийти в себя, я схватил его за плечи, перетащил через всю комнату и швырнул на скрытую в обшивке дверь.
      Клидеро начал сползать вниз, но я плечом придерживал его в более или менее вертикальном положении, одновременно вынимая из чужого кармана ключи. Ключ к замку Чабба на связке всего один, я вставил его в скважину и повернул. В пустой, погруженной в зловещую тишину комнате щелчок показался неправдоподобно громким.
      Зацепив ногой уголок двери, я схватил Клидеро за рубашку где-то на уровне груди и поволок его по лестнице.
      – Нет, нет, только не туда! – в панике заскулил Рик и начал яростно отбиваться. Идея явно не самая удачная, потому что мы оба потеряли равновесие. Вырвавшись из моих объятий, он кубарем покатился вниз.
      Стремительный рывок вперед – и я натолкнулся на стену. Слава богу, иначе точно полетел бы вслед за Клидеро.
      На секунду остановившись, чтобы привести в порядок дыхание, я плотно закрыл верхнюю дверь. и спокойно пошел вниз по ступенькам. Раз есть ключи, сможем выйти, когда захотим, а сейчас нам нужно поговорить наедине.
      Упав на бок, Рик растянулся у края матраса, а я шагнул к нему, достал из кармана клочок картона и разжал пальцы. Клочок приземлился рядом с головой Клидеро, который посмотрел на него пустым, ничего не выражающим взглядом. «ВСКН 7405818» было написано на картонке.
      – В случае крайней необходимости, – расшифровал я. – Примерно так ты выразился в понедельник, предлагая мне «Люкозейд». На следующий день сказал почти то же самое, но я перебил. Если честно, тогда особого внимания не обратил, думал ВСКН – это чье-то. прозвище. Но сегодня, на свадьбе, когда ты протянул флягу, все неожиданно встало на свои места.
      Рик с трудом приподнял плечи, покачал головой и что-то прохрипел, но из-за тяжелого неровного дыхания разобрать было невозможно…
      – Доказательство не слишком убедительное? – подсказал я. – Да, верно… Ты ведь знал, где искать, да, Рик? Стоило упомянуть подвальную комнату, ты сразу взглянул на дверь. Дверь, замаскированную деревянной обшивкой, о существовании которой ты знать не мог. Вернее, не мог при нормальном стечении обстоятельств. Пожалуй, тоже не слишком убедительно. Я, образно выражаясь, разминался, а еще подстрекал Клидеро. Хотел выяснить, как все было, получить информацию из первых рук.
      – Это доводы помер один и номер два. Плюс еще тот факт, что ты спец по восточноевропейским языкам, а призрачная женщина говорит по-русски. Только ты ни разу ее речь не слышал. Все сотрудники архива слышали, а у тебя, единственного человека, способного идентифицировать язык и понять, что она. хочет сказать, появились неожиданные проблемы со слухом.
      Далее довод номер четыре, мой любимый, связан со страницей, которую, прокравшись в кабинет Пила, ты вырвал из журнала происшествий. Я из кожи вон лез, недоумевая, зачем или что от этого можно выиграть. В конце концов, ответ нашелся: я сообразил, какую именно запись удалили.
      Девушка умерла в районе десятого сентября, ну, или на пару дней раньше, но точно не позже. Призрака в первый раз видели во вторник тринадцатого. Однако запись о первом происшествии из журнала не вырвали. Она до сих пор там, со всеми ужасающими подробностями. Конечно, ведь призрака не спрячешь, к тому времени его уже видел весь архив. Спрятали нечто другое: отчет о событии, которое, если появятся вопросы, наш таинственный гость не хотел связывать с призраком.
      – Я тут, – прохрипел Клидеро, – совершенно ни при чем. Мои губы растянулись в невеселой улыбке:
      – Боюсь, что при чем, Рик, еще как при чем. – Я встал поближе, на случай, если он снова попробует сбежать. – По-моему, речь о том знаменитом происшествии, когда ты прищемил руку ящиком стола. Все подумали: недотепа, но такой обаятельный и над собой посмеяться любит! Только ведь это был не ящик, да, Рик? Травму ты получил, избивая девушку. Вероятно, она тебя поцарапала. Ну, или уколола. Однако в архиве именно ты оказываешь первую помощь, и само повреждение никто не увидел – конечно, зачем лишние проблемы и головные боли! Тем не менее я почти уверен: все случилось именно так.
      Я сделал паузу, но не для пущего эффекта, а потому что, когда представил сцену, к горлу подкатила тошнота. В комнате, где разыгралась трагедия, каждое слово приобретало ядовитую силу и вес.
      – «Использованный при нападении инструмент имел несколько граней с острыми краями, движущихся независимо друг от друга», – процитировал я, вспомнив совсем недавно прочитанное заключение.
      Клидеро сделал глубокий и какой-то судорожный вдох, а потом пригнулся, будто уклоняясь от удара.
      – Ты бил девушку ключами, да, ублюдок? Немудрено, что, превращая ее лицо в фарш, ты случайно задел свою руку.
      Я не ожидал, что Клидеро заплачет. Один всхлип, второй, потом он задрожал, потом дрожь переросла в икоту с рвотными позывами, а из глаз хлынули слезы.
      – Я-я н-не х-хотел… – умоляюще глядя на меня, заикался он. – Пожалуйста, Кастор, я не хотел! Просто… Просто… – Договорить помешали судорожные всхлипы. – Я не убийца, – наконец выдавил он, – Не убийца!
      – Неужели?! Знаешь, я тоже! – Со дна души поднималось отвращение, к самому себе. – Я всего лишь мусорщик, который приходит и чистит за убийцами. Рик, и я ведь фактически вычистил. Во-от на таком расстоянии остановился!
      Подняв правую руку, я примерно на сантиметр развел большой и указательный пальцы. Увы, Клидеро скрючился от своей боли и даже головы не поднял.
      – Я бы выполнил задание и изгнал несчастного призрака в вакуум. Помешал лишь Дамджон: сделал мне незаслуженный комплимент и попытался убить, думая, что я стремлюсь раскопать правду. Правду! А ведь меня, кроме денег, ничего не интересовало!
      Стараясь не касаться матраса, я опустился на колени у плинтуса, положил ладонь на затылок Рика и поплотнее прижал. Мануальный контакт, взвинченное состояние – теперь я точно узнаю, если Клидеро солжет. Рик попробовал отстраниться, робко и вяло. Всем своим видом он выражал жалость к себе, апатию и смирение.
      – Расскажи мне все, – предложил я, и если между строк Клидеро прочитал «иначе», то не ошибся.
      Первую фразу он выжимал из себя несколько минут, а затем – с небольшими паузами на глотание слез и заламывание рук – признание понеслось бешеным потоком.
 
      Рик не виноват. Виноват Пил, виноват Дамджон, виновата сама девушка в том, что запаниковала и все получилось куда хуже, чем должно было. А вот Рик не виноват, нет, мать вашу, нет!
      Сидя на полу, я смотрел, как сильный стресс превращает милягу Клидеро в зловонную гнилую помесь нытика, труса и предателя.
      Началось все с Пила – по крайней мере с Джеффри лучше начать краткий пересказ, потому что в жалобных сетованиях Клидеро особой логики не просматривалось. Тем не менее именно Пил ударил Рика в спину, когда тот ждал повышения, значит, именно он дал импульс этой трагической истории.
      К. тому времени Клидеро проработал в Боннингтонском архиве пять лет – «пять гребаных лет» – и. не делал секрета из того, что метит на должность старшего архивариуса. Когда Дерек Уоткине вышел на пенсию по состоянию здоровья, кому, как не Рику, надлежало занять вакантную должность? Кто еще так досконально знал всю систему, обладал харизмой, организаторскими способностями и смог бы обеспечить непрерывный приток посетителей, с одной стороны, и новых экспонатов – с другой?
      Однако Джеффри привел постороннюю: переманил Элис из дома-музея Китса. Элис, которая была – тут нужно выделить три основополагающих компонента – во-первых, биологически моложе Рика, во-вторых, с гораздо меньшим опытом работы, а в-третьих, женщиной.
      Клидеро будто на горло наступили. Конечно, что еще может чувствовать человек, профессиональные заслуги которого недооценили, обоснованные притязания не учли и не то что не извинились, а даже ничего не объяснили? Услышав новость, Рик отправился прямиком к Пилу и подал официальный протест. Джеффри ответил: кадровые вопросы решаются в УМ, где предпочли кандидата с большим опытом работы на руководящей должности. Клидеро намекнул, мол, ему будет непросто сработаться с особой, которая увела из-под носа лакомую должность. На это Джеффри заявил, что, если опасения Рика настолько серьезны, он с огромным сожалением примет заявление об увольнении и даст отличные рекомендации.
      Короче говоря, Клидеро послали к черту.
      Как следствие, в отношении к работе появились цинизм и озлобленность. Увольняться не хотелось – все-таки стабильный источник дохода, поэтому Клидеро решил отдавать Боннингтонскому архиву минимум сил и времени. Раз там повышения не дождешься, он найдет другой способ поправить благосостояние и жить в соответствии со своими притязаниями.
      – Миллионером стать никогда не мечтал, – гундосил Рик, растирая глаза тыльной стороной ладони, – просто не хотелось всю жизнь торчать в одной дыре. Чтобы не повредиться умом, человеку нужно немного роскоши.
      С самого переезда в Лондон Клидеро регулярно посещал одно из заведений Дамджона: не «Розовый поцелуй», а бордель в Эдмонтоне, в котором об условностях особо не пеклись и о таких тонкостях, как лицензия на торговлю спиртным или мерцающий неоновый свет, не беспокоились. Каждый четверг поздно вечером Дамджон лично приезжал, чтобы забрать выручку. Знакомство завязалось, когда Рик, узнав сербский акцент Лукаша, спросил «Как дела?» или что-то в этом роде па его родном языке.
      Дамджон очень заинтересовался лингвистическими способностями Клидеро, пригласил на обед в дорогой отель и начал соблазнять. Мол, у него есть интересное предложение для симпатичного молодого европейца с чистым британским паспортом, умеющего говорить по-русски, чешски и сербски. Занятость неполная, работа нехлопотная, хорошо оплачиваемая и службу в архиве не нужно бросать. Рик проглотил наживку с готовностью неофита.
      По словам Клидеро, отказать было практически невозможно. Якобы у Дамджона такой сильный характер, что любой человек мгновенно попадает под его влияние. Рик с вызовом на меня посмотрел, будто я собирался возразить.
      – Знаешь, Лукаш ведь не серб, – по-прежнему резко проговорил он. – А в косовской заварушке участвовал только потому, что попал в самый эпицентр. В его семье все словенцы, и после выхода Словении из состава Югославии им в Косово стало так же несладко, как албанцам. Когда пришла сербская армия, он был во Власенице и по счастливой случайности познакомился с полковником Николичем, который проводил перепись населения в том районе. Николич был тупым как пробка, и Дамджон его выручил: рассказал, где именно живут люди, кто еще не уехал.
      – Люди? – переспросил я. – Какие люди, Рик? Албанцы, мусульмане?
      Клидеро только плечами пожал.
      – Люди, – упрямо повторил он. – Суть в том, что Дамджон уцелел. Мог ведь под облаву попасть, а вместо этого ухитрился стать полезным, а со временем даже незаменимым. Вскоре в Сушице открыли конц… ну, то есть лагерь для интернированных, и его приняли в штат. Представляешь, его, словенца, в штат! В обязанности Дамджона входили первичные допросы. и сортировка прибывших. Только допросов Лукаш, как таковых, не проводил, он придумал собственный, куда более эффективный способ. Когда привозили очередную группу задержанных, Дамджон подходил к ним, будто он такой же немытый овцееб, пойманный сербским патрулем. Если кто к нему обращался, просто кивал: немой, мол, а сам сидел и слушал, как задержанные переговариваются, и через несколько минут знал, кто есть кто. Затем подавал конвоирам заранее оговоренный сигнал: например, подмигивал, и его уводили якобы на допрос. Таким образом он добывал информацию о каждом из задержанных, а иногда, в зависимости от того, что удавалось подслушать, даже наводки на тех, кто скрывался в горах. Черт подери, даже не верится! Продлись война еще год, он бы в начальники лагеря выбился!
      Рассказывая, Клидеро буравил меня пристальным взглядом. Ему очень хотелось, чтобы я понял, почему он не смог отказать Дамджону, чтобы разделил его благоговейный страх, явно возобладавший над общепринятыми моральными нормами. Мои мысли вернулись к паранормальному слайд-шоу, которое я видел, коснувшись руки Дамджона. Из тех образов-вспышек я знал: доносчиком Лукаш стал в куда более раннем возрасте, а войну в Косово воспринимал как очередной этап карьерного развития.
      Разумеется, Рик пришел в ужас, выяснив, в чем заключается работа, и сначала согласился на один, так сказать, тестовый заказ, и то потому, что сломалась машина, а на покупку новой денег не хватало. К тому же он до сих пор злился из-за идиотской ситуации в архиве и не мог рассуждать здраво. Клидеро просто не осознавал, Во что ввязывается, иначе бы ни за что не взялся за первый заказ и все остальное…
      – Ради бога объясни, что это был за заказ! – бесцеремонно перебил я. – Давай оставим под занавес слезные покаяния и прочую дребедень!
      Клидеро поехал в отпуск в Чехию, много гулял по улицам Праги и Брно, заходил в бары, молодежные бары. Рик искал девочек, но сначала не знал, как их цеплять. Разговоры он заводил не хуже других, но не умел пользоваться западным лоском и переходить к вербовке.
      Байка была примерно такой: тебе непременно нужно переехать в Лондон. Бросишь друзей и родственников, зато заживешь так, как даже не мечтала. Отучишься на секретарских курсах – естественно, за государственный счет – и через шесть недель получишь отличную работу. Жалованье до двадцати тысяч в год, за аренду и коммунальные услуги платить не придется, потому что все жители Лондона – даже работающие – имеют льготы. Так что тратиться будешь только на еду и одежду. Отработаешь хоть пару годков – вернешься домой с деньгами. Продержишься лет пять – вернешься богатой или пошлешь всех и не вернешься вообще.
      Рик оказался способным учеником. Самое главное – выбрать нужную девушку в нужном месте. «Бросай друзей и родственников» отлично срабатывает на особах, у которых ни того, ни другого фактически пет. Лови молодых. Лови дурочек. Обеими руками хватайся за амбициозных: этих огни больших городов манят так, что даже сказки сочинять не придется. Они сами себя уговорят, сами себе голову задурят, тебе такая ересь даже не снилась. Здесь главное поощрение, чтобы энтузиазм не иссяк.
      Нетрудно догадаться, что за красивой байкой скрывалась неприглядная реальность. Рик помогал девочкам оформить загранпаспорт с визой и давал деньги на перелет из Чехии в Швецию. Там их сортировал партнер Дамджона – немец по имени Дитер: фамилию Клидеро ни разу не слышал, Дитер и все. Те, кто нравился Дитеру, переправлялись в Лондон.
      В Великобритании девушки и исчезали, по крайней мере для официальной статистики, потому что прибывали не самолетом и по поддельным паспортам. Все следы обрывались в Швеции, а Рик возвращался домой в полном одиночестве, не вникая в неприятные подробности.
      – Но ведь ты знал, куда их посылают? – спросил я. Клидеро замялся, а потом коротко кивнул.
      – На квартиры, – пробормотал он. – Я ведь не сказал, что горжусь собой. Хотя, с другой стороны, лично я только смазливых девчонок выбирал. Никаких грубостей, Кастор, я пальцем ни одну не тронул!
      В квартирах Дамджон предоставлял услуги по доступным ценам, а работавшие в них девушки стали проститутками не сознательно, а «по стечению обстоятельств». «Кесарю – кесарево, слесарю – слесарево», – мрачно пояснил Клидеро. В Уэст-Энде и Сити дерут суперцены за суперпродукт, то есть красивых девушек с характером и воображением, которые относятся к работе с выдумкой: умеют одеваться, разговаривать и играть в ролевые игры. Квартиры – совершенно другой продукт для другого демографического слоя: мужчин с небольшим доходом, но тем не менее согласных платить за секс, если уровень цен будет сравнительно низким.
      В клубах девушки забирают половину того, что заплатит клиент, а на квартирах работают за еду. Обманутые секретарши не выбирают, с кем идти и чем заниматься, а просто делают, что скажут.
      Не стоит объяснять, что сразу по прибытии в Лондон набранные Риком девушки обслуживать клиентов не могли: сначала требовалась определенная если не подготовка, то акклиматизация. Их нужно было приручить, дисциплинировать, объяснить порядок и правила. Например: никогда не говори «нет», никогда не плачь, никогда не проси о помощи. Еще девушкам следовало иметь хотя бы минимальный словарный запас: названия частей тела и определенных действий. Через некоторое время Рика начали привлекать и к обработке конечного продукта. Тут гламура было куда меньше: ни зарубежных поездок, ни погашения накладных, зато платили здорово.
      Сознание Клидеро заполнили образы: плоть, трущаяся о плоть, словно шестеренки фантастического механизма.
      – Ты трахал их первым! – озвучил жуткую картинку я. Рика передернуло.
      – Нет! – возразил он. – Ну… вообще-то иногда… если желание возникало. По большей части мы просто разговаривали, хотя порой и до практики доходило. Боже, Кастор, они же проститутки! Я лишь пользовался ими за счет заведения. Им куда больше нравилось со мной, чем, скажем, со Шрамом. Я хоть больно не делал!
      С этим я спорить не стал, потому что слишком глубоко погрузился в сознание Рика. Постельные сцены с участием Шрама хотелось вычеркнуть из памяти раз и навсегда.
      – Одной из них ты все-таки сделал больно, – напомнил я, и Клидеро застонал, пряча от меня глаза.
      Дамджон оказался искусителем-виртуозом, каким Рику в жизни не стать. Заманил банальными, – безотказно работающими подачками в виде денег и секса, а затем систематически компрометировал до тех пор, пока Клидеро не мог сказать «нет». Слушая печальный рассказ, я понял: в нем все абсолютно закономерно. Дамджон искушает автоматически, отчасти потому, что это полезно для бизнеса, по в основном ради собственного удовольствия. Он даже под меня клинья подбивал: первый раз так, походя, когда в качестве оплаты навязывал своих девочек. Потом уже сознательно, предлагая сделку, сродни той, что Мефистофель предложил Фаусту. В прошлой жизни Лукаш был доносчиком и провокатором, неужели этим все объясняется? Возможно, он самоутверждается, доказывая себе, что у каждого человека есть иена и у большинства она ниже, чем у него. В случае Рика Дамджон почувствовал: его ахиллесова пята скорее в тяге к надежности и безопасности, чем в сексе. Поставляя девочек в лондонские бордели, он тешил свою nostalgic de la boue, однако Боннингтонский архив бросать не собирался, потому что дорожил стабильным жалованьем и удобным графиком. В эту точку и бил Дамджон, каждую беседу сводя к обсуждению основного рабочего места Рика. Намекал, что сам как-нибудь хочет зайти в архив (Клидеро тут же пугался и начинал отговаривать}, спрашивал, во сколько оценивается коллекция, где именно хранится и как охраняется.
      Однажды Рик рассказал о странных комнатах, притаившихся в стороне от главного входа. Он сам нашел их, можно сказать, случайно тихим августовским вечером, когда Элис с Джеффри отдыхали на Норфолкских озерах, посетителей не было и работа в архиве текла сама собой. Умирая от скуки, Рик считал дни до очередной поездки в Восточную Европу. От нечего делать он прогуливался вокруг здания, подбирая ключи к дверям, которые при нем ни разу не открывали, и в процессе обнаружил исчезнувший кусок первого этажа. Выяснить, что там внутри, особого труда не составило.
      Едва услышав о находке Клидеро, Лукаш пожелал увидеть комнаты. Рик снова попытался отговорить, но разве такому человеку можно сказать «нет»? Дамджон донимал просьбами, пока однажды ночью Клидеро не привел их со Шрамом к заброшенному крылу и не открыл дверь. Они осмотрели каждый квадратный сантиметр комнат, а стоило Рику отойти, перешептывались. Потом его услали в сам архив, чтобы проверить акустику. Шрам ревел как раненый бык, а Рик практически ничего не слышал. Неудивительно: в каждом хранилище двойная кирпичная кладка и современная изоляция – вот очередная ипостась британского стандарта 5454.