ГЛАВА XXIV

У Мпунзи был старый друг, раб-лодочник, который не раз тайно перевозил его в своей лодке. Но теперь Мпунзи не один — их было двадцать человек. А стольких людей трудно переправить.

Утром они скрывались в небольшом прибрежном леске. Идти пешком на Огненную Гору было нельзя; далеко да и опасно.

— Я могу сделать плот, — сказал Махукутах. — В моей стране все умеют делать плоты.

И так как никто не предложил ничего лучшего, а иных средств передвижения явно не было, все стали искать подходящие для плота деревья. У большинства рабов было оружие, топоры же — лишь у немногих. Одни принялись рубить деревья, которые Махукутах выбирал, другие пошли собирать в лес разные травы и молодые побеги для изготовления веревок. Через два дня плот был готов.

Они столкнули его в воду и с радостными криками стали прыгать на бревна. Однако вскоре все заметили, что плот плывет очень медленно. Тогда стали грести веслами и поставили парус. Но плот все равно двигался очень медленно, хотя держался на волне лучше, чем корабль.

Когда они подплыли к уже известному Мпунзи заливу, Утнапиштим попросил грести к берегу. Причалили. Плот спрятали в камышовых зарослях какой-то спокойной реки, впадающей в море. Утнапиштим сказал:

— Наш плот плывет очень медленно, несмотря на то что дует хороший ветер. А почему бы нам не достать одну или несколько лодок?

Все согласились с ним, но никто не знал, где их достать.

Тогда Утнапиштим изложил свой план. Как только наступит ночь, Мпунзи незаметно пройдет к своему другу лодочнику и попросит его помощи. Лодочник был рабом, так что он не мог быть заодно с хозяевами. После того как Мпунзи встретится с ним, один из беглецов направится далее по берегу, туда, где неподалеку от корабельной мастерской рыбаки растягивают на суше свои сети. В заливе, как утверждал Мпунзи, всегда находится несколько рыбачьих лодок и только что построенных судов. Но их всегда охраняют рыбаки. А вот сети никто не охраняет. Утнапиштим должен будет пробраться к ним, поджечь охапку сухой травы и потом устроить пожар в корабельной мастерской. После этого Утнапиштим должен выбежать из того места, где он прятался, с криком: “Горит мастерская! Горят сети!.. На помощь!”

План был хорош. Рабы, пораженные живым умом Утнапиштима, решили тут же избрать его своим командиром.

Ночью все произошло так, как задумал Утнапиштим. Услышав крики, рыбаки, оставив свои лодки, побежали к горящей мастерской.

В это время от берега отчалили два судна с рабами. Но Мпунзи и его друзья не заметили, что на некоторых лодках остались рыбаки. Они разыскивали инструмент для тушения пожара, но, увидев людей, бегущих к горящей мастерской, они сочли, что там обойдутся без них, и решили остаться в лодках. Рыбаки услышали всплески воды. Ночь была темная, безлунная, небо заволокли тучи. Однако острые глаза моряков заметили, как в воду прыгают с берега какие-то люди. Раздумывать о том, показалось ли им или все это произошло наяву, не приходилось. Ничего не подозревая, беглецы спокойно плыли мимо рыбачьих лодок. Они направлялись к тем двум судам, которые только что вышли в море и едва виднелись на фоне темной воды. Увидев пловцов, рыбаки стали бросать в них весла. Те тут же нырнули в сторону. Одного из них весло ударило по голове, остальные пловцы исчезли. Слышны были лишь приглушенные удары волн о днища стоящих у берегов рыбачьих лодок, море начинало волноваться. Два отплывших от берега судна были уже довольно далеко. Ветер дул с берега. На трех лодках рыбаки поставили паруса и взялись за оставшиеся у них весла. Лодки тронулись вперед. Но вскоре одна из них начала крениться на нос, а другая — на корму. Внутрь судов хлынула вода. Раздумывать долго не приходилось. Уж если нельзя было спасти то, что угнали неизвестные люди, надо было спасать то, что еще осталось. Рыбаки с трудом добрались до берега и быстро убрали паруса. Они начали с огромным трудом вытаскивать лодки на песок.

Между тем из всех пловцов лишь только двое не смогли добраться до вышедших в море судов. Когда пловцы взобрались на них, друг Мпунзи, рулевой, спросил, не остался ли кто-нибудь в воде. Лодки плыли рядом. На каждой мачте теперь висел светильник, который был вставлен в высушенную тыкву с проделанными по бокам отверстиями. При слабом свете горящего жира люди смогли увидеть друг друга. Без двух рулевых их било восемнадцать человек. Не хватало искусного медника раба Валукаги и недавно выбранного командира Утнапиштима.

— Подождем, — сказал Мпунзи.

Рулевые посмотрели назад. Их никто не преследовал, они могли ждать без опаски. Спустили паруса. Волны лениво раскачивали суда. Ветер медленно гнал их в открытое море. Люди озабоченно смотрели в сторону берега. В ночной мгле не видно было парусов, не слышался и плеск воды Никто так и не догадался, почему рыбаки бросили преследование и вернулись назад.

Вдруг в ночной тишине послышались слабые всплески воды об обшивку судна. Через несколько мгновений с помощью товарищей, мокрый и усталый, в лодку влез Валукага и, не говоря ни слова, упал на палубу.

Придя в себя, Валукага рассказал:

— Не знаю, что со мной случилось. Я потерял сознание и пошел ко дну. Вероятно, меня ударила волна. К счастью, место было неглубокое. Ударившись о дно, я очнулся и вынырнул. Так что много воды наглотаться не успел…

Валукага замолчал. Ему было трудно говорить. Двое рабов помогли ему спуститься под палубу, где лежали какие-то мешки, он свалился на них и сразу же заснул.

Утнапиштим так и не показывался; вероятно, утонул.

— Стоило нам выбрать командира, как его проглотила вода! — сказал человек с черной бородой, попавший на Атлантиду откуда-то издалека, с какого-то маленького островка на востоке.

И когда они уже были готовы поднять паруса, на судно, как кошка, вскарабкался Утнапиштим.

— Чего вы на меня уставились? Поднимайте же эти гнилые паруса! — крикнул он, улыбаясь, и, вытащив из-за пояса топор, бросил его на палубу.

При слабом мерцающем светильнике всем, кто был на судне, хотелось разглядеть его. Никто не мог понять причину его радостного настроения.

— Целуйте этот топор: он вас спас! — снова воскликнул Утнапиштим.

И так как все смотрели на него, не понимая, в чем дело, Утнапиштим поднял топор вверх И сделал вид, что хочет прорубить палубу.

Только теперь бывшие рабы поняли, почему возвратились преследовавшие их суда и почему опоздал Утнапиштим.

— Как же ты смог прорубить в них дыры и уплыть? — спросил рулевой. — Ты хорошо плаваешь!

Но Утнапиштим не ответил. Он пошел на нос судна и стал смотреть в воду.

Море еще было сравнительно спокойным, но дул боковой ветер, и плыть к югу стало труднее.

Каждому из двадцати двух человек не терпелось добраться до Огненной Горы, но каждому из них было неплохо и в море, на свободе: теперь ведь никому не угрожала опасность быть избитым плетью или проткнутым копьем солдата.

У них не было продовольствия. Но они сделали из обрывков веревок сети и стали ловить рыбу, которую тут же съедали сырой.

Берег, невдалеке от которого они плыли, был почти необитаем. На нем, как и на всей Атлантиде, было множество рек и речушек. Так что время от времени ночью можно было пробраться в русло реки и набрать питьевой воды. Большего бывшим рабам и не надо было, они чувствовали себя почти счастливыми. Так они плыли дни и ночи то по спокойному, то по бурному морю, и вот однажды утром заметили вдали не то лиловые облака, не то горы. Те, у кого глаза были получше, увидели наверху дрожащую красноватую ниточку, и тогда кто-то воскликнул:

— Огненная Гора!

Утро едва начиналось, а небо еще было темно-лиловым. Море лежало спокойно, и путешественники радовались приближению земли, как вдруг Мпунзи показал на небо и произнес сдавленным от волнения голосом:

— Бог летит!

Все увидели, как легко и спокойно по светлеющему небу скользит длинное серебряное тело, похожее на волшебную птицу, блестящую в лучах едва появившегося из-за моря солнца. Все хорошо знали эту птицу и были уверены, что в ней летит тот, кого они считали своим богом Аутой.

Они приободрились, провожая взором серебряное пятнышко, направляющееся к Огненной Горе.

Прошло некоторое время, и пятнышко стало исчезать, теряясь в небе. Вдруг они увидели, как лодка богов, похожая на волшебную птицу, приблизилась к выбрасывающей из себя дым и искры Огненной Горе, потом на какое-то мгновение заколебалась и упала в дым.

— Бог ушел в землю! — прошептал Утнапиштим.

И тут же послышался отдаленный глухой грохот. Из горы, куда упала лодка, брызнул сноп огня, искр и дыма. Дым быстро вырастал в хорошо видимый издалека столб, затем верхушка его раздулась, превратившись в огромный гриб, закрывший вскоре весь горизонт. Вершина горы раскололась, и из огромной расщелины (путешественники хорошо знали Огненную Гору и с ужасом смотрели на нее) потекло нечто похожее то на серебряно-стеклянную, то на раскаленно-медную огненную воду. Вскоре последовал другой страшный грохот, столь же приглушенный и далекий. Часть горы обрушилась в море. Суда, подгоняемые спокойным южным ветерком, медленно приближались к Огненной Горе. Вдруг Утнапиштим сообразил, куда они направляются, и громким голосом приказал убирать паруса. Но в этот момент с северной стороны на лодку налетел дикий шквал, который затем повернул на восток. Ветер заревел, словно тысяча раненых зверей. Море задрожало, вскинув волны до самого неба. Два суденышка, готовые вот-вот развалиться, вертелись на гривах огромных волн. Солнце, начавшее было светить, так и не взошло. Теперь должен был бы быть день, но свет виднелся лишь на востоке в виде тонкой полоски. Рабы на лодках подумали, что их бог, погружаясь под землю, остановил солнце.

Они всё дальше и дальше уплывали от Атлантиды, им нечем было противостоять ветру, да и не хотелось приближаться к расколовшейся Огненной Горе.

Через несколько часов (никто не знал, через сколько именно) снова раздались взрывы, но только теперь они, казалось, исходили со дна моря. Путешественники с удивлением заметили, как снопы черного и красного дыма стали подниматься в западной стороне. Море взбесилось. Дикий ветер гнал суда на восток, бросал их с одной вершины огромной волны на другую. Небо стало черным. Море потемнело. Огни на мачтах давно потухли. Море и ветер превратили путешественников в беспомощные, слепые существа. В конце концов одна из лодок развалилась, и волны проглотили людей. Только чудо могло спасти их от безудержного гнева разбушевавшейся водной стихии.

Уцелевшее судно еще долго плыло по бушующим волнам (вероятно, прошли день и ночь), прежде чем люди снова увидели свет. Они со страхом посмотрели назад. Над ними был день, а на западе стояла темная ночь. Ничего не было видно. Только на следующую ночь оставшиеся в живых на потрепанной лодке путешественники увидели между западом и севером огромную, летящую В небо звезду, где затем она остановилась на некоторое время, словно гигантский открытый глаз.

— Боги поднялись на небо! — проговорил Мпунзи.

— Они бросили нас! — сказал Утпапиштим с удивлением и грустью.

Их судно продолжало носить по волнам, словно скорлупку. Вода перекатывалась через людей, их нещадно хлестал ветер. Парус был разорван в клочья. Они плыли на восток, потеряв счет дням и ночам. Однажды утром рулевой, хорошо знавший эти моря, взглянув на север, воскликнул от удивления:

— Знаете, где мы?

На судне остались лишь рулевой, Утпапиштим, раб с черной бородой с далекого острова да Мпунзи. О других никто ничего не знал. Повернув голову в сторону, куда указывал рулевой, они увидели вдали на юге зеленый берег с многочисленными протоками какой-то реки.

— Там Та Кемет! — добавил он с еще большим удивлением.

— Да ты с ума сошел! — крикнул Утнапиштим. — Какая там Та Кемет! Уж не думаешь ли ты, что мы летели по воздуху? А где тогда Столбы Мелкарта?

Рулевой оторопело пожал плечами.

— Не знаю… — сказал он, немного помолчав. — Я смотрел по звездам, и мы какое-то время двигались на восток, вот уж четыре ночи как я все время жду появления Столбов Мелкарта. И все-таки мы проплыли мимо, не заметив их.

— Как! — воскликнул Утнапиштим. — А может быть, мы проплыли через них? Там ведь пролив… Уж не хочешь ли ты сказать, что их покрыла вода?

— Не знаю! — произнес рулевой, и в его голосе прозвучало недоумение, потом он умолк.

Их разбитое судно с разорванным в клочья парусом теперь еле держалось на едва успокоившейся воде. Рукава впадающей на юге реки действительно были протоками реки Хапи.

Так, латая и перелатывая остатки паруса, путешественники проплыли еще два или три дня. Ночами время от времени они видели звезду, похожую на светящийся глаз. Их жалкое суденышко, на котором в иное время никто бы не отважился уходить далеко от берега, плыло, жалобно поскрипывая сочленениями. Однажды, когда судно достигло берега, рабы решили не плыть на нем дальше к берегам страны Та Кемет. Им хотелось избавиться от всего, что могло напомнить им об Атлантиде.

Бросив на произвол волн то, что осталось от судна, четверо бывших рабов разошлись в разные стороны. Мпунзи и рулевой пошли на юг, так как полагали, что, обойдя Та Кемет, смогут дойти до своей страны. Человек с черной бородой познакомился с купцом с его острова. Утнапиштим пошел на восток, в свою страну, находящуюся между двумя большими реками, несущими свои воды по богатой земле, где находился город Урук. В каждом городе, в котором приходилось бывать Утнапиштиму, он рассказывал об исчезновении далекой Атлантиды, о том, что только он один остался в живых. Дополняя при этом виденное в действительности придуманными им образами, он говорил:

— Целый день дул южный ветер. Он поднял огромные, как горы, волны. Они обрушивались на людей столь же беспощадно, как и война. Один не видел другого. Исчезло небо. Боги испугались такого потопа и бежали. Они вознеслись на свое небо, (Утнапиштим предположил, что серебряная башня, которую он видел на вершине, поднялась на небо и превратилась в ту самую странную звезду, которая много раз появлялась во время странствований по морю.) Шесть дней и ночей продолжался потоп. Ветер поднимал страшные волны. А на седьмой день бушующая вода стала ослабевать, как утихает сражение солдат. Море успокоилось, вошло в свои берега, потоп прекратился. Я обратил внимание на погоду: стало спокойно, но людей этой страны на западе уже не было, они превратились в глину и провалились в море. Свет упал мне на лицо, я сел и заплакал. И только через двенадцать дней я увидел землю и берег. Лодка врезалась в дно и встала как вкопанная. День, два простояла она так, не шелохнувшись. Прошел третий, четвертый, пятый, шестой день, а лодка стоит и стоит. (Утнапиштим знал, что никто не видел ее искалеченного остова, выброшенного морем на берег, и рассказ его складывался сам по себе, так что в конце концов он сам поверил в него.) А когда пришел седьмой день, я посмотрел за борт и увидел спокойную воду и тихую землю. Я сошел на берег и в благодарность принес жертву богам, которые спасли меня…

Слушавшие Утнапиштима люди по слухам знали кое-что об Атлантиде. Они не забыли еще сильного землетрясения и гигантских морских волн, которые недавно били об этот берег. За рассказ слушатели платили Утнапиштиму пищей, одеждой, ночлегом, а те, кто побогаче и подобрее, давали даже крупицы серебра.

Вот так и добрался Утнапиштим до города Урук.

ГЛАВА XXV

Некоторое время чужеземцы вместе с Аутой и Неферт следили за лодкой через необычное зеркало, как вдруг на мгновение оно почернело, затем все засветилось белым светом, и на нем не стало видно ни гор, ни лодки.

Хор вскочил на ноги и испуганно закричал:

— Вот чего я боялся!

Все как только могли быстро выскочили наружу. Рука Хора показывала в сторону горизонта, где должна была быть Огненная Гора. Все небо, казалось, покрылось сеткой из тонких длинных облачков вроде молочного цвета лучей, затем эта сетка начала медленно подниматься, образуя огромный гриб из дыма и превращенной в пыль земли.

Хор отошел на другую сторону маленького плато вершины. Все остальные поспешили за ним. Внизу, по берегу, шел караван ослов и рабов, направляющийся к заливу. Аута и Неферт онемели. Аута тут же побежал за подзорной трубой и, взглянув в нее, удивленно воскликнул:

— Это Великий Жрец со всей своей свитой! Куда это он направился?

— Кто его знает. Может быть, у него было какое-нибудь предчувствие, — сказал Хор. — Или отправился в путь так, не ведая ничего!

Аута понял лишь одно. Великий Жрец уходил со всеми своими кораблями, а Тефнахт упал с лодкой в кратер Огненной Горы.

Но что могло так испугать Хора?

Словно услышав его мысли, Хор сделал ему знак подойти к другой стороне вершины, откуда они только что смотрели. Но горизонт на юге потемнел. Ничего нельзя было разглядеть.

Хор и остальные чужеземцы вошли в свой корабль. Неферт не понимала, что происходит, но была взволнована. Аута не знал, что и подумать. Увидев, как лихорадочно торопятся чужеземцы, он не осмелился беспокоить их своими расспросами. Они сидели с Неферт на гранитной глыбе и молчали.