- Как же, есть! - возразил Фердинанд. - Посмотрите сами.
      Директор открыл глаза.
      - Действительно, еще одна кнопка, - удивился он. - Я готов поклясться, что раньше ее не было. Я никогда ее раньше не видел.
      - Интересно, для чего эта кнопка? - задумчиво спросил Фердинанд.
      - Можно попробовать, - сказал директор.
      - Вам никогда не приходилось на нее нажимать? - спросил Фердинанд.
      - Никогда, - ответил директор.
      - Знаете что, - предложил Фердинанд, - чтоб никому не было обидно, давайте нажмем на нее вместе, ладно?
      - Превосходно, - ответил директор. - С вами, дорогой Фердинанд, не соскучишься.
      Они вместе нажали на кнопку, и толпящиеся в холле люди с ужасом увидели, как лифт, дойдя до девятого этажа, не остановился, прошел выше, миновал чердак, потом крышу, которая вдруг раздвинулась перед кабиной, и устремился вверх, в светло-голубое, подернутое легкими облаками небо.
      VIII
      Портье посмотрел вслед исчезающей в голубых просторах кабине, почесал затылок - и, не теряя времени даром, вывесил на лестнице табличку
      СЕГОДНЯ ЛИФТ НЕ РАБОТАЕТ
      А Фердинанд и директор никак не могли взять в толк, что же, собственно, произошло.
      - Кажется, мы поднялись в воздух, - сказал Фердинанд, когда стало ясно, что они покинули здание гостиницы.
      - У меня точно такое же впечатление, - сказал перепуганный директор.
      - Может, не стоило нажимать эту кнопку?
      - Теперь ничего не поделаешь.
      Кабина все поднималась. Дома становились меньше и меньше, улицы уже, а трамваи и автобусы напоминали детские игрушки. Навстречу им плыли облака.
      - Интересно, на какой высоте мы находимся? - подумал вслух Фердинанд.
      - Вы находитесь на высоте четырехсот восьмидесяти пяти метров, сообщила набегающая тучка.
      - О, вы очень любезны! - воскликнул Фердинанд, галантно раскланявшись. - Благодарю вас за сообщение, милая тучка.
      Тучка, помахав рукой, поплыла дальше.
      - Вы меня удивили, дорогой Фердинанд, - сказал директор, - я и не предполагал, что вы умеете разговаривать с облаками.
      - С каждым можно найти общий язык, нужен только подход, - не без самодовольства отозвался Фердинанд, забыв о том, что тучка заговорила с ним первая. - Попробуйте теперь вы, тут нет ничего особенного.
      Директор незамедлительно принялся высматривать тучку. Как только она подплывала, он открывал дверь, высовывался наружу и кричал:
      - Здравствуй, малышка!
      - Здавствуйте, директор, - отвечала тучка. - Желаю приятного путешествия.
      - Как дела, розовая тучка? - обращался он к следующей.
      - Большое спасибо. Неплохо. Куда держите путь?
      - Да так, вообще, - отвечал директор, потому что не знал сам, куда и зачем они направляются. - Хотим посмотреть сверху на землю.
      - Что ж, приятной прогулки! - кричала в ответ тучка и исчезала, а директор затевал уже новый разговор.
      - Привет, хорошенькая тучка, как спалось?
      - Неплохо, - отвечала тучка - Нынче ночью небо изволило быть безоблачным, и мы все хорошо выспались.
      - Очень приятно беседовать с тучками, - сказал директор, потирая от удовольствия руки.
      - Может быть, хватит? - заметил Фердинанд. - А то вы без конца высовываетесь.
      Как бы не вывалиться...
      Директор глянул вниз, и голова у него закружилась. Он захлопнул дверь и уселся на скамейке.
      - Не отчаивайтесь, - подбодрил его Фердинанд. - Пока мы не падаем, у нас нет оснований отчаиваться.
      - Неужели мы все еще поднимаемся? - простонал директор.
      - По-моему, да, - ответил Фердинанд. - Наша кабина, к сожалению, не оснащена высотомером, и мы не можем судить...
      - А что если спросить?
      - У кого?
      - Я вижу птицу, - крикнул директор, - спросите у птицы.
      - Эй, птица, птица! - крикнул Фердинанд. - Не можете ли вы сказать, на какой высоте мы находимся? Птица подлетела ближе и села на крышу.
      - Спуститесь, пожалуйста, в кабину, - закричали в один голос оба путешественника.
      Птица впорхнула в кабину и устроилась на скамейке между директором и Фердинандом.
      - Вас интересует высота? - осведомилась птица.
      - Да, нам нужно знать, далеко ли земля.
      - В настоящий момент вы находитесь на высоте пятнадцати тысяч ста одиннадцати клювов... - деловым тоном ответила птица.
      - Я что-то не очень понимаю... - замялся Фердинанд.
      - Клюв - это мера длины, - объяснила птица.
      - Сколько получится, если клювы перевести на сантиметры? - спросил директор.
      - Этого я не знаю, - ответила птица.
      - Ну хотя бы примерно, - попросил Фердинанд.
      - Взгляните на мой клюв, - сказала птица.
      - Очень красивый клюв, - отозвался Фердинанд.
      - Не в том дело... Сколько в нем сантиметров?
      - Трудно сказать, сантиметра четыре...
      - А по-вашему? - обратилась птица к директору.
      - Наверно, сантиметров шесть.
      - Ну, скажем пять... Согласны?
      - Конечно, согласны!!! - воскликнули Фердинанд и директор.
      - Тогда все очень просто, - сказала птица, гордясь своей сообразительностью, - клювы нужно перевести в сантиметры, а сантиметры - в метры.
      - Считать!.. Терпеть не могу! - заволновался Фердинанд. - Может, вы этим займетесь, - предложил он директору.
      - Попробую, - ответил директор. - Предположим, один клюв равен пяти сантиметрам.
      Тогда десять клювов - это пятьдесят сантиметров, сто клювов - пятьсот сантиметров, тысяча клювов - пять тысяч сантиметров, десять тысяч клювов пятьдесят тысяч сантиметров, пятнадцать тысяч клювов - семьдесят пять тысяч сантиметров, а семьдесят пять тысяч сантиметров равны семистам пятидесяти метрам. К этому остается прибавить еще сто одиннадцать клювов, что составляет пять метров пятьдесят пять сантиметров. Итак, пятнадцать тысяч сто одиннадцать клювов равняется семистам пятидесяти метрам и пятидесяти пяти сантиметрам. Это как раз и есть высота, на которой мы находимся. Я весь взмок от этих подсчетов.
      - Вы решили эту задачу замечательно, - сказал с восхищением Фердинанд. - Поздравляю вас, дорогой директор.
      - Ничего здесь нет замечательного, - скромно ответил директор. - Когда работаешь директором, надо уметь считать. Мы все еще поднимаемся?
      - Да, - ответила птица, - мы поднялись еще клювов на пятнадцать.
      - Ужасно! - испустил отчаянный вздох директор. - Дорогой Фердинанд, надо что-то предпринимать. Не можем же мы без конца подниматься и подниматься.
      - Будем надеяться, нам подскажут, что делать в таких случаях, Фердинанд вопросительно посмотрел на птицу.
      Птица в свою очередь с серьезным видом взглянула на Фердинанда.
      - Прежде всего, позвольте представиться. Я вошел в вашу ракету и даже не представился.
      - Какая там ракета... - махнули рукой директор и Фердинанд, - самая обыкновенная кабина лифта, которой вздумалось вдруг взлететь в воздух. Вот мы и летим.
      - Это не имеет значения, кабина... лифт... В настоящий момент это воздушный корабль, иначе не назовешь. Можете мне верить, уж я-то в этих делах толк знаю.
      Моя фамилия Голубовский.
      Фердинанд с директором глянули на птицу повнимательней. Действительно, в ней было что-то голубиное. Это лишний раз подтверждало, что фамилия невымышленная.
      Каждый по очереди назвал свое имя.
      - Великолепный. Фердинанд Великолепный, - представился Фердинанд.
      - Девон. Алексей Девон, - представился директор.
      - Очень приятно, - сказал Голубовский.
      - О нет, это нам приятно! - воскликнули директор и Фердинанд.
      - Итак, чем могу быть полезен? - спросил у путешественников Голубовский.
      - Дело в том, - сказал директор, - что мы не представляем себе, как спуститься на землю. До сих пор мы только поднимались. А это становится опасно.
      - Насколько мне известно, - ответил Голубовский, - существует несколько способов: если мы складываем крылья, мы падаем камнем вниз; если мы используем воздушные течения, мы плавно снижаемся, распластав крылья, при этом мы делаем круги, если мы поворачиваем определенным образом хвост...
      - А других способов нет? - спросил сдавленным голосом Фердинанд.
      - Может, и есть, но мне они не известны.
      - У нас, видите ли, нет крыльев, - сказал, заламывая руки, директор.
      - И хвостов, - добавил со слезами на глазах Фердинанд.
      - И все же надо что-то предпринять, - сказал, тряхнув головой, директор.
      - Надо! - поддержал его окрепшим голосом Фердинанд.
      - Но что? - сказал упавшим голосом директор.
      - Что? - простонал Фердинанд.
      - Что? - задумался Голубовский.
      - Мне кажется, если положить к нам в кабину какие-нибудь тяжести, то она в силу законов земного тяготения начнет снижаться, - заметил директор.
      - Тяжести... - отозвался Фердинанд. - Но какие?
      - Любые. Например, кирпичи, - сказал директор.
      - Смешно и говорить, - отозвался Фердинанд, - откуда здесь кирпичи? Насколько мне известно, кирпичи по воздуху не летают.
      - Одну минуточку, - вмешался в разговор Голубовский. - Мне в голову пришла мысль. Может быть, нам удастся загрузить вашу кабину и заставить ее опуститься.
      - Если вы этого добьетесь, вы - маг и волшебник, - не без ехидства заметил Фердинанд.
      - Я дам вам премию: сто мешков с горохом, - заявил директор, которому эти слова тоже показались забавными.
      - Ловлю вас на слове, - ответил Голубовский. - Ненадолго мне придется вас покинуть. Откройте, пожалуйста, дверь.
      Фердинанд открыл дверь, птица привстала на скамейке, взмахнула крыльями и выпорхнула наружу. Она сделала несколько кругов над кабиной, которая тем временем поднялась еще клювов на двадцать, махнула на прощание хвостом и улетела.
      Директор и Фердинанд остались одни. Где-то далеко-далеко внизу виднелась земля.
      Высоко-высоко над ними сияло солнце. Даже облака попрятались куда-то.
      Путешественников окружала сплошная ровная синева. Чувство одиночества щемило сердце.
      - Кажется, мы уже не вернемся на землю, - с отчаянием предположил директор.
      - Эх, и понадобилось же нам... - заскулил Фердинанд.
      - Никогда-никогда не увижу я своей любимой гостиницы, - стал всхлипывать директор.
      - А я не увижу своих друзей, - присоединился к директору Фердинанд.
      - Нужно было вам нажимать на эту кнопку! - сказал с укором директор.
      - Мне? - возмутился Фердинанд. - Да ведь это вы нажали!
      - Это не я! - крикнул директор. - Это вы! А я только сделал вид, что нажал.
      - Неправда! - завопил задетый за живое Фердинанд. - Это я сделал вид, а вы нажали по-настоящему.
      - Есть о чем спорить... - сказал директор, и его глаза наполнились слезами. - Мы оба нажали на эту кнопку...
      - Да, вы правы, - сказал Фердинанд примирительным тоном. - Оба мы виноваты.
      Зачем только мы нажали на эту кнопку?..
      - Зачем мы нажали на эту кнопку, дорогой Фердинанд? Пока они вели этот разговор, вдали показалась большая серая туча. Она росла, росла и окружила кабину со всех сторон. Стало темно, и в темноте послышался ровный шорох крыльев. Это Голубовский призвал на помощь стаю знакомых голубей.
      - Садитесь на крышу! - кричал он охрипшим голосом. - На крышу!
      Голуби быстро расселись на крыше. Кабина перестала подниматься. Она повисла в воздухе.
      - Делаем пирамиду! - скомандовал Голубовский. Следующая стая уселась на спинах тех голубей, которые перед этим умостились на крыше. Кабина стала медленно опускаться. А голуби строили свою пирамиду все выше и выше, и кабина опускалась и опускалась. Директор и Фердинанд принялись скакать от радости и бить в ладоши.
      Наконец голубиная пирамида была готова. На вершине ее сидел Голубовский.
      Фердинанд приоткрыл дверь и крикнул:
      - Голубовский, вы маг и волшебник!
      А директор добавил:
      - За мной сто мешков гороха!
      IX
      - Теперь главное - приземлиться на ровном месте, - уже спокойнее сказал Фердинанд.
      - Вы правы, Фердинанд, - подхватил директор, - только с высоты и замечаешь, что вся земля утыкана торчащими предметами. Совсем, как подушечка для иголок и булавок.
      - Бррр! Даже мороз подирает по коже! - содрогнулся Фердинанд, глянув вниз.
      - Кто может поручиться, что мы не приземлимся на дерево?.. - упавшим голосом проговорил директор.
      - Или на телеграфный столб.. - добавил Фердинанд.
      - Или на фабричную трубу...
      - Или на башню...
      - Или на антенну радиостанции...
      - Или на грамоотвод...
      - Или на вершину горы...
      - Или на фонарный столб...
      - Или на остроконечную крышу...
      - Минуточку, - прервал Фердинанд этот леденящий душу перечень. Взгляните-ка, далеко ли еще до земли.
      - Еще порядочно, - ответил директор.
      - Тогда продолжаем. Или на телевизионную вышку...
      - Или на памятник...
      - Или на парашютную вышку...
      - Или на дерево...
      - Дерево уже было, - воскликнул обиженно Фердинанд.
      - Это ничего, - ответил директор, - я имел в виду другое дерево, не то, которое вы.
      - Откуда вы можете знать, какое дерево я имел в виду?
      - Мне кажется, вы подразумевали высокое дерево.
      - Угадали! - воскликнул Фердинанд. - Это правда. Я имел в виду высокое дерево. А вы?
      - Я подумал о другом дереве, тоже высоком, но не таком высоком, как ваше.
      - Тогда все в порядке. Далеко еще?
      - Далеко.
      - Или на ратушу...
      - Или на колокольню...
      - Или на фонарь...
      - Фонарь уже был, - поспешил взять свое директор.
      - Вы ошибаетесь, - заявил Фердинанд. - Было сказано "фонарный столб", а о фонаре речи не было.
      - Не вижу никакой разницы между фонарем и фонарным столбом, пренебрежительно заметил директор.
      - А я вижу. Впрочем, стоит ли спорить? - сказал примиряюще Фердинанд. Лучше посмотрите, далеко ли до земли?
      Директор высунулся из кабины, глянул вниз и сказал:
      - Не так далеко, как раньше, но все-таки еще порядочно.
      - Тогда продолжаем.
      - Или на колючую проволоку.
      - Аууу! - взвыл Фердинанд.
      - Что с вами? - спросил с испугом директор.
      - Лучше об этом не вспоминать, мы можем покалечиться.
      - Можем, можем, - печально согласился директор.
      - Я предпочел бы приземлиться на что-нибудь помягче, - признался Фердинанд.
      - Больше всего нам подошел бы торт с шоколадным кремом, - сказал с насмешливой улыбкой директор.
      - О торте не приходится и мечтать, - вздохнул Фердинанд. - Впрочем, хорошо ли это? Мы испачкаем костюмы...
      - А химчистка на что? - возразил директор.
      - Это уж слишком, - запротестовал Фердинанд. - По-моему, лучше вылизать.
      - Покорнейше благодарю, - оскорбился директор.
      - Если вам не хочется, я сам вылижу ваш костюм, - заверил директора Фердинанд и невольно облизнулся.
      - Стоит ли говорить на эту тему, - довольно сухо отозвался директор, на торт мы пока не приземлились.
      - Это верно, - сказал Фердинанд. - Далеко еще?
      - Уже близко, - ответил, высунувшись, директор.
      - Только б не на битое стекло... - буркнул Фердинанд.
      - Ооо! - завопил во весь голос директор.
      - Что случилось? - с тревогой спросил Фердинанд.
      - Как у вас язык повернулся сказать мне такое!
      - Вы думаете, мое битое стекло лучше вашей колючей проволоки?
      - Если говорить откровенно: ни то, ни другое мне не нравится.
      - Вот видите. Стоит ли пугать друг друга. Далеко еще? Директор снова высунулся и в ужасе отпрянул.
      - Караул! Земля рядом.
      - Прекрасно! - ответил Фердинанд.
      - Взгляните сами, тогда увидите, прекрасно или нет, - со стоном выдавил из себя директор.
      Фердинанд высунулся наружу, и у него от страха шерсть под костюмом встала дыбом.
      Внизу, насколько хватал глаз, виднелись вбитые в землю высокие колья, какие расставляют в огороде под фасоль или под горох.
      - Вот так штука! - и перепуганный Фердинанд, сдвинув на лоб котелок, стал почесывать затылок. - Что же делать? Через минуту мы напоремся на эти дурацкие колья, и тогда? Хотел бы я посмотреть на вас, директор, как вы сядете на кол?
      - Подумайте лучше о себе, - с горечью отозвался директор. - Нашли время для шуток. Нужно подумать о спасении.
      - Но ведь это не в вашей власти, - отозвался Фердинанд.
      - Не совсем, - решительно возразил директор. - Нужно только снова начать подъем.
      - Да, но как?
      - Очень просто - согнать с крыши голубей.
      - Понял! - с готовностью подхватил Фердинанд и, высунувшись из кабины, закричал:
      - Голубовский, а Голубовский!
      Но Голубовский не отзывался. Тогда принялся кричать директор. Опять молчание.
      Тогда они закричали вместе:
      - Го-лу-бов-ский! Го-лу-бов-ский!
      Снова никакого ответа. Оказывается, Голубовский уснул на вершине пирамиды и ничего не слышал. Он проснулся только тогда, когда один из примостившихся внизу голубей легонько клюнул его в живот.
      - Что случилось? - спросил с досадой Голубовский. - Даже вздремнуть нельзя.
      Директор и Фердинанд сразу узнали его голос.
      - Голубовский, спасите нас, мы погибнем на кольях для гороха, спасите!
      Голубовский покинул свой пост на вершине пирамиды и впорхнул в кабину.
      - Что делать? - спросил он.
      - Забирайте своих голубей! - крикнули полуживые от страха пассажиры.
      - Все с крыши! - крикнул Голубовский, и, послушные приказу, голуби разлетелись в разные стороны. Кабина подскочила вверх и, набирая скорость, устремилась ввысь, к облакам.
      - Помогите нам, Голубовский! - завопили опять директор с Фердинандом. Мы погибаем в космическом пространстве.
      - Что делать? - спросил с готовностью Голубовский.
      - Пусть голуби снова сядут на крышу.
      - Всем на крышу! - скомандовал Голубовский. - Нет, не всем, пусть на крышу сядет половина. А остальные пусть летают поблизости.
      Часть голубей забралась на крышу, и кабина сразу перестала подниматься. Но и вниз не опускалась. Она просто висела в воздухе.
      - Великолепно, - сказал Фердинанд. - Только мы не можем висеть до скончания века в воздухе.
      - Не огорчайтесь, дорогой Фердинанд, - сказал Голубовский, - сейчас подует ветер и унесет нас от этих ощетинившихся кольями полей. Когда мы окажемся над подходящим местом, я велю остальным голубям снова сесть на крышу, и уж тогда-то, я думаю, вы приземлитесь без помех.
      - Просто диву даешься, до чего вы предусмотрительны, - не мог сдержать восхищения директор. - Что касается меня, то я с удовольствием высадился бы в городском парке.
      - Почему именно в парке? - поинтересовался Фердинанд.
      - Потому что там сегодня выставка всенародных собак, которую я собираюсь посетить. В ней принимает участие моя любимая такса Мерседес. Вы не можете себе представить, дорогой Фердинанд, какая это замечательная собака.
      - По-моему, "мерседес" - марка автомобиля, - заметил Фердинанд.
      - Да что вы? - изумился директор. - Вот никогда бы не подумал, что автомобиль назовут так же, как мою собаку. Впрочем, разве дело в этом?
      - Разумеется, нет, - ответил Фердинанд. - Каждый имеет право носить имя, которое ему нравится. Мерседес... Мерседес... Звучит неплохо. Я с удовольствием познакомлюсь с вашей Мерседес.
      - Как вы думаете, не высадиться ли нам прямо на выставке? - спросил директор у птиц.
      - Надо наладить связь с Ветром, - сказал Голубовский.
      - Мы с ним, к сожалению, не знакомы, - воскликнули в один голос директор и Фердинанд.
      - О, это не так важно, я попробую поговорить с ним сам, - ободрил путешественников Голубовский и выпорхнул из кабины.
      Он пропадал минут пятнадцать, а может, и полчаса. Но вот он появился снова и с улыбкой сообщил:
      - Все в порядке. Ветер обещал поддуть вас к городскому парку.
      Теперь осталось только ждать. Ощетинившиеся кольями поля постепенно исчезли из виду, появились леса, луга, река с мостом, затем замелькали домики, потом показались большие дома, и вот кабина поплыла, наконец, над парком.
      - Вот мы и на месте, - сказал директор. Голубовский велел всем голубям сесть снова на крышу, и кабина стала опускаться. До их слуха донесся многоголосый лай.
      Это все собранные на выставке собаки приветствовали, каждая на свой лад, необыкновенный воздушный корабль.
      X
      Кто никогда не был собакой, тот не в состоянии понять, что такое для породистой собаки выставка. Это то, о чем собака мечтает. Это то, что она видит во сне. Это то, о чем она тайком беспрестанно говорит с другими собаками при встрече на прогулке. Выставка имеет такую же притягательную силу, как бал для молоденькой девушки или игра в футбол для мальчишки, синева моря для глаз, вкус мороженого для нёба.
      Кабина благополучно приземлилась на окруженной деревьями лужайке. Под приветственный лай, вой и урчание всех собранных на выставке экспонатов Фердинанд с директором спокойно, величественно переступили порог кабины. На их лицах было написано равнодушие, но сердца бешено бились в груди от радости. Что и говорить, приятно после столь необычного путешествия очутиться снова внизу и ощутить под ногами землю.
      Фердинанд, который, как мы знаем, ни при каких обстоятельствах не терял хладнокровия, сказал, обратясь к директору:
      - Нет ли у вас веревки?
      - Зачем вам веревка? - спросил директор.
      - Веревка необходима, чтобы привязать кабину к дереву, а то она, чего доброго, улетит без нас.
      - Пусть летит, куда ей вздумается, я не намерен больше пользоваться ее услугами.
      - Я тоже. Но ведь кабина - это имущество гостиницы, не так ли?
      - Да, конечно.
      - А вы директор гостиницы, верно?
      - Верно.
      - Вот видите. Когда вы вернетесь обратно, в гостинице у вас могут быть неприятности: скажут, что вы не только воспользовались служебным лифтом для частной прогулки за город, но, вдобавок, еще позволили кабине летать, где ей вздумается. Представляете, как будет выглядеть ваша гостиница без лифта? Кто может поручиться, что, улетев отсюда, кабина вернется на место?..
      - Вы, кажется, правы, - сказал директор и принялся лихорадочно рыться в карманах. - Попробуем привязать ее этим шнурком... Ничего другого у меня нет.
      Это был шнурок от ботинка. Его продели в ручку дверцы и привязали концы к ветке.
      С большим трудом удалось затянуть узел.
      Впрочем, утомленная путешествием кабина не проявляла желания улетать.
      "Вздремну", - подумала она. Мы знаем, что под деревьями, в тени, всегда хорошо спится.
      Директор и Фердинанд, уходя, потрепали кабину по сверкающему боку, как треплют по шее доброго коня, на котором приезжают из далекого путешествия.
      - Пошли смотреть собак, - сказал директор.
      - Пошли! - подхватил Фердинанд.
      Не успели они сделать двух шагов, как увидели, что им навстречу мчится небольшая группа людей. Это был выставочный комитет во главе с председателем.
      - П-п-п-приветствуем с-с-с-сердечно в-в-в-новь п-п-п-прибывших! кричал на ходу председатель. Он был заика. И чем больше волновался, тем ощутимей был его недостаток.
      - Мы бесконечно благодарны вам за то, что вы оказали нам честь своим посещением выставки, - кричал вице-председатель.
      - Вы оказали нам честь своим прибытием, - вопил секретарь.
      - Мое почтение, мое почтение, мое почтение! - надрывался казначей, который ничего больше не мог придумать. Фердинанд с директором от изумления разинули рты.
      - Почему такая встреча? - пробормотал Фердинанд.
      - Такая встреча... - отозвался, как эхо, директор.
      - Мы тут случайно... - сказал Фердинанд.
      - Мы прилетели посмотреть собачек... - пояснил директор.
      - В-в-в-все с-с-с-собаки... - крикнул председатель так громко, что директор и Фердинанд вздрогнули, - в-в-в в-в-в-вашем расп-п-п-поряжении! докончил он со вздохом облегчения.
      - Нам надо купить входной билет, - сказал директор.
      - Об этом не может быть и речи, - запротестовал казначей, - вы почетные гости.
      - Вы нас этим огорчите... - приложив руку к сердцу, заверил их секретарь.
      - Да ведь мы только обыкновенные любители собак, - сказал Фердинанд.
      - Обыкновенные любители приходят на выставку пешком, а не спускаются с неба, - шепнул вице-председатель председателю.
      - Или п-п-п-приезжают на т-т-т-трамвае, - шепнул председатель, подмигнув, вице-председателю. И более громко добавил: - О ч-ч-ч-чем т-т-т-тут г-г-г-говорить! П-п-п-прошу з-з-з-за мной!
      В сопровождении членов комитета директор и Фердинанд принялись осматривать выставку.
      На главной аллее к каждому дереву привязана была собака с крупным номером на ошейнике. Под этим номером собака была внесена в каталог выставки. Кто интересовался тем, что это за собака, как ее зовут, кем были ее мама и папа, откуда она родом, сколько ей лет, добрая она или злая, тот заглядывал в каталог и находил все, что ему нужно. Рядом с собакой на складном стульчике сидел хозяин или кто-нибудь из его семьи, сменяя хозяина, когда тот, утомясь продолжительным дежурством, отправлялся в ближайший киоск выпить газировнной воды с малиновым сиропом. Впрочем, некоторые пили с лимонным, некоторые с апельсиновым. Были и такие, которые требовали вишневого сиропа, не говоря уже о таких чудаках, которые глотали воду без сиропа.
      Разве это так важно, кто что пьет? Еще бы! Если вы задумаетесь над этим, то вам станет ясно, почему на свете такое количество разных собачьих пород. Один любит воду с вишневым сиропом, другой - с малиновым, третий с апельсиновым, четвертый - с лимонным, а пятому подавай воду без сиропа. Так же и с собаками.
      Один любит овчарок, другой - легавых, третий - боксеров, четвертый доберманов, пятый - терьеров и так далее, и так далее... Кажется, вы уже все поняли...
      - Я думаю, лучше всего начать с номера первого, - сказал вице-председатель, которого председатель шепотом попросил провести гостей по выставке.
      - Разумеется! - воскликнул Фердинанд. - Мы будем смотреть все по порядку.
      И они очутились перед огромным бульдогом, у которого на ошейнике красовался первый номер.
      - Замечательный экземпляр, - сказал вице-председатель. - Собака по кличке Бас. У нее очень низкий голос. Пес страшно злой. Подходить не советую.
      - Очень милая собачка, - сказал Фердинанд и направился к бульдогу, желая его погладить.
      - Назад! - крикнул в один голос весь выставочный комитет. - Бас укусит вас.
      - - Пусть попробует. Вы думаете, я дамся? - тряхнув головой, ответил Фердинанд.
      - Вы не очень-то, Фердинанд, - заметил директор.
      - Обо мне не беспокойтес, я знаю, что делаю. Лежавший без движения бульдог весь ощетинился, приподнялся, принюхался и зарычал. Фердинанд был на расстоянии шага от собаки. Все внимание бульдога было сконцентрировано на Фердинанде: оскалив зубы, он угрожающе рычал.
      На губах у Фердинанда блуждала насмешливая улыбка, и вдруг он тоже зарычал. Со стороны могло показаться, что Фердинанд произносит обыкновенное "ррр!". Но если вслушаться повнимательней, можно было понять, что происходит весьма интересный разговор.
      - Рррнерррва-рррляй ррррду-ррррака! - сказал Фердинанд.
      - Рррчто рррты ррриз рррсе-рррбя рррво-ррро-рррбра-ррржа-ррраешь! ответил бульдог.
      - Рррцыц, рррма-рррляв-рррка! - ответил ему с достоинством Фердинанд.
      - Рррох рря рррте-рррбя рррцап-рррну! - пригрозил бульдог.
      - Рррсмо-ррртри, рррчтоб ррря рррте-рррбя ррр-не рррцап-рррнул! ответил на это Фердинанд и так, чтоб никто не заметил, показал бульдогу свои великолепные зубы.
      Оторопевший бульдог осекся. И уже зарычал гораздо тише.
      - Рррне рррна рррчто ррро-рррби-ррржать-рррся... - сказал он, кисло улыбаясь.
      - Рррлю-рррблю рррве-ррржли-рррвость, - ответил в тон ему Фердинанд, Рррдай рррла-рррпу!
      Пока шел этот разговор, вокруг собралась толпа посетителей, и все с удивлением увидели, как злющий бульдог подает Фердинанду лапу. Глянув на это, председатель стал заикаться еще больше. Он говорил очень долго, а сказал всего одно слово:
      ннннннннннннннееееееееееееееееее-вввввввввввввееееееееееееее-рррррррррррр ррооооооооооооооооо-яяяяяяяяяяяяяяятттттттттттттттттт-ннннннннннно!
      XI
      Потом все отправились дальше, переходя от одной собаки к другой. Каждую собаку долго и внимательно разглядывали, стараясь понять все ее достоинства и недостатки. Завидев Фердинанда, псы приходили в раж - махали хвостом со скоростью двух тысяч махов в минуту. А те, у кого хвосты в детстве отрубили, испускали вздох отчаяния: "Ах, если бы у меня был хвост, вот бы я повилял!"
      Фердинанд был необычайно сдержан и говорил очень мало.
      Время от времени из его уст вылетало короткое, меткое замечание:
      - Очень хорош. Очень хорош.
      - Этот тоже весьма недурен.
      - Эй, пинчер, не горбиться!
      - Левое ухо выше!
      - Хотел бы я быть хозяином этой легавой. Осенью мы бы вместе ходили на уток.
      - Собака - это великолепно, не правда ли?
      - Ты нравишься мне, малыш.
      - Помни: костями объедаться нельзя.
      - Как дела, фокстерьер?
      - Знаете ли вы, что маленькие собаки едят гораздо меньше больших? Забавно, а?
      - Привет, пудель! Если еще встретимся - вот устроим возню...
      - До чего же ты хороша, боксерочка.
      - Я считаю, блох надо истреблять всеми имеющимися в нашем распоряжении средствами.
      - Не лови хвост, болоночка, все равно не поймаешь.
      - Если бы я вел другой образ жизни, я держал бы дома собаку, кто знает, может, и двух.
      - Волк, не смотри на меня волком, можно подумать, что у тебя глаза косые.
      - До чего ж хороша эта китайская болонка!
      - Не чешись при людях!
      - Не жила ли твоя мать когда-то в Белостоке?
      - Браво! Браво!
      - Хотел бы я быть овчаркой и пасти в горах стада. Вот жизнь.
      - Не кажется ли вам, что слишком мало собак знает грамоту?
      - Я был знаком с одним сен-бернаром, который весил ровно семьдесят восемь болонок.
      - Ну-ка, вытяни лапу. Ой, кажется, ты ленишься делать по утрам зарядку, а?