Я лег на спину, сделал несколько поспешных гребков и отплыл в сторону от опасной зоны. Затем огляделся в поисках Шэннона. Все произошло так невероятно быстро, что у меня даже не оставалось времени подумать о нем.
      Но нигде не было видно и следа юноши.
      Течение постепенно становилось заметнее, и его мягкая, но сильная рука снова понесла меня к круглой зоне кипящей воды. Сопротивляясь, я отчаянно пытался обнаружить признаки жизни моего недавнего спасителя. Кое-где на волнах плясали обломки и щепки — все, что осталось от нашей шлюпки, — но Шэннона, кажется, поглотили волны Мескатроника.
      И вдруг я его увидел!
      Он был менее чем в тридцати метрах от меня, но с таким же успехом он мог бы находиться и на Луне.
      Дело в том, что он находился точно в центре кипящей воды, там, где река все еще бушевала и с шипением превращалась в пар!
      Он был еще жив, отчаянно бросался из стороны в сторону и бил вокруг себя руками, словно пытаясь разорвать невидимые оковы, но я не сомневался, что наблюдаю его агонию. Температура в том месте, где он находился, скорее всего намного превышала точку кипения, и я видел, как его тело снова и снова извивалось в судорогах.
      И тут я услышал его голос!
      Он кричал, пронзительно и тонко, объятый смертельным страхом, издавал нечленораздельные, страшные звуки и снова и снова повторял мое имя!
      — Джефф! — кричал он. — Помоги мне! Помоги же мне наконец!
      Таких ужасных криков мне не доводилось слушать никогда до сих пор.
      Одну бесконечно долгую секунду я оставался на месте и смотрел на кипящий чертов котел передо мной, а потом как можно быстрее поплыл кролем.
      Прямо в центр круга из кипящей воды.
      Река схватила меня невидимыми руками и стала тянуть и дергать во все стороны, течение, как кулаком, било в бок, а водоворот хотел снова подхватить меня и затянуть в глубину. Вода стала теплой, потом горячей, но я продолжал плыть вперед, задыхаясь от напряжения. Беззвучный голос нашептывал мне, что то, что я делаю, настоящее безумие, что я на верном пути к самоубийству, но я должен был помочь Шэннону.
      Вокруг кипела вода, а из глубины поднимались все новые потоки еще более горячей воды, как будто на дне Мескатроника проснулся вулкан. Горячий пар обжигал мне лицо и жидким огнем вливался в мои легкие при каждом вдохе, но я продолжал плыть вперед, борясь с невидимыми руками, отталкивавшими меня назад.
      Последним крошечным уголком моего сознания, способным здраво рассуждать, я понимал, что уже давным-давно должен был умереть. Вода, в которой я плыл, достигла точки кипения, а удары, которые наносила мне река, были так же сильны, как и те, что разбили в щепки нашу шлюпку. Однако что-то еще защищало меня. Не мои собственные силы, а…
      Но у меня не было времени развивать эту мысль. В моих ушах продолжали звучать отчаянные призывы Шэннона о помощи, может быть, они существовали только в моем воображении, так как он уже давно должен был умереть, обожженный и раздавленный силами, бушевавшими вокруг нас в воде. Но я продолжал плыть, упорно борясь с течением и почти ослепнув от боли, к тому месту, где должен был находиться он.
      И тут я увидел его.
      Он был еще жив, но его движения заметно ослабли, а лицо и руки представляли собой одну страшную рану от ожога.
      Собрав последние силы, я бросился вперед, выкрикнул его имя и протянул к нему руки.
      Невидимый кулак ударил меня, отбросил назад и со страшной силой погрузил в реку. Я глотнул воды, вновь вынырнул на поверхность и начал жадно хватать ртом воздух.
      Прямо передо мной река раскололась, как будто по ней ударил гигантский молот. Мощная волна отбросила меня далеко назад, прочь от Шэннона, и снова прошло несколько секунд, пока я вынырнул на поверхность и вновь смог набрать в легкие воздуха.
      Но я не сдавался. Изо всех сил, которые у меня еще остались, я сконцентрировался, образовал в хаосе мыслей крошечный островок покоя и… почувствовал…
      Бушевала не только река. Воздух над кипящей водой был наполнен невидимой грозой бушующей, магической энергии. То, что я переживал, являло собой не природную катастрофу, а нападение с использованием магических средств. Это оказалось атакой сил, невидимых, непонятных и смертельно опасных!
      На мгновение мне показалось, что я отчетливо вижу огромную пульсирующую сеть из бесчисленных серых нитей, которая раскинулась над рекой и в ней.
      Я повернулся и вновь поплыл к Шэннону. Когда я добрался до него, началась следующая атака. Но на этот раз я уже подготовился к ней. Я закрыл глаза и сконцентрировался изо всех сил на том, чтобы отразить нападение.
      Вновь резкая, горячая боль пронзила мой мозг, затем я почувствовал слабую, какую-то нереальную дрожь и вибрацию, и через несколько секунд водная поверхность вновь раскололась от мощного удара.
      Но не прямо передо мной, а в шестидесяти или восьмидесяти метрах дальше, далеко за пределами крута из кипящей воды!
      Я сделал это! Защитный экран отклонил нападение!
      Шэннон уже почти не шевелился. Его лицо исказилось от боли и напряжения, но его взгляд казался странно пустым. Он смотрел на меня, но никак не отреагировал, когда я позвал его по имени и протянул ему руку. Потом он откинулся назад и стал тонуть.
      Я бросился вперед, глубоко вздохнул и нырнул вслед за ним.
      Его тело угадывалось подо мной смутной тенью, как тряпичная кукла, которую несло по течению. Он тонул необычайно быстро, словно что-то тянуло его в глубину, и из его открытого рта вырывались блестящие пузырьки воздуха.
      Я ухватил его за руку и устремился наверх.
      Но та же сила, которая увлекала Шэннона в глубину, теперь мешала мне вынырнуть. Невидимые руки тащили меня за ноги, рвали и дергали тело Шэннона, пытаясь вырвать его из моих рук.
      И затем, совершенно внезапно, сопротивление прекратилось. Я как пробка устремился вверх, выскочил на поверхность и вытащил за собой неподвижное тело утопающего.
      Вода перестала кипеть, а странное неистовое течение реки отнесло нас почти на пятьдесят метров к другому берегу.
      Я совершенно выбился из сил, когда добрался до спасительной суши. Последним усилием воли я выполз на узкую полоску песка и вытащил Шэннона, который, казалось, весил больше тонны. Впрочем, вытащил я его только так, чтобы лицо и верхняя часть туловища вышли из воды, после чего, обессиленный, упал.
      Несколько минут я лежал неподвижно, жадно хватая ртом воздух и борясь с черной волной, грозившей поглотить мое сознание.
      Наконец я, качаясь, встал на четвереньки, обернулся и сквозь слезы, застилавшие глаза, посмотрел на Шэннона.
      Он лежал в той же позе, в которой я его оставил: скорчившись, уткнувшись лицом в мокрый песок, разбросав руки и ноги и закрыв глаза. А вот сам берег изменился.
      Зрелище было захватывающим и страшным одновременно. Казалось, что песок, на котором лежал Шэннон, странным образом ожил. По его поверхности забегала рябь и волны, как будто под ним двигались жуки или муравьи. Земля дрожала, дыбилась, на ней появились трещины толщиной с палец… и вдруг она раскололась вокруг головы Шэннона.
      И тогда он начал погружаться.
      Словно под песком оказалась пещера, которая внезапно обрушилась, и под лицом Шэннона образовался неглубокий круглый кратер, связанный двумя узкими каналами с рекой. По этим каналам в кратер с шумом устремилась вода.
      Когда я очнулся от оцепенения, лицо Шэннона уже наполовину скрылась под водой, и волны Мескатроника начали заполнять его рот.
      Я вскрикнул, бросился вперед и потащил его вверх в сторону от реки.
      По крайней мере, я хотел это сделать.
      Но что-то держало Шэннона. Мне удалось вынуть из воды его голову, но тело по-прежнему оставалось в реке, как будто его держали невидимые руки.
      Мои мысли путались. Кратер, который образовался под лицом Шэннона, стремительно разрастался. Уже вся верхняя часть его туловища лежала в мелкой, но стремительно, буквально на глазах увеличивающейся луже, и под моими коленями песок стал скрипеть и проседать. Река забирала свою жертву назад!
      Я вскочил, переложил Шэннона так, чтобы по крайней мере его лицо находилось над водой, а сам прыгнул в реку. Мои руки ощупали тело Шэннона, нашли его ноги, скользнули глубже — и наткнулись на препятствие!
      Ноги Шэннона по самые икры погрузились в придонный ил! В то время, когда я в растерянности стоял около него, по его телу пробежала легкая дрожь, а правая нога погрузилась в ил по самое колено. Река засасывала его, тянула в глубину, подобно смертельно опасной трясине!
      Я с криком упал на колени и начал руками разгребать донный ил и отбрасывать его в сторону.
      —  Оставь это, Роберт.
      На одну бесконечно долгую секунду я замер, парализованный голосом и словами. Они прозвучали прямо у меня в мозгу, как зов с того света, но это не заставило меня окаменеть.
      Дело было в том, что этот голос казался мне знакомым.
      —  Оставь это, Роберт, —прозвучал он еще раз. — Ты не сможешь его спасти.
      Медленно, заставляя себя действовать спокойно, я повернулся и посмотрел назад на берег.
      В нескольких шагах надо мной стоял мужчина. На фоне яркого солнца его фигура производила странно мрачное и угрожающее впечатление, но одновременно она казалась почти прозрачной и слегка покачивалась, как будто была всего лишь тенью. Я не мог рассмотреть его лица, да и не нуждался в этом.
      Я знал, что его черты лица очень похожи на мои, что у него такое же самое резко очерченное лицо, как у меня, такая же “эспаньолка” и такие же темные глаза, которые временами становятся колючими.
      Если бы я смыл краску с моих волос, которые выкрасил специально к этой поездке, стала бы видна такая же самая белая прядь над правой бровью, так как, если не принимать во внимание тридцатилетней разницы в годах, мы были похожи с этим мужчиной почти как два близнеца.
      Или как отец и сын.
      Потому что мужчина, стоявший передо мной, и был моим отцом.
      Родерик Андара. Мой отец, с которым я познакомился только два года тому назад.
      И который вскоре после этого умер у меня на руках.

* * *

      — Он не справился!
      Голос Де Вриса дрожал от ярости, а его лицо, которое обычно имело бледный и какой-то болезненный вид, покраснело от гнева. Его правая рука лежала на крестообразной рукоятке меча, висевшего на поясе. У Некрона сложилось впечатление, что темноволосый фламандец сдерживает себя с огромным трудом. Он инстинктивно напрягся и приготовился к возможному нападению. Хотя он и не думал, что это действительно произойдет: Де Врис слишком хорошо знал, что Некрона нельзя ранить обычным земным оружием, а тем более убить.
      Но Де Врис был вне себя от ярости.
      — Он не справился, Некрон! — прошипел он еще раз. — Вы не справились. Он мог бы убить его, а вместо этого он спас Крейвену жизнь! Так-то вы выполняете наш уговор, Некрон?
      Некрон спокойно выдержал взгляд Де Вриса.
      — Вы знаете, что произошло? — спросил он заинтересованно. — Откуда?
      — Не имеет значения откуда! — прошипел Де Врис.
      — Тогда вы также знаете, что Шэннон не может нести ответственность за свою ошибку, — спокойно возразил Некрон. — Его ввели в заблуждение. Крейвен находится под защитой большой магической силы.
      — Которая именно сейчас пытается убить его, да? — язвительно подхватил Де Врис. — Что все это значит, Некрон? В какую игру вы пытаетесь играть со мной?
      — Игру? — Некрон слегка приподнял левую бровь. — Так… я бы это не назвал, — сказал он, растягивая слова.
      Де Врис сердито махнул рукой.
      — Мне совершенно все равно, какие слова вы подберете для этого, старина, — зло бросил он. — Вы можете исказить смысл слов, но не фактов. Что здесь происходит? Я пришел к вам с честным предложением, но постепенно у меня складывается впечатление, что вы собираетесь обмануть нас. Не заходите слишком далеко, Некрон!
      — Обмануть вас? — Некрон вздохнул. — Не представляю как, мой друг. Вы выполнили свою часть соглашения и доставили нам наследника колдуна. Что мы с ним сделаем, это уже наше дело.
      — О нет, — раздраженно возразил Де Врис. — Это далеко не так. В соглашении сказано, что вы должны уничтожить Крейвена. Только когда это произойдет, наш договор будет иметь силу. Или вы передумали?
      — Ни в коем случае, — холодно ответил Некрон. — Но, возможно, я изменю мои условия и потребую впридачу и вашу голову, Де Врис. Я не думаю, что вы настолько важны, чтобы вами нельзя было пожертвовать. — Внезапно его голос зазвучал резко. — Вы здесь в моем доме, Де Врис. Лучше хорошенько подумайте, хотите ли вы оскорбить меня или нет. Я верен своему слову, и вы это знаете! Так что придержите свой язык, если не хотите его потерять.
      Де Врис на мгновение оцепенел, к лихорадочному румянцу на его лице добавилось выражение испуга. Потом в его глазах снова вспыхнул злобный огонек.
      — Вы мне угрожаете? — прохрипел он. — Вы осмеливаетесь угрожать мне?
      — Нет, — невозмутимо возразил Некрон — Я указываю лишь на возможности, Де Врис. Вы же видите — вы не единственный, кто может добывать информацию. Должен признаться, что вы меня удивили, столь быстро разузнав о судьбе Шэннона. Но я тоже размышлял об этом, понимаете?
      — Да? — воскликнул Де Врис. Внезапно он занервничал.
      Некрон снова кивнул.
      — Это всего лишь размышления, но ваш гнев заставляет меня по-новому взглянуть на известные вещи. Например, я спрашиваю себя, почему для вас так важно, чтобы Роберт Крейвен умер.
      — Он… — начал Де Врис, но Некрон нетерпеливым жестом тут же прервал его.
      — Он сын Родерика Андары, человека, который несет вину за гибель нашего ордена, и уничтожить род которого мы поклялись, — скороговоркой произнес Некрон монотонным голосом, словно читая выражение-штамп, давно уже ставший бессмысленным. — Я все это знаю, Де Врис, даже лучше, чем вы. Я только спрашиваю себя, что он сделал вам?
      Де Врис плотно сжал губы и замолчал, а Некрон, помолчав, продолжил:
      — Но, может быть, он не так уже и незначителен для вас, как вы пытались представить это до сих пор, — сказал он задумчиво. — Как я уже говорил, это всего лишь размышления, но почему бы нам не развить мысль до конца — просто так, ради удовольствия?
      Он едва заметно улыбнулся, откинулся на спинку стула и посмотрел на Де Вриса горящими глазами.
      — Может быть, Де Врис, это не Крейвен, а кто-то, кто в данный момент находится рядом с ним. Предположим — только предположим, — вы так же заинтересованы в смерти этого Некто, как мы в смерти Крейвена. И, допустим, вы не можете уничтожить его, пока Крейвен жив и защищает его своей магической силой.
      Де Врис пренебрежительно фыркнул.
      — Чушь, — сказал он.
      Но Некрон не дал ввести себя в заблуждение, а невозмутимо продолжал:
      — Если бы это было так, Де Врис, то тогда действительно мне пришлось бы еще раз подумать о моем предложении. Так как тогда не вы бы оказывали нам услугу, а совершенно наоборот. Вы признаете это?
      Де Врис гневно сжал кулаки.
      — Да ведь это…
      — Всего лишь игра воображения, — спокойно перебил его Некрон. — Почему это так волнует вас, Де Врис?
      Фламандец уставился на него, шумно вздохнул и нервно прикусил нижнюю губу.
      — Не понимаю, к чему вы клоните, старина, — сказал он, задыхаясь от злобы. — Но я не забуду этого унижения. Даю слово.
      — Вот и хорошо, — ответил Некрон. — Так как и я не забуду, что случилось. А теперь идите, Де Врис. Идите в свою комнату и ждите, пока я не прикажу вас позвать, чтобы сообщить мое решение.
      Де Врис хотел вспылить, но Некрон гневным жестом остановил его и выпрямился.
      — Идите, Де Врис! — резко сказал он. — Забирайте своих людей и уходите, пока вы еще можете это сделать.
      Де Врис хотел резко ответить, но внезапно во взгляде старика появилось что-то новое, выражение такой леденящей жестокости и безжалостности, что Де Врис не решился издать ни звука. Внезапно он почувствовал, что оказался очень близок к смерти.
      — Идите, — повторил Некрон еще раз. — Но я предупреждаю вас. Даже мое терпение имеет границы. Если мы встретимся с вами еще раз, мы станем врагами.
      “Да, — подумал Де Врис. — Так оно и будет, старый хрыч. Мы станем врагами, это уж точно”.
      Но хотя он не мог в этом признаться даже самому себе, он совершенно не был уверен в том, кто же из них двоих выйдет победителем при этой встрече…

* * *

      — Это ты, — прошептал я. Мой собственный голос был пугающе чужим. Казалось, мир вокруг меня померк. Река, Шэннон, проклятие, витавшее над нами, — все стало нереальным и неважным. Казалось, весь мир сжался в крошечный островок реальности, в центре которого находилась призрачная фигура моего отца.
      Я осознал истину в тот же самый момент, как услышал его голос. Но все еще никак не мог поверить в это.
      — Это ты? — прошептал я еще раз. — Ты… это… это все — дело твоих рук?
      Он кивнул, это движение было каким-то нереальным. Его призрачное тело, казалось, заколыхалось.
      —  Уйди, Роберт, —прозвучал его голос у меня в мозгу. — Уйди и дай мне сделать то, что должно быть сделано.
       —Но почему? — простонал я. — Почему ты это сделал?
      —  Он должен умереть, —перебил меня призрачный голос. Мне показалось, что в нем прозвучало сожаление, почти печаль. — Уйди Роберт. Я не смогу тебя защитить, если он снова очнется. Мои силы быстро иссякают.
       —Защитить? — задыхаясь, воскликнул я. — Этот… этот юноша спас мне жизнь! Ты не можешь убить его!
      Я вскочил, склонился над телом Шэннона и приподнял его голову. Вода уже почти дошла до его лица. Еще несколько мгновений, и она попала бы ему в рот, и он бы захлебнулся, если учесть его беспомощное состояние.
      — Ты не должен этого делать! — повторил я еще раз.
      —  Он твой враг, Роберт, —возразил мой отец. — Он убьет тебя, когда узнает, кто ты в действительности.
       —Убьет? — я почти кричал. — Да он же меня спас, отец!
      —  Это была случайность, —ответил он. — Пожалуйста, Роберт, будь благоразумен. Я не могу слишком долго оставаться здесь. Мои силы быстро иссякают, когда я нахожусь на этом свете, а то, что ты сделал, ослабило меня еще сильнее.
      Его слова вызвали в моей душе странный отклик. Перед моим взором возникла моя отчаянная борьба с рекой, и на этот раз я понял, что силы, против которых я отчаянно сражался, были его силы, могучие, магические силы моего собственного отца!
      Я встал, сделал полшага ему навстречу и поднял обе руки, беззвучно шепча странные слова, которым он меня сам же и обучил.
      Фигура отца на мгновение затрепетала, когда действие его магических сил временно прекратилось. Река у моих ног перестала засасывать тело Шэннона. Вода начала отступать, и на лице моего отца появилось выражение крайнего удивления.
      — Нет, спокойно сказал я. — Ты его не убьешь.
      —  Роберт, ты…
       —Ты его не убьешь, — повторил я очень тихо, но так решительно, что он запнулся на полуслове и посмотрел на меня долгим взглядом, выражавшим крайнее удивление и заботу.
      —  Тогда он убьет тебя, —сказал он наконец.
      — Я смогу этому помешать, — холодно сказал я. — В конце концов, я многому научился у тебя, чтобы самому защитить свою жизнь.
      —  Но недостаточно для него, Роберт! Он колдун! Обладатель истинной силы, обученный в пцы-сячу раз лучше, чем ты!
       —Возможно, — ответил я. — Там будет видно. Но я не допущу, чтобы ты убил его.
      —  Я мог бы тебя заставить, Роберт!
       —Попробуй, — сказал я сердито. — Но если ты хочешь его убить, тебе придется сначала убить меня, отец.
      На этот раз он не стал мне больше возражать, только выражение печали в его глазах стало заметнее. Наконец он опустил взгляд, отступил на шаг назад и молча смотрел, как я вытянул из реки безжизненное тело Шэннона, втащил его на откос и положил на достаточно безопасном расстоянии от воды.
      Когда я выпрямился, я был твердо убежден, что снова остался один, однако призрачная фигура еще оставалась здесь, заметно бледнее, чем прежде, но еще вполне различимая.
      — Что ты еще хочешь? — спросил я. В моей душе бушевал вулкан противоречивых страстей. Мой голос дрожал.
      Андара слегка покачал головой, сделал движение, как будто хотел поднять руку и прикоснуться ко мне, но не стал этого делать, а лишь пристально посмотрел на меня своими темными глазами.
      —  Ты очень силен, Роберт, —сказал он. — Сильнее, чем я мог надеяться, и ты достиг этого за такое короткое время.
       —Это тебя удивляет? — сердито спросил я. — Я же твой наследник, не забывай об этом, отец.
      Я сам испугался, когда почувствовал, с каким ударением я произнес последнее слово. Оно прозвучало как ругательство, как непристойность.
      —  Почему ты ненавидишь меня? —спросил он.
      — Ненавидеть? — я энергично покачал головой, посмотрел на юношу, неподвижно лежавшего у моих ног и повторил еще раз: — Ненавидеть? О нет, отец, я не ненавижу тебя. Я просто презираю тебя. Тебя и всех тех, кто связался с силами, которые вытворяют нечто подобное. — Я разгневанно кивнул в сторону реки.
      Андара печально улыбнулся.
      —  Я понимаю тебя, Роберт, —сказал он. — Гораздо лучше, чем ты думаешь. Когда мне было столько же лет, сколько тебе сейчас, я чувствовал то же самое.
       —Почему же ты не действовал в соответствии с этими чувствами? Почему же ты не использовал свою силу для того, чтобы побороть зло?
      —  Именно это я и сделал, Роберт, —ответил он. — Я делал и продолжаю делать это и сейчас. Но иногда приходится совершать неблаговидные поступки, чтобы победить зло.
       —Например, такие, как убийство беззащитного?
      Андара помолчал несколько секунд. Потом он кивнул. Этот жест выглядел примирительно.
      —  Возможно, ты прав, —сказал он. — Может быть, хорошо, что ты помешал мне убить его. На моей совести и так уже слишком много грехов.
       —Слова! — подхватил я. — Это всего лишь слова! Это все, что ты мне можешь дать, — кроме проклятия, которое я унаследовал от тебя?
      —  Иногда приходится взять грех на душу, чтобы предотвратить еще большее несчастье, —мягко сказал он. — Но я не требую, чтобы ты понял, что я имею в виду. Я ничего не должен требовать от тебя, Роберт. Возможно, я и так уже потребовал слишком много.
      Я не собирался отвечать на это, но уже не совсем владел собой. Я слишком долго жил с моим даром, слишком долго чувствовал мрачную, темную силу, которая, как Цербер, ждала на дне моей души, и слишком долго боролся с ней, чтобы молчать. Внезапно меня прорвало, слова сами собой хлынули из меня, и я оказался просто не в состоянии остановить их поток.
      — Это все? — задыхаясь, крикнул я. — Ты действительно ожидаешь, что я удовлетворюсь этим? Ты не требуешь, чтобы я понял тебя, и это все? Это не так просто, отец! Возможно, ты ничего не требуешь, зато я требую кое-что от тебя!
      —  И что же? —тихо спросил он. Но по выражению его глаз я видел, что ответ ему уже давно известен.
      — Я хочу, чтобы ты снял с меня свое проклятие! — крикнул я. — Мне не нужно твое наследство! Ты передал его мне, даже не спросив меня. Я не хочу наблюдать, как убивают людей только потому, что они в неподходящий момент оказались в неподходящем месте, или потому, что их смерть входит в какие-то планы каких-то анонимных сил. Ты передал мне по наследству не только свою магическую силу и волшебство, но и проклятие, которое лежит на тебе. Каждый человек, который слишком долго бывает вместе со мной, попадает в беду, каждый, который делает мне добро, получает в награду смерть или еще более страшные дары! Я больше не хочу этого! У меня нет больше сил всю жизнь нести людям несчастье и страдания. Сними с меня проклятие! Сделай меня совершенно обычным человеком, больше я ничего не хочу.
      Я нес несусветную чушь и знал это, но слова слишком долго копились во мне, чтобы я мог их сейчас сдержать.
      Андара тоже молчал и только долго-долго смотрел на меня. Его фигура стала бледнеть, очень медленно, но неумолимо. Но незадолго до того, как полностью исчезнуть, он произнес еще одну фразу, истинный смысл которой мне суждено было понять лишь много, много времени спустя.
      —  Я ошибался, когда просил тебя относиться ко мне без ненависти, Роберт, —сказал он. — Пожалуйста, прости меня. Возненавидь меня, если тебе нужно кого-то ненавидеть. Но не себя. Ты никогда не должен ненавидеть себя самого.
      Сказав это, он исчез. Его тело превратилось в то, чем оно и было в действительности, — в мрачное нереальное видение. Оно растаяло, как туман, и исчезло. На сыром песке не осталось даже следа от его ног. Да и откуда им было взяться?
      Тем не менее я уже был не один.
      До меня уже донесся шум экипажа и шаги, просто это не откладывалось в моем сознании, пока я разговаривал с духом моего отца.
      Когда я обернулся, то увидел перед собой Говарда. По выражению его глаз я понял, что он все слышал. Каждое слово.
      Несколько секунд он молча смотрел на меня, потом вздохнул так же печально, как до того Анда-ра, кивнул на лежавшего все еще без сознания Шэннона и одновременно показал рукой на экипаж.
      — Пойдем, — сказал он. — Нельзя терять время. Помоги мне отнести его в экипаж.

* * *

      Наступил вечер, и над университетским городком опустилась темнота. Несмотря на ярко пылавший огонь, который Говард развел в камине библиотеки, неприятная вечерняя прохлада становилась все заметнее.
      Говард разместил Шэннона и меня в крыле для гостей. Его — в маленькой комнатке, которой, видимо, не пользовались уже несколько лет, меня — в более просторных апартаментах, состоявших из двух комнат и отдельной ванной.
      Мы мало разговаривали друг с другом — и во время поездки в экипаже, и позже Говард стал невольным свидетелем моей странной беседы, и хотя он не сказал об этом ни слова, я ясно чувствовал, что ему не понравилось то, что он услышал и увидел. Я был рад, когда он без лишних слов показал мне мою комнату и сказал, что оставит меня до обеда в одиночестве.
      Несмотря на все, что произошло, меня вновь охватила усталость. Я погрузился в беспокойный, полный кошмаров и мрачных видений сон, из которого меня пробудил Говард незадолго до того, как начало смеркаться.
      Потом Говард отвел меня в библиотеку и представил маленькому, рано поседевшему человеку по имени Лэнгли — профессору здешнего университета в какой-то области науки, название которой я 4не понял, да меня это и не интересовало.
      Несмотря на свою угрюмую внешность, Лэнгли оказался милым старичком, который, не обращая внимания на мою немногословную манеру общения, заставил меня сесть возле камина.
      Какое-то время мы вели светскую беседу, иначе вежливую игру в вопросы и ответы, которой мы мучили друг друга, пожалуй, и не назовешь.
      Наконец — мне показалось, что уже прошла вечность, — Говард нарочито громко откашлялся. Он наклонился немного вперед в массивном кресле, в котором сидел, и перешел к делу.
      — Ты не терял времени, Роберт, — сказал он. — Мы с Лэнгли не рассчитывали увидеть тебя здесь до конца месяца.
      — Мне удалось сесть на быстрый корабль, — ответил я. — И я сразу отправился в путь, как только получил твое письмо. Мне показалось, что дело срочное.
      — Так оно и есть, — голос Говарда звучал озабоченно. — Я бы не стал настаивать на этой долгой поездке, если бы дело не было таким важным.
      — О чем идет речь? — спросил я напрямик. — О ВЕЛИКИХ ДРЕВНИХ?
      Казалось, Лэнгли удивился, но только на миг.
      — Значит, вы знаете, в чем дело, — сказал он. — Это немного облегчает мою задачу.
      — Я уже получил первое представление, — ответил я саркастически. — Сегодня утром в вашем гостеприимном городе, профессор.
      В его глазах появилось вопросительное выражение. Очевидно, Говард еще не рассказал ему о моих приключениях, поэтому это сделал я.
      Лэнгли слушал молча, не перебивая меня ни разу, но выражение озабоченности на его лице становилось все сильнее.
      Когда я закончил свой рассказ, он сидел, сжавшись на своем кресле и побледнев как полотно. На лбу у него блестели капли пота. Его руки дрожали.
      — Значит, это зашло уже так далеко, — пробормотал он.
      — Далеко зашло что? — спросил я, сделав ударение на последнем слове. — У меня такое чувство, что вы что-то от меня скрываете, профессор.
      Говард поднял голову, плотно сжал губы и некоторое время нервно теребил манжеты своего пиджака, прежде чем ответить.
      — Ты помнишь тот день, когда мы в последний раз… видели Родерика? — спросил он. В его глазах мелькнул предостерегающий огонек. Значит, Лэнг-ли ничего не знал о моей последней жуткой встрече на берегу реки, и, похоже, Говард, как и я, считал, что лучше оставить все как есть.
      Я кивнул.
      — Ты помнишь тринадцать ВЕЛИКИХ ДРЕВНИХ, которые добрались до нас по пространственному туннелю? — продолжал Говард. — Не все, а лишь часть их, достаточно мощная, чтобы распахнуть ворота времени и возродиться в былом величии. Мы все… надеялись, что им понадобится много времени, чтобы освоиться в этом мире, но боюсь, отпущенный нам срок оказался короче, чем я думал.
      — Но сегодня утром это был не один из ВЕЛИКИХ ДРЕВНИХ, — возразил я.
      — Разумеется, нет, — сказал Лэнгли. — Если бы дело обстояло именно так, то вы сейчас уже были бы мертвы, молодой человек. Вам встретилось одно из их творений. И не первое, о котором мы слышим.
      Внезапно его голос зазвучал взволнованно:
      — Роберт! Причиной, по которой Говард вызвал вас сюда, является появление этих существ. В последние месяцы до нас постоянно доходят странные сообщения, слухи и истории, в которые никто особенно и не верит.