Пролог

До встречи со звездами у него еще оставалось свободное время, пшеничные поля, простиравшиеся под голубыми небесами, и дурманящие ароматы старого деревянного амбара. Но когда лежащий в кармане коммуникатор внезапно пискнул, Джим Кирк понял, что скрыться от реальности все же невозможно. Его рука автоматически коснулась портупеи, на которой обычно болтались фазер и переговорное устройство, и лишь спустя мгновение он вспомнил, что сегодня одет в гражданское.

– Какого черта, – пробормотал Джим, нащупывая переговорник в кармане небесно-голубой джинсовой куртки.

Включив радиотелефон, он зло бросил в трубку:

– Занимайся своими делами, Маккой. Я в отпуске.

– Значит, отдыхаешь и вдруг ни с того ни с сего распсиховался.

Все понятно, – ответил ему до боли знакомый голос.

– Ну, кто это вздумал не повиноваться приказам? – Кирк переложил коммуникатор в левую руку, а правой стал быстренько откручивать панель, вмонтированную в толщу стены амбара. Дело это непростое, панель не снимали по крайней мере… нет, сейчас Кирк не хотел считать годы. В данный момент время было не на его стороне.

– Так чего же ты хочешь? – спросил он, открывая находившийся за панелью сейф. Виноватое молчание Маккоя было вполне объяснимо.

– Мне подумалось, ты мог бы со мною пообедать.

– А лучше ты ничего не придумал?

– Хорошо, но здесь, в космических доках, полный аврал. У меня просто голова кругом идет, так что ничего лучше аппетитного жаркого из корнуэльской курочки я придумать не смог. Ну, чем еще мне тебя привлечь? Я же хирург! А не чертов… В общем, моя фантазия иссякла.

– В таком случае, занимайся своим делом, – резко оборвал его Кирк. – Видишь ли, бывают такие дни, когда люди предпочитают, чтобы их не беспокоили. Все! Конец связи! – Джим сунул коммуникатор в карман, представив себе квадратное лицо Маккоя, выражавшее, очевидно, полную растерянность и беспомощность. Конечно же, он не прав… Здесь все несправедливо. И где это написано, что капитан звездолета всегда должен являться исключением? Сегодня ему не хотелось походить на других, он мечтал быть таким, каким всегда себя помнил: крутым, блондинистым кучерявым парнем с большими амбициями и несколько болезненным воображением. Кирк знал – стоит выглянуть из амбара, и он увидит, что из окна родного дома за ним, как в детстве, наблюдает мать. Ей всегда было интересно, о чем думает сын, только она побаивалась спросить у него об этом. А впрочем, она, быть может, просто безоговорочно признавала его право на личную жизнь, в отличие от Маккоя. Наверное, даже бактерия имела бы больше уважения к внутреннему миру кого бы то ни было, чем этот костоправ.

Перебирая содержимое сейфа, Кирк удержался от непреодолимого желания бросить взгляд назад, через плечо. С великой осторожностью он извлек на свет связку пожелтевших писем. Написанные на почтовой бумаге Звездного флота они выглядели как какие-нибудь «сокровища» из частной коллекции первоклассника. Джим скривился, водя пальцем по выцветшим чернилам написанных от рук строчек.

– Господи, просто каменный век какой-то, – машинально пробормотал он, воздержавшись от дальнейших комментариев. Внезапно Кирк даже порадовался своему одиночеству. Распрямляя спину, капитан подумал, что двадцать пять лет назад делал это гораздо легче, и пошел по устилавшему амбар сену к дверному проему, сквозь который пробивался столб света. Там он и присел на солнышке с пачкой писем в руках.

Солнечные лучи ласкали лицо, возвращая коже ее настоящий цвет.

Он вспомнил, каким бледным становится человек от бессменных дежурств на звездолете, несмотря на искусственные источники освещения, имитировавшие солнце. Это все равно, что таблетки вместо нормальной пищи. Вроде те же калории, а вкус – не тот. Вероятно, это происходило от того, что в освещении звездолета не было тепла.

Звездолет… Как могло случиться, что слово, прежде такое прекрасное, ныне казалось столь отвратительным? В этом не было вины звездолета, и дело даже не в той трагедии, что низвергла его на землю подобно Икару. И Маккой здесь ни при чем, хотя сам врач придерживался другого мнения, и Спок тоже, он тем более не смог бы помочь при всем своем огромном желании. Так значит, это, должно быть, вина его, Кирка, он виноват тем, что дослужился до капитана, и жестоко поплатился за это. Щурясь на ярком солнце, Джим разделил пачку на две части, затем, найдя необходимое письмо, начал читать:

Дорогие Джордж и Джим. Это письмо наверняка придет к вам с опозданием, а жаль… Ваше послание с трудом нашло меня после того, как по ошибке побывало в другой звездной системе, – вот он, Звездный флот, во всей красе. Мы можем патрулировать галактику, но наша почта работает отвратительно. Да, бойцы мои, в планах последнего месяца у нас вышла неувязочка. И мне ужасно перед вами неловко.

Знаю, что обещал приехать, но, увы, сами понимаете, с обещаниями у нас вечная проблема. И даже отцам порой приходиться их нарушать.

Джордж, сынок, я так горжусь той зеленой лентой, которую тебе вручили на научной ярмарке! Ты уже знаешь биологию куда лучше меня. Эта лента висит на дверях рекреационной палубы так, чтобы всякий входящий ее видел.

Все, кто работают на звездной базе, поздравляют меня. Что же до твоего предложения, Джимми, то вряд ли что-нибудь получится. Космос совсем не так прекращен, как кажется с Земли. Когда-нибудь вы поймете, как прекрасно ощущать у себя под ногами планету и любоваться звездами, лежа на зеленой траве. Воистину, это благодать Божья. Ну ладно…

Как видите, ответ на ваше письмо получился довольно краткий…

– Нет, – вздохнул Кирк, – нет. Но, может быть, я все-таки невнимательно слушал.

Сев, прислонившись спиной к почерневшим доскам амбара, он скрестил по-турецки ноги. Затем отхлебнул предусмотрительно прихваченного с собой кофе, разбавленного медом и молоком. Когда Джим был маленьким, его тетя боялась давать ему черный кофе и всегда разбавляла его именно таким образом, и напиток напоминал скорее жидкий сникерс, нежели кофе. Вкус ностальгии. Он сложил пожелтевшее письмо, обращаясь к исчерканным пожухлым листам:

– Говори, я тебя внимательно слушаю.

Глава 1

Командир Службы безопасности отложил ручку и начал крутить рукоятку настройки сенсорных датчиков видеокамер, а затем перевел взгляд на выстроившуюся перед ним шеренгу мониторов.

Каждый из них ловил его отражение, и командира чертовски раздражало, что он в который раз видит одного и того же детину с ржаво-рыжей шевелюрой и суровым выражением лица – до боли знакомый образ из выцветших от времени снов. Командир отвлекся от своего изображения и пристально вгляделся в экраны мониторов, показывающих различные отделения, лаборатории и комнаты звездной базы. Было уже два часа искусственной ночи, и все казалось абсолютно спокойным…

По крайней мере, хотя бы на какое-то время. Офицер поставил компьютерного часового на дежурство, снова взял ручку и продолжил писать письмо, решив воспользоваться свободной минутой.

…Очевидно, что нет причин, по которым вы не смогли бы приехать сюда по окончании занятий в школе, однако жить на звездной базе-2 вам. конечно, не разрешат. В конце концов, вашей маме необходимо заботиться о собственной карьере. А я, даже будучи начальником Службы безопасности, не смогу проводить с вами все свободное время. К тому же, сразу по прибытии новичков обычно одолевает тоска по Земле.

Ведь здесь нет ни лугов, ни озер, ни лягушек, ни автогонок, совсем ничего… Только бесконечные лаборатории, аудитории для занятий, модуляторы окружающей среды да пара гимнастических залов, столь крохотных, что в них даже в баскетбол не поиграешь.

Шеф Службы безопасности вновь отложил ручку, явно недовольный замаскированной правдой, которую собирался отослать домой.

Прикрытая ложь и впрямь куда лучше истины, способной разрушить хрупкую веру домашних. А их вера и надежда значили сейчас куда больше правды о настоящем положении вещей. Он даже обрадовался, когда цепь его размышлений прервал тревожный звонок на одном из мониторов. Подобно детектору лжи, работавшему над психологической загадкой, крайний слева монитор фокусировался на бильярдной, его датчики отмечали малейшие колебания температуры человеческих тел, силу потоотделения и массу других факторов, способных показаться компьютеру подозрительными и опасными. В бильярдной четверо мужчин сгрудились около одного из столов, впрочем, точнее было бы сказать, что трое из них плотно обступили четвертого. Самый здоровенный из троицы, держа беднягу за шиворот, тыкал его носом в зеленое сукно стола. Шеф Службы безопасности внимательно всмотрелся в лица на экране, и глаза его сузились. Он признал в этой троице межпланетных дельцов Чертяку Джонса и его сброд. Гроза здешней системы, они частенько бывали в неладах с законом, и, тем не менее, им разрешалось поставлять на базу продукты, топливо, а также оказывать разного рода сомнительные услуги за весьма солидную мзду. Однако смуглолицый курчавый парень, которого они, похоже, мучили, был явно не из их компании. Он принадлежал к персоналу звездной базы, и в столь поздний час ему явно нечего было делать в бильярдной.

– Но, ребята… – воскликнул смуглолицый на чистейшем английском, с выговором, характерным для уроженцев Вест-Индии, – вы уже и так меня дважды били… И вообще, я лучше вас играю. Просто у меня сегодня выдался тяжелый день. Труднейший. Если бы не так, я бы вас непременно сделал…

– Точно, Рид, – заметил один из троицы. – Я весь вечер это выслушиваю, и меня уже тошнит от этой ругни… Пора начинать большую игру.

Чертяка Джонс схватил Рида за волосы.

– Почему бы тебе как следует не призадуматься над только что сказанным и не выставить свое месячное жалование против наших?

– С удовольствием, но мне уже пора уходить. Вы же понимаете, я на дежурстве. Если меня застукают с вами, варвары, сидеть мне на губе.

– Смотри-ка, ему уже пора, – процедил сквозь зубы третий деляга, – что за странное совпадение.

– Делаем ставки! – прорычал Чертяка Джонс, С трудом, поскольку его прижимала к столу двухсотфунтовая туша дельца, Дрэйк Рид извлек из кармана свой платежный ваучер. Он только что проиграл две партии, и этот ваучер, похоже, показался ребятам Джонса вожделенной добычей, поскольку они тут же поспешили освободить свои карманы от кредиток Федерации. На краю стола образовалась приличная кучка ценных бумаг.

Джонс улыбнулся и наконец-таки отпустил Рида.

– Готовь шары, Бензопила, – бросил он бородачу из своей компании.

Рид пожал плечами.

– Ну, смотрите, теперь вам точно со мной не совладать.

– Цыпленок еще вякает? Давай, давай, ты разбиваешь. Рид покачал головой, на лету поймав брошенный Джонсом кий. Шеф безопасности схватился за портупею, не отрывая взгляда от монитора, в то время как Рид расслабил свои плечи под стандартной красной униформой Звездного флота и склонился над бильярдным столом.

– Сегодня вечером встречаются игроки-любители звездной базы, – процедил шеф как раз в тот момент, когда кий Рида нанес молниеносный удар по бильярдному шару и треугольник разноцветных шаров разлетелся по зеленому сукну. Чертяка Джонс и его команда, округлив глаза, смотрели на то, как половина всех шаров закатились в лузы. Прежде они такого не видели и уж тем более не ожидали подобного от Рида. В том-то и была их беда, подумал про себя шеф безопасности. Когда шары перестали падать в лузы, Бензопила, тряхнув своей буйной шевелюрой, осклабился на Рида.

– Ну, что, цыпленок, можешь теперь открывать глаза, – с издевкой произнес он. Однако блестящие карие глаза Рида и так были открыты. Он вновь с невинным видом пожал плечами, ответив:

– Должно быть, опять какие-то помехи в работе искусственного гравитационного поля.

– Да, конечно же, лучше бы оно так и было, – прорычал Джонс, вытаскивая из-за голенища ригеллианский кинжал. – Что ж, продолжай игру, разбойник.

Шеф безопасности быстро переключил монитор на режим автоматики и поспешил по коридору к электронному лифту. За его спиной дверная панель Службы безопасности звездной базы автоматически закрылась, что-то тихонько прошуршав.

К тому времени, как Рид сделал еще два молниеносных удара кием, Джонс и его сподручные почуяли неладное. Но игра есть игра, и делягам оставалось лишь надеяться на то, что это всего лишь случайное везение простофили. Однако удары становились все сложнее и сложнее, и вскоре на зеленом сукне не осталось ни одного шара.

– Он обчистил нас, Чертяка! – заорал один из троицы.

– Я же предупреждал, – неуверенно оправдывался Рид.

– Проклятый шулер, – прошипел Джоне, когда офицер, положив кий на стол, стал запихивать купюры за голенища своих сапог. – Ну-ка, быстро положи все обратно! Ты еще должен нам одну партию, и на сей раз играть с тобой буду лично я!

Рид напрягся и решительно замахал руками.

– Нет, нет, ребята… Я не могу. Мне пора идти… Дежурство… сами понимаете… У меня потом такие.неприятности могут быть… Он стал потихоньку пятиться к двери, но бандит по кличке Бензопила схватил его за глотку.

Рид заверещал:

– Послушайте, у меня с прошлого раза не зажило…

– Теперь тебе конец, мошенник!

– Э, послушай-ка, плесень, живо убери с меня свои присоски!

Джонс поднес к глазам Рида кинжал. На клинке отчетливо просматривались следы запекшейся крови. На какой планете, при каких обстоятельствах он был использован, уже не имело значения…

Главное, что на нем имелись следы крови и, судя по всему, человеческой. Дверная панель тихонько зашипела, приоткрываясь.

Вбежав в бильярдную, командир Службы безопасности дал коленом Риду под ребра, и тот, вскрикнув от боли, присел. После этого, заломав его руку, шеф безопасности направил свою пушку на людей Джонса.

– Стоять на месте, придурки!

– Да он нас надул! – возмутился было Бензопила.

– Я лично был свидетелем вооруженного нападения, – парировал шеф безопасности. – И если вы хотите, чтобы я забыл о том, что видел, вам лучше смотаться с этой звездной базы в течение ближайших десяти минут.

– Я вам все объясню… – начал было Рид.

– Ваше имя, мистер! – потребовал командир службы.

– Фрэнсис Дрейк Рид, сэр, я могу объяснить…

– Будете объяснять там, где нужно… Похоже, вы недалеко ушли от своих недисциплинированных подчиненных. К дверям!

Джонс шагнул было вперед.

– Но у него же наши…

Шеф снял оружие с предохранителя, заставив тем самым Джонса мгновенно отпрянуть.

– Я же сказал вам… Десять минут… Живо! Дверная панель открылась, и шеф протолкнул в проем трясущегося Рида. Бильярдный кий в грязных лапах оставшегося за дверями бандита тотчас был сломан надвое.

Когда командир Службы безопасности и Рид оказались в турболифте, спасенный, наконец-таки. вздохнул с облегчением и, прислонившись к стенке, принялся потирать бока.

– С тобой все в порядке? – спросил командир.

– Господь с тобою, Джордж, – ответил Рид, закусив губу, – ну ты мне и врезал, Джордж отбросил со лба прядь ржавого цвета и склонился над товарищем.

– Я повторяю, с тобой все в порядке?

– В общем-то, да, а красоту мог бы и пораньше навести.

– Тогда заткнись! И гони поскорее денежки! Рид бросил на Джорджа очередной неприязненный взгляд, доставая смятые купюры из-за голенищ.

Взяв деньги, шеф безопасности тут же их пересчитал.

– Похоже, Джонс неплохо заработал в этом месяце.

– Только мышцы, – рассмеялся Дрейк, – и полное отсутствие талантов. Но ты-то хорош. Появился в самый подходящий момент, будто Бэтмэн какой-то. Этакий сорвиголова.

– На, держи, вот твоя половина, а то, что в другом сапоге, можешь оставить себе.

Приняв обиженный вид, Дрейк возмутился.

– А с чего ты взял, что у меня во втором сапоге что-то есть?

Джордж с трудом сдержался, чтобы не улыбнуться.

– Ты, мягко выражаясь, не совсем честен.

– Что за ерунда… Но, по правде говоря, все зависит от того, как на это посмотреть… Я же с самого начала предупреждал Джонса.

– Само собой, но ты так все хитро придумал, что они ни на грош твоему предупреждению не поверили.

– Я прост как стакан сметаны.

– О, нет, Дрейк, на самом деле ты оппортунист с лицом святой невинности. – Джордж похлопал его по смуглой щеке. – Врешь как сивый мерин.

– Я протестую!

– Рид, ты негодяй с акцентом столичной девки, признай это. Ты можешь лечить людей байками не хуже любого Тринидадского попа и умело этим пользуешься.

– И это я слышу от человека, ради наполнения карманов которого рисковал собственной жизнью!

Джордж, взглянув на пачку купюр, неожиданно почувствовал угрызения совести. «Бог мой, до чего же я докатился», – мелькнуло у него в голове. Однако самобичевание продолжалось недолго. В конце концов, изначально эти деньги принадлежали Бог знает кому и попали в лапы Джонса отнюдь не законным способом. По крайней мере, теперь они будут потрачены на благую цель, а не на дешевое дерьмо инопланетного производства.

– Спасибо, Дрейк. Для меня эти деньги очень много значат. Мне ни за что не удалось бы скопить столько и к концу следующего месяца.

– Великие умы, Джордж, великие умы… Мы с тобой спелись не хуже рок-группы на празднике «Юманите-Диманш».

Дверь лифта открылась, и Джордж с Ридом прошли в офис Службы безопасности. Первым делом шеф проверил монитор, контролировавший бильярдную. Разумеется, Джонс и банда восприняли его слова всерьез, и теперь здесь уже никого не было. Люди вроде этих подонков стараются не портить отношения со Службой безопасности Звездного флота. Ведь потерять привилегию пребывания на звездной базе для них куда страшнее, чем расстаться с поставленными на кон деньгами, даже если сумма равнялась заработку всех троих за целый месяц. Так что теперь в бильярдной стояла полная тишина.

– Тебе бы лучше переодеться.в нашу форму, прежде чем сюда кто-нибудь войдет, – предложил Джордж.

– Какая разница? Когда мой лучший друг – шеф Службы безопасности…

– Не испытывай судьбу, пират. – Дрейк Рид немедленно подошел к стенному шкафу и стал натягивать на себя всю боевую упряжь агента Службы безопасности, включая пуленепробиваемый жилет и оружие.

Далее в полной экипировке он все равно чем-то походил на Тринидадского миссионера.

– Ты мне так и не рассказал, для чего тебе понадобились эти деньги.

Джордж уселся напротив мониторов, взял в руки прибор на магнитах. Тусклый свет подсвечивал листы бумаги, четко выделяя написанное.

– Я собираюсь купить Джимми подарок на день рождения. Кажется, мы говорили об этом.

– Наверное, но весьма туманно. Так что это за подарок?

– Ну…

– Небось, женщину решил ему купить.

– Ты же знаешь, дружище, что он еще даже не гардемарин, – с усмешкой попенял Джордж.

– Ну, так чего твой сорванец на сей раз возжелал?

– Думаю, он хочет в подарок яхту.

– Я это сразу понял, еще когда водил его в прошлый раз по музеям. Да, но в Айове ему понадобится лошадь, чтобы тянуть эту лодку под парусом. Об этом ты подумал? – напомнил Дрейк, подойдя к сидевшему за пультом управления Джорджу. Затуманенный взгляд командира Службы сразу же прояснился.

– Она не пойдет в Айову. Я отправлю яхту на озеро Онтарио.

Каждое лето мои мальчики гостят у своей тетки в Георгианском заливе. И в этом году, Дрейк, махровый рэкетир, их будет ожидать изящная белая лодчонка под парусом и капитанская фуражка, на которой будет вышито имя «Джимми».

– А как к этому отнесется Джордж младший? – поинтересовался Рид.

Шеф удивленно поднял брови.

– А с чего бы ему завидовать? В конце концов, ведь залив носит его имя. Да ты же знаешь, мои ребятки друг перед другом не выпендриваются. Джордж – чисто практический тип, ну прямо как я.

Никакого воображения. Ему просто интересно, почему все происходит именно так, а не иначе. А вот Джимми – чистейшей воды идеалист, он хочет, чтобы во Вселенной был порядок.

Опять нахлынули воспоминания, и Джордж снова взялся за ручку, но задумался, перечитав последние строки своего письма.

Его размышления прервал голос Дрейка.

– И зачем только ты это делаешь?

– Что именно?

– Пишешь письма. Разве не проще мальчикам просто посмотреть на экран и увидеть разговаривающего с ними отца? К тому же отправление каждого такого письма на Землю обходится тебе в целое состояние.

Почему бы не сделать видеозапись?

Джордж вздохнул.

– Ты же знаешь, я не могу думать и говорить одновременно.

…Дети мои, я знаю, что это выглядит немного странновато – посылать старомодные письма вместо компьютерных видеокассет, но в этом есть особый смысл.

Помните, когда я водил вас в музей мореходства, мы читали бортовой журнал торгового судна, бороздившего океаны в 1910 году? Помните, сколь близкими мы ощутили себя с капитаном, когда пытались разобрать его почерк и постичь смысл мелко исписанных страниц. Мы ощущали почти то же самое, что и он. А все потому, что в бескрайних морских просторах человек предоставлен самому себе, и все его глубинные чувства и настроения так или иначе выходят на поверхность.

Есть что-то очень личное и интимное в письменных принадлежностях: и в ручке, и в бумаге. Я помню выражения ваших лиц. Надеюсь, когда-нибудь, мальчики, вы точно так же будете перечитывать мои письма… Даже если я, подобно моим предкам, не смогу пересечь океан на утлой зубочистке… Вы дотронетесь до бумаги и сразу же поймете, кто ее касался… И я буду знать, что вы тем самым прикоснулись ко мне…

– Только уж постарайся не писать им очень грустного письма, Джордж. – Он посмотрел в глаза Дрейка. Этот выходец из Вест-Индии снова взялся за свои проповеди, но на сей раз – всерьез.

– А ты откуда узнал, что письмо грустное? – спросил Джордж, и пальцы его задрожали.

Рид, присев на консоль, бросил взгляд на друга.

– Я просто вижу выражение твоего лица. Тот мгновенно покраснел.

– Да чтоб тебя…

– Бросай свою писанину, пока она не стала угнетать нас всех своей тоской, – продолжал настаивать Дрейк. На какое-то мгновение взгляд Джорджа заледенел. Его глаза словно говорили – не смей вмешиваться в мою личную жизнь, это единственное, что у меня осталось.

– Диктую: Засим остаюсь с любовью, ваш папочка, – тыкал Рид пальцем в лист бумаги.

Командир, чувствуя себя так, словно его выставили голым на всеобщее обозрение, отвернулся.

Да, если бы он мог написать своей семье всю правду о себе, если бы пальцы его не онемели, когда выводили последние слова.

… Джордж, ты теперь хозяин в семье. Заботься о своих близких. Назначаю тебя своим заместителем. Я напишу вам, дети, как только вы доберетесь до Георгианского залива. Да, кстати, Джим, умоляю тебя не впадать в истерику, когда тетя Ильза будет называть тебя Ими. На этом заканчиваю свое послание. Ваш папочка.

Он тут же сложил исписанный листок вчетверо, словно старался уберечь его от посторонних глаз. Зная, что Дрейк за ним наблюдает, Джордж сунул письмо в стандартный конверт Звездного флота, запечатал, быстро надписал адрес и, открыв крышку пневмопровода, бросил конверт в контейнер для сбора почтовой корреспонденции.

Через две недели его мальчики прочтут это послание. И уже поздно вернуть письмо или что-то изменить.

– Ты всегда становишься таким серьезным, когда пишешь своим котятам, – заметил Рид, скрестив на груди руки. – Знаешь, дружище, у тебя нрав сонного аллигатора, ведь ты не будешь этого оспаривать.

Джордж, бросив на него беглый взгляд, постарался освободиться от внезапно охватившего его презрения и стал возиться с рукоятками мониторов.