Сарда лишь плотно сжал губы в ответ на реплику Скеннера.
      – Джим, – продолжал свою обработку Риттенхауз. – Я не очень близко знаком с вами, но за вас говорит ваша превосходная репутация. Я знаю, что у вас есть предубеждение против прямых приказов вышестоящих офицеров, но это слишком ответственная ситуация. Вы не оставляете мне выбора, – он нажал кнопку коммуникатора. – Служба безопасности?
      Почти мгновенно комнату заполнили бегемоты с фазерами наперевес.
      – Я помещаю вас и ваших офицеров под специальный временный арест.
      – Вы шутите!
      Маккой снова оказался на ногах. Спок – тоже.
      – Вице-адмирал, ваши действия лишены всяких оправданий и не имеют прецедента.
      Скотт добавил:
      – Мы рассматриваем это как вызов Конгрессу Федерации.
      До нас донесся шум их полных негодования голосов и мы увидели искаженные лица членов команды «Энтерпрайза». В центре этой бури эмоций стоял Кирк – бесстрашный дуб, объявивший молчаливую войну Ритгенхаузу.
      – Когда-нибудь вы поймете, почему я был вынужден пойти на это, заключил Риттенхауз и сделал знак рукой своей охране. – Поместите их в мою каюту; двое постоянных охранников внутри и двое снаружи. Они должны подчиняться только мне. Понятно?
      У нас засвербило в глазах, когда четверку с «Энтерпрайза» начали выводить из комнаты для совещаний. Сарда, Скеннер, Мэрит и я – все были поражены происходящим. На экране перед нами капитаны. Лидсон и Тутакан обменялись озабоченными взглядами, но все же решили последовать за Риттенхаузом и Нэшем, несмотря на странные виражи в протоколе собрания.
      – Вот так дела. Черт… он знает все. Я продолжала смотреть на уже пустой экран. У меня звенело в голове и шумело в ушах. В это было невозможно поверить. Он посадил их под арест. Покорил Кирка, добился его беспомощности и изоляции. Кирк оставался единственной преградой для Ритгенхауза на пути к военному мятежу, единственным элементом, на который рассчитывала я сама; с ним, рассказав ему о планах вице-адмирала, я могла бы сделать многое. Но у меня так и не оказалось возможности переговорить с ним! Я была просто обязана рассказать ему обо всем…
      Я вдруг ощутила на себе чужие взгляды. Две пары глаз. Слева и справа.
      – Почему вы так на меня смотрите?
      – Что вы теперь собираетесь делать? – задал вопрос Скеннер за себя и за других.
      – Откуда мне знать?
      – Теперь ваша очередь действовать, Пайпер.
      Я оцепенела, закрыла глаза и прислонилась к стене. Все это похоже на сон. Неужели мои кошмары никогда не кончатся? Я покачала головой:
      – Как мне опротивело принимать решения! Я просто это ненавижу.
      Наверное, когда все кончится, я начну ненавидеть и вас.
      – А у меня нет врагов, – ухмыльнулся Скеннер. – Видимо, потому что я очень хитрый.
      Я стала прогуливаться по платформе.
      – Нам нужно всем выбраться отсюда. Никто в Федерации не станет даже слушать нас, если Риттенхаузу удастся нейтрализовать Кирка.
      – Или дискредитировать его, – добавил Сарда.
      – Кирк и Спок вместе пользуются столь же высоким авторитетом, как и вице-адмирал. Добавьте к ним Скотта, Маккоя, Берча и всех нас… Всем нам придется напрячь свои усилия, чтобы одолеть коррупцию в рядах Флота. Нам нужно выяснить, куда они отправили Кирка и его коллег.
      – Вы и я чересчур заметны, – произнес Сарда. – К тому же, на корабле, без сомнения, объявлена тревога в связи с нашим побегом.
      – Я пойду.
      Я повернулась в сторону прозвучавшего голоса.
      – Мэрит, это опасно.
      – Но ведь они меня не ищут.
      – Я могу пойти с вами, – предложил Скеннер.
      – Нет, лучше я пойду одна. Я всегда мечтала испытать себя в разведке.
      – Нам нельзя больше оставаться здесь, – предупредила я. – Какие будут предложения?
      – Возможно, подойдет палуба с ангарами? – произнес Сарда.
      – Они наверняка охраняют нашу «Деревянную Туфлю» или, во всяком случае, ведут за ней мониторное наблюдение. Есть другие предложения?
      – Есть, – отозвался Скеннер. – Корабельная кают-компания. Сейчас там относительно мало народу.
      – Неплохая мысль. Мэрит, берегите себя, вы меня слышите? Мы сейчас разделимся и встретимся уже на камбузе. Согласны? Ну вот и хорошо.
      На корабельном камбузе было пустынно. Конечно, если не считать нас самих. Трое из нашей группы нашли некоторое подобие чулана и спрятались там.
      – Отсюда мы сможем увидеть доктора, как только она здесь появится.
      Сарда опустился на пол рядом со Скеннером и начал внимательно наблюдать за входом в кают-компанию.
      – Вы уверены, что она справится? – обратился ко мне Скеннер.
      – Нет! – взорвалась я. – В чем я могу быть уверена? Я не уверена даже в том, что я здесь! Когда что-то изменится, вы будете знать об этом первым!
      После таких слов я почувствовала некоторое облегчение, затем села на пол и ощутила себя глубоко подавленной. Все наблюдали за мной, и я это чувствовала, но мне было все равно, потому что я не могла взять на себя груз ответственности. Это было чьим-то делом. Чьим-то, но не моим. Я устала, так устала, что… дальше уже некуда.
      Однако, помощью мне служила поддержка моих друзей, она работала на меня, не позволяя мне упасть, сдаться. Меня наполняла внутренняя непохожесть Скеннера и Сарды. В них было так мало общего, даже на первый взгляд. Оба – гуманоиды, но на этом их сходства заканчивались. Даже сидели на полу они по-разному: Скеннер – со скрещенными ногами и руками, свисающими вдоль колен, с взглядом, пробивающимся сквозь пряди темных волос; Сарда – в одной из уставных поз, сидя на коленях, как типичный вулканец во время медитации, с аккуратно подстриженными и причесанными волосами, словно он только что посетил парикмахера. Взаимодополняющая пара. Спектр моей ответственности становился все шире и глубже, но хватка – все слабее, как я ни старалась. Я начала эту авантюру как свое личное дело, со своими целями и ответственностью за свои ошибки, за себя саму. Теперь же на мне висели еще три жизни, и я должна была помнить об этом, принимая решения. И вот число этих жизней сделалось неопределенно большим, включило в себя весь Звездный Флот, Федерацию и многих, многих людей, а также клингонов и других «противников» в еще не начавшейся войне, ведь у всех у них одна и та же линия жизни, которая теперь оказалась веревкой, привязанной к моим ногам.
      Я закрыла глаза, и мои мысли унесли меня довольно далеко от реальности. Через черный бархат космоса, его безжизненный холод, мимо звезд, туманностей и всего того цветного блеска, на который только способны звезды. В сырое тепло и заросли первобытных джунглей, древние воспоминания Земли. Вокруг меня летали какие-то насекомые, вероятно, привезенные с Земли с целью опыления нашего урожая. О, как сладко звучало в моих ушах их жужжание! А воздух, густой, наполненный ароматами запахов, выделяемых цикадами и плотоядными растениями, волновал мои чувства, он цеплялся к моей коже словно липкая лента. Мне захотелось искупаться в пруду, нырнуть в глубину, под подушку из водорослей. Я смогла бы проплыть весь путь от водопада до нашего поселения, где жили мои родители и находилась их лаборатория, укрытая в зарослях мхов и лишайников в постройке средневековой архитектуры, как и все другие созданные человеком строения на Проксиме. Мы всегда так делали. Тяжелые каменные дома дольше всего сохранялись в сыром климате моей планеты, а растущая колония поселенцев требовала все больше и больше жилья, поэтому наши постройки всегда отличались сочетанием вкуса и практичности.
      Через мокрую, тяжелую листву с трудом проникали ароматы приближающегося обеда. Почтенные семейства восседали возле тушеных овощей и омлетов, обсуждая свои повседневные проблемы, отпуская шутки по поводу своих мелких или крупных ошибок, бестолковости межпланетной бюрократии.
      Все это было так приятно, но так далеко. Почему мне захотелось покинуть Проксиму? Это произошло уже шесть лет назад. Я была еще слишком молода, чтобы игнорировать такой срок.
      Усилием воли мне наконец удалось вытеснить из головы мои воспоминания. Я находилась здесь, в прохладной галерее, в трудной ситуации и в ожидании больших неприятностей, с которыми мне предстояло сражаться.
      Я перестала думать о Проксиме, но сразу же получила другую пищу для размышлений: «Интересно, что произошло между Споком и Бома?»
      Сарда начал медленно и осторожно:
      – Спок пережил еще более трудные времена адаптации к службе в Звездном Флоте в компании людей, чем я. В тот момент, когда он согласился на такие условия, вулканцы здесь были изолированы от представителей всех других рас: отдельные корабли, столовые и так далее… без возможности контактов с людьми. Мистер Спок стал пионером, прорвавшим эти барьеры.
      Уверен, что ему пришлось пережить столько стрессов, что их вряд ли выдержал бы кто-либо с более слабым характером.
      – Это и есть ваш ответ?
      – Отчасти. Когда «Энтерпрайз» в первый раз вышел из космического дока, люди еще не привыкли к вулканцам, их методам, манерам, особенностям.
      До сих пор многие люди недолюбливают нас, потому что недопонимают. Я полагаю, что это своего рода конфликт между логикой и эмоциями.
      Я невольно улыбнулась.
      – Или между логикой и интуицией?
      Он задумался.
      – Маловероятно. Мне кажется, что доктор Бома не слишком опирается на интуицию. Эмоции и интуиция не всегда сосуществуют вместе.
      Он по-своему сделал мне комплимент.
      – Почему же на долю Спока выпали такие особые трудности? – спросила я. – Почему он не объединился с другими вулканцами из Звездного Флота, если давление на него было столь высоким?
      Сарда глубоко задумался, хотя лицо его сохраняло бесстрастное выражение. Лишь опытный глаз мог определить его смущение или, скорее, потребность в том, чтобы защитить репутацию другого вулканца. Наконец он решился:
      – Мистер Спок наполовину человек. После этих слов Сарда сразу же внутренне напрягся. – Я продолжала внимательно следить за ним. – Скеннер тоже.
      – Ужасно, – произнесла я.
      – Меня сейчас вытошнит, – добавил Скеннер.
      – И я в данный момент нахожусь вместе с ним на одном корабле.
      Сарда замолчал, переводя взгляд с меня на Скеннера и обратно.
      – Я не хотел никого оскорбить…
      Скеннер с преувеличенным пылом начал журить Сарду, его упреки постепенно приобрели оттенок не совсем понятной для меня фамильярности.
      Однако все стало на свои места, когда я вспомнила, что в течение нескольких недель подряд они были соседями по каюте и, наверное, знали друг друга лучше, чем я предполагала. Скеннер чувствовал себя в присутствии Сарды вполне естественно, намного свободней, чем любой другой человек в компании вулканца. Я подумала о том, что, возможно, это связано с открытостью характера Скеннера, которая легко преодолевала все преграды, или же с тем, что по не ясным пока для меня причинам Сарда пошел с ним на откровенность. Хотя последнее было маловероятным: люди и вулканцы способны адаптироваться друг к другу, но последние всегда остаются только вулканцами, а поэтому для них всякое выражение эмоций оскорбительно и является признаком слабости. Чем больше я об этом думала, тем больше подтверждений из своего собственного опыта приходило мне на ум. Сарда тоже был вулканцем. Мои попытки выдавить из него эмоциональную реакцию выглядели как проявление жестокости и несправедливости к нему с моей стороны. Я, встречаясь с многими вулканцами, уважала их; почему же я отказывала в этом Сарде?
      Он, со своей стороны, тоже хотел обидеть нас, людей. Почему?
      Мне было не смешно. Последовало продолжение. Сарда произнес:
      – Я полагал, что смешанное происхождение Спока – общеизвестный факт.
      Досада вновь унесла мои мысли далеко от реальности.
      – Нет, я не знала о том, что один из его родителей принадлежит к человеческой расе. Хотя догадывалась о его частично человеческой природе.
      – Я не совсем понимаю вас.
      Недоумение на его лице было удивительно. Разве я могла объяснить ему свои ощущения без того, чтобы оскорбить его? Я смущенно пробормотала:
      – Его человеческую половину представляет Кирк.

* * *

      Мы облегченно вздохнули, когда, наконец, увидели светловолосую Мэрит в голубой рубашке медицинской службы на пороге кают-компании. Она забралась в наш чулан и доложила обстановку.
      – На второй палубе у правого борта, – сообщила Мэрит. – Три охранника в коридоре, двое внутри с Кирком и остальными.
      – Риттенхауз не хочет рисковать, – прокомментировал Скеннер.
      – Имея дело с Кирком, – произнесла я вслух, – я бы сама лучше перестраховалась. Нам необходимо нейтрализовать охрану, находящуюся в коридоре.
      – Может быть, нам попытаться вызвать такой же временный сбой в энергосистеме, какой помог освободиться нам самим? – предложил Сарда.
      – Понадобится немало времени, чтобы добраться до управляющих цепей.
      – Отвлекающий маневр? – спросил Скеннер. Мэрит опять предложила свою помощь.
      – Я смогу, если потребуется, вызвать у них наркотический сон.
      – Есть еще более утонченный способ. – Я поднялась и потянулась.
      – Подойти к ним и ударить чем-нибудь тяжелым по голове.

* * *

      И вот наша четверка, имитируя подвыпившую компанию, уже шла по коридору.
      Труднее всего было не думать о нашей цели, решить, кому кого нейтрализовывать, сохранять веселый и беззаботный вид, несмотря на зверское выражение на лицах охранников, появившееся у них при виде четырех офицеров в форме Звездного Флота, весело прыгающих по коридору по направлению к ним. Непросто было также научить вулканца танцевать стэп.
      Сарда понимал музыку, но совершенно не разбирался в танцах. Тем более в вокале.
      Ладно, может быть, на самом деле Скеннер, Мэрит и я не очень убедительно пели и танцевали, но все же через несколько секунд охрана, стоявшая у входа в каюту Риттенхауза, лежала у наших ног бесформенной кучей тел.
      – Заберите их фазеры, – скомандовала я, вручая Сарде один из них, который он честно заработал в результате профессионального удара в шею одному из охранников. Мы со Скеннером тоже стали обладателями оружия, хотя действовали не столь уверенно. – Интересно, почему вы с Мэрит не догадались прихватить с собой фазеры перед тем, как решили транспортироваться сюда?
      – Судя по всему, вы давно уже не бывали на космическом крейсере, ответила, улыбаясь, Мэрит. – Фазеры там можно получить только по особому распоряжению…
      – … Которого у нас нет, – добавил Скеннер.
      Я нахмурилась:
      – В любом случае я беру свои слова обратно. Итак… теперь нам нужно открыть эту дверь. Справитесь, Сарда?
      Он бодро подошел к панели управления автоматикой.
      – Здесь имеется тройная защита. Хотя, на первый взгляд, не очень сложная.
      – Всем приготовиться. Достать фазеры. Сарда дождался нашей полной готовности, затем напрямую подключил автоматику на открытие двери, что ему с успехом удалось.
      Когда мы метнулись внутрь с фазерами наперевес, то сразу же попали в превосходно спланированную засаду, сделанную по всем правилам военного искусства. Хорошо все-таки столкнуться с профессионально выполненной работой) – Руки вверх! Всем к стене! Я не шучу: лицом к стене!
      Одного взгляда хватило, чтобы определить: Кирк в порядке; Спок, Маккой – то же самое; Скотт – в норме. С ними еще двое охранников, связанных, сидящих на полу с кляпами во рту.
      Мы держали в руках свои фазеры, целясь в людей, ради спасения которых пришли сюда. А они, в свою очередь, делали то же самое.
      – Капитан… – начала я, не зная, что говорить дальше.
      – О, лейтенант Пайпер, – выпрямился Кирк, проверявший, насколько крепко связаны охранники. – Добро пожаловать. Вижу, что вы уже с успехом выполняете командирские обязанности. Теперь можете опустить свои фазеры.
      Заикаясь, я пыталась возражать:
      – Но все же… мы пришли, чтобы освободить вас… Мы думали, что вам понадобится наша помощь. Спок, небрежно размахивая фазером, сообщил:
      – Фактически, лейтенант, мы были уже на пути, чтобы освободить вас.
      Я опустила фазер. Очевидно, с ним было не все в порядке: я ощутила, что его ручка еле держится.
      – Ну что ж… тогда мы можем вернуться назад, в нашу…
      Идиотка! Что ты говоришь? Ведь ты пытаешься шутить с мистером Споком!
      – Это необязательно, – произнес капитан, сдерживая усмешку.
      Он сделал знак Споку покинуть каюту; тот вышел в коридор, где находился Сарда с тремя охранниками, уже начавшими приходить в сознание.
      – Скотти, помогите Споку затащить этих троих сюда и как следует связать их.
      – С удовольствием, сэр, – кивнул мистер Скотт и по пути прихватил фазер Мэрит; мне же он бросил на ходу еле слышно:
      – Почему же тебя не было так долго, девочка?
      Ждать ответа он не стал. Я же представила себя выбегающей из класса после занятия и неудачной попытки объяснить преподавателю причину моего сегодняшнего отсутствия.
      Капитан приблизился ко мне и напряжение его телепатических сигналов сразу же возросло; я почувствовала это по его глазам.
      – Боунз, возьмите с собой еще двоих и проверьте коридор.
      Почему он так обратился ко мне?
      Я оглянулась и увидела Маккоя, к которому и были обращены слова капитана.
      – Нам нужно разделиться на несколько групп, Джим, – предложил доктор.
      – Или команде «Звездной Империи» придется одной сопротивляться трем космическим крейсерам, и, в любом случае, при таком соотношении сил им предстоит нелегкая битва. Скеннер, Мэрит и я последовали за Маккоем. Кирк глубоко вздохнул, продолжая воздействовать на меня взглядом.
      – Похоже, что вы зарекомендовали себя способной к полезным изобретениям, лейтенант.
      Я почувствовала, что краснею и становлюсь менее уверенной в предположении, что капитан действительно планировал мое исчезновение с «Энтерпрайза». Возможно, неправильно оценив его намерения, я доставила ему много неприятных минут. В замешательстве я выдавила из себя:
      – Я подумала, что это будет полезным. И если я кому-то помешала…
      – Наоборот, ваш выстрел оказался довольно удачным.
      – А теперь поднимайтесь, ребята, – скомандовал мистер Скотт.
      Один из охранников с трудом поднялся, вскоре его примеру последовали остальные. Охрана была связана и водворена в каюту Риттенхауза.
      – Капитан, – произнес Спок. – Я полагаю, что вы должны как можно скорее вернуться на «Энтерпрайз». Без вашего участия корабль потеряет половину своего военного и психологического веса в борьбе с влиянием вице-адмирала. Коммодор Нэш, по-видимому, останется верен Риттенхаузу, но Тутакан и Лидсон еще колеблются.
      – Я тоже придерживаюсь такого же мнения, мистер Спок. Но я не могу оставить вас здесь. Мы отправимся назад все вместе, но не раньше, чем нам удастся каким-нибудь образом насолить им. Ваше мнение, Пайпер?
      – Совершенно с этим согласна. Я стала абсолютно покладистой – лишь бы передать ему весь груз ответственности.
      – Есть у вас конкретные предложения? – капитан начал сердиться на меня.
      – Что-нибудь поинтересней имитации подвыпившей компании, сэр? – Вряд ли меня хватило бы на что-нибудь более оригинальное в этом же месяце. Может быть, попытаться как-нибудь нарушить работу систем вооружения «Помпеи»?
      – Конкретно, каким образом?
      – Нам нельзя покинуть «Помпеи», не оставив после себя узелка на память.
      – Очень глубокая мысль, лейтенант. Поздравляю вас. Скотти…
      – Слушаю, сэр.
      – Как вы оцениваете свои знания о кораблях этого класса? Нужно попытаться найти где-то на нижних палубах резервную панель контроля над системами вооружения.
      – Капитан, – Скотти растягивал слова и глаза его блестели, – вы спрашиваете старого свинопаса, с какой стороны ему следует подходить к свинье.
      – Возьмите с собой Пайпер и Сарду, попытайтесь расстроить их фазерные батареи. Встречаемся на кормовой транспортационной площадке. Постарайтесь не задерживаться.
      – Мы сможем выполнить эту задачу, но боюсь, что наше вмешательство не будет иметь для них катастрофических последствий. Они смогут обойти наши поломки, если подключатся к основной панели контроля на мостике.
      – Это не имеет большого значения, Скотта. Пусть наша диверсия станет для них элементом сюрприза.
      – Мне всегда нравилось организовывать сюрпризы для других, капитан.
      Кирк забрал фазер Спока, а тот завершил работу, начатую Скоттом, по иммобилизации одного, самого шустрого охранника. В это время другой, со все еще затуманенным после уколов Мэрит взглядом, шатаясь, появился прямо перед фазером Кирка.
      – Пошли, Пайпер, – позвал меня Скотт уже из коридора.
      Я повернулась в сторону его голоса, но мои ноги еще удерживали меня возле человека, которого я могла с полным правом считать своим личным Аристотелем.
      – Вы все знали, – пробормотала я. Кирк замолчал, удивленно подняв брови, имитируя невинность.
      – Что именно?
      – Вы знали о планах Риттенхауза. Вы все вычислили.
      Я перешла на благоговейный шепот. Все это предназначалось больше для меня самой, чем для него.
      Внезапно он скромно пожал плечами.
      – Сигналы, конечно, были. В конце концов, – добавил он, – вы же сами почувствовали их, не так ли?
      Я решила промолчать, не поняв, утверждение это или вопрос.
      Его доверительный тон, уверенность в себе самом и во мне постоянно присутствовали в нашем общении. Это придавало мне силу, в которой я так нуждалась. Теперь я опять была готова продолжать борьбу вместе с капитаном Кирком в качестве авангарда, размахивающего топором войны. Как ведомый, я могла идти сколь угодно долго и далеко, соблюдая его правила игры. С моих плеч свалился тяжелый камень, и теперь мои ноги спотыкались из-за непривычной легкости.
      – Пайпер! – снова позвал меня мистер Скотт. Все еще глядя в сторону Кирка, я довольно неожиданно столкнулась с третьим охранником и, ощутив в себе прилив сил, прорычала:
      – С дороги, циклоп.
      Мистер Скотт прошел уже почти половину пути до инженерного отсека, когда я, наконец, поравнялась с ним на нижней палубе, у входной двери в служебный турболифт командира инженерной службы. Теперь нам уже ничто не мешало. Правда, для проникновения в кабинку такого лифта требовался специальный допуск. На «Энтерпрайзе» даже капитан Кирк должен был получить его от мистера Скотта. Очевидно, здесь действовали такие же правила, и, как оказалось, даже тот же код доступа. Вскоре мы с мистером Скоттом были уже на нижней палубе. Он действительно оказался мастером своего дела. Мы едва успели выбраться из лифта, а мистер Скотт уже успел забраться в коммуникационный люк – самое нутро инженерных тайн корабля. Лежа на боку в неудобной позе среди переключателей, гнезд и блоков, он чувствовал себя как рыба в воде.
      – Я так и думал, – огорченно проворчал механик.
      – Что случилось? – заволновалась я.
      – Система управления старого образца. Я не смогу полностью блокировать фазерные установки. Единственное, что тут можно сделать, – это инициировать перегрузку в системе после одного-двух начальных залпов.
      Отремонтировать это быстро им вряд ли удастся, но все же первые залпы не будут отличаться от обычных по мощности заряда.
      Сочувствуя ему, я спросила:
      – Кто же спроектировал такую систему?
      Скотти получил легкий удар электрическим током и, выругавшись, поменял свое положение среди блоков.
      – Вот так, все время приходится делать одно и то же.
      Я наклонилась к Сарде и прошептала:
      – Язык мой – враг мой.
      Он наверняка бы произнес свою очередную остроту, если бы мистер Скотт не сориентировал его заранее вопросом о программировании компьютерных банков информации для обслуживания такого рода систем. Но все равно я слушала его невнимательно и совсем мало понимала в том, что делал Сарда, так что мое облегчение было огромным.
      – Вот оно наконец, – произнес он. Скотт продолжал свою болтовню, и мне было неловко, что я ничем не могу ему помочь, разве что достать фазер и задать несколько глупых вопросов. Еще для одной пары рук было слишком мало свободного места.
      Наш разговор случайно коснулся музыки. Оказалось, что Скотт в детстве учился играть на волынке, и его дедушка с бабушкой, которые жили в Абердине, в Шотландии, даже планировали для него карьеру музыканта. Но его рано увлекла электроника, и он поступил на учебу в инженерный, колледж. С сожалением Скотт заметил:
      – С тех пор мне приходилось играть на волынке только два раза в год в дни их рождения… Он пожал плечами и замолчал.
      – Вы сами выбрали, какие собственные таланты следует развивать дальше, мистер Скотт, – заметила я, имея в виду не только его, а и Сарду, и, возможно, меня саму. – У нас есть полное право на собственные амбиции и планы.
      Скотт удовлетворенно захихикал.
      – Неглупая девчонка, – произнес он. Может быть, механик собрался научить меня чему-нибудь? – Итак, вот уже и все. Мы сделали, что могли, чтобы выполнить задачу и не включить при этом аварийную тревогу на мостике. Выбираемся отсюда, мистер Сарда.
      Я встряхнулась, отогнав посторонние мысли: нам снова надо было продвигаться по кораблю на транспортационную палубу, туда, где нас уже ждали. Они только что прибыли без всяких объяснений. Скотт, Сарда и я отсутствовали всего минут десять, но я потеряла ощущение времени из-за постоянных стрессов. Минуты вытянулись в длинные, томительно текущие часы, и я чувствовала себя все более и более старой.
      Транспортер космического миноносца мог вместить за один запуск только четверых, поэтому Скотт, Спок и Маккой были водворены в кабинки первыми.
      Меня охватило внезапное нежелание отправляться вместе с ними. Мне ужасно хотелось оказаться в числе людей, покидающих корабль последними. Если я пойду первой, а с моими друзьями здесь что-нибудь случится, я буду ощущать собственную вину всю оставшуюся жизнь. Я просто обязана быть последней.
      Кирк оценивающе посмотрел на нас, кто станет последним в первой четверке.
      – Я беру на себя управление транспортационной системой, – не выдержала я.
      Когда Кирк услышал мою молчаливую просьбу, наверное, он прочитал об этом в моих глазах, он кивнул:
      – Хорошо, лейтенант. Вы отправитесь на «Энтерпрайз» вслед за нами, после чего мы начнем думать, как нам прорваться на «Звездную Империю», прежде чем досадные недоразумения не перейдут в откровенную резню. Вы назначаетесь ответственной. Встретимся через несколько минут.
      Так широко я улыбнулась в первый раз за много лет.
      Однако Кирк удивил меня тем, что сам отправился к четвертому транспортационному диску. В своей группе он все равно хотел быть последним.
      – Я прослежу за коридором, – предложила Мэрит.
      Она вышла за дверь коридора после того, как Кирк одобрительно кивнул ей. Взглянув на меня, он скомандовал:
      – Включайте источник энергии.
      Комитет Спасения с «Энтерпрайза» растворился в потоке транспортационных лучей под гул энергоустановки. Они – отчалили. Но их сила осталась вместе с нами.
      – Перезаряжайте, – скомандовала я Сарде. В транспортере что-то защелкало и заверещало по-птичьи. Следующая отправка произойдет автоматически после установки времени задержки.
      – Все готово, – ответил Сарда. Я обратилась к коммуникатору:
      – Мэрит, мы ждем вас. Всем встать на транспортационные диски. Где она подевалась? Мэрит, немедленно…
      Наконец она вошла в свой отсек.
      – Пора покинуть этот корабль.
      Я установила координаты отправки, подключила контрольный звуковой сигнал с реле с задержкой в восемь секунд, чтобы успеть самой присоединиться к моим друзьям. Я закрыла глаза и с удовольствием ощутила растворение собственного тела в пространстве на миллионы отдельных частичек, энергию которых и передавал транспортер на расстояние. Приятный зуд в теле напоминал жужжание роя пчел. В последнюю секунду луч транспортировал мое сознание, запечатлевшее образ Кирка, его суровое лицо, несколько смягченное спокойствием в сочетании с каким-то добродушием. Это же видение вернулось первым после транспортировки, сопровождаемое легкой тошнотой.
      Но реального капитана Кирка по ту сторону луча не оказалось. Мы очутились в пустой комнате.
      – Где же все они? – поинтересовался Скеннер. Затем он и все остальные заметили, что мы оказались на транспортационной площадке для четырех, а не для восьми, как это принято на космических крейсерах.
      – Так мы что, остались на «Помпеи»? – воскликнул Сарда помимо своей воли.
      – Всем оставаться на местах!
      Я метнулась на палубу в поисках контрольной панели. Все стало ясно сразу же.
      – Система деактивирована!
      – Очевидно, они с мостика лишили нас возможности управлять транспортером, – заключил Скеннер.
      За его спиной появился Сарда.
      – Нам немедленно нужно уходить. Они наверняка уже на пути сюда, и вся служба безопасности поднята на ноги.
      Все метнулись к двери, но я оказалась впереди.
      – Слушайте меня! Если нам придется разделиться, встречаемся на палубе ангаров. У нас осталось совсем немного шансов.
      – Космический истребитель Арко может взять на борт в лучшем случае троих, – напомнил Сарда. Я возненавидела моего друга за его педантичность вулканца, учитывающую только негативные моменты:
      – Мы не сможем вылететь отсюда… – начала Мэрит.
      Я не выдержала:
      – Прекратить все споры! Мы все равно должны выбраться отсюда! Но это моя забота. Всем включить фазеры в режиме сильного оглушения.
      Дверь раскрылась, и мы оказались в коридоре, кишечнике корабля, переполненном опасностями, которые были уже совсем близко. Но откуда они приближаются? И сколько их? Появится ли сам Риттенхауз, или он только пришлет свою охрану? Хотя охрана – это ужасно, но иметь дело с самим вице-адмиралом казалось мне еще более страшным. Я раскусила его цели и поэтому была, наверное, наибольшей угрозой его планам. С каждой минутой тот факт, что я еще на свободе, загонял его все дальше в угол, из которого он собирался выбраться, несмотря ни на что. Больше у меня шансов не будет.
      А мою смерть можно легко представить как несчастный случай или же как стратегическую необходимость. Пока он наносил удары только в цель, и вряд ли я стану его первым промахом. Самое большее, на что я могла рассчитывать, – это заставить его раскрыться, снять с себя плащ дедушки Санта-Клауса и призвать начальство Звездного Флота развернуть борьбу с коррупцией в его высших эшелонах. Для этого я должна сохранить свободу. Я наугад решила свернуть по коридору, влево, по направлению к центру корабля. По крайней мере, так мы хотя бы не попадем в тупик.