– Я тоже так думаю, – согласилась я. – Я умею бесшумно пробираться сквозь лесные чащи, знаю, как определить место, куда можно ступить без риска провалиться в болото, могу свить веревку или сеть из болотных растений, изготовить камуфляж и так далее, – я пожала плечами, надеясь, что сказанное произведет на него какое-нибудь впечатление. Однако я понадеялась зря.
      – Всего этого недостаточно. Нам нужны настоящие преимущества, а не мелкие трюки.
      Сарда вздохнул и сел на траву, что по земным понятиям можно было расценить как знак капитуляции перед трудностями.
      – Нельзя получить явные преимущества по отношению к неизвестному.
      Вдруг мы услышали шорох… звук и далекий, и близкий одновременно.
      Это враги!
      Мы замерли от неожиданности, затем стали внимательно смотреть попеременно то друг на друга, то на густые заросли папоротника. В конце концов мы решили укрыться под их зеленым покрывалом. "Игры на выживаемость" еще только начались, и лучше переждать, пока роль агрессора сыграет какая-нибудь другая команда. Пусть они передерутся друг с другом, тогда меньше противников останется для нас. Конечно, выживут лишь самые лучшие… Но это будет позже. Сейчас главное – спрятаться!
      Мы ползком забрались в самую гущу зарослей папоротника. Я мельком увидела приближавшуюся к нам фигуру Грегена, болтуна-норвежца, однако, более умного, чем это могло показаться по его внешнему виду.
      – Ложись, – прошептала я.
      – Мы можем попытаться напасть на них из засады, – предложил Сарда чуть слышно.
      – Мы к этому еще не готовы.
      Мы легли на мох, укрытые папоротником.
      Над нами жужжали цикады. Шум шагов становился все ближе, затем стал постепенно стихать. Мы снова остались одни.
      Сарда осторожно поднялся, чтобы осмотреться.
      – Они ушли, – заключил он, повернувшись ко мне. – Почему ты не захотела напасть на них? Они были такими прекрасными мишенями.
      – Я уже сказала тебе, что еще не готова. Я никогда не атакую, не имея заранее плана действий. Греген не настолько прост, чтобы его можно было взять голыми руками. Никогда нельзя недооценивать своих врагов. Это было темой первого занятия по основам тактики в Академии.
      Его ответ был полон желчи.
      – А темой второго – никогда не упускай представляющихся возможностей.
      – Это лишено всякого смысла, у нас еще достаточно времени. Нет надобности ввязываться в драку, которая заставит нас самих полностью раскрыться уже до того, как мы сможем получить от этого какие-нибудь преимущества. Мы ведь не хотим того, чтобы у нас сохранялись одинаковые шансы и на победу, и на поражение. Не так ли? А именно так получится, если мы будем атаковать первыми.
      Сарда сжал кулаки.
      – С меня хватило бы и того, что мы бы сделали в этой игре неплохое шоу. Победа – слишком нереальная вещь, если начинать взвешивать свои шансы. Я ловлю себя на мысли, что хотел бы побыстрее потерпеть поражение, – пробормотал он устало.
      Я посмотрела на него и нахмурилась.
      – Неужели тебе все равно – выиграешь ты или проиграешь?
      Его янтарные глаза отражали зелень папоротника.
      – Я ученый, а не стратег. Эти игры для меня совершенно не интересны.
      Я считаю их излишним напряжением и не вижу для нас шанса выиграть. И если бы меня не рекомендовали для участия в этих играх…
      – Но тебя все же рекомендовали, – резко возразила я, подавляя сразу же его чувство жалости к себе. – Это приказ, лейтенант. Это ваша миссия.
      Вас может не очень волновать, выиграем мы или нет, но мне это небезразлично. И меня в этом вопросе не переубедишь. Я не знаю, как вулканцы относятся именно к такой миссии, но если они все думают, подобно вам, то зачем тогда они так стремятся попасть на службу в Звездный Флот?
      Он принял в штыки мою атаку на его народ, но протест остался молчаливым. Сарда оставил мою реплику без комментариев, однако, было видно, что эта сдержанность стоила ему больших усилий. Его лицо стало холодным, амимичным, глаза, прикрытые короткими бесцветными ресницами, потускнели. И только волосы время от времени поблескивали в лучах солнца, пробивавшихся сквозь листву деревьев.
      Я поднялась, сжав кулаки.
      – Сейчас у нас достаточно времени, но мало пищи и воды. В конце концов, голод и жажда заставят нас выйти из укрытия. Я не собираюсь ждать этого момента и хочу начать подготовку запасов именно сейчас и окопаться именно здесь, пока другие команды не перебьют друг друга. И когда останется три-четыре группы, для нас наступит время действовать, – я рассуждала так, вышагивая по мху и рассматривая растительность под ногами.
      Думать о моем будущем корабле доставляло мне немалое удовольствие.
      Там я смогу самостоятельно принимать решения и отвечать за жизнь "своей" команды. В этом был для меня смысл всех этих "Игр на выживаемость". Здесь я приму решение, каким образом и где одержать верх над двумя командами, по крайней мере. Это необходимо для победы в "Играх", конечно, если мы сами после этого останемся живы. Физическое устранение двух команд было нужно уже по одной причине; чтобы они не смогли спрятаться и выждать, пока погибнут другие участники. Это было необходимой причиной и условием участия.
      – Нашим самым сильным оружием, – подумала я вслух, – является информация о других командах. Правило первое: врага нужно знать в лицо. Мы закрепимся на этой высотке, с которой хорошо видны ущелья с обеих сторон.
      Может быть, нам удастся придумать свою тактику, видя, как действуют соперники.
      Раздвинув заросли папоротника, я стала рассматривать густо поросшее зеленью ущелье внизу. Вокруг нас летали тысячи насекомых, привлеченных горячими термальными водами и обилием пищи. В лучах солнца их тучи, частички пыли и другие мельчайшие существа загадочно поблескивали. За моей спиной стоял Сарда с недовольным выражением на лице.
      – Прятаться – не самая лучшая тактика, – неодобрительно произнес он.
      Я оглянулась. Он мне перечит? И это вулканец? Я права – я его еще совсем не знаю. Возражая ему, я ответила:
      – У меня есть на это свои основания. Я собираюсь отправиться за едой.
      А ты за это время должен пересмотреть наше снаряжение; возможно, что-нибудь из него мы сможем использовать, когда начнем наступательную операцию.
      Он удивленно поднял брови.
      – Наступление? Но ведь здесь нет ничего подходящего для…
      – Сначала сделай это, хорошо? А поспорим чуть позже, – в моем голосе прозвучал явный упрек. Возможно, у меня просто расшатались нервы. В глубине души я чувствовала, что нападаю на него из чувства собственного самосохранения, чтобы скрыть свою тревогу. Я очень хотела победить в "Играх", но также понимала и наши не очень высокие шансы на удачу. Ставя ему в вину свои собственные недостатки, я маскировала их при помощи командного тона. А тон… это всего лишь инструмент для достижения цели. С его помощью я убедила саму себя, а, возможно, и Сарду.
      Вскоре я собирала лесные орехи и фрукты для нашего стола. Мое раздражение постепенно исчезло. Может, во всем виновата я сама? Как командир группы разве я не обязана быть источником энтузиазма или, по крайней мере, веры в свою команду. Поэтому его отношение можно расценить как отражение моих собственных успехов в должности командира. Конечно, такое открытие – слабое утешение для начальства. Где же взять силу убеждения, чтобы зажечь этого вулканца? Черт побери, здесь, на "Играх", не все так просто, тем более, в одной связке с вулканцем. Если бы мы были оба или вулканцами, или людьми, наши различия не создавали бы нам дополнительных трудностей.
      Интересно, почему Сарда с такой прохладцей отнесся к "Играм на выживаемость"?
      Нет, сейчас надо думать не об этом. Это не имеет никакого значения.
      Нам нужна только победа. Так или иначе, но я должна привлечь его к сотрудничеству, даже если для этого придется изобрести какие-нибудь логические обоснования. Правда, по теории, логика иногда бывает похожей на морковку.
      А пока мы выжидали и наблюдали. Первые три команды успели попасть под выстрелы пистолета с краской уже в течение начальных пяти часов "Игр". В двух случаях оказалось удачным нападение из засады, а в третьем – мы застали уже только результат: транспортаторный луч поднимал побежденных на корабль, находившийся на орбите. Еще две группы выбыли из состязаний уже перед самым закатом.
      Мы с Сардой спрятались в тени нашего убежища, пытаясь решить, что делать дальше. У этого планетоида не было спутников, поэтому с наступлением ночи стало совершенно темно, так что любой здравомыслящий участник "Игр" вряд ли будет передвигаться по кромешной мгле, а любой источник света сразу же привлечет всеобщее внимание. Ночь – время суток, когда отдых является составной частью стратегии.
      Наконец над оставшимися пятью командами-участницами "Игр" небо начало светлеть. Пора было трогаться в путь. По крайней мере, с двумя группами из четырех придется иметь дело нам самим.
      Около двух часов мы разыскивали своих противников, но смогли лишь примерно определить их расположение и тактику действий. Наиболее агрессивно вели себя студент из моей группы Веско и его научный консультант Скорр. Они занимались установкой капканов, которые мы с Сардой рассматривали с завистью. Почему мы сами не догадались об этом? Хитрый Веско был опасным противником, за последние часы он одержал три победы, то есть на одну больше, чем нужно для того, чтобы занять верхнюю ступеньку пьедестала почета, конечно, если его при этом не поразит кто-нибудь из соперников. Но, тем не менее, это не утолило тщеславия Веско.
      Как, впрочем, и командира-норвежца и его женщины-консультанта по научным вопросам, с которой они вместе смотрелись, как рекламная пара в магазине по продаже лыжного снаряжения. Это было, вроде, совсем недавно на коротком инструктаже в день начала "Игр". Мне показалось, что они вряд ли способны на большую хитрость, чем организовать попойку в студенческом общежитии, однако меня удивило то, как быстро они смогли разработать оригинальную систему связи друг с другом при помощи лампочки медицинского сенсора, подмигивание которого за деревьями и раздражало, и стимулировало мои творческие способности по созданию чего-нибудь подобного для наших собственных целей. Меня обычно не волновало, насколько женственной я кажусь окружающим, тем более, в такое время, как сейчас, однако я ощутила легкий приступ ревности к женщине, столь женственной и изобретательной одновременно.
      Сарда почувствовал перемену в моем настроении.
      – Что-нибудь случилось, лейтенант? – спросил он.
      – Они организовали связь друг с другом, – проворчала я. – Это всего лишь простейший световой код Якобса, но он дает им преимущество.
      – Почему это так волнует вас?
      – Почему? Потому что мне самой это даже не пришло в голову.
      Он замолчал, очевидно, пытаясь лучше понять меня, затем согласился.
      – Любая связь – это преимущество. Однако, их связь ограничивается тем расстоянием, на котором можно разглядеть не очень яркую лампочку в дневное время.
      – Согласна, – ответила я. – Кроме того, есть и другой недостаток такого рода связи.
      – Какой именно?
      – Их сообщения нетрудно прочитать соперникам.
      Сарда задумался, затем кивнул головой каким-то своим мыслям.
      – А также по ним легко локализовать источник, – добавила я. – Нужно что-то другое, получше. Во всяком случае, чтобы сообщение нельзя было прочитать при помощи органов зрения.
      – Но ведь нам не разрешается пользоваться стандартными средствами связи во время "Игр", – ответил он.
      – Ты не прав. Нам не выдавалось приемников и передатчиков. Но это не означает, что нам запрещено ими пользоваться.
      Он встал на одно колено.
      – Не надо играть словами, лейтенант. У нас нет средств речевой связи на расстоянии с усилителями и наушниками. И нам негде их взять.
      – Вы чересчур пессимистичны, – заметила я. – Попытайтесь напрячь свои мыслительные способности.
      – Ни умственное напряжение, ни необоснованный оптимизм не в состоянии изменить фактов, – раздраженно отозвался он.
      Его раздражение оказалось заразительным.
      – Для вулканца у вас не очень хорошо работает голова, – огрызнулась я. – Обязательно должен быть выход. Его нужно только отыскать или изобрести. Выход или что-нибудь в этом роде. Я знаю только то, что мы должны победить.
      От моих слов Сарда сразу помрачнел и с желчью произнес:
      – Точно так считают и другие. Думаю, что в желании победить мы не одиноки, лейтенант Пайпер. Ваше человеческое упрямство вряд ли приведет к каким-либо результатам.
      Времена, когда мне не очень нравилась правда, бывали и раньше. Так было и на этот раз. Я всегда не переваривала, когда мне говорили то, что я уже знала сама.
      – Давайте объединим наше снаряжение, – предложила я. – Возможно, мы что-нибудь придумаем.
      – Мы уже пытались это делать.
      – Придется попытаться еще раз.
      Он печально посмотрел на меня и начал медленно распаковывать свой вещевой мешок. На мох легли нехитрые запасы пищи и вещи, необходимые члену любой группы высадки: медицинский сканер, электронные спички, игрушечный фазер, заправленный краской, крючки и леска для рыбной ловли или капкана, аварийный буй и нехитрый стальной нож. Ни компаса, ни трикордера, ни устройства связи. Аналогичный набор был и у меня.
      – Пока ничего, – пробормотала я, а затем взяла в руку медицинский сканер и электронные спички.
      – Если бы нам удалось каким-то образом изменить некоторые механические детали… Сможете сделать из всего этого устройство связи?
      – Без необходимых инструментов, без транслятора, без?…
      – Лучше подумать о том, что у нас есть, чем о том, чего нет, потребовала я, – и о том, из чего можно сделать приемник и передатчик устройство, которое позволяло бы нам поддерживать связь друг с другом на расстоянии. Может быть, для этой цели пригодятся сенсоры Фейнбергера, которые могут быть модифицированы с помощью вашего воображения?
      Сарда рассматривал эти устройства без всякого интереса, трогал их пальцами, затем снова внимательно наблюдал за ними по очереди. В конце концов, он покачал головой и поджал губы.
      – Я не вижу возможности для создания какой-либо схемы, пригодной в качестве средства связи.
      У меня словно что-то оборвалось внутри.
      – Ей не обязательно быть очень сложной.
      Все, что от нее требуется – это принимать и передавать речь. Пусть даже не очень громко.
      Он нахмурился, услышав мою необычную фразу и еще раз попытался оценить возможность выполнения поставленной перед ним задачи. Наблюдая за его внутренней борьбой, я решила прийти на помощь.
      – На этом планетоиде геологические слои и энергетические поля очень похожи на земные, скажем так, в доиндустриальную эпоху. Как бы мы могли сейчас это для себя использовать?
      Я надеялась, что он не станет философствовать на эту тему, а просто применит на практике все, что сможет придумать. Я никогда раньше не работала с вулканцем в столь тесной связке и все же почувствовала, что у Сарды терпения значительно меньше, чем должно было бы быть у вулканца.
      Вместо элегантного контроля над своими эмоциями, я увидела в нем больше заторможенности, чем спокойствия. За внешней холодностью я ясно ощущала движения его души. Они волновали его значительно больше, чем мои необоснованные домогательства. Я чувствовала внутреннюю борьбу в его душе и вдруг поняла, что победа в этих играх нужна ему не меньше, чем мне. Это было ясно, как божий день. Он снова сжал губы, прищурил свои янтарные глаза, отражавшие в себе зелень папоротника, и снова взял в руки медицинский сканер.
      Его глаза блеснули. Он рассеянно смотрел впереди себя, слабо шевеля губами. Он вслушивался. Я напряглась.
      – Что-нибудь новое?
      Сарда наклонил голову и поднял вверх свои янтарные глаза, в которых отражались облака.
      – Кто-то приближается к нам, – произнес он. – Очень осторожно.
      – Уверен?
      – Да.
      Мы мгновенно собрали свои вещи и упали на мох. Я достала свой игрушечный фазер и прицелилась в стену из листвы. У меня дрожали плечи и кисти рук, плотно обхватившие оружие. Если я так реагирую на военно-полевых маневрах, то как же я смогу участвовать в боевых походах, где убивают по-настоящему?
      Не обращая внимания на собственную нервозность и неадекватность в поведении, я легонько оттолкнула Сарду за спину и прислушалась.
      Приближалась одна из конкурирующих групп.
      – Кто бы это мог быть? – прошептала я. – Есть предположения?
      – Пока не могу разобраться, кто именно, – ответил Сарда.
      – Я еще не готова атаковать Веско, но если это норвежец или…
      Совсем близко от нас раздвинулись кусты, и появились двое с фазерами в руках. Я обратила внимание на их оригинальный камуфляж: мох и листья виноградной лозы. Очень здорово придумано. Они явно охотились за мной и были близки к успеху. Что-то надо срочно предпринимать…
      Я тщательно прицелилась. Соперники подходили все ближе и ближе. Они заметили наши взгляды, на мгновение замерли, затем двинулись снова, готовые к атаке, чувствуя, что мы совсем рядом. Это были двое мужчин, один – высокий и жилистый, другой – плотного телосложения, но скорый на ногу.
      Их камуфляж мешал мне целиться. Я попыталась наугад определить их лица и выстрелила. Струйка краски просвистела через заросли папоротника и расплылась голубым пятном на листьях карликовой пальмы.
      Мы вынуждены были ползком уходить в стороны: я в одну, Сарда в другую. Соперники тем временем пытались отыскать нас, не дожидаясь нашего следующего выстрела. Джунгли превратились в ад. Стебли виноградной лозы цеплялись за наши ноги, пока мы пытались отползти за кусты; нам попадались на пути и растения, покрытые острыми и едкими волосками, наподобие крапивы.
      – Ложись! – вовремя скомандовала я Сарде, потому что возле моего уха просвистела струйка ярко-желтой краски, ударившая в покрытый лишайниками пень. Я на мгновение замерла, не в силах оторваться от ужасной мысли, что я чудом не оказалась в числе "побежденных", выбывающих из дальнейших соревнований. Я поняла всю свою незащищенность по отношению к их стреляющим краской фазерам. Вскоре мне опять пришлось броситься лицом в мох по такому же поводу.
      Я потеряла Сарду. Это ужасно. Я рискнула подняться во весь рост и окликнуть его, если он успел спуститься вниз, в ущелье. В "Играх" прежде всего учитывалась работа команды в целом. Мы должны были вместе сражаться за успех, защищать друг друга. Разделиться – не самая лучшая мысль. Где он мог запропаститься?
      Вдруг я ощутила, как подо мной без всякого предупреждения провалилась земля, и я оказалась в яме, по счастливой случайности не упав туда вниз головой. Я прислушалась, затем стала потихоньку выбираться. Страх и физическое напряжение вызвали у меня дрожь, я задумалась над тем, смогла бы я достойно повести себя в аналогичной боевой, реальной обстановке, где речь шла бы о жизни и смерти моей команды. Это все-таки игра. Что же может преподнести нам реальная жизнь?
      Я отмахнулась от этих мыслей и вернулась к настоящему, вспомнив высказывание одного из профессоров Академии о том, какое несчастье для человека постоянно ощущать себя смертным. Сарда… Мне нужно обязательно найти его. Если у нас нет возможности поддерживать связь друг с другом, мы обязательно должны держаться вместе. А что если он уже схвачен противниками? Мы уже проиграли в "Играх", а я еще не успела сделать ни одного удачного выстрела. Или…
      Опять раздались приглушенные звуки и шорох.
      Я снова поглубже забралась в папоротник и поползла в сторону этих звуков. У меня болели ноги, острые шипы цеплялись за волосы, но я, не обращая внимания, упорно ползла вперед, не желая сдаваться. И только услышав эти голоса совсем близко, я решила остановиться и сориентироваться на местности. Похоже, незнакомцы двигались в направлении от меня, но это могло быть и иллюзией, довольно характерной для джунглей. Я становилась недоверчивой.
      Это меня и спасло, потому что через несколько секунд я оказалась совсем рядом с источником шума. Издав боевой клич, я выскочила из-под защиты кустарников и цикад, прицелилась и выстрелила.
      В этот же момент я услышала свист струйки краски, летящей в мою сторону. Я успела уклониться, и пятно расплылось как раз над моей головой на листьях виноградной лозы. Лишь одно пятнышко – голубое – обозначилось на правом плече моей униформы. Голубое?!
      – Сарда! – выкрикнула я.
      Он смотрел на меня широко раскрытыми глазами, стоя по пояс в зарослях тростника, его игрушечный фазе? был нацелен прямо на меня.
      – Где наши конкуренты? – спросила я.
      – Я думал короче, я ошибся, – нахмурившись, пожаловался он.
      – Они наверняка где-то поблизости! Следуй за мной!
      Объединенными усилиями мы организовали охоту. Вскоре мы нашли свою дичь, а она нашла нас. Струйки краски летели навстречу друг другу, но ни одна не достигала цели. И вдруг мы угодили в проволочную ловушку, установленную на открытом месте, и сразу на нас свалилась целая куча листьев, пропитанных какой-то вонючей жидкостью. Кто-то из наших врагов завизжал от восторга. Отплевываясь и крича, мы разгребали листья. Вскоре наша одежда оказалась насквозь пропитанной влагой, от нас исходили самые скверные запахи, на которые только могли быть способны джунгли.
      Сарда и я наконец выбрались из этой кучи и, задыхаясь, упали на мох.
      – Что… что это за чертовщина? – я едва отдышалась.
      – Очевидно, это приготовленная кем-то ловушка, – пробормотал он, отряхивая листья.
      – О, какая мерзость, – ответила я, морща нос. – Это запрещенный прием!
      – И, очевидно, он был применен не этой командой.
      – Кто-то пытается шутить над нами!
      Когда эхо от моих слов громко пронеслось вниз по ущелью, Сарда осторожно посоветовал мне:
      – Держите себя в руках, лейтенант.
      – Но здесь не время и не место для подобных шуток! "Игры на выживаемость" – вполне серьезная вещь!
      Сарда взял меня за руку, пытаясь успокоить.
      Я зло сжала кулаки, глаза мои горели.
      – Это Веско. Чертов слизняк! Это мог сделать только он. Он уже был замечен в подобных шуточках над соседями по студенческому общежитию Академии!
      Сарда вздохнул и критически осмотрел свою насквозь промокшую униформу.
      – Думаю, что он сейчас может с полным правом отозваться о нас таким же образом, – прокомментировал он свой вид.
      – Вперед. Мы должны взять его. И я спустилась вниз, в ущелье.
      – Пайпер! Постойте! – Сарда отчаянно хватал меня за рукава. Подумайте, прежде чем ринуться в погоню.
      Я почувствовала, что теряю контроль над собой и позволяю гневу командовать своими поступками. Веско помешал мне одержать верх над соперничающей группой. Зачем ему это было нужно? Я задумалась и вдруг вспомнила, что его компаньон по науке Скорр обладает способностью летать.
      Поэтому все это время в распоряжении Веско были данные воздушной разведки о нашем расположении. Злость закипела во мне с новой силой. Не чуя под собой ног, я метнулась через джунгли, не разбирая дороги, в открытую.
      Сарда безуспешно пытался остановить меня. Я остановилась только тогда, когда провалилась в очередную замаскированную яму. В этот момент он наконец меня настиг.
      Цепляясь за папоротник, я попыталась выбраться самостоятельно.
      Оказалось, что яма была заполнена медом: вырыто аккуратно, дно заполнено сотовым медом, по поверхности которого плавали мертвые жуки. Теперь мои ноги оказались к тому же запачканными и сладким клеем.
      – Решено, – прорычала я. – Теперь я возьму его обязательно.
      Мои ботинки начали издавать неприятные чавкающие звуки, на мед стало слетаться множество разнообразных насекомых. Сарда взял меня за руку довольно крепко.
      Оглянувшись по сторонам, он обратился ко мне, его лицо было бледным, глаза горели.
      – Лейтенант. Вы должны уметь контролировать свои поступки!
      – Веско использует недозволенные приемы, – продолжала настаивать я. Вам это, может быть, не совсем понятно, потому что вы вулканец.
      Сарда взял меня за плечи и повернул к себе лицом.
      – Но если бы он играл по правилам, ему бы не удалось заманить вас в эту ловушку. Мы наверняка одержим над ним верх, если вы этого захотите, но это будет только в том случае, если вы не позволите ему победить себя еще до начала открытых "боевых" действий. Если вы заставляете думать меня так, как это принято у людей, – он отчетливо выговаривал каждое слово, – то я попрошу вас на несколько часов стать вулканцем.
      И пока мое лицо блестело от гнева и злости, он продолжал плотно удерживать меня за руку. Его глаза светились решимостью. В эти моменты, когда наши души обжигало то жаром, то холодом, между нами зарождалась в испытаниях настоящая дружба.
      Наконец я начала успокаиваться. Сколько времени потребовалось для этого – не помню. Мы научились читать мысли друг друга по нашим лицам, говорили мало и не предпринимали никаких действий, пока каждый из нас не убедился в полном согласии с условиями негласного договора. Образ мыслей человека и образ мыслей вулканца одинаково важны и уважаемы. Кроме того, они с успехом могут дополнить друг друга.
      Я кивнула.
      – Вы правы, – согласилась я. – Вы совершенно правы.
      Сарда глубоко вздохнул. Его глаза потеплели, и в течение нескольких секунд он пытался вернуть себе то жесткое спокойствие и самообладание, которым так гордится его раса.
      – Думаю, что Веско расставил здесь еще немало подобных ловушек.
      – Мне самой следовало бы догадаться об этом заранее. Веско явно специализируется на реактологии и рефлексологии, – добавила я. – Похоже, он собрался воздействовать этим на нашу психику.
      – И это ему почти удалось, – нахмурившись, произнес он.
      Я подняла ботинок вверх, чтобы дать каплям меда стечь вниз, и невольно вздрогнула, когда увидела, как плотоядные растения жадно захватывают эти сладкие капли, вероятно, считая их каплями крови.
      – О да, извини. Конечно, Веско – неплохой психолог. Мне следовало бы ожидать от него таких трюков. Нам нужно придумать самим что-нибудь похожее, исходя из наших способностей.
      После этого Сарда снова высыпал на мох содержимое своего вещевого мешка и стал доказывать мне, что мои попытки достучаться до его изобретательного ума не прошли для него даром. Очевидно, через мои оскорбления и собственное понимание задачи он смог отыскать свой, третий, путь. Сарда понял, что сможет приспособить существующие приборы, в частности, медицинский сканер, для улавливания и трансформации в речь радиоволн старого образца. Какая-нибудь пара часов работы – и устройство связи можно испытать. Конечно, приспособиться будет непросто, но проблема в целом решаема.
      – Назовем это портативной радиостанцией, конечно, не очень эффективной, с низким коэффициентом усиления.
      – Достаточно эффективной, – поправила я, любовно поглаживая ладонью медицинский сканер, вынутый теперь из футляра, с десятком дополнительных проводков антенн, частей от электронных спичек и всего прочего, что удалось приспособить для этих нужд. Пусть он будет работать не очень хорошо, но функционировать будет.
      Мы испытали его сразу же. Сарда забрался на высокое дерево, стоявшее на насыпи, а я спустилась в ущелье, надеясь, что все три оставшиеся команды рано или поздно будут нами побеждены.
      Со своего высоко расположенного наблюдательного поста Сарда смог заметить место расположения одной из команд, и мы сразу же сориентировались в направлении. Через несколько минут их униформы уже несли на себе множество пятен превосходной светло-голубой краски. Они поняли, что проиграли быстрее, чем успели вымолвить хоть слово. Согласно правилам, "убитые" должны были сесть на землю там же, где их настигла вражеская "пуля", а руководитель группы обязан был вызвать на себя транспортационный луч с корабля. Я не смогла отказать себе в удовольствии проследить за их отправкой на корабль наблюдения за "Играми", зависший на орбите.
      Теперь у нас оставались норвежец и Веско.
      Я была вынуждена терпеливо ждать, пока Сарде удастся определить местонахождение этих двух наиболее опасных для нас команд. Внизу, в ущелье, я успела провалиться еще в парочку приготовленных Веско ям-ловушек, в одной из них оказался внушительных размеров паук, в другой какое-то растение с едкими и острыми шипами. Но я выполнила обещание, данное Сарде: была терпеливой и оценивала все неприятности как вулканец.
      – Пайпер! – в моем ухе зазвучал слабый голос из приемника.
      Я сориентировала два металлических штырька, выполнявших функцию антенны.
      – Я слушаю.
      – Пайпер, я вижу неприятеля. Я подняла микрофон передатчика совсем близко к губам.
      – Вас слышу. Где они?
      – Это Греген и его научный консультант. Они движутся курсом 0,5 градуса на юг, примерно в двухстах ярдах от вас. Будьте осторожны.
      – Перехожу на другое место.
      Он продолжал держать меня в курсе всех их перемещений, в то время как я с трудом пробивалась сквозь чащу джунглей, заходя сбоку к моей жертве. В конце концов, несмотря на порванную одежду и болезненные занозы от шипов, я увидела две белокурые головы и присела на небольшую кочку, сжимая в руках свой игрушечный фазер.
      В ушах звенело предупреждение Сарды:
      – Пайпер, они повернули в вашу сторону.
      Я кивнула себе самой, забыв отключить передатчик. Вблизи зашевелились кусты: приближались соперники. Я подняла свое оружие.
      – Пайпер! Веско и Скорр прямо за вашей спиной!
      По моей спине пробежал холодок. Черт побери, уже сзади!
      – Они окружают вас с двух сторон, – предупредил Сарда, его голос звучал взволнованно. – Немедленно уходите, Пайпер!
      Теперь я чувствовала, что мои враги совсем близко. Это безошибочное ощущение опасности пробежало мелкой дрожью по всему телу, я прижала свой фазер к груди и кубарем скатилась вниз с поросшего мхом холмика, успев заметить сзади головы Веско и Скорра. Совсем близко. Так можно оказаться отличной мишенью.