А она для меня в тот момент являлась самым важным фактором. Многое уже стало ясным, за исключением роли доктора Бомы, при воспоминании о котором я ощутила камень на сердце. Мне очень хотелось, чтобы все мои опасения оказались в итоге напрасными. У меня возникло абсурдное, но всепоглощающее желание подняться в полный рост и закричать во всю силу своих легких:
      – Капитан Кирк, вашему кораблю грозит смертельная опасность! Где вы?
      Отзовитесь!
      К нашему счастью, я удержалась от желания реализовать это глупое намерение. В конце концов, мне обязательно удастся найти его. И мы вместе вернемся к нашей шхуне со столь загадочным названием.
      Но этим ободряющим мыслям недолго было суждено утешать нас. Нам, сидевшим в своем укрытии, представилась такая картина, увидя которую, мы вновь едва не лишились последних сил.
      В нескольких метрах от нас, недалеко от основной лаборатории, стояла Урсула Морни и с ней четверо охранников с фазерными винтовками наперевес, держа на прицеле капитана Кирка и мистера Спока.
      Я инстинктивно пригнулась и заставила остальных сделать то же.
      Скеннер заметил мое движение сам и среагировал почти мгновенно. Кровь похолодела в наших жилах.
      Капитан и Спок стояли рядом, внешне спокойные перед прямой угрозой собственной жизни. Каким-то образом она поймала их. А что с Маккоем и Мэрит?
      – Как ей это удалось? – прошептал Скеннер.
      – Тише. Слушайте.
      – … в самом деле полагаете, что действительно сможете управлять космическим кораблем с помощью этой шайки наемников? – Кирк пытался убедить Морни.
      – У меня есть подходящие люди для такого шага, капитан, – отвечала Морни, настраивая ручной коммуникатор. – Мне остается лишь разыскать их. А вы поможете нам в этом, или вся команда "Энтерпрайза" останется лежать в полукоматозном состоянии и в конце концов погибнет. Вы в безвыходном положении, капитан Кирк. Обещаю в случае необходимости перерезать вам горло.
      Скеннер горячо прошептал мне на ухо:
      – О чем это она? Что она задумала?
      – Очевидно, ей удалось каким-то образом сделать заложниками команду "Энтерпрайза", – прошептал Сарда.
      – Всю команду?
      Я махнула им рукой, и сама тоже замерла, уловив многозначительность во взглядах, которыми обменялись Кирк и Спок. Мне ужасно захотелось прочитать мысли Кирка, как это умел делать вулканец. Множество идей промелькнуло в этом взгляде: настоящий обмен мнениями, а возможно, и планами. Тесная, проверенная годами связь.
      До боли в руках я вцепилась в деревянный щит, обеспечивавший наше укрытие, потому что никак не могла свыкнуться с новой ужасной реальностью – капитан Кирк, его советы теперь для нас недосягаемы. И то, что я хотела сказать ему, будет пока оставаться лишь в моей голове.
      Морни поднесла коммуникатор к своим губам.
      Самюэль, охрана уже поднята на борт? В ответ раздался глухой жужжащий звук и затем – голос:
      – Все, кто прошел регистрацию, уже на борту. Несколько человек отсутствует, и, вероятно, их поиски не приведут к успеху.
      Морни сделала несколько шагов вперед и внимательно посмотрела в бесстрастное лицо Кирка.
      – Ничего удивительного, – произнесла она. – Как только будете готовы, поднимайте на борт капитана и командира Спока. Я уверена, что они сами станут помогать нам, но на всякий случай оповестите охрану.
      – Все уже готово, можете быть уверены. На этих джентльменов, думаю, можно вполне положиться.
      Голос был искажен расстоянием и усилителем коммуникатора, но сомнений больше не оставалось. Мы слышали высокомерный голос Бомы.
      То, что я должна была сообщить Кирку, кипело во мне, напрасно отыскивая выход. Теперь он уже все знал. Бома одержал верх. "Энтерпрайз" находился на орбите, а в командирской рубке сидел Бома. Казалось невероятным, что один человек смог одолеть команду из четырехсот лучших офицеров Звездного Флота. Но, с другой стороны, я тоже относила себя к элите, а в результате…
      Я втянула голову в плечи: мной овладела сильная дрожь. Удача не всегда сопутствует одним, и тем же, даже если это любимцы Звездного Флота.
      Очевидно, мое везение закончилось на том деле с дредноутом. Возможно, это было лучшее Время в моей карьере. Ведь достаточно трудно привыкнуть к званию "лейтенант-командир", не успев свыкнуться с обращением просто "лейтенант". Все, что я делала, получалось с опозданием минут на десять.
      Вывести из строя целую команду корабля? Но ведь это же чудовищно несправедливо! Я скрипела зубами и пыталась распалить собственный гнев. Во всяком случае, из этого можно попытаться извлечь какую-нибудь выгоду, а двум смертям не бывать.
      Морни продолжала свое общение с коммуникатором.
      – Перрен, вы слышите меня?
      В ответ раздался треск статического электричества, затем спокойный голос произнес:
      – Я заканчиваю формирование портативной памяти.
      – Поторопитесь. Мы уже готовы к отправлению.
      – А как обстоят дела с охраной?
      – Они уже на борту корабля. Мы начнем готовиться к выходу из звездной системы сразу же, как только вы подниметесь на борт. Мы же отправляемся прямо сейчас.
      – Я буду буквально через несколько минут.
      Без всяких приличествующих сеансу связи заключительных формул вежливости Морни переключила коммуникатор и вновь приветствовала космический корабль. Я продолжала следить за Кирком. Внешне он был абсолютно спокоен и ничем не отличался от того Кирка, который рассеянно наблюдал за океанскими волнами во время нашего морского путешествия. Не выказывая внутреннего напряжения, он был ежесекундно готов к ответной атаке, ожидая лишь удобного момента для нее. Спок также казался невозмутимым. И только когда я ощутила негромкий свист транспортационного луча и обычно сопутствующее ему легкое покалывание на коже, то поняла, что оба они и не планировали попыток своего освобождения: Кирк и Спок хотели вернуться на борт своего корабля. И если им еще предстояли жаркие схватки, команда "Энтерпрайза", во всяком случае, будет знать, что ее ангелы-хранители вернулись на корабль и будут делать все, что нужно для его блага.
      На наших глазах эта пара постепенно растворилась внутри вытянутой вверх призмы и исчезла из поля зрения.
      Без всякой паузы я вернулась к своим предыдущим невеселым мыслям.
      – Сарда, надо идти в основную лабораторию.
      – Это сюда.
      Мы сделали еще шага три, когда Скеннер схватил меня за руку и произнес:
      – Смотрите. В это трудно поверить…
      Он увидел две весьма знакомые фигуры, медленно ковылявшие по территории в направлении, противоположном нашему. И прежде чем я смогла прервать его, Скеннер довольно громко свистнул. Вскоре Маккой и Мэрит уже сидели с нами в нашем укрытии.
      – Куда вы пропали? – прошептал Маккой, широко раскрыв глаза.
      – А вы? – спросил Скеннер.
      – Мы искали вас.
      – Это меняет дело, – заулыбался механик.
      – Получается, что мы искали друг друга.
      Я протиснулась между ними.
      – Скеннер, заткнитесь, иначе мне придется вас ударить. Доктор, что вам удалось выяснить?
      – А разве вы не слышали только что состоявшийся здесь разговор? Маккой показал рукой в сторону недавно опустевшей площадки.
      – Только его конец.
      – Понятно, – он нахмурился, собираясь рассказать нам то, что, как он надеялся, мы уже знали. У него не было никакого желания повторять эту невеселую информацию. Это хорошо читалось по его лицу, на котором отразились и тоска, и злость одновременно. – Бома подождал, пока корабль выйдет на орбиту, после этого он буквально усыпил команду с помощью специального газа.
      – С помощью чего? – выпалил Скеннер.
      – Это своеобразный наркотик, вызывающий глубокий и небезопасный для здоровья сон. На фоне резкого угнетения обменных процессов, – он придвинулся чуть ближе, желая усилить эффект от собственных слов. – Этот сон может плавно привести к смерти, если не будет применен антидот, причем достаточно скоро.
      – Неплохой способ шантажировать Кирка, – пробормотала я.
      – И даже более того, – продолжила Мэрит, взглянув на доктора Маккоя, как будто она смогла прочитать его мысли. – Это постепенно-прогрессирующая кома. И все остальное – только дело времени. Морни не все рассказала капитану. Может быть, она сама не все знает об этом.
      – Вещества этой группы крайне опасны, и играть с ними может только идиот, – настаивал Маккой, теперь уже сжав кулаки.
      Вдруг я увидела в нем что-то, чего не замечала раньше. Когда он сердился, то всегда почему-то казался мне смешным и вызывал досаду. Но теперь в его словах слышалась горечь. Похоже, он так же глубоко чувствовал команду "Энтерпрайза", как мистер Скотт – сам корабль. Это была и его команда. Его дети. Лицо доктора окаменело от ненависти к ее обидчикам при одной мысли о том, что Морни сделала с ней.
      – У многих веществ такого класса вообще не бывает антидотов, проворчал он. – Она может не знать этого, или это вообще ее не волнует. С таким же успехом она могла лгать Джиму, уверяя его, что при необходимости сможет быстро вывести команду из наркотического сна. А на самом деле все они могут быть уже мертвы.
      Его отеческий гнев в сочетании с чувством беспомощности действовал на меня еще более убедительно, чем мой собственный. Я наклонилась к нему и пообещала:
      – У нас еще будет свой шанс вернуть столы на старое место, сэр. Мы обязательно доберемся до этого.
      – Мы должны это сделать, – прервал Сарда. – Перрен может вообще ничего не знать обо всем. Он наверняка бы не участвовал в таком деле, если бы его предупредили. Я отведу вас в лабораторию, Он поднялся. Та быстрота, с которой вулканец это сделал, резкость и угловатость его движений вызвали у меня мрачное предчувствие. Он торопился, но его мотивация уже изменилась. Скрытый импульс в его движениях подсказал мне, что его преследовало эхо, повторявшее одно и то же имя; "Перрен, Перрен, Перрен". Хватит ли логических приемов всей Галактики для того, чтобы воздействовать на Перрена? Сарда исчез в узком дверном пролете, но вопросы остались.
      Я жестом направила Маккоя и Мэрит вслед за ним в качестве арьергарда.
      Скеннер, проходя мимо меня, произнес:
      – Не переживайте. Это лишь проявление поклонения кумиру.
      Я ответила довольно резко:
      – Думаю, что я не вправе рассчитывать на такое.
      Наряду со страхом я ощутила и некоторую неловкость. Я приготовилась к жестокой схватке и повела свою пеструю группу внутрь лаборатории вслед за Сардой. Моя память продолжала удерживать лицо Кирка, его взгляд, обращенный к Споку, ответную реакцию на этот взгляд, состоявшийся обмен планами или, по крайне мере, мнениями. Вопросов много, но ответов на них пока нет. Я все еще могла рассчитывать только на собственные силы.
      Предатели!
      Действительно, наши дела складывались не слишком хорошо, если мне не удалось успокоить себя даже надеждой на то, что капитан Кирк знает все, и ответы на вопросы уже у него в кармане.
      Сарда остановился в конце коридора. Из-за плохого освещения ему никак не удавалось вспомнить нужную дверь. Проход был довольно узким, стены сырыми, и выглядели они более старыми, чем в том здании, которое только что было нашей тюрьмой. Мы не могли точно определить, в течение какого времени эта ферма уже не использовалась по своему прямому назначению, но слабый специфический запах когда-то содержавшихся здесь животных еще не выветрился окончательно. Коридор заканчивался тупиком-с единственной дверью в конце.
      – Сарда, – негромко позвала я. Он остановился, задерживая всю нашу команду, и мне пришлось протискиваться между ее членами.
      – Я пойду первой, – набрав в легкие побольше воздуха, я заглянула в лабораторию. Здесь было почти пусто. Остались лишь несколько антресолей, компьютер и множество пустых металлических контейнеров. Отсутствовали даже стулья, если они вообще когда-нибудь стояли здесь. Я подала знак остальным войти в комнату. Скеннер прикрыл за собой дверь.
      Освещение здесь оказалось ненамного лучше, чем в коридоре, но тип осветителей был другим. Очевидно, Кирку удалось серьезно расстроить систему энергообеспечения всех лабораторий. Но теперь для Морни это уже не имело существенного значения: лаборатория, видимо, была уже им не нужна, выполнив все свои задачи.
      Сарда оказался рядом со мной.
      – Где-то здесь должен быть блок внешней связи. Им незачем было забирать его с собой, – вулканец стал рыться среди брошенного оборудования и информационных контейнеров. – Вот он. Но частично демонтирован.
      Мы подняли портативную консоль на ближайший стол. Она напоминала телефонный аппарат, соединенный с компьютером.
      – Сможете восстановить блок связи? – спросила я, сочувственно рассматривая полуразрушенную панель.
      – Похоже, что они размонтировали эту штуку не специально, предположил Сарда, – а всего лишь украли некоторые наиболее доступные для снятия детали. Думаю, что можно заменить недостающие платы и произвести достаточно мощный сигнал для запуска транспортационной системы корабля.
      – Скеннер, а что вы думаете об этом? Он задумался, затем слегка поморщился.
      – Не так уж плохо. Хотите, чтобы я попробовал?
      Я промолчала, но ответ прозвучал в моем взгляде.
      – Хорошо, я постараюсь, – ответил механик и принялся за работу.
      Оба доктора и я помогали ему, собирая детали и платы, которые отвечали описаниям Скеннера и Сарды. Вскоре консоль стала все больше и больше приобретать свой первоначальный вид, и Скеннеру удалось выйти на связь с автопилотом, находящимся на борту "Короля".
      – Он рядом. Я знаю, что он прямо над нами, – пробормотал механик.
      – Сможете усилить сигнал еще больше? – спросила я.
      – Не волнуйтесь, "Король" обязательно ответит нам.
      Но я не могла не волноваться, все еще не слишком доверяя кораблю, который напоминал, скорее, не космический тягач, а остатки после аварии на пивзаводе. Всматриваясь в экран монитора, я пыталась понять смысл множества красных точек, бегущих по координатной сетке в поисках подходящей частоты волны.
      – Может быть, вам не хватает мощности источников питания? Должно быть…
      Я ощутила глухой удар в стену. Это были несколько бульдозеров. Мы услышали их рычание уже слишком поздно и ничего не успели предпринять.
      Сильный удар в спину вывел меня из равновесия, я упала, но сознания не потеряла. Комната закружилась перед моими глазами в кошмарном водовороте боли и лиц. Мои ноги сделались ватными, и я на время лишилась способности двигаться. Чьи-то жесткие руки схватили меня за плечи и снова бросили на пирамиду из железных контейнеров; затем они опять подняли мое тело и схватили меня за горло. Я подумала о сопротивлении, ведь наемники тоже люди…
      Но это была работа не наемников Морни. Я увидела новые лица, которые ненавидели нас сверх всяких обязанностей, связанных с суммой денежных чеков.
      Я ощутила дуло дезинтегратора Клингонов на собственной щеке. В лицо пахнуло неприятным запахом чужого рта.
      Склонив голову в злобной усмешке, – Гелт удовлетворенно произнес:
      – Ну что, теперь будешь танцевать со мной?
 

***

 
      С большим трудом мне удалось открыть глаза, и кошмар оказался явью: четыре Клингона в атакующей позе с дезинтеграторами, направленными в сторону Сарды и других.
      – Где все? – потребовал Гелт. – Все эти научные штучки, которыми вы тут занимались?
      – Но мы не ученые, – еле слышно прошептала я, насколько мне это позволяло сдавленное горло. Ради моих друзей я всеми силами пыталась отвечать спокойно. – Как вы можете видеть сами, они забрали все свое оборудование и покинули это место. Мы даже не знаем, чем конкретно они тут занимались.
      Его лицо говорило о том, что он не верит ни одному моему слову.
      – Сверхускоритель, – прошипел Гелт. – Где он?
      Хорошо. Если он хочет слушать, пусть слушает.
      – Уже примерно в тридцати пяти тысячах километров отсюда.
      Его рука еще сильнее сжала мое горло. Я чувствовала, как пульсируют мои сонные артерии, и мне приходилось довольствоваться тем малым количеством воздуха, которое он мне оставил. К тому же вновь вернулась пульсирующая боль в спине.
      – Держу пари, сверхускоритель прямо над нами, – произнес Гелт.
      Его самодовольство вызвало у меня приступ ярости, как это уже однажды случилось. Я ударила кулаками в его твердую, как металл, грудную пластинку и прохрипела:
      – Ты прав, глупая рожа, но ты бессилен против космического корабля.
      Все- таки было что-то чертовски приятное в том, что тебя ненавидит Клингон. Может быть, даже не столько приятное, сколько приносящее своеобразное удовлетворение. Если, бы у меня так не пересохло во рту, я бы наверняка плюнула в его уродливую рожу. А в это время стоявшие рядом Маккой и Скеннер все еще пытались справиться с собственным изумлением.
      Губы Гелта побелели от ярости, он вскинул вверх свою свободную руку и издал победный клич.
      Этой же рукой Клингон расстегнул свой пояс и достал кинжал, при одном виде которого жертва должна была замереть от ужаса. А ведь он находился еще в ножнах! Гелт, однако, захотел посмотреть на сам клинок. Резким движением он сбросил ножны на пол, и прямо перед моим лицом заблестел холод металла.
      – Считай, что твои друзья уже трупы, – зарычал он. – А ты сама… ты будешь… это на нашем языке называется "мясо для обряда мести", – он еще крепче сжал мое горло, скрипя зубами и шевеля губами.
      Лезвие кинжала оказалось с зазубринами в форме когтей. Без сомнения, Клингонам всегда неплохо удавались драматические роли.
      Я напряглась, ожидая своей, участи. Неужели меня ждет смерть от ножа Клингона, который он вот-вот воткнет мне между ребрами?
      Вдруг комната превратилась в арену горячей схватки. Из укрытия заработал фазер. Сначала один Клингон, а за ним второй оказались обездвиженными и лежащими на полу. Не понимая до конца, что же происходит, я тоже решила действовать и ткнула пальцем в правый глаз Гелта. Клингон взвыл и ослабил давление на мое горло.
      Еще двое его соотечественников пытались открыть огонь из дезинтеграторов, получая в ответ фазерные залпы. Сарда, спрятавшись под столом, дожидался удобного момента, затем внезапно вскочил и ударил одного из Клингонов ногой по голове. Тот начал оседать вниз, но вскоре, пошатываясь, снова встал в боевую позу, и его добил только фазерный выстрел. Он упал прямо под ноги Гелту, и оба Клингона оказались на полу.
      Теперь я была уже свободна и попыталась встать на ноги. Гелт тоже старался подняться из неудобного положения: ему мешал его коллега, находившейся уже в бессознательном состоянии. Я поняла, что у меня в запасе не так уж много времени. Подпрыгнув вверх, я достала довольно внушительный кусок решетки от кондиционера, который лежал в разломе стены, напряглась и двумя руками ударила им Гелта по голове, сложив воедино в своем ударе тяжелый металл и собственную злость. Гелт несколько раз вздрогнул, но затем затих.
      Прислонившись к стене, я переводила дух, пытаясь разобраться в том, что происходит с последним из Клингонов. В моих ушах звенело.
      Я поняла, что медленно соскальзываю вниз, только тогда, когда услышала голос Маккоя и ощутила, как он пытается удержать меня от падения.
      – С вами все в порядке?
      Скеннер тоже выглядел обеспокоенным.
      – Он не задел вас ножом, Пайпер?
      Я покачала головой и, жмурясь, перевела свой взгляд в сторону дезинтегратора, который все еще крепко сжимал Клингон.
      – Ну что ж, неплохо, – прохрипела я. – Оказывается, только мы следовали аргелийским запретам на ношение оружия.
      У Скеннера вырвался вздох облегчения. Он сначала посмотрел на Гелта, потом на меня. Механик покачал головой, удивленный моей зоологической ненавистью к Клингонам.
      – Наверное, у вас должен быть какой-то пунктик, – заметил он.
      Ко мне постепенно возвращалось мое обычное восприятие мира. Я откашлялась, пытаясь понять, не буду ли выглядеть дурой, отвечая им. Я довольно резко встала и выпрямилась.
      – Скеннер, возвращайтесь к своей работе.
      – С вами все в порядке?
      – Вполне… Занимайтесь своим делом.
      Я легонько подтолкнула его в сторону панели устройства связи. Но мои слова не очень-то убедили механика, поскольку меня до сих пор удерживал на ногах доктор Маккой. Я удивилась немалой физической силе, обитавшей в не очень внушительных формах доктора.
      Что же все-таки произошло? Неужели капитан Кирк и мистер Спок поднимались вверх с помощью транспортационного луча только в моем воображении? Или на самом деле они были здесь?
      Я заморгала и несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь стряхнуть пелену с собственных глаз.
      Однако в нише, в которую упиралась комната, где все мы сейчас находились, не было ни Кирка, ни Спока.
      Оттуда медленно, почти торжественно вышел Перрен. Он все еще держал фазер в своей руке, разглядывая последнего клингона, превратившегося сейчас в кусок лежащей на полу бесформенной плоти. В левой руке Перрен сжимал металлический кейс. Он посмотрел на нас и поочередно встретился взглядом сначала с Сардой, потом – со мной. Крепко прижимая к себе этот таинственный чемоданчик, вулканец вышел из своего укрытия, продолжая держать правой рукой свой фазер наперевес.
      Я с трудом шагнула в сторону, лишаясь – такой необходимой поддержки Маккоя: после удара Гелта продолжала болеть спина. Вскоре за мной выстроилась вся моя команда.
      Сарда тоже встал в их ряд, и я знала, что ничто не может заставить его изменить свое решение.
      – Спасибо, – поблагодарила я.
      Перрен коротко кивнул.
      – Добро пожаловать.
      Перед нами вихрем пронеслись воспоминания о нашем недавнем заточении: мы подумали о том, что, возможно, снова стали пленниками. Впятером против одного вулканца с фазером наготове… совершенно неравные силы.
      Перрен, видимо, почувствовал это и ответил соответствующим образом.
      – Я не собираюсь бросать вам вызов, – произнес он, не сумев, однако, смягчить предостережение в своем голосе. Вулканец раскачивался взад-вперед, зелень его формы хорошо смотрелась на фоне серого камня.
      – Мне очень жаль, что наши цели нельзя объединить.
      – Так же, как ваши с целями профессора Морни, – ответила я, тоже медленно двигаясь в сторону двери и надеясь, что он не ощутил угрозы в моих словах. – Морни собирается использовать "Энтерпрайз" в качестве корабля-лаборатории для испытания сверхускорителя. Ее не волнуют системы безопасности или жизни членов экипажа.
      – Вся команда будет высажена, когда мы доберемся до пункта нашего назначения, – ответил Перрен. – Они останутся живы.
      – Возможно, их уже сейчас нет в живых, – вмешался Маккой. В его голосе звучала убежденность, которую давали ему его профессиональные знания и опыт. – Морни или лжет, или обманывает сама себя, считая, что она так легко сможет воспользоваться антидотом. С наркотическими газами шутки плохи, а для нее даже это может служить предметом игры, – он стрелял словами в Перрена, словно пулями: это была неотразимая правда.
      – Ее больше не волнует безопасность, Перрен, – продолжила я. – Если сверхускоритель не выдержит испытаний, то ей вместе с пятьюстами членами команды придется отправиться в путешествие между системами измерений, откуда нет возврата. А если испытания пройдут успешно, все равно команда "Энтерпрайза" стала жертвой предательства. Она дурачит вас. Не позволяйте ей делать этого.
      Его утонченные черты вулканца затуманились сомнением, но так было лишь мгновение, после которого все снова прояснилось.
      – Урсула планирует все возможные варианты. Снотворный газ не является смертельным ядом.
      – Да, но она всего лишь теоретик, – неожиданно сурово прервала его Мэрит. – Она не является специалистом в области медицины. Никто не может всего за один вечер научиться управлять веществами, обладающими гипногенным действием. Только для подбора правильных доз нужны месяцы. Вы верите ей или доктору Маккою?
      Перрен любовно обхватил свой металлический чемоданчик, меня поразило его сходство с мальчишкой, схватившим под мышку любимого плюшевого медведя. В нем, без сомнения, шла напряженная внутренняя борьба: его брови соединились в одну ниточку. Рядом со мной аналогичные эмоции испытывал другой вулканец, для которого все это было понятным, – Сарда. Он находился под воздействием их духовного единения, в котором невмешательство в сугубо личные проблемы всегда находится под угрозой.
      Та неожиданная, невероятная победа над кораблем точно такого же класса, как наш, снова ожила в моем мозгу в малейших деталях, и капитан Кирк в этих воспоминаниях вновь учил меня своей излюбленной тактике:
      "Дергай и толкай, толкай и дергай, а результат не заставит себя ждать…"
      – Вас просто используют в собственных корыстных интересах, настаивала я. – Она заигрывает с вами. А результатом могут стать сотни погубленных жизней.
      – Пайпер права, – произнес Сарда. – Я умоляю вас, верьте ей.
      Он не сказал: "Она знает всю правду", а только лишь: "Она права".
      Тонкая разница, больше относящаяся к области морали.
      Перрен перешагнул через одного из лежавших без сознания клингонов и направился к двери, затем вдруг заколебался. Похоже, ему не хотелось покидать нас до того, как он сам сможет сделать необходимые выводы и представить их нам. Все это говорило о его неуверенности. А его потребность в том, чтобы быть понятым, доказала мне, что мы уже близки к тому, чтобы пробить неприступную стену.
      – Я должен принимать взвешенные решения, – наконец произнес он, и не без неуверенности. – Мне нужно находиться там, где находятся мои компьютеры и проходят мои расчеты. Я собираюсь поступить так ради собственных целей. А это… – он повел фазером в сторону поверженных клингонов. – Эти ребята пытались сделать то, что им неположено, и я постарался помешать этому, – на полу лежало неплохое подтверждение его словам. – Урсула недооценивает вулканцев. Это может стать для меня своего рода прикрытием.
      Сарда сделал шаг в его сторону.
      – Нет никакой логики в том, чтобы подвергать риску жизнь целой команды космического корабля, – произнес он, прибегая к доводам простейшей дидактики.
      – С другой стороны, нелогично приносить в жертву то, что создано упорным трудом, только из-за какого-то теоретического риска, – в голосе Перрена зазвучало раздражение, которого я никогда раньше не замечала. Если команда корабля уже мертва, то она перестает выступать в качестве фактора для принятия решений. Теперь вы свободны в выборе. Я не буду ни помогать, ни мешать вам. Ваша посудина не сможет ничего противопоставить боевому космическому кораблю, – он перевел взгляд с меня на Сарду. – Мне жаль, но нам нужно расстаться.
      Сарда молчал. Поскольку я стояла рядом, то заметила, как возросло его внутреннее напряжение и как он пытался скрыть его…
      – В этом нет никакой нужды, – ответил он. Являясь более старшим и в большей степени тренированным вулканцем, Перрей довольно ловко скрывал свое сожаление из-за происходящего. Обладая уникальным опытом дружбы между человеком и вулканцем, я уже в течение долгого времени задавалась вопросом: на что больше похожа дружба между двумя вулканцами, если ее действительно можно было назвать дружбой, а не странной связью между учителем и учеником? Как мне указал когда-то Спок, Перрен и Сарда имели много общего с самого начала – в основном в одном и том же. У обоих были проблемы с обычным конформизмом всех вулканцев. Для Сарды наверняка стало утешением то, что он нашел соотечественника, который хорошо понимал его щекотливое положение, соплеменника, которому не надо было многое объяснять заново,. Я сожалела, что не подумала об этом раньше. Мне следовало приготовиться к такому повороту событий.
      Перрен кивнул, но не в знак согласия. Это было нечто совершенно другое.
      – И мне жаль, что мы расстаемся еще до того, как наши цели можно было бы объединить. Мне остается только надеяться на то, что вы будете жить долго и счастливо, – теперь он говорил медленно, без тех признаков раздражения и скрытого вызова в голосе, которые были так заметны раньше.
      Профессор выскользнул в коридор, не меняя выражения лица, и вскоре исчез.
      Моя рука непроизвольно потянулась за Сардой, который отправился вслед за своим учителем.
      – Сарда, постойте! – попыталась я удержать его.
      Он остановился у двери, повернулся, посмотрел на меня и судорожно схватил попавшийся под руку камень, словно тот мог помочь ему найти подходящее объяснение. Его натура разрывалась на части. Даже вулканцу трудно скрыть такие внутренние муки.
      Он с силой оттолкнулся от двери, и мы услышали его тяжелые шаги по коридору.
      – Сарда! – я метнулась вслед. Голос Скеннера на мгновение задержал меня.
      – Пайпер, я поймал то, что нужно. Жестом обведя в воздухе круг, захвативший его и обоих докторов, я на секунду притормозила у самой двери.
      – Поднимайтесь наверх! Я сама найду вас. За порогом лаборатории стояла темная аргелийская ночь. Она проникла в большинство комнат и внутри постройки: электроснабжение ухудшалось с каждой минутой. Я устала от постоянного ощущения холода. Мне было тепло на Аргелиусе лишь один раз, и то в тот момент, когда Клингон держал меня за горло. Даже бег по коридорам не согрел моего тела, к тому же я продолжала ощущать боль в спине и неприятный шум в голове при попытке вдохнуть поглубже. На поворотах я едва успевала замечать впереди ускользающую от меня спину Сарды. Он был крепок и быстр в движениях, догнать его было нелегко. На последнем повороте я попыталась ускориться и снова позвала:
      – Сарда, подождите!
      К моему удивлению, он сразу же остановился и повернулся в мою сторону. Неужели Сарду так поразило то, что я пытаюсь его догнать? Неужели он все забыл?
      Сарда вновь повернулся ко мне спиной. Как раз вовремя, потому что в этот момент Перрен исчез внутри небольшого домика.
      Я остановилась в нескольких футах от Сарды и прислонилась к стене. Он опять повернулся ко мне с неуверенностью на лице.
      – Вероятно, он забирает остатки оборудования, – вздохнув, предположила я, – перед тем, как сообщить Морни, что готов к подъему на корабль.
      Сарда еще раз всмотрелся в темноту ночи. Теперь все вокруг стихло.
      Похоже, его внутренняя раздвоенность достигла своего предела. Он сжал кулаки. По-видимому, вулканец сам не отдавал себе отчета в том, что делает.