Глава 1

В девять часов тридцать две минуты высокий мужчина, одетый в твидовое пальто темно-серого цвета, пересек широкими шагами холл парижского вокзала Сен-Лазар, торопясь к лондонскому поезду. Сзади него носильщик катил тележку с тремя набитыми чемоданами, стараясь успевать за их владельцем и не задевать других людей. Следовало поторопиться: поезд отходил через три минуты.

В то время, когда пассажир быстро шел вдоль состава, разыскивая свой вагон, двое мужчин в габардиновых пальто и фетровых шляпах отошли от таблицы расписания, которую полчаса разглядывали с таким вниманием, словно собирались заучить наизусть.

— Вот он, — с облегченным вздохом сказал один. — Я уж думал, что мы его проморгали.

— Надо торопиться, — ответил второй. — Я еще никогда не упускал подозреваемого, тем более такого важного, как этот.

Быстрым пружинистым шагом они двинулись по платформе. Теперь, когда они выследили дичь, их мускулы слегка напряглись.

Начальник поезда приготовился закрыть двери. На перроне торопливо целовались, подбегали опаздывающие, задыхавшиеся под грузом багажа. Как обычно, вместо того чтобы вскочить в первый попавшийся вагон, они бежали к своему вдоль всего состава. Стоя на площадке своего вагона, неизвестный в твидовом пальто принимал от носильщика чемоданы, потом, покопавшись в кармане, дал ему купюру. Тот поблагодарил и ушел, пробираясь с тележкой среди толпы.

Поезд тихо тронулся, заскрежетали оси. В этот момент другой мужчина, высокий и тоже в сером пальто, впрыгнул на подножку, открыл дверцу и вскочил в вагон первого класса. Через два вагона один из мужчин в габардиновых пальто, облокотившись на опущенное стекло, лаконично сказал:

— Все в сборе.

Он поднял стекло. Его коллега, развалившийся на сиденье, закурил сигарету и пробормотал:

— Занавес поднимется через час... Успеем сыграть в белот.

— Не люблю я этого, — отозвался второй. — Я предпочитаю убедиться, занял ли он место, которое забронировал.

— Да чего ты нервничаешь? — спросил с легкой иронией его товарищ. — Куда, по-твоему, он может деться? С этого момента он заперт так же надежно, как в тюрьме Санте. Чтобы оторваться от нас сейчас, ему понадобится вертолет... или придется прыгать с поезда.

— Всего не предусмотришь. А вдруг с ним что-то случится прежде, чем мы им займемся...

— Садись и не психуй. Дело в шляпе.

Экспресс на Лондон постепенно набирал скорость. Стук колес на стыках рельсов учащался.

Пассажиры закрывали двери купе, устраивались. Некоторые уже начали распаковывать бутерброды.

Мужчина с тремя чемоданами снял пальто и удобно уселся в углу у окна по ходу движения. Он достал несколько журналов и сейчас спрашивал себя, хочется ли ему читать.

Он заметил, что находится в купе один, хотя остальные места забронированы. Это было видно по ярлыкам, лежавшим на полках.

«Наверное, какая-нибудь компания передумала в последний момент», — мысленно предположил одинокий пассажир.

Откровенно говоря, его это даже устраивало. При нынешнем настроении присутствие болтуна раздражало бы его; впрочем, посредственность и банальные заботы равнодушных соседей тоже. Стекла запотели. Мужчина протер стекло рукой, чтобы наблюдать проплывающий мимо пейзаж. Он с удовлетворением заметил, что тяжесть, лежавшая у него на сердце с самого утра, мало-помалу исчезает.

Покинуть Францию, Европу — это прекрасно, пока строишь планы... Но когда защелкиваешь замок последнего чемодана, когда в последний раз проезжаешь на такси по Парижу, отъезд приобретает совсем другой смысл. Вдруг возникает неожиданное желание послать все к черту, а неясное чувство убеждает отказаться от плана и вернуться к знакомой жизни.

Но он не мог дать задний ход, имея дело с ними. Неизвестный вздохнул и решил закурить. Жребий брошен, остается лишь идти до конца.

Слишком растревоженный, чтобы заснуть, но не желая предаваться меланхолии, он начал перелистывать журнал, название которого сразу привлекло внимание: «АТОМ».

Перевернув несколько страниц и рассеянно пробежав глазами заголовки, он отбросил журнал, сочтя его для себя слишком примитивным.

Он взял другой журнал и просмотрел его, наклонив голову, чтобы дым сигареты, забытой в углу рта, не лез в глаза. Два удара металлическим ключом в стекло двери купе заставили его поднять голову. Вошедший контролер прокомпостировал билет и, возвращая его, осведомился:

— В купе больше никого нет?

Единственный пассажир неопределенно улыбнулся и покачал головой.

— Странно, — заметил служащий, заметив ярлыки брони. В купе он не задержался.

Через десять минут вошли двое инспекторов Сюртэ. Пассажир протянул им свои документы. Его губы немного пересохли, но движение было естественным.

— Делькруа Поль-Анри, родился в Сен-Дени 8 февраля 1933 года. Холост. Инженер. Транзитная британская виза и въездная виза иммиграционной службы Австралии.

Инспектор отпечатал на чистой странице паспорта штемпель с датой отъезда, взглянул пассажиру прямо в глаза и сказал: «Благодарю», возвращая документ.

Немного расслабившись, Делькруа снова начал читать. Но вскоре его опять потревожили таможенники.

— Что хотите заявить?

— Ничего. Я везу только личные вещи.

Он сделал вид, что собирается открыть чемодан.

— Нет, не надо. Золото? Вы имеете право его вывезти, но должны заявить.

— Нет даже на запонках.

— Французские деньги?

— Пятьдесят фунтов стерлингов и сто тысяч... то есть тысяча новых франков.

— Это все?

— Да.

— Хорошо. Прошу вас следовать за мной в хвостовой вагон.

— Но... зачем? — удивился Делькруа. — Вы не осмотрели мой багаж.

— Мы должны вас обыскать, месье.

— Обыскать меня? А чемоданы я оставлю здесь? Ну и методы!

Офицер таможенной службы невозмутимо настаивал:

— Мне очень жаль, месье, но мы имеем право на личный досмотр. Это общее правило для всех лиц, выезжающих за границу. Следуйте за мной.

Возмущенный инженер поднялся, чтобы следовать за чиновником.

Они прошли по коридорам, покачиваясь из-за качки вагонов. Поезд ехал со скоростью более ста километров в час.

Люди смотрели на проходящего Делькруа с тайным злорадством. Всегда приятно, когда попадается мошенник. Это укрепляет доброе мнение обывателей о самих себе. Уставленные на инженера глаза, горящие от любопытства, усилили его раздражение.

Следуя за своим провожатым, Делькруа наконец дошел до нужного вагона. Таможенник открыл ключом дверь одного из купе и отступил, пропуская пассажира.

Едва тот ступил за порог, как по бокам оказались двое мужчин в бежевых габардиновых пальто и шляпах, сдвинутых на затылок. Дверь закрылась, и у него сразу возникло чувство, что он в ловушке.

— Прощайте, телятки, коровки, свинки и Австралия! — хохотнул полицейский постарше, доставая пару наручников. — Делькруа, вы попались.

Инженер инстинктивно подался назад, но второй инспектор тотчас сжал его руку железной хваткой.

— Без фокусов, или мы разозлимся, — предупредил он с недоброй улыбкой.

— Но... Что на вас нашло? У меня все в порядке!

— Даже слишком. Только у таких подонков, как ты, все бывает в порядке до такой степени. Ты арестован по обви122 нению в шпионаже в пользу иностранной державы. Не говори нам, что ты удивлен...

Инженер начал яростно отбиваться, не давая надеть наручники. Не замеченный вовремя удар кулака разбил ему губы. Это взбесило его, но его ответный удар попал в пустоту. На затылок обрушилась дубинка, и в снопе искр пол полетел ему навстречу.

Полицейский помоложе нагнулся, обыскал Делькруа, вытащил из карманов документы и личные вещи, потом опытной рукой ощупал одежду, проверяя швы костюма и белья.

Старший тщательно защелкнул на руках инженера стальные браслеты. Не поднимая головы, он буркнул:

— Месье готов... Займись остальным.

Молодой аккуратно сложил свою добычу в пакет из темной бумаги и вышел из купе.

Поезд проезжал Бовэ, и из-за разветвления путей вагоны раскачивались сильнее. Полицейский, придерживаясь за стенки, быстро добрался до купе Делькруа.

На месте инженера сидел другой человек, но это нисколько его не смутило. Наоборот.

Полицейский открыл дверь, вошел и без единого слова, только подав условный сигнал, протянул Франсису Коплану пакет. Коплан взял пакет и поблагодарил полицейского условным жестом руки.

Фигурой Коплан был удивительно похож на Делькруа: сложение, рост, каштановые волосы. Разница заключалась в чертах лица: более волевой подбородок, более тонкие губы, светлые глаза, тогда как у Делькруа они были темными. Взгляд его был спокойный, легкие морщинки вокруг глаз делали улыбку доброжелательной и располагали к нему людей. Однако те, кто знал Франсиса Коплана близко, имели на сей счет различное мнение. Одни утверждали, что это выражение лица отражает его подлинную сущность, другие считали, что за внешним добродушием скрывается жестокий, непреклонный характер. Коплан находился в хорошем настроении.

Превратиться в другого человека, завладев с помощью агентов ДНТ его документами и багажом, в некотором смысле влезть в его шкуру было почти рутинной операцией.

Помимо внешнего сходства, Коплан тоже был инженером, как и тот, кого заменил.

Он погрузился в изучение паспорта и содержимого бумажника. Любое вторжение в частную жизнь человека несет сюрпризы, раскрывает неожиданные стороны личности, которые не заметишь при обычном общении.

Однако содержимое бумажника Делькруа оказалось совершенно банальным: семейные фотографии, визитные карточки, почтовые марки, водительские права, корешок квитанции на отправленное полгода назад заказное письмо, банковские билеты.

Паспорт до мельчайших деталей был идентичен тому, что лежал в кармане Коплана, с одной лишь разницей: фотографией владельца. Все остальное — номер, записи, штампы, печати и визы абсолютно совпадали в обеих книжечках, так что даже сам Делькруа не различил бы их.

Теперь Коплану осталось избавиться от настоящего паспорта и привыкнуть откликаться на имя и фамилию Поля Делькруа.

Разложив вещи Делькруа по своим карманам, Коплан уселся поудобнее и стал вспоминать последние слова Старика... Жизненные интересы Франции... Антиевропейская политика Великобритании... Нужды наших стратегических сил требуют... Знаю, это займет много времени, но только вам под силу выполнить задание. Да, это займет много времени и будет непростым, но перспектива длительного пребывания в Австралии пришлась Коплану по душе. В последнее время он слишком примелькался в Европе, и временный отъезд в другое полушарие сотрет некоторые воспоминания.

Коплан никогда не тратил на размышления много времени. Он встал, снял с багажной сетки самый большой чемодан Делькруа и положил его на полку, намереваясь изучить содержимое.

Времени на длительный осмотр у него было больше чем достаточно, и он мог быть уверен, что его не побеспокоят: СВДКР сняла все купе для него одного.

* * *

Днем после двенадцати у Старика в кабинете прозвучал долгожданный телефонный звонок от корреспондента из Кале. Дело началось успешно: полицейская машина увозила Делькруа в Париж, а Коплан следовал на пароме в Дувр.

Старик улыбнулся и, обращаясь к одному из своих сотрудников, Морею, заявил:

— Все-таки я его уломал. Я ожидал, что он будет сопротивляться дольше.

Морей согласился:

— Конечно, своего рода ссылка на год — малопривлекательная перспектива для такого энергичного человека, как он, но вы прекрасно знаете, что обладаете талантом выдвигать такие аргументы, против которых он не может спорить.

— К счастью, я едва ли не единственный человек, который их знает, — с удовольствием заявил Старик. — Слабости есть у каждого человека, и Коплан не исключение, но, уверяю вас, обнаружить их очень непросто.

Наступило молчание. Морей осведомился:

— А что мне делать теперь?

— Передайте в Аделаиду агенту CN-21... Я не знаю, когда FX-18 выйдет на связь, поскольку вопрос о выборе времени контакта он решит сам, на месте. Займитесь Делькруа, когда его привезут в Париж. Отныне этот субъект должен стать «Железной Маской». Поместите его в строжайшее одиночное заключение... В той тюрьме, где он будет находиться, никто не должен знать его настоящего имени.

— Слушаюсь, господин директор. Я прикажу посадить Делькруа в отделение для неизлечимых психических больных. Там он может утверждать, что он инженер, Наполеон или Жанна д'Арк. Никто не примет его слова всерьез.

Старик одобрительно кивнул и заметил:

— В общем-то, ему повезло. Он даже не догадывается, что может поставить за наше здоровье толстую свечку: после того как мы занялись им, его шансы дожить до пенсионного возраста значительно возросли.

Его помощник скептически ухмыльнулся.

— Боюсь, его не переполняет благодарность, — сказал он. — Когда мы пойдем его навестить, надо будет захватить с собой трех охранников: вдруг ему вздумается вцепиться нам в горло.

Старик, развивая первоначальную мысль, произнес:

— Коплан сильно удивится, когда узнает, в какую передрягу я его сунул. Между нами говоря, у меня не слиш125 ком хороший расклад, чтобы организовать подмену. Я прекрасно понимаю, что дал FX-18 крайне сложное задание.

— Откровенность за откровенность: у меня такое впечатление, что он об этом догадывается, — сказал Морей. — И я не слишком удивлюсь, если именно опасность данной миссии привлекла его.

Старик поднял брови.

— Вы так считаете? — озабоченно спросил он. — Однако мне было непросто убедить его.

Морей подтвердил:

— Мысль о разведывательной работе в подобных условиях ему действительно не понравилась, но, на мой взгляд, ваша сдержанность относительно некоторых пунктов повлияла на его решение куда больше, чем ваши слова. Вы же знаете, что его никогда не удается одурачить.

Старик взял свою трубку, лежавшую на пепельнице.

— Странный человек этот Коплан, — проронил он, набивая трубку табаком.

Глава 2

На борту пакетбота «Эспресс оф Бритен» Коплан в полной мере насладился морским путешествием. За три с половиной недели корабль прошел Суэц, Красное море, Цейлон, Суматру и перевалил в южное полушарие. Когда Франсис прогуливался по палубам, пассажирки, лежавшие в шезлонгах, строили ему глазки, но он не удостаивал их вниманием. Верный образу, который должен был воплощать, — закоренелого холостяка и ученого-пуританина, он вел себя как джентльмен, привыкший к строгой самодисциплине, призванной поддерживать должную физическую и интеллектуальную форму.

Эта жизнь его устраивала. Каждый вечер он повторял материал, проштудированный в течение дня. Он проходил ускоренную переподготовку по математике, химии и ядерной физике, главным образом по молекулярной структуре сплавов металлов.

Ему надо было в кратчайшие сроки подтянуть знания до уровня Делькруа, по крайней мере приобрести общее представление о весьма специфической дисциплине, в которой блистал инженер, чтобы не вызвать подозрений при первом же разговоре со специалистом.

К счастью, фирма «Кофизик», занимающаяся экспериментальными и измерительными приборами, совладельцем и представителем которой он был под своим настоящим именем, являлась не только прикрытием его подлинной деятельности, но и заставляла быть в курсе новинок во многих областях знаний. Старик придумал эту фирму отчасти ради этого.

Сложность положения Коплана заключалась не только в профессиональной компетентности, которую он должен был демонстрировать, но и главным образом в том, что ему придется работать одновременно на СВДКР и на Кремль.

Размышляя о своих делах, Коплану пришлось признать, что поле для маневра у него будет примерно таким же широким, как лезвие бритвы. Британская МИ-5[1] шутить не любит.

Хитрые и опасные профессионалы, часто притворяющиеся легкомысленными дилетантами и любителями старого шотландского виски, эти слуги Короны выполняют свою работу поразительно эффективно. Они лучше кого бы то ни было знают, что официальное объявление о предстоящих ядерных испытаниях является почти приглашением для подозрительных личностей, чьим наименьшим недостатком является любопытство.

Практически занимавшая Коплана больше всего проблема состояла в том, получил ли человек, с которым он должен будет войти в контакт в Австралии, фотографию настоящего Делькруа. Если это так, то дело начинается плохо.

Январским утром пароход вошел в порт столицы провинции Южная Австралия — Аделаиду. В южном полушарии времена года перевернуты: следовательно, лето было в разгаре.

Коплан без проблем сошел на берег. Формальности, которым подвергаются въезжающие в страну, прошли совершенно нормально: визовый контроль, проверка контракта о найме на работу и медицинской справки, записи в различных регистрах и так далее.

Лже-Делькруа получил вид на жительство и небольшую памятку, перечисляющую формальности, в дальнейшем необходимые для иностранцев, проживающих на австралийской территории, а также буклет с различными сведениями о жизни страны. Коплан все это принял с благодарностью.

Чиновник, занимавшийся Франсисом, посмотрел на него.

— Вы быстро адаптируетесь, — сказал он. — Где вы научились так бегло говорить по-английски, да еще с акцентом метрополии?

— Я некоторое время" учился в Великобритании. Отчасти это повлияло на мое решение обосноваться в Австралии.

— Желаю удачи! — бросил его собеседник вместо прощания.

«Спасибо, она мне понадобится!» — подумал Франсис, выходя из здания морского вокзала.

Таможня не проявила особого рвения. Носильщик доставил чемоданы к стоянке такси. Коплан сел в первую свободную машину и дал шоферу адрес, где по контракту с «Гоулер Стал Лтд» для него была снята квартира.

Через двадцать минут он вошел в свое новое жилище. После тесноватой каюты «Эспресс оф Бритен» приятно было ощутить простор четырехкомнатной квартиры. Светлые, со вкусом меблированные комнаты сделают его изгнание не слишком тягостным. Отложив подробный осмотр квартиры, он оставил чемоданы, спустился вниз, остановил другое такси и назвал адрес завода. Дорогой он с интересом разглядывал городской пейзаж. Коплан никогда не бывал в этой стране, но вид из окон машины казался ему знакомым: все кругом очень напоминало английский город, только солнце светило намного ярче, а температура была почти тропической.

Скоро такси въехало в промышленный район, застроенный заводами современной архитектуры со стеклянными фасадами.

Машина повернула, проехала вдоль ограды и остановилась перед зданием, где размещались административные службы «Гоулер Стал». Франсис расплатился с шофером, поднялся по лестнице и, пройдя через весьма величественную дверь, оказался перед старым, аристократической внешности швейцаром. Вероятно, бывшим дворецким.

Назвав свое имя и должность, Коплан сел в одно из роскошных кресел холла. После нескольких минут ожидания его чопорно проводили в кабинет генерального директора могущественной компании, почтенного Хилари Киллуэя.

Этот краснолицый джентльмен держался с характерным британским достоинством, состоящим из изрядной доли чопорности с примесью светской непринужденности.

«Отпрыск старинной семьи и обладатель оксфордского диплома», — определил Франсис, почтительно пожимая руку директора.

После обычных приветствий и нескольких общих фраз сэр Киллуэй вызвал по внутреннему телефону начальника отдела лабораторных исследований.

Через минуту на пульте у стола загорелась лампочка. Сэр Киллуэй нажал кнопку. Дверь открылась, и вошел мужчина с энергичным лицом и умными глазами. На вид ему не было и сорока.

— Поручаю вас мистеру Кемпси, вашему непосредственному начальнику, — произнес достопочтенный джентльмен, обращаясь к Коплану, и кивнул, давая понять, что аудиенция закончена. Коплан-Делькруа проследовал за начальником отдела в комнату с панелями красного дерева и с обитой кожей дверью.

— Вот мой кабинет, — заявил Кемпси, указывая инженеру на кресло для гостей. — Принимая во внимание конфиденциальный и, я бы сказал, секретный характер работ, проводимых в наших лабораториях, именно здесь обсуждаются все проблемы, относящиеся к исследованиям. Само собой разумеется, ваша работа, даже та, которая может показаться вам совершенно безобидной и рутинной, должна быть тайной для всех посторонних. Это строжайшее правило, и я буду вам признателен, если вы станете его придерживаться. Воздерживайтесь вне пределов «Гоулер Стал» от разговоров о своей профессии и обязанностях.

Коплан, сидевший напротив Кемпси, молча кивнул. Он знал, что некоторые работы на заводе засекречены. Поэтому он и заменил собой Делькруа.

Кемпси продолжал объяснения:

— Поскольку вы проделали долгое путешествие и прибыли только утром, я не стану утомлять вас подробностями. Сегодня у нас с вами просто ознакомительная беседа. Но из контракта с нами вам должно быть ясно, в каком отделе вы будете работать. Однако я думаю, что будет полезно привлечь ваше внимание к следующим моментам...

Он подался вперед, положил локти на стол и соединил ладони, прежде чем продолжить:

— Наш завод занимается производством редких металлов, таких как молибден, цирконий, титан и тому подобные. Все, что непосредственно касается металлов, необходимых для аппаратов и машин, используемых в области ядерной энергетики, интересует весьма изрядное количество людей. Мы занимаемся очень специфическими сплавами. Вы понимаете, о чем я говорю... Прошу вас помнить, что, став инженером нашей фирмы, вы вместе с тем становитесь прекрасной мишенью для многочисленных проходимцев, заинтересованных в результатах наших работ. Будьте осторожны в личной жизни... При малейшем подозрении обращайтесь ко мне. На этом пункте я настаиваю.

— Я прекрасно вас понимаю, — проникновенно сказал Франсис. — Можете на меня положиться.

— От этого зависит ваша безопасность, — продолжал Кемпси. — Ну что ж, я надеюсь, вы быстро привыкнете к нашим методам и к нашей атмосфере. Мне кажется, что взаимоотношения между людьми у нас сильно отличаются от принятых во Франции. Несмотря на менее... хм... непринужденные манеры, большинство ваших коллег очень любезные люди. Пойдемте, я вас представлю, хотя работу в лаборатории Ц-4 вы начнете только на следующей неделе.

Выйдя из кабинета, они прошли по службам предприятия и наконец вошли в тихий, пустынный коридор с покрытыми белой масляной краской стенами. На тяжелых стальных дверях были видны только кодовые обозначения: одна буква и одна цифра.

На середине коридор перегораживала решетка, у которой несли дежурство двое полицейских в форме и с автоматами.

Кемпси объяснил:

— За этой решеткой находятся наши лаборатории продвинувшегося этапа исследований. Работы совершенно секретные. В эту секцию можно войти, только имея специальный значок.

Делькруа снова кивнул.

Разумеется, Ц-4 находилась по эту сторону решетки.

— Вот мы и пришли, — сказал Кемпси, открывая тяжелую дверь.

Помещение оказалось большим, чем можно было предположить: примерно пятнадцать метров в длину и пять в ширину. Светло-серые стены и потолок ярко освещались люминесцентными лампами. Кроме рабочих столов, в лаборатории стояли шлифовальные и сверлильные станки, прессы, электронный микроскоп, оборудование для химического анализа — словом, все необходимое для изучения структуры и свойств металлов.

С десяток мужчин в белых халатах и зеленых защитных очках спокойно работали. Их движения были точными и размеренными. Равнодушно оглянувшись на вошедших, они немного оживились, когда Кемпси представил своего спутника: Делькруа, французский инженер, их новый коллега.

Последовал обмен рукопожатиями. Франсис заметил в глазах австралийских специалистов смесь любопытства, симпатии и легкой иронии. Сохраняя сдержанную, если не чопорную манеру держаться, которая вполне могла обескуражить сотрудников лаборатории, для кого принадлежность к французской нации обязательно означает легкомысленный нрав, он достал из кармана очки, надел их и окинул окружающих взглядом знатока.

Указав кивком на электронный микроскоп, он тихо сказал:

— Не очень новая модель... Увеличение всего в шестьдесят тысяч раз.

— Верно, — согласился Кемпси, слегка смутившись, — но для работы в этом отделе достаточно.

— Вы знакомы с протонным микроскопом, которым пользуются у нас? — осведомился Делькруа как о чем-то само собой разумеющемся.

— Да, естественно, но мы не можем себе позволить оснастить ими все лаборатории... Если не возражаете, мы оставим этих господ, а я покажу вам еще одну вещь, прежде чем вы покинете завод.

Он взял Франсиса под руку и жестом попрощался с сотрудниками лаборатории.

— У нас неплохое оборудование, — счел он нужным сообщить. — Самые современные и дорогие приборы, которые у нас есть, предназначены для важнейших направлений исследований и для лучших специалистов. Возможно, в один прекрасный день и вы получите возможность их увидеть.

Они вышли во двор, и Кемпси повел его к закрытой стоянке, где парковались машины служащих завода. Он остановился перед маленьким серым «Остином-850».

— Это для вас, — сказал он, показывая машину. — Можете пользоваться ею, как вам заблагорассудится. Все наши инженеры имеют такие же. Вам придется платить только за бензин и масло.

— Я в восторге, — совершенно искренне признался Франсис. — Я как раз собирался купить недорогую подержанную машину, но вы предупредили мои желания. С вашего позволения я возьму ее немедленно.

— Прошу вас.

— Значит, до понедельника, мистер Кемпси?

— До понедельника, мистер Делькруа. Мы начинаем в девять часов.

К себе Коплан вернулся на машине. Его квартира находилась в одном из жилых кварталов, расположенных в северном районе города.

Подробно осмотрев свое жилье, Коплан убедился, что эта квартира была больше той, которую он занимал в Париже, и имела все удобства. В ней могла бы жить семья из трех человек. Состояла она из светлой гостиной, примыкавшего к ней кабинета, библиотеки, спальни, ванной и кухни.

Франсис принялся разбирать свои чемоданы, убирать одежду в гардероб, перевешивать гравюры по своему вкусу и расставлять пепельницы.

Затем он принял душ и надел свежее белье и костюм.

Костюмы, купленные Делькруа, сидели на Франсисе так, словно были на него сшиты. Даже выбор галстуков оказался вполне удачным.

Решив сделать небольшой запас спиртного, Коплан вышел. На площадке его чуть не задела юная женщина, стремительно выбежавшая из соседней двери.

— О, простите! — сказала она. — Я не слышала, как вы вышли... Наверное, вы мой новый сосед?

— Да, с сегодняшнего утра. Поль Делькруа...

— Ханна Уоллис.

Они обменялись рукопожатием.

У нее было чистое овальное лицо, большие прозрачные глаза и рот с полными розовыми губами в форме лука. Темные волосы, зачесанные назад и стянутые красной шелковой ленточкой, подчеркивали чистоту лица. Тоненькая и хрупкая, она тем не менее имела соблазнительно пышную грудь, обтянутую легкой блузкой. Сколько ей было лет? Очевидно, от восемнадцати до двадцати пяти.

Ханна Уоллис тоже рассматривала Коплана.

— Делькруа, — повторила она. — Это французская фамилия.

— Я француз. Приехал сегодня утром на «Эспресс оф Бритен»... Слегка обустроился и решил отправиться на поиски ресторана. Вы не могли бы мне порекомендовать что-нибудь?

— Вы очень привязаны к французской кухне? — осведомилась она с милым жестом.

— Не особенно, но если в Аделаиде есть и такие, не откажусь.

— Есть один ресторан, — задумчиво произнесла она. — На Уэст-стрит.

— Это далеко отсюда?

— Четверть часа пешком. Естественно, вы еще не знаете город...

Она немного подумала и добавила:

— Пойдемте, я покажу вам дорогу.

Когда они вышли на улицу, Ханна сказала равнодушным тоном:

— Вам повезло: я должна ехать на Уэст-стрит. Хотите, я вас подброшу?

— Одну секунду, — сказал Коплан. — Полагаю, вы еще не успели поужинать. Проводите меня в этот ресторан и, поскольку мы соседи, воспользуемся случаем познакомиться получше.

Она бросила на него озабоченный взгляд.

— Если, конечно, вы не заняты, — продолжал Франсис с полуулыбкой. — Я забыл, что вы вылетели из своей квартиры, как циклон...

Лицо молодой женщины осветила детская улыбка.

— Вы знаете, тут виноват мой темперамент. На самом деле у меня нет особенно важных дел, но я делаю вид, что ужасно занята.

То, что Коплана заслали на другой конец света с ответственным заданием, еще не означало, что он обречен на полное одиночество. Кроме того, он не имел никаких предубеждений против австралиек и увидел во встрече со столь хорошенькой соседкой по площадке волю Провидения.

Он решительно заявил:

— Раз так, давайте пройдемся пешком. Впечатление о городе во многом зависит от того, как вам его показывают... Расскажите мне об Аделаиде, мисс Уоллис.

Глава 3

— Что вас заставило приехать в Австралию, Поль?

— Озеро Кадибарравирраканна.

— Простите?

— Да, это самое озеро. Пишется так, как произносится.

— Вы смеетесь надо мной?

— Вовсе нет. Однажды, еще ребенком, я рассматривал атлас и обнаружил это поразительное название. У меня разыгралось воображение, я спрашивал себя, как может выглядеть озеро, имеющее столь потрясающее название... Став взрослым, я решил удовлетворить свое любопытство на месте и приехал сюда.

Они перешли к десерту. Атмосфера ресторана располагала к интимной беседе.

Ханна, сбитая с толку серьезным тоном Делькруа, но все еще подозревая, что он над ней посмеивается, закурила сигарету и вежливо усомнилась:

— Я даже не подозревала, что инженеры бывают до такой степени романтичными, — сказала она с легкой улыбкой, выпуская дым. — А чем конкретно вы занимаетесь?

— Металлургией. Моя область — сплавы. Вы понимаете, о чем идет речь... Это то, что получается, когда сливаются... два металла...

— Поль! Когда вы говорите об этом, у вас слишком настойчивый взгляд.

Гримаска юной австралийки была неотразима. Коплан улыбнулся своей самой обаятельной улыбкой, от чего в углах его глаз появились морщинки, и с упреком прошептал:

— Вы меня плохо знаете, Ханна. Я могу одновременно рассказывать вам о технологии и любоваться вашим лицом. Если вы будете смешивать эти два совершенно разных предмета, то можете совершить ошибку... преждевременно.

Она бросила на него взгляд, доказывающий, что она прекрасно поняла скрытый смысл его фразы, но ей было слишком весело, чтобы изображать враждебность, которой вовсе не испытывала.

— Мне рассказывали, что французы весьма стремительны, и, кажется, вы подтверждаете это мнение. Вы женаты?

— Пока нет. Хотите кофе?

Она утвердительно кивнула. Коплан подозвал официанта, затем спросил:

— У вас были другие планы на этот вечер?

— Я собиралась сходить к подруге.

Взглянув на часы, Франсис сказал с сомнением:

— Может быть, теперь уже поздновато?.. Она вас больше не ждет. Открыты магазины, где можно купить джин или скотч?

— Да, на Кинг Уильям-стрит. Он закрывается только в полночь.

— Могу я снова злоупотребить вашей любезностью?

— Вы хотите, чтобы мы пошли туда вместе?

— Без вас путь покажется мне мрачным. Вы не можете так обойтись с бедным иностранцем.

У Ханны было слегка тревожное, но приятное ощущение, что она попала в сеть, невидимые петли которой с каждой секундой сжимают ее все сильнее. Смутившись, она испытывала смутное беспокойство и покорность. Однако ее спутник не выходил за рамки дружеской болтовни.

— Может быть, мне лучше вернуться домой? — мягко произнесла она, опустив глаза.

— Мы так и сделаем, когда сходим в магазин, — уверил Франсис. — Ведь мы соседи...

Официант принес кофе. Коплан спросил счет и сразу же расплатился.

— Ну что же, давайте сходим, — капитулировала Ханна и допила кофе.

Во время их прогулки она показала ему красивое здание Парламента, потом англиканскую церковь.

— Здесь есть и католическая, — подчеркнула она, проходя мимо собора. — Вы принадлежите к какой-нибудь конфессии?

Этот банальный вопрос вдруг напомнил Франсису, что он должен высказывать не свое мнение, не свои взгляды на религию, а мнение человека, за которого себя выдавал.

— Нет, — ответил он. — Я агностик, хотя меня и крестили.

Он на ходу взял руку Ханны. Она не отняла ее.

В магазине они кое-что купили. Кроме двух бутылок спиртного, Франсис взял молотый кофе, чай, сахар и шоколад. Ханна купила большую коробку «Клинекса» и две пачки печенья.

Они уложили покупки в большой бумажный пакет. Коп-лан захватил его и вместе с молодой женщиной вернулся на Куринга-роуд.

Когда они поднялись на свой этаж, Ханна нерешительно протянула Франсису руку.

— Зайдите на минутку, — пригласил он. — Мы должны разобрать наше добро, а то все тут перемешалось.

Она вошла.

Он разобрал покупки и уложил обратно в пакет то, что принадлежало его соседке. Та смущенно улыбнулась и снова попыталась проститься.

— Позвольте предложить вам стаканчик, — сказал Коп-лан. — Отпразднуем сразу мой приезд и нашу встречу, случившуюся в этот памятный день.

Ханна подумала, что невежливо отказываться от предложения, продиктованного столь благими намерениями. Молчаливо согласившись, она села в одно из кресел гостиной. Коплан пошел достать стаканы.

Проходя мимо Ханны, он нагнулся и поцеловал ее в губы, словно это было самой естественной в мире вещью. Поцелуй был долгим и нежным.

Ханна слегка вздрогнула, ее рука вцепилась в подлокотник кресла. Она широко раскрыла возмущенные глаза, но перенесла испытание, даже не пытаясь отвернуться. Едва переведя дыхание, она запротестовала:

— Поль... Вы... Вы даже не знаете, может быть, я помолвлена.

— Верно! — добродушно согласился он. — Так вы помолвлены?

— Э-э... Вообще-то я свободна...

— Очень рад, — заявил он и вернулся на кухню за льдом. — Вам виски со льдом или неразбавленное?

«Надо же взять себя в руки, — подумала Ханна. — Если этот дьявол француз думает, что добьется своего в первый же вечер, то он заблуждается».

— Неразбавленное, — бросила она с ноткой вызова в голосе.

Франсис занялся приготовлением напитков, не обращая на нее внимания. Заглянул в один шкаф, потом в другой, затем открыл кран.

Он вернулся, держа в руках по стакану, поставил их на столик, налил небольшую порцию скотча и подал стакан своей гостье.

— За наше мирное сосуществование, — сказал он, глядя на Ханну в упор.

Она увидела в его глазах веселый огонек и дерзость. Молодая женщина отпила глоток и заявила:

— Поль, мне лучше вернуться к себе. Вы холостяк и...

— О, конечно, — согласился он, протягивая обе руки, чтобы помочь ей встать.

Она приняла помощь и даже не поняла, как оказалась в его объятиях. Губы Коплана прижались к ее губам.

Сначала Ханна напряглась, но потом, охваченная сладким предчувствием неизбежного, сдалась. Ее руки помимо воли поднялись к сильным плечам Франсиса и обвили его шею, а глаза медленно закрылись.

Через несколько секунд он отпустил ее, чтобы мгновение спустя снова прижаться к ее нежным губам.

Ханна дрожала и злилась на себя за то, что поддалась колдовству. Понимая, что этот почти незнакомый человек воспользуется ее слабостью, она не могла собрать силы, чтобы бороться с его волей.

Франсис, покоренный гибкостью юного тела, прижимавшегося к нему, и выдавая свое желание, еще крепче сжал Ханну в объятиях, потом поднял ее и понес в спальню.

Кровь его запылала, и он забыл обо всем на свете.

* * *

Жизнь шла своим чередом. На заводе Делькруа успешно справлялся с работой, не вызывая у Кемпси ни малейших сомнений в своей компетентности.

В свободное время Коплан находил у Ханны все радости, которые может доставить опытная и иногда даже требовательная любовница. Она работала журналисткой, но жанр, в котором она писала, не требовал напряженного труда.

Все было бы превосходно, если бы через пару недель после приезда Коплана в Аделаиду не произошло заранее предусмотренное событие.

Возвращаясь из «Гоулер Стил» на своей машине, Франсис заметил, что за ним следят.

Чтобы облегчить «хвосту» работу, он ехал не очень быстро. Верный своему обычному маршруту, он доехал на Куринга-роуд. Там он нарушил программу: оставил машину в конце проспекта и зашел в пивной бар.

Облокотившись о стойку, Коплан заказал крепкий портер.

Через несколько минут в бар вошел мужчина, сел рядом и попросил английское пиво.

Франсис, ожидая продолжения, закурил и отхлебнул пива.

Незнакомец залпом осушил свой стакан и, расплачиваясь, уронил две или три монетки. Он держал под мышкой газеты, и это делало его неловким. Присев на корточки, он стал подбирать монеты. Франсис нагнулся, чтобы помочь. Собирая деньги, незнакомец выронил и газеты.

— Прошу прошения, — пробормотал он, протягивая Коплану одну из газет, словно она принадлежала тому.

— Ничего страшного, — сказал Франсис и не моргнув глазом взял экземпляр «Мельбурн геральд». Неизвестный поднялся, расплатился и ушел, не глядя по сторонам.

Вскоре Коплан вышел из бара, сел в «остин» и поехал домой.

Войдя в квартиру, он развернул газету и нашел приклеенную к третьей странице записку, написанную открытым текстом. Содержание ее гласило:

Понедельник, 21 час, угол Сентрал-стрит и Виктория-авеню. Черный «форд», две последние цифры номера 45. Суббота, 20 часов, бензозаправочная станция «Уэбстер сервис», Гленегл-роуд, д. 1082. Следовать за человеком с «Сидней морнинг телеграф». Следующий понедельник, 19 часов. Почтамт 2-го округа, окошко отправления телеграмм. Те же инструкции.

На лице Франсиса отразились облегчение и удовлетворение.

Вероятно, его «корреспонденты» не имели фотографии настоящего Делькруа. Вероятно, но не наверняка.

Возможно, они ее и имели, но решили начать двойную игру.

Система последовательных встреч была одним из традиционных приемов советской разведки: если первый контакт не состоится, то указано время и место второго и третьего. При первой встрече агенту передают расписание «регулярных», «запасных» и «экстренных» контактов, а тем временем присматриваются к нему, прощупывают во время бесед, не вышли ли они по ошибке не на того человека, которого привело сюда случайное стечение обстоятельств, или на агента спецслужбы противника, занявшего место их человека.

Поскольку Коплан имел весьма мало информации о тайной деятельности Делькруа, он подвергался большому риску. И так будет до конца.

* * *

Согласно полученным указаниям, в следующий понедельник Коплан остановил свой «остин» на Виктория-авеню и дошел пешком до Сентрал-стрит.

Ему пришлось соврать Ханне, удивлявшейся, что он выходит один, хотя они жили почти по-семейному. Малышка была очень мила, но пришло время, когда она не должна мешать профессиональной деятельности Франсиса, пусть даже это повредит их идиллии.

В назначенное время черный «форд» появился на перекрестке. Свернув, он остановился у тротуара Сентрал-стрит.

Сунув руки в карманы, Коплан небрежным шагом подошел к машине, открыл дверцу и сел.

Без единого слова и даже не взглянув на него, водитель отъехал. Через несколько минут, когда лимузин выехал на оживленную артерию, человек за рулем заговорил:

— Меня зовут Джефферсон Райс. Где вы родились? Коплан почувствовал легкое покалывание в горле.

— В Сен-Дени, восьмого февраля тысяча девятьсот тридцать третьего года.

Райс никак не прореагировал. Коплан продолжал:

— Вы долго выжидали... Я приехал в Аделаиду почти три недели назад.

Он краем глаза посматривал на водителя. Райс выглядел лет на сорок, не меньше. Черты и выражение худого лица выдавали привычку к постоянному нервному напряжению, как у всех, кто занимается тайной деятельностью.

Райс тихо ответил:

— Мы никогда не торопимся с контактом. Вновь прибывшему необходимо некоторое время «повариться» в атмосфере города. Это позволяет ему избегать оплошностей. Как идут дела в «Гоулер Стил»?

— Вполне нормально, но, как вы должны догадаться, я зачислен во второстепенную лабораторию, где не происходит ничего интересного.

— Это было предусмотрено. Работайте максимально прилежно и старайтесь запоминать все, что говорят о Вумере и Монтебелло. Вы на своем месте, и это главное. Вашей главной работой займетесь позднее.

— Хорошо. Но если бы я уже сейчас знал, чего вы от меня ждете, я мог бы действовать соответствующим образом.

— Не беспокойтесь, в надлежащее время вас проинформируют.

Райс говорил решительным, не допускающим возражений тоном.

Держа руль одной рукой, советский агент достал из кармана конверт.

— Вот подробные инструкции относительно будущих контактов, — продолжил он. — До дня "Д" мы будем встречаться раз в две недели. Этого достаточно. Вы знаете, что контрразведка более нервозна перед испытаниями, чем после них. На этом мы и сыграем. Есть вопросы?

Коплан подумал и заявил:

— Нет... Полагаю, впредь я буду поддерживать связь только с вами?

— Да, кроме чрезвычайных случаев, — ответил Райс. — Я высажу вас на окраине этого парка.

Он остановил машину и, не подав руки, простился с Копланом.

— Спокойной ночи, Делькруа.

Франсис кивнул и вышел из машины. «Форд» уехал.

Шагая по тротуару вдоль одного из зеленых массивов, окружающих Аделаиду, отделяя город от предместий, Коплан подумал, что Джефферсон Райс ничего не сказал о деньгах.

Возможно, Делькруа добровольно согласился стать шпионом — по своим политическим убеждениям и совершенно бескорыстно? Вполне допустимо.

Вумера... База запуска телеуправляемых ракет Британского содружества, расположенная в пустыне, в четырехстах километрах к северо-западу от Аделаиды. Монтебелло — маленький архипелаг у западного побережья Австралии, где англичане занимаются ядерными испытаниями.

Какие же секреты интересовали Райса на этом огромном полигоне?

На такси Коплан доехал до Виктории-авеню, где оставил свой «остин», и вернулся домой.

Ханна ждала его, надув губы: ее лицо не предвещало ничего хорошего.

— Хотела бы я знать, какие у тебя дела в такой час, — язвительно сказала она. — Тебе понравится, если я буду шляться по вечерам под предлогом...

Франсис закрыл ей рот решительным поцелуем, и это сразу положило конец ее упрекам.

Через час Ханна, валившаяся с ног от изнеможения, вернулась к себе.

* * *

В ту ночь, как и в другие, группы «Гоулер Стил Лтд» работали с полной отдачей, особенно в лабораториях, расположенных за решеткой, в запретной зоне.

В отделе С-12 инженеры и химики непрерывно гнали опыты — их подстегивали сроки.

Один из специалистов, по имени Маркус Фоллс, фотографировал через микроскоп металлические поверхности, освещенные ярким лучом, высвечивающим рельеф.

Никто из работавших рядом и не догадывался, что дирекция завода вовсе не заказывала эти снимки и что получит их не начальник отдела лабораторных исследований Дейл Кемпси, а совсем другой человек.

Глава 4

Маркус Фоллс был необычным человеком. Высокий худой мужчина сорока пяти лет, он был некрасив: коротко остриженные рыжие волосы и странный нос с большими волосатыми ноздрями, на котором сидели очки с большими круглыми стеклами.

Поскольку Фоллс много лет возглавлял лабораторию на огромном сталелитейном предприятии в Шеффилде, в Великобритании, в фирме большее значение придавали его профессиональным качествам, чем неприятному лицу.

Коллеги, составившие о нем мнение раз и навсегда, не старались завоевать его расположение, равно как и не старались доставлять неприятности. Фоллс был бесцветным человеком. Он обладал редким даром оставаться настолько незаметным, что сослуживцы относились к нему примерно как к мебели.

Фоллс это знал. Мало того, он сам терпеливо создавал эту стену равнодушия вокруг своей персоны. Он едва слушал, что ему говорили, не проявляя ни малейшего интереса к делам других, смотрел на случайного собеседника мутным взглядом, раздражая равнодушием; подобной манерой он создал себе репутацию отпетого эгоиста.

Пользуясь холодным отношением коллег, Маркус Фоллс мог в их присутствии заниматься незаконными делами, которые весьма высоко оценивались людьми, не имеющими к фирме никакого отношения.

Порой Фоллс испытывал тайный страх, особенно в те моменты, когда проходил через решетку под охраной часовых.

Как и многие ученые, отдающие свои силы созданию смертоносного оружия, способного уничтожить всю планету, и в то же время разводящие рыбок в аквариумах, Фоллс испытывал ужас при одной мысли о насилии. Он никогда в жизни не дрался и боялся боли.

В ту ночь Фоллс находился в особенно отвратительном настроении. Он с нетерпением ждал окончания смены. В семь часов утра, когда можно было покинуть лабораторию, его уже колотило.

Тем не менее он спокойно вышел из «Гоулер Стил», вернулся домой на своем «остине» и безуспешно попытался заснуть.

Через час он отказался от своих попыток, принял душ, оделся и пошел в «Крейзи-бар», но даже три порции виски, выпитые почти подряд, не смогли улучшить настроение.

Он исподтишка оглядел посетителей и решил уйти. Сев в автобус, он вышел через три остановки и взял такси.

Скоро отпустив машину, он снова сел в автобус. Почти полностью уверенный, что слежки не было, а если и была, то он сумел оторваться, Фоллс наконец почувствовал усталость и слегка успокоился.

Он вошел в пивной бар с отдельными кабинами, заказал кока-колу, развернул газету и стал читать.

Примерно через четверть часа между кабинками, ища кого-то глазами, прошла девушка. Заметив Маркуса Фоллса, она села напротив.

— Хелло, — сказала она вполголоса.

Фоллс поднял на нее далекий взгляд и с обычным лаконизмом, очень сдержанным тоном, ответил ей: «Хелло».

— Спасибо за теплый прием, — язвительно сказала молодая женщина, чье чувственное лицо и привлекательные формы заслуживали большего внимания со стороны даже самого равнодушного к женскому шарму мужчины.

— Что хотите выпить? — невозмутимо спросил Фоллс.

— Джин.

Он постучал монетой по стакану, подзывая официанта. Сделав заказ, он произнес:

— Ваши последние фото — те, которые я сделал, — просто замечательны. Мне кажется, они передают не только совершенство вашего тела — это легко... — но и вашу индивидуальность, Энн.

Запоздалый комплимент, казалось, не смягчил девушку.

— Надеюсь, вы их принесли, Маркус? — спросила она с оттенком коварства.

Подошедший официант равнодушно поставил на стол джин и ушел. Фоллс ответил:

— Разумеется, принес. Я хочу преподнести вам серию увеличенных снимков, но доставьте мне удовольствие, не вынимайте их здесь. Вы догадаетесь почему.

— Ну и что? — спросила Энн почти агрессивно. — Что удивительного в том, что танцовщица из мюзик-холла сфотографирована почти голой?

Интонации голоса выдавали вульгарность натуры, которую скрывала внешняя элегантность. Макияж смягчал циничный рисунок губ этой блондинки в облегающем светло-сером летнем костюме.

Фоллс вынул из внутреннего кармана желтый конверт, похожий на конверты магазинов фирмы «Кодак», в которых клиенты получают снимки, проявленные и отпечатанные в мастерских фирмы.

Едва Фоллс протянул конверт собеседнице, та быстро схватила и проворно сунула его в сумочку.

— А другая серия? — спросила она. — Когда я получу ее?

— Не раньше чем через три недели. У меня сейчас очень много работы.

Энн ухмыльнулась.

— Очевидно, такому артисту, как вы, — процедила она, — женщины не дают прохода?.. Где я вас увижу?

— Там же, где и в прошлый раз, если это вам подходит.

— О'кей. Это было очаровательно. Время то же?

— Да.

Энн выпила джин глотком — прием профессиональной проститутки, встала, чмокнула Фоллса в лоб и ушла.

Инженер задумчиво посмотрел на ее покачивающиеся бедра. Эта девица его изумляла.

* * *

Смешавшись с толпой, Энн сразу перестала думать о нем. И на углу Мюррей-стрит села в автобус.

Девушка вышла через двадцать минут в жилом квартале на западе города, немного прошла пешком и по трем ступенькам поднялась в свой дом.

Она прошла через гостиную, опустилась на диван, сняла телефонную трубку, но передумала. Положив ее обратно, она достала из сумочки конверт, переданный Маркусом Фоллсом, и сунула его в альбом с фотографиями, лежавший на нижней полке журнального столика.

Вернувшись на диван, Энн сбросила туфли, устроилась поудобнее и поставила телефон на колени. Она набрала две первые цифры номера, но необычный шум в прихожей заставил ее нахмуриться. Снова отставив телефон, она встала, перешла комнату, резко распахнула дверь и отшатнулась в изумлении.

Перед ней стоял незнакомый мужчина, грузный, с суровым лицом, в коричневой шляпе. В правой руке он держал пистолет, дуло смотрело в сторону Энн. Оружие являлось предупреждением.

У молодой женщины перехватило горло и расширились глаза. Незваный гость в коричневой шляпе пошел на нее, заставляя отступить в центр комнаты. Он захлопнул за собой дверь и произнес:

— Отдай снимки.

Энн открыла рот, чтобы закричать, но резкая пощечина отбила у нее желание звать на помощь. Неизвестный схватил девушку за руку, дотащил до дивана и с силой швырнул на подушки.

— Не будем терять время, — проскрипел он. — Я знаю, что фото у тебя, что ты одна в доме и что я легко могу заткнуть тебе пасть, если ты попробуешь позвать на помощь. Отдай снимки или покажи, где они спрятаны.

Охваченная внезапной яростью, оскорбленная тем, что он обмелился поднять на нее руку, танцовщица, выставив ногти, бросилась на противника. Но атака не застала его врасплох. Он остановил девушку, толкнув ладонью в лоб, от чего она полетела навзничь на диван.

— Не будь смешной, — буркнул он, поглядывая на нее загоревшимися глазами, и сунул пистолет в карман. — Ты что, думаешь, что последнее слово останется за тобой? Отвечай, или я обещаю, что тебе придется плохо. Где снимки?

Неукрощенная Энн, прерывисто дыша, смотрела на него полным ненависти взглядом и не собиралась говорить.

— Крутая, да? — усмехнулся толстяк с притворным добродушием. — Если ты заставляешь меня прибегать к грубым методам...

Не закончив фразу, он бросился на Энн, схватил за руки, заломил за спиной и, удерживая одной рукой, поставил жертву на ноги, несмотря на отчаянное сопротивление. Разорвав свободной рукой блузку, он стал ощупывать груди Энн, тихо бормоча сам с собой:

— Обычно именно сюда они прячут свои личные бумажки... любовные послания... Эта, должно быть, исключение из правила. Правда, между ее сиськами не особо много места. Спасибо за приятные минуты...

Он коротко хохотнул — девушка яростно отбивалась, — сжал ее крепче, но не стал продолжать грубые ласки слишком долго.

Быстро нагнувшись, он стал шарить у танцовщицы под юбкой. Нижнее белье девушки ограничивалось одними трусиками — чулок она не носила. Ничего не найдя, толстяк задержался, шаря рукой в самых интимных местах Энн, хотя та извивалась, пытаясь ускользнуть от похотливых поисков и осыпая его отборной руганью. Вдруг поняв, что эта борьба возбуждает в нем вожделение, имеющее мало общего с целью поисков, незнакомец справился с собой.

— Куда ты их дела? — спросил он в последний раз. Сообразив, что возбуждает мужчину, Энн бросила на него двусмысленный взгляд.

— Не понимаю, о чем вы говорите, — заявила она, — но если вам нравится искать, то продолжайте...

— Грязная шлюха, — буркнул он и отпустил ее. Хуком левой он отправил ее на диван. Она упала, словно тряпичная кукла, и осталась лежать неподвижно.

Толстяк задумчиво, с презрением осмотрел ее сальными глазами, задержавшись взглядом на участках голой кожи, видневшихся из-под одежды девушки, потом, сделав над собой усилие, отвернулся, не желая поддаваться поднимавшемуся желанию.

Он начал обыск содержимого сумочки Энн. Ничего там не обнаружив, он расширил зону поиска, но ни в мебели, ни в книжном шкафу снимков не оказалось.

— Однако она могла спрятать их только где-то здесь... — раздраженно пробурчал он про себя.

Он упорно продолжал обыскивать комнату метр за метром. Скоро взгляд его упал на журнальный столик. Его неприятные черты выразили досаду. Как же он не подумал об этом раньше...

Присев на корточки, он взял альбом, открыл его и довольно заворчал, увидев желтый конверт. Быстрый осмотр подтвердил, что там находятся те самые снимки, за которыми он явился.

Толстяк сунул конверт в карман, поправил шляпу и, подойдя к Энн, грубо шлепнул ее по бедру, но это не привело ее в чувство.

— Прощай, красотка, — тихо сказал он. — Спасибо за все.

И вышел так же бесшумно, как вошел.

Энн очнулась и начала с того, что медленно ощупала голову. В мозгу плавал туман, рот пересох, а руки и ноги были ватными. Она села с душераздирающим стоном. Осмотревшись по сторонам, молодая женщина пришла в себя, мысли ее прояснились... Конверт!

Она тотчас поняла, что снимки исчезли — на ковре валялся раскрытый альбом.

Несколько секунд Энн сидела в полной прострации, глядя в пустоту. Который час? Часы на журнальном столике показывали половину седьмого. За окнами было еще светло.

Подавленная, Энн опустила голову. Ее блузка была разорвана, юбка задралась до бедер. Она машинально попыталась застегнуть блузку. В голове проносился целый рой мыслей.

«Гнусный тип... Забрав снимки, он поставил меня в ужасное положение... Что же теперь делать?»

Преодолевая слабость, она сумела встать на ноги. Она сняла трубку телефона и услышала гудок. Непрошеный гость не перерезал провод.

Челюсть ныла, лоб гудел, но молодая женщина набрала номер.

— Я хотела бы поговорить с Вилли Клюгом, — выговорила она, похолодев от напряжения, когда ей ответили.

— Кто его спрашивает?

— Энн Лекстер.

— Одну секунду, я посмотрю, здесь ли он, — буркнула какая-то мегера.

Вскоре в трубке зазвучал мужской голос:

— Ты получила товар?

— Хм... И да, и нет. Приезжай немедленно.

— Что случилось?

— Объясню при встрече... Приезжай скорее.

— Я буду через десять минут.

Энн положила трубку. Жизнь показалась отвратительной. У нее даже не осталось сил переодеться.

Все же она прошла в ванную ополоснуть лицо. Почувствовав себя несколько лучше от холодного умывания, она переоделась в легкое платье.

Молодая женщина причесывалась, когда перед бунгало остановилась машина. Энн, чувствуя, как сжался желудок, пошла навстречу гостю.

Маленький и коренастый Клюг клетчатым костюмом и хитрым красным лицом напоминал букмекера.

Острые глазки всматривались в лицо Энн.

— Что случилось? — спросил он, войдя в прихожую.

— Я встретилась с Фоллсом, и он передал мне снимки, но...

— Это он тебя так разукрасил?

— Нет, не он... Вилли, послушай меня. Снимки украли.

— Что?!

Клюг с такой яростью, хриплым голосом рявкнул это слово, что Энн побледнела и начала лихорадочно объяснять:

— Как только я вернулась домой, ко мне ворвался мужчина. Я собиралась позвонить тебе, а перед этим спрятала конверт, не собираясь оставлять его в сумочке. Как раз в тот момент, когда я набирала номер, послышался шум. Я подбежала к двери. Он стоял там с пистолетом в руке. Высокий, здоровенный... Он втолкнул меня в комнату, потом избил, стараясь заставить сказать, куда я спрятала фотографии. Клянусь, я ничего ему не сказал... Но он ударил меня кулаком в лицо, и я потеряла сознание. Наверное, он перерыл всю комнату... Я спрятала конверт в альбом на журнальном столике, и он его нашел. Когда я очнулась, он уже исчез.

Клюг прочистил горло и, не владея собой, яростно заорал:

— Как он выглядел, этот тип?

— Выше меня на голову, в темной шляпе, костюм...

— Я не прошу тебя описывать его гардероб! — рявкнул Клюг. — Его внешность... Блондин, рыжий, молодой, старый...

— Но... Ты что, думаешь у меня было время рассматривать его лицо и форму ушей? У него была довольно противная физиономия, огромные ручищи, возраст не старше тридцати пяти. Это все, что я могу сказать.

— И у тебя нет оружия, так? Великолепно! Первый встречный вваливается к тебе, как в кабак, навешивает тумаков, спокойно выкрадывает снимки, а ты позволяешь ему это сделать! Черт побери! Кто мне подсунул эту дуру?

Клюг подошел к Энн и, сильно тряхнув, проскрежетал:

— Ты отдаешь себе отчет в том, что ты наделала, идиотка чертова? Товар от Маркуса Фоллса! Документы, которые босс ждет, грызя от нетерпения ногти! А ты позволяешь себя избить и обокрасть, вместо того чтобы умереть, но не потерять снимки! Ты хоть понимаешь, во что это тебе обойдется?

Он резко толкнул помощницу на подушки дивана, потом, постепенно овладев собой, достал платок и вытер лоб.

Перепуганная Энн не могла произнести ни слова в свое оправдание.

Клюг начал расхаживать по комнате.

— Где состоялась встреча с Фоллсом? — спросил он уже более спокойно.

— В маленьком баре на Маркет-стрит, как и было условлено.

— Выйдя оттуда, ты не заметила за собой «хвост»?

— Нет.

— Поздравляю! Просто дебютантка... Чему вас учат в спецшколе? Если весь твой выпуск состоит из таких, как ты, наше дело труба!

— Ничто не доказывает, что он следил за мной.

— Правда? Может, этот тип случайно зашел сюда после того, как ты встретилась с Фоллсом и он передал тебе товар?

Девушка не сказала ни слова. Насмешливый тон Клюга оскорблял ее. Она проверила, что на Маркет-стрит «хвоста» за ней не было, да что толку утверждать?

Клюг немного подумал и вдруг мстительно заявил:

— Вывод совершенно ясен: ты провалилась, засветилась, погорела. Ты больше не можешь работать в этой стране. Если ты рыпнешься хоть на миллиметр, ты провалишь и меня! Как знать, может быть, это уже произошло... В общем, надо радикально поменять приемы для организации следующего контакта с Фоллсом. Дай мне твою сумку.

Она протянула ее, держа за ремешок. Клюг зажал его между большим и указательным пальцами, положил сумочку на журнальный столик, достал из кармана маленький пульверизатор, похожий на те, в которых выпускают аэрозоль против насекомых, и побрызгал на лакированную поверхность составом, проявляющим отпечатки пальцев.

Внимательно осмотрев, он буркнул:

— Конечно... Это профессионал. Он стер свои отпечатки.

Он раздраженно бросил сумочку на кресло и, злобно глядя на Энн, процедил:

— В этой операции меня больше всего беспокоит то, как хорошо подготовил дело парень, захвативший снимки... Очевидно, он был в курсе наших отношений с Фоллсом и выжидал... В нужный момент он появляется и перехватывает наш товар, прекрасно зная и другие снимки, раз наш поставщик работает в самом источнике. Значит, твой вор решил нас эксплуатировать. Он отнял у тебя информацию, которую не мог добыть сам.

Клюг скрестил руки.

— Ты догадываешься, что это означает? — язвительно осведомился он. — Это значит, что он повторит свой прием!

Энн, пытаясь загладить свою вину и избежать серьезного наказания, неуверенно предложила:

— В таком случае я могу послужить приманкой?

Клюг саркастически ответил:

— Ты? Думаешь, этот тип появится еще раз после того, что он с тобой проделал? Нет, он не вчера родился, поверь мне... Он отлично понимает, что ты стала непригодной для дела, и, если появишься в операции снова, это будет означать западню. Ты вышла из игры, старушка. Я справлюсь без тебя, так будет надежнее.

За окнами смеркалось. Клюг задернул шторы, потом включил верхний свет и, снова посмотрев на молодую женщину с досадой, к которой примешивалось презрение, посоветовал:

— Не высовывай нос на улицу без моего разрешения... Когда я немного разберусь, дам тебе знать.

Опустив плечи, он пошел в прихожую, резко хлопнула входная дверь.

Быстрым шагом Клюг шел по маленькой аллее, ведущей к улице.

Когда он открывал дверцу машины, послышался резкий короткий звук. Пуля ударила в кузов в трех сантиметрах от его головы.

Даже не всмотревшись в темноту, Клюг впрыгнул в машину и стрелой сорвался с места.

Глава 5

В лаборатории Ц-4 «Гоулер Стал Лтд» Поль Делькруа добросовестно занимался порученной ему работой. В частности ему приходилось подвергать образец сплава испытанию с температурой и проверять после каждого ее повышения на сто градусов сопротивляемость сплава на сжатие.

Открылась стальная дверь, вошел Дейл Кемпси.

— Джентльмены, сэр Киллуэй только что сообщил мне, что текущая программа исследований должна быть полностью выполнена до пятнадцатого сентября, — заявил начальник отдела, завладев всеобщим вниманием. — Если кто-то из вас считает, что сроки слишком жестки, чтобы завершить личное задание, зайдите в мой кабинет между десятью и одиннадцатью часами для утренней смены, между двадцатью и двадцать одним для ночной. Мы совместно обсудим проблемы сроков.

Сотрудники лаборатории встретили эту информацию неоднозначно. Большая часть опасалась, что не успеет закончить работы за столь короткий срок.

Из слов Кемпси Коплан заключил, что событие состоится вскоре после пятнадцатого сентября. Начальник направился к нему.

— Вы довольны своей работой? — любезно осведомился Кемпси, положив руку ему на плечо.

Делькруа сдержанно улыбнулся.

— Вполне, — ответил он. — Единственное, что мне не нравится, что мои занятия — чистая рутина и у меня нет возможностей для личной инициативы.

— Я знаю, — сказал Кемпси немного тише. — Я вполне согласен с вами, что опыты, которые вы делаете, не требуют столь высокой квалификации, как ваша, и могут показаться вам скучными. Но всему свое время. Вы должны пройти все ступени; таковы правила нашей фирмы. Потерпите несколько недель и покажите, на что вы способны, даже если выполняете маловажные задачи. Рано или поздно вас переведут в отдел фундаментальных исследований.

— О, только не подумайте, что я сгораю от честолюбия! — скромно сказал Делькруа. — Регулярные измерения, графики тоже важны, и кто-то должен это делать. Однако для меня главное — конкретные цели. Меня это очень стимулирует. Поскольку я все-таки чувствую себя в вашей стране немного одиноко и не имею ни друзей, ни знакомых, работа занимает в моей жизни главное место, и я бы хотел, чтобы она приносила удовлетворение.

— Разумеется... Я понимаю, вы чувствуете себя одиноко и ваша жизнь не изобилует развлечениями, но дела мало-помалу пойдут лучше, вот увидите.

— Не сомневаюсь, — произнес Делькруа, бросив на него неопределенный взгляд.

В мельбурнской штаб-квартире спецотдела криминальной полиции, этой британской контрразведывательной службы, конкурирующей с МИ-5 и призванной вместе с ней охранять ядерные секреты, старший инспектор Рой Чепс, скрывая под внешней флегматичностью напряженное внимание, слушал доклад своего сотрудника, инспектора Вейна:

— Скажу откровенно, ничего подобного я не ожидал, — рассказывал тот. — Поскольку, согласно полученным инструкциям, я должен заниматься Маркусом Фоллсом, я начал наблюдение, когда он вышел из завода. Вернулся он прямо домой, и можно было предположить, что он проспит до трех-четырех часов дня, как обычно, когда работает в ночную смену. Однако он вышел из дома около одиннадцати утра. Зашел в «Крейзи-бар», через несколько минут вышел. Я сразу заметил его необычное поведение. Он выглядел встревоженным, нервозным...

Вейн прикрыл рот ладонью, кашлянул и продолжал:

— Мне пришлось начать преследование... Уверяю вас, он заставил меня попотеть. Он явно старался оторваться от наблюдения, перескакивая с автобуса в такси и обратно. Детали я опускаю... Наконец он вошел в одну пивную на Маркет-стрит, пробыл там не более пятнадцати минут. Вновь появилась одна наша знакомая. Догадываетесь кто? Энн Лекстер...

Чепс кивнул и заметил:

— Довольно долго она вела себя тихо. Я уже думал, что она завязала.

Вейн смахнул пылинки со своей коричневой шляпы, поморщился и сказал:

— Мы каждый раз думаем, что они восстановят девственность и вернутся на прямую дорогу, но каждый раз ошибаемся... Короче, когда Энн вышла из бара, я решил заняться ею, поскольку, на мой взгляд, весьма сомнительно, что ее появление в баре — случайность. Я не спускал с девицы глаз, можете мне поверить. С Маркет-стрит она вернулась прямиком домой. Я вошел в ее бунгало чуть ли не за ней по пятам. И вот результат...

Он указал кивком на желтый конверт, который положил на стол в начале разговора. Инспектор Чепс наклонился, взял конверт и задумчиво повертел в руках.

— Все-таки я никогда не пойму человеческую психологию до конца, — пробормотал он. — После пятнадцати лет службы мне все еще приходится удивляться. Какие бы меры безопасности ни принимались, почти любой, кто участвует в работах, имеющих отношение к национальной обороне, является потенциальным шпионом. Следовало бы приставить к каждому по «ангелу-хранителю».

— Для этого надо в несколько раз увеличить наши штаты...

— А Министерство финансов противится всякому увеличению нашего бюджета, — протянул Чепс.

В дверь тихо постучали, и вошел представитель австралийской службы безопасности Баннерс.

— Добрый день, господа.

— Добрый день, мистер Баннерс, — ответили оба детектива Скотленд-Ярда.

— Вы меня вызывали?

— Да, — ответил старший инспектор и протянул конверт. — Вот те самые снимки. Покажите их вашим научным консультантам. По всей вероятности, речь идет о краже секретной информации... А теперь договоримся, должны ли мы арестовать виновного или у вас есть другие планы?

Баннерс, который уже был в курсе дела из предварительного телефонного разговора, наморщил лоб.

— Маркус Фоллс, — пробормотал он. — Ему известно, что снимки не дошли по назначению?

— Очевидно, нет, — сказал Чепс. — Инспектор Вейн сумел отнять их... хм... неортодоксальным способом у одной молодой женщины по фамилии Лекстер. Она простой связник и, понятно, не сочла нужным предупреждать Фоллса о случившемся... Адресат тоже воздержится от этого, иначе Фоллс может отказаться от дальнейшего сотрудничества.

— Тогда оставим все как есть, — заявил Баннерс. — Фоллс очень нужен «Гоулер Стал». Пусть спокойно работает — по крайней мере пока.

— Как? — удивился Вейн, откинувшись на спинку стула. — Вы не собираетесь обезвредить этого мерзавца?

Баннерс покачал головой:

— Нет... Зачем его арестовывать? Он нам нужен на свободе. Хозяева Лекстер обязательно выведут ее из игры, а связь с Фоллсом поручат другому агенту. А мы будем его поджидать.

— Кстати, — вступил в разговор Вейн, — забыл рассказать. Предположив, что, очнувшись, Энн Лекстер позовет на помощь, я остался поблизости, и, разумеется, скоро явился Вилли Клюг. Я дождался, пока он выйдет, и всадил пулю в кузов его машины, чтобы он не забывал, что имеет дело с конкурирующей сетью.

— Отличная тактика, — одобрил старший инспектор Чепс. — Лучше доводить американцев до кондиции исподтишка, чем выступать против них официально. Наверху совершенно не хотят ссориться с ЦРУ. В последнее время наши отношения с Вашингтоном и так складываются не лучшим образом.

— Вот видите, — сказал Баннерс, обращаясь к Вейну. — Оставив Фоллса на свободе, мы выигрываем. Мы не знали, что он продает промышленные секреты именно американцам, а теперь знаем, как себя вести. К тому же на поверхность выплывут не известные до сих пор агенты, которые должны будут восстановить с ним связь... За две недели до события мы проведем большую чистку.

— Все-таки обидно, — пожаловался Вейн. — Мы часто работали с этими парнями рука об руку, а теперь вынуждены с ними драться.

— Что вы хотите, — вздохнул Чепс. — Перед войной технологической «холодная» война отступает на второй план, и тут уж нет ни союзников, ни друзей... Между нами, если ЦРУ действует на территории Содружества, то и наша агентура в Штатах тоже не сидит сложа руки, давайте это признаем. Даже внутри одной страны фирмы без смущения используют шпионаж, чтобы обойти конкурентов. Это один из парадоксов нашей эпохи.

Баннерс беззвучно засмеялся.

— Однако Штаты и Великобритания продолжают сотрудничество в области разведки против третьих стран, — подчеркнул он. — Ядерная физика диктует поведению специалистов новые нравы. Этот Маркус Фоллс, например... Кто бы мог предположить, что человек таких способностей, с безупречным прошлым и скорее робкий по характеру, докатился до предательства? И вы лучше меня знаете, что это не единичный случай.

— Именно это я имел в виду, — согласился Чепс. — Промышленный шпионаж превратился в настоящую эпидемию. Можно подумать, что все ученые свихнулись.

— В общем-то, есть от чего, — начал Вейн, но телефонный звонок помешал закончить мысль.

Старший инспектор снял трубку.

— Рой Чепс. Слушаю.

Он услышал щелчок, а потом официальный голос:

— Говорит управление полиции южного округа. Передаю трубку инспектору Даффлингсу...

В трубке зазвучал другой голос:

— Алло! Старший инспектор Чепс? Это Даффлингс. Мне очень жаль, но вынужден сообщить вам, что убит один из инженеров «Гоулер Стил».

Чепс выпрямился, лицо его посуровело.

— Что вы сказали? Как его имя?

— Маркус Фоллс. Его тело нашли на стройке в предместье Аделаиды, рядом с рекой Торренс. Согласно первым заключениям экспертов, он был убит сегодня, около половины восьмого утра.

Глядя на Вейна и Баннерса, Чепс произнес в трубку:

— Спасибо за сообщение, Даффлингс. Я вылетаю немедленно и буду в Аделаиде через три часа.

— Прекрасно. Буду ждать вас в управлении.

Чепс положил трубку, глубоко вздохнул и сообщил новость коллегам:

— Сожалею, Баннерс, но наши планы не осуществятся: наш друг Фоллс убит сегодня утром.

* * *

В конце дня черный полицейский «бентли» въехал во двор «Гоулер Стил Лтд».

Роя Чепса и Стенли Вейна немедленно проводили в кабинет сэра Киллуэя. Они со сдержанным сочувствием сообщили генеральному директору о смерти инженера Фоллса.

Сэр Киллуэй, будучи образцовым джентльменом, воспринял новость очень хладнокровно. Он поднял брови, поджал губы и проронил:

— Этому человеку будет трудно найти замену. Это было единственным комментарием.

Затем он охотно ответил на вопросы Чепса. Сотрудник спецотдела полиции выполнял эту формальность исключительно потому, что таковы были правила. Он прекрасно знал, что генеральный директор не будет интересоваться личной жизнью своих служащих, однако хотел узнать имя непосредственного начальника Маркуса Фоллса.

После беседы детективов проводили к Дейлу Кемпси. Тот лучше знал своих подчиненных, но именно о Маркусе Фоллсе мог сказать меньше, чем об остальных. В силу своего характера покойный не любил откровенничать.

— Может быть, его коллеги знают больше? — предположил Чепс.

— Допросите их, — предложил Кемпси, — но я сильно сомневаюсь, что и они вам что-то скажут. Фоллс был замкнутым человеком, и его отношения с коллегами ограничивались исключительно служебными интересами.

Полицейские расположились в кабинете секретарши, смежном с кабинетом Кемпси. Смерть Фоллса ставила перед ними сложную проблему. Кто был заинтересован в его ликвидации? Во всяком случае, не те, на кого он работал!

Чепс и Вейн поочередно допросили всех сотрудников лаборатории С-12. Они получили только подтверждение мнения Кемпси и узнали, что коллегам Фоллса ничего не известно о его личной жизни. Большинство из них даже не знали, женат он или холост, и его смерть, кажется, их нисколько не взволновала.

Агенты контрразведки на всякий случай расширили район своих поисков и стали допрашивать служащих других лабораторий.

Поля Делькруа вызвали, как и всех остальных. Внимание инспектора Вейна привлекло его иностранное происхождение.

— Почему вы покинули такую прекрасную страну, как Франция, и перебрались в Австралию, мистер Делькруа?

— Потому что, не имея ни семьи, ни близких, я решил попробовать добиться успеха в новой стране.

— Возможно, кто-нибудь из вашей семьи эмигрировал сюда в прошлом?

— Нет.

— С кем вы поддерживаете отношения вне работы?

— Почти ни с кем... Только с соседкой по этажу, молодой журналисткой.

— Как ее зовут?

— Ханна Уоллис.

Вейн записал и продолжил:

— "Гоулер Стил" взяла вас на работу, это доказывает, что под судом вы не были. Ваши политические взгляды, мистер Делькруа?

Коплан непринужденно улыбнулся.

— Политика меня интересует очень мало, — признался он. — Для меня она сводится к следующему: в случае мировой войны с применением ядерного оружия шансы на выживание, на мой взгляд, намного выше в Южном полушарии, чем в Северном. Это отчасти объясняет мое решение покинуть родину.

Вейн понимающе кивнул.

— Вам нравится в Австралии? — спросил он почти дружеским тоном.

— Да. Я не чувствую себя здесь чужаком; климат очень приятный...

— Что ж, желаю удачи, — закончил инспектор и отпустил его.

Через полчаса, садясь в «бентли», Вейн спросил старшего инспектора:

— Вы видели личное дело этого француза?

— Да, и даже подробно изучил его, — ответил Чепс. — Принимая во внимание характер его контракта с «Гоулер Стил», еще перед тем, как ему было выдано разрешение на иммиграцию, МИ-5 сделала запрос французской Сюртэ Насьональ и вошла в контакт с СВДКР. Обе службы гарантировали, что прошлое Делькруа безупречно.

— Хм... — отозвался Вейн. — Не знаю, может быть, это только мое впечатление, но этот человек мне кажется сделанным не из того теста, из которого получаются отцы семейства.

— Не давайте нашему разговору с Баннерсом влиять на вас, — отчитал его Чепс. — Кроме того, слова Делькруа относительно его знакомств — чистая правда.

— Почему вы так уверены? — удивился Вейн.

— Представьте себе, я знаю точно. Его соседка по этажу Ханна Уоллис — одна из наших осведомительниц.

Глаза Вейна округлились.

— Случайность или вы устроили это специально? — спросил он.

— Осторожность никогда не бывает лишней, — ответил Чепс, прежде чем раскурить свою трубку. — Иностранец, к тому же подписавший контракт с оборонным предприятием, заслуживает особого внимания. Поехали, посмотрим на пулю, вынутую из тела несчастного Фоллса.

Он велел шоферу «бентли» доставить их в управление полиции южного округа.

Медэксперт, задержавшийся по просьбе Даффлингса, ждал их. Он передал Чепсу заключение о результатах вскрытия. Пока старший инспектор читал документ, врач достал из коробки пулю, отправившую Фоллса в мир иной.

Чепс, подняв глаза, посмотрел на пулю, протянул врачу раскрытую ладонь, и тот положил в нее кусочек свинца.

— Калибр семь шестьдесят пять, — задумчиво пробормотал Чепс. — Вейн, возьмите пулю и выясните, возможно, она выпущена из оружия, уже зарегистрированного у нас... Меня бы это очень удивило, но...

— Хорошо, шеф. А что мне делать потом?

— Допросите соседей убитого. Будем надеяться, что они окажутся более информированными, чем его коллеги... Постарайтесь установить мотив убийства. Возможно, это месть, любовное соперничество. Такие молчаливые и необщительные субъекты, как Фоллс, часто имеют очень специфические нравы. Мне было бы интересно узнать, какие гости его посещали.

В день второй встречи Коплана с Джефферсоном Райсом Франсису оказалось невероятно сложно убедить Ханну, что она не может пойти вместе с ним.

— Ты от меня что-то скрываешь, — сказала она с нотками обвинения в тоне.

— Да нет, — ответил он, пожимая плечами. — Что же мне скрывать? Другую подружку?

— Почему бы нет?.. Все французы многоженцы! Он снисходительно улыбнулся.

— Только женатые; к холостякам это не относится. Как, впрочем, и везде.

Он подошел к любовнице, положил руки на ее бедра и привлек к себе. Она не сдавалась.

— Скажи мне, куда ты идешь, — настаивала она, уклоняясь от поцелуя.

— Ну, если ты так этого хочешь... Я иду купить кое-что из одежды: ботинки, рубашки, галстуки. Не обижайся, но я терпеть не могу, чтобы в таких случаях меня сопровождали. Я привык выбирать сам, и женские советы или замечания действуют мне на нервы. Я ничего не могу с этим поделать.

Ханна, оттаяв, рассмеялась.

— Это меня не удивляет, — сказала она. — Если дело именно в этом, я тебя прощаю. Отпусти меня и уходи.

Франсис не заставил ее повторять дважды. Он сбежал по лестнице, вскочил в свой «остин» и добрую четверть часа гонял по улицам, останавливаясь только на красный сигнал светофоров.

Оставив машину в двухстах метрах от места встречи, он пересек первый этаж супермаркета, заполненный покупателями, впрыгнул на площадку отъезжающего автобуса, вышел через две остановки и сел в такси, на котором доехал до бара, где его ждал Джефферсон Райс.

Советский агент сидел с мрачной физиономией.

— Смерть Фоллса тяжелый удар, — буркнул он вполголоса, когда Коплан сел рядом.

— Как вы узнали? — спросил Франсис.

— Вы не читаете газет? Об убийстве напечатано на первой странице вечернего выпуска.

— Я узнал об этом от полиции. На завод приехали двое инспекторов. Они нас допрашивали. А какое отношение убийство Фоллса имеет к вам? Ведь он не был вашим корреспондентом, не так ли?

— Не был, — подтвердил Райс, — но нас это все же касается. Вы мне расскажете новости... это убийство встревожило полицию и контрразведку, и меры безопасности и слежки за старшим персоналом будут усилены, поверьте мне. Все это усложнит жизнь.

— А! — фаталистски заметил Коплан. — В этом нет ничего необычного. Мы вынуждены постоянно остерегаться и обходить ловушки.

— Согласен, но я бы предпочел, чтобы ищейки этой страны не насторожились из-за этого дела. Они удвоят активность, по крайней мере до тех пор, пока не раскроют преступление.

— Возможно, но я могу заметить, что это расследование оттянет часть их сил.

Райс озабоченно скривился. Наступило молчание.

— Вы действительно непричастны к этой истории? — спросил Франсис, глядя на собеседника испытующим взглядом.

— Я?! — воскликнул Райс. — Вы шутите... Я не знал этого Фоллса ни с какого бока!

— Мне это нравится. Поставьте себя на мое место. Если бы начали убирать ваших друзей, я бы почувствовал себя неуютно.

— Нет-нет, успокойтесь. Этот человек никогда не входил в мою сеть, — заявил Райс. — Даю вам слово.

Он провел рукой по щеке, словно проверяя щетину, отпил глоток пива и наконец спросил:

— У вас есть сведения для меня?

— Есть. Впрочем, информация маловажная. Все подготовительные работы должны быть завершены к пятнадцатому сентября.

Райс пробормотал:

— Это значит, что взрыв, по всей видимости, состоится в начале октября. К этому времени мы успеем подготовиться.

— У вас кто-нибудь есть в районе Монтебелло?

— Разумеется. И в Вумере тоже... Мы пока не знаем, каковы точные намерения англичан. Собираются ли они взорвать бомбу над островом, подняв ее на аэростате, или поместят ядерный заряд в телеуправляемую ракету, которую выпустят из Вумеры по испытательному городку? Вторая гипотеза кажется более вероятной. Вызваны самые видные представители научного мира Содружества.

Коплан сумел скрыть свой интерес.

— В данный момент, — сказал он, — я все еще не вижу связи между изготовлением этой бомбы и работой, которую выполняю на заводе. То, что мне поручают, не выходит за рамки обычных испытаний новых сплавов.

— Наберитесь терпения. Повторяю: важно не столько то, что готовят до испытаний, сколько то, что будет потом. Представьте себе, что испытания пройдут неудачно... Англичанам придется начинать все сначала, а мы бы до того момента сомневались в ценности сведений, которые собрали. А если взрыв удовлетворит все ожидания физиков, в «Гоулер Стил» передадут результаты и мы сможем добыть действительно ценную информацию.

— Да, это логично, — согласился Делькруа. — Я не рассматривал вопрос под этим углом. В таком случае, когда мы встретимся?

Джефферсон Райс подумал.

— Скажем... через три недели, — предложил он, — если, конечно, до того времени у вас не появятся сведения исключительной важности. Однако это маловероятно; с другой стороны, я думаю, следует подождать, пока уляжется шум вокруг смерти Фоллса. Будем осторожны.

— Хорошо.

Джефферсон Райс вышел первым, через двадцать минут за ним последовал Коплан.

* * *

Франсис купил себе летние рубашки, две пары плавок и три пары носков, потом зашел в цветочный магазин и выбрал букет роз.

Со свертком покупок и цветами он вернулся на Куринга-роуд, но не стал загонять машину в гараж, а оставил перед домом.

Ханна начинала терять терпение, но, получив цветы, сразу оживилась, а долгий поцелуй Франсиса окончательно развеял ее плохое настроение.

— Дорогая, сегодня вечером я приглашаю тебя на ужин, — объявил он. — Хочешь аперитив?

— Еще как! Ты моя любовь... Но мне надо переодеться!.. Я буду готова через пять минут...

Чтобы собраться, ей потребовалось на сорок минут больше обещанного. Они поехали в ресторан на «остине». Коплан посмотрел на часы, показывавшие восемь пятнадцать, и его лицо выразило легкое неудовольствие.

Ханна забеспокоилась:

— Что случилось? Мы опаздываем?

— Нет, но прежде чем ехать в ресторан, я хотел заскочить во франко-австралийский культурный центр. Тебя не затруднит подождать меня несколько минут?

— Где?

— Да в машине!

— О'кей, подожду.

Он проехал по Куин Виктория-авеню. В центре города царило оживление. Важный промышленный город, имеющий хорошие пути сообщения с богатыми сельскими районами, Аделаида сосредоточила больше двух третей населения штата Южная Австралия, а через ее порт проходила половина морских перевозок вдоль южного побережья континента. Город процветал, ночная жизнь кипела. Сверкающие машины, обилие рекламных огней, богато одетая толпа, кабаре и ночные клубы свидетельствовали, что финансовые проблемы Соединенного Королевства не затрагивали эту далекую колонию.

Коплан задумчиво разглядывал парад роскошных кабриолетов, многие из которых были американского производства.

Его мысли продолжала занимать смерть Маркуса Фоллса. Если полицейские явились на завод, значит, они считали, что убийство совершил не какой-то бандит, собравшийся завладеть бумажником жертвы.

Подъехав к культурному центру, Франсис рассеянно поцеловал Ханну и вышел из машины.

Он поднялся на второй этаж, где находилась библиотека. Там его встретила очень хорошенькая пикантная брюнетка. Вне всяких сомнений, француженка.

— Что угодно, месье? — осведомилась она с приветливой улыбкой.

— Вы штатный библиотекарь? — поинтересовался он.

— Да.

— Меня зовут Поль Делькруа. Улыбка молодой женщины стала другой.

— Мне знакомо ваше имя, — произнесла она. — Счастлива с вами познакомиться. Я Жинетт Мишель.

Они обменялись рукопожатием, скрепив встречу FX-18 и CN-21.

Остальные посетители, перелистывавшие газеты, журналы и книги, не обратили на это историческое событие никакого внимания.

— Я приготовила для вас несколько книг, — сказала Жинетт Мишель своему новому читателю. — Вы позволите, я запишу их?

— Прошу вас.

Эта коллега была просто очаровательна. К счастью, Ханна ее не видела.

Вскоре Коплан простился с библиотекаршей и вышел из культурного центра с объемистым свертком.

Австралийка засмеялась:

— Ты набрал словарей?

— Нет. Почему ты так решила?

— Твой сверток выглядит очень тяжелым.

— Так и есть, — сказал Франсис, кладя его на заднее сиденье. — Хорошая литература всегда много весит... Это классические произведения. Кстати, ты имеешь представление о том, сколько весит Шекспир в подлиннике?

— Ни малейшего.

— Около двадцати трех кило.

Он сел за руль и двинулся дальше, успокоенный, потому что среди «классических произведений» лежала коробка с бельгийским «браунингом ГП» армейского образца, калибра девять миллиметров, с магазином на тринадцать патронов плюс еще один в стволе.

Это надежное оружие, отличавшееся высокой точностью стрельбы, плотно лежавшее в упаковке вместе с запасными коробками патронов, очень поможет Франсису в игре, которую он собирался вести.

* * *

В начале мая сэр Хилари Киллуэй принял некоторое важное решение, не подозревая, скольких людей оно порадует.

Это произошло во время совещания с начальником отдела Кемпси, старшим инспектором Роем Чепсом и инспектором Вейном.

Кемпси докладывал:

— Внезапная смерть Фоллса поставила меня в сложное положение. Он активно участвовал в создании нового тампера. Должен объяснить, джентльмены, что этим техническим термином обозначают металлическую оболочку, которая окружает расщепляющийся компонент атомной бомбы — уран или плутоний. Роль оболочки очень велика, поскольку от нее зависит коэффициент эффективности бомбы.

— В самом деле? — удивился Вейн. — А я думал, это скорее зависит от количества плутония.

— Это верно только отчасти, — сказал Кемпси. — Представьте себе, что вы вызываете эту реакцию в массе металла, превышающей критическую, которая равна шестнадцати килограммам для плутония и сорока пяти килограммам для урана двести тридцать пять. В момент начала процесса, который приводит к взрыву, выделяется тепло, вызванное быстрым увеличением радиоактивности. Это занимает несколько микросекунд, но может деформировать массу расщепляющегося вещества, прежде чем достигается критический момент взрыва. Реакция может даже остановиться из-за нехватки топлива. В современных бомбах этот подводный риф удалось обойти; однако не удается достичь выброса всей энергии, которой теоретически обладают радиоактивные металлы. До этого далеко. Пока коэффициент полезного действия отвратителен, простите мне это выражение. У бомбы, разрушившей Хиросиму, он не превышал восемь процентов. Таким образом, проблема состоит в том, чтобы максимально отсрочить раздробление ядерного топлива, с тем чтобы повысить эффективность. Для этого и необходим тампер. Это своего рода металлическое одеяло, чья механическая сопротивляемость должна быть как можно мощнее, чтобы ограничить реакцию и удержать заряд в границах. Выигрыш нескольких миллиардных долей секунды даст возможность во много раз увеличить мощность взрыва. Это делает роль «одеяла» необычайно важной.

— Понятно, — сказал Вейн. — В общем, смерть Фоллса ставит под вопрос создание тампера?

— Вернее, задерживает создание сплава, который мы собирались испытать, — поправил Кемпси. — Оптимальный состав этого металла найти очень трудно, из-за того, что необходимо совместить механические качества особо твердых тел, вроде карбида вольфрама, и, например, бериллия, который отлично отражает нейтроны. Вам я могу сказать: тампер — главная цель предстоящих испытаний, поскольку он позволит уменьшить вес критической массы, то есть сделать бомбу легче, одновременно придав ей большую разрушительную силу. И не забудьте, что атомная бомба служит спичкой для водородной и термоядерной бомб.

— Значит, вы хотите сделать оружие устрашения легче? — спросил Чепс.

Сэр Хиллари и Кемпси подтвердили.

— Бели мы этого добьемся, — продолжил начальник отдела лабораторных исследований, — мы получим более совершенный ядерный заряд, чем те, какими снаряжают свои ракеты американцы, русские и французы. Ставка Великобритании, как вы понимаете, очень высока.

— Да, — согласился Чепс. — Значит, из-за убийства Фоллса вы рискуете не уложиться в заданный срок?

— Вот именно, и замена этого инженера ставит серьезную проблему и требует решения, принять которое в одиночку я не могу. Ошибка может иметь тяжелые последствия... Кроме того, мне необходимо согласие спецслужб.

— Кого же вы предлагаете?

— Французского инженера Поля Делькруа. Мне кажется, что он с успехом продолжит работы, начатые Фоллсом.

Рой Чепс, попыхивая трубкой, бросил взгляд на Вейна и ответил:

— Что касается нас, я не вижу возражений. Связи этого специалиста характеризуют его с самой лучшей стороны. Но для меня существует другой аспект проблемы: безопасность преемника Фоллса. Пока мы не установим причин преступления, я вынужден считать, что над преемником жертвы висит угроза. Не могли бы вы подождать, прежде чем назначить этого преемника?

— Сожалею, инспектор, — отозвался Кемпси. — Безопасность моих служащих — ваша забота, а не моя. Я вынужден соблюдать сроки. Время поджимает, и я не могу дольше задерживать назначение Делькруа. А уж вы должны принять необходимые меры для его защиты.

Наступило долгое молчание.

Сэр Киллуэй обратился к полицейским:

— Ваше расследование по-прежнему стоит на мертвой точке?

Чепс покачал головой.

— Нет, — сказал он. — Оно продвигалось, но в негативную сторону, вот что плохо... Оружие, которым совершено преступление, не зарегистрировано ни в Австралии, ни в Лондоне, ни в Вашингтоне. Удалось частично реконструировать маршрут Фоллса с завода в то утро, но лам неизвестно, как и зачем он попал на эту стройку. Немногочисленные знакомые, с которыми он поддерживал тесные отношения, сумели представить безупречные алиби.

— Но, в конце концов, — возмутился Кемпси, — должна же существовать причина, мотив! Фоллса ограбили?

— Нет, и это весьма настораживает. Хотя существует масса причин, в силу которых этого человека убили, но ни одна из них не может объяснить убийства.

Вейн внимательно слушал своего шефа, как будто надеялся извлечь из его слов указание, способное вывести их расследование на новый путь.

И снова повисла тишина.

Вейн набрался храбрости и заговорил:

— Я вижу, что единственный выход — назначить Делькруа. Мы установим за ним такое плотное наблюдение, что любая попытка покушения на него будет обречена на провал. Я беру ответственность на себя.

Сэр Киллуэй, восседавший за столом с достоинством и важностью крупного чиновника, заявил:

— Вопрос решен, джентльмены. Интересы Империи (он никак не мог привыкнуть к слову «Содружество») требуют от нас незамедлительных мер. Я утверждаю предложение мистера Кемпси.

Он встал, словно огласив приговор, потом обменялся рукопожатиями со своими собеседниками, что было вежливым способом выставить их за дверь.

* * *

В течение зимних месяцев — с июня по сентябрь — Делькруа интенсивно работал в лаборатории С-12.

По мере того как приближалась намеченная дата события, всех, кто так или иначе имел отношение к испытаниям, охватывало лихорадочное возбуждение.

Кемпси ежедневно наведывался в лабораторию, подгоняя персонал, волновался по поводу полученных результатов. Особое внимание он уделял работе Делькруа.

— Ну, каково ваше мнение? — спросил он француза, когда тот рассматривал в микроскоп молекулярную структуру сплава, который наконец получили для производства тампера.

— Выдержит, — уверил Делькруа. — Недолго, конечно, но несколько микросекунд, необходимых для начала распада, выдержит.

— Я тоже так думаю, — сказал Кемпси, между бровями которого залегли две вертикальные морщины. — Еще одно испытание даст нам полную уверенность. Между теорией и реальным опытом, который даст только ядерный взрыв, огромная пропасть.

— Если бы я мог перед испытаниями подвергнуть образец воздействию температуры в сто тысяч градусов, мы имели бы более точные данные, — сказал Делькруа. — Но сейчас, когда мы нашли внешне удовлетворительную формулу, меня беспокоит лишь одно: будет ли соответствующее ведомство при промышленном производстве соблюдать сложную технологию этого сплава.

— Успокойтесь. Параллельно с исследованиями, проходящими здесь, бригада со специальным оборудованием прибыла не только для выплавки сплава, но и для последующей его механической обработки. Производство тампера из материала, приближающегося по твердости к алмазу, поставило некоторые проблемы, но мы их решили.

— Значит, наша работа закончена? — осведомился Делькруа.

— Да, — подтвердил Кемпси с удовлетворением, но с некоторой долей беспокойства. — Скоро наши проблемы закончатся. Но я засну спокойно только после события. И если оно оправдает наши ожидания...

Делькруа оказался достойным преемником Маркуса Фоллса как в мнении Кемпси, так и Джефферсона Райса.

* * *

С момента перевода в лабораторию С-12 Коплан встречался с советским агентом только один раз, чтобы сообщить о новом назначении.

Райс обрадовался этому успеху и, не думая о предыдущих заявлениях, решил его использовать, но Коплан решительно воспротивился.

— Об этом не может быть и речи, — отрезал он. — Вспомните, что сами же мне говорили: передавать фрагментарные сведения, ценность которых станет известна только после взрыва, означает подвергать нас ненужному риску, к тому же меня надежно охраняют... Мне пришлось пойти на настоящие ухищрения, чтобы оторваться от моих телохранителей, прежде чем прийти на встречу. Это не должно повториться.

— Согласен, — сказал Райс. — Но если вас арестуют, когда вы соберете полную информацию, ваше пребывание в Австралии ничего не даст.

— Именно поэтому я не хочу, навлекать на себя подозрения.

— Хорошо! Но я дам вам добрый совет, Делькруа: не промахнитесь. Наши службы тоже следят за вами и не простят неудачи, предупреждаю.

Когда Райс произносил эти слова, у него в глазах зажегся мрачный огонек. Потом он заключил:

— Мы встретимся день в день через неделю после события. Если один из нас не сможет прийти, вступает в силу расписание запасных встреч.

Они расстались довольно холодно. Коплану очень не понравилось предупреждение агента КГБ. Тот явно давал почувствовать, что он пленник безжалостной машины, жестко контролирующей действия всех русских агентов за границей. Если бы Райс знал...

После этой встречи Коплан начал терпеливо собирать и готовить материалы для передачи.

Единственным местом, куда наверняка не сунутся сотрудники контрразведки, была сама лаборатория С-12. Поэтому Коплан спрятал два микрофильма под панель электронного микроскопа.

Микрофильмы были совершенно различными и предназначались двум разным адресатам, а потому спутать их было нельзя.

Когда подошла к концу неделя, предшествующая дню "Д", Рой Чепс и его помощник Вейн достигли пределов усталости. Им до чертиков надоело разрываться между двадцатью разными делами. Значительную часть времени они проводили в полете, летая из Мельбурна в Монтебелло, Вумеру и Аделаиду. Наконец их штаб-квартира была перенесена в этот город — ближе к месту действия.

Однажды вечером, совершенно разбитые, они вернулись в кабинет старшего инспектора и позволили себе небольшой отдых.

— Пусть они взрывают эту штуку и всю планету вместе с ней, если им так хочется, только побыстрее! — раздраженно буркнул Вейн. — Я чувствую, что дошел до ручки.

— А меня убивает чертова засуха, — признался Чепс. — Я хорошо переношу физическое напряжение, но мне нужна вода. К тому же все, с кем мы встречаемся, живут на нервах... Со временем это начинает раздражать.

— У меня такое чувство, что, даже когда японцы высадились во время войны в Новой Гвинее, местные власти волновались куда меньше, чем сейчас, — саркастически добавил Вейн. — Можно подумать, предстоящий взрыв вгоняет всех в дрожь. Вы видели их приготовления?

— Да, некоторые. В Монтебелло построили для испытаний порт. Ящики и понтоны подвезли в рекордный срок.

— Зачем?

— Чтобы взорвать его... Но основные работы разворачиваются на побережье континента. В пяти километрах от точки "О" установлен передовой пост наблюдения. Великолепный бетонный каземат, начиненный измерительными приборами. Дальше построены другие наблюдательные посты, оборудованные камерами, сейсмографами и измерительными приборами всех сортов... Там работает целая армия специалистов.

— А я заметил, что прибыла целая команда ученых, — рассказал Вейн. — Самолет приземлился на военном аэродроме. Едва он остановился, взвод спецназа с автоматами наперевес образовал двойную линию оцепления вокруг самолета: одна цепь лицом к нему, другая спиной. Когда пассажиры, ослепленные прожекторами, вышли, их окружил второй взвод и отвез на виллу возле аэродрома. Она укреплена так, что может выдержать осаду! Освещение снаружи, вокруг пулеметные гнезда, повсюду полицейские в штатском. Вилла скорее напоминает тюрьму, чем резиденцию для особо важных особ. Из района выслали человек десять.

Чепс кивнул.

— На туристов сейчас смотрят косо, — согласился он. — Я бы не посоветовал владельцу яхты совершать круиз вдоль западного побережья... Там такая группировка военных кораблей, какой не собиралось со времени войны в Тихом океане. Полагаю, что эти соединения скоро рассредоточатся, чтобы закрыть доступ в запретную зону торговым судам.

— Бюджет Короны снова затрещит по швам, — пробормотал Вейн, доставая из кармана сигареты. — А потом правительство в Лондоне усилит политику экономии.

— Нам не привыкать, — покорно вздохнул Чепс. — Итак... Что нами сделано в плане превентивных мероприятий?

— Думаю, мы сделали все, что могли. Кое-кого из подозрительных личностей арестовали, других посадили под домашний арест, некоторых мы выслали. Впрочем, попалась только мелочь. Ни одного крупного профессионала.

— Тех мы и не подозреваем, — заявил Чепс с ноткой юмора. — Не надейтесь, что они появятся сейчас. Они «зарылись в песок», но, будьте покойны, остаются на своем посту.

— Вы меня разочаровываете, шеф, — сказал Вейн. — Я имею право пойти спать?

— Еще одну секунду... По «Гоулер Стал» нет ничего нового?

— Нет, ничего особенного. Все спокойно.

— Не доверяйте этому.

— Знаю, знаю, — буркнул Вейн, подавляя зевок, — но не имею возможности предложить каждому работающему там по тысяче фунтов, чтобы проверить его лояльность.

— Разумеется. Идите спать, Вейн. Нам еще несколько недель придется стоять на ушах. Если бы хоть пошел дождь...

Глава 1

В назначенный день, за несколько минут до начала отсчета, сэр Киллуэй, Кемпси и другие представители «Гоулер Стал» сидели в помещении, оборудованном под просмотровый зал. Экран заменяла выпуклая телевизионная трубка. Делькруа тоже входил в группу избранных, получивших допуск для наблюдения испытаний.

Все присутствующие чувствовали волнение. Через несколько секунд выяснится, займет ли Великобритания лидирующее положение среди ядерных держав, восстановив тем самым свой политический и промышленный статус, так необходимый стране, или скатится в разряд второстепенных государств.

Коплан не разделял настроения соседей. Для него успех испытаний означал начало периода, насыщенного сложностями и опасностями, а неудача принесла бы ему неприятности, но другого рода.

Темнота, помогающая размышлениям, благоприятствовала и тревоге, всегда охватывающей свидетелей ядерного взрыва, сколь опытными они бы ни были.

Вся группа участвовала в подготовке и совершенствовании деталей устройства, каждый внес в общее дело личный вклад. Коллеги ощущали гордость и одновременно горечь от того, что работали над страшным оружием.

На ярком экране появилось изображение, и все присутствующие разом насторожились. Камеру, очевидно, установили на пляже одного из островов архипелага. Она показывала пустынный пейзаж Монтебелло: море на переднем плане, а дальше — берег с какими-то постройками.

Поле обзора камеры пересек быстроходный катер. Он несся вправо, оставляя за собой мощную струю пены. Из громкоговорителя полетели приказы: «Общее предупреждение морским и воздушным патрулям. Эвакуируйте зону три, эвакуируйте зону три...»

Кемпси наклонился к Делькруа и прошептал:

— Будь я на берегу, мне пришлось бы опасаться, как бы результаты не превзошли наши ожидания... Я предпочитаю смотреть отсюда...

— В этой области оптимизм соседствует с неприятным предчувствием.

Безликий голос далекого распорядителя события говорил: "Час "Ч" без трех... Эвакуируйте зону четыре, эвакуируйте зону четыре".

Море было пустынным. На ветру качалась пальма.

Нервничая, некоторые присутствующие закурили. Сэр Киллуэй теребил свои усы ветерана королевской морской пехоты, а Кемпси часто проводил рукой по волосам.

Громкоговоритель вещал:

«Внимание всем... Защитите глаза специальными очками, неукоснительно выполняйте приказы, где бы вы ни находились».

В комнате повисла тяжелая тишина. Изображение на экране стало четче: камера обладала автоматической под-настройкой.

"До часа "Ч" тридцать секунд... Десять... пять... четыре... три... два... один... Ровно!"

Экран заполнила яркая вспышка. Зрители зажмурились, словно испугавшись, что ослепительный свет ворвется через экран телевизора. Но яркость света скоро уменьшилась, а в небо поднялся огромный столб дыма, распускавшийся в гигантский гриб.

Только тогда пришла взрывная волна. Толчок — слабое отражение реального взрыва — сотряс атмосферу помещения.

Изображение на экране заколебалось: почва, на которой находилась автоматическая камера, дрожала от вибраций, продолжавшихся несколько секунд, а адский грохот продолжал заполнять зал. Облако в форме гриба приобретало невероятные завитки...

Словно зачарованные, люди из «Гоулер Стил» не могли отвести взгляд от катаклизма. Потом голос руководителя испытаний произнес с наигранной невозмутимостью:

— Джентльмены, мы победили. Для тех, кто не имеет соответствующего оборудования, сообщаю, что молния, возникшая в результате распада, прежде чем стать шарообразной, приобрела форму буквы "Z"... Согласно первым техническим измерениям, выброс энергии в два раза превысил тот, который можно было ожидать от массы использованного радиоактивного вещества. Спасибо всем!

Оцепенение в аудитории постепенно рассеивалось и уступало место удовлетворению, но никто не выражал энтузиазм открыто, понимая, что это было бы неприлично.

* * *

На следующий день газеты всего мира вышли с сенсационными заголовками. Взрыв на Монтебелло изменил соотношение сил в мировой политике и военном паритете. Его описывали во всех подробностях, заостряя внимание публики на молнии в виде "Z", ставшей символом необыкновенной эффективности бомбы, которой добились британские специалисты. Эта молния занимала умы американских, русских, китайских и французских ученых, не говоря уж о физиках-ядерщиках других стран.

В то утро в Париже Старик купил газету и, как обычно, развернул ее только в своем кабинете.

Едва его взгляд упал на огромные буквы заголовка, он открыл дверь в смежный кабинет.

— Морей!

Тот быстро вошел.

— Вы видели в прессе?..

— Да, конечно.

— Вы регулярно получаете «Канберра таймс»?

— CN-21 ежедневно посылает мне ее авиапочтой.

— Не теряйте из виду рубрику объявлений!

— Не беспокойтесь, я внимательно слежу за ней. Опустив голову, Старик медленно направился к своему столу.

— Да, англичане добились большого успеха, — озабоченно признал он. — Они наберут дипломатический вес.

С отсутствующим видом он принялся набивать трубку. Морей заметил:

— Хорошо, что FX-18 был в первых рядах зрителей...

Директор СВДКР резко засунул табак в головку трубки.

— Да, — согласился он, — это хорошо. Но теперь я жалею, что послал его туда в столь сложной ситуации. После этого успеха британцев роль двойного агента становится крайне опасной. Достаточно одной небольшой ошибки...

Морей, разделявший это мнение, наморщил лоб и, пожав плечами, сказал:

— Доверьтесь ему, он выкрутится. Старик посмотрел ему в глаза.

— Я ему этого очень желаю, Морей, — серьезно сказал он, — но отныне он находится в свободном полете. Я ничем не смогу ему помочь.

* * *

Коплан чувствовал, что двойная маска изнуряет его. Кроме того, он был убежден, что сведения, которыми он располагает, имеют огромное значение. Это усиливало внутреннее напряжение — следовало переслать их в Париж как можно быстрее.

В лаборатории С-12 царило легкое возбуждение. Инженеры и техники вспоминали поздравления и перебирали почетные награды, на которые не поскупилось начальство.

Делькруа старался не выделяться, делая вид, что разделяет эйфорию своих коллег.

Через день после взрыва он привлек общее внимание, объявив веселым голосом:

— Сегодня вечером я приглашаю вас на вечеринку. Отметим годовщину моего вступления в «Гоулер Стал».

Коллеги пожимали ему руку, слегка преувеличивая благодарность, дружески поздравляли его. Франсис уронил авторучку, нагнулся ее подобрать, выпрямляясь, сильно ударился головой об угол стола и потерял сознание.

Очнувшись, он увидел, что лежит на полу, а вокруг с озабоченными лицами стоят коллеги. Затылок щекотала тоненькая струйка крови.

— Надо отнести его в медпункт, — предложил кто-то. Коплан отрицательно покачал головой, встряхнулся и попытался встать. Коллеги поддержали его и, несмотря на его возражения, повели в заводской медпункт.

Врач осмотрел рану. Пока он ощупывал голову раненого, следя за реакциями, у него на лице выразилось неодобрение.

— Сорвана кожа, но кость не задета, — заявил он. — Я дам вам антибиотик, наложу несколько швов и закрою рану пластырем. Если завтра станет хуже, зайдите ко мне. Сделаем рентген.

Полчаса спустя Делькруа вернулся в лабораторию.

Встревоженные сослуживцы стали его расспрашивать, но он успокоил их, и вскоре все вернулись к работе.

Около четырех часов дня электронный микроскоп забарахлил, и Делькруа пришлось снять панель, чтобы выяснить причину поломки. Он без труда нашел непорядок, исправил прибор, а после этого пошел в туалет.

Закрывшись в кабинке, Франсис начал медленно отклеивать ленту пластыря, закрывавшего рану. Она сидела крепко, и нельзя было допустить, чтобы рана снова стала кровоточить. Лицо Коплана дергалось от боли, но миллиметр за миллиметром он сумел приподнять один конец пластыря.

Ему потребовалось около трех минут, чтобы отклеить пластырь наполовину, но этого было недостаточно. Рана сильно болела. Встревожившись, Коплан взглянул на пальцы. Крови не было, и он продолжил свою операцию.

Отклеив большую часть пластыря, он вытер руки платком и достал из кармана два крохотных пакетика размером с почтовую марку. Он осторожно спрятал их между слоями повязки, потом прикрыл пластырем и сильно надавил на его края.

Выйдя из туалета, он вымыл руки и взглянул в зеркало. По внешнему виду повязки нельзя было заметить, что к ней прикасались. Коплан вернулся в лабораторию и сообщил, что этот маленький инцидент не отменяет его приглашение.

В пять часов бригада подошла к решетке.

Один из часовых отложил автомат, начиная обыск, а второй наблюдал за группой.

— Давай быстрее, — сказал один из техников часовому. — Один из наших угощает по поводу своего юбилея, и мы очень не прочь выпить.

Настала очередь Делькруа.

— Вы ранены? — спросил охранник, проверяя содержимое его карманов.

— Да... Но ничего серьезного.

— Другой проломил бы себе череп, — сказал тот же самый техник. — У него котелок, наверное, из легированной стали.

Послышались смешки.

— Бумажник! — попросил охранник Франсиса.

Тот протянул его. Часовой осмотрел все отделения и возвратил бумажник владельцу.

— Следующий.

Через несколько минут второй часовой запер замок решетки ключом, висевшим на его поясе.

— С днем рождения тебя... — напевал он.

Не больше часа продолжались возлияния в соседней пивной.

Не заезжая домой, Коплан двинулся в культурный центр. Еще утром он захватил с собой книги, которые оставил в машине.

В библиотеке его встретила очаровательной улыбкой Жинетт Мишель.

— Я пришел обменять книги, — сказал Делькруа, кладя на стойку три толстых тома.

— Вы хотите посмотреть каталог или предпочитаете покопаться на полках? — любезно поинтересовалась Жинетт.

— Я посмотрю на полках, но сначала хотел бы помыть руки. Где это можно сделать?

— В глубине зала, слева.

Слегка нахмурив брови, она спросила:

— Что у вас с головой? Вы ранены?

— О, нет... Глупая случайность. Простите, я сейчас. Вернувшись через четверть часа, он стал копаться на полках: брал книги и, перелистав, ставил на место.

Наконец Коплан выбрал два современных романа и мемуары Макиавелли, вернулся с этими книгами к стойке и небрежно спросил:

— Когда у вас отпуск?

— Господи, да я могу взять его в любой момент.

— На вашем месте я бы не тянул, — проронил он и подмигнул ей. — Возьмите с собой «Характеры» Брюйера. Отличное чтение для долгого авиапутешествия.

— Я последую вашему совету, — уверила Жинетт.

— Если я не увижу вас перед отъездом, позвольте пожелать вам хорошо провести время на матери-родине.

— Спасибо, месье Делькруа.

Как только Франсис вышел из библиотеки, молодая женщина взяла с полки указанную книгу. Она убедилась, что никто не обращает на нее внимания, нашла конверт с микрофильмом между сто двадцать второй и сто двадцать третьей страницами и незаметно переложила его в сумочку.

Когда Коплан вернулся домой, его встретила недовольная Ханна.

— Ты откуда? — нелюбезно спросила она. И добавила, пытливо вглядываясь: — Ты что, подрался?

— Нет... Я заезжал в культурный центр.

— Мог бы позвонить, что задержишься.

— Совершенно верно, — спокойно согласился он. — Но ты же знаешь, как бывает... Я выпил с коллегами по стаканчику — мы отметили успех испытаний, потом решил заехать в библиотеку, чтобы больше никуда не выходить...

Смягчившись, Ханна подошла к нему ближе.

— Как же это случилось? — спросила она, трогая повязку. — Наверное, пластырь тебе мешает... Хочешь, я его сниму?

— Нет, не надо, — возразил он, подумав, что и так слишком часто тревожил рану. — Ранка еще не зарубцевалась, пусть бинт останется на месте. Так мне посоветовал врач.

У него была другая, более веская причина не дать прекрасной австралийке слишком внимательно присмотреться к его повязке: в конверте, отданном Жинетт Мишель, находился только один микрофильм.

Второй, спрятанный во втором конверте, предназначался Джефферсону Райсу.

Глава 2

Жинетт Мишель покинула культурный центр в десять часов вечера, прошла по Куин Виктория-авеню, подошла к остановке автобуса, но передумала.

Поискав глазами свободное такси, она остановила машину, назвала шоферу свой адрес и удобно уселась, закинув ногу на ногу.

В пятидесяти метрах сзади с бесшумной ловкостью хищника от тротуара медленно отъехал мощный черный «крайслер».

Такси проехало по зеленому поясу города и углубилось в жилые кварталы. Жинетт с трудом сохраняла спокойствие. Обеими руками она держала сумочку, неотвязно думая о важных сведениях, которые там находились.

Она жила в тихом предместье на Уэлс Аллей. Если бы она поехала на автобусе, то пришлось бы двести метров идти пешком до дома, но сейчас у нее не хватало смелости.

Спокойный пожилой шофер вел машину осторожно и не торопясь.

Жинетт Мишель почувствовала укол тревоги, заметив сзади большую черную машину, следовавшую за такси, не пытаясь его обогнать. Ладони молодой женщины стали влажными.

А если это полиция?

Нет... Австралийские службы пользуются английскими, а не американскими машинами. Тогда кто же ее преследует?

Такси приближалось к Уэлс Аллей. Жинетт надо было быстро принять решение... Она сказала шоферу:

— Послушайте, я раздумала возвращаться домой. Поверните.

— Как вам угодно, миледи.

Он свернул на боковую улицу. Вскоре из-за поворота появились огни «крайслера».

Жинетт почувствовала, что сейчас что-то произойдет. Пытаясь справиться с паникой, она сначала решила спрятать конверт в такси, но потом нашла, как ей показалось, лучший выход. Она достала из сумочки ручку и листок бумаги и стала быстро писать записку, намереваясь передать ее с таксистом Делькруа. Микрофильм она завернет в записку...

Снова передумав, она бросила водителю:

— Возвращайтесь в центр. Быстрее.

«Крайслер» пошел на обгон, подрезал такси и прижал к краю тротуара. Пока сидевшие в черном лимузине люди выходили из него, таксист осыпал их бранью.

Все произошло очень быстро. Приставленный в упор ствол пистолета заставил водителя замолчать. Он получил жестокий удар и упал головой на руль.

Тем временем двое мужчин, одновременно открыв задние дверцы машины, парализовали Жинетт и один из них прижал к лицу девушки губку, пропитанную хлороформом. Она изогнулась, пытаясь вырваться от нападавших, но не смогла дольше задерживать дыхание. Ей показалось, что она падает в глубокий колодец...

Невысокий тип по имени Блей помог своему сообщнику перенести бесчувственное тело француженки в «крайслер», потом вернулся в такси, осмотрел его и подобрал сумочку и ручку, упавшие на коврик.

— Что будем делать с шофером? — спросил он тягучим голосом, совершенно лишенным эмоций.

— Убери его, — приказал третий участник нападения.

Блей приставил к виску старика свой пистолет с глушителем, нажал на спусковой крючок, убрал оружие в кобуру и сел в «крайслер», который тут же отъехал.

Трое нападавших имели одну общую черту: бандитские физиономии. Блей был худосочным и невысокого роста, а его сообщник, отзывавшийся на кличку Пигги, что полностью соответствовала его поросячьей морде[2], был плотным и даже массивным. Водителя отличало ничего не выражающее, равнодушное лицо, характерное для закоренелых убийц. Это он потребовал убить шофера такси.

Пока лимузин набирал скорость на окружной дороге, Блей ради удовольствия бесстыдно ощупывал тело Жинетт.

— Не особо заводись, — буркнул Пигги, следивший за его действиями.

— Да ну, чего ты... Она же спит, — сказал тот, не в силах отвести взгляд от открытых прекрасных ног девушки. — Жаль не...

Толстяк покачал головой, но потом, не удержавшись, и сам провел ладонью по гладкой коже их пленницы.

Машина неслась в темноте. Водитель не обращал внимания на то, что происходило сзади.

Через двадцать минут, проехав по дороге вдоль берега моря, лимузин остановился перед виллой. Водитель с невыразительным лицом выключил огни и оглянулся по сторонам.

Увидев, что поблизости нет ни одной машины, он сказал:

— Пошли.

Пигги и Блей, взяв Жинетт под мышки и за ноги, внесли ее в дом. Водитель закурил и последовал за ними.

Троицу ждал Вилли Клюг. Он бросил рассеянный взгляд на девушку, которую его люди положили на диван.

— Ее сумочку, — потребовал он.

— Вот, босс, — сказал Блей.

Очень скоро Клюг нашел маленький конверт. На его лице не дрогнул ни один мускул. Указав на Жинетт, он велел:

— Отнесите ее в спальню наверху. Блей посторожит.

Затем водителю:

— Ты останешься здесь. Я и Пигги возвращаемся в Аделаиду. Я вернусь завтра утром, чтобы допросить малышку. Она проспит много часов.

Перед тем как уйти, он спросил:

— Вы все сделали чисто?

— Пришлось убрать таксиста, — признался его помощник.

— Что? — подскочил в ярости Клюг.

— Подумаешь! — буркнул его собеседник. — Свидетель всегда мешает.

— То, что вы сделали, полный идиотизм! — крикнул Клюг. — Этот труп усложнит нам жизнь.

— Но... — пробормотал старший группы, — он сообщил бы в полицию о похищении.

Раздраженный тупостью своих подручных, Клюг пожал плечами.

— Я собирался отпустить девчонку, — язвительно объяснил он. — Она не стала бы подавать жалобу... Заявление шофера оказалось бы пустышкой!

Он недовольно отвернулся и ушел в сопровождении Пигги.

В действительности его недовольство было куда меньше, чем он показывал, но подчиненные не должны были догадываться о важности операции, которую успешно осуществили.

Жинетт пришла в себя от холода. Первое, что она увидела, когда проснулась, было испитое лицо бандита, склонившееся над ней.

На курносой физиономии Блея появилась улыбка. В руке он держал кувшин и лил холодную воду на лоб пленнице, считая это весьма остроумным.

К девушке быстро вернулась ясность мысли. Она поняла, что находится в руках противника, очевидно похитившего и микрофильм...

Ее сердце сжалось от отчаяния. Несколько месяцев работы пропали даром. Она похищена, а Делькруа ничего не знает!

Блей рассматривал ее со странным блеском в глазах. Жинетт заметила циничное выражение его взгляда и по беспорядку своей одежды поняла, что маленький бандит воспользовался ее сном, чтобы полапать ее.

Она вздрогнула — причиной была не холодная вода, стекавшая ей за корсаж. На лице ее тюремщика ясно читались порочность и похоть. Он был довольно тщедушным, но, очевидно, был жилист и хитер, как бродячий кот. Насмешливая гримаса выражала чувство превосходства.

— Ну что, лучше? — саркастически осведомился Блей.

Жинетт приподнялась на локте.

— Я хочу пить, — хмуро произнесла она.

— Нет проблем.

Чтобы попугать пленницу, он продемонстрировал свой пистолет, убрал его обратно в кобуру и пошел налить воды в стакан.

Когда он вернулся к дивану, Жинетт, расстегнув блузку, вытиралась полотенцем, которое Блей оставил возле девушки. Поджав ноги и упираясь пятками в подушки дивана, она заканчивала вытираться. Ее охранник, стоя рядом, смотрел на нее возбужденным взглядом.

Молодая женщина взяла хрустальный стакан, жадно выпила воду и вернула его.

— Я бы предпочла скотч, — заявила она тоном уличной девки, явно не заботящейся о беспорядке своего туалета. — Зачем меня притащили в эту халупу?

Блей хохотнул:

— Я и сам толком не знаю... Я выполняю приказы. Но лично мне очень даже нравится, что вы здесь.

Жинетт, сцепив руки за головой, легла на спину.

— Вот как? — удивилась она. — И какая же радость сидеть запертым в комнате?

Кадык Блея дернулся.

— Это как сказать... — произнес он пересохшими губами. — Вы, например, очень миленькая... Пока вы спали, я не упускал времени.

— Мне все равно... Не вы первый... Долго мне придется тут сидеть?

Девушка пыталась небрежностью скрыть тяжелую тревогу и отвращение, которые старалась подавить. Она знала, что наступит день, когда обстоятельства заставят ее пожертвовать жизнью, и смирилась с этим фактом, но сейчас, в присутствии этого противного субъекта, ее решимость поколебалась.

Только мысль, что нужно во что бы то ни стало предупредить Делькруа, помогала ей справиться со страхом и преодолеть природную стыдливость.

— Самое маленькое — одну ночь, — ответил Блей двусмысленным тоном. — Босс вернется только завтра. Так что у нас есть время поговорить...

Неужели в доме никого нет, кроме них? Из других комнат не доносилось ни звука.

— И вы будете торчать здесь до завтрашнего утра? — спросила молодая женщина. — Или явится кто-нибудь еще, кто тоже будет разглядывать меня, не двигаясь с места?

Блей поскреб ногтем подбородок.

— Что вы хотите этим сказать? — пробормотал он, злобно глядя на пленницу.

— Что вы действуете мне на нервы! — бросила она. — Это снотворное странно на меня подействовало... Вы мужчина или нет? Если мой вид вас не возбуждает, убирайтесь к черту и позовите вашего сменщика!

И она гибким движением бедер повернулась к спинке дивана.

Ошеломленный Блей окинул недоверчивым взглядом нижнюю часть тела пленницы. В этой позе линия ног девушки продолжалась темным пятном трусиков, разделявших две вызывающих и красноречивых округлости околдовывающе нежных ягодиц. Над подвязками чулок виднелась молочно-белая кожа, соблазнившая бы даже самого сурового пуританина.

Наемник вздрогнул, не зная, как понимать поведение девушки; как оскорбление или как призыв. Но ее слова вызвали прилив крови к голове.

Сейчас эта шлюха увидит!

Он быстро скинул пиджак, избавился от кобуры, осторожно положил ее на комод, развязал и сорвал галстук. Потом подошел к дивану, схватил Жинетт за плечо и заставил ее лечь на спину.

Секунду они смотрели друг другу в глаза. Вдруг он наклонился и впился губами в губы пленницы, а его рука забралась под шелк ее нижнего белья.

Несмотря на отвращение, у Жинетт хватило силы воли изобразить равнодушие и даже ответить на навязываемую ласку. Она хотела только одного: поскорее покончить с этим. Она изо всех сил старалась изображать необыкновенную благосклонность. Блей так сильно стиснул ее, что она застонала, однако, закрыв глаза, обняла его. Ее ноздри подрагивали. Но когда он, увлекшись, совершенно забылся, ногти Жинетт вонзились в его шею, а большие пальцы, твердые, как гвозди, сдавили гортань. Одновременно она укусила его за губы и почти полностью парализовала.

Блей попытался сопротивляться и, опираясь на руки, подняться, но в тисках плоти не мог сделать ни единого движения. У него перехватило дыхание, в голове стучала кровь, сердце колотилось в бешеном ритме, а в глазах метались языки пламени.

Вцепившись в Блея со всей ненавистью отвращения, Жинетт безжалостно продолжала его душить. В страхе он почувствовал, что слабеет, несколько раз дернулся и обмяк, как марионетка.

Жинетт стискивала его горло, пока не убедилась, что он мертв. Только тогда, задыхаясь, она сбросила тело на пол.

Поднявшись, она подошла к комоду и вымыла руки водой из кувшина. Это немного помогло снять нервное напряжение. Отбросив со лба растрепанные волосы, она вернулась к телу охранника. Без всяких сомнений — он был мертв.

Жинетт постаралась взять себя в руки. У этого человека должен быть ключ от комнаты... Куда он его положил?

Она опустилась возле трупа, чтобы обыскать карманы брюк. Услышав шум шагов в коридоре, она похолодела от страха.

Кто-то быстро поднимался по лестнице. Скоро дверь затряслась от ударов. Раздался крик:

— Что происходит, Блей?

Замерев, молодая женщина быстро огляделась. Окна закрывали стальные ставни. Стук в дверь усилился.

— Отвечай, черт добери! Что ты там делаешь?

Стряхнув оцепенение, Жинетт подошла к комоду и вынула из кобуры пистолет.

В замок вставили ключ, дверь открылась, и в проеме появился мужчина.

— Руки вверх! — приказала Жинетт безжизненным голосом.

Помощник Клюга увидел труп Блея, сразу поняв, как пленнице удалось прикончить его.

Несмотря на оружие, он бросился на нее. Жинетт дважды нажала на спусковой крючок, но выстрелов почему-то не последовало. Мужчина вырвал у нее пистолет и сказал:

— Не стоит, красотка... У этого шпалера два предохранителя. Здорово ты разобралась с моим приятелем...

У Жинетт подкосились колени. Она отступила с искаженным страхом лицом.

Тип смотрел на нее, как на редкое животное, скорее удивленный, чем возмущенный. Ему казалось невероятным, что Блея смогла убить эта девчонка... Она выглядела такой хрупкой, такой беззащитной...

Он глухо проронил:

— В общем, ему не повезло. Любопытно узнать, как ты его подловила...

В комнате повисла тяжелая тишина.

Мужчина запер дверь, бросил пистолет в кресло, снова вернулся к Жинетт, уперся кулаками в бока, не спуская с девушки пристального взгляда.

— Да, — сказал он, — хотелось бы мне это узнать. И риск меня не пугает...

Не сводя с нее глаз, он положил влажную ладонь на грудь Жинетт, открытую декольте, и толкнул девушку на диван.

* * *

Вилли Клюг сидел у Энн Лекстер и наливал себе порцию бурбона. Он был явно доволен собой. Энн, сидевшая на диване, смотрела на него со страхом и надеждой.

— Как я и предполагал, я справился без тебя, — произнес он, поворачиваясь к ней со стаканом в руке. — Уверяю тебя, этот микрофильм еще интереснее, чем те, что передавал тебе Фоллс...

— А все-таки идея была моя, — сказала Энн.

Клюг, на мгновение растерявшись, бросил на нее испытующий взгляд.

— Да, апломба тебе не занимать, — констатировал он. — После того, как ты позволила украсть у тебя снимки Фоллса, мы оказались в очень затруднительном положении! Бели бы мне не пришла в голову мысль о том, что убийство Маркуса Фоллса имело единственную цель — ввести на его место в «Гоулер Стил» кого-то другого, нам не видать бы сегодняшнего успеха.

— Разумеется. Но если бы я не обратила твое внимание на то, что Делькруа может передавать информацию через культурный центр, ты бы топтался на месте.

Зная, что женщину не переспоришь, Клюг сумел не сорваться и постарался поправить ситуацию:

— Согласен. Ну и что из этого? Делькруа почти все время находился под охраной агентов МИ-5... Я же не мог похищать библиотекаршу всякий раз, когда он приходил к ней, так? К тому же было доказательство, что она служит ему почтовым ящиком. В этих условиях я мог только играть в орел-решку, постаравшись собрать максимум шансов. Ты будешь утверждать, что мне удалось сделать это благодаря тебе?

Энн решила, что лучше не спорить. Это только усугубит меры дисциплинарного взыскания, которые готовил для нее Клюг.

Он продолжал, успокоенный молчанием собеседницы:

— К счастью, я догадался об их планах, и моей группе оставалось только следовать моим инструкциям. (Он раздулся от гордости.) Сначала мои парни несколько недель изучали повседневную жизнь девушки. Я им сказал, что если при первом визите Делькруа в культурный центр после взрыва они обнаружат малейшие отклонения в поведении Жинетт Мишель, то девицу следует захватить. Так вот, закончив работу, она направилась к остановке автобуса, но потом передумала и поехала домой на такси, чего раньше никогда не делала.

Клюг дал Энн время оценить тонкость его расчетов. Не заметив на ее лице признаков безграничного восхищения, он пожал плечами и буркнул:

— В общем, она оказалась такой же растяпой, как и ты. Энн Лекстер отпила глоток виски с содовой и осведомилась:

— И что же ты собираешься делать теперь?

— Разумеется, допросить ее. На кого конкретно работают она и Делькруа? Они ли убрали Фоллса? Было ли им известно, что он наш агент? Нужно выяснить много моментов.

Он прошелся по комнате, глядя под ноги. Остановившись перед Энн, он произнес:

— Как бы то ни было, я вернусь завтра вечером.

— Да? Зачем?

Лицо Клюга расплылось в ухмылке.

— Если я не ошибаюсь, за тобой должок, — напомнил он.

Энн поняла, к чему он клонит.

Клюг уже давно пытался использовать свою власть, чтобы добиться от Энн благосклонности, в которой она ему отказывала: внешностью он похвастаться не мог.

Она искоса взглянула на него и насмешливо спросила:

— Ты рассчитываешь провести со мной ночь? Это и станет для меня наказанием?

Лицо Клюга исказилось, и он язвительно заметил:

— Именно! И я обещаю тебе веселую ночку... Или, может быть, ты предпочитаешь оказаться в тайной тюрьме ЦРУ? За ошибки надо платить, представь себе. Платить так или иначе. Я тебя предупреждал, что промах не сойдет тебе с рук...

Энн не пошевелилась.

Глава 3

На следующее утро Коплан проснулся с сильной головной болью; рану дергало сильнее, чем вчера. Первым делом он удостоверился, что пластырь на месте.

Тем не менее он встал, умылся и собирался выйти на полчаса раньше обычного.

— Уже уходишь? — удивилась Ханна.

— Да... «Остин» барахлит, и я поеду на автобусе. Он поцеловал ее в лоб и ушел озабоченный. Согласно расписанию, в этот день он должен был встретиться с Джефферсоном Райсом утром.

Он спустился в гараж, сел в «остин» и включил зажигание. Двигатель завелся с пол-оборота. Франсис направился в сторону порта. Чтобы ускользнуть от возможных телохранителей, но так, чтобы это выглядело естественно, он вклинился между двумя автобусами, успел проскочить на желтый свет и, специально усложняя маршрут, вскоре доехал до автостоянки, где оставил свою машину. Остальной путь он проделал на такси.

Райс, сидевший перед чашкой кофе с молоком, читал газету.

Коплан, сделав вид, что не заметил его, прошел в туалет, пробыл там несколько минут, а вернувшись, сел рядом с советским агентом. По всей вероятности, это был их последний контакт.

— Ну что? — спросил Райс вполголоса.

— Я принес то, что вам нужно. Успокоившись, Райс глубоко вздохнул.

— Браво, — прошептал он. — Поздравляю вас. Хорошо то, что хорошо кончается.

Франсис утвердительно кивнул. Он спрашивал себя, должен ли Делькруа получить вознаграждение за свою верную службу. Поэтому он не торопился передавать Рай-су конверт.

Русский агент прочистил горло.

— Половину сейчас, половину после проверки, — предложил он. — Согласны?

— Нормально, — согласился Коплан.

— Когда будете уходить, возьмите эту газету. Сумма в долларах находится в конверте, приклеенном ко второй странице.

— О'кей. Сигарету?

Он протянул открытую пачку, выдвинул из нее «Плейерс».

— Не прикуривайте, — шепнул он.

Райс взял сигарету и стал рассеянно катать ее в пальцах.

— Остальную сумму доставит вам домой человек в фуражке торговой фирмы «Кэшуорт», — уточнил он. — Я сохраню о вас добрые воспоминания, Делькруа.

— Спасибо, — сказал Франсис, который был уверен в обратном. — Прощайте, мистер Райс.

Когда он вышел, часы бара показывали восемь сорок.

Коплан вернул свой «остин» в гараж, потом доехал на такси до завода и вышел возле телефонной кабины. Он закрылся в ней и набрал номер, фигурировавший на первой странице телефонной книги.

На том конце провода сняли трубку.

— Центральное управление полиции.

— Прошу вас записать, — произнес Коплан, изменив голос. — Будет очень хорошо, если оперативная группа приедет сегодня к десяти часам утра в дом шестьдесят пять по Трафальгар-стрит к некоему Джефферсону Райсу. У этого человека находится микрофильм с секретной информацией о производстве ядерных устройств.

— Что? Что? — растерянно забормотал дежурный. — Кто вы? Как ваше имя?

— Отнеситесь к моему сообщению серьезно, иначе позднее у вас будут серьезные неприятности. Повторяю: десять часов, Джефферсон Райс, Трафальгар-стрит, шестьдесят пять. И предупредите спецотдел. Они справятся с этим делом лучше.

Он повесил трубку на рычаг и вышел из кабины.

Впервые за много месяцев он наслаждался несколькими секундами настоящей разрядки. Наконец он увидел свет в конце туннеля.

Верная информация находилась в руках Жинетт. Она обязательно дойдет до Старика, который узнает, почему при взрыве британской бомбы появилась молния в виде буквы "Z". Что же касается советского конкурента Райса, то он выполнил свою роль, в течение многих месяцев уверяя Москву, что Делькруа, включенный в дело, передает ему желаемые сведения... КГБ, обманутому в своих надеждах, придется начинать все с нуля.

Со стороны МИ-5 Коплану бояться было нечего. Через несколько месяцев он сможет покинуть Аделаиду.

С этим оптимистическим настроем Франсис вошел в тот день в «Гоулер Стил».

* * *

В это же утро в штаб-квартире спецотдела криминальной полиции старший инспектор Рой Чепс с сосредоточенным вниманием слушал рассказ представителя австралийской службы безопасности Баннерса, не понимая, к чему тот клонит.

— А зачем вы мне рассказываете об убийстве таксиста? — спросил он наконец. — Мы не занимаемся уголовными преступлениями...

— Мне это известно, — ответил Баннерс несколько натянутым тоном. — Остается доказать, что имело место обычное убийство, а это не так. Посмотрите на факты: такси из центра города стоит в восточном предместье, наискось у тротуара. Шофер убит выстрелом в висок, на лбу у него сильный синяк. Бумажник и выручка не тронуты. Зачем же в таком случае его убили?

— Преступление сумасшедшего, — предположил Чепс.

— Подождите... В тот же вечер пропадает библиотекарша франко-австралийского культурного центра. Она, как обычно, выходит из центра, но домой не возвращается. А живет она в восточном предместье. Эта Жинетт Мишель ведет такую размеренную жизнь, что нам сообщают о ее исчезновении на следующий же день...

— Хорошо, но какая связь между этими двумя событиями?

— Формальной связи нет. Однако напрашивается сопоставление. Положение такси, обнаруженного недалеко от дома пропавшей, показывает, что его прижала к тротуару другая машина. За неимением другого мотива можно предположить, что шофер убит, чтобы не мешал похищению.

— Хм... — заметил Чепс, — допустим. А дальше?

— Пропавшая — иностранная подданная, — подчеркнул Баннерс. — Француженка. Разве я был не прав, решив сообщить о ее пропаже вам?

Чепс скептически присвистнул.

— Вы слишком увлекаетесь, Баннерс, — сказал он с упреком. — Разве можно считать женщину пропавшей только потому, что она провела одну ночь вне дома?

— Разумеется, нет, но есть такси... убийство.

Чепс размышлял. Он продолжал считать, что эти дела не имеют к нему никакого отношения, однако в его голове начала вырисовываться возможная взаимосвязь. Для очистки совести он решил проверить.

— Вы позволите? — спросил он Баннерса, протягивая руку к телефону.

Он набрал номер, подождал и спросил:

— Мисс Уоллис?

Получив утвердительный ответ, он представился:

— Говорит инспектор Чепс. Скажите, в котором часу вчера вернулся Делькруа?

— Он объяснил вам причину своего опоздания?

— А, прекрасно. Значит, он видел библиотекаршу... Вам известно, поддерживает ли он со своей соотечественницей близкие отношения?

— Я ни на что не намекаю, мисс Уоллис, я навожу справки. Значит, между ними ничего нет? Превосходно, благодарю вас.

Он положил трубку на рычаг и остался сидеть в задумчивости. Его трубка погасла, и он безуспешно сделал несколько затяжек.

— Ну что? — нетерпеливо спросил Баннерс.

— Вчера вечером Делькруа видел вашу пропавшую, но вернулся домой до закрытия библиотеки. Если эта Жинетт Мишель убежала с любовником, то это не наш инженер.

— Возможно, он мог бы нам сказать, был у нее любовник или нет? — предположил Баннерс. — В центре об этом ничего не известно.

— Я этим займусь, — пообещал Чепс.

В эту секунду открылась дверь и в кабинет ворвался инспектор Вейн. Баннерс хотел уйти, но Чепс удержал его движением руки. Обратившись к своему подчиненному, он спросил:

— Информация была верной?

Вейн сдвинул назад шляпу и поскреб лоб.

— Детективы ездили на Трафальгар-стрит, но того субъекта не застали, — озабоченно заявил он. — Я оставил людей возле дома.

— Анонимный телефонный звонок редко приносит что-то существенное, — пробормотал Чепс, искушенный в таких делах.

— Во всяком случае, — сказал Вейн, — у нас нет карточки на этого Райса, я проверил.

— Когда задержите, займитесь проверкой его личности. После допроса мы решим, нужен ли обыск. Кстати, Вейн, это вы вчера опекали Делькруа?

— Нет, Даффлингс.

— Вы прочли его рапорт?

— Да, ничего особенного. Делькруа выпил стаканчик в компании своих коллег, потом заехал в культурный центр и вернулся домой. Сегодня вечером им должен заниматься я.

— Не стоит, я заменю вас, — сказал Чепс. Вейн поднял брови.

— Он дал повод для подозрений? — удивился он.

— Нет, не совсем, но Баннерс только что рассказал мне довольно странную историю. Вам тоже полезно с ней ознакомиться.

Баннерс повторил свой рассказ.

Когда после честно отработанного трудового дня Поль Делькруа вышел из завода, к нему вежливо подошел респектабельный джентльмен, которого он заметил во время расследования смерти Маркуса Фоллса.

— Не можете ли вы уделить мне несколько минут? — любезно спросил инспектор Чепс.

Несмотря на сладкую улыбку и внешнее добродушие лица сотрудника спецотдела полиции, Коплан сразу понял, что пахнет неприятностями.

— Охотно, инспектор, — ответил Франсис так же любезно.

— Может быть, выпьем пива? — предложил Чепс. — Я помню, в ваших лабораториях жарковато.

— С удовольствием.

Они зашли в соседний бар, заказали английское пиво, и Чепс сразу перешел к делу:

— Вы знакомы с библиотекаршей культурного центра, мистер Делькруа?

Коплан почувствовал холодок в желудке, однако ответил нормальным голосом:

— Вы имеете в виду мисс Жинетт Мишель? Да, я встречаюсь с ней довольно часто.

— Ваши отношения... дружеские или... Франсис поморщился.

— Они ограничиваются тем, что мы перебрасываемся несколькими словами, когда я прихожу менять книги, — сказал он. — Мы соотечественники, и скорее испытываем друг к другу симпатию.

— Не хочу показаться нескромным, но мне важно узнать, помолвлена ли она и есть ли у нее друг, — признался инспектор. — Вы можете проинформировать меня по этому вопросу?

— Сожалею, но она не посвящала меня в свои сердечные дела, — ответил Франсис, охваченный смутным предчувствием. — Могу я узнать, чем вызваны подобные вопросы?

— Да, конечно. Эта молодая особа не ночевала в эту ночь дома и не явилась сегодня на работу в культурный центр. Мы ее разыскиваем.

Коплан почувствовал себя так, словно получил удар по голове дубинкой. Однако его серые глаза выразили только вежливое удивление.

— Да? — произнес он. — Это действительно очень странно.

— Когда вы видели ее в последний раз, мистер Делькруа?

— Как раз вчера вечером.

— Она не делилась с вами своими планами на вечер?

— Нет.

Чепс отпил глоток пива.

— У нас есть основания полагать, что с ней случилось несчастье, — признался он.

Он стал набивать трубку и добавил:

— Возможно, она была похищена...

Коплан не торопясь достал из кармана пачку «Плейерс», взял сигарету, сунул ее в рот, спокойно прикурил и выдохнул дым.

— Почему вы так думаете? — спокойно осведомился он.

— Потому что недалеко от дома молодой женщины найдено такси, водитель которого убит пулей в голову. Деньги у него не взяли, — ответил Чепс, прежде чем прикурить.

Когда табак загорелся, он продолжил:

— Понимаете, мистер Делькруа, после смерти Маркуса Фоллса любой инцидент, так или иначе касающийся его преемника, нас очень беспокоит. Мы отвечаем за вашу безопасность. То убийство еще не раскрыто, а мы топчемся на месте.

Ошеломленный Коплан кивнул в знак согласия. Чепс продолжал:

— Вы являетесь объектом постоянного наблюдения и должны помочь нам. Вы действительно ничего не можете нам сообщить о личной жизни Жинетт Мишель?

Франсис сделал глубокую затяжку и выпустил дым через ноздри.

— Нет, — сказал он, — не могу. И поверьте, очень об этом сожалею. Как вы понимаете, судьба этой молодой женщины не может оставить меня равнодушным, но она никогда не откровенничала со мной.

Он пристально посмотрел на инспектора и спросил:

— Вы полагаете, что Жинетт Мишель и Маркус Фоллс были как-то связаны между собой?

— Насколько нам известно, нет.

Старший инспектор подумал над фразой Делькруа, наталкивающей его на другой вывод.

— Нет, — снова уверил он. — Фоллс ни разу не приходил в культурный центр. Он имел контакты с женщиной по имени Энн Лекстер. Если вдруг в вашем окружении появится высокая стройная блондинка с американским акцентом, которая станет проявлять к вам особый интерес, буду вам признателен, если вы мне об этом сообщите. Весьма велика вероятность, что это будет именно она.

— Вам известно, где живет эта обольстительная особа? — осведомился Франсис с полушутливой улыбкой.

— Конечно, — невозмутимо ответил Чепс. — Она живет на Мельбурн-роуд, дом шестьсот тридцать два. Этот адрес послужит для вас предупреждением, если услужливый по191 средник пригласит вас в этот дом. Женщина, о которой мы говорим, несомненно, не станет называть свое настоящее имя. Если произойдет попытка контакта, позвоните в управление, прежде чем идти к ней, и оставьте для меня сообщение.

— Договорились, — согласился Франсис. И озабоченно добавил:

— От всей души надеюсь, что ваши страхи относительно судьбы мисс Мишель необоснованны... Если хотите продолжить нашу беседу, я попрошу вас пройтись до остановки. Мне приходится ездить на автобусе. Моя машина сломалась.

Чепс уже знал об этом. Он сказал:

— Нет, спасибо, мистер Делькруа. У меня еще дела, и я не хочу вас задерживать. До свиданья.

— До свиданья, инспектор.

* * *

Коплан быстро вернулся на Куринга-роуд.

Его хорошее настроение испарилось в несколько минут. Жинетт исчезла, микрофильм, очевидно, попал в руки похитителей, контрразведка более бдительна, чем когда-либо, а Ханна наблюдает за каждым шагом своего любовника... — Франсис уже давно выяснил, чем именно вызвана ее заботливость! Она попадалась во все ловушки, которые он ей расставлял, начиная с отпечатков пальцев на замках его чемоданов и кончая телефонными звонками, едва он выходил из квартиры. Франсис слышал их благодаря микропередатчику.

Шпионаж Ханны заставил Коплана спрятать свой пистолет в спальне псевдожурналистки, под матрасом ее кровати.

По дороге Коплан сказал себе, что инспектор Чепс оказал ему большую услугу, не только упомянув о возможности похищения Жинетт, но и назвав имя и адрес подозрительной девицы, поддерживавшей связь с Маркусом Фоллсом. Того точно убрали не русские; об этом свидетельствовали слова Джефферсона Райса. К похищению Жинетт Мишель русская разведка также непричастна, потому что получила снимки, которые пока будет считать подлинными.

Значит, в деле был замешан кто-то еще. Какая-то группа раскрыла Жинетт и Делькруа и перехватила в нужный момент информацию, а агенты МИ-5 не могли действовать против нее, не имея конкретных доказательств.

Вернувшись домой, Франсис не стал скрывать своего плохого настроения, тем более что собирался поссориться с Ханной.

Конечно, она спросила, почему у него такой недовольный вид. Он ответил, что имел разговор с инспектором полиции и тот рассказал, что разыскивается Жинетт Мишель.

— И тебя так расстроило, что она удрала с каким-то парнем? — насмешливо спросила австралийка.

Еще раз Франсис убедился, что Ханне не хватает ловкости. Ее вопрос доказывал, что она уже была в курсе событий.

— Да, — ответил Франсис. — Меня это действительно огорчает. Я бы предпочел, чтобы с ней произошел обычный несчастный случай.

— Прекрасно! Однако ты ревнив!

Ханна подошла к нему, соблазнительно покачивая бедрами, но с напряженным выражением лица.

— А если и так? — вызывающе спросил Франсис. — В конце концов, тебя это не касается. Насколько я помню, мы с тобой не женаты.

Ханна влепила ему звонкую пощечину — личные чувства взяли верх над долгом агента секретной спецслужбы. Коплан сурово взглянул на нее.

— Убирайся, — приказал он. — Уходи к себе, ты мне надоела.

В комнате повисло напряженное молчание.

— Воображаешь, что сумеешь от меня отделаться? — прошипела Ханна. — Берегись, я могу подать на тебя в суд за нарушение обещания жениться. В доме все знают, что мы живем вместе.

— Катись отсюда.

— Я останусь здесь столько, сколько захочу, хам! Посмотрим, осмелишься ли ты выставить меня силой!

Она ничего не успела заметить, а просто получила хук левой и упала без чувств, не успев даже вскрикнуть.

Франсис подхватил женщину, не дав ей свалиться на пол, и отнес в ее квартиру. Там он положил ее на кровать, посмотрел на нее со смешанным чувством удовлетворения от отлично выполненной работы и сочувствия к бедной девушке, которая все же была к нему привязана.

Затем он достал из-под матраса пистолет и сунул в карман.

Он тихо закрыл дверь спальни, вернулся в свою квартиру и взял один из тюбиков крема для бритья. В креме хранились миниатюрные отмычки. Разъединив края тюбика, он достал их и завернул в платок.

Быстро собравшись, он раздумывал, как уйти.

Инспектор в штатском, обеспечивавший его безопасность, должно быть, мерил шагами проспект. Если Франсис высунется на улицу, он последует за ним.

Второго выхода в доме не было. Более поздней постройки, чем дома проспекта, он возвышался над ними на три этажа.

Существовал только один путь. Коплан нашел его уже три месяца назад, когда изучал возможности тайного бегства, и решил воспользоваться им сейчас.

Он прошел на кухню и поднял фрамугу. Опустилась ночь. В окнах соседних домов, выходящих на параллельную улицу, сквозь шторы пробивался свет.

Коплан встал на подоконник и ухватился за трубу мусоропровода, но она была совершенно гладкой и уцепиться можно было только за стык двух секций, окруженный цементным пояском.

Коплан несколько секунд оставался неподвижным, вглядываясь в темноту. От крыши стоявшего вплотную соседнего дома его отделяли добрые десять метров.

Стиснув зубы, он встал на цыпочки, вытянулся насколько мог, ухватился за соединительный пояс левой рукой, поручил свою душу Богу и, держась правой руку за раму окна, выбросил ноги в сторону трубы и обхватил ее коленями.

Он мог начинать спуск, но неожиданно его плечо свела судорога. Сейчас абсолютно не время разбивать голову... Франсис подумал о Жинетт, о Старике и отпустил руку, крепче сжав трубу коленями. Казалось, она становилась все толще. Пойдя на риск, Коплан ускорил спуск. Ботинки уперлись в другой цементный пояс, это дало ему передышку. Он перевел дыхание и посмотрел вниз. От наклонной плоскости крыши его отделяли еще метра три-четыре.

Крепко стиснув руками гладкую трубу, Коплан сколько мог тормозил скольжение, отметив про себя, что брюки сильно пострадают.

Наконец он добрался до черепицы, несколько раз глубоко вдохнул, чтобы расслабиться, потом, пятясь на четвереньках, закончил спуск до карниза.

Улица, параллельная Куринга-роуд, была малооживленной, но до нее еще надо было добраться...

Франсис пошел по крыше, обдумывая способ спуститься на землю на некотором расстоянии от своего дома. Он переходил с крыши на крышу, не видя ничего, кроме водосточных труб, надежность которых не внушала ему доверия. Наконец он обнаружил пожарную лестницу, но ее первые ступеньки находились на уровне окна верхнего этажа.

Сев на край карниза, Франсис решил, что можно попытаться. Толстый кабель телевизионной антенны, закрепленный на печной трубе" не выдержал бы долго его вес, но на долю секунды мог стать поддержкой.

Коплан взялся одной рукой за крюк, удерживавший водосточную трубу, а другой за кабель.

Через секунду, вися между небом и землей, он взмахом ног толкнул себя к подоконнику, приземлился на него и благодаря кабелю сумел не нырнуть вниз головой. От этих акробатических упражнений у него захватило дух.

Взявшись за первую ступеньку пожарной лестницы, он испытал ни с чем не сравнимое облегчение. Как только пульс вернулся в более-менее нормальный ритм, Франсис начал изучать улицу, чтобы не наткнуться на полицейского или просто прохожего.

Выждав момент, он стал быстро спускаться по лестнице, заканчивавшейся в четырех метрах над землей. Наконец он ловко спрыгнул на тротуар.

Убедившись, что никем не замечен, он отряхнулся и пошел к углу, повернув в противоположную Куринга-роуд сторону, чтобы выйти на оживленную артерию.

Он быстро поймал такси, сел в машину и назвал адрес:

— Мельбурн-роуд, дом пятьсот девяносто восемь.

Глава 4

Да, слова инспектора Чепса многое открыли Коплану. Предостерегая его против Энн Лекстер, Чепс дал понять ему: первое — Фоллс занимался сомнительными делами, которые могли стать причиной его смерти; второе — спецотдел допускал, что Энн Лекстер могла быть связной между Фоллсом и людьми, интересующимися информацией, которая была доступна ему на заводе.

После ухода Фоллса со сцены те же самые люди должны были перенести свое внимание на его преемника, то есть Делькруа. Рассуждая логически, можно было заподозрить их в похищении Жинетт: они пытались получить через нее информацию, которую не мог поставлять покойный «корреспондент».

Такси остановилось. Коплан расплатился и пошел пешком по Мельбурн-роуд к дому шестьсот тридцать два.

Это тихое предместье, неярко освещенное высокими фонарями, напоминало жилые кварталы английских или американских городов: вдоль тротуаров улиц, пересекающихся под прямым углом, располагались небольшие коттеджи, окруженные лужайками. Каждый дом имел гараж, и на улице стояло очень мало машин.

Одна из них стояла перед домом шестьсот тридцать два. Ее владелец не выключил фары.

Коплан оглянулся вокруг, прошел по дорожке к дому Энн Лекстер. Он не стал сразу пытаться проникнуть внутрь, а решил обойти бунгало.

Сквозь плотные шторы на широких окнах первого этажа пробивался свет. Бесшумно подкравшись ближе, Франсис заглянул в узкую светящуюся щель.

Он мог видеть только пару красивых женских ног в элегантных туфлях, стоящих на ковре перед большим креслом из черной кожи. Потом в узком зрительном пространстве раза два-три прошли мужские ноги. Их хозяин расхаживал по комнате.

На улице послышались шаги. Коплан спрятался в тень, а когда они затихли, закончил обход дома.

Заметив приоткрытую фрамугу, он поднял ее повыше и прислушался. Звуки разговора в гостиной долетали неясно, и он не мог разобрать слов. Он влез в темную кухню, подошел к двери и прижался к ней ухом.

— ...терять время, — недовольно говорил хриплый мужской голос. — Мы из нее ничего больше не выжмем. Она уже в плохом состоянии, я не знаю, сможем ли мы дольше держать ее у себя.

— Насколько я знаю твоих верных помощников, они не скучали, — с издевкой сказала женщина. — Все они скоты... Они надеялись проучить и меня в тот день, когда...

Кровь ударила Коплану в голову. Выхватив пистолет, он резко распахнул дверь. Рука Вилли Клюга быстро метнулась к подмышке.

— Не двигаться, — приказал Франсис, готовый выстрелить. — Мне надо сказать вам пару слов.

Клюг выпучил глаза, покраснел и медленно поднял руки. Ошеломленная Энн Лекстер глубже вжалась в кресло. Ворвавшийся мужчина был того же роста, что и человек, отнявший у нее фотографии Фоллса... Хотя нет, это не он.

— Лицом к стене, — приказал Коплан. — Вы тоже, мисс Лекстер.

Его окаменевшее лицо не оставляло ни малейшего сомнения в его решительных намерениях. Блондинка поспешно подчинилась, но менее впечатлительный Клюг решил сыграть ва-банк и бросился в ноги противнику. Столь же проворный, как и американец, Франсис отскочил назад и, когда Клюг приземлился на ковер, ударил его ботинком в лицо.

Ослепнув от боли, Клюг прижал к лицу обе руки и перекатился на спину. Франсис нагнулся и оглушил его ударом рукоятки в лоб.

Энн воспользовалась этим, чтобы схватить большую китайскую вазу и бросить в голову незнакомцу. Но тот, заметив движение тени, отодвинулся на десятую долю секунды раньше, чем ваза закончила свой полет, и она приземлилась на грудь Клюга.

Коплан повернулся лицом к разъяренной девице, уже искавшей другой метательный снаряд. Не испытывая к красотке особой нежности, он влепил ей великолепный удар, и она отлетела к стене и свалилась на пол с грацией тряпичной куклы.

Клюг сел, мотая головой. Вмешательство Энн спасло его от потери сознания, которую ему готовил Коплан. Он снова попытался выхватить свой «кольт», но получил ногой по руке, а потом удар рукояткой пистолета по макушке. Ему показалось, что голова раскалывается, и он провалился в беспамятство.

Прежде всего Франсис обезоружил противника.

Гость Энн Лекстер явно не принес микрофильм, отнятый у Жинетт, в дом, где конкурент уже завладел однажды снимками Фоллса... Поскольку девица и ее приятель временно не могли отвечать на вопросы, их надо было пока обыскать.

Коплан тщательно опустошил карманы лежавшего без сознания мужчины. Из документов, лежавших в бумажнике, выяснилась личность этого субъекта: Клюг Уильям, родился в Цинциннати, США, шестнадцатого мая тысяча девятьсот тридцать второго года. Визитная карточка на имя Клюга сообщила, что он менеджер компании, занимающейся морскими перевозками, и проживает по адресу Кромвель-стрит, дом девятьсот восемьдесят шесть.

Сколь ни драматична оказалась бы судьба Жинетт, в первую очередь следовало найти микрофильм.

Две фразы, подслушанные Франсисом, подтверждали, что Клюг руководитель группы, а поскольку Жинетт похитили только накануне, микрофильм мог все еще оставаться у Клюга.

Сгорая от нетерпения, Коплан все же из предосторожности сначала связал пленников телефонным проводом и начал искать сумочку Энн. Он нашел ее в ящике стола и стал изучать содержимое.

Он не нашел ни писем, ни каких-либо записей, которые могли доказывать, что молодая женщина поддерживала отношения с Маркусом Фоллсом, или указаний, на какую организацию она работала. Но она была американкой, как и Клюг, а это наводило на мысль, что оба работают на одну из вашингтонских спецслужб... вот откуда осторожность Чепса!

После поверхностного обыска Коплан подошел к пленным. Лицо Клюга было бледным, из-под полуприкрытых век виднелись белки глаз, пульс бился слабо.

Американец был сильно оглушен. Чтобы привести его в чувство, требовалась медицинская помощь, но даже если бы Франсис мог ее оказать, этот человек, возможно, оказался бы не в состоянии выдержать допрос. Что касается Энн, она пострадала гораздо меньше, но наверняка не знала, куда ее шеф спрятал микропленку.

Перестав ломать себе голову, Коплан забрал ключи Клюга. Тот любезно оставил машину перед дверью, и у Франсиса было время сгонять на Кромвель-стрит.

Выбравшись из коттеджа через окно кухни, он неторопливо направился к черному «крайслеру». Вокруг он не заметил ничего тревожного. Соседи или сидели перед телевизорами, или гуляли в центре города.

Коплан сел за руль, включил зажигание. Мощный лимузин, оборудованный автоматическим включением передачи, тронулся с места почти без звука.

Двадцать минут спустя машина остановилась перед домом, где жил Клюг. Написанные рядом с кнопками звонков фамилии сообщили Франсису, что квартира американца находится на восьмом этаже.

Подойдя к двери квартиры, он прислушался. Ничего: ни голосов, ни музыки.

Используя ключ хозяина, бесшумно, как взломщик, он вошел и снова прислушался.

Убедившись, что кроме него в квартире никого нет, он включил свет и начал обыск.

Ящики, шкафы, дно стульев и столов, ковры, гардероб, туалет — все было тщательно осмотрено, но без результата.

Уже нервничая, Коплан начал открывать все коробки, попадавшиеся под руку, заглядывал за рамы картин и гравюры, залез в фотоаппарат, прикрыв рукой находившуюся в нем пленку, ощупал верхние части карниза и плафоны люстр, пролистал книги и осмотрел их корешки.

Потом он перенес поиски на кухню — поднимал крышки кастрюль, сахарниц и другой посуды.

Мало-помалу его охватило разочарование. Неужели Клюг уже переправил пленку?

Продолжая детальный обыск квартиры, Коплан взялся за холодильник, в котором лежали ростбифы, масло, банка майонеза, бутылки пива и кока-колы.

Франсис открыл дверцу морозильной камеры, в которой обычно лежит формочка для льда. В темном отделении, задней стенки которого даже не было видно, формочки не оказалось.

Ничего не оставляя на «авось», Коплан сунул внутрь руку и скоро нащупал пальцами какой-то маленький предмет. Он подкатил его к краю камеры.

Сердце Коплана на секунду замерло, когда он увидел прозрачный конверт вроде тех, которыми пользуются филателисты: тот самый, что он отдал Жинетт!

Его нервное напряжение сразу прошло. Он пересчитал кадры микрофильма. Ровно двенадцать, как и должно быть.

Он убрал находку в карман, справился с сильнейшим желанием закурить, но, желая поскорее закончить дело, избавился от мелочей, которые забрал у Клюга: пистолета, ключей, бумажника и тому подобного. Вернувшееся чувство юмора подсказало ему спрятать все это в морозильную камеру...

Затем он убрался из квартиры.

Теперь, когда он вернул похищенное, освобождение коллеги стало задачей номер один. Перед тем как вернуться к Энн Лекстер, Коплан поехал на «крайслере» в район, где магазины еще работали.

Там он купил пачку писчей бумаги, затем прошел в бар и заказал чашку черного кофе.

Сидя на табурете и используя колени в качестве стола, он написал на белом конверте: «М-ру Полю Делькруа, Консульство Франции, Аделаида», положил внутрь сложенный вчетверо листок, в который спрятал микрофильм, и заклеил его. На обратной стороне в левом углу он написал: «Уведомить адресат. Не пересылать».

Гарсон подвинул к нему чашку кофе, запах которого приятно защекотал ноздри. Он положил двойную порцию сахару, так как после стольких волнений его мучил зверский голод. Было одиннадцать часов вечера.

Коплан выпил кофе, заплатил, купил почтовую марку в автомате книжного киоска.

Выйдя на улицу, он бросил письмо в почтовый ящик и, слегка успокоившись, сел в «крайслер».

Что бы ни случилось с ним в дальнейшем, основная часть информации находилась в надежном месте, и это давало ему свободу действий.

Он поехал на Мельбурн-роуд, чтобы заставить Вилли Клюга признаться, где он держит Жинетт Мишель.

Почти добравшись до дома шестьсот тридцать два, он слегка вздрогнул. Свет на первом этаже коттеджа теперь не горел. Коплан сбавил скорость и, проезжая мимо дома, заметил, что ворота гаража широко открыты.

Или Энн Лекстер сумела освободиться и убежала одна, чтобы позвать подкрепление, или она сумела привести в чувство Клюга и они удрали вдвоем.

Франсис был в шоке: Жинетт пропала! Он никогда не найдет ее.

Он упрекал себя за то, что сразу не допросил Клюга, но сразу же напомнил себе, что поступил в интересах Службы. Долг требовал в первую очередь вернуть микрофильм с информацией, даже если для этого надо было пожертвовать партнером.

Однако он ломал себе голову, пытаясь найти способ выручить молодую женщину.

Вернуться на Кромвель-стрит?

Энн Лекстер или ее шефы первым делом пошлют свою банду в квартиру Клюга, чтобы захватить напавшего. Но, возможно, все они лягут на дно, ликвидировав уже ненужную пленницу?

В растерянности Коплан объехал квартал, не решаясь покинуть его и не зная сам, зачем катается по кругу.

С болью в сердце он принял решение вернуться в центр Аделаиды, так как дела еще не закончились.

Он оставил «крайслер» на автостоянке и снова достал авторучку и бумагу.

На чистом листке Франсис написал объявление:

Молодой музыкант датского происх. ищет место в джазовом оркестре, отправляющемся на гастроли в Европу. Отл. реком. Писать Свену Керсену, а/я 798. Центральный почтамт, Аделаида.

Он вложил объявление в конверт, добавил десятифунтовую бумажку и написал адрес газеты «Канберра таймс».

Глава 5

Сидевший в своем кабинете инспектор Рой Чепс скрывался в густых клубах дыма, источником которых была его собственная трубка. Инспектор Вейн с трудом различал его лицо. Впрочем, Вейн сам участвовал в создании дымовой завесы, поскольку курил сигару впечатляющей длины.

Чепс нарушил молчание, задумчивым тоном сказав:

— Дело принимает оборот, который мне совершенно не нравится. Тип с Трафальгар-стрит, которого мы ждем с момента анонимного звонка, как будто испарился. Признайтесь, это все довольно странно, ведь не мог же он знать, что звонок привлек внимание полиции.

— Вы имеете в виду Джефферсона Райса? — спросил Вейн, уставясь на горящий кончик своей «Манилы». — Я не совсем с вами согласен. Бели этот тип действительно агент, он постоянно держится начеку и ему нетрудно было заметить около его дома слишком скучающих прохожих.

— Тогда он дьявольски проницателен, — буркнул Чепс. — Это был бы первый случай, когда подозреваемый заметил наших людей... Нет, наверняка есть и другое объяснение, но не знаю какое.

Наступило молчание.

Привычным движением Вейн сдвинул шляпу на затылок и поскреб лоб, потом положил сигару на край пепельницы.

— Насчет француженки ничего нового? — поинтересовался он. — Если я не ошибаюсь, вчера вечером вы встречались с Делькруа?

— Да, это так. Мы с ним поговорили, но он не сообщил о своей соотечественнице ничего интересного. Здесь мы тоже топчемся на месте. Версия добровольного бегства становится все менее вероятной.

— Вы проследили за Делькруа после разговора?

— М-м-м. Он спокойно вернулся к себе. Для большей уверенности я простоял перед домом около получаса и позвонил, чтобы меня сменили. В рапорте агента, сменившего меня, не упомянуто никаких инцидентов. Ханна Уоллис также не сообщила ничего необычного. Попутно я поговорил с Делькруа о его предшественнике...

Его перебил телефонный звонок. Чепс придвинул кресло к столу и снял трубку.

— Да... Добрый день, Баннерс.

Прямо в лоб собеседник выдал ему сенсационную информацию. Чепс вынул изо рта трубку и, шаря рукой по столу в поисках карандаша, пробормотал:

— Что вы сказали? Повторите... но помедленнее, я записываю.

Вейн с любопытством следил, как его начальник делает торопливые заметки. Его обычная невозмутимость изменила ему, что было исключительным случаем; его лицо выразило волнение.

— Спасибо, Баннерс, — бросил Чепс. — Ни к чему не прикасайтесь. Мы выезжаем немедленно.

Он положил трубку на рычаг и остановил на Вейне острый взгляд.

— Вот и ответ на первый вопрос, — заявил он. — Найден Джефферсон Райс. Мертвый.

— Господи! — подскочил Вейн. — Где?

— На стройке... Это вам ничего не напоминает?

— Да, дело Маркуса Фоллса.

— Тот же прием, — подчеркнул Чепс. — Вейн, ручаюсь, эти два дела связаны... Поедем, посмотрим на месте.

И оба детектива стремительно выбежали из кабинета, совершенно забыв недавнее спокойствие. «Бентли» ждал их во дворе.

— На Трафальгар-стрит, — приказал Чепс, и водитель сорвался с места, включив сирену.

— Как? — удивился Вейн. — Рядом с его домом?

— В каких-то ста метрах.

Когда «бентли» приехал на место, дежурным полицейским пришлось раздвигать толпу зевак, собравшуюся возле заграждения.

Детективы выскочили из машины, и сержант провел их к телу.

Труп высокого мужчины с худым лицом лежал между двумя мешками с цементом. Между подбородком и воротником рубашки виднелась большая рана. Взяв труп за плечо, сержант слегка повернул его, чтобы показать входное отверстие. Пуля пробила шею насквозь.

— Пулю нашли? — спросил Чепс.

— Да, сэр. Вот она.

Чепс нагнулся, чтобы обыскать одежду убитого, и улику взял Вейн. Держа пулю кончиками пальцев, он осмотрел ее.

— Хм, — заметил он. — Калибр семь шестьдесят пять. Как Фоллса... Еще одно совпадение. Лаборатория нам скажет, из одного ли оружия были выпущены обе.

Чепс быстро обшаривал одежду Райса.

— Его еще не обыскивали? — спросил он.

— Нет, сэр, — ответил сержант. — Рабочий, обнаруживший труп, даже не прикоснулся к нему. Он сразу побежал сообщить постовому. Тот взял бумажник, чтобы установить личность жертвы; сразу же заметив, что этот человек находится в розыске, он положил бумажник на место и остался дежурить возле тела. Других полицейских он созвал свистком.

Старший инспектор тщательно осмотрел все швы, проверяя, нет ли в вещах убитого тайника. Он проверил все, от авторучки до носков.

Через несколько минут он поднялся разочарованный.

— Боюсь, что если он и имел компрометирующие документы, то их похитили, — сказал он. — Конечно, потребуется более детальный осмотр. Вейн, езжайте на «скорой» с трупом и прикажите сделать вскрытие. А я тем временем займусь обыском в его квартире.

Полицейские разогнали любопытных, толпившихся у выхода со стройки.

Впереди носилок Вейн прошел между двумя рядами полицейских. Посреди всеобщего молчания останки Райса погрузили в машину с красным крестом. В «скорую» сел и Вейн. Прежде чем захлопнуть дверцу, он бросил шоферу «бентли»:

— Ждите здесь. Инспектор Чепс вернется.

* * *

Выйдя с завода вечером того же дня, Коплан купил экземпляр "Канберра таимо. Он искал свое объявление. Он открыл газету сразу на шестой странице и пробежал взглядом колонку, отведенную для объявлений о поисках работы.

Найдя текст, отправленный накануне, и весьма этим довольный, он вернулся на первую страницу и стал читать заголовки.

Вдруг он остановился, и его лицо выразило напряженное внимание. Во второй колонке большие буквы кричали: «Загадочное убийство». Ниже поместили статью, озаглавленную: «Труп на стройке».

Даже не успев по-настоящему всмотреться в текст, Франсис заметил имя Джефферсона Райса и испытал легкий шок.

Озадаченный, он начал читать статью. Автор сообщал, что пришедший утром на стройку рабочий обнаружил труп мужчины с простреленной шеей. Согласно первым заключениям полиции, смерть наступила накануне, около девяти часов вечера.

Задумчиво сложив газету, Коплан дошел до своего «остина», сел в машину и включил зажигание.

Значит, Райса убили через двенадцать часов после их последней встречи... Через двенадцать часов после того, как он выдал его полиции. Что бы это значило?

Соперничество за обладание информацией о Тампере принимало характер поножовщины... И в этой борьбе Делькруа занимал передовые позиции.

На горизонте Коплана сгущались тучи, в какую сторону ни посмотри. С одной стороны — банда Клюга, который явно не любил Делькруа, с другой — убийца Райса, который, безусловно, считал француза врагом номер один.

Коплан остановил машину перед зданием почты. Свою газету он отправил авиапочтой месье Морею по адресу: Париж, улица Домремон, дом шесть. Жинетт исчезла, поэтому он должен был известить таким образом Старика вместо нее.

Сильно озабоченный, Франсис вернулся на Куринга-роуд.

Ханна встретила его, как будто накануне ничего не произошло. Что еще ей оставалось?.. Она была на службе и поэтому вынуждена терпеть унижения от любовника. Очевидно, она даже не известила своего шефа об отлучке Делькруа, так как решила, что он сделал это от раздражения после ссоры.

Коплан не стал продолжать ссору. Он обнял подругу и от чистого сердца поцеловал ее, весьма довольный, что их почти семейные отношения восстановились. Каким бы искусственным ни был их домашний очаг, в этот момент он казался ему тихой гаванью.

— Ты уже не сердишься, видя меня здесь, дорогой? — спросила Ханна.

— Нет, — сказал Франсис. — Но не очень я весел. Иногда я вспоминаю Францию, и тогда на меня находит хандра.

Нежно прижавшись к нему, она спросила:

— Разве тебе не нравится в Австралии?

— Я обожаю эту тихую, цивилизованную страну.

— Все дело в том, — сказала Ханна, глубоко вздохнув, — что в нашей жизни не хватает разнообразия. Каждый день одно и то же. Мы слишком редко выходим. Это становится монотонным.

Франсис понял с полуслова.

— Прекрасно, — сказал он. — Если это доставит тебе удовольствие, сегодня вечером я веду тебя в ресторан. Это нас развлечет.

В глубине души он предпочитал остаться с ней дома. Обвив шею Коплана руками, Ханна поцеловала его.

— Ты очень милый, когда захочешь, — признала она.

— Иди собирайся.

Она не заставила повторять дважды и в восторге побежала в ванную. Франсис слышал, как она пустила воду, напевая модную песенку.

Он опустился в кресло и налил стакан доброго старого ароматного «Катти Сарк». Нарушая привычки, налил большую порцию и не стал разбавлять виски.

Затем он отхлебнул глоток и несколько секунд подержал во рту, оценивая возраст и крепость виски. Этот приятный процесс не мешал ему думать... Он закурил, но телефонный звонок отвлек его от размышлений.

— Мистер Поль Делькруа?

— Он самый.

— Я хочу предложить вам одно дело.

Коплан узнал голос американского агента.

— Сожалею, но сейчас я не расположен говорить с вами о делах, — вполголоса произнес он.

— Вы не один?

— Да. Объясните, как я могу вас найти сегодня вечером?

— О'кей. Позвоните по номеру 712-17-65.

— Хорошо.

Франсис положил трубку. Из-за двери ванной высунулась Ханна.

— Кто это?

— Да так, ерунда. Тип из страховой компании. Просил о встрече.

Она пожала плечами и вернулась в ванную.

Коплан затянулся сигаретой. Этот звонок поднял его настроение. Если Клюг предлагал сделку, это означает, что Жинетт еще жива и он рассчитывает использовать ее как заложницу. Ханна собралась, и они ушли под ручку.

Детектив, дежуривший недалеко от дома, заметил, что Делькруа выходит вместе с девушкой-наблюдателем, и заколебался. Может быть, ему стоит вернуться домой или все-таки надо обеспечивать защиту инженера?

Поразмыслив, он выбрал второй вариант, решив позвонить в офис, как только выяснит, куда направляется парочка.

Делькруа и Ханна выбрали довольно дорогой ресторан на Кинг Уильям-стрит, в центре города, где кухня, оркестр, прочие развлечения, а также цены были на высоте.

Коплан мысленно поблагодарил покойного Джефферсона Райса: более чем кругленькая сумма, полученная от советского агента, позволяла ему чувствовать себя в подобном ресторане высокого класса весьма комфортно.

Ханна была очаровательна и вела себя как счастливая новобрачная. Настоящие французские вина помога206 ли Франсису настроиться на ту же волну, что и его спутнице.

Во время ужина они танцевали, нежно обнявшись, и посетители ресторана восхищались этой прекрасной парой, которую, казалось, жизненные проблемы обходили стороной.

К одиннадцати часам Ханна совершенно опьянела. Она повисла на плече своего кавалера, который весь вечер подливал ей шампанского.

— Прости, я на минутку, — извинился Франсис, возвращая Ханну в вертикальное положение.

Она посмотрела на него взглядом, исполненным нежности, на какую способна влюбленная женщина, заранее прощающая возлюбленному все его прегрешения.

Коплан двинулся по направлению к туалету. Закрывшись в телефонной кабине, он набрал номер, продиктованный Клюгом.

— Говорит Делькруа. Что вы хотели мне сказать?

— Вы не слишком торопились, — буркнул Клюг. — Я уже было подумал, что дело вас не интересует.

— Представьте себе, я вовсе не уверен, что оно меня действительно интересует. Я догадываюсь, что вы хотите предложить. Жинетт в обмен на снимки, не так ли?

Он услышал в трубке громкий смех. Потом Клюг произнес:

— Нет, мистер Делькруа, не совсем так. Снимки вы вернете мне безвозмездно, иначе я устрою вам обоим грязную историю. Девчонка убила одного из моих парней — задушила своими руками, и свидетель может объяснить, при каких обстоятельствах... Она явилась по собственной воле, чтобы заняться любовью, и прикончила малого в припадке обостренного эротизма. Что же касается вас, я собираюсь подать на вас жалобу за незаконное вторжение в частное жилище, вооруженное нападение и кражу со взломом. Моя подруга Энн Лекстер готова свидетельствовать в суде, под присягой. Кроме того, у меня есть пистолет — мой, но об этом никто не знает, — на котором имеются ваши отпечатки. Что вы об этом думаете?

Коплан молчал. Аргументация Клюга — частично блеф, но только частично.

Немного подумав, Франсис заговорил:

— Не увлекайтесь, — посоветовал он ровным тоном. — Ваш расчет ошибочен в самой сути. Первое: меня не интересует, что произойдет с моей соотечественницей, если ее жизни ничего не угрожает. Второе: вы вовсе не заинтересованы отправлять меня за решетку, поскольку это окончательно лишит вас надежд на то, что вы так жаждете. Так что шантаж не может привести к желаемому результату. Вот мое мнение.

Последовало молчание. Клюг, должно быть, понял, что недооценил хладнокровие противника. Но он не положил трубку, поэтому переговоры можно было продолжить.

Клюг заговорил снова, но уже сбавив тон:

— Я могу рассмотреть и другие варианты, тем более что вы не возражаете против главного: товар возвращается мне. Назовите ваши условия... Если речь идет о нескольких тысячах долларов, то никаких проблем.

Молчанием Коплан изобразил некоторую озабоченность, потом быстро сказал:

— Сейчас мне трудно ответить, так как я говорю из телефонной кабины «Блю Стар» и меня ждут за столом. Но я смогу приехать к вам через час или два...

— Хорошо. Приезжайте.

— Куда?

— На Мельбурн-роуд.

— Отлично. Я приеду один и без оружия. Я не возражаю против присутствия вашей подруги, но не вздумайте звать своих горилл. Я хочу поговорить без свидетелей, как мужчина с мужчиной.

— Разделяю вашу точку зрения по этому вопросу, — заключил американец. — До скорого.

Франсис повесил трубку и вернулся в зал.

За время его отсутствия степень опьянения Ханны весьма усугубилась. Сплетя руки на скатерти, она пристально смотрела пустыми глазами в свой бокал.

Франсис положил руку ей на плечо. Она улыбнулась ему усталой и нежной улыбкой.

— Ну, подкрепим немножко наши силы, — шутливо сказал он, вынимая из ведерка со льдом бутылку шампанского. — У нас впереди вся ночь...

Она торопливо выпила и чихнула, поставив бокал на стол. Франсис взял ее за руку и повел к танцевальной площадке. Она пошла, сначала покачиваясь, но вдруг, подчиняясь электризующему ритму самбы, к ней вернулась ловкость движений.

Танцы и вино привели Ханну в такое состояние, что вскоре она едва держалась на ногах. Около часу ночи Коплан решил, что ей достаточно.

В спальне ему с огромным трудом удалось ее раздеть. Ханна засыпала стоя, пытаясь облегчить ему задачу. К счастью, опьянение не вызвало у нее той безграничной хмельной нежности, что часто бывает у молодых женщин и заставляет во что бы то ни стало цепляться за спутника. Она заснула, едва коснулась головой подушки.

Франсис выключил свет и бесшумно вышел из квартиры.

Через двадцать минут Коплан нажал кнопку звонка у дверей бунгало. Ему открыла Энн Лекстер.

Смерив его ледяным взглядом, она посторонилась, пропуская его. Коплан направился в гостиную.

— Одну секунду, — сухо сказала Энн. — Я должна удостовериться, что вы безоружны.

Франсис снисходительно, с недовольным видом поднял руки.

Пока блондинка ощупывала его, он с иронией бросил:

— Вы позволите мне оказать вам ту же услугу?

Не удостоив его ответом, она кивнула на дверь гостиной. Коплан вошел в комнату.

Неуклюжий Клюг стоял насупясь и прислонясь спиной к бару. Ворот его рубашки был расстегнут, узел галстука сдвинут вниз. Он пристально глядел в лицо Коплана, словно впервые увидел.

— Присаживайтесь, — буркнул он, указывая на кресло. — У вас что, привычка — заставлять людей ждать?

— Нет, — ответил Франсис. — Так я поступаю только с теми, кто во мне нуждается.

Со стаканом бурбона в руке Клюг сел напротив него. На его лице еще были заметны следы вчерашней драки.

— Вам слово, — сказал он. — Вы знаете, чего я хочу. Коплан повернулся к Энн Лекстер:

— Хозяйке дома вовсе не обязательно присутствовать при нашем разговоре, не так ли?

Клюг обратился к своей подчиненной неожиданно любезно:

— Оставь нас, пожалуйста, Энн. Мы так договорились.

Она бросила на Франсиса еще один мрачный взгляд и вышла.

— Ну? — спросил Клюг. — Не вижу причин, мешающих нам договориться... Дашь на дашь...

Франсис изобразил на лице смущение.

— Но мне кажется, это весьма сложно, — сказал он. — Верьте или нет, но у меня пропало именно то, что я забрал у вас.

Американец недоверчиво нахмурил брови.

— Если вы не придумали ничего получше, мне вас жаль, — усмехнулся он. — Вы думаете, я поверю в эту чушь? Вы что, принимаете меня за идиота?

Он был готов взорваться, и его лицо принимало кирпично-красный цвет.

— Успокойтесь, — сказал Коплан. — Я действительно попал в ужасное положение... Я говорю совершенно серьезно: пленки у меня больше нет. Вы же понимаете, мне тяжело в этом признаваться, ведь это лишает меня перспективы заработать и освободить Жинетт Мишель.

Заколебавшись, Клюг секунду рассматривал его, потом помял подбородок и пробормотал:

— Если это правда, то я не понимаю, зачем вы пришли. В ваших интересах было помалкивать?

— Нет, вы не понимаете. У меня есть причина изложить вам ситуацию, и вы ее легко поймете, если я смогу высказаться.

— Давайте, я не тороплюсь.

— Так вот: я проделал огромную работу, переснял множество записей, графиков и формул по структуре сплава, из которого сделан тампер. Кроме того, я перевел на микропленку отчеты, поясняющие, как и почему сопротивляемость повышению температуры значительно увеличила эффективность бомбы, и перечисляющие факторы, определившие возникновение на критической стадии молнии в виде буквы "Z". Все снимки, проявленные прямо в аппарате, были разом вынесены с территории «Гоулер Стал» и в тот же вечер переданы Жинетт, которая должна была отправить их по назначению. Тут вмешиваетесь вы, перехватываете материал, но я выигрываю второй раунд и, естественно, спешу избавиться от опасного микрофильма, передав его в руки другого курьера. Его убили прошлой ночью. Сначала я решил, что это ваша работа, но ваш телефонный звонок просветил меня...

Он сделал паузу и добавил:

— Если, конечно, вы все же не организовали это убийство и не разыгрываете тут зловещую комедию, чтобы избежать ответного удара.

Насторожившись, Клюг продолжал изучать лицо собеседника.

— Нет, я здесь ни при чем, — произнес он наконец. — Но я не верю ни единому слову вашей истории. Единственная ваша цель — чтобы я безвозмездно отпустил девчонку. Оставьте эту надежду, мистер Делькруа.

Коплан начал терять терпение:

— Да нет же, Клюг! Я не настолько наивен, чтобы рассчитывать на вашу доброту. Я зажат в угол! Может, вы хотите получить доказательства моих слов? Это нетрудно... Откройте вечерний выпуск «Канберра таймс». Там вы прочтете, что некий Джефферсон Райс найден убитым на стройке на Трафальгар-стрит. Его фото в газете нет, но я могу вам его детально описать, вы сходите в морг и опознаете его. Этот тип был моим запасным курьером.

Американский агент отхлебнул глоток бурбона, поставил стакан и достал из шкатулки сигару. Срезав ее конец, он заметил:

— Ну а мне до этого какое дело? У вас больше нет пленки? Тем хуже для вас. Ваши проблемы меня не касаются.

— Ошибаетесь, — возразил Коплан, — наши проблемы похожи. Мы оба стараемся получить сведения, которые стоят золотой жилы. Вместо того, чтобы подозревать один другого и драться, нам следует объединить силы. В конце концов, мы оба работаем на Запад, а прибыль получает Восток.

Клюг почесал переносицу. Делькруа казался искренним, его голос звучал убедительно, но не затевал ли он какую-нибудь темную махинацию?

Опасаясь обмана, Клюг остался на прежних позициях.

— Идите к черту, — пробурчал он. — Мой ультиматум остается в силе. Выкручивайтесь сами. Если через сорок восемь часов вы не принесете мне товар, я начну ликвидацию.

Лицо Коплана посуровело.

— Ваши слова подтверждают мою первую мысль. Вы уже убили Жинетт и пытаетесь блефовать. Это вы убили Джефферсона Райса. Не найдя у него микрофильм, вы решили, что я сам принесу его вам, чтобы потом сдать меня полиции. Вам хорошо известно, что в нашей работе надо обрубать концы. Вы подлец, Клюг.

Оскорбление подбросило американца, словно разряд электротока.

Он буквально взлетел с места и, сжав кулаки, бросился на Франсиса. Тот упал вместе с креслом, выставив вперед ноги, и ударил ступнями Клюга под ребра, отшвырнув к стене. Ударившись головой о стену, Клюг рухнул на паркет.

Упав на спину, Коплан быстро вскочил. Не добившись цели с помощью дипломатии, он решил прибегнуть к силе. Он схватил противника, поставил на ноги и прижал к стене.

— Где Жинетт? — проскрежетал он.

В дверном проеме появилась Энн Лекстер, держа в руке «кольт». Не решаясь выстрелить из боязни попасть в шефа, она приказала:

— Отпустите его!.. Руки вверх!

Вместе со своим пленником Франсис резко развернулся, загородившись его телом. Клюг в полубессознательном состоянии оставался на ногах только благодаря железной хватке противника.

— Бросьте оружие, — приказал Франсис женщине. Дрожа от ярости, она не собиралась подчиняться. Она целилась в Коплана, но тот быстро укрылся за живым щитом. Все-таки Энн выстрелила. Глушитель сделал звук выстрела не громче удара мячом по стене, но зазвенело разбитое стекло.

Не дожидаясь второй попытки неловкого стрелка, Коплан толкнул Клюга вперед. Американец упал в ноги Энн, и та, взмахнув руками, пошатнулась. Франсис схватил ее за руку и заставил отпустить «кольт». Пистолет упал на ковер.

Энн, пытаясь вывернуться из захвата, получила затрещину, от которой ее пышные волосы разлетелись в разные стороны.

— Твоя очередь говорить, — рявкнул Коплан. — Где девушка?

Вдруг он почувствовал, что сильные пальцы схватили его за лодыжку. Лежа на полу, Клюг сумел дотянуться до него. Франсис избавился от хватки противника ударом свободной ноги по его скуле. Со стоном Клюг упал на спину и отпустил ногу.

Энн не успела ответить, и Франсис снова занялся ею. Схватив женщину рукой за горло, он резко повторил свой вопрос. Но неожиданный шум в прихожей заставил его вздрогнуть. Он отшвырнул Энн к открытой двери и приготовился отражать новую атаку.

В гостиную вошел крепкий мужчина в коричневой шляпе. У бедра он держал пистолет крупного калибра.

— Руки вверх, все! — скомандовал инспектор Вейн.

Глава 6

Остолбенев, Энн Лекстер широко раскрыла изумленные глаза. Узнав помощника старшего инспектора Чепса, Коплан медленно подчинился, но его сердце сжали тиски.

Клюг, которого, видимо, было невозможно прошибить, сумел найти в себе достаточно сил, чтобы приподняться, вопросительно уставясь на незваного гостя. Он еще не сообразил, что вошедший очень похож на типа, который отнял снимки у его помощницы... Он тоже подчинился приказу и поднял руки.

Замерев как скала, Вейн спросил, не опуская пистолет:

— С вами все в порядке, мистер Делькруа?

Франсис притворился, что появление инспектора обрадовало его, хотя в его голове пронесся целый рой мыслей.

— Да, все нормально, — ответил он ровным голосом.

— Можете опустить руки, — сказал ему Вейн. — Я попрошу вас об одной услуге... Позвоните по номеру 546-78-24 и попросите от моего имени прислать сюда полицейский фургон или патрульную машину.

Ошеломленный Клюг, не понимая поведения незнакомца по отношению к Делькруа, начал бормотать:

— Но ведь мы... Это Дель... Делькруа на нас...

— Молчать, — велел ему Вейн. — А вы, мисс Лекстер, сядьте на диван. Руки не опускайте.

Он видел на полу «кольт», но дождался, пока женщина отойдет.

Когда Энн убралась на место, он нагнулся и забрал пистолет, не выпуская Клюга из-под прицела.

— Думали, ваш бизнес продлится бесконечно? — спросил он насмешливо. — Все имеет свой конец, мистер Клюг.

— Какой бизнес? — удивился американец, совершенно сбитый с толку.

— Не стройте из себя невинность, — усмехнулся Вейн. — Это я забрал тоща у вашей подружки снимки, которые она получила от Маркуса Фоллса... Вы помните тот случай?

Коплан по-прежнему не шевелился. Слова инспектора озадачили его. Значит, спецотдел знал, что Маркус Фоллс работает на американцев... Значит, они отняли документы, не предпринимая против членов сети уголовного преследования, и продолжали следить за ними?

— Мистер Делькруа, вызывайте машину, — повторил Вейн.?

Франсис подошел к аппарату и увидел, что вырванный накануне провод снова подключен. Пытаясь понять, известно ли англичанам и о его действиях, он набрал номер и передал просьбу Вейна.

— Теперь вы можете вернуться домой, — сказал ему инспектор. — Оставайтесь там до нового приказа. Завтра утром позвоните в «Гоулер Стил» и предупредите, что заболели и не выйдете на работу. Позже я все улажу. Я зайду к вам в девять часов.

— Хорошо, — согласился Франсис, еще более озадаченный, чем прежде. — И спасибо за ваше вмешательство... Оно было очень кстати.

— Не благодарите меня, я отвечаю за вашу безопасность. Но зачем вы сунулись в этот гадюшник?

— Эти типы похитили мою соотечественницу... Они позвонили мне по телефону и велели прийти сюда, чтобы предложить мне какую-то сделку. Признаюсь, что драку начал я.

— Старая французская галантность, — сыронизировал Вейн. — Мы поговорим об этом позднее, а сейчас уходите.

Франсис бросил последний взгляд на Клюга и его подружку. Вне себя от ярости, те были не в силах произнести ни слова.

Коплан вышел из бунгало. Вдали слышался вой полицейской сирены. С наслаждением вдохнув свежий ночной воздух, он сел в свой «остин» и поехал на Куринга-роуд.

Фургон с мигалкой остановился перед домом Энн Лек-стер. Из него выскочили трое полицейских в форме и побежали в бунгало.

С невозмутимой властностью, характерной для британских чиновников при исполнении обязанностей, инспектор Вейн отдавал приказы:

— Саммер, обыщите этого субъекта, — указал он одному из полицейских на Клюга. — Вы, Лике, наденьте браслеты на леди. Хьюстон, выключите свет на верхнем этаже.

Эти действия выполнялись почти механически. Клюг, поднявшись на ноги, решил возмутиться, когда на него надевали наручники:

— Неслыханно! Вы не имеете права меня арестовывать... У вас есть ордер? И по какому обвинению? Я честный коммерсант, пришел в гости к этой даме, а этот громила ворвался и...

— Закройте рот! — отрезал Вейн. — По дороге у вас будет время придумать убедительную историю. Но берегитесь: мы прекрасно информированы о вашей деятельности. Я с удовольствием выслушаю вас через несколько минут. Уведите его!

Группа вышла на улицу. Задержанных поместили в полицейский фургон, и Вейн, садясь рядом с шофером, приказал полицейскому Хьюстону:

— Останьтесь дежурить возле дома. Через час я пришлю смену.

Он сел в кабину и, захлопнув дверцу, приказал водителю:

— В спецотдел криминальной полиции, Фернелл-роуд. Полицейский в форме поднял брови.

— Разве мы не повезем их в участок? — спросил он, удивленный нарушением правил.

— Нет. Это государственные преступники. Я хочу немедленно поместить их в строжайшее заключение.

— Слушаюсь, сэр.

Не включая сирену, машина поехала в сторону города по пустым бульварам и проспектам. Путь проделали в несколько минут.

Во главе группы инспектор Вейн вошел в здание и провел арестованных под конвоем в подвал.

Детектив в штатском с автоматом на плече прохаживался по ярко освещенному коридору, по обеим сторонам которого выделялись покрашенные в серое стальные двери.

Не задавая вопросов, часовой достал ключ, отпер дверь свободной камеры. Клюга и Энн Лекстер ввели в маленькое, безукоризненно чистое помещение. Часовой хотел запереть дверь, но Вейн остановил его:

— Нет, подождите. Я должен провести предварительный допрос.

Обращаясь к двум полицейским из фургона, он сказал:

— Можете возвращаться. Благодарю за помощь. Всего хорошего.

Те отдали честь, выполнили уставной поворот «кругом» и ушли.

Инспектор Вейн закрылся в камере вместе с арестованными.

* * *

Жинетт Мишель, осунувшаяся, с темными кругами под глазами, безуспешно боролась с бессонницей. Лежа в темноте, она спрашивала себя, сколько еще дней и ночей продлится ее заточение, и в сотый раз принималась обдумывать планы побега.

Мало-помалу она свыклась с мыслью, что единственный способ освободиться — это самоубийство.

Это ужасное заключение не могло больше продолжаться. Ее тюремщики сговорились и из мести за Блея ежедневно насиловали девушку, связав ей руки за спиной.

Когда она пыталась пожаловаться главарю на гнусное обращение, тот рассмеялся и сказал, что не заметил на ее теле следов пыток, а кроме того, она сама спровоцировала Блея, так что пусть она будет довольна, что еще жива — в качестве заложницы, а ее освобождение зависит только от сговорчивости Делькруа.

Бесконечно долгие часы тянулись в вилле на берегу моря. Вне себя от тревоги за собственную судьбу, Жинетт волновалась и за инженера. Она не понимала, о чем говорит главарь мучителей. Если тот получил уже документы, зачем ему «сговорчивость» Делькруа?

Чтобы использовать его по-другому?

Но чтобы нажать на него, им было необходимо сообщить, что удерживают ее в качестве разменной монеты. Значит, он в курсе случившегося и, вне всяких сомнений, делает все возможное, чтобы вызволить ее отсюда.

Переходя от самого черного пессимизма к радужным надеждам на то, что полиция или FX-18 спасут ее, Жинетт ворочалась в постели, не сомкнув глаз. Не в силах больше терпеть невыносимое ожидание, она назначила себе срок. Если через три дня она все еще будет здесь, то покончит с собой. Каким угодно способом.

Коплан проснулся около восьми часов. Ханна спала рядом как убитая. Стараясь не шевелиться, чтобы не разбудить ее, он стал вспоминать события ночи. Он вспомнил, что Вейн обещал зайти утром.

Взбудораженный, он осторожно встал с кровати, надел халат и прошел в ванную.

Стоя перед зеркалом, он быстро умылся, обдумывая, что скажет инспектору.

Каким образом Вейн сумел так вовремя появиться в бунгало? Вел наблюдение за домом, когда туда пришел Франсис, или же проследил за ним от его квартиры, когда он вышел в поздний час?

Первая гипотеза казалась более убедительной, потому что по дороге Коплан — в силу привычки — несколько раз проверял наличие «хвоста», но ничего не заметил. Но можно ли быть в этом уверенным?

Он взял свой «ГП», временно спрятанный в коробке от обуви, и сунул его под матрас в спальне Ханны, тщательно стерев свои отпечатки. В случае обыска ему нечего бояться.

Вернувшись к себе, Франсис побрился и стал одеваться. Смутная тревога не давала ему покоя. Его ничто так не раздражало, как цепь загадок, которые он не мог решить.

Одевшись, Коплан убедился, что Ханна все еще спит. Настольные часы показывали девять часов десять минут. Он прошел в гостиную, снял трубку телефона и позвонил в «Гоулер Стал».

Его сразу соединили с Дейлом Кемпси.

— Сожалею, но сегодня я не могу прийти на работу. Я заболел, — сказал он хмуро, почти не притворяясь.

— Как? — удивился его начальник. — Вы тоже можете заболеть? Что с вами?

— Точно не знаю. Высокая температура и ломота во всем теле.

— Скорее всего, грипп... Вы вызвали врача?

— Пока нет. Я принял аспирин.

— Все-таки вызовите врача, — посоветовал Кемпси. — Отдыхайте и перезвоните, когда узнаете диагноз.

— Я так и собирался поступить. Надеюсь, я проваляюсь недолго.

— Я тоже на это надеюсь. До скорого, Делькруа. После разговора Франсис начал раздумывать, что бы ему выпить: чашку черного кофе или виски. Наконец, решившись на оба напитка, налил себе стакан скотча, унес его на кухню и поставил греться воду.

Задумавшись, он стоял перед плитой и пытался придумать надежную историю, позволившую ему не попасться на лжи. Он выкурил сигарету и залил кофе кипятком.

Едва он поднес чашку к губам, зазвонил дверной звонок.

Коплан открыл дверь, проводил инспектора Вейна в гостиную и сказал:

— Сейчас буду готов. Я собирался пить кофе. Хотите чашечку?

Вейн жестом отказался и остался стоять.

— Вам придется пойти со мной, — предупредил он. — Допивайте кофе. Мы должны выйти через две минуты.

Франсис не моргнул глазом. Он ушел на кухню и скоро вернулся.

— Я в вашем распоряжении, — заявил он.

— Прекрасно. Следуйте за мной. Оба вышли на улицу.

Вейн указал на серый «ягуар» на другой стороне проспекта. Должно быть, он провел бессонную ночь: его небритое лицо осунулось от усталости.

Когда они сели в машину, Коплан спросил:

— Вы так и не ложились, инспектор?

— Нет, — со вздохом признался Вейн.

Он подавил зевок и в свою очередь поинтересовался:

— А вам удалось отдохнуть после этих волнений?

— Да, я проспал часа четыре.

Вейн повернул ключ зажигания, и «ягуар» стрелой сорвался с места.

Когда машина влилась в поток движения, Коплан заговорил:

— Я до сих пор не могу опомниться... Каким чудом вы оказались в доме американки именно в тот момент, когда ситуация стала критической?

— В полицейской работе, мистер Делькруа, чудес не бывает. Человек, охранявший вас вчера вечером, позвонил и сообщил, что вы и ваша подруга находитесь в ресторане «Блю Стар». Охрана могла ограничиться этим, но дело в том, что я работаю добросовестно. Поэтому я сменил агента сам. Однако я чуть было не отправился домой после вашего возвращения на Куринга-роуд... Я уже собирался уходить, но заметил, что вы выходите, и, думаю, поступил правильно, решив подождать еще несколько минут...

Поистине, англичане справедливо заслужили репутацию педантов. Кроме того, они умеют «пасти» объект, не попадаясь ему на глаза.

— Что же привело вас к Энн Лекстер, мистер Делькруа?

Когда Вейн задал этот вопрос, которого уже касался ночью, тон его был вежливым.

Чтобы не запутаться, Коплан начал:

— Все началось с моего разговора с инспектором Чепсом, когда он расспрашивал меня о библиотекарше из культурного центра. От него я и узнал, что она исчезла. Вчера вечером мне позвонил один тип и угрожающим тоном потребовал явиться по указанному им адресу, чтобы обсудить дело похищения Жинетт Мишель. Я пошел туда и...

— Версия Клюга отличается от вашей, мистер Делькруа, — невозмутимо перебил Вейн. — Этой ночью я допрашивал его.

— Да? Было бы любопытно узнать, что он вам рассказал. И вы верите словам этого проходимца? Уверяю вас, все произошло именно так, как я вам говорю.

Вейн с непроницаемым лицом вел машину, глядя прямо вперед.

— Клюг утверждает, — сказал он, — что накануне вы уже приходили к Энн Лекстер и тогда он впервые вас увидел.

— Инспектор, кто больше вас может быть уверен, что в тот день я не покидал своей квартиры? — спросил Франсис голосом кристально честного человека.

— Совершенно верно, — ответил Вейн. — Вспомните... Но дело в том, что я точно знаю, что в тот вечер вы выходили из дома, хотя куда вы ходили, мне неизвестно.

Коплан опешил на долю секунды, но без признаков колебания заявил:

— Или врет Клюг, или говорите неправду вы, инспектор, чтобы узнать истину... Он вам сказал, почему приказал похитить Жинетт Мишель?

Вейн утвердительно кивнул.

— Я вам объясню, почему он врет, — продолжал Коплан. — В свое время он был знаком с моим предшественником, Маркусом Фоллсом. Вы ему напомнили об этом в моем присутствии. Может быть, он вообразил, что я, как и Фоллс, занимаюсь шпионажем? Все сходится именно к тому, так как, похитив мою соотечественницу, он рассчитывал оказывать на меня давление. Я ему ясно сказал, что он ошибся в своих расчетах, он не хотел отступать, и тут-то дела испортились. Если теперь он вдруг вспомнил, что у нас была еще одна встреча, то это значит, что он просто хочет спутать вам карты.

Вейн не ответил. «Ягуар» выехал за зеленый пояс города и свернул на шоссе. Несмотря на внутреннюю тревогу, Коплан отметил этот маршрут.

— Куда вы меня везете? — обеспокоенно спросил он. Вейн проигнорировал вопрос и сказал:

— Клюг не так уж ошибся на ваш счет, мистер Делькруа, что бы вы ни говорили.

Его слова четко прозвучали сквозь урчание мотора. Коплан моргнул.

— На что вы намекаете? — спросил он совершенно твердым голосом.

— Я не намекаю, — сказал Вейн, — я точно знаю, что вы агент иностранной разведки.

У Франсиса пересохло в горле, однако он осведомился:

— На каком основании вы выдвигаете подобное обвинение, инспектор? Надеюсь, вы заявили это не подумав.

— Наоборот, мистер Делькруа. В числе прочего мне известно, что вы передали микрофильм с секретной информацией некоему Джефферсону Райсу.

Коплану приходилось жестко контролировать себя, чтобы не выдать тревогу. Он саркастически ответил:

— Сенсационное открытие. Вы можете это доказать? Лента дороги, проложенной по пустынной местности, уходила к горизонту. Вейн убрал ногу с газа, и машина сбавила скорость. Съехав на обочину, он остановил ее и поставил на ручной тормоз. Сидящих в «ягуаре» окутал зной.

Вейн повернулся к своему пассажиру.

— Неплохо, — сказал он. — Вы защищаетесь с умом и феноменальной наглостью. На вас можно положиться. А теперь, Делькруа, давайте поговорим серьезно: я могу доказать, что вы передали микрофильм Джефферсону Райсу, по той простой причине, что он работал на меня.

Глава 7

В первый момент Коплан не сообразил, как понимать невероятное признание Вейна. Тот насмешливо следил за его реакцией, но, увидев каменное лицо, счел нужным просветить своего собеседника:

— Иными словами, я был начальником Джефферсона Райса в его тайной разведывательной работе, а следовательно, и вашим тоже. Я в курсе вашей успешной деятельности.

Если бы не дружеский тон Вейна, Коплан подумал бы, что тот заметил, что переданная информация ложна, и привез в пустыню, чтобы убрать.

Вейн продолжал:

— К сожалению, в наш хорошо отлаженный механизм попала песчинка... После того, как вы передали Райсу документы, в полицию позвонил неизвестный, выдавший моего агента. Мое положение в спецотделе сразу же помогло мне узнать об этом. Я успел связаться с Райсом и забрать товар, а затем с огромным сожалением ликвидировал его, чтобы не допустить ареста.

Мускулы Коплана напряглись. Он внимательно слушал, не выдавая ни удивления, ни опасений. В то же время его мозг лихорадочно обрабатывал информацию.

Расслабившись, Вейн закурил сигарету, выбросил спичку в окно и продолжал:

— С этой стороны устранена всякая опасность. Появление на сцене Клюга поставило другую проблему. Прошлой ночью я допросил его и уверен, что этот тип может нам доставить серьезные неприятности. Он работает на ЦРУ, а МИ-5 относится к нему снисходительно, чтобы избежать трений с США: ограничивается нейтрализацией его деятельности вместо того, чтобы выслать из страны или посадить. Сейчас он может впутать в дело нас, а это нежелательно. Поэтому я предпочел с ним договориться...

Коплан наконец нарушил молчание.

— Договориться? — переспросил он. — Зачем? Главное для нас позади, товар у вас...

— Нет, Делькруа. Партия сыграна не до конца. Такой ценный агент, как вы, занимающий такой пост, может и должен оказать и другие важные услуги. Поэтому мы заинтересованы свести к минимуму негативные последствия похищения Жинетт. В юридическом плане дело можно представить надлежащим образом: вы любезно пригласили эту молодую особу провести несколько дней на вашей вилле. Вы ждали ее на машине у выхода из культурного центра. Таким образом, она не ехала на такси. Ни вы, ни она не знали об убийстве таксиста у ее дома. Вы меня слышите?

Те, для кого он говорил, кивнули.

— Хорошо, — сказал Вейн. — Поль Делькруа, любовник этой очаровательной француженки, из ревности явился к Энн Лекстер, чтобы потребовать отчета о ваших отношениях с его подружкой. Разговор развернулся бурно, вы начали драться. Энн испугалась и выстрелила, чтобы остановить драку. В этот момент я вошел, чтобы посмотреть, что происходит, и задержал вас всех. После выяснения обстоятельств я разрешил вам вернуться домой. Согласны?

Клюг хмуро кивнул. Он ждал продолжения...

Коплан тоже.

Вейн внес в свою историю последний штрих:

— Сегодня утром я приехал сюда вместе с Делькруа, чтобы спросить Жинетт Мишель, правдивы ли ваши заявления, и она совершенно недвусмысленно это подтвердила. Так что все улажено. Это официальная правдивая версия, которой вы должны придерживаться, когда будете иметь дело с другими сотрудниками полиции. Все ясно?

Энн, Жинетт и Коплан согласно кивнули. Клюг проворчал:

— Не понимаю, зачем вы-то так стараетесь замять это дело, инспектор. Какова ваша роль в этой истории?

Вейн остановил на нем каменный взгляд.

— Не пытайтесь понять, Клюг, — холодно сказал он. — Вы будете плясать под мою музыку, зарубите себе на носу. Если вы и дальше попытаетесь усложнять Делькруа жизнь, я вытащу на свет документы, найденные мною при убитом Джефферсоне Райсе, и поклянусь моими офицерскими звездами, что обнаружил их в вашем бумажнике. Что вы выбираете?

В комнате повисла тяжелая тишина. Насупленный Клюг смотрел на свои ноги. Вдруг он поднял голову и произнес:

— Минутку, Вейн... Одно из двух: или вы полный болван, или кто-то нагло дурачит вас.

У Коплана сжался желудок. Он знал, какую карту держит в рукаве Клюг, но не мог помешать говорить.

— Объяснитесь, — сухо приказал Вейн.

— Ваша история не выдерживает самого простого анализа, — настаивал Клюг. — Вам Делькруа говорит, что передал микрофильм некоему Райсу. Мне он рассказывает то же самое, но утверждает, что это тот самый, который отнял у меня. Вот тут-то и проявляется несостыковка... Это не может быть правдой. Это невозможно. Невозможно потому, что Райс был убит раньше, чем Делькруа отобрал у меня микрофильм, который я нашел в сумочке Жинетт. Поэтому вы не могли найти его у мертвого Райса... если, конечно, существует только один микрофильм, а не два.

Коплан, единственный, кто стоял, держался возле инспектора с того момента, как успокоившаяся Жинетт вернулась на свое место.

Вейн поднял на Франсиса ледяной, невыносимо пристальный взгляд.

Быстрым как молния движением Коплан обхватил его шею левой рукой и придавил к креслу. Нажав кулаком под подбородок, он заставил Вейна откинуть голову назад и правой рукой выхватил у него из кобуры пистолет. Он отступил на два шага, держа всех под прицелом.

— Руки вверх, — приказал он жестко. — Не двигаться... Жинетт, обыщите Клюга и заберите у него оружие.

Молодая женщина среагировала не сразу. Вид крупнокалиберного «смит-вессона» в руке Коплана придал ей смелости. Она подошла к американцу, ощупала его и вытащила из внутреннего кармана его пиджака «кольт».

Окаменевшие Клюг и Энн даже не попытались оказать сопротивление. Их глаза метались между Вейном и Копланом. Они никак не могли понять, какие отношения связывали двоих мужчин.

— Подойдите ко мне, Жинетт, — сказал Франсис, глядя на Вейна.

Когда она быстро обошла кресла, он произнес:

— Сожалею, инспектор. Я не агент КГБ, как вы считали. Наш друг оказался умнее, чем представлялось.

Смертельно бледное лицо Вейна напряглось. Сидя спиной к Коплану, он вцепился пальцами в подлокотники кресла.

Коплан взял «кольт» из неловких рук Жинетт. Держа в каждой руке по пистолету, он отпустил предохранители оружия.

— Подождите меня на улице, — сказал он, обращаясь к француженке.

Услышав металлические щелчки, Вейн пошел ва-банк. Он бросился вперед головой через столик между креслами Клюга и Энн.

Грохнул выстрел «кольта». Вейн рухнул на ковер с пробитой пулей головой. Затем в дело пошел «смит-вессон» и дважды плюнул свинцом. Энн Лекстер и Вилли Клюг, пораженные пулями в лоб, дернулись и согнулись пополам. Их тела обмякли, руки повисли.

Жинетт, на грани обморока, прижала руки к груди и повернулась на подгибающихся ногах.

— Сожалею, но другого выхода не было, — со вздохом произнес Коплан.

Он тщательно стирал платком свои отпечатки с пистолетов, сначала с одного, потом с другого, так же аккуратно и спокойно, как выполнял бы какое-нибудь задание в лаборатории «Гоулер Стал».

— Я не... — пролепетала Жинетт. — Мне кажется... я упаду в обморок.

— Не надо, вы очень усложните мою задачу, — произнес он, не глядя на нее. — Идите подышите свежим воздухом, но из дома не выходите.

Она собрала все силы, чтобы выполнить его приказ, стараясь подбодрить себя и повторяя, что свободна и спасена от мерзких тюремщиков.

Держа «смит-вессон» за ствол, завернутый в платок, Коплан вложил пистолет в правую руку инспектора Вейна, приложил один за другим пальцы детектива к поверхности рукоятки, потом указательный палец к спусковому крючку, после чего дал руке раскрыться, поднял пистолет и положил сантиметрах в двадцати подальше, как будто он выпал из руки владельца.

Затем он проделал ту же процедуру с «кольтом» американца.

Немного отступив, он критически взглянул на положение тел с точки зрения версии, которую собирался представить следователям.

В конце концов он решил не передвигать трупы. Так проблема покажется полицейским, которые попытаются восстановить события, немного сложнее.

Коплан не курил, не прикасался к стаканам или мебели, не терял пуговиц. Не считая трех трупов, никаких следов его присутствия здесь не останется.

Он вышел в прихожую, где его ждала Жинетт. Сидя на сундуке резного дерева возле приоткрытой двери, она медленно приходила в себя.

— Пойдемте, — сказал Франсис, помогая ей встать. — Наши неприятности еще не закончились... Нам придется возвращаться в Аделаиду пешком.

Глава 8

Он вернулся домой в час дня.

Ханны не было. Очевидно, она проснулась и решила подышать свежим воздухом.

Оставшись один, Коплан ощутил безмерную усталость. На службе он считался больным и решил повторить ту же басню и Ханне.

Он разделся, принял очень горячий душ, лег в постель и сразу заснул.

Когда он проснулся, часы показывали шесть. Ханна еще не вернулась.

Мелькнувшая в голове Франсиса мысль заставила его вскочить с постели. Он вынул из кармана брюк испачканный платок, закрылся в туалете, разорвал платок на мелкие кусочки и постепенно спустил их в унитаз. Затем он положил в карман брюк не очень свежий платок, взятый из пижамы.

После этого он начал одеваться. Он стоял с обнаженным торсом, когда вошла Ханна. Она коснулась его губ и хмуро бросила: «Привет».

Франсис невозмутимо продолжал собираться. Он надел светло-серый костюм, оживил его темно-красным галстуком, прошел в гостиную и закурил.

— Как твоя мигрень? — небрежно спросил он Ханну, садясь на диван.

— Какая мигрень? — агрессивно отозвалась она.

— О, прости... Если ты встала не с той ноги...

Он взял иллюстрированный журнал и стал его листать.

— Где ты провел ночь? — разъяренно выкрикнула журналистка. — И не говори, что никуда не выходил! Я проснулась в три часа ночи, больная, как собака, а твоя подушка не была даже смята!

Коплан равнодушно выпустил дым через ноздри и спокойно сказал:

— Представь, мне захотелось пройтись по воздуху. Если ты решила мне надоедать, скажи сразу, я снова уйду.

— Поль, я говорю с тобой совершенно серьезно. Я не хочу, чтобы ты выходил сегодня вечером, ты меня слышишь?

Она произнесла эти слова властным голосом, крайне не понравившимся Франсису. Он встал и направился в прихожую.

— Поль! Останься, заклинаю тебя!

Он повернулся к подруге с сожалеющей миной, но выражение его лица изменилось, потому что Ханна твердо направляла на него «браунинг» калибра шесть тридцать пять. Ее лицо стало напряженным и трагическим.

Покачивая головой, Коплан вернулся к ней.

— Давай-ка без ребячества, — проворчал он. — Убери эту игрушку.

— Не уходи! Сядь там, где сидел.

Он пожал плечами, взял «браунинг» за ствол, без труда отобрал его у любовницы, поднял ствол к потолку и нажал спусковой крючок. Послышался только щелчок бойка.

— Как видишь, — сказал Франсис, — магазин пуст... Я разрядил твой пистолет. Садись, поговорим спокойно.

Он с мягкой настойчивостью подтолкнул ее к креслу. Растерянная и сконфуженная, Ханна смотрела на него долгим взглядом.

— Ты получила приказ удержать меня любой ценой, верно? — тихо спросил он. — Не волнуйся, я знаю, что инспектор Чепс явится арестовать меня, но не собираюсь убегать. Много месяцев ты и я играли в кошки-мышки. Я на тебя не сержусь. Признаюсь, я даже испытываю к тебе большую нежность, моя дорогая, но пробил час нашего расставания.

Он откупорил бутылку виски и налил два стакана.

На глазах Ханны выступили слезы и покатились по щекам. Замерев, она сидела, положив руки на колен", раздираемая чувством досады, что была раскрыта, и грустью от того, что заканчивается счастливый для нее период.

Франсис протянул ей стакан и чокнулся.

— Такова жизнь, — вздохнул он. — Наша маленькая дуэль имела свой шарм, но вчерашний прекрасный вечер в «Блю Стар» означал ее конец. Давай выпьем за твое будущее.

Но она не поднесла стакан к губам.

— Что ты натворил? — подавленно спросила она. Глядя в сторону, он промолчал.

Ханна прижалась к нему.

— Мне все равно, что ты сделал, — прошептала она. — Я боюсь за тебя... Поцелуй меня.

Он обнял ее и поцеловал в губы; поцелуй был красноречивее десяти фраз. Она пылко, отчаянно обнимала его... и вздрогнула, услышав звонок в дверь.

Коплан высвободился и пошел открывать.

На пороге стоял старший инспектор Чепс. Глядя на Франсиса, он произнес традиционную фразу:

— Мистер Делькруа, прошу вас следовать за мной. Правосудие хочет заслушать вас в качестве свидетеля. Возьмите с собой документы, удостоверяющие личность.

— Хорошо. Я к вашим услугам, инспектор.

Он снял с вешалки плащ и посмотрел на Ханну, вытиравшую слезы.

— Прежде чем ты уйдешь... — прошептала она, — я хочу тебе сказать, что любила тебя... по-настоящему.

Он сдержанно кивнул, пожал ей руку и пошел к двери, бросив:

— Прощай, Ханна!

Он спустился вниз впереди инспектора.

Перед дверью дома стоял черный «бентли». Переднее сиденье занимали два полицейских в форме. Чепс открыл дверцу, пропуская Коплана, сел рядом, и лимузин тронулся.

Всю дорогу Чепс не раскрывал рта, а Франсис с философским интересом разглядывал улицы.

«Бентли» остановился во дворе здания спецотдела криминальной полиции. Двое агентов заняли позицию по бокам Коплана, едва он вышел из машины, и вся группа направилась в кабинет старшего инспектора.

Чепс снял шляпу, плащ, сел, открыл ящик стола и вынул чистый бланк.

— Ваш паспорт, пожалуйста.

Франсис протянул документы.

Чепс записал анкетные данные и объявил:

— Поль Делькруа, вы арестованы. Отныне все, что вы скажете, может быть использовано против вас. В силу характера инкриминируемых вам деяний вы не можете пользоваться услугами адвоката в период предварительного следствия.

Коплан кивнул и спросил ровным голосом:

— Я могу задать вам один вопрос, инспектор? Что конкретно мне инкриминируют?

— Шпионаж в пользу иностранной державы, — торжественно объявил Чепс. — Но думаю, в ближайшее время появятся и другие пункты обвинения... В частности, в убийстве.

— Да? — произнес Коплан. — Не будете ли вы столь любезны, чтобы зарегистрировать мое заявление?

— Конечно. Это ваше право. Слушаю вас.

— Я считаю этот арест поспешным, поскольку обвинения совершенно необоснованны. Было бы предпочтительнее, чтобы меня выслушали до выдачи ордера на арест, который наносит ущерб моей репутации. Поэтому я оставляю за собой право преследовать в судебном порядке чиновника, подписавшего его.

Чепс добросовестно печатал на машинке его слова. Когда заявление арестованного было закончено, он вынул оригинал, две копии и положил их на стол.

— Напишите: «Прочел и согласен», поставьте дату и подпись, — сказал он. — Этот документ будет приобщен к делу. Один экземпляр можете оставить себе.

Коплан не моргнув сделал это.

— Полагаю, закон требует от вас допросить меня в строго определенные сроки и ограничивает время содержания под стражей до суда? — осведомился он.

Чепс не ответил, делая полицейским знак. Те надели на арестованного наручники и увели его.

* * *

В камере с белыми стенами у Коплана было более чем достаточно времени подумать.

Роль Вейна предстала ему во всей полноте. Этот сотрудник спецотдела, а в действительности — советский резидент, не только ликвидировал своего помощника Райса, но также убил и Маркуса Фоллса. Причины этих поступков были совершенно ясны.

Он вел свою игру удивительно ловко. Устранив Фоллса, он лишил американцев их источника информации и освободил место, на которое больше года назад задумал ввести настоящего Делькруа, томящегося сейчас в парижской тюрьме.

Кроме того, забрав у Энн Лекстер документы, полученные от Фоллса, Вейн снова осуществил двойной удар: провалил американку и Вилли Клюга в глазах МИ-5 и совершил подвиг, ставивший его вне подозрений у начальства.

Вейн заслуживал восхищения. Если бы не злополучное вмешательство Клюга, советский агент и дальше продолжал бы свою блестящую деятельность.

В замке лязгнул ключ. В камеру вошли Чепс и Баннерс, детектив австралийской службы безопасности.

Коплан встал с койки.

— Сигарету? — предложил Чепс, держа в руке пачку «Плейерс».

— С удовольствием.

Дав арестованному прикурить, Чепс открыл свой портфель и вынул из него досье.

— Наша беседа будет носить частный характер, — сообщил он. — Ее цель — расчистить почву перед официальным допросом. Вы не обязаны отвечать.

— Я не возражаю против разговора, даже наоборот, — заверил Коплан. — О чем вы хотите узнать?

— Начнем по порядку. Расскажите, что вы делали сегодня утром вместе с инспектором Вейном.

Баннерс присел на край стола, Чепс удобно устроился на единственном стуле.

— Да вы не стойте, — весело сказал он Франсису. — Садитесь на кровать. Так всем будет удобнее.

Коплан затянулся и сел.

— Вейн пришел ко мне домой, чтобы проводить в виллу на берегу моря, где находилась Жинетт Мишель. Он не хотел отпускать меня одного, опасаясь, что я устрою скандал.

— Как по-вашему, откуда у него были такие опасения?

Излагая историю, придуманную Вейном, Франсис признался, что его чувства к соотечественнице были гораздо глубже, чем он обрисовал их Чепсу при разговоре в баре. Затем он слово в слово повторил версию Вейна.

Оба детектива внимательно выслушали его, делая заметки в блокнотах. Когда Коплан закончил, Чепс спросил:

— Что произошло после вашего приезда на виллу? Коплан изобразил смущение.

— Ну, мы объяснились, как воспитанные люди... Жинетт изумилась, узнав, что ее так называемое исчезновение вызвало такой переполох только из-за того, что она забыла предупредить культурный центр. Я попал в несколько смешное положение, а мистер Клюг не упустил случая поиронизировать по поводу подозрительности французов. Но я сразу увел Жинетт. Мы вернулись по домам. Вот и все.

Наморщив нос, Чепс смотрел на арестованного, потом достал из кармана трубку и кисет с табаком.

— А не упрощаете ли вы свой рассказ? — скептически заметил он.

— Нет... Так ведь вы должны были увидеться с инспектором Вейном. Он может подтвердить, что...

— Я видел Вейна, — отрезал Чепс, — но он ничего не мог сказать, потому что мертв.

Коплан ошеломленно посмотрел на него.

— Что? — переспросил он. — Мертв?

— А вы не знаете? — с иронией спросил Чепс, прежде чем прикурить.

— Но... когда я ушел, он был жив и здоров, как вы или я! Господи, да что с ним случилось?

— Пуля вышибла ему мозги в той самой гостиной, где, по вашим словам, разговаривали воспитанные люди. Вы присутствовали при этом сведении счетов, мистер Делькруа? Ваш ответ будет иметь для вас огромное значение. Инспектор Баннерс свидетель.

— Сведение счетов? — повторил Коплан. — Между кем и кем?

Он смотрел на своих собеседников непонимающим, изумленным взглядом.

— Значит, вы отрицаете, что были свидетелем убийства? — настаивал Чепс.

— Разумеется, отрицаю! Вы думаете, я мог спокойно вернуться домой, если присутствовал при убийстве инспектора полиции?

— При трех убийствах, — поправил Чепс. — Хозяева дома — мисс Лекстер и мистер Клюг также убиты. Вы продолжаете отрицать?

Коплан поднял брови.

— Послушайте, это невероятно!.. Почему убили этих людей?

Чепс глубоко вздохнул и произнес:

— Мистер Делькруа, вам лучше, чем кому-либо, известно, почему эта вилла стала ареной кровавой разборки! Как давно вы занимаетесь шпионажем в пользу иностранной державы?

В камере повисла гробовая тишина.

Коплан опустил голову и наконец признался:

— Со времени взрыва на Монтебелло.

Чепс и Баннерс не смогли сдержать вздох облегчения. Арестованный все-таки раскололся.

— Расскажите, как вы пришли к предательству, — предложил Чепс, пытаясь подбодрить его.

— О... Раз Вейн мертв, у меня больше нет причин молчать. Но, боюсь, мое заявление сильно запачкает память вашего сотрудника.

Озадаченный таким вступлением, Чепс сказал сухо:

— Прошу вас, излагайте факты.

— Як ним перехожу... я пережил очень мрачные моменты с тех пор, как Вейн явился ко мне отнюдь не в таком качестве, в котором вы его знали. В действительности Вейн был русским резидентом по меньшей мере в Южной Австралии.

Несмотря на свою флегматичность и профессиональный опыт, Чепс вздрогнул.

— Осторожнее, Делькруа. Вы выдвигаете очень серьезное обвинение против служащего Короны, которое задевает и меня лично. Взвешивайте ваши слова.

— Будьте спокойны, я взвешиваю. Но теперь, когда постоянно висевшая надо мной опасность исчезла, я буду защищаться, не щадя никого, в том числе и вас.

Впервые за весь разговор заговорил Баннерс:

— Ваш долг говорить правду, Делькруа. Без ненависти и страха, как того требует закон. Продолжайте.

— Хорошо. Если охранять меня не поручили бы инспектору Вейну, ничего бы не произошло. Он начал меня шантажировать — грозил, что, если я не передам ему секретные сведения, он устроит так, что я окажусь замешанным в грязную историю и меня вышлют из Австралии. Что бы я стал делать без средств, без рекомендаций и с позорным клеймом? Я не смог бы даже вернуться во Францию, где все промышленники захлопнули бы двери перед моим носом. Кроме того, Вейн дал мне понять, что Маркус Фоллс остался глух к его предложениям и это сократило его жизнь...

— Что? — подскочил Чепс. — Это он убил Фоллса?

— Не знаю. Я знаю только одно: вы поручили расследование ему, и оно, будто бы случайно, ни к чему не привело.

Чепс и Баннерс обменялись растерянными взглядами. Им приходилось делать некоторые сопоставления...

В момент убийства Вейн находился в Аделаиде, это он носил на экспертизу пулю, а потом заявил, что она выпущена из оружия, не числящегося в картотеке. Так какую же пулю изучал эксперт?

Кроме того, именно Вейн настаивал на назначении Делькруа. Иностранец более уязвим, чем австралийский гражданин.

— Вы искали убийцу Джефферсона Райса, — продолжал Коплан с горькой улыбкой. — Называю вам его имя: Вейн. К несчастью, он узнал об анонимном звонке, подсказавшем заняться Райсом.

— Но откуда вы знаете о звонке? — спросил ошеломленный Чепс.

— Очень просто. Это я звонил.

Оба детектива выглядели совершенно ошарашенными.

— А зачем вы позвонили? — спросил Баннерс.

— Я сделал все, что мог, чтобы микрофильм, который передал Райсу за полчаса до того, не покинул австралийскую землю. Райс работал на Вейна. Поскольку он был офицером полиции, а я не имел никаких доказательств, я попытался спровоцировать арест связника. Допрос Райса мог навсегда освободить меня от шантажиста.

Баннерс энергично почесал голову. Дело обещало стать громким скандалом, задевающим спецотдел...

Чепс ломал себе мозги, ища слабое место в невероятных признаниях арестованного. Вдруг ему показалось, что он его нашел.

— Секунду, — сказал он. — Вы рассказываете массу вещей, одна поразительнее другой, но не приводите никаких доказательств.

— Искать их не мое дело, — ответил Коплан. — Вы меня арестовали и должны доказывать мою виновность. А я могу только доказывать, что невиновен. Могу по-дружески посоветовать подвергнуть экспертизе пистолет инспектора Вейна. Проверьте, не из него ли были выпущены пули, убившие Фоллса и Райса, если, конечно, он не успел подменить его другим. Сделайте обыск в его квартире.

Не может быть, чтобы там не оказалось никаких доказательств.

— Я сам проведу этот обыск, — решительно заявил Чепс. — Но тем не менее загадка трагедии на вилле остается нерешенной.

— Да? — спросил Коплан. — Разве недостаточно факта, что он забрал у Энн Лекстер некие фотографии? Это мне кажется весьма веским мотивом. По-моему, он шантажировал эту девушку и Клюга.

— Хм... Я проверю, подтверждает ли положение тел эту гипотезу, — буркнул Чепс, не вполне уверенный. — И тем не менее, мистер Делькруа, вы все же выкрали документы, имеющие значение для обороны Содружества... Вы сами в этом признались.

— Простите, инспектор, но вы ошибаетесь. Я признался, что передал Джефферсону Райсу микрофильм, а были ли на пленке секретные сведения или нет — вопрос другой.

Чепс и Баннерс насупились. Этот невозмутимо спокойный инженер отбивал все удары.

— Что конкретно вы имеете в виду? — подозрительно спросил старший инспектор.

— Что я передал Райсу ложные сведения, только и всего. Сплав, состав и характеристики которого я сообщил, не имеет ничего общего с характеристиками металла, из которого сделан тампер... Но в тот день, когда Москва сообщила бы Вейну, что за снимки он переслал в СССР (если бы они дошли туда), моя жизнь повисла бы на ниточке.

Чепс сдался.

— Мне потребуется несколько дней, чтобы разобраться, — озабоченно пробормотал он. — Пойдемте, Баннерс, у нас полно работы.

Никогда еще за все время работы в контрразведке он не имел столько неприятностей.

У Чепса было тяжело на сердце. Мир встал с ног на голову. Подозреваемый рассказывал фантастическую шпионскую историю и обвинял детектива спецотдела! Всякое бывало, но такого...

Однако инспектор с примерной добросовестностью и настойчивостью приступил к систематической проверке заявлений арестованного.

Он выслушал заявление Жинетт Мишель — естественно, оно полностью подтвердило версию Делькруа.

В квартире Вейна нашли не только две отстрелянные пули, выпущенные из его табельного оружия, но и микрофильм. Пленку отправили в «Гоулер Стил», и Кемпси после анализа твердо заявил, что на ней нет ни одной точной характеристики сплава тампера.

Чепс снова подверг плотному допросу Ханну Уоллис, даже обвинив ее в небрежном исполнении своих обязанностей, но девушка только повторяла, что не замечала в поведении инженера ничего подозрительного.

Тогда Чепс занялся самокритикой. Он сам почти слепо доверял Вейну, доверял настолько, что, уступая настойчивым просьбам своего помощника, не попросил Вилли Клюга и Энн Лекстер очистить австралийскую территорию. Теперь эти агенты ЦРУ лежали в морге, что было для них во много раз хуже, а Чепсу придется давать весьма деликатные объяснения.

После долгих размышлений старший инспектор Рой Чепс принял решение освободить инженера Делькруа. Иммигрант заслуживал благодарности, если не поздравлений. Попав в безвыходное положение, он действовал со здравым смыслом и хладнокровием, удивительными у непрофессионала.

* * *

Три дня спустя в аэропорту Аделаиды приземлился лайнер авиакомпании БОАК, прилетевший из Европы. Среди его пассажиров находился французский гражданин Жюль Морей, предприниматель.

Он остановился в «Грехэм-отеле» на Кинг Уильям-стрит. Прежде чем заняться своими делами, он побродил по городу как турист и узнал, что в Аделаиде существует франко-австралийский культурный центр.

Посетив центр, на втором этаже здания он встретил очаровательную молодую женщину с несколько осунувшимся лицом. Морей узнал у нее часы работы библиотеки и условия записи, однако не взял ни одной книги.

В последующие дни он пунктуально приходил в тот же час, чтобы отдохнуть после дневных забот.

Однажды вечером он заметил за столом с периодикой высокого мужчину, чье лицо показалось ему знакомым. Он не стал подходить к нему, а продолжил листать журнал.

В трех метрах от них старая дама рассматривала модели парижской «высокой моды» на зимний сезон. В зале царила благоговейная тишина.

— Простите, месье, — шепнул Коплан Морею, — не будете ли вы столь любезны одолжить мне на несколько секунд ваш журнал? Мне нужно сделать всего одну выписку.

Морей поднял на него глаза.

— Пожалуйста, — сказал он, протягивая журнал через стол.

Он сел и, ожидая, стал перелистывать старый номер «Пари-Матч».

Вскоре Коплан возвратил ему журнал и сказал:

— Большое спасибо. Простите за беспокойство.

Он встал, кивком простился с Мореем, подошел к стойке и протянул руку Жинетт.

— До понедельника, как договорились, — дружески сказал он.

— Хорошо. До свиданья, месье Делькруа.

Теперь она была спокойна, потому что знала, что FX-18 передал микрофильм, который забрал из конверта, хранившегося в консульстве Франции, в надежные руки.

Делькруа уже неделю снова работал в «Гоулер Стил». Однажды днем Дейл Кемпси вызвал его в кабинет. Лицо начальника отдела лабораторных исследований было серьезным, но доброжелательным.

— Мистер Делькруа, меня навестил инспектор Чепс, — корректно сказал он. — Он ввел меня в курс... хм... скажем, некоторых инцидентов, отметивших вашу работу на заводе. Я узнал, что своим поведением в крайне сложных обстоятельствах вы доказали полную лояльность фирме. Я должен поблагодарить вас.

Изобразив смущение, Коплан заявил:

— Я изо всех сел старался выбраться из трудной ситуации. Меня не за что благодарить.

— Нет, есть за что, — сказал Кемпси. — Теперь мы знаем, что Маркус Фоллс оказался не таким порядочным, как вы, хотя нашел в Австралии вторую родину... Но я, как начальник лабораторий «Гоулер Стил», должен задать вам один вопрос огромной важности. Каким образом вам удалось вынести с территории фотодокументы?

Коплан улыбнулся.

— Думаю, что охранники, обыскивающие персонал секретных лабораторий, получили недостаточно строгие инструкции, мистер Кемпси. Когда они находят в чьем-нибудь кармане конверт «Кодака» с любительскими снимками, изображающими совершенно невинные вещи, такие, как портрет ребенка или пейзаж, они не проверяют, соответствуют ли лежащие в конверте негативы фотографиям.

— О господи! — произнес ошеломленный Кемпси. — Так просто!

— Чем проще трюк, тем чаще он удается, — скромно заметил Коплан.

Кемпси встал, обошел стол и торжественно пожал руку инженеру.

— Вы открыли мне глаза на непростительный пробел, — подчеркнул он. — Так всегда: рутина притупляет бдительность. Мы исправим эти оплошности охраны. Что я могу для вас сделать, мистер Делькруа?

Лицо Коплана выразило озабоченность, и он сказал:

— Откровенно говоря, я собираюсь в ближайшее время расстаться с «Гоулер Стал», если вы позволите мне прервать мой трехлетний контракт... Я пережил в Аделаиде слишком тяжелые моменты и, признаюсь вам, продолжаю опасаться репрессий или новых домогательств со стороны советской разведки. По характеру я человек спокойный и вовсе не хочу быть замешанным в подобные истории.

— Да, — сказал Кемпси, — я вас понимаю. Хотя я сожалею о вашем решении, я поговорю о нем с сэром Киллуэем, не сомневайтесь. Наберитесь терпения еще на несколько дней. Мы все уладим.