Вечером Коплан совершил короткую пешую прогулку сначала по бульвару Магеру, затем по бульвару Республики, чтобы проверить, нет ли за ним слежки.
Все казалось спокойным.
Он поужинал в ресторане на улице Виктории, затем спустился в бар отеля и пропустил рюмочку — для того, чтобы там отметиться и создать впечатление, что свыкается с обстановкой, — после чего вернулся в номер и лег спать.
На следующий день он совершил визит вежливости к торговому атташе Франции на улице Бизерика Амзей, откуда направился к страховому агенту на улицу Жиулести, к некоему Аурелю Савеску, который был не кем иным, как агентом СВДКР ZB-11.
Друг Старика был мужчиной старше сорока, с гладким круглым лицом, полными губами, выцветшими голубыми глазами и светлыми поредевшими волосами.
— Здравствуйте, — сдержанно сказал румын.
— Здравствуйте, — ответил с улыбкой Коплан. И сразу добавил: — Я привез вам привет от господина Паскаля.
— А, вы из Франции?
— Да.
— Каким рейсом прилетели?
— Десять восемнадцать. Савеску протянул пятнистую руку.
— Очень рад с вами познакомиться.
— Взаимно.
— Чем могу служить?
Коплан вынул из кармана конверт торговой фирмы, достал из него несколько листков с шапкой «Кофизик».
— Не могли бы вы составить смету для отправки следующих товаров грузовым самолетом из Парижа?
— Разумеется... К какому числу?
— Пусть полежит у вас, я приду за ней, когда она мне понадобится... Вероятно, вам принесут на мое имя одну или две посылки с деталями машин.
— Из-за границы?
— В принципе, да. Речь идет о запасных частях, которые прибудут с дипломатической почтой. Они будут отправлены сюда окольными путями.
— Хорошо, — согласился румын.
— Как здесь обстановка? — спросил Франсис.
— Внешне нормальная. На самом деле — напряженная. Мы испытываем на себе контрудары той напряженности, которая царит в Чехословакии и Польше. Советские спецслужбы усердствуют. Они повсюду рыщут и суют свой нос.
— Ничего настораживающего в отношении вас?
— Нет, но я осторожен. Впрочем, уже несколько дней господин Паскаль не беспокоит меня. Неделю назад он требовал, чтобы я сообщил ему об этом немце, Людвиге Кельберге, который работал на нас в Бухаресте, но теперь, я полагаю, дело прояснилось.
— Да. Кельберг сидит в одиночке в военной тюрьме Лупеаска.
— Что? — испуганно обронил Савеску. — Его взяли?
— Увы, да.
— Я предупреждал, что контрразведка начеку... Мне жаль этого несчастного! В такие периоды, как этот, у людей ГПУ тяжелая рука, можете мне поверить.
— Я приехал освободить Кельберга, — сказал Коплан.
Румын смотрел на Франсиса голубыми глазами. Его взгляд красноречиво говорил о том, что он мало что понял. Он спросил:
— Дипломатический обмен?
— Нет, — ответил Франсис, — диверсионная акция.
Савеску был так ошеломлен, что у него отвисла нижняя челюсть.
— Это шутка?
— Нет, я говорю вполне серьезно.
— И вы собираетесь вовлечь меня в эту безумную аферу?
— Нет, не бойтесь, — быстро успокоил его Франсис. — Как только я получу свой материал, вы меня больше не увидите. Разве что в самом неблагоприятном исходе операции.
Немного успокоенный, ZB-11 оставался тем не менее озабоченным. Он спросил:
— Как вы собираетесь это сделать?
— Пока не имею понятия. Я должен связаться с местной организацией.
— Вы точно с ума сошли! — констатировал страховой агент. — На вашем месте я вернулся бы в Париж на первой «Каравелле»!
— Данная операция кажется вам нереальной?
— Она обречена.
— Почему?
— Около года назад вам еще могло повезти. Тогда русские ослабили бдительность. Но сейчас ваш проект обречен на провал. Недавно приехало около двадцати советских агентов контрразведки... Эти охотники на шпионов прибыли в Бухарест под прикрытием технической комиссии. Они расквартированы по двум частным виллам на окраине города, одна расположена на севере, другая — на юге. По-моему, это означает, что они что-то пронюхали.
— Не обязательно, — возразил Франсис. — Возможно, их прибытие связано с делом Кельберга.
— Однако важен результат. Вы столкнетесь с непреодолимыми препятствиями. Нельзя поручиться, что в организации, о которой вы упомянули, нет провокаторов.
— В любом случае я получил задание и должен попытаться его выполнить.
Немного помолчав, Савеску шепотом сказал:
— Я не понимаю позиции господина Паскаля в этой истории. Он знает, что обстановка здесь очень опасная; он только что потерял одного из своих осведомителей и, несмотря на это, поручает вам подобное задание. Откровенно говоря, мне это не понятно... Разве ваша жизнь менее ценна, чем жизнь Кельберга?
— Господин Паскаль никогда не отказывается от предприятия только потому, что оно опасно. Кроме того, когда необходимо спасти своего агента, он не колеблется. Помимо всего прочего, в этом деле есть более тонкие моменты, которые могут быть очень выгодными для СВДКР.
ZB-11 пожал плечами. Как почти все румыны, он был фаталистом.
— Желаю вам удачи, — вздохнул он. — Если я вам понадоблюсь, вы меня, разумеется, найдете, но если вы сможете обойтись без меня, это будет лучше для СВДКР.
— Наши мнения совпадают, — отметил Коплан. Протягивая Савеску руку для прощания, он уточнил:
— Теоретически мой материал должен прибыть к вам завтра во второй половине дня. Я загляну послезавтра. Какое время было бы для вас удобным?
— Около полудня.
— Хорошо, — ответил Франсис.
В десять часов вечера того же дня Коплан пил пиво за стойкой бара своего отеля, держа в левой руке «Юманите». В десять часов пятнадцать минут он вышел из бара и направился в ночной клуб «Мелоди-бар», в котором сел за маленький столик, расположенный в глубине зала.
Подобные ночные кафе можно найти во всем мире: в полумраке оркестр играл модные мелодии для туристов и представителей золотой молодежи Бухареста.
Атмосфера была приятной. Девушки были элегантны и одеты по-парижски, молодые люди в основном длинноволосые. Туристы — французы, немцы, скандинавы и швейцарцы — чувствовали себя свободно. Танцовщицы были красивыми, изысканными и держались безупречно.
Шоу-программа начиналась только в полночь. Коплан вышел из клуба в двадцать три часа пятнадцать минут. Как было условлено, пешком он дошел до агентства Эр Франс, несколько минут побродил в окрестностях и уже готов был вернуться в отель, когда к нему подошла скромно одетая молодая женщина и негромко спросила по-французски:
— Простите, как пройти на улицу Алмаз?
— Сожалею, но не могу вам сказать, — ответил Коплан, улыбаясь. — Я француз и остановился в отеле «Лидо».
— Идите за мной на расстоянии двадцати метров, — прошептала она. — Я отведу вас к друзьям. Поскольку на нашем пути могут встретиться патрульные, в случае тревоги я обвяжу шею шарфом. Если увидите шарф, то возвращайтесь сразу в «Лидо» и приходите сюда завтра в это же время.
— Понятно, — сказал он.
Дорога была долгой. Сначала они спускались по маленьким пустым улицам и вышли к средневековому центру Бухареста, обогнув который, направились в восточную часть города, долго шли по длинной улице, окаймленной оголенными каштанами, затем стали подниматься к северу, пересекли проспект, вышли на маленькую улицу, которая, по ощущениям Франсиса, имевшего довольно смутное представление о плане города, находилась неподалеку от бульвара Республики.
Женщина остановилась перед четырехэтажным домом, украшенным двумя балконами. Когда Коплан поравнялся с ней, она вынула из кармана связку ключей и открыла дверь.
— Входите, — сказала она. — Это на первом этаже, в глубине коридора.
Она пропустила его вперед, закрыла дверь, включила свет и, проводив посетителя до комнаты с дубовой дверью, постучала три раза.
Дверь открыла другая женщина, более молодая и более хрупкая, чем проводница Коплана. Она держала на руках младенца со сморщенным и заплаканным личиком.
Кивком головы она пригласила гостя войти.
Коплан вошел в квартиру в сопровождении своего гида.
— Добро пожаловать! — сказала женщина с младенцем. — Меня зовут Ана... Ана Ланда... Мне поручено вас встретить. Благодарю за то, что пришли.
Она указала на свободный стул, стоящий возле круглого стола из красного дерева.
— Садитесь, пожалуйста. Наш шеф придет через несколько минут. Он входит в группу, которая контролировала ваш приход.
Она говорила очень свободно, раскованно, не понижая голоса и без всякого налета таинственности.
Коплан снял пальто и сел на стул.
Он находился в семейной гостиной, где царил трогательный беспорядок. Одежда, книги, газеты, посуда, оставшаяся от обеда, пеленки, портативная пишущая машинка и, транзистор — все, что было здесь раскидано, свидетельствовало одновременно об интеллектуальной и богемной жизни.
Коплан спросил:
— Это ваш ребенок?
Она по-девичьи рассмеялась:
— Нет, моей сестры Маризы, которая встретила вас... У него режется первый зуб, и бедняга почти не спит.
При этих словах она передала ребенка матери, которая ушла с ним в соседнюю комнату. Ана Ланда объяснила:
— Это дом нашей семьи. Родители живут на третьем этаже, сестра — на втором, а я с братом Ионом — на первом. Мы все — члены подпольной организации «Бог, Родина и Свобода».
— Какова цель вашей организации? — спросил Франсис.
— Найти равновесие между патриотами коммунистического толка и теми, кто провозглашает полную свободу религии.
— Вас много?
— Наше маленькое ядро насчитывает около сотни активных борцов, но почти все румыны сердцем с нами.
Ана была белокурая, высокая, стройная девушка с зелеными глазами. Одета она была в серую фланелевую юбку и коричневый пуловер, облегающий ее маленькую грудь. Самым прекрасным в ней были блестящие живые глаза и открытая молодая улыбка.
— Я — студентка, — продолжала она. — Будущий муж моей сестры Маризы уже в течение нескольких недель скрывается за городом. Его разыскивает полиция.
— По каким мотивам?
— Он распространял в университете подрывные листовки.
Коплан поднял брови.
— Если я правильно понял, то вы находитесь под подозрением, еще не начав действовать?
— Нет, — заверила она. — Никто не знает, что отец ребенка моей сестры — Люсиан Раваску... Люсиан всегда был против официальной помолвки и оказался прав.
— Он тоже студент?
— Нет, он закончил юридический факультет. Он — адвокат-стажер.
В этот момент в комнату вошел высокий, крепкий малый лет тридцати, в сером габардиновом пальто; с ним был парень лет двадцати, с темным цветом лица и черной бородкой, какие носят художники.
Ана представила:
— Наш новый шеф, Жорж Зоридан, и мой брат, Ион. Они тепло пожали руку Коплана. Зоридан заявил по-французски:
— Мы рады видеть вас среди нас. Надеюсь, что вместе мы хорошо поработаем... Алмаз вас, по-видимому, предупредил, что я временно заменяю нашего друга Яноша Мареску, который сейчас находится в тюрьме и которого мы в скором времени освободим. Мы...
Коплан жестом прервал его.
— Я еще ни во что не посвящен и пока не имел удовольствия встретиться с Алмазом.
— Но... как же так? — спросил Зоридан, сбитый с толку. — Как же в таком случае вы оказались здесь?
— Все было организовано посредниками, — пояснил Франсис. — Впрочем, я бы предпочел начать со знакомства с Алмазом.
Зоридан, совершенно выбитый из колеи, повернулся к Ане, затем к Иону, затем перевел черные глаза на Коплана и недоверчиво спросил:
— Вы хотите сказать, что не знакомы с Алмазом?
— Верно.
— И вы прибыли из Парижа в Бухарест, следуя инструкциям не знакомого вам человека?
— В Париже со мной связался эмиссар Алмаза. Надеюсь в самое ближайшее время войти с ним в прямой контакт.
— Но мы не знаем Алмаза, — растерянно сказал Зоридан. — Его знает только наш главный шеф из высших эшелонов власти. Связь между нами и Алмазом осуществляется посредством инструкций, которые передаются нам по инстанциям.
— Но кто этот Алмаз? — решительно спросил Коплан.
— Нам ничего не известно о нем, кроме того, что он занимает высокий пост и поддерживает прямые контакты с русскими.
— Все это мне не нравится! — сказал Франсис. — Как можно начинать такое предприятие, как наше, не зная ни человека, который нами руководит, ни его побудительных мотивов?
В разговор вмешалась Ана:
— Вы не доверяете Алмазу? Но если бы он был предателем, нас бы уже всех повесили!
— Но ведь ваш шеф находится в тюрьме? — холодно возразил Франсис. — Кроме того, опасны не только предатели, но и просто неосторожные люди. Во всяком случае, ваш шеф арестован не случайно.
Глава 9
В комнате стало неуютно.
Жорж Зоридан задумчиво снял пальто и бросил его на спинку кресла. Затем, глядя на Коплана, сказал:
— Объективно ваши замечания имеют основания, и я понимаю ваше недоверие. Но я не допускаю мысли, что внутри нашей организации мог бы быть предатель или двойной агент. Ни один из членов нашей организации ни разу не подвергался слежке, и в нашем окружении ни разу не произошло какого-либо сомнительного инцидента.
— Как в таком случае вы объясните арест вашего шефа?
— Мы считаем, что внимание к нему привлекли его контакты с этим немцем.
— Вы не думаете, что после его ареста полиция могла установить за вами слежку?
— Нет, не думаю. Мы разделены на небольшие группы, члены которых не знают друг друга. Янош Мареску никогда не имел прямого контакта с моей группой.
— Допустим, — уступил Франсис. — Однако следует помнить, что нам могли поставить западню... Как, по вашему мнению, функционирует связь между Алмазом и вами?
Зоридан освободил один стул, придвинул его к столу и повернулся к Ане.
— Не могла бы ты принести нам пива? — Затем обратился к Франсису: — Подвигайтесь к столу, я нарисую вам схему.
Он взял бумагу и карандаш.
— Организацию «Бог, Родина и Свобода» возглавляет человек, подпольное имя которого Хора. Только руководителям ячеек известно, что он — молодой заместитель министра внутренних дел. Хора в курсе всего, что происходит в стране, и директивы, которые мы от него получаем, всегда базируются на сведениях, поступающих в высшие эшелоны власти. Все инструкции, подписанные «Алмаз», проходят через каналы Хора. Вот почему я уверен, что возможное предательство Алмаза немыслимо. В таком случае наша организация уже давно была бы ликвидирована.
— Хорошо, я полагаюсь на вас, — заверил Коплан. Ана поставила на стол пиво и вместе с братом присоединилась к беседующим.
Зоридан продолжал:
— Перейдем теперь к делу, ради которого вы приехали. Наш план простой: мы хотим провести молниеносную операцию, чтобы силой освободить двух узников военной тюрьмы Лупеаска.
— Вы хотите любой ценой освободить этих двоих людей? — спросил Коплан. — Почему?
Зоридан почесал щеку. У него было характерное лицо, с волевым подбородком, разделенным посередине ямочкой, матовым цветом лица, кудрявыми черными волосами и темными глазами.
— Нет, — сказал он с некоторой поспешностью. — Наша главная цель — не освобождение этих двух заключенных. В действительности операция преследует три цели: во-первых, показать правительству, что мы существуем и поддерживаем его действия, направленные на освобождение Румынии; во-вторых, продемонстрировать народу, что румынский патриотизм не умер, и, наконец, в-третьих, пробудить у всех членов организации боевой дух. Все члены организации «Бог, Родина и Свобода» должны быть готовы отдать жизнь за свой идеал.
Коплан задумчиво оглядел всех присутствующих.
— Вы все выбрали этот путь? Вам уже приходилось приносить себя в жертву?
Зоридан утвердительно кивнул и пояснил:
— Неизбежно наступает момент, когда каждый верующий спрашивает себя: чем доказал ты Богу любовь свою?
— С вашего разрешения, — сказал Франсис, — оставим личную сторону этого вопроса и рассмотрим практическую сторону дела.
Зоридан обратился к Ане:
— Ты можешь принести бумаги из тайника?
Ана встала, вышла из комнаты и спустя несколько минут вернулась с конвертом, который протянула Зоридану. Он достал из него два больших листа, сложенных вчетверо.
— Вот план части тюрьмы, — сказал он, разворачивая один из листов. — Здесь расположена санчасть. Нам известно, что оба заключенных ранены: у Мареску разбита челюсть, а Кельберг был ранен в голову во время несколько пристрастного допроса... Один из наших друзей работает санитаром в Лупеаска, он дежурит посменно. По воскресеньям в тюрьме не бывает врачебного осмотра, с ранеными остается только санитар, который делает им перевязки в этом маленьком кабинете...
Румын ткнул указательным пальцем в место, отмеченное на схеме крестиком.
— Охранники стоят снаружи, вот здесь... Телефон обозначен красной точкой... Проникнув в тюрьму через дверь, предназначенную для пользования интендантской службы, мы можем похитить двух заключенных менее чем за полминуты и увезти их с собой.
Коплан спросил:
— Этот вход не охраняется?
— Разумеется, охраняется. Двумя солдатами. Нам придется их нейтрализовать.
— А санитар?
— Он уйдет с нами... Если он останется, ему не избежать кары.
— Как вы намерены атаковать вход?
— У нас есть машина санитарной службы. Мы располагаем также грузовиком, который сейчас ремонтируется в военном парке Дудечи, в пригороде. Так что все готово.
Коплан размышлял.
Зоридан с нетерпением спросил:
— Что вы думаете о плане как специалист?
— Мне кажется, что он хорошо продуман и вполне реализуем... Остается подчеркнуть два основных момента: скорость исполнения и распределение задач. Нужно также решить, как нейтрализовать охрану.
— Наш друг санитар дежурит в воскресенье утром. Заключенные будут в его кабинете. Если мы прибудем в десять часов пятьдесят минут, то все дело займет три минуты. Для нейтрализации охраны у нас есть тампоны с хлороформом.
— Хорошо. Теперь объясните мне проведение операции поэтапно.
— Мы приезжаем в тюрьму на машине санитарной службы. У нас есть накладная на лекарства для санчасти. Солдаты открывают ворота, и четверо наших людей проникают внутрь, неся каждый по ящику с лекарствами... Придя сюда, в санчасть, они складывают ящики, открывают дверь, делают знак заключенным и санитару. В это время двое других нейтрализуют охрану хлороформом. После этого все уезжают и скрываются.
— Каким образом? — спросил снова Коплан.
— С этой стороны тоже все предусмотрено. Через семь минут военный грузовик будет оставлен за парком Рахова, а его пассажиры продолжат путь на двух других машинах. Маршруты ведут на югославскую границу, куда мы сумели внедрить проводников.
Коплан одобрительно кивнул.
— В сущности, — заметил он, — вы можете обойтись без меня. Ваш план прекрасно продуман и разработан.
— Все же мы предпочитаем, чтобы вы были с нами, — сказал румын. — Присутствие специалиста не повредит, более того, придаст уверенность другим.
— Хорошо, я пойду с вами... К вашему плану можно добавить две маленькие детали: во-первых, нужно будет сразу же перерезать телефонные провода и, во-вторых, оставить военный грузовик подальше, на загородном шоссе, в противоположном от границы направлении, чтобы сбить с толку солдат и полицейских. Это позволит нам выиграть драгоценные минуты, так как не стоит забывать о том, что спустя несколько минут после похищения двух заключенных дороги будут перекрыты по рации. Если мы не прорвемся раньше, мы попадем в ловушку. Поэтому мы должны направить преследователей по ложному пути. Помимо этого, нужно предусмотреть двух вооруженных часовых, которые не будут прямо участвовать в операции, но которые ее прикроют.
Ион Ланда спросил:
— Что вы имеете в виду?
— Опыт показывает, что в операциях такого рода никогда нельзя всего предусмотреть. Представьте, например, что по случайному совпадению в это время двое охранников заканчивают дежурство и возвращаются домой через эту же дверь. Если этого не предусмотреть, то операция проваливается...
— А если так и случится? — настаивал бородатый студент.
— Часовые должны их убрать.
На этот раз спрашивала Ана, голос ее был напряженным:
— Но каким образом?
— Убить из револьвера, — бросил Франсис. — В такой ситуации выбора нет: все или ничего.
Ана заметила серьезным тоном:
— Нам не хотелось бы проливать кровь наших соотечественников.
— Не сомневаюсь, но охранники прольют вашу не дрогнув.
Ана хотела пояснить свои доводы:
— Если вы убьете солдат, то моральная ценность этой акции резко снизится. Общественность осудит нас, а это противоречит нашей цели.
Взглянув на Зоридана, Коплан пробормотал:
— Если вы видите другое решение, я охотно его выслушаю. Я хочу лишь подчеркнуть, что третьего не дано: либо успешно выполнить операцию, либо всем погибнуть.
Зоридан сказал:
— Мы поступим, как вы скажете. Общественности хороша известно, что подобную акцию невозможно осуществить без нежелательных отрицательных последствий.
— Чтобы облегчить вам задачу, — предложил Коплан, — я готов стоять на часах с двумя другими вашими товарищами.
— Хорошо, — согласился Зоридан.
— И еще один момент, — продолжал Франсис. — Если у вас нет связи с санитаром, вы также можете столкнуться с любой неожиданностью... Предположим, что один из надзирателей по непредвиденным причинам отправляется в санчасть либо в прилегающее помещение. Как он вас предупредит?
— Посмотрим, — сказал Зоридан. — Нельзя предусмотреть непредвиденное...
— Смотреть нужно сейчас! — резко сказал Коплан. — На месте будет уже слишком поздно.
Зоридан пожал широкими плечами.
— Невозможно установить связь с санитаром, — отрубил он.
— Вы заблуждаетесь, — возразил Франсис. — Это вполне реально и, более того, легко. Я принесу вам передатчик, который можно спрятать в пачке из-под сигарет, и вы передадите его санитару. Он сможет посылать нам закодированные сигналы и таким образом дать зеленый свет.
Зоридан благодарно улыбнулся.
— Вы видите, что вы нам необходимы, — констатировал он.
— Меня отправили сюда, чтобы я вам помог, а я люблю чистую работу. Для задуманной вами операции недостаточно мужества и самоотверженности... Простите мое любопытство, Зоридан, но какая у вас профессия?
— Я — врач и чиновник. Другими словами, я инспектор по гигиене труда. Наше ведомство имеет двойное подчинение: Министерству здравоохранения и Министерству труда. Мои обязанности обеспечивают мне как большую мобильность, так и значительную самостоятельность.
— Прекрасно, — оценил Франсис.
Разговор продолжался еще около получаса. Договорившись о следующей встрече в субботу вечером, Коплан собрался уходить.
Ана, смотревшая на Коплана глазами, полными восхищения, с жаром заявила:
— Я провожу вас до бульвара Республики, но идти я буду впереди вас.
— Не беспокойтесь, — сказал Франсис. — Если вы объясните мне дорогу, я сам доберусь.
— Нет, — возразила девушка. — Послезавтра вы пойдете этой же дорогой. Я покажу вам.
В разговор вмешался Зоридан:
— У полицейских очень наметанный глаз, они моментально узнают иностранцев. Последнее время снова стало действовать постановление, касающееся отношений между румынами и иностранными гражданами. Особенно в городах.
— Я не стану вас упрекать в излишней предосторожности, — обронил Коплан.
* * *
Весь следующий день Коплан посвятил официальной деятельности, которая оправдывала его приезд в Бухарест и была прикрытием.
Вечером, после ужина, он поднялся в свою комнату и рано лег спать. Ему не хотелось привлекать к себе излишнее внимание.
В субботу утром, прежде чем отправиться за посылкой к ZB-11, он прогулялся вокруг тюрьмы Лупеаска, чтобы осмотреться. Теперь он имел представление о размещении казарм, полигона для стрельбы и других зданий, выходящих на шоссе Домнести. По обе стороны шоссе, не доходя до казарм, располагались два кладбища, на которых в это время года было много посетителей, создающих в квартале оживление.
У Савеску все прошло нормально. Страховой агент получил посылки, отправленные на имя Фредерика Шамби.
Коплан сказал румыну:
— Часть товара я оставляю у вас. Если он мне понадобится, я вернусь за ним.
— Приходите когда угодно. В ближайшее время я буду в городе.
Разложив по карманам содержимое посылок, Коплан ушел.
Вечером, поужинав в одном из ресторанов в центре города, он направился условленным маршрутом в дом Ланда.
Когда он пришел к своим друзьям-конспираторам, он сразу понял, что что-то случилось. У Жоржа Зоридана, Иона и Аны Ланда были расстроенные лица.
Зоридан сообщил Коплану:
— Все пропало... По неизвестным причинам оба наших заключенных из Лупеаска были переведены сегодня в семнадцать часов в другое место. Их увезли на лимузине службы безопасности.
Коплан не мог сдержать разочарования.
— Я говорил вам, Зоридан, что события не всегда развиваются согласно разработанному плану.
Врач усмехнулся:
— Я думал над вашими словами. Но это поистине превосходит всякую непредсказуемость. А как тщательно все было продумано!
Глава 10
Чтобы развеять тяжелую атмосферу, Коплан спросил Жоржа Зоридана:
— Что вы собираетесь делать теперь?
— Право, не знаю. У меня опустились руки. Я отправил одного человека к Хора за инструкциями.
Он взглянул на часы.
— Наш друг должен был уже вернуться. Он устремил на Франсиса темные глаза.
— Для вас, я полагаю, все закончилось. В вашем приезде нет больше смысла. Дело закрыто, как говорится.
— Скажем, что оно отложено, — поправил Коплан. — Если вам станет известно, в какую тюрьму переведены Кельберг и Мареску, то проект можно будет приложить к новым условиям.
— Не все тюремные санитары члены нашей организации, — колко заметил Зоридан. — Если узников перевели в какую-нибудь провинциальную тюрьму, то в ближайшее время наш план реализовать невозможно. Конечно, со временем...
В этот момент в дверь постучали.
Зоридан жестом пригласил Коплана пройти в соседнюю комнату.
Коплан последовал за ним. Минуту спустя в комнату вошла Ана:
— Идите. Это Петру... Он виделся с Хора, и у него есть новости...
Петру было не больше двадцати лет. Это был худой, светловолосый молодой человек в очках. Внешностью он очень походил на скромного банковского служащего.
Они несколько минут говорили между собой по-румынски. Петру передал руководителю ячейки запечатанный конверт, который Зоридан тут же вскрыл.
Лицо его неожиданно напряглось и помрачнело. Подняв глаза на Франсиса, он сообщил:
— Новости неутешительные... Мареску и Кельберг находятся в лапах советских агентов контрразведки... Русские решили заниматься этим делом сами, без участия румынских служб. Заключенные находятся сейчас на вилле в Колентина, на северо-восточной окраине города.
— Вы получили эти сведения от Хора? — поинтересовался Коплан.
— Да, ему передал их Алмаз.
— Нет никаких уточнений по поводу перевода узников?
— Нет, никаких. Зато Хора пишет, что акция, проведение которой было задумано в тюрьме Лупеаска, может удаться на вилле в Колентина. Вот схема. Это топографическое расположение виллы и план постройки.
— А что говорится в тексте послания?
— Что прочие сведения нам будут переданы вечером в понедельник.
— Что ж, подождем, — заключил Франсис с невозмутимым видом. — В некотором смысле это даже лучше. В принципе, гораздо легче провести диверсионную акцию против частного особняка, чем осуществить нападение на военную тюрьму.
— С той лишь разницей, что на вилле у нас нет знакомых санитаров, — заметил румын.
— Так-то оно так, но в данном случае это не представляет непреодолимого препятствия.
— Вы по-прежнему расположены участвовать в операции, если мы получим такой приказ?
— Разумеется, я для этого приехал сюда. Необходимо взвесить, сможете ли вы совершить налет на логово советских агентов контрразведки.
Ана воскликнула:
— Во всяком случае, теперь наши противники не наши соотечественники!
— Верно, — согласился Коплан. — Это должно взбудоражить общественность.
Спокойная решимость Франсиса подействовала на маленькую группу, к которой постепенно возвращался энтузиазм.
Жорж Зоридан и Ион Ланда предпочли бы продолжить беседу, но Коплан объяснил им, что из предосторожности ему пора уходить.
— Дискутировать без конкретной базы — это трата времени, — сказал он — Я вернусь в понедельник вечером и, если вы уже будете располагать более подробной информацией, мы разработаем наш план.
Секунду поколебавшись, он добавил:
— Если позволите, я перерисую топографическую схему виллы, занятой агентами советской контрразведки. Завтра, чтобы убить время, я осмотрю окрестности.
— Подождите, — сказала Ана Ланда, — я принесу вам полный план города, чтобы вы составили себе представление об этом районе.
В понедельник вечером Коплан снова был в доме Ланда среди конспираторов. Воздух был пропитан оптимизмом, все глаза участников заговора блестели от возбуждения.
Зоридан с ходу сообщил Коплану:
— Хора передал нам точные сведения и ясные директивы... Садитесь за стол, я сообщу вам обо всем по пунктам.
Раскованность Коплана контрастировала с натянутыми жестами его друзей. Зоридан продолжал:
— Я начну с главного: время назначено на завтра, на девятнадцать часов.
Он взглянул на Коплана и спросил:
— Надеюсь, вас это решение не застигло врасплох? У нас нет выбора: завтра или никогда.
— Продолжайте, — попросил Франсис, — мы еще вернемся к этому позднее.