Глава 1

ПОДРУЖКИ, КУХОННЫЙ ЛИФТ И ТАРЕЛКА ИЗ «МАКДОНАЛЬДСА»

Некоторые люди Викторию Харт просто поражали. Взять хотя бы ту же Кэрол Сесник. Она работала меди­цинской сестрой в местной детской больнице и уже год занималась на вечерних курсах, чтобы стать дипломиро­ванным специалистом. Что заставило ее пойти на этот шаг, подвергнуть свою жизнь смертельной опасности? Неужели она сделала это только потому, что обществен­ности замечательного «садового штата»[2] Нью-Джерси нужно, чтобы мерзавца – а Джо Рино, Танцор, несом­ненно, отъявленный мерзавец – заперли в желтом кир­пичном здании тюрьмы в городе Рова? Это, конечно, похвально, но после дачи показаний в суде Кэрол при­дется долгое время находиться под опекой «Программы защиты свидетелей», то есть жить практически на положении узницы в каком-нибудь отдаленном штате, на­пример, в Миннесоте. И тем не менее она идет на это, соглашается разрушить свою жизнь, сделать ее зависи­мой, рискует всем, чтобы Виктория Харт, прокурор штата Нью-Джерси, могла привлечь к суду скотину-гангстера, красивого подонка, который стесняется своего малень­кого роста и поэтому ходит на цыпочках.

Дело выигрышное, но наверняка будет закрыто, по­думала Виктория.

В обвинительном заключении говорилось, что три­дцативосьмилетний Джозеф Рина (предположительно ма­фиози) сильно проигрался в покер в задней комнате «Кан­три-клуба» в Гринборо и с помощью обитой железом клюшки номер девять для гольфа нанес тяжелые телес­ные повреждения, едва не приведшие к смерти, оказав­шемуся в большом выигрыше некоему Фрэнку Лемею. Избиение имело место на автостоянке, когда Лемей са­дился в свою машину. Выигрыш в размере семидесяти восьми тысяч долларов был у него похищен. Виктории только поручили это дело, как случилось непредвиден­ное. Потерпевший, находясь в достаточно тяжелом состоянии, покинул больницу и скрылся в неизвестном на­правлении. Бумажник с кредитной карточкой и другими документами, которые остались в администрации боль­ницы, оказывается, принадлежали человеку, умершему два года назад, так что фамилия и имя потерпевшего вымышленные. Никакого Фрэнка Лемея не существует. Дело против Джо Рина уже собирались закрывать, как неожиданно возникла Кэрол Сесник с заявлением, что в ту ночь ждала на автостоянке «Кантри-клуба» приятеля и все видела. Поскольку сам потерпевший исчез, Кэрол Сесник являлась теперь единственным человеком, на ко­тором держалось это дело.

В прессе Трентона Викторию Харт иногда называли Хитрая Вики, потому что для достижения успеха во время судебного заседания она часто использовала нестандартную правовую стратегию. После воз­буждения уголовного дела против хорошо известного «желтой прессе» Джо Рина, да еще при отсутствии потерпевшего, поднялось много шума, без которого она предпочла бы обойтись.

Виктория в очередной раз обернулась, чтобы посмот­реть сквозь заднее стекло машины, и спросила водителя, полицейского с шеей тяжелоатлета, расширяющейся кни­зу так, что это напоминало капюшон кобры:

– Как вы считаете, сзади чисто?

– Пока ничего не вижу, но на всякий случай под­страхуемся, – сказал он и утопил акселератор, а затем резко повернул в сторону заправочной станции, выехал в темный переулок, миновал его и повернул налево, на улицу, застроенную жилыми домами, затем быстро раз­вернулся, остановился и выключил фары. Никто за ними не следовал. Виктория знала, что подобные меры предо­сторожности необходимы, но за две недели все эти раз­вороты и повороты ей ужасно надоели.

Машина, в которой они находились, была выбрана за несколько секунд до выезда из пятидесяти синих по­лицейских седанов без опознавательных знаков, стояв­ших в ряд в гараже полицейского управления штата. Та­ким образом пытались предотвратить установку подслу­шивающих устройств, что можно было осуществить, если Виктория использует какую-нибудь машину больше од­ного раза. Она подозревала, что ради закрытия дела Джо­зеф Рина пойдет на все, даже на убийство. Судебное раз­бирательство должно было начаться через два дня, и Вик­тория навещала по вечерам свою тщательно законспи­рированную свидетельницу, чтобы подготовить ее к даче показаний.

В дипломате Виктории лежал желтый блокнот лино­ванной бумаги, в котором ее аккуратным почерком были записаны тезисы для первого судебного заседа­ния – неопровержимые, как ей казалось, доводы. Она намеревалась раскрыть глаза жюри присяжных на то, что собой представляет мафиозная семья Рина. Так сказать, в ретроспективе. Может быть, это поубавит спеси у красивого мерзавца с вьющимися черными во­лосами и превосходными белыми зубами.

Заниматься этим делом Виктории поручил окруж­ной прокурор Гил Грин, потому что Хитрая Вики была популярна у журналистов и практически не проигрыва­ла дел. Однако в процессе отбора двенадцати присяж­ных (на юридическом языке эта процедура называется «предварительная проверка допустимости лица в суд в качестве присяжного заседателя») возникли неожидан­ные трудности. Дело в том, что в штате Нью-Джерси для отбора присяжных используют «метод Донахью», когда в зале суда собирают всех кандидатов и представители об­винения и защиты задают свои вопросы каждому в при­сутствии остальных. Это рискованно, потому что можно вызвать недовольство кандидата, который впоследствии окажется в составе жюри. Выбор присяжных продолжался почти неделю, и уже были сформированы два полных списка. Виктория не без оснований полагала, что это жюри будет в основном поддерживать защиту. Большей частью кандидаты в состав жюри присяжных были ма­лограмотными мужчинами из иммигрантов, которые, как она думала, к ней будут относиться настороженно и сим­патизировать Джо Рина, который выбился из самых ни­зов. Они полагали, что государство, которое она представляла, не сделало для них ничего хорошего. Вчера ей даже пришлось пойти на крайний шаг и использовать последнюю возможность для отвода кандидата без ука­зания причины, чтобы исключить из списка присяжных двадцатипятилетнего сицилийца, по виду уличного ху­лигана, который, она была в этом почти уверена, соби­рался голосовать за оправдательный приговор.

Все шесть дней, пока шел отбор присяжных, Виктория нервничала. Зато адвокат Джерри Коуэн, казалось, был доволен. Вокруг него постоянно вер­телись помощники, что-то нашептывали, подсовывали какие-то листки, бегали туда-сюда с поручениями. Во время опроса очередного кандидата Джерри кивал с ум­ным видом, просматривал записки помощников, а затем решал, применить ли ему отвод без указания причины, отклонить кандидатуру по какому-либо конкретному ос­нованию или принять. Виктория же была вынуждена по­лагаться только на интуицию. У нее был всего один по­мощник – Дэвид Франфурктер, но он не имел психоло­гического образования.

Двадцатисемилетний Дэвид был правнуком знаме­нитого Франфурктера, члена Верховного суда США. По­мощник прокурора штата был высокий и худощавый. На работе его прозвали Доджерс Дог из-за фамилии, а так­же потому, что он вырос в Лос-Анджелесе и любил куку­рузные лепешки[3].

Виктория и Дэвид внимательно изучали списки кан­дидатов в жюри, пытаясь сделать правильный выбор. Она предпочитала женщин мужчинам, а также семейных пред­ставителей среднего класса, образованных, с детьми, ко­торые увидели бы в Джо Танцоре не симпатичного него­дяя, каким его представляла «желтая пресса», не роман­тического героя в костюме от Армани, а того, кем он был на самом деле. Очень ее беспокоили члены жюри, шедшие под номерами десять и двенадцать, – молодые парни, безработные, которые совершенно не соответство­вали ее требованиям. Последнего кандидата в жюри долж­ны были опрашивать завтра утром, и поскольку ее воз­можности отвести кандидатуру без указания причины были исчерпаны, вполне вероятно, что придется согла­ситься с включением его в список, кто бы он ни был.

Виктория очнулась от размышлений. Водитель-полицейский, кажется, его звали Элан, наконец-то удов­летворенно кивнул, включил фары и поехал обратно тем же путем. Сегодня во второй половине дня неожиданно разразилась сильная гроза, и теперь на горизонте вспы­хивали зарницы, похожие на всполохи от артиллерий­ской канонады.

Десять минут спустя они въехали в подземный га­раж, расположенный под «Трентонской башней». Вик­тория быстро прошагала мимо серого фургончика «эконолайн», не обратив на него особого внимания. Он ка­зался пустым. Правда, окна в нем были затененные, но этого она не заметила.

Виктория вошла в рассчитанную на восемь человек кабину старого лифта фирмы «Отис» и нажала кнопку четырнадцатого этажа. Здание называлось «Трентонская башня» и было построено в середине пятидесятых. Она выбрала его из-за нескольких преимуществ с точки зре­ния безопасности. Во-первых, этажные площадки неболь­шие и их удобно охранять, во-вторых, только один лифт, в-третьих, здание было заселено очень мало, а четыр­надцатый этаж вообще свободен, так что они были на­дежно отделены от остальных обитателей. К тому же ста­рое пятнадцатиэтажное жилое здание примыкало к де­ловому району, поэтому по вечерам машин здесь было мало, а значит, встречи с Кэрол Сесник могли быть орга­низованы без лишних хлопот.

Дверь лифта открылась на четырнадцатом этаже, и Виктория направилась в «спецквартиру», неся в руках дипломат, сумочку и складной саквояж для платьев. Ее приветствовали два полицейских в штатском. За послед­ние две недели она проникалась к ним все большей сим­патией. Тони Королло, высокий молчаливый итальянец. Он редко улыбался, но весь светился добротой. Румя­ный, веселый Бобби Маннинг, в школе увлекался футболом, был одним из лучших игроков. Его густые золотисто-каштановые волосы постоянно пребы­вали в живописном беспорядке.

– Добрый вечер, мисс Харт, – проговорили они по­чти одновременно. – Принесли нам что-нибудь?

Конечно, Виктория о них не забыла. По дороге сюда она остановилась у мини-маркета недалеко от сво­его дома купить для ребят сладостей и что-нибудь по­читать. Она полезла в сумочку за журналами в глянце­вых обложках.

– А что, хрустящих хлебцев «Нестле» не было? – с улыбкой спросил Бобби Маннинг.

Она нашарила в сумке упаковку булочек с сыром и протянула ему:

– Это самое лучшее, что мне удалось найти, Бобби.

Затем полицейские передвинули свои складные крес­ла в холл, поближе к запертой двери, ведущей в ту часть квартиры, где обитала Кэрол.

Виктория нашла Кэрол в выложенной белыми плит­ками ванной комнате, где та пыталась сделать себе но­вую прическу. Она только что сняла бигуди, и теперь ее мягкие каштановые волосы торчали во все стороны, как у французского пуделя. Личико приятное. Ничем осо­бенным не примечательное, просто симпатичное. Она стояла перед зеркалом в комбинации и недовольно хмурила брови.

– Вики, я все испортила по глупости, – произнесла Кэрол, наморщив веснушчатый нос и не отрывая глаз от зеркала. – Получиться должно было вовсе не так.

Она протянула журнал «Очарование» и показала на фотографию модели, блондинки с удлиненным лицом. Прическа у нее была похожей, но локоны не вздыблены, как у Кэрол Сесник, а аккуратно зачесаны по бокам и сзади каскадом спадали на спину.

Кэрол надула губки.

– То, что у меня сейчас на голове, больше напоминает подушку, верно?

Виктория взяла расческу и принялась за работу.

– Поверни голову немного вправо, – потребовала она через пару минут, то и дело поглядывая на фотографию модели.

Им было чуть за тридцать, и Кэрол, и Виктории, фигуры у обеих стройные. Сейчас они отражались в боль­шом зеркале ярко освещенной ванной комнаты. Что ка­сается Виктории, то это была настоящая красавица – идеальная фигура, прекрасное, чуть скуластое лицо. Но своей внешности должного внимания она не уделяла, в одежде не гналась за модой и волосы стригла коротко, чтобы сэкономить время. По утрам Виктория вскакива­ла с постели, бежала под душ, потом вытирала волосы полотенцем и, сунув голову под сушилку, просматрива­ла бумаги. Пятнадцать минут спустя она выходила из дома. Макияж минимальный, иногда вообще никакого. И все равно она была ослепительно красива той есте­ственной красотой, которой не нужны никакие ухищре­ния. Ей уже делали предложения по крайней мере пол­дюжины нью-йоркских модельных агентств. Стройные, хорошо одетые мужчины, пахнущие дорогим лосьоном после бритья, иногда подходили прямо на улице и сова­ли ей в руку карточки своих агентств с предложением позвонить. Разумеется, она не допускала мысли о том, чтобы менять профессию прокурора на такое недостой­ное занятие, несмотря на то что предложения предста­вителей известнейших в мире агентств ей льстили.

– Вот, – сказала Виктория, закрепляя справа за­колкой волосы Кэрол.

– Не знаю, – сказала та, скептически изучая свое отражение в зеркале. – Мне кажется, я выгляжу глупо. Наверное, лицо слишком круглое, а прическа сейчас это подчеркивает.

– Может быть, не надо зачесывать волосы слишком высоко… давай отпустим немного здесь, а поднимем вот тут, – сказала Виктория, пригладив несколько выбившихся локонов. Она чувствовала себя немного не в своей тарелке, поскольку к собственной прическе интереса проявляла мало. Где уж тут давать советы по наведению красоты! Вот если бы понадоби­лось провести перекрестный допрос, это другое дело.

– Ты привезла платье! – воскликнула Кэрол, угля­дев наконец саквояж, который Виктория прислонила к шкафчику.

– Да. Гил Грин, когда увидел счет, чуть не обкакался. Но если Розе Лопес, свидетельнице по делу о наркотиках, разрешили купить для судебного заседания дорогущее го­лубое платье, то почему тебе нельзя? Ты тоже имеешь пра­во. Тем более что твое, золотисто-коричневое, гораздо сим­патичнее. – Она протянула Кэрол саквояж.

Драгоценная свидетельница расстегнула молнию, вы­тащила платье и моментально влезла в него.

– Ой, как мне нравится! Нравится, нравится… – затараторила она, подходя к зеркалу. – А тебе? – Она посмотрела на Викторию.

Та улыбнулась и обняла Кэрол.

– Девочка, да они все попадают с ног, как только тебя увидят.

Они простояли вот так, обнявшись, примерно с мину­ту, а то и больше. Ни дать ни взять настоящие подружки.

Болтовня болтовней, но Виктория не переставала вос­торгаться мужеством Кэрол. Подумать только, рисковать всем, даже жизнью, только потому, что это правильно, потому что так нужно! У Виктории Харт захватывало дух от одной только мысли о потрясающей жертве, на кото­рую пошла Кэрол Сесник.

Расположившиеся на заднем сиденье серого фургон­чика «эконолайн» Томми Рина по прозвищу Два Раза и Тексако Филлипс согнулись над планом «Трентонской башни». Его добыли в Управлении по делам со­оружений. Работающему на семью Рина хакеру удалось проникнуть в файлы смотрителя городских со­оружений и перекачать все необходимое.

– Эти гребаные отопительные воздуховоды очень ма­ленькие. Туда не влезешь. Ведь им, бля, уже по сорок лет, – сердито сказал Томми, разглядывая план и морщась от ужасного запаха, какой шел от Тексако. Томми знал, что это из-за анаболических стероидов. На перед­нем сиденье за* рулем жевал зубочистку тощий Раста[4]. Его тугие, торчащие в разные стороны косички были намазаны маслом и украшены бисером. Темная кожа не блестела, а была матовой.

Тексако Филлипс время от времени поглядывал в сто­рону Расты. Он все не мог взять в толк, зачем, черт возьми, Томми понадобился водитель, у которого вид, бля, хуже, чем у уличного подонка. Двадцать минут назад, когда Раста уходил отлить в сортир на заправочной станции, Тексако задал этот вопрос Томми.

Томми ухмыльнулся:

– Потому что он тарелка из «Макдональдса». Тексако не знал, что, черт возьми, это значит, но

усмешка знаменитого бандита была такой зловещей, что он заткнулся. Тексако приходилось иметь дело с Томми Рина, хотел он этого или нет, не было у него выбора, потому что Томми был старшим братом Джо Рина, кото­рый поручил им эту работу. И разумеется, командовал Томми. Он, как и его брат, Джо, был невысокий, тоже где-то метр семьдесят, но на этом сходство заканчива­лось. Тридцативосьмилетний Джо Танцор был красавец. А чтобы выглядеть выше, ходил, чуть приподнимаясь на цыпочки. Эта привычка выработалась у него еще со шко­лы, отсюда и это прозвище – Танцор. У Джо были кра­сивые вьющиеся волосы и превосходные зубы, похожие на подушечки жевательной резинки «Чиклетс».

У Томми волосы были точно такие же, вьющиеся, но то ли росли как-то не так, то ли он зачесывал их неправильно. Рожа у него была обезьянья. Зубы такие же белые, как у брата, но торчали вперед. К тому же у Томми был неправильный плотоядный прикус. Глаза тоже голубые, как у Джо, но у того они были красивые и ум­ные, а у Томми свинячьи. Он выглядел уродливой кари­катурной копией младшего брата.

– Обвези нас вокруг квартала, хочу посмотреть на пожарный выход, – сказал Томми парню с Ямайки, по­казывая на обозначенную на плане дверь.

– Ага, мы ща наварим бабок, – невразумительно про­бормотал балбес, заводя мотор фургончика и трогаясь.

– Почему ты, мать твою, не выльешь на себя не­много одеколона? – спросил Томми Два Раза у Тексако, который не чувствовал своего запаха и потому не понял, о чем это говорит Томми.

Они молча сидели, пока фургончик, шурша шинами по влажному от дождя асфальту, объезжал квартал. Стекла в машине были подняты, и потому казалось, что в ней тесно и душно. Это из-за Тексако, который один зани­мал достаточно большое пространство. С ним постоян­но было полно ручной клади, которую он, казалось, уже привык повсюду таскать с собой. Не будем пока уточ­нять, что это было. Тексако обладал своеобразным чув­ством юмора, которое осталось у него на уровне млад­ших классов. Подавляющее большинство шуток из его коллекции сопровождалось непристойными звуками. Следует также упомянуть и его сексуальный аппетит, ко­торый не допускал никаких проволочек: на женщину он набрасывался немедленно, при первой же возмож­ности. Сам он называл подобный метод занятиясексом «благородным». Ясное дело, такое поведение до добра не доводит. Тексако дважды арестовывали по об­винению в изнасиловании в те времена, когда он еще играл среднего полузащитника за «Патриотов Новой Англии». Он приглашал девушку на свидание, а дальше… сами понимаете. Правда, в обоих случаях ночью девуш­кам звонили и проводили соответствующую беседу, пос­ле чего они забирали из полиции свои заявления. В об­щем, благоухание, которое испускало тело Тексако, и само его присутствие в каком-нибудь помещении дей­ствовали на окружающих угнетающе.

– Демо, опусти ты, бля, это стекло, здесь воняет, – сказал Томми. Ямаец не отозвался, его руки крутили ба­ранку. – Эй, ты что, оглох? Я с тобой разговариваю.

– Микки-Маус давно уже дома, а Доналд Дак все не трахнет никак, – пробормотал Демо, но все-таки опустил стекло. В машину заструился прохладный свежий воздух.

Тексако недовольно покачал головой. Ну и кретин. Расту звали Демо Уильямс. «Что за дерьмо эти люди! Надо же додуматься назвать ребенка Демо», – размышлял он, забывая, что родители его самого нарекли Тек­сако[5].

– Остановись здесь, – сказал Томми.

Ямаец остановил фургончик у тротуара, и Томми при­нялся изучать дверь пожарного выхода, затем начал пе­ребирать ксерокопии плана здания.

– Значит, так, добираемся до старого кухонного лиф­та, поднимаемся наверх. Вот газовое оборудование. На­верное, если запустить эту чертову штуковину, она наде­лает много шума. Ладно… Как ты думаешь, я смогу влезть в эту гребаную коробку? – спросил Томми, посмотрев на Тексако. – А ты сможешь поднять ее на четырнадца­тый этаж?

Тот кивнул, радуясь, что ему не предлагают залезать в кухонный лифт вместе с Томми. Лифт предназначался только для подачи блюд с одного этажа на другой.

– Тогда ладно, так и решим. Демо, ты остаешься здесь, мотор не глуши. А ты, Тексако, как только я замо­чу публику, поднимешься туда и займешься санобработкой. Идет? Ты услышишь, как они полетят вниз.

– Идет, – сказал Тексако, взглянув на стоящий ря­дом кожаный чемодан фирмы «Гуччи» со всем необхо­димым.

– Насчет гаража не знаю, – добавил Томми. – На­сколько я понимаю, там никого нет, но ты меня под­страхуй. Не хочу, чтобы лифт доставил новую партию копов, когда я наверху начну мочить этих мудаков.

– Никто в лифте не поднимется, – заверил его Тек­сако.

Томми бросил на громилу пристальный взгляд, свер­ля его своими голубыми свинячьими глазками. Этот взгляд намекал, что Томми считает Тексако самым большим бездельником и придурком на земле. Этот взгляд был насыщен электричеством, а еще больше – крайней злобой. Таким, должно быть, был взгляд доисториче­ской рептилии.

Вся операция должна была пройти быстро и чисто. Наемных уборщиков Томми решил не использовать. В некоторых фильмах прямо следом за киллерами идет бригада «специалистов по санобработке», которые убирают место преступления с помощью эффективных моющих средств, пылесосят ковры, в общем, устраняют все сле­ды. Место преступления должно остаться стерильным – никаких отпечатков пальцев, ни пятен крови, ни едино­го волоска, ни единой ниточки. Однако насколько на­дежна бригада уборщиков? Тут стопроцентной гарантии не мог дать никто, потому что эта специальность в пре­ступном мире новая. Поэтому Томми никогда услугами бригады уборщиков не пользовался. Он вообще предпочитал не оставлять в живых никого, кто мог бы его потом заложить. Исключение составлял Тексако, один из телохранителей брата. Томми знал, что рискует, но полагал, что этот здоровенный, накачанный стероидами урод достаточно смышлен, чтобы сообразить, что в случае чего он порежет его на куски.

Томми поковырялся в замке пожарного выхода и че­рез несколько минут вместе с Тексако вошел в темное помещение. Кухонный лифт находился там, где положе­но. Все честь по чести, только вот трос выглядел изно­шенным и был весь в пыли и паутине. Томми легко по­местился в маленькой кабине. Он сел на металлический поднос и подтянул к подбородку колени, сразу став по­хожим на дауна. Тексако потянул трос и поднял кабину кухонного лифта на четыре метра, чтобы проверить проч­ность. Трос держал. Затем кабина двинулась наверх. Тек­сако тянул трос, осторожно перехватывая его руками. К тому времени когда кабина поднялась на седьмой этаж, по лицу и могучим рукам бывшего футбольного полуза­щитника струился пот. На ладонях уже образовались во­дяные пузыри. Неожиданно ему пришло в голову, что он может сейчас оказать человечеству огромную услугу. Для этого достаточно просто отпустить трос и тем самым от­править этого сицилийского маньяка вниз с седьмого эта­жа. Может быть, он даже по пути наделает в штаны. Это было бы совсем хорошо. Но сделать такое у Тексако не хватило пороху. Он знал, что Томми, этот хитрый прой­доха, не погибнет. Что-нибудь поломает, но оклемается, а потом обязательно найдет Тексако и убьет. Причем де­лать это он будет медленно. «Я, бля, буду отрезать от тебя дюйм за дюймом» – это его слова, он так обещал.

Оказавшись на четырнадцатом этаже, Томми осто­рожно открыл дверь кухонного лифта и, никого не уви­дев, выскользнул в холл. Здесь царил полумрак, с трудом можно было разглядеть, что пол покрыт выцветшим ковром с пурпурным узором, а потолок украшен причудливой лепниной. В начале коридора вид­нелось нечто похожее на колоннаду. Он услышал, как двое полицейских о чем-то негромко переговариваются в квартире за углом, выждал пару минут, а затем неспешно двинулся к хозяйственному чулану и скользнул внутрь. Ему нужно было прислушаться к звукам на этаже, чтобы определить, сколько здесь человек. Стоя среди швабр и бутылок с «Лиослом», Томми терпеливо ждал. Ситуация, в какой он сейчас находился, его нисколько не удручала. Напротив, Томми радовала мысль, что он явился сюда без приглашения. И вообще убивать для Томми было ярким наслаждением, которое по своей остроте могло соперничать с сексом, и он не торопился, чтобы поско­рее покончить с этим. Вот зазвонил телефон, а немного позже в туалете спустили воду. Прошло минут пятна­дцать. Приглушенные голоса и другие звуки теперь по­зволили ему сделать, окончательный вывод: люди нахо­дятся только в угловой квартире напротив лифта – по крайней мере две женщины и двое мужчин, – осталь­ные квартиры на четырнадцатом этаже пустуют. Оттуда не доносилось никаких звуков, не работали ни радио, ни телевизоры. Он подумал, что копы потому и выбрали четырнадцатый этаж, что там больше никто не живет. Томми чуть приоткрыл дверь чулана и принялся наблю­дать в щель.

В десять вечера из квартиры вышла красивая моло­дая женщина, в которой он узнал Викторию Харт. Том­ми слышал, как она со смехом прощалась с копами – они перенесли свои кресла в коридор, – а затем вошла в лифт. Двери закрылись. «Возможно, это будет намного легче, чем я предполагал», – подумал он.

После ее ухода Томми Рина по прозвищу Два Раза выскользнул из чулана и двинулся по коридору туда, где два копа любовались какой-то картинкой в глянцевом журнале «Стар». Правой рукой он достал девяти­миллиметровый «ЗИГ-зауэр» Р-226 с глушителем,

а в левой у него уже был серебряный, с чернью, израиль­ский «орел войны в пустыне», тоже девятимиллиметро­вый. Это были два его любимых пистолета. Он был твер­до убежден, что самое хорошее оружие делают немцы и евреи, правда, ирония, заключающаяся в этом утверж­дении, ему была недоступна.

– Добрый вечер, ребята, – произнес он ровным го­лосом. – Что, Лиз Тейлор снова нашла себе мужа?

Оба копа потянулись было за оружием, но тут же застыли, увидев направленные на них два девятимилли­метровых пистолета с глушителями. Смерть могла наступить через одну микросекунду, стоит только пошеве­литься.

– Какого хера… Сволочь… – пробормотал Тони Королло, потрясенный тем, что Томми проник сюда, а они не заметили.

– Сволочь… какого хера, – передразнил его Том­ми. – Что за неприличные выражения выбираешь ты, кусок дерьма? – произнес он с притворной серьезностью.

Полицейские знали, что добраться до пистолетов, ко­торые лежали в наплечных кобурах, у них нет никаких шансов.

– Я хочу, чтобы вы, два чизбургера, сейчас встали и пошли вон туда, к лифту. Выполняйте. – Томми сделал движение пистолетами. – Так, хорошо. А теперь упри­тесь руками в дверь. Ты, темноволосый, нажми на кноп­ку. Вызови сюда кабину.

– Что ты собираешься делать? – нерешительно спро­сил Королло.

– Устроить для вас, говнюков, представление. Будет весело, я обещаю.

Когда прибыла кабина лифта, Томми приказал Маннингу протянуть руку и нажать на кнопку следующего, пятнадцатого этажа. Бобби Маннинг повиновался, и кабина исчезла из виду.

– Отлично, – сказал Томми. – А теперь давайте попробуем снова открыть дверь лифта и заглянуть в шахту. Ну!

Томми пришлось угрожающе пошевелить пистоле­тами. Только после этого напуганные полицейские сунули пальцы в щель и растянули дверь лифта. Затем оба уставились в зияющую перед ними темную горловину шахты.

– Офицер Крупке, что вы там, внизу, видите? – осклабился Томми.

– Ничего, – сказал Тони Королло, лихорадочно со­ображая, успеет ли он, нырнув в шахту, ухватиться за трос или кабель и скользнуть в сторону, прежде чем Том­ми нажмет на спуск.

– Ничего? Посмотрите снова, так уж и ничего?.. – Тони и Бобби вытянули шеи, но наклоняться не ста­ли. – Там, куда вы смотрите, ребята, находится район посадки. Так называемый нулевой этаж. Теперь я хочу, чтобы вы оба прямиком отправились туда. Давайте кто быстрее. Счастливого победителя ждет денежный приз. – Томми по-настоящему наслаждался. – Это называется разрешить вопрос «по-нашенски», – сказал он. – То есть отправить даму и вас, двоих геморройщиков, пря­миком в шахту.

Затем он спокойно выстрелил по разу из каждого пистолета. Оба были автоматические, с глушителями, так что выстрелы походили на слабые хлопки, как буд­то кто-то сплюнул косточку от фрукта. Первая пуля отправила во тьму Бобби Маннинга. Он ударился о противоположную стену шахты и полетел вниз, вначале громко ударяясь о металлоконструкции, обливая кровью кирпичные стены лифтовой шахты, затем стуки за­тихли. Одновременно с ним пулю получил и Тони Королло, куда-то в середину спины. Он начал падать в темную шахту, но как-то ухитрился ухватиться за металлический трос. Из обширной сквозной

раны на животе хлестала кровь. Ослабевшей рукой он вытащил из кобуры табельный пистолет и попытался прицелиться в Томми, но пальцы на другой руке, кото­рая держалась за трос, начали разжиматься. Он был вы­нужден бросить пистолет и, повиснув теперь уже на двух руках, встретился взглядом с Томми Рина. В этот мо­мент на дно шахты упал Бобби Маннинг. Звук был глу­хой, неотчетливый, как будто в кирпичную стену кину­ли снежком.

– Неплохо, неплохо, – похвалил Томми полицей­ского, который истекал кровью, а потом выстрелил из «орла войны в пустыне» с глушителем, на этот раз попав ему в рот. Голова Тони Королло откинулась назад, и он оторвался от троса. Осколки зубов отлетели вперед и оро­сили дождем пурпурный ковер в коридоре. Затем он тоже, кувыркаясь, полетел в шахту.

Стоявший на цокольном этаже Тексако Филлипс слышал, как оба тела шлепнулись со всплеском в пасто­образную лужу из масла и грязи, которая собралась на дне шахты лифта. Он поднял свой чемодан с разными щетками, губками, отбеливателями и переносными пы­лесосами и нажал кнопку лифта. Через несколько се­кунд он уже поднимался к Томми.

Когда Томми вошел, она была в ванной комнате. Си­дела на унитазе, подкалывая булавками кромку нового золотисто-коричневого платья.

Кэрол подняла глаза. Губы ее задрожали.

– Кто вы? Что вы здесь делаете?

– Забочусь о своем брате, а в придачу еще и неплохо развлекаюсь, – ответил Томми.

После чего он застрелил ее прямо здесь, в ярко освещенной ванной комнате. Частицы ее плоти извер­глись в ванную. Стена покрылась мелкими брызгами смеси ее головного мозга и спинномозговой жидкости.

Фургончик, управляемый Демо, быстро отъехал от здания, взвизгнув шинами.

– Не жги резину. Поезжай медленнее, – подал го­лос Томми с заднего сиденья. Демо замедлил ход. – Поезжай по этому адресу. – Томми протянул Расте бумажку.

– Так мы наварили бабки или нет?

– Ты задаешь слишком много вопросов. Если бу­дешь продолжать в том же духе, то станешь, сука, мерт­вым ниггером, которого взяли напрокат, – прорычал Томми.

Тексако видел, как напряглись плечи Демо, но тот продолжал ехать на небольшой скорости через город по адресу, который дал ему Томми.

Они прибыли к запертым воротам кладбища ста­рых автомобилей в Хобокене[6]. Как только машина ос­тановилась, Томми вынул ключ. Тексако открыл воро­та, и они въехали. Томми посмотрел на Демо и улыб­нулся.

– Скажи честно, тебя достало, когда я назвал тебя взятым напрокат ниггером?

Раста повернулся на сиденье и посмотрел в глаза Том­ми. То, что он в них увидел, заставило его скорректиро­вать ответ.

– Работа сделана, братан. И нечего нам теперь цапаться.

– Хера с два нечего! Что ты, сука, наделал, ты сооб­ражаешь? Пришел, сел в мой фургончик, закапал все си­денья, мать твою, куриным жиром. Короче, нагадил. Ты же, падла, чем занимаешься, а? Куришь ганью[7], танцу­ешь разные вуду, узколобый придурок! Да тебя надо закопать по шею в свинячье говно и поливать сверху ослиными ссаками.

Раста смотрел на Томми, не веря тому, что слышит.

– Ну, теперь я на тебя так наехал, что, наверное, не могу повернуться спиной. Верно?

Демо ничего не ответил.

– Вот так-то, – продолжил Томми. – Ты пришел и нагрузил меня кучей гребаных проблем. Ты понял, что я сказал? Теперь мне придется либо все время следить, что­бы не повернуться к тебе задом, либо прямо сейчас за­мочить тебя к гребаной матери.

Следуя этой замечательной логике, он выстрелил из «ЗИГ-зауэра» прямо в спинку сиденья. Ямайца швырну­ло вперед. На лобовое стекло брызнула кровь и покрыла пятнами фотографию какой-то знаменитости, висевшую над его головой.

Томми с интересом смотрел на Демо.

– Знаешь, а ведь ты можешь мне кое-чем помочь, – сказал он умирающему ямайцу. – Это была пушка си­стемы «Краут». Так вот, теперь пришла очередь еврей­ского пистолета. – Он дважды выстрелил в спинку си­денья из «орла войны в пустыне». Тело Демо Уильямса задергалось на сиденье. – Ну скажи мне, Демо, потому что будь я проклят, но сам в этом до сих пор не могу разобраться. У какого из них лучшие стрелковые качества?

Потом Томми собрал стреляные гильзы и вылез из машины. Посмотрел на Тексако, который стоял, поежи­ваясь на прохладном ночном воздухе.

– Гребаный парень оказался тарелкой из «Макдоналдса», точно как я тебе и говорил.

Тексако все еще не мог врубиться.

– Одноразовая посуда, усек? – добавил Томми. Тексако Филлипс кивнул. Его слегка знобило. Том­ми Рина душевнобольной, в этом сомнений не было.

Глава 2

КОРОЛЬ МОШЕННИКОВ

В полдень во Флориде всегда жарко, а в тот день солнце, казалось, особенно беспощадно поджаривало по­держанные машины на стоянке «Автомобильной фер­мы» – так назвал свою авторемонтную мастерскую-ма­газин некий Боб, – которая занимала добрых пол-акра на окраине Корал-Гейблса. Могучие тепловые волны прокатывались по крышам «бимеров» и «восьмерок-бентли», стоящих рядами, сияющих после покраски, – правда, всего за пятьдесят долларов, но это не важно, – и бессовестно умоляющих клиентов, согласно тексту на небольших плакатиках, подсунутых под дворники, «купи меня» или «забери меня отсюда домой». Выцветшие пла­стиковые треугольные флажки, голубые и красные, вяло свисали с проволочных оттяжек, не шелохнувшись в за­стоялом жарком воздухе, похожие на сдувшиеся воздуш­ные шарики после вечеринки по случаю дня рождения.

Бино Бейтс грустно вздохнул. Время сегодня тяну­лось особенно медленно – с утра в мастерскую обрати­лись всего несколько клиентов, да и то с проколами шин и мелкими поломками. Выглядел сейчас Бино несколь­ко по-иному. Он знал, что Джо Рина продолжает за ним охотиться, поэтому ему пришлось отрастить усы и покрасить волосы, причем и то и другое приходилось пе­риодически осветлять. После инцидента с клюшкой для гольфа номер девять на автостоянке у «Кантри-клуба» в Гринборо прошло шесть месяцев, но он еще не полно­стью оправился от полученных травм. Удивительно, но жестокие побои не испортили его внешность. Он по-прежнему выглядел красавцем, только, быть может, при­обрел более закаленный вид и хмурился чаще обычного. Бино приходилось скрываться не только от братьев Рина. На прошлой неделе по телевизору во время вечерней передачи бюллетеня «Десять самых опасных пре­ступников, разыскиваемых в Америке» ему преподнесли очередной сюрприз.

Бино сидел у себя в номере мотеля, за который пла­тил четырнадцать долларов в сутки, скармливал Плуту Роджеру четвертьфунтовый чизбургер, и тут совершенно неожиданно на экране телевизора появилась его физио­номия. Темно-коричневый фокстерьер поднял голову, на­вострил уши и, сердито гавкнув, уставился на изображе­ние хозяина, выставленное на всеобщее обозрение. Время от времени он недовольно рычал, как будто знал, что все это отвратительная лажа. Бино ласково посмотрел на пса. Ну где еще в мире вы найдете такого преданного подельника?

Джон Уолш взирал с голубого экрана на мирно за­нимающихся своим делом Бино и Плута Роджера и буб­нил себе что-то под нос, когда вдруг позади него воз­никла фотография Бино, конечно, темноволосого. «Бино Экс Бейтс, – произнес Уолш серьезным тоном, – на­верное, самый знаменитый и удачливый мошенник, работающий в настоящее время в Соединенных Штатах. Этот одаренный актер может очень быстро заставить вас расстаться со своими деньгами. В своем кругу Бино Бейтс известен как король мошенников и продолжает прочно удерживать за собой этот позорный титул. Если вы встре­тите этого человека, то ни в коем случае ничего у него не покупайте. Не доверяйте ему никакой информации о ва­ших деньгах или банковском счете, а сразу же звоните сюда, в телевизионный бюллетень «Десять самых опас­ных преступников, разыскиваемых в Америке», или свяжитесь с местной полицией».

– Значит, мошенник, вот как, – недовольно про­бормотал Бино, кладя в пакет остатки чизбургера, кото­рые старина Роджер доест потом.

Последние две недели Бино работал на «Автомобильной ферме» Боба, продавал ничего не подозревающим лохам автомобили и прочие вещи, год­ные только на выброс, которые Боб предлагал «на от­личных условиях». Зарплату ему не платили, только комиссионные с продажи. Он пытался всучить посе­тителям любой товар – от потрепанных автомобилей, на которых когда-то ездили проповедники, до зловеще грохочущих бетономешалок, и, надо сказать, это у него неплохо получалось, хотя ассортимент на «Авто­мобильной ферме» приводил в уныние. Но Бино мог убедить в чем угодно буквально любого. Он обладал замечательным даром вешать лапшу на уши. Иногда сюда случайно забредали женщины и обнаруживали, что Бино намного интереснее, чем ржавое барахло, ко­торое он продавал. С двумя – тремя он даже сошелся, правда, ненадолго – давали себя знать последствия перенесенных страданий.

Сегодня Бино пытался продать зеленый никудыш­ный мини-фургон «форд-кантри-сквайр» 1986 года, ко­торый Боб девять дней назад взял на комиссию. Маши­на была дерьмо во всех отношениях, но ремонтная служ­ба постаралась, навела марафет. В отсек двигателя ввин­тили красивые болты, кое-как возвратили к жизни практически сдохшую коробку передач и прочее. Кузов покрасили в зеленый цвет, отполировали. На спидомет­ре значилось девяносто тысяч миль пробега, но главный механик мастерской скрутил до пятидесяти. Правда, кое-где продолжало капать масло, но пока этого видно не было. Итак, машину «натерли» и выставили на продажу.

– Замечательная многоместная машина. Нет, что ни говорите, а на «Форде» действительно умеют делать на­стоящие вещи, – восторженно произнес Бино, обраща­ясь к пожилому прижимистому клиенту, безуспешно пы­тавшемуся приподнять заднее сиденье – шарниры были сломаны. Бино улыбнулся. – Я хочу, чтобы вы знали наше правило: все обнаруженные незначительные дефекты немедленно устраняются.

Теперь старикашка задумал приподнять с пола ков­рик, чтобы посмотреть, нет ли под ним ржавчины.

– Почему такая вонь? – спросил он, наморщив нос. – Я вижу, здесь все коврики заплесневели.

Бино внимательно посмотрел на клиента. Разумеет­ся, он понимал, что продать эту развалюху – полная безнадега, но по инерции продолжал фантазировать.

– Пожалуй, мне не следует вам это сообщать, по­тому что Боб такие вещи не любит. Я имею в виду, что, когда какой-нибудь знаменитый клиент сдает ему на комиссию свой автомобиль, а такое случается до­вольно часто, Боб никогда не сообщает его фамилию покупателям. Такой у него принцип. Дело в том, что бывший владелец этого автомобиля, хм… – Он замолк и осторожно взглянул на старика. – Знаете что, я ду­маю, вам этот автомобиль не подойдет. У нас тут еще по крайней мере десять такого же типа. Не желаете взглянуть?

– Так кто был владелец этого автомобиля? – спро­сил заинтригованный покупатель, глядя на Бино глаза­ми, пожелтевшими от возраста и неправильного пита­ния. Блеклая кожа его лица слегка порозовела.

– Хм, понимаете, я не должен… – Бино сделал па­узу и покачал головой. – Не могу сказать… извините.

– Кто? Поверьте мне, я умею хранить секреты. Некоторое время Бино умело изображал напряжен­ную борьбу с совестью, затем наконец она уступила.

– Этот автомобиль принадлежал Винни Теставерде, когда он еще был куортербеком[8] за «Ураган». Винни мне объяснил, почему там слегка, как вы выразились, воня­ет. Дело в том, что обычно он ставил машину у стадиона Морриса, ну, сзади спортивной кафедры Университета Майами, и уходил на игру. А фанаты в это время вскрывали машину в погоне за этими, ну как их, забыл, как они называются…

– Сувениры? – пришел на помощь старик. Бино кивнул:

– Вот именно. Чаще всего разбивали заднее стекло, и коврики от этого становились влажными, особенно ког­да шел дождь.

Наступила напряженная пауза. Старик задумчиво со­зерцал автомобиль Винни Теставерде.

– Разумеется, об этом никому ни слова, потому что Боб хранит в тайне родословную таких машин. Лично мне это кажется чепухой, но Боб, он, знаете, относится к этому очень серьезно. – Бино почувствовал легкое го­ловокружение. Он еще не полностью оправился от полу­ченных травм, а в жару чувствовал себя хуже. Ему очень хотелось в помещение, хотя бы немного посидеть в ме­таллическом кресле и попить холодного чая из термоса. Он мысленно проклинал Джона Уолша, который заста­вил его вести жизнь бездомного скитальца.

Наконец старикашка поднял свои желтоватые глаза, которые сейчас светились лукавством.

– Вы хотите тыщу пятьсот… я даю тыщу двести. Начался известный процесс, который барыги, про­дающие подержанные машины, называют «долбежкой».

– Даже если бы этот автомобиль не принадлежал Винни Теставерде, Боб все равно не позволит мне его отдать за тысячу двести, – сказал Бино, страстно желая поскорее добраться до кресла в тени под навесом.

После того случая на автостоянке в Гринборо у него появился еще один неприятный симптом: начало дво­иться в глазах. Вот и голова этого старика с бакенбарда­ми сдвинулась чуть вправо, и он выглядел сейчас как на фотографии с двойной экспозицией. Это было, конеч­но, неприятно, но Бино не очень тревожился. Пройдет. Важно было другое: он знал, что ему удалось за­пудрить мозги лоху, но вместо удовлетворения Бино неожиданно ощутил укол совести. Ему вдруг стало жалко этого простофилю, потому что фургончик был просто кучей старого железа. Прежде подобные угрызе­ния совести у него никогда не возникали. Бино ни разу не задумывался о дальнейшей судьбе лоха – еще чего, – но после известных событий на автостоянке у «Кантри-клуба» в Гринборо по каким-то одному Богу известным причинам он вдруг начал размышлять о вреде, который причинял людям. Он всегда твердо верил в то, что лох рожден для того, чтобы его «стричь», что он вроде гамбургера, который нужно съесть, но в последнее время подобного рода оправдания перестали действовать. По­этому-то он и согласился на работу в «Автомобильной ферме» Боба, где тоже, конечно, жульничал, но все же не так очевидно, используя в основном свой дар красно­речия. Это был привал на пути к новой жизни.

К шести часам они сошлись на сумме в тысячу четы­реста долларов, и довольный старик уехал на своей разва­люхе. Бино пообещал, что попытается получить для него фотографию Винни Теставерде с автографом, что было совсем не трудно, потому что у него в столе лежало целых десять штук. Он написал в университет письмо, в кото­ром сообщил, что открыл клуб фанатов команды «Ура­ган», и через десять дней получил по почте от спортивной кафедры фотографии бывшей суперзвезды «Урагана». Он также потратил сто долларов и заказал в администрации команды «Балтиморские вороны», за которую сейчас иг­рал Винни Теставерде, футбольный мяч с его автографом. У Бино теперь был образец почерка знаменитого Винни, так что он запросто одурачит этого пожилого фаната. На следующей неделе он пошлет ему фотографию с припис­кой, сделанной Теставерде, что тот очень скучает по сво­ей машине, этой проржавевшей развалине, которая на самом деле принадлежала таксомоторному парку аэропор­та, пока Боб не купил ее за бесценок и не перекрасил из желтого цвета в зеленый.

Вечером Бино поехал с Плутом Роджером в «Макдоналдс» за куриными котлетами и пивом. Терьер сидел на переднем сиденье скромного голубого «эскорта» 1988 года, который Бино недавно приобрел, жевал нуггеты, лакал из большой чашки пиво, облизывался и, похоже, улы­бался. Роджер жил у Бино почти год. За это время он выдрессировал его на «подходного»[9]. Научил массе по­лезных приемов, в том числе испражняться по сигналу и изображать из себя чистопородного. Последнее было бы трудно для пса, купленного за десять долларов в прием­нике для бездомных собак, но Роджер оказался не­обыкновенно талантлив. Какое-то врожденное чувство подсказывало ему, как нужно выглядеть в данный мо­мент. Он обладал даром перевоплощения, как гениальный актер. Бино разработал довольно много мошенни­ческих ходов с использованием собаки. У него имелся фальшивый сертификат Общества собаководов, в кото­ром была указана порода Роджера: баунчатрейнский терь­ер, а также его имя – Сэр Энтони Аквитанский. Род­жер был отличным подспорьем при установлении контактов. Лох улыбался, почесывал терьера за ухом, а Бино делал свое дело. И еще одно важное качество отличало Роджера: он умел держать язык за зубами. Бино знал, что друг никогда не сможет свидетельствовать против него в суде. Терьер подавал большие надежды, обещал стать жуликом мирового класса, но тут Бино совершил роко­вую ошибку – под вымышленным именем проник в «Кантри-клуб» в Гринборо, сел играть за один стол с Джо Рина, который уличил его в шулерстве и наставил на путь истинный с помощью клюшки для гольфа номер девять.

– Не пускай слюни, Родж, – сказал Бино, и пес, казалось, понял и начал помедленнее лакать свое пиво «Коорс лайт». – Нам пора приниматься за дело. Да, я обещал сделать в гольф Тома Дженнера, я это помню, но понимаешь, он, когда проигрывает, становится страшно злой скотиной, да к тому же у меня сейчас двоится в глазах, так что я, наверное, не то что в лунку, в мусор­ную корзину не смогу попасть.

Плут Роджер перестал лакать пиво и поднял глаза на Бино. Казалось, он почувствовал, что у товарища начи­нают сдавать нервы, и обеспокоился.

Да, конечно, в глазах иногда двоилось, это было по­гано, и список «Десяти самых опасных преступников, разыскиваемых в Америке» существовал, и Бино в нем числился, но под всем этим скрывалось нечто другое. Дело в том, что Бино знал: жестокая расправа, учинен­ная Джо Рина, вселила в него прежде неведомый, отвра­тительный страх. Каждый раз, вспоминая случившееся на автостоянке «Кантри-клуба», он цепенел и покрывался холодным потом. Но самым огорчительным было даже не это. Он перестал ладить с самим собой. Это как если бы вдруг в слаженном оркестре зафальшивила группа скрипок. Бино начал вспоминать лица тех, кого облапошил. В первый раз увидел в них людей, которым лгал и которых ограбил. Оправдание, что жертвами мошенни­чества обычно становятся алчные, корыстные люди, не помогало. По вечерам после работы, в своем номере в дешевом мотеле в двух кварталах от океана, лежа на кро­вати и глядя на мирно посапывающего Роджера, Бино размышлял, не пора ли бросить зарабатывать деньги не­честным путем. Всю жизнь он был необыкновенно оди­нок, но сейчас это угнетало особенно сильно. Ничего не поделаешь, таковы издержки профессии. Друзей у него не было, только знакомые, потому что мошенник не мо­жет себе позволить дружбу и стать уязвимым. Но если бросить мошенничать, то куда себя девать? Ведь он был жуликом всю свою жизнь и ни к чему другому способностей не имел.

Началось все это очень давно, когда Бино было лет шесть и он начал помогать папе с мамой проворачивать «аферы с починкой крыши». Семейство Бейтс представ­ляло собой огромное, широко разветвленное криминаль­ное предприятие. В ФБР, а также в Национальном ин­формационном центре по борьбе с преступностью пола­гали, что оно насчитывает больше трех тысяч членов, которые работают по всей территории Соединенных Шта­тов. Бино не мог этот факт ни подтвердить, ни опровер­гнуть, потому что сам встречался примерно с сотней своих двоюродных братьев, сестер и прочих родственников, но в каждом крупном городе, в котором он когда-либо бы­вал, в телефонной книге имелись номера его родствен­ников, и отец говорил ему, что все они так или иначе «бомбят». Семейным бизнесом было мошенничество и шулерство. Причем родственников можно было легко отыскать в любой телефонной книге, поскольку в ини­циалах каждого посередине присутствовала буква «экс». Большинство Бейтсов занимались махинациями с почин­кой крыш и устройством подъездных дорожек, подняв эти два незамысловатых мошенничества до уровня ис­кусства.

Родители Бино были вынуждены постоянно скры­ваться от закона. Они меняли города, переезжали с мес­та на место и жили в трейлерных парках. Обычно это происходило так. Они въезжали на своем потрепанном трейлере «виннебаго» в новый городок и медленно дви­гались по улицам, высматривая дома с кровлями, требу­ющими ремонта. Выбрав какой-нибудь подходящий, отец ставил трейлер так, чтобы намеченный дом был в поле зрения, затем вытаскивал козлы для пилки дров, молот­ки, прочий инструмент и посылал миловидного шести­летнего Бино постучаться в дверь к лохам.

– Сэр, – говорил он своим прелестным голосочком мальчика из церковного хора, – мой папа вон там начинает ремонт крыши в доме вашего соседа. – Он показывал коротенькой пухлой ручкой на трей­лер, около которого уже вовсю кипела какая-то работа. Лох (он или она) улыбался и вытягивал шею, желая по­смотреть. – Папа заметил, – продолжал Бино, глядя в. глаза лоха своими чистыми детскими глазками, – что на вашей крыше прохудилась дранка. У нас дранки больше, чем нужно для ремонта крыши вашего соседа. Если хо­тите, мой папа может недорого починить и вашу крышу. За этим обычно следовал вопрос:

– Мальчик, а почему ты сейчас не в школе?

И маленький шестилетний Бино подступал чуть ближе.

– Понимаете, моя младшая сестра, она так болеет, и этим летом нам очень нужно заработать денег, чтобы можно было начать для нее химо… химо… забыл, как это называется.

– Химиотерапия? – подсказывал лох, и Бино пе­чально кивал. Редко когда ему не удавалось «взять лоха на зимовку»[10].

К обеду в доме появлялся его отец, Джейкоб, и с серьезным видом осматривал крышу. От пожертвований на химиотерапию несуществующей сестры Бино он ка­тегорически отказывался, разыгрывая из себя гордеца.

– Большое спасибо за доброту и благословит вас Гос­подь, но пока мы еще можем зарабатывать, а не соби­рать милостыню, – говорил Джейкоб, обычно выдавли­вая из себя слезу и неловко размазывая ее по щеке. За­тем он взбирался на крышу, почесывал подбородок и соглашался сделать всю работу за две тысячи долларов, что было невероятно дешево. Новая крыша в этих мес­тах стоила где-то между пятью и десятью тысячами. Вот тут-то и пробуждалась алчность лоха. Страдающая сест­ра Бино немедленно забывалась. «Эти провинциалы явно не знают, что почем, и значит, крыша обойдется мне дешевле, чем стоит материал», – думал он и сразу же попадался на крючок.

На следующий день семейство Бейтс прибывало рано утром. Бино стаскивал с крыши трейлера козлы и лест­ницу и заносил в дом. Хозяева, глядя в окно, восхища­лись этой славной семьей, особенно трудолюбивым маль­чиком. В девять Джейкоб поднимался на крышу и начи­нал громко стучать молотком в надежде выкурить хозяев из дома. Обычно это удавалось. Как только они удаля­лись, Бино с матерью, Конни, поднимался к Джейкобу на крышу. Они прибивали оторвавшиеся куски дранки и быстро покрывали их густым моторным маслом номер девять. Лохи возвращались домой и в восторге обнару­живали, что их «новая» крыша уже готова, она темно-коричневая и блестит. Джейкоб Экс Бейтс получал от благодарного хозяина деньги вместе с добрыми пожела­ниями выздороветь умирающей дочери. Затем семейство Бейтс быстро сматывалось. Правда, после первого же сильного дождя гостиная лоха оказывалась вся залита моторным маслом, но они к этому времени были уже в следующем штате.

Подрастая, Бино обнаруживал недюжинные способ­ности. Он быстро научился проворачивать крупные мо­шенничества со своим дядей Джоном Бейтсом по прозвищу Бумажный Воротничок. Они открывали внебир­жевые маклерские конторы по продаже по телефону не­зарегистрированных ценных бумаг, занимались жульническими махинациями с недвижимостью и фаль­шивыми бумажными деньгами, мошенническими опе­рациями с товарами. На счету у Бино было три крупных дела с «универмагами». Он в совершенстве владел искус­ством переодевания, изменения внешности и мог стать кем угодно. У него был чуткий слух, он мог подделать почти любой акцент и диалект. Он прекрасно играл в гольф, еще лучше в карты и почти никогда не проигрывал.

И вот теперь, в тридцать четыре года, когда Бино дос­тиг вершины славы в избранной профессии (все слышали, как сам Джон Уолш по национальному телевидению даро­вал ему титул короля мошенников), он вдруг насмерть пе­репугался. В это трудно было поверить, это казалось не­возможным, но Бино Бейтсу изменило мужество.

– Перестань на меня пялиться, – строго заметил он темно-коричневому терьеру, который внимательно смот­рел на него, сидя на переднем сиденье «эскорта». – По крайней мере, если я завяжу, тебе больше не придется срать по моей команде, – с жаром продолжил Бино. – И не надо будет выдавать себя за баунчатрейнского терь­ера стоимостью в пять тысяч долларов.

Роджер был явно разочарован. Он бросил взгляд в окно на светящуюся арку «Макдональдса», без интереса понюхал свое пиво, после чего, прежде чем положить морду на лапы, трижды покрутился на одном месте. Те­перь он лежал, не сводя глаз с Бино, наблюдая за ним, как встревоженный родитель за непутевым отпрыском.

Глава 3

СЕЛА В ЛУЖУ

– Подождем экспертов, но я думаю, мы здесь круп­но влипли, – мрачно проговорил чернокожий детектив из отдела по расследованию убийств, обращаясь к двум стоящим у двери полицейским в форме. – Ванная ком­ната тщательно вымыта. Обычно здешние уборщики при­меняют лизол, но тут пахнет чем-то похожим на хлор­ную известь. Так что найти какие-то улики надежды нет. По коврам прошлись портативным пылесосом. Видите его отметины на ворсинках?

Это происходило во вторник утром, и детектива звали Рон Джонсон. Когда позвонили в управление, он оказался на месте и потому был вынужден первым начать расследование дела номер Н32-35-497. Формально оно было возбуждено в связи с пропажей людей, но ему сразу же присвоили номер отдела по рас­следованию убийств и передали туда. Убийства пока еще зафиксировано не было, но все знали, что это вопрос времени. Из «спецквартиры» на четырнадцатом этаже «Трентонской башни» исчезли двое полицейских из уп­равления штата и очень важная свидетельница. Прибыв­шие технические эксперты возились здесь уже примерно час, искали следы крови или спинномозговой жидкости, отпечатки пальцев и вообще хотя бы какие-нибудь ули­ки. Квартира была чиста, как внутренняя поверхность яичной скорлупы. Место преступления подвергли тщательной санитарной обработке.

Ни на один вопрос ответа пока найти не удавалось. Как сюда проникли убийцы? Как им удалось избавиться от трупов? Как случилось, что ни Маннинг, ни Королло не произвели ни единого выстрела? Никто не говорил, что эти два копа погубили дело и потеряли важную сви­детельницу процесса против крупного мафиози, а заодно и свою жизнь, но именно так все и думали.

Виктория Харт прибыла в восемь сорок. Она совер­шала утреннюю пробежку по выложенному красным кир­пичом бульвару Милл-Хилл с его декоративными газо­выми фонарями, когда рядом остановился светло-голу­бой автомобиль и из него вылезли двое полицейских в форме. Ей сказали, что охранники, явившиеся в восемь утра сменить Маннинга и Королло, застали «спецквар­тиру» на четырнадцатом этаже «Трентонской башни» пустой. Кэрол Сесник и двое полицейских исчезли. Вик­тория стояла в шортах и ежилась. Ее жутко знобило – то ли от холодной не по сезону погоды, то ли это была нерв­ная реакция на ужасную новость. Ошеломленная, Вик­тория думала только об одном: как бы поскорее добраться до места. Потом она поняла, что зря не

переоделась, потому что перед зданием уже собрались журналисты, ведущие в газетах и на телевидении поли­цейскую хронику. Взбегая по ступенькам – кроссовки «Найк» противно скрипели по бетону, – она услышала щелчки затворов фотокамер. Теперь в шестичасовых «Но­востях» ее покажут явившейся на место возможной ги­бели свидетельницы и двух полицейских в костюме ин­структора фитнес-клуба.

Черт побери, тактическая ошибка!

Виктория уныло слонялась по небольшой кварти­ре. Ее сознание уже примирилось с самым худшим, но не сердце, «Неужели это я убила Кэрол?» – спрашива­ла она себя, прекрасно понимая, что ее роль в случив­шемся ключевая. Она была ответственна за все. Вы­брала именно эту «спецквартиру» как самую надежную, фактически руководила охраной и прочее. А то, что трупы пока не были обнаружены, не имело никакого значения. Достаточно того, что из ванной комнаты ра­зило хлорной известью. Она ненадолго задержалась у столика в коридоре: журналы, газеты, недоеденные булочки, которые она накануне принесла Тони и Боб­би, – и почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы. «Держи себя в руках, Виктория, – приказала она себе. – Помни, ты здесь на службе. У тебя еще будет время оплакать этих ребят».

Виктория предупредила одного из экспертов, что на многих предметах здесь могут быть отпечатки ее паль­цев, и обещала прислать образцы сразу же, как только придет к себе в кабинет. Она зашла в ванную комнату – чистую, без единого пятнышка, воняющую хлоркой. Ря­дом с раковиной на полу валялось золотисто-коричне­вое платье с подколотым булавками низом. Как кукла, которую обронил ребенок на месте трагического несчаст­ного случая, подумалось ей. Это платье наверняка знало правду о случившемся, потому что в момент гибели Кэрол держала его в руках.

В девять тридцать позвонил ее начальник Гил Грин. Она по-прежнему бесцельно бродила по комнатам, об­мениваясь натянутыми улыбками с озабоченными детек­тивами. В голове все время крутилось: «Прости меня, Кэрол, прости». Эту фразу Виктория мысленно повто­рила уже столько раз, что она потеряла свой смысл и превратилась в мантру, немного успокаивающую совесть и нервы.

Все собрались в кабинете судьи Марри Гоулдстона. Кабинет этот был обставлен с большим вкусом и распо­лагался на Стейт-стрит, в викторианской части города, в солидном здании суда, построенном в колониальном сти­ле. Его окружали обсаженные кленами жилые дома.

Виктории едва хватило времени на то, чтобы добе­жать домой и переодеться в темно-синий деловой костюм и туфли на низком каблуке. Она знала, что ее дело разва­ливается. Судья Гоулдстон назначил экстренную встречу по предложению защиты. Адвоката Джералда Коэна, как обычно, окружала группа помощников, выпускников Йельской школы права[11]. Они следовали за ним повсюду, как фанаты за рок-звездой. Это были молодые юристы, окончившие один из университетов «Лиги плюща»[12], но­сящие высокие звания соадвокатов. Они столпились в одной части кабинета, похожие на уверенных в победе футболистов перед началом матча. Причем их команда имела явное численное преимущество. В другой части ка­бинета стояла Виктория с молодым Дэвидом Франфурктером. Обе команды ждали, когда вбросят мяч.

Судья Марри Гоулдстон, одетый в розовую спортив­ную рубашку с короткими рукавами и рыжеватые брю­ки, вошел в боковую дверь в сопровождении судебного секретаря Бет Лидз и устроился за своим столом. Он вы­глядел отдохнувшим и, как обычно по утрам, распростра­нял вокруг себя аромат дорогой туалетной воды. Лысую голову обрамляла кайма седых волос, напоминающая лав­ровый венок греческого атлета. Бет села на стул в противоположном конце кабинета, установив перед собой сте­нографический аппарат.

– Где ваш клиент? – спросил судья, повернувшись к Джералду Коэну.

– Он должен быть здесь, ваша честь. Вчерашнюю ночь я провел в его номере в отеле «Хилтон». Мы допоз­дна готовились к судебному заседанию. Я ушел в восемь утра, Джо еще был там. Потом позвонил ему, когда уз­нал, что назначено совещание. Он собирался принять душ и, видимо, прибудет сюда к одиннадцати. – Коэн посмотрел на часы. – Может быть, дадим ему еще де­сять минут?

– Вы провели с ним всю ночь? – спросила Викто­рия, глядя на Джерри Коэна. Она едва сдерживала злость.

– Это верно, Виктория. Всю ночь. И не только я, там были все. – Адвокат сделал жест в сторону ребят из «Лиги плюща», выступающих у него на подпевках, и те грустно закивали.

– То есть создавали алиби этому убийце?

– Понимаю, Виктория, вы расстроены, – медлен­но проговорил Джерри Коэн, – но я был бы очень признателен, если бы вы не занимались инсинуация­ми. Я служу правосудию и не способен на преступле­ние ради того, чтобы выиграть дело. Я действительно был с Джозефом Рина с шести вечера до восьми утра… в отеле «Хилтон», в номере шестьсот восемьдесят семь.

И этот факт могут подтвердить достаточное количество свидетелей.

– А как насчет его брата, Томми? Его алиби вы тоже можете подтвердить?

– Томми Рина не является моим клиентом, так что относительно его ничего не знаю. Если у вас есть к нему какие-то претензии, пожалуйста, занимайтесь.

Дверь из коридора отворилась, и в викторианский кабинет судьи вошел Джозеф Рина, одетый в серые слаксы и темно-синюю рубашку с галстуком в тон. На ногах изящные мокасины. Двигался он, как обычно, слегка на цыпочках.

Виктории следовало бы признать, что Джозеф Рина упакован прекрасно. И к тому же красив так, что глаз не оторвешь. Чистая, оливкового оттенка, кожа, умные свет­ло-голубые и одновременно чуть зеленоватые глаза (цвет океанской воды в тропиках, у рифов), а какая выдержка! Эту дьявольскую самоуверенность Виктория ненавидела больше всего.

– Извините за опоздание и позвольте поинтересо­ваться; в чем дело? – произнес он с невинной улыбкой. Несколько секунд Джо смотрел на судью, после чего кивнул Джерри Коэну, затем Виктории.

Судья Гоулдстон выпрямился и чуть подался вперед.

– У нас очень короткая повестка дня, включающая вопросы процедурного характера. Мисс Харт, давайте начнем с вашей свидетельницы. Мне утром позвонил Гил, и… насколько я понял, у вас возникли проблемы с ее присутствием в суде.

– Проблемы? Ваша честь, моя свидетельница похи­щена.

– Вы можете это доказать? – с пафосом произнес Джерри немного в нос, с каким-то подвыванием. Было видно, что он шокирован.

– Из «спецквартиры» в «Трентонской башне» ис­чезли свидетельница и двое охранников-полицей­ских. Это произошло в промежуток времени между

девятью вечера и восемью утра. От них не осталось ни­каких следов. А ведь никто из них даже ни разу не вы­шел, чтобы купить мороженого.

– Ваша честь, – прервал ее Джерри, – очевидно, обвинитель предполагает, что совершено преступление. Тогда нужно привести хотя бы какие-то доказатель­ства. Но в данный момент вообще никто не знает, что там случилось. Лично я со всей ответственностью ут­верждаю: мой клиент всю ночь находился в своем но­мере в отеле «Хилтон». Там также были Тревор Сен-Джон, Калвин Лепон и Баррет Брокингем. Все они здесь присутствуют и готовы это подтвердить. – Он сделал движение в сторону помощников, и они, как вокальная группа фирмы звукозаписи «Мотаун», тут же задвигали ногами и в хорошем темпе закивали го­ловами. – Повторяю, если мисс Харт хочет предъявить моему клиенту обвинение в похищении, то следует, видимо, представить нечто большее, чем просто некие предположения.

Виктория вскочила.

– Ваша честь, Джозеф Рина – крестный отец ма­фии. Это общеизвестно.

– Это еще нужно доказать, – запротестовал Джерри,

– Он у них главный, но не в этом дело, – продол­жила она. – У меня была свидетельница, видевшая своими глазами, как он почти до смерти забил чело­века.

– Жаль только, что у вас нет этого человека, – про­изнес Джо Рина мягким, почти нежным голосом. – Я всегда думал, что это необходимая часть судебного про­цесса – наличие жертвы преступления. Если меня кто-то в чем-то обвиняет, я хотел бы видеть его лицо.

Виктория нахмурилась. Она знала, что, хотя манеры Джо Рина изысканные, как у принца крови, в душе он похож на ведущего низкопробного игрового шоу «Телемундо».

– Потерпевший нам не нужен, – продолжила она храбро. – Факт избиения Фрэнка Лемея, – возможно, у него другие имя и фамилия, но это не важно, – мы можем подтвердить со всей определенностью. У нас име­ются письменные показания врачей «скорой помощи», которая его забрала. Там указаны нанесенные ему трав­мы. Есть свидетельства врачей и сестер приемного по­коя, а также отделения травматологии больницы округа Мерсер Трентона. Этот человек находился в коме двое суток. У нас также была свидетельница, которая виде­ла избиение. Она видела, как мистер Рина бил этого человека клюшкой для гольфа. Для обвинения этого было достаточно, и Джо Рина это знал. Это знал и Джерри. И вы знали это, ваша честь. И вот теперь, когда свидетельница и два полицейских неожиданно исчезли из охраняемой «спецквартиры», мне предла­гают считать, что никакого преступления совершено не было? Нет, преступление имело место, причем на­верняка. И это не предположение. Обещаю, что скоро все выяснится. И потом, какая разница, есть у него алиби или нет? Разумеется, такие вещи не обязательно делать лично. Достаточно снять трубку и отдать прика­зание своим людям.

– Я думаю, мисс Харт нужно успокоиться. То, что она сейчас говорит, звучит неразумно, – сказал Джо Рина, повернув к ней свое лицо киногероя. Впрочем, улыбался он приветливо, зеленоватые глаза, подобно фильтрам, маскировали внутреннюю жестокость.

– Давайте все-таки подведем итоги, – вставил су­дья Гоулдетон. – Мисс Харт, вы считаете, что будете способны представить свидетельницу и поддержать в суде свое дело?

– Не знаю. Мне нужна Кэрол Сесник. Без нее или потерпевшего я поддержать обвинение не смогу. Поэтому прошу отложить судебное разбирательство на две недели.

– Еще две недели? – Джерри Коэн театрально вздох­нул. – А почему не два месяца или два года? Наверное, Гилу Грину потребовалось еще некоторое время кормить этим прессу. Может быть, мы затянем дело до всеобщих выборов в ноябре? К чему беспокоиться о Джо Рина и его гарантированном конституцией праве на безотлага­тельное рассмотрение дела судом? К черту Джо Рина, чего с ним церемониться! Давайте установим новые пра­вила, раз уж так получилось. Он не в счет. У него нет никаких прав. Давайте называть его крестным отцом, хотя единственное, чем он занимается, – это продажа продо­вольственных товаров, и никогда ни в чем противоза­конном не обвинялся. Это дело тянется уже целых девять месяцев, И что даст отсрочка еще на полмесяца?.. Просто абсурд какой-то.

– Чего вы хотите, Джерри? – спросил судья Гоулдстон. – Чтобы все это было занесено в протокол?

– Мы хотим сегодня же закончить подбор присяж­ных и начать судебное разбирательство. Мы имеем кон­ституционное право на безотлагательное рассмотрение дела судом.

– Ладно, я согласен, – сказал судья. – Суду тоже хотелось бы начать. И здесь у нас возникает еще один процедурный вопрос. Как только будет утвержден последний член жюри присяжных, вступает в силу закон о подсудности.

Это была проблема, о которой Виктория не пере­ставала думать все утро. При рассмотрении уголовных дел существует следующее правило: после утвержде­ния полного состава жюри присяжных тут же вступает в силу закон, согласно которому нельзя кого-либо пре­давать суду дважды за одно и то же преступление. Это означало, что, если к тому времени, когда будет вы­бран последний член жюри присяжных, обвинение не выстроит свою линию, Джо Рина может успокоиться. Он никогда больше не будет привлечен к ответственности за данное преступление, даже если позднее обнаружатся пропавшие Фрэнк Лемей и Кэрол Сесник, готовые свидетельствовать по делу об избиении. Виктория знала, что во что бы то ни стало нужно уговорить судью Гоулдстона предоставить ей от­срочку раньше, чем будет выбран последний член жюри присяжных. Другого выхода нет. Она знала, что сильно рискует, но попытаться стоило.

– Ваша честь, – медленно начала Виктория, – по­жалуйста, вначале дайте нам отсрочку. Членов жюри при­сяжных, тех, кого мы уже выбрали, можно отправить на две недели по домам, а потом снова собрать. Потому что, как только начнет действовать закон о двойной под­судности, никакого жюри вообще не потребуется. Дело придется» закрыть.

– Сколько можно тянуть время? – проворчал Джер­ри. – По этому показателю вы, наверное, занимаете вто­рое место после видеоигр. Поимейте совесть! Уже три месяца, как мы находимся в стадии подготовки к судеб­ному разбирательству. Ваша честь, обвинение умышлен­но затягивает дело. Так не пойдет. Все это время мой клиент был вынужден сносить нападки в средствах мас­совой информации, а наш окружной прокурор чуть ли не каждую неделю в вечерних «Новостях» проходится по его адресу. Единственное преступление моего клиента состоит в том, что он родился с итальянской фамилией. С этим пора кончать. Мы хотим сегодня же иметь пол­ный состав жюри. Если в деле имеется хотя бы крупица доказательств, в чем я сомневаюсь, то мы бы хотели на­чать судебное разбирательство.

Судья Гоулдстон размышлял, вычисляя вероятность отмены решения апелляционным судом. Стоящие в углу кабинета старинные часы тикали, отсчитывая секунды. Наконец Марри Гоулдстон откашлялся.

– Мисс Харт, я понял вашу проблему, но нам нужно начинать. Мистер Рина обвиняется в попытке убийства. Если вы хотите предъявить ему еще об­винение в похищении или убийстве первой степени в отношении Кэрол Сесник и двух полицейских, я приму это к рассмотрению позднее.

– Пока я этого доказать не могу. Полиция только начала расследование.

– В таком случае извините. Сегодня мы продолжим выбор членов жюри присяжных, а по окончании я пре­доставлю вам отсрочку на семьдесят два часа для подго­товки материалов дела. Если в указанный срок они пред­ставлены не будут, мне придется принять к рассмотре­нию ходатайство о прекращении дела.

Пока судья произносил эти слова, Виктория внима­тельно наблюдала за Джо Рина, пытаясь оценить его ре­акцию. Он был неколебим как скала. И уж разумеется, никакой радости на его красивом лице не отразилось. Напротив, он смотрел на судью с легкой печалью, как если бы его действительно заботила пропажа свидетель­ницы.

«Он хорошо держится, – подумала Виктория. – И вообще я, кажется, основательно села в лужу».

Деревья рядом со зданием суда штата шелестели ли­ствой. Ярко светило апрельское солнце, хотя день вы­дался довольно прохладный.

Две минуты назад пискнул пейджер. Виктория по­смотрела на маленький дисплей и увидела знакомое «911-GG», что означало: «Быстро возвращайтесь в офис. Гил Грин». Она знала, что, должно быть, ему уже сообщили о решении судьи Гоулдстона и он соби­рается закатить по этому поводу одну из своих тихих истерик. Виктория уже подошла к «ниссану», вставила ключ в замок, но, почувствовав запах мятного одеко­лона, резко повернулась. Сзади стоял Джо Рина. Это ее даже немного испугало. Как он ухитрился подойти так близко, что она не заметила? Они

были почти одного роста, и Виктория смотрела прямо в его бездонные глаза.

– Ты из кожи лезла вон, сделала все возможное и невозможное, но я на тебя не в обиде, – мягко произнес он, как будто они были не жестокими врагами, а близ­кими друзьями.

– Что значит «не в обиде»? Ты, может быть, и нет, а вот я в обиде. И очень большой. Поэтому пошел отсюда прочь, ты, убийца.

Он ласково улыбнулся.

– Сейчас уйду, только скажу, что я обо всем этом думаю. Мне хочется, чтобы ты знала: это твоя вина, что пропала она и двое копов. Это ты их потеряла.

– Неужели? Ты что, Джо, все-таки решил признать­ся, что имеешь к этому отношение?

Он улыбнулся и помолчал. Его густые черные воло­сы чуть шевелил ветерок.

– Это как посмотреть. Вот, предположим, ты при­ходишь на концерт. Так ведь качество музыки нередко зависит от того, какой ты купила билет, то есть на каком месте в зале ты сидишь. Верно? Вот так и со всякими признаниями.

– Пошел ты… – Виктория ненавидела его сейчас настолько остро, что едва могла сдерживаться. Подумать только, этот негодяй убил троих близких ей людей и те­перь стоит здесь улыбается и треплет языком, изображая из себя музыкального критика!

– Мисс Харт, прошу вас, успокойтесь и перестаньте употреблять нецензурные выражения. Не надо уподоб­ляться людям, которые умеют выражать чувства не ина­че, как в сквернословии.

– Ай-ай! Какая скромность. Прекрати пудрить мне мозги, придурок. Ты как был дерьмом, так им и оста­нешься, даже если будешь правильно строить фразы и употреблять приличные слова. Ты такой же тор­говец продовольственными товарами, как я балерина. Убийца, вот ты кто. Понял? А теперь оставь меня в покое.

– Это твоя ошибка, Виктория. «Трентонская баш­ня» была выбрана крайне неудачно. Если бы ты помес­тила ее в «Берлингтон-Плейс», всего в двух кварталах оттуда, на верхнем этаже, то можно было бы запереть двери лифта. Можно было бы контролировать вход и выход. Там у них сидит охрана с телевизионными мониторами. Я это знаю, мне приходилось прятать в этом здании несколько человек. Может быть, в следующий раз ты выберешь его.

– Значит, ты все-таки раскололся.

– А хотя бы и так. И что ты будешь с этим делать? Понесешь в суд? Кто там будет слушать твои необосно­ванные обвинения?

– А ты действительно гигант, – призналась она, горя ненавистью.

– Ты тоже, Виктория. Извини, но, видимо, так по­лучилось, что теперь тебе придется наконец отстать от меня до следующего душещипательного приключения. – Он снова ласково улыбнулся, затем развернулся и, граци­озно ступая на цыпочках, направился к своему автомо­билю, где его ждал за рулем Тексако Филлипс.

– Я еще с тобой не закончила! – крикнула она ему вслед.

Он повернулся и с улыбкой посмотрел на нее. Безу­коризненно белые зубы сверкнули на солнце.

– Да, не закончила. И если бы я был азартным иг­роком, то обязательно съездил бы в букмекерскую кон­тору и поставил на то, что ты больше никогда не уви­дишь свою свидетельницу. Так что не советую тратить время на ее поиски. Хотелось бы закончить наш разго­вор традиционной фразой: «Увидимся в суде», но боюсь, этого тоже не случится.

Он влез в машину и уселся рядом с Тексако. Когда длинный, сияющий лаком черный

лимузин проезжал мимо нее, она на мгновение увиде­ла свое отражение в его блестящей поверхности, как в кривом зеркале.

Они встретились наверху в кабинете Гила, увешан­ном металлическими, фарфоровыми, деревянными и пласт­массовыми декоративными тарелками. Виктории так и не удалось заставить окружного прокурора, а также кан­дидата на должность вице-губернатора штата хотя бы раз посмотреть на нее.

– Ответственность за жизнь свидетельницы лежала на вас, – произнес Гил, глядя в окно на медленное дви­жение автомобилей по Стейт-стрит.

Он был одет как обычно: строгий серый кашемиро­вый костюм с темно-бордовым галстуком, который был самой яркой вещью во всей одежде. То есть готов для вечерних «Новостей». Гил Грин по всем параметрам был человеком крайне неприметным. Виктория даже одна­жды подумала, что из окружного прокурора мог бы по­лучиться хороший шпион: его бы наверняка никто не выделил из ряда других людей. Он не имел никаких ха­рактерных отличительных черт, кроме непомерного чес­толюбия и связанных с этим политических амбиций.

– Гил, ее охраняли двое полицейских…

– Вы прокурор, поддерживающий обвинение в суде. Вы выбрали это здание, поместили туда свидетельницу, вот и отвечайте. Я не могу вас выгородить в этом, даже если бы хотел.

Жизненное кредо окружного прокурора сокращенно можно было бы обозначить как ПСЖ – каждый должен сам «прикрывать свою жопу». Поэтому Гил прежде всего прикрывал свою. О том, чтобы пойти на какие-то жерт­вы, в чем-то разделить вину, не могло быть и речи.

– Сесник исчезла, – продолжил он. – Даже если бы я имел три трупа, кому, спрашивается, предъявлять обвинение в убийстве? У Рина железное алиби. А без наличия трупов я могу квалифици­ровать это только как пропажу людей. Как вы знаете, таких дел у нас до черта. И нераскрытых. При наличии трупов было бы легче, но, насколько мне известно, ни­каких улик не обнаружено. Значит, это верный висяк. А к, Рина цепляться бесполезно, его врасплох не застанешь. У них там целая группа бойскаутов-адвокатов, не говоря уже о Джерри Коэне.

– Как насчет Томми? – спросила она.

– А что у нас есть против него? Ровным счетом ниче­го. Не удивлюсь, если, например, за него поручится карди­нал католической епархии. Заявит, что Томми всю прош­лую ночь готовил для него облатки для причастия. – Гил по-прежнему не поворачивал лица в ее сторону. – Мы сели в лужу. Или, позвольте поправиться… вы сели в лужу.

Виктория это понимала. Совсем недавно она имен­но так и подумала, но ей хотелось, чтобы он по крайней мере почувствовал себя неловко.

– Так что же, Гил, вы оставляете меня совсем одну?

– Мы сделали с вами большое дело, привлекли Джо Рина к суду. Но сейчас для меня наступает самый на­пряженный период – на носу выборы. Дело развали­лось, и вам, Вики, придется принять то, что положено. Извините, но такова спортивная жизнь. Каждый отвечает за свой неправильный пас или пропущенный мяч.

Забавно было слышать спортивные термины из уст человека, самой атлетической забавой которого был бридж.

– Я потрясена, – сказала она явно неискренне, пото­му что на самом деле это ее нисколько не удивило.

– Простите, если мне придется что-то сказать по телевизору, – продолжил он. – Это не лично против вас, просто так надо.

Она дождалась шестичасовых «Новостей» и убедилась, что простить Гила Грина невозможно. Он выступал в рубрике «Актуальное интервью в Нью-Джер­си», сидел в задрапированной голубым студии напротив ведущего Теда Келендера. Тот был в светлом парике, ко­торый сидел на нем как-то нелепо – казалось, что на голове у него примостился рыжий кот. Мягким бесстраст­ным голосом Гил рассказывал ведущему, что потеря клю­чевой свидетельницы определенно ставит точку в уголов­ном деле против Джо Рина. Перед этим он сообщил теле­зрителям, что Кэрол Сесник исчезла из «спецквартиры» вместе с двумя храбрыми полицейскими, и неохотно при­знал, что весьма разочарован тем, как была организована работа по обеспечению ее безопасности. Сказал, что толь­ко сегодня утром узнал, насколько неудачно было выбрано здание для содержания свидетельницы.

– Жизнь этой женщины была под нашей защи­той, – печально произнес Гил Грин. – Боюсь, что моя подчиненная допустила серьезные ошибки – как в вы­боре «спецквартиры», так и в организации мер безопас­ности, результатом которых, возможно, стала смерть этих мужественных людей. Я намереваюсь незамедлительно провести детальное расследование действий этого про­курора. Вот, пожалуй, и все, что можно сейчас сообщить по этому поводу.

Виктория сидела в своей квартире перед телевизо­ром и мысленно проклинала его, хотя со многим ей при­шлось согласиться. Она сглупила. Недооценила Джо и Томми Рина.

Ей вдруг вспомнилась милая улыбка Кэрол Сесник. Как она стояла в ванной комнате с копной кудряшек на голове. «Вики, я все испортила по глупости», – отозвалось эхом в ее памяти.

– Нет, дорогая, это не ты, – громко произнесла Вик­тория. – Это я все испортила.

Когда же спустя семь часов Виктория наконец забы­лась беспокойным сном, зазвонил телефон, и зво­нок этот изменил ее жизнь. Навсегда.

Глава 4

ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО

Это случилось посреди ночи.

– Повторите, пожалуйста, я не расслышала, – ска­зала она, пытаясь стряхнуть с себя пушистое облако сна. Мужской голос в трубке бормотал что-то невнятное. Похоже, на жаргоне обитателей черного гетто. – Что вы сказали?

– Рад, что подцепил тебя, мама, так что кончай кри­чать «ура», сейчас идет тариф обычный, без скидок для цветных. Поэтому ближе к делу и давай работать.

– О… – протянула Виктория, взглянув на часы. Было два часа ночи. Она понятия не имела, кто это звонит, и уже собиралась положить трубку, но следующая фраза ее заинтриговала.

– Этот Джейк, гангста, поимел всех. А его брат, вче­ра ночью его видели в Хобокене. Этот тупой Раста, нигга, кто-то натянул ему жопу на затылок… бросили на помойке… там. Слышишь… это…

Теперь Виктория села. – С кем я разговариваю?

– Этот нигга, он мой хороший кореш, клевый. Вот почему я сейчас здесь. Все, что ты должна знать, – это что я злой очень из-за этого… вот почему я звоню тебе, что ты пыталась прижать этих белых сук-итальяшек.

Она едва улавливала смысл – половину звуков гово­рящий проглатывал, половину до неузнаваемости иска­жал, – но ей показалось, что звонит друг ямайца, труп которого был обнаружен накануне полицейскими в уг­нанном «эконолайне» на кладбище старых автомобилей в Хобокене. Позвонивший человек, кажется, считает, что это имеет какое-то отношение к братьям Рина. Насчет убийства на кладбище старых автомобилей она слышала, но ее мысли весь день крутились вокруг исчезновения Кэрол и развала дела. В полиции по­лагали, что убийство связано с разборками из-за нарко­тиков, потому что в крови ямайца был обнаружен геро­ин, но этот человек, который звонит сейчас, в два ночи, кажется, придерживается другого мнения. Голос у него был какой-то очень тревожный. «Интересно, откуда у него номер моего телефона?» – подумала Виктория и произнесла в трубку:

– Вы можете говорить по-английски?

– Эй, не надо так не уважать мою жопу. Я пытаюсь капнуть на тебя немного хорошей науки.

– Так говори яснее! – с досадой крикнула Викто­рия. – В чем дело?

Она потянулась и включила настольную лампу, ос­ветившую черно-белую спальню с минимумом мебели. В щель между шторами светила полная луна.

– Значит, приходит тут ко мне мой клевый кореш, весь такой, задрал нос. «Слышь, Амп, – говорит он мне, – есть один план. Итальяшки мне предложили ра­боту, теперь наркоты будет… кайф ловить будем, когда захотим. Значит, – он говорит, – заживу я теперь класс». Но он всегда был такой нигга, с приветом, слишком много времени проводил, сосал стеклянный член. Он всегда вешал каждому лапшу. Понимаешь? Так что я не обра­тил много внимания, никакого. Он говорил, они собра­лись идти поиметь эту суку, ну, что ты охраняла, и тех двух спецов в голубом… спустить их всех вниз, в шахту лифта. Он говорил, эти итальяшки, дерьмо белое, дадут ему вести прикинутую тачку… говорил, все, что нужно делать ему, это сидеть в ней впереди и ехать. Вот, зна­чит, какую работу он поимел.

Теперь она была уже на ногах и ходила с телефоном по комнате.

– Я правильно поняла твои слова? Ты говоришь, что Кэрол Сесник и двое полицейских находятся на дне лифтовой шахты «Трентонской башни»?

– Ты что, типа, не слушаешь? Это вот я и говорю! Ставлю кучу бабок против ничего, что они там и есть.

– Назови себя!

– Назвать себя? Дай-ка подумать… ну, пусть я буду для тебя приблудный пес, который позвонил. Я не член профсоюза. Понимаешь? Так что считай – никто. Мой клевый кореш, дурной нигга, он сейчас мертвый, зна­чит, тоже никто. И наркоты никакой не нужно. Ты по­ищешь ее, увидишь, я не трепло. Хочешь больше, тогда подпитай меня.

– Если это все всерьез, я согласна. Но как с тобой встретиться?

– Не беспокойся, дорогуша. Я смотрю телик. Так что как-нибудь постараюсь постучать тебе в дверь.

После этого в трубке раздался гудок. Виктория схва­тила записную книжку и набрала номер Рона Джонсона, который записала вчера утром. После нескольких гудков трубку сняла жена Рона.

– Кто это? – спросила она хриплым сонным го­лосом.

– Виктория Харт. Извините, что звоню так поздно. Рон дома?

Потом, похоже, трубку там уронили, подняли, и че­рез несколько секунд Виктория услышала голос Рона.

– Слушаю, – произнес он деланно-бодрым голо­сом. – Что случилось?

– У меня только что состоялся интересный теле­фонный разговор. Собеседник не назвался, но, похоже, это черный.

– Мисс Харт, неужели для вас это имеет значение? – спросил Рон. Он начинал сердиться – мало того что разбудила посреди ночи, так ей еще, кажется, негры не нравятся.

– Дело не в этом, Рон. Вы бы послушали, что он

говорил! На жутком жаргоне. Если бы мне не довелось несколько лет подряд допрашивать по тюрьмам этих ребят, я бы не поняла ни слова. Так Вот, он сказал, что Кэрол, Тони и Бобби лежат на дне лифто­вой шахты в «Трентонской башне».

– Мы там смотрели. Ничего нет.

– Как, совсем ничего?

– Густая пастообразная грязь. Которая копилась лет пятьдесят.

– Вы посылали кого-нибудь потыкать палкой?

– Нет. Я же сказал, там просто грязь. Понимаете, многие годы на дно шахты капало масло и смешивалось с подземными водами. Мы посмотрели план и провери­ли глубину, сунув туда шест. Это железобетонный резер­вуар глубиной чуть больше полутора метров. Стоит толь­ко пошевелить, как начинает вонять хуже, чем. на по­мойке, куда сбрасывают гнилую рыбу.

– Пошлите туда снова кого-нибудь в болотных са­погах.

– Вы уверены, что это нужно?

– Нет, не уверена… но в голосе позвонившего пар­ня было что-то такое, что заставляет меня думать, что это возможно.

– Вики, поверьте мне, телефонные розыгрыши в два часа ночи не так уж редки, – сказал он и резко положил трубку.

Она знала, что он уже звонит и отдает распоряжения.

Закончив ночной разговор с Викторией Харт, Бино Бейтс медленно двинулся на кухню. Мотель располагал­ся в Корал-Гейблс и был чуть приличнее бесплатной ноч­лежки. Убогое жилище, и без того наводящее уныние, а тут еще эта ужасная новость насчет Кэрол.

Бино открыл холодильник, вынул пиво, но пить не стал, а только прижал лицо к холодной бутылке. В же­лудке творилось что-то невообразимое. Плут Роджер по­смотрел на него снизу, тихо зарычал, а потом от­рывисто гавкнул. Бино уставился на пса.

– Почему она это сделала, Родж?

Накануне в вечерних одиннадцатичасовых «Новостях» сообщили об исчезновении Кэрол Сесник. Это нанесло ему удар сильнее, чем клюшка Джозефа Рина. Досмотрев передачу, он вышел из ветхого деревянного строе­ния, которое служило ему жилищем, сел в «эскорт» и поехал в ночной супермаркет, где продавали газеты со всей страны. Там купил «Трентон геральд». Держась за живот, который скручивало болью, он нашел материалы об исчезновении свидетельницы и внимательно их про­читал. Там снова подробно излагалась история его изби­ения (он по-прежнему фигурировал в ней как Фрэнк Лемей), говорилось, что он исчез из больницы накануне встречи с прокурором штата. А вскоре нашлась свиде­тельница, которая своими глазами видела это побоище, и женщина-прокурор, Виктория Харт, – журналист упо­мянул, что она носит прозвище Хитрая Вики, – приня­ла решение возбудить против Джозефа Рина уголовное дело. Личность свидетельницы, разумеется, держалась в секрете, но в газете говорилось, что все полагали, что это мужчина. И только сейчас выяснилось: свидетельни­цей была Кэрол Сесник, медицинская сестра, работав­шая в онкологическом отделении Трентонской детской больницы. Бино отложил газету, почувствовав, что сле­зы начинают щипать глаза. Он знал, что Кэрол ничего не видела и не могла видеть, потому что не была в тот вечер на автостоянке «Кантри-клуба» в Гринборо. Она солгала Виктории Харт, потому что знала: Джо Рина не успокоится, пока не убьет Бино. Поэтому она вызвалась свидетельствовать. Бино будет в безопасности, только ког­да Джо Рина окажется в тюрьме, – так, наверное, дума­ла Кэрол.

Бино заставил себя пораскинуть мозгами, рассмот­реть имеющиеся в его распоряжении факты. Полной уве­ренности в том, что тела Кэрол и двух копов из Джерси покоятся на дне лифтовой шахты, у него не было, но мы, конечно, помним визит в больницу окру­га Мерсер Трехпалого Фредди, во время которого он рас­сказал о том, как братья Рина избавляются от трупов. Можно не сомневаться, что Бино тоже все это хорошо запомнил. Карточный зубр рассказал ему, что обычно они кидают мертвецов в лифтовую шахту. «Никакие копы, – объяснил он, – не захотят лезть в зловонную грязь под кабиной лифта. На то и рассчитывают».

Бино закончил чтение материала об исчезновении Кэ­рол и принялся просматривать газету в поисках чего-ни­будь полезного. Случилось непоправимое. Слезы по-пре­жнему наворачивались на глаза, но он их утер и заставил себя сосредоточиться. Наконец на двадцатой странице его внимание привлекла фотография фургончика «эконолайн» в Хобокене, на кладбище старых автомобилей. Ниже следовал текст. В фургончике обнаружен некий растафар с тремя пулями калибра девять миллиметров. Баллистики определили, что они выпущены из разных пистолетов. В» крови растафара был найден героин, в связи с чем трентонская полиция подозревала, что это результат разборок из-за наркотиков. Самым интересным во всей истории был факт, что преступление было совершено в ту же ночь, когда исчезла Кэрол. Бино были известны слухи о том, что Томми Рина часто использу­ет за рулем одноразовых водителей и таким образом прячет концы в воду. К тому же не надо платить две или три тысячи долларов. Обычно именно столько сто­ит в крупном деле работа шофера-эвакуатора. Напрашивался вопрос: может быть, труп растафара в угнанном «эконолайне» – работа Томми Рина? То, что его убили в ту же самую ночь, когда похитили (и, вероятно, тоже убили) Кэрол, делало версию в известной степени прав­доподобной.

Бино возвратился к себе в номер и провел час в по­пытках освежить когда-то бывший превосходным выговор обитателя негритянского гетто. Этому он

научился во время одной из отсидок у сокамерника, мрач­ного полусумасшедшего громилы, которого звали Амп Хейвуд. С Викторией Харт Бино встретиться, слава Богу, не довелось – он смылся раньше, чем она навестила его в больничной палате, – но на первой полосе газеты кра­совалась ее фотография. Для женщины-прокурора она выглядела слишком красивой. Правда, прическа скром­ная, короткая, и взгляд искренний, а вовсе не хитрый. Он свернул газету и сел у телефона. Необходимо было достоверно выяснить, мертва ли Кэрол. Для этого он дол­жен заставить трентонских полицейских исследовать дно шахты лифта. Было два часа ночи, когда он снял трубку и привел в боевую готовность прокурора штата Нью-Джерси.

Потом долго стоял на кухне, перекатывая по лбу бутылку с холодным пивом. В желудке по-прежнему было паршиво, он угрожал взорваться. Неожиданно для себя Бино резко повернулся, и его вырвало в раковину. Плут Роджер не спускал с него глаз. Навострив уши, он со­чувственно смотрел на хозяина-мошенника.

– Перестань так на меня смотреть, Роджер! Госпо­ди, да ты хуже какой-нибудь католической монахини.

Бино открыл кран с холодной водой и прополоскал рот. Внезапно перед ним возник образ Кэрол. Вспыхнул и заиграл в памяти, бередя душу. Они жили тогда в Ари­зоне в большом доме, который его отец, Джейкоб, снял в конце сезона «починки крыш». Мошенничества с кры­шами были делом сезонным – ближе к зиме никто ре­монтировать крышу не соглашался, – и в тот год два месяца семья провела в Аризоне, живя в относительном достатке. К ним тогда в первый раз приехала погостить его кузина Кэрол. Ей было шесть лет, ему девять. Они подружились моментально. Ему нравилось ее чувство юмора, а также маленькие, похожие на пылинки вес­нушки, рассыпанные по вздернутому носику. Но больше всего ему нравилось то, как она на него смотрела. Так, наверное, смотрят на настоящих героев. Это преклонение Бино очень трогало и пробуждало в нем все самое лучшее.

И нельзя сказать, чтобы Кэрол была вся соткана из добродетели, вовсе нет. Не надо забывать, из какой она происходила семьи. Это была уже опытная плутовка, впи­тавшая жульничество с молоком матери. Мать Бино, в девичестве Сесник, приходилась отцу Кэрол родной сес­трой. А Сесники были американские цыгане. Они зани­мались мошенничеством с картами таро и были превос­ходными ворами-карманниками. Шестилетняя Кэрол могла очистить ваш карман, и вы бы даже этого не заме­тили. За первую проведенную вместе зиму она научила Бино многим цыганским трюкам. Днем у них были за­нятия, мать Бино проводила с ними уроки в жарко на­топленном импровизированном классе, который устроила в гараже. А спали они с Кэрол часто не в доме, а в палатке на заднем дворе. Там им нравилось. Однажды он решил ее напугать – рассказал перед сном, что по ночам сюда с гор спускаются медведи и роются лапами в мусоре. Шестилетняя малышка посмотрела на него ши­роко раскрытыми глазами и жалобно пролепетала: «Я очень боюсь медведей, Бино. – Затем она потянулась, обвила его руку и прижалась к ней щекой. – Но я знаю, если они придут, ты меня защитишь». Ну что с этим поделаешь? Конечно, Бино полюбил ее всем сердцем.

На его защиту так свято не надеялся еще никто. Ра­зумеется, никаких медведей и в помине не было, но он пообещал, что никогда не даст ее в обиду, что бы ни случилось. Она так и заснула, держа его руку. Не отпус­кала до утра.

Бино стало противно, что он ей солгал, и с тех пор всегда он говорил Кэрол только правду. Это была настоя­щая дружба, единственная искренняя в его жизни. Он ни­когда не забывал своего обещания защищать сест­ру. Они были двоюродные, но он всегда считал ее

своей младшей сестрой. Но главное – они были родствен­ные души. И с тех пор никогда не теряли связи. Она при­езжала к ним, он тоже ездил погостить к Сесникам на Рождество. Когда Бино сидел в тюрьме Рейфорд во Фло­риде, она регулярно приезжала его навещать. Кэрол была одной из немногих в семье, кто порвал с жульничеством. Она захотела стать медсестрой и устроилась работать в онкологическое отделение детской больницы. Когда она рассказывала ему о детях, у нее по щекам текли слезы: «Бино, если бы ты их видел. Они… они такие маленькие и такие мужественные. Им больно, Бино, а они терпят. И у них всегда не хватает денег на лечение… Если бы у меня было хоть сколько-нибудь лишних, я бы все отдала им». Бино знал, что Кэрол говорит совершенно искренне, но не мог избавиться от мысли, не пытается ли она этим как-то компенсировать участие ее родственников в пре­ступных махинациях. Несколько лет назад Бино отдал ей свою долю, полученную от двухмесячной аферы с земель­ными участками, чтобы она смогла оплатить учебу в шко­ле медсестер. И вот теперь она вызвалась лжесвидетель­ствовать в попытке спасти его от Джо Танцора. Бино знал, что Кэрол мертва. Слезы наворачивались на глаза. Он никак не мог примириться с потерей.

Бино прошел в спальню и плюхнулся на кровать. По щекам текли слезы, увлажняли подушку. Он оплакивал Кэрол, оплакивал себя. Он оплакивал двоих детей, мир­но спавших, взявшись за руки, в палатке на заднем дво­ре двадцать пять лет назад. Через некоторое время ему удалось взять себя в руки и успокоиться. «Она умерла, защищая меня, – думал Бино. – И я тоже не пожалею жизни, чтобы отомстить за нее. Я уничтожу братьев Рина, предварительно унизив. Я разорю их, оставлю без еди­ного цента».

С еще мокрыми от слез глазами Бино Бейтс начал обдумывать план своей последней Большой аферы.

Глава 5

ЗНАКОМСТВО ПРОДОЛЖАЕТСЯ

В девять утра в зале судебных заседаний под пред­седательством Марри Гоулдстона началась процедура вы­бора последнего члена жюри присяжных. Джерри Коэн с помощниками, загадочно улыбаясь, расположились за длинным, заваленным бумагами столом. Виктория сиде­ла в одиночестве на месте прокурора. Джо Рина отсут­ствовал. Он в это время доигрывал очередную партию в гольф.

Кандидат в жюри присяжных, которого звали Джино Делафоре, очень ей не нравился. У него были массив­ные плечи и густые, начинающие седеть черные волосы. Возраст – сорок два года, но в анкете в графе «род занятий» он записал: «Торговец цветами на пенсии». Если бы Виктория Харт подбирала актеров на роль мафиози, она бы обязательно выбрала его, но в качестве второго дополнительного присяжного[13] этот человек совершенно не годился. Она почти не сомневалась, что Джино Делафоре связан с Джо Рина, но поскольку возможность отвести кандидатуру без указания причины прокурор ис­черпала, то ничего сделать было нельзя. Так что задавай вопросы, не задавай – толку никакого. После каждого ее вопроса кандидат в жюри присяжных бросал – как ему казалось, украдкой – взгляд в сторону Джералда Коэна. Видимо, ждал каких-то указаний. В коридоре Дэвид Франфурктер разговаривал по сотовому телефону с полицейским управлением Трентона в надежде получить на Делафоре какой-нибудь компромат. В помещении склада, прямо напротив цветочного магазина Джино, одно время совершались подпольные букмекерские опе­рации – это пока единственное, что ему сообщили. Ма­ловато. Если бы удалось установить хотя бы малейшую связь Делафоре с Джо Рина, у Виктории появился бы обоснованный повод для отвода кандидатуры. Судья Гоулдстон уже начал подавать ей знаки, что пора закруг­ляться.

– Джо Рина или Томми Рина когда-либо покупали в вашем магазине цветы? – спросила Виктория.

Джино Делафоре снова бросил взгляд на Коэна.

– Нет, мэм… вернее, возможно, и покупали, но я просто этого не знал.

– То есть вы признаете, что такое возможно. Верно? Если заглянуть в телефонный справочник Трентона, то обнаружится, что в городе существует около двадцати цветочных магазинов… так что вероятность того, что они делали у вас покупки, равна одной двадцатой.

– Не могу припомнить, – ответил Джино Делафоре и вновь посмотрел на Джералда Коэна. Тот с преувели­ченным вниманием изучал бумаги, избегая его взгляда.

Наконец адвокат поднял глаза.

– Ваша честь, сколько это может продолжаться? За­щита принимает данного кандидата в состав жюри при­сяжных. Насколько мне известно, мисс Харт исчерпала возможности отвода кандидатуры без указания причин. Если уважаемый прокурор желает отвес­ти мистера Делафоре по какой-то конкретной причине, то следует привести факты, которыми она явно не рас­полагает. – Он повел рукой в сторону стола, за которым сидела Виктория. – Я спрашиваю, мы можем двигаться дальше?

– Как, мисс Харт? – спросил судья.

– Всего только два вопроса, ваша честь. – Она сно­ва повернулась к Джино Делафоре. – Вам знаком чело­век по фамилии Дефинио? Сэм Дефинио?

– Да. Одно время он держал маленький склад на­против моего магазина.

– И вы знали, что он занимается преступными ма­хинациями, включая букмекерство и гангстерское рос­товщичество?

– Нет, я этого не знал.

– Как же так? Все в округе прекрасно знали клич­ку Сэма. Его звали Темнила, потому что он регистри­ровал заключаемые пари на растворимой бумаге, ко­торую бросал в кастрюлю с водой, как только появля­лись копы.

– Я знал, что у него какие-то нелады с правоохра­нительными органами. Знал также, что он пытается с этим покончить. В течение пяти лет я каждое утро поку­пал у него бумагу. И все. Что касается остального, то он занимался своим бизнесом, я – своим.

– Но он был известен как член преступной группи­ровки Рина. Верно? И…

– Ваша честь, я протестую! О чем это мисс Харт говорит? Что за «преступная группировка Рина»? Мой клиент ни разу не был осужден!

– Джо Рина арестовывали не меньше десяти раз, – бросила в ответ Виктория.

– Ну и что? И каждый раз отпускали. Неуклюжая работа полиции и ложь бесчестных, купленных ею информаторов – это не доказательства преступления. Мисс Харт, предъявите мне ваши доказа­тельства.

Судья Гоулдстон повернулся к Джино Делафоре и задал обычный судейский вопрос:

– Мистер Делафоре, вы считаете, что сможете ре­шить это дело по справедливости?

– Конечно, ваша честь. Судья посмотрел на Викторию:

– Если у вас нет существенных поводов для возра­жения, я намерен утвердить этого человека в составе жюри присяжных.

– Ваша честь, могу я провести с вами краткое при­ватное совещание? – спросила Виктория.

Судья Гоулдстон подал знак Джерри и Виктории по­дойти к его столу.

Виктория заговорила первой:

– Я считаю весьма существенным то обстоятельство, что цветочный магазин мистера Делафоре располагался напротив места, где работал знаменитый букмекер, ко­торый, по мнению полиции, связан с Джозефом Рина. Джино Делафоре, несомненно, знал об этом и ничего не имел против, потому что сам был также связан с Джозе­фом Рина. Если это не имеет отношения к делу, значит, я читала не те юридические книги.

– В процессе выбора присяжных вы не имеете пра­ва выдвигать необоснованные обвинения в виде предпо­ложений, – сказал Джерри. – Это все инсинуации, Вики. Человек содержал цветочный магазин, никогда не имел судимостей. Какие могут быть к нему претензии? Ваша честь, мы можем двигаться дальше?

– Виктория, я намерен утвердить мистера Делафоре в качестве второго дополнительного присяжного, а так­же считать вступившим в силу правило о двойной под­судности. Готовьте дело к процессу, в вашем распоряжении семьдесят два часа. Послезавтра вы либо начинаете прения сторон, либо я буду вынужден

отказать в иске. Желаю вам хорошо выспаться, а потом засучите рукава, и пусть победит сильнейший юрист! – Судья Гоулдстон широко улыбнулся.

«Дурак, дурак, дурак», – повторяла про себя Викто­рия Харт, наблюдая, как вздымается мантия Марри Го-улдстона, когда он поднялся со своего кожаного кресла и направился к двери из зала судебных заседаний. Было только десять утра. День начинался неудачно, но худшее ее ждало впереди.

Исследовать шахту лифта вызвали команду трен-тонской Службы спасения. Вскоре из грязи были из­влечены три трупа, которые немедленно направили к коронеру[14].

Виктория Харт узнала об этом как раз перед обедом и, зная, что ничего хорошего ее там не ожидает, нео­хотно поплелась через небольшой торговый центр в морг, который располагался в подвальном этаже поли­цейской лаборатории. Спустилась по бетонным ступе­ням, хватаясь рукой за металлические перила, затем, громко стуча высокими каблуками, двинулась по выло­женному плитками коридору, уставленному металличе­скими тележками, на которых прошлой ночью транспор­тировали жертв дорожных происшествий и погибших от передозировки наркотиков. Она миновала холодиль­ный зал, где судмедэксперты замораживают тела после вскрытия, затем, стараясь дышать как можно реже, зал, где производят аутопсию, то есть вскрытие. Здесь тела ждали своей очереди под пластиковыми покрывалами. Наконец Виктория нашла помощника коронера Хермана Майера, который носил прозвище Немец. Ростом он был где-то под два метра и весил больше ста двадца­ти килограммов.

– Я пришла произвести предварительную иденти­фикацию трех трупов, которые только что доставили из лифтовой шахты «Трентонской башни», – произнесла она унылым голосом.

– Только учтите, мы их еще не успели привести в порядок. Так что они в слегка живописном состоянии.

– Обещаю, Херман, держать себя в руках, – сказала она мрачно.

Он кивнул и повел ее в большой зал судебно-анатомической экспертизы, где на металлических столах лежали три тела. Виктория неохотно подняла глаза. В животе Бобби Маннинга зияла дыра размером с мускус­ную дыню. Острые концы ребер выпирали из-под разор­ванных тканей, поблескивая черной маслянистой гря­зью со дна шахты, в которой тела погибших пролежали трое суток.

– Это Бобби Маннинг, – печально произнесла она. – Он любил хрустящие хлебцы «Нестле». А как раз в тот вечер в мини-маркете я не смогла найти этих чер­товых хлебцев. Не было их там. – Ее голос дрогнул.

Херман положил ладонь ей на руку. Она вежливо отстранилась и подошла к Тони Королло. Его тело было почти неузнаваемым. Она знала, что это он, но для офи­циальной идентификации данных было недостаточно. Главное, отсутствовало лицо. Виктория прижала ладонь ко рту, чтобы не всхлипнуть.

– Это… он, судя по росту, но утверждать наверня­ка не могу. – Она отвела глаза от ужасного месива, в которое превратилось лицо симпатичного парня Тони Королло. – Вам – придется снять отпечатки пальцев.

– Уже сделали. Через час – два будут результаты дактилоскопического сравнения. Вам не нужно будет этим заниматься, Виктория. Она кивнула и двинулась дальше, где лежала Кэрол Сесник. Здесь, на этом металлическом столе, ее приятельница выглядела миниатюрнее, чем при жизни, как будто покинувшая ее душа заставила тело уменьшиться в размере. Ее застрелили в голову, так что левая часть лица тоже отсутствовала. Кроме того, Кэрол ужасно распухла, но это была она. Виктория протянула руку, коснулась коротких кудряшек, влажных и липких от масла, и с трудом выдавила из себя:

– Прости меня, дорогая.

В десять вечера в ее кабинете зазвонил телефон.

– Это мисс Виктория Харт, да? – отчетливо произ­нес мужской голос, принадлежащий, несомненно, обра­зованному человеку, жителю восточного побережья. – Номер телефона мне дала ваша секретарша.

Виктория в этот момент собирала в папки материа­лы с показаниями сестер и врачей, подтверждающих на­личие травм, полученных Фрэнком Лемеем. Но в суде они фигурировать не будут, потому что дело закрыто. Скоро вступит в действие закон о двойной подсудности. Это произойдет послезавтра. Так что Джо Рина никогда больше нельзя будет привлечь к ответственности по дан­ному делу.

– Это кто звонит? – спросила Виктория без инте­реса.

– Седрик О'Нил.

– Кто? – нетерпеливо переспросила она.

– Я адвокат по уголовным делам. Мой клиент Энто­ни Хейвуд.

– Я не поняла, чей вы адвокат?

– Энтони Хейвуда. У него еще есть прозвище Амп Хейвуд или что-то в этом роде…

Виктория подумала, что Седрик О'Нил зануда.

– Он сообщил мне о том, что звонил вам прош­лой ночью. Рассказал, где могут находиться тела двух полицейских и вашей свидетельницы. Если верить ве­черним «Новостям», то вы их все же обнаружи­ли. Верно?

Виктория отложила папки, схватила желтый прокурорский блокнот и записала: «Седрик О'Нил». А ниже: «Энтони Амп Хейвуд».

– Итак, чем могу быть вам полезной, мистер О'Нил? – Она раскрыла массивную книгу в кожаном переплете – юридический адресный справочник Мартиндейла – Хаббелла, в котором указаны все адвокаты, практикующие в Соединенных Штатах: где они учи­лись, в каком году получили диплом, а также прочие полезные данные, включая все сколько-нибудь замет­ные дела, с которыми те работали. В справочнике так­же приведен трудовой стаж каждого.

Бино Бейтс в этот момент ходил с телефоном в ру­ках по своему номеру, который снимал в дешевом моте­ле в Корал-Гейблсе. Мошенника, занимающегося махи­нациями по телефону, в профессиональной среде назы­вают «болтун». Большинство «болтунов» во время рабо­ты имеют привычку ходить, чтобы поддерживать энергию на должном уровне. Изображая Седрика О'Нила, он произносил слова, едва разжимая губы. При этом аристо­кратический выговор выходца с восточного побережья получался превосходным.

– Чем вы можете быть мне полезной? – повторил он ее вопрос. – Хм… мисс Харт, я думал, возможно, мы могли бы помочь друг другу. Понимаете? Дело в том, что мистер Хейвуд пришел ко мне с определенной юриди­ческой проблемой, которая, если честно, чуточку запу­танная. Мистер Хейвуд пребывает в убеждении, что его бывший сообщник ведет переговоры с властями, чтобы добиться снижения наказания по обвинению в тяжком уголовном преступлении. А именно – хищении имуще­ства в крупных размерах.

– О каком сообщнике идет речь? Что за дело о хи­щении? И какое это все имеет отношение ко мне?

– Пока я не вполне готов сообщить вам это. Если не возражаете, я бы предпочел изложить существо дела, а затем, когда закончу, вы сможете это отшлифовать.

– Что я смогу сделать? – спросила она, вконец за­путавшись.

– Ну, навести по своему разумению кое-какой гля­нец. Понимаете? – пояснил он.

«Что за зануда», – подумала она.

– Мистер Хейвуд, по-видимому, располагает неко­торой информацией, которая могла бы быть полезной в вашем деле по обвинению Рина, но… мистер Хейвуд, к сожалению, выдать ее бесплатно не хочет, у него, пони­маете ли, ко всему этому прагматический подход, то есть он желал бы выяснить, какую помощь вы можете ему оказать,

– А что, дело, по которому проходит его сообщник, находится в моей юрисдикции?

– Вполне возможно.

– Уж больно вы осторожничаете.

– Хм, вы же знаете, как проходит первая стадия пе­реговоров, связанных с заключением о признании вины. Обычно все ходят на цыпочках, да? Никаких лишних сведений, верно? Итак, если вы не возражаете, я про­должу. У мистера Хейвуда может появиться желание со­общить вам информацию, касающуюся гибели человека, которого в утренней газете идентифицировали как Демо Уильямса. В ответ он хотел получить защиту от любых видов уголовного преследования, которое ваше ведом­ство может предпринять в его отношении.

– Господи, вы такой многословный, мистер О'Нил! Нельзя ли все объяснить короче и понятнее?

– В данный момент я говорю в соответствии с инст­рукциями моего клиента. Пока ему еще ничего не инк­риминируют, но он боится, что такое может случится, и я бы охотно провел переговоры по этому поводу. Заклю­чая подобного рода соглашения, желательно ви­деть лицо собеседника.

– Насколько я поняла вашего клиента вчера ночью по телефону, его «клевый кореш» рассказал ему, что уча­ствовал в убийстве в «Трентонской башне» и что это ра­бота каких-то гангстеров-итальянцев. По крайней мере так это прозвучало. Мне не нужно вам напоминать, что пересказ вашим клиентом своего разговора с Демо Уильямсом – это показания с чужих слов, которые судом не принимаются.

– А что, если мистер Хейвуд присутствовал в ночном клубе, сидел вместе с Демо Уильямсом и этими гангсте­рами за одним столом и слышал все своими ушами? – проговорил Бино нарочито высоким голосом, чтобы стать еще больше похожим на члена «Лиги плюща».

– Это было бы очень интересно, – сказала она.

– Если мы собираемся договориться, то у меня три условия. Хорошо? Первое: ваше обещание, что прежде, чем вызвать мистера Хейвуда в суд в качестве свидетеля, вы как следует подготовите обвинение против братьев Рина в убийстве этих троих людей. Он боится мести со стороны мафии, если вы проиграете дело. Он хочет, что­бы они сидели в тюрьме, откуда им до него не добраться. Второе: он должен быть освобожден об любых обвине­ний, выдвинутых против него за преступления, которые в настоящее время расследуются вашим ведомством. И наконец, третье: он желал бы проходить по Программе защиты свидетелей.

Виктория в это время продолжала листать справоч­ник Мартиндейла – Хаббелла и наконец нашла. Вот он, Седрик О'Нил. В справочнике говорилось, что он окон­чил с отличием Йельский университет в 1989 году. Зна­чит, еще один деятель из «Лиги плюща». Они во все щели лезут. Он является компаньоном юридической конторы в Нью-Йорке, но также имеет лицензию на практику в полудюжине других штатов, включая Нью-Джерси. Надо же, подумала она, такой молодой – и уже компаньон. Это ее почему-то разозлило.

– Вы все еще компаньон конторы «Линкольн, Форбс, О'Нил и Росс»? – спросила она.

– А-а-а, раскрыли свой справочник Мартиндейла – Хаббелла. Верно? – протянул он сдавленным голосом, почти не разжимая губ. – Да, боюсь, что я все еще свя­зан с этой конторой, хотя предпринимаются отчаянные попытки меня заменить. – После чего адвокат засмеял­ся, что больше всего напоминало кудахтанье.

На самом деле юридическая контора «Линкольн, Форбс, О'Нил и Росс» никогда в природе не существо­вала и волшебным образом возникла в справочнике Мартиндейла – Хаббелла в 1997 году благодаря стара­ниям Фрэнка Экс Бейтса. Фрэнк, вор-домушник (не брезговал он также и время от времени смазывать мас­лом крыши), ему одному известным способом проник в издательскую фирму в Чикаго, которая готовила к изданию справочник, и добавил в компьютерный файл данные о фиктивной юридической конторе за день до передачи рукописи в типографию. При работе с иску­шенными лохами разветвленному семейству мошенни­ков было полезно иметь в качестве подспорья несуще­ствующую, но зарегистрированную адвокатскую кон­тору. Часто, проворачивая какую-нибудь махинацию, было удобно представиться адвокатом. Где-то в чемо­дане у Бино хранились даже фирменные бланки и ви­зитные карточки. Разумеется, издательство разослало письма, где сообщалось об ошибке, но их давно уже все повыкидывали, а несуществующая адвокатская контора по-прежнему фигурировала в книге на равных правах с остальными.

Виктория закрыла справочник и принялась размыш­лять, что делать с этим занудой Седриком О'Нилом. На аварийном пульте ее сознания вспыхнула пара желтых предупредительных сигналов, правда, слабых. К тому же в ней кипела злость на убийц, и это помогло ей принять решение.

– Хорошо, мистер О'Нил, давайте встретимся завт­ра утром, скажем, в одиннадцать. В моем офисе. Не воз­ражаете?

– А-а-а… не могли бы мы сделать это в каком-нибудь другом месте, где возможности подслушать, подсмотреть и записать наш разговор будет чуточку меньше?

– Ну что ж, ресторан «Деликатесы Сэма», тот, что у реки, подойдет? – спросила она. – В девять.

– Прекрасно. Значит, я высокий лысеющий джентль­мен в светло-коричневом костюме и школьном галсту­ке[15] в полоску. «Боже, что же это такое творится?» – подумала она и положила трубку.

Бино тоже положил трубку. Затем схватил Роджера в охапку и направился к двери. Нужно было срочно по­ехать за банкой, которую он закопал под скалой у скоро­стного шоссе номер 10. В ней лежало пятьдесят тысяч долларов. Эти пятьдесят кусков – все, что у него оста­лось, весь начальный капитал. После этого необходимо попасть на ночной рейс в Джерси, чтобы в девять утра явиться на встречу с красивой прокуроршей по прозви­щу Хитрая Вики.

Глава 6

ВСТРЕЧА

Ресторан «Деликатесы Сэма» с большими зеркаль­ными окнами и прилавком для отпуска блюд на дом у восточной стены располагался на углу Манчестер-стрит и Нулевой. Бино прибыл в восемь, за час до встречи.

Одет он был в голубой блейзер, светло-коричневые слаксы и полосатый галстук. Крашеные белокурые волосы заче­сал на загорелый лоб. Фотографии «десяти самых опас­ных преступников» ФБР разослало по всей стране, так что необходимо было соблюдать предельную осторож­ность. Он выбрал столик в задней части зала и, сидя спиной к стене, держал в поле зрения наполовину за­полненный ресторан. В негромкие разговоры, смех и по­трескивание жарящегося бекона время от времени вкли­нивалось взвизгивание работающего миксера. Черные мухи давали вокруг осветительной арматуры в центре зала представление воздушного цирка.

Насколько он смог понять, Виктория Харт дуроч­кой не была. А значит, вполне могла привести с собой полицейского следователя в качестве свидетеля пере­говоров относительно несуществующих преступлений Энтони Хейвуда, также несуществующего. Бино выб­рал бывшего сокамерника Ампа на роль «подходного» в данной махинации, потому что Амп имел кучу суди­мостей и был занесен в компьютер Национального цен­тра информации о преступности. От старого приятеля, тоже, разумеется, мошенника, Бино слышал, что. через месяц после освобождения во время уличных раз­борок в Майами Ампа настигла пуля, и он был «погре­бен в море». Это означало, что его отвезли в Эверглейды[16] и отправили на корм аллигаторам. Так что фор­мально он по-прежнему числился живым, но возникнуть нигде не мог.

Долгое время осторожный взгляд Бино изучал зал ресторана. Наконец он убедился, что копов здесь нет, и, подозвав уже усталую с утра официантку, на бирке кото­рой значилось имя Эйнджел, заказал апельсиновый сок в высоком бокале. Наблюдая за дверью, Бино внима­тельно рассматривал каждого входящего, одного за другим. Ровно в девять в зал вошла женщина, чью фотогра­фию он видел в «Трентон геральд». Виктория Харт про­являла свою сущность в пунктуальности, а также в мане­ре одеваться. Очень хитрой она Бино снова не показа­лась. Решительной – другое дело, умной, организован­ной. Но хитрой? Это определение к ней явно не шло. На Виктории был строгий темно-зеленый костюм, туфли в тон и такой же шарф, и она была даже красивее, чем на фотографии в газете, хотя должного внимания своей внеш­ности не уделяла. На это указывало отсутствие макияжа и модной прически. Сумочки не было, только большой дипломат в руке. Виктория оглядела зал. Бино преду­смотрительно заслонил лицо раскрытым меню. В соответствии с описанием, которое он дал, она искала высо­кого лысеющего мужчину в светло-коричневом костюме и школьном галстуке. Бросила взгляд на наручные часы, затем поспешно двинулась через зал и заняла место за столиком у окна.

Он ждал. В девять десять Виктория Харт снова по­смотрела на часы. Затем вытащила из дипломата пап­ки и начала просматривать бумаги. Эйнджел принесла ей вторую чашку кофе. В девять двадцать она забара­банила пальцами по пластиковой крышке стола. Бино осторожно наблюдал за ней глазами опытного мошен­ника. Прокурорша обещала быть трудным лохом и оп­ределенно относилась к типу А, то есть открытому, без дерьма… самому трудному. Лохи типа А, как правило, были весьма неглупы, но Бино все равно решил действовать по заранее намеченному плану. Нужно толь­ко подождать, когда она соберется уходить. Если гото­вилась ловушка и в зале присутствует кто-то из ее лю­дей, то прежде, чем она уйдет, они как-то свяжутся друг с другом. Возможно, она подаст знак помощнику подойти, и они начнут перешептываться: «Ну как ты думаешь, он появится или обманул?» Бино продолжал разглядывать Викторию, которая должна была сыграть в его афере небольшую, но довольно важную роль. Она почти год собирала материал на Джо­зефа Рина. Это означало, что Виктория Харт является самым крупным экспертом по этому мафиози, не счи­тая его родственников. Она, должно быть, допросила всех его близких друзей и партнеров по бизнесу. Она в курсе всех его легальных и нелегальных дел, знает на­перечет сообщников, подружек, врагов. То есть про­курор штата Нью-Джерси располагает всей фундамен­тальной информацией, столь нужной Бино. Обычно прокурор и адвокаты, собираясь в суд, имеют при себе полное досье, на всякий случай. Он надеялся, что в этом вместительном дипломате находится куча полез­ной для него информации.

Сам Бино, к сожалению, о Джозефе Рина распола­гал весьма скудными сведениями. Разве что знал, что тот не любит проигрывать и хорошо работает на неболь­шом расстоянии клюшкой для гольфа девятого размера. Его брат Томми имел репутацию беспредельщика, от которого можно ожидать всего. Он был неистово пре­дан младшему брату и всю жизнь служил ему верой и правдой. В возрасте пятнадцати лет Томми молотком забил до смерти одного ирландца, которого звали Шон Моррисей, кажется, он угрожал Джо. Но затем случи­лось чудо – перед вскрытием у коронера ирландец нео­жиданно очнулся и слез со стола. Его быстро отправи­ли в реанимацию и спасли жизнь. Рассказывают, что спустя два месяца воскресшего парня пристрелили в спи­ну из проезжающего автомобиля как раз в том самом месте, у бара, где его избили. Таким образом, Томми Рина ухитрился убить его, дважды, за что получил про­звище Два Раза. Кроме этих леденящих кровь фактов, Бино о Томми почти ничего не знал.

Он подождал, пока прокурорша соберет свой массивный дипломат и раскроет бумажник, чтобы расплатиться, затем поднялся со стула и направился к ней.

– Мисс Харт? – Бино выглядел как будто бы слегка запыхавшимся.

Она вскинула голову и удивленно уставилась на него:

– Седрик О'Нил?

– О нет… разумеется, нет. Я работаю с Седом О'Нилом. Понимаете, он застрял в Нью-Йорке с хода­тайством, заявленным до начала судебного разбира­тельства, которое было направлено сегодня в семь утра, и позвонил мне. Я выехал сюда, как только смог. Очень надеюсь, что ждать вам пришлось недолго. Меня зовут Мартин Кушбери. – Он протянул ей визитную кар­точку, где значилось: «Мартин Кушбери, адвокат». Карточка была тисненая, с золотым ободком и лого­типом адвокатской конторы «Линкольн, Форбс, О'Нил и Росс». – Я работаю в нашем офисе в Нью-Джерси, в Ньюарке. Он позвонил мне в восемь тридцать. А я как раз в это время принимал душ. Он пытался связаться с вами, но, надо полагать, вы уже ушли… я примчался сюда, как говорится, со всех ног.

– В десять у меня встреча в суде, так что у нас не так много времени, – сказала Виктория и снова посмотрела на часы.

– Хорошо. Хм… несмотря на цейтнот, может быть, вы разрешите мне присесть? – спросил он улыбаясь.

Она указала ему на стул и тоже улыбнулась, вроде как извиняясь, но ничего не сказала. Бино подумал, что улыбка у нее потрясающая, но тут же отбросил мысли о ее красоте и перешел к делу.

– Извините, что заставил вас ждать.

– Мистер Кушбери, мы договорились с вашим кол­легой на девять. А девять – это означает девять, и ни минутой больше, – назидательно проговорила Виктория.

Приблизилась Эйнджел, и Бино заказал себе еще один большой бокал апельсинового сока. Он улыбнулся ей и позволил своим щекам чуть покраснеть.

– Итак… давайте начнем. Я не совсем точно знаю, о чем говорил с вами Сед, но понял, что мы представляем одного афроамериканца по имени Энтони Хейвуд, кото­рый располагает некоторой информацией, позволяющей, как считает Седрик, пролить свет в деле об убийстве Кэ­рол Сесник. Однако мистер Хейвуд нуждается в некото­рой защите против предполагаемых обвинений. Он бо­ится, что его могут привлечь по делу о хищении в особо крупных размерах. – Бино посмотрел на листки с записями. – Вот, нацарапал в спешке утром. Сам не все тол­ком разбираю.

– После звонка мистера О'Нила я связалась с по­лицией, – прервала его Виктория. – Ни в одном из наших текущих расследований имя Тони Хейвуда не фигурирует. Тем не менее я поискала его в Националь­ном центре информации о преступности. Ваш клиент отбыл срок в тюрьме Рейфорд за убийство второй степени[17].

– Разве? – Бино смутился. – О… я полагаю… я не… Но на самом деле это ничего не меняет… разве не так? – Бино нервозно пролистал свои бумаги.

– Судимый за убийство обычно не вызывает дове­рия у суда как свидетель, – заметила Виктория.

– Я полагаю, это лучше, чем ничего, – неуверенно проговорил Бино. – Разве не так? Я… э-э-э… Понимае­те, я чувствую себя немного не в материале, потому что специализируюсь отнюдь не по уголовным делам, а по недвижимости и тому подобному, – объяснил он. – За­нимаюсь лицензированием, а также исками корпоратив­ных клиентов… – Бино почувствовал, что эти слова ее слегка смягчили.

Подошла Эйнджел и поставила перед ним бокал с соком.

– Итак, расскажите, как вы можете содействовать продвижению моего дела, – сказала Виктория. – А по­том мы посмотрим, возможно ли между нами какое-то сотрудничество.

Бино просмотрел свои записи.

– Давайте посмотрим… Вот… Хейвуд присутствовал в трентонском клубе «Полосатая зебра». Это клуб для джентльменов. Разумеется, я вольно трактую этот термин. – Бино улыбнулся своей колдовской улыбкой, которая обычно «насылала дождь». Но сейчас пролилось всего несколько капель. Иными словами, Виктория в ответ улыбнулась, но слабо. – Наш клиент слышал, как некий Тексако Филлипс предложил Демо Уильямсу пять­сот долларов за помощь в каком-то мокром деле. Мок­рое дело, я полагаю, это убийство, – объяснил он, и она терпеливо улыбнулась. – У себя дома Демо так больше и не появился, потому что на следующее утро был най­ден мертвым в Хобокене, внутри угнанного фургончика «эконолайн». – Большую часть сведений, включая имя Тексако, Бино почерпнул из газетных статей о преступ­ном клане Рина и убийстве в Хобокене. Остальное было чистой выдумкой. Он знал, что заинтригует Викторию, и это случилось.

Виктория подалась вперед.

– Значит, приятеля вашего клиента подстрекал к совершению убийства не Джо Рина, а… это был Тексако Филлипс? – Она достала желтый блокнот и на­чала делать пометки. – Когда именно состоялся этот разговор?

Бино подбавил в костер еще немного топлива. Он хотел, чтобы Виктория подумала, что может запросто его облапошить.

– Если честно, то я плохо осведомлен об этом деле. Мне нечем подкрепить переговоры. Понимаете, я располагаю недостаточным количеством данных. Может быть, вы встретитесь с Седом как-нибудь позже на этой неделе и все обсудите?

– Послушайте, мистер Кушбери, в десять утра, то есть совсем скоро, мне нужно быть в суде, чтобы за­крыть дело, над которым я работала почти год. Как только я это сделаю, Джо Рина невозможно будет привлечь к ответственности за это преступление. Тексако может стать свидетелем обвинения – вернее, обвиняемым, уличаю­щим сообвиняемого, – конечно, если я смогу заставить его давать показания. Так что если у вас есть что-ни­будь, что я могу использовать, то мне это нужно именно сейчас или вообще никогда.

– Не знаю, почему Сед позвонил именно мне, я же в этом совсем не разбираюсь. Чепуха какая-то. – Бино чувствовал, как она напряглась. Ему удалось ее «запустить».

– Мистер Кушбери, Томми и Джо Рина убили мою единственную свидетельницу, которая к тому же была мне почти подругой. Они убили также двух чудесных молодых полицейских. Я хочу, чтобы эти убийцы сели в тюрьму. Поэтому вы должны передать мне все, что имеете.

Бино снова принялся просматривать свои записи, как будто они могли содержать какой-то ответ. Он видел, что она готова вцепиться в них обеими руками, и решил ей помочь, разыгрывая смущение.

– Это все так непонятно… – Он долго смотрел на листки. – Ой… здесь есть кое-что, о чем я забыл. По­дождите минутку.

– Мистер Кушбери, приятель вашего клиента, Демо Уильяме, по-видимому, разговаривал с телохранителем Джо Рина, который подстрекал его к совершению убий­ства. Если у вас имеется что-то, так, черт возьми,

передайте это мне!

– Вот так так, Боже мой, – пробормотал себе под нос Бино и снова принялся просматривать записи. – Где же это было у меня записано?»

– Я жду, мистер Кушбери. Если вы ничего мне не скажете, то обещаю сделать так, чтобы Амп Хейвуд, ког­да его в конце концов привлекут за хищения в особо крупных размерах, получил максимальный срок. – Она чуть наклонилась к Бино. – Поверьте, я его не оставлю в покое, а втопчу в дерьмо.

– Что вы сделаете?

– То, что слышали. Неужели вы действительно ду­маете, что, располагая информацией, имеющей отноше­ние к тройному убийству, можете вот так сидеть здесь и торговаться из-за своего грошового воришки?.. Это ведь не дела с оформлением недвижимости, а тягчайшее пре­ступление.

– Вы… вы так не можете… – Бино начал заикать­ся. – Я… представляю этого человека…

– Вот смотрите. – Она вынула сотовый телефон, набрала номер, но прежде, чем нажать кнопку «Вызов», подняла на него хмурый взгляд и произнесла сердито, с нажимом: – Так как?

Бино подумал, что она даже больше сумасшедшая, чем он ожидал. Прекрасная сумасшедшая.

– Я… я… ладно, но по крайней мере дайте мне хотя бы посмотреть папку с делами. Если я намерен это сде­лать, мне нужно вначале ознакомиться…

Бино поставил перед собой почти полный бокал апельсинового сока и неожиданно правой рукой потя­нулся через стол к ее папкам. Она начала тянуть их на­зад, и в результате получилось так, что он тыльной сто­роной ладони перевернул бокал.

– Господи! – воскликнула Виктория, когда полный

бокал сока пролился ей на колени и начал медленно стекать по ногам. Она вскочила со стула и

посмотрела вниз, на кошмар, в который превратился ее строгий деловой костюм.

– О Боже, – взволновался Бино, – какой я неук­люжий… как это ужасно… – Он схватил салфетку и на­чал промокать пятна на ее костюме, делая еще хуже.

– Перестаньте! – крикнула она. – Да перестаньте же! – Затем схватила со стола две салфетки и в отчаянии посмотрела на официантку Эйнджел. – Где тут дамская комната?

Эйнджел показала на дверь в задней части ресто­рана.

– Оставайтесь здесь, – приказала Виктория, строго взглянув на Бино, и поспешила туда, оставив на стуле свой дипломат.

Когда пять минут спустя она возвратилась к столи­ку, Бино Бейтса там уже не было. Вместе с ним исчезли также папки с делом Рина.

– Ну что за дура! – выругала она себя и посмотрела на стол, где о недавнем присутствии адвоката Кушбери напоминал перевернутый бокал с апельсиновым соком.

Виктория Харт осторожно подняла его и завернула в чистую бумажную салфетку. Затем положила в дипломат и вышла из ресторана. До здания суда ей предстояло до­браться за пять минут.

Глава 7

БЛАНК ЭКСПЕРТИЗЫ НА ЖЕЛТОЙ БУМАГЕ

Спустя девять месяцев после тройного убийства Вик­тория Харт добровольно прекратила дело против Джо Рина, Танцора. Вся процедура заняла меньше десяти минут. Когда судья Гоулдстон объявил о прекра­щении дела, мафиози понимающе кивнул, вроде как намекая, что на то была Божья воля, и медленно поднялся на ноги.

Джералд Коэн закрывал папки и одну за другой убирал в свой дипломат, в то время как его помощни­ки-подпевалы, выпускники Йеля, покидая поле брани, собирали с длинного деревянного стола ручки, ка­рандаши, записи и все прочее. Красавец мафиози улу­чил момент, чтобы встретиться с Викторией у двери из зала заседаний суда. Он грациозно отступил в сто­рону, чтобы пропустить ее, а когда они вышли в холл, повернулся к ней.

– Очень приятно, что справедливость наконец вос­торжествовала. Верно, прокурор?

– Вы это говорите мне? – спросила она, потрясен­ная его наглостью.

Он улыбнулся:

– Мне кажется, да.

– Тогда скажи своему шестерке-блондину, кото­рый сегодня утром украл папки с делами, чтобы при­слал их назад. Там нет ничего, что я могу использо­вать против тебя. Это дело закончено… Но мне нужно их просмотреть и привести в порядок. Я уверена, ты просто хотел оценить мою возню, которая оказалась тщетной.

– Понятия не имею, о чем ты толкуешь, Вики, но позволь мне дать тебе совет. По отношению к тебе я был очень терпелив, не обращал внимания на повестки, которые ты рассылала моим друзьям и партнерам по биз­несу, и все остальное. Почти целый год я мирился с тво­ими нахальными необоснованными заявлениями и все время спрашивал себя: почему я проявляю такую снис­ходительность? И не находил ответа. Возможно, это по­тому, что ты привлекательная молодая женщина, а я вос­питан вести себя с женщинами галантно. И все же мой лимит терпения ты уже исчерпала и в будущем должна будешь вести себя по отношению ко мне много лучше и держаться как можно дальше. Короче, я хочу, чтобы между мной и тобой было как можно боль­ше места.

– Место, которое я присмотрела для тебя, – это камера в девять квадратных метров с видом на камено­ломни. И начинай, Джо, привыкать ко мне, я всегда буду где-нибудь поблизости. Потому что только начинаю с тобой работать.

Виктория повернулась и пошла прочь, расправив плечи, все время, пока шла до лифта, чувствуя на сво­ей спине его пристальный взгляд. Когда она поверну­лась нажать кнопку вызова, то увидела, что Джо Рина все еще смотрит на нее. Но он больше не был похож на кинозвезду. Сейчас взгляд гангстера выражал всю его сущность. Так, наверное, выглядит абсолютное зло, подумала Виктория и вошла в кабину лифта, размыш­ляя, удастся ли ей когда-нибудь одолеть такого опасного врага.

Перед заседанием у судьи она передала бокал из-под апельсинового сока Дэвиду Франфурктеру, чтобы он от­правил его в полицейскую лабораторию на экспертизу. Вернувшись к себе в кабинет, она забыла о нем, но вскоре появился Дэвид с заключением криминалистической ла­боратории.

– Ты не поверишь, – сказал он, – но этот парень, с которым ты завтракала, понастоящему любопытный экземпляр. К счастью, на бокале сохранились три отличных отпечатка – указательного, среднего и большо­го пальцев и частично ладони.

– Работает на Джо Рина?

– Вроде бы нет. – Он протянул ей бланк эксперти­зы, отпечатанный на желтой бумаге.

– Бино Бейтс? – прочла она, недоумевая. – Мо­шенник?

– Не просто мошенник, а Мошенник с боль­шой буквы. У этого парня репутация самого талантливого жулика в Америке. Однажды он даже ухит­рился продать Бруклинский мост.

– Да ладно тебе, ты шутишь.

– Не шучу. Бино просто провернул аферу с метал­лоломом. Он выдал себя за бруклинского эксперта по оценке усталости металла, которого несправедливо уволили городские власти. Представленные им рентгено­граммы разрушений в металле и куча официально вы­глядевших протоколов испытаний убедили некоего про­стака, владельца компании по переработке металлоло­ма, которого обуяла алчность, в том, что металлическая усталость конструкций моста превысила все допусти­мые значения и оценена специалистами как опасная. Поэтому мост будет скоро разобран. Бино сказал ему, что во избежание паники все пока держится в стро­жайшем секрете. Был организован липовый аукцион, на котором этот кретин заплатил полмиллиона долла­ров подставному лицу, сообщнику Бино, чтобы перебить заявки конкурентов. Кстати, подобную же махи­нацию провернули в свое время и во Франции с Эйфелевой башней. В настоящее время Бино Бейтс – единственный «белый воротничок» в списке ФБР «Де­сять самых опасных преступников, разыскиваемых в Америке».

Виктория начала просматривать его послужной список.

– Этот парень отсиживался в Рейфорде. Проверь-ка, не в одно ли время с Энтони Хейвудом по кличке Амп.

– Уже сделал. Они были сокамерниками.

– Но зачем ему понадобились мои папки? – Она посмотрела на Дэвида. Тот тоже ничего не понимал. – Неужели действительно его ничего не связывает с Джо Рина?

– Нет. Похоже, они текут по разным канавам.

Тишину кабинета Виктории нарушил телефонный звонок. Она сняла трубку и услышала тревожный голос своей секретарши Мэри:

– Вас немедленно хочет видеть Серый Призрак. Серый Призрак было прозвище Гила Грина[18].

– Хорошо. Иду. – Она положила трубку и посмот­рела на Дэвида Франфурктера. – Меня желает видеть Гил. Какие по этому поводу ходят слухи? Чего следует ждать? Направления в Хобокен?

– Может быть, в Сибирь? – грустно пошутил он. Виктория кивнула, поднялась на ноги и медленно двинулась из кабинета, держа желтый бланк, где была напечатана краткая информация о Бино. У двери она задержалась и протянула листок Дэвиду:

– Покопайся в файлах Национального центра ин­формации о преступности. Проверь как следует. Осо­бенно меня интересует, имеет ли он какое-нибудь отно­шение к Кэрол Сесник. – Затем она повернулась и вышла из кабинета, направляясь по коридору к лифтам.

– В таких случаях всегда трудно, Виктория, – про­изнес Гил.

На этот раз окружной прокурор, видимо, отрепети­ровал все заранее, потому что смотрел прямо ей в глаза. Плохой признак. На столе лежали карточки с записями, к которым он обращался. Еще один плохой признак. Она сделала вывод, что Гил Грин проштудировал определен­ные разделы трудового кодекса, чтобы, не дай Бог, не нарушить никаких установлений, связанных с прекра­щением действия трудового договора.

– Случай с Джо Танцором, – продолжил он, – это настоящая катастрофа и требует тщательного рас­следования. Возможно, вы сочтете это несправедливым, я это знаю, но ваши действия как государствен­ного обвинителя, решения, которые вы принимали в ходе расследования, по моему мнению, требуют про­верки.

– Например, какие, Гил? Ведь каждый шаг в этом деле был одобрен вами.

– Виктория, я не желаю сейчас это обсуждать. Пока не прояснится ситуация, вы временно переходите на дру­гую работу. Почему бы вам некоторое время не поработать в отделе регистрации?

– Вы хотите, чтобы я работала регистратором! – вос­кликнула она в ужасе. Эту работу обычно выполняли са­мые молодые сотрудники окружной прокуратуры. Они изучали проводимые полицией аресты с точки зрения достаточности оснований для возбуждения уголовного дела. Затем эти предварительные заключения передава­лись старшему прокурору для одобрения. Работа рутин­ная и совершенно нетворческая. Одно слово – регист­ратор.

– Проконсультируйтесь с Бетти, где бы она хотела вас использовать. Повторяю, это временно, до заверше­ния проверки. Зарплата у вас остается прежней, это я уладил. Мне кажется, в данный момент нам всем следу­ет затаиться, и потому предупреждаю: никаких заявле­ний для прессы и телевидения по поводу этой ситуации не делать.

Позвонила его секретарша. Он снял трубку. – О да, да. Что – что?.. Прямо сейчас?.. – Он по­смотрел на часы, покачал головой, затем положил труб­ку и встал.

«Плохая инсценировка», – подумала Виктория. Зво­нок секретарши был заранее подготовлен, чтобы поско­рее закончить встречу.

– Извините, Вики, опаздываю на важное совеща­ние, – соврал он и многозначительно посмотрел на нее, давая понять, что разговор закончен.

Она медленно встала. Гил выглядел смущенным, по­тому что не любил конфликтов, – странное качество для окружного прокурора.

– Гил, вам не кажется все это отвратительным? Раз­ве я не заслужила лучшего обращения?

– Уверен, в результате проверки все ваши решения будут одобрены, но пока, я думаю, для вас это самое лучшее. Предварительная проверка материалов поруче­на Марку Суицеру. Я уже передал ему некоторые ваши папки по делу Рина. Пожалуйста, передайте остальные, и как можно скорее.

У нее не хватило мужества признаться, что осталь­ных материалов у нее нет, потому что их украли.

В Управлении окружного прокурора Виктория поль­зовалась популярностью. Она имела обыкновение за­сиживаться допоздна с молодыми сотрудниками, обсуж­дала дела, которые они вели, и часто давала дельные советы. Все знали – Хитрая Вики всегда сможет найти какую-нибудь лазейку. Виктория увидела, что у лифта собралось довольно много народу. Конечно, сейчас они ее обступят и начнут выспрашивать, что да как и все такое. Это было невыносимо – встречаться с ними после разговора с Гилом Грином, поэтому она спустилась на четвертый этаж по лестнице, миновала комнату ксеро­копирования и юркнула в свой кабинет в углу, плотно закрыв за собой дверь. У Гила она вела себя достаточно странно, изображая смиренную покорность, как будто существовали какие-то особые правила, требующие при таких обстоятельствах подобного поведения. Не хвата­ло только, чтобы он завязал ей глаза и предложил вы­курить последнюю сигарету. Теперь она чувствовала, как в ней поднимается злость, и выругала себя, что не смогла сказать окружному прокурору, какой он низкий и жал­кий трус. Виктория встала у окна и принялась вглядываться в парк напротив. В ее переполненном бумагами кабинете было очень чисто, все папки аккуратно сложены по коробкам и ящикам, нигде ни пылинки.

Зазвонил телефон. Она схватила трубку.

– Виктория Харт. – Это прозвучало несколько рез­ковато, но затем ее тон изменился. – Это Тед Келендер? С «Трентон-ТВ»?

В телевизионной студии оказалось тесно и душно, а Тед Келендер выглядел много старше, чем на экра­не. Виктория отдала себя в распоряжение визажистки, которая обсыпала ее пудрой, что-то там пригладила, но из таких коротких волос мало что можно было со­орудить.

К ее одежде прикрепили микрофон и усадили в крес­ло напротив Теда. Позади располагался фальшивый ка­мин, пол был застлан голубым ковром, а на боковых сте­нах висели полки с книгами по экономике. Тед Келендер просматривал листочки у себя на коленях, не обра­щая на нее внимания. До записи оставалось несколько минут.

– Спасибо, что предоставили возможность выска­зать свою точку зрения, – сказала Виктория.

– Дело Рина развалилось, а жаль. Столько было на кухне суеты, а обед не подали, а? – произнес он, не поднимая глаз.

Пару минут она изучала его слишком светлый па­рик, от которого щеки и виски покрылись капельками пота. Затем он внезапно поднял глаза и поймал ее взгляд.

– Порядок, Вики…

– Я бы предпочла, чтобы меня называли Виктория.

– А я бы предпочел, чтобы меня называли Тео­дор, – сказал он с ухмылкой. – Мне так гораздо боль­ше нравится. То, чем мы будем сейчас с вами занимать­ся, называется предварительно записанное интервью. Оно пойдет в эфир в вечерних «Новостях» в эпизоде на две с половиной минуты. Так что у нас жест­кие временные рамки. Я подам сигнал, когда останется пять секунд. Побыстрее закругляйтесь, потому что они там, в аппаратной, все равно вас обрежут.

– Ладно, – согласилась Виктория. Она смутно себе представляла, что собирается сказать, но боялась самого худшего, потому что внутри скопилось много злости.

Администратор студии поднял пять пальцев, затем начал сгибать их по одному, пока не образовался кулак, и Тед широко улыбнулся в камеру.

– Добро пожаловать на наше «Актуальное интервью в Нью-Джерси». Я, Тед Келендер, беседую у камина с разными людьми, о которых говорят. – Он повернулся к Виктории. – У нас в гостях Вики Харт, прокурор, у которой сложилась трудная ситуация с иском в суде про­тив Джо Рина, предположительно гангстера. Рад вас ви­деть у нас, Вики.

– Спасибо. Рада присутствовать здесь, Тедди, – ото­звалась она и увидела, как он слегка поморщился.

– Значит, суд не состоится. Вы много сделали для его подготовки, столько шума в прессе, и тем не менее дело закрыли до начала прений сторон. Почему?

– Потому что случилась настоящая трагедия. Моя свидетельница и охранявшие ее два героя-полицейских были жестоко убиты и брошены в шахту лифта. В этом причина, почему мы были вынуждены прекратить уго­ловное преследование по обвинению в попытке убий­ства. Наверное, не нужно быть большим ученым, чтобы сделать вывод, что смерть этих людей как раз накануне открытия прений сторон отнюдь не случайна.

– Вы обвиняете в этих убийствах Джозефа Рина? – сказал Тед. Почуяв запах жареного, он подался чуть вперед.

– Конечно.

Тед Келендер посмотрел на Викторию, изображая недоверие.

– Вы хотите сказать, что располагаете уликами, ука­зывающими на причастность Джо Рина к убийству этих людей?

– Я не сказала, что располагаю уликами. Я просто сказала, что он это сделал.

– Но, будучи государственным обвинителем штата Нью-Джерси, вы не можете высказывать утверждения, если не в состоянии подкрепить их фактами.

– А кого это волнует?

– Я полагаю, Гила Грина. Его, видимо, озаботит как юридический, так и этический аспект ваших вы­сказываний.

– Вы имеете в виду того самого Гила Грина, кото­рый всячески поощрял меня развивать дело по обвине­нию Джо Рина в попытке убийства, вникал во все дета­ли, который стал телевизионной звездой, выступая по этому поводу чуть ли не каждую неделю в течение пяти месяцев, который наварил на этом немалый политиче­ский капитал, и теперь, после убийства ключевой свиде­тельницы, немедленно затеял проверку моей деятельно­сти? Вы говорите о нем? Так вот, я не думаю, что нам нужно сильно беспокоиться об этических принципах Гила Грина. Давайте лучше озаботимся тем, что случилось с Кэрол Сесник, Тони Королло и Бобби Маннингом. Эти трое были моими друзьями. Они настоящие герои. Они отдали свои жизни за правое дело. – Она повернулась в кресле и посмотрела в камеру. – Джо Рина, если ты смот­ришь эту передачу и слышишь меня, знай: я не успоко­юсь, пока не отдам тебя под суд. Еще не знаю, как я смогу доказать, что это ты так жестоко расправился с моими друзьями, но я сделаю это. – В ее глазах горел гнев. – Я упеку тебя за решетку. Не буду спать спокой­но, пока не придет этот день.

Камера повернулась к Теду Келендеру. В этот мо­мент микрофончик за ухом сообщил, что пришло время рекламного блока.

– Сильно сказано, – произнес он в камеру. – А сейчас реклама. Мы вернемся через пару минут, оста­вайтесь с нами. – Камеру выключили. Он посмотрел на Викторию. – Я бы хотел сделать с вами второй эпизод. Продолжить тему. Как вы?

– Я думаю, что сделала достаточно, чтобы ослож­нить свою жизнь, – проговорила она и открепила мик­рофон. Затем вышла из студии.

Оказавшись на улице, Виктория села в машину и поехала по набережной реки Делавэр в сторону аллеи Джона Фитча, направляясь на север. Не отдавая себе в этом отчета, Виктория ехала к родителям в Уоллингфорд, штат Коннектикут. Она знала, что эта передача положит конец ее карьере в Управлении окружного прокурора. Она вела машину., а по ее щекам текли слезы. Силы воли хватило, чтобы избежать нервного срыва, но слезы оста­новить она не могла.

Виктория Харт изо всех сил вцепилась в руль и мча­лась к дому своей матери.

Глава 8

ТЕЛЕВИЗИОННАЯ ПЕРЕДАЧА

Фотографии оказались даже ужаснее, чем можно было предположить. Они были сделаны перед операцией; он лежал без сознания, весь в крови, распухший, челюсть сломана, два передних зуба отсутствовали. Бино пришлось даже вынуть платок и промокнуть выступивший на лбу холодный пот.

– А что, Родж, он действительно тогда меня здорово отделал, – сказал он, закончив изучать сделанные в боль­нице снимки.

Бумаги Виктории Харт были просмотрены уже дважды, но с нулевым результатом. Вся эта махинация Амп Хейвуд – Седрик О'Нил – Мартин Кушбери дала очень мало. Разве что только удалось оз­накомиться с этими жуткими фотографиями, от про­смотра которых скручивало живот и возникал отврати­тельный беспричинный страх. Бино ознакомился с ее предполагаемой стратегией на суде, от которой тоже пользы было мало. Заявление, которым Виктория на­меревалась открыть процесс, было написано, как ему показалось, изобретательно, с изрядной долей драма­тизма, только уж больно пафосно. «На автостоянке «Кантри-клуба» в Гринборо произошло не просто из­биение человека, – собиралась сказать в суде Викто­рия Харт. – При этом были дьявольским образом на­рушены границы того, что присуще человеку. Совер­шено то, на что накладывается категорический императив. Весьма недурно. Она понятия не имела, кто такой Бино, и заранее приписывала ему порядочность и законопослушание. Он прочел вступительную речь проку­рора дважды и не обнаружил ничего, кроме нескольких симпатичных метафор и трех грамматических ошибок. Никаких фактов о преступной деятельности Джозефа и Томми. Но, затевая против братьев Рина Большую афе­ру, Бино отчаянно нуждался в информации. Причем ис­черпывающей. В этих бумагах, которые он заполучил у Виктории Харт, ее было очень мало. Надо же, замах­нулся на главный приз в «Большом шлеме» и в первом же сете проиграл!

Плут Роджер перевернулся во сне на бок, негромко зарычал, гавкнул, а затем засучил лапами. Лежащий в ногах кровати терьер, видимо, переживал сейчас какое-то собачье приключение. Телевизор в комнате работал, но Бино не обращал на него особого внимания, пока вдруг на экране не мелькнуло лицо Виктории Харт. Он соскочил с кровати и устремился к телевизору, чтобы прибавить звук. Пес недовольно поднял голову. Бино успел захватить основную часть интервью, где Виктория Харт сначала наступила на яйца Гилу Гри­ну, а затем повернулась в камеру и пообещала достать Джо Рина.

Бино переждал блок рекламы, затем передача ново­стей продолжилась. За столом ведущего сидели Тед Келендер в голубом блейзере и его напарница, рыжеволо­сая Шелли Септембер.

– Вот это интервью, Тед! – произнесла она, взмах­нув крашеной гривой.

– Да, Шелли. Мы попросили прокомментировать это Гила Грина, и он, в частности, сказал, что позицию мисс Харт Управление окружного прокурора не поддер­живает. Что подобное резкое заявление, возможно, связано с обидой, потому что ее недавно отстранили от долж­ности. Официальное заявление будет сделано завтра.

– Очень странное завершение этой очень странной саги, – шутливо изумилась Шелли, а затем продолжила чтение новостей.

Бино убавил звук и посмотрел на Роджера.

– Какого хрена она это сделала… напала на тако­го монстра? Сама же себе накликает смерть, больше ничего.

Роджер не ответил. Тогда Бино встал и прошел в ван­ную комнату, чтобы ополоснуть лицо. Затем собрал свои парфюмерные причиндалы, перенес в спальню, полез под кровать и вытащил парусиновую сумку. Внутри лежала двенадцатилитровая банка для солений с герметичной крышкой. Сквозь стекло были видны свернутые в руло­ны сотенные купюры. Несколько секунд он скептически обозревал живописный натюрморт из своих денег.

– Ты думаешь, Родж, нам этого хватит? Нет, дружок, то, на что я замахнулся, требует гораздо большего. – Пес зевнул. – Так что необходимо заставить Вики Харт рас­сказать нам, где прячут свои денежки Томми и Джо. И добраться до этой женщины нам нужно раньше,

чем это сделают братья Рина.

Он продолжил собирать вещи. Теперь неплохо было бы послушать голос Гила Грина. Он сегодня появлялся на экране телевизора уже раза три или четыре. Бино при­бавил звук и начал переключать каналы в поисках ок­ружного прокурора, который не переставал комменти­ровать факт прекращения важного уголовного дела. На­конец он был обнаружен на втором канале. Передавали интервью, записанное в управлении сразу же после того, как обвинение выбросило белый флаг.

– Конечно… это было абсолютно ожидаемо, после того как исчезла свидетельница. К тому же мисс Харт в ходе расследования совершила ряд серьезных ошибок, которые мы собираемся внимательно изучить.

Бино прислушался к интонациям речи Гила Грина, мягким, без напряжения, и повернулся к Роджеру.

– Конечно… это было абсолютно ожидаемо, после того как исчезла свидетельница. К тому же мисс Харт в ходе расследования совершила ряд серьезных ошибок, которые мы собираемся внимательно изучить. – Даже мимика Бино была очень похожа на мимику Гила Гри­на, а сдавленный голос и подавно. Причем это удалось с первой попытки. Бино подумал, что, наверное, следует взять чуть выше. Продекламировал еще несколько раз. Наконец Роджер гавкнул.

– Ты считаешь, этого достаточно? – спросил Бино. – Ладно, давай попробуем.

Он двинулся к телефонной книге, нашел Управле­ние окружного прокурора и набрал номер. Ответил ком­мутатор, Бино назвал добавочный Виктории Харт. Пос­ле нескольких гудков разъединился и позвонил в прием­ную в надежде, что она еще не закрылась.

– Привет, кто это? – спросил он мягким, бескон­фликтным, пассивно-агрессивным голосом Гила Грина.

– Донна, – ответила секретарша, ведающая приемом посетителей. – Это вы, мистер Грин?

– Да, Донна, это Гилберт. Боюсь, что я оставил в кабинете свою записную книжку, а мне нужно срочно связаться с Викторией. Прошу вас, продиктуйте мне ее домашний телефон и адрес.

– Но, мистер Грин, – сказала Донна, полная жела­ния угодить начальству, – я не думаю, что она сейчас дома.

– А где же, как по-вашему?

– Скорее всего у родителей в Уоллингфорде, Кон­нектикут. У меня нет номера их телефона, но он навер­няка есть в справочнике.

– А её отец?.. – Бино позволил вопросу театрально повиснуть в воздухе. Ему нравилось это представление. «А что, – подумал он, – иногда я мог бы дать фору даже самому Дейна Карви»[19].

– Ее отец Харри Харт. Харри и Элизабет Харт.

– Очень по-американски, – покровительственно произнес он и положил трубку, даже не попрощавшись.

Через несколько минут у него был номер телефона родителей Виктории. Он набрал его, но никто не отве­тил. Позвонил снова в семь десять, затем в семь сорок и восемь вечера, но у Хартов по-прежнему никто не отвечал.

«Возможно, они поехали куда-нибудь поужинать, – подумал Бино, – а возможно, я уже опоздал».

В аэропорту Уоллингфорда, штат Коннектикут, рес­торан размещался на девятом терминале гражданских авиалиний. Окна, разумеется, выходили на взлетно-по­садочную полосу.

Харри и Элизабет Харт с серьезными лицами слуша­ли рассказ дочери.

Харри, бывший крупный чиновник страховой ком­пании, с румяным лицом и седыми, прежде белокурыми волосами, после ухода на пенсию начал носить вышедшие из моды пиджаки из легкой ткани в полоску и бе­лые льняные брюки, которые, по мнению Виктории, лет десять назад ни за что бы не надел. Харри очень гордил­ся свой дочерью. Считал ее самым замечательным чело­веком в мире.

Элизабет Харт сидела в инвалидной коляске, при­двинутой к столу. Держала под скатертью руку дочери. У самой руки были худые и все в венах. Правая сторо­на лица слегка распухла – последствия последнего инсульта, когда ее парализовало. Однако голова у Элиза­бет Харт по-прежнему была ясной, хотя говорила она невнятно, потому что и прежде глотала звуки на техас­ский манер, а теперь и подавно. Тяжело было для Вик­тории видеть маму в таком состоянии. Ведь она всегда была такой живой, красивой. Мама постоянно угова­ривала стремящуюся к победам Викторию, особенно в юности, не давить так на газ, притормозить и хотя бы немного повеселиться. Это была героическая, однако бесполезная борьба.

– Я полагаю, теперь это уже передали в эфир. Слава Богу, у вас здесь, в Коннектикуте, станция «Трентон-ТВ» не вещает, – сказала Виктория и замолкла, ожидая, пока официант уберет тарелки.

– Виктория, – сказал отец, – ты все сделала пра­вильно. Поступила так, как подсказало сердце. Из твое­го рассказа я понял, что Гил Грин плохой начальник. – Харри Харт был экспертом по бизнесу и больше двадцати лет проработал в Пенсильванской компании страхо­вания жизни на взаимных началах.

– Но, 'арри, он' там раб'т'ла п'чти пять л'т, – не­разборчиво произнесла мать. – Куда он' пойдет? – Мама, как обычно, ухватила самую суть проблемы. Куда дочь пойдет практиковать как юрист после всего этого?

– Ну поживет здесь некоторое время, пока буря утихнет. – Отца понесло. – Займется частной практикой. Я знал многих, которые бросили работу в сходных обстоятельствах. Недвижимость, деловые кон­тракты – кругом полно такой работы.

– Но, папа, я прокурор по уголовным делам. – Прежде чем продолжить, она немного помолчала. – И у меня еще одна проблема…

Оба с тревогой ждали, что она скажет.

– Я… может быть… – Виктория опустила глаза. – Понимаете, я не могу просто так это оставить. Нужно вывести убийц Кэрол на чистую воду. Доказать их вину.

– Пусть этим занимается полиция, – твердо произ­нес Харри. Элизабет же под столом еще сильнее сжала ее руку.

– Но, папа, они на это не способны. К тому же Джо­зеф Рина очень хитрый и изворотливый. Я думаю, един­ственная ошибка, какую он когда-либо совершил, – это избиение Джона Доу[20], или как его там, клюшкой для гольфа в присутствии свидетельницы. Мне нужно как-то добраться до Рина. Полицейское расследование этого сделать не сможет, у них слишком много правил, огра­ничивающих свободу действий, плюс препятствия дока­зательного и процессуального характера. Таким спосо­бом до него никогда не доберешься. Мне нужно приду­мать что-то еще, что-нибудь… – Она замолкла, пытаясь найти нужное слово, затем вдруг вспомнила свое про­звище. – Что-нибудь хитрое.

– Я этого не слышал, – сказал отец. – Если Джо Рина такой, как ты описала, а я уверен, что он именно такой, то тебе ни в коем случае не следует с ним связы­ваться. Меня начинает трясти лишь от одной мысли, что ты подвергаешь себя такой опасности. Этим должно за­ниматься государство, а не ты.

Она посмотрела на отца и молча кивнула.

По пути из ресторана зазвонил ее сотовый телефон. Отец в это время покатил коляску мамы в раздевалку.

– Ты действительно вспугнула мух с помойки, – сказал Дэвид Франфурктер.

– Что, начальство в ярости? – спросила она тихо.

– Ага. Слушай, я хочу сообщить тебе кое-что интересное, это касается Бино Бейтса. То, что мне удалось добыть в файлах Национального центра информации о преступности.

– Теперь это уже не имеет значения, но все равнодавай, послушаю.

– Его отца звали Джейкоб Бейтс. Родственников це­лая куча. Около трех тысяч. В подавляющем большин­стве жулики. Семейство Бейтс, как говорится, широко известно в узких кругах. По ним даже в Информцентре есть особый раздел – все сведения за последние шесть лет, кого за что арестовывали и прочее. Если хочешь, могу заказать материал, но он будет размером с теле­фонный справочник.

– Не нужно. Может быть, позднее, но не сейчас. Это все?

– Нет, основная причина моего звонка в другом. – Он сделал паузу, чтобы подчеркнуть эффект. – Девичья фамилия матери Бино Бейтса – Сесник.

– Что? – изумилась она. Причем очень громко. Так, что отец с матерью обернулись.

– Кэрол Сесник – его родственница, – закончил Дэвид.

– Ты думаешь, кража документов как-то связана с же­ланием Бейтса отомстить Джо Рина за убийство Кэрол?

– Хм, конечно, он украл их не ради того, чтобы про­сто попрактиковаться, – ответил Дэвид. – Кстати, се­мья Сесник тоже в компьютере. Они американские цыгане. Работают на Среднем Западе, большей частью кар­манные воры, некоторые промышляют гаданием на картах таро и по руке.

– Боже!.. – Это, пожалуй, единственное, что могла сейчас сказать Виктория.

– Я получил фотографии Бино Бейтса. Маленькие, С документов, и те, что в досье. Если хочешь, передам их по факсу на адрес твоих родителей.

– Да. – Она продиктовала ему номер, затем увиде­ла, что к ней приближается отец с коляской, в которой сидела мать.

– Готова? – спросил он.

– Сейчас, папа, – ответила она, и он покатил инва­лидную коляску на выход, где передал служащему парковочный билет.

– Послушай, Вики, – продолжил Дэвид, – я тут обменялся мнениями кое с кем. Бестолково как-то по­лучилось. Я имею в виду эту выходку у Теда Келендера. Храбро, конечно, но, по-моему, не очень умно.

– Я знаю… И теперь уже жалею. Не смогла с собой справиться. Согласна, что глупо, но дело сделано.

– Виктория, не давай этим говнюкам выгнать тебя. Они хотят продавать правосудие оптом и в розницу. Ты одна из немногих, кто им препятствует.

– Спасибо, Дэвид, Не беспокойся, я не сдаюсь, – соврала она.

Они оба знали, что вернуться Гил Грин ей никогда не позволит.

В этот же вечер Джо Рина что-то праздновал в Бар­хатной гостиной фешенебельного ресторана «Трентон-Хаус». За столом сидели: его невеста Стейси Ди Мантия, ее отец Пол, а также Томми и его шлюха, которой он заплатил пятьсот долларов, чтобы она составила ему ком­панию. Французский обеденный зал назывался «La. Reserve»[21]. Официанта звали Жиро Ле Мусан, шлюху – Каллиопа Лав. Она громко смеялась и называла Томми «самым лучшим жокеем, который когда-либо на ней ез­дил». Джо уже начинала сердить ее вульгарность, и он собирался что-то сказать по этому поводу, но прибли­зился метрдотель и прошептал на ухо, что его просят к телефону. Он взял трубку в холле. Звонил Джералд Коэн.

– Просто подумал, что тебе следует знать. Сегодня в вечерней программе Теда Келендера тебя обвинили в убийстве свидетельницы и двух копов.

– Но, Джерри, во-первых, у них нет никаких дока­зательств, а во-вторых, кто этот дурак, который решился на такое?

– – Хитрая Вики. У меня есть запись этой передачи. Я высылаю ее тебе.

– Но она не такая дура, – сказал Джо. – Значит, это ей зачем-то понадобилось.

После ужина Томми и Джо прошли в кабинет управ­ляющего рестораном «Трентон-Хаус» просмотреть запись. По окончании Томми вскипел от злости.

– Чертова сука! Когда она уймется? Я прикончу эту падаль.

– Сейчас же успокойся и перестань скверносло­вить, – проговорил Джо ровным голосом, Затем забро­сил ноги в изящных мокасинах на край стола и уставился на свои светло-коричневые шелковые носки из Гон­конга стоимостью шестьдесят долларов. – Сейчас мы ничего предпринимать не будем. Ты уловил это, Томми?

– Джо, – взмолился Томми, – ведь несчастный слу­чай может произойти с любым. Идет себе человек как ни в чем не бывало, и на него падает, например, сейф… или вот – машина, полная какого-то дерьма, вдруг на­езжает, и трах – получается салат из авокадо.

– Ты ничего не будешь делать. Успокойся, ладно? Я что-нибудь придумаю… мы позаботимся об этом, когда придет время.

Томми считал, что самое подходящее время – это сейчас, но возражать не стал. Они поднялись.

Джо вынул кассету из магнитофона и повернулся к стар­шему брату:

– Теперь о другом, Томми. Эта копилка спермы, которую ты привел с собой… нельзя ли сделать так, что­бы она заткнулась?

Томми посмотрел на красавца брата. Иногда Джо дей­ствовал ему на нервы. Своим великолепным видом, ма­нерами, итальянскими костюмами. С тех пор как ему исполнилось тринадцать лет, единственное, что должен был сделать Джо, – это просто поманить девушку паль­цем. Томми подавил злость. Он знал, что младший брат босс. Так было установлено, когда они были еще подрост­ками, и Томми не собирался сейчас менять порядок ве­щей. Но бывали моменты, когда Джо его по-настоящему злил.

Было только девять вечера, но Виктория чувствова­ла себя уже совершенно измотанной. Она полагала, что это от душевных страданий, от того, что произошло в последние два дня, и радовалась возвращению домой, в свою спальню. Надев старую фланелевую пижаму, в ко­торой спала еще до поступления в колледж, она на миг остановилась у фотографии команды поддержки на ста­дионе. Девятый класс. Она была капитаном команды. Шагала впереди с жезлом в руке, на свитере – большая белая буква W. Единственная на фото, кто не улыбается. Виктория обвела глазами комнату. Здесь она не позво­ляла себе ни минуты безделья. Упорно училась, не под­давалась никаким искушениям, всегда хотела быть толь­ко лучшей. Она попыталась вспомнить хотя бы один момент, который можно было бы назвать приятным, ве­селым. Нет, эта комната не вызывала никаких веселых воспоминаний. Просто рабочее место.

Мама выбрала для нее белые с голубым обои, на ко­торых были изображены танцовщицы, застывшие в различных позах. Они крутились, подняв руки

над головой, выполняя безукоризненные пируэты и па. Виктория вспомнила себя девочкой, когда она, лежа в постели, разглядывала танцовщиц на стене и размышля­ла о том, каково это танцевать вот так, свободно, за­быться во вращении, и никаких забот, страхов и выпуск­ных экзаменов. Она не могла себе этого представить. Вся ее жизнь состояла из сроков предоставления того, сего, пятого, десятого. Она была постоянно что-то должна и никогда не могла оторвать глаз от финишной ленточ­ки. Ни тогда, ни сейчас. «Откуда у меня это, – удивля­лась Виктория, – и какую цену пришлось заплатить?» Родители все время пытались найти для нее какое-ни­будь увлечение помимо учебы. Не важно какое. Но она тут же обязательно ставила перед собой цель и добива­лась ее. Занялась теннисом – и дошла до полуфинала молодежной лиги; стала капитаном команды поддержки болельщиков – и ее команда победила в чемпионате шта­та. Чем бы она ни занималась, все было четко спланиро­вано и исполнено.

Для такой красивой девушки, добивающейся всего упорным трудом, профессия юриста подходила как нельзя лучше. Она поступила в Дартмутский университет и была первой на курсе. По окончании получила несколько пред­ложений работы в престижных адвокатских конторах, ко­торые отвергла, предпочтя Управление окружного про­курора, чтобы пройти там боевую закалку. Ее прозвали Хитрая Вики, но она считала, что «хитрая» определение неточное. Гораздо лучше подошло бы «упорная». Если Виктория была уверена, что подозреваемый виновен, она не сдавалась, пока окончательно его не дожимала. Когда судья отклонял какие-то признания или свидетельства, искала другие ходы. Она могла исследовать материалы дела, изучать и копать до рези в глазах. Часто использо­вала» в работе нетрадиционные методы. И вот теперь, ког­да ей уже тридцать пять, все пошло насмарку из за невысокого кудрявого бандита, который ходит

на цыпочках. Виктория не могла понять, как это про­изошло, что дорога, которую она выбирала с такой тща­тельностью, ровная и вымощенная, могла привести к катастрофе.

Она услышала, как на первом этаже закрылась дверь небольшого лифта. Отец установил его два года назад, после первого маминого инсульта. Лифт загудел, и через несколько секунд кабина остановилась наверху. Затем она услышала за дверью голос мамы:

– 'иктория…

– Да, мам.

– Я м'гу в'йти?

– Конечно. – Она поднялась с постели и включила свет. Мама въехала, после чего установила на коляске тормозные стопоры.

– Детка, я не б'ду г'во'ить, п'чти это. – Мама про­тянула Виктории лист бумаги, исписанный ее дрожащим, но все же разборчивым почерком.

Виктория прочла вслух:

– «У каждого своя судьба, и порой бывает так, что только ты одна во всем мире знаешь, как тебе следует поступить в том или ином случае. Долго жить – это пре­красно… и я желаю тебе долгой жизни, потому что люб­лю тебя, но если ты будешь вынуждена принимать те или иные решения, совершать те или иные поступки под давлением других, тогда такой жизнью жить не стоит».

Они молча сидели, глядя друг на друга. Мать прихо­дила в эту комнату, чтобы помочь ей, наверное, тысячи раз. Сидела вот так же терпеливо, помогая ей с уроками, помогая разобраться в жизни.

Виктория рванулась к матери и крепко обняла.

– Как же мне повезло с родителями!

– Это нам 'овезло, – ответила мать.

В этот момент внизу зазвонил телефон. Виктория даже не обратила на это внимания. Но послы­шался голос отца, он звал ее. Она спустилась в холл к телефону, который стоял на столике, изготовлен­ном во французском провинциальном стиле[22].

– Алло…

– Это Мартин Кушбери. Надеюсь, пятен не оста­лось? Не должно, потому что апельсиновый сок вообще-то следов не оставляет.

– Что вам надо? – спросила она сердито.

– Вики, вы разворошили метлой гнездо сицилий­ских негодяев.

– Мне нужно, чтобы вы вернули мои папки.

– Не уверен, что следовало так прикладывать Джо Рина по телевизору, но вообще представление было от­личное. И Гилу Грину тоже давно пришло время удалить миндалины.

– Я требую, чтобы вы прислали назад мои папки. Для вас там нет ничего полезного. Все. И ни о чем дру­гом разговоры вести с вами я не желаю.

– К чему такая категоричность? Я бы, напротив, предложил встретиться где-нибудь и немного поговорить о братьях Рина.

– Встречаться мы не будем. Вас разыскивает ФБР. И мне не хочется добавлять к списку проколов, которые я допустила на этой неделе, еще и укрывательство лица, скры­вающегося от правосудия, а может быть, даже и соучастие.

– Как вы сказали, ФБР? – Он спросил это тоном, как будто никогда не слышал такого названия.

– Для умного человека вы поступили довольно неук­люже. Оставили на столе свой бокал из-под апельсинового сока. А там отпечатки пальцев. Знаете, когда принтер на­чал распечатку вашего досье, то не хватило бумаги.

– Да, я человек деятельный, – произнес он без на­мека на иронию.

– Ладно вам дурачиться! Мне также известно, что Кэрол Сесник ваша родственница. По этой причине я не собираюсь поддерживать с вами никаких контактов. Потому что после встречи можно отправиться в след­ственную тюрьму под конвоем ФБР.

– Но, Вики, вы вполне можете мне доверять, На­сколько я понял, мы оба желаем одного и того же.

– Пришлите мои папки. Адрес указан на конверте. И больше не звоните. – Она положила трубку, подняла глаза и увидела, что отец стоит в холле, На лице вопросительное выражение, в руке факс от Дэвида Франфурктера.

– Это было в аппарате, – сказал он, протягивая ей.

Виктория быстро просмотрела распечатку материа­лов Национального центра информации о преступности с фотографией Бино. Здесь он был с черными волосами и без усов. Посвящать в это родителей не хотелось. Она молча расцеловала их обоих, затем вернулась к себе, за­бралась в постель и натянула одеяло до подбородка. В ее голове вихрем проносились мысли. «Что же собой представляет этот Бино Бейтс? И насколько он был близок с Кэрол? Просто невероятно, она совершенно не похожа на цыганку, обманывающую обывателей. И мне ничего не рассказала. Почему? Неужели меня просто взяли и обвели вокруг пальца?»

Неожиданно Викторию осенило. Она поднялась с постели, подошла к столу и, включив лампу, внимательно вгляделась в фотографию Бино Бейтса, пытаясь вспом­нить, как выглядел Фрэнк Лемей на фото, сделанных в больнице. Неужели Бино Бейтс и Фрэнк Лемей – одно и то же лицо? Трудно сказать. Внешность человека, до­ставленного в больницу, была обезображена побоями. И все же… возраста они примерно одного, и цвет волос схожий… Она двинулась обратно к постели и снова за­лезла под одеяло.

«Что бы все это могло значить? – размышляла она. – Но если Бино – это Фрэнк, то не такое уж большое совпа­дение, что его кузина Кэрол оказалась на авто­стоянке «Кантри-клуба» и стала свидетельницей

избиения. А может быть, она солгала? Одурачила меня, все выдумав, и собиралась лгать в суде, потому что зна­ла, что жизни Бино угрожает опасность? Неужели я настолько неверно оценила ситуацию?»

Полная луна, висящая низко над горизонтом, посы­лала в открытое окно холодный серебристый свет. Вик­тория смотрела на двумерных танцовщиц на обоях, с упоением вращающихся в изящном танце. Вот и ее груст­ные мысли тоже сейчас вращались без всякого толка.

Глава 9

ИСТОЧНИК ИНФОРМАЦИИ

Обратно в Трентон Виктория отправилась вечером в воскресенье. Первым делом она позвонила в Управле­ние окружного прокурора – сказать, что берет отпуск за свой счет. В понедельник утром она собиралась подольше поспать, но проснулась в шесть утра, как всегда. Приня­ла душ. Волосы сушить не стала, а просто насухо вытер­ла. Потом надела джинсы с футболкой и отправилась завтракать, прихватив с собой темно-синюю куртку.

В девять утра она вошла в Бромли-парк и села на скамейку. Рядом порхали птички, отщипывая кусочки сандвича из мусорной урны. Что делать дальше, Викто­рия не знала. Нужно доказать причастность братьев Рина к убийству Кэрол, Тони и Бобби. Но как? У нее был достаточно солидный опыт в судебных разбирательствах, но уголовными расследованиями она никогда не зани­малась. Одно время Виктория приятельствовала с Рубе­ном Диксоном, детективом из отдела по расследованию убийств. Сейчас он на пенсии. Может быть, поговорить с ним? Рубен был человек хороший и специалист опыт­ный, методичный, глубоко копать не боялся, но, к сожалению, пожилой и с артритом. Когда они

виделись в последний раз, он едва ходил. На ее счете в банке лежали несколько тысяч долларов, которые она могла заплатить ему за работу. Виктория начала вспоми­нать, где у нее записан его домашний телефон, и уже собиралась уходить из парка, как вдруг к ней подбежал и сел напротив небольшой терьер.

– Привет, малыш, – сказала она, и он тут же прыг­нул к ней на колени и лизнул в подбородок. Она весело засмеялась и почесала его за ухом. Совершенно неожи­данно он схватил зубами ее сумочку, спрыгнул с коленей и побежал по дорожке. – Куда же ты? Остановись! – глупо закричала она. Затем вскочила и побежала за ним. Пес влетел в женский туалет, она туда же и захлопнула дверь, чтобы он не смог выбежать. Терьер скрылся в ка­бинке, но через пару секунд выскочил оттуда и уронил сумочку к ее ногам.

– Ты плохой пес, – укоризненно произнесла Вик­тория. Она подняла сумочку, заглянула внутрь и обнару­жила, что исчез бумажник. – Ах ты, ско-ти-на! – набросилась она на пса. – Ничтожный воришка! Куда ты дел мой бумажник?

И тут из кабинки появился Бино Бейтс с бумажни­ком в руке и ее папками под мышкой.

– Он не самый ловкий вор-карманник в мире, но, сами понимаете, выхода у нас не было. Лезть к вам в дом мы как-то не решились. – Он сосчитал ее деньги. – Не так уж много вы носите с собой наличных.

– Знаете что?

– Не знаю.

– Большего засранца я еще в жизни не встречала.

– Комплимент принят. – Бино поклонился. – А теперь к делу. Мне нужна ваша помощь. Похоже, у нас общие интересы.

– Очень маловероятно, – проговорила она, думая, что сейчас он кажется совершенно другим чело­веком, чем тогда в ресторане. Тот был неуверенным и нервным, этот, наоборот, спокойный и наглый. Действительно превосходный актер. Виктория решила, что доверять ему нельзя ни на йоту.

– Вы с такой теплотой относились к Кэрол, я это почувствовал во время вашего выступления по телевиде­нию. Она была вам далеко не безразлична…

– Ладно вам вешать лапшу на уши, – прервала она его.

– А мне всегда казалось, что хороший юрист умеет хорошо слушать.

– А что слушать-то? Ваше смазанное медом дерьмо?

– Я намерен отомстить Джо и Томми Рина за убий­ство Кэрол. Но для этого мне нужна информация. Я ста­щил ваши папки, потому что думал, что у вас там есть нужные мне материалы, и промахнулся. Мне необходи­мо знать, где эти ребята зарыли свои сундуки.

– Что зарыли?

– Деньги. Мне нужно знать, каким бизнесом они занимаются, как действуют, кого и чего боятся, какие у них есть рычаги и где.

– Мне кажется, они боятся меня, – буркнула она.

– Не обижайтесь, Вики, но вас они не боятся. Свой шанс выстрелить вы использовали. И промазали. Теперь моя очередь. Я намерен достать этих двух мерзавцев. И единственное, что мне нужно от вас, это час, ну, может быть, два обстоятельной беседы.

– И как же вы намереваетесь добраться до Томми и Джо Рина? – спросила она, начиная проявлять слабый интерес.

– Я заставлю Томми свидетельствовать на суде против Джо, рассказать об убийстве в «Трентонской башне».

– Вы рехнулись.

– Неужели? – Бино улыбнулся.

– Ага, рехнулись. Томми и Джо братья. Томми считает, что его младший брат святой. Он преклоняется перед ним с шестого класса и никогда не станет свидетельствовать против. Даже не надейтесь.

– Я не думаю, что их отношения были когда-либо подвергнуты настоящему испытанию.

– И вы собираетесь их испытать? – Она не сомне­валась, что напрасно теряет с ним время. У этого чело­века за душой ничего нет, так что лучше попытать сча­стья со страдающим артритом зубром полицейского сыс­ка, который имеет большой опыт в расследовании убийств.

– Вы знаете, что общего у обычного лоха и главаря • бандитов? – спросил Бино.

– Что?

– Алчность. Не будь люди алчными, ни одно жуль­ничество провернуть было бы невозможно. Я собира­юсь бросить между этими двумя ротвейлерами несколь­ко фунтов парного мяса и посмотреть, что будет.

– Вы ведь Фрэнк Лемей, верно? – спросила она, резко меняя тему. – Это вас избил Джо Рина у «Кантри-клуба» в Гринборо.

– Да, – согласился он. – К сожалению, это был я.

– Если бы вы тогда не сбежали из больницы, а на­чали сотрудничать с полицией, Кэрол, возможно, сей­час была бы жива.

Он молча смотрел на нее некоторое время. А затем произнес слова, которые ее тронули:

– Мы могли бы это сделать вместе… ради Кэрол. Я любил ее, Виктория. Она была мне другом, единствен­ным в мире.

Его глаза сделались такими печальными, что Викто­рия безоговорочно поверила: да, Бино Бейтс действи­тельно был глубоко привязан к Кэрол.

– Я заставлю Томми свидетельствовать против Джо, – продолжил он так решительно, что у нее в голове даже на мгновение мелькнула мысль: а может, он и в самом деле способен на это? – Все, что мне нужно, Вики, это информация. Хотя бы немного.

– Но с какой стати я должна вам помогать? – спро­сила она. – Вы в бегах. Если меня уличат в сотрудниче­стве с вами, то наверняка лишат лицензии на юридиче­скую практику или вообще посадят в тюрьму.

– Это плата за возврат вот этого, – сказал он, про­тягивая папки.

– А вот здесь вам не повезло, приятель. Мне они больше не требуются… это дело закрыто.

– Не требуются – значит не требуются. Но мы оба виноваты перед Кэрол. Конечно, в первую очередь это случилось из-за меня, но и вы тоже постарались. Вер­нее, не постарались, потому что организовали ее безо­пасность из рук вон плохо. Так что мы перед ней в долгу. И я, и вы.

Она молчала, в голове вертелись одни вопросы, без ответов. Как танцовщицы на стенах спальни.

– Вы же читали мое досье, – продолжил он. – Значит, должны знать, что я не какой-то там профан, когда речь идет о подобного рода делах. Я берусь направить этих акул друг против друга, но мне нужна информация. Не зная диспозиции, затевать большую игру нельзя. Для уничтожения этих убийц мне нужна ясная картина их положения. Прежде всего финансового.

Они стояли у раковин. Молчали. В туалете стоял за­пах мочи, смешанный с дезинфицирующими средства­ми. Наконец Плут Роджер разрядил напряжение; его рез­кий лай ударил им по барабанным перепонкам.

– Ну, к примеру, помогу я вам, и что дальше? – спросила она.

– Дальше? Вы получите удовлетворение от созна­ния, что помогли сломать двух бандитов и тем самым отомстили за Кэрол.

Виктория задумчиво посмотрела на Бино Бейтса, затем опустила глаза на пса, который сидел у ее ног, виляя хвостом, как будто ждал поощрения за то, что стащил сумочку.

– Одного удовлетворения недостаточно, – наконец сказала она. – Я хочу принимать участие в операции против этих мафиози.

Такой оборот дела оказался для Бино совершенно неожиданным.

– Но это же мошенничество, Виктория! А вы про­курор. Две совершенно разные профессии, два совер­шенно разных подхода. То, что приемлемо для проку­рора, катастрофа для жулика, и наоборот. В мошенни­честве ведь как… чтобы дело двигалось вперед, нужно вцепиться в него обеими руками, увеличивать умень­шая, умножать деля. Вы никогда не сможете с этим справиться.

– Не вам судить, справлюсь я или нет. Но в одном вы правы – я действительно много знаю о братьях Рина. Очень много. Мне детально известно, какой у них бизнес, на что направлены их интересы, с кем они кооперируются, кто их любовницы… короче, все. Вы тоже хотите это знать? Тогда придется выполнить мое условие.

– Это невозможно, – медленно произнес он.

– В таком случае ничего не получится, – сказала она. – А эти папки можете выбросить в мусорную урну. Любую, какая вам понравится.

Они молча постояли в тускло освещенном туалете еще пару минут. Наконец она повернулась, чтобы уйти.

– Ладно, – сказал он, – я включу вас в команду, но вы будете на заднем плане. Как источник информации, не больше.

– Идите вы знаете куда, – проговорила она серди­то. – Сами полезли ко мне, пролили апельсиновый сок на мой лучший костюм, украли папки с делами, выдава­ли себя черт знает за кого, от Ампа Хейвуда до Мартина Кушбери… Господи, да у вас личин больше, чем у Сибил[23]. Нет, к черту! Я совершенно искренне симпатизировала Кэрол, она была моей приятельницей. И вам придется принять меня в игру, потому что я нуж­на. Дальнейшие переговоры мы будем вести только в том случае, если договоримся об этом.

– Но, Вики, это же не зал судебных заседаний. Здесь нет правил. Нет правовых положений, на которые мож­но сослаться, никаких ходатайств, контрпредложений, нет судьи, который все рассудит по справедливости.

– Да или нет? – потребовала она ответа.

Бино увидел в ее глазах огонь. Она стояла напротив, такая непокорная, дерзкая и красивая. Он не знал, ка­кое из этих качеств заставило его принять решение.

– Встречаемся завтра в восемь утра у «Мотеля но­мер шесть». Но учтите, если хотя бы раз случится так, что мне что-нибудь понадобится, а вы будете пустая, не сможете мне предоставить нужную информацию, я ос­тавлю вас на обочине.

– Давайте попробуем, – сказала она. Бино двинулся мимо нее к выходу.

– Эй, – крикнула она ему вслед, он обернулся. – Вы что, так и не вернете мне бумажник?

Бино раздраженно сунул ей бумажник, а папки с до­кументами кинул в урну рядом с раковинами. Если надо, она их вытащит. Выйдя за дверь, он свистнул Плуту Род­жеру, но терьер не появился. Он снова вошел в туалет и обнаружил, что пес сидит перед Викторией Харт и смот­рит на нее как на Пресвятую Деву Марию.

– Пошли, Роджер. Ты обслюнявишь ее завтра. Пес неохотно последовал за ним.

– Вот засранец, – сказала Виктория и тоже вышла, даже не взглянув на папки в урне, которые совсем не­давно были ей так дороги.

Глава 10

ДЖОН БУМАЖНЫЙ ВОРОТНИЧОК

Они стояли у «Мотеля номер шесть» в пригороде Трентона, где жил Бино. Ярко светило утреннее солныш­ко. Из-под ржавых «понтиаков» и истрепанных пикапов капало масло, смешиваясь с росой.

– Мы поедем на вашей машине, – сказал он, по­смотрев на стоящий рядом с ней новенький белый, без единого пятнышка, «ниссан».

– Кто платит за все это? – спросила она, садясь за руль.

Бино поставил на заднее сиденье свои чемоданы и полотняную сумку, потом открыл переднюю дверь для Роджера.

– Едем в Атлантик-Сити, – сказал он, не отвечая на вопрос,

– Зачем? – терпеливо спросила она.

– Потому что там меня встречает Бумажный Ворот­ничок, – ответил он, приведя ее в еще большее недо­умение.

Виктория сердито фыркнула и тронула ма­шину, оставив позади захудалый мотель. Плут Роджер примостился рядом с ее бедром, положив мор­ду на лапы, после чего бросил на Бино удовлетворен­ный взгляд.

– Я хочу знать, как мы собираемся финансировать эту операцию и почему едем в Атлантик-Сити? Я бы хо­тела получить ответ, – сказала она, стараясь сохранять спокойствие.

Машина выехала на шоссе 295 и направилась на юг.

– В Атлантик-Сити живет мой дядя, Джон Бейтс, – сказал Бино. – Там же находится принадлежащий мне трейлер со всем необходимым в нашем деле реквизитом.

Он протянул руку на заднее сиденье, достал холщо­вую сумку и поставил себе на колени. Затем открыл и вытащил большую стеклянную банку для солений, пол­ную ассигнаций.

– Вот кое-какой начальный капитал. Могу спорить, что вы подумали, не добрался ли я до вашего счета в банке, использовав довольно тощую карту «Виза».

– Ну, для этого у вас руки коротки.

– Уже добрался. 596437672976, – процитировал по памяти Бино и широко улыбнулся. – Мораль сей басни такова: увидела приветливого пса – крепче держи су­мочку.

Она недовольно поджала губы.

– Впрочем, беспокоиться вам не о чем. Счет у вас скудноватый, едва хватит Роджеру на хороший обед. – Он похлопал по стеклянной банке: – Это все, что у меня осталось. Около пятидесяти двух тысяч с мело­чью. Когда я загремел в Рейфорд, фэбээровцы поста­рались, обчистили до нитки – у меня ведь был приго­вор с конфискацией, – но вот это пропустили. Конеч­но, таких денег явно недостаточно. Нам нужно утро­ить сумму.

– Вы хотите сказать, что для проведения операции

потребуется сто пятьдесят тысяч долларов? – Викторию шокировала величина этой цифры.

– Мы затеваем Большую аферу, а значит, нужно бу­дет подготовить и установить для Томми капкан на «ло­сином выпасе». Для чего придется купить тысячу галло­нов краски и создать липовую многопрофильную меж­дународную корпорацию с секретаршами, оборотным ка­питалом, компьютерами и прочим. Причем все должно быть подлинное. То есть для Томми и его бухгалтера вы­глядеть абсолютно надежно, чтобы у них ни на секунду не возникло сомнений. Для всего этого потребуются довольно серьезные инвестиции.

– И где же мы возьмем еще сто тысяч? – спросила она, на время оставляя в стороне недоумение по поводу «лосиного выпаса».

– Я думаю, будет замечательно, если наше предпри­ятие станут финансировать Томми и Джо. Они убили Кэрол. Обидели меня. Так что, я думаю, им придется выложить денежки.

– И как же вы этого добьетесь?

– За этим-то, Вики, мы как раз и едем.

– Я бы предпочла, чтобы вы называли меня Вик­тория.

– Вы правы. Конечно, Виктория подходит больше. А Вики уж больно вас простит, потому что не содержит той загадочности и романтизма, на которые вы вправе рассчитывать.

Виктория бросила на него холодный взгляд.

– Ладно вам, умник. И какова во всем этом моя роль? – Она включила сигнал поворота и переместилась на скоростную полосу.

– Томми и Джо Рина базируются в Атлантик-Сити. Эти двое братишек наварили кучу денег на наркотиках, ростовщичестве, проституции и тому подобном. Проблема состоит в том, что они не могут их потратить, не до­казав властям, откуда взялись денежки. Это означает, что у них должна существовать какая-то «прачеч­ная» для отмывки незаконно добытых капиталов.

И скорее всего не одна. Первый взнос я собираюсь по­лучить, ударив по «прачечной», потому что апеллиро­вать к закону они не станут, понимая, что их немедлен­но расколют. Это должен быть бизнес, который опери­рует наличными. Например, превосходной «прачечной» является казино, но в Неваде, Нью-Джерси и Луизиане лицензий на игорный бизнес этим двум парням не выда­дут, слишком уж они пахнут криминалом. Это означает, что братья Рина владеют сетью игровых автоматов, гара­жей для парковки или чем-то в этом роде, где можно показать большую прибыль, чем на самом деле, после чего заплатить налога на эту фиктивную прибыль и даль­ше распоряжаться остальными деньгами по своему усмотрению. Иначе нельзя. Дядя Сэм внимательно следит за уплатой налогов и, чуть что, сразу же возбуждает уго­ловное дело.

– Бино, не надо мне так подробно рассказывать. Я ведь не из деревни приехала.

Бино пропустил ее замечание мимо ушей.

– Теперь вы знаете, что я ищу, – сказал он. – В их досье есть что-нибудь похожее?

– Да, – ответила она и многозначительно посмот­рела на него.

Виктории не нравилась самоуверенность Бино, он слишком много о себе мнил. «По-видимому, – размышляла она, – мне придется провести с ним какое-то вре­мя, значит, нужно уменьшить его апломб».

– Так давайте же выкладывайте… или что, я должен опуститься на колени?

– Я думала, мошенники стараются быть обходитель­ными, – усмехнулась она. – А вы ведете себя просто грубо.

– Вы хотите, чтобы я начал вас умолять?

– Я хочу, чтобы вы перестали выступать так, как будто это ваше собственное шоу. Я не собираюсь слепо выполнять ваши указания и если задаю вопрос, ожидаю прямого ответа. Я не какая-нибудь танцов­щица, которую вы подобрали в занюханном баре, я про­курор с развитым аналитическим мышлением.

– Экс-прокурор, – возразил он. – И вот вам мой совет: никогда не занимайтесь саморекламой, это не очень эффективно. Всегда должен быть кто-то, кто спел бы за вас эту песню… работает много лучше.

– Определенная информация будет выдана только в том случае, если мне понравится то, что я услышу, – сказала она.

– Разворачивайтесь, – бросил он хмуро.

– Что?

– Так не пойдет. Видимо, я ошибся. Просто довези­те меня обратно до Трентона. Нужные мне сведения я найду в каком-нибудь другом месте.

– Вы шутите?

– Разверните машину. Решив связаться с вами, я совершил глупость, вторую по счету. Первая: мне не сле­довало садиться играть в карты с Джо Рина.

– Тогда я доставлю вас к копам. Расскажете им, как вы задумали одурачить братьев Рина.

– Я думал, вы действительно хорошо относились к Кэрол. Это же все задумано, чтобы отомстить за нее.

– Кэрол тут ни при чем. Я ее любила, а вот вам просто не доверяю. – Она продолжала ехать прямо, и он замолчал, надувшись, как ребенок. Плут Роджер пе­реводил взгляд с нее на него, как зритель на теннис­ном матче.

Это была ничья, но Виктория чувствовала, что этот сет выиграла.

Она дала ему остыть, а затем выдала то, что он просил.

– Томми и Джозеф Рина – теневые владельцы сети розничных ювелирных магазинов, которые называются «Кольца и бижутерия». – При этих словах Бино повернул голову. – «Кольца и бижутерия» – дочерная фирма компании «Драгоценные металлы», кото­рой также владеют братья Рина. Компания «Драгоценные металлы» скупает серебро, золото и платину для продажи ювелирам. Я сразу поняла, что это у них «пра­чечная», потому что компания «Драгоценные металлы» проводит коммерческие операции с золотом и серебром по всему миру, а фирма «Кольца и бижутерия» имеет свой магазин в Женеве, в Швейцарии. Эта страна, как вам, должно быть, известно, является конечным пунк­том обналичивания средств любой хорошо организован­ной «прачечной». Магазины «Кольца и бижутерия» име­ются также в таких городах, как Лас-Вегас, Рено и Ат­лантик-Сити. Это все крупные игорные центры.

– Наконец вы выдали мне кое-что посущественнее, чем просто позу.

– И как же вы собираетесь нанести удар этим юве­лирным магазинам? Купить лыжные маски и ворваться, размахивая пистолетами?

– Нет – нет, ковбойские методы мне не подходят. Если после моего нападения они очухаются раньше чем через двенадцать часов, я погорел.

– Так что же вы собираетесь делать? – спросила она.

– Сейчас что-нибудь придумаю, Вики. Я ведь толь­ко что об этом услышал. Дайте мне пару минут, хоро­шо? – Бино расслабился на сиденье и погрузился в размышления. Некоторое время они ехали молча. Она сделала разворот на скоростное шоссе, ведущее на Ат­лантик-Сити; начал моросить дождь. Дворники рабо­тали как метроном, соскребая с ветрового стекла ка­пельки тумана.

– Наконец-то, – произнес он спустя пятнадцать ми­нут, – допер. – Затем снова откинул голову, на спинку сиденья и закрыл глаза.

– Так что же мы будем делать? – спросила она.

– Продадим братьям Рина жемчужину, – ответил Бино, не открывая глаз.

Трейлерный парк «Надежный отдых» в пригороде Атлантик-Сити пребывал в запустении. И куда только смотрит министерство здравоохранения? Прямо перед въездом на обочине высились кучи гниющего мусора. Над смердящим месивом вели постоянные воздушные бои черные и зеленые мухи. Контора располагалась под лишенным листвы вязом. Виктория остановила «нис­сан», и Бино быстро нашел свой бело-голубой «виннебаго» 95-го года. Он стоял под засохшей вишней, рядом с бойлерной и электрощитовой. Под парусиновым чех­лом хранилось оборудование для «ремонта крыш». Бино уже давно не занимался крышами, но выбросить это барахло не решался, дорожа памятью, которая сидела глубоко в сердце. Для него «виннебаго» был домом, и он так и не смог продать его прошлым летом, хотя уже была даже прикреплена табличка «Продается», а отдал в пользование своему дяде Джону по прозвищу Бумаж­ный Воротничок, которому негде было жить. Они с женой Корой переживали трудные времена, после того как Джо прокололся на крупном мошенничестве в Хэмп­тоне в прошлом году и остался без единого цента да еще загремел на пятнадцать месяцев в тюрьму. Но беда, как говорится, не приходит одна. Сразу же после от­сидки Джо заболела Кора. Ей поставили страшный ди­агноз – рак поджелудочной железы. Джон об этом много не распространялся, но глубокая боль затаилась в его серых глазах. Копы продолжали наблюдать за Джоном довольно пристально, поэтому дом на колесах, кото­рый Бино одолжил своему дяде, пришелся как нельзя кстати. Полиция наконец отвязалась. Две недели назад Кора впала в кому, и ее положили в больницу. Когда Бино позвонил, Джон очень воодушевился, ему не тер­пелось снова взяться за дело – нужно было оплачивать счета за лечение Коры. Бино вычислил, что если операция пройдет, как он планировал, то денег хватит на все.

Как только они остановились рядом с «виннебаго», Бино потянулся и нажал на клаксон. Дверь дома на ко­лесах отворилась, и Виктория увидела красивого высо­кого седовласого мужчину лет примерно шестидесяти пяти, который уверенным шагом сошел по ступенькам и направился к ним. У него был вид корпоративного чи­новника высшего ранга, только одет он был в голубые джинсы и футболку. Бино вышел из машины и обнялся с Джоном. Затем представил Викторию:

– Джон, это Виктория Харт. В нашем предприятии она будет «люгером».

Виктория не знала, что такое «люгер» – во всяком случае, звучало совсем не лестно, – но решила пока ни­каких разговоров не заводить, а просто с улыбкой кивнула.

Джон пожал ей руку, внимательно глядя в глаза.

– Вы прокурор из Трентона, верно? Собирались вы­вести Кэрол для свидетельских показаний? – произнес он с небольшим, как ей показалось, упреком. Голос у него был глубокий и сочный.

– Мне очень жаль, – сказала она мягко. – Не по­лучилось. Я здесь именно поэтому.

Джон задумчиво кивнул, чуть прикрыв глаза, затем повернулся к Бино.

– У меня здесь возникла небольшая проблема. Этот паразит в конторе требует подогрева. Желает получить сотню долларов вперед. Если не получит, грозится выгнать меня отсюда. Я сказал ему, что ты заплатишь, но следи за ним, он жадный.

– Сейчас улажу. Потом мы отправимся в ювелир­ный магазин, который называется «Кольца и бижутерия».

Посмотри его в телефонной книге вон там, – сказал Бино, показав на телефонную будку у столиков для пикника. Затем вытащил сто долларов из бан­ки для солений и пошел в контору платить за стоянку трейлера.

Первая размолвка произошла вечером за ужином. Бино, Джон и Виктория довольно быстро нашли юве­лирный магазин, который размещался под одной крышей с казино «Балли», в здании отеля, башня которого возвышалась над городом как монумент дурному вкусу и торжеству электричества. Навес над подъездной дорож­кой мерцал огнями. Казино смотрело через Променад на темно-голубые волны Атлантики, а ювелирный мага­зин находился на втором этаже, над его основными залами, и большие стеклянные витрины с кольцами и брас­летами выходили на игровые столы. Виктории ювелир­ные изделия показались невероятно уродливыми – ка­кие-то неуклюжие, короткие и толстые, со слишком большим количеством бриллиантов. Пошло поблески­вая, они пытались привлечь внимание посетителей. Кон­куренцию в этом им составляли тоже посверкивающие, но еще и вращающиеся и позвякивающие игральные ав­томаты напротив. В одной витрине были выставлены мужские кольца на мизинец, к которым запросто можно было бы привязать лодку. Бино предложил поужинать в ресторане казино, и они заняли столик в глубине зала, там было сумрачно. Бино объяснил, что казино во всем мире оборудуются без часов и окон, чтобы игроки не замечали хода времени, которое в казино как бы оста­навливалось. Управляющие не хотели, чтобы проигры­вающие посматривали на часы. Зал назывался «Байсикел рум» в соответствии с картами «Байсикел», которые используются во всех казино. Лучшими блюдами в меню были стейки и пиво.

– Итак, Виктория, – произнес Бино после того, как подали еду, – теперь мне бы хотелось узнать об этих ребятах побольше.

– Что именно вас интересует?

– Любые теневые дела. Например, имеют ли братья Рина интересы в других банках, какие-то вклады и зай­мы? Нам нужно добраться до их больших денег.

Она внимательно посмотрела на племянника и дядю, а затем принялась пилить свой пережаренный стейк.

– Я думала, мы собираемся продать братьям Рина жемчужину, вы, кажется, так это назвали.

– Мы действительно будем продавать им жемчужи­ну, и добытые деньги пойдут на организацию игры. Суть же самой игры не в этом. Нам нужно залезть к ним в карманы как можно глубже. Мы должны расколоть этих мерзавцев на миллион долларов или больше, и сделать это так, чтобы они начали обвинять друг друга. Нам нужно расшевелить их. И еще – создать команду, привлечь достаточно большое количество людей.

– Вначале расскажите мне об этой жемчужине, – предложила она, пытаясь скрыть шок от размеров махи­нации, которую собирался провернуть Бино.

– Я вижу, она не очень-то и стремится нам по­мочь, – произнес Джон Бумажный Воротничок своим мягким баритоном.

– А чего ты ожидал? – спросил Бино. – Она же юрист.

– Да-да, я совсем об этом забыл, – отозвался Джон с нарочитой серьезностью.

– Вы что, собираетесь критиковать профессию юри­ста, вести по ней учебную стрельбу или все-таки расска­жете мне, что мы собираемся предпринять?

– Хорошо, – согласился Бино. – Суть дела такова: вы и я будем изображать любовников. Как вам нравится такой поворот сюжета? – Она никак не прореагировала, и он продолжил: – Я, Бабба Бадвайзер, из забытого Бо­гом городишка Локадошес, Техас. Вы, Фифа Шлюх, от­сюда, из этого города. Вам надлежит одеться в платье из синтетической эластичной ткани, которые носят шлюхи, и прилепиться ко мне, как мокрое исподнее. Вы будете громко смеяться (в крайнем случае хихикать) надо всем, что я скажу, а я буду пощипывать вас за попку и говорить, что вы милейшая крошка из всех девочек, какие существуют по эту сторону Красного ущелья. Между делом, пока вы будете глупо улыбаться и вилять хвостом, я куплю вам двадцатимиллиметровую черную жемчужину.

– Неужели? – притворно удивилась она.

– Ага.

– Ни за что на свете.

– А мне показалось, что вы хотите участвовать в игре.

– Хочу, но такая роль не для меня. Я с ней не справлюсь.

– Послушайте, – Бино подался вперед и понизил голос, – если вы думаете, что это все ради развлече­ния, то глубоко ошибаетесь. – Она его по-настоящему злила. – Я собираюсь провернуть махинацию, и мне нужна ваша помощь. Конечно, можно пойти и нанять шлюху, но она наверняка не будет такой смышленой помощницей, как вы, к тому же обязательно начнет рас­кручивать нас на деньги. Не далее как вчера вы говори­ли, что хотите участвовать в нашей игре на равных. Но в таком случае вам придется научиться правилам игры.

– Как шлюха я одеваться не буду.

– Я понял так, что вы вообще мало что собирае­тесь делать. Верно? – сказал Бино. Неожиданно он заговорил с интонациями Южной Каролины, откуда был родом, что случалось с ним только в моменты силь­ного гнева. – Вы хотите откусить всего по кусочку и при этом выдавать строго дозированную информацию, которую считаете важной. Вы ни разу в жизни ничего не украли, наверное, даже не видели, как это происхо­дит, но все равно считаете себя экспертом по воров­ству и намереваетесь одобрять то и не одобрять это. Вы что, хотите научить нас с Джоном, как вести эту игру, и при этом не желаете делиться инфор­мацией? Уверяю вас, ничего хорошего из этого не вый­дет! – Он почти кричал.

– Успокойся, Бино, – сказал Джон.

Бино откинулся на спинку стула и потер глаза.

– Ты прав, Джон. Но она меня уже достала, пони­маешь? Не знаю, что со мной происходит. Может быть, это потому, что я чувствую себя ужасно виноватым пе­ред Кэрол… или, может быть, потому, что мы с мисс Харт – как вода и масло, не знаю. Короче, мне хочется организовать нашу игру как следует, а единственная по­мощь, какую я от нее получаю, – это дурацкие вопросы и замечания, почему то или это из задуманного непра­вильно. Нет, так мы никогда не договоримся. Господи, о какой координации действий может идти речь? Мы по­горим в два счета, лучше и не начинать.

Он сорвался с места и ринулся в туалет в дальнем конце зала. Виктория проводила его взглядом,

Эту сцену они заранее не планировали, но такой необходимости и не было. Бино провернул с дядей Джо­ном огромное количество махинаций, начиная с подросткового возраста, поэтому Джон знал, что, когда Викто­рия начнет упрямиться, Бино изобразит ярость и на не­которое время покинет стол, чтобы якобы успокоиться. Джон оставался за «певца», чтобы обеспечить Бино рек­ламу.

– Ну и ну! Никогда не видел прежде, чтобы его кто-нибудь так достал, – произнес Джон, мягко укоряя Вик­торию.

– Мистер Бейтс, если вы с ним думаете, что я стану безропотно выполнять все ваши указания, вас ждет серь­езное разочарование.

– Он крупный специалист, мисс Харт. Бино мог бы

продать рождественские елки даже скряге Скруджу – Талантливее мошенника на этой планете просто нет, поверьте мне, я видел многих, и самых успеш­ных. – Его голос приобрел глубокие бархатные нотки. – Наверное, вам следует знать, мисс Харт, что Бино вырос с Кэрол Сесник. Они подружились еще детьми. Он лю­бил ее. Никогда не показывал, насколько сильно, пото­му что он мошенник, а в этой профессии обнаруживать чувства нельзя ни в коем случае. Сердце всегда должно быть на замке, иначе потеряешь независимость. Когда проводишь какую-нибудь аферу, это по-настоящему опас­но. В том, что он сейчас потерял самообладание, ничего хорошего нет. Нужно сохранять его при любых обстоя­тельствах. Если мы прогорим с таким лохом, как Томми Рина, то очень скоро окажемся на дне какого-нибудь озера с привязанными к ногам частями от старого авто­мобиля.

Виктория слушала не перебивая, пока наконец не вернулся Бино, влажные волосы его блестели. «Навер­ное, подставлял голову под холодную воду, чтобы ос­тудиться», – подумала она. Они посидели некоторое время молча, тыкая вилками в пережаренные стейки.

Наконец она подала голос:

– Ладно, вот вы упомянули, что у братьев Рина нет казино, потому что в США им трудно получить лицензию.

– Это верно, – пробормотал Бино.

– Не совсем. У них есть казино. – Бино и Джон подняли на нее глаза. – Владельцами они, конечно, не числятся, но, в соответствии с моими данными, братья Рина являются основными теневыми пайщиками круп­ного нового казино на Багамах, которое называется клуб «Сейбе-Бей». Далее, я подозреваю, хотя доказать этого не могу, потому что на бумаге это нигде не зафиксиро­вано, что братья Рина имеют долю в Торговом банке АОРВФО в Нассау. АОРВФО расшифровывается как Анонимное общество рефинансирования всех фи­нансовых операций.

– О-ла-ла, – протянул Бино и посмотрел на Джо­на. – Этот банк, возможно, и есть их тайник.

– Если так… то провернуть дело будет гораздо лег­че, – отозвался Джон, и Бино кивнул.

– Тогда действительно план упрощается. Мы нагре­ем багамское казино на пару миллионов. – Бино увели­чил сумму. – Нужно найти Эпилептика Даффи. Он лучший специалист по «тэту» в семье.

– О чем это вы? – спросила Виктория. – Что за «тэт»? – Они снова заговорили на языке, который она не понимала.

– «Тэт» – это шулерство при игре в кости, – объяс­нил Бино, затем посмотрел на Джона. – И мне понадо­бится женщина, «мак», чтобы завести Томми.

– Дама Червей.

– Нет, – буркнул Бино.

– Просто в этот раз можно обойтись без глупостей. Тебе нужна «мак»? Так вот, лучше ее не найти. Женщи­не с такой внешностью достаточно будет пройти мимо Томми только раз – и готово.

– Ну что же это такое, – возмутилась Виктория. – Я рассказала вам о казино, о банке. Мне хочется знать, о чем, черт возьми, вы говорите. Что за «мак»? Кто такая Дама Червей?

Джон повернулся к ней.

– «Мак» – это женщина, затевающая с лохами лю­бовные интрижки и проворачивающая таким способом жульнические махинации.

– Например, окручивает какого-нибудь глупого ста­рика, выходит за него замуж, а затем исчезает с его де­нежками? – спросила она.

– Да, – согласился Бино. – Это один из вариантов. В данном случае речь идет о моей родственнице Дакоте Бейтс, вдове моего кузена Келвина Бейтса. Он умер в тюрьме. Ее прозвище Дама Червей, но участвовать в нашей игре она не будет.

– Но почему? – удивился Джон. – Если женщина «мак», то не нужно соваться к ней со своей любовью. Это ее смущает, она не знает, что ей с этим делать, ее цель – выжать наличные, а потом отбросить прочь. Но она всегда любила Кэрол и захочет участвовать. К тому же в своем деле Дакота самая лучшая, а ты знаешь, как опасно использовать в аферах второй сорт.

– Ладно, позвони ей, – согласился наконец Бино. – Она должна быть в Калифорнии.

– Дакота здесь, в Атлантик-Сити. Охотится на «тиг­ров» в клубах на Променаде.

– Я уже боюсь спрашивать, – сказала Виктория.

– «Тигры», – пояснил Бино, – это игроки в «фара­он». Она переходит от стола к столу, наблюдает на иг­рой, выискивая настоящего «толедо» – лоха, который въехал в город на «кадиллаке», сверкая бриллиантами. У нее это неплохо получается.

Они помолчали некоторое время, затем Бино посмот­рел на Викторию.

– Итак, давайте решать. Есть два варианта. Пер­вый – это когда вы виснете на мне, глупо смеетесь моим шуткам и позволяете купить вам жемчужину. Второй – я проделываю то же самое, но с профессиональной шлю­хой. Выбирайте: либо так, либо никак. В последний раз спрашиваю.

Бино чувствовал, что устал, в глазах начало двоиться. И еще: каждый раз, когда он начинал упорно думать о брать­ях Рина, им овладевал ужас. «Смогу ли я выдержать пря­мую конфронтацию с Джо и Томми?» – мысленно спро­сил он себя уже в который раз, но тут же отбросил прочь тревожные мысли, глотнул пива и попытался успокоиться.

Виктория отпилила очередной кусочек жилистого стейка, предприняла тщетную попытку его прожевать, после чего подняла глаза.

– Хорошо, я сделаю то, что вы хотите.

– Премного благодарен, – буркнул Бино.

На следующий день после полудня они останови­лись у магазина «Вестерн шоп» напротив казино «Балли», где Бино потратил очередные пятьсот долларов. Купил себе дорогую джинсовую куртку, стетсон[24] с ши­рокими полями, широкий ковбойский пояс с настоящей пряжкой «родео» и великолепные ковбойские сапожки.

Джон сидел рядом с Викторией на инкрустирован­ной медью скамейке с холщовой сумкой на коленях, где лежала банка для солений. Наконец из примерочной появился Бино, слегка покачиваясь на пятисантиметровых каблуках.

– Привет, почтенная публика, – сказал он и слегка поклонился.

– И кто же вы теперь? – спросила Виктория без улыбки. Она считала, что он выглядит очень глупо.

– Судья Р. Маккуид, мэм, на тот случай, если вы сами не догадались. Вот, приехал поразвлечься. – Его техасский выговор был превосходен. – Только что из Локадошеса, Техас. Подцепил здесь миленькую симпампушечку, каких у нас не сыщешь. – Он обворожительно улыбнулся, что возымело некоторое действие – на губах Виктории заиграла слабая улыбка.

– Вы невозможный человек, – сказала она. – Но не чересчур ли все это?

– Кормим их той пищей, какую они просят. Ведь в глубине души почти каждый янки считает, что техасцы все миллионеры, рослые и тупые. Что ввинтить электри­ческую лампочку для них сложная техническая пробле­ма. Вот я таким перед ними и предстану. Техасский идиот с бешеными деньгами. – Он критически оглядел Вик­торию. – А теперь давайте займемся вами, дорогуша.

Почти рядом с казино они нашли магазин, который, по-видимому, обслуживал стриптизерш и девушек из бара, чья роль состоит в том, чтобы стимулировать посетителей покупать больше спиртного. На витрине была выставлена масса платьев и мини-юбок из эластика и туфель на платформе.

Виктория с ужасом посмотрела на наряд, который выбрал для нее Бино. Когда она, переодевшись, вышла из кабинки, все находившиеся в этот момент в бутике для стриптизерш, затаили дыхание. Она была необык­новенно хороша в этом наряде. Юбка едва прикрывала трусики, и Виктория все время одергивала подол.

Бино улыбнулся и проговорил, по-техасски растяги­вая слова:

– Прелесть, ты выглядишь соблазнительнее, чем це­лый загон породистых беременных свиней. – Затем по­вернулся к продавцу: – Мы это берем.

Спустя десять минут они подъехали на белом «нис­сане» Виктории к ярко освещенному входу в казино «Балли». Бино передал служащему ключи и направился со спутниками к парадной двери. Джон Бумажный Ворот­ничок нес холщовую сумку с деньгами. В вестибюле они разделились. Джон направился в кассу казино, а Бино с Викторией по пурпурному ковру, мимо сияющих огня­ми игровых автоматов, двинулись к лестнице. С потолка на них взирало «око небесное» – объектив телекамеры системы наблюдения. Таких объективов тут было понатыкано всюду. В каждом казино, чтобы предотвратить мошенничество, есть специальные работники, которые, сидя у мониторов, наблюдают за игровыми столами. Бино с Викторией направились прямо к ювелирному магази­ну. Джон в это время находился в помещении на­против, оформлял в банке казино вклад на пятьдесят тысяч долларов на имя судьи Р. Маккуида. Закончив операцию, он помахал Бино рукой.

– Как я должна себя вести? – спросила Виктория, холодея от страха перед первым выходом на сцену.

– Развлекайтесь. Вы подцепили на крючок золотого окуня и радуетесь. Расслабьтесь, ни о чем не думайте и время от времени не забывайте хихикать. Если я вас о чем-нибудь спрошу и вы не знаете, как ответить, гово­рите: «Как скажешь, папочка».

– Я должна звать вас папочкой?

– Ага… только не в смысле отца, родителя. Это эв­фемизм, обозначающий богатого покровителя. Старайтесь как можно больше походить на шлюху. Ладно?

– Ладно. – Виктория сделала глубокий вдох. «Боже, что я делаю? – думала она, неуверенно ступая на две­надцатисантиметровых пластиковых платформах. – В кого превратилась строгая прокурорша? В девицу легко­го поведения, одетую в юбочку из спандекса, больше похожую на салфетку, и туфли на высоченных платфор­мах, к тому же, кажется, дурочку».

Еще вчера мысль о подобном ей даже не могла прийти в голову, а сейчас ее сердце почему-то наполнялось не­укротимым восторгом.

– Я чувствую себя так, как будто иду на ходулях по арене цирка, – сказала она.

Бино улыбнулся.

– Поверьте мне, вы выглядите замечательно. Ника­кие ходули никому даже в голову прийти не могут. – Он взял ее под руку, и они вошли в ювелирный магазин.

– Давай-ка, давай-ка посмотрим, что тут у них есть, – громко произнес Бино, увлекая ее к стеклян­ным витринам прилавков. – Может, купим тебе какие-нибудь побрякушки, а? – Бино забавно растягивал сло­ва, проглатывал звуки на техасский манер и разыгрывал из себя слегка пьяного. Но только чуть-чуть, ни в коем случае не переигрывая. – О-ч-чень ми­ленькая вещица, а? – произнес он, показывая на осо­бенно уродливое короткое бриллиантовое колье.

– Как скажешь, папочка, – осторожно отозвалась она. Продавец бросил быстрый взгляд на широкополый стетсон и со скоростью ракеты устремился к посети­телям.

– Чем могу вам помочь, сэр? – спросил он, подбегая. – Меня зовут Мэтью.

– Хм, я тут решил купить для вот этой милашки какие-нибудь висюльки. Эта подходит?

– Как скажешь, папочка, – произнесла она с глу­поватой улыбкой.

– Все, что хочешь, лапонька. Выбирай, все твое. – Он улыбнулся Мэтью. – Эта леди – мой счастливый талисман. Вчера я проигрался в дым, хоть стреляйся, а потом встретил эту киску – и пошла карта, просто по­перла. Вроде как сел на заборе, а тебе птички в клювах корм таскают. Ну что, беби, будем стараться, чтобы уда­ча от нас не отвернулась, а?

– Как скажешь, папочка. – Виктория чувствовала, что неплохо бы расширить свой лексикон, но как назло ничего путного на ум не приходило.

– Так что бы вы хотели? – спросил молодой про­давец.

Бино оторвался от созерцания витрины.

– Послушай, дружок, я большой любитель счастли­вых талисманов. А живу я, чтобы ты знал, в Локадошесе. Это в Техасе, неподалеку от горы, есть у нас такая, с плоской вершиной, называется Черная Жемчужина. Так вот я и говорю, для удачи неплохо бы подарить этой ма­ленькой леди самую большую черную жемчужину, какая только есть в вашем магазине.

– Я рекомендую вам это бриллиантовое колье, ко­торым вы уже восхищались, – сказал Мэтью, до­ставая изделие.

– Ну и что, начнем разводить здесь ненужный треп? Ты, я вижу, ничего не смыслишь в талисманах, верно, а? Так вот, сынок, я хочу купить что-нибудь со значением. Понял? Черную жемчужину, вот что я хочу.

– Боюсь, это будет непросто, – сказал Мэтью. – Прошу меня извинить. – Молодой человек рванулся в заднюю часть магазина и минуты через две возвратился с высоким, елейного вида субъектом в черной тройке в тонкую полоску. Взглянув на Бино, он тут же начал ло­мать пальцы, как жук-богомол.

– Я Дональд Стин, администратор магазина. Мэт сказал, что вы ищете черную жемчужину.

– Эт-то верно, Дон. Судья Р. Маккуид. – Бино по­дал руку и, когда Дон Стин взял ее, сжал по-техасски. То есть так, что затрещали костяшки пальцев. – Хочу купить самую большую, самую длинную, самую старую черную жемчужину, какую имеете.

– Черные жемчужины крайне редки, – заметил Стин.

– Значит, мы попали не на то родео. Пошли, крош­ка. – Бино взял Викторию за руку. Теперь она знала, почему девушки на двенадцатисантиметровых платфор­мах всегда выглядят так глупо. Приходится по-идиот­ски шаркать ногами, иначе в них ходить невозможно.

Они двинулись к двери, но Дон Стин их остановил.

– У нас есть несколько небольших, но они в набо­рах… а просто черные жемчужины любого размера и ка­чества найти почти невозможно.

– Так мы ведь о чем толкуем, парень? Только об одной жемчужине. У меня ведь только одна милашка. – Он широко улыбнулся. – Только одну жемчужину я и хочу… понял? Готов раскошелиться на пятьдесят тысяч долларов. Как звучит, крошка?

– О, папочка, ты такой милый. Как скажешь. – Виктория начинала входить во вкус.

Дональд Стин был озабочен, но все равно не мог. оторвать глаз от ее груди. Виктории пришлось согласить­ся, что черное короткое эластичное платье придавало ей дополнительную энергию.

– Мы поддерживаем связь со всеми магазинами в Атлантик-Сити. Я могу обзвонить, поспрашивать. За­прошу Ювелирный торговый центр.

– Донни, ты вроде как собираешься накормить меня холодным ужином. А мне уже пора идти, ждут игровые столы… так что давай ближе к делу, по-нашему, по-техасски.

– Если бы вы присели минут на десять, максимум двадцать, я бы посмотрел, что тут можно сделать.

– Хм, ладно, давай прогуляйся.

Стин поспешил прочь, а Бино с Викторией начали обходить магазин, глазея на скверные ювелирные изде­лия в стеклянных витринах. Продавец Мэт следовал за ними, как ищейка. Спустя несколько минут возвратился Стин с алчной улыбкой на лице.

– Нам повезло. Вы, наверное, знаете, что жемчужи­ны измеряются в миллиметрах?

– Не-а, ни разу не покупал ни одной.

– Мы обнаружили среди наших запасов двадцати­двухмиллиметровую, безукоризненно круглую, черную матовую жемчужину. Она дает прекрасный туманно-чер­ный блеск и стоит всего сорок семь тысяч в розницу плюс налог.

– Так давай же, тащи ее сюда, посмотрим.

– Чтобы не тратить понапрасну время, мне бы хо­телось прежде выяснить вашу кредитоспособность, – сказал Стин. – Как вы будете рассчитываться? Разу­меется, если жемчужина будет соответствовать вашим требованиям. – Бино хотелось, чтобы он перестал ло­мать пальцы.

– У меня чековый текущий счет прямо здесь, в этом отеле, – с гордостью заявил Бино.

Они направились в кассу казино оформить сделку, а Виктория решила в это время посетить дамскую комнату, которая находилась на противоположном конце этажа. На обратном пути с ней случилась неприятность – она чуть не врезалась в Томми Рина. Они столкнулись нос к носу.

– Смотри, черт возьми, куда идешь, – проворчал Томми.

– Извините, – пробормотала она и поспешила прочь, все время чувствуя на себе его взгляд. Не смея оглянуться, Виктория прошла через казино по направ­лению к парадной двери. Восторженный азарт внезапно сменился липким страхом. Если он ее узнал, что тогда? Убедившись, что Томми поблизости нет, она кружным путем вернулась в магазин, моля Бога, чтобы он туда не вошел. Бино уже был на месте, разговаривал с Дональ­дом Стином, так что предупредить его не было никакой возможности.

Четверть часа спустя появилась жемчужина, кото­рую Бино внимательно осмотрел. Он был достаточно опытным экспертом по оценке ювелирных изделий, по­скольку в конце восьмидесятых провел два года, промышляя воровством в ювелирных магазинах Невады. Завязать с этим пришлось после того, как его едва не застрелил ночной охранник. Бино знал, что настоящие жемчужины никогда не бывают абсолютно круглыми, а ценность определяется размером, формой и матовостью блеска. Ему также было известно, что жемчужины тако­го размера и формы уникальны. Та, что ему сейчас пока­зывали, стоила предположительно от тридцати пяти до сорока тысяч. То есть в его честь слегка взвинтили цену, но это не имело значения.

– Мило, – проговорил он, опуская на стол юве­лирную лупу. – Эта вещица – черная, как кофе, которое подают на станциях, где заправляются грузови­ки. – Затем Бино протянул ее Виктории. – Как ты думаешь, майский жучок?

– О, папочка, она такая милая. Я ее просто обо­жаю, – сказала она, сверля глазами вход в магазин, так как опасалась появления Томми Рина.

– Если желаете, мы можем вставить ее в колье, – сказал Стин, пытаясь продлить везение. – С прекрас­ной платиновой цепочкой и трехштекерной оправой.

– Может, пока не будем портить ее никакими оправа­ми, а, дорогуша? Полюбуемся так, а потом посмотрим?

– Как скажешь, папочка. – Она чуть не потеряла равновесие и ухватилась за его руку.

Покупку оформили быстро. Пятьдесят тысяч долла­ров были немедленно перечислены на счет магазина «Кольца и бижутерия».

Бино с Викторией покинули ювелирный магазин, прошли через казино на улицу, на солнечный свет, с черной жемчужиной в безобразной пурпурной коробоч­ке, оклеенной изнутри зеленым фетром. Томми Рина ни­где видно не было. Прямо за Променадом сиял Атланти­ческий океан. День клонился к вечеру, становилось прохладнее, и Виктория начала поеживаться. Бино снял ков­бойскую куртку и накинул на нее.

– Этот парень немного смухлевал, – сказал он, найдя глазами Джона на другой стороне улицы за рулем «нисса­на». – Эта штуковина стоит самое большее сорок кусков.

– Зачем же мы тогда заплатили пятьдесят? – спроси­ла она, смущенная тем, что он закутал ее в свою куртку.

– Разве я вам не говорил? Наш принцип: увеличи­вать уменьшая, удерживать отпуская. – Поймав ее взгляд, он улыбнулся. – Не беспокойтесь и доверьтесь мне. Нам сегодня везет.

Последнее подтвердилось немедленно. При перехо­де улицы им посчастливилось не попасть под колеса про­несшегося на большой скорости автомобиля. Как только они оказались в машине и отъехали, она рассказала о столкновении с Томми.

– Он вас узнал? – спросил Бино.

– Не знаю. В этом наряде едва ли.

Он некоторое время помолчал, затем повернул к ней улыбающееся лицо:

– Тогда будем играть как ни в чем не бывало. Став­ки сделаны, а этот эпизод лишь подлил в костер немно­го керосину. Будем надеяться на везение.

Они решили поужинать в рыбном ресторане в пар­ке, разбитом на пирсе, который выдавался в океан на добрые две сотни метров. Было семь тридцать. Закат ок­расил аспидно-серое небо и белые барашки на гребнях волн океана нежным ненасыщенным розоватым цветом. Бино неожиданно замолк, залюбовавшись этой красо­той, чем сильно удивил Викторию. Сама она никогда не задерживалась, чтобы полюбоваться полевыми цветами или закатом. Мама не раз осуждала ее за это, говоря, что дары Божьи не следует игнорировать. Виктория видела красоту в другом: в тщательно подготовленном резюме, в достижении цели, в хорошо сделанной работе. Она ви­дела красоту в четкой организации своих мыслей. Притихший Бино, наблюдающий за изменением оттенков за­катного неба, был похож на ребенка, рассматривающего чудесный подарок. «Интересно, – подумала она, – маме бы это понравилось или нет? Трудно сказать».

Они заняли столик у окна. Соленый воздух, прони­кающий в открытую входную дверь, приятно обдувал лицо. Виктория уже сменила свой наряд «трахни меня» на джинсы и курточку, в которых чувствовала себя мно­го комфортнее. Жемчужина лежала, запертая в сейфе в доме на колесах, под охраной Плута Роджера. Они заказали клемов[25] «по-новоанглийски», а Бино еще стейк и легкое пиво для пса.

Виктории по-прежнему казалось, что Джон и Бино что-то от нее утаивают, но это обстоятельство странным образом не влияло на ее приподнятое настроение. Ни в каких, даже самых смелых мечтах она не могла вообра­зить, что сыграет роль глупой шлюшки и это будет на­столько интересно. Внутри ее что-то словно освобожда­лось, раскручивалась какая-то тугая пружина, а столк­новение с Томми действительно добавило в костер керо­сину. Она вспомнила, что мама столько лет тщетно пыталась заставить ее расслабиться, а сидящий перед ней мошенник с ослепительной улыбкой каким-то образом добился сегодня этого, не прилагая почти никаких уси­лий. Она в первый раз почувствовала, что это такое – опьяняющий трепет безрассудного риска.

– Афера с жемчужиной, – наконец подала она го­лос. – Я пока так и не поняла, в чем ее суть. Как с помощью жемчужины можно добыть сто пятьдесят ты­сяч долларов? Мы уже заплатили пятьдесят, хотя она, как вы сказали, стоит сорок. Я знаю, существует прин­цип, в соответствии с которым следует увеличивать уменьшая, но все равно не улавливаю. Пока мы только поте­ряли деньги.

– Мы умножаем деля, – ответил Бино, – так что сколько она действительно стоит, не имеет значения. Зав­тра с утра я отправлюсь в этот магазин, чтобы купить еще одну жемчужину, точно такую же, как эта. И пред­ложу заплатить сколько запросят.

– Но у нас больше не осталось денег, – напомнила она ему.

– Ой… действительно, – Бино широко улыбнул­ся, – как же я об этом забыл.

– Бино, перестаньте меня дурачить, – обиделась Виктория. – Я не привыкла, чтобы со мной обраща­лись как с лохом. Я участвую в игре и хочу знать, что происходит. Уверена, что мы уже нарушили полдюжи­ны законов.

– Возможно, нам придется нарушить зако­ны, без этого Большую аферу не провернешь, но трюк с жемчужиной абсолютно чистый. Пока мы не сделали ничего противозаконного. Ни в малейшей степени.

– Не забывайте, что я читала ваш послужной спи­сок. Вы не мальчик из церковного хора.

– Что правда, то правда, – согласился Джон Бу­мажный Воротничок с серьезным видом. – Когда в го­родке Бенд-Ривер в Арканзасе я изображал из себя пре­подобного целителя Янси Л. Энтони, священника Хрис­товой церкви, Бино было десять лет. Я пристроил его петь в хоре, но вскоре от этой затеи пришлось отказать­ся. У него оказался такой ужасный голос, что это отпу­гивало верующих. Ситуация коренным образом измени­лась, когда я переквалифицировал Бино в Маленького ангела Божьего, самого юного целителя на Юго-Западе. Он исцелял молитвами и наложением рук. Даже банки­ра мог заставить выложить денежки.

Слегка покрасневший Бино галантна склонил голо­ву, показывая, что принимает комплимент.

– Ладно вам, – не унималась Виктория. – Расска­жите о трюке с жемчужиной. Как можно, потеряв десять тысяч долларов, получить сто пятьдесят?

Бино начал рассказывать. Когда он закончил, она продолжала смотреть на него, слегка приоткрыв рот. Идея оказалась простой, как все гениальное, и Бино был прав, она не смогла найти ни единого параграфа закона, кото­рый был бы нарушен.

– Увеличивать уменьшая, – медленно произнесла Виктория. – Отпускать, удерживая обеими руками, ум­ножать деля. И это всегда действует?

– Да, если все делать правильно, – ответил Джон Бумажный Воротничок.

Затем разговор пошел о родственниках. Бино и Джон принялись оценивать характер и деловые качества каж­дого, отвергая одних, принимая других. Процедура эта была ей хорошо знакома – что-то вроде предварительной проверки допустимости лица в суд в качестве свидетеля или присяжного заседателя. Эпилептика Даффи Бейтса и Дакоту Бейтс долго не обсуждали, так же, как и Бейтсов со Свиного ручья, которые долж­ны были сыграть важную роль при возникновении ка­ких-нибудь серьезных неприятностей. Говорили о «пев­цах», которые будут давать Томми Рина фоновую ин­формацию, когда он станет проверять Бино, и «своих людях», которые, насколько она поняла, являлись звез­дами мошенничества вроде Бино и Джона. В игре долж­ны были принимать участие «наблюдатели», которые раз­ными способами будут либо привлекать, либо отвлекать внимание лоха, контролировать его передвижения, а так­же «зазывалы» и «люгеры», играющие, к неудовольствию Виктории, весьма второстепенную роль. Она приняла твердое решение обязательно перейти в другую катего­рию. Тщательно обсудив каждого кандидата, Джон и Бино сформировали список на полторы дюжины имен, кото­рый разделили пополам, чтобы на следующий день с утра начать звонить.

«Чем все это для меня закончится? – думала Викто­рия Харт, пережевывая крабовое мясо. – Катастрофой или наоборот?»

На следующее утро в начале десятого Бино в своем ковбойском наряде: куртка с бахромой, сапоги, стетсон – один, без Виктории, открыл входную дверь магазина «Кольца и бижутерия».

– Здравствуйте, – громко приветствовал он пус­той магазин. Поскольку в девять утра покупать юве­лирные изделия до сих пор еще никому в голову не приходило, персонал в задней комнате мирно пил кофе. Через несколько секунд с чашкой в руке вышел До­нальд Стин.

– Доброе утро… мистер Маккуид, если я не ошибаюсь.

– Судья Маккуид… это точно. Спасибо на добром слове. У вас есть пара минут, чтобы поразмыслить над моей проблемой?

– А… хм, что за проблема? Надеюсь, жемчужина по­дошла?.. – Дональд выглядел обеспокоенным, даже слег­ка напуганным.

– Полный порядок. Я чувствую себя чуть ли не персидским принцем. Дело в том, что я решил отвезти свою маленькую прелесть к себе. Она ведь никогда не видела гору с плоской вершиной, и название-то какое – Черная Жемчужина. Поживем, а там видно будет.

Администратор магазина облегченно вздохнул:

– Это чудесно. Я рад, что вам подошло.

– Ты немного не понял, приятель. Понимаешь, она передумала… что поделаешь – женщины, они та­кие капризные. Сегодня одно, завтра другое… – Бино сделал паузу, дав панике, охватившей Дональда Стина, как следует созреть. Дональд очень не хотел при­нимать обратно эту жемчужину, которую купил в Юве­лирном торговом центре и так выгодно вчера продал техасцу. Он знал, что уникальная черная жемчужина в двадцать два миллиметра – это все равно что белый слон. Продать ее очень трудно, так и будет лежать.

– Передумала? – тревожно выдохнул Дон и даже слабо икнул.

– Хм, передумала… но в том смысле, что захотела еще одну, такую же. Говорит, что хочет серьги. Значит, придется раскошелиться, что поделаешь. – Он полез за бумажником. – Оформи обе жемчужины как серьги, мож­но в платиновой оправе, как вчера предлагал.

– О-о-о… Хм… послушайте, жемчужины такого раз­мера и цвета чрезвычайно редки. Они вызревают в рако­винах устриц.

Затем начался урок естествознания. Бино убрал пустой бумажник и стал терпеливо слушать.

– Как вам, должно быть, известно, когда мелкая пес­чинка попадает в раковину устрицы, та, чтобы защититься от инородного тела, начинает обволакивать ее специаль­ным веществом. Так образуется жемчужина. Это процесс очень медленный, а размеры и оттенки жемчужин всегда различаются, хотя бы незначительно. Поэтому найти жем­чужину такого же размера почти невозможно. Надо, чтобы очень повезло.

– Богатство и везение всегда ходят рука об руку. – Бино улыбнулся.

– Простите, не понял?

– Мистер Стин, я собираюсь увезти ее с собой в Те­хас, а она уперлась. «Хочу, – говорит, – серьги, это мое условие». Так что вам придется подобрать для нее подхо­дящую жемчужину. Согласен на любую цену. Компренде?[26]

В Техасе любят вставлять в разговор испанские сло­вечки.

– Хм, легко сказать, но, боюсь, природа не создает две жемчужины одинакового оттенка и формы.

– Уверен, природа способна на все. Если жемчужи­на окажется парой к той, что куплена здесь, я заплачу сто шестьдесят тысяч долларов.

– Сто шестьдесят? – повторил Дон. Алчность за­тмила здравый смысл. – Давайте-ка уточним… Она не должна быть точно такой же. Я правильно понял? Толь­ко похожей?

– Черт возьми, сынок, это же серьги. Мы ведь тут не велосипед изобретаем. Примерно такую же – это все, что нам нужно. Ведь крошка будет носить папины ле­денцы в разных ушах.

– На это потребуется некоторое время. Это же очень крупная жемчужина. Я немедленно отправлю факсы во все торговые центры и уведомлю Международную юве­лирную биржу.

– И как долго это продлится? – спросил Бино, сни­мая шляпу и кидая ее на стеклянный прилавок между ними.

– Не знаю, мистер Маккуид… может быть, ничего и не получится.

Бино грустно посмотрел на администратора.

– Но есть надежда?

– За сто шестьдесят тысяч долларов я сам проглочу песчинку и начну выращивать жемчужину. – Дональд широко улыбнулся.

«Неплохая шутка», – подумал Бино. Но в устах это­го человечка с впалой грудью, который хрустел пальца­ми, как насекомое, она лишь вызвала раздражение.

Бино пообещал зайти в тот же день позднее. После его ухода Дональд Стин вернулся в свой кабинет (не за­бывайте, что магазин принадлежал Томми Рина) и разослал запросы на жемчужину от двадцати до двадцати четырех миллиметров, черную, с матовым блеском, по­чти правильно круглую. Он отправил факс также в Меж­дународную ювелирную биржу и сеть ювелирного обме­на Нью-Йорк – Нью-Джерси. Сообщал, что купит под­ходящую жемчужину за шестьдесят тысяч долларов, ос­тавляя себе таким образом сто тысяч навара.

Два часа спустя на последний запрос по факсу отве­тил мистер Роберт Хамблтон из компании по оптовой продаже ювелирных изделий «Хамблтон, Дитс и Банбри». Шапка на фирменном бланке гласила, что фирма находится на противоположном берегу реки, в Нью-Йор­ке. В факсе описывалась черная жемчужина, матовая, почти круглая, размером двадцать два с половиной мил­лиметра. Она хранится на складе, но является частью ожерелья, украшенного бриллиантами, и ее придется из­влекать оттуда. Стоить она будет сто пятьдесят тысяч дол­ларов, и ни цента меньше. Торговаться бессмысленно. В конце был указан номер телефона в Нью-Йорке, по которому с ними можно связаться. Дональд

Стин решил, что десять тысяч – это лучше, чем ничего, а потому тут же бросился к телефону и набрал номер.

– «Хамблтон, Дитс и Банбри», – ответил женский голос.

– Я хотел бы поговорить с мистером Робертом Хамблтоном по поводу жемчужины в двадцать два миллимет­ра, о которой он сообщил мне по факсу.

– Пожалуйста, подождите минуту, я посмотрю, на месте ли мистер Хамблтон.

Через пару секунд в трубке раздался высокий голос:

– Боб Хамблтон слушает. Чем могу быть вам по­лезен?

Дональд объяснил насчет клиента и жемчужины и о том, что необходимо изготовить серьги, поэтому клиент решил так щедро переплатить за изделие. Роберт Хамблтон сказал, что сегодня же пошлет жемчужину в Атлан­тик-Сити и мистер Стин сможет купить ее у представи­теля фирмы мистера Карла Форбса.

В пять часов, как раз перед закрытием, в дверь ма­газина «Кольца и бижутерия» вошел седой мужчина с аристократической внешностью, в дорогом костюме. Он спросил Дональда Стина. Согласно идентифика­ционной карте Ювелирного торгового центра, этот че­ловек был Карлом Форбсом. Он открыл металличе­ский дипломат и извлек жемчужину, которая, Дональд Стин мог в этом поклясться, была почти точной копи­ей той, которую он накануне продал техасцу. После внимательного осмотра был подписан контракт на по­купку, после чего выдан банковский чек на сто пять­десят тысяч долларов, оформленный на мистера Форб­са, чтобы он мог его обналичить. Дональд остался с жемчужиной, а мистер Форбс положил банковский чек в дипломат и ушел.

Разумеется, вся эта сцена была сочинена и поставле­на Бино с использованием испытанной системы «телефонного шлейфа» из Нью-Йорка, Система предусматривала переадресовку телефонного звонка с номера, указанного в факсе, из Нью-Йорка на телефон-автомат в трейлерном парке «Надежный отдых». Роль сек­ретарши играла Виктория, Бино был тонкоголосым Робертом Хамблтоном, а Джон Бумажный Воротничок сыг­рал аристократичного мистера Форбса.

Бино только что продал обратно Дону Стину его соб­ственную жемчужину, но дело не в этом. Главное – это то, что Джо и Томми Рина выложили сто пятьдесят ты­сяч долларов на финансирование операции по своему собственному разорению.

Глава 11

ТЕХНОЛОГИЯ ИГРЫ

– Просто не верится, – восхитилась Виктория. – Такое количество денег я видела только в полиции, в специальной комнате, где хранятся изъятые у преступ­ников ценности.

– Помянем Кэрол, – сказал Бино, и они подняли бокалы с шампанским. К ним присоединился Джон, ко­торый в это время разговаривал по сотовому телефону с Эпилептиком Даффи из Кливленда. Бино превратил бан­ковский чек в полтораста тысяч хрустящих сотенных ку­пюр, которые были сложены на обеденном столе в «виннебаго», Там же красовалась праздничная бутылка «Дом Периньон».

Джон закончил разговор, отдал телефон Виктории и предложил второй тост.

– С Даффи все улажено, – сказал он, поставив бо­кал на стол. – Ближайшим рейсом он вылетает на Бага­мы. Я сказал, чтобы он нашел там место для нас, где-нибудь по дороге к клубу «Сейбе-Бей». Он обещал привезти сверла, целлофановый газ и «Финансовый бюллетень Мак-Гуайра» девяносто седьмого года. За нами инвалидная коляска.

– Что за целлофановый газ? – удивилась Виктория. Она чувствовала легкое головокружение, потому что обычно не пила, а тут сразу два бокала шампанского.

– Он нужен для «тэта», – пояснил Бино. – В иг­ральных костях высверливают отверстия и наполняют целлофановым газом, который обладает уникальными свойствами. При нагревании он переходит из газообраз­ного состояния в твердое. Это единственная в мире суб­станция такого рода. Как известно, любое другое веще­ство при нагревании переходит из твердого состояния сначала в жидкое, а потом в газообразное. Игральная кость с целлофановым газом работает много лучше, чем с обычными добавками. Даффи случайно натолкнулся на статью в журнале «Наука Америки», в которой были описаны свойства целлофанового газа, и быстро сообразил, как его можно использовать для «тэта». Об этом от­крытии никто не знает, оно держится в большом секре­те, так что прошу вас, пожалуйста, не распространяй­тесь о нем.

Виктория кивнула.

– В искусстве манипуляции при игре в кости Даф­фи нет равных. В «Сейбе-Бей» он незаметно сменит фирменные кости на поддельные, очень похожие, ко­торые принесет с собой. Это сложный процесс, поэто­му в казино замену костей могут произвести в любой момент, тут никакой закономерности не существует. К тому же их кости все с незначительными дефектами. Обычно игру ведет крупье, но может появиться и пит-босс[27], который имеет привычку проверять кости на сто­ле, чтобы убедиться, что они фирменные. Чем сильнее мы их будем «нагревать», тем тщательнее они станут проверять кубики, поэтому нам придется обязательно использовать фирменные. Как только Даффи удастся сменить десять – двенадцать фирменных кубиков, мы при первой же возможности отправимся к себе, чтобы высверлить в них отверстия и наполнить целлофано­вым газом. Система такая: тепло руки нагревает газ, и он переходит в твердое состояние, что утяжеляет ку­бик. Когда его кидают, выпадает именно тот номер, который вам нужен.

– А зачем вообще нужен целлофановый газ? – спро­сила Виктория. – Почему для утяжеления кубика не ис­пользовать обычные твердые добавки?

– Потому что, когда вы начинаете «бомбить» казино по-серьезному, они начинают сильно нервничать и у стола постоянно дежурит пит-босс, наблюдает за проис­ходящим. Если вы выигрываете слишком много, он обя­зательно заставит кости поплавать. – Встретив ее недо­уменный взгляд, Бино пояснил: – То есть кинет их в чашку с водой. Если кости перевернутся, это значит, что они были утяжелены с одной стороны и вы погорели. А с целлофановым газом такое дело: он быстро нагревает­ся, но так же очень быстро охлаждается. К тому времени когда кость попадет в воду, он уже опять превратится в газ, равномерно распределенный внутри кубика, и тот не перевернется.

– Довольно умно.

– Наша цель – расшевелить Томми, привлечь его внимание, поэтому мы расколем его казино на круглень­кую сумму. Я рассчитываю где-то на пару миллионов, если смогу. Чтобы добиться этого, нам придется провес­ти за столом довольно долгое время. Перекрыть нам кис­лород они могут, только если на чем-нибудь застукают. Но этого не случится.

– Ладно, а что за дела с инвалидной коляской?

– Пойдемте, покажу. – Бино поднялся и вышел из трейлера. Виктория и Джон последовали за ним.

Он взобрался по задней лестнице на крышу и развя­зал брезент. Затем протянул Джону складную обычную инвалидную коляску, порылся пару минут и спустился вниз с устройством, которое выглядело как переносной туалет.

– Надо же, портативный туалет, – произнесла Вик­тория, глупо улыбаясь. Шампанское продолжало действо­вать, голова все еще немного кружилась.

Бино собрал инвалидную коляску. Джон подал ему тряпку. Он вытер с нее пыль, затем пристроил портатив­ный туалет к сиденью и посмотрел на Викторию.

– Это рабочее место Эпилептика Даффи. Он будет изображать паралитика. Возить его буду я и, соответ­ственно, отвлекать внимание служащих казино. Даф­фи незаметно возьмет с игрального стола кость и опу­стит себе между ног, чтобы она упала в портативный туалет, одновременно вводя в игру поддельную кость. Поскольку мы будем сильно проигрывать, пит-босс проверять кости не станет. К чему им эта канитель? Они никогда не беспокоятся, если вы проигрываете. Может случиться так, что при смене пит-боссов будет обнаружена одна чужая кость. Но даже и в этом случае они скорее всего не включат ее в рапорт о нештатных ситуациях и ничего не предпримут, поскольку она без довеска. Что же касается работы Даффи, то ни пит-босс, ни наблюдающий за ходом игры по монитору системы «око небесное», ни сменный менеджер его не застукают. Потому что он иллюзионист-манипулятор высочайшего класса. Будет действовать прямо у вас под носом, и вы все равно ничего не заметите. За час он добудет двенадцать пар фирменных костей, которые нужно будет высверлить. – Бино перевернул инвалидную коляску и показал Виктории вмонтирован­ные в подлокотники специальные обоймы для «нагруженных костей». – Вот сюда вставляют заправ­ленные кости. Например, если Даффи нужна семерка, он поворачивает единицу этой стороной, шестерка с другой, и держит с минуту, чтобы газ отвердел. Одно­временно он сбрасывает в портативный туалет кость, взятую со стола. А время оттягивает с помощью ка­ких-нибудь игровых «примочек». Например, перед тем как кинуть заряженную кость, мелет ерунду вроде: «Ну, давай же, давай, покажи семерочку. У меня как раз ботинки прохудились, нужны новые». В общем, что-нибудь такое. За это время целлофан отвердевает, пос­ле чего он кидает и выигрывает.

– Я вижу, вы превратили это в настоящую науку.

– Это не наука. – Бино улыбнулся. – Это искус­ство.

В этот момент под арку трейлерного парка «На­дежный отдых» въехал новенький красный «корвет» с откинутым верхом и остановился рядом с «виннебаго». За рулем сидела красавица, каких Виктории встре­чать еще не приходилось: У нее были пышные длин­ные черные как смоль волосы и кожа цвета слоновой кости. Она посмотрела на них лучистыми зелеными глазами и молча вылезла из машины. Нижняя часть соблазнительного тела была втиснута в обтягивающие джинсы. Сверху надет топ с бретельками, который рас­пирала внушительных размеров грудь. Виктория по­наблюдала несколько секунд и решила, что это не си­ликон. Помимо этих потрясающих физических данных, в ней было что-то еще – неуловимое, неосязаемое. Не мудрствуя лукаво это можно было бы просто назвать сексуальностью невиданной силы, которая, казалось, мгновенно поглотила весь кислород с того места, где они стояли. Виктория, сама далеко не дурнушка, мгно­венно осознала, что Дама Червей относится совсем к другой «весовой» категории. Существенно более высокой.

– Я так поняла, что вам, ребята, нужно подогреть лоха, – сказала она, обнимаясь с Джоном. Затем броси­ла взгляд на Бино. – Как дела?

– Отлично. Я вижу, у тебя был удачный год, – ска­зал он, разглядывая «корвет». Холодность, с какой они обменялись репликами, Викторию удивила.

– Бино, если ты все еще злишься, мне очень жаль. Я считаю, что это была глупость.

– Ага, – отозвался он. – Я тоже так считаю.

– Мне хочется помочь, не прогоняй меня, – сказа­ла она, глядя на него, и не отводила глаз, пока он не заговорил.

– Ты знаешь, что речь идет о Томми Рина? – спро­сил Бино.

– Что ж, придется смазать ноздри вазелином, чтобы не так чувствовалась вонь. Я закадрю это ничтожество, взбодрю, и когда он достаточно разогреется, ты сыгра­ешь с ним в «пристеночек». – Затем совершенно неожи­данно она повернулась к Виктории и протянула руку: – Привет, я Дакота Бейтс.

Виктория пожала руку и представилась. В ней было метр семьдесят роста, а в Дакоте, наверное, все метр во­семьдесят. Настоящая модель.

– Пошли, – сказал наконец Бино, и они двинулись в дом на колесах.

Дакота посмотрела на лежащие на столе деньги.

– Джон сказал, что ты затеял организовать в Модесто «лосиный выпас», в потом «универмаг» в Сан-Франциско. – Бино кивнул. – Ты думаешь, этого до­статочно?

– Если будем аккуратно действовать. Чтобы арен­довать офисы и как-то обосноваться, должно хватить. Завтра мы вылетаем в Сан-Франциско. Виктория, Джон и я. Возьмем с собой сто тысяч. Ты берешь остальные пятьдесят и ближайшим рейсом летишь на Ба­гамы, где встретишься с Эпилептиком Даффи.

Мы появимся там через два дня. Кому-то из нас при­дется передать в отдел изучения кредитоспособности клиентов казино новый «Финансовый бюллетень Мак-Гуайра».

– А как ты доставишь на Багамы. Томми? – спроси­ла Дакота.

– Кое-какой план уже разработан, – ответил Бино. – В данный момент его сожительница – некая шлюха по имени Каллиопа Лав. Так вот, «Радио Променад» сооб­щит ей, что она выиграла два бесплатных билета на Бага­мы. Наверняка ей захочется прокатиться в рай на халяву.

– Надо же, выходит, женщины тоже кое на что мо­гут сгодиться, – сказала Дакота и повернулась к Викто­рии. – Он у нас всегда ставит только на мужчин.

Бино усмехнулся:

– Что поделаешь, иногда приходится отступать от правил.

Дакота кивнула и поставила сумку с вещами на стол.

– Кстати, – добавил Бино с некоторым смущени­ем, – спать с Томми вовсе не обязательно. Достаточно только разогреть.

– А вот в этом, дорогуша, позволь мне разобраться самой. Как достать этого паразита – это мое дело.

– Я только хочу сказать…

– Не надо, – твердо прервала она его, затем увиде­ла Роджера. – Эй, Роджи. Рада тебя видеть, малыш.

Плут Роджер бросился к ней, вспрыгнул на колени, водрузив лапы на волшебную грудь.

– Как дела, Роджи? – спросила Дакота, почесывая терьера за ухом.

«Наверняка получше, чем у нас», – подумала Вик­тория.

Когда Томми Рина узнал о случившемся, был уже полдень. Богатый техасец так и не появился, чтобы купить пару своей жемчужине, и бедный Дональд Стин только к двенадцати сообразил, что произо­шло. Осознав, что он купил за сто пятьдесят тысяч ту же самую жемчужину, которую продал вчера за пятьдесят, Дональд понял, что попал в большую беду. Скрыть про­кол было невозможно, поэтому пришлось позвонить бос­су, то есть Томми, и все рассказать.

Меньше чем через двадцать минут Томми был в юве­лирном магазине.

– Значит, что же получается, – потрясенно прого­ворил он. – Ты, гребаный мудак, купил у этого техас­ского кретина ту же самую гребаную жемчужину за тройную цену? А ты вообще-то когда-нибудь проверял свои гребаные мозги у врача?

– Вначале я не сообразил, что это та же самая жем­чужина. А потом чем больше на нее смотрел, тем силь­нее удивлялся. Я даже позвонил парню из Ювелирного торгового центра, у которого накануне купил ее. Он за­шел ненадолго и сказал мне… – Дональд Стин осекся. Он был до смерти напуган. Сейчас Томми уведет его в заднюю комнату и забьет до смерти своим знаменитым молотком.

– Ладно, заткнись, несчастный ублюдок, я все по­нял, – произнес Томми убийственно спокойным голо­сом, что было очень странно. Его близко поставленные глазки питекантропа лениво сверкнули. – Буду думать.

– Да, сэр, – пролепетал Дональд, готовясь к само­му худшему.

– Случится что снова, пеняй на себя. Подлечу так, что пойдешь на корм рыбам в реке Джерси. Так что сроч­но умней и помни, ты, жопа: это твоя единственная ошибка, другой не будет. – С этими словами бандит повер­нулся и вышел из ювелирного магазина.

Он зашагал по «пурпурному ковру казино «Балли» мимо столов для игры в «фараон», мимо рядов играль­ных автоматов по одному доллару, пересек вести­бюль, в задней части которого располагались столы для игры в «девятку», и приблизился к Гасу Таггерту, старшему по этажу, который сидел в королевском бар­хатном кресле рядом с дверью кабины лифта из красно­го дерева, ведущего на верхние этажи, где располагался зал казино для игры по-крупному, а также специальные помещения.

– Я хочу видеть Бартли.

– Ну вот еще, Томми, чего придумал. Я не могу про­пустить тебя туда. Ты же знаешь, у тебя нет членского билета. А я обязан следить за соблюдением всех игорных правил. – Гаса за то и ценили, что он охранял доступ к лифту получше любого цепного пса.

– Эй, мать твою, Гас, я имел тебя и твои гребаные правила. Хочешь, бля, чтобы я стал твоим, бля, гребаным врагом? Так это можно. Я, бля, засвечу так, что ты света белого не взвидишь. – Томми был взбешен на­столько, что, казалось, весь дымился. Его людоедские глазки по-звериному горели. Было в нем что-то такое, когда он выходил из себя, что подавляло любое сопро­тивление.

– Ладно, ладно, успокойся и перестань мудить, – примирительно проговорил Гас.

– Перестань мудить, говоришь? – выкрикнул в от­вет Томми. – Какой-то ковбой нагрел мой ювелирный магазин на сотню кусков! Я хочу увидеть записи Бартли. Так что давай, Гас, пошевеливайся… или получишь по яйцам.

– Чего ты так раскипятился… поезжай, пожалуйста, но только не говори, что я тебе разрешил, – пробормо­тал старший по этажу, ежась под испепеляющим взглядом бандита.

Он нажал на кнопку, дверь отворилась, и Томми вошел в кабину с медными ручками и ковриком на полу. Затем Гас наклонился, вставил ключ в замок на панели лифта, повернул и отступил, дав дверям закрыться. Томми миновал роскошные апартаменты на втором этаже, где играли по-крупному, и вышел на третьем.

Здесь царила почти стерильная чистота. Крашеные бетонные стены, минимум мебели, никаких украшений. В холле на складных стульях сидели охранники казино и прочий персонал. Томми подошел к двери, ведущей в святая святых, центральный узел системы безопасности, и постучал. Открыл С. Бартли Ниланд, худой, с нечистой кожей, туберкулезного типа хлюпик. Система видео­наблюдения казино, получившая название «Око небес­ное», была его детищем'. В эту комнату были проведены кабели от всех микрофонов и камер.

– Томми, ты не имеешь права здесь находиться. У тебя нет допуска, – пропищал Бартли, окинув взгля­дом обезьяноподобного головореза сквозь сильные очки.

– Кончай засерать мозги, – сказал Томми и оттолк­нул хлюпика ладонью.

Бартли качнулся назад, и Томми вошел в неболь­шую комнату, набитую телевизионными мониторами и видеомагнитофонами. Он был здесь впервые, пото­му что, как ему часто напоминали, правление казино лишило его пропуска, а без него на этаж никак не по­падешь. Но слышал об этой комнате Томми много, и, надо сказать, она его не разочаровала. Здесь находи­лось больше тридцати телевизионных мониторов, ох­ватывающих практически все помещения. Интерес главным образом представляли известные мошенники и карточные шулеры, вместе со все возрастающим ко­личеством взломщиков автоматов, использующих про­волочные спусковые крючки в форме цифры семь, которые всовывают в прорезь автомата и подцепляют рычаг механизма выплаты.

Отдельно стояли мониторы для наблюдения в залах игры по-крупному. И вообще здесь можно было увидеть, что делается во всех помещениях, включая часть подъездной дорожки у входа. Миниатюр­ные телевизионные камеры почти все были вмонтиро­ваны в потолки, отсюда и название системы – «Око небесное». Операторы переходили от монитора к мони­тору, ведя постоянное наблюдение. На одной из стен висела полка с дюжиной больших альбомов в кожаных переплетах с фотографиями мошенников. Каждый аль­бом был снабжен подробной аннотацией, включающей перечень фамилий, кличек и «специальностей» поме­щенных там мошенников. Были альбомы, посвящен­ные, исключительно специалистам по «тэту» и взлом­щикам игровых автоматов, а также крапйльщикам карт, карточным манипуляторам, шулерам, использующим «зеркалки», и многим другим.

– Мне нужно посмотреть съемки вестибюля и входа в казино, записанные вчера в два часа дня и сегодня в девять утра, – пробурчал Томми.

– Тебе нельзя здесь находиться, – сказал вспотев­ший Бартли, поправляя очки, которые сползли на крюч­коватый нос, когда Томми его толкнул.

– Эй ты, дуролом! – Томми уже по-настоящему рас­свирепел. – Я что-то тебя не расслышал. Неужели ты сказал, что я не могу сюда войти? Нет, наверное, мне показалось. Потому что иначе я бы немедленно разбил тебе башку.

– Томми, я… – начал Бартли.

– Заткнись, – прервал его бандит. – За что я, спра­шивается, плачу вашему гребаному заведению, а? Мой магазин обчистили. Теперь я хочу посмотреть пленки. Что, опять скажешь, не имею Права?

Он двинулся к хлюпику. Тот быстро отступил назад и кивнул. При этом головка Бартли Ниланда забавно кач­нулась на тонкой, как у тряпичной куклы, шейке, похо­жей на карандаш, а яйца зазвенели, как хрусталь баккара.

– Хорошо, хорошо. Я их поставлю, Томми. – Он подошел к полке с пленками, вытащил четыре, которые тот просил, и направился к монитору в дальнем конце комнаты. Здесь Бартли вставил в магнитофон первую пленку – «Вестибюль, 2 часа дня».

Томми оттолкнул его локтем, схватил пульт и вклю­чил ускоренный просмотр, выискивая посетителя в ков­бойской шляпе. Наконец он его увидел. Вестибюль, дер­жа под руку шлюху, пересекал высокий мужчина в курт­ке с бахромой и ковбойской шляпе. Томми бросил взгляд на отметку времени – 2:35 пополудни – и включил нор­мальный просмотр. Ковбоя он не знал, к тому же под шляпой разглядеть лицо было трудно, а вот шлюха пока­залась ему знакомой.

– Откуда я знаю эту дырку? – пробормотал Томми. – То, что я ее не трахал, точно. Потому что наверняка бы запомнил, она красивая. Но тогда почему мне кажется, что я знаю эту гребаную суку? – Пока он медленно ше­велил своими обезьяньими мозгами, ковбой и шлюха вышли из кадра.

Томми извлек пленку и вставил другую, с записью наблюдения за входом в казино накануне днем. Прокру­тил чуть назад и опять поставил на быстрый просмотр, пока на экране не появился белый «ниссан». Время – 2:15 пополудни. Из автомобиля вылезли трое. Пожилого он не разглядел – тот тут же скрылся за дверью, – лицо ковбоя по-прежнему было скрыто под широкополой шля­пой, а вот на девицу в мини теперь можно было полюбо­ваться во всей красе. Она была снята крупным планом. Томми сделал стоп-кадр. Да, это была шлюха, с которой он столкнулся вчера, когда она выходила из дамской ком­наты. Затем его осенило.

– Едрит твою…. – воскликнул он, потрясенный.

– Ты ее знаешь? – спросил Бартли, желая одного: чтобы Томми поскорее отсюда убрался.

– Это же Хитрая Вики Харт, только одетая как шлю­ха. Это же та гребаная сука, которая катила бочку на Джо! – Томми извлек пленку, схватил остальные и направился к выходу.

– Забирать пленки ты не имеешь права, – попытал­ся возразить Бартли. – Их передают по смене под рас­писку…

Но Томми Рина уже ушел.

Из вестибюля он позвонил брату Джо и рассказал о жемчужине, пленках, Вики Харт и ковбое. Брат встретил его слова гробовым молчанием.

– Джо, ты слышишь, бля, что я говорю? Эта лахудра нагрела нас на сотню кусков!

– За этим кроется что-то еще, Томми, – спокой­но произнес Джо. Он никогда не выдавал голосом свои эмоции.

– Эта шалава, гребаная прокурорша, украла у нас сотню кусков! Я говорил тебе, эту суку нужно пришить. Наехать машиной.

– Томми, когда факты противоречат здравому смыс­лу, это обычно означает, что в уравнении потерян ка­кой-то член. Для Виктории Харт, прокурора, государ­ственного обвинителя, заниматься махинациями с юве­лирными изделиями в нашем магазине невозможно. Зна­чит, за этим кроется что-то еще. Конечно, если только ты не ошибся и это она.

– Джо, это она. Ты же помнишь, я видел ее в «Но­востях», когда она на тебя наехала. Позволь мне с ней разделаться. Что за дурость? Мы не должны разрешать ссать нам на голову.

– Я отправлю Тексако поработать с тобой. А тем временем проверь списки пассажиров (отлет, прилет), поищи ее. Свяжись с Питером. Посмотрим, с кем путе­шествует мисс Харт. Прежде чем делать дальнейшие шаги, давай выясним, кто этот ковбой.

– Мочить их всех надо, – буркнул в расстройстве

Томми.

– Ничего не предпринимай, пока я не скажу, – от­ветил Джо и положил трубку.

Когда Томми наконец добрался до своего пентхуаса, его встретила Каллиопа, потрясая двумя авиабилетами на Багамы, которые только что доставил курьер.

– Посмотри, что я выиграла! – протрубила она с гордостью, как только он вошел в дверь. – Вот как бы­вает. Я почти не слушала эту дурацкую станцию. Там один рок-н-ролл, а я слушаю только кантри, но, пред­ставляешь, угадала, что «Розы с длинными черенками» исполняла Таня Такер[28]. А у них как раз уик-энд был посвящен кантри, и я выиграла. Разве это не везение?

Не слушая ее, Томми начал обзванивать приятелей в отелях Атлантик-Сити, чтобы проверить, не зарегистри­ровалась ли где-нибудь Виктория Харт.

– Я выиграла два билета в Нассау, туда и обратно! – завизжала Каллиопа, все еще надеясь, что он разделит ее восторг.

– Я не могу сейчас туда лететь.

– Но я хочу, – упрямо прогундосила она. – Это мои билеты, и они действительны только двое суток.

– Послушай, я куплю тебе билеты, но попозже, или мы полетим в Сейбе-Бей на самолете Джо. Кому, бля, нужны эти бесплатные билеты на самолет? Мне надо ра­зобраться тут кое с чем. Мой ювелирный магазин нагре­ли. Все знают, что это мое заведение, а значит, тот, кто его нагрел, должен быть замочен, или я выгляжу просто как кусок дерьма. Вот так.

– Я все равно полечу, с тобой или одна, – сказала Каллиопа, не сдавая позиций. Она знала, что добьется своего, потому что была великолепной партнершей в постели. Знала, что так хорошо Томми еще никто не об­служивал.

Каллиопа хотела полететь на Багамы именно по этим билетам. Принципиально.

Спор длился час.

– Между прочим, телефоны есть и на Багамах, – свирепо заметила она.

В конце концов Томми согласился полететь после­завтра, лишь бы только она заткнулась. Теперь он дол­жен оказаться в Нассау в тот же день, что и Виктория Харт с Бино Бейтсом.

Глава 12

«ЛОСИНЫЙ ВЫПАС»

Бино наконец разъяснил Виктории суть Большой аферы. Они летели в Сан-Франциско на самолете ком­пании «Дельта». Плут Роджер сидел, прижав нос к длинному чемодану типа «дипломат» с надписью круп­ными красными буквами: «Таможня США. Собаки на службе контроля за соблюдением законов о наркоти­ках». Бино представился стюардессе собаководом и заявил, что подготовил Роджера для работы в таможне Сан-Франциско и сейчас везет его туда. Пес будет ис­кать наркотики в багаже пассажиров. Это позволило терьеру занять привилегированное положение на полу между сиденьями в первом классе, а не мерзнуть весь полет в багажном отделении. Мягко гудели двигатели, стюардессы разносили напитки, а Бино объяснял не перестающей удивляться Виктории, что такое «лоси­ный выпас». Он рассказал ей также, какую следует провести подготовительную работу и что собой представляет семейное предприятие Бейтсов «Нефтяная и газовая компания округа Фентресс». Эта нефтяная компания когда-то полностью сгорела, ос­тался один остов, который пять лет назад Джон Бу­мажный Воротничок купил за сто долларов, чтобы иметь возможность использовать ее в качестве «лоси­ного выпаса». Наиболее привлекательным в этой неф­тяной компании было то, что она якобы владела не­сколькими тысячами акров превосходной земли на се­вере округа Фентресс, штат Теннесси. Бино объяснил Виктории, что документы о владении землей – не бо­лее чем пустые бумажки, потому что выданы на осно­вании земельных грантов стопятидесятилетней давно­сти, еще во времена Эндрю Джексона.

– В тех пор утекло много воды. – Бино улыбнул­ся. – Землю потом поделили поселенцы-сваттеры, потомки которых теперь имеют так называемый чис­тый правовой титул. Но, как ни странно, формально земельный грант все еще действует, хотя и не обеспе­ченный в правовом отношении. Чистота фиктивного землевладения в округе Фентресс обеспечивается тем, что в управлении округа продолжают храниться записи о земельных грантах и документы с планами земле­владений. Так что если кто-нибудь позвонит и попро­сит подтвердить факт нашего владения землей, то слу­жащая проверит по документам и скажет, что старая добрая «Нефтяная и газовая компания округа Фентресс» действительно владеет участками земли, о кото­рых идет речь, несмотря на то что ими законно владе­ют проживающие там люди. В этой путанице винова­ты власти штата Теннесси, которые не позаботились изъять из регистрационных книг записи о старых зе­мельных грантах. При этом мы можем оценивать нашу собственность как захотим. Когда финансовые работ­ники Томми займутся проверкой, то на бумаге все бу­дет выглядеть отлично. Другой плюс этой мерт­вой компании состоит в том, что у нее до сих пор есть реальные акционеры. Они инвестировали свои средства в компанию десять лет назад, когда она была в активе. Потом компания рухнула, акционеры исклю­чили ее из своих налоговых деклараций и благополуч­но забыли, но официально они по-прежнему владеют тридцатью процентами акций класса В. Это все заре­гистрировано и придает компании вид функциониру­ющей. Акционерный капитал зарегистрирован в Фон­довой бирже Ванкувера, где требования к допуску цен­ных бумаг довольно либеральные. Неделю назад акция стоила один пенни за штуку, а общая стоимость выпу­щенных и находящихся в обращении акций составля­ла меньше двадцати пяти тысяч долларов. Затем мы с дядей Джоном несколько раз продали пакет в сто ты­сяч акций туда и обратно, создавая видимость рынка, и к настоящему времени цена поднялась уже почти до доллара за штуку. Плавающий курс этих акций такой узкий, что может повыситься очень быстро. Если со­вершать две продажи в день, то за неделю его можно поднять до десяти долларов. Что мы и собираемся сде­лать в Сан-Франциско, потому что «Кроникл» поме­щает данные об акциях, продаваемых на Ванкувер­ской фондовой бирже. К тому времени когда люди Том­ми займутся проверкой, акции «Нефтяной и газовой компании округа Фентресс» будут официально стоить десять долларов за штуку.

Виктория все время что-то записывала в свой жел­тый прокурорский блокнот. Бино это не нравилось, на говорить он ничего не стал, потому что понимал – тако­ва ее натура. —

Час спустя, когда он наконец закончил описание механизма действия Большой аферы, она закрыла жел­тый блокнот и молча уставилась перед собой. Бино от­кинул спинку сиденья и попытался поспать. Открыв через некоторое время глаза, он встретился с ней взглядом. Было неясно, то ли он ее своим рассказом сильно впечатлил, то ли напугал до смерти.

После приземления в Сан-Франциско они двинулись по огромному зданию аэровокзала к пункту проката ав­томобилей. Из вещей у них, кроме личных чемоданов, была еще бутафорская клетка-чемодан, в данный момент пустая – Плут Роджер бежал рядом на красном поводке, который Бино купил для него на Рождество, – а также холщовая сумка, в которой лежало немногим больше ста тысяч долларов.

Бино изложил девушке из фирмы «Херц››[29] весьма конкретные требования относительно вида и цвета авто­мобиля, который хотел бы взять напрокат. Он должен быть средних размеров, светло-зеленый и с двумя двер­цами. Голубой «мустанг» был отвергнут, потом еще не­сколько и наконец принят светло-зеленый «форд-эскорт» с желтовато-коричневой внутренней отделкой.

Они направились в «Стэнфорд-Корт» – фешенебель­ный отель, располагавшийся в не менее фешенебельном районе Ноб-Хилл. Джон здесь зарегистрировался под сво­ей фамилией, и потому с ним удалось быстро связаться. Десять минут спустя все собрались в отдельной кабинке полутемного роскошного бара. Роджер свернулся на крес­ле, положив морду на колени Виктории. Бино отсчитал десять тысяч долларов, спрятал в карман и протянул хол­щовую сумку Джону.

– Остальные положи в банк на счет «Нефтяной и га­зовой компании округа Фентресс». Возьми с собой Викто­рию. А я с Роджером поеду выбирать «лосиный выпас».

– Не торопитесь, ковбой, – сказала Виктория. – Я с вами.

– Зачем? Я буду объезжать фермы, там ничего инте­ресного, а вы юрист, сможете помочь в переговорах по составлению контракта на недвижимость, – сказал он, используя логику непробиваемой Вики.

– Насколько я поняла план, вы не только посетите фермы, но и будете встречаться с некоторыми родствен­никами. Вот с ними я и хотела бы познакомиться.

Вот прилепилась! Бино поразмышлял пару секунд и решил, что поскольку она все равно уже в курсе Боль­шой аферы, то, наверное, полезнее взять ее на борт, а не изолировать.

– Ладно. – Он повернулся к Джону. – Мы поедем в Модесто, вернемся завтра к вечеру. А ты начинай по­иски офиса. Это должны быть два этажа в небоскребе, в центре, неподалеку от офисов крупных нефтяных ком­паний. Было бы замечательно, если бы из наших окон открывался вид на здания компаний «Тексако» и «Шелл» на противоположной стороне улицы.

– Я тут уже присмотрел пару верхних этажей в Зда­нии на Маркет-стрит рядом с небоскребом компании «Эксон»[30], – сказал Джон. – Причем мы будем иметь право вывешивать символику фирмы. Как насчет того, чтобы под крышей поместить светящийся логотип «Неф­тяной и газовой компании округа Фентресс»?

– А какой у нее логотип? – спросила Виктория. Бино улыбнулся.

– Американский лось, у которого задняя часть плав­но переходит в нефтяную вышку.

Джон встал, взял сумку, попрощался и вышел из бара.

– А почему именно в Модесто? – спросила она.

– Долина реки Сан-Хоакин является одним из по­следних в Северном полушарии районов, потенциально богатых нефтью. Правда, пока здесь было открыто только несколько скудных газовых месторождений, но эта тема по-прежнему муссируется. Дело в том, что в этой долине существует образование, которое геологи назы­вают сланцевой стратиграфической ловушкой. Крупные нефтеносные месторождения встречаются как раз в по­добных местах. Все это делает окрестности Модесто пре­восходным местом для организации «лосиного выпаса», потому что если у какого-нибудь лося, которого мы на­метили в качестве добычи, наша «легенда» вызовет сомнения, то геологические предпосылки придутся как нельзя кстати.

Светло-зеленый «форд-эскорт» выехал из Сан-Франциско на скоростное шоссе номер девять, направ­ляясь на восток. Вскоре городской ландшафт сменила холмистая равнина. Роджер на заднем сиденье время от времени тихо повизгивал, видимо, видел какие-то собачьи сны. Прошел почти час, а они еще не проро­нили ни слова. Бино мучился, потому что до сих пор никак не мог разгадать Викторию. Особенно его сму­щало, что эта прокурорша ухитрилась так его обезору­жить. Он никак не мог понять почему. То ли причи­ной этому были ее хитрость, красота, а может быть, желание отомстить за Кэрол, то ли избиение клюшкой для гольфа номер девять? Так или иначе, Бино стал непривычно мягким и податливым. Когда он, исполь­зуя свою, как ему прежде казалось, неотразимую улыбку, пытался заставить ее улыбнуться – так было уже несколько раз, – к желаемому результату это не при­водило. Бино поймал себя на мысли, что это его огор­чает. Теперь ее молчание начинало его беспокоить боль­ше, чем неудачи с улыбкой.

– Как вы себя чувствуете? Нормально? – спросил наконец он.

– Думаю, да. – Лицо Виктории приобрело странное выражение.

– Никак не могу понять, что у вас на уме. Вы такая молчаливая. Это начинает меня пугать.

– Я не представляла себе, что все это можно сде­лать так легко. Я имею в виду аферу с жемчужиной. Просто великолепно! Мы даже не нарушили никакого закона. Только продали жемчужину по более высокой цене. А теперь вот липовая нефтяная компания в ком­плекте с акционерами и зарегистрированным земле­владением.

Такого ответа он не ожидал. Виктория не только ни­чего не осуждала, а, напротив, чуть ли не восторгалась.

– Разве вам не приходилось прежде работать с мо­шенниками? – удивленно спросил он. – Вы никогда не вели дела по мошенничеству с ценными бумагами?

– Я была обвинителем по нескольким делам с мо­шенничеством, но это было обыкновенное жульниче­ство. Кажется, два года назад судили мошенника, я не помню его имени, который обманывал покупателей. Он продавал на улице игрушечных собак с дефектами, фабрика отпускала их ему за две трети цены. Собаки должны были лаять, но не делали этого. Когда поку­патель наклонялся, чтобы проверить, мошенник (он владел искусством чревовещания) лаял сам. Он полу­чил семь месяцев, но его жульничество не идет ни в какое сравнение с тем, что провернули мы. Вот это настоящий класс!

Бино знал, о чем идет речь. Этим видом мошенни­чества занимались несколько Бейтсов. Они покупали на фабрике говорящих животных игрушки с дефекта­ми и впаривали их покупателям. Например, крякаю­щих уток – они хорошо шли на Пасху, – а также Санта-Клаусов и эльфов, которые должны были произно­сить «хо-хо-хо». Скорее всего Виктория имела в виду Сонни Бейтса Чревовещателя, которого посадили в Трентоне два года назад. Но Бино решил об этом

не упоминать.

– Виктория, обещаю вам, мы воздадим убийцам Кэ­рол по заслугам. Я натравлю Томми и Джо друг на друга, но для этого вы должны подчиняться правилам игры.

– Я знаю. Удерживать отпуская, умножать деля. А я всегда удерживала удерживая и умножала умножая. Трудно привыкнуть к такой перемене. – Она помол­чала с минуту. – Всю жизнь я пыталась отстаивать принципы, которые казались мне нравственными и справедливыми.

– И что, эти принципы… я, наверное, чего-то не понял, они вас разочаровали или, возможно, предали?

– Это не означает, что в них не стоило верить. Некоторое время в машине стояла тишина, затем

Виктория улыбнулась.

– Ладно, теперь все это позади. А мы приближаемся к Модесто искать «лосиный выпас».

– Вначале нужно определить цвет компании. Я вижу впереди хозяйственный магазин, остановимся там.

Виктория подъехала ко входу в деревянное здание, на­верное, начала века, с вывеской «Все для фермера». Они вылезли из машины и вошли внутрь. Магазин как мага­зин – металлические прилавки, на потолке неоновые лам­пы, пол покрыт линолеумом. Бино направился к задней стене, на которой были представлены образцы красок.

Ей понравилась изумрудно-зеленая.

– По-моему, симпатично. Теннесси – зеленый штат, почему бы компании округа Фентресс не взять в каче­стве символа этот цвет?

– А какой цвет приходит вам на ум при словах «окись железа»?

– Что-то вроде ржавчины, я полагаю…

– Так вот, нам нужна краска, которая бы ассоцииро­валась с окисью железа. Она должна работать на нашу идею.

– Конечно, вы правы. – Она сняла со стены обра­зец ярко-оранжевой краски и протянула ему.

Он поморщился:

– Не-ет.

– Это не такой уж плохой выбор, – возразила она. – Как раз работает на идею.

– Хорошо, – улыбнулся он, – но оранжевый цвет для папок и проспектов немного ярковат. Что, если мы его немного приглушим, добавив одну треть вот этого? – Он снял со стены темно-красный образец, цвет бычьей крови, и приставил к тому, что держала Виктория. – Как? Годится для «лосиного выпаса»?

Бино в первый раз увидел ее настоящую улыбку. Вик­тория была по-настоящему красивой. В это мгновение он понял, какой она была в детстве, до того, как над ней взяла верх навязчивая идея самоутверждения.

– Это называется медно-красный цвет, – сказала она. Бино направился к прилавку и протянул два образца пожилому человеку с пришпиленной к пиджаку иденти­фикационной карточкой, на которой крупными буква­ми, было напечатано: «Гэри Хоббс, владелец. Отвечает на претензии».

– Возможно, мне потребуется не меньше четырех­сот галлонов этого, – Бино указал на оранжевый обра­зец, затем на красный, – и две сотни этого. Плюс обо­рудование для покраски: пульверизаторы, компрессоры и прочее. Только что купил ферму в Мэрисвилле, хочу покрасить все наружные металлические поверхности.

– Рад получить такой симпатичный заказ. – Хоббс улыбнулся. Затем взял каталог и начал перелистывать.

– Мне бы хотелось знать: у вас существуют оптовые скидки? – спросил Бино и, дождавшись кивка Хоббса, продолжил: – Я также хотел бы получить товар в течение суток. За доставку заплачу. Возможно, заказ придется скор­ректировать в сторону небольшого уменьшения или увели­чения. Это станет известно после консультации с бригади­ром маляров. Желательно убедиться сейчас же, что краска у вас имеется в достаточном количестве. Готов заплатить первый взнос, чтобы подтвердить заказ.

– Позвольте, я проверю наличие товара в Бейкерс­филде. – Хоббс снял трубку и набрал номер.

– Могу я воспользоваться вашей телефонной кни­гой? – спросил Бино. Гэри Хоббс подвинул ее к нему через прилавок и начал разговор со складом в Бейкерс­филде. Бино повернулся к Виктории: – Ваш блокнот недалеко?

Она кивнула и извлекла его из сумочки.

Бино открыл раздел «Центральная Калифорния», на­шел фамилию Бейтс. Затем продиктовал номер Стивена Экс Бейтса.

Хоббс заверил их, что краски достаточно и она мо­жет быть доставлена в любое место долины Сан-Хоакин в течение дня. Бино заплатил тысячу долларов наличны­ми в качестве задатка, затем они направились на неболь­шой, огороженный цепями складской дворик за магази­ном, где выбрали компрессор и пульверизаторы с тремя бачками. Две банки с оранжевой краской и одну с крас­ной Бино решил взять с собой и, прежде чем уйти, ку­пил три листа желтых переводных шрифтов высотой пять сантиметров, три листа белых высотой 1, 25 сантиметра, а также два зеленых комбинезона.

Положив в карман карточку Гэри Хоббса, он напра­вился к телефону-автомату на автостоянке, где набрал номер Стивена Бейтса.

– Бейтс. Ремонт крыш, – ответил юношеский голос.

Виктория с удивлением услышала, что Бино просви­стел в микрофон коротенькую музыкальную фразу из трех нот, после чего прислушался. Затем отнял трубку от уха, чтобы до нее донеслись еле слышно прозвучавшие в от­вет три ноты.

– Это Бино Бейтс, – сказал он, снова прижимая трубку к уху. – С кем я говорю?

– Я Лоренс Бейтс, – гордо произнес юноша. – А кто вы? Повторите, пожалуйста, я не рас­слышал.

– Твой дядя Бино.

– Король мошенников? – восхищенно воскликнул мальчик.

– Да, но мне не нравится это прозвище. Оно слиш­ком претенциозное.

– Одну минутку, сэр. – Мальчик положил трубку. Бино слышал, как он громко зовет отца. Через пару се­кунд в трубке возник мужской голос:

– Стивен Бейтс слушает. Кто это?

– Стив, это Бино Бейтс.

– Могу я снова послушать музыку? Бино просвистел три ноты.

– Стервец! Я видел тебя в передаче «Десять самых опасных преступников, разыскиваемых в Америке» три или, может быть, четыре недели назад.

– В нашей игре слава не всегда является благом.

– Могу себе представить.

– Послушай, Стив, я тут затеял в Модесто «лосиный выпас». Мне нужна небольшая помощь.

– Модесто – это неплохо, но ты не видел ферм во­круг Оук-Крэст. Там тоже симпатично и полно эстакад с трубами.

– Туда я еще не доехал, но проверю, – сказал Бино. – Приглашаю тебя с семьей сегодня поужинать. Не против?

– Почтем за честь, – ответил Стивен.

– Где это можно устроить, как по-твоему?

– Есть одно местечко недалеко от Китса, называет­ся «Красный амбар». Это по шоссе номер семнадцать. Годится?

– Договорились. Встречаемся около семи тридцати. И еще, Стив, мне нужно выполнить кое-какие маляр­ные работы. Ты сможешь организовать на это кого-нибудь из наших?

– Запросто. К лету сюда их много съезжается. Десяти человек будет достаточно?

– Должно хватить. Мы обговорим это сегодня ве­чером.

– Хорошо.

Бино повесил трубку. Виктория просвистела три ноты и бросила на него вопросительный взгляд. Они показа­лись ей знакомыми.

– Это начало «Колыбельной» Брамса, – ответил он, не дожидаясь, пока она спросит. – В ответ он должен был просвистеть следующие три ноты.

– Значит, теперь я знаю ваш семейный секрет. Он двинулся к машине.

– Учтите только, что пароль меняется каждый ме­сяц и нужно знать, в каком музыкальном издании ис­кать ключ, какой список песен смотреть и какой дол­жен быть номер в списке. Такой вид конспирации ис­пользовали некоторые шпионы в Первую мировую вой­ну. Если не знаешь ключа, раскрыть код практически невозможно.

Виктория удивленно вскинула брови:

– И что, все родственники каждый месяц идут, по­купают музыкальные издания и запоминают мелодию?

– Приходится. Потому что если вы доверитесь не тому человеку, это может быть чревато тюремным сроком.

– А если нет слуха?

– Детей, которым на ухо наступил медведь, мы со­бираем, выводим в поле и расстреливаем, – пояснил он с улыбкой.

Она улыбнулась в ответ.

– Замечательный выход. Как я до этого не доду­малась?

Они сели в машину. Бино нашел на карте поселок Оук-Крэст и выехал с автостоянки, направляясь на восток.

В зеленых лугах Оук-Крэста преобладала люцерна. Цветущую долину озаряло яркое калифорний­ское солнце.

– Чем пахнет? – весело спросил Бино, делая глубокий вдох.

Она последовала его примеру и тоже наполнила лег­кие чистым воздухом.

– Люцерной.

– Нет. Я спрашиваю, чем пахнет то, что скрыва­ется под люцерной, под дерном, под покрывающей по­родой… там, где песчаный глинистый сланец образует антиклинальную складку, называемую стратиграфиче­ской ловушкой?

– Нефтью, – ответила она, широко улыбаясь.

– Мне тоже кажется, что пахнет нефтью, – согла­сился он.

Они медленно двинулись вперед, выискивая подхо­дящую ферму.

«Стив Бейтс прав, – подумал Бино. – Здесь превос­ходное место для «лосиного выпаса», который прежде всего должен быть внешне привлекательным».

– Красивая окружающая обстановка облегчает за­дачу обработки лоха, – объяснял Бино, оглядывая фер­мы. – Лох чувствует себя намного комфортнее. В пус­тыне гораздо труднее продать недвижимость, располо­женную якобы на берегу озера.

В Оук-Крэсте зелени было хоть отбавляй. Двухпо­лосную дорогу окаймляли причудливо искривленные ста­рые тенистые дубы, похожие на пришельцев из другого мира. Архитектура деревянных строений была простая, примитивная, но окраска яркая. В тех местах, где не буй­ствовала зеленая люцерна, паслись живописные стада скота и лошадей.

То, что нужно, Бино наконец нашел на ферме Кэл-Оукс. Здесь, как и на большей части угодий Оук-Крэста, выращивали люцерну. Трубы ирригационной системы были солидные, но явно нуждались в покраске.

Они были проложены по эстакаде вдоль дороги на мили вперед. В разных местах виднелись огромные цистерны для воды на случай засухи (что в Калифорнии случалось периодически), напоминающие большие двух­этажные коробочки для пилюль. В низине у реки лениво паслись лошади. Всю эту красоту дополняло еще одно, делающее выбор безошибочным. Прямо напротив фер­мы, через улицу, располагалось здание крупной строи­тельной компании, ныне обанкротившейся и прекратив­шей деятельность.

Слабый ветерок покачивал потертый рекламный щит, подвешенный на двух цепях. Зеркальные окна трехэтаж­ного здания выходили на ферму, которая была просто загляденье, как с открытки.

Бино вышел из машины, перелез через забор и обо­шел пустое здание вокруг. К одному из окон был при­леплен листочек с номером телефона агента по недви­жимости. Он позвонил с сотового телефона Виктории. Агент-женщина сказала ему, что здание можно арендо­вать за весьма умеренную помесячную плату. Бино обе­щал перезвонить и разъединился. Вернувшись к Викто­рии, он пояснил, что прежде нужно договориться на ферме.

Затем окинул взглядом ландшафт с трубами и цис­тернами и с облегчением произнес:

– Думаю, мы нашли наш «лосиный выпас».

Глава 13

ОПЕРАЦИЯ «ПОИСК»

«Ну что за мудак этот Тексако Филлипс», – думал Томми.

Они сидели в его квартире с окнами на Променад. Каллиопа бегала до одурения по магазинам, вы­искивала «чего-нибудь миленькое» для поездки на Багамы. Тексако сидел напротив Томми, красноли­цый, и все время натягивал края своего темно-бордо­вого спортивного пиджака за тысячу долларов, он был похож на персонаж идиотского комедийного сериала. Томми никак не мог взять в толк, почему брат держит рядом с собой этого смердящего невежественного за­сранца.

– Послушай, Текс, – медленно произнес он. – Ты должен их найти. Это единственное, что от тебя требуется. Мой кузен Питер, который работает в агент­стве путешествий, добыл для меня список зарегистри­ровавшихся на рейс «Дельты». Она вылетела в Сан-Франциско с двумя парнями, Б. Бейтсом и Дж. Бейт­сом. Я не знаю, кто эти два мудака, и тебя это не долж­но заботить. Не пытайся, мать твою, разобраться в этом, иначе обсерешься. Просто найди их. Там, в Сан-Франциско, есть телефоны. Так вот, ты сними трубку и по­звони мне. Понял?

Тексако кивнул и одновременно пожал плечами. Этот тупой жест разозлил Томми, и он толкнул в плечо ог­ромного урода, бывшего полузащитника.

– Эй, мудило! Я не слышу ответа.

– Я позвоню тебе, Томми, – тихо произнес Тек­сако.

– Кузен Питер проверит, покупали они оттуда би­леты или нет. Вот его номер, он записан на этой бумаж­ке. – Томми сунул ее в нагрудный карман шикарного пиджака Тексако. – Его зовут Питер Рина: Парень только что закончил колледж, так что не трепись с ним, не рас­сказывай то, чего он не должен знать. Питер сидит в Джерси, но может проверить это дерьмо в любой точке страны.

Так Тексако начал свою операцию «Поиск». Он прилетел в Сан-Франциско и теперь шлялся по «городу у залива»[31], разглядывая ярко одетых ту­ристов и удивляясь, как это, бля, можно отыскать в такой толпе Викторию Харт и двух парней с фамилией Бейтс. А вот солидный спортивный зал найти удалось довольно быстро – он оказался рядом с отелем. Там можно было получить из-под полы укол в задницу дозы стероидов по сорок баксов на штуку. Он также нашел прекрасный итальянский ресторан меньше чем за пол­квартала оттуда, где оссобуко и моцарелла маринара[32] были мирового класса. Теперь Тексако сменял одно удовольствие другим. Корячился, поднимая штангу в сто восемьдесят килограммов, а потом взбодрялся уко­лами и великолепной итальянской кухней. Весь пер­вый день он занимался поднятием тяжестей и едой, а к вечеру наконец решился позвонить Питеру Рина с просьбой проверить регистрацию Виктории Харт и двух Бейтсов на все рейсы из Сан-Франциско. Тот ответил, что до сих пор ничего не обнаружил. Тексако решил пока ничего больше не предпринимать. К операции «Поиск» у него сердце не лежало. В любом случае либо они переедут в какое-нибудь другое место, либо Том­ми велит ему возвращаться домой. На большее, чем эти простые рассуждения, его куриный мозг способен не был.

Утром позвонил Томми.

– Какого хера ты сидишь в отеле? – Такие фор­мальности, как «Привет» и «Как дела?», были опущены.

– Ты же сказал…

– Дурак! – завопил Томми. – Ты должен дежурить в аэропорту. Если они появятся у кассы и будут поку­пать билеты, тебе нужно быть там. Отправляйся немед­ленно! Я дал тебе номер телефона Питера, а он говорит, что ты звонил только один раз.

– Черт возьми, Томми, – простонал Тексако, – я что, должен звонить ему каждый час?

– Именно, мать твою. Он проверяет списки реги­страции каждый час, и звонить ему надо каждый час. Чем ты там занимаешься? Дрочишь свою жопу или что еще?

– Кончай, Томми. – Тексако Филлипс начинал уже по-настоящему ненавидеть Томми Рина, но чем больше он его ненавидел, тем сильнее боялся. Он пообещал каж­дый час звонить Питеру Рина и переехать в отель в аэро­порту. Положив трубку, Тексако понял, что совсем по­терял аппетит.

В ночном клубе «Красный амбар» в Китсе играл небольшой ансамбль в стиле вестерн, танцевали сим­патичные девочки и вообще было очень уютно. Сти­вен Бейтс и его жена Эллен пришли принарядившие­ся, а двенадцатилетний Лоренс даже повязал широкий полосатый галстук. Правда, чувствовалось, что он в этой семье передается по наследству. Дверь в их каби­нет была полуоткрыта, из общего зала доносилась му­зыка, отчего становилось еще приятнее лакомиться вкусными жареными ребрышками-гриль и сдобренной маслом кукурузой.

– …Конечно, с тех пор как мы обосновались здесь, в Китсе, – продолжал Стив, – дела с «ремонтом крыш» и прочим пришлось оставить. Так, выезжаем раз или два в год, настригаем кое-что и возвращаемся к своему за­конному бизнесу.

Он говорил и одновременно ел, вытирая с подбородка соус барбекю. Супруги оба были худощавые, с обветренными загорелыми лицами. У Стива – голубые глаза мошенника и поредевшие во­лосы, у Эллен – увядшая красота, короткая деловая стрижка и проницательные черные глаза, которые ощу­пывали вас, как луч лазера. Виктория подумала, что младший Лоренс куда симпатичнее. Ему было только двенадцать, голос еще не ломался, но на лице сияла великолепная, ослепительная улыбка мошенника, ко­торая, кажется, была в этой огромной семье фирмен­ной.

– Как вы собираетесь «надувать мыльный пузырь»? – спросил Стив, наклонившись ближе.

– Заманим лоха «тэтом», «мак» разогреет, потом, На­верное, отправим за город чуть опуститься, а в конце, может быть, придется сыграть в «пристеночек».

Виктория ничего не поняла, но Стив задумчиво кивнул.

– Решающий матч «в холодную», довольно опасно.

– На этот случай, – добавил Бино, – я намерен привлечь Бейтсов со Свиного ручья.

– Ты когда-нибудь с ними работал? – спросил Стив.

– Нет.

– Будь осторожен. Эти Бейтсы из Арканзаса не очень-то деликатные. Знаю я о них мало. Слышал толь­ко, что они разъезжают на мощных грузовиках и очень

крутые.

– Я приму это к сведению. – Бино положил вилку. – Завтра, наверное, улажу дело с фермой. Мне кажется, для игры она выглядит безупречно. Я хочу, чтобы ты организовал бригаду маляров. За работу получишь десять ты­сяч долларов плюс одна десятая от того, что мы сможем наварить.

Стивен Бейтс закрыл глаза и замолк. Так продол­жалось довольно долго. Виктория даже испуга­лась, не заснул ли он, но тут худощавый мошенник открыл глаза и посмотрел на свою жену Эл­лен. Та кивнула. Она, казалось, читала его мысли. За­тем он повернулся к Бино.

– Ты упомянул, что затеял все это, чтобы расквитать­ся за твою кузину Кэрол, – проговорил он,

– Да. Ее убили два подонка, с которыми мы и соби­раемся затевать игру,

– Меня очень злит, когда кого-нибудь из нашей многочисленной семьи имеют таким способом, и вообще… я это всегда воспринимаю на свой счет. Пожа­луй, для нас будет неправильно делать деньги на смер­ти Кэрол.

– Послушай, Стивен, я все это понимаю и ценю, но она была очень мне близка, а тебе вовсе не обязательно работать даром.

– Дело в том, что я еще никогда не участвовал в Большой афере. Ты первый привлек меня к такому делу… и это будет для меня достаточной оплатой.

– Ты уверен?

– Еще бы. Ты ведь вроде как легендарная личность, и работать с тобой для нас большая честь, – отозвался Стив.

Эллен согласно кивнула.

– Мы видели вас в передаче «Десять самых опасных преступников, разыскиваемых в Америке», – встрял в разговор Лоренс. – Только у вас были черные волосы и не было усов.

– Ладно. – Бино улыбнулся супругам. – Если мы закончим это дело с прибылью, я выделю вам одну десятую.

– Вполне справедливо.

Уладив этот вопрос, они переключились на другие темы. Виктория говорила очень мало, больше слушала.

По ходу разговора выяснилась одна удивительная деталь. У всех них, включая Бино, на руке, на том месте, которое обычно закрыто ремешком ча­сов, имелась татуировка в виде буквы В с датой первой аферы. Лоренс Бейтс удостоился этой чести прошлым летом.

– Вот, – сказал Стивен после того, как сын снял часы, – за работу на портсмутской ярмарке. Организо­вал «подброс» со своей пятнадцатилетней кузиной Бет­си. – Лоренс гордо показал татуировку. Под прописной буквой В стояла дата: 3.07.96.

Поздно вечером, когда они возвратились в мотель в Китсе, Бино пригласил Викторию к себе в номер выпить на ночь рюмочку водки с колой. Виктория ре­шила на этот раз ни в коем случае не пьянеть и пила осторожными маленькими глоточками, наблюдая за Бино, который вытащил из сумки небольшой аппарат – что-то вроде парового утюга под давлением с электри­ческим нагревом.

– Похожие штуковины используют для печатания картинок и надписей на футболках, – сказал он, напол­няя аппарат водой и вставляя электрическую вилку в розетку. Затем вытащил комбинезоны, купленные в ма­газине «Все для фермера», и разложил на выцветшем зе­леном постельном покрывале. Достав белые переводные шрифты высотой 1, 25 сантиметра, он сложил на нагруд­ном кармане надпись US AGR. DEPT[33] и посмотрел на Викторию.

– Как? Вы бы на это купились?

Она посмотрела с минуту, затем переложила буквы, образовав над карманом полукруг.

– Лучше?

– Намного, – согласился он и взялся за паровой утюг.

Покончив с комбинезонами, они вышли на автостоянку мотеля и занялись изготовлением таких же надписей на передних дверцах «форда-эскорта», используя пя­тисантиметровые буквы. Во время работы она спросила у него, что значит организовать «подброс».

– Это старая мошенническая проделка, – объяснил он. – Ей, наверное, уже тысяча лет. В первый раз в нее сыграли в Китае. И называется она либо «кошель», либо «подброс», либо «испанский носовой платок», либо еще как-то. В разных странах по-разному. В общем, назва­ний множество, но игра одна и та же.

– И в чем ее суть?

– Два мошенника, работающих вместе, инсцениру­ют в людном месте находку бумажника, набитого насто­ящими деньгами. Все это должно происходить в непо­средственной близости от лоха, которого нужно выбрать с особой тщательностью. Больше всего подходит богатая дама или какой-нибудь важный бизнесмен, хорошо оде­тый и в хорошей обуви. Выбор лучше всего делать по качеству обуви, сумочки или дипломата. Такой бумаж­ник для богатого лоха – идеальная приманка. Итак, вы. кладете бумажник таким образом, чтобы лох тоже мог оказаться законным владельцем находки. Вы как бы На­тыкаетесь на него все трое. Затем начинается обсужде­ние ситуации. Что делать? Может быть, обратиться к копам? Нельзя. Они запросто его прикарманят. Наконец двое жуликов предлагают богатому лоху взять бу­мажник себе и подождать с неделю, не объявится ли вла­делец.

– Удерживать отпуская, – сказала Виктория.

– Именно. Но в последнюю минуту жулики реша­ют, что лох должен дать каждому из них отступные из своего кармана. Немного, процентов десять от суммы, находящейся в бумажнике. Так, мол, будет по справед­ливости, если владелец не найдется. Лох не возражает, потому что знает: в бумажнике денег в пять раз больше и все будут принадлежать ему. Какой там, к черту, 188 владелец, кто его будет искать? Он выдает деньги, и жулики уходят. После чего лох обнаруживает, обыч­но уже дома, что бумажник с деньгами подменили на набитый резаной бумагой.

– И что, люди на это покупаются? – изумилась она.

– Каждый день, Виктория, и в любом городе земли. Это одна из самых распространенных жульнических ма­хинаций.

Бино выпрямился и критически осмотрел дверцы светло-зеленого «эскорта». Теперь она поняла, почему он настоял на таком цвете и размерах машины. Их «форд-эскорт» с желтыми буквами на дверце теперь выглядел в точности как государственная машина.

– Осталось приобрести желтые защитные каски и дощечки-пюпитры с зажимами. Когда вы с такой дощечкой, у людей больше веры. – Он улыбнулся. – И не спрашивайте меня почему,

Потом, забравшись в постель, Виктория долго ле­жала, слушая пение сверчков. Вчера было платье из спандекса, какое носят шлюхи, и туфли на платфор­мах. Завтра – дурацкий комбинезон и желтая защит­ная каска. Они возьмут в руки дощечки-пюпитры и будут дурачить ничего не подозревающего фермера, выдавая себя за служащих министерства сельского хо­зяйства. Подумаешь, большое дело! Ну и что? Она по­пыталась заснуть, но сердце не успокаивалось, про­должая накачивать адреналин. Как все это странно! Она не испытывала такого возбуждения даже накануне слушания в суде важного дела. Почему? «А потому, что это много интереснее, потому, что это против всех правил», – подумала она, устраивая голову на подуш­ке. Виктории не хотелось признаваться себе в этом, но даже такой ответ был далеко не полным. Всю жизнь мама пыталась заставить ее расслабиться, но она про­должала следовать намеченным курсом, не позволяя себе ни на миллиметр отклониться в сторону. И вот теперь, мучаясь ужасной виной за гибель Кэрол, она отдала себя в руки этому симпатичному мошеннику. С обманом можно было бы как-то при­мириться, но самое главное состояло в том, что ей это нравилось. Где-то там, глубоко внутри, начали разго­раться едва тлеющие угольки, которые казались давно потухшими. Она почти забыла это чувство, но такое случалось с ней прежде, когда она была маленькой. Однажды они были с мамой в супермаркете, и Виктория украла булочку из большой открытой корзины,. Когда они шли на выход, ее маленькое сердце шести­летней девочки отчаянно колотилось. Ей удалось благополучно уйти с украденным, но потом мама застука­ла ее за поеданием булочки и потащила обратно в ма­шину, чтобы ехать в магазин, вместе с недоеденной булочкой. Всю дорогу Виктория умоляла маму повер­нуть обратно, но та завела ее в магазин и вызвала уп­равляющего. Потом потребовала от дочери возвратить то, что осталось от булочки, извиниться и оплатила покупку. Виктория все время плакала, до самого дома. Она была так унижена! После чего дала себе твердое обещание никогда больше ничего не красть и держала его почти тридцать лет. И вот теперь собиралась нару­шить. Но, странное дело, никогда прежде она не ощу­щала в себе столько энергии.

На следующее утро они обустроили «лосиный вы­пас». Это оказалось до смешного легко. Зеленый «эс­корт» с соответствующими надписями на дверцах оста­новился у въезда на ферму Кэл-Оукс у амбара. Стояв­ший неподалеку хозяин, грузный светловолосый мужчи­на, немного испуганно разглядывал двух служащих министерства сельского хозяйства в фирменных комби­незонах и защитных касках с дощечками-пюпитрами в руках, где были прикреплены листы, вырванные из телефонной книги. Бино уже знал, что перед ними Карл Харпер, поскольку об этом гласила надпись на почтовом ящике на въезде с дороги. Вылезая из ма­шины, он бросил взгляд на свою дощечку.

– Джилл, я не ошибся, это владение Харпера? – Произнесено это было довольно громко, чтобы хозяин услышал.

– Мне кажется, да, Дэнни, – отозвалась Виктория, наблюдая за прибли-жающимся Карлом Харпером. Ее сердце неистово колотилось.

– Чем могу помочь, ребята? – спросил он. Его тус­клые глаза с подозрением перебегали с их лиц на дверцы машины и обратно – на надписи на карманах комбине­зонов.

– Сейчас выясним, – ответил Бино, приветливо улы­баясь. – Я служащий министерства сельского хозяйства Дэнни Дункан, участвую вместе с помощницей в экспе­рименте, который проводит НАСА.

– Не понял.

– Так вот, НАСА и вооруженные силы США прове­ли совместную разработку нового типа краски. – Он по­вернулся к Виктории. – Джилл, покажи, пожалуйста, мистеру Харперу.

Виктория взяла с заднего сиденья банку краски, ко­торую они смешали утром в соотношении два к одному. Она была сейчас медно-рыжая, цвета ржавчины.

– Это так называемая «Краска – антиокись желе­за», – пояснил Бино, – которая предназначена для за­щиты металлических конструкций от коррозии на срок примерно пятьдесят лет. Условие тут только одно: вы не должны перекрашивать изделие в течение полувека, даже если вам вдруг захочется. Управление НАСА обратилось к нам, в министерство сельского хозяйства, с просьбой найти в округе фермеров, которые позволили бы покра­сить их трубы и водяные цистерны с целью ис­пытания краски.

Харпер вытер нос большим красным носовым платком, затем сунул платок обратно в задний карман.

– Вроде как яркая, – сказал он, глядя на краску и уже пытаясь представить ее на всех своих металлических кон­струкциях. – Так что это за штука, расскажите снова.

– Признаюсь, я не химик, – сказал Бино, – поэто­му толком не знаю. Джилл, какой у нее состав? У тебя ведь есть спецификация?

Виктория нашла соответствующий листок на своей дощечке.

– Основные компоненты: фосфат алюминия с до­бавлением серы и нитрата цилиниума. – Мысленно она ругала себя, потому что чувствовала, что голос слегка подрагивает.

– Да-да, именно так, – сказал Бино улыбаясь. – Теперь я вспомнил, именно нитрат цилиниума оказыва­ет столь пролонгированное защитное действие.

– Так в чем дело, объясните снова? – сказал Харпер, присматриваясь к ним.

– Сэр, я и говорю, мы все утро ездим по округе, высматривая ферму, где трубы и цистерны нуждаются в покраске. Если вы согласны, то все принадлежащие вам трубы и прочие металлоконструкции, находящие­ся на открытом воздухе, будут выкрашены этой краской с целью ее проверки, прежде чем НАСА и воору­женные силы примут краску в эксплуатацию. Только вы не должны ничего перекрашивать в течение пяти­десяти лет. Это не будет стоить вам ни единого цента. Мы бы только хотели, – добавил он, – пометить ци­стерны символом FCP&G, чтобы вашу ферму можно было идентифицировать с воздуха.

Это был логотип «Нефтяной и газовой компании ок­руга Фентресс».

– FCP&G? Что это означает? – спросил Харпер.

– Название краски. По латыни – феррус оксидус цилиниум фосфатус. А буква G означает «правительственный». – Бино улыбнулся. – Инженеры НАСА также хотят убедиться, как будет воздействовать на окрашенную поверхность надпись, сделанная обыч­ной краской. Решайте, согласны ли вы помочь государ­ству. Можете себе представить, сколько высвободится средств из тех, что поступают в казну от налогоплатель­щиков, если все наши танки, джипы и прочее не нужно будет перекрашивать в течение полувека?

– И что, я не должен ничего платить? Вы покрасите все мри трубы и цистерны, и срок годности покраски пять­десят лет? Даже не верится. – Харпер широко улыбнулся.

– Вроде как странно, верно? – Бино тоже улыбнул­ся. – Наконец-то наше правительство решило кое-что вам возвратить.

– Ну и ну, – сказал Карл Харпер, осознавая, что сегодня у него по-настоящему счастливый день. – И ког­да вы начинаете?

– Да прямо завтра, с утра, – сказал Бино. – Только нужно, чтобы вы подписали официальные бумаги. – Он извлек из папки документ, напечатанный в тот же день утром машинисткой мотеля. Особенно официальным он не выглядел, но Бино рассудил, что это не имеет значе­ния. Фермер уже «тепленький» и присматриваться ни к чему не будет. Кроме того, ему действительно покрасят все трубы и цистерны, так что он станет единственным лохом во всей афере, который на самом деле что-то от этого поимеет.

Мистер Харпер не глядя подписал бумагу, затем по­жал им обоим руки, все время широко улыбаясь. Они сели в машину.

– Может быть, перейдем на ты? – спросил Бино.

– Не возражаю, – ответила Виктория. Она тоже ни­как не могла перестать улыбаться.

– Теперь тебе следовало бы сделать под часами та­туировку, – сказал Бино, и оба они громко рас­смеялись…

Глава 14

«УНИВЕРМАГ»

Джон Бумажный Воротничок провел их по всем по­мещениям «универмага», который размещался на двух верхних этажах здания страховой компании «Пени» на Маркет-стрит. Офисы раньше принадлежали Государ­ственному страховому обществу на взаимных началах (ГСО), их занимали финансовые сотрудники среднего административного звена, вице-президенты, а также ди­ректор регионального отделения компании. Все это пред­назначалось для людей, которые не стоят за расходами и обладают вкусом. Кабинеты были отделаны светлыми ки­парисовыми панелями, а полы застелены белыми барха­тистыми ворсовыми коврами. Когда два месяца назад ГСО закрыло этот офис, то убрали все, что представляло ценность, кроме некоторых встроенных осветительных приборов и. одного медного канделябра в главном кон­ференц-зале. Два этажа теперь пустовали, но выглядели многообещающе. Бино, Виктория и Роджер следовали за Джоном по паркетному полу, коврам, дорожкам, ос­матривали роскошные кабинеты боссов, рабочие места секретарш и вспомогательные помещения. Бино уже про­информировал Джона о создании «лосиного выпаса» на ферме Кэл-Оукс и дал ему номера телефонов Стивена Бейтса, а также агента по недвижимости, который кури­ровал пустующее помещение строительной компании, расположенной напротив фермы. Джон, в свою очередь, сообщил Бино условия аренды «универмага».

– Оба этажа получены в краткосрочную аренду с предоплатой за первый и последний месяцы. На это ушла половина нашего капитала, больше, чем я планировал истратить. Но расположение «универмага» самое лучшее, какое только можно пожелать, так что я решил пойти на превышение сметы на пять кусков. – Джон остановился перед венецианским окном, которое выходило на город. На крутые холмы взбирались фуни­кулеры, раскрашенные ярко, как китайские жуки. – Я позвонил в музей и представился президентом «Нефтя­ной и газовой компании округа Фентресс». Кстати, ок­рестил я себя Линвудом Чипом Лейси. Сказал, что явля­юсь большим любителем изобразительного искусства и хотел бы спонсировать кого-нибудь из талантливых мест­ных художников, но перед тем, как купить то или иное произведение, желательно некоторое время подержать его у себя, что-нибудь около месяца. Я сообщил им, что офи­циальная презентация по случаю открытия нашего офи­са состоится в январе и что на ней будут присутствовать многие известные художественные критики, в связи с чем было бы интересно украсить наши помещения про­изведениями подающих надежды художников и скульп­торов Сан-Франциско, чтобы критики их смогли оце­нить. Администрация музея пришла в экстаз. Так что скоро, – Джон посмотрел на голые стены, – мы бес­платно получим кучу дорогостоящего барахла.

– Неплохо, – одобрил Бино.

На западную сторону окна выходили на Эксон-плаза и мост Золотые Ворота. С крыши здания, располо­женного на противоположной стороне улицы, сиял крас­ным огромный символ компании «Эксон».

– Черт возьми, это здорово. – . Бино улыбнулся. – Здорово жить, не спуская глаз с конкурентов.

– Я уже заказал напрокат мебель, – сказал Джон, – и лично буду руководить оформлением кабинетов. Фак­сы, телефоны, вся эта чепуха тоже большей частью будет взята напрокат. Шум, который должен стоять в много­людном офисе, мы будем дополнительно имитировать с помощью специальной звукозаписи, подключенной к громкоговорящей системе. – Он показал на небольшие колонки, спрятанные в углах под потолками. – Тем не менее для того, чтобы сделать все как следует, мне понадобится на пять – десять тысяч больше, чем планировалось. '

– Все выглядит великолепно. Сколько времени зай­мет обустройство?

– Два-три дня, если я поспешу и нигде не будет про­колов. Теперь о штате. Мне нужно по крайней мере со­рок пять человек, и все они должны быть Бейтсы. Я про­верил по телефонной книге, сколько их обитает в этом регионе, получилось довольно скудновато.

– Это потому, что они не все туда внесены, – заме­тил Бино. – Копы уже просекли букву «экс», поэтому многие не хотят светиться. Тебе придется найти какого-нибудь нашего кузена из местных, который поможет ус­тановить контакты. Лох должен быть введен в игру к вос­кресенью, потому что, как только мы затеем «тэт», вре­мени на размышления у него должно быть в обрез.

Они двинулись к шикарному лифту, чтобы проинс­пектировать этаж, что был ниже.

В конце осмотра Джон Бумажный Воротничок улыб­нулся.

– Вот здесь я собираюсь оборудовать большой кон­ференц-зал, где мы начнем распродажу по сниженным ценам.

Бино кивнул. Джон протянул ему билеты на са­молет.

– Прислали из бюро заказов отеля. Вы с Викторией вылетаете в Майами сегодня в шесть вечера. Там ты ку­пишь билеты на Багамы. Таможенный пункт в Сейбе-Бей закрывается в пять, а последний рейс – в четыре тридцать, так что на остров вы должны будете попасть завтра после полудня. Даффи с Дакотой уже там. Они успели взглянуть на казино и считают, что для «тэта» прекрасно подходит главный зал на цокольном этаже. По-крупному играют на десятом, но они не захотели долго ходить, присматриваться. Это слишком рискованно.

– Хорошо, – сказал Бино, и они зашли в лифт, чтобы спуститься с двадцать четвертого этажа в вести­бюль.

– Я остановился в «Стэнфорд-Корте», так что ищи меня там, – продолжил Джон, когда кабина пошла вниз. – Буду держать тебя в курсе своих дел. И не беспокойся, начало игры врасплох меня не застанет. К тому времени когда вбросят мяч, даже если это про­изойдет неожиданно, я все равно буду готов.

Затем Бино неожиданно решил проверить пожар­ный выход на цокольном этаже в восточной части зда­ния, потому что всегда старался в любом помещении обеспечить себе запасной путь к отступлению, на слу­чай если возникнут непредвиденные обстоятельства. Подойдя к двери, он вначале отключил перочинным ножом пожарную сигнализацию, затем чуть приоткрыл дверь, потом шире… и встретился взглядом с Тексако Филлипсом! Громила стоял, облокотившись на столб, с газетой в руке. Притворялся, что читает, а сам на­блюдал за парадным входом. Он смотрел прямо на Бино, но на грубом плоском лице никак не отрази­лось, что он мог его узнать.

– Привет, – сказал Бино и улыбнулся.

– Привет, – ответил Тексако.

– Вот, проверяю пожарные двери. – Бино озабо­ченно завозился с защелкой. Спустил ее один раз, потом еще и наконец весело проговорил: – Ну что ж, будем считать, что эта в полном порядке. – После чего закрыл дверь и медленно повернулся к Джону и Виктории. – Ребята, мы в дерьме.

– Что ты сказал? – спросила Виктория.

– Прямо за этой дверью дежурит стероидный тип, которого Джо Рина держит в качестве ручного зверя.

– Тексако Филлипс? – ужаснулась Вик­тория.

Бино кивнул.

– Этот придурок наблюдает за парадной дверью. Прячется за газету, ни дать ни взять персонаж из филь­ма с Богартом.

– Что будем делать? – тревожно спросил Джон.

– Поехали наверх, – сказал Бино.

Они быстро двинулись обратно к лифтам. Виктория взяла Роджера на руки. Пока пришла кабина, лицо и шея Бино основательно вспотели. Войдя в роскошную кабину, он тут же нажал кнопку двадцать пятого этажа. Поднимались молча. Никто не проронил ни звука. «От­куда здесь взялся Тексако Филлипс? – лихорадочно со­ображал Бино. – Неужели Джозеф Рина… Нет, нет, надо срочно успокоиться, иначе нам крышка. Разве можно начинать такую сложную игру против Джо Рина, если меня приводит в замешательство встреча с его тупым уро­дом-телохранителем?»

Дверь лифта открылась на двадцать пятом этаже. Они вышли и, когда оказались в офисе, закрыли за собой дверь.

– Как он здесь оказался? – спросила Виктория. – О том, что мы сюда приедем, никто не знал, кроме Дакоты.

– Дакота здесь ни при чем, – быстро сказал Бино.

– Откуда такая уверенность? Разве она не могла со злости…

– Это не Дакота, – сердито оборвал ее Бино, всем своим видом показывая, что вопрос закрыт. – Здесь что-то другое,

– Если не Дакота, значит, тот второй, который с ней, – настаивала Виктория. – Этого кретина кто-то навел, он не телепат. Я его допрашивала и знаю: ему нужны инструкции, даже чтобы застегнуть штаны.

– Об этом здании Дакота и Даффи не знали, – мяг­ко произнес Джон. – Я им о нем не рассказывал, так что Тексако узнал от кого-то другого.

Железная логика Бумажного Воротничка подействовала на всех благотворно.

Бино посмотрел на Джона.

– Может быть, он тебя просто выследил, когда ты шел по улице?

– Нет. После того как был заключен договор на арен­ду, я не покидал здания. Билеты на самолет мне доста­вил курьер отеля, а заказал я их через портье.

– Все, понял! – воскликнул Бино. – Эти чертовы билеты! – Он вытащил их из заднего кармана и уставил­ся, как на вероломных предателей. – Джо залез в компь­ютер авиалиний, выяснил, что мы вылетели в Сан-Фран­циско – ведь мы зарегистрировались под своими под­линными фамилиями, – и отправил сюда Тексако. Далее все просто. Ты заказал билеты у портье отеля «Стэнфорд-Корт» опять же под фамилией Бейтс. Это немедленно стало известно Джо и, соответственно, Тексако, которого сюда привел курьер отеля, когда доставлял билеты.

– Но как они узнали, что мы были в Атлантик-Сити? – спросила Виктория.

– А вот на этот вопрос ответа я пока не знаю. – Бино опять уставился на билеты. – Может быть, Томми все-таки вычислил тебя, когда вы столкнулись тогда в казино. Или кто-то узнал меня… я же звезда этой черто­вой программы про самых опасных преступников.

– Надо придумать, как избавиться от этого парня, – сказал Джон. – Иначе он все время будет здесь крутиться, а у меня нет времени его дурачить. Нужно работать.

– Я могу позвонить Бейтсам со Свиного ручья, – предложил Бино, – чтобы они забрали его и подержали, пока все не закончится.

– Во-первых, они будут действовать дубово, – воз­разил Джон. – А во-вторых, смогут появиться здесь толь­ко послезавтра.

– Да, ты прав, – согласился Бино. – Придется найти другой выход.

Он зашагал туда-сюда по кабинету, выиски­вая подходящий способ мошенничества. Похоже, в данной ситуации годился только один. Бино круто развернулся и посмотрел на Роджера.

– Ну что, Роджер, поможешь надеть на этого парня намордник? Для этого мне придется продать тебя еще раз, приятель. Я знаю, ты этого не любишь, но у нас нет другого выхода.

Роджер был славным малым и к тому же настоящим соратником в деле, поэтому он только гавкнул и завилял хвостом.

Тексако мог узнать только Викторию. Но и Бино тоже слегка засветился, ведь он смотрел этому накачанному стероидами громиле прямо в глаза несколько секунд. Так что тот хоть и тупица, все равно мог его запомнить. По­этому Бино решил отправиться в аптеку за краской для волос.

Он нашел еще один выход из здания, выскользнул наружу и добрался до аптеки, где выбрал подходящий цвет. Пришлось купить и бритву, потому что нужно было также пожертвовать усами.

Обратно он прибыл через десять минут. Но, прежде чем войти в заднюю дверь, осторожно обошел здание и вскоре обнаружил Тексако. Тот сидел на скамейке авто­бусной остановки на противоположной стороне улицы напротив парадного входа в отель и продолжал прятать­ся за газету, разыгрывая из себя Сидни Гринстрита[34]. За­тем Бино отправился в ванную комнату на цокольном этаже и быстро покрасил волосы. После чего сбрил усы и умылся. Из зеркала на него смотрел почти незнако­мый светло-рыжий человек. Ну что ж, придется некото­рое время побыть рыжим. Это даже интересно.

Бино причесался, вышел из ванной комнаты и вер­нулся на двадцать пятый этаж.

Увидев его, Виктория решила, что без усов он ей нравится гораздо больше. И то, что он стал рыжим, ему тоже шло. Что ни говори, Бино – самый красивый муж­чина, какого она когда-либо встречала.

Они обсуждали план действий до тех пор, пока Бино не убедился, что все предусмотрено. Он был уверен, что у Тексако есть пистолет. Скорее всего пластиковый «глок»-автомат, который был сейчас популярен, потому что его не удавалось обнаружить металлоискателями в аэропортах. Бино расписал всем роли. Игра называлась «Редчайшая порода собак». Виктория была «подходной», она вовлекала лоха в игру. Джон Бумажный Воротничок должен был исполнить роль «певца», а Бино – «делово­го», который соблазнит лоха и завершит аферу. Плут Род­жер был «подсадной уткой». Виктории предстояло ехать в зеленом «эскорте» с надписями на дверцах, а Джон и Бино должны были последовать за ней на такси.

С билетами в руках Виктория вышла к машине, за­вела ее и поехала в сторону аэропорта. Ее сердце бешено колотилось.

– Это безумие, – пробормотала она, выезжая на шос­се Бейшор, ведущее в аэропорт Сан-Франциско. Тексако Филлипс двигался за ней, пропустив перед собой два автомобиля.

Глава 15

РЕДЧАЙШАЯ ПОРОДА СОБАК

Делая разворот на аэропорт, Виктория смогла уви­деть Тексако Филлипса, который ехал во взятом напро­кат автомобиле на две полосы правее, пропустив вперед одну машину. Она все время наблюдала за ним краем глаза, когда возвращала машину компании «Херц» и входила в огромное здание аэровокзала со стеклянным фронтоном. Здесь было многолюдно, но все равно не заметить его было трудно. Еще бы, такая махи­на в рубашке, обтягивающей рельефные выступы мускулов. Ее слегка успокоило, что Тексако плелся за ней сле­дом, стараясь, чтобы она его не заметила. Это означало, что прямо сейчас Тексако Филлипс ничего предприни­мать не намерен.

Виктория направилась к стойке компании «Амери­канские авиалинии» и, когда подошла ее очередь, по­просила три билета на Кливленд. Бино придумал этот отвлекающий маневр, чтобы послать Джо Рина по лож­ному следу. Она видела, как в противоположном конце вестибюля Тексако Филлипс двинулся к телефону и, глядя на бумажку в руке, набрал номер.

– Она, бля, покупает билеты на «Американские авиа­линии», у стойки прямо сейчас, – сказал Тексако, до­ждавшись, когда снимут трубку. Сидевший у своего ком­пьютера в офисе агентства путешествий в Нью-Джерси Питер Рина тут же щелкнул мышью по символу АМА, что означало «Американские авиалинии», затем SFO (Сан-Франциско). На экране монитора появилась таб­лица, которую он начал изучать, высматривая нужные фамилии.

– Нашел ее? – рявкнул Тексако. – Куда она, бля, летит?

– Подожди минутку, – ответил Питер, поморщив­шись. Его раздражало хамство этого идиота. – Мне нужно просмотреть тридцать рейсов. – Затем он увидел фами­лии Бейтс и Харт, которые появились в списке пассажи­ров, вылетающих в Кливленд.

– Три билета на тридцать седьмой рейс. На девять вечера, до Кливленда.

– У, мать твою, ждать еще пять часов, – проворчал

Тексако и повесил трубку, не сказав Питеру больше ни слова.

Но, немного подумав, он решил, что это хорошо – по крайней мере не нужно будет караулить их всю ночь. Можно купить билет и подождать, пока не появятся те, кто ее сопровождает. Даже лучше, можно будет поужи­нать с выпивкой и немного расслабиться.

Тексако уселся на высокий табурет в баре напротив стойки компании «Американские авиалинии» и не торо­пясь попивал пиво, наблюдая за Викторией Харт, кото­рая читала книгу в мягкой обложке, устроившись в ко­жаном кресле. «А ведь она красивая», – неожиданно при­шло ему в голову. И Тексако Филлипс тут же принял решение познакомить мисс Харт со своим членом. Так сказать, преподать ей урок игры на флейте. И никаких особенных ухищрений для этого предпринимать не нуж­но. Всего лишь найти тихое местечко и десять минут вре­мени. Он сунет ей в ухо пушку и поимеет куда захочет. Потому что нужно добавить ей немного жизненной энер­гии, которой ей, должно быть, не хватает. Затем Тексако услышал какой-то шум неподалеку от бара. Рыжеволо­сый мужчина спорил с копом.

– Как это так, нельзя? Но она же прилетает прямо сейчас! Ну ладно, ладно, я все понял. Раз такие правила, тогда…

Рыжий мужчина развернулся и двинулся в бар, ведя на поводке небольшого терьера. Здесь он направился пря­мо к бармену, полез в карман и извлек стодолларовую купюру.

– Послушайте, приятель, у меня возникли пробле­мы. Не могли бы вы присмотреть за моим псом?

– Но сюда с собаками нельзя, – сказал бармен.

– Он у меня чрезвычайно редкой породы и очень ценный, – сказал Бино, продолжая протягивать бар­мену купюру, которую тот наконец взял. – Баунчатрейнский терьер. Я приехал встретить дочку. Она прилетает с Гавайев ближайшим рейсом, больная, в инвалидном кресле. Решила приехать домой. А меня с ним не пускают в зал прилетов, ссылаются на какие-то карантинные правила, черт знает что такое. Так что прошу вас, присмотрите за моим песиком. И не спускайте с него глаз. Я уже сказал, он очень ред­кой породы.

– Ладно, – буркнул бармен, кладя новую хрустя­щую сотню в карман.

Бино поспешил к выходу, прошагав мимо Тексако и скользнув по нему взглядом. Тот, очевидно, его не узнал.

Тексако смотрел некоторое время на собаку, а затем вернулся к своему пиву, пробормотав под нос:

– Да не выглядит он, бля, таким уж редким. – Это было его первое и единственное за день разумное заме­чание.

Десять минут спустя в бар вошел солидный посети­тель – хорошо одетый, седой, с дипломатом в руке – и сел за столик. Спустя небольшое время он вдруг поднял­ся, подошел к стойке и, внимательно посмотрев на соба­ку, произнес мягким баритоном с заметным британским акцентом:

– Ну и ну!

Затем взял на руки Плута Роджера и со знанием дела осмотрел его наружные половые органы.

– Не трогайте собаку, – сказал бармен.

– Просто не верится, – восхищенно пробормотал Джон Бумажный Воротничок. – Такого я еще не видел.

– Чего? – поинтересовался Тексако.

Не обращая на него внимания, Джон повернулся к бармену.

– Вы знаете, что за псина перед вами?

– Нет, сэр, – ответил бармен. – Мне только извест­но, что он какой-то редкой породы и дорого стоит.

– Дорого стоит? – Джона Бумажного Воротничка начал разбирать смех. Когда он наконец овладел собой, то удивленно покачал головой. – Осмелюсь сказать, что «дорого стоит» в этом случае едва ли уместное определение. Лучше бы подошло «бес­ценный».

– Неужели? – спросил бармен.

Теперь уже все внимание Тексако было приковано к этому разговору. Его мозги величиной с горошину кру­тились, гулко ударяясь о толстые стенки черепа.

– За это животное я прямо сейчас даю вам девять тысяч долларов. – Джон положил дипломат на стойку бара, открыл его со щелчком и начал выбрасывать отту­да пачки новых хрустящих стодолларовых купюр. – Я только что продал несколько своих скаковых лошадей за наличные, – произнес он, обращаясь к Тексако, кото­рый тупо кивал, поедая глазами деньги.

– Что вы делаете? – возмутился бармен, увидев, что Джон уже покрыл стодолларовыми пачками почти всю стойку бара. Это были «жемчужные» деньги, получен­ные от босса Тексако, вернее, от его психопатического брата.

– Послушайте, мистер, уберите свои деньги, – ска­зал бармен. – Пес не мой. Его оставил один человек, просил меня присмотреть, потому что охрана аэропорта не пустила его с собакой в зал прилетов.

Поморщившись, как будто его ударили под дых, Джон Бумажный Воротничок собрал деньги обратно в дипло­мат, защелкнул его и посмотрел на бармена.

– Этот пес – потрясающе редкой породы. Баунчатрейнский шотландский терьер. Рискну предположить, что подобных животных в мире осталось не больше сотни. И самое главное, он полноценный са­мец. Ведь большинство мужских особей этой породы были кастрированы. Их вывели в южной Шотландии специально для турецких султанов, а высшие турецкие духовники вскоре приказали умертвить всех самцов, кроме нескольких. Таким способом они не позволили породе распространиться по свету, так сказать, защитили права владения. Потом самцов стали кастрировать. Я занимаюсь разведением скаковых лошадей, – объяснил Джон, – но, помимо этого, со­трудничаю с Английским собачьим клубом, регулярно пишу туда статьи. В мире осталось десять, ну в край­нем случае двенадцать полноценных самцов… и один из них, вот этот маленький шельмец, сидит сейчас пе­ред вами. На нем можно заработать целое состояние только на комиссионных от вязки.

Роджер довольно посапывал. Казалось, он был счаст­лив слышать, что некастрирован и стоит больших де­нег.

– Передайте счастливчику, который владеет этим псом, что если он захочет его продать, то мое предложе­ние остается в силе. Я буду вон там, у шестнадцатых ворот. У меня через час рейс на Даллас. – Он допил то, что осталось в бокале, оставил на стойке щедрые чаевые и ушел.

Тексако проводил его глазами, затем соскользнул с табурета, вышел из бара и… увидел Бино, который разговаривал по телефону-автомату в нескольких ша­гах от него.

– …Не знаю, – говорил Бино в трубку. – Навер­ное, не получится. У нас просто нет таких денег. Когда, сказали, это нужно ей сделать? – Он слушал примерно с полминуты и нахмурился. – Значит, она не прилетит этим рейсом. А я так надеялся…

Тексако похлопал его по плечу:

– Эй, приятель, я хочу поговорить насчет вашего пса.

Бино повернулся и посмотрел на него, продолжая внимательно слушать собеседника в трубке. Затем прошептал:

– Я сейчас не могу с вами разговаривать. – И, от­вернувшись от Тексако, проговорил в трубку: – Но по­слушай, это же будет стоить уйму денег! Я уже пригото­вился забрать ее. Ты же вроде говорил, что анализы от­рицательные. – Затем наступила долгая пауза. Бино при­творился, что напряженно слушает. – Понимаю, понимаю… ей пришлось остаться в больнице. Нужна пе­ресадка костного мозга. – Он вынул из кармана носо­вой платок и вытер глаза. – Ладно. Но где, черт возьми, я найду девять тысяч долларов? Ты уверен, что по стра­ховке это не предусмотрено? – Послушав некоторое вре­мя, он кивнул. – Хорошо, я постараюсь. Ладно… ладно, поцелуй ее от меня, скажи, что я ее люблю и обязательно достану деньги. – Бино тихо всхлипнул и повесил трубку. По щекам его текли слезы. Он повернулся и на­правился в сторону вестибюля. Тексако схватил его за руку.

– Эй, приятель… может быть, я смогу вам помочь?

– Что? – Бино посмотрел на него, как если бы ви­дел в первый раз. – Кто вы?

– Я сидел в баре, вон там, когда вы оставили сво­его пса. А Сол, мой сынок, он вроде как, типа, влю­бился в эту маленькую собачонку, и я пообещал ему найти вас и поговорить – может быть, вы его прода­дите?

– Это невозможно. Он редчайшей породы. – Бино продолжил путь.

– Я случайно услышал ваш разговор по телефону и понял, что у вас проблемы с деньгами. Так вот, могу раскошелиться на этого дворнягу – может быть, даже тысячи на две, потому что мой сынок никогда прежде так не фанател ни перед какой собакой.

«Никудышный ты лжец, Тексако, – подумал Бино. – Вранье у тебя на лице написано».

– Этот пес бесценный. Я бы не продал его даже за вдвое большую цену.

– Ладно. Увеличиваю в два раза. Четыре тысячи. – Алчность вкупе с низким коэффициентом умствен­ного развития делали свое дело. Глаза Тексако забле­стели.

Бино изобразил терзание.

– У моей девочки лейкемия. Ей нужно сделать пе­ресадку костного мозга. – Он снова всхлипнул и выта­щил носовой платок, пытаясь овладеть собой. – Изви­ните, мне нужно идти. Мой автомобиль на двойной пар­ковке[35].

– Хорошо. Согласен на четыре пятьсот. Последняя цена. Вам ведь нужно девять, а это половина. Договори­лись? Вы продаете автомобиль и еще что-нибудь и получаете все бабки.

Бино смотрел на него несколько секунд.

– И как вы заплатите?

– У меня есть карта «Виза». Мы пойдем вон к тому автомату, я суну ее туда и выдам вам наличные.

Тексако заранее радовался навару в четыре с поло­виной тысячи чистыми, когда он продаст пса этому се­дому мудаку, который пишет статьи в этот, бля, собачий журнал.

– Если бы мой ребенок умирал, – нажал он, – я бы не думал в первую очередь о собаке.

– Вы правы, – шмыгнул носом Бино. – Вы абсо­лютно правы.

Они направились к банкомату. Потом Тексако пере­считал деньги, но не отдал Бино. По пути в бар к Плуту Роджеру они оба видели Викторию – она по-прежнему сидела в кресле и читала – и Джона по прозвищу Бу­мажный Воротничок, сидевшего у шестнадцатых ворот в ожидании рейса на Даллас. В баре Плут Роджер собрал вокруг себя уже целую толпу. Три женщины, служащие аэропорта, гладили его и почесывали за ухом. Бино до­стал бумажник и вынул сертификат Американского со­бачьего клуба.

– Вот подтверждение его родословной, – сказал он, протягивая Тексако красиво оформленную никчемную бумажку. После чего тот наконец расстался с деньгами. Бино передал ему поводок, затем поцеловал Роджера. – Прощай, дружище. Извини, но, может быть, с твоей помощью удастся спасти Синди. – Роджер лизнул его в лицо. – Бино поднял на Тексако глаза, в них светилась грусть. – Его зовут Сэр Энтони Аквитанский. Он любит «Педигри дог-чау», говядину с ливером и курятину. А чтобы побаловать, я покупал ему «Собачьи лакомства от Альпо».

– Я это учту, – сказал Тексако. Затем взял поводок и торопливо вышел из бара.

Плут Роджер поплелся за ним. Он был хорошо вы­дрессирован. Каждый раз, когда Тексако собирался на­тянуть поводок, Сэр Энтони Аквитанский оказывался рядом.

Тексако направился на поиски седого человека с хру­стящими стодолларовыми купюрами в дипломате. У шест­надцатых ворот, где был объявлен рейс на Даллас, его не было. Тексако заволновался. «Он же был здесь всего не­сколько минут назад!»

Затем объявили посадку на рейс на Майами. Викто­рия встала и пошла к пункту контроля, где предъявила билет, подождала, пока просветят сумочку, прошла под аркой и двинулась дальше по пандусу. Бино последовал за ней. Тексако с ужасом наблюдал, как они удаляются. Бино тоже прошел под аркой, повернулся, сунул в рот два пальца и свистнул. Плут Роджер немедленно сорвал­ся с места и побежал.

– Ты куда? – крикнул Тексако и потянул за поводок. Тут же выяснилось, что ошейник у Роджера был на липучках «Велкро»[36], и он помчался впе­ред как пуля, оставив огорошенного Тексако держать по­водок с пустым ошейником.

Роджер проскочил под аркой и прыгнул на руки Бино. После чего тот ступил на эскалатор и исчез из виду вслед за Викторией. Тексако Филлипс ринулся за ними. Он начал прорываться через пункт контроля, но два аэропортовских копа схватили его за руки, пы­таясь остановить. То, что произошло дальше, имело самые печальные последствия. Экс-полузащитник «Патриотов» провел левой довольно содержательный хук и достал одного из копов. Тот упал без чувств, а Тексако Филлипс вприпрыжку побежал по пандусу, преследуемый командой обозленных аэропортовских копов.

– Мой пес! – кричал он. – Мой пес! Они, бля, украли моего пса!

Но копы слушать его не собирались. Они были слишком заняты игрой «догони и задержи», поэтому вначале старательно обработали и без того плоское лицо Тексако полицейскими дубинками, начиненными ме­таллом, а также произвели несколько бейсбольных уда­ров по его сморщенным яйцам. После бросили «Мейсом»[37], пока не иссякли баллончики. Тексако Фил­липс валялся на полу, напоминая выброшенную на берег рыбу.

Бино и Виктория остановились, открыли складной ящик с надписью: «Таможня США. Собаки на службе контроля за соблюдением законов о наркотиках», поса­дили туда Роджера, а затем поднялись на борт самолета и устроились на своих местах в первом классе.

Бино пересчитал четыре тысячи пятьсот долларов, только что полученных от повязанного по рукам и но­гам Тексако Филлипса, положил их в конверт, закле­ил и надписал: «Джону Бейтсу». Затем позвал служа­щую аэропорта, сопровождавшую пассажиров к само­лету.

– Не могли бы вы пройти с этим конвертом в би­летную кассу и вызвать по радио джентльмена, фамилия которого указана вот здесь? Передайте ему, что все до­стать не удалось, так что ему придется обойтись четырь­мя с половиной.

– Хорошо, сэр.

Назад служащая аэропорта возвратилась довольно быстро и сказала, что мистер Бейтс ждал у кассы и она передала ему конверт и сообщение.

– А что там был за шум? – спросил Бино, приятно улыбаясь. – Этот человек, за которым гнались полицей­ские, что он сделал?

– Пытался прорваться через пункт контроля пасса­жиров. Это считается федеральным преступлением. Го­ворят, у него был пистолет. А за это минимальное наказание – десять лет. Так что, боюсь, мы его не скоро увидим.

– Неужели? – притворно удивился Бино.

– Конечно. К таким вещам ФБР относится очень серьезно, – ответила она и удалилась.

– Надо же, – улыбнулась Виктория, – с помощью одной собаки мы убили двух зайцев.

Плут Роджер в ящике завилял хвостом, как будто требуя заслуженных аплодисментов.

Через десять минут самолет взлетел, направляясь в Майами. Там они должны были сделать пересадку на Ба­гамы.

Тексако Филлипс был устранен. Теперь при­шло время ввести в игру Томми Рина.

Глава 16

«СЕЙБЕ-БЕЙ»

По прибытии в международный аэропорт Фрипорта Плуту Роджеру согласно существующим на Багамах пра­вилам сделали укол от бешенства, после чего выдали ве­теринарный сертификат. Теперь он сидел на переднем сиденье взятого напрокат английского «форда» с конди­ционером, унылый, с новенькой пластиковой биркой на ошейнике, где говорилось, что он прошел проверку, в инспекции министерства сельского хозяйства и торгов­ли Содружества Багамских островов.

Автомобиль проехал по обсаженной пальмами ал­лее и свернул направо, на скоростное шоссе Большой Багама[38], направляясь к клубу «Сейбе-Бей», который был расположен в самой восточной оконечности ост­рова. Они миновали Пеликанью гору, проехали через пыльную деревушку Маклинс-Таун, в которой оказа­лось много строений XV века, то есть времен Колум­ба, которые все были выкрашены в яркие цвета и пря­тались в тени огромных кипарисов. Разумеется, хвата­ло и жалких лачуг, построенных из консервных банок с навесами на деревянных подпорках перед дверями, отчего издали казались похожими на сгорбленных ста­риков, опирающихся на клюку, под испепеляющим тропическим солнцем.

Архитектор, построивший клуб «Сейбе-Бей», очевид­но, был человеком знающим. Поместив его на самой око­нечности острова, он умело использовал то обстоятель­ство, что строения будут обдуваться ветрами Атлантики, а также пассатами из глубины острова, с пролива Про­видения.

Бино свернул под арку в европейском стиле со ста­туями Магеллана и Колумба по бокам на извилистую дорогу с белым покрытием из ракушечника. Справа виднелось великолепное поле для гольфа, спроекти­рованное Арнолдом Палмером[39]. Наконец впереди по­казалось здание клуба. Оно представляло собой смесь архитектурных стилей, которые причудливо дополня­ли друг друга. В брошюре, которую Виктория купила в аэропорту, говорилось, что вход в клуб и порткоше[40] сооружены из фрагментов готического монастыря XIV века, которые Уильям Рэндолф Херст обнаружил в зна­менитом французском городке Лурде, в амбаре. Он про­дал их Хантингтону Хартфорду, который затем пере­вез материал на остров Большой Багама. Вот так ос­татки памятника архитектуры позднего Средневековья оказались частью оформления въезда в клуб «Сейбе-Бей». Великолепие старой феодальной Европы плюс кричащее безвкусие Багам – потрясающий эффект! Как бы завершая экспозицию, появилась стая розовых фла­минго, которые свободно разгуливали по окрестнос­тям, с грациозной неуклюжестью вышагивая на длинных ногах, напоминающих ходули, вытягивая длинные шеи.

Порткоше был открыт, и с подъездной дорожки вид­нелся изумрудно-зеленый Атлантический океан.

– Я вижу, денег наши клиенты не жалеют, – нару­шила молчание Вики.

– Наваривают на наркотиках, – угрюмо отозвался Бино. – Вся эта роскошь накапала им с кончика иглы.

Виктория удивленно посмотрела на него. Таких ин­тонаций у Бино она прежде не слышала.

Указатель рядом со входом объяснял, как пройти в бар «Хемингуэй» в восточной части отеля и к клубу ры­боловов дальше у причала. Морской ветерок покачивал купу пальм, в тени которых примостилось элегантное зда­ние гольф-клуба. Где-то неподалеку играли в теннис, были слышны удары мячей.

– Давай-ка выбираться отсюда, – сказал он, – а то я, чего доброго, надумаю проехать на этом маленьком «форде» через вестибюль и остановлюсь у бассейна.

Виктория молча кивнула. Она знала, что он вспоми­нает Кэрол.

Бино миновал стаю фламинго, затем запечатленных в камне двух знаменитых первооткрывателей и снова вы­ехал на шоссе.

Они остановились в отеле «Занаду-Бич» во Фрипорте, рядом с яхт-клубом. Одной стороной отель выходил на белый песчаный пляж и могучие волны океана, а дру­гой – на живописные яхты на пристани в небольшой бухте. Они зарегистрировались, потом Бино занес багаж Виктории к ней в номер.

– Пойду искать Дакоту и Даффи, – сказал он, беря поводок Роджера. – Встречаемся через час в баре «Викер».

Виктория разобрала вещи и вышла на узкий балкон полюбоваться океаном. Свежий ветерок шевелил ее короткие волосы. Почувствовав легкое голо­вокружение, она закрыла глаза.

«Надо же, влезть в игру, причем так основательно! В игру без правил или в лучшем случае с правилами, кото­рых я не понимаю. Чем это все закончится? – спраши­вала она себя. – Доживу ли я до того момента, когда будет известен ответ на этот вопрос?»

Она связалась с людьми, против которых всего лишь две недели назад могла выступать с обвинительными за­ключениями в суде. Это пугало ее и одновременно воз­буждало.

Виктория переоделась и час спустя вошла в неболь­шой бар, обращенный к океану, с плетеной мебелью и вентиляторами, медленно вращающимися под потол­ком. Бино она увидела сразу. Он сидел за столиком у окна с Дакотой и пожилым человеком, который вы­глядел так, как будто уже умер и неожиданно решил вылезти из гроба, чтобы выпить в последний раз. Се­дые волосы на голове пребывали в эйнштейновском беспорядке, а сквозь тонкую, как бумага, кожу про­свечивали голубые вены, напоминающие узор автомо­бильных дорог на карте. Увидев Викторию, старик ожи­вился и вспыхнул улыбкой. Фирменной, такой же, как у Бино.

– Привет, – сказала она, глядя на Дакоту, которая успела за это время слегка подзагореть, что только при­бавило шарма ее ослепительной красоте.

На Дакоте были белая рубашка, завязанная выше та­лии, и розовые шорты. Роскошные черные волосы спа­дали на плечи. Она потягивала через длинную соломин­ку какое-то местное питье и никак не отреагировала на приветствие, даже не кивнула.

– Виктория, позволь представить тебе моего дядю, Даффи Бейтса, – произнес Бино несколько церемонно.

– Даффи Эпилептик? – уточнила она, вспом­нив, как его называл Бино.

– Я вполне могу обойтись и без этого добавления, – сказал Даффи, снова очаровательно улыбнувшись.

– Вчера вечером они посетили казино, – продол­жил Бино, – и Даффи стащил со стола пару костей, которые тут же отослал в Майами своему брату. В клу­бе «Сейбе-Бей» используют дорогие кубики, которые называются «идеал казино». Они отполированы с точ­ностью пять тысячных на дюйм и потому переворачи­ваются абсолютно случайно. Брат Даффи подготовит две дюжины комплектов кубиков, близких к оригина­лу, так что ни крупье, ни пит-босс с первого взгляда разницы не заметят. Да и не будут они ничего разгля­дывать слишком пристально, потому что для начала мы будем проигрывать. Нам нужно добыть со стола по крайней мере двенадцать комплектов подлинных кос­тей, которые потом будут высверлены и нагружены. Следует учитывать, что, наряду с различными «непра­вильностями» в написаниях букв, кости «идеал кази­но», используемые в клубе «Сейбе-Бей», наверняка имеют контрольные пометки, видимые при ультрафи­олетовом освещении, или прочие средства идентифи­кации.

– Как это? – спросила Виктория.

– Пластик, из которого сделан кубик, покрывают специальной краской, видимой только при ультрафи­олетовом освещении, – пояснил Бино. – Даффи счи­тает, что здесь кости меняют раз в сутки, в девять ве­чера. Каждый новый комплект скорее всего имеет свои идентификационные метки. Нам нужно проделать всю работу: добыть кости со стола, высверлить, нагрузить, возвратить на место, а затем «нагреть» эту контору – максимум за двадцать четыре часа, то есть прежде, чем они сменят кости и появятся другие с другими метка­ми. По оценке Даффи, улов в зале «Кейдж рум» к утру составляет свыше двух миллионов. Итак, мы появляемся в казино, где Дакота должна будет от­колоться и закадрить Томми. На профессиональном языке это называется «разогрев». Он сейчас здесь, жи­вет на вилле брата неподалеку от «Сейбе-Бей». Так что билеты, которые мы прислали Каллиопе, сработали. Если все пойдет нормально, мы с Даффи проведем «тэт» до трех ночи, выиграем два миллиона и ударимся в бега, причем со всех ног, потому что Томми рассвире­пеет не на шутку. Но это запланировано. Дакоте при­дется задержаться, рассказать Томми «сказку» и уп­равлять процессом «пропитки».

– «Пропитка», – пояснил Даффи, – это когда на лоха находит просветление после того, как вы его «об­стригли», и он бросается за вами в погоню.

– Завтра в шесть утра за нами должен прилететь ку­зен из Майами. Он будет ждать нас на частном аэродро­ме Дип-Уотер в десяти милях к западу от клуба «Сейбе-Бей», – добавил Бино.

– Ты не сказал, что должна буду делать я, – напом­нила Виктория.

– А вы что, не захватили с собой вязанья, дорогая? – произнесла Дакота хриплым чувственным голосом. Ее губы слегка изогнулись в улыбке.

– Мисс Бейтс, я вас чем-то раздражаю? – спросила Виктория, стараясь оставаться спокойной.

– Раздражение – это не то слово. Просто у вас в этой игре в отличие от меня нет никаких обязанностей, вот и все. Это не по правилам. Если Томми что-то запо­дозрит, то отдуваться придется в первую очередь мне. Знаете ли, очень неприятно, когда вас бьют.

– А если бы не я, вас бы вообще здесь не было. Это я рассказала Бино о Торговом банке в Нассау, где они хранят все свои активы, полученные за наркотики.

– Ну и что? Так и будете жить прошлыми заслугами?

– Мне бы хотелось, чтобы вы перестали разговари­вать со мной в таком тоне, – огрызнулась Виктория.

Бино и Даффи молча наблюдали за перепалкой. На­конец Дакота кивнула и высосала остатки питья через соломинку, издав громкий чавкающий звук, затем ото­двинула высокий бокал и улыбнулась.

– Отсос – это мой лучший номер в программе. А какой у вас, Вики?

– Терпеливо сносить дерьмо, – откликнулась Вик­тория, поставив точку в этом обмене любезностями.

– Пойду готовить гарпун для Томми. Задача непростая. У меня ведь есть соперница, некая Каллиопа Лав. – Дакота вышла из бара, все присутствующие про­водили ее взглядами.

– Это она так разминается? – холодно поинтересо­валась Виктория.

– Не надо на нее обижаться, – сказал Бино. – У Дакоты в афере самая опасная роль. Она должна заарка­нить этого психопата и довольно долго «разогревать».

– Это означает, что она должна будет с ним спать? – Голос у Виктории дрогнул. Томми был отвратителен, как кипяченые помои. Она не могла себе представить, как это возможно – лечь с ним в постель.

Бино не ответил. Он наблюдал за любителями сер­финга, катающимися на волнах.

– Она делает то, что должна делать, чтобы заставить его поверить в то, во что мы хотим, чтобы он поверил, – сказал Даффи. – Если для этого понадобится войти с ним в половой контакт, она это сделает.

– Вот как… – протянула Виктория.

Бино не отрывал глаз от океана, думая о чем-то своем.

– Может быть, Виктория сможет взять на себя работу» по клиринговому банку? – предположил Даффи, заставив Бино повернуть голову в их сторону.

– Я готова выполнить любое задание, какое пору­чат, – сказала Виктория.

– Вчера мы послали в отдел изучения кредитоспо­собности клиентов казино новое издание «Финансового бюллетеня Мак-Гуайра», – объяснил Даффи. – Туда вхо­дит перечень финансовых и банковских учреждений Аме­рики. Все казино используют эти бюллетени для провер­ки кредитоспособности игроков. Мы перепечатали одну страницу, добавив Скотоводческий банк Центральной Ка­лифорнии во Фресно. Когда они позвонят по указанно­му номеру во Фресно, сигнал автоматически будет пере­адресован на телефон-автомат у клуба «Сейбе-Бей». Как вы смотрите на то, чтобы сидеть на телефоне и в нуж­ный момент «запеть»?

– Я смотрю на это положительно, – ответила Вик­тория.

В три часа со специальным курьером из Майами прибыли кости. Бино и Даффи загрузили их в подло­котники инвалидного кресла и установили на место портативный туалет. Затем все залезли в средних раз­меров голубой фургончик «шевроле», который Даффи взял напрокат. Инвалидную коляску Бино поставил сзади. Виктория села за руль, Роджер запрыгнул на переднее сиденье рядом.

Виктория должна была выполнять работу водите­ля-эвакуатора. Она поставит фургончик рядом с теле­фоном-автоматом и начнет наблюдение за централь­ным входом в клуб «Сейбе-Бей». Роджер остается при ней. После двенадцати ночи в любой момент может возникнуть аварийная ситуация. Ну и, конечно, «пе­ние». Она уже почти наизусть выучила информацию, которую нужно будет сообщить финансовому менед­жеру казино, когда он позвонит. Роль, конеч­но, была скромная, но это единственное, что можно было поручить ей при создавшихся обстоятель­ствах. Потому что Виктории ни в коем случае нельзя попадаться на глаза Томми. Он узнает ее немедленно. Еще бы, прокурорша, которая хотела засадить его бра­та! А это будет означать конец всему.

Они сидели в фургончике, ждали Дакоту. Наконец она показалась из парадной двери отеля и направилась к машине. Виктория была поражена. На Дакоте было жел­тое вечернее платье, невероятно сексуальное, сильно от­крытое спереди, с боков разрезы. Платье больше откры­вало, чем закрывало. Соски и бедра нахально выпирали, натягивая тонкую материю. Это было вульгарно и ши­карно одновременно.

Влезая в фургончик, Дакота поймала удивленный взгляд Вики.

– Конечно, немного в стиле потаскухи, но мне по­зволено забросить удочку только раз. Клиент либо про­глотит крючок, либо мы провалились.

Виктория тронула машину, Плут Роджер примостился рядом, положив морду ей на бедро. Маленький терьер уже признал ее полностью. Они покатили по шоссе Боль­шой Багама в сторону клуба «Сейбе-Бей» и достигли вос­точной оконечности острова почти в восемь тридцать. Солнце только начало садиться. Пылающая оранжевая сфера некоторое время побалансировала на границе тем­но-синего неба и зеленого океана, а затем, как в замед­ленной съемке, плавно скользнула за горизонт. Как буд­то бильярдный шар упал в лузу.

Бино посмотрел на часы:

– Почти девять. Когда же, черт возьми, приедет ноч­ная смена?!

Наконец на стоянку служебных машин въехали не­сколько фургончиков с символикой клуба, из которых вылезли десять мужчин и женщин в черных галстуках и направились к заднему входу в казино.

– Ночная команда, – сказал Бино. – Пит-боссы, распорядители и крупье. Ну как, Даффи, готов?

Старик кивнул.

– Я собираюсь начать с «финта». – Это означало, что он намеревается проверить реакцию пит-босса и крупье на фальшивые кости, уронив их на стол перед броском.

Бино тоже кивнул. Затем повернулся к Дакоте:

– Ты готова?

Она кивнула, сделала глубокий вдох и посмотрела на себя в зеркальце заднего вида.

Бино извлек инвалидное кресло, обнес его вокруг фургончика на ту сторону, где сидел Даффи, и, сдвинув дверцу, помог старику усесться в кресло. Виктория за­метила внутри пластикового контейнера портативного ту­алета полотенце. Это для того, чтобы заглушить звук падающей кости. Даффи достал приготовленные заранее глазные капли и закапал по нескольку в каждый глаз. Через несколько секунд глаза покраснеют и станут влаж­ными, что придаст ему еще более болезненный вид. За­тем он сделал для разминки несколько конвульсивных движений.

– Ну как, дядя Харри, устроились? – спросил Бино, поправляя на старике идентификационную карточку, на которой значилось «Харри С. Прайс». На его карточке было написано «Дуглас Прайс». Они были дядя и пле­мянник.

– Время «отправляться на юг», – сказал Даффи. «От­правляться на юг» на языке шулеров означает незамет­ное изъятие с игрового стола казино костей или денег.

– На частоте сто семь и шесть работает неплохая станция, – сказала Дакота Виктории, вылезая из фур­гончика. – Очень хорошо слышно, рекомендую.

– Дакота… – окликнула ее Виктория и, когда та обернулась, подняла вверх большой палец. – Уда­чи тебе.

Дакота грустно кивнула и последовала за Бино, ко­торый уже ввозил инвалидную коляску Даффи в ка­зино.

Виктория наблюдала за ними, пока они не скры­лись в глубине клуба «Сейбе-Бей», затем отъехала на фургончике в условленное место, вылезла и подошла к телефону-автомату, откуда было удобно наблюдать за парадным входом. Теперь оставалось набраться тер­пения и ждать вызова на сцену, чтобы исполнить свою роль в «тэте».

Глава 17

ДВА ПРОФАНА

Дакота последовала вслед за Бино и Даффи в от­крытый всем ветрам вестибюль отеля с видом на оке­ан. Затем Бино свернул направо, перекатил коляску Даффи через массивный порог в открытый двор и даль­ше – в темное, лишенное окон, на зато снабженное кондиционерами нутро казино. Гул океана и шелест пальмовых ветвей здесь сменились звяканьем монет, опускаемых в щели автоматов, и выкриками около дю­жины крупье. Бино покатил кресло по роскошному, лиловому с красным, ковру к кассе. Дакота в это вре­мя уже входила в бар.

– Хочу заплатить наличными и сыграть в кости, – произнес Даффи дребезжащим голосом, чуть приподняв слабую руку, чтобы привлечь внимание кассирши. Она подняла глаза, увидела инвалидную коляску, затем пере­вела взгляд на Бино и улыбнулась. Но тому было не до веселья.

– Что это вы надумали, дядя Харри? Неужели забыли, сколько проиграли вчера во Фрипорте в казино «Принцесса»?

– Дуглас, только не начинай опять заводить свое. Ты только и знаешь, что брюзжать и жаловаться. Чем ты предлагаешь мне заняться, а? Хочешь одолжить мне свой купальный костюм, чтобы я поплавал в бассейне? – Он посмотрел вверх на кассиршу, у которой на карточке зна­чилось, что она Синди. – Хочу купить фишек на пять­десят тысяч, затем, если их просадим, то, может быть, сможем организовать какой-нибудь кредит. – Он толк­нул к кассирше конверт, полный купюр, и не сводил своих воспаленных глаз с ее проворных пальцев, пока она считала деньги.

– Здесь пятьдесят тысяч долларов США, – сказала Синди. – Вы хотите на всю эту сумму фишек?

– Да, да, – возвестил Даффи. – Можете доставить их до ближайшего стола, вон там, и даже чуточку задер­жаться, посмотреть на мастера за работой.

– Боже правый, – простонал Бино. – Тоже мне мастер. Да вы проигрываете хуже, чем «Нью-Йоркские ракеты»[41].

Синди бросила взгляд на Бино, дожидаясь, когда он заткнется, затем сказала:

– Если хотите, я могу оформить вам также и кредит. Только это займет пару минут.

– Давайте, А кости пусть зреют, – громко протру­бил Даффи и тут же сильно закашлялся, согнувшись по­полам в своем кресле.

Синди достала из ящика заявку на получение кре­дита.

– Не могли бы назвать ваше имя и фамилию? – вежливо спросила она зашедшегося в кашле Даффи.

– Харри Стентон Прайс, – произнес он, с трудом подавляя приступ.

– Где занимаетесь бизнесом?

– Автомобильный центр «Доступные цены»[42], Фресно, Калифорния. Я владелец этого леденца на палочке. – Он улыбнулся, но голос слегка дрожал, а голова все время словно норовила что-то клюнуть. Казалось, он находился в постоянной борьбе с самим собой, чтобы держать прямо свою шаткую, тонкую, как карандаш, шею.

– Банк? – спросила она.

– Скотоводческий банк Центральной Калифорнии, Фресно, – прохрипел Даффи.

Она аккуратно записала.

– Мистер Прайс, вы не возражаете, если мы свя­жемся с вашим банком?

– Да нет же! – проговорил он, улыбаясь и позволив голове слегка склониться на одну сторону. – Хотите уз­нать, много ли у меня на счете денег, верно? Валяйте. Только скажите им, что я здесь надеюсь на везение и не уеду, пока не выправлю ситуацию.

– Потребуется некоторое время, сэр. Уверяю вас, это не слишком долго… Если хотите, можете вернуть­ся сюда через полчаса. А я тем временем пошлю лоток с вашими фишками на третий стол. – Она с улыбкой показала на ближайший стол для игры в кости.

Он кивнул, сделав попытку поднять худую руку.

– Дядя Харри, – простонал Бино, – когда же на­конец мы сможем поесть? И вам уже пора принять ле­карства.

– Ты просто не умеешь развлекаться, – возразил Даффи слабым голосом, подавляя очередной приступ кашля. Затем неожиданно слегка выпрямился и прикрик­нул на Бино: – Поехали! Вези меня, вези… давай же! – В голосе его зазвучали высокие пронзительные нотки.

Бино развернул инвалидную коляску и покатил по ковру к столу номер три для игры в кости.

Синди подождала, пока они удалятся, затем сняла трубку и набрала номер пит-босса.

– Зиг, я послала к третьему столу двух профанов. Они купили фишек на пятьдесят тысяч. Похоже, ребята уже просадили кучу в «Принцессе» во Фрипорте. Я по­шлю туда лоток с фишками и дам знать службе безопас­ности, чтобы их сфотографировали. Может быть, ты за­хочешь проверить.

Льюк Зигман отвечал в казино за столы, где играли в кости. Он повернулся на стуле с металлической спин­кой, прижимая к уху телефонную трубку, и увидел Бино, везущего Даффи к третьему столу.

– Старик в кресле-каталке и высокий рыжий па­рень? – спросил он Синди.

– Это они. Та еще парочка! Готовы просаживать, так что осчастливь их.

– Понял. – Он положил трубку и начал наблю­дать, как служащий казино подкатил тележку на коле­сиках к столу номер три, снял большой лоток с разно­цветными фишками и поставил рядом с инвалидной коляской Даффи.

– Прекрасно, прекрасно, – пробормотал тот, об­лизывая губы. – Пришло наконец время кидать… ки­дать… – Он схватил с лотка несколько стодолларовых фишек и швырнул через барьер на зеленую поверх­ность стола. – Какой у вас верхний предел?

– Две тысячи долларов, сэр, – ответил Зигман.

– Ставлю две тысячи на большую шестерку-восьмер­ку плюс страховка. А на двойные[43] шестерку и десятку по пять сотен.

Зигман едва заметно улыбнулся. Синди права. Все эти ставки на большую шестерку-восьмерку, двойные, страховка – так играют глупцы, профаны. Он отошел назад и стал наблюдать за игрой. Кости взяла пожилая женщины в пастельно-розовых шортах и пляжных шле­панцах.

– Начинает новый банкомет, – произнес крупье свою привычную скороговорку.

Женщина кинула кости, и выпали тройки и пя­терка[44].

– Восьмерка из Нью-Йорка, – выкрикнул Даф­фи. – Выигрыш.

Крупье – он был одет в белую рубашку, красную жилетку и галстук – подцепил кости закругленным кон­цом своей специальной трости и толкнул их обратно к даме. Затем заплатил Даффи выигрыш большой шестер­ки-восьмерки. Но тот, видимо, был решительно настро­ен проиграть, потому что оставил выигранные фишки на столе, толкнув их все на линию. Дама взяла кости и немедленно выбросила семерку.

– Выпала семерка. Проигрыш, – пропел крупье. – Банк снимается. Выплат не производится. – Он смах­нул со стола проигранную ставку Даффи.

Теперь кости перешли к нему. Его голова едва воз­вышалась над краем стола. Он быстро взглянул на крас­ные полупрозрачные кубики глазами профессионала и принялся бормотать заклинания.

– Харри Прайс, Харри Прайс, ты уж постарайся, не подведи. Постарайся, Харри Прайс. А вы, кости, помо­гайте.

Бино смущенно поглядывал на игроков за столом, как бы извиняясь за чудачества старика, и, разумеется, никто не заметил, как в это время Даффи ловко уронил кости между ног в портативный туалет, одновременно заменив их поддельными, изготовленными его братом в Майами. Затем он неожиданно положил кости на стол, потянулся руками через бортик, сложил комбинацию пятерка и двойка и дал возможность крупье их осмот­реть. Это называлось «проверка на расстоянии». Не об­наружив на лице крупье никакой озабоченности (это оз­начало, что финт удался), он снова поднял кости и при­нялся трясти ими у своего уха.

– Вот так, вот так… поговорите со мной, с Харри Прайсом… и постарайтесь, постарайтесь, прошу вас… – бормотал он, обращаясь к костям, зажатым в кулаке. Затем повернулся к Бино: – Дуглас, меня раздражает низкая ставка. Хочу повысить верхний предел… до пяти тысяч.

– Ставку разрешаю, – сказал Зигман крупье. Даффи кинул. Игроки за столом ахнули. Выпали шес­терка и четверка.

– Десятка, – объявил крупье.

– Ставлю две тысячи на двойную, – приказал Даф­фи Бино, и тот протянул крупье фишек на две тысячи, чтобы сделать рискованную идиотскую ставку на то, что сейчас снова выпадет десятка, причем двумя пятерками.

Но выпала семерка.

Зигман улыбнулся, стоя позади крупье. Если этот ста­рый калека продолжит в том же духе, то они очистят его карманы в течение часа.

В следующие тридцать минут Даффи просадил все деньги, как последний лох уличному наперсточнику. Пит-босс широко улыбался, наблюдая, как крупье периоди­чески смахивает со стола фишки Даффи. Льюк Зигман быстро сообразил, что старик использует систему Мартингейла, состоящую из сложной последо­вательности ставок, которую часто применяют игроки-неудачники. Согласно основному правилу этой системы, требовалось после каждого очередного проигрыша удва­ивать и учетверять ставки. Даффи уже дважды просил увеличить лимит стола, чтобы можно было учетверить ставку, и оба раза получалось так, что он проигрывал, а крупье сгребал со стола по десять тысяч долларов. Кон­чилось тем, что Даффи остался за столом единственным игроком, потому что вошел в такой раж, что не давал никому играть.

– Господи, дядя Харри… что вы делаете? Не надо ставить все время на двойные. Это же глупо, – стонал Бино, тщетно уговаривая старика образумиться.

Но Даффи шипел на племянника, чтобы тот отстал, и повторял все снова и снова. При каждом проигрыше пит-босс и крупье с трудом сдерживали улыбки, и никто не замечал, как в ловушку, устроенную в портативном туалете под костлявой задницей Даффи, в этот момент падала очередная пара костей казино.

Проиграв кучу денег, он завопил, задыхаясь:

– Смените кости! Требую сменить кости! Эти никуда не годятся.

И администрация казино была только рада угодить неудачнику, убирая со стола фальшивые кости и снаб­жая его новыми – «идеал казино», которым через не­сколько минут также суждено попасть в пластиковый контейнер.

– Дядя Харри, давайте уйдем отсюда, – простонал Бино. – Вам нужно принять лекарства. – Но старик раздраженно отмахнулся.

Зигман подошел к управляющему этажа и про­шептал:

– Еще час, и мы окончательно обчистим этого придурка.

Уже все служащие казино знали, что за третьим сто­лом играет потрясающий кретин.

В отделе контроля за кредитоспособностью клиен­тов управляющий смены Арнольд Бузини приказал слу­жащей получить подтверждение финансовой состоя­тельности этого простофили. Бузини, которого в клу­бе «Сейбе-Бей» все называли «старый хрен»[45], накло­нился над столом, нетерпеливо барабаня пальцами по столешнице.

– Проверь его, и побыстрее.

Бузини был сед, коротко подстрижен и имел кожу землистого цвета. Он редко покидал помещение и очень любил, когда появляются такие недотепы, как Харри Стентон Прайс. Глупые азартные игроки, играющие по системе, были его излюбленными клиентами.

Служащая, которая занималась проверкой кредито­способности клиентов, по имени Анджела Хопкинс на­брала номер телефона Скотоводческого банка во Фрес­но, справившись по новому изданию «Финансового бюл­летеня Мак-Гуайра», который прислали накануне. Пос­ле серии щелчков в трубке раздался гудок. Анджела предположила, что щелчки возникают из-за несовершен­ства станционной аппаратуры на острове, хотя в дей­ствительности сработал механизм образования шлейфа из Фресно на телефон-автомат, находящийся в двухстах метрах отсюда.

– Скотоводческий банк Центральной Калифорнии Фресно слушает. Одну секунду, пожалуйста, – произ­несла Виктория высоким певучим голосом и нажала одну из кнопок на наборном диске, включающую в линию генератор тона, после чего прижала трубку к животу, пе­режидая, пока мимо проедет шумный грузовик. Затем возвратилась на линию. – Да, к вашим услугам.

– Звонят из клуба «Сейбе-Бей» на острове Большой Багама. Нам бы хотелось получить подтверждение кре­дитоспособности одного из ваших клиентов, – сказала Анджела. «Старый хрен» наклонился ближе, пытаясь что-то расслышать.

– Эти сведения должны быть у мисс Прентисс. Одну секундочку, я вас переключу. – Она нажала кнопку на наборном диске для создания звукового эффекта, затем снова приложила трубку к уху.

– Луиза Прентисс, менеджер, ведающий личными счетами клиентов. – Теперь Виктория говорила своим нормальным голосом. Перед ней лежал листок с инфор­мацией, которую она записала со слов Бино.

– Это из клуба «Сейбе-Бей» на Большом Багама. Мы проводим проверку кредитоспособности мистера Харри Стентона Прайса. Он заявил, что хранит сбереже­ния в вашем банке.

– Это верно. Позвольте, я вызову на экран его теку­щий счет. Вам известен его международный регистраци­онный номер? – спросила Виктория.

– Два-четыре-пять-девять-восемь-два нуля, – про­диктовала Анджела.

– Спасибо. Итак, чем могу служить?

– Он попросил у нас кредит на двести тысяч долла­ров. Нам нужно подтверждение на эту сумму.

– Я вас правильно поняла, – переспросила Викто­рия, – вы звоните из казино?

– Да, – ответила Анджела.

– Ну что ж, вот передо мной личный счет мистера Прайса, а также принадлежащего ему автомобильного центра «Доступные цены». На счете у мистера Стентона Прайса свыше десяти миллионов долларов. Баланс на­личности также превышает требуемые двести тысяч долларов. Мы можем зарезервировать их здесь, но предпочли бы не переводить, пока не возникнет не­обходимости.

– Прекрасно. Зарезервируйте эту сумму, а мы выда­дим ему кредит и, если нужно будет расплатиться, свя­жемся с вами.

Не успела Анджела положить трубку, как Бузини вы­шел из кабинета. Вышагивая по мягкому ковру, он на­правлялся к третьему столу, где уже собралась неболь­шая толпа, наблюдающая за тем, как Даффи делает ду­рацкие ставки и швыряет деньги на ветер.

– Новые кости! – вопил Даффи после каждого про­игрыша. К тому моменту когда подошел Бузини, он уже задолжал около пяти тысяч долларов, и половину этой суммы унесли последних два броска.

– Сукины дети, – обиженно проворчал Даффи, глядя на кости. – Хуже коммунистов. – Затем перевел воспа­ленные глаза на управляющего сменой казино, склонив голову набок. По подбородку тянулась тонкая струйка слюны.

«Этот калека выглядит ужасно. Ему место не в кази­но, а в больничной палате с вегетарианским рационом питания, где-нибудь на материке», – подумал Бузини, радуясь своему везению.

Он широко улыбнулся.

– Для нас большое удовольствие видеть вас в клубе «Сейбе-Бей».

– Чертовы кости, все не выпадают на этот чертов выигрышный номер, – – пожаловался Даффи.

– Сэр, мне жаль, что у вас сейчас полоса неудачи, – промурлыкал Бузини вкрадчивым голосом, – но в каче­стве компенсации клуб «Сейбе-Бей» приглашает вас за­нять один из наших лучших номеров люкс. Прожива­ние, ужин, шоу, курортные услуги – все бесплатно.

– А как там насчет проверки моей кредитоспособ­ности? – просипел Даффи. – Мне нужны еще наличные.

– Я проверил, сэр. Ваша кредитоспособность под­тверждена на двести тысяч долларов. – Он улыбнулся, надеясь, что старый неудачник не даст дуба прежде, чем не просадит их все.

– Харри, может быть, мы покинем казино на неко­торое время? – проныл Бино. – Вы уже проиграли до­статочно за один присест. Давайте уйдем прежде, чем вы потеряете весь свой автомобильный бизнес.

– Ну когда ты перестанешь скулить? Только и зна­ешь, что стонешь, жалуешься – это все, на что ты спо­собен.

«Старый хрен» не унимался.

– Джентльмены, мы приглашаем вас обоих быть на­шими гостями за счет заведения. – Он выдал очередную отвратную улыбку.

– Вы чертовски правы, – оживился Даффи. – Я действительно остановлюсь здесь. Конечно, остановлюсь. Мне нужно отыграться. Знаете ли, счастье, оно перемен­чиво. Да, да, переменчиво.

– Давайте хотя бы поедим чего-нибудь, – попросил Бино.

– Милости просим в наш великолепный зал «Пели­кан» с его изысканным меню. А я принесу к вашему сто­лу ключи от номера. Если желаете, я могу немедленно сделать заказ. – Бузини начал ломать пальцы, чем на­помнил Бино менеджера из магазина «Кольца и бижуте­рия» в Атлантик-Сити.

Томми наконец пришлось согласиться с мнением своего брата Джо. Каллиопа Лав действительно ужасная за­нуда, настоящая заноза в заднице. Они сидели в баре клуба «Сейбе-Бей». Томми занял удобное место, спиной к стене, чтобы иметь возможность внимательно наблю­дать за потрясающей телкой, которая, видимо, только что пришла из бассейна. Он ни на мгновение не отрывал глаз от этой брюнетки в желтом шелковом платье, как только она появилась. Собственно, не платье это у нее было, а скорее комбинация, и его сексу­альное воображение разыгралось. А Каллиопа в это вре­мя все бубнила и бубнила.

– Дети там, в бассейне, ну просто достали. Кричат, носятся, перекидывают друг другу свои дурацкие дис­ки, – жаловалась она, не замечая, что Томми изучает красавицу, одиноко сидящую у стойки бара. Несколько мужчин подходили, предлагали угостить выпивкой или потанцевать (на эстраде у танцевального круга размес­тился небольшой ансамбль, который играл приятную музыку калипсо), но брюнетка их всех отвергла. – Том­ми, вам нужно сделать этот отель только для взрослых, – продолжала Каллиопа. – Здесь казино, а это совсем не детская забава. Почему, спрашивается, сюда пускают с детьми? Не понимаю. И представляешь, эти маленькие негодяи писают в бассейн.

– Я тебя сюда не звал, – проворчал Томми. – Ты сама меня притащила, а теперь не можешь заткнуться хотя бы на время. Все талдычишь и талдычишь, бля. То тебя раздражает, бля, другое… Что я тебе, бля, бюро жа­лоб? – Он смотрел мимо Каллиопы. Брюнетка в этот момент закинула ногу на ногу, эластичное платье при­поднялось, почти обнажив бедра. Опытный глаз Томми уже удостоверился, что под шелковым платьем у нее ничего нет… Единственное, что удерживало его член, это глупости, непрерывно изрекаемые Каллиопой.

– Гамбургер был совершенно испорчен, – про­должила Каллиопа после небольшой паузы. – Ты дол­жен поговорить с этими парнями, которые работают на гриле. Скажи им, что мясо до углей сжигать не обя­зательно.

– Почему бы тебе не передохнуть? – поморщился Томми.

– Я только пытаюсь помочь навести поря­док в этом заведении, – проговорила она, слегка надувшись. – Они совершенно не умеют готовить мясо, все пережаривают. Но наверное, единственное, что тебе не до лампочки, это колбаса, которая висит между ног.

– Перестань разговаривать как шлюха. Джо считает, что у тебя речь уличной проститутки, и он прав. – Томми передвинулся чуть вправо, чтобы не загораживало плечо Каллиопы. В бар вошел рыжеволосый мужчина, подо­шел и начал разговаривать с богиней, которую Томми в своем воображении уже раздел. Она не предприняла по­пытки одернуть подол, чтобы прикрыть обнаженные бед­ра, и парня тоже не отвергла, как поступала с другими. Он был высокий, красивый, и Томми возненавидел его с первого взгляда. Затем рыжий совершил серьезное пре­ступление – положил руку на плечо богини, наклонил­ся и что-то прошептал на ухо. Томми полез в карман, вытащил пятьсот долларов и положил на стол.

– Пойди поиграй.

Каллиопа схватила деньги, как голодная древес­ная ящерица, слизывающая языком насекомых, затем встала перед ним.

– Знаешь, Томми, ты относишься ко мне, как будто взял напрокат. А у меня, между прочим, есть чувства,

– Да что ты говоришь? Но мои чувства, как ты лю­бишь выражаться, тебе до лампочки. Зудишь весь день напролет… сделай это, измени то. Это не мой отель.

– Ты же сказал, что…

– Все решения здесь принимает Джо.

– Как ты можешь позволять ему так помыкать то­бой? Он твой младший брат, тебе следует поставить его на место. Не такой уж он и умный.

– Иди лучше просади эти пять «бенджей»[46] и пере­стань нудить.

Она повернулась и пошла прочь, вертя попкой спе­циально для него, но Томми это шоу пропустил. Он не отрывал глаз от девушки у стойки бара. Когда высокий рыжий парень наконец слинял, он немедленно сделал знак бармену, что платит за нее – махнул ему рукой и показал на себя. Бармен кивнул, затем наклонился впе­ред и заговорил с девушкой. Та бросила взгляд на Том­ми, после чего неторопливо открыла сумочку, расплати­лась и поднялась с табуретки, чтобы уходить, однако внезапно повернулась и направилась к нему. Он с вос­торгом наблюдал за вихлянием ее бедер и контурами со­сков, рельефно выделявшихся под полупрозрачным ма­териалом платья. Она подошла к нему, остановилась и, улыбнувшись, положила руку себе на бедро.

– Большое спасибо, но я в состоянии сама за себя расплатиться. – Голос у нее был невероятно чарую­щий. Томми показалось, что подул легкий приятный ветерок.

– Это за счет заведения, – сказал он. – За счет казино. Назовите номер, в котором вы остановились, и вам возвратят деньги.

– Вы работаете в казино?..

– Я владею этим казино, – произнес он мягко, как только мог. – Отныне ваши деньги в этом заведении недействительны. – Эти слова Томми сопроводил улыб­кой, которую, видимо, считал лучезарной, но на самом деле это была улыбка палача. – Томас Рина. – Он встал и протянул руку. Она была почти на десять сантиметров выше, и ему пришлось смотреть на нее снизу вверх, но на этот раз, в виде исключения, Томми не возражал быть ниже ростом, потому что не мог скрыть своего восхище­ния. Эта была лучшая телка, какую он только встречал в жизни.

– Я заметил, что вас несколько раз приглашали танцевать, а вы отказывали. Почему? Не нра­вятся танцы?

– Скорее приглашающие, – холодно произнесла она, и Томми улыбнулся еще шире.

– Как вы смотрите на то, чтобы поужинать со мной на этаже, где играют по-крупному? – спросил он, ре­шив, что поведет ее на десятый этаж для VIP-игроков, с очень ограниченным доступом, в отдельный каби­нет. И Каллиопа мешать не будет, потому что он не дал ей пропуск на десятый этаж. Она бы, наверное, и там не прекратила свое нытье и смущала важных кли­ентов. Да еще в коротких шортах и туфлях на высоких каблуках. Эта богиня была совсем иной. Сексуальной и шикарной одновременно. – Так как? – настаивал Томми.

– Я здесь не одна. – Дакота улыбнулась.

– Друзья?

– Не совсем… я познакомилась с ними в Вегасе, прилетела сюда на их личном самолете.

– Как вас зовут?

– Дакота Смит, – представилась она хрипловатым чувственным голосом, таким многообещающим.

– А этот парень, с которым вы были там… он ваш бойфренд?

– Не знаю, кем он мне в данный момент приходит­ся… наверное, никем.

– Хм, это уже определенно лучше, – сказал Томми и снова отталкивающе улыбнулся.

– Вы что, владеете этим заведением? В самом деле? – спросила она. Он кивнул. Затем она как будто вспомни­ла: – Ой, совсем забыла, Дуглас и его дядя Харри уже пригласили меня поужинать с ними в зале «Пеликан». Они оплатили мою поездку сюда, так что неудобно от­казываться. Придется поужинать с ними. Но мне очень хочется побывать на этаже, где играют по-крупному, я там еще никогда не бывала. Давайте договоримся так: как только я от них отделаюсь, сразу же приду к вам, и мы чего-нибудь выпьем.

– Здесь в десять тридцать, устраивает?

– Лучше в одиннадцать, – сказала она улыбаясь. – Как по-вашему, для этажа, где играют по-крупному, я одета нормально?

– Крошка, если вы оденетесь лучше, то сработает пожарная сигнализация.

Она улыбнулась и вышла из бара, заставив всех по­вернуть ей вслед головы. Так легко устанавливать кон­такт Томми еще не приходилось. Он встречался прежде с красивыми женщинами, но все они были профессио­налки. К счастью, эта богиня была другой.

Окна в зале «Пеликан» выходили на океан где-то на уровне между первым и вторым этажами. Пол покрывал белый ковер с сероватым оттенком, антикварные столы и стулья были элегантными, настоящее столовое сереб­ро. Бузини вручил Бино и Даффи ключ от номера 10В, заметив, что эхо один из лучших номеров люкс для экс­клюзивных игроков и находится на эксклюзивном деся­том этаже. Вскоре после его ухода появилась Дакота. Она была странно молчалива.

– Как Томми? Порядок? – спросил наконец Бино. Она кивнула.

– Мы встречаемся в одиннадцать. Он выглядит хуже, чем я ожидала. Комнатная муха в мокасинах.

Бино понимающе кивнул и открыл рот, чтобы что-то сказать, но она его остановила.

– Не надо, Бино. Хорошо? Я сделаю свою часть ра­боты, ты свою. Это же месть за Кэрол, а не за тебя или меня. – Дакота посмотрела на Даффи. – Как дела с «идеалом казино»?

– Двенадцать комплектов. – Он улыбнулся. – Все на месте, прямо подо мной.

Они заказали ужин, но говорили мало. На­пряжение между Бино и Дакотой не ослабевало. Наконец, допив кофе, она положила салфетку и встала.

– Между прочим, Виктория очень достойная жен­щина. Давай займись, познакомь ее со своей разносто­ронней натурой. Может, откликнется.

– Может быть, – сказал Бино.

Дакота повернулась и вышла из ресторана. Шейные хрящи у многих мужчин в этот момент затрещали, когда они поворачивали головы, глядя ей вслед.

– Чего вы никак не успокоитесь? – спросил Даффи.

– Я любил ее когда-то. А она выплюнула меня, как рыбную косточку.

– Но ведь все давно закончилось.

– Закончилось, – согласился Бино и постучат паль­цем по голове. – По крайней мере здесь. – Затем он встал и покатил Даффи из зала.

Глава 18

ЗАГРУЗКА КОСТЕЙ

Виктория продолжала дежурить с Роджером у те­лефонной будки, пока наконец не позвонил Бино. Он сказал, чтобы она шла к пожарному выходу в восточ­ной части отеля, захватив с собой сумку Даффи. Вик­тория вытащила из фургончика голубую холщовую сум­ку и отправилась на поиски нужной двери. Маленький терьер следовал за ней. Наконец она увидела Бино. Он стоял у двери и любовался океаном, залитым лунным светом.

– Как дела? – спросила она, протягивая сумку.

– Мы добыли нужное количество «идеала казино»,

и нас на халяву поселили в люксе на десятом этаже, где зал игры по-крупному. Этот этаж запирают на ключ. – Он посмотрел на терьера. – Как жизнь, Родж? – Маленький пес вскинул голову и недо­уменно посмотрел на хозяина, как будто не знал, что ответить. – Пошли, – сказал Бино.

Он приоткрыл дверь, пропустил их, затем вошел сам, и они начали подниматься по лестнице на третий этаж. Здесь Бино открыл дверь, проверил коридор и только потом повел Викторию и Плута Роджера к лиф­ту, где специальным ключом задействовал кнопку де­сятого этажа. Ехали без разговоров, слушая музыку калипсо, доносящуюся из микрофона, встроенного в потолок кабины.

На десятом этаже вышли и осторожно дошагали до номера 10В. Бино постучал в двойные створки, Даф­фи посмотрел на них в щелку двери и впустил. Номер Виктории понравился. Настоящий люкс, выдержанный в бежевых тонах, с потолком метра четыре, под кото­рым были видны стропила, широким балконом и ве­ликолепными окнами-жалюзи, защищающими от пря­мых солнечных лучей. Мебель была выбрана со вку­сом, вся в спокойном стиле, за исключением несколь­ких предметов багамской металлической скульптуры. Особенно ей понравился охотник с гарпуном. Бино и Даффи заказали в номер икру и шампанское. К послед­нему она едва прикоснулась, а вот на икру наброси­лась и съела несколько больших бутербродов, очень уж проголодалась. Один бутерброд она сделала для Роджера. Он понюхал, а затем посмотрел на нее снизу вверх умными глазами, в которых, казалось, читалось: «Ты что, смеешься надо мной?»

– Это нужно попробовать на вкус, – убеждала она пса, но он отворачивал морду.

Бино протянул Даффи голубую холщовую сумку. Тот открыл ее и начал выкладывать содержимое на стол. Электродрель и сверла были очень маленькие.

– Зубоврачебные, – пояснил Даффи Виктории, ко­торая в этот момент дожевывала последний бутерброд, затем осторожно положил дрель на стол и распаковал набор лезвий. Следом на свет появились несколько тем­ных стеклянных флаконов – Виктория предположила, что они с целлофановым газом, – банка с эпоксидной смолой и бутылка белой краски. Последняя вещь, кото­рую он извлек из сумки, был небольшой футляр с разно­образными кисточками для живописи. Там была даже кисть с одним волоском.

– На это потребуется некоторое время, – сказал он, прикрепляя к краю стола маленькие тиски. Виктория по­дошла посмотреть на двенадцать пар костей казино, вы­ложенных в ряд в дальнем конце стола.

– Это «идеал казино»? – спросила она, беря одну и внимательно рассматривая. – Кубик как кубик, ни­чем не отличается от того, который изготовил ваш брат.

– Посмотрите на букву S в слове «Сейбе», – пред­ложил Даффи.

– Нижняя часть снизу закрыта наподобие восьмер­ки, – сказала она, присмотревшись.

– Правильно. Но это, так сказать, предварительный трюк. На кубике есть еще метки. Посмотрите сюда., – Даффи включил в сеть небольшой черный светильник и попросил Бино выключить свет. Затем взял у Виктории кубик, вставил в тиски и осветил ультрафиолетовым све­том. По диагонали через кубик проходила тонкая сияю­щая пурпурная полоса.

– Потрясающе! – восхитилась Виктория.

– Ладно, Бино, включи свет, – сказал Даффи и вынул кубик из тисков. – Сверлить его нужно так, чтобы не задеть эту пурпурную полоску. Так я и буду действовать. Видите эту белую точку на грани кубика?

В ней с помощью зубоврачебной дрели я высверлю маленькое отверстие. А целлофановый газ поставим рядом с чем-нибудь теплым, чтобы он на­грелся, то есть потяжелел и стал густым, и тогда его можно будет загрузить. Надо только учесть, что при охлаждении целлофан расширяется, поэтому загружать его нужно не на все пространство, занимаемое отвер­стием, а только наполовину. Затем отверстие следует заклеить эпоксидкой, очень тщательно, чтобы не ос­талось никаких следов… после чего точка снова станет белой. Для этого существуют специальные кисточки с одним волоском.

– И сколько это все займет времени? – спросила она.

– Если я потороплюсь, примерно часа четыре. – Он посмотрел на часы. – Мы должны быть готовы начать «тэт» к трем ночи. Дакота пока будет разраба­тывать Томми. Думаю, примерно в час уведет его к себе.

Неожиданно Бино развернулся и направился из сто­ловой в гостиную. Виктория слышала, как он сдвинул в сторону дверь на лоджию, и вышел, потом по плиточно­му полу подвинул шезлонг.

– Я могу вам помочь? – спросила она Даффи.

– Нет. Эта работа очень тонкая, тут требуется боль­шой опыт. Одно неверное движение – и пара испор­чена. А нам скорее всего понадобятся все двенадцать. – Он взял флаконы с целлофановым газом и поставил их на кресло в кухне перед открытой духовкой. Затем зажег пламя, возвратился назад и принялся за работу. – Вна­чале утяжелю семерки, – сказал Даффи, вставляя в тис­ки красный полупрозрачный кубик. – Это означает, что надо высверлить грани с единицей и тройкой, тог­да те, на которых два и пять, станут легче. – Даффи взял зубоврачебную дрель, вставил крошечное сверло и включил – инструмент тихо зажужжал, – затем приставил сверло к центральной точке тройки и чуть надавил. Время от времени он включал ультрафиолетовый светильник, чтобы убедиться, что пурпур­ная полоса не задета. – В старые времена я применял «подпрыгивающие» кости, – сказал Даффи, не переста­вая работать. – Они годились для так называемого «гре­ческого броска». Это когда кости ударяются о бортик, причем одна всегда оказывается сверху другой, так что нижняя не переворачивается. Чтобы сделать такое, нуж­но быть мастером, но пит-босс это легко может заметить. Затем я начал использовать плоские кости. То есть пред­варительно отшлифованные таким образом, чтобы циф­ры «четыре», «пять», «девять» и «десять» поворачивались чаще. – Даффи улыбнулся. – Потом изобрел магнит­ные кости.

– Это какие же?

– Высверливал кость, нагружал ее с одной стороны мельчайшими стальными опилками. После чего надо было исхитриться и проникнуть в помещение казино, чтобы установить под столешницей стола магнит. Труд­но, но риск того стоил. Конечно, это было в старые вре­мена, когда пит-боссы назывались леддерменами[47], по­тому что наблюдали за столами, сидя на таких расклад­ных стремянках. Это было еще до всяких там телевизи­онных камер и прочего. Обычно я работал в заведениях с коврами, потому что в шикарных казино тогда не про­веряли кости на плавучесть. Иначе бы мои с металли­ческими опилками тут же пошли на дно. – Виктория с восторгом наблюдала, как он, продолжая балагурить, за­канчивал работу над первой костью. – Я испытал все. Работал с любыми костями, какие только существовали, от «дохлых тузов» до костей со скошенной фаской, то есть чуть закругленными краями, но ничто не может срав­ниться с этим. – Он улыбнулся, вставляя в тиски вто­рой кубик. – Пока я работаю, идите и успокойте Бино. С ним что-то не так.

– Может быть, это потому, что он все еще любит Дакоту, а она собирается спать с мерзким бандитом. Ни­чего себе жизнь!

– Жизнь как жизнь, – задумчиво произнес Даффи и вернулся к своему занятию.

Виктория зашла в гостиную, достала из мини-бара колу и выскользнула на лоджию, пройдя мимо Роджера, который похрапывал, свернувшись на обитой шелком софе. Сев в шезлонг рядом с Бино, она устремила взгляд на залитый лунным светом океан. Стоящие на крыше отеля прожекторы освещали покрытые поблескивающей пеной острые скалы.

– Почему ты не спрашиваешь о подтверждении кредитоспособности Даффи? – наконец произнесла Вик­тория. – Так вот, все прошло по плану… двести тысяч.

– Управляющий казино нам сказал, – ответил он и снова замолк.

– Ты не хотел, чтобы Дакота участвовала в игре как приманка для Томми? – спросила она.

– Дело не в Дакоте, а в моей глупости. То, что она промышляет своим телом, новостью для меня не было. Просто я тогда жутко страдал от одиночества и совер­шил ошибку. Но все это уже в прошлом.

Она не знала, что еще сказать. Он был так не похож на того Бино Бейтса, каким был два дня назад. Который пролил ей на платье сок в ресторане, продал жемчужи­ну, которому она помогала обустраивать «лосиный вы­пас». Этот Бино Бейтс сейчас был печальный и какой-то очень ранимый. Неожиданно Виктория почувствовала к нему искреннюю симпатию.

– Ты боишься Томми?

Он долго молчал, сидя совершенно неподвижно, за­тем едва слышно заговорил:

– Не знаю почему, но в ту ночь, когда Джо избил меня клюшкой, что-то случилось. Я потерял ду­шевное равновесие. Вот хожу и думаю, что я такой же, как прежде, но это не так. Вначале мне каза­лось, что я боюсь Джо и Томми, но теперь понял – не в этом дело. Не физическое насилие меня страшит… а то, что я не смогу отомстить за Кэрол.

Он ни разу не посмотрел на нее. На его правильный профиль лился слабый свет луны и огней отеля.

– Разве Кэрол не захотела бы этого? – сказала Вик­тория.

– Кэрол? Медсестра? Конечно, нет. Она бы сказала: «Иди домой, Бино, и ни в коем случае не лезь к ним. Они того не стоят». – Он замолк на несколько минут, затем продолжил: – Всю жизнь я был один. Даже живя с родителями, я был одинок, потому что мы никогда не делились друг с другом переживаниями. Для мошенни­ков это совершенно излишне. Главное – как следует выучить роль и суметь перевоплотиться. Собственных чувств у тебя вообще не должно быть, потому что это признак слабости, которая свойственна только глупцам и простофилям, короче, лохам. Так вот, теперь я чув­ствую слабость, где-то в глубине души. И это очень пло­хо. У цыган есть примета: «Если ты не веришь в свою игру, лох в нее тоже не поверит». А прежде я верил, все­гда. Выдавал себя за стольких разных людей, что теперь даже не знаю, кто я на самом деле. Разменивал себя, врал направо и налево. И Кэрол была единственная, с кем я мог говорить об этом. Она все понимала, потому что была воспитана родителями на тех же ценностях, что и я, но смогла их отвергнуть. Мы обсуждали это еще в ранней юности. Позднее, когда я сидел в тюрьме, она говорила мне: «От украденного нет никакого проку, учти это. Потому что истинную ценность составляет только то, что добыто нравственным путем». Я вроде как могу гордиться, что в свое время провернул такие крупные аферы… но все, что от них осталось, – это пшик. Пони­маешь, у меня нет ничего, что можно было бы передать своим детям. Впрочем, детей у меня тоже нет, так что и передавать некому. Значит, она была пра­ва. И вот теперь то единственное, что у меня осталось, чувство мести – не лучшее из человеческих устремле­ний, – покидает меня. Потому я и сомневаюсь, смогу ли со всем этим управиться. И не перестаю говорить себе: «Черт возьми, что я делаю? Разве этим ей поможешь? Возможно, я снова продаю очередной кусочек самого себя, обесценивая то, что еще осталось?» Вот что меня пугает, Виктория.

Он замолк, и она тоже молчала, не зная, что сказать. Они были такими разными и одновременно очень похо­жими.

– Кэрол солгала мне, чтобы спасти твою жизнь… Он повернулся и посмотрел на нее. Виктория про­должала:

– Это была попытка упечь Джо Рина в тюрьму, по­тому что свидетельницей избиения она не была. Кэрол любила тебя, Бино… так сильно, что рисковала жизнью и в конце концов отдала ее, чтобы спасти тебя. В том, что она меня обманула, нет ничего страшного, потому что… потому что… Знаешь, что я думаю?..

– Скажи.

– Нас сюда привела Кэрол. Свела вместе и чего-то ожидает. Может быть, не мести за свою гибель… может быть, совсем не этого. Возможно, она пытается научить нас чему-то. Не знаю… но она наблюдает за происходя­щим, это точно. – Виктория минуту помолчала. – Боль­ше пяти лет я занималась подонками вроде Джо и Том­ми Рина. Для них люди представляют собой ценность только как материал, который можно использовать в пре­ступных целях. Подкуп, шантаж, насилие – вот их ору­жие. Они могут убить нас, это верно, но на войне как на войне. А мы объявили им войну, и наше оружие много мощнее. Мы сильны, Бино, потому что за нами правда. Разве это не замечательно – перекрыть кислород двум отъявленным негодяям, убийцам, которым вообще нет места на земле? Кэрол хотела тебя защи­тить и погибла, теперь твоя очередь в память о ней за­щитить сотни, а может быть, тысячи невинных жертв. Вывести из игры этих мерзавцев, надолго, желательно навсегда. Ты говорил, что у тебя ничего не осталось, Бино. Это не так. Акция возмездия против двух брать­ев-преступников – это капитал. Правда, его нельзя ис­тратить или кому-то передать, но все равно он пред­ставляет ценность. Ценность особого рода, которую имела в виду Кэрол, когда говорила с тобой тогда в тюрьме. Потому что, несмотря на обман и все прочее, то, что мы делаем, по большому счету все равно нравственно. И это останется с тобой навсегда, Бино.

Он помолчал, потянулся, взял ее руку и подержал несколько секунд. Затем встал и вышел. Это была дале­ко не самая лучшая из речей, которые Виктория когда-либо произнесла в суде, но она надеялась, что ее слова Бино тронули.

Томми принял душ и переоделся в шелковую рубаш­ку, которую его брат Джо привез ему из Китая. Он гово­рил, что рубашка стоит кучу денег, потому что шелк ка­кой-то особый, произведенный специально выведенны­ми шелковичными червями. Затем нужно было избавить­ся от Каллиопы, что оказалось нетрудно. Он сказал, что у него дела в офисе казино, сунул ей очередную тысячу и оставил у стола рулетки с пригоршней сотенных фишек. Пусть решает, на что поставить – красное или черное… развлечение обеспечено по крайней мере на несколько часов.

Когда Дакота снова появилась в баре «Фламинго», у Томми екнуло сердце. Она улыбнулась и двинулась пря­мо к нему.

– Вы изменились, – сказала она, глядя на его зеле­ную шелковую рубашку. Затем взяла за руку. – Стали немного другим.

– Нет, не изменился, – проговорил он, не пони­мая, что она имеет в виду. – Я тот же самый, что и днем.

– А я не могу дождаться, когда же увижу, как вы­глядит этаж, где играют по-крупному, – сказала она, не отпуская его руку.

Томми повел ее к лифту и достал свой ключ. Они поднялись на десятый этаж, вышли из кабины, прошли мимо номера 10В, где в этот момент Даффи нагружал кости, добрались до конца коридора и оказались в не­большом, но очень элегантном игорном зале. Пит-боссы и крупье были в смокингах. За игровыми столами руч­ной работы, с резьбой, привезенными из лучших евро­пейских казино, сидели около полудюжины игроков, большей частью арабы и азиаты. Над столами низко сви­сали хрустальные люстры. В общем, впечатление было потрясающим.

– Вы действительно владеете этим заведением? – удивилась она, все еще держа его руку.

– Спросите любого. Например, его, – сказал Том­ми, показывая на распорядителя зала, и подвел Дакоту к человеку в смокинге. – Ну-ка спросите.

– Он говорит, что владеет этим казино, – сказала она.

– Если мистер Рина так говорит, то не верить ему у вас нет абсолютно никаких оснований, – ответил рас­порядитель.

– В таком случае я, наверное, сейчас самая счастли­вая девушка на острове. – Она села у стойки бара на табуретку, позволив разойтись разрезу на платье. Длин­ные ноги соблазнительно сверкнули в ярком сиянии ламп в канделябрах.

– Чем вас угостить? – спросил Томми, надеясь на стремительную атаку.

– Неразбавленный скотч, но только если вместе с вами, – сказала она улыбаясь.

Вызов был принят. Томми заказал два двойных скот­ча, а стало быть, попал в ловушку. Потому что Дакота Бейтс по части выпивки обладала невероятной вынос­ливостью. Она могла перепить любого мужчину, что в ее профессии было большим подспорьем. Лох падал пья­ный под стол, а она сваливала с его деньгами и кредит­ными карточками. Такое бывало, и не раз.

Когда подали выпивку, она его немного подразнила.

– Если я опьянею, надеюсь, вы не станете пользо­ваться моей беспомощностью. – Затем улыбнулась и про­тянула бокал, чтобы чокнуться.

Томми широко улыбнулся в ответ. Он, разумеется, намеревался воспользоваться ею на всю катушку. Вна­чале он заставит эту шикарную телку покурить его розо­вую сигару, а потом затрахает до полусмерти.

Правда, вскоре возникла маленькая трудность. Она пила наравне с ним, и к половине второго Томми едва мог стоять на ногах.

– Хватит пить, – пробурчал он, извергнув ей в ухо, как из пульверизатора, облако скотча пополам с дурным дыханием, а затем откинул голову и с вожделением по­смотрел на нее затуманенным алкоголем взглядом. – По­шли трахаться.

– Ко мне или к тебе? – проворковала она.

– Туда, где ближе.

– У меня есть специальные лосьоны. Я натру ими тебя всего, сделаю массаж, а потом слижу дочиста, – пообещала она.

– Трахаться… – пробормотал Томми.

Она помогла ему подняться и повела, покачиваю­щегося, из зала, где играли по-крупному, к лифту и дальше к себе в номер на восьмом этаже. Открыла дверь, и он вошел, спотыкаясь, почти падая, увлекая ее за собой.

– Боже, как я нагрузился, – сказал Томми, покачав головой.

– Пошли в постель, – предложила она. – Устроим себе большой праздник. – Она повела его к двуспаль­ной кровати. Он плюхнулся на спину и сонно прикрыл глаза. Она даже на секунду подумала, что, может быть, повезло и трахаться с ним не придется. Но Томми вско­ре открыл глаза и уставился на нее – видимо, он еще не собирался сдаваться, – затем неожиданно встал и, шатаясь, направился в ванную, где холодной водой намо­чил мочалку и обтер лицо. Вода стекала по шее на ки­тайскую шелковую рубашку за две тысячи долларов. Он уронил мочалку в раковину, повернулся и снова похот­ливо уставился на Дакоту.

– Пошли, крошка, пошли. Будем трахаться голыми.

Я хочу увидеть тебя всю.

Проклиная в душе свое невезение, она спустила бре­тельки шелкового платья и позволила ему упасть, обна­жив великолепное тело. Теперь на ней были только туфли на высоких каблуках. Томми сглотнул несколько раз, раскрыв рот, как пойманная форель на дне лодки, шата­ясь, двинулся к ней и начал грубо щупать.

– Полегче, милый, успокойся… у нас впереди еще целая ночь, – проворковала Дакота, отстраняясь.

Она решила побыстрее закончить работу. Он навер­няка сразу же после этого заснет, так бывает со всеми, ей ли не знать мужчин. Дакота сняла с него мокрую шел­ковую рубашку. Томми оказался на удивление крепко сложен. Руки короткие, но с мощными твердыми би­цепсами, в теле ни капли жира. Неуклюже сидя на кро­вати, он с трудом освободился от брюк, затем содрал с себя нижнее белье и встал перед нею, коренастый бугай. Его сила ее немного напугала, но она обняла бандита и прижалась всем телом. Томми застонал от удовольствия. Дакота повела его к постели и уложила. Он начал хва­тать ее, и тогда она безо всякой преамбулы его оседлала. Томми яростно дернулся бедрами навстречу. Со­вокупление было бурным, и через несколько минут он кончил. Изобразив экстаз, она быстро скатилась с презренного подонка, который убил ее кузину Кэрол, и мягко произнесла:

– Ты потрясающий любовник. Сколько силы, сколь­ко выносливости! Я никогда не получала такого наслаж­дения.

– А-а-а-а, – сказал Томми, закрывая глаза. – Ком­ната, бля, вертится. Бля, комната, бля, вертится, все во­круг, бля… – Затем он перевернулся лицом на одеяло и сблевал на бархатный ковёр у кровати все, что было съе­дено и выпито, хватая ртом воздух и сплевывая остатки.

«Он действительно ужасная тварь», – подумала она. Так легко сейчас подойти к столу, взять ножницы и кон­чить подонка, но Бино сказал, что Кэрол приказал убить его брат Джо, а Томми – только исполнитель. Томми им, конечно, нужен, но главная задача – добраться до Джо. А кроме того, в убийцы она не годилась, потому что была из рода Бейтсов. Классный игрок, лучшая «ки­дала» мужчин на планете – это пожалуйста. В спальне победу всегда одерживала только она. Спальня была ее полем боя. Она посмотрела на храпящего убийцу, подо­шла к телефону и набрала номер Бино.

– Да, – ответил Бино, сняв трубку после второго гудка.

– Он вне игры. Начинайте.

Бино посмотрел на часы – было почти три.

– Томми отключен, – сказал он Даффи. – Ты готов?

Тот взял последнюю кость – остальные, нагружен­ные, лежали в ряд на столе, – чтобы посмотреть, высох­ла ли белая точка.

– Готов, – ответил он.

– Хорошо, – сказал Бино и повернулся к сидевшей на кровати Виктории. – Самолет прибудет на рассвете. В это время мы должны быть там.

Они перевернули инвалидную коляску и заполнили костями пустоты под подлокотниками кресла в таком порядке, чтобы Даффи мог вытащить любой нужный на­груженный номер. Затем коляска была возвращена в нор­мальное положение, и Даффи занял сиденье, возвыша­ясь над портативным туалетом.

– Возьми Роджера, садись в фургончик и жди нас на автостоянке, – сказал Бино, обращаясь к Виктории. – Возможна экстренная эвакуация. Если мы погорим, садись в самолет и улетай без нас.

– А Дакота? – спросила она.

– Дакота в любом случае остается с Томми. Ее рабо­та еще не закончена.

Виктория открыла дверь, чтобы выпустить их, и Бино на секунду задержался, ища глазами ее глаза.

– Спасибо… за все.

Она кивнула и отступила в сторону. Бино вывез Даф­фи в коридор, направляясь с ним к лифту, чтобы спус­титься на первый этаж, в главный игорный зал казино.

Глава 19

«ТЭТ»

Льюк Зигман удивился, увидев взбалмошного боль­ного старика, въезжающего на инвалидной коляске в игорный зал в три часа ночи. Он выглядел полумертвым, голова безжизненно моталась на гусиной шее. Харри Прайс и его племянник Дуглас были уже сфотографиро­ваны скрытой камерой. Скоро их портреты вывесят на «доске неудачников» в служебном офисе, чтобы служа­щие казино знали их в лицо и относились по-особому. Администрация клуба «Сейбе-Бей» не желала расставать­ся с этими «замечательными» игроками, прежде чем у тех не кончатся денежки.

Вечно ноющий племянник Дуглас поставил кресло дяди Харри напротив крупье.

– Дядя Харри, ради Бога, позвольте мне отвезти вас в номер. Вам давно нужно быть в постели. Сейчас уже середина ночи.

– Мне кредит, пожалуйста, – ернически потребо­вал Даффи и сам же ответил с придыханием: – Да, сэр, сию минутку, сэр, с радостью и удовольствием. – Затем неожиданно посерьезнел. – Давай, поехали к девушке с фишками. Возьмем для начала две сотни самых круп­ных. Да что там, сколько у нее есть, пусть все дает. И не надо никуда ехать – сами привезут. Харри хочет бросать кости… бросать кости.

В кабинете управляющего ночной смены Арнольда Бузини раздался звонок. Он снял трубку. Льюк сообщил, что мистер Прайс требует доставить в фишках к третье­му столу весь свой кредит в двести тысяч долларов.

– Давай, вперед, – приказал Бузини, радуясь, что старый идиот возвратился к игровому столу. – Фи­нансы у этого ненормального в порядке, так что вези­те ему фишки.

Через несколько минут прибыла тележка, а на ней лотки с красивыми пластиковыми фишками на двести тысяч. Они были составлены столбиками – синие сто­долларовые, красные пятисотдолларовые и золотистые тысячедолларовые. Дыша с присвистом, Даффи молча наблюдал, как Бино переставляет лотки на стол.

– Какой сегодня верхний предел? – спросил он.

– Для вас, сэр, пять тысяч, – ответил Льюк.

– Бо-о-о-же правый, в сиротском приюте и то бога­че, – пропыхтел Даффи. – Что, ребята, ничего лучшего вы предложить не можете?

Льюк снял трубку и снова набрал номер Бузини, ко­торый разрешил снять с третьего стола все ограничения. Сейчас, в три ночи, главный зал казино был почти пуст. В Лас-Вегасе, там играют по ночам, а в казино стран Карибского бассейна – большей частью днем, так что Бузини не возражал против снятия огра­ничений.

– Для начала десять тысяч, – сказал Даффи, затем потянулся к барьерчику, прижался впалой грудью к сто­лу и сильно закашлялся.

– Может быть, хотите, как и днем, купить страхов­ку? – предложил Льюк.

– Нет – нет. Не сейчас, не сейчас. Давайте начнем, просто не терпится кинуть… давайте кидать. – Он схва­тил кости и сильно швырнул в конец стола. Они стукну­лись о барьер и упали на зеленый фетр. Выпала десятка, на которую нужно было ставить при следующем броске.

Льюк улыбнулся, потому что выбросить десятку было очень трудно. Она могла выпасть тремя способами: шесть —. четыре, четыре – шесть и двойная пятерка. А вот для получения семерки существовало шесть спосо­бов. То есть у игрока шансы проиграть всегда два к од­ному, а выиграть – один к одному. В этом-то и заклю­чается преимущество казино. Льюк не видел, как рука Даффи скользнула к подлокотнику кресла инвалидной коляски, извлекла пару нагруженных костей, а другая одновременно опустила туда пару взятых со стола. Те­перь он зажал в кулаке две пятерки и в течение двадцати секунд тряс, поднеся к уху, тянул время, непрерывно балагуря, ждал, когда отвердеет целлофановый газ.

– Ставлю на двойную пятерку, – выкрикнул Даф­фи. – Пять тысяч на двойную пятерку.

Бино передвинул фишки, и Даффи кинул нагружен­ные кости. Они упали, образовав двойную десятку.

– И-и-и-а-а-а! – возопил Даффи и едва не задох­нулся.

– Выплата выигрыша. Выплата за двойную десят­ку, – монотонно пробубнил крупье.

Льюк наблюдал, как тот передвигает тридцать тысяч долларов в сторону Даффи. А тот быстро возвратил нагруженные кости и захватил в ладонь пару со стола, чтобы пустить их в игру. Он поставил очередные двадцать тысяч и бросил нормальные кости.

– Выпала четверка, – объявил крупье. – Делайте заказ на четверку.

Четверка также была два к одному против кидаю­щего.

– Удваиваю ставку на четыре, – прохрипел Даффи, делая первый умный ход.

Дело в том, что при игре в кости допускается пос­ле первого броска, когда выпала нужная цифра, объявить двойную ставку. Это означает, что если выпада­ет четверка, то выплата будет удвоена. Льюку Зигману очень не понравилось, что этот профан перестал объяв­лять дурацкие ставки и неожиданно заиграл по-умно­му.

– Ведите себя хорошо, не огорчайте папочку, – при­читал Харри, заменяя кости нагруженными, причем с необходимой четверкой, которые он незаметно и почти мгновенно выхватил из подлокотника инвалидной ко­ляски. Затем кинул.

– Выиграла двойная четверка. Выплата по двойной ставке, – проговорил крупье и посмотрел на Льюка. Ста­рый гусак за два броска отыграл все деньги, которые про­садил днем.

Льюк снял трубку и, повернувшись к столу, снова набрал номер кабинета старшего смены.

– Мистер Бузини, этот человек за два раза нагрел нас на пятьдесят кусков. Вы хотите, чтобы ограничения по-прежнему были сняты?

– Он продолжает делать идиотские ставки?

– Нет. Старик вдруг заиграл совсем иначе.

– Проверьте кости на плавучесть. Если они в по­рядке, продолжайте, но держите меня в курсе.

Льюк положил трубку и вновь повернулся к столу. В это время крупье собирался подвинуть кости к Даффи, но он остановил его, забрал их со стола и проверил букву S, затем бросил в чашку с водой. Все молча наблюдали, как кости плавают, не переворачива­ясь. Потому что целлофан уже возвратился в нормаль­ное газообразное состояние.

– Я хочу получить назад мои счастливые кости, – сердито прогундосил Даффи.

– Да-да, играйте пожалуйста, – сказал Льюк. Кру­пье быстро вытер салфеткой нагруженные кости и по­двинул к Даффи, который захватил их в ладонь и немед­ленно заменил обычными.

Теперь он поставил пятьдесят тысяч долларов, то есть все деньги, которые только что выиграл. Несколько че­ловек, находящихся в это время в казино, направились к столу, где играли в кости.

– Поехали!.. – После этого у него что-то засвистело в легких, и он закашлялся. Тело паралитика начало со­дрогаться. Это в значительной степени отвлекло внима­ние окружающих от его ставки.

Крупье сосчитал фишки на пятьдесят тысяч и вдруг занервничал.

– Пятьдесят нельзя, только двадцать, – объявил он, приняв наконец решение. – Это новый лимит стола.

Даффи качнулся и начал слегка подергиваться.

– Дядя Харри, вам нужно принять лекарство. У вас уже был недавно приступ, вы что, хотите, чтобы он сей­час повторился? – затараторил Бино.

– К черту!.. К черту все лекарства! – прохрипел Даф­фи. – Когда я проигрывал, эти поганцы охотно брали мои деньги, причем, заметь, без всяких ограничений. Теперь, когда я наконец выигрываю, у них появились но­вые правила. – Обступившие стол люди зашумели, они тоже считали, что это несправедливо. Даффи теперь силь­но трясло, его грудь конвульсивно поднималась и опускалась.

Льюк снова позвонил Арнольду Бузини, который по­спешил к месту событий. Собравшиеся вокруг стола иг­роки шумно солидаризировались с Даффи.

Льюк вопросительно посмотрел на Бузини. Старший смены кивнул.

– Ладно, мы принимаем ставку, – сказал Льюк. Даффи широко улыбнулся и, содрогаясь всем телом и брызжа слюной, взял со стола кости и кинул.

– Выпала семерка, выигрыш, – сказал крупье, и ставка Даффи была удвоена. Теперь на зеленом фетре стола лежали сто тысяч долларов.

– Катанись как следует! – умолял Даффи. – Как следует!..

– Примите лекарство, дядя Харри, – взмолился Бино. – У вас уже начинаются судороги.

– Замолчи, мать твою, – проворчал Даффи и дро­жащей рукой потянулся за костями. Потом он их по до­роге уронил, с трудом собрал и слабо кинул. Они едва задели бортик.

– Заказывайте восьмерку.

– Восьмерка из Нью-Йорка, – пробалагурил Даф­фи, продолжая подергиваться.

– Черт возьми, что это с ним? – спросил Бузини.

– Он эпилептик. И сейчас не хочет принимать ле­карства. Считает, что это приносит несчастье, – ответил Бино.

– Сэр, вам следует принять лекарство, – сказал Бузини.

– Пошел на хер, дорогой Шумахер, – быстро отве­тил Даффи. – Восьмерка из Нью-Йорка, приди к па­почке. – Пуская слюну, он снова сменил кости и теперь нагревал в кулаке нагруженные восьмерки, пока Бино делал за него ставку. Затем бросил и выиграл.

– Выигрыш. Выплата, – сказал крупье.

На столе лежало фишек на полмиллиона долларов.

– Пусть поплавают, – снова потребовал Бузини. Льюк собрал со стола кости, вначале проверил полоски ультрафиолетовым светом, а затем бросил в чашку с во­дой. Бузини наклонился, пристально наблюдая. Они не перевернулись.

– Прайс прав[48], – торжествующе провозгласил Даффи и затрясся еще сильнее. – Мне попались счаст­ливые кости. Я требую их назад. – Он выглядел со­всем больным. Бледный, голова качается, руки дерга­ются.

– Сэр, я полагаю, вам нужно показаться доктору, – сказал Бузини.

– Я выигрываю – значит, здоров. Поехали даль­ше… поехали дальше. Наконец-то мне улыбнулось сча­стье. Поехали!..

Бузини смотрел на стол с кучей золотистых фишек. Он знал, что один удачный день в казино с лихвой по­кроет этот проигрыш. Он также знал, что подобное хотя и редко, но случается – неудачник вопреки всякой ло­гике неожиданно начинает выигрывать, – но он не знал, что предпринять.

– Позвони Томми, – сказал он Льюку. Бузини не хотел, чтобы в его сменной сводке фигурировал про­игрыш в миллион долларов, поэтому нужно было снять с себя ответственность. Пусть все решает Томми Рина.

Льюк посмотрел на часы.

– Сейчас три сорок пять.

– На столе полмиллиона баксов. Звони ему. Он дол­жен знать.

Льюк начал набирать номер. Все смолкли в ожи­дании.

– Почему мы не начинаем? В чем дело? Поехали, – жалобно проскулил Даффи, возбуждая сочувствие в пуб­лике.

Большинство из присутствующих теперь ставили на него и выигрывали.

В трубке возник сонный голос Каллиопы.

– Черт возьми, кто это звонит? – Она лежала в постели на большой вилле Джо Рина, пристроенной к отелю.

– Это Льюк из казино. Мне нужно поговорить с Том­ми. Позовите его.

– Томми здесь нет. Понял, хер собачий? И я не знаю, где его черти носят, – ответила она и швырнула трубку.

Льюк посмотрел на Бузини и покачал головой.

– Давайте начинать, давайте… Давайте начинать! – продолжал выкрикивать Даффи.

Бузини не знал, что делать.

– Ради Бога, дайте ему успокоиться, – предупредил Бино. – Он уже так возбудился, что возможен припадок в острой форме. Не приведи Господи вам это увидеть.

– Ладно, начинаем, – сказал Бузини. – Но введем в игру новые кости. – Среди наблюдающих были уже и пит-боссы с соседних столов.

Доставили новый комплект «идеала казино». Бузини их проверил и бросил на стол. Крупье пододвинул кости к Даффи.

Тот постучал ими по зеленому фетру и выбросил шес­терку.

– Играет шестерка. Удачная цифра для игрока, – пробубнил крупье.

Даффи сверлили три пары глаз. Трое опытнейших зубров казино не отрывали взглядов от его рук и все рав­но не увидели, как он сделал незаметное движение к под­локотнику своего инвалидного кресла и сотворил волшебство, сменив кости. Даффи зажал в кулаке нагруженные кости, подержал их некоторое время, нагрел, а затем бросил.

– Шестерка, – объявил крупье. – Выпала двойная шестерка. Выигрыш.

Теперь у Даффи был миллион долларов в фишках. Их было так много, что они едва оставляли на столе про­странство для игры.

– Поехали дальше, – просвистел Даффи, развесе­лив этим зрителей. Их уже собралось человек тридцать.

– Давай звони Джо в Нью-Джерси, – сказал Бузини. У него на лбу выступил пот.

Льюк схватил трубку и набрал номер Джо Рина, по которому звонили только при чрезвычайных ситуациях.

– Поехали дальше! – требовал Даффи.

– Нет, сэр, вы не можете поставить миллион, пока я не получу разрешения.

– Ну что за мудаки тут собрались, – проворчал Даф­фи и положил дрожащую руку на барьер.

Джо проснулся сразу же, как только зазвонил те­лефон.

Было почти четыре утра. Он знал, что этот звонок важный. Видимо, случилось нечто катастрофическое. Никто не мог позвонить ему в четыре утра, разве что по ошибке, что, впрочем, тоже исключалось.

– Кто это? – спросил он.

– Одну минутку, сэр, – ответил Льюк, – передаю трубку Арнольду Бузини, старшему смены казино клуба «Сейбе-Бей».

Он протянул трубку Бузини, который откашлялся, слушая, как Даффи и Бино спорят по поводу приема лекарств.

– Сэр, у нас тут небольшая проблема, – мягко про­говорил он. – Крупный выигрыш в кости на столе но­мер три. Клиент нагрел нас на сумму свыше мил­лиона долларов… причем меньше чем за час. Этот человек завелся, желает продолжать. Довольно много зрителей, которые его поддерживают.

– Кости проверяли?

– Да, сэр. Они в порядке… по крайней мере кажут­ся такими.

– Там должен быть Томми. Свяжитесь с ним.

– Мы не можем его найти, сэр. На вашей вилле Том­ми нет. Где он, мы не знаем.

Джо сел в постели. Порой Томми просто потрясал его своей безответственностью. Когда дело доходило до мокрой работы, тут брат был силен. Когда нужно было кого-нибудь прижать, подмять под себя и прочее. Но в обычных делах его тупость была непроходимой. Джо по­давил вспышку злости на брата и попытался сконцент­рироваться.

– Ладно, вы смотрели, этот парень есть в наших списках?

– Нет, сэр. Его зовут Харри Прайс. Это больной старик, на инвалидной коляске. Он владеет автопарком во Фресно. Его племянника зовут Дуглас. В заявке на получение кредита сказано, что он по профессии геолог и до недавнего времени работал в какой-то крупной ком­пании. За ними наблюдали с помощью «Ока небесного». Это либо виртуозы, либо обычные игроки.

– Ладно, – сказал Джо. – Значит, так: ограничь­те ставки до пятидесяти тысяч, и пусть они продолжа­ют кидать. А вы тем временем покопайтесь у них в номере. Если там чисто, подложите что-нибудь… на­пример, наркоту, и вызовите полицейский патруль. В случае возникновения во время игры какого-нибудь ин­цидента, тут же закройте стол на переучет. Выигрыш выплатите, но не спеша, и ни в коем случае не позво­ляйте им покинуть казино с деньгами. Мы прищучим их с наркотиками, а потом вернем назад свои деньги.

Понятно?

– Да, сэр.

– И передайте моему брату, как только его найдете, что я хочу с ним поговорить.

– Да, сэр. – Бузини положил трубку и сказал, об­ращаясь к Даффи: – Итак, предельная ставка для сто­ла устанавливается в пятьдесят тысяч, и вы можете играть. – Тот немедленно начал ворчать и скулить, сетуя на введение ограничений. Бузини не задержал­ся, чтобы выслушать его, а двинулся к дальнему теле­фону, снял трубку и приказал охранникам явиться к третьему столу, а также сообщить полицейскому пат­рулю, что в казино возможно возникновение пробле­мы с наркотиками. Затем он позвонил своему помощ­нику и проинструктировал насчет номера люкс на де­сятом этаже.

– Тот же банкомет, новый кон, – сказал крупье.

Бино, поджав губы, поставил пятьдесят тысяч дол­ларов (новую высшую ставку) и посмотрел на негодую­щего Даффи.

– Куча дешевых мудаков, – бормотал тот, подни­мая кости. – Ну, поехали! Семерка, восьмерка, девятка, десятка. – Он кинул кости в конец стола, и выпала де­вятка.

– Девять. Выигрышная цифра «девять».

Бино оценил возникшую суету, телефонные звон­ки, появление охранников и решил, что пора закруг­ляться. Он слегка подтолкнул локтем Даффи, преду­преждая, и тот не стал брать нагруженные кости, а вме­сто них бросил обычные. Они перевернулись три раза и выдали семерку. Собравшиеся вокруг стола грустно вздохнули, почти в унисон. Это был первый проиг­рыш Даффи за всю игру.

– Хочу получить деньги, – проворчал Даффи.

– Стол закрывается на подсчет выигрыша, – объ­явил Бузини, но публика не расходилась. Все наблюдали за тем, как считают фишки старика. Процесс этот занял почти пятнадцать минут.

– Один миллион сто двадцать пять тысяч долларов. Как вы желаете получить деньги, сэр? – спросил Льюк Зигман.

– Как, как, сраными наличными! – выкрикнул Даффи, и все вокруг засмеялись.

Тележку с фишками покатили к кассе и там долго и тщательно отсчитывали деньги, складывая пачки банк­нот на колени Даффи. Неожиданно в руках Бино появи­лась складная голубая сумка – что показалось Бузини и Зигману очень странным, – в которую он сложил день­ги. Затем покатил Даффи к выходу из казино. Но охран­ники – они теперь были повсюду – остановили Даффи с сумкой на коленях прямо у дверей. Бузини встал перед коляской, загораживая выход.

– К чему такая спешка, джентльмены? Позвольте выпить с вами по бокалу шампанского, так сказать, по­здравить с выигрышем. Поверьте, такое случается у нас не часто. И в связи с этим мне хотелось бы попросить вас позволить сделать несколько снимков для газет – вы с деньгами. Для казино очень полезно предавать гласно­сти крупные выигрыши. – У входа теперь собралось не меньше тридцати человек.

– Не надо никакой выпивки, – проскрипел Даф­фи. – И я не люблю, когда меня фотографируют. Мне не нравится, как я выхожу на снимках. – Он трясся так, что качалось кресло, за которое держались несколь­ко охранников.

– Харри, у вас сейчас начнется припадок, – пре­дупредил Бино.

– Может быть, вы желаете на некоторое время спря­тать свои деньги у нас в сейфе? – спросил Бузини.

В отдалении послышался вой полицейских сирен. Даффи поднял глаза на Бузини, затем закатил их и на­чал судорожно извиваться. Ноги выпрямились, шея напряглась, и он выпал из кресла на пол.

– О Боже! – панически вскрикнул Бино. – У него начинается тяжелейший эпилептический припадок. Вызовите врача! Немедленно вызовите «скорую помощь»!

Даффи катался по полу, сучил ногами, выгибая ар­кой спину, давясь воздухом при каждом вдохе.

Патрульные копы уже вбегали в казино. Их встретил помощник старшего смены и повел на десятый этаж, что­бы показать найденные пакетики с чистым героином, которые он подбросил в номер Даффи.

А тот дергался в страшных конвульсиях, окружен­ный кольцом людей, в ужасе наблюдавших за происхо­дящим.

В этой суматохе Бино сумел незаметно выскользнуть из казино с сумкой, полной денег. Он двинулся на авто­стоянку, и Виктория, завидев его, выехала навстречу на голубом фургончике. Бино запрыгнул на заднее сиденье. Плут Роджер, сидевший на переднем, обернулся и по­смотрел на него.

Через несколько минут прибыла «скорая помощь». В казино вбежали санитары. Когда они наклонились над Даффи, который уже был без сознания, и с трудом от­крыли ему рот, оказалось, что бедный старик проглотил язык. К счастью, его успели вытащить прежде, чем он задохнулся.

– Этот человек в критическом состоянии, – объ­явил врач «скорой помощи».

– Черт возьми, а где другой? – засуетился Бузини, обнаружив наконец исчезновение Бино с деньгами. – Парень с сумкой! Где парень с сумкой?

Бино нигде видно не было.

Санитары уложили находящегося без чувств Даф­фи на носилки в виде тележки на колесиках и, оттолк­нув Бузини прочь с дороги, покатили ее к машине. Затем с включенным красным сигналом маши­на «скорой помощи» с ревом отъехала в направлении больницы, расположенной в десяти милях к за­паду. Никто из санитаров не заметил, что за ними сле­дует фургончик.

Неожиданно Эпилептик Даффи сел на носилках и посмотрел на потрясенных санитаров и врача.

– Со мной уже все в порядке, я чувствую себя много лучше. Большое спасибо. Я, пожалуй, пойду. – Он сде­лал движение, чтобы слезть.

– Лежите, любезный! – приказал испуганный сани­тар. Но Даффи его не слушал. Он слез с носилок на ко­лесиках и двинулся к задней части машины. Попытался открыть дверцу, но не смог, она была заперта.

– Возвращайтесь на носилки! – скомандовал моло­дой врач «скорой помощи».

– Пошел ты… сам знаешь куда, – отозвался Даффи.

Машина уже приближалась к больнице. Бино пони­мал, что Даффи не удастся выйти, если они не предпри­мут что-нибудь радикальное.

– Придется их остановить, – сказала Виктория, как будто прочитав его мысли. Она дала полный газ, обогнала машину «скорой помощи», затем повернула резко вправо и ударила по тормозам так, что взвизгну­ли шины, прижав машину к бордюру и вынуждая ос­тановиться. Роджер с лаем сорвался с сиденья на пол. Бино выскочил из фургончика и распахнул заднюю дверь «скорой помощи», выпуская Даффи. Тот выско­чил и побежал к фургончику. Бино – следом. Санитар тоже выскочил и побежал за ними, но Виктория дви­нула свою машину назад, преградив ему путь. Двига­тель фургончика дымился, в радиаторе кончилась вода. Бино и Даффи впрыгнули в открытую дверь с другой стороны, пока санитар колотил по запертой задней двери, пытаясь ее открыть.

– Верните пациента, он серьезно болен!.. – кричал санитар, но Виктория нажала на газ и рванула в обратном направлении.

Бино восхищенно наблюдал за ее действиями, а Плут Роджер вспрыгнул обратно на сиденье между ними. – Вы в порядке? – спросила Виктория, посмотрев на Даффи. Тот кивнул и улыбнулся.

– Не самый лучший мой припадок, но определенно в первой десятке.

Вскоре послышались звуки полицейской сирены, ко­торые становились все громче. Бино знал, что их пре­следует Бузини вместе с полицейским патрулем.

– Сворачивай направо через поле! – крикнул он. Виктория свернула и, проломив забор, повела фургончик по земле. Машину все время заносило, подбра­сывало на ухабах, она с трудом слушалась руля, но Вик­тории удалось, не отклоняясь от курса, следовать строго на юго-запад. Небо начало светлеть. Через заднее стекло Бино видел, что машины копов затормозили и остано­вились рядом со «скорой помощью». Вылезли несколько полицейских, кипящий от злости Бузини и начали вгля­дываться в поле. Расстояние было приличное, но поли­цейские машины развернулись и с ревом помчались че­рез поле за ними.

На частный аэродром Глубокая Вода фургончик при­был в пять минут седьмого. Солнце уже начало подни­маться из-за холмов.

Виктория выехала на бетонированную площадку пе­ред ангаром и остановилась.

– Если кузен Ли не прибыл вовремя, мы все отпра­вимся в тюрьму, – сказал Бино.

– Он здесь, – успокоил его Даффи.

Виктория рванула фургончик к самолету. Полицей­ские машины были уже видны. Они выехали на дорогу и, включив на полную мощность сирены, мчались к аэро­дрому. Виктория, не снижая скорости, подкатила к самолету. Бино выпрыгнул, прежде чем машина остановилась, и побежал к пилоту, который стоял у самолета, опершись на крыло.

– Ли, нам нужно срочно улетать!

Лиленд Экс Бейтс посмотрел на приближающиеся патрульные автомобили и смущенно покачал головой.

– Обычно ты до такого не доводишь, – сказал он, быстро забираясь в самолет.

Патрульные машины были теперь уже на взлетно-посадочной полосе и мчались к ним. Даффи с голубой холщовой сумкой на спине, Виктория и Плут Роджер выскочили из фургончика и бежали к самолету.

Лиленд, следя за приближающимися полицейскими машинами, быстро включил все тумблеры и запустил пра­вый двигатель.

– Конечно, трудновато, но попробуем, – сказал он, заводя правый двигатель на полные обороты, затем не­медленно включил левый. Тот вначале закашлялся, но ожил. – Если вы не возражаете, я предполетный прогон двигателей сейчас пропущу.

Самолет пошел на разгон. Прямо на патрульные автомобили, которые остановились на взлетно-посадочной по­лосе, чтобы заблокировать путь. Но места еще оставалось достаточно, в самый раз, так что Лиленд, приблизившись к первому автомобилю, успел потянуть руль на себя, и само­лет взлетел. Они слышали, как шина одного из шасси сколь­знула по крыше автомобиля, оставив на ней отпечаток.

– Ничего себе! – воскликнула Виктория, сжимая Роджера, Ее сердце бешено колотилось. Она посмотрела на Бино – он широко улыбался.

– Даже более восхитительно, чем моя первая ночь в тюрьме, – сказал он.

Даффи улыбнулся. Он все еще не мог прийти в себя, в груди все болело. Имитировать тяжелый эпилептиче­ский припадок – это чертовски трудная работа.

Затем маленький самолет свернул на запад и 266 направился на материк в сторону Майами.

Глава 20

НАВОДКА

Все искали Томми Рина. Управляющий залом игры по-крупному встретился с портье отеля и описал Дакоту. Оказалось, что тот ее хорошо запомнил, так что к вось­ми утра дверь номера Дакоты распахнулась. В нос им ударил сильнейший запах рвоты. Они нашли Томми рас­простертым на постели лицом вниз и голым, не считая носков и модельных туфель на шнуровке. Когда его раз­будили, он застонал, принял сидячее положение, не сво­дя глаз с Арнольда Бузини и двух охранников. Затем по­смотрел вниз, на свой пах и выставленное напоказ дуло гаубицы, и прорычал:

– Убирайтесь, мать вашу, отсюда.

– Нас нагрели, – внес ясность Бузини.

– Убирайтесь, мать вашу! Мне нужно хотя бы что-то на себя набросить, – сказал Томми, натягивая на ко­лени одеяло. Когда они попятились из комнаты, он по­пытался встать на ноги. – У, черт…

В голове было такое ощущение, как будто ее откры­ли с одной стороны консервным ножом. Томми проко­вылял в ванную комнату и включил душ. Затем встал под воду, не сняв туфель. Он чувствовал себя отврати­тельно. На мгновение даже испугался, что умрет прямо сейчас, под душем, в своих модельных туфлях с закрут-ленными носами.

Затем неожиданно к нему вернулась память: богиня, посещение зала игры по-крупному. Траханье в постели скорее всего было, но почему-то не запомнилось.

– Да, эта стерва умеет пить, – сообщил Томми сво­им промокшим насквозь туфлям. Затем вспомнил, что сказал Бузини, и открыл дверь душевой кабины. – Эй, Буз… что ты имел в виду, когда сказал, что нас нагрели?

Двадцать минут спустя они сидели в маленьком ка­бинете Бузини, и Томми говорил по телефону с млад­шим братом Джо, который был в Нью-Джерси. В сосед­ней комнате был произведен детальный осмотр нагру­женных костей и инвалидной коляски. После того как были найдены места, где просверлили кости, стало ясно: в казино порезвились профессионалы «тэта». Джо был взбешен, но говорил, как всегда, спокойно.

– Томми, ты просто ходячий член и думаешь только о том, как бы трахнуться. Каким был головорезом, та­ким и остался.

– Ладно тебе, Джо, это вовсе не так.

– Вначале нагрели ювелирный магазин на сотню кус­ков. Ладно, невелика потеря. Все получилось по-дурац­ки, но это я еще могу пережить. Но сейчас… больше мил­лиона долларов, Томми. Ты был там, и старший смены не мог тебя найти. Ты привез с собой рыжую исполни­тельницу на флейте, поселил на моей вилле, а сам от­правился на восьмой этаж к другой шлюхе, пока наше заведение поимели на миллион баксов…

– Джо… послушай…

– Какая мне от тебя польза, если все твои мысли сосредоточены исключительно на члене? У меня и без того проблем всюду хватает, а ты еще добавляешь.

– Ничего я не добавляю. А в Джерси в прошлом месяце, когда ты был в отъезде, это не из-за меня.

– Эй, Томми, опомнись, – взорвался Джо. – Мы говорим по открытой телефонной линии. Меня посто­янно прослушивают… где-то сейчас вертятся пленки, идет запись. Ты хотя бы иногда можешь воспользоваться сво­ими гребаными мозгами, а?

Джо никогда не терял над собой контроль и почти никогда не ругался. Это был один из немногих случаев, которые мог вспомнить Томми, когда его младший брат применил ненормативную лексику. Томми почти отрезвел.

– Что ты хочешь, чтобы я сделал?

– Ты потерял миллион. Так вот – или возвращай, или мы заставим тебя восполнить потерю из собствен­ного кармана.

– Господи, Джо, что это, бля, за разговоры? Ты по­терял денег больше, чем дерьма в сортире, но никогда не восполнял из своего кармана.

– Томми, я теряю деньги, когда возникают непред­виденные обстоятельства, а потом тщательно изучаю си­туацию и впредь подобную ошибку никогда не повто­ряю. Ты же теряешь деньги, потому что не можешь удер­жать в штанах свой член и не думаешь о деле. Ты совер­шаешь одну и ту же ошибку по три раза в неделю. Так что теперь тебе придется вернуть деньги в любом случае. Найди их или заплати свои. Выбирай одно из двух.

Джо бросил трубку так, что у Томми щелкнуло в ухе.

Еще в самом начале разговора Бузини повернулся и направился в дальний конец кабинета. Он не хотел быть свидетелем перебранки между братьями, потому что знал, что, когда Томми оправдывается перед Джо, потом обя­зательно выместит все на нем.

– Ну чего, бля, смотришь? – спросил Томми, поло­жив трубку.

– Ничего… я…

– Думаешь, тебя это не касается? Касается, мудак, и даже очень. Как ты позволил этим парням так себя облапошить? – заорал он на испуганного старшего сме­ны. – Снял ограничения на ставки, что за дерьмо? Даже не видел, как он вытаскивает нагруженные кости из под­локотников кресла? Ты что, слепой?

– Я… я не…

– Понимаю, понимаю, ты не думал… ни хера собачь­его не думал! – завопил Томми, побагровев. – Стоял там и наблюдал, как мошенники меняют наши кости. – Попадись ему сейчас под руку молоток, он бы забил этого прилизанного управляющего казино до смерти, это уж точно. – Ладно, а где эта сука Дакота, которая напоила меня? Где она?

– Не знаю, сэр…

– Ты, бля, наверное, не очень много чего знаешь, верно? – Томми посмотрел на Бузини, подавляя злость. Голова у него трещала, желудок скручивало. Он хотел расквитаться с кем-нибудь, причинить кому-нибудь боль. Иногда это было единственным, от чего становилось луч­ше. А красивая сука наверняка связана с этими жулика­ми и уже давно слиняла. – Я иду на виллу переодеться, Пришли что-нибудь поесть. Больно в желудке. Пришли йогурту или еще чего, чтобы успокоить. – Томми повернулся уходить, но у двери резко остановился и уставился на Бузини. – Вы, бля, парни, совсем не думаете о деле. Вот ты, управляющий сменой, лепишь одну ошибку на другую. – Он вышел из кабинета, представляя себе, как было бы здорово садануть этого, бля, самодовольного Бузини пару раз молотком по черепу.

Томми решил срезать путь и пошел через веранду. Затем зашагал по выложенной камнем пешеходной до­рожке, которая шла вдоль бассейна, расположенного не­подалеку от пляжа. Шел, отвернув лицо от солнца, пото­му что яркий свет болезненно вонзался в мозг тоненьки­ми иголками. И тут он кое-что увидел, и это кое-что его приятно удивило. Из бассейна по лестнице поднималась вчерашняя фантастическая богиня. Дакота прошла по плиточному полу к шезлонгу. На ней было бикини, но только низ, без верха. Она устроилась на полотенце и закрыла глаза. На превосходной коже и дивных волосах посверкивали капельки воды. Томми не мог поверить, что она еще здесь. Ведь сама же сказала, что приехала в клуб «Сейбе-Бей» со стариком на инвалидной коляске и его племянником. Он предполагал, что она его специ­ально напоила и потом трахнулась, чтобы лишить воз­можности наблюдать игру. Странное дело… Если она участница «тэта», то почему, черт возьми, лежит сейчас у бассейна? Он поспешил к вилле своего брата, снял трубку и набрал номер кабинета Бузини.

– Арнольд Бузини… – произнес старший смены ус­талым голосом.

– Послушай, мудозвон, если хочешь сохранить ра­боту, то начинай действовать. Прямо сейчас. У бассейна отдыхает шлюха, с которой я был вчера ночью. Возьми пару своих пластилиновых охранников и отправляйся туда, приведи эту лживую дырку на виллу Джо.

– Да, сэр.

– И постарайся по дороге не затеять Третью миро­вую войну. Возможно, мне придется ее ликвидировать, эту суку, поэтому не надо начинать перед всеми этими дегенератами у бассейна какой-нибудь турнир по танцам с шлепками. Охранники вообще пусть держатся подаль­ше, только наблюдают. Ты меня понял? Приведи ее сюда, но без шума и пыли.

– Да, сэр, – ответил Бузини дрожащим голосом и положил трубку.

Что имел в виду Томми, когда говорил, что, возможно, ему придется ее ликвидировать? Бузини был управляющим казино, а не бандитом. Он специально учился этому ре­меслу. И что, теперь его делают соучастником убийства? «Как же я до этого докатился?» – удивился он.

Томми слонялся по роскошной вилле, где в гостиной стоял большой белый рояль, а прямо у веранды со стороны спальни был собственный пляж. Джо лично руководил де­корированием всех помещений. На стенах висели превос­ходные картины, написанные маслом, все в рамах под гер­метичными стеклами, чтобы их не испортил влажный оке­анский воздух. В специальных застекленных шкафах сто­яли произведения искусства ацтеков, которые Джо коллекционировал. Многие были поистине бесценны.

Неожиданно в пропитанных алкоголем моз­гах Томми возникло смутное воспоминание о наличии Каллиопы. Ее нужно немедленно отправить от­сюда. Он быстро двинулся в спальню, обнаружил ее спя­щей на кровати огромных размеров и дернул вверх за волосы. Затем приподнял и, пошарив другой рукой, на­шел халат, который бросил в нее.

– Что ты делаешь? Отпусти… Томми! – завизжала она сонным голосом. – Где ты, черт возьми, шатался всю ночь?

Томми ударил ее кулаком по губам, и она упала на­зад. Томми любил бить.

Каллиопа испуганно смотрела на него, откинув го­лову на подушки. Изо рта текла кровь.

– Не надо… – тихо проговорил Томми, – зада­вать… – он обошел кровать, наклонился и, приблизив лицо к ее лицу, закончил: – вопросы.

– Извини, – пробормотала она, глядя в его глаза, наполненные ненавистью и злобой.

– Просто убирайся, бля, отсюда. И если вернешь­ся раньше полудня, то пожалеешь, что родилась на белый свет.

Каллиопа сползла с кровати и выбежала из комнаты на патио, а затем дальше, в отель.

Теперь, оставшись в доме один, Томми ходил взад и вперед. Ждал. Спустя несколько минут на веранде по­слышались голоса.

– Нет… нет, – . говорил Бузини, – это просто пода­рок. У нас так заведено, мы угощаем самых красивых женщин, которые останавливаются в нашем отеле. В холодильнике здесь прекрасные напитки, только для экс­клюзивных клиентов. – Он открыл дверь и впустил в комнату Дакоту. Она была босая, волосы все еще влаж­ные, сверху накинут пляжный халат.

– Привет, – сказал Томми. – Помнишь меня?

– Томми, – сказала она улыбаясь. – Я думала, ты еще спишь.

– Иди сюда, куколка, – позвал он, встречая ее сво­ей страшной улыбкой головореза.

Она направилась к нему и, когда оказалась примерно в полуметре, он ударил ее с размаху в скулу. Это был его нокаутирующий удар. Томми был спецом по таким уда­рам. Голова Дакоты резко откинулась назад, ее отбросило к стене. Арнольд Бузини в ужасе затаил дыхание. А Томми Рина набросился на нее, как дикий зверь, схватил за во­лосы и, намотав на кулак, дернул вверх. А потом ударил четыре раза: два страшных пониже груди – она почув­ствовала, как там что-то треснуло – и два не менее силь­ных в голову. На ковер упали несколько выбитых зубов. Она полетела вниз, ударилась спиной о пол и с минуту лежала неподвижно. Затем медленно, с трудом приподня­лась, опершись на локоть. Посмотрела на Томми и не­ожиданно улыбнулась, показав окровавленные десны.

– Молодец.

Томми схватил ее за руку и потянул вверх. Ноги Да­коту не слушались, но, поднявшись, она все равно по­пыталась ударить его коленом в пах. Однако он оказался проворнее и ударил ее в живот ногой, обутой во все еще влажные модельные туфли с закругленными носами.

Она снова упала и скорчилась на ковре.

– Вы ее убьете! – крикнул Бузини с болью в голосе.

– Если ей повезет, она умрет, – буркнул Томми. – А ты, бля, убирайся отсюда. – Увидев, что Бузини не двигается с места, он выхватил из застекленного шкафа какую-то прекрасную статуэтку ацтеков, предмет гордо­сти Джо, и швырнул в старшего смены казино. Статуэт­ка ударилась о стену и с грохотом раскололась, а Арнольд в ужасе вылетел за дверь.

Томми поднял Дакоту и толкнул назад. Она попяти­лась, оставляя следы крови на белом ковре, но – и это было поразительно – сжала кулаки и приняла бойцов­скую позу, готовая оказать сопротивление. Он приблизился и встал примерно в метре от нее.

Это была оптимальная дистанция для удара, которую Томми определил, когда начал драться в детстве.

– Ладно, куколка, теперь поговорим, – сказал он.

– Да, – отозвалась она, собираясь с духом, – таких мужчин у меня еще не было.

– И не будет, – ухмыльнулся он. – Итак, кто они?

– Не понимаю, о чем ты? – сказала она, пытаясь выиграть время.

Неожиданно он снова ее ударил. На этот раз Дакота упала тотчас же, ноги совсем не держали. Она едва не потеряла сознание, но повернула лицо к бандиту и с вы­зовом посмотрела.

– Уже лучше, Томми, но все равно пока слабовато. Так что не обольщайся, ты даже с женщиной быстро спра­виться не можешь.

– Да, ты крепкая сука, – сказал он. – Но все еще впереди.

– Сволочь, – произнесла Дакота громком шепотом, но голос был холодный и твердый, как вороненая сталь. Дыша ртом, она с трудом села на диван и откинула голо­ву на спинку.

– Кто они? – снова спросил он. – Старый мудак в «заряженной» инвалидной коляске… кто он? Професси­ональный игрок? Но такой у нас не числится… Что это за мошенник?

– Его зовут Харри Саттон, – сказала она. – Он… не шулер, он… физик или что-то в этом роде, инженер-физик, изобретатель.

– Понял. И что он изобрел? Новый способ подде­лывать кости?

– Кости загружают целлофановым газом. Да, он изобрел этот метод. При нагревании целлофан перехо­дит в твердое состояние, а не наоборот… Можно взять полотенце, чтобы вытереть рот?

Томми направился на кухню, открыл холодную воду, смочил им полотенце и кинул ей. Дакота поймала его и прижала ко рту, который сильно кро­воточил. Когда она отняла полотенце от лица, он смог оценить, что последний удар действительно оказался со­крушительным. Губа Дакоты треснула, и трещина была чуть ли не в пять сантиметров.

– Продолжай, – приказал он.

– Харри живет во Фресно, в плавучем доме, кото­рый называется «Сейсмический взрыв». Он стоит на при­стани Мадфлэт. Они привезли меня из Вегаса, чтобы я тебя закадрила.

– И кто же ты? – прорычал он. – Шлюха?

– Авантюристка… которая привыкла всегда широко улыбаться.

– Продолжай. Рыжий парень, кто он?

Она молчала примерно с минуту. Тогда Томми сде­лал два шага вперед и снова принял позицию.

– Перестань, бля, так со мной вести себя, сестри­ца… Мне нравится калечить людей. Это мой любимый вид спорта.

– Рыжего зовут Дуглас Кларк, – проговорила Да­кота. – Он имеет степень по геологии, работал в неф­тяной компании… «Нефтяная и газовая компания ок­руга Фентресс» или что-то в этом роде. Они его недав­но уволили, и он сильно из-за этого разозлен. У него есть какой-то сумасшедший план, чтобы расквитать­ся. Они, Дуглас и Харри, пытались купить акции ком­пании или что-то такое. Вот почему решили жульни­чать в твоем казино. Им срочно нужны деньги, много денег, чтобы купить контрольный пакет… Можно мне немного льда? Губа сильно опухает.

Он пошел к бару, выхватил из морозильника несколь­ко кубиков и кинул ими в нее. Один ударился в голову и упал на колени. Она подняла его и швырнула через ком­нату в Томми, но промазала. Кубик попал в стеклянный графин на стойке бара и разбил его – такой был бросок. Томми знал, что избил ее очень сильно, но она вела себя как настоящий крепкий боксер-про­фессионал, не показывала боли.

Они смотрели друг на друга очень долго. Наконец Томми подошел и носком туфли коснулся ее промежно­сти. Она слегка отпрянула и сжала ноги, обхватив руками колени.

– Итак, значит они не профессиональные шуле­ры? – сказал он. – Нас нагрела пара научных работ­ников? Я в это не верю.

– Всего я не знаю, – наконец сказала она. – Они заплатили мне пятьсот долларов плюс расходы. Так что на новые зубы не хватит.

– Тебе не о зубах надо беспокоиться, а о похоро­нах. – Он долго смотрел на нее. – Если это окажется враньем, ты пойдешь на удобрение.

– Попробуй. – Она попыталась улыбнуться, чув­ствуя, что теряет сознание.

Томми повеселел. Он подошел к телефону и набрал номер.

– Готовьте «Челленджер». Через час мы вылетаем во Фресно.

Положив трубку, он двинулся к Дакоте. Схватил за волосы и поднял на ноги. И снова она его удивила, плю­нув в лицо. Он не стал утираться, чувствуя, как кровавая слюна стекает по щеке. Дакота едва могла стоять, но все еще была готова сражаться и смотрела на него вызываю­ще. Он был поражен. Вот это женщина!

– Ты полетишь со мной, – сказал Томми. – Пове­селимся. По дороге поможешь мне отработать удар. Ты права, он у меня еще слабоват. – Затем он ударил ее снова, на этот раз прямо по губам.

Она полетела через комнату, упала и, скрючившись, застонала. Впервые.

– На этот раз уже немного лучше, ты не счита­ешь? – осклабился он и пошел в спальню собирать в дорогу чемодан.

Глава 21

«ПЯТЫЙ УГОЛ»

Томми приказал пилотам посадить принадлежащий Джо реактивный самолет – красный с белым «Челленджер» с двумя двигателями – в аэропорту Фресно. Было четыре часа дня. Самолет вырулил к новому рос­кошному терминалу частных авиарейсов Спанос, где Томми ждали лимузин и трое накачанных мордоворо­тов, которые стояли, опершись на машину, и наблю­дали за тем, как роскошная громадина разворачивает­ся и останавливается. Они прилетели из Вегаса, где работали по найму инфорсерами[49]. После того как об­служивающий персонал заклинил шасси, а пилоты за­глушили двигатели, троица оторвала свои массивные телеса от черного «линкольна». Старшим у них был широкоплечий бывший футбольный нападающий по имени Джимми Фриз, лицо которого украшал весьма заметный шрам, скорее всего от удара ножом. Рядом с ним молча разглаживали складки своих костюмов пятьдесят шестого размера братья Саммерленд, Уэйд и Кит, тоже бывшие профессиональные футболисты, в каждом больше ста двадцати пяти килограммов веса. Вся троица раньше работала у братьев Рина телохра­нителями, но Джо их почему-то уволил. Причину Том­ми не понимал и потому время от времени, когда требовалось, подкидывал им небольшую работу.

К самолету подкатили трап, затем дверь открылась. Первой на землю сошла Дакота, на лице ее были вид­ны следы страшных побоев. Она испытывала сильную боль, это было очевидно – на рассеченную губу тре­бовалось наложить швы, вокруг раны запеклась кровь. Дакота медленно спускалась по ступенькам, крепко держась за перила. На ней был один из новых костю­мов Каллиопы, слишком для нее тесный. Следом, по­чти вплотную, двигался Томми. Дакота прошла к ав­томобилю и, болезненно поморщившись, забралась на заднее сиденье.

– Что это, бля, с ней такое случилось? – спросил Джимми Фриз, сделав движение головой в ее сторону.

– Заткнись и поехали, – рявкнул Томми и тоже влез на заднее сиденье.

Когда лимузин выехал с территории аэропорта, он протянул Уэйду Саммерленду листок бумаги.

– Это гребаное место называется пристань Мадфлэт. Понял? Позвони четыре-один-один и узнай адрес. Она говорит, что эти суки живут в плавучем доме, кото­рый называется «Сейсмический взрыв».

Машина помчалась мимо зернохранилищ и недавно вспаханных полей в направлении Фресно, города, вы­росшего посреди сельскохозяйственных угодий, изрезан­ных множеством протоков, которые впадали в реку Сан-Хоакин, что позволяло фермерам задешево отправлять в Сан-Франциско огромные баржи с зерном. Уэйд набрал на мобильнике номер справочного бюро и быстро получил адрес. Ему рассказали, где находится пристань и в каком направлении двигаться. Пятнадцать минут спустя лимузин выехал на покрытую гравием до­рогу и припарковался на автостоянке пристани, совер­шенно пустынной, если не считать одного или двух ав­томобилей у маленькой конторы, которая была закрыта. В дальнем конце стоянки виднелся голубой с белым трей­лер «виннебаго» десятиметровой длины, с задрапирован­ными окошками.

Томми посмотрел на Дакоту.

– Если их там нет, тебе лучше сразу записываться на прием к хорошему пластическому хирургу.

– Делай что хочешь, Томми, – тихо произнесла она, морщась от боли. – Я тебе рассказала все, что знаю. Они говорили, что живут здесь.

Томми пробормотал что-то невнятное и посмотрел на Кита.

– Оставайся с ней. Потеряешь бдительность – пе­няй на себя. Учти, эта девушка с характером. – Он вылез из машины с Джимми и Уэйдом и двинулся к деревянному парапету оглядеть сонную пристань. На­звание не обманывало[50], она действительно располага­лась в низине. Было туманно, и уже начали жужжать москиты. По какой-то причине Томми они кусать от­казывались, но беспрестанно атаковали Джимми и Уэйда, которые отмахивались от них своими мощны­ми руками, не переставая обозревать маленькую при­стань, расположенную внизу. Обветшалый деревянный дебаркадер ограждал три перпендикулярных причала, выдававшихся в мелководье. К одному, в самом кон­це, была пришвартована брошенная ржавая баржа, слу­жившая плавучим домом. На корме виднелась надпись: «Сейсмический взрыв».

– Если бляди там, я буду рубить дрова, – тихо ска­зал Томми. Затем начал спускаться к причалу. Мордово­роты за ним.

Они медленно вышли на шаткий причал и краду­чись продолжили путь к барже. Вскоре можно было рас­слышать голоса. Двое находившихся внутри, похоже, спо­рили. Томми приложил палец к губам. В каюте на пол­ную громкость было включено радио, так что голос Бино едва пробивался сквозь грохот рок-ансамбля.

– Сейчас мы, как никогда, должны сидеть тихо и не высовываться, – доказывал он. – Иначе, если хотя бы кому-нибудь станет об этом известно, здесь немедленно появятся федеральные чиновники.

– Не беспокойтесь, – отозвался Даффи. – Вы все­гда волнуетесь. Никто не скажет ни слова. Эти ребята знают, сколько поставлено на карту.

Плавучий дом был примерно двенадцать метров в длину и имел форму коробки. Полинявшая желтая крас­ка сильно облезла, обнажив ржавый жестяной остов. На побелевшей от солнца задней палубе виднелись несколько коричневых складных стульев. Вставленный в окно кондиционер сильно шумел.

Томми ткнул пальцем в себя, затем на сходни, пока­зывая, что первым войдет в дверь, которая располага­лась напротив. Затем он показал на Джимми, чтобы тот двигался на корму, и Уэйду – на нос. «Быки» кивнули и щелкнули костяшками пальцев. Томми вытащил из ко­буры на бедре девятимиллиметровый «ЗИГ-зауэр», бро­сил взгляд на «быков» и ринулся по трапу в главный салон плавучего дома.

Бино сидел за столом в металлическом кресле. На нем был блестящий полосатый галстук и сильные очки в черепаховой оправе. Из кармана рубашки с короткими рукавами торчал колпачок ручки. Как только Томми с шумом распахнул дверь и ворвался в комнату, Бино соскочил со стула, побежал и скрылся за зад­ней дверью, а Даффи – за передней. Так что примерно на полминуты Томми остался в салоне один в обществе небольшого терьера, коричневого с черным, который спал на диване, а теперь поднял морду, чтобы посмотреть, что случилось. Некоторое время, весьма непродолжитель­ное, на обеих палубах были слышны звуки борьбы, а за­тем Бино и вскоре за ним и Даффи снова появились в салоне, правда, двигались они спиной вперед. За ними следовали Джимми и Уэйд, заслонив проходы своими мощными спинами. Томми отложил пистолет и напра­вился к Бино.

– Не бейте меня, – взмолился тот.

Но Томми поступил как раз наоборот. Он ухватил Бино за полосатый галстук и нанес сильный удар, от­бросив в кресло. Затем сделал шаг вперед и ударил но­гой в пах. Бино согнулся в три погибели, оставаясь сидеть в кресле. Как бы завершая эту зверскую панто­миму, Томми приблизился и провел один из своих ужасных апперкотов, выпрямив Бино и отправив его на пол. Плут Роджер с тревогой наблюдал за происхо­дящим.

– Пожалуйста, пожалуйста… Я всего лишь ученый, у меня нет денег. Не бейте нас. – Бино теперь играл роль занудливого и очень напуганного доктора геологии.

– Дерьмо собачье! Та сука, которую вы наняли, даст вам сто очков вперед по смелости и выдержке, – сказал Томми, обращаясь к Бино, который трясся от страха, скорчившись на выцветшем потертом ковре, держась обеими руками за пах.

Стоявший в центре салона Даффи вновь ринулся к двери, но был схвачен Джимми Фризом и возвращен об­ратно. Томми подошел к нему шаркающей походкой, за­махнулся и врубил старику превосходный хук слева, так что несчастный Даффи выпрыгнул из своих па­русиновых домашних туфель.

– Кажется, я наконец-то отработал левый хук, – сказал себе Томми. Он слегка запыхался, костяшки паль­цев покраснели и немного болели, но он был счастлив. Томми, можно сказать, жил ради таких вот звездных мо­ментов.

Десять минут спустя Бино и Даффи сидели, привя­занные к металлическим креслам запасной швартовочной веревкой, которую Томми нашел в рундуке на перед­ней палубе.

Уже стемнело, поэтому он включил два старых све­тильника, прикрытых абажурами, благодаря чему все вокруг приобрело дьявольский желтый оттенок. Томми обшарил все утлое суденышко, но вместо своих денег нашел горы графиков и диаграмм с символикой «Не­фтяной и газовой компании округа Фентресс», все тща­тельно датированные и комментированные. Они имели отношение к чему-то, что называлось стратиграфиче­ской ловушкой: Их было штук сорок, а то и больше. Некоторые с надписью «Биотермический разрыв», дру­гие «Базальтовый конгломерат» или «Базальтовый гли­нисто-сланцевый разрыв». Среди графиков нашлось не­сколько рисунков, сделанных пером, которые выгляде­ли похожими на фрагменты географической карты с обозначением подпочвенных пластов в поселке Оук-Крэст рядом с Модесто. На них выделялась обширная подземная куполообразная область, которая была обо­значена как «Покрывающая порода и купол разрыва сброса». Среди бумаг встречались сейсмические карты с так называемыми «антиклинами» и рисунки «сбросо­вых ловушек». На полях чьей-то рукой были сделаны пространные заметки. Томми посмотрел на них мину­ту-другую и потерял интерес. Там говорилось о вещах, которые ему были до лампочки, а такие перлы, как, например, «Пересъемка сейсмического сегмента 3D для секции 16В», даже не стоило трудиться понять. Все это было слишком заумно. Он свалил бумаги в кучу на столе. Ему нужно было получить назад свои 1 125 000 долларов, а потом полить эту неприят­ность некоторым количеством крови.

– Эй ты, дерьмо собачье. – Томми плеснул в лицо Бино водой из стакана, и тот открыл глаза.

В паху дергало, лицо кровоточило. У покоящегося в кресле рядом Даффи вид был не лучше.

– А-а-а-а, – подал наконец голос Бино, делая вид, что приходит в сознание. – Я ничего без очков не вижу. Мне нужны мои очки. Я вчера потерял контактные линзы.

Томми нашел на полу очки в черепаховой оправе с толстенными стеклами и грубо напялил их на нос Бино. Он специально нагонял страху на этого ученого олуха. Пусть, бля, знает, с кем имеет дело.

– Тебе нужны были твои очки, и ты их получил, – сказал Томми. Затем, не выпуская из рук «ЗИГ-зауэр», подтащил стул, поставил его спинкой вперед и оседлал, уставившись на Бино. – А мне нужны мои деньги. Как ты думаешь, это можно сделать прямо сейчас?

– У меня их нет… клянусь, – ответил Бино.

– Вот как? – повысил голос Томми, и Бино, Даф­фи и Роджер, который все еще сидел на диване, одно­временно вздрогнули. – Тогда я расскажу тебе кое-что про себя. Слушай. У меня имеется серьезное пси­хологическое отклонение. Некоторые врачи называют это социальной болезнью, другие эмоциональной дис­функцией, третьи хер-его-знает-каким-то колитом. Короче, у меня проблема: я люблю убивать. Понима­ешь, некоторых это удивляет. – Угрожающе покачивая «ЗИГ-зауэром», он улыбнулся своей отвратитель­ной улыбкой, чем привел Бино в ужас. – Эти ребята, большей частью опытные врачи, говорят, что это очень серьезный дефект личности. Но я не уверен, что со­глашусь с ними, потому что сам сдавал зачет по предмету «хомо сапиенс» и знаю, что стремление убивать заложено в ДНК человека, так же как же­лание управлять спортивными автомобилями и трахать приятную на вид телку. Бино откашлялся.

– К вашему сведению, поведенческие характерис­тики человека определяются не только записью некой информации в ДНК. Если речь идет о генетических по­казателях, тогда другое дело.

– Ты, жопа, перестань играть со мной в кошки-мыш­ки, – предупредил Томми. – Сиди и слушай. Теперь говорю только я. Ты меня перебил, и я забыл, на чем остановился. Ага… так вот, у меня не будет абсолютно никаких трудностей с тем, чтобы пойти в магазин «Блэк энд Деккер»[51], купить там цепную пилу и аккуратно по­резать вас, двоих мудаков, на куски. Медленно. И мне это будет чертовски приятно, потому что я решил не противиться сидящим внутри инстинктам. Понимаешь, примирился с этим грубым фактом.

– Мистер Рина, мне бы хотелось, чтобы вы знали, – сказал Бино, моргая глазами, увеличенными сильными линзами очков., – У нас действительно были ваши день­ги, но они ушли.

– Ушли, – повторил Томми, посмотрел на пол, за­тем на Даффи. – Ушли? – спросил он, обращаясь к нему, и тот кивнул. Томми вытянул руку с пистолетом и приставил его к подбородку Бино, а затем двинул дуло вверх, пока оно не уперлось в зубы, которые все еще болели от удара.

– Ладно, ладно… они не ушли, они… хм… они… – Бино посмотрел на Даффи.

– Не смей говорить ему!.. – прохрипел в отчаянии Даффи.

– Вы, бля, ребята, недооцениваете происходящее. Я же, бля, психопат, убийца… клинический тип. Это вам не хухры-мухры! У меня есть медицинские справки от психиатров из Левенуэрта[52]. У меня на это дерьмо встает член.

– Мы использовали ваши деньги, чтобы купить ак­ции, – выпалил Бино.

– Зачем! – закричал Даффи. – Не надо!

Томми встал и ударил ногой по креслу Даффи. Оно перевернулось, а поскольку Даффи был привязан, то го­лова его оказалась на полу.

– Он старый человек, – взмолился, Бино. – Пере­станьте.

Томми рванулся вперед и нанес Бино три сильных удара по голове. Очки слетели. В голове вспыхнули ис­кры. На этот раз он действительно почти отключился, а когда наконец пришел в себя и подслеповато вгляделся в Томми, то увидел на его обезьяноподобном лице счаст­ливую улыбку.

– В спальне, под кроватью, – произнес Бино сла­бым голосом, – несколько панелей вынимаются… под ними металлический ящик.

– Нет!.. – прохрипел Даффи.

Томми кивнул Джимми, который спокойно двинул­ся в каюту и через несколько минут возвратился с метал­лическим ящиком.

– Ключ у него на шее, – сказал Бино.

Томми сорвал с шеи Даффи цепочку с ключом, от­крыл ящик и вытащил десять красиво оформленных сер­тификатов на долю участия в акционерном капитале «Нефтяной и газовой компании округа Фентресс». Каж­дый сертификат подтверждал право владения девятью тысячами акций. В ящике также лежали несколько цвет­ных брошюр «Нефтяной и газовой компании округа Фентресс», а также яркая глянцевая папка медно-рыжего цвета с подборкой материалов о перспективах раз­вития компании. Особое внимание уделялось разработ­ке месторождения в Оук-Крэсте. На сделанном с вер­толета снимке были видны свежевыкрашенные медно-рыжие трубы и цистерны фермера Карла Харпера. Производила впечатление великолепно выполненная фотография Джона по прозвищу Бумажный Воротни­чок, подпись под которой гласила, что это Линвуд Лей-си, председатель и главный исполнительный директор корпорации. Далее следовали слова этого председате­ля, расписывающего розовое будущее «Нефтяной и га­зовой компании округа Фентресс».

– Что это, бля, такое? – растерянно прорычал Томми. – Где мой миллион долларов? – Он отбросил в сторону брошюры и принялся перебирать сертифи­каты.

– Это сертификаты на долю участия в акционерном капитале, – сказал Бино. – Мы использовали деньги на их покупку. Акции продавались по десять долларов за штуку. У нас сейчас их сто тысяч, но для полного конт­роля над компанией этого недостаточно. Слишком мало нам удалось выиграть в кости.

– Что я слышу? Вы, куски дерьма, использовали мои деньги, чтобы купить нефтяные акции? – До Том­ми только сейчас начало доходить, что его деньги ушли и что сделали это двое привязанных к креслам ученых кретинов.

Бино все прочел на лице Томми и начал работать.

– Вы просто не поняли, – произнес он с негодова­нием, начиная свой фирменный трюк с «покупкой» лоха. Ему всегда нравилось при этом чуть-чуть его уколоть. – И объяснять вам это бесполезно, потому что вы все рав­но не поймете. Не сможете. Для вас это слишком слож­но технически. Понимаете, для таких вещей нужно иметь другие мозги.

В Томми мгновенно вспыхнула дикая злоба. Прошедший сквозь него заряд психопатической ярости был слишком мощным, чтобы его мог унять голос ра­зума.

Бино мгновенно осознал, что переиграл, но было позд­но. Он увидел, как в глазах Томми зажглось раскаленное добела безумие. Бандит нацелил на него пистолет и снял с предохранителя. Бино понял, что еще несколько кро­шечных секунд – ион мертвец. Знал, что совершил фа­тальную ошибку, неверно оценил ситуацию, не учел па­тологической жестокости Томми. Он всегда был спосо­бен проконтролировать эмоции лоха, мастерство в уп­равлении лохом его еще никогда не подводило. Щелчок предохранителя громом прогремел в затихшей комнате. Побелевший палец Томми начал нажимать на спуск. Все было кончено.

И тут на диване что-то взорвалось… какой-то сна­ряд с огромной силой метнулся к горлу Томми. Плут Роджер весил меньше десяти килограммов, но налетел на Томми и повалил бандита на пол. Челюсти пса креп­ко сжимали его горло. Тот пытался подняться на ноги, вцепился в терьера, но пес не ослаблял смертельной хватки. Из раны закапала кровь. Томми уронил писто­лет и заковылял по каюте, пытаясь оторвать терьера от горла. А тот, угрожающе рыча, продолжал висеть на бандите, как индейское украшение. Наконец Томми удалось охватить шею Роджера обеими руками. Он на­чал душить пса. Роджер продолжал рычать, но ему не хватало воздуха, и он все-таки разжал челюсти, когда почти потерял сознание. Томми наконец сбросил пса, и тот полетел через комнату. Кровь текла по шее бан­дита, заливая воротник белой рубашки. Он вскрикнул в ярости, схватил валявшийся на полу «ЗИГ-зауэр» и выстрелил в терьера, который уже пришел в себя и со всех ног мчался к открытой задней двери.

Первый выстрел прошел выше, но второй задел Род­жера сзади и опрокинул. Пес заскулил от боли, но ус­пел подняться на лапы и выскочить за дверь на палу­бу. Томми побежал за ним, однако разглядеть в темно­те коричневого с черным пса было невозможно. Его подвывание было уже слышно где-то на берегу.

Томми ринулся обратно в салон. Подошел к Бино и сунул ему в рот дуло пистолета.

– Эта гребаная дворняга чуть меня не убила.

– Послушайте, эти акции стоят миллиарды долла­ров, – невнятно пробормотал Бино, чувствуя языком вкус пистолетного дула. Он отчаянно пытался сфокуси­ровать внимание Томми на наживке.

– Да что ты мелешь! Как это дерьмо может стоить миллиарды? – Тыльной стороной кисти Томми смахнул сертификаты со стола, а затем вытащил пистолет изо рта Бино, дав ему возможность говорить.

– Мы открыли самое большое месторождение неф­ти в Северной Америке. Оно даже крупнее, чем на Аляс­ке. Подтверждение тому – эти графики и диаграммы на столе. Мы с ним, – Бино бросил быстрый взгляд в сто­рону Даффи, – единственные, кто знает, где это нахо­дится. Наличие крупного месторождения доказано с аб­солютной достоверностью, но это не известно никому в «Нефтяной и газовой компании округа Фентресс», пото­му что мы не поставили их в известность. Вместо этого мы скупаем акции этой компании.

Теперь свирепый взгляд сумасшедшего убийцы потеплел, если можно так выразиться, на несколько деся­тых градуса.

– Нефть? – удивился он. – О чем это, бля, ты гово­ришь?

– Дуглас, замолчите, – закричал Даффи, обращаясь к

Бино. – Не говорите ему… Не говорите… Пожалуйста. Всю свою жизнь, всю жизнь я ждал этого…

Томми зарычал, уже потеряв терпение – качество, которое он, безусловно, не считан для себя необходи­мым. Он схватил Даффи за пиджак и начал ставить кресло на ножки. Джимми и Уэйд двинулись помочь.

– Все эти графики, все это… доказывает, что Оук-Крэст в Калифорнии – самое крупное месторождение нефти в Северной Америке, – продолжил Бино. – И никто об этом не знает, кроме меня, доктора Саттона, а также Донована Мартина.

– И зачем же все-таки здесь вся эта хренотень? – спросил Томми, возвращая на стол графики и диаг­раммы.

– Это результаты сейсмических исследований, про­веденных доктором Саттоном два года назад. «Нефтяная и газовая компания округа Фентресс» имеет права на раз­работку недр в Оук-Крэсте, они являются владельцами предприятия, но…

– Зачем вы все рассказали, Дуглас? – простонал Даффи.

– Потому что этот человек собирается нас убить. – Он посмотрел на Томми, пристально вглядывающегося в непонятные ему графики. – А нам с вами мертвым, Харри, деньги не понадобятся. Верно?

Даффи устало качнул головой, сдаваясь.

– Он ученый-физик, – продолжил Бино. – Но я тоже ученый, занимаюсь геологией. Мы оба работали в «Нефтяной и газовой компании округа Фентресс», штат Теннесси, занимаясь проверкой подозрительной с точки зрения продуктивности стратиграфической ловушкой не­подалеку от Модесто, в сотне миль на север отсюда. Ни­кому даже в голову не приходило, что там обнаружится, потому что разведка нефтяных месторождений – это та же игра в кости. Я имею в виду, что продуктивным ока­зывается только одно из десяти или пятнадцати открытых месторождений.

– Что это за страти… – начал Томми, пытаясь хотя бы что-то уловить.

– Следует иметь в виду, что твердая субстанция зем­ной коры, – объяснил Бино, – попросту говоря, ка­мень, в некоторых случаях имеет тенденцию к расслое­нию. Что создает подземные карстовые пустоты, где со­бирается нефть. Все крупные нефтяные месторождения сосредоточены в стратиграфических ловушках. Конеч­но, при этом должны существовать соответствующие гео­логические субстраты нижнего слоя почвы. При раз­ведке мы ищем палеозойские каменные образования. Затем производим так называемый «сейсмический взрыв», тройное «Д». Попытаюсь объяснить техноло­гию сейсмического взрыва, не вдаваясь в научные дета­ли. Итак, в заданном районе бурят скважину, затем за­кладывают в нее заряд динамита и взрывают. При этом взрывная волна проходит по камню, а мы прослежива­ем ее с помощью чувствительных сейсмографов, под­ключенных к специальному сейсмическому компьюте­ру. Звуковые волны, отражаясь от различных каменных образований, сообщают нам информацию о природе этих образований и многом другом, что можно изобра­зить графически. Харри – физик, специалист по сейсмическим исследованиям. Он изучает с помощью сейс­мографов плотность углеводородных слоев, затем стро­ит графики, с помощью которых обнаруживает зоны, находящиеся под сверхдавлением, а затем интерпрети­рует их в категориях каменистой пористости или рых­лости.

– О чем ты, бля, толкуешь? – почти завопил Том­ми. Он опять начал злиться, потому что из сказанного Бино не понял ни слова.

– Я говорю о том, что находится там, внизу. О том, что мы фактически сидим на крупнейшем, может быть,

во всем мире, неразведанном месторождении нефти. Во всяком случае, по мощности оно превышает нефтяные бассейны в Мидленде[53], Техас, или на Аляске. Годовую производительность нефти-сырца здесь можно оценить где-то между двумя и пятью миллиарда­ми единиц ИНО.

Томми схватил его руку.

– Послушай, придурок, говори, бля, так, чтобы я, бля, понимал, что ты, бля, говоришь. Я за тобой не по­спеваю.

– ИНО – это сокращенно система интенсивной неф­теотдачи, – быстро добавил Бино. – Модернизирован­ная система откачки нефти.

– Значит, что же это получается, ребята, – сказал Томми, возвращаясь на исходную позицию. – Вы, бля, украли у меня деньги, чтобы купить акции этой гребаной компании?

– К сожалению, ваших денег не хватило. Нам нуж­но от трех до пяти миллионов. Я уже сказал, что в «Не­фтяной и газовой компании округа Фентресс» об этом месторождении никто не знает, потому что мы им не сообщили. Если бы они знали, то на покупку этой ком­пании не хватило бы никакого количества денег, она бы стоила миллиарды. Кроме нас, в этот секрет посвящен владелец сервисной компании, занимающейся бурением скважин. Он человек надежный и согласен играть с нами заодно.

– Да не части ты, бля, так, – одернул его Томми, отчаянно пытаясь разобраться в сказанном.

Бино знал, что лох уже проглотил крючок, и, зна­чит, можно начинать разворачивать скромную ненавяз­чивую рекламу.

– Сейчас, сейчас, – засуетился он, – я вам объяс­ню. Это все очень просто. «Нефтяная и газовая компания округа Фентресс», на которую мы работали, тратит на разведку месторождений миллионы долларов. Допу­стим, мы руководители проекта. Найдя в нужном па­леозойском каменном слое стратиграфическую ловуш­ку, мы производим сейсмические взрывы, и если на гра­фиках, построенных компьютером, обнаруживается так называемая «горячая точка» (или, что то же самое, «бла­гоприятная точка»), мы уведомляем об этом компанию, которая идет на существенные расходы по пробной раз­работке потенциального месторождения, Я имею в виду прокладку труб, монтаж цистерн и так далее. Затем за­ключается договор с независимой сервисной компани­ей, действующей в данном районе, на подтверждение наличия месторождения. Сервисная компания произ­водит бурение так называемой пробной скважины. Сер­висная компания, с которой заключила договор «Не­фтяная и газовая компания округа Фентресс», называ­ется КБУЗП. – Взглянув на Томми, он тут же доба­вил: – «Компания буровых установок Западного побережья». Такое название у нее потому, что она так­же занимается бурением нефтяных скважин в откры­том море. Так вот, КБУЗП пробурила кучу скважин в районе предполагаемого месторождения в Оук-Крэсте, которые в основном все были 3. и О.

– Да перестань ты употреблять эти гребаные буквы!

– Закупорены и оставлены. В основном это были сухие скважины, но образцы горных пород внушали на­дежду. Потом мы с доктором Саттоном обнаружили, что «Нефтяная и газовая компания округа Фентресс» не за­платила КБУЗП за выполненную работу. Поскольку ру­ководителем работ в то время был я, мне пришлось раз­бираться в этом. Состоялся неприятный разговор с боссом, после чего меня уволили. Вначале это меня удиви­ло, потому что я тогда не знал, что «Нефтяная и газовая компания округа Фентресс» находится на грани банкротства, потом все стало на свои места. Они уволили меня потому, что приняли решение прекратить разработку новых месторождений. После этого мы с док­тором Саттоном встретились с Донованом Мартином, владельцем сервисной компании, и решили самостоя­тельно закончить исследование этого месторождения. Но поскольку я был уволен, а сервисной компании Донована не заплатили за работу, мы договорились, что если найдем нефть, то организуем «пятый угол» и не сооб­щим в ФРКЭ. Мы…

Томми потянулся и наотмашь ударил Бино тыльной стороной кисти.

– Извините. – Бино поморщился. – Федеральной распорядительной комиссии по энергетике. А «пятый угол» – это секретная нефтяная скважина. Положено ведь как – если вы получили положительные результаты при нефтеразведке, то должны сообщить в ФРКЭ. Но мы договорились этого не делать. – Он посмотрел на Томми. – Так вот, мы получили подтверждение нали­чия месторождения. Наша пробная скважина дала нефть. И много. Это открытие поистине неслыханных масшта­бов! «Нефтяная и газовая компания округа Фентресс» переживает сейчас финансовые трудности. Там неиз­вестно, что мы подтвердили наличие месторождения, они собираются прекращать свой бизнес, курс акций компа­нии падает. И мы решили попытаться заполучить конт­рольный пакет прежде, чем им завладеет банк. Потому что, как только банк захватит компанию, тут же появит­ся целая армия контролеров и…

Томми поднял руку, и Бино замолчал.

– Значит, вы, двое мудаков, явились в мое казино на Багамах и, используя нагруженные кости, украли день­ги, чтобы купить эту нефтяную компанию?

– Это была его идея, – проворчал Бино, глядя на Даффи. – У Харри очень ловкие руки, как у настоя­щего фокусника. И целлофановый газ – это его открытие. И действительно у нас получилось,

но денег, добытых в казино, оказалось недостаточно, чтобы купить компанию. Впрочем, теперь это не име­ет значения.

– Как это можно проверить? – заинтересованно спросил Томми.

– У нас есть образцы бурения, – сказал Бино. – Они на складах сервисной компании. Владеет компани­ей буровых платформ Донован Мартин, они у него.

Воцарилось долгое молчание. Томми поднял с пола сертификаты акций, затем начал перебирать графики сейсмических исследований, рисунки, раскрыл яркую брошюру.

– Давайте думать, – наконец произнес он. – Если все это правда… то вы, ребята, нашли себе нового парт­нера.

Глава 22

«БУДЬ ЧТО БУДЕТ»

На автостоянке пристани Мадфлэт в пригороде Фрес­но на переднем сиденье голубого с белым трейлера «виннебаго» (надо ли говорить о том, что это был тот самый трейлер, фамильная ценность Бино) сидела Виктория с новенькой фотокамерой «Никон» на коленях. Камера была снабжена сильным телеобъективом, а к приборно­му щитку прислонена ежедневная газета «Фресно геральд» так, чтобы при необходимости она попала в кадр. Все было сделано в соответствии с инструкциями Бино. Она сидела в таком положении уже почти два часа, размыш­ляя о событиях последних нескольких дней.

В голове вертелось много противоречивых мыслей. С одной стороны, она не понимала, что, собственно го­воря, здесь делает, а с другой – прекрасно отдавала себе отчет в том, зачем все это делается. С одной стороны, она страстно желала отомстить за смерть Кэрол и участвовать в афере, направленной на сокруше­ние братьев Рина, однако в ней все клокотало от возму­щения от той ничтожной роли, которую ей отвели в этой игре. Виктории все время приходилось ждать. Вчера она просидела всю ночь неподалеку от клуба «Сейбе-Бей» в ожидании, когда зазвонит телефон, чтобы подтвердить кредитоспособность Даффи, и теперь вот ждала в «виннебаго» с фотоаппаратом наготове появления Томми, ко­торый должен направиться в плавучий дом к Бино и Даф­фи. чтобы они рассказали ему «легенду». Она хорошо по­нимала суть игры, в которой принимали участие основ­ные игроки и «подходные», или «люгеры», – те, что на подхвате. Виктории это не нравилось, потому что она не привыкла сидеть на скамейке запасных. Как ни странно, но не помогало даже понимание того, что Томми ее узна­ет сразу же, как только увидит. Она привыкла стоять у руля. Так было всю жизнь, начиная со школы и универ­ситета и кончая прокуратурой, где Виктория провела боль­ше пятидесяти дел, возбужденных окружным прокуро­ром по тяжким уголовным преступлениям. Так что дер­жать чье-то пальто и ждать ей не очень подходило.

И все же до сих пор в ее жизни подобных восхити­тельных приключений не случалось. Стыдно признать­ся, но от гонки за машиной «скорой помощи» на Бага­мах она получила огромное удовольствие и вновь и вновь переживала в памяти момент, когда, поравнявшись со «скорой», крутанула руль вправо так, что фургончик за­несло, и заставила ее остановиться. В этом было что-то освежающее, как будто в душную комнату впустили све­жего воздуха. Виктория знала, что снимки, которые ей предстоит вскоре сделать, через несколько дней окажут решающее воздействие на ход игры, и предвкушала встречу с глазу на глаз с Джо Рина. Очень хотелось вы­играть у этого элегантного мерзавца несколько важных очков.

В этот момент на автостоянку въехал черный лиму­зин «линкольн», из которого через несколько минут вышли Томми и еще двое примерно такой же комплекции, как Тексако Филлипс. Рядом с ними Томми выглядел пигме­ем. Все трое двинулись к парапету и уставились на при­стань. Виктория сделала несколько снимков, следя за тем, чтобы газета у приборной доски попала в кадр. Затем они сошли по деревянной лестнице на причал. Ее восхитило, что Бино заставил Томми действовать в точности по сво­ему плану. Он управлял им, как марионеткой. Значит, в черном «линкольне» в тридцати метрах отсюда должна сидеть Дакота. Это Бино тоже предсказал.

На заднем сиденье «линкольна» было невероятно душно, а Дакота и без того чувствовала себя ужасно. Самым поганым было то, что у нее, видимо, началось внутреннее кровотечение – результат одного из уда­ров, нанесенных Томми. Наверное, там что-то разо­рвалось. Во всяком случае, боль в брюшной полости становилась все интенсивнее. В голове стоял сплош­ной туман, а этот громила на переднем сиденье трепал языком не умолкая.

– Ты даже не можешь себе представить, какой я не­утомимый, – хвастался Кит Саммерленд. Он повернул свое плоское лицо дегенерата к Дакоте и пожирал ее пло­тоядным взглядом. – У меня стоит много часов подряд. Да – да. Как только Томми с тобой закончит, я отвезу тебя куда-нибудь и продемонстрирую. Некоторым ребятам не нравится спускаться слишком низко, а я это люблю. Мой язык – о-го-го, он выделывает такие трюки, закачаешь­ся! Будешь умолять меня, просить еще. Я тебе это обе­щаю. Потом посидишь на мистере Баффи. Прокатишься в свое удовольствие, так, что никогда не забудешь.

Боже, как он ей надоел, этот кусок дерьма! И завел эту мерзость, как только Томми вылез из машины. У Дакоты темнело в глазах от боли, а этот сукин сын продолжал нахваливать свой Джонсон[54], на­зывая его мистером Баффи. Она пыталась устроиться по­удобнее, но это не получалось.

– Ты, наверное, надеешься как-нибудь отсюда улиз­нуть. Напрасно. Потому что Томми чокнутый. Он не та­кой, как остальные ребята. Вот придет, я спрошу его, может быть, он закончил с тобой. Тогда пусть передаст мне. – Кит широко улыбнулся, продолжая пожирать ее голодными глазами, как будто она была сервирована с гарниром, как в ресторане. – Пройдет немного време­ни, и ты убедишься, какой я.

Затем он неожиданно заговорил на другую тему, тоже, правда, имеющую отношение к физиологии.

– Послушай, там, в аэропорту, мне так и не удалось отлить. Так что я сейчас отойду вон к тем деревьям, опо­рожню мочевой пузырь. Но предупреждаю, в команде ни у кого не было лучшего рывка, чем у меня. Так что не пытайся сбежать, все равно не получится.

– Я никуда и не собираюсь, – ответила она едва слышно. – Буду сидеть здесь.

Кит Саммерленд вылез из машины и направился к деревьям в противоположном конце стоянки. Как толь­ко он ушел, Дакота, морщась от боли, с трудом дотяну­лась до переднего сиденья, схватила сотовый телефон и набрала номер.

Когда в трейлере зазвонил телефон, Виктория вздрог­нула и быстро перебралась в жилое помещение. Трубка лежала на столе в спальне.

– Алло!..

– Это Дакота… – Этих двух слов, произнесенных Дакотой, оказалось достаточно, чтобы Виктория поня­ла, что та в беде.

– Где ты? – спросила она.

– В лимузине на автостоянке у пристани… навер­ное, в двадцати метрах от тебя. Послушай, у меня очень мало времени. Передай Бино, что я не могу управлять этим человеком. Не получилось.

– Ты в порядке?

– Скажи ему, что мне нужно отсюда выбраться. Я силь­но избита. Подозреваю, что-то по-настоящему серьезное. Чувствую, что внутри все время что-то течет и тянет… Боль становится все сильнее. Сил почти не осталось…

– Бино в плавучем доме. С ними. – Виктория уви­дела огромного бандюгу. Он возвращался, застегивая по дороге ширинку. – Послушай, Дакота, твой конвоир воз­вращается. Но я найду способ вытащить тебя оттуда. Обе­щаю. Держись, не сдавайся. – Виктория пока не пред­ставляла себе, как собирается совершить этот подвиг, и вдруг, как раз когда охранник уже приблизился к маши­не, она услышала два выстрела. Вначале ей показалось, что это трещат сухие ветки где-то на дереве, но через несколько секунд опытная прокурорша идентифициро­вала эти звуки как пистолетные выстрелы.

– Ты слышала? – спросила Дакота. – Выстрелы. Этот Томми действительно чокнутый.

– Клади трубку! – приказала Виктория. – Бандит уже у машины. И жди, я заберу тебя оттуда.

Дакота положила трубку в тот момент, когда Кит Саммерленд повернулся посмотреть на плавучий дом. Выстрелы его не удивили. Собственно, он ожидал их, а как же иначе.

Потом Виктория увидела Плута Роджера, неловко сбе­гающего по сходням. Ей показалось, что он хромает. Пес пробежал мимо Кита Саммерленда в сторону «виннебаго». Бандит проследил взглядом за маленьким терьером и уви­дел, что тот на полдороге упал на бок. Затем с трудом под­нялся и потащился дальше, волоча задние лапы по бетон­ному покрытию автостоянки. Виктория слышала, как он скулит. Затем Кит переключил внимание на плавучий дом и двинулся в сторону причала, но вскоре остановился спиной к трейлеру. Плут Роджер двигался уже очень медленно, и Виктория чувствовала, что сам он это расстояние покрыть не сможет. Кит по-прежнему стоял к ней спиной, и она решилась. Открыла дверцу кабины, вы­бежала и схватила терьера на руки. Вся его задняя часть была влажной от крови. Виктория вскочила в трейлер, зак­рыла дверцу и заперла. Потом положила Роджера на пол. Он смотрел на нее грустными благодарными глазами.

– Роджи, – прошептала она, направляясь в ванную комнату за мокрым полотенцем, – что случилось, дорогой?

Потом Виктория осторожно осмотрела пса. Рана ока­залась глубокая и рваная. Когда она наклонилась, чтобы ее промыть, пес перестал скулить и неожиданно лизнул ее в лицо.

Наконец из плавучего дома показалась процессия и по шаткому причалу двинулась в сторону автостоянки. Джимми Фриз держал руку на плече Бино, Уэйд Саммерленд следил за Даффи, замыкал шествие Томми Рина с перевязанной шеей. Видимо, нашел в плавучем доме кое-что из средств первой помощи. Ему приходилось уд­линять шаг, чтобы поспевать за остальными. Подойдя к лимузину, все молча начали садиться в него.

Бино увидел Дакоту, и его сердце упало. Она сидела, откинув голову назад, на заднем сиденье, глаза полупри­крыты. Того, что она будет так жестоко избита, он не ожидал.

Бино влез в машину следом за Даффи, последний занял место Томми. Джимми и Уэйд уселись впереди с Китом.

– Тут какая-то дворняга пробежала, маленькая, – подал голос Кит. – С простреленной жопой.

– Хорошо, может быть, подохнет, – буркнул Том­ми. Затем рявкнул: – Поехали! – И Кит тронул машину.

– Как ты? – спросил Бино Дакоту одними губами. Она молча кивнула. Казалось, в ней уже не осталось никакой жизненной силы.

Томми протянул Джимми Фризу листок бумаги.

– Джимми, поезжай по этому адресу. Это сервисная компания, которая называется… как?

– «Компания буровых установок Западного побере­жья», – сказал Бино.

Он смотрел в окно, ища глазами Роджера. Было со­вершенно ясно, что если бы маленький терьер не напал на Томми, Бино был бы уже мертв. Увидев кровь на бе­тоне, где упал Роджер, он взмолился, чтобы его друг вы­жил. Затем Бино перевел взгляд на Дакоту. Теперь ее жизнь, как, впрочем, и жизнь Даффи, находится в его руках. Поэтому ни в коем случае нельзя терять самооб­ладания.

План сработал. Это хорошо. Томми, кажется, про­глотил наживку. Но он настоящий маньяк, а с такими мошеннические игры затевать очень рискованно. Бино снова посмотрел на Дакоту. Ему очень не нравился цвет ее лица.

В трейлере Виктория пыталась оказать Роджеру первую помощь. Она нашла в ванной комнате бинты, промыла рану, наложила на нее чистую салфетку, а затем туго перевязала, пытаясь остановить кровотече­ние. Затем перенесла Роджера на диван и осторожно уложила.

– Я отвезу тебя к ветеринару при первой возмож­ности, – Сказала она, понимая, что не должна терять контакта с Бино и Даффи. Выстрелов было два. Один ранил Роджера, а другой? Может быть, кто-то из них тоже ранен или убит… И Дакоту бросать нельзя ни в коем случае.

Сердце Виктории сжалось, когда она увидела Томми и двух огромных бандитов, которые вели по причалу Даффи и Бино. Она схватила фо­тоаппарат и успела сделать три хороших снимка, на которых запечатлела Бино, Даффи и Томми у лимузи­на до того, как они туда влезли. На одном кадре Бино повернулся и посмотрел в объектив, с улыбкой обни­мая Томми. Она успела нажать на кнопку, прежде чем маньяк сбросил руку Бино.

Когда лимузин выехал с автостоянки, Виктория за­вела огромный трейлер и с выключенными фарами по­следовала за ним. Мест этих она совершенно не знала, Бино не успел ей ничего рассказать. Виктория оберну­лась посмотреть, как там Роджер. Он лежал на диване, положив морду на лапы, глядел на нее и, казалось, спрашивал: «Что теперь?» На этот вопрос ответа она не знала.

Затем лимузин свернул на скоростное шоссе и на­правился на северо-запад, к Модесто.

И Виктория Харт, которую в выпускном классе все единодушно считали самой организованной, которая еще со студенческих времен любой свой шаг тщательно вы­веряла и планировала, теперь слепо ринулась по скорост­ному шоссе за длинным черным лимузином. Она поня­тия не имела о том, что ее там ждет, и, вцепившись в руль, в отчаянии решила: «Будь что будет».

Глава 23

КБУЗП

«Компания буровых установок Западного побережья» располагалась в районе складов в небольшом городке Ливингстоне, что в двадцати милях к юго-востоку от Модесто. На новенькой вывеске, украшающей здание из гофрированного железа, была изображена буровая вышка с нефтяным фонтаном. На огороженном дворе виднелись катушки кабеля и какое-то оборудова­ние. Установленный на крыше прожектор освещал об­несенную забором автостоянку.

Когда они подъехали, было десять пятнадцать ве­чера.

Бино посмотрел на Дакоту. Она сидела с закрытыми глазами, откинув голову на спинку сиденья, смертельно бледная и тяжело дышала.

– Ее нужно отвезти в больницу, – сказал он. Томми окинул Дакоту долгим оценивающим взглядом.

– Зачем?

– Она ужасно выглядит. Наверное, у нее серьезные повреждения.

– Не понимаю, о чем речь? Об этой дырке, которая подсыпала мне в выпивку какую-то дрянь, чтобы я от­ключился и не видел, как вы, два подонка, поимели меня в собственном клубе так, что мой брат разозлился и на­чал скверно ругаться?

– Ей нужна медицинская помощь, – настаивал Бино.

– Эй ты, доктор Дурак, или как там, бля, тебя зовут…

– Дуглас, – буркнул Бино.

– Так вот, Дуглас, это ты затеял эту гребаную музы­ку! Теперь пошли танцевать. – Он схватил Бино за пле­чи и вытолкнул из лимузина. Дакота на секунду открыла глаза, и они обменялись взглядами. Бино очень не по­нравилось то, что он увидел.

В лимузине остались только Кит и Дакота. Осталь­ные направились к боковой двери складского помеще­ния. Бино постучал, Даффи стоял позади.

– Донован, это мы, доктор Кларк и доктор Саттон, – крикнул Бино, и почти тотчас же скрипнул за­сов. В дверном проходе появился Стивен Бейтс, одетый в старый рабочий комбинезон с вышитыми на кармане буквами КБУЗП. Он вытер ветошью руки и внимательно посмотрел на Бино и Даффи.

– Доктор Кларк, доктор Саттон. – Стив кивнул и перевел глаза на Томми и двух громил за ним. – А это кто?

Томми отстранил Бино и сунул в лицо Стиву – автоматический пистолет.

– Я твой новый партнер по бизнесу.

Стив посмотрел на ствол девятимиллиметрового «ЗИГ-зауэра» и с трудом сглотнул. На его обветренном лице отразилось смятение.

– Пошли внутрь. Не будем же мы проводить собра­ние акционеров на улице. Пошли. – Томми втолкнул Бино и Даффи в амбар. Джимми Фриз и Уэйд Саммерленд вошли следом и закрыли дверь.

Внутри Стив все тщательно декорировал. Он арен­довал помещение и взял напрокат необходимое обору­дование. В центре амбара на площадках с колесиками стояли два больших переносных водяных насоса с ме­таллическими треногами, которые используются для орошения полей. Разумеется, это были водяные насо­сы, но их можно было вполне принять и за нефтяные. Особенно если лох непрофессионал. На одном насосе Стив повесил табличку «Устройство для перекачки неф­ти. Установка С», на другом – «Устройство для пе­рекачки нефти. Установка J». Вокруг были разброса­ны катушки кабеля и различные мелкие инструмен­ты. На видном месте красовался вильчатый погруз­чик. В углу виднелся небольшой сейф. Все это было взято напрокат на две недели в магазине сельхозтоваров, в двух кварталах отсюда. А мелкий реквизит Стив арендовал в магазине товаров для подводного плава­ния в Модесто.

– Какого черта? – произнес Стив Бейтс, глядя на пистолет в руке Томми.

– Не надо задавать вопросов, приятель. Лучше отве­чай. Я хочу услышать насчет нефти, которую вы нашли в Оук-Крэсте.

Стив Бейтс бросил осторожный взгляд сначала на Бино, затем на Томми и с запинкой произнес:

– Никакого месторождения там нет. Только куча су­хих скважин. Хотелось бы, конечно, найти хотя бы что-нибудь, но увы.

– Донован, не надо, – сказал Бино. – Он видел графики и результаты сейсмических взрывов. Мы все ему рассказали.

– Вы ему рассказали! – Голос Стивена Бейтса при­обрел поистине шекспировские интонации.

– Донован, нам придется с этим примириться. Во-первых, все равно нужны еще деньги. Мы не сможем контролировать компанию, имея на руках лишь сто ты­сяч акций. Не получится. – Бино подвинул очки вверх к переносице.

Стивен Бейтс посмотрел на Бино, затем его глаза снова скользнули на Томми.

– Я не знаю, о чем идет речь. – Теперь в его голосе явно чувствовалось колебание.

– Так дай я тебе разъясню, – сказал Томми. – Я хочу видеть это месторождение в Оук-Крэсте, и твои друзья меня туда отвезут. Сегодня же. Кстати, это далеко отсюда?

– Примерно час езды, – сказал Бино.

– Доктор Кларк, – с негодованием произнес Стив, – но ведь это «пятый угол». Как вы могли ему рассказать?

– У меня не было выбора. Он выследил нас, прилетел из «Сейбе-Бей». И нашел все. У него сертификаты акций. Но в любом случае, я думаю, нам следует взять его в партнеры. Это полезно для предприятия. Поверьте мне, мы все равно одни не сможем получить контроль над компанией.

Томми бросил на Бино свирепый взгляд.

– Я еще ни в чем не участвую, ты, жопа, а пока только устанавливаю факты и пытаюсь возвратить на­зад свой миллион долларов. Так что все, что вы имеете от меня на данный момент, – это очень слабый инте­рес. Если в следующие несколько часов я не получу серь­езной информации на эту тему, то продам сертификаты акций, получу назад свои деньги, а вы, ребята, все бу­дете мертвее клиентов морга. – Он снял большим паль­цем пистолет с предохранителя и направил ствол на Сти­ва. – Договорились? – Тот кивнул. – Тогда продол­жим разговор.

– Акции «Нефтяной и газовой компании округа Фентресс» падают, – сказал Стив Бейтс. – Мы купили их по десять, но сейчас они идут уже по восемь. Ходят слу­хи, что компания не может погасить свои долги. И дви­жение денежной наличности слишком низкое. Многие крупные держатели акций уже требуют созыва собрания в главном офисе в Сан-Франциско. Они требуют ликви­дации компании. Так что даже если вы продадите эти сто тысяч акций, то возвратите не больше семисот пяти­десяти тысяч.

Глаза Томми блуждали по амбару.

– Ты используешь это дерьмо для бурения этих хер его знает каких скважин? – спросил он, делая движение к оборудованию. Чувствовалось, что мысли бешено кру­тятся в его голове.

– Пробные скважины, – уточнил Стив Бейтс. – Да, эти небольшие установки могут бурить скважины только в три четверти дюйма, в которые мы монтируем безрукавные трубы. Эти устройства хороши для наклон­ного и направленного бурения. Как только мы находим нефть или природный газ, то устанавливаем вот это. – Стив протянул ему небольшой датчик, прикрепленный к резиновому шлангу, который был взят напрокат в Модесто, в магазине товаров для подводного плавания. В действительности датчик был элементом ре­гулятора притока воздуха.

Не убирая пистолет, Томми недоуменно повертел в руках датчик.

– Что это такое?

– Измеритель потока, – ответил Стив. – Используется для определения скорости движения жидкости. Мы в своей работе применяем различные типы измерителей. Этот представляет собой устройство положительного сдвига, но у нас есть устройства измерения потока струи турбины, а также электромагнитные… Все зависит от по­ставленной задачи. – Давая пояснения, он не отводил глаз от пистолета в руке Томми.

– Для меня это дерьмо все одинаковое. И много там нефти?

– Трудно сказать, – сказал Стив. – Доктор Кларк считает, что мы открыли значительное месторождение. Я бы предпочел более умеренные оценки.

– Например, какие?

– Измерения производились с помощью прибора ПС – он у вас сейчас в руках, – то есть измерителя положительного сдвига, а затем с помощью формулы рас­хода жидкости мы сделали приближенную оценку, в со­ответствии с которой там, внизу, расположен достаточ­но обширный нефтяной бассейн. Около полумиллиарда баррелей или больше… Возможно, много больше.

– Размеры этой стратиграфической ловушки огром­ны, – вмешался Бино. – Она покрывает почти шесть­сот акров[55]. Единственная причина, почему мы не на­ткнулись на нее десять месяцев назад, это то, что наш сейсмоприемник, который мы использовали вначале, неправильно идентифицировал местоположение. Мы ошиблись на полмили. Месторождение, которое мы искали, в действительности находится немного южнее от того места, где производились сейсмические взрывы. Поэто­му главную ловушку удалось определить только с помо­щью наклонного бурения. – Произнося эти слова, Бино разволновался, его глаза сияли. Он действительно верил в свою аферу и заставлял верить лоха.

– Ты говоришь, вам для контроля над компанией нужно больше денег. Сколько? – спросил Томми, загла­тывая глубже наживку.

– Первоначально мы считали, что потребуется не меньше десяти миллионов, – ответил Бино, – но, я ду­маю, теперь, с учетом падения цен на акции, можно получить контроль над компанией с пятью или шестью мил­лионами. Конечно, при условии, что Комиссия по цен­ным бумагам и биржам не блокирует наши акции из-за ошибочных колебаний курса.

– Пять миллионов плюс мой миллион, что вы уже инвестировали? – уточнил Томми.

– Скорее всего так, – сказал Стив Бейтс, забирая из рук Томми устройство для подачи воздуха в акваланг. Существовало железное правило: никогда не позволяй лоху долго держать в руках реквизит.

– Но это все слова, – проговорил Томми, прищу­рив глаза. – А где подтверждение этой лажи?

Бино выжидающе посмотрел на Стива. Тот вздохнул и двинулся к небольшому сейфу. Встал на колени, на­брал комбинацию, затем дернул дверцу и снял с полки несколько небольших цилиндрических сосудов из како­го-то легкого металла. В каждом имелось стеклянное окошко. Стив принялся поднимать их к свету, читая на­клейки, чтобы найти нужный.

– Что это, бля, такое? – спросил Томми.

– Образцы горной породы, – объяснил Бино. – С их помощью мы и обнаружили месторождение. Посмотрите. – Он взял у Стива один из цилиндров и протянул Томми, показывая на стеклянное окош­ко. – Здесь образец горной породы, извлеченный с глу­бины пятьсот метров. Видите, цвет коричневый. Значит, бур уже достиг зоны обесцвечивания горючего сланца. То есть пористая структура верхней части почвы здесь абсорбировала нефть с поверхности ловушки. Вот поче­му я считаю, что она полная и содержит нефти много больше, чем полмиллиарда баррелей.

Томми повертел цилиндр с образцом горной породы и положил в карман.

– Его нельзя брать с собой, – встревожился Бино. – Эти образцы горной породы, полученные при бурении, в любом случае нужно будет представить в Федеральную распорядительную комиссию по энергетике.

– Эй ты, кретин, ты что, еще не докумекал, кто здесь командует? Я найму собственного специалиста по гео­логии и все проверю. Вы что, думаете, что имеете дело с каким-то лохом?

Бино и Стив обменялись тревожными взглядами.

– Ладно, – продолжил Томми, – предположим, я заинтересовался. Так давайте же поедем и взглянем на это месторождение.

Виктория остановила трейлер неподалеку от амба­ра с вывеской «КБУЗП» и затаив дыхание наблюдала, как они вышли из машины и двинулись внутрь, оста­вив Дакоту с охранником в лимузине. Она отогнала трейлер в самый конец улицы и проверила, как там Роджер. Тот заскулил, стоило только к нему прикос­нуться.

– Лежи, поправляйся, дорогой, – прошептала она. – Кровотечение прекратилось, и это уже хорошо.

Затем она направилась в дальний конец трейлера и нашла во встроенном шкафу платье из эластичной ткани, которое надевала в ювелирном магазине. Там же стояли туфли на пластиковых плат­формах.

Переодеваясь, Виктория снова и снова прокручи­вала в голове план спасения Дакоты. Вывести из строя гориллоподобного охранника было непросто, учиты­вая его габариты. Сексуальный вид, конечно, должен дать дополнительные преимущества, но отключать гро­милу все равно придется. Она вспомнила, как несколь­ко лет назад в Трентоне вела дело одного мелкого бан­дита, который работал на криминального ростовщика, выбивал долги. Этот подонок весил всего шестьдесят килограммов, но тем не менее отправил в больницу почти сотню задержавших выплату долга клиентов рос­товщика, используя довольно примитивный прием: он надевал кожаные перчатки, клал в правую тяжелый плоский металлический предмет и выводил из строя свои жертвы одним ударом по уху. Эксперт, врач-ото­ларинголог, подтвердил, что сильный резкий удар по уху, произведенный даже не очень крупным челове­ком, может вызвать у потерпевшего серьезную травму, связанную с разрывом капиллярных сосудов внутрен­него уха.

Виктория начала поиски. Сначала удалось найти в одном из ящиков белую перчатку для гольфа. Она натя­нула ее на правую руку – чуть свободна, но в общем подошла. Затем зашла в кладовку и, порывшись в ящи­ках с инструментами, которые использовались при жуль­ничестве с починкой крыш, отыскала небольшой метал­лический рашпиль для работы по дереву, примерно де­сять сантиметров в длину и два с половиной в ширину. Ей показалось, что он весит почти килограмм. Виктория сунула его в перчатку и прикрыла сумочкой. Авось бан­дит не заметит. Честно говоря, применять физическое насилие не очень хотелось. В свое время она была чем­пионкой штата по теннису в юношеской катего­рии, и ее удар справа внушал почтение, но бить кого-либо ей до сих пор не приходилось. Сидевшая в ней прокурорша тут же услужливо напомнила соответствую­щую статью: нападение с применением насилия, – но Виктория вспомнила дрожащий голос Дакоты и, отбросив прочь сомнения, схватила сумочку, вылезла из «виннебаго» и прошла по улице до забора, окружающего ам­бар компании буровых установок. Передняя дверца лимузина была открыта. Охранник свесил на мостовую свою огромную ногу и шевелил ею в такт песенке кант­ри, которую передавали по радио. Таня Такер пела что-то о своей потерянной любви.

– Эй! – крикнула Виктория.

Кит быстро повернул голову и увидел ее, стоящую по ту сторону забора.

– Привет. – Он улыбнулся, вылез из машины и на­правился к ней.

– У меня сломалась машина, – сказала она. – Вы не разрешите мне воспользоваться вашим телефоном? Я заплачу за звонок.

Кит поедал глазами туфли на платформах и мини-юбку, открывающую сексуальные ноги. Затем улыбнул­ся еще шире и подошел ближе.

– Такая симпампушка и ходит одна… – Кит едва мог сдерживать охватившее его вожделение. Близость Дакоты его возбудила настолько, что он уже и так не находил себе места, а тут такая миленькая телочка! К Дакоте ведь нельзя подступиться, пока Томми не скажет о'кей, иначе смерть. А эта девушка – совсем другая ис­тория.

– Ворота вон там, – сказал он. – Иди, я тебя впущу.

Она прошла вдоль забора к воротам, которые Кит для нее открыл.

– Конечно, я не могу тебе позволить звонить по те­лефону из лимузина, – говорил он, – но при знайся, ведь не это было у тебя на уме. Верно?

– Но у меня действительно сломалась машина, – настаивала Виктория, оценивая взглядом громилу. Он был огромный, метр девяносто, а то и выше, и кило­граммов ста двадцати весом. Вряд ли трентонский выби­вальщик долгов когда-нибудь применял свой кастет про­тив такого амбала, похожего на медведя гризли, кото­рый сейчас горой возвышался над ней.

– Как насчет того, чтобы развлечься? – осведомил­ся он, хватая ее за плечи и начиная лапать.

– Куда ты так торопишься, милый? – проворковала Виктория, выбирая удобную позицию для удара.

Когда он завозился, пытаясь расстегнуть ее платье, она, почти не думая, взмахнула правой рукой и нанесла мощный теннисный чемпионский удар. Килограммовый рашпиль сделал свое дело. Кит взвыл, качнулся назад и упал на колени. Виктория в ужасе отступила и несколь­ко мгновений наблюдала за ним; он стонал, держась за голову. А затем обошла его и побежала к лимузину, за­державшись только, чтобы сбросить эти чертовы туфли на платформах. Открыв заднюю дверцу, она увидела Да­коту. Та выглядела ужасно. Бледная, лицо опухшее, все в ссохшейся крови, покрыто капельками пота.

– О Боже мой, – прошептала Виктория, – что они с тобой сделали? Ты можешь идти?

– Не знаю, – хрипло прошептала Дакота. – Помо­ги мне выйти.

Виктория взяла Дакоту за руку и вытащила ее из ма­шины. Затем быстро повела к воротам, обхватив одной рукой за плечи. Дакота бросила взгляд на Кита. Он пы­тался подняться на ноги, но ничего не получалось. Их он не видел.

– Пошли, – сказала Виктория, потащив Дакоту дальше к трейлеру. – Только что в первый раз в жизни я ударила человека.

– Хорошее… начало… – пробормотала Дакота.

Как только они оказались внутри дома на колесах, Виктория уложила Дакоту на диван рядом с раненым терьером. Та лежала и смотрела на нее странным взгля­дом, как будто впервые видела.

Двадцать минут спустя Виктория подъехала к неболь­шому одноэтажному зданию Ливингстонской больницы. Стоило врачу приемного покоя бросить взгляд на Дакоту, как ее тут же положили на носилки с колесиками и пока­тили в реанимацию. А Виктория с Плутом Роджером на руках присела, чтобы заполнить необходимые бумаги. В графе «Фамилия» она написала девичью фамилию матери, Баркер. Затем попросила сестру посмотреть Роджера.

– Что с ним случилось? – сочувственно спросила та. – Похоже, у него огнестрельное ранение.

– Не знаю. Я нашла пса у ее дома. Приятель Дако­ты, он настоящий сумасшедший. Все время ревнует. Вот и сейчас совсем взбесился, жутко избил ее и даже пы­тался пристрелить бедного пса. – Виктория лгала на­пропалую, пытаясь импровизировать в духе Бино.

– Сегодня дежурит доктор Коттон, – сказала сест­ра. – Я попрошу посмотреть.

Операция длилась два часа. Селезенка Дакоты кро­воточила в нижнюю часть брюшины по крайней мере в течение двенадцати часов. Давление упало ниже крайне­го предела. Она была при смерти.

Виктория дождалась, когда из операционной выйдет доктор.

– Она потеряла много крови, – произнес он уста­ло. – Артериальное давление было настолько низким, что у нее на столе остановилось сердце. Пришлось за­пускать. Мы удалили ей селезенку и накачали плазмой. Сейчас, по моему мнению, состояние стабильное, но… не знаю…

– А когда все прояснится окончательно? —

спросила Виктория.

– Это, наверное, одному Богу известно, – ответил доктор. – Я позвонил в полицию. Женщина избита. Ей нанесены очень серьезные повреждения. Так что прошу вас задержаться и побеседовать с полицейскими. Они уже выехали.

– Конечно, – сказала Виктория, понимая, что нуж­но срочно убираться. Трудно даже предположить, что бу­дет, когда выяснится, кто она такая. Только нужно за­брать Роджера. Она забегала по стерильным линолеумным коридорам, спрашивая доктора Коттона, пока на­конец не нашла в ординаторской некрасивую молодую докторшу, которая держала на руках Плута Роджера и тихо с ним о чем-то разговаривала. Вся его задняя часть теперь была заклеена белым пластырем.

– Это ваша собака? – с упреком спросила доктор Коттон, глядя на Викторию.

– Нет, моей приятельницы.

– Его подстрелили. Причем пулей большого калибра.

– О – сказала Виктория. Нужно было бежать, и она потянулась взять Роджера из рук докторши.

– Я доктор, а не ветеринар, и не была обязана во­зиться с ним. Но я люблю животных и не могла оставить его в таком состоянии. Собаку должен осмотреть вете­ринар и назначить соответствующее лечение. Какие-ни­будь сильные антибиотики для подавления возможной инфекции. – Докторша собиралась что-то добавить, но тут, к счастью, запиликал сигнал вызова. – Подождите меня, я сейчас, – сказала доктор Коттон и вышла из комнаты.

Виктория тут же понеслась с Роджером на выход и забралась в трейлер. Как раз вовремя, потому что в этот момент на подъездную дорожку вырулила поли­цейская машина. У прежней Виктории, наверное, при виде копов захолодело бы сердце, а новая только по­махала им рукой, свернула налево и припусти­ла по шоссе в ночь.

Глава 24

ИСПЫТАНИЕ «ЛОСИНОГО ВЫПАСА»

Кто-то заколотил кулаками в дверь амбара, и Стив Бейтс пошел открыть. На пороге стоял Кит Саммерленд с окровавленным лицом. Увидев его, Томми немедленно подошел к двери.

– Что это, бля, с тобой случилось?

– Она меня ударила, – сказал Кит, держась за кро­воточащее ухо. Он решил не говорить Томми, что выхо­дил из машины подбить клинья к девушке, у которой заглох автомобиль.

– Я же предупреждал тебя, будь с ней осторожен. Томми быстро вышел во двор, осмотрел лимузин и пустынную автостоянку. Дакоты нигде видно не было. Она сбежала, ухитрившись так садануть Кита, а значит, возможно, очень скоро здесь появится полиция.

– Убираемся отсюда, – крикнул он, взмахнув пис­толетом.

Все поспешно двинулись к лимузину. Томми повер­нулся к Киту, из уха которого по-прежнему текла кровь.

– Что ты, гаденыш, наделал, а? Полез к ней с неж­ностями?

– Нет, Томми, я только отвернулся на минутку и…

– Заткнись, бля, и пошел вон. Сейчас мне с тобой разбираться некогда. Но Джо правильно сделал, что тебя выгнал. – Томми толкнул амбала к воротам и быст­ро сел в лимузин. Нужно было ехать, пока не прибыли копы.

Бино не верилось, что Дакота в ее состоянии смогла так ударить Кита Саммерленда. Она даже говорить не могла, не то что отключить стодвадцатикилограммового монстра. Он внимательно оглядел асфальт и увидел впе­реди что-то поблескивающее. Присмотревшись, понял, что это такое. Туфли на пластиковых платформах! Бино улыбнулся: «Умница, Вики, какая же ты замечательная умница!»

Томми толкнул его на заднее сиденье лимузина ря­дом со Стивом и Даффи. Вести автомобиль он приказал Уэйду, рядом с которым сел Джимми. Они тронулись, оставив растерянного Кита Саммерленда у ворот. Он по-прежнему держался за ухо.

Ехали молча. Бино подвинул очки ближе к переносице и посмотрел на Томми, который сидел не шевелясь.

– Чего уставился? – наконец рявкнул тот.

– Хм, сэр… хм… мне не хочется быть неделикат­ным, но… хм… люди там, в поселке, рядом с которым открыто месторождение, куда мы едем, они не знают, что там, внизу, нефть, и лучше бы все так и продолжа­лось. Дело в том, что мы – об этом говорил Донован – пробурили небольшую скважину… всего три четверти дюйма, и заглушили, потому что не хотели, чтобы окрест­ные жители знали о том, что было опробовано место­рождение.

– Так мы и не будем ничего говорить, – буркнул Томми.

– Но я уволен. Об этом все знают. Поэтому, если я появлюсь в поселке с незнакомыми людьми и стану ко­паться в земле, они могут почуять что-то неладное.

– Так ты что, не хочешь показать мне месторожде­ние? – спросил он.

– Нет… дело не в этом… просто… если я буду что-то там высматривать, это вызовет у них подозрение. Лучше будет, если мы объедем все вокруг, не вылезая из машины.

– Я пока не знаю, чем мы займемся, так что, бля, заткнись, – сказал Томми. – А то у меня от тебя начи­нается мигрень.

Они прибыли в Оук-Крэст вскоре после по­луночи и объехали люцерновое поле, засеянное Карлом Харпером. Полная луна великолепно освещала свежевыкрашенные в цвет «Нефтяной и газовой компа­нии округа Фентресс» медно-рыжие трубы и цистерны. На самой большой цистерне, что стояла ближе к дороге, сверху белел крупный логотип компании, FCP&G. Том­ми включил в кабине свет, вытащил красивую глянце­вую брошюру нефтяной компании, подготовленную Бино, и внимательно просмотрел цветные снимки с изоб­ражением труб и цистерн, затем посмотрел в окно на те же трубы и цистерны среди поля.

– Зачем они здесь? – спросил он Даффи.

– Хм, это не моя специальность. Я думаю, вам сле­дует спросить об этом доктора Кларка. Он геолог.

– При разработке месторождения класса один «А», – начал Бино лекторским тоном, – то есть месторождения на крупной стратиграфической ловушке, где прогнозируе­мая добыча исчисляется миллиардами галлонов… так вот, здесь всегда существует возможность выброса нефти, при­чем фонтан может оказаться очень мощным. В связи с этом ФРКЭ… – Бино бросил взгляд на Томми и быстро добавил: – То есть Федеральная распорядительная ко­миссия по энергетике, в целях предотвращения сброса в почву миллионов галлонов сырой нефти, что наносит серьезный ущерб экологии, требует, чтобы были заранее установлены специальные станции для сборки нефти или ЖПГ. – Томми свирепо прищурился. – Я имею в виду – жидкого природного газа. Эти трубы и цистерны перед вами и есть типовая станция для сборки нефти. Таким образом, если скважина, которую вы пробурили, ока­жется продуктивной, то все необходимые устройства уже смонтированы, чтобы доставить нефть от насосной стан­ции или устья скважины к цистернам, где она будет хра­ниться. Отсюда также берут необходимые пробы. – Бино улыбнулся Томми, затем снял очки и протер стекла гал­стуком. Превосходный экземпляр карикатурного ученого, увлекшегося академическими рассуждениями, Он надел очки и взял брошюру. – Позвольте мне показать вам карту месторождения. Пробную сква­жину мы пробурили примерно в этом месте. Скважина косая, угол наклона сорок пять градусов. Мы использо­вали девиационную технику бурения, это позволяет оп­тимальным способом достичь резервуара, находящегося на нижнем почвенном горизонте, – Бино был просто великолепен.

Разумеется, Томми ни черта не понимал, но это не имело значения, потому что он уже купился.

– Теперь покажи мне эту скважину, которую вы бу­рили, – сказал наконец он,

– Как же это все дерьмово, – пробормотал Даффи.

– Да ладно вам, доктор Саттон, – сказал Бино. – У мистера Рина есть нужные нам деньги. Тех, что мы до­были в казино, оказалось явно недостаточно. Мы же со­бирались играть в Лас-Вегасе, но в тамошних казино та­кие охранные системы, что нас бы наверняка арестова­ли. Помните, вы сами мне говорили, что нужно лететь в клуб «Сейбе-Бей», потому что это заведение небольшое и меры безопасности там не такие строгие. Кроме того, Комиссия по ценным бумагам и биржам в любую мину­ту может закрыть «Нефтяную и газовую компанию окру­га Фентреес». Так что мистер Рина – наш последний шанс. Он выложит наличные, мы купим акции, и эти деньги помогут погасить долги компании. После чего Ко­миссия по ценным бумагам и банк отстанут. Мы разбо­гатеем, доктор Саттон.

Бино показал Уэйду Саммерленду, где свернуть. Было удивительно, что Уэйд даже не запротестовал, хотя бы ради приличия, когда его брата оставили одного в Ливингстоне с разбитым ухом.

– Скважина находится здесь, – сказал Бино. Они вылезли из лимузина у большой свеже­выкрашенной цистерны и направились к невысокому подстриженному кустарнику. За ним находилось устье скважины, обложенное мешками с песком. Под мешками открылась торчащая из земли небольшая тру­ба, заглушённая металлической пластиной. На пластине был выгравирован логотип компании FCP&G. Сбоку в трубу была вварена другая, диаметром три дюйма, которая уходила в поле к большим трубам, выкрашенным в медно-рыжий цвет.

– Открывай, – сказал Томми.

– Она идет вниз на тысячу восемьсот футов[56], – про­стонал Бино, – вы все равно ничего не увидите.

– Я тебя что, спрашивал об этом? Сказал – значит,

открывай.

– Донован, этот человек, по-видимому, желает по­любоваться на дыру в земле, – произнес Бино с шумным вздохом, обращаясь к Стиву Бейтсу.

– Я что, тебя утомил, ты, дерьмо? – насмешливо спросил Томми, – Если так, то можно организовать акцию, всего на несколько минут, чтобы освежить твою память.

Бино быстро отступил назад, а Стив снял прикреп­ленный к поясу инструмент и начал снимать заглушку.

– Мистер Рина, я геолог… – начал Бино, желая смяг­чить бандита. – Окончил МТИ, прошел докторантуру в Йеле и постдокторантуру в Стэнфорде[57]. Пятнадцать лет посвятил разработке вспомогательных спутниковых сква­жин и контрольному анализу песчаных образований. Я за­нимал руководящие посты. Имею научные труды по струк­туре каменистых углеводородов. Провел много часов в ла­боратории, наблюдая сложные органические молекулы[58].

– Зачем мне нужно твое гребаное резюме? – пре­рвал его Томми.

– Потому что вы… не перестаете угрожать. Я не храб­рец и не притворяюсь героем. А это месторождение меня интересует прежде всего как геолога. Конечно, если мне удастся на нем сделать какие-то деньги, это будет чудес­но. Я совершенно искренне считаю вас весьма ценным партнером для этого предприятия, а вы продолжаете раз­махивать пистолетом и угрожать мне, как какому-то жал­кому уголовнику, который в любой момент может бро­ситься на вас с кулаками. Можете мне поверить, я не представляю для вас никакой опасности, мне даже ни разу в жизни не приходилось ни с кем драться. Так что, может быть, вы прекратите это ребячество? Очень вас прошу.

Томми любил, когда перед ним раболепствуют, и с улыбкой выслушал этот вопль жалкой безвольной душон­ки. Затем помолчал с минуту и спрятал пистолет обрат­но в кобуру.

– Итак, открываем, – сказал Стив, снимая тяже­лую пластину.

Томми заглянул в трубу и увидел покрытые метал­лом стенки скважины. Затем вытащил из кармана монету в двадцать пять центов и уронил туда, ожидая услы­шать удар монетки о дно. Поскольку скважина была глу­биной всего лишь шесть метров, Бино громко закашлял­ся в нужный момент, так что Томми так и не понял, когда упала его монета,

– Нам лучше здесь не задерживаться, – забеспоко­ился Бино.

– Значит, вы получили нефть прямо отсюда? – спро­сил Томми, не обращая внимания на его слова.

Стив Бейтс кивнул:

– Да. Откачали пятнадцать тысяч галлонов из этой маленькой пятидюймовой скважины. Даже не верится!

– Так где же нефть? – процедил Томми. – Вы ска­зали, что в землю ее сбрасывать нельзя… значит, она должна быть где-то. Где она?

– Вон там, – сказал Бино, показывая на большую медно-рыжую цистерну высотой в два этажа, с крупным белым логотипом компании наверху.

– Там все пятнадцать тысяч галлонов? – Томми при­стально вгляделся в освещенную луной цистерну.

– Да. Вообще-то эта емкость считается пустой, по­этому ее никто не проверяет. Мы установили на выходе скважины измеритель расхода нефти и перекачали ее в цистерну.

– Пошли посмотрим, – заявил Томми.

– Что? – удивился Бино.

– Я хочу посмотреть нефть.

– Цистерна опломбирована, ее нельзя открывать.

– Ерунда! Я могу открыть все, что захочу. Пошли.

– Емкость герметизирована. Ее нельзя открывать, – настаивал Бино.

Томми схватил его за воротник рубашки и притянул к себе.

– Док, ты мне всю плешь проел. Учти, я с тобой еще не закончил. Надо же, какой умник – на любой мой гребаный вопрос отвечает: «Что?», а потом заявля­ет, что это невозможно сделать. «Что?» – это, бля, не ответ. Ты меня понял? Я говорю, что хочу посмотреть эту гребаную нефть, а ты говоришь: «Следуйте за мной» или «Да, мистер Рина». За любой другой ответ получишь по своей гребаной голове. Понял? – Томми сплевывал слова прямо в лицо Бино, свирепо вглядываясь в его глаза за толстыми стеклами очков.

– Я только излагаю факты. И не понимаю, почему вы все время выступаете с позиции силы.

– Потому что ты мне не нравишься, – объяснил Томми.

– Л-ладно, – проговорил Бино, слегка заикаясь. – Ладно.

Наконец Томми отпустил его.

– Так что, идем смотреть нефть или будем здесь сто­ять и попусту тратить время?

– Пойдемте смотреть на нефть, – согласился Бино. Они двинулись обратно к машине, чтобы ехать к главной цистерне. Потом медленно по очереди заби­рались по узкой лестнице на самый верх металличе­ской емкости. Внизу у машины остался только Уэйд. Полная луна отражалась от великолепно покрашенной поверхности. Сверху было видно все обширное поле с еще тремя медно-рыжими цистернами и большим ко­личеством труб. Впечатляющее зрелище! Напротив, через дорогу, на офисном здании, которое арендовал Бино (сейчас оно было тоже выкрашено в цвет компа­нии), висел большой щит с надписью: «Нефтяная и газовая компания округа Фентресс». Разрабатываемое месторождение 32».

Томми взял с собой из лимузина хрустальный бокал и графин.

– Открывай эту гребаную крышку, – сказал он Бино, показывая на люк площадью примерно три квадратных метра, привинченный двенадцатью болтами.

– Может быть, не стоит? Во-первых, очень трудно снять болты, а во-вторых, будет ужасный смрад. Сы­рая нефть очень богата органикой и отвратительно пахнет.

– Открывай! – повторил Томми. – Я хочу увидеть нефть.

Наконец заговорил Стив:

– Я думаю, эти болты ослабить удастся. Они три четверти дюйма, как и гайки на колесах, так что впол­не может подойти автомобильный торцевой ключ.

Томми послал Джимми Фриза вниз за ключом. Тот возвратился через несколько минут и начал помогать Сти­ву отвинчивать крышку люка. Через двадцать минут ра­бота была закончена. Бино посмотрел на часы. Они по­казывали три тридцать. Тяжелую крышку сняли и поста­вили рядом с открытым люком. Томми наклонился и понюхал.

– Ничем не пахнет.

– Не знаю, – волнуясь, проговорил Бино. – На­верное, чтобы почувствовать запах, надо спуститься вниз.

– Если там не будет никакой гребаной нефти, ты будешь мертвым гребаным кретином.

– Может, ее уже обнаружили и убрали отсюда, – произнес запинаясь Бино. – Вы не станете меня уби­вать, если она пустая.

– Посмотрим, – пообещал Томми.

– Лестница в емкость вот здесь внутри, справа от люка, – сказал Стив, чтобы сменить тему.

Томми посмотрел на Джимми Фриза.

– Давай, Джимми, спустись и принеси мне немного нефти.

– Но… Томми, почему я?

– Потому что, понял? Мне нужно быть здесь и не спускать глаз с этих говнюков.

Джимми взял графин с бокалом и медленно полез в люк, нащупывая кончиком ботинка перекладину лест­ницы. Затем под внимательными взглядами остальных исчез в цистерне. Каждый раз, когда он ударял носком ботинка в стенку цистерны, раздавался глухой звук «бом». Потом было слышно, как он там закашлялся, и вскоре Джимми высунул голову из люка.

– Там ее полно внизу, цистерна заполнена почти наполовину. – Его глаза слезились от испарений.

– Этот резервуар рассчитали на тридцать тысяч галлонов, а там сейчас только пятнадцать, – сказал Стив.

Джимми вылез на площадку и поставил хрустальный графин у ног Томми. Тот поднял его и посмотрел на свет, обратив к луне. Графин был наполовину заполнен сы­рой нефтью.

– Ни хера себе, – пробормотал он, разглядывая «чер­ное золото».

– Я же вам говорил, – сказал Бино. – И когда вы наконец начнете мне верить?

– Сразу же, как только получу результаты анализов этого дерьма, – ответил Томми.

Нефть в цистерну привезли из Санта-Барбары. Стив купил ее на буровой платформе в открытом море. Когда Томми пошлет ее в лабораторию, ему придет ответ, что это высококачественная девяностопроцентная чистая сы­рая нефть без содержания глинистых сланцев. Конечно, в цистерне ее было только пятьдесят галлонов, а не пят­надцать тысяч. Но, поскольку нефть легче воды, ее про­сто залили сверху запасов, сделанных Карлом Харпером. Так что воды в цистерне было действительно пятнадцать тысяч галлонов, покрытых сверху шестидюймовым сло­ем нефти.

Томми заткнул графин пробкой и начал спускаться на землю. Когда они снова уселись в лимузин, Бино посмотрел на Томми. Было видно, что приглашать его утром в офис и проводить по «лабиринту» нет необходи­мости – мерзкий бандит уже был на крючке. Он не от­рывал глаз от нефти в графине. Брал его с полки каждые несколько минут, держал в руках, смотрел и улыбался.

– Ладно, парни, я согласен.

– И сколько мы получим? – спросил Бино. Томми посмотрел на него, как будто этот вопрос его сильно удивил. Затем слегка улыбнулся.

– Шестьдесят к сорока устроит? Мне, как главному инвестору, шестьдесят, а вам, техническим работникам, сорок.

– Бред какой-то, – сказал Даффи.

– Вовсе нет, – возбужденно проговорил Бино. – Я считаю это вполне справедливым. Ладно вам, доктор Саттон. Подумайте, мы получим сорок процентов от несколь­ких миллиардов долларов! На большее нельзя было и на­деяться. Где бы мы, по-вашему, получили недостающую сумму? В Лас-Вегасе? – Бино поправил очки на носу и повернулся к Томми. – Мы согласны. Но вам лучше поторопиться. Комиссия по ценным бумагам и биржам может в любой момент заморозить продажу акций компании.

– Я буду здесь с деньгами меньше чем через день, – сказал Томми, любовно поглаживая графин с нефтью на коленях, как будто в нем сидел джинн-волшебник.

– Хорошо, – сказал Бино.

Томми кивнул Уэйду, чтобы он заводил машину, и они направились обратно во Фресно, где ждал самолет. По пути Бино то и дело тревожно поглядывал на Томми.

– Что ты, бля, все на меня смотришь? – проворчал бандит.

– Как вы уладите дела с вашим младшим братом? – спросил Бино. – Наверное, надо получить его разреше­ние, чтобы взять деньги.

– Я не спрашиваю разрешения ни у кого и ни на что.

– Но говорят, что он босс, – не сдавался Бино. – И принимает все решения.

– Мало ли что говорят, – огрызнулся Томми. Даффи считал, что Бино превосходно сыграл свою роль. Все время сопротивлялся лоху и согласился только под его грубым давлением. Сейчас Томми уверен, что докопался до правды. Он заставил этих болванов раско­лоться и показать ему нефть. Вот она, у него на коленях. Теперь Томми был готов к окончательной обработке. В старые времена мелкие мошенничества всегда заканчи­вались тем, что подцепленный на крючок лох отправ­лялся домой за деньгами. У мошенников это называлось «послать лоха в деревню».

Глава 25

БЛИЗОСТЬ

Они расстались с Томми в аэропорту Фресно. Он поднялся по трапу большого трехтурбинного «Челленджера» и скрылся в его недрах. Бино, Даффи и Уэйд с Джимми Фризом молча наблюдали, как самолет выру­лил на взлетную полосу, взлетел и скрылся в бледном утреннем небе.

Бино снял очки и протер стекла галстуком. Затем повернул к Джимми свое улыбающееся лицо простодуш­ного ученого-очкарика и весело произнес, подвинув очки ближе к переносице:

– Он сказал, что вернется через день с деньгами. Замечательно! Просто замечательно…

Джимми что-то пробормотал и вместе с Уэйдом на­правился к лимузину. Как только машина отъехала, у Бино немедленно сошла с лица глупая улыбка. Он снял очки с толстыми стеклами в массивной черепаховой оправе, от которых у него разболелась голова, и сунул в карман.

– «Лосиный выпас» сработал. – Даффи улыбнулся, глядя в ту сторону, где скрылся самолет. – Ты хорошо провел игру, Бино. Томми клюнул. А графин –

это вообще полный отпад.

– Пошли. Неизвестно, что там с Дакотой и Роджером. Бино позвонил в контору проката автомобилей, и через двадцать минут к терминалу частных авиарейсов Спанос служащий подогнал желтый «каприс». Они сели в него и поехали обратно к плавучему дому на пристани Мадфлэт.

Трейлер снова стоял в дальнем конце автостоянки. Виктория и Роджер мирно спали. Бино постучал в дверь, и она впустила их внутрь. Плут Роджер был настолько слаб, что не мог стоять, но хвостом вилял.

Бино подошел к нему, опустился на колени и осто­рожно погладил по голове.

– Надо же, как ты его достал, дружище. Я даже ис­пугался, что он загнется. – Бино повернул голову к Вик­тории. – Где Дакота?

– В больнице в Ливингстоне. Томми избил ее до полусмерти. Ей удалили селезенку.

Бино выслушал рассказ Виктории, сжав губы.

– Можешь взять его на руки, – сказала она, показы­вая на Роджера, после того как закончился обмен инфор­мацией. – Ему это нравится. Только осторожнее сзади.

Бино взял маленького терьера и начал качать.

– Спасибо, друг! Спасибо. Я слегка промахнулся с Томми. Если бы ты не вцепился ему в горло и не пода­рил мне несколько секунд, одним мошенником на земле стало бы меньше.

Он нежно прижал к себе Роджера, и тот вильнул хво­стом.

Виктория встала и засунула руки в карманы джинсов.

– Ну что, поехали в Ливингстон, проведаем Дакоту?

– Конечно, – ответил Бино, поднимаясь.

– Я звонила ветеринару. Договорилась, что он по­смотрит Роджера.

Первым делом они отвезли Роджера к ветеринару.

Тот осмотрел пса и сказал, что хочет некоторое время понаблюдать его и потому оставляет у себя на двенадцать часов. Попрощавшись с Роджером, они отправились в маленькую Ливингстонскую больницу. По дороге решили, что Виктории придется остаться в ма­шине. Во-первых, ее могут задержать больничные охран­ники, потому что она тогда уехала, не дождавшись при­бытия полиции, а во-вторых, не было твердой уверенно­сти, что там не появятся головорезы Томми.

Дождавшись, пока за Бино и Даффи закроются две­ри центрального входа больницы, Виктория устало от­кинула голову на спинку сиденья.

В палате все было как положено – металлический столик на колесиках со скляночками, баночками и про­чим больничным реквизитом. У постели стояла капель­ница.

Когда они вошли, Дакота не спала и долго смотрела на Бино и Даффи, не произнося ни слова. Над ее лицом, видимо, изрядно попотели хирурги. Оно было все пере­бинтовано. Виднелись только глаза и великолепные чер­ные волосы, рассыпавшиеся по подушке. Под больничной рубашкой тело тоже было все в бинтах.

– Как ты себя чувствуешь? – наконец спросил Бино.

– Врачи говорят, что вроде бы выкручусь, – отве­тила она, едва шевеля губами. Нижняя была зажата спе­циальным хирургическим зажимом, поддерживающим не­давно наложенный шов.

– Такого поворота никто не ожидал. Я имею в виду, что он тебя так изобьет.

– Бино, если ты достанешь этих мерзавцев Рина, то все это будет не напрасно. Постарайся, прошу тебя.

Даффи наклонился и поцеловал Дакоту.

– У меня сейчас перерыв на несколько дней, так что я останусь здесь, присмотрю за тобой и Роджером.

– Ты хороший, – прошептала она и с трудом улыб­нулась, показав пустоты на месте выбитых зубов.

Бино взял ее за руку.

– Насчет лечения не беспокойся. «Нефтяная и газо­вая компания округа Фентресс» обеспечивает своих со­трудников комплексным медицинским обслуживанием, включая и стоматологическое.

Дакота снова слабо улыбнулась и закрыла глаза.

– Мы, пожалуй, пойдем, – сказал Даффи, и они направились к двери.

– Бино, подожди, мне нужно сказать тебе кое-что, – подала голос Дакота. Бино остановился, а Даффи вышел в коридор. – То, что случилось на Багамах, – частично моя вина. Я плохо справилась с работой… недооценила Томми. Это феноменальный подонок, таких я еще не встречала. Редкий тип. Может обезуметь в любую мину­ту, и когда такое случается, это страшно. Трудно даже описать. Понимаешь, ему доставляет удовольствие му­чить людей, причинять боль. Если бы ты видел его глаза! Так что будь с ним предельно осторожен. Он играет не по правилам.

Бино уже знал об этом и видел глаза Томми, когда тот засунул ему в рот пистолет.

– Я буду осторожным, – сказал он, наклонился и нежно поцеловал ее в щеку. – Ты сделала великую вещь, Дакота. Привезла его сюда. Он в игре.

– Бино, я хочу, чтобы ты знал, – медленно прогово­рила она, – мне очень жаль, что у нас с тобой не получи­лось. Понимаешь, я искренне хотела этого, думала, что мы сможем быть вместе. Да, я действительно так думала. Но потом поняла, что, оказывается, не знаю, что это такое – любить мужчину. Я только знаю, как его завлечь.

Потом она улыбнулась. Отсутствие передних зубов угнетающе действовало на Бино. Подонок… подонок, как он посмел поднять руку на такую красоту?

– За всем моим внешним великолепием, – произ­несла она, как будто прочитав его мысли, – скрывается отсутствие одного очень важного качества, которое должно быть в женщине. Желание свить свое гнездо… иметь семью. Но я хочу, чтобы ты знал: я пыта­лась это сделать с тобой, действительно пыталась. Хоте­ла, чтобы это был ты, и теперь, когда ничего не получи­лось, я решила, что у меня этого ни с кем не будет. Он грустно смотрел на нее.

– И еще, – сказала Дакота, – эта прокурорша, Вики… – Она сделала паузу, и Бино насторожился. – Она молодец, выложилась ради меня на всю катушку. Представляешь, соблазнила насильника, которого этот подонок ко мне приставил, выманила из машины и от­ключила. Ударила чем-то тяжелым. Здешние доктора сказали, что еще час – и было бы поздно. Так что, если бы не она, я бы сейчас уже лежала в морге.

Бино молча смотрел на Дакоту.

– Что касается меня, – устало продолжила она, – то… ты ведь знаешь, противоположности притягивают­ся, а мы с тобой одного поля ягоды… поэтому никогда бы не смогли быть вместе счастливы. Смотрели бы друг другу в душу и ненавидели. И вообще, родственникам сходиться – последнее дело. – Дакота закрыла глаза. – Что-то клонит ко сну. Чувствую себя отвратительно. Ладно, будь счастлив, дорогой.

Бино сжал ее руку, дождался, когда она ответит на его пожатие, и только потом ушел.

Даффи вылез у плавучего дома, а Бино с Викторией – они не завтракали, так что проголодались изрядно – отправились куда-нибудь пообедать. Вполне подошел не­большой романтический ресторанчик у искусственного озера близ одного из речных протоков. Они заняли сто­лик на деревянной веранде и заказали яйца «бенедикт»[59] и коктейль с шампанским. Потом, чокнувшись, выпили.

Бино чувствовал странную неловкость, сидя напротив нее на веранде, как мальчик, пришедший на первое свида­ние. Может быть, это действие разговора с Дакотой, кто знает? Всего несколько дней назад он рассматривал Вик­торию Харт как неизбежное зло, с существованием кото­рого нужно мириться. Она располагала важной информа­цией, без которой провести аферу было невозможно. Но потом произошла какая-то странная трансформация, по­хожая на волшебство. Неожиданно Бино осознал, что она ему необходима. И дело тут не только в ее энергии и орга­низованности, достойных восхищения. И не в личном мужестве, которого он вначале вообще в ней не предпо­лагал. Нет, тут было что-то другое.

Они потягивали коктейль, глядя друг на друга, а солн­це, начавшее свое путешествие по небосклону, занима­лось своим делом – покрывало поверхность голубого озерца сверкающей золотой пленкой.

– Спасибо, ты очень помогла нам, – сказал нако­нец он.

– Тебе не нужно меня благодарить, – ответила она. – Я здесь из-за Кэрол… так же, как и ты.

– Дакота очень высоко тебя ценит…

– А ты? – тихо спросила Вики.

– Я?.. Конечно… я с ней согласен. А вот насчет себя ничего не понимаю. Мне кажется, что я снова мальчик, который не знает, кем хочет стать, когда вырастет.

– Не мошенником?

– Нет. Это моя последняя афера… если выживу, зай­мусь чем-нибудь другим.

Она внимательно посмотрела на него, затем добавила:

– Я тоже.

Потом за едой она рассказала ему о родителях и сво­ей жизни в Коннектикуте. Призналась, что за последние несколько дней пережила столько захватывающих при­ключений, что прежний прокурорский опыт кажется ей серым и скучным существованием.

Он тоже рассказал ей о своей жизни: как путеше­ствовал с родителями по дорогам, занимаясь различным мошенничеством. Поведал и о своем терзающем душу одиночестве.

Виктория слушала и пыталась представить себе его детство. Но не могла, оно очень сильно отличалось от ее детских лет. А вот одиночество вызвало в ее душе глубо­кий отклик… потому что это чувство было ей хорошо знакомо.

Они покинули ресторан в четыре и поехали обратно на пристань. По дороге Бино увидел небольшой причал, где давали напрокат лодки, и неожиданно остановился.

Они взяли небольшой катер с электроприводом, мяг­кими скамьями и голубым, отделанным бахромой наве­сом. На корме голубыми буквами сияло название судна: «Искатель сокровищ».

Бино купил в маленьком магазинчике бутылку де­шевого вина, и они поднялись на борт своего шаткого суденышка, не зная, куда поплывут, да и не важно это сейчас было.

Бино повел катер вверх по течению, а Виктория отку­порила бутылку и разлила вино в бумажные стаканчики. Скорость была примерно пять узлов, электромотор мягко гудел, а волны с плеском ударялись о борта катера.

Прошло какое-то время, когда большая часть вина была выпита, и совершенно неожиданно оказалось, что мотор заглушен, катер медленно дрейфует вниз по течению, а они лежат обнявшись на дне этого небольшого суденышка.

– Что это с нами происходит? – спросила Викто­рия, в последний раз пытаясь мыслить здраво.

– Сам не знаю, – ответил он. – Просто мне очень хорошо с тобой, вот и все…

И тогда она его поцеловала. И почему-то именно этот поцелуй ее окончательно раскрепостил. Бино не был пределом ее мечтаний. Но в данный момент

более дорогого ей мужчины в мире не существовало, и вообще подобные чувства Виктория переживала впер­вые в жизни. Они застали ее врасплох и подавили все рациональное, отогнав его прочь.

Они продолжали обниматься, но вскоре этого оказа­лось мало, и он начал медленно ее раздевать. После не­долгого колебания она потянулась к пряжке его пояса и расстегнула. Еще несколько мгновений – и они обни­мались уже обнаженные. В украшенном бахромой наве­се кое-где были небольшие дырки, через которые про­никало жаркое послеполуденное солнце. Оно высвечи­вало на их красивых телах небольшие яркие зайчики.

Когда он вошел в нее, она почувствовала полное и окончательное освобождение. Затем они медленно и не­жно вместе довели себя до кульминации. А потом долго лежали, тяжело дыша, не разжимая объятий.

– Как это называется? – тихо спросил он. – Может быть, любовь?

– Может быть, – так же тихо отозвалась она.

И они продолжали лежать, обнимая друг друга, до захода солнца. Название катера «Искатель сокровищ» ока­залось очень подходящим, потому что в этот день под голубым, отделанным бахромой навесом они нашли на­стоящее сокровище.

Глава 26

СТАРШИЙ БРАТ

Томми Рина по прозвищу Два Раза сидел в богато обставленной кабине «Челленджера», принадлежащего его брату, и думал. Турбины самолета мягко жужжали. Во­обще-то на размышления он никогда много времени не тратил. Шевелить мозгами – это было по части Джо. А Томми «бык», зачем ему размышлять?

Даже двенадцатилетним он прислушивался к тому, что скажет пятилетний Джо. Но в последнее время Томми начало очень не нравиться, как к нему относится Джо. В конце концов, он должен уважать старшего брата, кото­рый добровольно позволил ему взять на себя роль лиде­ра и многие годы не подвергал это ни малейшему сомне­нию. Они оба выросли в криминальном мире. В иерар­хии преступного синдиката коза ностра Джо занимал по­ложение босса, а Томми – его доверенного, консильери. У них были деньги и власть. Но недавно. Джо разразился на Томми такой отвратительной бранью, как будто брат не был членом семьи. Как будто Томми – какой-то бал­ласт, который несчастный Джо вынужден нести на себе. Он забыл, сколько Томми сделал грязной работы, сколь­ких прижал, чтобы Джо смог достичь своего теперешне­го положения.

Томми посмотрел на сиденье напротив, где стоял за­вернутый в полотенце графин с нефтью, привязанный рем­нями безопасности. Там же лежал цилиндр со стеклян­ным окошком, где находился нефтяной сланец, извлечен­ный при бурении пробной скважины. Сев в самолет, Том­ми тут же позвонил в Даллас Бью Тейлору, который был постоянным клиентом клуба «Сейбе-Бей», играл в зале на десятом этаже, то есть по-крупному. Они были почти приятелями, даже несколько раз вместе развлекались с девочками из кордебалета. Этот Бью в Техасе занимался разведкой нефтяных месторождений и сделал на этом миллионы. Томми описал Бью все, что смог вспомнить насчет стратиграфической ловушки и пробной скважины. Рассказал о месторождении, разумеется, не упоминая, где оно находится и не называя компании округа Фентресс. Этот секрет был на вес золота. На него произвело впечат­ление, что Бью от его рассказа очень разволновался. Он подтвердил, что все это правильно, что Федеральная рас­порядительная комиссия по энергетике действи­тельно требует строить над большими стратиграфическими ловушками нефтесборочные станции до на­чала бурения пробных скважин. Бью забросал его вопро­сами относительно месторождения: как производилось бу­рение, какие образцы породы были получены, действи­тельно ли уже перекачали пятнадцать тысяч галлонов сырой нефти. Томми был скуп на информацию. Сказал, что ему, как неспециалисту, известно только, что скважина находится где-то в открытом море, у берегов Северной Калифорнии, и попросил Бью порекомендовать опытно­го геолога, который мог бы провести экспертизу. Тот на­звал одного спеца из Мидленда, штат Техас.

Следующий звонок Томми сделал этому геологу и быстро договорился об анализах нефти и образцов поро­ды. Придется отклониться от курса, чтобы завезти в Мидленд материалы. Он был уже уверен, что все окажется так, как говорил этот чудаковатый придурок геолог, док­тор Кларк. Он намеревался доказать брату, что способен не только на мокруху и блядство. Отныне Томми Рина станет старшим братом, хватит ходить под Джо! Он ос­тавит образцы нефти в Мидленде и полетит в Нассау, а когда получит результаты анализов, возьмет в банке САРТОФ пять миллионов долларов и купит на них конт­рольный пакет акций «Нефтяной и газовой компании округа Фентресс». Но пока об этом Джо ни слова. Даже этот чудик, доктор Кларк, слышал, что все решения при­нимает Джо. Так вот, теперь этому будет положен конец. Если сделка с нефтью окажется действительно удачной, если месторождение на самом деле самое крупное в Се­верной Америке, то это будет означать, что старший брат Томми, а не Джо, заработал для семьи кучу денег. После того как сделка будет завершена и они утонут в «черном золоте», он выскажет Джо все упреки прямо в лицо. Пусть только младший брат попробует после этого не оказать ему уважения, которого он заслуживает!

Самолет сделал посадку в Мидленде. Геолог ждал на летном поле у терминала частных авиарейсов. Томми предварительно сорвал все наклейки, что­бы тот не узнал, откуда взята нефть и образцы горной породы. Никаких упоминаний о «Компании буровых установок Западного побережья». Томми действовал по-умному. Так, как это сделал бы Джо.

Геолог вошел в кабину «Челленджера», турбины ко­торого работали на холостом ходу. Одет он был в точно­сти как доктор Кларк. Такой же галстук, очки в роговой оправе, даже из кармана рубашки торчал колпачок гелевой ручки. Тоже красный. «Они все одной породы, как собаки», – подумал Томми, протягивая ему образцы вме­сте с тысячей долларов. Они договорились, что столько будет стоить работа.

– Это должно занять не больше нескольких часов! – Геолог старался перекричать шум самолетных турбин. – Звоните.

Томми кивнул и закрыл за ним дверь. Самолет вы­рулил обратно на взлетную полосу.

Через несколько минут «Челленджер» взлетел, и Том­ми уставился вниз, на зеленую гладь Мексиканского за­лива. Командир экипажа сказал, что до Нассау три часа лету. Томми откинулся на спинку кресла и расслабился. Однако сон не шел. Его охватило новое, незнакомое воз­буждение. Он теперь ощущал себя перспективным биз­несменом, а не ходячим членом, как сказал Джо.

Томми снова прокрутил в голове план действий, вы­искивая слабые места. Итак, он прибудет в Нассау в пять вечера, как раз перед закрытием банка САРТОФ, и по­просит Тони Вакка, который ведает финансами братьев Рина, открыть сейф в задней комнате, где хранятся день­ги, еще не отмытые в банковских книгах. Томми знал, что документально эта наличность нигде не фигурирует. Для налоговых органов США эти деньги вообще не су­ществуют. Надо будет взять немного больше, на всякий случай. Пять «лимонов» должно хватить. Для этого понадобится пара чемоданов. Тони Вакка он скажет, что, если тот вякнет Джо хотя бы слово об этом, он вернется в Нассау и пробьет ему голову молотком.

Томми все тщательно спланировал в своем примитив­ном обезьяньем мозгу. Обдумал каждую деталь, сконцент­рировался только на деле, как и положено старшему брату. И тут он неожиданно вспомнил Дакоту, ее шелковистую кожу, дивные груди. Он полез в штаны, потер член и по­жалел, что не имеет возможности трахнуть ее еще раз.

Примерно в то же самое время, когда Томми приземлился в Нассау, Виктория Харт вылетела ночным рей­сом из Чикаго в Атлантик-Сити, где находилась рези­денция Джо Рина. Прощаясь с ней в аэропорту Фресно, Бино поцеловал ее и попросил ни в коем случае не пере­игрывать. Напомнил о том, что происходило в плавучем доме, когда он переиграл и Томми едва не застрелил его.

– Спасибо Плуту Роджеру, он спас меня, – сказал, улыбаясь, Бино.

– Не беспокойся. – Виктория тоже улыбнулась. – Я работала с Джо Рина почти шесть месяцев и довольно хорошо изучила этого подонка. Он не такой, как Томми, самообладания никогда не теряет. Для него это признак слабости.

Они стояли, держась за руки, в начале узкого кори­дора, ведущего из здания аэропорта в самолет, до тех пор, пока туда не зашел последний пассажир. Под мыш­кой Виктория держала папку со снимками. Бино поце­ловал ее еще раз, вдыхая сладостный аромат, а она при­жалась к нему, чувствуя, как колотится его сердце. Они продолжали стоять до тех пор, пока служащая аэропорта не коснулась плеча Виктории, и та, с трудом оторвав­шись от Бино, двинулась в салон самолета.

Устроившись на своем месте в бизнес-классе, поста­вив под сиденье дорожную сумку, Виктория раскрыла папку с фотографиями. Снимки братьев Саммерленд были лишними, и она их порвала. Затем изучила семь оставшихся – с Бино, Даффи и Томми, когда они подни­маются из плавучего дома по трапу и садятся в лимузин. На одном Томми вроде как улыбался, а Бино почти обни­мал его за плечи. Он специально позировал для этого сним­ка. Она отобрала четыре фотографии, которые показались ей самыми удачными, остальные уничтожила. На каждом снимке на переднем плане хорошо просматривалась «Фрес­но геральд». Газета была слегка не в фокусе, но один из заголовков читался: «Бюджетное управление конгресса со­кращает финансирование на оборону». Этого вполне до­статочно, чтобы идентифицировать дату съемки.

Когда самолет поднялся в воздух, Виктория откину­ла голову на спинку сиденья. Завтра она выложит козы­ри, и это будет началом конца братьев Рина. Наконец-то привлекательный монстр, приказавший убить Кэрол Сесник и этих замечательных ребят, Тони Королло и Бобби Маннинга, получит по заслугам. Скорее бы этот миг настал, она с трудом могла его дождаться. Потом мысли перекинулись на Бино и то, что произошло за последние несколько дней: Слишком много всего, даже трудно осознать. Она закрыла глаза и почувствовала на своей коже нежные пальцы Бино.

Бино вышел из здания аэропорта Фресно, направ­ляясь на автостоянку. Залез в «виннебаго» и посмотрел на Роджера. Тот свернулся на диване, весь в бинтах, гля­дя на Бино разумными глазами.

– Я никогда в жизни ничего подобного не чувство­вал, – сказал Бино, обращаясь к маленькому псу, кото­рый вилял хвостом, видимо, ожидая чего-то большего.

– Что смотришь? Думаешь, она захочет связать со мной свою судьбу?

Он сел за руль, завел двигатель и, не переставая раз­мышлять над этой серьезной проблемой, направил трей­лер в сторону Сан-Франциско. Езды туда было три часа.

Глава 27

ДИСКРЕДИТАЦИЯ ЛОХА

Виктория направилась к небоскребу Хэнкок-билдинг, который братья Рина построили четыре года назад на добытые преступным путем деньги. В Управлении ок­ружного прокурора это здание было хорошо известно, слишком много жуликов имели там свои офисы. В этом здании работала своеобразная станция комплексного об­служивания гангстерского синдиката. В вестибюле воз­вышалась массивная бронзовая статуя Джона Хэнкока[60]. Она вошла в лифт и нажала на кнопку двадцать третьего этажа.

Вопреки ожиданиям охрана ее не остановила. Вик­тория прошла по коридору, мимо объективов телекамер, в исполнительное управление корпорации «Рина энтерпрайзес». В приемной тоже никого не было – ну и охра­на! – кресло за столом секретаря пустовало. Виктория подождала с папкой под мышкой, не зная, что делать. Но тут появился мальчик, разносчик почты, и нажал нужные кнопки кодового замка двери, ведущей во внут­ренние помещения. Виктория бросилась вперед и успе­ла выйти, прежде чем дверь закрылась. Был почти пол­день, так что Джо Рина, возможно, уже отправился обе­дать. Виктория прошла дальше по коридору, мимо ком­наты с открытой дверью, где сидели несколько секретарш и печатали. Они даже не подняли на нее глаз. В самом конце коридора обнаружилась дверь, которую вполне можно было бы назвать антикварной. Именно такая дверь, по мнению Виктории, должна была вести в каби­нет Джо Рина. Она вошла не постучавшись.

Кабинет оправдал ожидания. Венецианские окна на юге выходили на Променад, а на востоке – на Ат­лантический океан со знаменитым пирсом Атлантик-Сити в пене прибоя, в двух кварталах отсюда. Она быстро осмотрела кабинет, который оказался пустым. Одна из стен была почти полностью увешана фотогра­фиями в рамках, на которых преимущественно были запечатлены обязательные рукопожатия и улыбки – Джо Рина со спортивными знаменитостями и кино­звездами. Там даже висели два президента, глупо улы­баясь рядом с известным мафиози. Очаровательная улыбка красавчика Джо освещала каждую фотографию. В кабинете также висело несколько картин, а на спе­циальных стендах красовалась масса статуэток. Неко­торые, по-видимому, самые ценные, были под стек­лом. Рядом с призами гольф-клуба стоял антикварный стенд с произведениями искусства ацтеков, датирован­ными XIII веком, то есть еще до Колумба. Она подо­шла посмотреть призы. На одном из кубков было вы­гравировано: «Победителю в парных соревнованиях. Гринборо, «Кантри-клуб», 1996».

Наконец, Виктория направилась к письменному сто­лу, положила в центре самую удачную фотографию из тех, что принесла с собой, и уселась поодаль в кресло с высокой спинкой.

Через двадцать минут в кабинете появился он, в ру­башке с закатанными рукавами. Пиджак в руке, походка стремительная, выражение лица озабоченное. Он подо­шел к столу, увидел фотографию и поднял.

– Снято позавчера во Фресно, в Калифорнии, бри­гадой наружного наблюдения ФБР, – сказала она.

Он резко повернулся и увидел ее в кресле. Она вста­ла и направилась к нему.

– Как ты здесь оказалась? – спросил он на удивление тихим и мягким голосом, как будто ее присутствие

в его кабинете было делом вполне обычным.

– Вот, пришла поломать тут кое-что у тебя. – Она двинулась к стенду с ацтекскими древностями и взяла одну статуэтку в руки.

Джо ринулся ее остановить, но Виктория предупре­дительно подняла руку, и он замер.

– Не беспокойся. – Она осторожно поставила фи­гурку обратно на стенд. – То, что я хочу сломать, имеет гораздо большую ценность.

– Я спросил, как ты сюда попала?

– Просто вошла. Охрана у тебя никуда не годится, Джо.

– Я с ними разберусь.

Фотография по-прежнему была у него в руке. Та, на которой Бино с улыбкой обнимал Томми за плечи. В кадре был виден также и Даффи. Они стояли рядом с лимузином на пристани Мадфлэт.

– И что же это такое? – спросил Джо, показывая на фотографию. Затем слегка прикрыл глаза.

Виктория чувствовала, что он узнал в Бино кар­точного шулера Фрэнка Лемея и что ему неприятно видеть, как Томми якшается с человеком, которого его брат избил клюшкой для гольфа номер девять и за это чуть было не угодил в тюрьму. Однако сейчас за изби­ение его уже никто привлечь к ответственности не может. Прежде чем двинуться дальше, Виктория не­много подождала.

– Я ухожу из Управления окружного прокурора и, может быть, вообще… – наконец произнесла она.

– Хорошие новости из совершенно неожиданного источника. – Он улыбнулся.

– А вот плохие новости из того же источника. – Она улыбнулась в ответ. – Я пришла сегодня утром за­брать из кабинета свои вещи и обнаружила на столе фотографии. Ребята из ФБР, которые ведут наблюдение за

Томми, прислали, видимо, полагая, что меня это интересует.

– За Томми следят? Это странно. Мне неизвестно, чтобы его в чем-то подозревали.

– Странно другое – что ты удивлен этим. Возмож­но, он избил какую-нибудь шлюху до полусмерти или его засекли с наркотиками, не знаю, но ФБР сформиро­вало команду из трех человек. У них это называется «охота за сорняками». Это фотографии, сделанные ими. В за­писке сказано, что Томми финансирует этого карточно­го шулера, который здесь снят, а также, что он несколь­ко лет ворует у тебя деньги. Ребята из ФБР считают, что он уже нагрел тебя на несколько миллионов. Вот так, Джо. А я решила уходить, и поскольку мне из первых рук известно, что ты крепкий орешек и тебя не ухва­тишь, то вот пришла выдать тебе все это. Разбирайся сам. Знаешь, я вдруг поняла, что наблюдать со стороны куда интереснее, и самое главное – безопаснее, чем са­мой вариться во всем этом.

Джо улыбнулся.

– Ты говоришь, Томми крадет у меня деньги? Это что, твой очередной прикол? – Его великолепная улыб­ка кинозвезды стала еще шире. – А он говорил мне, что ты воровка. Да – да, представь. Он сказал, что ты вместе с каким-то придурком из Техаса увела из нашего ювелир­ного магазина здесь, в Атлантик-Сити, сто тысяч долла­ров. Вот ведь как получается.

– Ну ты сам подумай, Джо, имеет ли этот бред хоть какой-то смысл? Может быть, брат просто пытается за­дурить тебе голову, чтобы ты не заподозрил его в хище­нии семейных денег?

– Но зачем ему это? Ведь он и так владеет половиной всех наших средств.

– Зачем? – Виктория пожала плечами. – А зачем самцы-волки поедают своих младших братьев? Почему Каин убил Авеля? Почему голуби гадят на статуи? На некоторые вопросы, Джозеф, ответ найти очень непросто.

– Понимаю. А фотография, которую ты принесла, видимо, должна меня огорчить?

– Конечно. Потому что этот парень, который не так давно обмишурил тебя в «Кантри-клубе», близкий приятель твоего старшего брата. Он и еще один шулер два дня назад нагрели в кости твое казино «Сейбе-Бей» на миллион долларов.

– Откуда ты знаешь?

– Агенты ФБР были там, вели наблюдение. Они всю­ду, где появляется твой психически больной брат. – Она улыбнулась. – Я уверена, что в твоем казино имеются фотографии всех крупных игроков, особенно шулеров. Скажи управляющему, путь он передаст тебе по факсу последние фото. Уверяю тебя, это будут те же ребята, что и на снимке. Как видишь, Томми с ними довольно неплохо проводит время.

Дверь кабинета распахнулась, и вошли двое. Один, высокий, – Брюс Станг, финансист корпорации Джо, другого Виктория прежде не встречала.

– Джозеф, – сказал Брюс, – нам пора идти. Сто­лик будут держать только двадцать минут.

– Брюс, оставь нас одних на несколько минут, – тихо сказал Джо.

Брюс недовольно посмотрел на Викторию.

– Хочешь, чтобы я позвонил Джерри? Тебе не сле­дует с ней разговаривать без присутствия адвоката.

– Выйди, пожалуйста, – сказал Джо более твердо, и они оба ушли, закрыв за собой дверь. – Значит, эти двое нагрели клуб «Сейбе-Бей». Такова версия?

– Это не версия, Джо, а факт. Фотография, которую ты держишь, сделана позавчера. Прочти заголовок в га­зете. У ребят из ФБР есть еще пленки с записями разго­воров, из которых следует, что твой брат смертельно не­навидит тебя за то, что ты им помыкаешь.

– Но эта фотография может иметь и кучу других объяснений. А твои слова… возможно, они специально предназначены для того, чтобы меня как следует намылить.

– Думай как хочешь, Джо. – Она двинулась к выхо­ду и у двери обернулась. – Да, совсем забыла, у меня есть для тебя еще кое-что. Это уже вообще случайно ко мне попало. Мои приятели из ФБР сообщили. Они зна­ют, что у меня к тебе и твоей семье не просто праздный интерес и что я коллекционирую такого рода сведения.

Джо вопросительно смотрел на нее.

– Так вот, группа наружного наблюдения ФБР вче­ра вечером засекла твоего брата в Нассау. Он забрал из твоего банка САРТОФ четыре или пять миллионов дол­ларов. Из задней комнаты. Тебе бы почистить все как следует в этом банке, а то там полно «жучков».

– И что, именно из задней комнаты?

– Позвони этому дармоеду, который ведает твоей тамошней «прачечной», спроси его, не ограбил ли вчера, случайно, твой старший брат банк на несколько милли­онов. – Виктория бросила папку с фотографиями в крес­ло. – Ничего снимки получились, правда, сюжет при­мерно один и тот же. – Она повернулась и вышла из кабинета, прошла с бешено колотящимся сердцем мимо Брюса Станга и того, другого, к лифту. Крючок Джо дол­жен был заглотнуть очень глубоко.

Она еще шла по вестибюлю, а Джо Рина уже связал­ся с Тони Вакка, управляющим Торговым банком САРТОФ в Нассау.

– До меня дошли слухи, что мой брат Томми недав­но был у тебя, – мягко проговорил Джо.

– Хм… откуда… кто тебе это сказал? – осведо­мился Тони Вакка и замолк. В линии связи, проло­женной через подводный атлантический кабель, что-то потрескивало.

– Разве я неправильно выразился? – медленно и без гнева спросил Джо управляющего банком, которого тщательно выбрал из множества кандидатур и определил на должность с окладом в чет­верть миллиона долларов в год. – Я хочу знать, был ли у тебя мой брат Томми? Хочу получить очень про­стой ответ: да или нет.

– Да, Джо, он здесь был.

– Он взял какие-нибудь деньги из задней комна­ты? – спросил Джо.

– Хм… Джо, ты знаешь, я тебе предан… Ты это знаешь?

– Тони, я спрашиваю тебя в последний раз: брал Томми какие-нибудь деньги из задней комнаты или нет?

– Да. – Сколько?

– Пять миллионов долларов, – ответил Тони Вакка.

– И могу я поинтересоваться, почему ты счел воз­можным выдать ему такую сумму? – сухо спросил Джо.

– Хм… хм… Джо… ты же знаешь Томми…

– Да, я знаю Томми. Но мне все равно интересно, почему ты выдал ему деньги. Я дал тебе вполне опреде­ленные указания… заднюю комнату деньги не должны покидать ни в коем случае до тех пор, пока не будут отмыты. Да и потом только после моего разрешения. Итак, почему ты выдал Томми деньги?

– Джо, он мне угрожал. Сказал, что убьет меня мо­лотком, сказал, что, если я не выдам ему деньги, мне останется жить всего три часа. А я слышал рассказы о его художествах и… испугался.

– Понимаю. Значит, ты выдал ему мои деньги, по­тому что испугался?

– Он сказал, что эти деньги принадлежат также и ему.

– Итак, ты выдал ему наши деньги, но потом даже не позвонил мне и не сообщил об этом.

– Томми сказал, что, если… если я расскажу тебе, Джо, он убьет меня. Что я, по-твоему, должен был делать? Ты же знаешь своего брата, какой он.

– Ты уволен. Передай дела Карло, собирай вещи и убирайся. Если я увижу тебя еще раз, то тебе потребу­ется медицинская помощь. Прощай. – Джо положил трубку в тот момент, когда Брюс Станг принес фото­графии, переданные Арнольдом Бузини по факсу из клу­ба «Сейбе-Бей». Бузини уже повесил фотографии Бино и Даффи на «доску шулеров» и внес в соответствую­щую книгу.

Джо положил черно-белые снимки Даффи и Бино рядом с фотографиями, которые оставила Виктория. Это были те же самые личности. Он снова прочитал заголо­вок в газете. Все верно, конгресс действительно два дня назад уменьшил финансирование на оборону. Это озна­чало, что фотографии сделаны совсем недавно.

Джо посмотрел на Брюса Станга.

– Итак, что все это значит? Томми водится с пар­нем, которого я избил и который недавно нагрел наше казино «Сейбе-Бей» на миллион баксов. Затем он вы­нуждает Тони Вакка выдать ему пять миллионов моих денег и ничего мне не говорит. Что это?

Вопрос повис в воздухе, от него пахло смертью. Брюс пожал плечами:

– Ты знаешь Томми…

– Все постоянно напоминают мне, что я знаю Том­ми. Но так ли это?.. Похоже, я Томми совсем не знаю.

Глава 28

СТАНОВИТСЯ ЖАРКО

Когда Виктория выходила из здания, за ней внимательно следили два агента ФБР, сидевшие в сером седа не. Старшим был Стэн Келлерман. До пенсии ему оставалось всего пять месяцев. Он протрубил на службе больше сорока лет и насмотрелся всякого… но больше всего ненавидел, когда предают свои. Стэн Кел­лерман наблюдал в бинокль, как Виктория останавлива­ет такси.

Рядом со Стэном сидела Шила Уорд. Она работала в ФБР первый год и не имела со Стэном ни единой точки соприкосновения. Их мнения расходились по любому вопросу, начиная с работы и кончая музыкой и кино­фильмами. Она надеялась набраться от Стэна кое-како­го опыта, но этот сукин сын только отдавал приказания.

– Свяжись с Грегом на второй точке, – проворчал он. – Спроси, он засек ее?

Шила взяла микрофон:

– «Красный пес» вызывает «Ленивого парня». Ты засек цель женского пола?

– Вас понял.

Братьев Рина взяли под наблюдение после возбуж­дения дела об избиении. Команда ФБР подключилась к охранной видеосистеме офиса Джо Рина, а также исполь­зовала свои технические средства. В подвале здания си­дел специальный агент, перед которым стояли три мо­нитора. Когда агенты ФБР увидели Викторию Харт, про­курора, которая до недавнего времени вела это дело, вхо­дящей в Хэнкок-билдинг, они испытали настоящее потрясение. Она направлялась (это было видно на мо­ниторах) в кабинет Джо Рина. К сожалению, в самом кабинете видеокамеру установить не удалось, так что про­исходившее там осталось для агентов неведомым, но ка­мера в холле показала, как она входила в его кабинет с папкой под мышкой, а через некоторое время туда же быстро вошел с пиджаком в руке Джо. Десять минут спу­стя на мониторе возникла Виктория. Она покидала ка­бинет, но уже без папки. Все это выглядело очень стран­ным и непонятным.

Стэн потянулся и забрал микрофон у Шилы. Она скрипнула зубами от злости, но ничего не сказала.

– Грег, что ты обо всем этом думаешь?

– Не знаю. Прокурорша, которая вела дело против этого говнюка, вдруг наносит ему визит и оставляет пап­ку. Не кажется ли тебе, что здесь запахло дерьмом?

– Кажется. Я продолжаю следить за ней. Посмот­рим, что будет дальше.

Они последовали за Викторией в аэропорт Атлантик-Сити и наблюдали, как она подошла к стойке ком­пании «Юнайтед эйрлайнз» купить билет. После ее ухо­да они поговорили с кассиршей. Выяснилось, что Вик­тория приблизительно через час должна лететь прямым рейсом в Сан-Франциско.

Тогда Стэн Келлерман решил позвонить в офис Гилу Грину. Ему сказали, что окружной прокурор в Альбукерке на конференции. Стэн был федерал, а Гил подчинялся властям штата, но поскольку Вики Харт работала у Гила, юридическая корректность предпи­сывала Стэну уведомить его. Он позвонил в номер оте­ля, где остановился Гил, и, застал окружного прокуро­ра на месте. Тот только что возвратился после партии в гольф. Гил Грин молча выслушал сообщение агента ФБР, взвешивая в уме потенциальные неприятности, которые сулит эта ситуация.

– У вас есть какие-нибудь предложения? – спросил Стэн. – Я покидать Атлантик-Сити без специального указания не имею права, но ее могут подхватить наши ребята. Нам известен номер рейса, я могу передать по факсу тамошним агентам фото Вики Харт, и ее «пове­дут» в Сан-Франциско.

– Подождите минутку.

Гил Грин прижал трубку к груди и попытался про­анализировать ситуацию. Ему было трудно поверить, что Виктория Харт продалась мафии, но затем он вспомнил, что недели две назад мог бы поспорить на годовой оклад, что она не может выступить по телевидению с обвинением его в служебной несостоятельности. Может быть, угроза Виктории Джо Рина в прямом эфире не такая уж и глупость, как он вначале подумал. Если она только что потеряла свою единственную свидетельницу против бандита, то, на­верное, лучше всего атаковать его публично. Это мо­жет прикрыть ее собственные огрехи. Формально Вик­тория по-прежнему работала в его управлении, так что, с одной стороны, ее появление в кабинете Джо Рина – это неприятно. А с другой… Гил Грин задумался. Со­всем недавно ему наконец-то удалось попасть в окон­чательный список кандидатов на должность вице-гу­бернатора штата. А что, если это будет выглядеть не скандалом, не упущением, а, наоборот, планомерной работой по борьбе с коррупцией? Это может оказаться прекрасным политическим козырем в предвыборной гонке. Он уже слышал себя выступающим на пресс-конференции: «Борьба за чистоту рядов органов охра­ны порядка – одна из приоритетных задач, которые ставило перед собой наше управление». А какое мож­но будет организовать на эту тему телевизионное шоу! Да не одно… Правда, еще неизвестно, что получится. Может быть, это все ерунда.

В любом случае бразды управления расследованием надо взять в свои руки. С самого начала.

Он снова приложил трубку к уху и откашлялся…

– Я думаю, вам следует продолжить за ней слежку в Калифорнии. И пожалуйста, держите меня в курсе. Если она совершит что-нибудь, что можно квалифи­цировать как должностное преступление, не говоря уже об уголовном, задержите ее и немедленно информи­руйте мое управление. Большое спасибо, что вовремя сообщили.

– Не за что.

Стэн и Шила наблюдали за Викторией, когда она поднималась на борт самолета компании «Юнайтед эйрлайнз». Затем Стэн надел куртку служащего аэропорта и прошел по салону со списком пасса­жиров, якобы проверяя, все ли заняли свои места. Вик­тория сидела одна, никого из сообщников с ней не было. Он покрутился немного и вышел.

– Ну что, с ней кто-нибудь летит? – спросила Шила. Стэн даже не посмотрел в ее сторону, а только хмык­нул. Шила стиснула зубы. Вот идиот!

В аэропорту Сан-Франциско Викторию встретил Бино Бейтс. За тем, как они целуются, наблюдала другая команда ФБР. Держась за руки, Виктория и Бино на­правились из зала прилетов. За ними на почтительном расстоянии следовали два агента.

Старшим был Грейди Хант, невысокий, плотный, с плоским черепом и лицом. В отделе наблюдения Грейди был известен как Молоток, и он это прозвище оп­равдывал. Идущего рядом звали Дэнни Деннистон. Этот высокий симпатичный парень любил светлые костю­мы и рубашки пастельных тонов. Говорил он мягко и тихо, однако темперамент имел взрывной, за что за­служил прозвище Ванильный Сюрприз.

– Как тебе парень? – спросил Грейди. Они следо­вали за Бино и Викторией через здание аэровокзала.

– Выглядит знакомым. Мне кажется, я его знаю. Может быть, видел фотографию в одном из рапортов.

Поскольку Виктория ничего в багаж не сдавала, они двинулась прямо на автостоянку. Автомобиль Ханта и Деннистона был припаркован у тротуара в служеб­ной зоне. Они подъехали к выезду с автостоянки и стали ждать. Несколько минут спустя объект наблюдения вы­ехал на желтом «каприсе». Хант последовал за ним.

– Где-то я этого парня видел, – сказал Деннистон, напрягая память. – Может быть, на стенде «Разыскива­ются…»?

Хант щелкнул пальцами.

– Да, ты совершенно прав. Именно на стенде. И зовут его Бумбо… или как-то похоже.

– Бино Бейтс, – поправил его Деннистон. – Он в списке «Десяти самых опасных преступников, разыски­ваемых в Америке». Вот оно что! – Деннистон работал в службе наблюдения уже десять лет и ни разу не видел вот так, на улице, кого-нибудь из этого списка. – Не­удивительно, что я его узнал. Фотографию этого типа мне присылают почти каждый месяц. – Он улыбнулся Ханту. – И что будем делать?

– Звонить, что же еще. Мы ведь служба наблю­дения.

Хант набрал номер агента в Нью-Джерси, а Стэн Кел­лерман попросил его не разъединяться и тут же связался с Гилом Грином в Альбукерке.

– Эта Хитрая Вики действительно хитрая, – задум­чиво добавил Стэн после того, как сообщил информа­цию Гилу. – Что верно, то верно.

– Общение с известным уголовным преступником. Это статья класса «В», может быть, даже покруче – класса «А». Все это очень серьезно. Я немедленно вылетаю в Сан-Франциско. – Гил уже подсчитывал в уме, сколько наварит на» этом деле политических очков.

– Какие мне дать указания команде в Калифор­нии? – спросил Стэн.

– Там что-то происходит, и это обязательно нужно выяснить. Пусть подождут, пока Виктория останется одна, потом задержат и привезут в Управление ФБР. За Бейтсом следить, но не арестовывать. Я вылетаю бли­жайшим рейсом.

Грейди Хант и Дэнни Деннистон проследовали за Бино и Викторией к небольшому аккуратному мотелю рядом с пристанью Золотые Ворота. Пяти минут хвати­ло, чтобы его окружили пять пар полицейских, вызванных по тревоге.

Все наблюдали за Бино, когда он выехал в три три­дцать на желтом «каприсе», один, и свернул направо, в сторону Маркет-стрит. За ним последовали две маши­ны, а агенты ФБР направились в мотель.

Когда они ворвались в номер 22, Виктория только начала разбирать свою дорожную сумку.

– Не двигаться, ФБР! – крикнул Грейди Хант, при­жимаясь к стене с «береттой» калибра девять миллимет­ров в руке, держа палец на спусковом крючке. Деннистон тоже занял удобную позицию для стрельбы. Теперь оба агента держали Викторию под прицелом.

– На пол. Быстро! – крикнул Грейди испуганно гля­дящей на них Виктории.

– Что случилось? – спросила она заикаясь.

– Лицом вниз. Быстро!

Виктория успела только опуститься на колени, как Грейди навалился на нее и надел наручники, быстро и грубо. Потом вместе с Дэнни поднял на ноги, вывел за дверь и втолкнул на заднее сиденье автомобиля без опоз­навательных знаков, который отъехал так быстро, что шины задымились.

На все задержание ушло меньше трех минут.

Здание ФБР в центре города на Флауэр-стрит было таким же, как и все здания ФБР повсюду. Расставлен­ная как попало дешевая подержанная мебель, тесные комнаты, засиженные мухами окна, смотрящие на кир­пичные стены, и пластиковые чашки, наполненные си­гаретными окурками, плавающими в кофейной жиже.

Викторию поместили в камеру ожидания со спец­зеркалом. Она сидела там одна примерно с час, раз­мышляя, что предпринять, понимая, что серьезно вля­палась – это было совершенно очевидно, – попала в капкан, расставленный службой наблюдения ФБР. Не­известно только, насколько много они знают. Она наде­ялась, что сможет как-нибудь сблефовать и вы­крутиться. Виктория работала прокурором пять лет и знала, что такое спецзеркало. По ту сторону его сидят сейчас люди и внимательно за ней наблюдают. Именно поэтому арестованных помещают в эту камеру. Обычно чувствующие за собой вину, попав сюда, рас­слабляются и даже засыпают. Они знают: худшее про­изошло, их поймали, поэтому надо беречь силы. А те, кто ни в чем не виноват, начинают в панике дергаться и мерить шагами камеру.

Виктория наклонилась и заговорила в микрофон, ко­торый, она знала, где-то здесь спрятан:

– Ребята, напрасно стараетесь. Я сама сидела не раз с той стороны зеркала и наблюдала за задержанными, так что давайте сразу приступим к делу. Спать я не соби­раюсь.

Она подождала и, когда никто не появился, рассу­дила, что ее поместили сюда по другой причине. Значит, ждут приезда кого-то из начальства.

В пять тридцать в здание ФБР на Флауэр-стрит при­был наконец Гил Грин. Он попросил подготовить детек­тор лжи, а затем привести Викторию.

Одет он был в строгий серый костюм с темно-серым галстуком и соответствующим платком в нагрудном кар­мане. Поскольку внешность у него была тоже серая, то все великолепно гармонировало.

Гил Грин сидел с задумчивым видом, наблюдая за тем, как Викторию вводят в комнату для допросов, без окон, и сажают на деревянный стул.

– Виктория, мне бы очень хотелось сказать вам, что я рад вас видеть. – Таковы были его первые слова.

– Так в чем же дело, Гил? Скажите это. Неискрен­ность всегда была вам к лицу.

– Будем считать обмен любезностями закончен­ным. – Он улыбнулся и продолжил негромким мягким голосом: – Вы не можете себе представить, как я счаст­лив видеть вас в таком положении. Потому что никогда не прощу вам интервью по телевидению…

– Мне бы хотелось знать, за что меня арестовали.

– В каком порядке вы хотите, чтобы я перечислил обвинения? В хронологическом или алфавитном?

– Самое интересное, насколько они обоснован­ны? – спросила она.

И тогда он рассказал ей о наблюдении за офисом Джо Рина, о том, что агенты ФБР видели, как она входила в кабинет мафиози и оставила там папку. Затем пришла очередь Бино Бейтса, известного уголовного пре­ступника, общение с которым в том виде, в котором оно зафиксировано агентами ФБР, подпадает под статью о недоносительстве и автоматически делает ее соучастни­цей всех его преступлений после совершения этих пре­ступлений.

– Впрочем, вам все это прекрасно известно, – за­кончил Гил.

Пока он говорил, Виктория смотрела ему прямо в глаза, ни на секунду не отводя взгляда.

– Пока никаких преступных деяний со своей сторо­ны я не вижу, – сказала она. – Джо Рина в данный момент ни по какому делу не проходит, так что я могу встречаться с ним в любое время. Что касается мисте­ра… как вы его назвали?

– Бейтс.

– Бейтс. Хм… надо же, а он назвался мне Кертисом Фишером. Я познакомилась с ним пять дней назад в баре. Он показался мне симпатичным. Вы сказали, он пре­ступник? Хм… кто бы мог подумать? – Она спокойно смотрела на окружного прокурора.

У него было абсолютно непроницаемое лицо, на ко­тором ничего невозможно прочитать, хоть убей. Тонкие губы крепко сжаты, глаза пустые.

– Виктория, у вас серьезные неприятности. По­звольте, я изложу вам возможный сценарий развития событий.

– Пожалуйста, я охотно вас выслушаю.

– Думаю, это проходило примерно так. Вы вели дело, по которому Джо Рина мог угодить в тюрьму. Может быть, он угрожал вам или вашей семье, а возможно, про­сто предложил приличную сумму или вы сами предло­жили, повесив на грудь табличку «продается». В любом случае, я думаю, вы заключили с ним сделку и продали местонахождение спецквартиры, где содержалась свиде­тельница. В результате Кэрол и два храбрых полицейских были убиты, а ваше дело развалилось. Потом вы с деньгами отправились в Сан-Франциско покутить в об­ществе преступника, находящегося в федеральном ро­зыске.

– Прокурор, все это замечательно, но чересчур много «мне кажется» и «может быть». Прежде чем подшивать эту версию к делу, вам следовало хотя бы чем-нибудь ее подкрепить. Знаете ли, это всегда очень приятно, когда есть доказательства. А без них как-то скучно и неинте­ресно. Короче: вы можете представить документы хотя бы по чему-нибудь из сказанного?

– У меня есть видеозапись, сделанная в офисе Джо Рина, датированная вчерашним числом. Вы оставили у него какой-то материал. – Он криво улыбнулся. – Ска­жите, что было в этой папке?

– Семейные фотографии.

– Теперь о Бино Экс Бейтсе. Это мошенник, зане­сенный в список «Десяти самых опасных преступников, разыскиваемых в Америке». Вы работали в окружной про­куратуре пять лет, и этот список поступал к нам регу­лярно, раз в месяц. Так что вы должны были видеть фо­тографию Бейтса по меньшей мере двадцать шесть раз. Она и сейчас висит у нас на стене внизу, в комнате, где пьют кофе.

– Знаете, Гил, я никогда не обращала внимания на эти списки. Слишком много было работы. Вы просто,

наверное, забыли, как я таскала для вас из огня каштаны.

– Бино находится здесь, в Сан-Франциско, и сей­час за ним ведется пристальное наблюдение. Стоит мне щелкнуть пальцами – и он наш. Я мог бы приказать взять его вместе с вами, но подумал, что по старой памяти – все же мы довольно долго работали вместе – пер­вую встречу обязан провести с вами. Если вы окажетесь несговорчивой, то мы возьмемся за него.

Он внимательно наблюдал за ней и заметил-таки, как она вздрогнула. Всего чуть-чуть, но этого было до­статочно. Гил Грин понял, что выбрал верный путь.

– Вам просто нужно меня обработать, – сказала она.

– Нет, Вики, обрабатывать вас мне не требуется. Вы сгорели, вас захватили врасплох. И его тоже. Чтобы при­шпилить Бейтса, мне не «нужно даже искать особых ос­нований. Хоть сейчас могу выписать ордер на его арест.

– Хорошо, так что же вы медлите?

– Я не великий юрист. Уверен, вам это известно. Она воздержалась от комментариев.

– Но людей изучил довольно хорошо и знаю, как играть, – продолжил окружной прокурор. – Вот я за­даю себе вопросы: «Что происходит? Почему Виктория ведет себя так по-дурацки?» И вы знаете, какой напра­шивается ответ?

– Слишком много съела «Хостес туинкиз»[61]?

– Происходит что-то еще, чего я пока не понимаю. В головоломке не хватает существенной детали, и я хочу, чтобы вы ее показали. Вы правы, сценарий, который я представил, примитивный – вы много умнее, – и по­этому предлагаю вам свою помощь в обмен на откровенность. Давайте договоримся и минимизируем неприят­ности, которые ждут вас и Бейтса.

Она смотрела на него несколько долгих секунд.

– Что значит «договоримся»?

– Вы выкладываете все начистоту, и потом мы что-нибудь придумаем.

– Удерживать отпуская? – Виктория улыбнулась. – Но это не для вас, приятель. Тут нужно, чтобы работал настоящий шулер.

– Не понимаю, о чем вы говорите.

– Не сомневаюсь, что не понимаете. Виктория надолго замолкла.

– Так как же? – спросил он.

– Не думаю, Гил, что мы сможем договориться, – наконец сказала она. – Так что берите меня со всем, что у вас есть, и посмотрим, что из этого выйдет.

Он сидел пару минут, разглядывая острую как бритва складку на своих брюках, как будто пытался в этом безуко­ризненно отутюженном сгибе найти нужный ответ.

– Нельзя сказать, чтобы это было для меня совер­шенно неожиданно, но все равно досадно. – С этими словами Гил Грин повернулся и нажал кнопку звонка на двери, которая через мгновение открылась. В комнату вошел Грейди Хант в бронежилете.

– Берите Бейтса, – приказал окружной прокурор. – И примените к нему СМЗ… Если начнет делать выкру­тасы, идите на крайние меры, нечего церемониться.

– С удовольствием, – сказал Грейди, повернулся и вышел, закрыв за собой дверь.

– Вы что, собираетесь совершить хладнокровное убийство?

– СМЗ в детском саду не применяют, – тихо прого­ворил Гил.

Виктория знала, что такое СМЗ. Аббревиатура рас­шифровывалась как «специальный метод задержания», и, надо сказать, этот метод был действительно особенным. При его применении правосудие вершилось прямо на улице, сразу же после того, как вы­слежен преступник-рецидивист. Обнаружив его, копы не спешили с задержанием, а начинали следить. Например, ждали, когда он совершит ограбление или какое-нибудь другое преступление, а затем хладнокровно расстрелива­ли на месте. Это была узаконенная расправа. Если СМЗ будет применен к Бино, а он попытается от них скрыть­ся, что, как она предположила, обязательно произойдет, копы убьют его, не задавая никаких вопросов. А потом спокойно спишут. Это нетрудно: убегал, оказал сопро­тивление.

Она была бы рада продолжить блефовать, но перед ее глазами возник Бино, лежащий в луже крови, умира­ющий. А Гил все это время наблюдал за ней, педантично снимая со своего серого костюма несуществующие пу­шинки. Наконец Виктория не выдержала:

– Остановите их. Мы договоримся.

Гил Грин поднял руку и нажал на кнопку в двери. В комнату заглянул другой коп.

– Передайте агенту Ханту, чтобы он задержал вы­полнение приказа. Возможно, мы будем действовать иначе.

Виктории удалось выторговать у него по максимуму. В том числе и обещание позволить ей вести дело Бино совместно с федеральным прокурором[62]. Гил настоял, что­бы ее показания были проверены на детекторе лжи. Ее препроводили в соседнюю комнату и подсоединили к «ящику».

В течение следующего часа Виктория рассказала все. Про «тэт» и «лосиный выпас», про Большую аферу. Гил Грин и два агента ФБР молча слушали, пока самописец детектора лжи вычерчивал свои кривые. Закончив, она почувствовала невероятную усталость. Ей казалось, что она вся какая-то грязная и больная. Виктория сдала афе­ру. Ее задавили, и она предала всех. Единственным оп­равданием было то, что она не могла допустить убийства Бино, это было просто непереносимо. Детектор пере­стал работать, и ее отключили.

– Мне это нравится, – наконец нарушил молчание Гил.

– Что вы сказали?

– Я говорю, мне это нравится. В случае удачи Том­ми выдаст нам Джо. Это значит, что я окажусь победи­телем.

Агенты ФБР не понимали, что он имеет в виду. А Виктория знала, что Гил Грин считает свои шансы стать вице-губернатором Нью-Джерси существенно повысив­шимися.

– Значит, афера продолжается? – спросила она.

– Конечно. Только теперь мы партнеры, и вы буде­те нас информировать. И старайтесь, потому что в слу­чае провала всех вас арестуют.

Виктория удивленно посмотрела на него:

– Вы продолжаете меня удивлять, Гил. Устанавли­ваете один новый закон за другим.

– Но по крайней мере я не сплю с уголовным пре­ступником, – подколол он ее.

Потом передал ей спутниковый пейджер и сказал, чтобы она обязательно звонила каждые двенадцать ча­сов, даже если не получит на пейджер сигнала.

– Виктория, теперь все зависит от вас. Если вы не справитесь с задачей, аферу придется разоблачить, а всех участников арестовать. В этом случае наше соглашение станет недействительным.

Затем Гил повез ее обратно в мотель, сидел рядом с ней на заднем сиденье полицейского автомобиля без опознавательных знаков. Когда до места оставался один квартал, ее выпустили из машины. Она пошла, но он тронул ее за руку.

– Вы, конечно, поняли, что в любом случае, незави­симо от того, как все сложится, я собираюсь сделать так, чтобы вас лишили лицензии на юридическую практику.

– Увидимся на слушаниях в суде, – ответила она и двинулась прочь в темноту.

Глава 29

РОДСТВЕННИКИ НА ПОДСТРАХОВКЕ

Расставшись с Викторией в три тридцать, Бино по­ехал в желтом «каприсе» в отель к Джону по прозвищу Бумажный Воротничок. Затем они вместе направились в мотель «Красный кабан» в двух кварталах от Маркет-стрит в сторону бухты, Присутствие родственников ощу­тилось прежде, чем Джо Бумажный Воротничок въехал на большую асфальтированную автостоянку. Здание мо­теля было двухэтажное, с арками в испанском стиле, с красной черепичной крышей и оштукатуренными сте­нами. На стоянке видное место занимали десять грузовиков с широкими шинами и номерами штата Арканзас. По непонятной причине радиоантенна на каждом была снабжена красным пером. Грузовики находились в безу­коризненном состоянии, чистые, сияли хромированны­ми деталями и лаком. Из открытой двери пятнадцатого номера раздавались смех и свист.

– Так не годится, – сказал Бино. – Их всех аресту­ют прежде, чем появится работа.

– Я уже приходил сюда вчера два раза, разговаривал с управляющим. Дал ему сверх цены еще пятьсот долларов, чтобы не звонил копам.

– Кто главный в этом уличном оркестре? – спросил Бино, вылезая из «каприса» и направляясь к открытой двери, рядом с которой сидел, откинувшись на спинку поскрипывающего металлического кресла, громадный альбинос килограммов под сто пятьдесят весом, в ком­бинезоне.

– Трудно сказать, – ответил Джон. – У этих Бейт­сов со Свиного ручья нет никого, кто имел бы коэффи­циент интеллекта выше предельной скорости, установ­ленной в Арканзасе. Я думаю, либо тощий Бейтс, его зовут Кадиллак, либо толстый Форд.

Бино вспомнил, что больше половины Бейтсов со Свиного ручья носят имена своих транспортных средств по причине того, что большинство из них не умеют чи­тать. Имя для свидетельства о рождении можно было легко срисовать прямо с грузовика.

Подойдя ближе, они услышали голос Трэвиса Тритта[63], который раздавался из включенного на полную гром­кость радиоприемника, но едва был слышен из-за шума в комнате. Альбинос в кресле – его кожа и вьющиеся волосы были белоснежными – посмотрел на них, глот­нул пива и рыгнул.

Бино улыбнулся своему родственнику.

– Привет, кузен. Я Бино. Кадиллак Бейтс есть по­близости?

Альбинос молча повернулся и рявкнул:

– Янки пришли!

– Спасибо на добром слове, – сказал Бино. Альбинос поднял на него глаза и моргнул белесыми

ресницами, не уловив сарказма.

– Как тебя зовут?

– Бронко Бейтс, – ответил молодой человек и сно­ва рыгнул. На этом разговор был закончен.

Бино кивнул и прошел мимо Бронко в номер, из которого была вынесена вся мебель. Огромную кро­вать придвинули к стене, а остальное свалили в кори­доре. В номере находились двадцать Бейтсов, сидев­ших на полу, окружив двух бойцовых петухов, кото­рые вырывали друг у друга перья. Возраст присутству­ющих колебался между двадцатью и пятьюдесятью годами. На полу валялись деньги, Бейтсы горячились и выкрикивали сражающимся петухам непристойно­сти. В цыганском таборе где-нибудь в Боснии порядка наверняка было больше.

– Боже!.. – пробормотал Бино, глядя, как петухи набрасываются друг на друга.

Наконец один из петухов оказался поверженным, и его владелец, выкрикнув: «Сделано!», выхватил побеж­денного из-под победителя. Потом начались долгие спо­ры из-за денег, и наконец Бейтсы успокоились. Эфиром в это время уже завладела блистательная Тэмми Уинет[64] и начала исполнять очередной популярный шлягер кан­три. Только сейчас Бейтсы заметили Бино и Джона, сто­явших в дверном проеме.

– Я Бино! – громко произнес он. В этот момент один из его арканзасских родственников вышел из ван­ной комнаты с петухом под мышкой и начал готовить его к следующему бою.

Бино вошел в круг и повторил:

– Я Бино Бейтс, который вас нанял. Кажется, это привлекло внимание.

– Эй, Эко, – крикнул Бронко, – сделай потише это гребаное радио.

Эко Бейтс тоже был альбинос, неотличимый от сво­его брата-близнеца Бронко. Родившийся на десять ми­нут позже, он не получил имя Студебекер, как было положено; мать назвала его Эко, в соответствии с си­туацией[65]. Он встал, неуклюже потянулся и уменьшил громкость радио.

– Я хочу видеть Кадиллака Бейтса, – сказал Бино. Все сосредоточенно задумались, как участники игры «Риск»[66]. Наконец с пола поднялся высокий тощий Бейтс лет сорока с лишним и подошел к ним.

– Ты не все заплатил нам, кузен.

– Именно поэтому я здесь.

– Блейзер и Рэнглер, готовьте следующий бой. Я скоро подойду.

Он двинулся на автостоянку с Бино и Джоном. По­дошел к грузовикам, оперся тощей задницей на предо­хранительную решетку ближайшего, скрестил руки и по­смотрел на Бино.

– Рад встрече. – Бино улыбнулся.

Последний раз он виделся с Бейтсами со Свиного ручья, когда ему было примерно десять лет. Отец с мате­рью приехали с ним на плато Озрак скрываться от поли­ции. Они провели на Свином ручье две недели. Тогда там жили только два брата с женами и детьми, примерно пятнадцать человек. Место было пустынное, до ближай­ших соседей много миль. Похоже, за это время они из­рядно расплодились.

– Я вижу, у вас солидное прибавление в семей­стве, – продолжил Бино с улыбкой, но Кадиллак Бейтс, похоже, говорить не торопился. Видимо, еще не сфор­мировал в голове нужной мысли. – Когда я гостил у вас, народу было много меньше, – сказал Бино, пыта­ясь заполнить словами неловкую паузу. – Бронко, Эко и большинство других, наверное, тогда еще не родились. Конечно, это было больше двадцати лет назад.

Наконец Кадиллак наморщил брови и произнес без улыбки:

– Большинство Бейтсов не родились. Их отжали из ветоши.

– Забавно, – сказал Бино.

– Мы проделали этот путь сюда, потому что ты по­звонил. Но мы еще не договорились. Ты должен нам день­ги за проезд.

– Я не знал, что ты привезешь двадцать человек, – произнес Бино, уклоняясь от прямого ответа. – Мне нуж­но только пять или шесть.

– Знаешь, почему трудно иметь дело с родней?

– Нет.

– Вы все надеетесь получить скидку на то, что род­ственники.

– А разве не так? – Бино улыбнулся, пытаясь ожи­вить обстановку.

– Ты сказал, что тебе нужна бригада, вот мы и при­ехали сюда со Свиного ручья. – Кадиллак Бейтс порыл­ся в кармане и протянул Бино листок бумаги. Кто-то, очевидно, выучил его читать и писать, потому что он аккуратно перечислил все расходы по пунктам. – Вот, значит, сколько нам стоило добраться сюда, а еще нуж­но будет ехать обратно. Я положил три цента на милю за износ и обслуживание этих пикапов. Рэмблер с Доджем сломали в Оклахоме гидравлический домкрат, это я тоже включил сюда.

Бино взял листок. Получалось почти две тысячи дол­ларов.

– Куча денег, – сказал он, протягивая листок Джо­ну для изучения.

– Вот так. – Кадиллак ткнул большим пальцем в сторону Бумажного Воротничка. – Другая работа, о ко­торой он говорил нам, будет стоить тебе пятнадцать тысяч плюс процент за издержки. Медицинская или зубоврачебная помощь – это сверх того, если понадобится. Вот такие условия, и никакой торговли. Плати сейчас, иначе обедня не состоится и ты будешь разбираться со своим дерьмом сам.

Джон вернул список расходов Бино.

– Подстраховка нам нужна в любом случае, – ска­зал Бино.

Джон кивнул, подошел к «капрису», открыл багаж­ник и достал из голубой холщовой сумки семнадцать ты­сяч долларов. Это были деньги, добытые в «Сейбе-Бей». Он протянул их Кадиллаку Бейтсу. Тот сосчитал деньги и погрузил в свой комбинезон, куда-то вниз, к паху, где они будут сохраннее, рядом с его сморщившимися гени­талиями.

– Послушай, – сказал Бино, – вам нужно кончать с этими петушиными боями и вообще держаться поти­ше. Это наверняка раздражает других постояльцев. Кро­ме того, петушиные бои запрещены законом. Вас арес­туют, и вы не сможете на меня работать.

– Кузен Бино, ты только что купил для себя мик­стуру под названием Свиной ручей. Мы непривычны к городу, это факт. Эти ребята там, они не все делают правильно, иногда садятся за ужин, не прочитав молитву. Но ведь этого не изменишь, верно? А насчет того, что если кто-нибудь позвонит в полицию… ну, мы очистим эту пашню раньше, чем они сюда доберутся. – Он про­должал опираться на грузовик, всматриваясь в Бино сво­ими голубовато-серыми глазами.

Бино кивнул. Он уже жалел, что связался с ними. Эта ветвь семьи возникла лет пятьдесят назад. И основа­ли ее молчаливые люди, жесткие, как грошовый стейк. Очень опасная комбинация. Бино тогда не обращал на их поведение особого внимания, ему было только десять лет, но запомнил, как папа с мамой погрузили вещи в «виннебаго» и уехали оттуда на несколько недель раньше, чем собирались. Люди, сгрудившиеся в пятнадцатом номере мотеля неподалеку от автостоянки, были на редкость примитивные, но у него не было выбо­ра. Томми уже вылетел в Сан-Франциско, и финальная сцена аферы была готова к постановке. Завтра утром они приведут Томми в офис «Нефтяной и газовой компании округа Фентресс» и попробуют заставить его расстаться с пятью миллионами долларов, принадлежащих Джо. Бино вызвал Бейтсов со Свиного ручья, чтобы они под­страховали аферу на всякий случай. Это была его удар­ная бригада.

Он завез Джона в отель и направился к себе в мотель на пристани, где его ждала Виктория. Почему-то у него то и дело возникало беспокойное чувство, что за ним следят, но каждый раз, глядя в зеркальце заднего вида, он не видел ничего подозрительного.

К мотелю Бино подъехал в семь, но Виктории в но­мере не оказалось. Ее дорожная сумка стояла наполови­ну разобранная, и его охватила беспричинная паника.

В восемь ее все еще не было.

Он позвонил Джону, но тот ничего о ней не знал.

Виктория явилась в восемь тридцать. Открыла дверь и вошла.

– Боже! – воскликнул он, одновременно сердясь и радуясь. – Я уже весь извелся. Где ты была?

– Случайно встретилась с приятельницей, мы вмес­те учились, – проговорила она, отвернув голову. – По­шли в кафе, немного выпили, поболтали. Время проле­тело как-то незаметно, посмотрела на часы – а уже де­вятый.

Виктория подошла к окну и задернула шторы. Фур­гончика ФБР видно не было, но она знала, что он где-то неподалеку. В нем сидят агенты и ждут команды выпус­тить когти. Она испытывала такое чувство вины, что не могла себя заставить посмотреть в глаза Бино.

– Завтра начинаем аферу, – сказал он.

Глава 30

«УРА»

Томми летел в Сан-Франциско на «Челленджере», то и дело поглядывая на два кожаных чемодана, стояв­ших перед ним на полу. Он купил их в Нассау и набил деньгами. Там лежало пять миллионов стодолларовыми пачками. Это было сделано без разрешения брата, впер­вые в жизни, но Томми улыбался. Скоро, очень скоро можно будет рассказать Джо о том, как он все это про­вернул. Томми, как только вылетел из Нассау, фантази­ровал на эту тему, представлял, как это будет. Перед его глазами возникала сцена: он возвращается в Атлантик-Сити, звонит Джо и просит приехать к нему домой. Тот приезжать не хочет. Ну что ж, Томми умолять не ста­нет… он просто рассмеется и скажет что-нибудь вроде: «Все-таки приезжай, я думаю, на это дело стоит потра­тить время». У него будет полно разных графиков, диаграмм и образцов нефтеносной породы, которая на язы­ке геологов называется ГСН – грязь, смазанная нефтью. Томми покажет отчет техасского геолога, в котором ска­зано, что сланцевые образцы содержат девяносто про­центов чистой нефти. «Это невероятно, – восхищался техасский чудик по телефону. – Томми позвонил ему из Нассау. – Нефть самого высшего качества». Томми многозначительно посмотрит на брата и подробно расскажет обо всем, небрежно так вворачивая в разговоре то один, то другой нефтяной термин, из тех, что выучил, и тогда Джо поймет, что его старший брат не просто уличный бандит без мозгов, с девятидюймо­вым шлангом между ног. Он расскажет Джо о высоком ОГН – отношении газ – нефть – и о том, как следует учитывать вызванное водой ДНЧС – давление в нижней части скважины. Он записал всю эту ерунду под диктов­ку чудика из Техаса. Томми был абсолютно уверен, что, узнав обо всем этом, Джо просто охренеет. И ему при­дется признать, что старший брат добыл для семьи целое состояние.

Томми откинул голову на спинку кресла, поправил точечный вентилятор над головой, закрыл глаза и при­нялся размышлять.

«Быть умным не так уж и трудно, – думал он. – Джо убедил меня, что я не гожусь ни на что, кроме мокрухи, что всем должен управлять только он. Теперь я докажу ему, что это неправда. Проворачивать дела в биз­несе может любой. Это почти то же самое, что прижи­мать кого надо. Единственное, нужно быть осторожным, иметь хороших помощников и вовремя избавляться от использованных тарелок из «Макдоналдса». А эти два чудика, доктора из Фресно, определенно тарелки из " Макдоналдса»».

В кабине реактивного самолета «Челленджер», кото­рый принадлежал Джо Рина, зазвонил телефон. Пилот, Скотт Монтгомери, немедленно взял трубку. В самолете этот аэрофон поставили недавно. Он принимал сигналы с геостационарного спутника СЭТКОМ-9, звонок стоил двести долларов в минуту, и единственный, кто по нему звонил, был сам Джо Рина.

– Да, сэр, – произнес Скотт в микрофон и кивнул второму пилоту, Дэниелу Рубину.

– Томми на борту? – спросил Джо. Он звонил из своего дома на севере Нью-Джерси, смотрел в окно ра­бочего кабинета на искусственное озеро, которое уже на­чинало замерзать, потому что зима в тот год пришла нео­бычно рано.

– Да, сэр, он на борту. Мы направляемся в Сан-Франциско.

– Я не хочу, чтобы он знал, что я с вами разговари­вал, – твердо сказал Джо. – Назовите примерное время прибытия в Сан-Франциско и название ОСП, которую собираетесь использовать.

– Мы планируем приземлиться через два часа, то есть примерно в десять вечера. Организация службы по­летов – «Тихоокеанская авиация», – ответил Скотт, не понимая, что происходит. Томми и Джо никогда не ра­ботали за спиной друг друга. Их взаимное доверие было почти легендарным.

– Хорошо, – сказал Джо. – Если что-то изменит­ся, например, если Томми предложит вам посадить са­молет на другом аэродроме, я хочу, чтобы вы сообщили об этом мне. И еще, Скотт, предупреждаю вас, если вы ему что-нибудь скажете, я лично разберусь с вами. Вы поняли?

– Да, сэр, – сказал Скотт и положил трубку.

Джо взволнованно заходил по своему уютному каби­нету. Часы показывали начало девятого. Солнце уже за­шло, но серая поверхность озера чуть поблескивала. Он не мог поверить, что Томми играет против него. Черная злоба вспенилась внутри Джо и завертелась, как кипя­щий асфальт.

Он с трудом заставил себя успокоиться. «Этим нуж­но заниматься без эмоций, хладнокровно и методично. Фотографии Виктории Харт – это единственное, что я пока имею, – рассуждал он. – Но кто она такая, спра­шивается, если не злейший враг? Она вполне может попытаться меня одурачить».

Джо пока еще не был убежден, что Виктория не уча­ствовала в мошенничестве в ювелирном магазине. Том­ми утверждает, что это была она, но видеопленку с запи­сью ему пришлось вернуть, чтобы погасить скандал в казино. А ее там использовали повторно. Так что Джо не успел посмотреть запись и убедиться во всем сам. Те­перь вот Томми делает какие-то очень странные движе­ния. Может быть, всему этому есть другое объяснение? Нужно дать Томми возможность высказаться. Если объяс­нение окажется внятным, коварная Виктория Харт бу­дет убита. Но если Томми действительно вор, если это он организовал карточного шулера на игру в Гринборо, как сказала Виктория… если Томми замешан в «тэте» в клубе «Сейбе-Бей» и взял деньги из задней комнаты про­сто так, по прихоти, то ему придется заплатить сици­лийскую цену. Он больше не будет братом Джо и умрет в страшных мучениях.

Джо опять заходил по кабинету. Он ждал звонка из Сан-Франциско и все время мысленно искал какое-ни­будь благовидное объяснение происходящему, которое, возможно, пропустил. То, что Томми взял деньги в бан­ке Нассау, было известно достоверно. Но какая причина могла подвигнуть его на то, чтобы украсть пять милли­онов долларов? Почему он это сделал? Если ему понадо­бились деньги, Джо мог бы их дать.

Он крутил этот вопрос и так и эдак, и каждый раз получалось одно: Томми поступил так, чтобы специаль­но показать неуважение. Он разрушил взаимное дове­рие, существовавшее между ними долгие годы, и это Джо терзало, не шло из головы, примешивалось к любой дру­гой мысли, отравляя ее.

Зазвонил телефон, и он схватил трубку:

– Да.

– Вы получили информацию? – спросил хо­рошо знакомый голос.

– Посадка в Сан-Франциско в десять. «Тихоокеан­ская авиация». Звоните.

– Принято, – произнес человек на другом конце линии и разъединился. Полицейская подслушивающая система мало что могла получить из этого разговора. Скорее всего вообще ничего.

Человека, с которым Джо только что говорил, звали Рео Уэллз. Он не был постоянным сотрудником, а рабо­тал по контракту, выполняя отдельные специальные за­дания. Рео был опытным агентом, служил в особом под­разделении ЦРУ «Дельта форс», но был уволен оттуда за несанкционированную ликвидацию какого-то важного типа.

Джо включил свет и еще несколько минут походил по кабинету, не в силах успокоиться, весь переполнен­ный злостью. Он не мог оставаться здесь, сидеть, как в клетке, и ждать. Это было выше его сил.

Джо схватил трубку, набрал номер службы воздуш­ных чартерных сообщений и заказал личный самолет до Сан-Франциско.

– В игре наступает такой момент, – объяснял Бино Виктории, – когда лох погружается в нее полностью. Теперь для него пути назад не существует, только вперед. Он уже закусил удила и ощущает запах золота. Та­кой момент у нас называется «ура».

Они двигались к зданию страховой компании «Пени» в двух кварталах на восток от Маркет-стрит, где на трех верхних этажах Джон Бумажный Воротничок оборудо­вал «универмаг» под названием «Нефтяная и газовая ком­пания округа Фентресс». Бино поставил машину в гара­же рядом, после чего направился с Викторией к парад­ной двери и нажал на звонок. Она осмотрелась, уверен­ная, что где-то неподалеку должен находиться седан с двумя агентами ФБР, но ничего не увидела. Через несколько минут из бельэтажа в вестибюль спустился пожилой охранник. Они показали ему через толстое стекло свои водительские удостоверения, он на­шел их фамилии в списке, который оставил Джон, и от­крыл дверь.

– Там наверху полно людей, – сказал охранник. – У вас что, какая-то вечеринка?

– Ага, – беззаботно ответил Бино, – что-то вроде этого.

Они вошли в лифт, и он нажал кнопку двадцать пя­того этажа.

В зале заседаний собралось по крайней мере пятьде­сят Бейтсов, они стояли и сидели на стульях и столах. Некоторые даже на полу. И все были одеты примерно одинаково, большей частью в джинсы и футболки. По­явление Бино было встречено аплодисментами. Он был самым знаменитым родственником, признанным мастером, единственным из Бейтсов, носящим почетный ти­тул короля мошенников.

Верхний этаж офисного здания, который Джон сде­лал представительским, был просто великолепен. Бумаж­ный Воротничок последние три дня потрудился на славу. Антикварная мебель, компьютеры, своеобразная скульптура, ковры на полах. На стенах картины в золо­ченых рамах. Вся эта классная мишура пахла деньгами и успехом.

Подошел Стив Бейтс.

– Джон велел каждому прикрепить на грудь карточ­ку с именем, – сказал он, пожимая Бино руку. – Это я ему посоветовал, потому что ты, наверное, ни с кем из них не знаком.

Бино кивнул с улыбкой:,

– Замечательно. А где Джон?

– Не знаю, – ответил Стив. – Но давай начинать, а он подойдет.

«Неужели агенты ФБР нарушили обещание и взяли Джона? – спрашивала себя Виктория. – Зачем? Это же разрушит всю аферу. Впрочем, я забыла, что слово Гила почти ничего не стоит». Бино встал перед собравшимися.

– Меня зовут Бино, – начал он.

Все заулыбались и закивали. Представляться ему было совсем не обязательно, все видели его в передаче «Де­сять самых опасных преступников, разыскиваемых в Аме­рике».

– Спасибо, что приняли участие в работе «уни­вермага», – начал он. – Лоха зовут Томми Рина. Я уверен, Джон вам это сказал. Но мне хочется кое-что добавить. – Бино сделал паузу, чтобы подчеркнуть важ­ность того, что скажет. – Томми – настоящий психо­пат и патологический убийца. Завестись может в лю­бой момент, и когда это происходит, «разогреть» его невозможно. Он превращается в неуправляемую раке­ту. Если разойдется, то здесь может быть стрельба. Я хочу, чтобы вам это было известно. Если кто-нибудь хочет выйти из игры, то теперь самое время. Никаких обид не будет.

Никто не сдвинулся с места. Все молча ждали, когда он продолжит.

– Все, что мы от него получим, будет разделено по справедливости, – сказал Бино.

Встал пожилой мужчина, которого звали Теодор Экс Бейтс. Красивый, с короткой седой бородкой и пышны­ми волосами, тоже седыми. Он был местный, из Сан-Франциско.

– Это приятно слышать, кузен Бино, но Кэрол была членом нашей семьи. Мы все обсудили перед твоим при­ходом и решили: денег никаких не надо. Мы будем рабо­тать, чтобы отомстить за нее, как и ты. Нам кажется не­правильным брать за это деньги.

Собравшиеся одобрительно зашумели.

Бино подумал пару секунд и кивнул. – Спасибо, друзья. Тогда двинемся дальше…

Затем он рассказал им об афере, разъяснил дета­ли, уточнил роль каждого. Вставил в компьютер диск с программой, составленной Викторией, и показал, как она работает. Программа отображала падение цен на акции «Нефтяной и газовой компании округа Фентресс» и подключалась к онлайновому информацион­ному бизнес-бюллетеню «Квотрон», который отобра­жается бегущей строкой внизу экрана в режиме реаль­ного времени при передаче биржевых новостей из Нью-Йорка.

– Те из вас, кто еще никогда не участвовал в работе «универмага», – сказал он, – должны помнить, что все здесь построено на максимальном правдоподобии. У лоха ни при каких обстоятельствах не должно возникнуть ни малейшего сомнения в реальности происходящего. По­этому ни на мгновение не выходите из образа, что бы ни случилось.

Они покивали, обменялись мнениями и наконец за­молкли.

– Махинация с «универмагом», которую мы прово­дим, – продолжил Бино, – является вариацией «вол­шебного бумажника». Она была разработана в начале века мошенником по имени Уильям Элмер Мид, но прекрас­но работает и сегодня. Ее интрига такова: лох решает инвестировать компанию, находящуюся на грани бан­кротства, уверенный, что на этом сказочно разбогатеет. Наша задача убедить Томми, что «Нефтяная и газовая компания округа Фентресс» едва стоит на ногах, и ам­плитуда колебаний курса акций столь невелика, что на его пять миллионов долларов можно купить контрольный пакет этой компании, которая стоит сто миллионов. – Он сделал паузу. – Этот вид мошенничества довольно сложный. Мы должны быть готовы к любому повороту событий. Постараться перехитрить лоха, отвлечь внима­ние и направить в нужное русло его вопросы. Он будет нервничать, потому что расстаться с пятью миллионами непросто. Скорее всего он приведет с со­бой финансиста или адвоката, В последнюю минуту мо­жет заупрямиться. Если такое случится, придется вво­дить других покупателей и предлагать товар им. Устроим решающий матч где-нибудь в другом месте. Прижмем лоха к стенке.

– А это не опасно, кузен Бино? – спросил Теодор.

– Опасно, но это единственный способ дожать Том­ми. Мы должны подойти вместе с ним к самому краю пропасти. – Он посмотрел на них и улыбнулся. – Лад­но, теперь несколько слов о скрытых приспособлениях, которые будут приводить весь этот механизм в действие. Компанией мы действительно владеем, но она сильно разбавлена водой. Числится на фондовой бирже Ванку­вера, но никакой деловой активности не проявляла уже многие годы, кроме сделок с акциями, которые мы с Джоном производили два раза в месяц, потому что толь­ко в этом случае акции считаются активными и по ним публикуются ежедневные котировки. Завтра, благода­ря стараниям Виктории, – он показал на компьютер­ный диск, – цена начнет падать. Акции «Нефтяной и газовой компании округа Фентресс» опустятся ниже некуда. Создастся впечатление, что предприятие на гра­ни банкротства, а вы все под угрозой увольнения. По­этому играем соответствующую ситуацию: нервозная ак­тивность, напряженные взгляды, в которых ощущают­ся паника и безнадежность. Мы на «Титанике» и тонем. Все понятно? – Он посмотрел на собравшихся, и они закивали. – Кого Джон выбрал на роль главных фигу­рантов?

Руки подняли шестеро пожилых мужчин и две жен­щины. Бино кивнул.

– Через пару минут мы поговорим отдельно, а по­том я хочу провести репетицию. Один раз вы пройдете весь сценарий со мной, а после еще два-три раза с Джоном, когда он придет. Завтра к восьми утра абсолютно все нужно усвоить, причем твердо. Фондовая биржа в Ванкувере закрывается в час тридцать ночи, но прежде чем прозвенит звонок к закрытию, там должна произойти так называемая «перезагрузка акций». Мы бу­дем продолжать давить на лоха, чтобы у него не было времени передумать.

Бино завел шестерых мужчин и двух женщин, кото­рые должны были исполнять роли главных фигурантов, в кабинет президента компании и проговорил с ними около двадцати минут. Главным фигурантом в афере типа «универмаг» называется игрок, обращающий на себя вни­мание лоха. Обычно это лицо солидное и влиятельное. Восемь Бейтсов будут играть роли крупных акционеров компании, раздраженных, желающих получить назад свои деньги.

В девять тридцать Бино нужно было уходить. Он дол­жен быть в аэропорту к прибытию Томми. Но Джон Бумажный Воротничок до сих пор не появился, и Бино пришлось продолжить репетицию. В подобной афере прежде никто из статистов не участвовал.

– Ладно, давайте быстренько пройдем все еще раз, – сказал он, боясь покинуть «универмаг» до прихода Джона.

Бино уже провел их по всем помещениям, объяс­няя детали. Показал Теодору Экс Бейтсу, который был одним из главных фигурантов, где он проведет «важный разговор», который будет подслушан. Продемон­стрировал громкоговорящий телефонный аппарат в офисе секретарши. Показал зал совета директоров эта­жом ниже, где главные фигуранты должны собраться перед началом аферы. Прошел по разу с каждым «круп­ным держателем акций» его роль. Теперь пора было уходить, потому что ни в коем случае нельзя было раз­минуться с Томми.

– Иди, – сказала Виктория, – мы продолжим ре­петировать.

Бино посмотрел на нее скептически.

– Иди, я сказала. И ни о чем не беспокойся. Я прекрасно запомнила всю диспозицию. Ты мне рас­сказывал не меньше десяти раз. А кроме того, я вела сложные уголовные дела, с убийствами, и знаю, как вести себя с жюри присяжных… Здесь все примерно так же.

– Кроме одного, – возразил Бино. – Убийца сидит на скамье подсудимых в наручниках и под охраной, а маньяк Томми совершенно свободен и держит в карма­не пистолет.

– Мне это известно, Бино. И все же поезжай в аэро­порт. Мы со Стивом продолжим репетицию до прихода Джона.

Бино пришлось согласиться, иного выхода не было. Он в последний раз посмотрел на часы, затем поцеловал Викторию и вышел.

Джон появился через двадцать минут. Сразу же, как он вышел из лифта, Виктория поняла: что-то произо­шло. Выглядел Джон ужасно. Лицо бледное, глаза по­красневшие, воспаленные. Он только что плакал. Вик­тория взяла его за руку, завела в один из кабинетов и закрыла дверь.

– Что случилось? – Она опасалась самого худшего.

– Мне позвонили из Нью-Джерси, – произнес он дрожащим голосом. – Из больницы. Кора наконец при­шла в себя и… умирает.

– О, Джон, как я вам сочувствую. – Виктория взяла его руки в свои.

– Я должен ехать туда, – сказал он. – Немедленно. Кора ждет меня, хочет попрощаться. По телефону мне сказали, что она проживет от силы восемь часов. Я дол­жен быть с ней… она все время спрашивает, где я, хочет меня видеть.

– Но, Джон, – проговорила она в отчаянии, – Томми видел брошюру. Там ваша фотография как президента компании. Вы должны будете продать ему акции. Без вас мы не можем этого сделать! У Джона по прозвищу Бумажный Воротничок по ще­кам текли слезы.

– Мне очень жаль, Вики, – сказал он. – Но мы с Корой прожили вместе пятьдесят пять лет. Фактиче­ски всю жизнь, и она была мне не только женой, но и самым близком другом. Мне очень не хочется вас бро­сать, но я просто не могу. Если бы Бино был здесь, он бы одобрил мое решение. Я не могу допустить, чтобы она умерла одна…

Конечно, будь здесь Бино, он бы придумал что-нибудь, чтобы спасти аферу, подумала Виктория. Но с этой минуты он должен быть неразлучен с Томми, та­ковы правила игры. И связаться с ним не было ника­кой возможности. Завтра в восемь утра Бино прибудет сюда с Томми, и игра должна начаться. С Джоном или без него, не важно. Теперь спасение аферы зависело от нее и Стива. Но Стив был экспертом по мелким мошенничествам и такими крупными аферами прежде не занимался. Она была прокурором штата, юристом. Умела выступать перед судом присяжных, предостав­ляла веские доказательства, убеждала. Ее коньком все­гда была не ложь, а правда.

– Здесь есть кто-нибудь, кто сможет сыграть вашу роль? – наконец спросила она.

– Не знаю. Большинство Бейтсов – бегуны на ко­роткие дистанции. Жулики, конечно, но не очень круп­ные. – Неожиданно он внимательно посмотрел на нее и написал на листке номер телефона. Затем подробно про­инструктировал Викторию. Она выслушала все с дрожью в коленях.

– Но у меня не получится!..

– Должно получиться. Это единственный вы­ход. Позвоните ему, он поможет. – С этими словами Джон Бумажный Воротничок повернулся и, тихо пла­ча, направился к лифту.

Виктория Харт осталась стоять с бешено колотящим­ся сердцем. Снаружи ФБР, внутри пятьдесят мелких жу­ликов, и она посередине, оставленная одна разбираться с аферой.

Глава 31

НАКАНУНЕ

К терминалу частных авиарейсов «Тихоокеанская авиация» Бино опоздал на десять минут. «Челленджер» прибыл, и Томми уже успел погрузить в багажник взято­го напрокат светло-коричневого автомобиля представи­тельского класса «линкольн таун-кар» два кожаных че­модана с пятью миллионами долларов и стоял, злясь, что его заставляют ждать.

– Где ты, бля, пропадал? – спросил он, завидев чу­дика-геолога.

– Ой, не говорите, тут такая нервотрепка, – про­ныл Бино, подвинув выше к переносице очки в черепа­ховой оправе и жалобно глядя сквозь толстые стекла на бандита. – Представляете, нигде не мог найти доктора Саттона. Все искал его, искал. – Бино переоделся в ма­шине в розовую рубашку с короткими рукавами, приле­пил галстук-бабочку и сунул в нагрудный карман гелевую ручку с красным колпачком. В руке он держал об­шарпанный дипломат.

Томми посмотрел на него и с удивлением вспомнил, что, увидев этого типа в первый раз в баре клуба «Сейбе-Бей» с Дакотой, счел его своим соперником. Теперь же, познакомившись с доктором Кларком ближе, наслушав­шись его всхлипов и причитаний, он видел, что этот хлюпик такой же сексуальный, как какой-нибудь провинциальный страховой агент, напяливший кожаные брюки.

– Какое нам дело до гребаного доктора Саттона? – сердито буркнул Томми.

– Но, хм… как же нам… хм… – Бино снял очки, протер краем рубашки, затем снова водрузил на нос. – Доктор Саттон, я уверен, вы это помните, никогда не был в большом восторге от вашего партнерства.

– А кому, бля, какое дело, что думает этот мешок с костями?

– Хм… я не говорю, что это обязательно должно случиться, но… хм… доктор Саттон забрал все графики тройного «Д», я имею в виду, сейсмических взрывов. Био­термы, антиклины, а также все материалы геофонного резонанса, и… исчез.

– Исчез, говоришь? Ну и хер с ним. Кому он ну­жен? Мы прекрасно справимся и без него.

– Но, понимаете, мистер Рина, я не думаю, что он взял все эти материалы только потому, что хочет вста­вить их в рамки и повесить на стену, если можно так выразиться…

– Так зачем же он взял их, дерьмовая башка? – ряв­кнул Томми. – Я устал от этой викторины. Говори пря­мо. – Этот мудак раздражал его даже больше, чем Калли­опа Лав. По крайней мере ей он знал чем заткнуть рот.

– Меня беспокоит, что, может быть, он решил най­ти другого партнера. Понимаете, если ему удастся убе­дить кого-нибудь из крупных держателей акций в жиз­неспособности нашей находки в Оук-Крэсте, то у нас при покупке контрольного пакета может появиться кон­курент.

Томми выбросил вперед руку и схватил Бино за гор­ло. Тот слабо вскрикнул, когда бандит приблизил к нему свое лицо.

– Ну что за гребаная публика! Вы меня удив­ляете. Считаете, что я, бля, такое дерьмо, которое можно вот так просто взять и выбросить из игры? Как будто меня ни на чем не нагрели и не брали ника­ких денег. Ты что, до сих пор этого не понял?

– Понял, понял, – просипел Бино. – Пожалуйста, отпустите меня… трудно дышать.

Томми отпустил Бино, и тот сделал несколько глу­боких вдохов, затем поправил очки.

– Я не говорю, что он это сделал. Просто известно, что ему не понравилось распределение доходов, шесть­десят и сорок процентов, и он не переставал ворчать по этому поводу. Я спорил с ним, доказывал, но он взял материалы и уехал. Вначале я подумал, что он просто подуется остынет и вернется обратно. Но теперь мне пришла в голову мысль, не, попытается ли доктор Саттон, владея этой информацией, заключить с кем-нибудь сделку?

– Залезай в этот гребаный автомобиль, – потребо­вал Томми.

– У меня свой автомобиль.

Томми ударил его наотмашь тыльной стороной руки.

Бино залез в машину. Томми завел двигатель и вы­ехал со стоянки.

Через несколько секунд после этого Рео Уэллз вклю­чил фары своего темно-голубого «лексуса» и последовал за ними в Сан-Франциско. И одновременно один из аген­тов команды наблюдения ФБР, обосновавшейся на кры­ше здания «Американ эйрлайнз» через улицу, передал по радио информацию автомобилю преследования, который ждал в двух кварталах оттуда.

Томми остановил машину у отеля «Ритц-Карлтон» на Стоктон-стрит. В богато декорированном вестибю­ле с массивной хрустальной люстрой его ждал адвокат. Томми подошел к стойке и через несколько минут по­лучил ключ от большого номера на пятнадцатом этаже. Чемоданы коридорному он нести не позволил и вообще отказался, чтобы его провожали в номер. Сам дотащил, занес в спальню и поставил ря­дом с кроватью.

Бино сел напротив адвоката – вскоре выяснилось, что его зовут Алекс Кордозян, – самым примечатель­ным во внешности которого были волосы. Черные с про­седью, они росли у него повсюду, где положено и не положено. Например, торчали клоками из ушей и носа. Кустистые брови были чуть вздернуты, отчего казалось, что он все время чему-то удивляется. В довершение все­го одет Алекс был как на похороны.

Он вытащил из своего битком набитого портфеля толстую папку и положил на стол. Бино посмотрел на наклейку и увидел, что папка маркирована символом «FCP&G». Ему показалось, что обойти мистера Кордозяна будет нетрудно. Ведь доказано, что, как только лох подцеплен на крючок, вынудить его выйти из игры практически невозможно. Мечты о богатстве и алч­ность заставляют лоха пренебрегать любыми мерами предосторожности. Бино следовало только заткнуть все дырки, которые должны быть заткнуты, и не уставать напоминать Томми о миллиардах долларов, которые поставлены на карту. Томми не захочет слушать ника­ких аргументов адвоката, а будет искать только под­тверждения своей правоты. По крайней мере Бино на это надеялся.

– Должен предупредить вас, что я узнал обо всем этом только три часа назад, так что почти не имел вре­мени на детальное изучение вопроса, – пожаловался для начала Кордозян. – Попытался найти в Интернете, в «Десятке К», какие-нибудь основательные данные по этой компании, но таковых не обнаружилось. Она зарегист­рирована на Ванкуверской фондовой бирже, у которой требования к листингу весьма и весьма нестрогие. Что касается продажи, то акций пассивные, с вялой конъюнктурой. Четыре года назад они вообще ничего не стоили, теперь повысились почти до девяти с половиной.

– А кому это, бля, интересно? – буркнул Томми, выуживая из мини-бара бутылку скотча и лед.

– Но, сэр, плавающий курс акций имеет небольшую амплитуду. Не реализовано только четыреста или пятьсот тысяч. Вы начинаете покупать, все время увеличивая ко­личество, и цена за акцию будет повышаться, подчиняясь нелинейному закону. То есть за каждую следующую ак­цию вам придется платить больше, чем за предыдущую, потому что на цену влияет каждая ваша покупка. Более того, они не вводили данные в файлы «Десятки К» уже несколько лет. Вполне возможно, что компания зарегис­трирована только формально и никаких серьезных опера­ций не ведет. Может быть, кто-то гоняет акции туда и обратно, повышая таким образом курс.

– Какая, вы сказали, это компания? – произнес Бино высоким голосом, подойдя к окну. – Нет, зарегистрирована она вовсе не формально, О чем вы гово­рите? У этой компании очень даже солидное руковод­ство, да. Я проработал там шесть лет. Они владеют в округе Фентресс обширными земельными участками. Вот, посмотрите на это. – Он вытащил из дипломата какие-то бумаги.

– Что это, бля, такое? – резко спросил Томми.

– Отчеты экономистов-аналитиков по акциям, – от­ветил Бино и протянул бумаги Алексу, быстро, без оста­новки, произнося фамилии известных брокеров. – Мор­ган Стэнли, так. А вот отчет Голдмана Сакса. – Отчеты были все фальшивыми, напечатанными на ворованных фирменных бланках. Там говорилось, что компания серь­езная и дела пошли у нее неважно только в последнее время. – Основные позиции в акционерном капитале занимают несколько крупных держателей акций, – про­должал Бино. – Они контролируют все привилегированные акции класса «А», так что им не нужно иметь файл в «Десятке К». – Он посмотрел на Том­ми. – Где вы откопали этого человека? Господи, ну почему всегда получается одно и то же! Я стараюсь, до­бываю что-то по-настоящему ценное, а потом появляет­ся адвокат и все портит.

– Я только говорю, что здесь есть кое-что, чему нуж­но уделить должное внимание. Мы не можем выбрасы­вать пять миллионов долларов, не изучив эту компанию досконально.

– Но она в данный момент активна на Ванкувер­ской бирже? – спросил Бино.

– Да, – ответил адвокат.

– А нереализованные акции зарегистрированы?

– Да, но не в этом дело.

– Почему бы нам в таком случае не позволить док­тору Саттону и его партнерам заполучить их? – саркас­тически произнес Бино. – Пусть они спокойно уплыва­ют из наших рук. Давайте терять даром время, задавая миллион дурацких вопросов, и позволим другим захва­тить эту нефть и миллиарды долларов прибыли.

– Меня нанял мистер Рина, чтобы проанализиро­вать эту сделку, – с жаром произнес Алекс. – Именно этим я и намереваюсь заняться.

– А я с ним согласен. – Томми ткнул пальцем в Бино. – Все вы, адвокаты, любители засерать мозги. – Он наполнил рот скотчем со льдом. – Я зачем тебя сюда привел, а? Чтобы документировать сделку… и ничего боль­ше. А ты начал задавать дурацкие гребаные вопросы на­счет Комиссии по ценным бумагам и биржам, какой-то «Десятки К» и еще хер его знает что. Если так будет про­должаться, то я засуну все эти паршивые бумажки тебе глубоко в жопу, так что если нужно будет выпустить отту­да говно, то тебе понадобится этот гребаный «Роторутер»[67].

Алекс Кордозян в ужасе смотрел на Томми. Что это за разговор? Он выполнял работу в Сан-Франциско и Лас-Вегасе для Джозефа Рина, проницательного и умно­го бизнесмена, настоящего джентльмена, а с Томми преж­де никаких дел не имел. Томми еще внизу предупредил, что убьет его, если он расскажет об этом деле хотя бы кому-нибудь, включая Джо. Убьет его! Подумать толь­ко… Абсурд какой-то, как в плохом кино. Алексу не по­нравилось, как выглядит «Нефтяная и газовая компания округа Фентресс». В ней было что-то странное, с чем следовало детально разобраться, а этот головорез, сидя­щий напротив, угрожает ему за то, что он пытается делать свою работу! Но даже и при таких условиях Алекс был полон решимости защитить своего клиента. Он сде­лает все возможное, чтобы отговорить этого мерзкого бан­дита от совершения поспешной дорогой покупки,

Они говорили еще примерно с час. Каждый вопрос Алекса Кордозяна Бино тщательно обдумывал и боль­шинство отвергал, ссылаясь на некомпетентность в об­ласти экономики и финансов, говоря, что он всего лишь геолог, периодически прерывая адвоката возгласами типа: «Суть дела в том, что в районе Оук-Крэст имеется мес­торождение с огромными запасами нефти». Бино наста­ивал на покупке компании округа Фентресс завтра ут­ром, прежде чем доктор Саттон сможет предпринять ка­кие-то контршаги. Алекс продолжал объяснять, что за такой короткий срок ему будет очень трудно, вернее, не­возможно, получить ответы на все интересующие вопро­сы. Бино надеялся, что так оно и будет. К счастью, в полночь Томми надоело слушать их препирательства. Он окончательно разозлился.

– Хватит разводить тут ляля-маля, – сказал он, вста­вая, чтобы выпроводить Алекса.

Они договорились встретиться завтра в восемь утра на двадцать пятом этаже здания фирмы взаимного страхования «Пени».

Томми приказал Бино остаться у него в номере но­чевать. Сказал, что не хочет, чтобы доктор Кларк смыл­ся, как доктор Саттон. Затем отправился в спальню, скинул мокасины, включил телевизор и вежливо осве­домился:

– Что будешь смотреть? «Златовласку и трех чикаг­ских медведей» с Эшли Линн или «Видеооргазмы» с Дон­ной Дэр и Толукой Лейк?

– Трудный вопрос, – ответил Бино. – Может быть, вы сами выберете?

Томми ткнул кнопку и плюхнулся на постель. Бино прошел в другую комнату и лег на диван. Уставившись в потолок, он в последний раз прокручивал в уме перипе­тии всей аферы под аккомпанемент стонов и вздохов Дон­ны Дэр, доносящихся из соседней спальни. Когда он бро­сил взгляд на Томми, то увидел, что бандит расстегнул ширинку и запустил туда руки.

Куда деваться от этой мерзости! Бино устало закрыл глаза. Придется стиснуть зубы и потерпеть до утра.

Глава 32

АФЕРА

В восемь утра Томми поставил машину на автосто­янке рядом со зданием компании взаимного страхова­ния «Пени», запер в багажнике два чемодана с деньгами и, не дожидаясь Бино, быстро направился к парадному входу. Тот едва поспевал за ним.

– Когда собрание акционеров? – спросил Томми в лифте.

– Насколько мне известно, собрание назначено на восемь пятнадцать, – ответил Бино.

Они вышли на двадцать пятом этаже, удив­ляясь суматошной активности сотрудников компании. Молодой человек с большим количеством папок под мышкой нырнул в кабину прежде, чем они успели выйти. Его догнала молодая женщина и остановилась в дверях, не входя.

– Скажи мистеру Монро, – нервно произнес моло­дой человек, – что цены на акции уменьшились с вось­ми до пяти и семи восьмых.

Она нахмурилась.

– Я не пойду туда с такой новостью. Ты готовь для мисс Луна отчеты БД по восточным и юго-восточным месторождениям, ей это очень нужно, а я попробую сде­лать так, чтобы записку мистеру Монро передал мистер Харпер.

Дверь лифта закрылась. Кабина пошла вниз, увозя мо­лодого человека, а девушка направилась обратно в офис.

– БД – это количество баррелей нефти, добытой в день, – сказал Бино Томми, который сердито смотрел на доктора геологии, требуя объяснений.

«Черт возьми, кто такая эта мисс Луна?» – думал Бино. Он насторожился, понимая, что ребята пытались сообщить ему какую-то информацию, о чем-то предупредить.

А вокруг кипела работа. Разнообразнейшие Бейтсы, одетые в деловые костюмы, сидели за компьютерами, тас­кали туда-сюда папки с отчетами и материалами по не­фти, звонили телефоны, бибикали пейджеры. Неожидан­но Бино услышал свое собственное имя: «Бино Бейтс, вторая линия». Он посмотрел на Томми с надеждой, что тот не» знает, кто такой Бино Бейтс. И действительно, для Томми эта реплика не отличалась от остальных. На него, кажется, произвела впечатление деловая активность боль­шого количества хорошо одетых яппи[68] и дорогие произ­ведения искусства на стенах и специальных постаментах.

Воспользовавшись тем, что бандит на что-то засмот­релся, Бино быстро подошел к ближайшему телефону, снял трубку и нажал двойку.

– Говорите.

– У нас проблемы, – сказал Стив Бейтс. – Очень серьезная неувязка. Виктория пытается наладить дело… – Внезапно чья-то рука потянулась и нажала на кнопку разъединения. Бино поднял глаза и увидел Томми. Тот стоял рядом, поджав губы.

– Чем это ты, бля, занимаешься?

– Пытаюсь дозвониться до пейджера доктора Саттона. Может быть, он был здесь. Я подумал, что было бы неплохо знать его планы, не собирается ли он сорвать нам сделку. – Бино видел, как злобно вспыхнули глаза Томми, но надеялся, что бандит не станет здесь бить его наотмашь тыльной стороной кисти.

– Давай, пошли к президенту этой конторы, Лейси, этому хрену собачьему. – Томми с шумом раскрыл бро­шюру и показал на фотографию Джона, под которой было написано «Линвуд Лейси». – Давай посмотрим на этого мудозвона.

Он грубо схватил за руку одного из пробегающих мимо «служащих».

– Хочу видеть Лейси.

– Мистера Лейси здесь нет.

– Нет? – спросил Бино, напрягшись.

– Нет. Вчера вечером у него… у мистера Лейси слу­чился сердечный приступ. Он в больнице. Правда, ин­фаркта вроде бы нет.

– А кто же, бля, здесь заправляет? – прорычал Томми.

– Кажется, мисс Луна.

– Как вы сказали? – переспросил Бино. Мысли в голове бешено крутились. Он не мог сообразить, что происходит.

– Мисс Луна, вице-президент компании по фи­нансам. Она работает в главном офисе, в Ноксвилле. Прилетела на собрание акционеров. Извините, я дол­жен отнести мистеру Стюарту эти материалы по сква­жинам на неразведанной площади, – сказал статист и упорхнул.

Бино крикнул ему вслед:

– Где находится мисс Луна?

– В кабинете мистера Лейси, готовится к собранию акционеров, – крикнул в ответ яппи, свернул за угол коридора и исчез.

Томми посмотрел на Бино. Эта суета вокруг, теле­фонные звонки, бегающие туда-сюда служащие сбивали его с толку.

– Я был здесь только один раз, – сказал Бино, – но мне кажется, кабинет мистера Лейси вон там, в углу.

– Хотелось бы знать, где Алекс? – проворчал Том­ми, оглядываясь, высматривая своего адвоката.

– Он нам не нужен, – сказал Бино, двигаясь в сто­рону углового кабинета и радуясь, что волосатый армя­нин до сих пор не появился.

Место секретарши занимала Эллен Экс Бейтс, жена Стивена. Тогда за ужином в Оук-Крэсте Бино узнал, что до замужества она довольно долго проработала в спекулятивных биржевых конторах от Нью-Йорка до Лос-Анджелеса и была опытной специалисткой по те­лефонным переговорам. В разговорном жанре ей не было равных. Она умела импровизировать с необык­новенной легкостью, была умна и сообразительна. Бино с Джоном определили ее на роль главной фигурантки, то есть в группу крупных акционеров, и его удивило, что сейчас она играет менее важную роль секретарши президента компании. Определенно что-то случилось. Но что?

– Нам бы хотелось побеседовать с мисс Луна, – сказал Бино.

– Боюсь, что это невозможно, – резко ответила Эл­лен и продолжила набирать номер телефона.

Томми потянулся и нажал кнопку разъединения.

– Возможно может быть все. Она здесь?

– Мисс Луна готовится к очень важному собранию акционеров, – раздраженно запротестовала Эллен, от­талкивая его руку от телефона.

– В таком случае все в порядке, – рявкнул Том­ми. – Потому что как раз я и являюсь очень важным акционером.

– Я… я… вы не должны…

– Кому, бля, какое дело? – сказал Томми и прошел мимо нее в кабинет, не потрудившись постучать. Бино последовал за ним.

Мисс Лора Луна стояла в центре кабинета спиной к ним с толстой пачкой бумаг в руках. Разговаривала по громкоговорящему телефону.

– …и что, Элан, нет никаких других объяснений? Один из наших главных акционеров, видимо, продает ценные бумаги по такой цене, чтобы снизить курс. – Услышав, что кто-то вошел, она повернулась.

Бино никогда ее прежде не видел. Женщина средне­го возраста, с избыточным весом, размеров Джанет Рено[69], роста примерно метр семьдесят с небольшим. Одета в темный брючный костюм, который не мог замаскиро­вать ее солидные габариты. С двойным подбородком. С шеи на цепочке свисают очки. Бино не мог понять, от­куда, черт возьми, взялась эта мисс Луна, пока она сно­ва не заговорила. И тут его сердце упало. Он ее узнал. «Да, наш поезд действительно идет под откос», – поду­мал он.

– Прошу вас покинуть мой кабинет, – сказала она. – Я готовлюсь к собранию акционеров. Вы мне мешаете.

– А я думаю, вам лучше сейчас провести собрание со мной. Оно куда важнее остальных, – сказал Томми, закрывая за собой дверь. В кабинете стало тихо. Затем он двинулся к столу и разъединил телефон.

После ухода Джона, который отправился домой, чтобы провести с Корой ее последние часы, Виктория по­звонила по номеру, который он ей оставил. Это был телефон Стюарта Бейтса, тоже родственника, но без бук­вы «экс» посередине. Он жил в Лос-Анджелесе и рабо­тал на телевидении гримером-визажистом. Стюарт Бейтс, как и Кэрол Сесник, принадлежал к тем немно­гим членам семьи Бейтс, которые не занимались мо­шенничеством. В последнее время он участвовал в ра­боте над созданием спецэффектов для телевизионного шоу «Космическая одиссея», которое снималось в од­ном из павильонов Голливуда. Выслушав Викторию, Стюарт ответил, что это невозможно. Во-первых, нуж­но время, чтобы изготовить шаблоны и придать им объем. Кроме того, для создания качественного грима ему нужно иметь образец оттенка кожи.

– На это потребуется по крайней мере два дня, и то если работать круглые сутки, – сказал он. – А кроме того, у меня работа в ТВ-шоу.

– Бино Бейтс проводит аферу завтра утром, в во­семь пятнадцать, – сказала она. – К этому времени все должно быть готово. Иначе провал с непредсказуемыми последствиями.

– Король мошенников? – с почтением произнес Стюарт.

– Да. Один из главных фигурантов выбыл из игры, и нам очень нужна ваша помощь. Все расходы будут воз­мещены.

– Ладно, – сказал он после долгой паузы. – сделаю все, что смогу.

Через час Стюарт зафрахтовал самолет, погрузил туда оборудование, какое смог найти, и вылетел в Сан-Фран­циско.

А Виктория следующий звонок сделала в ФБР.

– Я хочу поговорить с Грейди Хантом. Агент взял трубку через несколько секунд.

– Пока все хорошо, – произнес он, самодовольно усмехаясь. – Все в городе. Томми и ваш приятель отды­хают в отеле «Ритц». А что у вас?

– Ничего. Вы сказали, что я должна позвонить, вот я и звоню.

– Тогда проясните, куда направился старый гусак с седыми волосами. Он сел в самолет на Нью-Джерси. Я сообщил, чтобы команда перехватила его в Атлантик-Сити.

– Это Джон Бейтс. Он вышел из игры и летит до­мой к умирающей жене. Не надо за ним следить.

– Да ладно вам, – сказал Грейди.

– Я прошу вас, не надо. Его жена в больнице, он хочет быть с ней. Скоро я поеду в аэропорт встречать человека по имени Стюарт Бейтс. Он ничего об афере не знает, а просто делает мне личное одолжение. Так что не чините ему никаких препятствий. Он в этой игре не уча­ствует.

– Получается так, что в этом вообще никто не уча­ствует, – сказал Грейди Хант. – Впервые такое вижу – преступление без преступников.

– Я позвоню вам утром, перед тем как все начнет­ся, – сказала Виктория и положила трубку. «Вот по­донок», – подумала она.

Виктория встретила Стюарта Бейтса в аэропорту в одиннадцать тридцать и повезла в мотель, который на­ходился в нескольких кварталах от «универмага». Он по­просил ее взять номер с ванной. А затем, когда они очу­тились внутри, потребовал, чтобы она сняла с себя всю одежду. Она поколебалась, но недолго, всего несколько секунд, а затем быстро разделась и встала пе­ред ним обнаженная. Он рассматривал ее прекрасное тело долго и внимательно, пытаясь решить, как лучше всего его изуродовать.

– Значит, так, – сказал он наконец, – я сделаю вам массивный зад и бедра, и то и другое целлюлитовые. Оде­вайтесь пока. – Стюарт протянул ей халат и направился к ванной. Он вывалил туда три пакета гипса, посадил Викторию на стул у раковины и долго занимался ее ли­цом и руками. Потом, в последний раз критически огля­дев работу, попросил встать.

– Теперь займемся телом. Я привез кое-что из рек­визита. – Он открыл большой чемодан. – Давайте при­мерим и подгоним. Так, так, отлично… а это ничего, пусть останется, все равно под одеждой не видно. Руки в верх­ней части, кажется, в норме, достаточно испорчены, а вот кисти придется так и оставить. Если делать как сле­дует, мы просто не успеем, а тяп-ляп – только испор­тим. Будем надеяться, что никто к ним слишком при­стально приглядываться не станет. И нарядимся мы в этот брючный костюм с карманами. Так что почаще их используйте, прячьте руки в карманы. Мне еще нужно заняться вашим подбородком и шеей. Я буду готовить, а вы пока поройтесь вот здесь, посмотрите подходящий парик.

Они начали в двенадцать тридцать, а семь часов спустя, когда взошло солнце, Стюарт вертел Викто­рию так и сяк, добавляя последние штрихи. Припуд­ривал где надо, проверял, достаточно ли хорошо схва­тился во всех местах клей, подправлял грим. Виктория сидела в ванной комнате мотеля в четырех кварталах от здания компании взаимного страхования «Пенн» и смотрела в зеркало на толстую женщину среднего воз­раста с двумя подбородками. В старших классах она очень умело копировала учительницу по истории, мисс Лору Луна. Эта довольно крупная дама говорила слегка писклявым голосом с придыха­нием. Викторию страшила встреча с Томми – он не должен был ее узнать ни в коем случае, – и она реши­ла воскресить образ мисс Луна.

Темный брючный костюм с карманами удачно скры­вал ноги, а также приспособления, увеличивающие жи­вот, которые были прикреплены с помощью застежек-липучек «Велкро». Вся эта хитрая амуниция весила боль­ше пятнадцати килограммов.

Виктория вызвала такси и проскочила мимо маши­ны наблюдения ФБР. Агенты ее не узнали и остались следить за пустым номером в мотеле. По дороге к зда­нию компании взаимного страхования «Пенн» она вспо­тела – слава Богу, ехать было всего четыре квартала. Добравшись до места, вызвала служебный лифт и нажа­ла на кнопку двадцать пятого этажа. В кабинет прези­дента компании она влетела за две минуты до появления Бино и Томми. И теперь, почти без подготовки, оказа­лась лицом к лицу с этим жестоким бандитом.

– Извините, но сейчас я с вами разговаривать не могу, – повторила Виктория.

– Леди, – Томми сделал шаг вперед, – как по-ва­шему, кто я такой?

– Понятия не имею, – произнесла она характер­ным для мисс Луна сопрано с придыханием. – Я никог­да вас прежде не видела и настаиваю, чтобы вы покину­ли мой кабинет, иначе придется вызывать охрану. Через несколько минут начнется собрание главных акционе­ров, которые владеют пакетами на миллионы долларов, а я еще не успела просмотреть материалы, оставленные мистером Лейси.

– Я тоже владею сертификатами акций этой нефтя­ной компании на миллион долларов. – Томми с шумом раскрыл дипломат и вывалил перед Викторией свои бумаги.

Она посмотрела.

– Здесь всего сто тысяч акций. Сейчас они идут при­мерно по шесть долларов. Это означает, что рыночная стоимость этих сертификатов примерно шестьсот тысяч.

– Вы что, хотите сказать, что я продолжаю терять деньги? – спросил Томми.

– Пожалуйста, покиньте мой кабинет, – настойчи­во попросила Виктория.

Бино оттащил Томми в сторону и прошептал:

– Для нас хорошо, что цена на акции падает. Это означает, что на свои деньги вы можете купить больше акций. Забудьте первый миллион, сейчас речь идет о мил­лиардах.

Томми отстранился и несколько секунд смотрел на Бино. Потом, кажется, врубился и кивнул.

Бино подумал, что нужно, пожалуй, слегка замед­лить темп. Ему никогда еще не приходилось играть с лохом, который бы так плохо разбирался в бизнесе.

– Мы заинтересованы в покупке контрольного па­кета акций этой компании, – сказал Бино, обращаясь к Виктории.

– Кто это «мы»?

Бино подумал, что грим у Виктории немного тяже­ловатый. Одно место на шее выглядело, как будто грим был положен мастерком и плохо приглажен. Затем Том­ми сказал нечто такое, что заставило Бино вздрогнуть.

– Вы говорите, что не знаете меня? – Бандит улыб­нулся. – А вот ваше лицо мне определенно знакомо. Напомните, где мы прежде встречались.

– Я уверена, что мы не встречались, – сказала Вик­тория.

– Да… да, конечно. Флорида. Вы когда-нибудь бы­вали во Флориде?

Виктория решила уйти от этой опасной темы.

– Я вас не совсем поняла, – сказала она, глядя на Бино. – Что значит, вы хотите купить эту компанию? Боюсь, что при создавшихся обстоятель­ствах это едва ли возможно.

– Мисс Луна, я правильно произношу вашу фами­лию? – сказал Бино. Она кивнула. – Мне известно, что сегодня здесь соберутся крупные держатели акций. Все они недовольны и желают вернуть свои деньги. Мне также случайно стало известно, что у всех у них привилегиро­ванные акции класса «А», так же как и у присутствую­щего здесь мистера Рина. Так вот, скорее всего сейчас происходит следующее: кто-то, располагающий конфи­денциальной информацией о делах компании, быстро продает акции и понижает цены.

– Я не могу обсуждать с вами внутренние дела ком­пании, – сказала она.

– Все прочие крупные держатели акций, – продол­жил Бино, – понимают, что, продав сейчас свои акции, они наводнят ими рынок, в результате чего цена опус­тится до нуля. Значит, что остается? Я думаю, расста­ваться со своими стремительно падающими в цене ак­циями они не станут, а захотят, чтобы вы ликвидирова­ли имущественные фонды компании. Если они сегодня проголосуют за это, вам придется начать продажу, на­пример, земельных участков в Теннесси. А если это слу­чится во время пика падения цены на акции, то даже на Ванкуверской фондовой бирже поднимется паника и ваши акции заморозят, а возможно, вообще исклю­чат из списка держателей ценных бумаг. Так что, мисс Луна, вы в весьма затруднительном положении и долж­ны относиться к нам как к спасителям. Получается, что мы единственные покупатели на рынке, полном продав­цов. – Бино широко улыбнулся.

– Я еще не знаю, кто вы такие, – сказала Викто­рия. – Представьтесь, пожалуйста.

– Это мистер Рина, уважаемый бизнесмен. А я – бывший сотрудник этой компании. Уволен за то, что добросовестно выполнял свою работу. Доктор Дуглас Кларк, геолог.

– О да. Кажется, я читала приказ о вашем увольне­нии. Так что же сейчас пришло вам в голову? С вами поступили несправедливо, и вы хотите купить компа­нию и тем самым отомстить?

– Не отомстить я пытаюсь, а предложить разреше­ние проблемы.

– Извините, но мне не кажется, что продажа конт­рольного пакета акций по бросовой цене – это нормаль­ное деловое, разрешение проблемы… по крайней мере не сегодня. В качестве вице-президента компании по фи­нансам я имею право вести переговоры от имени «Не­фтяной и газовой компании округа Фентресс», но не со­бираюсь воспользоваться этими полномочиями до тех пор, пока мистеру Лейси не станет лучше и он не сможет высказать свое мнение по этому вопросу.

– Что она несет? – спросил Томми, наклонившись вперед. Он следил за разговором с напряженным внима­нием болельщика на ипподроме, когда скачки прибли­жаются к финишу.

– Мне случайно стало известно, что ваша компания разваливается, – вспылил Бино. – Новые скважины в эксплуатацию не вводятся. Затраты на разработку мес­торождений пожирают все кредиты. Вы даже перестали платить по счетам. Так что, пожалуйста, не проповедуй­те мне насчет делового разрешения проблемы.

– Доктор Кларк, я думаю, вам бы следовало дер­жать себя в руках, – вознегодовала Виктория. – Вас уволили как раз за то, что вы совали нос не в свои дела, а именно в финансовые, которые вас совершенно не ка­сались. Теперь, очевидно, вам пришла в голову фанта­зия расквитаться с нами за это. Вы решили купить ком­панию и поувольнять всех. В этом ваш план, если я не ошибаюсь? – Она тоже повысила голос до его уровня – «Компания буровых установок Западного побере­жья» была нанята мной! – вскрикнул Бино. – Донован Мартин – мой друг. Мы имели с ним контрактные обя­зательства, и единственное, что я сделал, это…

Неожиданно дверь кабинета отворилась, и на пороге возник Тео Экс Бейтс, высокий и широкоплечий. Он занимался земельными махинациями в пригородах Фи­никса и прилетел участвовать в афере Бино. Следом за ним в кабинет вошел специалист по мошенничествам из долины Сими, Калифорния, которого звали Лютер Экс Бейтс.

– Здесь все в порядке? – спросил Тео, с подозрени­ем глядя на Бино и Томми. – Мы услышали шум.

– Может быть, эти джентльмены наконец уйдут и позволят мне работать, – сказала Виктория.

– Я владелец ста тысяч акций этой компании, – сказал Томми, – и не собираюсь никуда уходить.

Виктория бросила на него неприязненный взгляд, но все же несколько смягчилась.

– Если бы вы согласились выйти и подождать не­сколько минут в другой комнате, возможно, мне удалось бы организовать ваше участие в собрании держателей ак­ций с приоритетом.

Когда Томми повернулся уходить, Бино задержал взгляд на Виктории. Она смотрела на него пару мгнове­ний, затем подмигнула и чуть пожала плечами. Томми схватил Бино за руку и вытащил из кабинета. В прием­ной стоял запыхавшийся Алекс Кордозян. Он только что прибыл.

Томми улыбнулся:

– Они допустили нас к участию в собрании акцио­неров.

– Мне нужно было сделать несколько звонков, по­этому я опоздал, – сказал адвокат. – Пока вам не сле­дует покупать это предприятие, потому что я еще не смог получить о нем никакой банковской информации. Не знаю, какие у этой компании долговые обязательства… А что, если они должны сто миллионов, владея жалкой кучей девальвированных активов? Вам придется взять все эти долги на себя. – Томми выпучил на Алекса свои глазки ящерицы, но тот продолжал: – А что, если имеются неоплаченные претензии у других суб­подрядчиков? Что, если в судах лежат и ждут решения иски на сотни миллионов? Вы не знаете, что покупаете. И можете приобрести головную боль на долгие годы. Я принял твердое решение указать вам на эти факторы, – произнес адвокат тоном лектора. – Вы можете мне уг­рожать, но я должен сообщить вам мое суждение. По­верьте мне, ваш брат никогда бы не бросился слепо в такую авантюру. – Последние слова Алекса Кордозяна привлекли внимание Томми больше, чем все остальные.

– Вы проверили земельные участки в Теннесси? – взволнованно поинте-ресовался Бино. – Звонили насчет этого?

– Да, я разговаривал со служащим округа Фентресс. Компания действительно владеет грантом на оп­ределенные земельные участки, и мне понравилось, что эта информация подтвердилась. Но текущая стоимость этой земли нигде не указана. Земельный грант очень старый, существует чуть ли не со времен Гражданской войны.

– Сейчас никто даже не подозревает о ценности этой компании, – осторожно прошептал Бино на ухо Томми, чтобы Эллен не смогла подслушать. – Не забывайте о скрытой под землей нефти. Это самая крупная стратиграфическая ловушка, которую когда-либо обна­руживали в Северной Америке. – Он отвел Томми от стола секретарши, чтобы ей не было слышно.

Но Алекс продолжал следовать за ними и бубнить:

– А сколько эти нефтяные месторождения действительно стоят? Я не знаю, и никто не знает. А откуда вам известно, что там вообще имеется сы-

рая нефть? Глупо полагаться только на слова этого чело­века. А что, если скважина совершенно непродуктивная?

– Что-что? – переспросил Томми.

– Непродуктивная скважина! – возмутился Бино. – Вы что, смеетесь? Я восемнадцать месяцев проводил на этих участках сейсмические работы и обнаружил месторождение по крайней мере площадью в шесть акров. Дав­ление струи при испытаниях было совершенно неверо­ятным.

– Я видел ее, – сказал Томми. – Я видел нефть.

– Сколько? – спросил Алекс. Заметив нерешитель­ность, затуманившую глазки Томми, он весь воспылал энтузиазмом. – Вы видели месторождение в миллиард баррелей, как он утверждает?

– Вам не нужно это видеть, – сердито прошипел Бино. – Я знаю, что там есть нефть. Для этого и суще­ствует такая наука, как геология.

– Всего я, конечно, не видел, – сказал Томми, – но у меня был полный графин.

– О, графин. Замечательно, он, наверное, стоит це­лых два бакса. И вы с этим собираетесь идти на такую сделку?

– Послушайте, вы, – сказал Бино, резко наклонив­шись к адвокату. Тот даже отпрянул. – Оставьте, пожа­луйста, ваш сарказм, он здесь неуместен! Я работал над подтверждением существования этого месторождения почти два года. И не вам судить, потому что вы не знаете предмета. У нас появилась уникальная возможность за­владеть богатейшими запасами нефти, и эта возможность через полчаса может уйти безвозвратно.

– Мне приходилось принимать участие в заключе­нии нескольких сделок по нефти, и никогда они не офор­млялись подобным образом. Это безумие! Сегодня ут­ром я обзвонил нескольких своих приятелей на Востоке. Один сказал, что помнит эту компанию. Она, ка­жется, обанкротилась в конце семидесятых.

– Обанкротилась в конце семидесятых? – с жаром произнес Бино. – Какая чушь!

– Я не говорю, что вам вообще не следует покупать контрольный пакет, просто не торопитесь. Джо никогда ничего быстро не покупает. Он всегда говорит: «Если в сделке включается какой-то таймер и требуется быстрое принятие решения, то это подозрительно».

– Джо так говорит? – спросил Томми.

– Если сделка чистая, то ее можно заключить и зав­тра или на следующей неделе. Вы не должны делать это сейчас. Хотите, можем договориться обо всем сегодня, закрепить за вами права, и затем, после того как я все основательно проверю, выложите денежки.

Этот вариант Бино совершенно не устраивал. Было ясно, что, если дать Алексу достаточно времени, он обя­зательно раскопает липу. Нужно было срочно что-то пред­принимать. Пока Алекс, не отходя от Томми, всячески отговаривал его от экстренной покупки контрольного па­кета акций, Бино направился к столу Эллен, попросил карандаш и быстро написал записку.

– Почему, спрашивается, вы должны покупать имен­но сегодня? Нет, крупные сделки так не заключаются. Нельзя входить с чемоданами денег и выкладывать их на стол. Это чистой воды сумасшествие. Делайте так, как это сделал бы Джо, то есть по-умному. – Алекс наконец нашел правильный тон, а Томми слушал и кивал.

Бино протянул записку Эллен. Она прочитала. За­тем встала и показала на кабинет рядом.

– Мисс Луна, возможно, потребуется какое-то вре­мя, чтобы официально оформить ваше участие в собра­нии акционеров. Вы можете подождать пока в кабинете мистера Спенсера.

Они вошли в шикарное помещение с огромным зер­кальным окном. На противоположной стороне улицы во всем великолепии сиял логотип компании «Эксон». Эллен оставила их в кабинете и закрыла дверь. Затем протянула записку Бино своему мужу Сти­ву. Там говорилось: «Приготовьте холодильник и играй­те сцену «перекрестный огонь»».

Естественно, в кабинете, где они ждали, был компь­ютер. Томми молча наблюдал, как Бино включил его и загрузил.

Алекс в это время упорно гнул свою линию:

– Я говорю вам, не торопитесь. Если у них действи­тельно финансовые трудности, то время работает на нас.

Бино вызвал на экран монитора информацию систе­мы «Квотрон» о курсе акций и сделал движение к Том­ми и Алексу.

– Посмотрите. – Он ткнул в строку, где значилась FCP&G, и все молча начали следить за сообщением бир­жевого оператора, передающего котировки ценных бу­маг. – Вчера эти акции продавались по десять, а сегодня утром упали до пяти и семи восьмых и… нет, постойте… посмотрите на это…

Томми подался вперед и увидел, что курс акций упал с пяти и семи восьмых до пяти и трех четвертых. Это работала программа, составленная Викторией. Акции компании округа Фентресс дешевели прямо на глазах.

– Ни хера себе, – пробормотал Томми, глядя на экран.

Бино тронул его за плечо.

– Мистер Рина, я не собираюсь стоять здесь и спо­рить с мистером Кордозяном. Он великолепный спе­циалист по обычным сделкам, я в этом уверен. Но наша сделка совершенно особая. Поверьте мне, я в нефтя­ном бизнесе пятнадцать лет и знаю, что говорю. Ван­куверская фондовая биржа в любой момент может за­морозить акции этой компании. Совершенно очевид­но, что кто-то, располагающий конфиденциальной ин­формацией о положении в компании, сдает акции по демпинговым ценами, даже на уведомляя совет директоров. Не сомневаюсь, что на бир­же тоже за всем этим пристально наблюдают. Как, по-вашему, должны поступить на фондовой бирже, если за один день цена акции падает с десяти до пяти и трех четвертей, то есть наполовину своей стоимости? Правильно. Они остановят продажу и снимут акции с котировки. Как только это случится, мы сразу же вы­бываем из игры. Ваш брат совершенно справедливо считает, что принимать поспешные решения опасно. Но у нас положение чрезвычайное. Я уверен, что, го­воря так, он не имел в виду ситуацию, когда ино­странная фондовая биржа может помешать заключить интересующую его сделку. Сейчас нам представилась единственная возможность. Если вы упустите ее и не проявите должной решимости, то миллиарды долла­ров уплывут от вас. Вы их никогда больше не увидите. И обнаружится это очень скоро.

Дверь отворилась, показалась голова Эллен Бейтс.

– Мисс Луна передает, что вы можете участвовать в собрании акционеров. Оно будет проходить этажом ниже, в большом конференц-зале. Я могу вас проводить.

Томми подхватил дипломат, и они последовали за ней к лифту.

Собравшиеся акционеры больше напоминали фут­больных болельщиков. Мисс Луна (она же Виктория Харт). пыталась как-то управлять собранием, но у нее это пло­хо получалось. Основные фигуранты аферы кричали на вице-президента компании и друг на друга.

– Пора наконец понять серьезность положения! – возмущался Леонард Бейтс. – Если мы не предпримем каких-то решительных шагов, причем прямо сейчас… если не возьмем контроль за ситуацией в собственные руки, то наши акции будут заморожены. Стоит одному или двум из нас что-то продать – это моментально закроет рынок для всех остальных. Лора, мы должны действовать сейчас же! В конце концов, продайте участ­ки в Теннесси, освободитесь от активов. Я слышал, что даже есть какой-то покупатель. Все заговорили разом.

– Насколько мне известно, – выкрикнула Викто­рия, – у мистера Лейси имеется твердое убеждение на­счет ликвидации этих активов, и я считаю это предложение для компании оскорбительным. Решившись на этот шаг, мы тут же оказываемся не у дел. Эти активы явля­ются финансовым показателем использования заемных средств нашего банка. Кроме того, есть основания счи­тать, что некоторые наши месторождения весьма и весь­ма многообещающи. Так что до настоящего кризиса пока далеко.

– Если это так, то мне бы очень хотелось услышать от вас определение кризиса, – бросил Теодор Бейтс.

– У меня этих акций целая куча, – вмешался дру­гой «акционер», – и я не хочу, чтобы они превратились в пустые бумажки!

– Это самый худший квартальный отчет о работе компании за последние двадцать лет, – подхватил сле­дующий.

Затем в конференц-зале поднялся такой шум, что Виктории пришлось захлопать своими изящными, со­вершенно непропорциональными по отношению к мас­сивному телу ладонями. Иначе присутствующие не ути­хомирились бы.

– Прошу вас – не говорите все разом! – крикнула она.

Но споры продолжались. Бино наклонился к Томми:

– Плод созрел, его нужно только сорвать. Вам даже не потребуется всех пяти миллионов. Делайте предло­жение.

Томми посмотрел на Алекса. Тот отрицатель­но помотал головой, и Томми откинулся на спинку стула. Решил подождать, как, наверное, поступил бы его брат Джо.

Бино почувствовал, что дело застопорилось, и неза­метно подал знак Теодору. Пришло время сыграть сцену «перекрестный огонь».

– Мисс Луна, я прошу сделать короткий перерыв, – громко произнес Теодор. – Мне нужно переговорить с партнерами в Техасе.

Шум в конференц-зале стих, как и предполагалось в партитуре, так что Викторию стало хорошо слышно.

– Это кстати. Я думаю, нам всем нужно немного охладиться. Объявляю короткий перерыв.

– Откуда я знаю эту толстую профуру? – удивился Томми. – Не могу, бля, точно определить, но уверен, что откуда-то знаю. Что касается дырки, даже если она такая вот уродина, у меня, бля, охеренное чутье.

– Пойдемте найдем место, где можно поговорить, – предложил Бино.

Он вышел вслед за Томми и Алексом из конференц-зала. «Акционеры» в это время продолжали обсуждать катастрофический поворот событий, проклиная падаю­щий курс акций и негодуя на одного из главных держа­телей, который их продает. Бино завел Томми и Алекса в пустой кабинет.

На двадцать четвертом этаже помещения были не столь впечатляющими, как на двадцать пятом. В боль­шинстве кабинетов половина стены от потолка была из декоративного шероховатого стекла с ледяным узо­ром, что создавало ощущение открытого пространства.

Бино в нерешительности потоптался на пороге.

– Прошу извинить, но мне нужно в туалет. Сейчас вернусь. – Он закрыл дверь, сосчитал до десяти, затем открыл и быстро вошел с возгласом: – Я так и знал! —

Томми и Алекс повернулись в его сторону.

– Он здесь этот мерзавец. Я так и знал!

– Кто здесь? – спросил Томми.

– Доктор Саттон. Я видел, как он разговаривает с этим подлым Теодором Ланманом, который попро­сил сделать перерыв. Они как раз вошли в кабинет напротив.

– Ты думаешь, он затевает с этим парнем какое-то дело? – встревожился Томми.

– Конечно, – удрученно проговорил Бино. – А как вы думаете? Не затем же он пришел на это собрание акционеров, чтобы сделать доклад о сейсмографах. Мы в дерьме. Если бы вы не слушали его, – он показал на Алекса, – то мы могли бы уже стать владельцами ком­пании.

– Где он? – спросил Томми, открывая дверь. – По­шли посмотрим. – Бино и Алекс последовали за ним.

Рядом с дверью в кабинет, куда вошли заговорщики, Томми углядел еще одну и открыл. За ней оказалась при­емная, расположенная между кабинетами двух ответствен­ных менеджеров. В одном сейчас находились Теодор и Даффи, другой пустовал.

Они вошли в приемную, отделенную сверху от смеж­ного кабинета «морозным» стеклом. Было слышно, как Даффи что-то оживленно говорит, но разобрать слова не представлялось возможным. Наконец Бино удалось вклю­чить на столе телефон громкоговорящей связи, и они услышали разговор. Разумеется, все соединения были сде­ланы заранее. Затем он выхватил из кармана портатив­ный диктофон и нажал на кнопку записи.

– …Я поступил в точности как мы планировали, – произнес Теодор. Сквозь стекло было видно, что он дер­жит лист бумаги. – Вот бланки заказа на продажу.

Даффи стоял лицом к нему. Курчавые эйнштейнов­ские волосы придавали его силуэту забавный вид.

– Я же говорил вам, мистер Ланман, что они не узнают, кто продает. А курс будет падать. Он сей­час уже где-то в районе пятерки.

Бино, Алекс и Томми присели на корточки вокруг громкоговорящего телефона. Диктофон работал, доку­ментируя «предательство».

– Я позвоню моему брокеру и выгружу на рынок остальные акции. Это должно потянуть их вниз, к чет­верке. Когда держатели уже отчаются продать, я возник­ну со своим предложением. Средняя цена получится со­всем даже неплохая, примерно шесть.

– Так давайте же примемся за работу, – сказал Даф­фи, и они вышли из кабинета.

Бино выключил диктофон.

– Если Саттон рассказал ему о нефтяном месторож­дении, то почему он продает свои акции? – спросил Том­ми, сдвинув брови. Бизнес всегда был для него трудным для понимания. Это не то что прижимать публику, где просто идешь и делаешь дело. В бизнесе все Пытаются блефовать, дурачат друг друга. Иногда это просто какой-то бред собачий.

– Все очень просто, – медленно произнес Бино. – Он хочет снизить цены на акции настолько, чтобы ос­новные акционеры запаниковали и продали их ему пря­мо сейчас. Он заберет контрольный пакет компании по­чти даром.

Томми посмотрел на Алекса:

– Это так?

Алекс подумал секунду, затем кивнул. Он уже сам стал немножко верить во всю эту лажу.

– Да… наверное… Покупая контрольный пакет пря­мо здесь, на собрании акционеров, он совершенно не зависит от рынка. Кроме того, избежит пятидневной про­цедуры расчетов по биржевым сделкам, которая суще­ствует на фондовой бирже. Должен признаться, доволь­но неглупо.

– Пришло время принимать то или иное решение, – сказал Бино. – Либо компания будет наша, либо перейдет к ним или фондовой бирже в Ванкуверре. Завтра в это время она вместе с месторождением сто­имостью в несколько миллиардов долларов будет при­надлежать кому-то другому. Неужели вы это допустите?

Виктория снова собрала акционеров, и, когда все расселись за столом, теперь уже ведя себя потише, в конференц-зал вошел Даффи и встал позади Теодора Бейтса.

– Кто этот джентльмен? – спросила Виктория го­лосом мисс Луна, то есть с придыханием.

– Мой помощник, – ответил Теодор властным го­лосом мистера Ланмана. – И мне бы хотелось сделать предложение всем находящимся в этом зале. Я понял так, что вы хотите выйти из дела, и считаю преступлени­ем продавать землю в Теннесси за ту цену, что предлагается. Я всегда верил в эту компанию и лично в мистера Лейси, так что принял решение купить ваши сертифика­ты акций класса «А», а также и нереализованные класса «С» на один пункт выше объявленного на момент за­крытия рынка.

Некоторое время «акционеры» бурно обсуждали предложение, а затем разом затихли и уставились на Теодора.

– А почему это вдруг вам вздумалось скупать ак­ции? – спросил один из главных фигурантов. – Ведь курс падает ниже некуда.

– Честно? Потому что я уже год, как, можно ска­зать, на пенсии, и заскучал. Мне захотелось повести ком­панию новым курсом. Разумеется, при условии, что я стану ее владельцем.

Бино посмотрел на Томми, и тот кивнул.

– Это ложь! – воскликнул Бино, вскочив на ноги. – И настоящее воровство! Потому что именно Ланман про­дает сейчас свои акции и опрокидывает курс, чтобы по­том их можно было скупить за бесценок.

– Это явный абсурд, – прогрохотал Теодор.

– В самом деле? – спросил Бино и включил дик­тофон, поставив его на полированный стол красного дерева.

Из маленького динамика раздался голос Теодора: «…Я поступил в точности как мы планировали. Вот бланки заказа на продажу». Затем заговорил Даффи: «Я же говорил вам, мистер Ланман, что они не узнают, кто прода­ет. А курс будет падать. Он сейчас уже где-то в районе пятерки». Затем снова Теодор: «Я позвоню моему броке­ру и выгружу на рынок остальные акции. Это должно потянуть их вниз, к четверке. Когда держатели уже отча­ются продать, я возникну со своим предложением. Сред­няя цена получится совсем даже неплохая, примерно шесть».

Бино нажал кнопку «стоп», и зал взорвался негодо­ванием.

– Мое предложение по-прежнему остается в силе! —

крикнул Теодор.

– Убирайтесь подальше отсюда, ко всем чертям, – закричал на него один из «акционеров». – Я не стану вам продавать свои акции даже под дулом пистолета!

Другой «акционер» был категоричнее. Он вскочил на ноги, схватил Теодора Экс Бейтса за грудки и прорычал:

– Ты, сукин сын, пошел вон отсюда, и чтобы я тебя никогда здесь больше не видел!

Испуганный Теодор был вынужден быстро ретиро­ваться из конференц-зала. Вместе с Даффи. После его ухода все затихли, обмениваясь удрученными взглядами.

– Очень жаль, – произнес наконец один из «акци­онеров». – Я надеялся, что смогу что-то продать. Не­ужели больше не найдется покупателя?

Бино многозначительно посмотрел на Викторию.

– Скажите ему, мисс Луна. Вы доверенное лицо и не можете утаивать такого рода информацию.

– Но, я… мне кажется, мы все напрасно запаниковали.

– Скажите! – продолжил нажим Бино, и Виктория наконец сдалась.

– Ладно, сегодня утром было сделано еще одно пред­ложение, но я думаю…

– Еще одно предложение? – воскликнул один из «акционеров», не дав ей закончить. Остальные оживлен­но заговорили друг с другом.

И вот он, звездный момент! Томми величественно поднялся на ноги. Он чувствовал себя именно так, как должен был чувствовать себя Джо, когда проворачивал выгодное, хорошо спланированное дело.

– Я желаю заплатить деньги наличными, на один пункт выше объявленного на МЗР.

– Выше чего? – спросил один из присутствующих.

– Выше объявленного на МЗР, то есть на момент закрытия рынка, – уточнил Томми.

– Не надо сокращений, никаких МЗР, – прошеп­тал Бино. – Просто на момент закрытия рынка, и все. Томми кивнул:

– Ладно. Итак, я покупаю ваши акции за пять мил­лионов долларов.

– Вот это предложение! – воскликнул один из «ак­ционеров». – Я согласен.

– Меня тоже имейте в виду, – сказал другой, под­нимаясь на ноги и доставая из дипломата бутафорские сертификаты акций.

Томми улыбался. Ему нравилось делать дела на сво­их условиях. Он решил, что это все равно похоже на мокруху, только кайфа меньше. Затем он оставил Бино, что­бы тот упорядочил очередь продавцов акций, а сам с Алек­сом спустился вниз за стоявшими в багажнике автомо­биля двумя чемоданами с наличными деньгами.

Они возвратились, и началось неистовство прода­жи. «Акционеры» подходили по очереди, передавали свои сертификаты Томми, и тот одаривал каждого соответствующей суммой. Купюры все были сотенные, в аккуратных банковских пачках, ко­торые совсем недавно лежали в задней комнате в Нассау. Меньше чем через два часа финансовая операция была закончена.

«Акционеры» разошлись, довольные, что удалось удачно сбагрить акции, а Томми остался сидеть с удов­летворенной улыбкой на лице перед пятьюдесятью или шестьюдесятью сертификатами акций, сложенными в кучу на столе. Он сказал Бино, что собирается устроить выпивку и отметить это событие.

– Я надеюсь, вы счастливы, – недовольно пробур­чала мисс Луна, глядя на Бино. – Завладели компанией. Жаль только мистера Лейси. Это известие, наверное, его убьет. – Она встала и вышла из конференц-зала.

– Ну знаю я эту дырку, откуда-то знаю, – сказал. Томми после того, как за ней закрылась дверь. – Но не могу вспомнить, хоть убей.

Он взялся паковать сертификаты акций, и Алекс по­советовал ему немедленно поместить их в банковский сейф. Бино тем временем нашел Викторию в кабинете президента компании.

Она смотрела в окно на здания нефтяных компаний напротив, широко расставив толстые ноги, чтобы сохра­нить равновесие. Что ни говори, на ней висел груз боль­ше пятнадцати килограммов. Настроение было хуже не­куда. Прижав ладонь ко рту, Виктория смотрела вниз на улицу, пытаясь определить, сколько там сейчас собра­лось агентов ФБР. Когда вошел Бино, она резко повер­нулась.

– Вот это работа! – сказал он и насторожился, мгновенно уловив ее настроение. – Случилось что-то плохое?

Виктория не могла ему больше лгать. Странно, но именно сейчас, при такой ситуации, она вдруг окончательно поняла, что любит его, любит понастоящему. Медленно и незаметно он пропитал всю ее собой, своей незаурядной личностью, раскрасив в яркие цвета все, что было прежде черно-белым.

– Бино… в полиции обо всем известно, – тихо произнесла она, ненавидя каждое слово, вылетающее из ее уст. – Сейчас внизу дежурят агенты ФБР. Кара­улят нас.

– Как они узнали? – спросил он, пристально глядя на нее, но продолжая по инерции улыбаться. Разглядеть под толстым гримом выражение лица Виктории было не­возможно.

– Я им рассказала.

– Ты? – Только сейчас его улыбка окончательно погасла. – Но почему?

– Агенты ФБР прихватили меня в Джерси, когда я выходила из офиса Джо, и повели. – Виктория села на край стола и подробно рассказала о том, что случилось после ее возвращения в Сан-Франциско.

– Но почему ты не рассказала мне раньше? – спро­сил он, когда она наконец замолкла.

– Мне было стыдно. Да – да, очень стыдно. Теперь я знаю, что зря. Знаю также, что Гилу Грину доверять нельзя. Он коварный и подлый предатель. Очень хочет стать вице-губернатором, это единственное, что его за­ботит. Этот подонок вырвал у меня признание. Сказал, что в противном случае ты будешь убит. Он прямо при мне отдал приказ о твоем задержании с применением специального метода. Я хорошо знаю, что это такое. И, поверь мне, этот мерзавец не шутил, он бы обязательно выполнил свою угрозу.

Бино смотрел на нее очень долго.

– Надо что-то делать, – сказала она, решив нако­нец нарушить тягостное молчание. – Но что?

– Я полагаю, в нашем положении самое оптималь­ное – это устроить пожар, – ответил он и снова улыбнулся.

Глава 33

ИГРА НА КРАЮ ПРОПАСТИ

В двенадцать тридцать пять диспетчер пожарного депо принял вызов. Звонила вице-президент «Нефтя­ной и газовой компании округа Фентресс». Она была в истерике.

– Все наше помещение в огне! – кричала Виктория в трубку. В этот момент на пульте диспетчера загорелась лампочка пожарной сигнализации прямого набора из зда­ния компании взаимного страхования «Пенн». – Мы за­перты здесь, как в клетке! Не можем спуститься вниз, лестницы заполнены дымом.

– Вылезайте на крышу, – распорядился диспет­чер. – Выводите туда всех сотрудников.

Грейди Хант увидел, как из окон двадцать пятого этажа повалил дым, и немедленно понял, что это не­спроста. В здание они с Деннистоном вбежали, как раз когда прибыла первая пожарная машина.

– Эй, вам туда нельзя! – крикнул начальник по­жарной команды, но Хант его не послушал. Деннистон помчался следом за ним.

В вестибюле дыма не было, но лифты непрерывно доставляли толпы людей, охваченных паникой. Громко звенела пожарная сигнализация. Сотрудников эвакуиро­вали со всех этажей. Хант кинулся к лифту, но его чуть не сбила с ног толпа, двигавшаяся к выходу. Она напо­минала табун диких лошадей.

Начальник пожарной команды настиг Ханта и схва­тил за плечи.

– Я не собираюсь повторять тебе дважды! На два­дцать пятом этаже возгорание третьей степени.

– Убери свои гребаные руки, черномазый. – Хант

вытащил жетон ФБР и сунул в лицо пожарному.

– А мне плевать, даже если бы ты был гребаным президентом Клинтоном, – закричал начальник пожар­ной охраны. – Пошел вон из здания, мудак!

Но тут подоспел Деннистон. Они вместе отпихну­ли пожарного и вскочили в лифт, который довез их только до двадцать четвертого этажа. Дальше путь был заблокирован автоматикой. Агенты ФБР выскочили из кабины, отыскали пожарную лестницу и побежали наверх. Все было в дыму, но им удалось добраться до двадцать пятого этажа, где обнаружился очаг пожара. На верхней лестничной площадке горели две большие корзины с мусором.

– Вот сволочь, – выругался Хант. – Это его рабо­та. – Они ринулись в коридор, заполненный дымом. На восточной стороне несколько зеркальных окон были раз­биты, и под каждым стояла горящая урна. Синтетиче­ский материал, которым были обиты офисные стулья, при горении выделял густой черный дым. Обрезки именно этого материала Бино и напихал в урны.

Агенты ФБР услышали шум приближающегося вер­толета.

– На крышу! – крикнул Хант. Выхватив пистолеты, они побежали к пожарной лестнице.

У выхода на крышу их поджидал Бино. Первым туда ворвался Хант, он же и получил сильнейший удар спра­ва по квадратной челюсти так, что на некоторое время вышел из строя.

Вертолет в это время уже садился на крышу. Алекс, Томми и Виктория бежали к нему.

Бино собирался последовать за ними, но увидел Деннистона, наставившего на него пистолет. Он ударил агента ФБР по руке, и оружие отлетело в сторону. Затем они сцепились. На вид этот блондин был не очень крепким, и Бино подумал, что справиться с ним будет не­трудно. Но очень скоро Деннистон преподнес ему «ванильный сюрприз»: схватил за горло и прижал к бе­тонному перекрытию.

Томми наблюдал из вертолета, как доктор Кларк ка­тается по крыше с каким-то незнакомым парнем в свет­ло-коричневом костюме.

Он еще не полностью очухался. Они сидели с Алексом Кордозяном в конференц-зале, тихо беседовали – Томми только что сложил в дипломат сертификаты акций, – и тут влетает мисс Луна с криком: «Пожар! Бежим на кры­шу!» И они побежали, не задавая вопросов. Томми только успел прихватить с собой пустые чемоданы. Теперь он смот­рел из вертолета на то, как его деловой партнер-геолог тер­пит поражение. Доктора Кларка терять пока не хотелось, поэтому Томми выскочил помочь.

– Тут как раз осталось место еще для двоих, – крик­нул ему вслед пилот вертолета. То, что они дерутся, он не видел.

Томми подбежал к тому месту, где Дэнни Деннис-тон душил Бино, спокойно дал Ванильному Сюрпризу по голове, затем помог деловому партнеру подняться на ноги, и они вместе двинулись к вертолету.

– А как же тот, другой? – спросил пилот, показы­вая на Денни стона, который сидел, обхватив руками голову.

– Он сказал, что полетит вторым рейсом, – ответил Томми.

Вертолет взлетел и вскоре приземлился на вертолет­ной площадке в пяти кварталах от места пожара. Пасса­жиры вылезли, а пилот поднял машину, чтобы вернуться за оставшимися на крыше офиса. Алекс Кордозян от­правился по своим делам, а Томми, Виктория и Бино доехали на такси до здания компании взаимного страхо­вания «Пенн», потом проникли в пар ковочный гараж, сели в автомобиль Томми и помчались прочь. В суматохе их никто не заметил.

– Первый тост за эту, бля, нефть. – Томми поднял бокал скотча и выпил до дна. Дело было в шляпе, он довольно улыбался, оглядывая своих то ли гостей, то ли служащих, которые собрались за столом в его номере отеля «Ритц». Бино, мисс Луна, Уэйд и Кит Саммерленды. У последнего было перевязано ухо, он еще не полно­стью оправился после того, как Виктория оглоушила его пару дней назад. – Где же эти, бля, девушки? – спросил Томми, посмотрев на Уэйда. Тот должен был договорить­ся, чтобы из театра «Пуссикэт» в районе «красных фона­рей» привезли стриптизерш.

– Они должны быть здесь с минуты на минуту, – ответил Кит.

Томми налил себе другой бокал и, качнув головой, посмотрел на Викторию.

– Вы говорите, что никогда не были в Вегасе? – Эта профура казалась знакомой. Но он никак не мог вспомнить, где ее видел, и это не давало ему покоя.

Затем бандит посмотрел на свой дипломат, полный сертификатов акций – он стоял открытый на столе, – затем на Бино и криво улыбнулся.

– Итак, дело сделано. Поскольку доктор Саттон ока­зался, бля, геморройным специалистом, а не физиком, он не получит ничего. Его двадцать процентов отходят ко мне. Что касается ваших двадцати процентов, доктор Кларк (неожиданно бандит перешел на вы), то, я думаю, это слишком много. В конце концов, что вы такого, бля, сделали?

– Мистер Рина, – во время схватки с Деннистоном Бино потерял свои бутафорские очки и теперь присталь­но вглядывался в Томми, притворяясь, что с трудом его видит, – я сделал все, И прежде всего нашел ме­сторождение. Без меня вы вообще не завладели бы этой нефтяной компанией. И наконец, мы заключи­ли сделку, а договор есть договор.

– И что, у вас есть бумаги насчет нашей сделки? – поинтересовался Томми, зловеще улыбаясь.

– Хм… нет, – ответил Бино, – но у нас была устная договоренность.

– Была? И у вас есть свидетели этой, бля, устной договоренности?

– Доктор Саттон…

– Он не считается. Кто-нибудь еще?

– Нет, сэр, но вы же определенно помните…

– Вот в том-то и дело, что я никак не могу вспом­нить никакой сделки, которую заключал с тобой, кусок дерьма. И поскольку единственное, что ты можешь предъявить против моих слов, это тоже слова, то я очень надеюсь, что ты не станешь называть меня лжецом, по­тому что, если назовешь, я возьму тебя за тощую жопу и размажу по стенке. – Он с улыбкой посмотрел на братьев Саммерленд, которые с готовностью заулыбались ему. – Этот бизнес, бля, не такой уж трудный. Все говорят, что это сложно. Вовсе нет.

Улыбки двух бывших футбольных защитников были напряженными и неестественными, похожими на деко­ративную металлическую решетку на «бьюике» пятиде­сятых годов. По сравнению с ними Томми выглядел пиг­меем, но они боялись его смертельно.

Отель «Ритц-Карлтон» на Стоктон-стрит сиял бело­снежными стенами. Джо Рина подъехал к парадному подъезду, вышел из взятого напрокат лимузина и осто­рожно направился в вестибюль, где его ждал Рео Уэллз. Они молча прошли в бар и заняли столик в дальнем его конце. Было пять тридцать вечера, и бар только начали наполнять посетители. Негромкий разговор проходил под аккомпанемент звона бокалов и смеха. – Какие новости? – спросил Джо.

– Мистер Рина, мне пока непонятно, что здесь происходит, но, черт возьми, что-то определенно про­исходит.

– Выкладывайте.

– Томми действительно связан с человеком, чью фо­тографию вы мне передали по факсу. Они повсюду вме­сте. В данный момент ваш брат наверху в своем номере с этим человеком. Там также какая-то очень толстая жен­щина по имели Лора Луна и двое из Лас-Вегаса, Кит и Уэйд Саммерленды.

Джо чуть поморщился. Два месяца назад на Бага­мах Саммерленды попытались его надуть. Он их уво­лил и наказал Томми никогда больше с ними не свя­зываться. А брат вот взял и нарочно связался. Ладно, это все эмоции.

– А как насчет моих пяти миллионов?

– Мистер Рина, денег мне увидеть не удалось. Но это не значит, что их нет в его дипломате или багаже.

– Верно. Сколько у вас здесь людей? – Джо весь кипел от злости. Глаза потемнели, голос стал ломким от раздражения.

– Пять человек, включая меня. Все выпускники «ака­демии Джона Уэйна»[70]. Ребята тренированные, служили в «Дельте».

– Хорошо. Пошли проверим, что затеял мой стар­ший брат.

Они встали и двинулись из бара мимо Теодора Экс Бейтса, который тут же подошел к внутреннему теле­фону отеля и набрал номер Томми. Звонок прозвучал только один раз, и Тео тут же повесил трубку. Это был сигнал Бино и Виктории, что Джо поднимается на­верх.

Джо и Рео Уэллз сели в лифт. Наверху их встретили двое в серых костюмах. Они стояли на пожарной лест­нице. Рео представил их, называя не по именам, а по служебным кличкам, Пехотинец и Юнга.

– Действуем по КПО, – сказал он им. – Готовьте подразделение к началу операции.

Пехотинец, который был в группе связным, что-то прошептал в радиотелефон. Через минуту дверь одно­го из номеров отворилась, в коридор высунулся еще один человек в сером костюме с наушниками на голо­ве и махнул Рео. Они молча направились к этой двери.

В номере находились двое бывших вояк из подраз­деления Рео и масса какого-то сложного оборудования. В стене, за которой был смежный номер, торчали три трубки с соединительной кабельной муфтой, от нее шли кабели к компьютеру.

– Что это такое? – спросил Джо.

– Устройство видения сквозь стену, которое исполь­зуют в антитеррористической практике, – сказал Рео. – Ваш брат в соседнем номере.

Джо удивленно рассматривал диковинную аппарату­ру, которую, видимо, принесли сюда в четырех больших чемоданах. Они валялись на полу раскрытые, большей частью пустые. На кровати лежали два шлема, похожие на те, что применяют в компьютерных играх, со специ­альными устройствами, закрывающими лицо. Каждый шлем с левой стороны с помощью гибкого металличе­ского кабеля был подсоединен к сложному оружейному прицелу. Кабель справа соединялся с компьютером, ко­торый, в свою очередь, получал сигналы по кабелям, идущим от стены.

– Если вы хотите, мы можем прямо через стену уб­рать всю силовую поддержку вашего брата.

– Каким образом? – спросил Джо. – Вы же их не видите.

– Это оборудование было разработано для борьбы с террористами, которые взяли заложников. Вон то устрой­ство автоматически определяет все кабели и металличе­скую арматуру, проложенные в стене. Затем в ней с помо­щью высокоскоростной дрели высверливаются три отвер­стия, куда встраиваются три миниатюрные видеокамеры и оружейные стволы. Компьютер окрашивает всех наблю­даемых в комнате людей в различные цвета. Предполага­емые цели у нас зеленые, а нецели на дисплее этого шле­ма будут красными. Компьютер также обрабатывает все входные сигналы. В результате можно видеть и слышать все, что происходит за стеной, а также поразить там лю­бую цель. Вы можете сами надеть шлем и прицелиться.

Джо облачился в шлем, опустил переднюю часть и взял в руки винтовку.

– Вот здесь на ковре клейкой лентой обозначены крестики. Нужно встать там, тогда компьютер работает с наименьшими искажениями.

Джо встал на один из крестиков, поднял ружье и посмотрел в прицел.

– Пока, кроме стены, ничего не вижу, – сказал он.

– Нужно прибавить мощность, – сказал Рео одно­му их подчиненных.

Тот повернул соответствующую ручку, и Джо момен­тально увидел, что происходит в соседней комнате. Там все было окрашено в магический зеленый цвет. Из пяти человек трое были красными, а двое широкоплечих ги­гантов зелеными.

– Светло-зеленые цели – это телохранители Томми, двое бывших футбольных защитников, Уэйд и Кит, – по­яснил Рео. – Красным отмечены ваш брат, женщина и этот человек, который нагрел казино в Нассау. Они в КПО целями не являются.

– Что такое КПО? – спросил Джо, наблюдая, как толстая женщина встала и направилась в ванную комнату, где ТВ-камеры не было.

– КПО – это комплексный план операции, – объ­яснил Рео. – Хотите послушать, что они говорят? – Он щелкнул тумблером, и Джо услышал пьяный голос Томми:

– …Вроде как только он один знает насчет этого дерьма и вообще насчет всего. Вроде как, если бы не этот, бля, Джо, мы бы вообще не имели, бля, никакого горшка, чтобы пописать.

Джо пришлось мобилизовать все свое самооблада­ние, чтобы не нажать на спусковой крючок. Он ни с кем не говорил о Томми плохо, никогда. Их отношения были освящены сицилийской романтикой, где брат – это боль­ше, чем просто близкий родственник. И вот Томми си­дит здесь и порочит его перед чужими людьми. Если бы не желание вернуть пять миллионов, Джо обязательно нажал бы на спуск и закончил жизнь брата прямо сей­час. Он опустил ружье и снял шлем. Слушать дальше было просто невыносимо.

– Надо убрать Саммерлендов, – сказал он. – Но без шума.

Рео кивнул:

– Не беспокойтесь, никто ничего не услышит. Разу­меется, их надо убрать, чтобы не «надымили» во время операции.

– Ладно, давайте начнем, – сказал Джо. Ему не тер­пелось.

Двое бывших агентов надели шлемы, а Джо и Рео вышли в коридор, где их ждали Пехотинец и Юнга. Пе­хотинец уже был одет в белый с эполетами пиджак слу­жащего отеля, разносящего по номерам еду и напитки. Он подкатил тележку с пустыми бутылками из-под шам­панского, которые забрал в одном из номеров, к двери, где обитал Томми, и постучал.

Томми выглянул. – Что? – спросил он.

– Бесплатное шампанское, угощение от управляю­щего отелем, – сказал Пехотинец, приподнимая темную бутылку.

Не успел Томми раскрыть дверь, как Рео с Юнгой втолкнули его в комнату и ворвались следом. Он спотк­нулся и, падая, крикнул Саммерлендам:

– Разберитесь с этими, бля, гостями!

Уэйд и Кит выхватили пистолеты и одновременно были отброшены к стене двумя точными выстрелами из соседнего номера. Тут же стали краснеть воротнички их белых рубашек.

Джо вошел и презрительно посмотрел на брата сверху вниз. В глазах его стояла смесь черной злобы и разоча­рования.

– Да, без Джо мы бы определенно не имели горшка, куда пописать. Тут ты, Том, определенно прав.

Потрясенный, Томми остался лежать на полу и, опер­шись на локоть, смотрел на брата.

– Я думал, ты в Джерси.

– А я думал, мой брат в Сейбе-Бей, пока не обнару­жил, что он ограбил наш банк в Нассау.

– Джо… ты не поверишь… но мы богаты!

– Где мои деньги, Томас? – холодно спросил Джо Рина. Прежде он никогда не называл Томми Томасом. Сейчас он обращался к нему как к незнакомому.

И тут из ванной комнаты вышла наконец Виктория. Она удалила весь грим, накладки и парик и выглядела сейчас похожей на себя.

– Томми, дорогуша, там нет туалетной бумаги… – начала Виктория улыбаясь, но, увидев Джо Рина и не­скольких незнакомых мужчин, держащих автоматы с глу­шителями, замолкла.

Томми наконец осознал, где видел Лору Луна, но было уже поздно.

– Это ты… ты, Виктория Харт, – сказал он.

– Да, это она, – подтвердил Джо. – Но ты не отве­тил на мой вопрос, Томас. Где мои деньги?

– Они ушли, Джо. Я купил на них нефтяную компа­нию. Посмотри на это…; – Он вскочил и двинулся к раскрытому дипломату на столе, чтобы показать брату сертификаты акций, но они исчезли. Эти бумажки были напечатаны на растворимой бумаге, на которой подполь­ные букмекеры записывают ставки и легко от них избав­ляются, если нагрянет полиция. Виктория захватила их по пути в ванную и сбросила в унитаз. Они исчезли за несколько секунд.

– Ты, сука! Ты их взяла. Клянусь, Джо, они были здесь минуту назад. Скажи ему! – Томми повернулся к Бино. – Расскажи о нефтяной компании.

– Черт возьми, Томми, я не понимаю, о чем ты го­воришь, – удивился Бино. – Какая нефтяная компа­ния? Нет никакой нефтяной компании и не было. Отдай ему деньги. Сейчас-то зачем артачиться. И я тебя с са­мого начала предупреждал: воровать у брата – послед­нее дело.

– Что значит нет никакой, бля, нефтяной компа­нии? – спросил Томми. – О чем ты тут бормочешь? На эти деньги я купил контрольный пакет.

Неожиданно Джо ударил его носком ботинка в пах. Томми отлетел к стене, его глаза вспыхнули злобой, и он кинулся на брата, но, увидев направленные в лицо дула двух автоматов, застыл на месте.

Джо вынул револьвер и медленно нацелил на Томми.

– Где мои деньги?

– Они ушли, но теперь мы владеем нефтяной ком­панией, – сказал Томми.

– Деньги в багажнике его машины, – уточнил Бино. Томми выпучил на него свои глазенки ящерицы.

– Пошли посмотрим, – холодно сказал Джо.

Все отправились к лифту – разумеется, Томми, Бино и Виктория под конвоем – и спустились на подземную автостоянку, где Томми под дулом пистолета был вынужден отдать брату ключи от своего взятого напрокат «линкольна». Джо резким движением открыл багажник, где оказались два кожаных чемодана, которые Томми привез из Нассау. Он открыл чемоданы и вытащил несколько пачек денег с обертками банка.

– Как они здесь оказались? – Томми не верил сво­им глазам.

– Хватит, – сказал Джо и посмотрел на Рео. Тот махнул рукой, и рядом с «линкольном» тут же остано­вился фургончик с двумя бывшими агентами на перед­нем сиденье.

Рео извлек пластиковые наручники, которые используют для сдерживания массовых беспорядков; надел их на Бино, Викторию и Томми. Затем втолкнул всех в фур­гончик.

– Я твой брат, – сказал Томми, глядя в наполнен­ные ненавистью глаза Джо Рина.

– У меня нет брата, – ответил тот. – Был когда-то, но умер.

Глава 34

КОРОННЫЙ НОМЕР

В десять тридцать вечера (это была пятница) Грейди Хант сидел на Филмор-стрит в станционном фургончи­ке ФБР. В машине было жарко, и Дэнни Деннистон вышел покурить.

Было достоверно известно, что Виктория и Бино на­ходятся в отеле «Ритц-Карлтон», так что Хант во всех стратегических точках вокруг отеля поставил полицей­ские машины без опознавательных знаков, по два чело­века в каждой. У входа дежурил агент в одежде швейцара с миниатюрным микрофоном на лацкане пиджака. Эта работа ему не нравилась, и каждый раз, когда приходилось выгружать вещи гостей из маши­ны на тележку или наоборот, он молча проклинал своих коллег по ФБР.

Местопребывание фигурантов слежки было опре­делено, потому что в сумке у Виктории лежал пейджер, которым ее снабдили в тот злосчастный день. Пейджер этот был необычный. В него предварительно вмонти­ровали специальное передающее устройство, которое по­сылало сигналы на спутник СЭТКОМ-6. А принимала их антенна-тарелка земной станции спутниковой свя­зи, находящаяся в голубом фургончике ФБР. Таким об­разом, Хант мог следить за Викторией, непрерывно на­блюдая за ее передвижениями, которые отображались на светящейся электронной карте станционного дисплея. Эти передающие устройства были разработаны в научно-исследовательской лаборатории ФБР и широко применялись в практике слежения. В частности, пей­джеры с такими передающими устройствами выдавали всем осведомителям, чтобы они, как говорится, случайно не выпали из кармана. Виктория и Бино думали, что им удалось уйти от Ханта, оставив его на крыше здания компании взаимного страхования «Пени», но меньше чем через пять минут пейджер показал их местополо­жение.

Запикал телефон. Хант снял трубку. Это звонил Гил Грин из номера отеля «Фэрмонт», что в центре города.

– Сообщите последние сведения, – скучным голо­сом потребовал окружной прокурор без всяких преди­словий.

– Они пока в курятнике. Когда соберутся уходить, я позвоню.

– Вы хотите сказать, что они еще в «Ритце»?

– Да.

– Не понимаю, что они там так долго делают.

В этот момент ожила точка на карте дисплея. Хант встрепенулся.

– Все. Они двигаются. Мы должны ехать. Грейди Хант положил трубку и постучал в заднюю дверь, зовя Деннистона, а затем крикнул водителю:

– Они направляются по Стоктон-стрит, теперь свернули налево, на Бродвей. А ты, – он повернулся к Ванильному Сюрпризу, – выходи в эфир и сообщи Ларри Уайту, что подвижной командный пункт начал движение.

Тот взял микрофон и вызвал вторую точку:

– Вызывает ПКП, локальная операция. Нам жар­ко. Цель направляется по Стоктон, свернула налево, на Бродвей.

– Принял, – ответил голос.

Хант наклонился вперед и похлопал водителя по плечу.

– Прибавь немного газу. Мне бы хотелось иметь ви­зуальный контакт. Видеть, куда они едут.

– Хорошо, – ответил тот, нажимая педаль акселе­ратора. Голубой мини-фургон прибавил ходу.

Наблюдая за движением цели по видеокарте, Хант схватил микрофон и нажал кнопку передачи.

– Они делают правый поворот на Ван-Несс, – сказал он. – Теперь на шоссе сто один. Всем: я буду дви­гаться, точка пересечения через два квартала, следите за курсом.

Теперь в фургончике бывших агентов подразделения «Дельта» находился только один Томми на заднем сиде­нье. Он сидел лицом к Джо, с заломленными назад ру­ками в наручниках, и смотрел в пустые холодные глаза брата. Бино и Виктория ехали следом с Рео, Юнгой и Пехотинцем в светло-коричневом «линкольне».

– Джо, ты должен меня выслушать, – про­изнес наконец Томми.

Джо молча смотрел на брата невидящими глазами.

– Понимаешь, мы завладели этой, бля, нефтяной компанией. Там самая крупная стратиграфическая ло­вушка в Северном полушарии. Я купил эту компанию для нас обоих. А узнал об этом от этих двух парней, ко­торые нагрели казино на Багамах. Пожилой парень – он физик, а тот, что помоложе, – геолог. Они работали в этой «Нефтяной и газовой компании округа Фентресс», штат Теннесси. Джо, перестань, бля, смотреть сквозь меня и слушай!

Но Джо Рина молчал.

– Они нашли там огромное нефтяное месторожде­ние. Ты не поверишь, Джо, гигантское. Шесть акров. Я знаю, что это ничего тебе не говорит, но если бы ты знал геологию, то понял, что бассейн в шесть акров – это просто неслыханно. Это не какая-то там непродуктив­ная скважина с гребаной антиклинальной складкой и прочим дерьмом. Это полная, прикрытая сверху слан­цем стратиграфическая ловушка, или как там ее, бля, называют. Именно в таких местах и находят большую нефть. Эти два придурка, они работали в «Нефтяной и газовой компании округа Фентресс», нашли это место­рождение, пробурили скважину… которая называется… ну да, пробная скважина и…

– Значит, ты купил компанию? – прервал его Джо. – Такая вот история? Но кое-какие деньги оказались у тебя в чемодане. Ты, наверное, думаешь, я тупой?.

– Я не знаю, как это случилось. Как они туда по­пали…

– А зачем ты связался с Викторией Харт? – снова прервал его Джо. – Она хотела засадить меня в тюрьму за попытку убийства. Чтобы стряхнуть ее с себя, нам при­шлось убить трех человек. Теперь она отдыхает в твоем

номере и называет тебя «дорогуша». До чего же противно, даже блевать хочется.

– Джо, она была в гриме. Я ее не узнал; Выдавала себя за Лору Луна, вице-президента компании по фи­нансам. Ты послушай, там вообще-то президент Лейси, но у него случился сердечный приступ и… – Томми за­молк, потому что Джо отвернул лицо и недовольно по­тер лоб. – Послушай, Джо, все это звучит глупо, я знаю… но если ты, бля, меня выслушаешь, я уверен, что ты…

Джо прервал его в третий раз:

– Знаешь, почему я перестал прижимать парней и возложил это на тебя?

– Послушай, Джо, это все, бля… я сейчас объясню.

– Причина в том, что мне стало тяжело перено­сить стоны и причитания мертвецов. Ты ведь вроде как был мужчиной, перестань ныть. Ты же испоганил все мои детские воспоминания… так помолчи хотя бы сейчас. Как это до тебя не доходит, что ты уже существуешь в прошлом.

– Джо, как ты можешь так говорить?

– Единственная причина, почему я не избавляюсь от тебя прямо сейчас, – продолжил Джо, – это мой костюм. Он очень дорогой, а на таком расстоянии ты мне его весь забрызгаешь.

Томми посмотрел в глаза Джо и увидел там такой невероятный холод, что наконец понял: брат не шутит.

– Джо, пожалуйста, послушай… дай мне только…

Джо не выдержал и нажал на спусковой крючок. Во­дитель фургончика, не ожидавший такого поворота со­бытий, подпрыгнул на сиденье и чуть не съехал с дороги. Пуля попала Томми в грудь и пробила легкие. Он сло­жился вдвое, скрючился и упал вперед, на колени Джо, обливая кровью его дорогой черный костюм из шелка-сырца.

– Еще чего, – хмуро буркнул тот и толкнул своего оглушенного и окровавленного брата обратно на сиде­нье. – Теперь заткнись, понял? Я не хочу больше ничего слышать.

Они прибыли ко въезду в Пресидио на Ломбард-стрит. Рео на «линкольне» объехал фургончик, вылез, достал из кармана ключ и открыл висячий замок на воротах старой военной базы. Она занимала тысячу че­тыреста акров превосходной прибрежной земли и дол­гое время являлась командным пунктом вооруженных сил, дислоцированных в восьми западных штатах, а потом в связи с сокращением расходов на оборону ее закрыли, сделав туристическим объектом. Место было чудесное. На мост Золотые Ворота смотрели построен­ные в 1870-е годы строения с большими эркерами, ве­ликолепные образцы деревянной архитектуры второй половины XIX века. Рео отпер также и калитку. Затем сначала пропустил в ворота «линкольн» с Пехотинцем за рулем, а также Юнгой, Бино и Викторией, а потом ребят в белом фургончике с Джо и Томми. Как только они въехали, он запер ворота и калитку, затем сел в «линкольн», и машины двинулись по бульвару Пресидио мимо пустующего здания военной поликлиники Леттермана с покатой крышей, мимо старого деревян­ного здания штаба армии, также пустующего, а затем свернули налево, на бульвар Аргелло, направляясь к холмам. База осталась позади. Они ехали по старой проселочной дороге на юг, поднимаясь по поросшему лесом склону холма туда, где Рео и его группа много лет назад проходили специальную подготовку.

– Они в Пресидио, – сказал Хант в микрофон, скло­нившись над дисплеем земной станции спутниковой свя­зи в задней части фургончика. В его голосе чувствова­лась легкая досада. – Могут там потеряться. Давайте дви­гаться. Я поеду по Ломбард-стрит через ворота, а вы, ребята, по бульвару Пресидио. – Он посмотрел на Деннистона. – С замком не возись, просто сломай.

Ванильный Сюрприз выскочил из фургончика с ломиком, ударил по висячему замку на воротах, затем вскочил обратно, и машина въехала в Пресидио. Движущаяся точка на электронной карте заставила их свернуть на юг к холмам, возвышавшимся над быв­шей военной базой и бухтой Сан-Франциско.

Белый фургончик остановился на лесистом заброшенном участке. Несколько месяцев назад в этом рай­оне Пресидио пронесся сильный ураган, который пова­лил много деревьев.

Томми вытащили из машины, не сняв наручни­ков. Было видно, что он долго не протянет. Кровь сте­кала по рубашке, а также из большой открытой раны на спине. Он шел впереди своего младшего брата, еле переставляя ноги.

Когда Бино его увидел, стало ясно: афера на грани провала. Она была рассчитана на то, чтобы Томми вы­жил и выступил в суде против брата. Никто не думал, что Джо, этот хладнокровный циник, станет стрелять в него в фургончике. Мертвый Томми не может быть сви­детелем, и Джо Танцор опять выйдет сухим из воды.

Рео направил процессию из девяти человек через под­лесок по пешеходной тропе, которая вывела их на поля­ну. Именно здесь в давние времена команда «Дельта», в которой служил Рео, проводила учения по длительному разведывательному патрулированию. Ему и ребятам был известен здесь каждый дюйм, особенно сеть подземных проходов, специально построенных для подготовки к боям в туннелях. По разработанному Рео КПО Томми, Виктория и Бино должны были быть убиты, их тела про­валятся в один из заброшенных туннелей, который по­том будет взорван с помощью служебного взрывпакета С-4 с радиодетонатором. Таким образом, они окажутся погребенными под пятнадцатиметровым слоем почвы. Их здесь никто никогда не найдет.

Выйдя на поляну, Рео сразу же открыл «пау­чью щель» в подземный туннель, прикрытую несколькими поваленными деревьями. Такого рода ло­вушки чарли[71] применяли во Вьетнаме.

– На колени, – приказал Джо всем троим. Томми теперь уже харкал кровью. Понурив голову, он опустился на колени.

Бино знал, что до конца оставались считанные се­кунды.

Охранять тылы был поставлен Пехотинец. Он услы­шал шум приближающихся машин и высунулся из-за гребня холма с сильным биноклем, посмотреть вниз, на дорогу. Там двигался голубой фургончик со спутнико­вой антенной на крыше, за которым следовали несколь­ко автомобилей, полные людей. Пехотинец мгновенно определил, что это ФБР, и схватил микрофон.

– У меня «ситуация десять».

Рео уже вытащил автомат МР5, который пришлось положить на землю, и нажал на радиотелефоне кнопку передачи.

– Что тебе нужно, чтобы их сделать?

– Пришли Юнгу с «зиппо». У меня осталось мень­ше минуты.

– Исполняю, – сказал Рео. Затем повернулся к Юнге: – Возьми огнемет, он сзади в фургончике, и беги к Пехотинцу. «Ситуация десять».

– Вот черт, – сказал Юнга и побежал к фургончи­ку. Открыв заднюю дверь, он выхватил небольшой огне­мет «зиппо» и, взвалив на плечи два бачка, припустил по дорожке.

Хант так и не понял, что это было. Они двигались к деревьям на вершине холма, когда совершенно внезапно фургончик спутниковой связи ФБР оказался охваченным огнем. Затем почти мгновенно и тоже совершенно нео­жиданно взорвался бензобак, а самого Ханта застрелили через крышу фургончика. Он умер прежде, чем на него упала нижняя опора спутниковой антенны.

Агенты ФБР, ехавшие сзади в седане, пришли в ужас, увидев, как фургончик, извергая огонь и дым, упал с об­рыва. В нем находились трое людей. Остальные машины резко затормозили и начали дви­гаться назад, но Юнга с огнеметом уже занял новую бое­вую позицию. Когда автомобили с агентами ФБР нача­ли двигаться мимо него, он нажал гашетку и угостил их струей жидкой смерти. Обе машины загорелись. Агенты повыпрыгивали на ходу, на некоторых горела одежда, и они катались по дороге, пытаясь погасить пламя. Другие очухались, вытащили оружие, залегли и открыли масси­рованный огонь. На Юнгу обрушился град пуль. Одна из них попала в бачок «зиппо» с ракетным топливом, и Юнга взорвался, превратившись в огненный шар, окруженный волнистым оранжевым облачком. Ночное небо на не­сколько минут осветилось ярким заревом.

Все находящиеся на поляне слышали громовой взрыв, унесший жизнь Юнги. Джо решил не мешкать и напра­вил пистолет на Томми.

– Не делай этого, Джо, – сказал Бино. Он стоял на коленях с руками за спиной, скованными наручника­ми. – Томми сказал тебе правду. Его просто обманули.

Виктория стояла на коленях рядом с ним.

– Это правда, – сказала она, тоже пытаясь спасти жизнь Томми. – С ним провернули аферу.

Но Джо продолжал целиться в лицо брата.

– Давай же, Джо, стреляй, мудак гребаный, – крик­нул Томми и закашлялся.

Виктория вдруг поняла, что совершенно не готова к смерти, но все равно сохраняла странное спокойствие, как будто все происходило не наяву, а во сне. Сейчас от нее абсолютно ничего не зависело. А по­том произошло нечто совершенно удивительное. Она по­смотрела на Бино и, увидев, что он смотрит на нее, на несколько секунд в последний раз утонула в его потрясающих голубых глазах. Виктория знала, что заглянула сейчас ему в душу, и эта душа была прекрасна.

– Кончайте с ними, – приказал Джо.

Бино услышал, как два бывших агента передернули затворы автоматов. На Томми смотрело дуло револьвера Джо. Казалось, время замедлилось, чуть ли не останови­лось. Было слышно, как щелкнул боек револьвера Джо, когда он его отвел, а затем… вдали что-то загрохотало.

– Это еще что? – удивился Рео, когда затряслась земля. Рев становился все громче и сильнее и сопровож­дался какими-то ужасными криками.

Наконец, подняв в воздух мокрую землю, на поля­ну вылетел «шевроле-сильверадо», красный грузовик на три четверти тонны, с четырехколесным приводом. Он тяжело остановился, свирепо покачивая штыревой антенной с красным пером. За ним появились еще три сияющих хромированными деталями и лаком грузови­ка с антеннами, украшенными красными перьями, с номерными знаками штата Арканзас. В кузове одного из них сидели альбиносы Бейтсы с помповыми ружья­ми наготове.

Трое бывших агентов, включая Рео, открыли по гру­зовикам огонь, и в этот момент им в спину ударили из двустволок Бейтсы со Свиного ручья, въехавшие на по­ляну с другой стороны. Завязался короткий бой, но силы были явно неравны. Грузовики все прибывали и прибы­вали. Бывшие агенты, несмотря на классную подготовку и новейшее автоматическое оружие, погибли под грохот музыки кантри и воинственные выкрики озверевших Бейт­сов со Свиного ручья. Остался лишь один Пехотинец, который охранял подступы к поляне.

Джо все же решил покончить со своим братом, но не успел нажать на спусковой крючок. Его опередил Бино. Он кинулся вперед и ударил Джо плечом в живот, от­бросив назад. Оба упали на мокрую землю, но Джо вско­чил на ноги быстрее и прицелился в Бино. Тому остава­лось до смерти, наверное, несколько десятых секунды, когда Виктория ринулась к Джо, ударив его головой в солнечное сплетение. Он снова повалился наземь, вы­стрелив в воздух. Револьвер вылетел из его руки и упал рядом с «паучьей щелью», которая должна была стать им могилой. Бино прыгнул и спихнул револьвер в дыру. А затем снова бросился на Джо.

На этот раз удар получился настолько сильным, что мафиози на короткое время потерял сознание, а когда очнулся, уже было поздно. Вокруг продолжалась стрельба, теперь большей частью просто для куража, потому что противник был уничтожен.

Пехотинец занимал удобную позицию на высоте, но Бейтсы со Свиного ручья его перехитрили. Они по­явились сзади, поднявшись на холм прямо по целине. Их было столько, что вскоре он упал, изрешеченный пулями.

Шеви и Кадиллак перерезали своими ножами для свежевания туш пластиковые наручники Бино и Вик­тории.

– Он в шоке. Его нужно срочно увезти в больни­цу, – сказал Бино, показывая на Томми.

Когда его грузили в машину, бандит был без созна­ния и повторял в бреду какие-то короткие отрывочные фразы. Издалека послышался вой полицейских сирен.

– Я думаю, дело сделано, – сказал Кадиллак. – Так что по коням.

Все побежали к своим грузовикам, а Бино поставил Джо на ноги и толкнул к Кадиллаку Бейтсу.

– Возьми эту звезду экрана и сиди на ней, пока не придет время выхода на сцену.

Кадиллак Бейтс посадил Джо в грузовик «сильверадо» рядом с собой. С другой стороны сел Бейтс. Мафио­зи удивленно смотрел на громадного альбиноса, не понимая, с какой планеты он сюда явился.

– Не трепыхайся, парень, а то я пришью тебя прямо на месте, – сказал Эко Бейтс и улыбнулся, показав не­хватку нескольких зубов.

Джо испуганно притих, не сомневаясь, что такое дей­ствительно может случиться.

Через несколько минут все грузовики покинули по­ляну, разъехавшись в разных направлениях. Бино си­дел рядом с Томми. Машина быстро пронеслась мимо сгоревшего фургончика спутниковой связи ФБР с по­гибшими Грейди Хантом, Дэнни Деннистоном и во­дителем. Притаившиеся в засаде агенты ФБР попыта­лись их остановить, но куда там. Бино посмотрел на раненого бандита. Его нужно было спасти ради спасе­ния аферы.

Глава 35

УДЕРЖИВАЯ ОТПУСКАТЬ

Никто не знал, куда подевались Томми и Джо Рина. Они просто исчезли, и все. А через два дня в кабинет Гила Грина в Трентоне вошла Виктория. Без предвари­тельного звонка и, разумеется, без приглашения. Вошла и встала напротив коварного окружного прокурора.

– Виктория, – произнес он без теплоты в голосе, – я удивлен, что вы осмелились здесь появиться. На вас висит не меньше дюжины преступлений, включая воз­можную причастность к гибели нескольких агентов ФБР в Пресидио.

– Нет, Гил, к их гибели я не имею никакого отношения. Это ваша вина. Вы поставили агентов следить за мной. И насколько я припоминаю, мы так не договаривались.

Он сидел и смотрел на нее, беспокойно вертя ручку.

– Что дальше?

– А то, что ситуация в корне изменилась, Гил. У вас ничего против меня нет, и вы это прекрасно знаете. А то, что мне было заранее известно о преступном прош­лом Бино Бейтса, доказать в суде не удастся. Так что перестаньте нести чушь о каких-то моих мифических пре­ступлениях.

– Я полагаю, вы решили нанести мне визит не для того, чтобы сказать это. – Выражение безучастности на его лице сменилось заинтересованностью.

– Вы правы. Я пришла поговорить о том, как сохра­нить нашу первоначальную договоренность, хотя бы в основе. Но разумеется, принципиально на других усло­виях.

– Вот как? А почему?

– Потому что у вас больше нет на руках хороших карт, и теперь вы не можете шантажировать меня убий­ством близкого человека. А карты у вас отвратительные, Гил, особенно если учесть политический аспект. Вы пол­ностью провалили расследование, потеряли трех агентов ФБР, пытались свести счеты со своей сотрудницей, про­курором, сфабриковав ложное обвинение. Да если я со­общу обо всем этом прессе, они вас по стенке размажут. А уж мечты о том, чтобы стать вице-губернатором шта­та, придется оставить навсегда. Боюсь, вам также при­дется расстаться и с должностью окружного прокурора. И очень быстро.

– Понятно.

– Понятно?

– И каковы же ваши условия?

– Прежде всего я хочу вас проинформировать о том, что Томми Pинa готов свидетельствовать на суде против своего брата.

– Вы укрываете Томми Рина?

– Опять вы за свое! Я никого не укрываю. На тот случай, если вы забыли, Гил, напоминаю: Томми Рина в настоящее время не проходит ни по одному из дел, не­смотря на то что совершает преступления всю свою жизнь. Он понимает, что его брат не успокоится, пока не убьет его, и согласен сесть на семь лет за убийство второй сте­пени в обмен на показания в суде.

– Но где сам Джо? Никому не известно его место­пребывание.

– В нужный момент он будет доставлен к вашей двери.

– И что Томми собирается сказать в суде? – спро­сил Гил.

Она открыла дипломат, вынула стопку бумаг и про­тянула окружному прокурору. Он быстро их просмотрел.

– Томми, осведомленный о наказании за лжесвиде­тельство, – заявляет, что Джо дал ему прямой приказ убить Кэрол Сесник, Бобби Маннинга и Тони Королло? Но эти показания не подписаны.

– У меня есть подписанный экземпляр, который хра­нится в надежном месте.

– Я понимаю…

– Итак, Томми готов свидетельствовать, – сказала она, – а вы можете заработать на этом неплохой поли­тический капитал. Но придется выполнить кое-какие ус­ловия.

Гил Грин надолго замолк. Старинные часы в углу кабинета тикали, отсчитывая секунды, а Виктория смот­рела в окно, не обнаруживая ни малейшей заинтересо­ванности в решении вопроса.

– Хорошо. И какова же цена?

– Условий три, – произнесла она, неохотно пере­мещая взгляд обратно на окружного прокурора. – Первое: вы возбудите уголовное дело против Томми Рина за убийство – не первой степени, а второй – и организуете приговор максимум на семь лет тюрьмы.

– Но ведь на спусковой крючок нажимал именно он.

– Я знаю, но это единственный способ заставить его играть.

– Он убийца.

– У него врагов, наверное, больше, чем у Кадда­фи. Он убил слишком многих из криминального мира, и потому скорее всего до конца семилетнего срока не доживет.

– А что у вас под номером два?

– Если он все же выживет в заключении, вы га­рантируете ему федеральную «Программу защиты сви­детелей».

– И последний номер?

– Вы организуете, чтобы все федеральные дела, воз­бужденные против Бино Экс Бейтса, были закрыты.

– Понимаю. Но я всего лишь окружной прокурор Нью-Джерси. Федеральное правительство моих указаний не выполняет.

– Ладно вам, Гил, перестаньте дурачиться. Мы с вами знаем, что отдел борьбы с организованной преступностью ФБР давно нацелен на братьев Рина. Как вы дума­ете, сколько они истратили за последний год, ведя на­блюдение за Джо и Томми?

– Понятия не имею.

– Пятьсот пятьдесят девять тысяч долларов, исклю­чая дополнительные расходы и сверхурочные. Давайте округлим их до миллиона – вот сколько стоит в год на­блюдение за подозреваемыми. Они играли против этих двух хитрецов, как аутсайдеры в Малой лиге, и все равно не смогли принять ни одного «поп-ana»[72]. Так что, Гил, ФБР пойдет на эту сделку. Они будут рады заполучить этих плохих мальчиков, а вы станете героем. Будете рас­кланиваться на всех пресс-конференциях и принимать поздравления. Гил, для вас это будет долгожданная по­беда. И единственное, что нужно для этого, – порабо­тать в сделке брокером.

– Бино Бейтс внесен в список «Десяти самых опас­ных преступников, разыскиваемых в Америке». Они не согласятся закрыть дело.

– Он мошенник, а не бандит, и ни разу не совер­шил никакого насилия. – Виктория смотрела на Гила Грина несколько секунд, затем щелкнула замком дипло­мата и встала.

– Я подготовил резюме для Юридической коллегии Нью-Джерси по поводу лишения вас лицензии на юри­дическую практику и удивлен, почему вы это не обсуж­даете, – проговорил Грин.

– Потому что юристом я больше работать не буду. За это время я кое-что поняла, и мне это сейчас неинте­ресно.

– И что же вы поняли?

– Мне всегда хотелось, как юристу, решать с помо­щью законов вопросы добра и зла.

– И что же здесь не так?.

– В нашей профессии нравственных норм не су­ществует; Законно и незаконно – вот главные и основные критерии. Все время приходится копаться в правовых тонкостях, стараться, чтобы подследствен­ный не отказался в суде от своих показаний, чтобы суд по процессуальным или техническим причинам не отверг представленные нами доказательства. Меня это больше не интересует. – Виктория направилась к две­ри. – Позвоните мне сегодня до конца рабочего дня. Если звонка не будет, я начну переговоры с ФБР. —

Она обернулась. – Но я знаю, Гил, вы все обдумаете как следует и согласитесь. Потому что вам это очень выгодно. По этой причине я вначале принесла эти бумаги сюда. Виктория вышла на улицу и села в автомобиль.

Через три часа, приехав в Уоллингфорд и увидев ро­дителей, она поняла, как это хорошо – оказаться дома. Они расположились на кухне. Мама, подъехав на своей коляске к плите, пекла для дочери ее любимые пирож­ки, с ореховым маслом и желе. Потом подала на стол, предварительно срезав снизу корочку, как любила Вик­тория.

Та взяла один пирожок и начала задумчиво жевать. Всю жизнь она срезала с пирожков нижнюю корочку, так же, как срезала «корочки» с большинства своих переживаний. Теперь это казалось ей странным. По­чему? По какой причине она пошла по этой дороге, где все так выверено, так аккуратно и требует мини­мального риска?

Отец смотрел на дочь, улыбаясь, как будто читал ее мысли. На нем были слаксы для гольфа в клетку и розо­вая рубашка. Носки тоже были розовые. Он вдруг пока­зался ей сейчас особенного дорогим и любимым. Она очень любила родителей, но, наверное, еще ни разу не чувствовала к ним такую нежность.

– Что ты собираешься делать, деточка? – спросил он,

– Не знаю, папа, – ответила Виктория. – У. меня есть кое-какие планы, но пока все неопределенно.

Она рассказала им обо всем, что произошло после ее отъезда, закончив тем, что поместила Томми под вы­мышленной фамилией в больницу тюрьмы Ломпок. У него было прострелено легкое, но жизненно важные орга­ны пуля не задела. Бандита благополучно проопериро­вали, так что теперь, его жизни ничто не угрожает. Вначале он сотрудничать наотрез отказался, но потом ей удалось его убедить, что иного выхода нет. Томми под­писал свои показания и обещание свидетельствовать в суде против Джо.

Определив Томми под надзор, Виктория встретилась с Бино. Он сказал, что едет расплатиться с участниками аферы в Сан-Франциско, а затем на Свиной ручей, и позвонит ей, как только освободится. С тех пор прошло несколько дней.

И вот сейчас на кухне зазвонил телефон. Виктория сняла трубку.

– Бино пропал куда-то, – сказал Джон Бумажный Воротничок. – Вместе с Плутом Роджером и чемодана­ми, в которых четыре с лишним миллиона долларов.

У нее защемило сердце. Неужели Бино способен на такое – взять и смыться с деньгами? Просто не вери­лось. Неужели жулик, который сидит в Нем, победил? Неужели все кончится вот так, банально и пошло?

В конце разговора она спросила о Коре.

Голос Джона дрогнул.

– Кора теперь обрела покой на небесах, – тихо про­говорил, он.

Положив трубку, Виктория почувствовала невероят­ную усталость. После обеда она пошла к себе в комнату, легла на постель и по привычке уставилась на танцов­щиц. Теперь было ясно – впервые, – что это у них не просто танец. Танцовщицы таким способом самовыра­жались – точно так же, как это всегда пыталась делать она. Наверное, события последних недель помогли ей сделать это фундаментальное открытие.

– Удерживай отпуская, – тихо произнесла Викто­рия в пустой комнате.

Она отпустила и ждала, когда в ее жизни все нала­дится. И больше не станет форсировать события. Не бу­дет приводить всех в замешательство своей неудержи­мой энергией, а станет питать ею себя и наслаждаться радостью бытия.

Гил позвонил в семь тридцать.

– Убийство второй степени для Томми не получится, – произнес он, как всегда, мягко. – Самое большее – первая степень без отягчающих обсто­ятельств.

– Гил, прошу вас выслушать то, что я скажу. При­чем очень внимательно. Поскольку речь идет о Томми, то вполне уместно использовать его собственное образ­ное выражение: «Идите вы к гребаной матери».

Виктория положила трубку, но через несколько се­кунд телефон зазвонил снова. Она подходить не стала, подождала, пока ответит отец.

– Дорогая, это мистер Грин, – крикнул он снизу. Она вышла из своей комнаты и снова взяла трубку.

– Послушайте, Гил, все очень просто. Либо вы воз­буждаете дело против Томми за убийство второй степе­ни и обеспечиваете ему «Программу защиты», когда он выйдет из тюрьмы, либо я отпущу его сейчас. Только помните, причиной всех своих бед он считает именно вас и, можете не сомневаться, рано или поздно явится по вашу душу. Я его немного изучила за это время и уверяю: мало не покажется.

– Ладно, согласен на убийство второй степени и «Программу защиты». Но снять обвинения с Бейтса не в моих силах,

Виктория снова повесила трубку и стала ждать по­вторного звонка. Когда телефон зазвонил, она схватила трубку:

– Гил, не тратьте понапрасну деньги на звонки. Это пакетное соглашение. Мы либо договариваемся, либо это сделают в ФБР.

– Ладно, Вики, я могу добиться для него условного наказания. Его признают виновным и дадут пять лет условно. Но вначале он будет арестован. От этого я его освободить не могу.

– Хорошо, пусть будет так. Но наш договор дол­жен быть оформлен документально. Как только это будет сделано, я организую доставку вам и Том­ми, и Джо.

Прошло еще два дня, а от Бино по-прежнему не было никаких известий. Виктория продолжала надеяться, что он позвонит и она обрадует его хорошими новостями. Существовала официальная договоренность с Гилом, со­гласно которой Бино больше не был в списке «Десяти самых опасных преступников», а просто должен был сам явиться к окружному прокурору. Но порой ей начинало казаться, что больше она никогда о нем ничего не услы­шит, что, возможно, сейчас он в Рио, живет в свое удо­вольствие с четырьмя с лишним миллионами. В послед­ние дни Виктория очень много размышляла о человеке, которого полюбила. Ей казалось странным, что такое вообще могло случиться.

Оформив официальный договор с Гилом Грином, она сообщила ему о местопребывании Томми. Потом позвонила в Атлантик-Сити Джону Бумажному Ворот­ничку и сказала, что договор заключен и теперь Бейт­сы со Свиного ручья должны привезти Джо в поли­цейское управление Трентона. Им не будут задавать никаких вопросов.

– Хорошо, – сказал он.

– Что-нибудь слышно от Бино? – спросила Викто­рия. Сердце ее сильно билось.

– Знаете, Виктория, я заметил, как он изменился за последние три недели. Бино уже не тот, каким был прежде. Но я не уверен, что это к добру. Вот так вот взять и в одночасье изменить свою сущность мало кому удается. А может быть, вообще таких людей нет на бе­лом свете.

– Мне кажется, вы. правы, – сказала она, – но было бы очень интересно проверить.

Вечером она с родителями отправилась ужинать в загородный клуб. Телевизор там был включен, и за это время несколько раз передавали информацию об аресте Джо Рина по обвинению в убийстве пер­вой степени и о том, что его брат Томми будет свиде­тельствовать на суде, поддерживая обвинение. Разумеет­ся, в каждом выпуске новостей фигурировал Гил Грин. Затем пошел комментарий телевизионного журналиста, который рассказал о том, насколько близки были всю жизнь эти братья, и удивлялся тому, что Томми, совер­шивший убийства, чтобы защитить Джо, теперь будет свидетельствовать против него на суде.

– Потому, – тихо ответила ему Виктория, повторяя слова Бино, – что их отношения никогда по-настояще­му не проверялись.

В эту ночь сон к ней почему-то долго не шел. Когда она наконец заснула, ей на постель то ли упало, то ли прыгнуло что-то мягкое. Затем это что-то лизнуло ее в щеку. Плут Роджер! Она мгновенно проснулась, включила свет и прижала пса к себе.

– Роджер, милый!..

Сзади, там, куда попала, пуля, у него была длинная розовая отметина, которая уже начала зарастать шер­стью. Виктория встала с постели, оделась и с Родже­ром на руках спустилась вниз. Она знала, что Бино где-то здесь, и наконец увидела его. Он сидел в кресле на заднем дворе рядом с бассейном, который имел форму изогнутого овала. Виктория подошла и молча села в кресло рядом.

Бино посмотрел на нее и улыбнулся:

– Привет, ты меня еще не забыла?

– Пока нет, – ответила она и протянула ему Родже­ра. – Твой приятель меня разбудил.

Роджер не захотел сидеть у хозяина и снова прыгнул ей на колени.

– Видишь, какой у него хороший вкус, – сказал Бино. – А будить тебя я его не заставлял. Это он по своей инициативе.

– А ты что, просто сидишь здесь и ждешь?

– Да, решил устроить шоу в духе Дэвида Леттермана[73].

– Я скучала по тебе, – призналась она. – И очень много думала.

– Я тоже, – сказал он. – Извини, что не звонил. Мне просто было необходимо побыть одному и попы­таться разобраться в себе. Ведь все, во что я верил, изме­нилось.

– И причем так внезапно, – добавила она.

– Меня по-прежнему одолевают вопросы… напри­мер, чем сейчас заняться, чтобы заработать на жизнь, или как поступить с тем, что осталось от пяти милли­онов братьев Рина.

– Они все еще у тебя?

– Да, все, кроме десяти процентов, выплаченных Бейт­сам со Свиного ручья и остальным участникам аферы. Понимаешь, что-то говорит мне, что если я потрачу на нас кровавые деньги братьев Рина, то разрушу все, что недавно обрел. – Он посмотрел на Викторию. – Глупо, да? Наверное, я рассуждаю как обыкновенный лох.

– Нет, я думаю, в твоих словах заключен глубокий смысл. Ты не можешь удерживать, не отпуская.

– Тогда поехали, – сказал он. – Иди собирайся. Мне очень нужна твоя поддержка.

Они отправились в Трентон. В это время суток поезд­ка заняла только два часа. Бино остановил машину у входа в Трентонскую детскую больницу.

– Зачем мы сюда приехали? – спросила Виктория.

– Здесь Кэрол работала медсестрой. С утра до вече­ра не покладая рук, и половину заработка жертвовала на помощь больным детям. Мне и остальным родственни­кам это казалось откровенной глупостью.

Он вылез из машины, открыл багажник и вытащил два светло-коричневых чемодана.

– Просто не верится, что я это делаю. Они вошли в здание.

– С кем я могу поговорить по поводу благотвори­тельной акции? – спросил Бино сидящую за стойкой сестру.

Она проводила их к доктору Фостеру, помощнику управляющего больницей. Была глубокая ночь, но он оказался на месте, работал над годовым финансовым отчетом. Бино подошел и поставил чемоданы на его стол.

– Я хочу, чтобы вы оприходовали мое денежное по­жертвование. А годовые проценты от этой суммы долж­ны пойти на исследования в области детских онкологи­ческих заболеваний.

– Понимаю, – сказал доктор Фостер. – От чьего имени вносится пожертвование?

– От имени Кэрол Сесник. Она работала здесь медицинской сестрой, – ответил Бино и начал запол­нять специальный бланк.

Потом открыл чемоданы. Доктор Фостер с удивле­нием посмотрел на деньги в фирменных банковских пачках.

Бино улыбнулся:

– Не волнуйтесь, эти деньги не украдены. Но все-таки будет лучше, если вы воздержитесь от излишних разговоров.

После оформления соответствующих документов Бино с Викторией вернулись в машину. Доктор Фостер стоял на ступеньках, гадая, кто они такие. Он только сейчас вспомнил, причем очень смутно, круглолицую вес­нушчатую сестру по имени Кэрол Сесник.

Бино повез Викторию через центр города в квартал развлечений. Наконец он заглушил двигатель.

– Пошли.

Она вылезла из машины. Он как-то странно улы­бался.

– Куда мы приехали?

Он повел ее по узкой улочке к салону тату, который назывался «Черный ангел». У входа стояли Джон Бумаж­ный Воротничок с Дакотой Бейтс. Виктория обнялась с ними обоими и внимательно всмотрелась в Дакоту. Та выглядела сейчас неплохо, но следы избиения были еще заметны.

Они вошли в салон.

– Как вы здесь оказались? – спросила Виктория.

– Ребята захотели присутствовать при этом важ­ном мероприятии, – ответил за них Бино и снял с нее наручные часы. Теперь она поняла, зачем они сюда пришли.

Мастер тату, бородатый, украшенный бусами и про­чими прибамбасами хмурый человек, трудился недолго.

Плут Роджер вспрыгнул ей на колени и наблюдал за его работой. Наконец мастер закончил и начисто вытер татуировку. Виктория посмотрела на свое запястье и улыбнулась.

Там было написано: «В 17.06.97».

Этот странный символ мошеннической доблести зна­чил больше, чем ученая степень.

– Но я не Бейтс, – возразила Виктория. Ее голос чуть подрагивал от предчувствия.

– Если согласна, то скоро будешь, – сказал Бино. – Свидетели жениха и невесты присутствуют, так что дело за тобой.

Они поженились через два дня.